Поцелуй со вкусом крови

глава 1

Поцелуй со вкусом крови

Часть 1

Разбитые мечты

Мир. Великий, огромный многогранный... казалось бы, здесь всем должно хватить места и у каждого человека есть на Земле свое особенное предназначение. Мир... Зеленый, белый, красочный... черный. Бесконечное количество оттенков! Планета умещает в себе так много, но людям мало пространства. Мы не замечаем счастье, проходим мимо беды, проявляем жадность, малодушие. Время бесконечно, а нам не хватает минут. Мы свободны и все-таки кому-то всегда принадлежим.

Мне еще так мало лет... всего то шестнадцать. Я должна думать о платьях, ходить с подругами в кафе и строить мальчикам глазки. Я должна парить, жить сегодняшним днем и влюбляться в киноактеров! Ведь для этого молодость? Как прекрасно быть беспечным. Принимать происходящее вокруг, как должное и считать большим горем отрицательную оценку в дневнике. Как прекрасно знать, что есть дом, семья... и если упадешь, то непременно подхватят родители. Так легче совершать ошибки. Так легче ругаться с кем-то и хмурить брови. Так легче жить! Дети – нити, соединившие двоих людей, печать на сердце родителей. Дети – будущее. Родители – опора, фасад от неудач и страхов. Они сильнее, мудрее, они так нужны каждому ребенку! Но у не всех есть родители...

Неудачно сложились обстоятельства. Мне всего шестнадцать, а я уже размышляю о жизни на небесах. Я вижу мир в печальном черном цвете и мне кажется, я где-то на дне убогого мира. Еще несколько дней назад, я была на вершинах общества, среди нормальных психологически здоровых подростков. Нет, конечно, я неидеальная и у меня были заморочки, но все было таким мелочным, что по сути и не было на деле проблемой. Теперь же моя жизнь – проблема.

Сегодня первый учебный день в новом году. Стоя на линейки, я улыбалась фотографу и шептала подруге новости пока на нас не обращал внимание классный руководитель. Десятый класс только начался. Впереди теплая осень, уроки и школьные заботы. Я взволнована, но в остальном все, как обычно. Не чувствую ничего странного, поэтому очень удивляюсь, когда замечаю шепот учителей позади. В моменте становится, как-то серо, грустно. Глаза классного руководителя расширяются от ужаса, она прикладывает ладонь к бескровным щекам и наши взгляды встречаются.

Директриса морщит лоб, когда завуч отвлекает ее от торжественной части, но услышав нечто важное и неприятное, вздрагивает. Через несколько мгновений меня ведут в кабинет директрисы.

- Боже, только же начался первый учебный день! Ты чего уже успела натворить, подруга? – шутит Светка, а я рассеянно пожимаю плечами. -Иди, потом расскажешь!

Я медленно плетусь, переступаю порог и вижу глаза директрисы. Серые безликие, они сканируют. Неприязнь расползается по коже.

- Лебедева, то есть Ярослава... не знаю, как найти слова. Наверное, будет лучше сказать без предисловий! Твои родители погибли в автокатастрофе. Мне жаль...

Директриса продолжает говорить... она еще долго будет подбирать слова, ее губы шевелятся, а я не слушаю. В моей голове белый шум, ноги, как вата и вся я сжимаюсь внутренне. Не готовая к суровой правде, отрицательно качаю головой. Ошибка! Конечно, ошибка... мои родители живы! Я спешно тянусь к телефону, стоящему на столе у директрисы и с глупой улыбкой на губах звоню отцу на работу. Все замерли и странно смотрят на меня, а я прошу прощения и говорю, что мне нужно поговорить с отцом.

- Наверное, занят, не слышит, – оправдываюсь я, когда после нескольких попыток не могу дозвониться до родителей. – Вечно они так! Работа для них превыше всего! Я часто звоню, и они обычно перезванивают. У них там определитель номера...

После неудачных попыток дозвониться, начинаю паниковать, по щекам струятся слезы. Срабатывает автоответчик, и я срывающимся голосом прощу отца перезвонить. Тяжелая рука строгой директрисы ложится мне на плечо.

- Ярослава, они уже никогда не смогут тебе перезвонить. Мужайся, девочка... мужайся.

Я сижу на полу буквально захлебываясь слезами. Моих родителей больше нет! Нет! Господи, да у меня больше никого нет... из родни только брат отца. Он стоит растерянный позади меня и жмется к стене. С дядей Петей мы никогда не были близки. Он жил в Москве, мы в Ярославле. Встречались крайне редко и со стороны мы похожи на чужих людей. Дядя Петя не женат, он всю жизнь посвятил науке, и я сомневаюсь, что нам удастся ужиться вместе. Я почему-то тогда была уверена дядя возьмёт опеку надо мной, и я буду жить в квартире родителей под его присмотром.

Как же я была наивна! Горе меня ослепило, и я по глупости своей думала о том, что самое страшное уже случилось... Боже, мне хочется выть от боли! Все самое ужасное ждет меня впереди, и я уже стою на пороге в ад.

*****

Самое сложно – начать. В жизни труднее всего сделать шаг на встречу неизбежному. Оттого мне непросто сейчас переступать порог неприветливого здания. В висках все еще пульсирует ужас. Передо мной длинный коридор с потрепанным линолеум на полу. Стены выкрашены в неприятный горчичный цвет. Мало света и часто мерцают лампочки. Видимо, в здании проблема с проводкой. В воздухе висит гнетущий запах хлорки. По коже бегают мурашки, а сердце колотиться так сильно, что еще немного и будет пробита грудная клетка. Я раз за разом напоминаю себе о необходимости дышать. Мои шаги тяжелые и широкие, как у поломанной куклы. Каждая клеточка противится неизбежному. В ушах звон, я в прострации... Дышать. Главное глубоко дышать.

глава 2

До конца последних дней с нами остаются воспоминания. Только они наши верные спутники всюду преследуют наши бедные души. Проживая жизнь, мы собираем багаж из событий и составляем из них картинку жизни. Мой первый день в детском доме... знакомство. Я никогда не смогу избавиться от сотни маленьких глаз, жадно пожирающих меня, пока медленно брела вслед за воспитательницей. Каждый мой шаг - погибель. Каждый вдох - испытание. Я двигаюсь, словно в желе.

Странная оболочка неприязни облепляет меня со всех сторон. Я слышу шепот, смех, неуместный свист. Хочется исчезнуть, провалиться под пол прямо в гости в преисподнюю к Отцу Тьмы! Лучше так, чем быть среди недружелюбно настроенных волчат. Волки! Точно... такие образы рисуются в моем воображении и мне чудиться, что я иду между столов, где рассажены непокорные звери. Этим детям не нашлось места в семье, их не пустили в любящее сердце, их не научили принимать мир в светлых красках. Лучше всего они умеют выживать, сторониться и вгрызаться в тех, кто по воле судьбы живет лучше.

Передо мной столовая. Главную стену украшают фотообои. На них пальмы, солнце и песок. Стены помещения выкрашены в глянцевый голубой свет. Все очень просто. Вытянутые столы, а рядом скамейки без спинки. Все дети, словно одинаковые. Они поглощают пищу опустив плечи, сильно наклонив голову к тарелке. Напряжение чувствуется в каждом движении. Я не различаю лиц и все, что врежется в память - взгляд. Неважно какой цвет и разрез глаза. Неважно ребенок или подросток. Поломанный взгляд уродует маленькие детские лица делая их неприветливыми.

В моих серых глазах нарастает ужас. Я не хочу здесь находиться! Не хочу дышать враждебным воздухом! Живот скручивает, меня трясет... ладони потеют, я быстро вытираю их об подол черного платье. Становится жарко. Я сгораю под пристальным вниманием.

- Шишкова, смотри кого привела! Новенькая! Я тебе говорила, Ярослава зовут.

В углу стол воспитателей, оторвавшись от еды они лениво разгадывают новую воспитанницу. Шишкова выглядывает из-за спины пожилого охранника, который видимо тоже пришел на завтрак. Помощница нашего воспитателя гораздо моложе, чем мне думалось. Скорее всего ей нет еще и тридцати. Поспешно запивая пищу компотом, она приветливо улыбается и вскоре подходит ближе.

- Мы тебе рады. Меня зовут Любовь Шишкова, со мной можно без отчества. Я не такая старая, - закрывая рот ладошкой, они хихикает. - Ты привыкнешь к нам!

Марьяна Аркадьевна глядит на молодую женщину с осуждением. Опытному педагогу со стажем не нравится отсутствие субординации. Не находя слов, я просто киваю. Наверное, я все еще пребываю в шоковом состоянии. Тем временем воспитательница стучит деревянной ложкой по столу.

- Старшая группа! Всем слушать! Знакомьтесь! Новенькая - Ярослава Лебедева. Теперь она будет жить здесь. У Ярославы неделю назад погибли родители, прошу проявить понимание и поддержать девушку. Вступление закончено, продолжаем жевать, потом топаем на занятия!

- Ярослава, проходи за первый стол. После завтрака я отведу тебя в твою комнату. В школу сегодня не иди, отдохни, привыкни, а завтра все по расписанию будет и никаких поблажек!

Не помню, как устроилась за столом. Мне досталось место посередке, и я с большим трудом смогла сесть при этом стараясь не показать лишнего под платьем. Передо мной поставили манную кашу, ломтик белого хлеба с кусочком сливочного масла и приторно сладкий чай. Взяв ложку, я тут же передумала есть. Столовая гудела голосами и чавкающими звуками. По телу пробежали мурашки.

- Ты не ешь? - спросил прыщавый парень, сильно говоривший в нос. - Я заберу.

Кивнула. Парень забрал тарелку с кашей. Вскоре перед моим лицом пронеслась грязная ладонь с сильно погрызенными ногтями. Меня едва не стошнило. Мальчик, которому на вид было лет тринадцать, забрал бутерброд и тут же проглотил с него кусочек масла, а хлеб засунул в карман брюк и помчался к стойке с грязной посудой. Еще немного и со мной бы случилась истерика! Самая настоящая истерика с воплями и конвульсиями!

Дети стали расходиться. Мне пришлось дождаться воспитателей для того, чтобы они проводили меня в комнату. Как же хотелось остаться одной и вдоволь выплакаться!

- Ты будешь жить с Динарой и Лизой. Ваша комната на втором этаже.

- Извините, но я бы хотела жить одна!

Шишкова покачала головой, а Марьяна Аркадьевна рассмеялась.

- Лебедева, а я в Сочи хочу, но никто не приглашает! Теперь одна ты будешь только во сне! Все остальное время ты считай в большую семью попала. Тебе еще повезло, вас трое в комнате. Другие по семь человек живут и ничего! Все живы!

- Наоборот же хорошо, когда все вместе! Не будет скучно, - попыталась смягчить Шишкова.

- По дороге нам встретился высокий блондин. Он выглядел куда привлекательнее всех, кого я видела здесь ранее. Парень был прилично одет и от него несло за километр приятным парфюмом.

- Красавин! Ты почему на завтраке не был?!

- Проспал, в школе поем.

Блондин промчался мимо, не обращая внимания на шокированную новенькую.

Удивительно, другие на меня глазели, а он нет. Может быть, он такой же? Недавно стал сиротой, как я? От размышлений меня оторвал вопль. Кто-то не мог поделить тетрадь и Шишковой пришлось вмешаться, она отстала.

- Ну, вот, Лебедева. Новый дом! Твоя кровать у окна. Только там дует, ложись ногами к окну. Не зима, но все-таки вдруг продует. Значит так, шкафчик твой сбоку. Тумбочка в твоем распоряжении, но продукты там хранить нельзя! Чемодан распакуй и приведи все в порядок. Потом можешь лечь спать.

глава 3

Первые дни в детском доме дались мне трудно. Очень трудно. Я буквально заставляла себя находиться здесь. К тому же еще нужно ходить в школу. Не знаю, что за насмешка, но детдомовские ходят в обычную школу. Мало мне было испытаний в доме, так мне еще и к новому классу привыкать. Там, я впервые в жизни почувствовала себя жалкой и никому не нужной. Меня сторонились, шептались за спиной. Дети не жаловали детдомовских. Для них мы отребье, никому не нужный сорт людей. Поэтому наши держались вместе. Они были довольно уверены в себе и агрессивны. У них не было родителей, которые бы постояли за детей, но у них была стая. Настоящий клан с лидером во главе. Оттого они и были дерзкими и бесстрашными.

Я такой не была. Более того, спустя несколько дней мне стало ясно, что я превратилась в самого настоящего изгоя. Надо мной грубо шутили, могли толкнуть или обозвать. Никто не воспринимал меня всерьез. Да, и я сторонилась всех. Их манеры, грубая речь и острые взгляды ранили. Я замкнулась. Молча сносила обиды, а ночью задыхалась от слез в туалете, где не было кабинок для уединения!

От природы мне достались многие положительные черты характера. Я добрая. Люблю животных, танцы, долгие прогулки... я всегда была общительная, отзывчивая. Часто улыбалась и легко находила общий язык со сверстниками, но здесь я превратилась в белую ворону. Меня воспринимали, как кричащий цвет на сером полотне. Никто не шел со мной на контакт. По непонятным мне причинам все дети относились ко мне враждебно. После меня приходили новенькие и коллектив им помогал. Они сразу же нашли себе приятелей. Со мной же было что-то не так. Ни одна из воспитанниц дома не хотела узнать меня ближе. У меня началась настоящая депрессия, которая опустила мою самооценку ниже плинтуса.

Мне не хватало подруг и дружеского общения. В школе дети были лучше, многие были из хороших семей, и я старалась найти с ними контакт, но тщетно. Никто из них не желал общаться с детдомовской. Они считали нас дикими, неуправляемыми, но я была вовсе не такой! Да, другие подтверждали их опасения. У многих возникали конфликты и даже драки с одноклассниками. Детдомовские бились, как гладиаторы до крови, я же сама их побаивалась и сторонилась, но союзников у меня не находилось. Я превратилась в забитую одиночку. Мне ни с кем разделить печали, рядом нет никакого тепла. Бывшие знакомые исчезли. Сначала мы переписывались с подругами, им было любопытно, как я живу, но вскоре и они стали неохотно мне отвечать. Так, в шестнадцать началась тяжелая взрослая жизнь. Теперь только мои собственные руки обнимали меня в трудную минуты. Я осталась одна в огромном и жестоком мире волчат.

На глазах заблестели слезы и мне пришлось чаще моргать. Совсем уже дошла до края. Сижу на алгебре и чуть ли не рыдаю. Я попала в 10 «Б» класс, и он не был таким крутым, как «А». К слову, я этому рада, потому что в параллельном классе учился Ветров и Красавин, а также Малиновская и ее верная подруга Третьякова. Со мной в классе учился Цыган, Филя, Крыжовник, несколько девочек и еще трое ребят, которых я плохо знала. Динара и Лиза к моему облегчению тоже находились в другом классе.

Хорошо, что Ветров учился в параллельном. Не знаю почему, но мне сложно переносить его присутствие. У парня тяжелый взгляд и очень сильная энергетика, которая буквально превращала меня в безвольное существо. Я его сторонилась и побаивалась, хотя после нашей первой встречи он мне больше и слова не сказал. Я узнала, что у него есть девушка – староста нашего дома Ксения Малиновская. Она все время находилась возле своего парня, словно ее приклеили к Ветрову. Нужно отметить, они были близки, и я даже видела, как они целовались. Совсем, как взрослые и никто не смел им сделать замечание, хотя их могли увидеть младшие жильцы нашего дома. Да, скорее всего они уже и видели их во всей красе. Черт, о чем я опять думаю? Ветров слишком часто приходит в мои мысли...

Вспомнив вчерашний день, я сглотнула ком горечи и неосознанно провела рукой по мочке уха. Пустота. Сложно поверить, но еще вчера у меня на ушах красовались золотые серьги в виде лилий с россыпью маленьких фианитов – подарок от родителей, но теперь у меня и их нет. После обеда я шла по коридору, когда мне перегородил дорогу парень с желтыми зубами по фамилии Ершов, рядом с ним стоял Мухин. Сначала они улыбались, а потом один из них дернул за сережку на правом ухе и с болью выдернул украшение.

- Че смотришь? Вторую сама снимешь или помочь?

Дрожащий рукой, я расстегнула сережку и передала украшение в большую мозолистую ладонь. Горечь выжигала легкие, и я почти задыхалась от обиды и страха.

- Еще есть?

- Сережки?

- Да, хоть че, серёжки, кольца, пирсинг на сосках... все че есть ценное отдашь нам, поняла?

- У меня только серьги золотые. Была цепочка серебряная и пару колец, но их уже забрали.

- Кто?

Я пожала плечами, хотя прекрасно знала, что их забрали девочки из старших групп. Отморозки ухмыльнулись.

- Мало, конечно, че не баловали тебя предки подарками?

От их слов черные щупальца ненависти душили меня и единственный способ выпустить эмоции в таком случае – слезы. По моим щекам посыпались бисеринки. Потный Мухин щелкнул меня по носу.

- Не ной, нам нужнее самая понимаешь, малая.

- Серьги пп-подарок от родителей.

- Нам как-то пофиг, – смеясь сказал Ершов и оттолкнув меня, прошел мимо. – Воспитателям слово скажешь мы тебя по рукам пустим.

глава 4

Неделя выдалась трудная. Сложно привыкнуть к новому ритму жизни. Моя успеваемость упала. Немудрено. Столько проблем, мне не до учебы. Как я не старалась взяться за исправление оценок, мозг ничего не воспринимал. Со смертью родителей потерялся смысл, а без него трудно призывать себя к чему-либо. Я просто плыла по течению, которое все дальше и дальше заносило меня в пучину проблем.

Я ужасно уставала от распорядка дня и чувствовала себя рабом системы. Никто из нас здесь не мог самостоятельно распоряжаться своим временем. Мы все обязаны следовать расписанию. Нельзя просто взять лечь посреди дня и уснуть, нельзя опаздывать на прием пищи, иначе будешь голодный. Никто не будет накрывать стол специально для тебя. Нельзя долго мыться в душе. Нельзя проснуться и не заправить кровать. Всюду глаза волчат и воспитателей. От них не скрыться.

Для всех здесь одинаковые правила. Для всех единая система воспитания и всем плевать на особенности твоего характера. Воспитатели казались грубыми и лишенными тактичности, кроме Шишковой. Пожалуй, она отличалась от остальных. Среди воспитанников существовала четкая иерархия и правила, придуманные стаей, которые ни в коем случае нельзя нарушать. Важный пункт, никто будет любезно объяснить их законы. Придется все познать с помощью практики. Неделя, проведенная в стенах детского дома, казалась мне вечной. Я пролила много слез, но душе никак не становилось легче. Я попала в клетку и не могла покинуть ее по собственной воли. Отныне я ребенок государства. Дитя системы и жестоких правил волчат. В стенах дома нельзя никому жаловаться, даже Богу... он здесь никого не слышит. Только и остается принять систему правил и иерархию волчат.

У каждой стаи есть свой лидер. Без этого стая была бы не стаей и давно бы случилась анархия. Общая неразбериха губительна для общества. Так в нашей стаи налажена четкая линия подчинения вожакам. Надо отметить их было немного, но сила их была могущественна. Вожакам стаи было известно обо всем, что происходило в стенах детдома. Они творили беспредел, решали кого буду линчевать и придумывали наказание для провинившихся. Они были главнее воспитателей, они были выше системы. Некая элита среди обиженных судьбой, вожаки с помощью грубой силы сделали свою жизнь чуточку легче.

Прожив здесь чуть больше недели, я внимательно наблюдала за всеми и пыталась понять их быт. Один из главных лидеров в детдоме был Ветер... точнее Максим Ветров. Основное его преимущество заключалось в силе. Он не был самым старшим по возрасту, но мог бросить вызов любому, кто вставал на его пути. Полагаю его бесстрашие и помогло ему закрепиться среди лидеров. Правда, ему тоже приходилось несладко. Мне кажется, его лицо никогда не заживало от побоев. Максим напоминал мне хищника. Изощренный, коварный и очень опасный, словно пантера, он появлялся неожиданно и молниеносно справлялся с врагами.

Природа оказалась с ним ласкова в отличие от судьбы и щедро одарила парня силой, грубым голосом и харизматичными манерами. Он не был из болтливых, но если открывал рот, то умел хорошо донести свои мысли. Если же находились те, кто не понимал его мысль, он применял в ход кулаки. Его я опасалась больше, чем других. Очень уж непредсказуемый. Я всегда побаивалась таких людей. Каждое его движение было продуманным, точным, он хорошо контролировал свои действия, но при этом другим трудно было предугадать его следующий шаг. В отличие от его друга балагура Алексея Красавина, Максим был собранным, серьезным и очень редко смеялся. Я лишь однажды услышала его смех в столовой. Мягкий теплый звук обволакивал и ласкал слух. У него была красивая улыбка, широкие скулы и притягательные глаза. Пожалуй, его можно считать очень привлекательным. Только жаль, его внешность была испорчена многочисленными стычками и драками. У Ветрова был сломан нос и имелось несколько заметных шрамов на лице. Один ярко выражен под широкой бровью, второй на щеке. Не знаю, как так получалось, но мои глаза всегда находили его первым в толпе. Я будто бы интуитивно чувствовала его присутствие еще до того, как увижу.

Правда, в отличие от других Ветров меня вообще не замечал. Со временем мне стало чудиться будто бы мы никогда и не разговаривали. Конечно, при нашем первом знакомстве он не был галантным, но все-таки пытался меня предупредить... я рассмотрела в нем что-то человеческое, но вскоре поняла, что просто на просто придумала себе лишнее. Максим ни раз становился свидетелем грубости в мою сторону, но никогда не вмешивался. Он даже не оборачивался, когда рядом с ним происходило унижение моего достоинства. Глупо, но именно от него я ждала какого-то участия. Решила, раз он пытался меня предупредить значит... боже мой, я пишу глупости. Ничего не значит! Откровенно говоря, ему на меня плевать. Ветров занят своими проблемами, а из девочек хорошо общался лишь со своей девушкой Ксенией Малиновской, она главная среди женского коллектива. Малиновская редко участвовала в конфликтах. Предпочитала наблюдать, нежели действовать. Рыжеволосая девушка практически никогда не вмешивалась в чужие разборки и как мне показалось единственный, кто имел для нее значение – Ветров. Если парень находился рядом она никого и ничего более не замечала. Хотя она еще замечала свою подругу Валентину Третьякову. Девушка тучная, с большим животном и вторым подбородком совсем не похожа на свою подругу. Неприятная особа, но ее никто не дразнил за лишний вес. От насмешек ее спасала дружба с Малиновской. В отличии от подруги Валя редко улыбалась и часто ходила хмурой.

Лучшим другом Ветрова был Красавин. Именной этого блондина я опасалась больше остальных. Красавин красивый, его даже можно считать гораздо привлекательнее Ветрова. У Леши светлая кожа, правильные черты лица и ярко синие глаза. На его губах всегда улыбка. Он с легкостью мог бы рекламировать зубную пасту. На столько у него идеальные зубы! И вообще весь из себя он был чистенький, приятный внешне. Высокий, статный... В отличии от Ветрова он редко дрался и на лице у него не было шрамов. Внешне он замечательный, но внутренне... он неприятный представитель человечества.

глава 5

Время от времени я получала от девочек. Серьезных избиений не было, но я стала их игрушкой. Они могли толкнуть, задеть плечом, выставить меня из комнаты. Унизительное положение... меня наказывали за то, что у меня когда-то были любящие родители, а у них нет. Неважно, что теперь я такая же сирота, как они здесь. Для них я все-равно отличалась. Я знала любовь близких, у меня был дом, семья. Большинство волчат росли сами по себе даже, когда жили в семье. Многие семьи были неблагополучные. Дети не знали ласки, шарахались доброты и очень хорошо чувствовали слабости других. Их инстинкты выживания были куда сильнее моих, потому то мне бессмысленно было с ними бороться. Я не претендовала ни на что, кроме спокойного существования. Не отвечала на агрессию, на каждое их грубое слово молчала и, кажется, они смирились. Правда, я все-равно ни в чем не была уверена до конца.

Время шло. Я много узнала о иерархии в детском доме. Старалась меньше показывать эмоции, как я поняла это больше всего раздражало волчат. Им не нравилось мое удивление, осуждение или вопросительные взгляды. Со временем я научилась полностью расслаблять лицо и не показывать свое прямое отношение к происходящему. Еще одна проблема случилась спустя месяц. Я обнаружила, что мне стала велика большая часть вещей, которые мне позволили оставить в личном распоряжении девочки. Кормили здесь неплохо, хоть в этом благо, но я ела мало. Все вкусности забирали волчата, воспитатели не контролировали происходящее в столовой. В прочем не только в столовой. Я почти без сожаления научилась отдавать вкусные продукты и смирилась, что скорее всего теперь так будет всегда.

Например: йогурты, конфеты, печенье и фрукты здесь вообще своеобразная валютой. За вкусности можно о чем-либо договориться, попросить услугу или скажем обменять конфеты на прокат какой-нибудь вещицы. Еда ценилась высоко. Обычно дети избирательны и капризны, когда дело касается пищи, но только не волчата. Удивительно, но даже самые маленькие из них с жадностью набрасывались на тарелки и почти всегда доедали все до конца. В сравнении с другими я ела очень медленно и всегда последняя покидала столовую. Я не могла заглатывать еду быстро. Местная стряпня была для меня невкусной, потому что я не привыкла есть каши, гороховый суп или скажем пить компот из сухофруктов. Я часто оставалась голодной и в итоге сильно похудела.

Мне не хватало привычных вещей: мягкого полотенца, любимого геля для душа, красивого белья. Я лишилась всего того, что было для меня дорого и не могла найти смирение. Я скучала по своей комнате. Скучала по вещам. По прогулкам с мамой. Мне не хватало разговоров с отцом и наших семейных ужинов. Мне невыносимо одиноко. Наступившая осень показалась мне самой холодной из всех, которые я когда-либо видела.

Со многим приходилось смириться, но сложнее всего привыкнуть к отсутствию личного пространства. В новом доме не было никого уединения, даже в душе всегда кто-то находился рядом. Невозможно скрыться, спрятаться или хотя бы остаться один на один со своими мыслями. Всюду контроль, наблюдение, голоса и шум. Многолюдье – пытка для моей души. Я с детства любила тишину. Росла единственным ребенком в семье. У меня была большая просторная комната, понимающие родители и много личного пространства. Не описать словами, как я нуждалась в островке спокойствия. Честное слово на тот момент я была бы рада даже коробке из-под холодильника! Хоть какое-то ограждение от вечно глазеющих волчат! Их отчуждённые взгляды преследовали меня повсюду.

Ко мне пришло настоящее отчаяние, но спустя несколько недель все-таки удалось обнаружить местечко, где меньше всего людей. Читальный зал маленькой библиотеки стал моим спасением. Я пропадала там бесконечное количество часов, иногда даже сознательно пропуская обед. Конечно, и там за мной наблюдали, но все же там гораздо тише, чем в общей гостиной или же столовой.

Выходной день. После завтрака я сразу направилась в библиотеку. Взяв книгу, села на неудобный стул и уткнулась носом в ровные черные буквы. Не знаю сколько прошло времени, но от книги я оторвалась лишь, когда почувствовала жжение на переносице. Отложив книгу, я сняла очки и потерла виски. Потребовалось время чтобы картинка в глазах стабилизировалась, когда взгляд стал ясным я чуть не упала со стула. Через стол напротив меня сидел смуглый парень и пристально глядел на меня своими угольными глазами. В его руках не было книжки и выглядел он весьма враждебно.

Сглотнув, я глубоко задышала и схватилась рукой за край стола. Безумие. Страшно подумать сколько он вот так сидит и разглядывает меня пока я занята чтением?

- Ты ведь не читаешь, - констатировал смуглый парень. - Просто прячешься за книгой и сидишь здесь часами.

Я огляделась по сторонам, рядом с нами никого нет. Черт, кажется, все ушли на обед, а я опять его пропустила. Пожав плечами, я не стала отрицать и честно призналась:

- Прячусь.

- Да, я так и понял. Отличный план. Здесь меньше всего людей.

- Я пока не привыкла к.… ээм... к новой обстановке.

Смуглый парень ничего не ответил. Просто продолжал сверлить меня изучающим взглядом. Больше ничего не спрашивал и я вновь вернулась к книге. Меня напрягало его присутствие, но уйти все-равно некуда. Я ждала момента, когда ему надоест и он вернется в общие комнаты. Время шло. Я снова ушла гулять в свои мысли и вскоре позабыла о том, где нахожусь, пока не услышала за спиной противный голос.

-Кис-кис... котенок спрятался. Кис-кис! - кто-то ощутимо дернул меня за косичку. Я вздрогнула отчего книга с грохотом упала на стол.

глава 6

Слабый человек никогда не выживет один. Я не была одиночкой от природы и потому очень обрадовалась знакомству с Богданом, точнее с Цыганом. Он не очень-то любил свое имя, и я старалась называть его, как и все здесь – Цыган. Он стал единственным, кто более-менее нормально общался здесь со мной в отличии от других. Нас нельзя назвать друзьями, скорее мы были начинающими знакомыми. Богдан находился рядом и по возможности ограждал меня от нападок других парней. Правда, он не делал ничего в открытую. Нашу дружбу он не афишировал, но я не обижалась. Как никак я изгой. Мне бы не хотелось создавать ему проблемы. Вполне достаточно редких разговоров и его помощи, когда внимание парней было через чур навязчивым.

От него я узнала, что Богдан был младшим ребенком в семье, где росло двенадцать детей. Жили они бедно, денег не хватало. Мать вела разгульный образ жизни, отца семейства посадили в тюрьму за воровство. Однажды, мать напилась и подралась с кем-то на центральной площади. Мальчику тогда было всего шесть лет, испугавшись, он стал кричать. Остановилась патрульная машина. Документов на ребенка у цыганки не было, так и попал Богдан в милицию. Сотрудники ждали, когда мать придет, покажет документы и заберет ребенка, но мать так и не пришла. Богдан попал в детский дом. Несколько раз он попадал в приемные семьи, но неудачно и на короткий срок. В одной семье над ним издевались, там было большое хозяйство, они брали детей из детдома и рассматривали их, как рабочую силу. Богдан убегал, не желал быть рабом. Второй раз Цыган прожил с приемной семьей 3 дня, все-время молчал и его вернули обратно. Он рос в детском доме с детства и знал Аркадьевну дольше и лучше, чем родную мать.

Трудно слышать такие истории и представлять маленькие испуганные глаза, которые ждали маму, а она так и не пришла. Со временем я рассмотрела в Богдане много положительных качеств. Он любил музыку и даже умел играть на гитаре, но не хотел об этом распространяться. Боялся воспитатели заставят его выступать на конкурсах, а ему не хотелось быть показной обезьянкой. Можно сказать Богдан был добрым, конечно, он тщательно скрывал такое свое качество. Потому иначе бы ему пришлось здесь не сладко, приходилось играть по правилам. Он общался с другими, но старался держаться сам по себе.

- Знаешь, они непременно сделают херню, с ними и мне придется окунуться в дерьмо, - признался он как-то, и я поняла, как трудно ему здесь живется. Богдан вынужден притворяться и строить из себя того, кем, по сути, не был, но он не мог поступить иначе и жил по законам стаи.

Спустя месяц Богдан стал более открыт со мной, и он даже не скрывал наше общение от других. Парни часто над ним смеялись, но он не обращал внимания. Кажется, ему в самом деле приятно проводить время в моем обществе. Богдан стал моей тенью. Я привыкла к его ненавязчивому присутствию. Он не был болтливым и вообще очень хорошо подстраивался, умел слушать и молчать. Он часто находился рядом. Например, когда я мыла посуду, а он просто сидел неподалеку. В библиотеке, когда я читала или делала уроки за нас двоих. Он был из тех людей с кем легко молчать. Цыган не требовал к себе повышенного внимания и его не нужно было развлекать. Редкий тип людей. Я по-настоящему ценила его, как друга. Кроме Цыгана со мной никто так и не начал общаться, поступали лишь редкие, чаще всего грубые фразы и ничего более от волчат я не ждала.

Мы сидели с Цыганом в беседке на заднем дворе и молчали, глядя на пелену дождя. Октябрь выдался с сильными осадками, но теплый. На мне была большая черная куртка, ее мне выдали здесь. Думаю, она с чужого плеча. Очень уж потрепанная и растянутая, но теплая.

- О чем думаешь? – неожиданно спросил Цыган, касаясь моего бедра. Я вздрогнула. – Я уже три раза спросил, а ты не реагировала, поэтому дотронулся.

Цыган смутился, глаза его забегали. Я улыбнулась, пытаясь смягчить ситуацию.

- Честно сказать, когда спрашивают что-то такое все мысли из головы убегают.

- Понимаю, у меня тоже так.

Мы снова замолчали, и Цыган заерзал, пиная ногой камень под лавочкой. Все шло довольно-таки тихо, пока не послышался шорох шагов. Я обернулась и мое сердце забилось чаще. Ветров. Он шел быстрым шагом в красной олимпийке и серых штанах, пытаясь не сильно промокнуть под дождем. За ним следом бежал Красавин. Увидев меня, Ветров нахмурился, но все-таки шагнул в беседку. Красавин протянул Цыгану руку.

- Здорово, сосед! Че тут голубиное свидание? Помешали?

- Нет. Где были? – Цыган пожал руку Красавину и взглянул на Ветрова, который демонстративно держал ладони в карманах спортивных штанов.

- Да, там сям. Хотели домой зайти, там Аркадьевна на входе. Переждем, а то закусимся.

Красавин застегнул куртку и сложил руки на груди. Стоя рядом с Цыганом, он в привычной своей манере начал болтать о всякой ерунду, но я не слушала его голос. Все мои рецепторы находились возле Ветрова. Он стоял так близко, что сквозь аромат дождя я слышала его запах. От него пахло сигаретами и чем-то безумно приятным, присущим только ему одному. Я терялась в новых чувствах и, кажется, впервые обнаружила внутри себя присутствие бабочек, которые вихрем закружили в душе. Странно, реагировать так на абсолютно незнакомого человека.

Я выпрямила спину и старалась ровно дышать, только воздуха казалось мало, поэтому я слегка приоткрыла губы, стараясь не смотреть в сторону Ветрова. Максим, не отрываясь смотрел на Цыгана, мне показалось он был чем-то недоволен. Только не понятно чем? Погодой или Цыганом? Мне бы не хотелось, что бы он причинил моему другу вред. Вдруг глаза Максима нашли мои и я забыла, как дышать. В этот момент мир вокруг показался маленьким, едва ли он вообще сейчас меня интересовал... все внимание отдано суровому парню в олимпийке, который теперь смотрел прямо в глаза. У меня не хватало силы воли отвести взгляд и потерять мгновение, когда все его внимание принадлежит лишь мне одной. В Максиме было что-то хищное, опасное... заставляющее людей пресмыкаться перед ним и признавать его превосходство.

глава 7

Марьяна Аркадьевна пришла на работу злая, но сегодня причиной ее плохого настроения были не мы, а родной сын Васька. Он взял без проса отцовскую волгу и разбил на машине фары. Аркадьевна причитала все утро и опоздала на завтрак. Шишкова без нее справлялась плохо и несмотря на ранний час уже выглядела усталой и замученной.

- Не кидайся хлебом!

- Ай, ты дурак? – крикнула Оля, которой прилетело от Мухина по голове.

Крыжовник смеялся, подбрасывая хлебные крошки, а Леша кричал на какого-то пятиклассника за то, что тот наступил ему на ногу. Кругом хаус, шум голосов и дикий смех волчат. Я же старалась не отрывать взгляда от тарелки с овсянкой, хотя она мне уже настолько надоела, что с трудом удавалось переносить запах каши. Неужели повара не могут включить фантазию и приготовить на завтрак что-то другое?

- Ветров! Ты почему последний идешь на завтрак? Пес, опять где-то шатался ночью? – кричит Аркадьевна в коридоре и мои глаза тут же поднимаются от тарелки с кашей.

Максим выглядит усталым даже с приличного расстояния я замечаю темные круги у него под глазами. Волосы Ветрова слегка влажные, скорее всего он пытался с помощью воды привести себя в чувство. Он садится за стол и сразу же отодвигает тарелку овсянки предпочитая на завтрак чай. «Хоть бы хлеб съел, а то на голодный желудок сложно в школе соображать», – проносится в мыслях, и я тут же качаю головой. Какая же я идиотка! Нашла о ком беспокоиться...

Ветров пьет чай пока Малиновская шепчет ему что-то на ухо. Она уже позавтракала и поднялась отнести тарелку, но задержалась возле парня. Ветров отмахивается, девушка хмурится, а Леха теперь перепирается с Третьяковой. Проходя мимо, она задела его плечом. Наконец-то Малиновская уходит, а Ветров допивает остатки чая и неожиданно обжигает меня взглядом. Проклятые бабочки в груди тут же оживают, разгоняя кровь по венам. Я снова не могу отвести взгляд и напоминаю напуганного олененка попавшего в логово хищника.

- Ты поела? – шипит Цыган за спиной, и я неопределенно киваю, встаю из-за стола. Иду к стойке с грязной посудой и больше не решаюсь посмотреть на Ветрова.

Обычно мы с Цыганом идем в школу одни и выходим в числе первых, но сегодня так получилось, что я замешкалась. Кто-то спрятал мою сменку, и я потратила много времени на поиски. Цыган терпеливо ждал в общей комнате. Пробегая по ступенькам, мы с Цыганов вышли на крыльцо, и я чуть было не столкнулась со спиной Максима. Ветров с Красавиным лениво обожгли нас взглядами, пока мы обгоняли их сладкую парочку. Утро точно идет не по плану. Я краснею и чувствую, как у меня горят щеки. Впереди идет Цыган, рядом я, а за нами два высоких парня. Один из них нервирует меня своим присутствием. Невольно я снова и снова вспоминаю тот короткий миг, когда его рука одела мое на лицо очки. Глупо, да? Я никак не могу забыть его прикосновения.

- Цыган, у тебя спина белая! Глухой что ли? Спина белая! – достает Красавин и я закусываю губу от досады.

- Ну, белая и белая.

- Нравится, как лох ходить?

Мы с Цыганом идем, сосредоточено смотря под ноги и стараемся не обращать внимания на Красавина, но у того талант выводить людей из себя.

- Слышь новенькая, а у тебя штаны белые. Вы вместе кувыркались?

Я начинаю раздражаться и тяжело дышать. Цыган поджимает губы, а Леха громко смеется и только Ветров не показывает никакой реакции. Он идет позади и словно не слышит издевательств в мою сторону. Мне стыдно от своей слабости. Должно быть я в самом деле выгляжу жалко.

- Ветер, она тоже глухая, – Леха цыкает. – Ладно, буду джентльменом!

Рука Красавина касается моих ягодиц, он несколько раз проводит по ним, якобы стряхивая пыль. Я отпрыгиваю в сторону, оступаюсь и падаю в лужу.

- Упс, – Красавин улыбается. – Цыган, че она дикая такая? Не объездил кобылку?

Ветров останавливается, его глаза наконец-то меня замечают. Цыган матерится и протягивает мне руку для того, чтобы помочь подняться. Колючие зеленые глаза смотрят на сплетение наших пальцев и вдруг Ветров пинает ногой Цыгана. Мгновение и Цыган оказывается рядом со мной в луже.

- Зачем ты это сделал? – рычит друг. Он тут же вскакивает на ноги, его глаза наливаются кровью. – Ты че себе позволяешь? Я под защитой Сороки.

- Мне до лампочки под кем ты или на ком. Не разговаривай со мной.

Ветров равнодушно проходит мимо и что-то в моей душе обрывается. Красавин все еще смеется, он пошло шутит о том, что я теперь везде мокрая и спешит за другом. Наверное, так должно было случиться. Я отвернулась, искренне желая больше никогда не видеть Максима Ветрова и его противного друга.

- Ты как?

Цыган помогает мне встать, отряхивая куртку от капель грязи. Мне холодно, штаны и ботинки промокли. Хорошо хоть лужа не глубокая.

- Нормально.

- Пойдем в дом? Переоденемся?

- У меня нет... – я покраснела. – Нет другой одежды.

- Понял. В школу?

- Да, сразу на урок. Думаю, одежда успеет высохнуть.

Стыдно представить какую реакцию в школе вызовет мой внешний вид. У Цыгана темные джинсы, поэтому особо не видно, а у меня темно-синие и пятна воды заметны даже, если подсохнут. Проклятье! Я бы расплакалась, но кажется у меня закончились слезы. Я воспринимаю уже все будто бы со стороны, словно моя душа давно мертва, а на земле осталась лишь оболочка и мне совсем безразлично, что будет дальше и как еще надо мной посмеется жизнь. В школе тихо, уже начались уроки. Мы с Цыганом прошмыгнули мимо вахтерши, и он сразу побежал в туалет. Хотел почистить джинсы. Я поднялась на второй этаж, размышляя стоит ли заходить на урок или лучше подождать в коридоре. Не хотелось попадать под пристальное внимание класса. Я вздрогнула, когда почувствовала толчок в спину. За моей спиной стояла высокая блондинка, недовольно поджимая пухлые губы.

Глава 8

Вторник. Наш класс плохо написал контрольную. После обеда случилось еще одно неприятное происшествие. Кто-то из наших украл в ларьке алкоголь. Приходил участковый, были разборки. Марьяна Аркадьевна была вне себя от злости. Крыжовник даже получил от нее линейкой по голове.

Обстановка была враждебная. Я терялась и не знала куда спрятаться от негативной энергии. В конце концов воспитатель нас наказал. Нам было приказано устроить генеральную уборку и отмыть полы в коридоре. В нашей комнате уборка упала на мои плечи. Девочки же легли и отдыхали, пока я одна мыла окна и отдирала с мебели засохшую жвачку. Динара громко смеялась над рассказом Лизы. Обычно у нас ухо в остро, мы всегда прислушиваемся к шагам в коридоре. В этом раз я была слишком занята уборкой, а девочки беззаботной беседой. Пальцы от воды распухли и неприятно пульсировали, но я продолжала скрести грязь, когда в этот самый момент к нам в комнату вошла Марьяна Аркадьева.

- Я не поняла! В честь какого праздника вы лежите, а Ярослава одна работает? Живо встать! - гаркнула воспитательница и девочки подпрыгнули, поспешно вставая с жестких кроватей.

- Ярослава сама вызвалась все сделать! Мы ей говорили нужно вместе, а она не дала нам ничего сделать! - проговорила скороговоркой Динара.

- Угу, - потвердела Лиза. - Ярослава трудолюбивая!

Девочки хихикнули и почесали затылки. Глаза воспитательницы стрельнули в мою сторону. Женщина смотрела так серьезно и враждебно, что у меня свело конечности от страха.

- Ярослава, подтверди слова девочек!

- Я ... я сама... да, сама! - поспешно добавила я, но было поздно.

Вероятно, я совсем не умею врать. После моих слов Марьяна Аркадьевна схватила Динару за ухо и больно потрепала.

- Лгунья! Сколько раз я говорила тебе не сметь врать старшим! Взяла тряпку и отодрала свои жвачки! Еще одна подобная выходка и будешь языком чистить пол! Ярослава, а ты иди за мной. На сегодня с тебя хватит уборки!

Мое сердце застучало с бешеной скоростью. От страха откинула тряпку на пол и сжала ладони в кулачки. Пытаясь привести себя в чувство - я сжимала ладони до сильной боли.

- За мной, Ярослава! Пусть теперь лентяйки убирают!

Мне ничего не оставалась, как последовать за воспитателем. Наверное, я должна была радоваться. Справедливость восторжествовала! Но девочки наградили меня такими недобрыми взглядами... я сразу поняла, что во всей ситуации останусь крайней. Марьяна Аркадьевна весь вечер таскала меня за собой, понимая, если я вернусь на меня свесят оставшеюся работу.

- Ты не нашла с ними общий язык, детка?

Я пожала плечами и помотала головой.

- Мне жаль. Бабочка попала в банку с пауками, несладко тебе приходится. Потерпи. Скоро окончишь школу и улетишь отсюда. Время быстро пройдет!

Улечу, если крылья останутся лететь, - с грустью подумала и закусила от беспокойства губу. После ужина я вернулась в комнату и принялась стелить постель. На удивление девочки ничего мне не сказали. Они вообще вели себя подчёркнуто безразлично, лишь иногда стреляли друг в друга странными взглядами. Объявили отбой. Я легла в постель и очень быстро уснула. День был напряженный и я рада наконец-то оказаться в кровати.

Посреди ночи меня грубо толкнули в плечо. Я не сразу поняла, что случилось и долго не могла отрыть глаза.

- Вставай же! - Лиза снова толкнула меня в плечо.

- Что такое? Который час?

- Одевайся! Динаре стало плохо! Нужно помочь.

Я подскочила и попыталась рассмотреть в темноте соседку. Лиза сидела одетая в пижаму, которая ей была мала. У нас у всех была одинаковая одежда для сна, но носили мы ее по желанию. Я накинула халат и поднялась на ноги, ощутив холод, поежилась.

- Обувайся, пошли скорее! Приведем Динару обратно, одна я ее не дотащу.

- Не понимаю, что произошло? Может быть, дежурному сказать?

- Не вздумай! Идем скорее!

Мы вышли в коридор. Было довольно-таки тихо. В моей голове сумбур. Мысли были разные, но ни одной о том, что мне грозит серьезная опасность. Я доверчиво отнеслась к словам Лизы и расплатилась за свою наивность. Дойдя до черного выхода из здания, я обернулась. Ситуация показалась мне странной. Хотела было развернуться, но Лиза схватила меня за руку, вскоре появилась Динара. К слову, Динара выглядела здоровее всех. Я не успела даже пискнуть. На столько все случилось быстро. Они обе вытолкнули меня на улицу и потащили в темный угол, где стояли мусорные баки и старые лавочки. Вскоре мое тело приземлилось на грязный асфальт. Я почувствовала жжение на коже и ахнула.

- Сучка! Я ведь была добра к тебе, ни разу не закусилась с тобой по-настоящему, а ты дрянь против нас пошла! Сдала Аркадьевне! Ты ведь слышала, что она идет и нарочито стояла с тряпкой показывая какая ты умничка!

- Ты говоришь бред, - с трудом поднялась, так как все еще была в какой-то прострации. - Я не слышала ее шагов, и я ведь сказала, что сама вызвалась убираться!

Тишину пронзил свист, мою щеку обожгла вспышка боли. Динара отвесила мне пощечину, а следом еще одну. Кожа на губе треснула, я почувствовала мерзкий привкус крови.

- Оправдываешься – значит виновата! Сейчас я оправлю тебя к твоим родителям! - после жутких слов Динара схватила меня за волосы и швырнула на старые доски.

глава 9

Во рту пересохло. Я ворочусь, но тело не слушается. Открываю глаза и тут же закрываю. В темноте слабо горит ночник. Я вижу тучную Валю, она сидит на койке напротив меня и грызет ногти. Осторожно приоткрываю веки и вижу Максима, он стоит в дверях, а рядом Ксюша. Максим в футболке, в руках ветровка, который он укрывал меня в беседке. Мне хочется позвать его и попросить не оставлять меня одну, но я не решаюсь. Стараюсь не привлекать к себе внимания.

Ксюша нервно проводит рукой по густой рыжей гриве и хмурится, глядя на Максима. Она намного ниже меня и едва достает ему до груди.

- Слушай, не смешно! Она не может остаться с нами! Ты знаешь, что сейчас поступаешь против правил!

- Какая разница? Я тебе сказал, выполни. Они ее прикончат там, а у вас свободная койка. Пусть поживет здесь до конца года.

- Ларису еще не до конца приняли в семью! Знаешь же, как бывает... может, они откажутся от нее, и она вернется в детский дом, к нам. Так было уже много раз.

-Сегодня никто не вернется. Оставь ее до утра. Там уже решим.

- Я тебя не понимаю. Из-за какой-то болванки ты хочешь подставить нас с Валей? Нет, не позволю! Она не просто так люлей получила! По твоей просьбе я пыталась смягчить ее прибывание здесь! Она не прошла посвящение, ее не трогали, но, если она что-то натворила, то это не касается! Девчонки всегда сами разбираются со своими проблема и не зачем туда лезть!

Максим передернул плечами, а у меня сердце сильнее застучало. Он просил, просил Ксению мне помочь! Мне казалось, он вообще не замечает моего присутствия, а он говорил с ней обо мне и просил смягчить мое пребывание! Я злилась на головную боль, которая мешала мне вникать в слова молодых людей. Комната закружилась перед глазами.

- Пусть останется здесь до утра, а там что-нибудь решим. Я прикину к кому ее можно будет подселить.

- Лучше всего ее вообще отсюда выселить! Свалилась на нашу голову, теперь надо носиться с ней, как с золотым яйцом. У у нас нет никого желания ей помогать! - прошипела Валя.

- Заткнись, - ответил ей Макс, пройдя к кровати, на которой лежало мое искалеченное тело. - Я не поведу ее на казнь.

- Нарушишь правила и сам получишь. Нельзя нарушать порядок!

Максим столкнулся глазами с Валей и грубо выругался. Толстушка замолчала и прикусив язык. Она поспешила повернуться к Ксюше, ища поддержку у подруги.

- Не помню, чтобы ты когда-то заступался за кого-то вот так, - с грустью прошептала Ксюша. - Не создавай себе проблемы. Ярослава изгой и будет там, где ей положено быть. Под всеми! Ты не спасешь ее от толпы. Они все ее ненавидят и, если мы станем оберегать Лебедеву будет только хуже. Она должна пройти отбор, а там будет видно она сломается или может быть, будет принята. Ты ведь знаешь какой у нас порядок.

Ксюша подошла ближе к Ветрову и положила хрупкую ладонь на его плечо. Максим не двигался, он замер, смотря куда-то в пустоту. Воздух наполнился злостью Максима и вскоре послышалось его тяжелое дыхание.

- Одна ночь. Никто не узнает, что она здесь ночевала. Утром вернем ее в комнату, скажем нашли на улице. Убрали чтоб воспитатели не видели.

- Хорошо, - нехотя согласилась Ксюша, прижимаясь щекой к сильному плечу парня. - Только до утра. Дальше не вмешиваемся в их дела.

- Я приду перед завтраком и отведу ее сам. Ложитесь спать.

Ветров развернулся уйти, Ксюша последовала к дверям. Мне стало страшно. Что же меня будет ждать впереди? Я физически почувствовала, как вновь растет огромная дыра ужаса в груди. «Не уходи! - хотелось крикнуть ему вслед. - Не оставляй меня с ними!». Безумие, но только возле него мне будто бы спокойнее.

Приоткрыв глаза, я вновь увидела Максима в дверях, а рядом с ним Ксюшу и тут все мои мысли были стерты. Они целовались, страстно и по-взрослому... целовались крепко с чувством. Мне стало тяжело дышать. Я почувствовала, как в сердце вонзили нож и поспешно отвернулась к стенке. Что же я о себе возомнила? На, что надеялась? Сжав в руках простынь, я до боли зажмурила глаза. Виски прострелило болью, и я вновь погрузилась в забытье. Я надеялась потерять память! Ужасные события убивали во мне человека превращая в загнанного зверька. Никому нельзя верить и ни на кого здесь надеяться! Максим Ветров – самый опасный здесь человек. Я не ошиблась. Динара причинила мне физическую боль, а Ветров душевную и я затруднялась ответить какая из них на тот момент была сильнее.

Максим сдержал слово. Утром он вновь пришел в комнату старосты. Я молчала. Девочки со мной не разговаривали. Каждая клеточка ныла от боли, лицо опухло. Ночью Ксюша с Валей обработали мои раны. Промыли их водой и облили спиртом, поэтому от меня ужасно несло. Боюсь представить, как я выглядела, но мне было все-равно. Хотелось, как можно скорее остаться одной. Теперь присутствие Максима меня душило. Мне было физически больно переносить его присутствие рядом.

- Переодеть ее не могли? - недовольно поинтересовался Максим. Я чувствовала его суровый взгляд на себе, но избегала смотреть ему в глаза. - Капец они ее разукрасили.

Валя лишь пожала плечами, а Ксюша промолчала. Максим протянул мне руку, но я отвернулась.

- Ишь, королевна! Дергай отсюда! - злобно прошипела Валя. - Скоро все проснутся.

Игнорируя руку Максима, я встала с постели и на слабых ногах побрела к выходу, но на полпути голова закружилась. Я остановилась и крепко зажмурилась, приготовившись к встрече с жестким полом. Упасть мне не дали. Ксюша и Максим подхватили с двух сторон и помогли дойти до двери. Староста выскочила в коридор и оглядевшись по сторонам, махнула рукой. Ветров придерживал меня за плечи, вывел и не спеша поплелся на второй этаж. Там располагалась моя комната. Прикосновение его рук неприятно жгло кожу. Я злилась, но не могла понять причину своего отношения. Вроде бы он ничего плохого не сделал, совсем наоборот и я должна благодарить его за свое спасение, но я была враждебно настроена. Пожалуй, сейчас я ненавидела его больше остальных.