Почему яблоки такие кислые?

Пролог

Красота Руси... Как сложно говорить о ней в это время. Время, отмеченное свинцовой печатью крепостногого права, голодом, нищетой, где последнюю копейку мужик отдавал барину, а жизнь его была немногим вольнее скотины в загоне.

Но есть у этой земли иная, вечная красота. Та, что не подвластна ни помещику, ни царю. Синие ленты рек, непроходимые лесные чащи, воздух, пьянящий запахом хвои и прелых листьев. Закаты, от которых заходится сердце, и ночи, где путнику светит щедрая луна, льющая свой серебряный свет на бескрайние просторы.

Именно в таком месте, на перекрестке дивной природы и суровой человеческой доли, развернулась наша история — в маленькой деревне Камаровке. Днем она казалась идиллией: под щедрым солнцем ремесленники, обливаясь потом, занимались своим делом, а по улицам с заливистым смехом носилась ребятня. Уют и покой, да такие, что душа радовалась.

Но с последним лучом солнца деревня затаивала дыхание и умирала. Не единой души на улице, лишь свист и завывание ветра и пустых переулках. Путнику, забредшему в ночи, не найти было здесь ночлега: ставни наглухо заколочены, окна завешаны тряпьем, будто все живое вымерло, боясь пискнуть.

Причина же была стара и ужасна. Говорили, что в окружающих лесах живут хвостатые твари — Кицуне их кликали. Шептались, что кто в лес ногой ступит, тот уже не вернется. А кого угораздило вырваться обратно — тех потом шарахались, как прокаженных. Смотрели они пусто, в себе, шатались будто пьяные, не свои.

От гнета этих клыкастых образин люди страдали долго. Смельчаки, бывало, уходили в чащу с топорами, мол прогонят нечисть. Но возвращались единицы, да и те — с пустыми, безумным взором, навеки отмеченные видение смерти своих товарищей. Священник сурово утверждал, что в них вселился дух лесной твари, и бедных душевно раненных — и молодых, и старых — вешали или забивали насмерть. Матери рыдали, пытались заслонить своих детей, но страх людей был сильнее жалости — они уничтожали любую, даже потенциальную угрозу.

Так долго продолжаться не могло. Твари не только наводили морок, но и таскали детей в чащу, резали охотников, грибников, купцов, что караванами шли через лес.

И вот, оправившись от очередного удара, нанесенного дьявольскими лисицами, местные охотники собрались с духом и положили конец страху. Они объединились в братство — охотники за головами, Кицуне — ловцы. Их арсеналом стало все, чем можно остановить нечисть: тесаки, мачеты, мечи и топоры — любое оружие, способное отрубить голову или сломать хребет.

Своей твердыней они сделали местную таверну, превратив ее из забегаловки в штаб лесничих. Здесь, при тусклом свете свечи, велся суровый счет: кто ушел в лес, кто вернулся и кого навеки потеряли. Здесь рождалась их жестокая, но необходимая легенда.