Под крылом Коршуна

1. Коршун

Визг шин разрывает ночную тишину. Яркий свет фар пробивается сквозь занавески и освещает голую стену напротив кровати. Резко открываю глаза и прислушиваюсь к звукам во дворе.

Раздаются хлопки дверц машин и несдержанный гогот оглашает о приезде хозяйских псов. Сколько раз просил их не шуметь ночью, но все бесполезно. Служебный персонал, который живет в этом крыле особняка, они за людей не считают.

Со вздохом сажусь на постели и привычным движением руки включаю светильник на прикроватной тумбочке. Комнату освещает мягкий свет, от которого тьма в углах становится еще плотнее.

Лето уже подходит к концу и ночной воздух наполнен освежающей прохладой. Только из-за этих кретинов с открытым окном редко получается поспать. Как начинают орать, так могут до утра не угомониться.

Подхожу к окну и через решетку смотрю на то, что происходит во дворе. Псы скучковались в группу и что-то оживленно обсуждают, активно при этом жестикулируя руками. Из салона машины звучит музыка с тяжелыми битами, которая кувалдой бьет по вискам.

Наверняка все жители нашего крыла уже проснулись и возмущаются этим беспределом. Только все эти возмущения так и не покинут стены их комнат.

Все просто закроют окна и задернут шторы плотнее. Даже Рузия, наша главная по кухне и негласный лидер среди прислуги, промолчит и только недовольно сожмет губы, когда эти псы придут к ней за обедом.

Клык, главарь этой своры, кидает окурок прямо под ноги и медленно подходит к одной из машин. Открывает заднюю дверцу и ныряет в нее, наполовину оставшись снаружи.

Судя по его дерганным движениям в машине происходит борьба, но вполне предсказуемо Клык выходит из нее победителем. Не проходит и несколько секунд, как он за шкирку вытаскивает из салона машины небольшую фигурку. Двор неожиданно оглашает взрыв дикого гогота, и фигурка вся скукоживается от страха.

Не нужно приглядываться, чтобы понять, что в руках Клыка молодая девушка. И дело не в очевидных изгибах и формах, а в том, как она втягивает голову и судорожно осматривается по сторонам. Девушка напугана, и волны ужаса, исходящие от нее, по непонятно какой причине достигают меня и разливаются по венам ледяным током.

Клык грубо обхватывает руку девчонки выше локтя и бесцеремонно волочет к служебному входу.

Когда они проходят мимо машин, свет фар на мгновение падает на девчонку и я успеваю заметить растрепанные светлые волосы и острый локоточек, а чуть выше здоровенную лапу Клыка.

Челюсть невольно сжимается. Клык никогда не церемонится, ему плевать кого тащить – здоровенного мужика, который в пух и прах проигрался в карты, или эту беззащитную девчонку.

Интересно, что за птичка попалась в силки Хасанова на этот раз. За что ее схватили сомнений у меня нет. В этом мире все всегда вертится вокруг денег. Семейные долги, азартные игры, пагубные пристрастия... да мало ли что еще.

За года, проведенные рядом с Хасановым, я многое успел повидать. Первые месяцы принимал все близко к сердцу и переживал за всех этих бедолаг.

Хасанов это понял и сказал мне однажды: “Коршун, каждый сам выбирает свою судьбу. Одни опускают руки и мирятся с ней. А другие рвутся и цепляются за каждый шанс. Не жалей никого. Каждый получает только то, на что у него хватило смелости.”

Эти слова прочно засели у меня в мозгу и с тех пор я по-другому стал смотреть на происходящее. Кто-то называет Хасанова нечистоплотным и бандитом, который пользуется слабостью и отчаянным положением несчастных бедолаг, загнанных в угол.

Но справедливости ради я могу с уверенностью сказать, что не он загонял их в этот самый угол. И многие должны быть ему благодарны, что он уберег их от более печальной участи.

Я сам когда-то попал к нему не от хорошей жизни. Судьба и меня загналав угол, да еще такой что думал руки на себя наложу. Хасанов дал мне возможность вылезти из дерьма, куда я угодил из-за излишней доверчивости. Долги я отработал быстро, да так и остался работать у Хасанова. Десять лет уже здесь и все меня устраивает.

А что, жизнь сытная, работа опасная, но для бывшего спецназовца больших проблем не создает. У Хасанова я вообще на особом счету, доволен он моей работой и щедро за это вознаграждает.

Интересно, а в какой такой угол загнала жизнь эту девчонку. Сама дел наделала, или за кого другого приходится расплачиваться?

Так, меня это не касается. Я в дела шефа не лезу. Мое дело – его безопасность, и справляюсь я с этой задачей очень даже хорошо. А все остальное - дело его псов и я в эти дела не вмешиваюсь.

Закрываю окно и на секунду зависаю на своем отражении на фоне решетки. Провожу рукой по небритым щекам. Сколько там до сороковника то осталось? Задумываюсь…три года. День рождения я уже много лет не отмечаю, и чаще всего вспоминаю о нем, когда он давно прошел.

Что-то тоскливо сжимает сердце. Всего на короткий миг. Который я сразу глушу в самых темных глубинах своего нутра.

Ложусь и закрываю глаза. Засыпаю я обычно в ту же секунду, как голова касается подушки. Привычка, выработанная годами работы в спецназе и у Хасанова. Спать порой приходится в разных условиях.

Хотя Хасанов последнее время немного угомонился и снизил темп жизни. Года все таки берут свое, и я не раз слышал, что он хочет передать управление бизнесом своему сыну – Тахиру.

Стискиваю челюсть от одного воспоминания об этом человеке. Избалованный мажор, который живет на всем готовом и всегда получает все, что захочет. Хасанов хочет приструнить его и наивно полагает, что ответственность за бизнес может его изменить.

Проходит секунда, две, минута, а сон так и не идет. Как ни стараюсь, но не могу избавиться от образа, который так и стоит перед глазами. Маленькая ручка в железном хвате здоровых лап. Синяк теперь останется. Открываю глаза и таращусь в потолок. Чувство непонятного беспокойства вновь стискивает грудь в тиски.

Трясу головой словно хочу избавиться от морока. Ну останется и останется. Это собственно говоря самая маленькая проблема девчонки.

2. Коршун

Просыпаюсь, словно из-под толщи воды выныриваю. За окном только начинает светать, и мне не нужно брать в руки телефон, чтобы узнать который сейчас час. Я всегда просыпаюсь в одно и то же время - пять утра. Привычка, выработанная еще со времен службы в армии.

Все жители особняка еще досматривают свои сны. Все, кроме меня и нашего дворника, а по совместительству еще и садовника, Азамата. Мы единственные, кто всегда встречает первые солнечные лучи в бодрствовании.

Привычки долго валяться в постели у меня нет, поэтому быстро поднимаюсь и надеваю на себя футболку и спортивные штаны.

Натягиваю беговые кроссовки и, перед тем как открыть дверь, еще раз оглядываю комнату. Кровать, платяной шкаф, тумбочка – все по-спартански просто и функционально, никаких излишеств. Да они мне и без надобности. Я сюда только поспать и прихожу.

Поразмыслив несколько секунд перед тем как выйти, все же открываю дверцу тумбочки и достаю два утяжелителя, которые я иногда надеваю на ноги во время бега.

Сбегаю вниз по лестнице и выхожу во двор. Азамат что-то напевает на непонятном мне языке и размеренно орудует метлой, выметая окурки и кучу банок со двора. Он уже привык прибирать задний двор особняка от подобного хлама и только недовольно цокает, когда замечает окурок на одном из кустов.

Получаю от Азамата сдержанный кивок в ответ на свое приветствие и подхожу к массивным воротам. Охранник для вида приоткрывает сонные глаза и тут же снова закрывает их, устраиваясь в своем кресле поудобнее.

По периметру забора еще несколько охранников, но и они не сильно напрягаются своими обязанностями. Мало кто посмеет сунуться в особняк Хасанова. Тут нужно совсем с головой не дружить. Да и сигнализация под моим руководством была установлена, здесь теперь не дом, а самая настоящая крепость.

Выхожу за ворота и делаю глубокий вдох. Колкий воздух моментально наполняет легкие кислородом. Особняк находится далеко за городом, в окружении лесопосадки. И, наверное, это и было тем определяющим фактором, когда я решил остаться у Хасанова.

Я нашел здесь то, что искал – раннее утро, наполненное тишиной и спокойствием. Нет шума города, нет бесконечных пробок и потока людей, которые спешат, сами порой не зная куда. Да, хозяйские псы иногда устраивают вакханалии подобные той, что была прошлой ночью, но случается это не так часто.

Воспоминания о событиях прошлой ночи яркой вспышкой проносятся в мозгу. Интересно, где сейчас та загадочная пленница. Увезли ее, или держат где-то в особняке?

В который раз отгоняю от себя ненужные мысли. Не мое это дело и беспокоиться нечего.

Надеваю на ноги утяжелители и бегу трусцой в сторону лесопосадки. Воздух уже дышит прохладной осенней свежестью и дни становятся короче, поэтому на улице еще темно. Но я знаю каждый поворот и комок на витиеватой тропинке, ведущей между деревьев.

Бегу, смотря на землю перед собой, и чувствую, как мышцы ног начинают наливаться тяжестью. По привычке пригибаю голову там, где ветки деревьев свисают ниже и перепрыгиваю через небольшие овраги.

Каждый шаг словно отбивает ритм в такт ударам сердца. Шаг-удар, шаг-удар. Четко и без единого сбоя.

Когда, взмокший и немного запыхавшийся, возвращаюсь в особняк, на улице уже светает. Азамат подравнивает секатором кусты и все также тянет какую-то заунывную мелодию. Сколько раз хотел спросить, о чем его песни, да все ноги не доходят.

Захожу в особняк и сразу же иду на кухню. Я люблю завтракать в одиночестве и за столько лет привык сам себе готовить . Еще несколько спокойных минут, которые я краду из суеты совсем не спокойных дней на службе у Хасанова. Мое меню не отличается разнообразием, но те несколько блюд, что я научился готовить, я довел практически до совершенства.

Достаю из холодильника три яйца и отточенным движением разбиваю их в глубокую тарелку. Добавляю молоко и активно взбиваю все венчиком.

Выливаю смесь на разогретую сковороду и прикрываю ее крышкой. Пока омлет схватывается, завариваю себе чай. Многие пьют утром кофе, чтобы взбодриться, а я настоящий ценитель чая.

На полочке, в самом дальнем углу шкафа, у меня всегда припасены несколько пачек чая с добавлением разных трав. Когда-то давно я случайно обнаружил небольшой магазин с отличным выбором разных сортов чая и с тех пор регулярно пополняю там свои запасы.

Прятать их смысла нет, потому что никто из жильцов дома на них и не зарится. Рузия так вообще только нос воротит, да морщится от запаха.

Пока чай заваривается, открываю крышку сковороды. Довольно улыбаюсь и сглатываю подступившую слюну. Омлет как всегда воздушный и идеальный по своей консистенции.

Таким же отточенным движением подхватываю его лопаткой и выкладываю на тарелку. Беру в одну руку тарелку, в другую чашку с чаем и поворачиваюсь к кухонному столу.

Успеваю сделать два шага и резко останавливаюсь. Морщусь, потому что выплеснувшийся чай больно обжигает руку.

То, что предстает перед моими глазами рушит всю матрицу, выстроенную годами моего проживания здесь.

На полу, забившись в угол между столом и кухонным гарнитуром, сидит незнакомая мне девушка. Вся сжата в комок, брови насуплены, а губы плотно сжаты. Смотрит на меня исподлобья, словно боится упустить хоть малейшее движение.

Вся ее напряженная поза просто кричит о том, что она до смерти напугана. Но при этом пронзительные серые глаза смотрят упрямо и с вызовом.

Застываю и так и стою, как полный идиот, смотря на незнакомку.

Вдруг, на какое-то мгновение, она переводит взгляд на тарелку, а потом снова на меня. Доля секунды, кто-то может и не заметить, но только не я.

-Голодная? – тишину нарушает мой голос. Всегда ровный и без лишних эмоций, он вдруг словно ломается на середине слова. Незаметно, никто бы и не понял, но только не я. И сердце с чего-то вдруг начало трепыхаться в грудной клетке. Пробежал не меньше пяти километров и то спокойнее билось.

Нежданная гостья молчит и только сильнее супится. Понимаю, что ответа я от нее не дождусь, поэтому просто ставлю тарелку и чай на стол.

3. Поля

-Ну-ка, покажи, что ты там начистила.

Рузия отпихивает меня в сторону, при этом болезненно морщится и хватается за поясницу. Сама маленькая, щупленькая, а рука у нее при этом тяжелая, видимо к нежностям особо не привыкшая.

Я сразу же просекла, что должна ей понравиться. Любым способом. Поэтому сейчас стою и с особым удовольствием наблюдаю, как ее брови слегка приподнимаются, когда она подхватывает пальцами кожуру.

-Ммм, хорошо хорошо, - Рузия бросает на меня удивленный взгляд и еще раз осматривает с ног до головы.

Она видимо и правда думала, что я в хозяйстве ничего не смыслю. Только правда моей жизни такова, что с беззаботным детством я распрощалась, когда мне и двенадцати лет не было. В тот день, когда не стало моего папы.

Мой папа много лет работал дальнобойщиком и в тут злополучную ночь гнал груз по заснеженной дороге. Он был один, потому что напарник заболел, а груз доставить нужно было в срок. Утомленный долгой дорогой, он заснул за рулем и фура на огромной скорости врезалась в бетонное ограждение. Погиб, даже не проснувшись, как нам потом сказали в морге.

Для мамы это был тяжелый удар. Депрессия давила ее почти год и у меня до сих пор сердце сжимается от тоски, когда вспоминаю ее пустой невидящий взгляд, направленный прямо в потолок.

Она боролась и старалась смотреть за мной, но бывали дни, когда даже встать с дивана для нее было настоящей победой.

Выхода у меня не было - я сама научилась готовить, прибираться, следить за собой. И когда в сентябре пришла в школу, то поняла, что переросла своих ровесников не на лето, а на несколько лет.

Но хорошо, что даже плохое когда-то заканчивается. Мама постепенно пришла в себя, и в один зимний морозный день дверь распахнулась и в наш старенький дом она вошла не одна. Рядом с ней стоял взрослый дяденька с хмурым взглядом и мальчик примерно моего возраста.

-Поля, знакомься, это дядя Боря, твой новый папа. А это Леша, теперь он твой брат. Они будут жить с нами.

Я насупившись смотрела на своего новоявленного братца и осознавала своим не по годам взрослым умом, что самое плохое для меня еще только начинается. Но и не понять маму не могла. Одной ей было тяжко и соседка, видя как она мучается, познакомила ее с достойным холостым мужчиной.

Со сводным братом мы невзлюбили друг друга с первого взгляда. Хитрый и изворотливый трус, он ябедничал на меня по любому поводу. Любую шалость мог вывернуть так, что во всем была виновата именно я. А так как характер у меня всегда был по пацански прямой и дерзкий, верили всегда его изощренному вранью.

Отчим меня тоже не особо любил, но и не обижал никогда. Он в принципе на меня не обращал внимание, словно меня и не было в их жизни Я же только радовалась, что никто меня не заставляет называть его папой и ему не навязывалась.

А два года назад мамы не стало. Больное сердце остановилось за один миг. Я была единственной наследницей и дом в итоге оформили на меня. Выгонять отчима с его придурошным сыном я и не думала. В конце концов несколько лет вполне сносно жили.

Только теперь я очень жалею, что не сделала этого. Сжимаю губы от злости и резкими движениями скидываю все картофельные очистки в мусорное ведро. Все могло быть иначе, если бы я…

-Так, давай еще лук почисти, а потом нужно тесто замесить, - от не самых приятных воспоминаний меня отвлекает Рузия. – Делов много сегодня. Ты я смотрю бойкая, поладим с тобой.

Рузия хватается за спину и кряхтя медленно оседает на стул.

-Спина болит?

-Да, сил уже нету, третий день как ноет. Ридикулит что ли.

- Навряд ли. Вы бы так не ходили. Боль какая? Резкая?

-Нет. Ноет и ноет зараза. Сяду, так вроде меньше болит.

-Понятно. У вас мышцы прихватило. Может неловко нагнулись, или резко повернулись. А может тяжелое поднимали.

-Поднимала, конечно. Три дня одна тут кручусь. Нагнулась вот один раз, так в спину и вступило.

-Вам нужно мазь разогревающую купить. Я вам потом напишу. Пояс можно теплый надеть. Вылечим вас, не переживайте.

-А ты то откуда все знаешь? Врач что ли?

-Ну, до врача мне еще очень далеко, - смеюсь и ловко снимаю кожуру с лука. Слоев много, зима значит холодной будет. – Я медицинский колледж закончила. С отличием между прочим, - с гордостью делаю акцент на последних словах.

А еще я еще с первого курса в местной больнице подрабатывала. Пусть копеечки, но мои кровные, и нахлебницей я быть не хотела. Не то что этот недоносок, ни учиться, ни работать не может. Только деньги на игры спускать и умеет.

-Ишь ты. Точно ученая значит. И диплом значит есть? - в голосе Рузии звучит неприкрытое уважение и восхищение.

-Ага, есть. Как же без него то. Медсестрой в больницу без него не взяли бы.

Я мечтала поступить в университет и стать настоящим врачом. Если бы мой придурошный братец в один миг все не разрушил. С ненавистью счищаю кожуру с лука и вспоминаю прошлый вечер. От стресса все было как в тумане, а сейчас каждая минутка на место встает и меня злость распирать начинает.

После работы я пошла ставить капельницу к своей постоянной клиентке. Она только мне это дело доверяет. Может причина в моих ловких движениях, когда я с первого раза в ее тонкие вены попадала, а может ее сын, великовозрастной очкарик, который вечно начинал краснеть и заикаться стоило мне зайти к ним домой.

Когда процедура подошла к концу, она зыркнула на сына и приказным тоном велела ему меня проводить. Я чуть не стонала от досады, пока наблюдала как он по дому мечется. То очки не мог вспомнить где оставил, то кеды никак не мог зашнуровать.

В итоге к дому мы подошли, когда уже совсем стемнело. Повернули в наш переулок, и я сразу почуяла недоброе. Около ворот стояло несколько огромных черных джипов. К кому, а вернее за кем, они приехали я поняла сразу.

-Ну придурок, доигрался все-таки.

-Что? А это кто? Аййй, - очкарик взвизгнул, когда я схватила его за руку и потащила в сторону большого куста. И первый раз про себя благодарила отчима, что он его все-таки не выкорчевал, как грозился уже пару лет.

4. Поля

Отчим с лихорадочным блеском в глазах метался взглядом с меня на громилу с поломанным зубом. Одутловатое лицо пошло багровыми пятнами, а по вискам стекали ручейки пота. Казалось, внутри него сейчас происходит борьба не на жизнь, а на смерть. И тогда я еще надеялась выйти победителем в этой борьбе. Но я ошибалась.

В какой-то момент громила с ржавыми волосами видимо устал от этих метаний и со всей дури пнул брата в живот. Маленькую комнатушку наполнил истошный вопль, и в ту же секунду отчим сорвался, завопив во всю глотку:

-Берите! Забирайте ее! Она все отработает.

У меня ноги подкосились от этих слов и, если бы громила все также не держал меня за шкирку, я бы наверняка свалилась кулем на пол.

-Что? Вы что творите! Это ваш сын в долги залез, не я! – ворот футболки врезался мне в шею и из горла доносились едва разборчивые хрипы. Но сдаваться так просто я не собиралась.

-Да что ты говоришь, - лицо отчима исказила нервная судорога, а губы побелели, как у покойника, - А ты мне не должна, скажешь? Сколько лет на моей шее сидела. Пора долги возвращать.

-Когда это я на вашей шее сидела?! Я сама зарабатываю и у вас не прошу!

-Да что ты там зарабатываешь! Копейки. Берите ее.

- Ваш сын и этой копейки не зарабатывает! Только и умеет, что на игры деньги спускать! Это он у меня заначку украл! Ты, придурок, думаешь я не поняла, что это ты тогда сделал!

И заначку, и ценные вещи, которых у нас к слову сказать было немного, но и то пропало. Мамины золотые сережки и обручальное кольцо, посуда, которую мама берегла и хотела отдать мне в приданое.

На все вопросы брат только глаза отводил, да отнекивался. Но я-то знала, что он в очередной раз залез в долг из-за своей пагубной страсти.

-Ничего, не убудет с тебя. Забирайте.

Плечи отчима опустились, словно силы в один миг его покинули. Голос стал звучать глухо, как из бочки. Он отвернулся, стараясь не встречаться со мной взглядом и упал на колени рядом со своим придурошным сыном.

Ржавый и еще один громила второй раз спрашивать не стали. Не успела я и пикнуть, как меня подхватили под руки и поволокли на улицу.

В тот момент я обрадовалась. Я была уверена, что там нас ждут соседи и они точно заступятся за меня. Они знали меня с детства, были свидетелями моих шалостей и успехов, они не оставят меня в беде.

Но стоило нам выйти за калитку, как все мои хрупкие надежды разбились вдребезги и похоронили себя под осколками горечи и разочарования. На улице не было ни души, и ни в одном окне не горел свет.

Меня подкинули вверх и забросили на заднее сиденье жутко-черной машины. Конвоиры сели по обе стороны, сплющив меня между собой так, что и дыхнуть было тяжело.

На переднее сиденье, рядом с водителем, сел громила со сколотым зубом. Он устало откинулся на спинку кресла и дал команду водителю, который взирал на все так, словно смотрел спектакль, который видел до этого не раз.

-Поехали. Поздно уже. По пути еще нужно в Логово заехать.

-Ларку наказать хочешь? Я так и думал, что она рано или поздно делов натворит. Клык, ты с ней только не сильно, девчонка то неплохая, ей и так уже досталось.

Клык, значит. Неудивительно, что ему дали это прозвище, с таким-то зубом.

-Поговорим для начала. Чтобы не думала еще раз деру дать. А в следующий раз ноги ей переломаем. Ей они ни к чему, лежать и в гипсе сможет.

Салон заполнил гогот, а я в ужасе переваривала услышанное. Чем дальше мы отъезжали от дома, тем сильнее меня скручивало отчаяние и понимание того, что встряла я серьезно.

Сколько мы ехали я не знаю. На каждой остановке я замирала и меня начинала бить нервная дрожь. Пару раз мы останавливались на несколько минут, а одна остановка длилась не меньше получаса. И все эти полчаса в моей голове зудели слова Клыка о какой-то незнакомой мне Ларе.

Я сидела, как мышка, стараясь лишний раз не отсвечивать, но чуть не взвилась свечой, когда огромная лапа упала на мое колено и поползла вверх по ноге. И какого черта я шорты сегодня надела.

-Слышь, а девчонка то аппетитная. У меня прям встало все… Может это… повеселимся с ней немного? Проведем краш тест так сказать? Не, ну а че? Отчим ее сказал же, что с нее не убудет. Да и мы должны быть уверены, что клиентам первоклассный товар поставляем.

-Бес, руки убрал. Хозяину отдадим, он сам уже решит, что с ней делать. Отдадут в бордель, там и будешь веселиться с ней сколько захочешь.

Они еще о чем-то говорили. Разговор, щедро приправленный отборным матом, звучал где-то на периферии моего сознания, а в голове пульсировало только одно слово – бордель.

Это что же, мне теперь придется проституткой отрабатывать долг этого недоумка? На меня напала паника и на глазах первый раз за весь вечер выступили слезы. И сквозь эту пелену ужаса я вдруг почувствовала, как меня трясут за плечо.

-Эй ты. Ты готовить умеешь? Ну и там по кухне дела делать.

-А? – внутри что-то екнуло, и интуиция завопила, что вот оно - мое спасение, - Умею! Я все умею делать.

-Кстати, дома у них порядок, я все приметил. Шкафы прошмонал, там все как на выставке, почти как у Рузии.

-Отлично, - Клык еще раз внимательно меня осмотрел, словно прикидывая что-то в уме, а потом развернулся и потерял ко мне интерес вплоть до того момента, пока впереди не показался огромный особняк.

Ворота открылись метров за сто до того, как машина к ним подъехала и водителю не пришлось тормозить и на секунду.

-Ну наконец-то, - Клык устало выдохнул и выпрыгнул из машины. Мои конвоиры вышли вслед за ним и двор огласили крики и громкая музыка из открытых салонов машин.

Я не понимала куда меня привезли и в итоге накрутила себя до предела. Когда Клык открыл дверцу машины и потянулся за мной, я сорвалась и начала отчаянно сопротивляться.

-Да угомонись ты, кошка бешеная, че дергаешься.

Для Клыка я видимо была и правда не больше котенка. Он зацепил меня одной рукой, без напряга вытащил из салона и потащил к особняку.

5. Поля

Обхватываю ладонями кружку с душистым чаем и зажмуриваюсь от аромата трав. Делаю осторожные глотки, стараясь не обжечься, и чуть не подпрыгиваю от неожиданности. На кухню ураганом врывается Рузия и громко при этом причитает.

-Ай-ай-ай, хоть бы предупредили. Полька, хватит чаи распивать. Хозяин приехал. Работы много. Позвонили бы хоть что ли. Так, быстро мусор вынеси, а я схожу узнаю, что на завтрак приготовить.

Рузия продолжает между ворчанием раздавать команды и суетится по кухне. Ловкими движениями выуживает свои повидавшие виды кастрюли и прочую утварь. Я же откладываю чай и подбегаю к окну.

Последнюю неделю дом практически пустовал. Хозяин и его свита были в отъезде, и я успела свыкнуться со своим незавидным положением, а главное в полной мере осознала, что нытье мне не поможет. Нужно действовать.

Но сейчас сердце предательски дергается к горлу при виде огромных черных внедорожников, которые стройным рядом припаркованы во дворе дома. Задремавшая было до этого тревога мгновенно очнулась и отчаянно запульсировала в висках, кажется даже дышать стало тяжелее.

-Когда они приехали? Я и не слышала.

-Как не слышала? Ночью приехали, всех опять перебудили. Еле уснула потом.

-Да?! – удивленно смотрю на Рузию. Хотя чему тут удивляться. Я же сплю, как покойник. Один раз умудрилась проспать наступление Нового года, так меня даже грохот салютов и петард во дворе не разбудил.

-Ну, ты чего стоишь, как истукан. Бери мусор, быстро беги. Ох, молодежь пошла. Ученые все, а толку от вас никакого.

Рузия еще ворчит, но я уже давно просекла, что ко мне она все же прониклась. А как тут не проникнешься, когда я слово свое сдержала и помогла ее спине.

Хватаю мешок с мусором и выбегаю во двор. Останавливаюсь и несколько секунд смотрю на машины.

Как же не хочется вновь видеть всех этих людей. Хотя... Присматриваюсь к машинам. Я приметила, что у НЕГО она была немного меньше и внешне не была похожа на черный катафалк.

-Ну, ты чего там встала! Быстро давай!

Голос Рузии выводит меня из оцепенения, и я быстро перебирая ногами несусь дальше.

Охранник не сводит с меня глаз пока прохожу мимо него, в сторону мусорного бака. Громко здороваюсь и заискивающе ему улыбаюсь, но в ответ он удостаивает меня только безразличным взглядом и зевком.

Охрана здесь по всему периметру высоченного забора. В который раз задираю голову вверх, проходя мимо него, и разочарованно выдыхаю. Немало я в детстве заборов перелазила, но разве хоть один из них сравнится вот с этим.

В доме тоже все под присмотром. За то время, что хозяева отсутствовали, я изучила все крыло для слуг. Везде натыканы камеры. Я даже в туалет первое время бежала, когда совсем невмоготу становилось. И сколько Рузия меня не уверяла, что там камер нет, сомнения меня так и не отпускают.

На каждом окне дома массивная решетка. И непонятно для чего все эти решетки - для того, чтобы в дом никто не проник, или наоборот - чтобы не убежал.

Даже в моей комнатушке, которую мне выделили для проживания под самой крышей, окно надежно запечатано решеткой. Ложась спать я смотрю сквозь нее в небо и слушаю, как голуби на чердаке воркуют, а порой устраивают там полный беспредел. Вот для кого эти решетки не преграда, чтобы взлететь в небо.

Слуги, которых как оказалось достаточно много в доме, держатся от меня отстраненно, смотрят с подозрением и разговоров избегают.

Выбрасываю мусор и незаметно заглядываю за угол особняка. На хозяйской стороне двора, недалеко от забора, возвышается дерево с мощным стволом и раскидистыми ветвями. На глаз прикидываю, что меня они точно должны выдержать.

Пока Рузия меня не хватилась, поворачиваюсь и успеваю сделать пару шагов обратно к особняку, как вдруг дорогу мне преграждает массивная фигура. От неожиданности сердце уходит в пятки. Вжимаю голову в плечи и медленно поднимаю глаза. С высоты своего исполинского роста на меня смотрит Ржавый. Это для всех остальных он - Бес. Я же его иначе как Ржавым и назвать не могу.

-Ну, привет, красота. Соскучилась?

Сальной взгляд прищуренных глаз скользит по моей шее. Мерзкая ухмылка обнажает пожелтевшие зубы. Мое сердце начинает трепыхаться, как птичка, пойманная в силки. Но все же я набираюсь сил и стараюсь не подать вид, что коленки то дрожат от страха.

-Пропустите пожалуйста, меня Рузия ждет, - тяжело дыша и насупившись, делаю шаг в сторону, чтобы обойти преграду. Но мужчина двигается синхронно со мной и вновь преграждает мне дорогу.

-Подождет. Нам тоже нужно внимание уделить.

Нам?!

Мне совсем не нравится нездоровый блеск, который на секунду вспыхивает в глазах Ржавого. Делаю пару шагов назад и чуть не падаю, когда упираюсь спиной во внезапно откуда появившееся тут препятствие.

Вскидываю голову и к своему ужасу понимаю,что имел ввиду Ржавый, когда говорил "нам". Двое верзил стоят прямо за моей спиной и быстро переглядываются между собой. И эти гляделки мне тоже совсем не нравятся.

От испуга тело становится ватным, но я собираю все силы и бросаюсь вправо, стараясь проскочить мимо Ржавого. Но он в миг перехватывает меня своей тяжеленной рукой и откидывает назад. Зажмуриваюсь и взвизгиваю в ожидании, что меня сейчас припечатает в забор, но вместо этого меня подхватывает другая здоровая лапища и нагло прижимает к себе.

-Куда торопишься? Ай-ай-ай, ты нам не рада что ли?

-Отпустите меня! – голос срывается, и я вырываюсь из рук, или скорее всего мне дают вырваться, но тут же попадаю в руки третьего отморозка.

Меня передергивает от прикосновения их рук, которые успевают бесцеремонно меня облапать. Упрямо сжимаю губы и, под громкое улюлюканье и свист, отчаянно пытаюсь выбраться из этого кольца. Я для них что-то вроде зашуганного зверька, с которым они решили порезвиться и развеять скуку.

-Да ладно, мы тебя только помацаем. Пока. Скоро Ольга вернется, все равно в Логово отправят. А у нас там если что безлимит.

6. Поля

Упираюсь лбом в решетку и с тоской смотрю на освещенный двор. Время давно перевалило за полночь, а сна ни в одном глазу. Тревожные мысли пульсирует в висках и отдают глухим стуком прямо в сердце.

Бум-бум-бум… бум-бум-бум….

Резко вскидываю голову и прислушиваюсь. Нет, это не сердце мое дробь выбивает. В сонной тишине дома явно слышатся звуки ударов.

Бум-бум-бум… бум-бум-бум…

Вскакиваю с подоконника и натягиваю потрепанные кеды. Выскальзываю из своей коморки и прислушиваюсь. Здесь, под самой крышей дома, больше нет ни одной живой души. Даже мышей, и тех давно вывели. В соседних комнатах склады с мыломойкой и прочей домашней утварью.

Тенью проскальзываю по лестнице на этаж ниже и вслушиваюсь в темноту.

Бум-бум-бум…бум-бум-бум…

Приглушенные звуки доносятся откуда-то из глубины дома, и теперь я уверена, что мне не померещилось.

За спиной раздается скрип, и я вмиг отскакиваю назад и вжимаюсь спиной в стену. Этаж прислуги обычно самый оживленный, но все давно разбрелись по своим комнатам и наверняка уже дрыхнут. Одной мне здесь не нашлось места.

Столкнуться с кем-то из прислуги посреди ночи у меня нет желания от слова совсем. Эти сучки только и ждут удачный момент, чтобы избавиться от меня побыстрее. Завидуют, что Рузия ко мне прикипела. Хренушки они этот удачный момент дождутся.

Выжидаю несколько секунд, но в коридоре все также темно и тихо. Отталкиваюсь от стены и бесшумно пробираюсь дальше вниз по лестнице.

Как завороженная иду на звуки ударов, которые теперь звучат все отчетливее и отчетливее.

А вдруг там пытают кого-то? В смятении замираю на месте и вслушиваюсь в равномерно повторяющиеся удары.

Нет, на пытки не похоже. Ни криков, ни стонов. Подкрадываюсь к лестнице, которая ведет в цокольный этаж и выдыхаю. Нарисовала себе мультиков в голове, а все то намного проще.

Еще в мой первый день заточения я провожала полусогнувшуюся Рузию в ее комнату, а на обратном пути успела сунуть свой нос везде, куда смогла. Так я и обнаружила, что на цокольном этаже обустроен настоящий спортивный зал.

Заглянула в него мельком, но успела заметить тренажеры и боксерскую грушу в дальнем углу. Мой отец занимался боксом и часто брал меня с собой в тренажерку. До сих пор помню чувство восторга и гордости, с которым я наблюдала, как он колошматит по груше. Тогда он мне казался настоящим спортсменом, который готовится на соревнования.

Только непонятно, кому понадобилось заниматься в зале среди ночи. Псов в спортзал и днем не загонишь, а больше и некому. Только если…

И вместо того, чтобы поступить разумно, то есть вернуться и лечь спать, я приоткрываю дверь в зал и замираю на месте. Сердце начинает биться о грудную клетку синхронно с каждым ударом мощного кулака по груше.

Бум-бум-бум…бум-бум-бум…

Коршун кружит вокруг боксерской груши и наносит по ней стремительные удары, не сбиваясь с ритма ни на секунду. Несмотря на то, что мужчина он крупный и с развитой мускулатурой, его движения на удивление ловкие и быстрые.

Из одежды на нем только спортивные шорты и даже издалека я вижу, как лоснится его спина от выступившего пота. Открыв от восхищения рот, таращусь на широкий разлет плеч, на игру мышц спины и рук, которые напрягаются при каждом его движении.

-Ай, - рука неожиданно соскальзывает с проема, и я с позорным писком влетаю внутрь.

Ошарашенно вскидываю голову и смотрю на Коршуна, но вопреки всем ожиданиям мое появление фурора не произвело. Он останавливается и приглушенно смеется, даже не поворачиваясь ко мне лицом.

-Думал так и не зайдешь.

-А вы что видели меня?

-Слышал, - Коршун скидывает боксерские перчатки и поворачивается ко мне.

Кажется, я начинаю понимать, откуда у него такое прозвище. Несмотря на еле заметную улыбку и расслабленную позу, под его пристальным взглядом я чувствую себя мышонком, которого в любой момент могут схватить когти хищной птицы.

Его глаза скользят по мне сверху вниз и останавливаются на ногах. Для работы мне выдали полинялый халат, но я снимаю его сразу же, как только оказываюсь в своей комнате. Словно тюремную робу с себя скидываю и надеваю свои шорты и футболку.

- Ты чего не спишь?

- Пить захотела, - прочищаю горло, в котором действительно внезапно стало сухо. Это все соленая сельдь, которую я на ночь глядя умяла. Иначе с чего бы пить так неожиданно захотелось.

Коршун берет со скамейки полотенце, бутылку с водой и подходит ближе. Его грудная клетка тяжело вздымается после интенсивной тренировки и по ней ручейком стекают капли пота. Не сводя с меня глаз, он обтирает полотенцем грудь, лицо и отбрасывает его в сторону.

-А вы-то сами почему не спите? Ночь, а вы тут решили кулаки размять.

-Лучше грушу поколотить, чем морду какому-нибудь... псу. Воды? – Коршун протягивает мне бутылку, и я, не раздумывая, хватаю ее и делаю несколько жадных глотков. От волнения рука вздрагивает и я умудряюсь разлить воду на футболку.

Коршун переводит немигающий взгляд на мокрое пятно, и его кадык рвано дергается. Воздух между нами сгущается и становится вязким. Судорожно соображаю, что ему сказать, как вдруг с языка слетает неожиданная просьба.

-А научите меня обороне. Вы ведь знаете разные приемы.

-Чего? – видимо моя просьба застает Коршуна врасплох, – Зачем тебе?

-Как зачем? Чтобы я этим псам сдачу могла дать. Пусть не думают, что я маленькая и беззащитная. Я и постоять за себя могу. Если что!

-Если что - ты и пискнуть не успеешь, как от тебя мокрого места не останется. В прошлый раз они просто игрались с тобой. А если по серьезному… тебе с ними не справиться.

-Все равно научи! – упрямо сжимаю губы и смотрю на него исподлобья. Хотя даже не сомневаюсь, что сейчас меня развернут и выпроводят из зала, дав легкий пинок для ускорения.

Коршун же тем временем внимательно смотрит на меня словно не может понять – кукухой я поехала, или всерьез собралась с псами драться. И судя по растерянности в его глазах видимо к первому он все же склоняется больше.

7. Коршун

Сквозь дрему пытаюсь ухватиться за обрывки сна. Они ускользают и все, что остается - чувство невесомости и легкости во всем теле. Давно позабытые ощущения.

Открываю глаза и глубоко дышу, уставившись в потолок. Такие сны мне только в детстве и снились. А последнее время спал как-будто в черную дыру падал. Ни образов, ни звуков, ни ощущений.

Поворачиваю голову к окну и резко вскакиваю на постели. Первые солнечные лучи уже пробиваются сквозь предутреннюю тьму.

Я что же получается – проспал? Хватаю сотовый и брови лезут на лоб. Проспал почти на час, со мной такого давненько не бывало. Да что там, за время службы у Хасанова такого не было ни разу.

Подскакиваю с постели и впопыхах натягиваю футболку и спортивные штаны. Чертыхаюсь, когда не удерживаюсь на одной ноге и больно ударяюсь о край кровати.

Зашнуровываю кроссы, а в голове только один вопрос крутится – придет или нет? Умом понимаю, что навряд ли она в такую рань встанет. Но в душе упорно тлеет надежда – а вдруг?

Сбегаю по лестнице вниз, перепрыгивая через две ступеньки, и разочарованно вздыхаю, когда захожу на кухню. Никого нет. Даже в уголок заглянул, где ее первый раз нашел. Сам над своей глупостью в итоге рассмеялся и медленно побрел на выход.

Бегать что-то уже расхотелось, и утяжелители свои забыл взять. Но чувство дисциплины давно прочно сплелось с моим ДНК, поэтому привычно киваю головой Азамату и иду к массивным воротам. Он вообще спит интересно? Я уже и не представляю наш двор без шарканья его метлы, да тягучей песни на незнакомом мне языке.

Охранник привычным жестом нажимает на пульт управления, и я уже почти выхожу, как вдруг на мою руку ложится маленькая ладошка. Резко поворачиваю голову и теряю дар речи, когда встречаюсь с сердитым взглядом серых глаз.

-Ты чего так поздно? Обещал же, что до рассвета побежим. Я тут час тебя жду.

Поля в полной боевой готовности, волосы собраны в высокий хвост, на ногах ее старые потрепанные кеды. По утрам уже прохладно, и она обхватила себя руками и перепрыгивает с ноги на ногу, чтобы согреться.

Свет из кабинки охраны освещает ее и я могу разглядеть каждый мурашек на ее коже. Опять она в своих шортах. Хотя и не наругаешь, надеть то девчонке нечего. В чем привезли, то и носит.

-Извини, проспал немного…

-Проспал? – охрипший голос из кабинки напоминает, что мы здесь не одни.

Поворачиваюсь и смотрю в очумевшие глаза охранника. Да он скорее поверит в нашествие инопланетян, чем в то, что я могу проспать.

-Ну бывает. Устал вчера, - даже не знаю, что придумать в свое оправдание, потому что ошарашен этим фактом не меньше, чем охранник.

-А девчонка. Ей разрешили выходить?

-Она со мной, не переживай. Доставлю обратно.

-Ну, смотри, Коршун, только без фокусов. Хозяин потом с меня спросит, сам понимаешь.

-Открывай ворота и не переживай. Полина не убежит, - внимательно смотрю на Полю. Пухленькие щечки заливает румянцем и сейчас она кажется такой маленькой и беззащитной. Хочется обнять ее и укрыть от всего мира своим… крылом. Она слегка кивает мне и молча проходит вперед, перешагивая за пределы своей темницы.

Когда я поворачиваюсь к охраннику, чтобы кивнуть в благодарность, то вместо этого у меня возникает желание дать ему в морду. У него же только слюньки не текут, так он пялится на попку девушки.

То, что там есть на что посмотреть, я не спорю. И сам вчера еле сдерживался, чтобы руки не распустить и не помацать ее прелести. Да только она и так тут в постоянном страхе живет и никому не доверяет. Не по мужски это - пользоваться слабостью беззащитной девушки.

Выхожу вслед за Полей, и не могу сдержать улыбку, когда она раскидывает руки и вдыхает полной грудью.

-Боже, как же хорошо! Ну что, побежали? Догоняй меня.

Не успеваю опомниться, как перед моим лицом взмахивает хвост и Поля дает стрекача к лесопосадке. Несется, как легкий весенний ветерок. Кажется, еще чуть-чуть и взлетит над землей.

Даю ей пару минут форы и срываюсь с места. Как бы быстро она не бегала, а от меня ей не убежать. Быстро догоняю, но за пару метров сбавляю скорость. Любуюсь на ладную фигурку, ровную спинку.

Глаза сами опускаются ниже, на два упругих полушария, которые так зазывающе виляют на бегу. Сжимаю челюсть, вспоминая похотливый взгляд охранника. Надо прикрыть эти полушария от ненужных глаз. Да и псов лучше лишний раз не дразнить.

Поля на бегу поворачивает голову, в хитрых глазках так и играют бесята. Загляделся на хорошенькое личико, глубокие ямочки на щечках и поплатился за это в итоге. Прямо по лицу мне прилетает веткой, а потом слышится звонкий хохот. Пошутить значит со мной решила стрекоза.

Ну отхватит она у меня сейчас по двум своим полушариям. Уже хочу ее схватить, как она сбегает с тропинки и выбегает на небольшую полянку. Останавливается посередине и с восхищением смотрит вверх на небо.

-Смотри как красиво!

Поднимаю голову и замираю. Серое предрассветное небо в окружении верхушек деревьев выглядит завораживающе. Странно, что раньше я этого не замечал. Ведь всю рощу вдоль и поперек знаю, каждый комок и поворот тропинки с закрытыми глазами могу обойти. А самое главное от меня всегда ускользало. Потому что вверх посмотреть никогда и не думал.

Поля, все также смотря вверх, начинает со смехом кружиться, и резинка слетает с ее волос. Волосы рассыпаются золотистым каскадом, а я замираю, боясь спугнуть момент. Она сейчас похожа на лесную нимфу, которая танцем встречает новый день. Но кажется солнце встанет высоко в небе и эта нимфа растворится в воздухе.

Вдруг Поля вскрикивает и падает прямо в мокрую от росы траву. Вот дурында, голова закружилась. Подбегаю к ней, но она задирает голову и ее звонкий смех снова разносится по всей роще.

-Как же здесь хорошо!

-Трава мокрая, вставай давай.

-Нет.

Вместо того, чтобы прислушаться к моим словам, эта девчонка растягивается на траве и раскидывает ноги и руки, все также смотря в небо.

8. Поля

Тщательно протираю полотенцем посуду и чуть тарелка из рук не вылетает, когда прямо над ухом раздается визгливый окрик:

-Эй ты, полы протри.

Стискиваю зубы, чтобы ненароком не ляпнуть лишнего. За два дня я привыкла откликаться на “Эй ты” и “Слышь ты”. Видимо Ольга считает, что нет нужды запоминать имя, которое скоро все равно придется забыть.

Подхватываю тряпку с ведром и подхожу к кухонному столу. На полу рядом щедро рассыпана мука. Это как же нужно было постараться, чтобы невзначай рассыпать добрую половину чашки.

С большим трудом, но все же заставляю себя не задать этот вопрос вслух. Вместо этого встаю на колени и начинаю мыть пол. До возвращения Ольги с "больничного" такого на кухне никогда не случалось. Теперь я понимаю, почему Рузия недовольно стиснула зубы и нахмурила брови, когда два дня назад зашла на кухню и увидела Ольгу.

Только заканчиваю работу и опускаю тряпку в ведро, как рядом со мной с грохотом падает тарелка с нарезанным луком, а вслед еще и разбиваются несколько сырых яиц.

Не могу сдержать возмущенный возглас и вскакиваю на ноги. Это уже переходит все границы. Но судя по тому, как нагло Ольга на меня смотрит, ее только смешит мое негодование.

Она стоит у стола, сложив руки на груди. Высокомерно, словно королева. Кухонная королева, мать ее. Сама не только не помогает Рузие, а только мешается под ногами. Нет у нее сноровки и ловкости, все из рук валится. Зато скорее всего в другом ловкость, да сноровка есть.

-Ты это специально, да?! Зачем ты это сделала?

-Что сделала? – Ольга изгибает бровь и смотрит на меня с ехидной рожей. Даже не пытается скрыть издевку в голосе. Она словно уверена, что может вытворять здесь все, что угодно и ничего ей за это не будет.

-Что за шум? Что здесь происходит? – на кухню, запыхавшись и шаркая ногами, вбегает Рузия. С озабоченным лицом оглядывает коридор позади нее и плотно закрывает за собой дверь.

-Что происходит?! Эта рукожопая не может даже пол нормально помыть. Ударилась своей неуклюжей тушкой о ножку стола. Вон, полюбуйтесь сколько продуктов перевела. Ты хоть знаешь сколько все это стоит, дура?! Или тебе мало долга перед Хасановыми?

Я просто немею от такой наглости. Мало того, что без зазрения совести подставила меня, так еще и рукожопой дурой меня обозвала. Вот уж кому это прозвище идеально подходит, так это она сама. Да еще и про долг перед Хасановым пронюхала.

Уже открываю рот, чтобы высказать Ольге все, что накопилось за эти два дня, а там была не была, но Рузия отпихивает меня и прерывает мой полет на полпути.

-Так успокоились. Полина прибери все… ПРИБЕРИ Я СКАЗАЛА! Ольга, а ты лучше делом займись. Я тебя просила овощи почистить. Почистила? Вот и вперед за работу.

Ольга с презрительной ухмылкой идет к раковине, я же сжимаю пальцы в кулаки. Ногти впиваются в кожу ладоней, но эта боль отрезвляет меня и немного успокаивает. Ну погоди, Ольга. Увидимся мы с тобой за стенами этой тюрьмы. Ты у меня еще за все еще поплатишься. С такими, как ты, у нас во дворе разговор был коротким. С первого раза понимали.

Тщательно прибираю все безобразие, которое устроила эта кухонная королевишна. Продукты и правда жалко, уж мне ли не знать им цену.

Когда поднимаюсь с колен, сталкиваюсь взглядом с Рузией. Ее губы сжаты в тонкую линию, глаза мечут молнии. Она что-то негромко бормочет, только я ни одного слова разобрать не могу.

-Эй ты, мусор не забудь вынести. Все тебе напоминать нужно.

Ольга цокает и со страдальческим вздохом смотрит на Рузию. Та же только сильнее поджимает губы и с громким хлопком закрывает дверцу шкафчика. От неожиданности вздрагиваю и сердце пропускает удар. Эти два дня я, как припадочная, стала дергаться от каждого резкого звука.

Пульс начинает учащенно биться каждый раз, когда открывается входная дверь. И я не знаю от чего больше – от надежды, что это Коршун наконец-то соизволил вернуться, или от страха, что это за мной пришли.

Каждую ночь я жмусь в угол своей коморки и боюсь заснуть. Все мне кажется, что сейчас зайдет один из псов и за шкирку вытащит из дома. А потом… гоню от себя мысли, что может быть потом.

Каждую свободную минуту выглядываю во двор в надежде увидеть машину Коршуна. И каждый раз меня охватывает отчаяние.

Два дня неизвестности. Два дня, когда я не могла унять дрожь в пальцах.

Два дня без Коршуна.

От обиды и отчаяния злюсь на него. Он ведь обещал быть рядом и помочь. Обещал, а в итоге я здесь совсем одна. Наедине с этой стервозной Ольгой. Наедине с этими псами. Наедине со своими страхами. Мозгами я понимаю, что он сейчас рядом с Хасановым, там, где он собственно и должен быть по долгу службы.

Понимаю, что не имею право требовать от него защиты. Но сердце эгоистично требует его к себе и отказывается слушать доводы разума.

-Рузия, я все сделала. Пойду Азамату помогу.

-Иди-иди, - в голосе Рузии слышится жалость и сострадание. И эта капелька человеческого тепла сводит челюсть в попытке сдержать подступившие к горлу рыдания.

Азамат молча протягивает мне секатор и указывает пальцем на куст, который нужно обрезать. Мы с Азаматом научились понимать друг друга без слов.

Садовод из меня, конечно, так себе. В родном доме у нас был небольшой участок, но заниматься им никто не хотел, а у меня и времени не было. Поэтому летом он обычно зарастал травой.

Но все же я очищала небольшой клочок земли и бросала в него семена разных цветов. Ухаживать особо не ухаживала, но на удивление цветы всегда всходили и ближе к осени распускались буйным цветом. Когда выдавалась свободная минутка я старалась убирать сорняки, но на этом мои подвиги на поприще садоводства заканчивались.

Азамат же показал мне как правильно обрезать ветки, как собирать семена и ухаживать за растениями. И так он с душой все это делает, что я сама полюбила проводить с ним здесь время.

Начинаю подравнивать веточки и успокаиваюсь, убаюканная мелодичной песней Азамата. Настолько погружаюсь в работу, что не замечаю, как буквально в паре метров от меня раздаются неспешные шаги и песня неожиданно обрывается. На сердце вдруг становится неспокойно от этой внезапной тишины.

9. Поля

В который раз за вечер выглядываю из окна своей коморки. Псы опять устроили дебош, но к счастью на этот раз быстро угомонились. Может усталость взяла вверх, а может начинающийся дождь загнал их в тепло своих комнат.

Когда кортеж въезжал во двор, у меня костяшки рук побелели от того, как сильно я вцепилась в решетку окна.

Вглядывалась в каждую машину, но, когда ворота с громким лязганьем закрылись за последней, сердце рухнуло и меня охватило отчаяние.

Он не приехал. По телу пролилась горькая обида. Он забыл обо мне, а все остальное я просто напридумывала.

Напридумывала, что значу для него хоть что-то. Напридумывала, что он защитит меня. Разве станет он рисковать своей сытной и спокойной жизнью, ради какой-то залетной девчонки. Я расслабилась. И зря. А значит пришло время снова взять жизнь в свои руки и действовать.

На часах почти час ночи. Тихонько выскальзываю из своей комнатки и прислушиваюсь. Дом погружен в сон и выбраться во двор незамеченной у меня не составляет труда.

Поднимаю лицо к небу и чувствую, как первые капли промозглого дождя испаряются, едва коснувшись моей разгоряченной кожи. Вечером поднялся ветер и небо затянуло тучами. Кажется еще чуть-чуть и они рухнут прямо на меня и раздавят своей свинцовой тяжестью.

Меня всю колошматит от волнения. Горю огнем и совсем не чувствую холод. Пригибаюсь и тенью крадусь вдоль дома. Когда добираюсь до пункта охранника, Рекс, моя любимая собаченция, которую язык не поворачивается назвать псом, поднимает голову и настороженно топорщит свои уши - локаторы. С замиранием сердце наблюдаю, как Рекс принюхивается, но потом довольно урчит и вновь ложится, уткнувшись мордой в лапы.

Не зря я ее сосисками подкармливала все это время. И на ночь тоже хорошо покормила и за ушком почесала.

Крадусь дальше и поворачиваю за угол - туда, где находится хозяйская часть особняка. Туда, где есть хрупкая надежда на спасение.

Сердце заходится от волнения. Вытираю липкие ладошки о шорты и срываюсь с места. Всем телом впечатываюсь в ствол огромного дерева и, тяжело дыша, оглядываюсь по сторонам. Даже не могу поверить, что мне так везет. Кроме Рекса ни одна живая душа пока меня не учуяла. А когда спохватятся, то я уже буду далеко отсюда.

Гоню от себя мысль, что меня могут догнать и вернуть. Совсем некстати в памяти всплывает разговор Клыка с Бесом о неизвестной мне Ларе. Интересно, что ей сделали за попытку побега? Просто поговорили, или все же переломали ноги? Я готова рискнуть. Зачем мне ноги, если мне и так уже подрезали крылья?

Смотрю вверх и прикидываю как лучше забраться. В детстве я любила лазить по деревьям. Мама меня ругала, когда обрабатывала ободранные колени. Кто бы мог подумать, что этот навык может так пригодиться во взрослой жизни.

Хватаюсь руками за сучья и ветки и карабкаюсь вверх. Несколько раз нога соскальзывает, и я проезжаюсь коленками по загрубевшему стволу. Сдираю кожу, но в моей крови сейчас бурлит адреналин и боли я не чувствую.

Взбираюсь на огромную ветку и даю себе несколько секунд передышки. С высоты осматриваю двор и вглядываюсь в черные окна особняка. Но все также спокойно. Обитатели дома спокойно спят в своих теплых постельках, в то время как я мокну под каплями дождя, которые начинают все чаще бить по листьям дерева.

Забор рядом. Всего один прыжок. Страшно. Но назад дороги нет.

Собираю ошметки смелости в кулак и делаю этот прыжок. Приземляюсь и в последнюю секунду успеваю ухватиться руками за края широкого забора, чтобы не полететь вверх-тормашками и не сломать себе шею.

С опаской смотрю вниз и под ложечкой начинает противно посасывать. Здесь больше двух метров. Как-то в детстве я слетела с гаража и разодрала себе все ноги и руки. Удивительно, что ничего тогда себе не сломала. Вдруг удача и сейчас будет на моей стороне? Я же живучая, как кошка.

Но уж лучше шею себе сломать, чем жить в вечном страхе и отдать свою судьбу в распоряжение других людей.

Хватаюсь руками за края забора и, повернувшись лицом к особняку, медленно спускаю ноги вниз. Один-два-три...прыжок...нет...

Нервно выдыхаю и крепче хватаюсь за край забора. Решиться на последний шаг не так то легко. Пальцы начинают неметь. Ну что ж, еще раз... Один-два-три...

Жмурю глаза и еле сдавливаю крик, когда наконец-то разжимаю пальцы и падаю вниз, словно в пропасть лечу

Ожидаю жесткое приземление и боль, но вместо этого зависаю в воздухе, прижатая к чему то горячему и сильному. Грудную клетку больно сжимает стальной захват.

В панике начинаю барахтаться и пинаться ногами, но замираю, когда слышу запыхавшийся шепот прямо над моим ухом. И сердце вновь оживает и начинает трепыхать от радости, потому что я понимаю какой птице он принадлежит.

-Ты идиотка? Совсем с ума сошла?

Меня ставят на ноги, и я вновь ощущаю твердую почву под ногами. Но стоит крепким рукам меня развернуть, как коленки подкашиваются и только сильные руки вовремя сдерживают меня от падения.

Разъяренный Коршун прожигает меня свои взглядом. Даже в непроглядной темноте я вижу его бледное лицо и злющие глаза. Мне кажется, или в них на какую-то долю секунды промелькнул испуг? Кажется, конечно, или я начинаю бредить. Разве что-то может испугать Коршуна?

- Ты!? Ты!? Ты куда пропал?

- В смысле пропал? Я с Хасановым был. Это моя работа, если что.

- Ну, конечно, работа. А я... Да кому я тут сдалась. Всем на меня наплевать... И тебе тоже.

Весь накопленный стресс прорывается в судорожные рыдания и я начинаю из послдених сил колотить его по груди. Дождь льет все сильнее и я уже не знаю от чего мое лицо такое мокрое – от капель дождя, или от моих слез.

Я продолжаю что-то кричать и захлебываться в своих рыданиях, пока Коршун держит меня за плечи и пытается прорваться сквозь мою истерику.

- Поля. Хватит. Да прекрати ты уже.

- Ты такой же пёс как и они все. Тебе все равно…

Следующие гневные слова, которые уже готовы сорваться с моих губ, растворяются в ночной темноте. Воздух покидает легкие, а рот возможность производить звуки.