Под маской власти когда рушатся стены

Глава 1. Чужая среди золота

У ворот «Аргентума» пахло деньгами. Не буквально — но Диана чувствовала это кожей, каждой клеткой. Запах дорогого парфюма, лаковых туфель и вылизанных авто. Пустые разговоры, звонкий смех, серебро в голосах. И только она — в старом джинсовом рюкзаке, в чёрных кедах с потёртой подошвой и осеннем пальто, купленном два года назад на секонд-хенде.

Она стояла, затаив дыхание, как перед прыжком в воду, и смотрела на кованые ворота с гербом университета — двуглавый грифон с книгой в когтях. Вычурно. Торжественно. И — не для неё.

Но она здесь. С письмом в кармане. С грантом. С местом, которое выиграла честно, на олимпиадах, ночами за учебниками, в своей коммуналке с сыростью на потолке. Её пригласили. У неё было право.

«Главное — не показывать, что тебе страшно», — сказала себе Диана, сделала вдох и переступила порог.

Тут же столкнулась с чьим-то плечом — крепким, уверенным. Он даже не пошатнулся, она — едва не упала.

— Осторожнее, — равнодушный мужской голос. Низкий, ленивый, тёплый, как коньяк.

Диана подняла глаза. И замерла.

Перед ней стоял парень лет двадцати одного. Высокий, с ледяными серыми глазами и безупречно сидящим чёрным пиджаком. Челюсть резкая, подбородок волевой, волосы чуть растрепаны, но в этом был какой-то вызывающий шик. И в каждом движении — непробиваемое ощущение власти.

Он смотрел на неё так, как смотрят на потерянную собаку у подъезда. С интересом — но снисходительным.

— Ты кто такая? — спросил он, прищурив глаза.

Диана выпрямилась.

— Студентка. Первого курса. Факультет международных отношений.

Парень усмехнулся.

— Серьёзно? — Он обвёл её взглядом: рюкзак, пальто, кеды. — И кто тебя сюда пустил?

Она сжала ремень рюкзака.

— У меня грант. Поступила официально.

Он наклонился ближе. Его духи были дорогими, холодными, с нотами кожаной обивки спорткара и элитного табака.

— А, ты из этих. Призрачная справедливость и равные права, да? — Он скривил губы. — Тогда добро пожаловать. Только тут свои правила. И гранты от них не спасают.

— А вы, простите, кто? — холодно спросила Диана, стараясь держать спину прямо, несмотря на стучащее сердце.

— Влад Волков. Четвёртый курс. Глава Совета студентов. — Он сделал паузу. — И главный зачинщик «этих правил».

Он ушёл не обернувшись, оставив после себя ощущение, будто по ней проехался лимузин.

Первый день прошёл, как в тумане. Диана регистрировалась, получала пропуск, с трудом ориентировалась в кампусе, который скорее напоминал дворец, чем университет. Мраморные полы, витражи, кожаные кресла в аудиториях. Некоторые студенты ходили в дизайнерской одежде, на каблуках, с планшетами, которые стоили больше, чем годовая зарплата её мамы.

Она не ела. Не хотелось. Горло сжало от тревоги.

В общаге её определили в блок с двумя девочками из Москвы. Те посмотрели на неё как на тень. Поздоровались. И всё. Общение закончилось.

У неё была своя комната — маленькая, но отдельная. Вечером Диана села на подоконник, обняв колени, и смотрела на огни кампуса. Где-то вдалеке слышалась музыка — богемная тусовка, как писали в инстаграме. Там был он, Влад Волков. Там были те, кто жил по правилам.

Она — не из них. Но она здесь. И она не уйдёт.

— Пусть попробуют меня вытолкнуть, — шепнула она в темноту. — Я не сдамся. Ни за что.

На следующий день начались лекции. В первой же аудитории — амфитеатр на сто мест, доска в три метра и профессор в пиджаке от «Zegna» — она увидела его.

Он сидел в центре первого ряда. Влад. В расслабленной позе. С блокнотом на коленях, в сером костюме, в котором он выглядел так, словно сошёл с обложки журнала.

Диана села в заднем ряду. Но глаза сами находили его. Он не смотрел в её сторону. До тех пор, пока профессор не вызвал её отвечать.

— Диана Лебедева? Вы ведь та, что выиграла олимпиаду по международному праву?

Она кивнула.

— Отлично. Тогда скажите: в чём отличие между jus cogens и soft law в международной системе?

Она встала. Сердце грохотало. Но ответила уверенно, чётко. Без запинки.

В зале повисла пауза. Потом кто-то из студентов саркастически захлопал. Громче всех — Влад.

Он повернулся к ней через плечо. Улыбка на губах была насмешливая, но глаза — внимательно изучали её.

— Что ж, похоже, вы не только хорошо зубрите, но и умеете выступать, — сказал он.

— А вы, похоже, не привыкли, что кто-то знает больше, — ответила она. Тихо. Но достаточно громко, чтобы услышал он. И весь зал.

Профессор сдержал улыбку.

Влад посмотрел на неё секунду — и его взгляд стал другим. Не хищным. Не издевательским. Скорее… заинтригованным.

Но он тут же отвернулся. А Диана села на место, чувствуя, как всё тело дрожит. Не от страха. От ярости. От обиды. И от какой-то странной, опасной искры.
Библиотека университета «Аргентум» была отдельным зданием — с колоннами, мраморными лестницами и высокими потолками. Здесь пахло старой кожей, пылью вековых книг и каким-то особенным благородным молчанием, которое придавало читателям вид священнослужителей знания. Диана пришла сюда, потому что не могла дышать в своей комнате. В груди сидел ком — не страх, а что-то большее. Смесь злости и растерянности.

Ей хотелось учиться. Хотелось забыться. Но страницы учебника расплывались.

Она опустила голову на руки, глядя в окно. Внизу, под фонарями, проходила группа студентов — громкий смех, кто-то достал колонку, заиграла модная музыка. Там была другая жизнь. Другая планета. А она — как будто сквозь стекло, наблюдала за ней, но не могла прикоснуться.

Глава 2. Пахнет презрением и дорогим парфюмом

— Он в твоём расписании. Каждый день, Лебедева.

Диана смотрела на своё расписание, не сразу осознавая смысл слов Марты. Только после паузы мозг уловил суть. Влад Волков. Каждый день. Минимум три пары. И не просто как студент — он вписан как ассистент преподавателей. Официальный представитель Совета, неофициальный хозяин.

Диана почувствовала, как внутри скребёт холод.

Каждый день. С ним. С тем, кто смотрит на неё, как на что-то временное. Как на ошибку системы. Как на вызов, который он обязан раздавить.

— Кто? — спросила она, словно надеясь, что ослышалась.

— Волков, конечно. — Марта откинулась на стул. — С ним на одной скамье — всё равно что сидеть с тигром. Вроде не трогает, пока сам не решит, что ты интересная добыча.

Диана отвела взгляд.

Она не боялась его. По крайней мере, старалась в это верить. Но от одного воспоминания о том, как он смотрел на неё в библиотеке, по позвоночнику пробежал ледяной ток. Это был не просто взгляд — это была угроза, выданная с ленивой полуулыбкой. И хуже всего то, что в этом было… нечто неуловимо личное.

«Ты нарушаешь мои правила», — прозвучало у неё в голове. Он говорил это тихо, но внутри отозвалось громом.

Он не видел в ней человека. Только точку в системе, которую нужно исправить. А может, стереть.

Но у Дианы была своя боль. И свой страх. Только она научилась прятать их так глубоко, что даже зеркало не отражало.

Она положила ладони на колени, чтобы не выдать дрожь в пальцах.

Ты не сдадись, поняла? Ни одной слабости. Ни шагу назад. Он может быть чем угодно — богатым, умным, влиятельным — но ты сюда пришла не случайно. Ты добилась этого. Ты заслужила быть здесь.

И если ему это не нравится — тем хуже для него.

На паре, когда Влад сел рядом, Диана почувствовала, как напряжение обрушилось на неё волной. Не физически — ментально. Словно его присутствие отнимало кислород. Он был слишком близко. Он не смотрел — он наблюдал.

Она не хотела видеть, как его пальцы обводят обложку блокнота. Или как он лениво улыбается преподавателю, подкидывая остроумный комментарий в нужный момент. Но замечала. Всё. Каждое его движение. И это злило её. Потому что означало: он уже как-то попал ей под кожу.

А потом — сцена с кейсом. Её вызов. Его реакция.

И вдруг — победа.

Небольшая. Почти случайная. Но настоящая. Она увидела, как Влад замолчал. Как на секунду моргнул. Как губы чуть сжались. Он не проиграл. Но он не победил. И это, похоже, было для него в новинку.

Когда лекция закончилась, Диана думала сбежать. Просто выйти первой, раствориться. Но он встал первым. И не ушёл.

— Удивила, — сказал он. — Не думал, что у тебя есть зубы.

— А я думала, ты привык, что все перед тобой стелятся.

Сердце стучало, как у барабанщика. Он был рядом. Слишком. Глаза, голос, дыхание. Она не боялась — и в то же время паниковала. Потому что знала: всё это опасно. Не только его власть. Но и… то, что происходит внутри неё.

Когда он ушёл, Диана осталась одна в коридоре. Опёрлась на стену. Провела рукой по лицу.

Что он делает? Почему смотрит так, будто видит её насквозь? Почему, вместо облегчения от конфликта, она чувствует возбуждённое напряжение — как перед прыжком в ледяную воду?

«Он просто враг. Враг, который играет. Не поддавайся.»

Когда вечером она нашла в комнате конверт — сердце сжалось. Рука дрогнула, когда она открывала его. Список студентов. Её имя. Программа обмена. Престиж. Редкий шанс.

И короткая записка. Почерк — мужской. Без подписи.

«Надеюсь, ты умеешь держаться на плаву, когда шторм не заканчивается».

Он. Конечно, он.

Это было предупреждение. Или вызов. Или оба сразу.

Он бросил ей перчатку — и в то же время поднял её на уровень, о котором мечтают. Подарок с лезвием внутри.

Диана положила бумагу на стол и посмотрела в окно. Ночь была тёмной, небо — глухим. Внутри снова зазвучал страх.

А если она не выдержит? А если всё это — ловушка, которая выжмет из неё всё и выкинет?

Но затем внутри вспыхнуло другое: злость. Гордая. Чистая. Спасительная.

«Если он думает, что может манипулировать мной как игрушкой, он ошибается. Я не уйду. Я не прогнусь. Я — не ошибка. Я здесь, чтобы остаться.»

И, как тогда, в первый вечер, она сказала себе вслух:

— Пусть попробует вытолкнуть меня.

Глава 3. Правила «Аргентума»

Университет дышал своей жизнью — особой, закрытой, будто бы отгороженной от внешнего мира невидимым щитом. Он жил по своим законам, которых никто не писал, но все беспрекословно соблюдали. Это чувствовалось во всём: в том, как студенты здороваются друг с другом — не словами, а жестами; в том, кто с кем садится в столовой; в том, кто идёт по центральной дорожке кампуса, а кто всегда — по боковым тропинкам.

Диана начала замечать мелочи.

И каждая из них говорила одно и то же: она — чужая.

На втором курсе преподаватели пожимали руки определённым студентам. В библиотеке «случайно» терялись нужные книги, если ты не из правильной фамилии. Даже охранники на входе в главные залы проверяли пропуск у одних — и кивали другим, даже не глядя.

И среди всего этого — он.

Влад Волков.

Он не просто существовал в этой системе — он был её центром. Его уважали, боялись, подражали. Даже старшие по возрасту преподаватели общались с ним на «особом» уровне — не с покровительственным оттенком, как это бывало с другими студентами, а почти с опаской. Как с кем-то, от кого может зависеть больше, чем хочется признавать.

Диана наблюдала за этим как антрополог в враждебном племени. Её раздражало, что каждый его шаг вызывает шёпот. Что его появления ждали. Что он управлял атмосферой, не произнося ни слова.

Но больше всего её бесило другое.

То, что каждый раз, когда она ловила его взгляд — где бы это ни было: в столовой, на лекции, у входа в главный корпус — в ней что-то сжималось. Не от страха. От злости. От раздражающего осознания: он всё ещё смотрит. Всё ещё провоцирует.

В один из дней на факультете прошёл слух: открывается запись в закрытый клуб, неофициальную организацию, существующую на стыке студенческого самоуправления и светской элиты — Совет Капитула.

Никто не знал, как туда попасть. Формально его не существовало. Но именно через него проходили все предложения, инициативы, поездки за границу, крупные проекты. Туда попадали только «свои».

Диана узнала об этом случайно — Марта рассказывала об очередной встрече, проходящей в зале, куда первокурсникам вход запрещён.

— Всё, что имеет значение — проходит там, — шептала она. — Все эти проекты, номинации, поездки, гранты — там решается, кому они достанутся. Не здесь. Не на парах. Там, Лебедева.

— А кто… руководит этим? — тихо спросила Диана, уже зная ответ.

— А как ты думаешь? Волков. Кто же ещё?

Диана в тот день не могла уснуть. Лежала на спине, глядя в потолок своей маленькой комнаты в общаге, прислушиваясь к капающей где-то воде и гулу вечернего города за окном.

Если он стоит во главе системы, которая решает, кто достоин, а кто нет… Значит, она — под прицелом. И всё, что с ней происходит — не случайность.

Неудивительно, что её имя внезапно появилось в списке обмена. Или что её книги «терялись» в библиотеке. Или что она не была приглашена ни на один факультетский семинар, хотя по баллам входила в тройку лучших.

Это не была паранойя. Это была реальность. А реальность в «Аргентуме» — роскошная, холодная, хищная — диктовалась правилами, написанными не в уставах, а во взглядах, связях и фамилиях.

Однажды вечером, когда в кампусе было особенно тихо, она пошла в центральный корпус, чтобы подать заявку на участие в научном проекте. Была почти девять — большинство студентов разошлись. Кабинет был открыт, внутри горел свет.

Диана постучала и вошла.

— Простите, я—

И замерла.

Внутри, за большим круглым столом, сидели пятеро. Трое парней, две девушки. Все — в тёмных костюмах. Один из них — в чёрной рубашке без галстука — повернулся к ней. Влад.

В его глазах не было удивления. Только лёгкая насмешка.

— Кажется, ты ошиблась дверью, — спокойно сказал он.

Остальные переглянулись. Кто-то тихо хмыкнул.

— Простите, — голос Дианы дрогнул, но она не позволила себе отступить. — Мне сказали, здесь можно подать заявку на международный проект по дипломатии.

— Подать — можно. Утвердить — вряд ли, — заметила одна из девушек. — Места почти распределены.

— Места распределяются по способностям, — отчеканила Диана. — Я одна из лучших на курсе. И имею право подать.

Влад встал.

— Конечно. Подать — не запрещено. Только вот ты, Лебедева, всё время путаешь формы с содержанием.

Он медленно подошёл к ней.

— Тут, — он кивнул на стол, — решают не оценки. Не амбиции. И даже не идеи. Тут важно — доверие. Принадлежность. Согласие играть по тем правилам, которые действуют вне стен аудитории.

Он остановился напротив. На расстоянии дыхания.

— Ты можешь бороться. Никто не мешает. Только знай: это будет неравная борьба. Потому что здесь, — он указал на зал, — выигрывают не одиночки. А свои.

Диана молчала.

У неё всё сжалось внутри. Хотелось кричать. Ударить. Заплакать. Всё сразу. Но она знала: если даст слабину — проиграет прямо здесь.

Она посмотрела ему в глаза.

— Тогда запомни, Волков. Я — не своя. Но я не одиночка. Я — вызов. И, как ты знаешь, вызовы — не всегда удобные. Но неизбежные.

Он замер.

И вдруг — усмехнулся. Не как над жертвой. Как будто… что-то внутри его треснуло.

— Интересно, как долго ты выдержишь. И на сколько хватит твоего «вызова».

— На дольше, чем ты думаешь, — бросила она и вышла, даже не закрыв за собой дверь.