Под прицелом камер

Глава 1, где Ева знакомится не с тем парнем

— Мисс Гинзбург!

Женский голос догонял её по раскалённой тропе. Ева остановилась на узкой гравийной дорожке, ведущей к просёлку, и слегка встряхнула ногой, мелкие камушки, попавшие в её плетёные сандалии, высыпались обратно на землю. Воздух дрожал, как над раскалённой плитой: температура уверенно переваливала за тридцать, что для Сицилии было обычным делом даже в начале осени. Календарь мог бы сколько угодно настаивать на смене сезона, но Италия продолжала жить своей роскошной, яркой жизнью, словно сама была вечным праздником солнца и ароматов.

Еве казалось почти нереальным, что всего двое суток назад она покидала холодный, бесконечно дождливый Лондон, где небо более недели не показывало ни единого просвета. Здесь же, в древнем поместье, окружённом виноградниками и оливковыми рощами, всё дышало теплом и светом.

— Мисс… — молодая женщина в строгом бежевом костюме и белой рубашке почти подбежала к ней. Щёки её порозовели от жары и спешки. — Мисс Гинзбург, — повторила она, чуть переводя дыхание.

— Просто Ева, — мягко улыбнулась девушка. — Мы же договорились.

— Ева, — с облегчением поправилась женщина и откинула с лица непослушную чёлку. — Я хотела ещё раз поблагодарить вас за работу. Джеймс и Лола Риверс в восторге от съёмки. И… они просили передать вам это.

Она протянула небольшую белую коробочку из плотного картона, перевязанную тонкой розовой ленточкой. Ева посмотрела на подарок с удивлением и чуть приподняла брови.

— Это кусочек торта, — пояснила Линда, уловив её молчаливый вопрос. — Рабочие часы у вас уже закончились, но они решили, что фотографу тоже полагается доля свадебного счастья. Вы же видели, какой огромный торт они заказали. Им можно накормить половину Сицилии, — тихо рассмеялась она.

— Большое спасибо, — искренне откликнулась Ева, принимая коробочку.

Свадебный торт был не просто красивым — он был впечатляющим, созданным явно без оглядки на бюджет: многоярусная конструкция с идеально ровным кремом, свежими цветами и элегантной золотой росписью. Гости ещё только собирались отведать его, с едва скрытой завистью поглядывая на десерт, предназначенный для кульминации вечера. И потому для Евы этот подарок оказался неожиданным, почти трогательно приятным сюрпризом, маленьким сладким завершением долгого, насыщенного дня.

— Это очень неожиданно. Спасибо и вам, мне было приятно с вами сотрудничать. Фотографии получились волшебными, как и сама свадьба. Завтра я пришлю вам несколько обработанных кадров, как и договаривались.

— Прекрасно, — Линда поправила свой пиджак, улыбается и протягивает руку на прощание.

— Всего доброго, и еще раз поздравьте от меня мистера и миссис Риверс, — отвечает ей Ева и жмет руку организатору.

— Всенепременно.

К девушкам подъехал черный мерседес, водитель вышел и открыл перед Евой дверь, взяв у нее сумку с фотоаппаратом. Она еще раз улыбнулась милой Линде и села на заднее сидение машины, положив коробку с тортом рядом с собой. Как только дверь захлопнулась, Линда помахала Еве рукой на прощание, развернулась, махнув своими длинными волосами, собранными в высокий хвост и заплетенными в косу, и пошла в сторону поместья, откуда приглушенно доносилась музыка.

— Отель La Blanca Resort? — уточнил водитель девушку, смотря на нее через зеркало, на английском с милым итальянским акцентов.

— Да, пожалуйста, — отвечает она ему и откидывает голову на сидение, медленно выдыхая.

Это был длинный день, остров уже накрывают сумерки, машина непривычно высокого для нее класса везет девушку в такой же неприлично дорогой отель, в котором она поселилась со вчерашнего дня.

Ева прилетела на Сицилию по работе, здесь проходила свадьба одной прекрасной пары, которые изъявили желание с ней поработать. И хоть она редко работает на свадьбах в последние годы, но именно им не смогла отказать: во-первых, это популярные блогеры, поработать с которыми отличная возможность лишний раз заявить о себе, во-вторых, появилась прекрасная возможность покинуть Лондон, где осень начинает вступать в свои законные права, ну, и в-третьих, это деньги, все просто. Всё упирается в деньги, это, если честно, основная причина. Ребята, подобные им, не скупятся на все самое лучшее, и, если отбросить излишнюю и не свойственную ей скромность, Ева - классный фотограф, она работает уже больше 10 лет в этой области, поэтому подобного рода заказы периодически находят ее сами, а ей уже остается лишь согласиться, либо отказать, зависит все от её текущей загруженности на основной работе.

— I guess it’s just the perfect time to send some roses…[песня John, 2/14 — Shivaree] — тихо замурлыкала она себе под нос песню, доносящуюся из радио, медленно наклоняя голову в такт музыке.

— Мисс, простите, — отвлек ее водитель, и она открыла глаза. — Музыка вам не мешает?

— Нет, что вы, — улыбнулась она. — Она отлично подходит. Заранее извиняюсь, если не удержусь, и буду подпевать.

— Можете петь во весь голос, - ухмыльнулся он.

— Я вас пожалею, пожалуй.

Она открыла бутылку воды, жадно сделала несколько глотков, затем вновь закрыла глаза и тихо продолжила подпевать, совершенно не смущаясь водителя, который с легкой улыбкой на лице бросал на нее взгляд через лобовое зеркало, любуясь красивой молодой девушкой с нежным мелодичным голоском. Прохлада кондиционера, легкая летняя песня, влажный холодок от бутылки с водой в руках заставили девушку наконец-то расслабиться. Но не на долго. Она пообещала уже к завтрашнему дню несколько обработанных кадров. Свадьба у блогеров. Она должна освещаться моментально, и фото, сделанные на телефоны гостей, для этого явно не годятся. Но об этом она хочет, как завещала прекрасная и ужасная Скарлетт О’Хара, подумать завтра.

Минут двадцать спустя автомобиль плавно притормозил у подъезда, и Ева с удивлением осознала, что почти не заметила, как истекло время. Водитель, проявляя безукоризненную вежливость, обошёл машину, распахнул перед ней дверь и протянул руку, будто помогал выйти не обычной пассажирке, а почётной гостье. Еве стоило немалых усилий сохранить выражение лёгкого равнодушия: роскошные авто с водителями по-прежнему оставались для неё чем-то из параллельной, далёкой жизни. Пожелав ей приятного вечера, мужчина вернулся за руль и через секунду стремительно растворился в темноте территории отеля.

Глава 2, в которой появился тот самый

Сделав ещё пару размеренных глотков, Ева почувствовала, как по венам растекается долгожданное тепло… мягкая, успокаивающая волна, будто сотканная из солнечных лучей и терпкого вкуса винограда. Плечи расслабились, дыхание стало глубже, и день, казавшийся бесконечным, вдруг отступил куда-то на задний план.

Ева подцепила зубочисткой маслину, отправила её в рот, а затем почти автоматически, но с непринуждённой улыбкой, предложила угощение своему новому знакомому.

— О, благодарю, — он принял маслину с лёгким наклоном головы. — Следующую закуску беру на себя, — подмигнул он.

Следующую?

Мысль, едва вспыхнувшая в её голове, будто оставила после себя тонкий шлейф радостного ожидания.

Значит, он не намерен уходить через минуту. Значит, считает это общение приятным.

Что ж… это определённо неплохая новость.

Ева едва заметно улыбнулась, покачивая ногой в изящной босоножке на низком каблуке, подстраиваясь под неторопливый ритм музыки. Она пила хорошее вино, находилась в превосходной компании, сидела в маленьком итальянском баре на Сицилии, где воздух пах вечерним морем и пряностями.

Что может быть лучше?

Только бы без подвоха…

— Ева, — обратился к ней Люк, делая глоток. — Я могу обращаться к вам просто по имени?

— Конечно, — она кивнула и тоже пригубила вино.

— Тогда, Ева… откуда вы? — спросил он, чуть наклонившись вперёд. — Вы явно не местная. И… у вас прослеживается британский акцент. Мы что, земляки?

О том, что он британец, и без слов догадался бы любой: его речь была удивительно чистой, без привычной лондонской спешки и с лёгкими нотками старомодной правильности. Такой акцент обычно встречается только у преподавателей элитных колледжей или в старых фильмах.

А вот Ева…

Нет, она не британка ни по рождению, ни по интонации.

— Последние два года я живу и работаю в Лондоне, — начала она. — Я фотограф…

Она и не заметила, в какой именно момент перед ней возник новый бокал, наполненный густым, почти бархатным вином цвета тёмного граната. За ним появилась свежая порция закусок: тонкие ломтики сыра, розмариновые крекеры, пара оливок, пахнущих солнцем. Затем бармен, обменявшись с Люком коротким понимающим взглядом, просто поставил рядом с ним открытую бутылку, словно молчаливо наделял их вечер правом тянуться дольше, чем планировалось. Люк, очевидно наслаждаясь ролью распорядителя, неторопливо разливал вино по бокалам: осторожно, так, будто каждая капля была способна влиять на глубину их разговора.

И она, сама того не заметив, раскрылась перед ним куда больше, чем обычно перед незнакомцами.

Ева рассказала Люку о своём пути, словно раскрывая одну страницу жизни за другой. О том, что родилась в России, в Санкт-Петербурге — городе, где небо будто всегда уточняет границы между светом и тенью. О том, как после школы семья вынужденно переехала в Израиль, где она впервые почувствовала, что солнце может быть не только радостью, но и вызовом. Там она и выучилась на фотографа, сначала по необходимости, потом по любви, потом по внутренней потребности видеть мир точнее, чем он видит сам себя.

Она рассказала, как несколько лет работала в разных странах, снимая свадьбы, репортажи, фестивали, и как жизнь кидала её в самые неожиданные города от дешёвых хостелов в Греции до официальных мероприятий, где всё пахло роскошью и нервами. Как два года назад ей предложили постоянную работу в ЮНИСЕФ, и она перебралась в Лондон — город, где дождь перестаёт быть погодой и становится частью культуры.

— Иногда беру частные заказы, — добавила она, чувствуя, как вино слегка смягчает откровенность. — Зарплаты хватает… но едва-едва. А помогать родителям хочется. Да и самой иногда что-то большее нужно… чем просто выжить.

Её слова не звучали жалобой, скорее признанием, тихим, честным, без попытки вызвать сочувствие. Люк слушал, не перебивая, не отвлекаясь, с искренним вниманием, которое в наши дни само по себе уже роскошь.

— Интересно, — произнёс Люк, глядя на неё поверх бокала. — Я тоже связан с ЮНИСЕФ по работе.

Ева вскинула брови.

— Правда? А чем именно вы занимаетесь?

Он тихо рассмеялся. Не громко, а как-то смягчённо, будто хотел разрядить лишнюю серьёзность.

— О, ничего особенного. Я агент нескольких актёров. Скучное занятие, честное слово, — он отмахнулся, будто речь шла о чём-то обыденном. Допил вино и тут же разлил новую порцию в оба бокала.

— Скучное? — Ева искренне удивилась. — Это звучит невероятно интересно.

— На самом деле… не очень, — ответил он, и в этот момент что-то незаметно изменилось в его взгляде. Улыбка исчезла, уступив место лёгкой тени. Он уставился в бокал так пристально, будто пытался прочитать в нём ответы, которые не давали покоя.

Ева поняла это мгновенно: он не хотел говорить дальше. И она не стала настаивать. Некоторые истории раскрываются лишь тем, кому их действительно намерены рассказать, и далеко не в первый вечер знакомства.

Тем временем они уже перешли ко второй бутылке вина. Алкоголь приглашал лёгкость в каждое движение, в каждый взгляд. Ева чувствовала приятное, мягкое опьянение, как будто её тело стало чуть теплее, а мысли чуть медленнее. Люк, кажется, тоже был под хмельком: его смех стал свободнее, интонации мягче, жесты тёплее.

Они сидели напротив друг друга, расслабленные, полуоблокотившись на барную стойку. В одной руке бокал, другая свободно лежала на тёплом дереве. Их ноги то и дело соприкасались под столешницей. Мимолётно, но достаточно ощутимо, чтобы это вызывало в Еве странное, приятно волнующее чувство.

Со стороны они выглядели как пара на самом начале отношений, возможно на первом свидании: обменивались внимательными взглядами, то поднимая глаза, то смущённо опуская их; смеялись над шутками друг друга, будто каждая из них была чуть смешнее прежней. В воздухе между ними возникало что-то лёгкое, искрящееся, как тонкий ток — обещание возможности, которой ещё никто не успел дать название.

Глава 3, Африка и чай

6:15

— Блядь, блядь, блядь! — сквозь сон услышала Ева раздражённый крик Киры.

Она с трудом разлепила один глаз, но яркий свет из ванной снова заставил её сомкнуть веки. Кира фурией носилась из ванной в комнату, наклеивая на ходу патчи на нижние веки, одновременно бурча что-то себе под нос.

— Что за погром, Кира? — пробормотала Ева, ещё не до конца проснувшись.

Её собственный будильник должен был сработать через 15 минут, поэтому она потянулась в неудобной постели, ощущая лёгкую боль в пояснице, и наконец открыла глаза.

— Сегодня репортаж, а у меня синяки под глазами темнее вод мирового океана! — проворчала Кира и вновь исчезла в ванной, оставив после себя лёгкий аромат её туалетной воды.

Ева тихо усмехнулась, наблюдая за этим хаосом.

— Не говори глупости, ты красотка, — сказала она себе вслух, а потом громче, чтобы подбодрить подругу. — Да и вообще, кто ещё так бегает по утрам с патчами на лице?

Кира была слишком критична к себе. Длинные тёмно-русые волосы у неё красиво лежали гладким полотном, несмотря на уровень влажности; светлая кожа без единой веснушки, густые брови, выразительные тёмные ресницы. Таким девушкам макияж почти не нужен, чтобы выглядеть на миллион долларов, но как часто бывает, именно они находят массу причин сомневаться в своей неотразимости.

Ева, наблюдая за подругой, тихо улыбнулась, осознавая, что в её глазах Кира всегда будет красавицей, даже если та сама в это не верит.

Она вспомнила, что хотела поделиться с подругой своим ночным происшествием в лице обаятельного британца.

— Кир, — начала она, слегка наклоняясь к двери ванной. — Я тебе кое-что рассказать хочу, я вчера…

Но Кира лишь махнула рукой, не открывая глаз, и прорычала:

— Не сейчас, прости, позже!

— Ладно, — пожала плечами Ева и потянулась во весь рост, словно кошка, вытягивая руки и спину.

Она быстро приняла душ, стараясь не намочить волосы, чтобы не испортить свои кудри, и аккуратно собрала их в низкий пучок, позволяя нескольким локонам мягко обрамлять лицо. Несколько капель солнцезащитного крема SPF 50+ на лицо, обязательная мера, чтобы хоть немного защититься от палящего африканского солнца, и легкий штрих туши на ресницах. В отличие от Киры, которая сама оказалась в объективе камер, Ева готовилась к работе с другой стороны, и ей не нужно было вызывать восхищение своим видом.

Когда обе уже стояли в холле отеля, ожидая водителя, Кира снова не удержалась и повернулась к подруге с привычным волнением:

— Точно выгляжу нормально?

Ева, улыбаясь, качнула головой:

— Нет.

Кира тут же вытаращила глаза.

— Что? — удивленно вскинула брови.

— Ты выглядишь не нормально… а великолепно! — подмигнула Ева.

Кира, не удержавшись, ущипнула Еву за плечо, смеясь:

— Ладно, ладно, я поверю тебе на слово. Но ты точно должна держать меня под контролем, если макияж поплывет - говори!

Ева лишь улыбнулась в ответ, чувствуя лёгкий прилив утреннего веселья и предвкушения предстоящего дня. Африка, солнце, работа, команда — всё это обещало быть жарким, насыщенным и непредсказуемым.

Кира выбрала светло-бежевые брюки и белую рубашку, волосы аккуратно собрала в гладкий низкий хвост, лёгкий макияж лишь подчёркивал её естественную красоту, создавалось впечатление, что она только вышла из душа и уже готова блистать перед камерами. Ева же осталась верна своей рабочей форме: фирменная чёрная футболка ЮНИСЕФ с логотипом на груди, карта-аккредитация на шее, светло-голубые джинсы и удобные кроссовки, которые позволяли свободно передвигаться по жаркому и порой неровному африканскому ландшафту.

Да, жарко. Но для Евы удобство обуви важнее любого стиля. Она ещё помнила свою первую командировку, когда наивно взяла лёгкие сандалии на плоской подошве. К вечеру ноги выглядели так, словно их буквально пропустили через мясорубку: кожа вспотела, песок прилип к ремешкам, а мозоли уже начинали о себе напоминать. Боль была такой, что каждый шаг превращался в пытку. С тех пор обувь стала для неё не роскошью, а стратегическим решением.

Сегодня, наблюдая за Кирой, Ева почувствовала лёгкую усмешку: подруга всегда умела выглядеть идеально, даже в самых экстремальных условиях, а она сама выбирала практичность, пусть это и делало её менее фотогеничной. Главное быть готовой к любым неожиданностям работы на объекте.

Ева и Кира вышли из отеля, щёлкая замками сумок и проверяя, что ничего не забыли. Улица встречала их ярким утренним солнцем, которое уже активно пекло, несмотря на ранний час. Жаркий ветер, пропитывающий воздух ароматом сухой травы и земли, взъерошил кудри Евы у лица, заставляя поправлять волосы и поправить резинку на волосах.

На стоянке их уже ждали джипы с открытыми кузовами, типичные для таких экспедиций: мощные, с широкими колёсами, покрытые слоем пыли от предыдущих поездок. Водители, улыбчивые и уверенные в себе, помогли закрепить вещи и пригласили команду садиться. Ева удобно устроилась на втором ряду, внимательно наблюдая за дорогой и стараясь не наступить на песок, который уже просачивался в салон через открытые двери.

Джипы тронулись, глухо ревя двигателями, и сразу стало ясно, что это не прогулка по асфальту: неровности дороги заставляли сотрясаться весь кузов, а колёса поднимали облака пыли, смешанной с сухими листьями. Ева крепко держалась за поручни, ощущая каждый камень под шинами, и одновременно наслаждалась ощущением свободы, будто она в самом сердце дикой природы.

Первый взгляд на местность поразил её: бескрайние плоские просторы, сухая золотистая трава, редкие акации, чьи тёмные силуэты прорезали горизонт. Солнце уже поднималось высоко, разбрасывая длинные тени и окрашивая всё вокруг в насыщенные оттенки охры и янтаря. Где-то вдали виднелись горы или холмы, смутные и голубоватые из-за утреннего марева. Ветер приносил запах земли, пересохшей травы и тонкую нотку чего-то цветущего.

— Боже… — выдохнула Ева, почти сама себе. — Как же красиво и в то же время сурово.

Глава 4, в которой слезы - не слабость

Они прошли к тому же столу, где сидели вчера. Ева аккуратно поставила ноутбук перед собой, телефон и сумку на соседний стул. Том уже держал две кружки на блюдцах, и Ева невольно заметила, как уверенно, почти грациозно, он держит их в руках. Сердце слегка сжалось от того, что он находится рядом.

Она улыбнулась и вернулась к завариванию чая, ощущая, как пальцы дрожат от усталости и лёгкого волнения. Её внутренний диалог шумел, как море: «Не смей отвлекаться… Не смей дышать слишком громко… Сосредоточься».

Когда работа, требующая интернета, наконец была завершена, Ева закрыла ноутбук с тихим щелчком, таким тихим, что он странно отчётливо прозвучал в полутёмной столовой. Том аккуратно разливал чай по кружкам, и пар тонкими ленивыми струйками поднимался вверх, почти касаясь их лиц. Воздух наполнился ароматом свежезаваренного Эрл Грея, в котором тонко растворился его едва уловимый парфюм — древесный, тёплый. Ева уловила этот запах и почувствовала, как сердце делает неловкий скачок, будто её поймали на чем-то сокровенном.

— Тяжёлый день, — начал он, нахмурив брови так, что меж ними образовалась едва заметная складка. – Наш водитель свернул не туда, поэтому мы опоздали.

— Ага, — улыбнулась Ева, слегка поддев его взглядом. — Я подумала, это особенность звёзд — опаздывать и нагнетать обстановку ожиданием собственной персоны.

Том тихо фыркнул, уголки его глаз стали мягче.
— Нет, — он ухмыльнулся, чуть наклонив голову. — Не люблю опаздывать. И терпеть не могу, когда люди, с которыми пересекаюсь, позволяют себе это.

— Похвально, — согласилась Ева, ощутив, как по позвоночнику пробегает тёплая волна, смесь лёгкого интереса и странной, внезапной близости.

Она опустила взгляд на браслет из тёмно-красных бусин, полученный сегодня от девочки. Провела пальцами по гладким, слегка нагревшимся от её кожи бусинам, просто чтобы занять руки, которые вдруг стали будто слишком заметными. Том наблюдал за движением её пальцев внимательнее, чем за чаем, и Ева отчётливо почувствовала, как близко он сидит. Так близко, что ей казалось, ещё немного, и она услышит, как он дышит.

— Я видел, как ты разговаривала с той девочкой на местном языке? — нарушил он тишину, и его голос прозвучал неожиданно мягко, почти как лёгкое прикосновение к плечу.

— Это сложно назвать разговором, – тихо ответила Ева, и сердце её забилось чуть быстрее, будто реагируя на тон его голоса. — Я выучила пару фраз, раздавала детям шоколадки… за что получила этот браслет.

— Очень мило с твоей стороны, — сказал Том. Его взгляд задержался на её лице на долю секунды дольше, чем было необходимо. Достаточно, чтобы Ева почувствовала, как внутри что-то опасно дрогнуло.

— Это минимальное, что я могу сделать, — вздохнула она, отворачиваясь на секунду, чтобы восстановить внутренний баланс. — Иногда тяжело даются такие командировки: приезжаем в регионы, где люди живут без намёка на цивилизацию, а потом я возвращаюсь в отель и умудряюсь жаловаться, что интернет работает плохо или горячая вода пропадает.

Она улыбнулась, но улыбка вышла грустноватой. И в этот момент она впервые за вечер почувствовала, что рядом с ней не «звезда», не человек с афиш, а кто-то очень живой. Человек, который слушает. И которому почему-то не все равно.

— Понимаю, — он снова взглянул на кружку, но его глаза возвращались к ней. — Я стараюсь максимально использовать время на такие визиты. Даже маленький шаг — это уже что-то меняет.

— Чем больше таких людей, тем лучше, — сказала Ева, и её голос слегка дрожал. — Иначе мы ничем не лучше животных.

— Мудро, — Том кивнул, и уголки губ чуть приподнялись.

— Что ж, пожалуй, день можно завершать, — сказала она, убирая ноутбук в сумку.

— Ага, — согласился он. — Позволь мне хотя бы помыть за нами посуду, — сказал он, пытаясь взять кружку, которую Ева осторожно отодвинула.

— Не стоит, я могу сама, правда, — улыбнулась Ева, крепко держа кружку.

— Могу ли я хоть что-то сделать в знак признательности, что уже второй вечер пользуюсь твоей любезностью и твоим чаем?

— Мне не жалко, — ответила Ева, слегка подмигнув, чувствуя, как кровь стынет в висках от лёгкого возбуждения. — И я честно не люблю мыть посуду. Так что кружка твоя.

— Договорились, — улыбнулся он и направился к раковине с кружками. — До завтра?

— Увидимся, — сказала Ева, задержав взгляд на нём в дверях, а сердце билось чуть быстрее. — Спокойной ночи, Том.

— Спокойной ночи, Ева, — ответил он, и лёгкая улыбка не сходила с лица, оставляя за собой тёплый шлейф лёгкого волнения и вечернего спокойствия.

***

Ещё три долгих дня пролетели будто под копирку одинаковые в расписании, но каждый раз по-разному выматывающие.

Ева просыпалась рано, хотя слово «просыпается» было слишком оптимистичным: скорее, выползала из сна, словно из тёплого кокона, в котором тело упорно удерживало её от суровой необходимости снова ехать по разбитым дорогам. Поборов желание перевернуться на другой бок, она окончательно приходила в себя лишь после резкого, бодрящего звука фена Киры, подруга никогда не упускала шанс сделать утро громким.

Кира, как всегда, суетилась над своей внешностью — подводила глаза, поправляла хвост, смотрела в зеркало так, будто пыталась договориться с собственным отражением, чтобы оно сегодня уж точно не подвело. Ева же позволяла себе лишние пять минут, чтобы понежиться, уткнувшись лицом в прохладную наволочку и притвориться, что мир подождёт. Он, конечно, не ждал, поэтому в холл девушки спускались последними, каждый раз чувствуя укоризненный взгляд Руди, который уже давно потерял надежду увидеть их на завтраке в столовой вместе с остальной командой.

Он перестал звать. Просто тихо приходил к их номеру с подносом еды, пока Кира пела в душе, и уходил — как капитулировавший герой, который всё же по-доброму о них заботится.

Днём вся команда разъезжалась по регионам: новые колодцы, приветственные песни, короткие речи, затем дети, тянущие руки, чтобы дотронуться, обнять, получить конфетку или просто внимание. Всё происходило по одному сценарию, но почему-то каждый раз казалось острее и важнее, будто местные люди умели наполнять повторяющееся смыслом.

Глава 5, паззл сошелся

Ева сложила все свои вещи в чемодан, оставив лишь одежду на сегодняшний день.

— Ты во сколько вчера вернулась? — спросила ее Кира, нанося помаду на свои пухлые губы.

— Поздно, — лениво зевнула Ева. — Немного погуляла в парке.

— С Томом? — подмигнула ей Кира через отражение в зеркале.

— С ним, — улыбнулась ей Ева и стала одеваться. - Но это все не имеет смысл.

Ева застёгивала пуговицы льняной рубашки, чувствуя, как лёгкая ткань скользит по коже. Чёрные джинсы, аккуратно надетая аккредитация, балетки — всё выглядело просто, почти скромно, как броня, в которой она собиралась прожить этот день. День, после которого всё вернётся на свои места, и каждый поедет в свою жизнь.

Кира хлопнула тюбиком помады, закрывая его, и повернулась к Еве, прищурившись:

— Ты правда не видишь смысла? — переспросила она, будто сомневаясь, что услышала всё правильно.

Ева застыла на секунду, поправляя рукава.

Не вижу смысла… конечно. А что я могу предложить? Слёзы на прогулке? Тень на фотографии? Девушку, которая уезжает уже сегодня?

— Кира, — она вздохнула, пытаясь подобрать слова мягче. — Он добрый. Он внимательный. Он… хороший. И слишком хороший для меня. У нас разные вселенные. Он — центр внимания, спецгость, человек, с которым все хотят поговорить. А я… — она пожала плечами. — Я просто человек с камерой, который иногда слишком много чувствует и слишком мало говорит.

Кира скрестила руки на груди, глядя на неё так, будто обсуждала не Тома, а мировую несправедливость.

— Ева, да перестань. Ты говоришь так, будто ты безликая тень. А он вчера таскался с тобой полвечера. Мужчина так не делает, если ему совсем всё равно.

— Ему просто было приятно провести время, — тихо сказала Ева. — Дружески. По-человечески. И всё.

Она ощущала, как внутри поднимается знакомый холодок — смесь страхa, самозащиты и такой тихой, такой болезненной надежды, которую лучше задавить до того, как она успеет причинить вред.

Не придумывай лишнего. Не строй то, чего нет. Он уедет. Ты уедешь. Останутся фотографии и случайные переписки. Всё.

Кира тяжело выдохнула, взяла расчёску и прошлась по волосам, но взглядом не отпускала Еву.

— Ты себя недооцениваешь. Постоянно. Ты думаешь, что если человек… ну… выше тебя в чём-то, то ты не достойна даже попробовать. Но это же не так. И ты это знаешь.

Ева застегнула ремешок балеток и медленно поднялась.

— Знаю, — сказала она, хотя не была уверена. — Но сегодня я просто хочу спокойно доработать последний день. Всё остальное… потом.

Кира посмотрела на неё чуть мягче, чем обычно.

— Ладно. Как хочешь. Но если он возьмет твой номер и пригласит на свидание… я первая тебе скажу: “Я же говорила”.

Ева хмыкнула, качнула головой и взяла чемодан за ручку.

Глупости же. Нельзя же влюбиться за два дня. А даже если можно — не мне. Не в меня.

Она улыбнулась подруге маленькой улыбкой, с тенью смущения и благодарности и направилась к двери.

— Пойду, пройдусь.

Но сердце, предательски живое, всё равно стукнуло сильнее при мысли, что она действительно увидит Тома через полчаса.

И что он, возможно, улыбнётся ей так же тепло, как вчера.

До начала конференции оставалось еще полчаса, и Ева решила выйти из номера, чтобы немного пройтись. Она спустилась на первый этаж, где участники пресс-конференции, её коллеги и сотрудники гостиницы суетились, спешили по своим делам. Выйдя на улицу, она почувствовала жаркое полуденное солнце, которое уже ярко освещало территорию, но пока ещё позволяло находиться на открытом воздухе без немедленного желания спрятаться в тени.

— Ева! — раздался знакомый голос. Она обернулась и увидела, что к ней на всех парах спешит её координатор Ричард.

— Да, Рич? — ответила она, слегка улыбнувшись.

— Я просто хотел напомнить, что после конференции машины будут ждать нас у отеля около получаса, так что нужно быть готовыми к выезду, – проговорил он строгим, но доброжелательным тоном, заправляя рукава рубашки к локтям.

— Да, я помню, спасибо за заботу. Я уже готова, просто вышла подышать — у нас в номере кондиционер не работает.

— Отлично. И, пожалуйста, поторопи Киру, — Ричард слегка прищурился. — Она не отличается образцовой собранностью и самоконтролем, в отличие от тебя. Мы не можем опоздать в аэропорт.

— Понимаю, Рич. Всё под контролем, — спокойно ответила Ева, чувствуя, что её слова успокаивают координатора. Кира, к счастью, давно собрала вещи под её присмотром ещё утром после завтрака. Теперь оставалось лишь дождаться самой Киры, а это всегда могло занять лишние минуты.

Ева повернулась в сторону конференц-зала. Сквозь стеклянные двери она видела, как гости рассаживаются, готовятся к началу, на столе, где позже будет сидеть координатор и Том, аккуратно расставляют стаканы и бутылки с водой, проверяют микрофоны. Кира уже на месте, кажется, полностью сосредоточенная.

Ева прошла мимо, направляясь к лифту. Она забрала фотоаппарат из номера, проверила аккумулятор и настройки, и снова вернулась в конференц-зал, аккуратно устроившись в углу, чтобы подготовиться к съемке и дождаться начала мероприятия.

И вот всё началось. За стол сел Ричард, представляющий ЮНИСЕФ, и Том Престон. На нём сегодня была синяя рубашка с неизменно расстёгнутыми верхними пуговицами, открывающими взгляд на слегка обгоревшую кожу шеи и белую грудь с едва заметными редкими волосками. Ева направила на него объектив фотоаппарата, готовая поймать каждый жест, каждую эмоцию. Том заметил её взгляд и мгновенно подмигнул. Она лишь кивнула в ответ и улыбнулась, стараясь оставаться сосредоточенной на работе, но сердце ёкнуло.

Вопросы журналистов посыпались сразу: кто-то говорил на английском, кто-то даже на французском. И вот здесь Том удивил Еву — он отвечал на французском, пусть местами с огрехами, но очень уверенно. Ева, учившая язык с детства с отцом, с гордостью отметила для себя, что понимает практически всё и даже ловко могла предугадать его фразы.