❆ Подаренная врагу. Новая хозяйка Севера ❆

Глава 1

— Прекратите немедленно! — крик вырывается сам собой, хриплый и чужой.

Потому что первое, что я чувствую после того, как прихожу в себя — это чей-то грубый беспощадный поцелуй.

Губы неизвестного мне мужчины впиваются в мои будто ставят клеймо. Они игнорируют любое сопротивление, сминают саму волю к борьбе. Это больше похоже на вторжение, захват, полное и безоговорочное подчинение.

По венам словно пропускают электрический разряд — пугающий, обжигающий и совершенно неуместный. Меня переполняет шок. Первобытная реакция на силу, настолько превосходящую мою собственную, что мозг просто отключается.

И даже тело почему-то не слушается.

Оно предательски вздрагивает, когда его язык касается моих губ и грубо раздвигает их. Мир сужается до нескольких ощущений: жар его рта, вкус хвои, терпкого зимнего воздуха и чего-то еще — металла и власти.

Наконец, у меня получается подчинить себе собственное тело и оттолкнуть этого наглеца.

— Что вы себе позволяете?! — жадно хватая ртом воздух, выкрикиваю я от него.

Первое, что бросается в глаза, это чужое мужское лицо.

Иссиня-черные волосы, водопадом спадающие на плечи, резко очерченные скулы, смуглая кожа, прямой нос и глаза… о, боже, что за глаза.

Цвета замерзшего неба, прозрачные и колючие.

От моего резкого порыва, мужчина лишь чуть заметно кривит губы и этот жест делает его лицо еще более жестоким. В его взгляде нет ни смущения, ни удивления — только ледяная уверенность в своем праве на этот поцелуй.

Он наклоняется, чтобы снова впиться в мои губы и…

И его самодовольное поведение моментально срывает все мои предохранители.

Я, Катерина Андреевна, пятидесятилетний ветеринар, прошедший огонь, воду и ночные дежурства, не позволю какому-то надменному наглецу так с собой обращаться!

Рука взлетает на автомате.

Звук пощечины разносится по окрестностям с гулким, неприличным эхом. Он кажется громче удара грома.

На скуле мужчины мгновенно проступает красный след. Вокруг нас раздается дружный, полный ужаса вздох, словно я только что совершила какое-то святотатство.

Звенящая тишина давит на уши.

Я ошарашенно отдергиваю руку, ощущая странную неправильность всего происходящего.

Мужчина медленно, с хищной грацией выпрямляется. Его ледяные глаза темнеют, превращаясь в два пылающих угля. Я вижу, как в них зарождается ярость.

— Владыка Рагнар! — доносится чей-то испуганный шепот недалеко от нас, и только теперь я отрываю от него взгляд и смотрю по сторонам.

Сердце ухает куда-то в пятки.

Я стою в центре огромного, холодного зала, похожего на древний храм.

Высокие каменные стены теряются во мраке под потолком, вдоль них пылают факелы в тяжелых бронзовых чашах. Их свет выхватывает из полумрака десятки суровых, обветренных лиц с застывшим на них выражением шока и страха.

Мужчины и женщины в одеждах из меха и кожи, с оружием на поясах, смотрят на меня так, будто я какой-то монстр.

Что происходит? Это не больница. Это даже не мой мир. Это похоже на…

Свадьбу!

Дикую, варварскую свадьбу.

Я стою на шкуре огромного белого медведя перед грубо отесанным каменным алтарем, увитым ветвями ели и остролиста.
И все эти люди вокруг — гости.

Гости, чье торжество я только что разрушила.

Паника подкатывает к горлу ледяной волной. Я опускаю взгляд на себя и застываю, не в силах вздохнуть.

На мне не больничная пижама. На мне роскошное, тяжелое подвенечное платье из плотного нежно-голубого шелка, расшитое странными нитями, которые слабо мерцают в свете огня.

Длинные рукава и высокий ворот оторочены белоснежным мехом, мягким, как первый снег.

Платье невероятно красивое, но оно чужое. Оно для кого-то другого. Для невесты этого жестокого мужчины.

И тут до меня доходит самое страшное.

У меня… ничего не болит.

Пропала ноющая боль в пояснице, мой вечный спутник после долгой работы. Не тянет старый перелом ключицы. И самое главное — в груди пусто и легко. Нет того уже привычного, давящего ощущения, той бешеной аритмии, из-за которой я и легла на операционный стол в свои пятьдесят.

Я с опаской прислушиваюсь к себе…

Тишина. Сердце бьется ровно, мощно, уверенно.

Я медленно поднимаю руки к лицу.

Кожа гладкая, нежная, без единой морщинки или пигментного пятна. Пальцы тонкие, длинные, с идеальными ногтями.

Это не мои руки.

Это не мое тело.

Последняя мысль взрывается в сознании ослепительной вспышкой чистого ужаса.

Либо я сейчас лежу в каком-то бреду после анестезии, либо я… заперта в чужом, молодом теле, на чужой свадьбе.

Тем временем мужчина, которого назвали Владыкой Рагнаром, издает приглушенный рык. Этот человек — нет, этот зверь в обличье человека — излучает ауру первобытной, необузданной силы. Жгучий холод его глаз сменяется раскаленной яростью.

Он делает шаг ко мне, и толпа испуганно отшатывается, освобождая еще больше места вокруг нас.

— Какой демон в тебя вселился, Кэтлин?! — рычит он, и его голос, низкий и вибрирующий, кажется, сотрясает сам воздух в зале.

Прежде чем я успеваю пикнуть, его пальцы, твердые как железо, впиваются в мое плечо. Боль — резкая, ослепляющая — простреливает от ключицы до кончиков пальцев.

— Ай! Прекратите, мне больно! — я пытаюсь вырваться, но он держит мертвой хваткой.

Одним безжалостным движением Рагнар разворачивает меня к себе лицом, заставляя вскинуть голову и посмотреть в его пылающие яростью глаза.

Расстояние между нами ничтожно. Я чувствую жар, исходящий от его тела, и снова вдыхаю этот странный, будоражащий запах мороза и хвои.

— Ты решила сорвать мою церемонию?! Опозорить меня?! — каждое слово — как удар хлыста.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — шепчу я, и тут же злюсь на себя за слабину. Голос! Нужно взять себя в руки! — Какая еще церемония? Вы кто такой вообще? Я вас даже не знаю!

Глава 2

Я в ловушке.

Но в этот момент я, хотя бы, готова.

А потому, когда его губы снова обрушиваются на мои, я решаюсь действовать.

Я делаю то, чего он точно не ждет.

Я впиваюсь зубами в его нижнюю губу.

С силой, с отчаянием, со всем негодованием, что клокочет во мне.

На мгновение Рагнар замирает от шока, и я чувствую во рту солоноватый вкус.

Его кровь.

Рев, который вырывается из его глотки, не похож на человеческий. Это рев раненого медведя — первобытный, полный боли и ярости.

Рагнар резко отшатывается, и я вижу его глаза, расширившиеся от недоверия и дикой злобы.

Однако, у меня нет и доли секунды, чтобы насладиться своей маленькой победой. Потому что уже в следующий момент мир взрывается пронзительной болью.

Его ладонь со свистом рассекает воздух.

Звук пощечины — этот отвратительный хлопок — эхом проносится по залу, заставляя гостей в ужасе ахнуть. Удар такой силы, что меня буквально сносит с ног.

Я лечу спиной назад и с глухим стуком приземляюсь на ледяные камни пола, больно ударившись бедром.

Все плывет.

В ушах звенит, щеку заливает огнем.

Во рту — привкус его крови, смешанный с моей собственной.

Я лежу на холодном полу, в этом нелепом, роскошном платье, и чувствую, как по щеке катится слеза — не от боли, а от унижения и бессильной ярости.

Какого черта здесь вообще происходит?!

Сквозь мутную пелену я пытаюсь сфокусировать взгляд. Рагнар стоит надо мной, огромный и страшный, как скала. Он прижимает пальцы к раненой губе, и его ледяные глаза не обещают мне ничего, кроме мучений.

И только сейчас, приподнявшись с земли, я замечаю еще одного человека. Он стоял рядом все это время, сбоку. Сухонький, сморщенный старичок в длинной белоснежной рясе, с вышитыми на ней серебряными рунами.

Лицо все в морщинах, бородка клинышком, а глаза испуганно перескакивают с меня на Рагнара и обратно. В костлявых руках он сжимает какой-то ритуальный посох, увенчанный раскинувшей крылья в стороны птицей.

Священник? Жрец? Местный тамада?

Рагнар переводит свой убийственный взгляд с меня на этого старичка. Тот вздрагивает всем телом и торопливо, заикаясь от страха, выпаливает:

— По... по законам Древних Богов, Владыка! Поцелуй, скрепленный кровью, считается даже более нерушимым обрядом! И поэтому… обряд прошел как подобает… Она... она теперь принадлежит вам! Она ваша жена!

Слова бьют по мне сильнее, чем пощечина.

Жена? Принадлежит ему?

Это что еще за феодальный бред?

Я не чемодан, который можно передать из рук в руки! Никто не спрашивал моего согласия!

Этот цирк не имеет никакой юридической силы!

Во мне вскипает буря возмущения, такая сильная, что на время заглушает боль.

Но, судя по лицу Рагнара, он почему-то тоже не в восторге от этой новости. Рагнар издает низкий, гортанный рык.

— Церемония окончена! — рявкает он на замершую в ужасе толпу. Его голос гремит под сводами храма, как обвал. — Все вон!

Он бросает на меня последний взгляд, полный такого презрения и обещания скорой расплаты, что у меня по спине пробегает холодок.

Толпа, до этого гудевшая, как растревоженный улей, теперь пятится к выходу, но в их шепоте слышится разочарование. Видимо, шоу закончилось слишком быстро.

Рагнар не дает мне времени даже попытаться встать. Его пальцы вновь смыкаются на моем предплечье, в этот раз с такой силой, что я вскрикиваю от боли, которая фейерверком вспыхивает до самого плеча.

— Ай! Пустите!

Но Рагнар и бровью не ведет. Он рывком поднимает с холодного пола, а уже в следующий миг безжалостно наматывает прядь моих волос на кулак, заставляя голову дернуться назад.

Острая боль пронзает кожу головы, выбивая из глаз новые слезы.

— Я предупреждал тебя, что будет за неповиновение, — его голос — низкое, угрожающее рычание раздает прямо у моего уха. — Так что в этом вини только себя, Кэтлин.

Возмущение затапливает меня с головой.

Какая к черту Кэтлин?! И в чем я виновата?!

В том, что какой-то дикарь решил на мне жениться без моего ведома?

— Да отпустите же меня, психопат! — брыкаюсь я, пытаясь вырваться, но это все равно что пытаться сдвинуть гору.

Рагнар просто тащит меня за собой, как упирающегося щенка. Мои ноги заплетаются в длинном подоле, шелк платья цепляется за грубые камни пола.

Унижение и бессилие душат меня. Я царапаюсь, пытаюсь упереться ногами, но все тщетно.

В какой-то момент его терпение, очевидно, лопается.

С глухим рыком он останавливается, одним движением подхватывает меня и перекидывает через плечо.

Мир переворачивается.

Небо и пол меняются местами.

Тяжелая ткань платья падает мне на голову, лишая обзора. Все, что я вижу — это проносящийся внизу каменный пол.

Я болтаюсь на его плече, как мешок с картошкой, лицом к его широкой, покрытой мехами спине. Его твердое, мускулистое плечо больно впивается мне в живот при каждом шаге. Я колочу кулаками по его спине, но он будто сделан из гранита.

— Поставьте меня на землю, неандерталец! — визжу я, задыхаясь от ярости и неудобной позы. — Это похищение человека! Я буду жаловаться!

Рагнар не отвечает.

Тем временем, мы покидаем холодный храм и входим куда-то, где воздух теплее и пахнет легким запахом цветов и… чистотой.

Рагнар распахивает какую-то дверь пинком. Меня вносят в комнату и без всякой церемонии сбрасывают с плеча.

Я лечу пару метров и приземляюсь на что-то мягкое и упругое.

Шкуры. Десятки пушистых, теплых шкур на огромной кровати.

Сердце пропускает удар и ухает в пятки. Кровать… о, нет… нет-нет-нет!

Я в панике оглядываюсь.

Он принес меня в спальню. Огромную, роскошную спальню.

Взгляд выхватывает огромный камин, в котором бушует огонь. Тяжелые гобелены на стенах с изображением драконов и охоты. Массивный деревянный стол, сундук… и эта кровать.