Подкидыш из прошлого

Глава 1

Матвей

- Арииииша?! – у меня от удивления пропал голос. И я буквально просипел имя девушки, неизвестно как оказавшейся в моей постели.

Юное создание, восхитительное и обворожительное в свои едва исполнившиеся двадцать лет, лениво потянулось и приоткрыло глаза в ответ на мое восклицание.

Волосы рыжеволосой прелестницы живописно разметались по подушке. Было в их аккуратной россыпи что-то преднамеренно-искусственное. Словно талантливый художник постарался распределить каждую прядь так, чтобы от нее невозможно было оторвать взгляд.

Только мне было не до созерцания этого чарующего зрелища.

Стремительно вскочив с постели, я очумело соображал, что произошло. Неужели?

Нет!

Я не мог!

У меня и в мыслях никогда не было ничего подобного…

Даже то, что я смог всего лишь просипеть имя девушки, выказывало высшую степень не столько удивления, сколько возмущения.

Правда, я вынужден был признаться себе, что пока не отдавал себе отчета, кем и чем я возмущаюсь.

Собой? Или присутствием юной девушки, раскинувшейся в откровенно манящей позе на моем холостяцком диване?

- Ты… как… здесь оказалась? – с трудом удалось выдавить мне.

- Котик, ты разве ничего не помнишь? – прелестница лукаво улыбнулась, многозначительно погладив свое обнаженное плечико.

- Ты на что намекаешь?! – мой голос все еще звучал глухо, но уже становился громче. В нем даже появились строгие нотки.

- Зая, зачем так грубо? – кокетливо пролепетала она.

- Прекрати, Ариша! Ты же понимаешь, что между нами ничего не могло быть! Поэтому объясни, что ты здесь делаешь… В таком виде…

Понимаю, что веду себя глупо. Ведь и без того все ясно.

Но как?

Как это могло произойти?

С силой сжимаю виски. Пытаюсь восстановить в памяти события прошлого вечера.

Но в голове – пусто! Ни одной мало-мальски разумной мысли, способной объяснить произошедшее.

Не нахожу ничего более подходящего в данной ситуации, как резко бросить бесстыднице, не торопящейся прикрыть свою наготу:

- Значит так, быстренько оделась. Я отвезу тебя домой!

- Фи, какой ты…

Сейчас расплачется. Этого только не хватает!

- Ну прости… Не знаю, как это случилось. Прости, прости. Потом поговорим. Сейчас мне надо принять душ и…

С мольбой заглядываю в ее глаза – бесстыдные и торжествующие:

- Ариша, скажи, что ничего не было. Умоляю, скажи правду, ведь не было? Не могло быть… Правда?

Где-то глубоко в извилинах рождается робкая надежда, что все это – чей-то глупый розыгрыш.

Младшая сестра моей невесты молча выслушивает мою тираду.

Поворачивается лицом к стене, зарывается с головой в простыню.

Я с ужасом смотрю на ее подрагивающие плечи.

Значит, все-таки было…

_______________________________

Здравствуйте, мои хорошие!

Искренне надеюсь на Вашу поддержку в виде лайков, комментариев и добавлений в библиотеку. Всё это стимулирует мою творческую работоспособность и активизирует вдохновение.

Всем спасибо за активную поддержку моих предыдущих книг.

Ваша Гала

Глава 2

Не выношу женских слез. Все что угодно, только не слезы.

Хуже всего напрягает факт, что я ничего не помню и не понимаю.

Черт! Черт! Чееееееерт!

Неужели вчера на мальчишнике я надрался до такой степени, что… О, нееееет!

А ведь повод был достойный – предстоящая свадьба с Ксюшей.

Кстати сказать, старшей сестрой Арины.

Этой самой паршивки, которая сейчас рыдает в подушку на моем диване, пока я делаю вид, что освежаюсь под душем.

Ледяная вода, конечно, бодрит тело. Но мозг по-прежнему отказывается вспоминать подробности вчерашней вечеринки. Мысли мечутся, словно ошпаренные муравьи. Это какие-то рваные куски. В них нет ничего кроме поздравлений друзей, бесконечных тостов, заумных советов. А к концу вечера, чего уж греха таить, – и пошлых намеков далеко не слегка выпивших друзей.

И весь этот сабантуй в чисто мужском обществе был задуман по поводу прощания с холостяцкой жизнью и нашей скорой свадьбы с Ксенией.

Моей свадьбы со старшей сестрой Аринки…

Свадьбы с КСЮШЕЙ, которую я обожаю!

Тогда почему в моей постели оказалась ее сестра?!

Изнемогая от головной боли и бессилия мозговых извилин, сжимаю виски руками. Это не помогает найти ответ хотя бы на один вопрос. Правда, возвращает к действительности, напоминая, что надо что-то делать.

С тяжестью на сердце возвращаюсь в комнату. Сажусь в кресло, что напротив дивана. Тупо смотрю на все еще подрагивающие плечики Арины.

Как ни странно, мое мужское естество никак не откликается на слегка оголенное плечо и то ли случайно, то ли специально неприкрытую простыней прелестную ножку.

- Арина, - произношу шепотом, словно стараясь не разбудить девушку. На самом деле – просто в горле пустыня Сахара. Результат вчерашнего разгуляя. Еще – следствие волнения и злости на себя, на эту плачущую девчонку…

Стоп! Это что же получается? Я лишил ее невинности?

О, нет! Этого только не хватало!

Хотя… что-то на белье не видать намека на… Ой, ёооо! О чем это я?!

Сейчас важно совсем не это. Как мне теперь быть?..

Но, едва промелькнув, вопрос застрял надолго. Младшенькая-то, оказывается, далеко не малышка, раз… Да и странно воспринимать ее как малышку. Вполне взрослая молодая девушка, которой уже исполнилось двадцать. Как-то я раньше и не замечал, что она повзрослела...

Тьфу ты! Ну и сволочь же я. Совсем не об этом надо сейчас думать. Натворил дел…

Аришка, решив, что хватит рыдать, поворачивается лицом ко мне. Удивительно, но глаза ее не покраснели от слез. И нос не разбух. Это что же получается? Ловлю себя на мысли, что опять возвращается капля надежды – подлый розыгрыш друзей.

Ну, конечно же! Это они подговорили Аринку разыграть комедию. А я-то устроил себе рак мозгов и экзекуцию совести.

- Арина, давай поговорим спокойно, - уже увереннее добавляю я.

Взмах густых пушистых ресниц красноречиво подчеркивает, что о ТАКОМ невозможно говорить спокойно.

Ах ты ж, господи! Да что же мне с ней делать?

Молчит. Дуется. А глазенки шкодливые.

- Я просил тебя одеться, - говорю строго в надежде, что добьюсь от нее вразумительного рассказа о том, как она оказалась здесь и… Ужасная мысль не помещается в пылающем мозгу.

- Отвернись, - шепчет кокетливо.

Да, пожалуйста. Больно надо. Иду на кухню – приготовить кофе. Не дожидаясь, пока закипит чайник, достаю из холодильника бутылку с ледяной водой. Во рту словно эскадрон отметился. В башке – того хуже.

Я впервые в таком идиотском положении.

Набираю Илью. После долгих гудков тот, наконец, обозначился:

- Ты чего в такую рань трезвонишь? Голова чугунная, с подушки не поднять. А ничего мы вчера оторвались.

- Угу, - мычу, понятия не имея, как задать ему волнующий вопрос. – Илюха, напомни, как мы вчера расстались?

- Так ты первым и слинял. Мы сначала даже не заметили. Потом, конечно, возмущались. Но успокоились, решив, что нам и без тебя неплохо. Подумали, что ты помчался к Ксюше. А почему спрашиваешь, случилось что?

- Да так. Провал в памяти… Скажи, а девчонки с нами были?

- Нет. Ты сам так решил – чтоб никаких баб. А что?

Ответить я уже не успел. В проеме кухонной арки нарисовалась Арина.

Я очумело смотрел на это воплощенное искушение.

Приняв душ и слегка прикрывшись банным полотенцем, она предстала передо мной в образе юной нимфы, возникшей чуть ли не из пены морской.

Кожа ее еще была покрыта капельками воды, искрящимися, словно бриллианты. Копна рыжих волос, чудом оставшихся сухими, небрежно ниспадала на белоснежные плечи. Даже искусный макияж ни капельки не пострадал от ночного происшествия и утреннего душа.

Галопом пронеслась странная и не совсем уместная для ситуации мысль: «Говорила мне мама, берегись рыжих» Получается, не уберегся…

________________________________________

Всем привет! Понравилось начало истории? Тогда поддержите ее лайками. И не забудьте добавить книгу в библиотеку! Приятного прочтения...

Ваша ГАЛА

Глава 3

Вот она застыла передо мной – обворожительная и доступная. Пугающая своей обворожительностью и доступностью.

В горле застрял ком.

Прокашлявшись, я в третий раз попросил ее одеться.

Она, недовольно фыркнув, вернулась в комнату.

Эскадрон моих мыслей, круто развернувшись от вопросов о прошедшей ночи, взбрыкнул и рванулся решать проблемы, которые ждут меня впереди.

Первая и самая главная – что я скажу Ксюше?!

Но, может быть, ничего и говорить не надо?

Нет, это подло.

Я должен все объяснить ей.

- Да что ты можешь ей объяснить, если сам ничего не понимаешь? – хихикнул мой внутренний голос.

- Так я разберусь. Все выясню, - даже не заметил, что поддержал разговор с этим наглецом. Хотя вынужден был согласиться, что он совершенно прав.

- Ахах! Уже две попытки разобраться ты использовал! Поможет ли третья?! – злорадствовал внутренний.

И опять он прав. Ариша ничего не желает объяснять. Илья вообще ничего не знает.

Таааааааак. Значит надо взять себя в руки и добиться объяснений от Арины. Больше ничего не остается. Только она может пролить свет на эту темную историю.

Не успел подумать о ней, как она сразу и появилась. Как черт из табакерки!

Хорошо хоть, оделась. Если только можно назвать одеждой коротюсенькое, по самое дальше некуда, платьице ярко-красного цвета с бретельками-ниточками. Одна из которых, кстати сказать, была небрежно приспущена. Под всем этим откровением не предполагалось хотя бы намека на наличие бельишка.

- Уфффф, - неожиданно вырвалось у меня вслед за непроизвольно воздетыми кверху глазами.

Вот зря я не сдержался. Моя реакция была истолкована оригинальным образом:

- Я так и знала, что ты будешь в восторге! – завизжала Арина, бросившись ко мне.

Едва успев перехватить этот неожиданный бросок, сжал ее запястья и отстранил от себя. Слегка поморщился при этом. В ответ получил надутые губки и наморщенный лоб.

- Арина, - начал говорить со всей строгостью в голосе, - надо поговорить серьезно. Присаживайся.

Указал на стул. Сел напротив.

- А теперь рассказывай. Что это было? Только без слез и вранья. Я ведь знаю, ты совсем другая. И наряд этот, и макияж – все не твое. Мать вряд ли выпустила бы тебя из дома в таком виде. Итак, я тебя слушаю.

Смотрю на нее строго и пристально. Пытаюсь разгадать, сама придумала представление или кто-то помог? Врывается еще одно шальное предположение: Ксюха?! Проверяет меня!

Тут же отметаю сумасбродную мысль.

Нет, Ксю не могла.

Она у меня такая милая, тихая, скромная и… просто неповторимая. Солнышко мое…

Чувствую, как при мыслях о Ксюше губы непроизвольно растекаются в улыбке.

Одергиваю себя. Не время слюни распускать. Хорошо хоть Арина не заметила, что я улыбаюсь. Сидит, уставившись в чашку с кофе. Превращает печенье в крошки.

- Арина! Хватит ломать комедию, - выхожу я из себя. – Или ты рассказываешь мне все по порядку. Или… мы немедленно едем к тебе домой. И там все выясняем.

Вместо ответа – только взмах пушистых ресниц и странный взгляд широко распахнутых глаз. В нем все: неприкрытая злость, зависть и страстное желание доказать что-то непонятное и необъяснимое.

Странно. Во взгляде нет и тени раскаяния или трепетности, которые хоть как-то могли бы объяснить произошедшее.

Взгляд пугающий и одновременно торжествующий. Такой, по моим представлениям, может быть только у прожженной стервы. Но ведь она всегда была тихой и доброй девочкой – младшей сестренкой моей невесты.

Когда же, в какой момент она превратилась в чудовище? В бестию, для которой не существует границ?!

О чем это я опять? Я сам и есть то самое мерзкое чудовище. Которое в угоду своей похоти предало нашу с Ксюшей любовь.

Я – гад и последняя сволочь. Я не посмею взглянуть в глаза Ксении. Ведь объяснения тому, что произошло, нет.

Я вообще не представляю себе нашу встречу. Наше объяснение. Она не простит меня.

И будет права.

Все так.

Только я сделаю все, чтобы вымолить у Ксюши прощение.

Но что мне делать с этой девчонкой?..

Глава 4

Одергиваю себя: пора кончать эту комедию.

- Арина, давай начистоту. Как ты оказалась в моей постели?

- А ты не знаешь, как это бывает? – ее вульгарная ирония бесит.

- Знаю. Только это не тот случай.

- А случай самый банальный – мальчик соблазнил девочку. Представляешь, так бывает.

- Я не про это. Ты должна рассказать мне все по порядку.

- Ха! Я ничего тебе не должна. А вот ты, как порядочный человек, теперь должен на мне жениться. – Ограничивается противным нервным смешком.

- Не верю, что между нами что-то произошло. Есть только два варианта. Либо это чей-то злой розыгрыш. Либо я был настолько пьян, что ничего не помню.

- Вот-вот! Именно ничего не помнишь! Но это не помешало тебе сделать свое грязное дело, - начинает обиженно шмыгать носом.

- Послушай, даже если все так и было, то зачем ты пошла со мной?

- Странный вопрос. Ты мне нравишься. Давно. Даже не так – я люблю тебя. Но из-за сестры до сих пор молчала. Теперь же не хочу этого скрывать. Ведь ты, как оказалось, тоже любишь меня.

- Ты спятила! О какой любви ты говоришь? - Моя бы воля, так и удушил бы ее! Но стараюсь говорить спокойно. – Ксения твоя сестра. И мы любим друг друга. И ты это прекрасно знаешь. Я не мог…

- Все ты прекрасно смог, - в глазах ее заплясали злые огоньки, и голос сорвался на крик:

- Вот все вы такие! Воспользовался доверчивостью девушки, и в кусты. Мол, знать ничего не знаю и ведать не ведаю.

- Все? Значит…

- Ничего это не значит! Ты ничего не поймешь! Меня никто не понимает и не воспринимает всерьез.

- С чего ты взяла? Скорее, тебе так только кажется, - откуда у нее вдруг столько негатива? Ведь минуту назад передо мной была глупышка, решившая примерить на себя роль обольстительницы.

По-прежнему не отметаю версию идиотского розыгрыша.

Внимательно всматриваюсь во внезапно преобразившее лицо ночной гостьи. Оно утратило привлекательность молодости, словно вмиг состарившись.

- Почему ей все, а мне ничего?

- Ты о ком?

- О тебе! Я люблю тебя. Люблю с того самого момента, как ты появился в нашем доме и сделал предложение Ксюхе.

- Ариша, но это вовсе не любовь. Это зависть. Это проходит. Ты встретишь своего человека. А мы с Ксенией по-настоящему любим друг друга. И свадьба – это логическое завершение наших трехлетних отношений.

- А как же про любовь с первого взгляда… и на всю жизнь?

В ее глазах не вижу и намека на любовь – только зависть, возведенная в какую-то страстную категорию алчности.

Пытаюсь достучаться до спящих порядочности и совести:

- Арина, но ведь Ксюша – твоя сестра.

- И что?

- Но как же так? Ты подумала о том, что сделаешь ей больно.

- А ты? Ты думал о ней, когда затащил меня в постель. Или думалка твоя не в той головке располагается? Ха-ха-ха.

Смотрю на нее в полнейшем недоумении. Это не та Аринка, которую я знал. Это мерзкое чудовище с отсутствием элементарных принципов морали.

Хотя, о какой морали я задумался. Ведь она права.

Тошно. Не от выпитого вчера. А от ее слов. От ее ненависти к сестре. От наигранных чувств ко мне. Тошно.

Но продолжаю говорить тихо и спокойно:

- Арина, это ошибка. Ужасная ошибка. Ты не можешь любить меня. Я намного старше тебя и…

- Ой! Не делай мне смешно. Возраст, как и рост, в постели не имеет значения, – короткий пошлый смешок в сторону.

- Замолчи! Да, я негодяй. Мне нет прощения.

- Не переживай, Зая, я на тебя не сержусь. Надеюсь, у нас все будет хорошо.

С ужасом смотрю на нее. О чем это она сейчас? И откуда в этой маленькой бестии столько дерьма, пошлости и отсутствия элементарного представления о порядочности?

- Арина! – одергиваю ее… - Я по-прежнему сомневаюсь в том, о чем ты говоришь и обязательно выясню правду…

Она не дает мне договорить.

- Да пошел ты! – выпалила неожиданно и пошла к выходу, не преминув при этом громко хлопнуть дверью.

Мне едва удалось подавить вздох облегчения. В этот момент Арина, решив, что еще не все сказала, распахнула дверь и добавила:

- Я ухожу не навсегда, милый. Оставляю тебе время подумать, как будешь объясняться с сестричкой. Чмок тебя, - с этими словами она очень даже мило поцеловала кончик указательного пальца и, отправив мне воздушный поцелуй, громко захлопнула дверь.

Такой поворот не предвещал ничего хорошего. Ошарашенный ее последними словами, я еще долго сидел в оцепенении. Без мыслей. Без сил. Даже без эмоций.

__________________________

Девочки, милые! Набросайте, пожалуйста, звездочек КНИГЕ в окошечке "Мне нравится". Только не забывайте, что, нажав на кнопочку второй раз, Вы свою звездочку удаляете!!! Поэтому учтите, что в этом окошечке можно поставить лайк только один раз! Огромееееееенное СПАСИБИЩЕ тем, кто это уже сделал.

ПыСы: Добавив книгу в библиотеку, Вы не потеряете ее на просторах Литнета.

ГАЛА

Глава 5

От неизвестного рассказчика (далее – NN)

Ксению разбудил звук открываемой двери. Утро только занималось. Робкие лучи осеннего солнца заглядывали в окно. Девушка потянулась в постели, не преминув отчитать себя за столь раннее пробуждение в воскресный день.

- Нет бы хоть в выходной поспать подольше, - разочарованно подумала она.

Но тут же резко вскочила:

- Наверняка, Аришка явилась. Вот я сейчас ей задам. Это же надо пропадать где-то всю ночь! Мала еще по ночам шастать…

Ее гневная тирада была прервана появлением младшей сестры на пороге комнаты.

- Доброе утро, сестренка! – Арина, загадочно улыбалась. – Как тебе спалось? Что снилось? – голос слащаво-приторный, в глазах с трудом сдерживаемое торжество.

- Ариша, ты? – в шепоте Ксении звучало явное возмущение. - Где тебя носило? Мать вся извелась, только под утро и перестала ворочаться. Уснула наконец-то.

- Ну и прекрасно, - тоже шепотом, но по-прежнему с улыбкой ответила Арина, - нам с тобой надо поговорить без свидетелей об очень важном событии.

- Что еще случилось? И чего ты сияешь? Переоделась бы, а то мама увидит – мало не покажется. И где это ты была в таком виде?

- Ой-ой-ой! Зачастила. Слишком много вопросов. На какой сначала отвечать? В одном ты права. Мне бы переодеться, чтоб лишний раз не волновать маму. Я возьму что-нибудь из твоего? А то мать разбужу. Моя-то комната рядом с ее спальней. Тебе в этом плане повезло больше. Хотя, насколько мне известно, ты никогда не пользовалась этим преимуществом. Ты же у нас правильная – детское время кончилось, и в постельку, - Арина сопроводила монолог издевательской усмешкой.

Ксения, наблюдая за сестрой, только огорченно покачала головой – наградил же Бог такой взбалмошной сестрой. Не желая, чтобы Ариша разнесла в пух и прах ее шкаф, она подала ей халат:

- Накинь сверху. Потом переоденешься в свое.

- Ой, спасибочки, именно его я искала. Какая ты у мня сердобольная, из любой ситуации выручаешь. И что бы я без тебя делала? Кстати, мамуле, если проснется, скажем, что я давно здесь. Просто две сестренки решили посекретничать. Поделиться, так сказать, девичьими секретами. Ага?

- Не сомневайся. И учти, я не тебя выгораживаю, а маму жалею. А теперь все, отправляйся к себе. Я еще посплю. Имей ввиду, мать уснула не раньше трех. Будешь врать, не забудь учесть это.

Откровенно зевнув, Ксюша нырнула под одеяло и сладко потянулась.

- А вот зря ты меня выпроваживаешь, сестренка, - не унималась Арина. - У меня такие новости, что ты вряд ли после них уснешь.

- Что еще? – отворачиваясь к стене, спросила Ксения. Уж больно не хотелось выслушивать рассказы Арины об ее похождениях в ущерб возможности подольше поспать хотя бы в воскресенье. Однако и обижать сестру не стоило. Поэтому, пересилив себя, добавила: – Небось, очередной бойфренд нарисовался?

- Ага! И как ты догадалась? Ну прямо в точку. Только не очередной бойфренд, как ты изволила выразиться, а самый что ни на есть потенциальный жених! – в голосе неприкрытое торжество, приправленное приличной долей злорадства.

- Уже что-то новенькое. И кто же этот счастливчик? - спросила из вежливости и без намека на любопытство.

- Ни за что не поверишь, но это… - Арина выдержала паузу, затем выпалила: - Матвей!

Повисло молчание. Ксюша, все еще отвернувшись к стене, осмысливала слова сестры. Что-то кольнуло в сердце и заставило повернуться лицом к Арине.

- Что за бред ты несешь? – недоверчиво усмехнулась она. Вышло как-то неестественно, натянуто.

- Это не бред, а истинная правда. Да, я вынуждена покаяться перед тобой и сознаться, что провела с Матвеем ночь и… Короче, мы любим друг друга. Прости, сестренка. Ничего личного, простой расчет.

Ксения села и внимательно посмотрела на Арину:

- Не шути такими вещами… ты же знаешь…

- Все я прекрасно знаю. Только свадьбы не будет. Вернее, вашей с Матвеем свадьбы. А наша обязательно состоится.

Арина с удовольствием вглядывалась в лицо сестры. Недоумение, боль и страх, промелькнувшие на нем, наполняли ее радостью и расплескивали неподдельное удовлетворение.

- Вот так-то, сестричка. Это, пожалуй, все, что я хотела тебе сообщить. Прости. Но скрывать дальше не было ни сил, ни желания, ни терпения. Да и Матвей просил не откладывать объяснение. Сам не хотел тебе делать больно. Уж очень жалеет тебя. Но не более того. Прости нас обоих. И порадуйся за нас.

Небо рухнуло и придавило Ксюшу к постели. Язык онемел, и на ум не приходили никакие слова. Мозг взорвало миллиардами обрывков мыслей. Но ни одна из них не оформлялась хотя бы в одну законченную фразу.

Ксюша недоверчиво смотрела на сестру. Наконец, она с трудом смогла выговорить:

- Пппошла вон, мммерзавка… - и лишилась чувств.

***

Ксения

Открываю глаза и не могу понять, где я и что со мной.

Все вокруг белое. Рядом штатив с капельницей. На тумбочке – лекарства в пластмассовом контейнере. С трудом, но соображаю, что я в больнице. И это в меня по трубочке капает какая-то жидкость.

Пытаюсь шевельнуть рукой и ощущаю ужасную слабость.

Позвать что ли кого-нибудь? Пусть объяснят, что со мной произошло.

Хочу крикнуть. А голоса нет. Во рту сухо. Язык прилип к нёбу.

Сдаюсь, понимая, что ни позвать на помощь, ни встать не получится. Лежу, тупо уставившись в потолок. Слезы беспомощности стекают по щекам. Я это чувствую. Но все равно ничего понять не могу. Может быть, я умерла? Может, я уже ТАМ? Нет, не может быть. Говорят, ТАМ хорошо. А мне почему-то очень плохо.

Мои грустные мысли прерывает появление женщины в белом халате. Врач, наверное, или медсестра.

- Очнулась? Вот и ладненько. Давно пора.

- Гггде… я и что…

- В больничке, милая. В третьей городской. Вот уже второй день.

- А почему я здесь?

- Обморочное состояние и…

Глава 6

От NN

Выздоравливать Ксения не спешила. Вернее, вовсе не желала. Она подолгу всматривалась в серое небо, сплошь затянутое плотными осенними тучами. Ее душа и мысли были опутаны такой же мрачной серостью.

Она просила никого не пускать к себе. Но Елена Васильевна, вопреки ее просьбе, все-таки прошла в палату.

Увидев бледное обескровленное лицо дочери, она не смогла сдержать слез:

- Ксюшенька, как же так? Что произошло? И почему ты не позвала на помощь, когда тебе стало плохо.

Ксения молчала. Отвечать было нечего, ведь она сама толком не знала, что с ней приключилось. Из слов врача ясно было только одно: она по какой-то непонятной причине потеряла ребенка. Валерий Афанасьевич высказал предположение, что Ксения перенесла сильное потрясение. Это и послужило триггером для нервного срыва и, как следствие, - прерывания беременности.

- Ксюшенька, я понимаю, что тебе очень больно. Но ты еще молода. У вас с Матвеем еще будут дети.

Ответом на эти слова были слезы. Они медленно стекали по бледным щекам. И опять – ни слова.

- Ксюша, не пугай меня, скажи что-нибудь. И почему это ты не желаешь видеть Матвея? Он уже который день дежурит в коридоре. Вот цветы передал тебе.

Елена Васильевна кивнула в сторону тумбочки, куда только что положила букет ярко-красных роз.

Ксения едва сдерживала рыдания, рвущиеся из израненной души.

- Мам, прости, я устала… А цветы унеси. У меня на них аллергия.

- Скажешь тоже, аллергия. Никогда ее у тебя не было, - не унималась мать. – Да и Матвей обидится. Ну что ты? А?

- Уйди, мам… прошу тебя…

Не успела мать закрыть за собой дверь, как Ксения, уткнувшись в подушку, разрыдалась в голос. Ожидающий в коридоре, Матвей с надеждой посмотрел на Елену Васильевну. Но та, только сокрушенно покачав головой, вернула ему букет. И стала медленно удаляться, горестно утирая слезы.

Ей было невдомек, что своими словами она разбередила еще кровоточащую рану в сердце бедной девушки.

Матвей же, не в силах более находиться в подвешенном состоянии, решительно открыл дверь палаты. Сердце его сжалось от боли при виде рыдающей Ксении. Вся она стала как будто меньше. Такая слабенькая, исхудавшая и несчастная.

- Ксюша, солнышко, посмотри на меня…

Матвей осторожно дотронулся до плеча любимой. От его прикосновения по телу девушки словно прошел электрический разряд. Неведомо откуда появившаяся сила буквально подбросила ее на кровати. Резко повернувшись к Матвею, она скинула его руку с плеча. И, глядя куда-то мимо него, процедила с неизбывной горечью:

- Уйди. И никогда больше не подходи ко мне.

- Ксюня, лапушка, прости меня, идиота. Я виноват. Но я люблю тебя! Верь мне! Я не понимаю, как это могло произойти. Это было какое-то наваждение. Нет, мне кажется, что вообще ничего не было. Но Арина…

Последние его слова перекрыл крик. Крик горя, отчаяния и безысходности:

- Прекратииииии!

В палату вбежала медсестра. Грозно взглянув на Матвея, она взмахом руки выпроводила его из палаты. Сама уже набирала в шприц сильнодействующее успокоительное.

Матвей растеряно развел руками и тихонько прикрыл за собой дверь. Он отчитывал себя за то, что нарушил запрет Ксении. И стал причиной нового нервного срыва.

***

Все это время он находился в полном неведении о том, что случилось с Ксюшей. Врач как-то размыто намекнул на нервное потрясение, предусмотрительно умолчав о выкидыше.

«Кто их разберет, - рассуждал сам с собой Валерий Афанасьевич, - нынешнюю молодежь понять невозможно. К тому же, Матвей этот мутный какой-то. Словно его в воду окунули, а полотенце, чтоб вытереться, не дали… То-то же.

Да и пациентка слишком остро среагировала на его имя. Нет уж, пусть сами разбираются в личных взаимоотношениях. А мое дело лечить – и тело, и… душу.

Жалко ее. Такая молоденькая. И уже с разбитой судьбой.

Кстати, матери-то я все обстоятельно разъяснил. Вот ей-то и решать, посвящать этого несчастного Матвея в подробности болезни дочери или нет.

Тут еще и сестрица странная какая-то. Кажется, она даже обрадовалась, что Ксения потеряла ребенка. И больше ни разу не навестила сестру. Н-даааа…

Странная семейка.

Сами разберутся.»

Успокоив свою совесть подобными размышлениями, Валерий Афанасьевич выпил чашечку чаю и прилег отдохнуть на кушетку, что стояла в кабинете.

Мать Ксении тоже не особенно распространялась о том, что стало причиной болезни дочери. Арина не показывалась Матвею на глаза.

Все было покрыто мраком тайны.

***

С той странной ночи прошло уже около недели. Арина никак не напоминала о себе. И Матвей стал думать о том, что, может быть, не следовало вымаливать прощение у Ксюши. Только расстроил бедняжку. Скорее всего, малая паршивка одумалась. Поняла, что зря разыграла водевиль.

- Может, Ксюша, вообще ничего не знает о ночном происшествии. А виной ее теперешнего состояния следует считать волнение девушки перед предстоящими изменениями в жизни.

Вдохновленный радужной надеждой на возможность примирения с любимой, Матвей отправился домой. Надо было привести и себя, и мысли в порядок. А затем, наконец-то, встретиться с друзьями, которые составили ему компанию на мальчишнике. Будь он неладен.

Но дома его ждала неприятная неожиданность. На лестничной площадке у его двери стояла Арина.

При виде ее Матвей, не сдержавшись, чертыхнулся. Арина же сделала вид, что не заметила его недовольства.

- Где это ты пропадаешь? Уже третий день приезжаю к тебе, а тебя все нет, -ангельским голоском проворковала она.

- В больнице, - пробасил он глухо. - Странно, что тебя там не видел ни разу.

- Значит, мы навещали Ксюху в разное время, - быстренько нашлась Арина.

- Зачем пришла?

- Так, - загадочно произнесла негодница, - просто посмотреть на тебя захотела.

- Нечего на меня смотреть, не картина. Ладно, проходи, раз явилась. Разговор есть.

Глава 7

Матвей

Избавившись от назойливой непрошенной гостьи, я решил немедленно прояснить ситуацию. Хватит слушать бредни взбалмошной и наглой девицы. По всему видать, она так просто от меня не отстанет.

И откуда в ней столько дерьма? Прицепилась, как репей, не отдерешь.

Я тоже хорош. Понадеялся на ее порядочность. Был уверен, что не станет докладывать сестре о своих похождениях. Я должен был первым все рассказать Ксении. Теперь же остается расхлебывать эту грязь. Грязь, в которой я сам измарался. Грязь, из-за которой Ксю теперь в больнице. Ведь почти уверен, другого повода для нервного расстройства не было.

Приняв такое решение, немедленно отправляюсь к Илье.

Мой партнер по бизнесу, Илья Кадышев, все дни, которые я проводил в больничном коридоре, держал меня в курсе производственных дел и не требовал моего присутствия. Как настоящий друг, он понимал, что просто так я не стал бы дома давить диван. Значит, что-то серьезное. При этом, не лез в душу с расспросами и советами. За что я был безмерно благодарен ему.

Но наступил момент, когда я понял, что один справиться с проблемой не могу. Поэтому решил откровенно рассказать другу подробности в надежде, что он подскажет выход из тупика.

- Ну, наконец-то, явился, - радостно встретил меня Илья. Однако, взглянув на мое озабоченное лицо, умолк. Расспрашивать ни о чем не стал. И от его крепкого рукопожатия, которое он сопроводил дружеским похлопыванием по плечу, слегка полегчало.

- Привет. Разговор есть. Пойдем посидим где-нибудь.

Рядом с офисом был тот самый клуб, в котором мы отмечали мое прощание с холостяцкой жизнью (простился, называется!).

- Ну, выкладывай, что у тебя там. Как Ксения, идет на поправку? Свадьбу надолго перенесли?

- Потихоньку восстанавливается. Но я не о ней и пока не о свадьбе. О сестре ее – Арине.

- А с ней что не так? Тоже болеет?

- Как бы не так! Уж лучше бы болела. Все было бы намного проще.

- Матвей, не говори загадками. Я вообще понять не могу, что происходит. Вроде бы свадьба намечалась, а тут вдруг Ксюша в больнице. Ты там пропадаешь. Плохо с ней?

- Не торопи, Илья. Ксюше полегчало. А вот я попал.

Коротко описав ситуацию, в которую вляпался, я с надеждой смотрел на него.

Кадышев долго молчал. Только пальцами постукивал по столу. Наконец, произнес:

- Да, мужик, ты влип, - и добавил: - Так было?

- Да черт его знает! Молчит паршивка. Но эти ее слова: «Теперь, как порядочный человек…» Да я, как этот самый порядочный человек, на Ксюше собирался жениться. А тут такое! И ведь не отстает.

- А Ксения что? Арина ей ничего не рассказывала?

- Знать бы! Я сегодня стал прощения просить у Ксюши, так она меня прогнала.

- Значит Арина ей все рассказала. Поэтому, небось она в больницу и попала?

- Не могу понять. Арина говорит, что не рассказывала ничего.

- И ты поверил?!

- Не знаю. Вот пришел посоветоваться. Как бы нам ее на чистую воду вывести. Я тебе как мужик мужику скажу: сомневаюсь я, что мог таким скотом оказаться. Я ведь Ксюшу люблю. А как доказать, что не изменял ей, – без понятия. Надрался я тогда на радостях и ничего не помню.

- Совсем ничего?

- Абсолютно.

- Мы тоже уже хорошие были. Даже не сразу заметили, что тебя нет. Думали, вернешься… Стоп! Я вспомнил. Ты вроде вышел, чтобы позвонить Ксении. Да, точно! Еще сказал, что у тебя телефон разрядился. Да-да! Пошел спросить, нет ли у бармена зарядки.

Пока Илья говорил, я напрягал свою немощную память. Но увы, тщетно.

- Слушай, а ведь сегодня на смене тот самый бармен. Может он что знает. Как ты ушел, с кем. Пойдем спросим.

Парень за стойкой действительно был тот самый. Его профессиональная наблюдательность поражала. Он в мельчайших подробностях пересказал нам события того злосчастного вечера.

Оказывается, я действительно подходил к нему с просьбой подзарядить телефон. Но до этого не дошло. Ко мне, по его рассказу, подошла рыжеволосая девушка в ярко-красном платье. Попросила угостить коктейлем. Потом увлекла на танцпол. Потом мы еще выпили. И еще. Затем она велела ему вызвать такси. Дескать, меня к тому моменту уже конкретно развезло. И все.

Его достаточно подробный «отчет» ничего существенного не добавил. Единственное – у меня появилось основание признать себя слабаком, не умеющим пить. Оправдание этому, конечно было. Слишком много всего было намешано в тот вечер. Да и вообще, не в моих правилах пить что попало и с кем попало. Но… видимо, такой уж это был вечер.

Илья посмотрел на меня с нескрываемым сочувствием. И только пожал плечами:

- И что это нам дает?

- Только то, что я оказался пьяным безмозглым скотом. А Арина – дурехой, оказавшейся не в то время и не в том месте.

- Ты и правда считаешь, что она случайно оказалась здесь? Я бы так не думал. Однако, в любом случае ничего хорошего тебя не ждет. Попал ты, дружище, как кур во щи.

В голосе Кадышева не было иронии. Но мне от этого легче не стало.

- Что делать будешь?

- К тебе за советом шел. Но я так понимаю, это тупик. Ксюшу, скорее всего потеряю. Вряд ли она простит меня. А как отшить сестру – без вариантов. Ты понимаешь, я все испортил! Может ли быть выход из лабиринта, в котором я заблудился?!

- Сочувствую. Но пока просвета не вижу. Ксению жалко. Хорошая она у тебя. А эту пигалицу… Надрать бы ей задницу! Да под замок посадить, чтоб по ночам не шлялась. Но чего уж теперь.

Расстался с Кадышевым в довольно мрачном настроении. Стало не то, чтобы легче, а во стократ муторнее.

Каяться перед Ксенией – бесполезно. Теперь почему-то был уверен, что Арина ей все рассказала. И, вероятнее всего, из-за этого и случился у Ксюши нервный срыв. А так – с чего бы?

Разговаривать с Ариной – еще бесполезнее. Лживая, наглая и подлая потаскушка.

Уеду. Брошу все и уеду. Куда глаза глядят.

О да! Достойный выход для мужика под тридцать. Сбежать – и взятки гладки… Пускай сами разбираются.

Глава 8

Ксения

Время не стоит на месте. Для кого-то оно мчится сверхскоростным экспрессом. Для иных ползет медлительной черепахой.

Но, вопреки всем законам физики, оно остановилось для меня. Застыло на том мгновении, когда прозвучали страшные слова из уст сестры. На этом же этапе застыла я сама.

Мне не хочется жить. Кажется, что с предательством Матвея жизнь утратила всякий смысл.

Страшнее же всего возвращаться домой. Как жить под одной крышей с сестрой, так подло разрушившей мое счастье? Не хочу ни видеть, ни слышать воровку.

Однако тяжелый день выписки из больницы наступил. Сегодня я вернусь домой. Но как бы хотелось отодвинуть этот момент! А еще лучше – вовсе не возвращаться туда.

Что ждет меня там? Как общаться с Ариной? Не представляю.

Поэтому мечтаю только об одном – уединении. Запереться бы в своей комнате и никого не впускать. Не отвечать ни на чьи вопросы, ответов на которые не знаю сама. Не выслушивать соболезнования.

Хотя от кого я их жду? Мама. Да, она, конечно, будет жалеть меня. И даже без слов я буду чувствовать ее боль за… Конечно же, за то, что потеряла ребенка.

Больно. Очень больно. Невыносимо больно.

Но к этой острой боли пристраивается другая – не менее острая. Скорее – равносильная. Боль предательства самых дорогих сердцу людей. Об этом мама ничего не знает. Не думаю, что Арина рассказала ей все. А если и так, то даже лучше. Самой мне будет очень тяжело раскрыть весь ужас ситуации.

Здесь я уже привыкла к тому, что меня по моей же просьбе никто не посещает. Кроме мамы. Сестра даже не пыталась. Оно и понятно…

Звук открываемой двери прерывает мои грустные мысли. Но я не поворачиваюсь. Наверняка, это Валерий Афанасьевич. Он обещал зайти с выпиской и дать напутственные рекомендации.

Тихо. Обычно свой приход врач сопровождает шутками. Так он старается пробудить во мне стремление выздоравливать и… просто жить. Но в палате не раздается его намеренно бодрый голос.

Странно. Поворачиваюсь и вздрагиваю от неожиданности.

Матвей. Стоит молча. И только смотрит грустными, печальными и до боли знакомыми серыми глазами.

Какой же он красивый. Сильный. Добрый... Любимый. И чужой. Теперь чужой.

- Ксюша, родная моя, - он делает шаг ко мне. Но предупреждающий жест моей руки и суровый взгляд, останавливают его.

Внутри творится ужасная неразбериха. Хочу, чтобы он ушел. Но больше этого хочу, чтоб нарушил мой молчаливый запрет. Мне так не хватает его ласковых рук, нежных объятий и страстных поцелуев. Только они могли бы пробудить во мне жажду жизни.

Но сейчас нельзя. Это неправильно. Он уже не мой.

Ослушавшись, Матвей все-таки подходит ко мне.

Я чувствую тепло его рук, обнимающих меня. Губ, робко, но требовательно ищущих мои губы. Тело мое, лишь секунду назад бывшее словно натянутая струна, вдруг обмякло. Обжигающая волна прокатилась по каждой клеточке, остановившись и затрепетав внизу живота. От ожога прикосновений покалывает и ноет тело. Я уже растворяюсь в его объятиях. Губы мои отвечают на поцелуй.

Но мозг, вдруг очнувшись, протестует. Импульсы, посылаемые им мгновениями раньше, резко констатируют правду, леденящую душу и отрезвляющую тело.

ЧУЖОЙ!

- Нет. – тихо, но твердо шепчу я непослушными губами, все еще хранящими сладость его поцелуя. – Мы не смеем. Это неправильно.

Я на грани очередного обморока. Усилием воли заставляю себя отстраниться от Матвея. Как же это больно и несправедливо. Сердце, словно сговорившись с моим все еще трепетным телом, требует продолжения нежных и приятных прикосновений. Но разум, этот недремлющий страж порядочности, призывает прекратить вакханалию разбушевавшейся чувственности.

Матвей тяжело дышит. В глазах его разлито пламя. Любви?

Но нет. Вот в них просыпается чувство вины. Оно отрезвляет нас обоих.

- Матвей, - шепчу вмиг одеревеневшими губами, - мы не должны… Уходи.

- Но, Ксюша! – еще секунду, и его страстный шепот, расправится с проснувшимся разумом.

- Нет-нет, Матвей. Ты должен уйти… навсегда… из моей жизни.

- Но позволь мне все объяснить, Ксю! – он почти кричит. Дверь палаты приоткрывает медсестра.

- У вас все в порядке?

- Все, хорошо, Кира. Матвей уже уходит.

- Ну смотрите. Если что – я рядом.

Кивком подтверждаю, что ситуация под контролем. Мне ничего не угрожает. Кроме меня самой. Но я справлюсь.

- Ксения, - не унимается Матвей, ты обязана меня выслушать. Знаю, что не заслуживаю прощения. Но выслушай меня. Прошу.

В его голосе слышно не только раскаяние. В нем тоже боль. Такая же, как у меня. И отчаяние.

- Хорошо. Только присядь, пожалуйста, на стул.

Я уже владею своими чувствами и, что главное, слышу голос разума.

- Ксюша, говорить много не буду. Полагаю, что ты уже все знаешь. Жаль, что не от меня. Поверь, все произошло настолько невероятным образом. Я до сих пор не могу даже себе объяснить случившееся… Но вину свою признаю. Это было не по-мужски… Хотя не понимаю, каяться мне или доказывать…

- Ничего не надо доказывать. И каяться бесполезно. Я не смею отпускать грехи. Но отвечать за них тебе придется. Перед сестрой.

Слышу свой голос словно со стороны. Неужели это я говорю так холодно и бесстрастно? А внутри меня трясет от горя и безысходности. Упорная жестокая мысль вонзилась в сознание и не отступает: не твой он уже, чужой, чужой, чужой.

- Я люблю только тебя, Ксения! Слышишь, только тебя. И никого никогда больше не смогу полюбить. Ты меня слышишь?!

Матвей, не в силах справиться с волнением, бросается ко мне. Я вновь в его крепких, но сейчас уже жестких объятиях. Чувствую, что он на грани. И это удерживает меня, не дает окунуться в бушующую реку страсти.

- Слышу, - удается с трудом. - Но иначе нельзя.

- Веришь? Простишь?!

- Я тебе верю… и простила, - освобождаюсь от его объятий. - Но Арина… она еще так наивна. Не ведает, что творит. Может натворить глупостей. Поэтому… – больше не нахожу слов.

Глава 9

Ну вот и все. Сегодняшний день вместе с его событиями обмену и возврату не подлежит. Матвей ушел. А я осталась одна. Совсем одна.

Правильно ли я поступила? Ведь Минин искренне раскаивался. Почему-то вскользь высказал свое недоверие к Арине. Оправдывается? Нет, не в его характере.

Я была слишком резка с ним. Но иначе нельзя. Не ожидала от себя такой твердости. И о ребенке зря сказала. Матвей, кажется, остался безразличен к новости о ребенке и о том, что малыша не будет. Скорее, даже обрадовался. Зачем ему наш ребенок, если собрался создавать семью не со мной.

Неужели он так жесток? А я, влюбленная и доверчивая, не замечала в нем ничего плохого. Как же сложно объяснять себе необъяснимое. Матвей – предатель? Арина – воровка моего счастья?

Как постичь все это? Как не ошибиться?

Но я, наверное, все-таки должна была выслушать его. Может, было бы легче понять и принять измену. При этой мысли рука потянулась к телефону. Надо вернуть Матвея! Пусть расскажет все по порядку.

Лихорадочно набираю его номер. Гудки, гудки, гудки. Не хочет отвечать. Ну что ж, этого следовало ожидать.

Пальцы забегали по кнопкам: «Вернись. Давай поговорим». И тут же стираю СМС. Зачем продлевать агонию? Все и без того ясно. Матвей разлюбил меня. Теперь любит Арину. Так бывает. Любовь невозможно удержать силой. Она не терпит оков. А женитьба – это и есть оковы. Значит, Матвей не был готов к созданию семьи.

Но ведь Арина сказала, что это нашей с Матвеем свадьбы не будет. А их состоится. Что же это получается? Им достаточно было одного вечера, вернее ночи, чтобы решиться на такой шаг. Мы же с ним зря откладывали его целых три года.

Но самое страшное впереди. Невозможно избежать разговора с Ариной. Я попрошу ее не терзать меня.

- Ну что, голубушка, как дела? – Валерий Афанасьевич внимательно смотрит на меня. – А что это с Вами? Откуда эта бледность на фоне пунцовых щек? Что так разволновало? – дотрагивается до моего лба: - Э, милая, да Вы опять с температурой!

- Кира Петровна, градусник поставьте. – Пока медсестра бегает за градусником, мой доктор просит проследить глазами за его пальцем. Посмотреть вправо, влево, дотронуться до кончика носа с закрытыми глазами.

Затем, взглянув на деления термометра, горестно качает головой:

- Ай-я-яй! Я-то к Вам с хорошей новостью о выписке. А Вы, голубушка, температурить вздумали. Да и пульс сумасшедший. Остаемся еще на пару деньков, понаблюдаемся. Невропатолога пригласим. Мдааа…

- Но я и не… - пытаюсь успокоить добрейшего доктора и сказать, что я совсем не спешу покинуть больничную палату.

Но он, продолжая горестно покачивать головой, уже уходит, дав медсестре указания.

- Что же Вы так переживаете, - сочувственно шепчет Кира Петровна, - … и зря выпроводили молодого человека. Очень уж он переживает. Прям жалко его.

Знать бы ей, как мне самой жалко Матвея. И себя.

Отвернувшись к окну, с удовольствием думаю о том, что возвращение домой откладывается еще на несколько дней. Хоть что-то хорошее промелькнуло за день. После порции инъекций, вероятнее всего с конкретной дозой успокоительного, незаметно засыпаю.

***

Матвей

- Ну вот и поговорили! – быстро шагаю по больничному коридору, не замечая, что разговариваю вслух сам с собой. У входной двери лоб в лоб сталкиваюсь с матерью Ксении. Только этого и не хватало!

- Куда это с такой скоростью? С Ксюшей что-то?! Она уже собралась? – засыпает меня вопросами Елена Васильевна.

Смотрю на нее в упор, но смысл вопросов доходит с трудом.

- Да что с тобой, Матвей? На тебе лица нет. Что происходит?

Я взрываюсь:

- У Арины своей спросите! – бросаю с нескрываемой злостью и пулей выскакиваю из вестибюля. Вдогонку слышу вполне естественный вопрос:

- При чем тут Ариша, я ведь о Ксюше спрашиваю. Сумасшедший какой-то.

На улице противный моросящий дождь. Октябрь.

Быстрая ходьба не успокаивает. Ругаю себя на чем свет стоит. Не сумел найти правильных слов! Мямлил ерунду какую-то. Надо было просто напомнить, что нас ждут в ЗАГСе. Завтра. Точно! И я не собираюсь ничего отменять.

Что там мать ее сказала? Выписывают. Вот и хорошо. Завтра утром буду у них. Цветы надо купить…

- Совсем очумел, мужик? Не видишь, куда прешь! Женщину беременную чуть не сбил! – непонимающе озираюсь. Оказывается, это ко мне.

- Из-ви-ни-те, - смотрю на молодую женщину, опускаю глаза на ее большой живот: - Простите меня. Я не хотел…

- Смотреть надо, - возмущенно отвечает ее спутник.

А я стою посередине тротуара. Мозг пронзают страшные слова: «… я не сумела сохранить нашего малыша».

Только сейчас до меня доходит их смысл. По инерции делаю еще несколько шагов и оседаю на корточки рядом с ближайшей скамейкой. В голове набат: не уберегла… потеряла… Так вот откуда болезнь! Как же так?! И почему врач от меня скрыл истинную ее причину?

Кто-то трогает меня за плечо. Сердобольная женщина спрашивает:

- Вам плохо? Скорую вызвать?

- Мне хуже всех. Но Скорая тут не поможет.

Резко поднимаюсь и бреду дальше. Из состояния, близкого к безумию, меня выдергивает звонок. Илья.

- Матвей, я узнал, что надо сделать!

Не в силах разделить его оптимистический настрой, молчу.

- У меня друг – криминалист, - орет так громко, что я морщусь. – Надо всего лишь отнести простыню в лабораторию. Там могут определить: было-не было! Ты меня слышишь? Все еще можно исправить!

- Илюха, ты о чем вообще? Прошло больше двух недель! Да я всю постель сразу же в стирку закинул.

- Ну тогда…

- Да ладно. Знаешь, давай лучше в том клубе встретимся. Тошно мне.

- Понимаю, Сейчас буду.

Заливать проблему спиртным – последнее дело. Но когда впереди тупик, кажется – вот оно спасение. А по сути – это дорога в никуда. Кажущееся облегчение проходит так же быстро, как и появляется. Ко всему прочему, добавляются еще угрызения совести и прочая хрень.