Подпись дьявола

Ⅰ. Встреча

Рассказ: Эллис Хенебергер

Перевод: Интендант

Сегодня был последний вечер моего летнего отпуска.

В банкетном зале отеля, юные пары танцевали под плавно звучащую композицию “Дом, милый дом”: любимый прием музыкантов, оповещающий зал об окончании вечера.

Но для меня это было не просто концом танцевального вечера. Нет, для меня это стало прощанием.

Прощанием с безмятежным созерцанием гор, расположенных вдали за широкой долиной, из глубины которой течет чистейшая река.

Возвращением в суету и грохот пыльного города. К однообразной работе в редакции известной газеты Балтимора, в которой я вел колонку полицейских расследований.

Все это ждет меня завтра.

Сейчас я стоял на веранде, мрачно всматриваясь в свет уличных фонарей, которые отмечали путь сквозь ночную тьму вниз к реке, как неожиданно позади услышал голос Этель Вандивер.

“Мистер Сэнфорд?! — воскликнула она явно взволнованным и удивленным голосом — Как ты меня напугал!”

“Вы ожидали увидеть здесь кого-то другого?” — осведомился я, отчасти схожий с Этель в своем недоумении.

“Ш-ш-ш”, — прошептала она, подходя и прикладывая два изящных пальца к моим губам.

“Кое-кто собирался встретиться со мной здесь сегодня вечером. А, впрочем, я собираюсь вернуться домой через час или около того. И ужасно рада, что перед этим смогла встретить тебя. Между прочим, ты до сих пор не пригласил меня на танец”.

Этель очаровательно надулась.

“Полагаю, ты знаешь, что я не танцую. — ответил я, — и тебя окружало так много молодых кавалеров, что мне оставалось довольствоваться тем, чтобы любоваться тобой на расстоянии”.

“Говоришь как законченный холостяк”, — сказала она с улыбкой, но я заметил ее взволнованный взгляд. Очевидно она ждала кого-то и не знала, как вежливо попросить меня удалиться.

Я попрощался. Тактично, оставив ее в одиночестве, глядеть в ночь.

Ⅱ. Ностальгия

Позже в бильярдной, я столкнулся с Дугласом Гамильтоном. И, кажется, понял с кем у Этель была тайная встреча.

Я не мог не вспомнить, что до этого вечера я не видел вместе ни Этель, ни Дугласа. С самых выпускных экзаменов.

Тогда все университетское сообщество сплетничало о страстной увлеченности “Потрясающего Дага” к маленькой ричмондской красавице с тициановскими рыжими волосами и большими серыми глазами.

В те времена Этель Вандивер была очаровательной девушкой, только что покинувшей монастырь и впервые вдохнувшей настоящую жизнь. То, что Дуглас Гамильтон был “дьявольским проказником”, не ставило его в невыгодное положение в ее глазах; на самом деле рассказы, на которые хмурились степенные профессора и их жены, лишь раздували ее интерес к очаровательному бесстыднику.

Я помню, как однажды колокол университета был найден подвешенным к навесу перед книжным магазином Моррисона. Люди качали головами и говорили: “Снова Гамильтон”.

Или, когда герб братства появился на куполе ротонды, все разводили руками сетуя, что: “Даг работает сверхурочно”, тогда как сам преступник отдыхал в задней комнате братства, рассказывая о своей выходке избранной группе собратьев-гуляк.

Затем к нему приходило раскаяние. То были недели, когда Гамильтона тяжело было встретить: недели, когда его дверь была на распашку, в то время как его жизнь была закрытой книгой даже для его близких. В такие периоды он был другим человеком – угрюмым и прилежным.

В итоге во время экзаменов он блестяще отвечал на все вопросы, и только этот факт помогал ему оставаться в университете.

Преподаватели прощали ему те выходки, которые он совершил.

Именно с появлением Этель у Дугласа Гамильтона, казалось, началась новая жизнь. С того момента, как он увидел ее, я полагаю, она стала главной страстью его жизни.

Однажды я заметил их на лужайке, они сидели в тени могучего вяза. При виде того, как мало места между копной золотисто рыжих волос и темными кудрями Дугласа, я почувствовал, что моего друга ждет счастливое будущее. С чем я мысленно поздравил его.

“Даг, старый ты негодяй! — воскликнул я, выводя его на террасу, — расскажи мне, чем ты занимался в течение последних двух лет.”

Гамильтон улыбнулся. Но то была не особенно счастливая улыбка.

“Гоняюсь, гоняюсь за Этель большую часть времени, — уныло ответил он — Это все из-за майора. Он считает меня никчемным, увез Этель в Европу, только чтобы отвлечь от меня.”

Затем он рассказал мне, как окончил юридический факультет и практиковал в заброшенном маленьком городке, расположенном в нескольких милях от этого самого места. Он смог добиться некоторого успеха, но, как я понял, недостаточного, чтобы угодить старому Вандиверу.

Казалось, я заметил в глазах Гамильтона, недосказанность, которая наводила на мысль о другой причине неприязни к нему майора Вандивера. И подозрение лишь усилилось после того, как мы вошли в кафе, и он заказал напиток, который заставил бармена в изумлении вытаращиться на него.

“Я немного нервничаю сегодня вечером”, — сказал он мне, частично извиняясь, частично оправдываясь.

Я хотел расспросить его поподробнее об Этель и встрече на веранде, но, подумав, отказался от этой идеи.

Ⅲ. Убийство

На следующее утро я не встретил Гамильтона, так как был занят упаковкой своего единственного чемодана и прощанием с друзьями, которых приобрел за две недели пребывания на отдыхе.

Поезд отправлялся в два часа, но, должно быть, было около часа, когда я получил телеграмму, следующего содержания:

Сенсационное убийство в Мэдисоне – Предоставь полный репортаж по телеграфу к десяти вечера. Уилсон.

Уилсон был редактором газеты "Планета", и я нисколько не сожалел о том, что мое возвращение в город откладывается.

Мэдисон находился не более чем в двенадцати милях отсюда, возле небольшой железной дороги, которая спускалась в долину от Харперс-Ферри.

Было около двух, когда я выехал в открытом автомобиле, и четыре, когда я подъехал к полицейскому участку.

Меня встретил помощник шерифа.

Да, в особняке Хилтоп произошло убийство. Убита француженка. К сожалению, он не знал никаких подробностей, все главные офицеры были на месте происшествия.

Полчаса спустя я уже входил на территорию особняка.

Хилтоп был одним из тех восхитительных южных особняков, которые пережили разрушительные последствия войны и реконструкции.

Возвышаясь в миле от главной дороги, особняк был окружен богатыми сельскохозяйственными угодьями. А вдоль подъездного пути, росли деревья: вяз и дуб. Все было оформлено в колониальном стиле: с массивными колоннами и рабочими кварталами позади дома. Создавалась атмосфера, которую особо ценят поклонники старого, южного режима. Сам дом был кирпичным, двухэтажным, с крыльца во внутренний двор вела украшенная розами дорожка.

Когда я вышел из автомобиля, я не знал точно, что меня ждет.

К моему удивлению, а затем и удовольствию, подъехала еще одна машина. Одним из пассажиров был Джон Хафф, детектив из Балтимора, которого я хорошо знал. С ним мне довелось поучаствовать во многих интересных расследованиях.

“Хафф, ради всего святого, как ты сюда попал?” — воскликнул я, хватая его за руку.

“Я мог бы спросить вас о том же самом Билли. Вот все, что мне известно”, — и он протянул мне телеграмму:

Детективное агентство Динсмора – Балтимор. Направьте одного из своих лучших специалистов для расследования убийства. Расходы не имеют значения. Отправляйтесь первым поездом. Р. К. Вандивер.

“Вандивер?” — я ... в изумлении.

Может ли это быть домом Этель Вандивер? Убийство?

В этот момент по ступенькам торопливо спустился дородный пожилой джентльмен.

“Я майор Вандивер. — представился он. — Я полагаю, что один из вас, — он перевел взгляд с меня на Хаффа — из Динсмора”.

“Я детектив Хафф, — ответил партнер, — а это мистер Сэнфорд, репортер «Планеты».”

“В самом деле?!” — воскликнул майор, с сомнением глядя на меня.

“О, я ручаюсь за этого молодого человека.” — сказал Хафф, похлопав меня по плечу.

Мы проследовали за хозяином особняка в библиотеку: просторную комнату в восточном крыле особняка.

Из библиотеки дверь вела в спальню, и мы могли видеть двух мужчин, один из которых был коронером, склонившимся над трупом женщины.