Подруга дочери для офицера

Глава 1.

- А ну пошла отсюда-а, пр-роститутка малолетняя!.. мля… - громыхает пьяный голос отца, заявившегося наконец в квартиру после трёх дней загула у друзей – местных алкашей.

Он замахивается, но прицел под градусом его подводит, и я шустро успеваю проскочить под его рукой, пролетевшей мимо, а дальше и из квартиры, быстро прихватив свой рюкзак.

Отец вернулся только десять минут назад. Я как раз на встречу с Соней собиралась. А тут он. Дал распоряжение за бутылкой сгонять. За свои честно отработанные в кофейне, после смены в которой я обычно без ног. Ну я и послала своего папашу к волкам в Тамбов с такими просьбами. Мне ещё телефон новый покупать, потому что он мой в прошлом месяце разбил с дуру.

Я уже не помню, когда отец был полностью трезвым. Не помню даже, когда мы с ним нормально разговаривали. Наш максимум – это ругань. Я даже выпускной свой два месяца назад пропустила, потому что все деньги, которые у меня получилось заработать, пришлось отдать в счёт долга за коммуналку, иначе бы отрубили электричество.

Выбегаю из подъезда. Сердце колотится как бешеное. Руки дрожат, и я насильно пытаюсь их успокоить, сжимая в кулаки. Хотела бы с уверенностью сказать, что не боюсь его, но нет. Каждый раз говорю себе, что ещё чуть-чуть, и я съеду на съёмное жильё. Но даже при этом ощущаю обязанность присматривать за своим горе-папашей. Когда-то ведь он был нормальным. Был. Ещё до того, как мама умерла, а мне было года четыре.

Накидываю на плечо рюкзак, выдыхаю, смотря на ободранное окно второго этажа и быстрым шагом ухожу. Мы с Соней договорились встретиться у тц в центре. До него я еду около часа со своего района. На автобусе, а потом на маршрутке. Соня – это моя подруга детства. И хоть я бы не назвала её в данный момент настолько близкой, как в детстве, всё же связь мы продолжаем поддерживать, потому что клятвы на плевках и сестринство через обмен кровью порезанными пальцами так просто не забывается.

При этом, Соня у нас далеко не та, кто обитает в моём районе. Она сильно отличается от тех, с кем я училась и в основном общаюсь. С ней мы познакомились когда-то в раннем детстве в деревне у своих бабушек. Моя умерла пять лет назад, а вот Сонькина баба Катя всё ещё жива, и живёт всё в том же доме через дом от нашей гнилой избушки, которую наверняка уже эксплуатируют местные наркоши и алконавты. Вроде не снесли ещё.

Когда познакомились, Соньке было 4, мне – 6. Помню, как я раньше любовалась её родителями. Жанна и Ринат. Тогда я мечтала быть похожей на маму Сони и выйти замуж за дядю Рината. Я очень много времени проводила у них и всё любовалась, как красивой картиной, их семейным счастьем. Её родители словно сошли с экрана какого-нибудь фильма о всепоглощающей любви, где красотка-героиня и красавчик-главный-герой соединяются и больше никогда в жизни не расстаются.

Но они расстались. Уже вскоре, примерно через год. И я больше не видела дядю Рината. Только тётю Жанну, которая быстро снова вышла замуж. Уже за менее привлекательного мужчину. Вернее, вообще непривлекательного. Его даже сравнить нельзя с дядей Ринатом. Видела как-то. Папа Сони под два метра ростом, широкоплечий и похож на Четыре из известного фильма о фракциях и новом мире. Такой же красивый, строгий, но добрый. По крайней мере, таким я его помню.

Соньку даже как-то чуть в Лондон не увезли, но благо её папа сделал всё, чтобы тётя Жанна их дочку не увезла. Знаю от Сони, что её папа тогда вроде из госпиталя военного сбежал, чтобы бывшую жену остановить, и чуть под трибунал из-за этого не попал. Жесть…

С возрастом наше общение с Соней, конечно, убавилось. Да и её маме не очень нравилось, что мы общаемся. Насколько я знаю. Ну, да. О моей семье только мёртвый не говорил. Мать – умерла от передоза, отец – беспробудный алкоголик, а дочь – шлюха малолетняя, а если ещё и нет, то обязательно ей станет.

За маму было обидней всего, потому что умерла она от пневмонии.

Конечно, тётя Жанна не хотела, чтобы Соня, гимнастка и отличница, была связана с такой как я. Очень её понимаю. Я очень плохая, иногда курю, матерюсь, иногда пью, гуляю до утра. Только вот, сколько бы мы с Соней не общались, она никак не перенимает от меня что-то плохое, остаётся отличницей и чемпионкой в свои 16. И я очень горжусь ей.

С этими мыслями я выхожу на остановке и топаю до тц.

Соню вижу сразу. Она стоит у главного входа и говорит по телефону. Одета как всегда стильно и мило, а в руках у неё большой подарочный пакет.

- Да, мама… Хорошо, мам, передам…. Ну, м-а-ам… - слышу, когда подхожу к подруге.

Мы чмокаем друг друга в щёку, и Соня, наконец, прощается с тётей Жанной и отключается.

- Я так соскучилась! – обнимает меня крепко ещё раз. Эмоции Каримовой всегда такие искренние и светлые, что мне сразу хочется попрыгать с ней за компанию. – сегодня мы обязательно наверстаем упущенное, - отстраняется, - только, Алин, мама попросила к папе заехать. Она ему подарок на др заказала и попросила сейчас забрать и завезти ему. Вроде какая-то статуэтка, восстанавливающая ауру и всё такое. Ну, ты знаешь мою маму!

Соня, закатив глаза, смеётся. Я издаю смешок. Встреча с отцом не прошла бесследно, и настроение всё равно подпорчено, даже спустя час времени голова какая-то забитая.

- Алин, у тебя всё хорошо? – вдруг спрашивает подруга, смотря на меня озадаченно.

Махаю рукой, улыбаясь уже шире. Соня, конечно, в курсе того, что папаша у меня не подарок, хоть иногда и валяется под ёлкой. Но грузить кого-то его пьяными выходками – увольте.

- Всё зашибись, любимка! Я не против, вызывай такси. Быстрее отдадим, быстрее гульнём. И, кстати, я дядю Рината сто лет не видела!

- Как и он тебя, - хмыкает Соня. – Прикинь, сейчас не признает того шкета в тебе!

Ага. В то время, когда мы с Соней познакомились, и дядя Ринат наблюдал меня, я больше походила на пацана. Папа тогда психанул какого-то из-за моей шевелюры и обстриг под парня. Ох, и слёз у меня тогда было. Волосы мамины, густые и цвета воронова крыла, сейчас же я берегу каждый бесценный сантиметр, спускающийся почти до поясницы.

Глава 2.

- Здрасьте, - бормочу тихо, не в силах отвести взгляда от мужчины. И кое-как сдерживая писк восторга. Папа Сони ещё какой орешек. Да ему же больше 30-35 и не дашь! И я бы рада сказать, что жива, да только все показатели организма точно говорят о том, что мой разум вылетел далеко за стратосферу, оставив моё бренное тело вариться где-то на этой грешной планете.

Брови дяди Рината немного сдвигаются к переносице, когда он вглядывается в моё лицо, силясь понять, кто с ним здоровается и стоит рядом с его дочерью. Мда. Всё-таки не узнал.

Соня весело хихикает и притягивает меня к своему боку ближе. У нас хоть и есть с ней небольшая разница в возрасте, но при этом Сонька даже немного выше меня.

- Пап, ты чего, не узнал Алину? Ну, помнишь, такой тощий цыганёнок? Её бабушка раньше жила через дом от нашей. Ты ещё летом нас из шланга обливал, а мы бегали от тебя по всему огороду в одних трусах? Или мы с Алиной и ты с мамой ходили за грибами в ближайшую посадку?

Соня незаметно, но сильно получает от меня локтем в бок за такие красочные потуги, чтобы её папа наверняка понял, кто перед ним. На что подруга лишь хихикает. А брови дяди Рината удивлённо приподнимаются, губы совсем немного косятся в улыбке.

- Алину? — его карий взгляд скользит по мне ещё более внимательно. Даже немного строго, оценивающе, прищурено. От моего конского хвоста на макушке и до самых носков кроссовок. – Да, что-то такое припоминаю.

Он хрипло хмыкает. Голос у него очень глубокий, от которого что-то тяжёлое ухает в мой живот и придавливает собой во мне всё самое невинное. Сглатываю, когда наши с ним взгляды встречаются. Пытаюсь улыбнуться. Но сколько не пытаюсь поднять уголки – не могу. Краснею по уши. Чёрт.

- Тебе мама звонила? – спрашивает Соня, чем наконец прерывает этот наш с ним зрительный контакт, от которого у меня горит кожа.

- Нет, - хмурится дядя Ринат и отходит в сторону, пропуская нас внутрь квартиры. – Проходите. Только у меня не убрано. Вещи ещё не успел до конца разложить…

Он уверенной, вальяжной походкой, при которой каждая прокачанная мышца его тела плавно движется с ним, проходит дальше по коридору. Я замечаю татуировку на икре его правой ноги. Паук. Он завораживает, и во мне, кажется, подыхает арахнофоб. Потому что я хочу рассмотреть тату поближе, а ещё, возможно, потрогать.

Мы с Соней снимаем обувь. Всё никак не могу успокоить сердце. Начинаю быстро осматривать интерьер, чтобы отвлечься, и чтобы Сонька ничего не заметила. Не думаю, что она, как и в детстве, спокойно и весело воспримет новость о том, что я хочу замуж за её папу. Или просто хочу.

Соня чувствует себя раскованно рядом со своим папой, как в принципе и он сам. И я тоже пытаюсь расслабиться. В конце концов, на меня это совсем непохоже, чтобы я сжалась в курагу и помалкивала. Поэтому я расправляю плечи и уже более смело осматриваю обстановку, пройдя в простороную гостиную…

- Так зачем мне мама должна была позвонить?

Минимум мебели. Некоторая ещё даже в плёнке…

- Она подарок тебе купила, а меня попросила завезти его. Вот!

- Кхм… это что?

- Ауру твою будет очищать, пап. И ещё много всякого полезного эта штука умеет!

В квартире пахнет чем-то древесным и… мятным? Одеколон дяди Рината? Глубоко втягиваю этот запах и покрываюсь мурашками, что хочется растереть плечи ладонями. Синие стены и коробки возле них с вещами. Равнодушная реакция мужчины на подарок бывшей жены, он просто отставляет подарочный пакет на комод, отчего я не могу сдержать радостную улыбку. Но быстро отворачиваюсь, чтобы скрыть её. Где-то там, в моей голове, Жанна и Ринат всё ещё идеальная пара, но сейчас его реакция подтверждает, что между ними всё кончено. Совсем.

- Ладно. Это в стиле твоей мамы.

- Ага!

- Чай?

- Не, пап, - махает рукой Соня, заставляя целиком и полностью обратить своё внимание на их диалог. – Мы с Алиной пойдём. Иначе на сеанс опоздаем.

- В кино собрались? – интересуется дядя Ринат, посмотрев на меня. Мне снова сразу же становится жарко, давление подскакивает. Он убирает руки в карманы серых шорт, и мне хочется выколоть свой мозг за то, что он даёт команду на грёбанную мысль о том, что скрывается за этими шортами. Но даже в такой домашней одежде его военную выправку ни с чем не перепутаешь. Спина прямая, плечи как камень напряжённые, я бы даже сказала – опасно напряжённые, словно он каждую секунду наготове нападать и защищать. Родину.

Я сглатываю и быстро выпаливаю с улыбкой.

- А я бы была не против чая. Так жарко на улице. А я слышала, что горячее помогает переносить жару легче.

Алина косится на меня непонимающе, и я невинно улыбаюсь ей тоже. Да, да, мы и правда можем не успеть на сеанс, и потом придётся ждать ещё два часа до следующего или выбрать другой кинотеатр. Но прости, подруга. Я запала на твоего папу. Дай мне хоть ещё немного полюбоваться его прекрасными чертами и фигурой.

Дядя Ринат проходит на кухню. Мы за ним. Кухня, надо отметить, такая же стильная, как и вся остальная квартира. И очень новая, ни разу не пользованная. Что мне сразу хочется что-нибудь здесь приготовить. Я люблю готовить, только вот на нашей кухне со старым гарнитуром и на советской плите это делать не слишком-то много энтузиазма. А здесь… здесь бы я могла готовить для дяди Рината… нет, для Рината какие-нибудь изысканные блюда. Ну, или простую картошечку с курицей, но зато как. Он бы облизывал пальчики, а потом…

- Дядя Ринат, а можно я вам помогу? – воодушевлённо спрашиваю. Если честно, мне даже немного неудобно, что такой мужчина будет заниматься такими вещами.

- Оставь это папе, Алин. Он никогда не даёт никому заваривать чай. Он у него особенный, - хихикает Соня, устраиваясь за обеденным столом.

- Если очень хочешь помочь, можешь поискать что-нибудь к чаю в шкафах, - говорит при этом сам дядя Ринат, посмотрев на меня с теплотой в карих строгих глазах, от которого у меня начинают дрожать колени. – По-моему, я что-то покупал.

Глава 3.

На следующий день я просыпаюсь с одной мыслью: нужно увидеть дядю Рината снова.

Пальцы сами собой тянутся к телефону. Висит одно сообщение от Сони:

«Блин, Алинка! Мама планирует сегодня таскать меня по магазинам целый день, готовить к последнему году в школе. Скорее всего, не получится увидеться. Давай завтра? Позвони мне потом.»

Наверное, это не очень хорошо, но я думаю, как же всё идеально складывается. И даже не придётся придумывать причины, по которым я сегодня занята. Или переживать, что Соня внезапно решит навестить своего папу. Снова.

Всё лето у нас не получалось увидеться с подругой. То у меня экзамены, то у неё путешествие по Европе. И Соня, знаю, испытывает чувство вины из-за долгого отсутствия в России. А я, плохая, радуюсь, что наша встреча отменяется. И я бы испытала укол совести, да только она сдохла. Совесть. Её уложили на лопатки ненормальные чувства. Предвкушение, счастье, которое разрывает грудь. Так ведь влюбляются во взрослом возрасте? Что тело в любой момент взорвётся от счастья только от одной мысли об объекте вожделения?

А теперь, когда я разобралась с отсутствием совести и утвердилась в том, что чокнулась, нужно придумать план.

В голове крутятся варианты:

«Забыла телефон» — глупо, он в руке.

«Хочу рецепт того чая» — слишком натянуто и очевидно, что нужен мне не рецепт.

«Потеряла серёжку. А она золотая, пара досталась мне от бабушки» — уже лучше, с этим можно работать.

А теперь нужно решить, в чем я появлюсь на пороге квартиры дяди Рината.

Встаю перед зеркалом. Черные волосы рассыпаются по плечам. Сегодня оставляю их распущенными. Немного туши, лёгкий блеск на губы. Одежда… Выбираю джинсовую юбку до середины бедра и вязанный топ треугольником, открывающий мой красивый животик и пирсинг. Не слишком откровенно, но… достаточно кокетливо.

— Ты совсем поехала, Алина! — шепчу себе в отражение, но не могу сдержать улыбки.

Отец уже тоже встал. Сидит на кухне, бутылка в руке. Как всегда. Воняет водярой и солеными огурцами.

— Куда собралась? — хрипит он, услышав звук шагов и обернувшись в проход.

— В кино.

— С кем? С утра пораньше?

— А утром дешевле. С друзьями.

Он пристально смотрит на меня, потом взмахивает рукой, отворачиваясь обратно к столу:

— Пиздишь, как дышишь. Прямо как мать твоя – шлюха!

Сердце замирает. Хочется встряхнуть этого пьяного осла. Как он так может говорить о маме?

Но… не сейчас. Мне только не хватало испортить этот день новой руганью с папашей.

— Иди на хрен, — бросаю через плечо и выскальзываю за дверь, пока он не успел встать.

По пути решаю заехать в свою любимую пекарню. Цены там, конечно, не с моим материальным остатком на полмесяца жизни. Но делать нечего, чувства затмевают разум. Раз пока я не могу приготовить дяде Ринату сама, значит, вкусно накормлю покупным. А ему вообще необязательно знать, что они покупные. Путь к сердцу мужчины, как говорится…

Покупаю несколько пирожков с разной начинкой, только с печки, горячие. Прошу упаковать в бумажный пакет. А после бегу на маршрутку и уже там травлю всех безумными ароматами.

Но если по пути я не особо волновалась, а больше предвкушала, то когда поднимаюсь на нужный этаж и становлюсь напротив знакомой двери, меня даже начинает потрясывать.

Стою перед его квартирой, палец замер над звонком. Вдруг он подумает, что я… что это…

А что он вообще может подумать?

— Пипец, — выдыхаю раздраженно над своей трусостью и нажимаю.

Шаги за дверью. Сердце колотится так, что, кажется, он слышит. Да что он, весь дом!

Дверь открывается.

Ринат в белой свободной майке, такой, что участок накачанной груди и крупные плечи оголены для моего взгляда. А ещё он в трениках, волосы слегка влажные, будто только с тренировки, дышит часто, отчего его пухлые губы приоткрыты, а грудь высоко вздымается. Нет, не будто. Он тренировался.

Боже мой…

Брови при виде меня удивлённо приподнимаются

— Алина?

— Здрасьте! — улыбаюсь слишком широко. Но я же потеряла серёжку! — То есть, доброе утро! Я тут у вас вчера серёжку потеряла. Можно поищу?

Трогаю правое ухо. По правде говоря, вообще не помню, были ли на мне вчера какие-то серьги? Бабушкины золотые мой папаша давно уже заложил за алкашку.

Мужчина хмурится.

— Серёжку?

— Ага, – вспоминаю про выпечку и быстро вручаю ему. А вернее, пихаю в грудь. Всё от нервов. — А это вам! Сама пекла. С мясом и картошкой. Ещё с яйцом и луком. В благодарность за чай.

Моя широкая улыбка и его цепкий карий взгляд. Пауза. Он изучает меня, мою широкую натянутую улыбку, а потом отступает, так и не забрав пакет.

— Заходи.

В этот момент в моём животе происходит горячий хлопок. Словно комок нервов взорвался. Вот так. Я здесь. Что же дальше…

Квартира такая же, но сегодня кажется холоднее на несколько градусов. Или это он?

- Квартира в твоём распоряжении, — говорит на ходу не оборачиваясь, проходя дальше, в кухню. Слышу, что наливает там воду, и представляю, как жадно её пьёт. А острый кадык на его шее дёргается от этого. У самой в горле пересыхает.

Но я пользуюсь моментом и, достав из кармана сумочки на ремешке какую-то рандомную серёжку из дома, закидываю её под диван.

Сама становлюсь на колени и начинаю медленно ползать по полу.

Слышу приближающиеся шаги и специально прогибаюсь больше в спине, выпячивая упругую пятую точку. Дядя Ринат должен увидеть и точно понять, что того мелкого пацана больше нет. На его месте зрелая женщина, достойная его.

Шаги останавливаются за моей спиной, в проёме. Тишина. Вся задняя часть моего тела начинает гореть от его взгляда. Довольно улыбнувшись, наклоняюсь ниже, заглядываю под диван и знаю, что теперь под моей юбкой теперь точно видно всё. Я специально надела лучшее бельё, что у меня есть.

- Нашла! Вот она!

Достаю ранее брошенную бижутерию и быстро поднимаюсь на ноги. Оборачиваюсь с радостной улыбкой. Но натыкаюсь на отсутствие интереса ко мне и острый взгляд исподлобья. Ринат кажется ещё более холодным, чем изначально. Смотрит мне в глаза так, словно точно знает, что я сейчас делала. И при этом недоволен моим таким поведением.

Глава 4.

Сердце колотится настолько громко, что кажется, его стук затмевает всплески воды. О плитку душевой. О тело дяди Рината. О твёрдое. Большое. Красивое тело Рината.

Пока что он меня не видит. Сквозь замутнённое стекло я вижу, как он вспенивает шампунь на голове, а затем проходится мыльными руками по своему бронзовому животу. От этого зрелища я сама не могу пошевелиться. Венка на виске пульсирует, в ушах долбит пульс, колени подгибаются. Но не от страха. От волнения, от сумасшедшего волнения и неверия, что я уже сейчас смогу подойти к этому мужчине и коснуться его. Тело покрывается испариной не только от влажности комнаты. Господи, что я творю!

Прикусив губу до боли, бесшумно я дрожащими пальцами снимаю топ. Быстро стягиваю юбку. Трусы…

К душевой я подбегаю на цыпочках. Если я задумаюсь хоть о чём-то сейчас, то, наверное, умру. Поэтому мой мозг просто отключается в целях самосохранения.

И когда я отодвигаю стеклянную створку вбок, только тогда мужчина понимает, что уже не один здесь, его спина становится до невозможности напряжённой, спорю, наощупь – гладкий, горячий камень.

- Вон, - хрипло и громко приказывает он, не поворачиваясь.

- Я не уйду, - произношу твёрдо, но тихо. И всё равно в голосе слышится дрожь, которая бегает по всему моему телу маленькими змейками судорог. – Дядя Ринат…

- Я сказал, вон! – гремит его злой низкий голос, и он оборачивается, являя моего взгляду своё безупречное мужское тело со всеми его мужскими достоинствами, выпуклостями и впалостями. Другими торчащими элементами.

При виде полового органа с тёмной растительностью вокруг, смотрящего вниз, моё горло начинает гореть и сердце ещё более дико биться. Он такой, что перехватывает дыхание. Каменный прокачанный торс, вены, уходящие к паху, и волосяная дорожка от пупка. По его смуглому рельефному телу струйками стекает прозрачная вода, теряясь на крепких бёдрах, на меня попадают брызги. От каждого я вздрагиваю, внутри всё сжимается. Нас окутывает пар.

Не даю дяде Ринату шанса вытолкать меня отсюда, хотя его режущий взгляд явно говорит о таком желании. Быстро проскальзываю дальше по душевой, прижимаюсь спиной к стене параллельной выходу, чтобы, если он захочет меня вытолкать, ему пришлось постараться… не потерять голову за это время.

Мотаю отрицательно головой, вся дрожу под его чёрным взглядом. Я никогда таким злым его не видела и даже не знала, что он может так злиться. Он мне всегда казался добрым, хоть и строгим.

- Я не хочу уходить, потому что… люблю вас. Тебя. Я уже не ребёнок. И хочу доказать это. Чтобы бы вы посмотрели на меня, как на женщину.

Сказать это у меня получается почти уверено, хоть и постукивают зубы. Брови мужчины опускаются на веки ещё ниже, а глаза, наоборот, немного расширяются, словно он не может понять, ему слышится вся эта ахинея от меня, или это действительно происходит.

- Повторяю ещё один раз. Выйди, Алина. Не вынуждай меня делать тебе больно. Ты ребёнок. О чём ты, мать твою, говоришь вообще, - его голос хрипнет ещё больше, а под конец переходит даже на тихий рык бешенства. Он делает шаг и резко хватает меня за предплечье.

Я прикусываю губу. Лихорадочно думаю, как поступить дальше. Грубые пальцы впиваются в нежную кожу. Он не шутит. Выставит меня сейчас. Неужели я ошиблась? И между нами на самом деле не было тех искр?

Но я замечаю…

Сжав крепко челюсти, он так прожигающе смотрит мне в глаза, так резко и пронизывающе, что… я понимаю, он сдерживает себя от того, чтобы посмотреть чуть ниже. Ниже моих ключиц, ниже живота. Когда я, напротив, восхищенно прыгаю от одной части его тела к другой, потому что не могу насмотреться. Не могу не смотреть. И не скрываю своего интереса, а вот он…

Его взгляд напряжённо как приклеенный держится за моё лицо. Но я делаю новый судорожный глубокий вдох, от которого моя грудь высоко поднимается и вздрагивает, и тёмный взгляд мужчины всё-таки съезжает ниже. Прямиком на мои полушария с торчащими сосками, покрытые капельками воды – пока пробегала к стене, меня изрядно намочило под верхней лейкой душа.

Но он не задерживается там надолго. Словно опомнившись, возвращается к лицу. Но уже поздно. Я вижу на дне его черных глаз что-то вспыхнуло за этот короткий миг. Коротнуло. Посыпались искры. Из-за чего его губы кривятся, и он прямо сейчас готов вышвырнуть меня отсюда ещё более грубо, ведь пришёл в ярость от того, что ему понравилось смотреть на меня, а это недопустимо. Это возбуждает, искушает. И из-за этого настолько злит.

Предугадав его действие, я первая делаю шаг к нему. Прижимаюсь к его торсу грудью, обхватываю второй рукой его шею и толкаю нас под водопад сверху.

- Я хочу… - начинаю, но обрываюсь ошеломлённо, ощутив, как твёрдый член упирается мне в живот.

Жёсткая хватка на моих плечах, он резко отстраняет меня от себя, предупреждающий взгляд сверху, что, если сделаю хоть ещё одно движение или скажу слово, – пожалею.

- Я хочу…

- Не надо, Алина, - последнее предупреждение таким голосом, который царапает кожу, глотку, лёгкие. – Потом ты будешь об этом жалеть. Ты ещё ребёнок.

- В этом ты убеждаешь себя? – хрипло говорю и… оставляю смазанный поцелуй на его груди, вновь прижавшись. Как в ледяной прорубь из пекла.

Не ощущая мозг, параллельно руку с шею опускаю на торс мужчины, рвано соскальзываю ниже, дотрагиваюсь пальцами до мужского органа, возбуждённого… и дыхание обрывается, срывается в бездну.

Дядя Ринат до боли сжимает мои плечи, делает резкий шаг вперёд и впечатывает меня в стену.

Давлюсь всхлипом, в рот затекает вода с волос.

- Какого ты творишь? Совсем долбанулась? – рычит он яростно тихо в моё лицо, нависая сверху. – Ты ещё отсоси мне, чтобы я наверняка убедился, какой взрослой ты стала! Мне потом как дочери в глаза смотреть?

- Соня ничего не узнает. Я ей ничего не скажу! – отчаянно шепчу, пытаясь положить свои ладони на торс мужчины, но он держит мои руки. Я никак не думала, что он так отреагирует. Думала, всё будет легко, ведь я красивая, и поэтому он сразу захочет меня. Он хочет, но…

Глава 5.

Дядя Ринат замирает на секунду, его дыхание обжигающее и обрывистое у моего уха. Я чувствую, как его тело напряжено до предела, словно он борется с самим собой. Его пальцы впиваются в мои бёдра, оставляя следы, которые, наверное, будут видны завтра.

— Ты вообще понимаешь, что делаешь? — его голос хриплый, почти животный, но в нём всё ещё звучит последняя капля сопротивления.

Я киваю, прикусывая губу, и слегка выгибаюсь назад, прижимаясь к его бёдрам плотнее. Кажется, он уже не сможет остановиться, даже если очень захочет.

— Да… — сипло отвечаю я, чувствуя, как он пульсирует внутри меня вместе с болью. Во мне ещё никогда не было столько уверенности. — Я хочу вас... то есть тебя. Только тебя…

Его низкий, короткий стон мне в шею заставляет всё моё тело содрогнуться, и меня – снова задохнуться.

Плавный глубокий толчок, и я громко ахаю, хватаясь за стену. Боль смешивается с чем-то невероятно сладким, с тем, чего я никогда раньше не испытывала. Это отличается от куни, проникает глубже, впитывается удовольствием в плоть изнутри. Сейчас я ещё только привыкаю к этому. К ощущениям от секса с настоящим мужчиной.

Ринат больше ничего не говорит, и даже не стонет. Только резкое дыхание вырывается их его рта, когда о начинает двигаться во мне. Сначала медленно, давая мне привыкнуть, но с каждым движением его ритм становится жёстче, быстрее.

Оттягивает за волосы мою голову назад, что мой затылок упирается в его ключицу.

— Так хотела? — его голос звучит почти злорадно, но в нём столько страсти, что у меня перехватывает дыхание. Удар. Удар.

— Да… д-да… — я задыхаюсь. Всхлипываю. Давлюсь. Захлёбываюсь. Это и больно, и прекрасно. Жёстко, грубо. Наверное, совсем не так, как должно быть в первый раз. Но почему-то мне не хочется прекратить происходящее.

Он рычит что-то нечленораздельное и вгоняет в меня себя ещё глубже, заставляя меня вскрикнуть. Звучат шлепки. Его ладонь скользит по моему животу, затем резко захватывает мою грудь на встряске, сжимая её так, что мне хочется хныкать от всего враз.

Я теряю счёт времени, ощущение пространства, себя. Только место, куда вбивается горячая и твёрдая плоть. Туго скользит туда и обратно, вдавливая меня грудью в стену каждый толчок, вырывая из моего рта стоны, вскрики и мычание.

Движения становятся ещё более резкими, будто он уже не может себя контролировать. И я чувствую, как внутри меня нарастает что-то невероятное, даже больное, одна кипящая волна за другой, и понимаю, что сейчас взорвусь снова.

Дыхание перехватывает, даже стоны пропадают, ногтями я впиваюсь в его руки на моей талии. Ринат как будто понимает моё состояние, чувствует. Одна его рука резко соскальзывает вниз, пальцы раздвигают лепестки, и к быстрым толчкам прибавляется это – он массирует мой клитор в таком же ритме, быстром, безжалостном, от которого меня передёргивает. А потом… резко снова раскидывает на ошмётки по квадратному метру душевой.

Колени подгибаются, я не могу стоять на ногах, но его руки всё ещё удерживают меня. Он всё ещё движется во мне, и сквозь оргазм это чувствуется ещё более отчётливо и больно, словно он режет меня, моё удовольствие.

Медленнее, хаотичнее, а затем наступает пустота. Ринат резко вытаскивает из меня член и со стоном сквозь зубы кончает на пол. Сперма сразу же смывается водой и утекает в канализацию.

Мужчина делает ещё пару резких вздохов, а после разворачивает меня к себе за плечи. Я всё ещё не могу восстановить дыхание, но зато мои глаза уже впиваются в лицо мужчины, фиксируя его эмоции. Ему понравилось заниматься со мной сексом? Ему хочется ещё меня?

Он любит меня?

- Всё нормально? – только спрашивает он, тяжело дыша и обхватывая мою голову двумя ладонями.

Я киваю не в силах отвести от него глаз. Какой же он красивый, мужественный, идеальный…

Тёмным нахмуренным взглядом Ринат тем временем проходится по моему лицу, проверяя, действительно ли я в порядке. А убедившись, он отстраняется и быстро обливает нас обоих легкой струей душевой лейки. Я замечаю красноватые разводы на своих бёдрах, но и они быстро смываются водой.

Да небольшая пульсация боли между ног, вот и всё, что напоминает о том, что сейчас произошёл мой первый раз. И только изнутри меня переполняет какое-то странное счастье. И вместе с тем тревога.

Пока мы в душе я не могу сказать и слова. Всё ещё переживаю каждый момент из нашей близости. Смакую. Не могу поверить. Схожу с ума от радости, что всё получилось. И дрожь из-за взволнованности никуда не уходит.

Ринат выходит из ванной комнаты первым, обмотав вокруг бёдер синее полотенце. Но возвращается быстро, принеся и мне большое бежевое.

- Оставлю тут. Одевайся.

Я только быстро киваю. И начинаю обтираться.

Всё думаю, а что будет дальше? Какими будут наши отношения? Неужели теперь я могу подойти и просто поцеловать его? Обнять? У нас настоящие отношения? Но только… как же об этом сказать Соне? Как она отреагирует?

Чёрт. Новая головная боль.

Но даже это не способно испортить мне настроения. В моей голове уже такое происходит, в груди такая любовь и счастье цветут. Но только и непонятное волнение, тревога никуда не уходят.

Пытаясь погасить улыбку, чтобы не выглядеть совсем уж дурочкой, я выхожу из ванной, тоже решив лишь обмотаться данным полотенцем. Мне кажется, такому мужчине, как дядя Ринат, мало одного раза. И у нас непременно произойдёт это скоро снова. Интересно, где это будет и как?

Так, и надо вбить себе в голову, что для меня он теперь не дядя Ринат, а просто Ринат. Ну, какой он дядя Ринат после такого?!

Захожу в гостиную, где всё ещё коробки стоят неразобранные. Мужчина в это время уже в красных шортах и натягивает на себя белую футболку. Ощущаю небольшой укол, что одевается, а я в полотенце. Но решаю сразу вести себя непринуждённо, чтобы скрыть своё волнение.

— А может, мне этими коробками заняться? А потом закажем пиццу? М? – спрашиваю и прикусываю губу, заходя в комнату.

Глава 6.

«Ринат»

В глубине квартиры раздаётся хлопок двери.

- Сука! – ударяю в столешницу ладонями. Разворачиваюсь и, опираясь задом о стол, растираю рукой лицо.

Чувствую себя мудаком. Три минуты назад я видел, как дрожали губы Алины, как в больших глазах, больше похожих на две чёрные бездны, потух тот озорной огонёк после моих слов. Собственноручно его задушил.

Пиздец.

Хочется оправдаться хотя бы перед самим собой. Она сама того хотела. Пришла сюда для чего, чего ожидала? Чтобы я трахнул её по-взрослому? Увидел, как девочка выросла? Увидел, получила то, чего добивалась. Я показал ей, как бывает. По-настоящему, без прикрас.

Так почему же так паршиво? Факты ни хера не помогают. Проучил ребёнка? Да только это я сорвался. Я допустил. Надо было остановиться. Надо было просто выйти из душа, сказать «нет», быть тем самым взрослым. Но её сочные губы, её пальчики на моём члене, её хриплый голосок. Её тело, её запах, эти тихие стоны. До сих пор чувствую её под пальцами. Тёплую, мягкую, такую отзывчивую. Она вся горела, вся дрожала, и я просто потерял голову. Как зелёный пацан. Алина как маленькая демоница, искушающая всё тёмное, что есть в таком, как я.

Очень красивая. Очень. И совсем маленькая. Наивная. Чистая, несмотря на дьявольский взгляд.

Девственница. Даже в голову не пришло. Потому что чересчур смелая? Везёт мне на девственниц. Как утопленнику.

А после того, как я взял её. Совсем не нежно. А так, как хотел. Зверски хотел. При том, что особого голода не испытывал. Потом она начала смотреть на меня так, будто я поднял для неё солнце. Как будто я не просто воспользовался моментом, слабостью, её глупой детской влюблённостью. Только в тот момент пришло понимание: дело дрянь.

Жадно пью воду, а после опускаю стакан на стол с таким усилием, что стекло звенит.

Наверное, хотя бы после надо было по-человечески всё объяснить, чтобы не было так болезненно. Но я решил обрубить, проучить, чтобы из головы к чертям выбилось ещё хоть раз появиться на моём пороге. С пирогами.

Переборщил. Даже для меня это слишком.

Позвонить? Извиниться? Хуже будет. Хер знает, как мой звонок может воспринять восемнадцатилетняя девчонка. Не хочу давать и малейшей надежды. И какой же всё это бред. Ожидал ли я во что выльется наша встреча спустя столько лет? Да, я ещё во время их визита с Соней заметил, что Алина на меня засматривается. И даже это не показалось чем-то из ряда вон, женским вниманием я никогда не был обделён, и у такой молоденькой девочки я мог вызвать закономерный интерес. Но дело в том, что я эту мелочь знаю ещё со времён, когда она в детский сад ходила. И уже тогда я был женат и имел ребёнка.

Между нами пропасть в целую жизнь. Она ещё верит в любовь, в чудеса, в то, что люди меняются. А я уже знаю, что мир - дерьмо, и сам я не лучше.

Я взрослый мужик. Почти сорок, у меня за плечами развод, служба, командировки в такие места, после которых ночами не спишь. Я знаю, что такое кровь, страх, грязь. А она… она только окончила школу. Дочь моя с ней дружит, блять.

Хватаю ключи со стола. Нужно ехать. Встретиться с бывшим сослуживцем, у него предложение для меня по работе есть. А я как раз планировал завязывать с горячими точками. Покоя хочу.

Надо думать об этом. Алина хорошая девочка. Сильная и сильно молодая. У неё вся жизнь впереди. Я правильно сделал. Ведь, подойди она ко мне, попроси снова, я бы снова взял её. Ещё много, много раз. Потому что я та ещё сволочь, которая может это чистое создание испортить.

«Алина»

Поднимаюсь с кровати и беру с тумбы жужжащий телефон. Соня. Поджимаю губы, пульс ускоряется. Но на этот раз я беру трубку.

- Ало…

- Алин, ты куда пропала? Почему трубки не берёшь и на сообщения не отвечаешь? Я заколебалась уже спамить тебе в личку, - звучит возмущённый голос Сони.

И мне становится ещё более стыдно. Да, с того момента, как я убежала из квартиры её папы, а это два дня, я не отвечала своей подруге. Всё банально. Мне было стыдно. И горько. Честно говоря, ещё мне просто не хотелось ни с кем говорить. Мне казалось, либо Соня уже в курсе всего, либо обязательно в скором времени узнает, и тогда мне придётся перед ней объясняться. А на это сил не было.

- Да я… всё нормально. Прости.

Соня пытается разузнать что случилось, беспокоится, но я сваливаю всё на отца, на наши домашние препирательства. И хоть они действительно стабильно присутствуют, так подавлено я чувствую себя не из-за этого. К разборкам с отцом я уже привыкла, а вот к тому, что меня так унизительно отвергают после моего первого секса, - не очень.

И всё же разговор с подругой немного меня отвлекает. Мы договариваемся встретиться завтра, ведь её мама внезапно решила укатить во Францию со своим мужем, и Соню с собой забирает. С подругой мы, возможно, увидимся теперь только осенью.

Я за эти дни немного успокоилась и сама, конечно. И даже испытывала что-то наподобие благодарности к дяде Ринату. Наш секс, мой первый раз, навсегда останется в моей памяти. Я продолжаю считать этого мужчину невероятным и самым лучшим. Но он прав. Это просто секс, после которого он мне ничем не обязан. Мы оба получили удовольствие. Я хотела повзрослеть, и он дал мне взрослый опыт, который, надеюсь, хоть чему-то меня научил. В чём я всё-таки сомневаюсь. Ведь мне кажется, если он позовёт меня – я пойду. Нет, полечу. Пока что Ринат – самое прекрасное, что в последнее время случалось в моей жизни.

Иду на кухню, так как желудок завывает. Не ела со вчерашнего дня. На улице уже темнеет. Отец с бутылкой за столом. С ним его алкаш-друган. Папаша усмехается при виде меня, а второй алконавт гадко осматривает. Но я не обращаю внимания, просто прохожу к холодильнику. Уже привыкла.

- Дочка у тебя – ничё такая деваха, ладная! - выносит вердикт лысый и без двух передних зубов так важно, будто я принимаю участие в каком-нибудь кастинге, а они - высокоуважаемые судьи.

Я фыркаю и заглядываю в холодильник. Вижу пустоту и всё внутри меня закипает. Гнев поднимается из глубин. Как же мне всё это надело. Вся моя жизнь!

Глава 7.

На часах начало одиннадцатого. Я иду от остановки к уже хорошо знакомому дому. Два дня назад я оттуда бежала и обещала себе никогда не возвращаться. И вот я опять здесь.

Но, если в прошлый раз мне круто повезло, то сейчас мне приходится стоять у подъезда. За ворота я прошмыгнула, а вот дальше – доступ закрыт. Консьерж не впускает, никто не выходит и не заходит, а в квартире дяди Рината тишина. Ответа нет. Я пытаюсь дозвониться до него три раза, а через пятнадцать минут ещё два.

А после просто сажусь на красивую кованную скамейку около подъезда и жду. Пять минут. Десять. На улице всё холоднее и холоднее. Зарядка на телефоне садится, скоро я даже позвонить никому не смогу, и не знаю, где можно в этом районе подзарядить телефон. Да и закрыто уже всё. Ночь.

Через ещё десять минут начинает накрапывать дождь. Две недели стояла засуха и жара. Но как же иначе? Ведь именно сегодня я убежала из дома и побитым щенком сижу в ожидании спасителя.

Элитная высотка. Машины класса бизнес, люкс, а козырька над подъездом нет. Вообще ничего поблизости нет, где можно было бы спрятаться от воды. Вход на подземную парковку снаружи только для жильцов дома.

Кап. Кап.

А дождь всё сильнее. Уже вся дрожу. Зуб на зуб не попадает. Дождь не настолько сильный, но из-за того, что нахожусь долго на одном месте, почти пропиталась влагой. С кончиков волос начинает капать, по лицу скатываются капельки. В домашних коротких шортах, кожа на ногах сплошь гусиная.

Вдруг слышу приближающиеся мужские голоса. Парни. Молодые. Бегут к подъезду со стороны уличной парковки. Смеются. Им весело. А мне вот – нет.

- Воу! Крошка, а ты чего здесь сидишь? – резко останавливается один из них, возвращается. Смазливый, и взгляд такой хищный, не знающий отказов.

Я напрягаюсь.

- А пойдём с нами? – вдруг предлагает он, а его друзья начинают поддакивать.

- С нами весело, крошка!

- Мы тебя согреем!

- Я жду мужа. Так что идите по своим делам, мальчики, - пытаюсь быть уверенной. Но в таком виде, с ног до головы промокшая и с побитым лицом, выходит это как-то не очень.

- Да ну? И почему-то мне кажется, что ты врёшь? – смеётся смазливый который. Его тон звучит дружелюбно, только вот взгляд такой, что дрожь по телу. Он вдруг резко дёргает меня за руку наверх. – Пойдём быстрее. Нельзя чтобы такая красота простудилась. Сейчас я тебя греть буду.

- Не трогай меня. Отпусти! Не хочу!

- А чего ты суетишься? Не ценишь заботу?

- Ден, да оставь ты её. Пошли, - два его друга явно не оценили желание своего товарища торчать под дождём из-за какой-то тёлки. Но он прицепился, что страшно уже не на шутку.

- Нет. Она пойдёт с нами, - с улыбкой маньяка уже более настойчиво говорит этот Ден, не отпуская мою руку, которую я всё дёргаю. Мокро, холодно, больно. – Скучно нам, малышка. У нас и жрачка, и бухло. Давай повеселимся?..

- Давай повеселимся, - звучит спокойно, но жуткий низкий голос сбоку, а после парень за одно мгновение испаряется с моего поля зрения. По-моему, шлёпается на задницу. Это я понимаю по летящему мату.

Передо мной появляется массивная спина высокого мужчины. Он закрывает меня от отморозков. Не просто отморозков. А богатых отморозков, которые привыкли ко вседозволенности. От понимания этого по телу проходит неприятная дрожь. А если бы на месте меня была более наивная и слабая девочка, или не появился этот мужчина?

Ринат.

В теле с его появлением что-то горячее взрывается. В районе живота и груди растекается тепло. И я пока даже поверить не могу, что он здесь. В голове миллион вопросов. Откуда? Где он был? Что теперь будет? Я так ужасно выгляжу. Промокшая и жалкая... Но уже чувствую непоколебимую защиту от него.

- Ты кто такой? – слышу вопрос. И думаю, что зря они таким тоном разговаривают с этим мужчиной.

- Сейчас объясню, - дядя Ринат делает резкий угрожающий шаг к парню, хватает того за грудки и что-то цедит ему в лицо. Но я не слышу из-за шумной стены дождя. Зато вижу эффект. Ринат отталкивает парня от себя, и они втроём с опасливым выражением, но при этом всё равно с толикой презрения пятятся к двери и быстро скрываются за ней.

А мужчина оборачивается ко мне. Его чёрные глаза блестят в полумраке. С тёмных волос на лицо стекает дождь, футболка облепляет его мускулистое тело.

К его злости прибавляется удивление.

- Алина? – хрипло говорит он. – Что ты здесь делаешь?

- Я пришла к тебе… потому что мне больше некуда было идти… - лепечу и быстро моргаю от ударов крупных капель о лицо.

- Что за… - округляются его глаза, и брови сурово съезжают на веки, когда его взгляд фокусируется на моём лице. На красном следе от удара на щеке, который уже начинает синеть. - Блядь... это они? Они сделали?

Я быстро мотаю головой. Ринат делает шаг ко мне, вплотную от меня, почти грубо хватает меня за подбородок. Поворачивает лицо к свету, исходящему от прожекторов здания.

Я зажмуриваюсь.

- Кто? - его голос низкий, как гром перед штормом.

Я молчу. Мне стыдно. Стыдно, что он видит меня такой - раздавленной, жалкой. Не хочу, чтобы он думал, что я слабая. Пытаюсь отвернуться, но он не даёт. Ещё сильнее сжимает пальцы на подбородке.

— Алина?.. Кто. Тебя. Ударил?

— Папа... — выдыхаю я.

В глазах Рината вспыхивает что-то тёмное. Что-то опасное. И во мне рождает это непонимание. Неужели ему есть дело? А то, что творится в его глазах, точно говорит о том, что его это задело.

Он резко отпускает меня, берёт меня за руку и тянет к металлической двери.

Наконец, сухое помещение и тепло. Но одежда неприятно и холодно липнет к телу. А я пока даже понять не могу, рада я тому, что дядя Ринат со мной рядом в лифте, и мы поднимаемся в его квартиру, или пока даже не осознаю. Мои зубы стучат, не дрожать не получается. И от нервного перенапряжения тоже.

Мы выходим из лифта. Шаги мужчины по коридору к квартире размашистые и тяжёлые. Я ощущаю ещё больше стыда. Теперь я думаю, для чего вообще пришла к нему. Он явно не хочет со мной возиться. После всего. Он дал понять тогда, что я не должна больше появляться у его порога.