Поединок

ГЛАВА 1. СОПЕРНИКИ

Настоящих мужчин секут по голой заднице...
Диана Гэблдон. Путешественница

***

ЛЕГКИМ КИВКОМ САЛЮТУЯ хозяину, Джейми поднял бокал с хересом и тихонько потянул через язык мерцающую в огоньках свечей жидкость, с наслаждением ощущая горьковатый обжигающий букет. И поежился.

Сидеть было крайне неудобно. Отбитое седалище налилось и, не переставая, гудело тяжкой, пульсирующей болью, отдававшейся в суставах бедер и коленей. Ступни ног покалывало. Вчера ночью проклятый Грей отметелил его основательно, превратив задницу в пылающую отбивную... В буквальном смысле, не находя себе места, Джейми с трудом переместился на правую ягодицу и невольно задержал дыхание и готовый сорваться стон, который усилием воли превратил в легкое кряхтение. Но, отдавая дань своему шотландскому упрямству, постарался ничем не выдать дискомфорта. Лишь легкая смущенная усмешка коснулась его рта, когда он мельком глянул на коменданта. Коснулась и тут же исчезла...

Он не чувствовал обиды или злости. Что ж, надо воздать справедливость его «щедрому» тюремщику – могло быть значительно хуже... Значительно. Если учесть, что в глазах английского закона он проштрафился по всем статьям, то Грей поступил с ним слишком мягко. Не приказал исхлестать его на тюремном дворе до полусмерти, не засадил в карцер и даже не передал его дело на пересмотр для продления срока за побег.

И это несмотря на то, что майор в поисках беглеца несколько дней на промозглом ветру обшаривал болотную грязь вокруг каждого верескового куста. Есть от чего рассвирепеть. Великодушие англичанина не имело границ. Джейми теперь очень надеялся, что тот не вернет ему кандалов. Этой медленной, изматывающей душу и тело пытки.

Джон внимательно посмотрел на дрогнувший рот и чуть расширившиеся глаза присмиревшего узника, и в его взгляде, в свою очередь, мелькнуло понимание и, где-то даже, сочувствие. Но он не стал унижать гостя жалостью. Ему досталось за дело – он должен это уразуметь, и рассуждать тут не о чем. Хотя оставался один вопрос, который все-таки, черт возьми, не давал Грею покоя... Он тоже приподнял свой бокал и с легкой приветственной улыбкой послал через стол ответный тост.

Ничего сейчас в их отношениях особо не напоминало вчерашней схватки. Хотя оба были, так или иначе, потрясены вчерашними событиями, но никто из них не показывал виду… Их разговор неторопливо тек в рамках светской беседы, но их взгляды, мгновенно скрещивающиеся, говорили больше слов.

Фрейзер догадывался, что ничего не кончено, и он здесь не из-за особой любезности хозяина. Грей думал, как ему добиться нужных сведений от узника, об упрямстве которого ходили легенды… И оба чувствовали: то, что произошло вчера, каким-то непостижимым образом связало их жизни.

***

ПОСЛЫШАЛИСЬ РАЗМЕРЕННЫЕ ШАГИ и звяканье ключей: похоже, это за ним... Живот сжался в омерзительном спазме. Джейми крепче обхватил колени, стараясь унять предательскую дрожь. В любом случае сейчас все решится. Кара за побег его ждала нешуточная.

Пар заклубился изо рта, когда он попытался совладать с дыханием и тоскливо заколотившимся сердцем. Даже его одеревеневшее от усталости и холода воображение услужливо рисовало ему несколько вариантов, от которых кровь еще больше стыла в жилах. И которые он усилием воли гнал прочь, впрочем, не слишком успешно.

Ладно, чего теперь… Все лучше, чем загибаться в этом промозглом гнилом карцере, где тело его постепенно превращалось в лед. Согреться не было никаких шансов, поскольку мокрая одежда только вытягивала из него последнее тепло, взамен заполняя душу черной тоской. Но черт его раздери, если он сдастся.

Он шмыгнул носом, холодной негнущейся рукой стирая с него каплю влаги.

– …молись за грешников сейчас и в час нашей смерти, аминь.

Дверь распахнулась. Он зажмурил глаза, заломившие от света, показавшегося слишком ярким. Один из охранников, пришедших за ним, держал фонарь:

– Встать!

Солдат рывком поднял Джейми за шиворот рубахи, от чего хлипкая изношенная ткань затрещала, а затекшие суставы отдались болью. Дородные солдаты, благоухающие пивом и чесночной колбасой, – его желудок возмущенно заурчал – с двух сторон стиснули его и с грубым напором поволокли под локти через тюремный двор, не слишком заботясь, успевает ли пленник переставлять закоченевшие ноги. Потом наверх, по узкой винтовой лестнице...

Он ничего не понимал – кузница никак не могла находиться где-то наверху. Что же до порки, то кто бы стал устраивать показательную расправу ночью?

Внезапно, они вынырнули в довольно теплый широкий коридор, покрытый потертым, но чистым ковром, от уютного вида которого в голове на миг разлилось спокойствие, но оно тут же моментально испарилось, сменившись тревожным спазмом, когда его подтащили к массивной двустворчатой двери.

Один из охранников резко толкнул его так, что он споткнулся и чуть было не протаранил косяк головой. Стражник ехидно оскалился.

– Жди здесь, тебя позовут. И да смилуется Господь над твоей душой, МакДью.

Когда ему исполнилось двенадцать лет, отец отдал его в публичную школу в Инвернессе, где он кое-как проучился целый год, но, в конце концов, все же был изгнан за слишком буйный и строптивый нрав. За что, помнится, – Джейми слегка поежился, передернув плечами – был в очередной, и теперь уже последний раз нещадно выпорот вконец отчаявшимся родичем, а потом отправлен для промывки бестолковых мозгов к дядьям по матери – Дугалу и Колуму, будь они неладны...

ГЛАВА 2. ВСТРЕЧА

***

КАБИНЕТ КОМЕНДАНТА БЫЛ ВЫДЕРЖАН в довольно аскетичном стиле: до середины стены обшит панелями из мореного дуба, выше - мрачная каменная кладка, прикрытая портретами. Сам король Георг смотрел на незадачливого беглеца осуждающе, прямо над головой хозяина кабинета, и несколько видных английских деятелей «чего-то там», справа и слева от его величества, хмуро молчали, совсем не впечатленные жалким видом застывшего у дверей арестанта, грязного, дрожащего от холода и тревоги, и мокрого с головы до ног.

Высокое готическое окно в стене напротив, разделенное рамой на мелкие ромбы, было слегка приоткрыто, впуская свежий воздух в задымленное от очага помещение, – тяжелая портьера мягко колыхалась. Справа располагался камин, перед которым стоял небольшой стол с двумя креслами, слева наискосок, перекрывая угол – массивный рабочий стол хозяина кабинета.

На полу посередине комнаты лежал дорогой, хотя уже слегка потертый ковер с замысловатым восточным рисунком, но Джейми, не решаясь ступить на него грязными ногами, замер на пороге с видом безразличной отрешенности, хотя это требовало определенных усилий, потому как он не был спокойным. Отнюдь.

Майор Грей сидел за столом и с нарочито суровым выражением лица что-то увлеченно писал или… делал вид, что писал. Не поднимая глаз, перекладывал бумагу, потом брал следующую, делал пометки, водя снова и снова проклятым пером по бумаге...

Все это казалось Джейми бесконечным. Он уже минут пятнадцать как наблюдал за этим, предельно важным занятием коменданта, бросая хмурые взгляды то на вконец разочарованного им короля Георга, то на Грея, демонстративно презревшего столь незначительный объект, как клятвопреступник и изменник короны.

В камине горел огонь, но продрогший узник находился слишком далеко от него, чтобы согреться. Поэтому он продолжал стоять, ощущая, как холодная влажная одежда липнет к выстывшему телу и, стараясь хотя бы не дрожать слишком явно.

Наконец, Грей соблаговолил поднять глаза, и они расширились синхронно со ртом, собирающимся что-то произнести. Но фраза, столь долго и тщательно спланированная в течение почти всего вечера, так и застряла в горле. Вместо этого он несколько секунд изумленно рассматривал Джейми, потом все же задал вопрос, но совсем не тот, что собирался:

– На улице дождь, сударь? – произнес он довольно растеряно, а не так холодно и официально, как намеревался.

В свою очередь, Джейми в ступоре несколько мгновений смотрел на коменданта, так как он ожидал совсем не такого начала беседы.

– Почему? – наконец, вырвалось у него.

– Черт! Да вы ж весь мокрый!

– Хм-м-м… Да неужели? – Джейми, окончательно презрев субординацию, насмешливо скривился.

Грей, казалось, не обратил особого внимания ни на его слова, ни на тон, каким они были произнесены. Он встал и выглянул в окно, потом с любопытством окинул пленника взглядом.

– На улице нет дождя, скорее там собирается пойти снег. Так что же с вами случилось, мистер Фрейзер?

– Что случилось? – искренне удивился Джейми. – Ну, может быть, то, что вы приказали охране облить меня водой, прежде чем бросить в ледяной карцер.

– Я? – майор, казалось, захлебнулся от негодования и сердито распахнул светло-голубые глаза. – Какая чушь! Черт меня раздери, сударь, если я приказал что-либо подобное. А лицо? Это они вам разбили?

Джейми невольно коснулся свежей ссадины на скуле и, облизнув неприятный отек на разбитой в кровь губе, немного затруднявший его дикцию, пожал плечами. Он посчитал ниже своего достоинства жаловаться коменданту, как солдаты-охранники с каким-то особым удовлетворением немного попинали его ногами. Благо, на их взгляд, было за что. Вместо того, чтобы сидеть в теплой казарме за кружкой эля, они разыскивали ублюдка по всему побережью под стылым ветром и дождем.

– Хм. Ну… скажем так, мы не смогли прийти к согласию по некоторым организационным вопросам.. с-с-эр.

Грей нахмурился.

– Уверяю вас, это было самоуправство со стороны охраны, виновные понесут наказание, и я… приношу свои извинения, мистер Фрейзер.

Пока Джейми в ожидании простаивал на пороге, он твердо решил, что не будет тянуть время и унижаться, с надеждой выторговать прощение. Наказания все равно не избежать, поэтому он собирался вести себя предельно нахально, чтобы спровоцировать майора на быстрое решение и поскорее пережить то, чего все равно не миновать.

Кроме того он был злым, голодным, замерзшим, смертельно уставшим и ему было больно и страшно, что, соответственно, не добавляло его тону любезности, а манерам – обходительности.

– Принято, майор. Хотя это и не важно. Мне лично наплевать, накажете вы их или нет. Вы что-то собирались мне сказать. Можете продолжать, я вас слушаю.

Грей опешил и с минуту взирал на Джейми, раздувая ноздри:

– Вы собираетесь указывать мне, что делать, сэр?! Вам не кажется, что вы забываетесь! – он сжал кулаки. – Пожалуй, это самое возмутительное, что я слышал в своей жизни!

– Прошу прощения, майор, но, если так, вы еще мало что в ней видели и слышали, – нагло усмехнувшись, проговорил пленник и сверкнул глазами из-под насупленных бровей.

Провокация, спору нет, удалась: Грей покраснел до кончиков ушей и двинулся на шотландца.

ГЛАВА 3. ПЛАН «Б»

*** 

ГРЕЙ ГЛУБОКО ВЗДОХНУЛ, В очередной раз за сегодня мучительно размышляя, что предпринять. В настоящий момент он волен был подвергнуть незадачливого беглеца любой предусмотренной регламентом каре: заковать в цепи, подвергнуть телесному наказанию, надолго засадить в одиночный карцер, урезать паек.

Но неоправданная жестокость стражников напомнила ему о его собственных мстительных мыслях, нахлынувших, когда он узнал, что Джеймс Фрейзер находится в его власти, и он устыдился. Он понимал, что любое кровавое наказание в отношении Фрейзера будет рассматриваться им самим, Джоном Греем, комендантом Ардсмура, как попытка личной мести. А его кодекс чести не позволял использовать служебное положение для этих целей. Да будь оно все неладно!

Много часов, перед тем, как вызвать Фрейзера на допрос, он прокручивал эту проблему у себя в голове, снова и снова, и, уже вроде, готов был смириться с неизбежным, но все-таки какой-то отголосок в его сознании – а, может быть, и в душе – не позволял принять радикальные меры.

Он и сам не мог сейчас объяснить свои мотивы. Конечно, можно было подумать, что основная причина – желание раскрыть тайну золота и выведать, что известно беглецу на самом деле. Основная, но не вся.

Но, с другой стороны, оставить совсем без наказания столь явную провинность тоже невозможно, он это понимал. На его плечах, как начальника одной из самых больших по содержанию государственных преступников тюрем в Шотландии и, несомненно, как офицера британской армии – представителя королевской власти – лежит громадная ответственность за вверенное ему дело. Если каждый ублюдок в этой гребанной тюрьме будет бегать туда-сюда, когда ему вздумается, это будет не тюрьма, а проходной двор. Это предельно ясно.

И сейчас перед ним как раз стоял основной виновник нарушения тюремного порядка. Мало того, этот шельмец явно его провоцировал, полагая видимо, что у него, Грея, не хватает духу принять надлежащие меры. Авторитет майора стремительно падал. Не только в его собственных глазах, но и в глазах этого упрямого шотландского черта, который, кажется, является здесь вожаком заключенных. Хорошо же будет его положение, если он позволит себе так уронить свой вес перед этим ушлым преступным сборищем негодяев и предателей.

Да-а... Душа его дрогнула. Кажется, придется идти по плану «Б», как бы вся сущность Грея не противилась данному варианту. Но, вероятно, это станет все же наименьшим из зол в данной патовой ситуации.

– Что ж, мистер Фрейзер, – Грей хмуро посмотрел в лицо пленника, пребывающего от неожиданного тепла в хмельной истоме, и набрал в легкие побольше воздуха. – Я пригласил вас... чтобы вы смогли оценить мою редкую коллекцию, собранную по крупицам практически со всего мира. 

Глаза узника широко распахнулись, и он с недоумением уставился на хозяина, который будто не замечал его замешательства.

– Сдается мне, вы должны хорошо разбираться в таких уникальных вещах. В ней есть совершенно замечательные экземпляры... Вот, обратите внимание, сударь... 

Джон прошел в левый угол, где, в ячейках, на специальных подставках, были выставлены пара дюжин великолепных тростей, каждая из которых выглядела настоящим произведением искусства. Разных форм и размеров, со специальными хитроумными функциями в каждой, эта коллекция, собранная в разных странах, привезенная из путешествий им самим, его друзьями и родными, была действительно его гордостью.

Резные набалдашники из кости и самоцветов, редкие породы дерева, инкрустации и даже вставки из драгоценных камней украшали некоторые  образцы. А другие были чрезвычайно элегантны, и главным их украшением была простота и изящество формы. К тому же, внутри некоторых скрывались настоящие смертоносные жала из превосходной стали, и они могли служить заменой обычному клинку.  

Лорд Джон легким движением извлек с подставки одну из своих тростей и теперь крутил ее в руках, рассматривая, будто впервые, литой серебряный набалдашник и черную полированную поверхность дерева. 

– Что же вы, мистер Фрейзер. Подойдите ближе, оцените. Думаю, вам понравится, – голос Грея неуловимо заледенел, и натренированный на опасность слух арестанта тут же безотчетно уловил в его тоне непреклонно-стальные нотки.

Джейми сразу ощутил, как волоски на его теле слегка зашевелились, предупреждая о надвигающейся угрозе, хотя, казалось, еще не было совсем никакого повода для беспокойства. Но вся эта ситуация была, по его мнению, какой-то странной и поэтому весьма подозрительной. Что очень ему не нравилась. Он нехотя приблизился и замер напряженно, бросая хмурые взгляды то на Грея, то на объекты его необъяснимого красноречия. 

– Вот, взгляните на этот редкостный экземпляр, – Грей сунул искомую трость под нос хмурому узнику. – Похвастаюсь: мне привезли этот образец из Китая. Согласитесь, выглядит, будто в ней нет ничего особенного, мистер Фрейзер, но, могу вас уверить, это не так! Она сделана из особо прочного материала, и я могу разбить в щепки этот стол, если постараюсь, – майор галантным жестом повел рукой в сторону дубового монстра величиной с тюремный плац, – и, поверьте, ей ничего не будет. Совсем ничего. А оцените ее гибкость!..

Грей взял трость в обе руки и с гордостью продемонстрировал Джейми ее эластичные свойства. На удивление, трость действительно хорошо согнулась, хотя хозяину явно пришлось приложить для этого некоторые усилия. Этот простой жест, почему-то, вызвал у беглеца нехороший спазм внутри живота, он вдруг почувствовал, как неприятный холодок побежал по позвоночнику, колени предательски ослабли, а ягодицы гадко засвербило. Ну прям один в один, когда папаша Брайн Фрейзер многообещающе снимал с крючка за камином свой тяжелый шотландский ремень, чтобы от души попотчивать им бестолкового отпрыска.