Поэзия. Избранное. Том 4.

Я в небо дальше захожу

Я в небо дальше захожу,
Чего не могут так другие
И там земною нахожу
Дороги: разные, прямые.

Из лабиринтов за луга,
Где сказка отражённой льётся
И грея ручки о стога
Небесной мне сестрой смеётся.

Всё знает истинный ручей,
Где столько правды проплывает,
Хранитель крыльев и ключей
Собою нечто открывает.

То есть особый, сильный круг
Что заберёт все-все проклятья,
Который самый лучший друг,
Одетый в жёлтые лишь платья.

Когда со дна вдруг чудище встаёт

Когда со дна вдруг чудище встаёт,
Дабы напасть, догнать и ухватить,
Ты всё равно глядишь сквозь солнце в мёд,
В котором, как и раньше дальше жить.

Удел чудовищ — лап нелепый мох,
Такой что вязнут и богатыри,
Но всё же над водою бродит бог
И слушает молитвы... не твои.

И змейка с облаков ныряет в свет,
Тот самый, что не видится при свете,
Чудовище несёт собою вред,
Который попадает в белый ветер.

И он, любимый твой водоворот,
Спасеньем верным беспощадный
Все превращает злое в лёд.
Пустой стекляшкой? Ну и ладно.

Мороз глядит в меня собой вплывая

Мороз глядит в меня собой вплывая,
Опять ему ладони протяну.
Ведь я не он, я хрупкою бываю,
Но верю лишь морозу одному.

Олений лес. Все рожки золотые,
А есть один с серебряными лишь...
С тобой мы вдвоём, как он, лихие,
Бывает, ты томлением стоишь.

Подсказок дни. Пророчества невольно
Вползают, как незримые ужи.
Я не мороз. И мне бывает больно.
Ты сделал боль. Так вот она... держи!..

Лови её, в ней чудятся проклятья —
Давнишний зов, особость бытия,
В которой я молчу шальною в платье,
И больше, чем свободна — не твоя.

Девочка и маяк

Меня не понимают облака,
Им лишь бы там, на небе не ругаться,
А я здесь за окошком маяка
И сердце научилось волноваться.

Гляди в фигурку малую мою,
За стёклышками море, но другое.
Внутри меня стихи порой, не скрою,
Зову поэтом душу я свою.

Смотритель я, девчонкой рыжеватой,
А мне весь покоряется простор.
Ребенок солнца — свет, порой лохматый,
Я родилась и здесь живу с тех пор.

Но не одна, как парусник на водах:
Часы с кукушкой. Да, ещё штурвал.
Со мной всегда прекрасная природа
И луч тебя, который мой догнал.

Хожу я в свои дали ранним утром,
Подальше маяка, всё через лес,
Сквозь отраженья чуда, перламутра,
Под сказкою находчивых небес.

Пишу и философствую, рисую —
Слова впускаю в радугу свою.
В метели за окошком лишь тоскую
И с мишкою я плюшевым стою.

Шестой океан

Я люблю когда чисто, люблю когда сладко,
И ручей серебристый проплывает загадкой,
И слоны со страниц убегают несмело,
А кукушка кукует совсем не по делу.

Я люблю когда дико, люблю когда странно,
Если дружат друг с другом душою вулканы.
Небеса убирают подзорные трубы,
Если ты вдруг случайно губами да в губы...

Слышишь звон очумелый, особенный, ясный?
Это солнце спускается близкою сказкой
И впадает в меня, как небесные реки.
Я — шестой океан, а живу человеком...

Я люблю когда ты так сердит, как обычно,
Если я не веду себя вновь на "отлично",
Но смотри если вдруг ты увидишь при свете,
Как мечтает украсть меня сказочный ветер.

И не слушаюсь всех и глаза порой прячу,
С солнцем я говорю — на скале мы рыбачим.
Ловим нежно лучи на слова в красоте —
Те что выучил бог на другой высоте.

Слышишь, гневаюсь я? Только гнев мой прекрасный,
Я немножко твоя и немножко опасна.
Свет впадает в меня, как вселенные реки,
Я — шестой океан, а живу человеком.

Сегодня буря. Милая она.

Сегодня буря. Милая она.
Никто за её сладость не в ответе.
Торопит в лица вихри всем сполна,
Но всё же из особых этот ветер.

И он такой гигантский с тех небес,
Что чем-то из лазури накрывает,
Спускаются метели в этот лес
И в том краю сбываются, бывают.

Сегодня буря. Сказки её книг
Быть может со страниц да по дорожкам.
Я как-то усмотрела этот миг, —
Глядела удивлённо из окошка.

О как собой таинственно милы!
Невероятны силой притяженья!
Тут кто-то замечал — они мои...
Мои слова, истоки, наважденье...

Я что-то пожелать тебе хочу

Я что-то пожелать тебе хочу,
А у тебя и дня рожденья нет,
Но так в тебя избыточно лечу,
Что тень теряет утра силуэт.

Но разве я скажу. Нет-нет, забудь
Мои не подфонарные слова...
Я постараюсь талою уснуть,
Луну заправив прямо в рукава.

Асфальт весь лёд и всюду бугорки,
Идёшь по этой жёсткости порой,
А небо вдруг касается руки
И шепчет, шепчет — здесь же мы с тобой.

Болтает столб — отключен снова свет,
И сломанным он гонится за чудом,
Которого быть может даже нет,
Но для столба я в чудо верить буду.

Твои цветы растут не на земле

Твои цветы растут не на земле
Но на земле цветут они особо
Торопятся порадовать во мне
Тайник души — дворцы, моря, трущобы.

Они растут и непременно ввысь,
К своим высотам ласковым взбираясь
Мне говорят — за нас, за нас держись,
Самой собой навеки оставаясь!

И я держусь, а пальчики тонкИ.
Ах, так тонкИ, что я боюсь сорваться!
Но у меня две кукольных руки
И я могу двумя за них держаться.

Какое у бабочек небо?

Какое у бабочек небо?
Хранящее дивом от бурь?
Голодному видится хлебом,
Всем пряником, сверху глазурь.

Какое у бабочек солнце?
Всегда очень близким навек?
Летают они над колодцем,
Где воду хранит человек.

И всё для их крыльев награда,
И ветки, как мебель порой,
Когда они мчатся из сада
Над чьей-то в лучах головой.

Летящие дикие краски
Не прячьте в своём кулачке.
Сбежавшее чудо из сказки
Боится остаться в сачке.

Ведь я не для тебя. И этот странный плен

Ведь я не для тебя. И этот странный плен
Нисколько моё небо не меняет.
Пусть не боюсь давно каких-то перемен,
Но то что я в тебе так удивляет.

И эти облака, как сахар кусковой
Немного рассыпаются на пудру.
Прости, но для чего сшивать себя со мной?
Я дикая, строптивая... Не мудро.

Ведь я не для тебя. Всегда такой была
И дальше опрометчивою буду.
Возможно даже я действительно мила,
Но это отражение посуды...

Не слышит меня лес. Как каменный молчит,
Как будто на мгновенье застывает.
Он ко всему привык, бывает говорит,
Но то что я в тебе лес удивляет.

Всё кажется, что где-то есть весна

Всё кажется, что где-то есть весна,
И кто-то надевает лёгкость шляпки,
А в гнёздах отвлекаясь ото сна
Танцуют необычные оляпки.

Кого-то согревают небеса,
Рисунок облаками привлекает,
И через откровенья чудеса
К нам в душу, точно в домик, попадают.

А мы их ждём и ждём немало лет,
Быть может сто, а кто-то даже больше,
Устало нас вмещает мягкий плед,
Мечтая оживить теплом подольше.

И оттиск пробежавшихся перил
Всё излучает свет немой торшера.
А дождь из глаз мне кто пересолил?
Наверно тот, кто подсластил эклеры.

Дж. Л.

Вы лодкой перевёрнутой, однако,
Где небо разрисованным в шелках,
И чайка нашумевшей забиякой
На камешках — почти на каблуках.

И как-то всё возвышенно бездонно
В просторах философских, словно клад,
Вновь солнце колесницею у дома
Собою освещает мир сквозь сад.

Вот берег где зубастые ракушки
Подкидывают в воду жемчуга,
А где-то там за лесом есть избушки
И дикие свободные луга.

А если дождь все льет на лодки донце,
Где мир таится смыслом без конца,
Мы впустим в жизнь не золото, а солнце,
Оно бесценным светит у лица.

В розу превращённая

Невидимкой видимой, ласковой как солнце,
Смотрится наряженной в чистое оконце.
Дымкой окантована, кружевом пленённая,
Век миниатюрная, дивом удивлённая.

Ручки тянет смелая, зыбкие запястия.
Говорят умелая и приносит счастие.
Волосы пушистые, нежность в облака,
Знают утра быстрые, ведает река.

Сад до бесконечности, тихий и родной,
Я пришла из вечности, я навек с тобой.
Небом заколдована чудом в лепестки,
Двери в сад дубовые от любой тоски.

А заходишь, издали — лебеди снуют,
Всё целебным признано, сказкой что зовут.
Из страниц листаются те, что век мои,
Что-то продолжается, в жизни мы свои.

Заберусь на дерево, солнце меж ветвей,
Дабы появление видеть поскорей.
Всем иными кажутся дивные холсты,
Только то видение — я, из красоты.

Сильная и звонкая здесь сквозь ворох звёзд,
Ласковая, тонкая даже среди гроз.
Дымкой окантована, кружевом пленённая,
Силою могучая, в розу превращённая...

Тихо снег идёт по переулкам

Тихо снег идёт по переулкам
Сладостный, беззвучный и родной,
Прислан он оттуда кем-то гулким
Лакомой небесною стеной.

Зыбко в этих чарах белых-белых
Прячутся — и кошки, и столбы,
Только ты заходишь в дверь несмело
Нежным в своих призвуках мольбы.

Слушает стена. Своей рукою
Пусть немой, но держит потолок,
Я миниатюрною такою,
Чувствую экспромты. Ты не смог.

Фонари на льду чужом, зеркальном
Разными набрасывают свет.
Бликами пророческий, хрустальный
Он летит сквозь кромки разных лет.

Лунный сад молчит. Лишь головою
Всё склоняется. И кто луну казнил?..
Хорошо нам дышится с тобою
Демон будто ангела пленил.

Что - то есть на этом белом поле.
Знаешь, оно всех полей милей...
Бродим здесь вдвоём почти без боли
С чередой счастливых тополей.

Внезапно выбрал ты меня своей невестой

Внезапно выбрал ты меня своей невестой,
А у меня немножко есть другой,
Я говорю тебе об этом честно —
Весь выбор в моей жизни только мой.

Внезапно выбрал ты меня своим мученьем
И громогласно стонешь на весь град,
Не от того что вновь я исключеньем,
Высокие ворота в этот сад.

Внезапно выбрал ты меня и одержимо
Летит свет солнца сквозь застылость гор.
А я всё прячусь. Ты проходишь мимо,
Глазами ищешь, как несчастный вор.

И шепчешь на луну меня лишённый,
Я убежала всполохом. Такой,
Что ты навек от счастья отрешённый,
А у меня немножко есть другой.

Моя душа, как зимний лес

Моя душа, как зимний лес
Усеянный снежинками,
Что мчатся с вороха небес
Особенными льдинками.

Глядятся милые зверьки
В замёрзший облик тайного,
Все исцеляют от тоски
Лучи, как мёд случайного.

Моя душа — весенний лес,
Где птицы — звон надеждами,
И чудо каждое с небес,
Как ангел под одеждами.

В деревья верю без конца, —
Высоты над былинками
Взмывают отсветом с лица,
А что в руках — корзинками.

Моя душа, как летний лес,
Взирает бесконечностью
На взгляд пророческих небес
С особой человечностью.

И нежно-нежно всё сполна
В букеты собирается,
Когда вновь утро ото сна
Тихонько пробуждается.

Моя душа — есть времена
Роскошные нарядами,
Где солнце есть и есть луна
Да блики звездопадные.

Всё что-то лучшее навек
Скрепляет паруса,
И пусть всего лишь человек,
Зато душа — леса.

Лунный сад

Стою на льду. Он кажется чужим,
Когда вот так я на тебя сержусь,
А лунный свет живет везде своим
И я его ни капли не боюсь.

Ведь даже если вдруг заговорит,
Он точно не обидит. Здесь, со мной
И раньше свет дружил. Сейчас летит
Перед глазами, сверху, за спиной...

Повсюду он от маленькой луны,
Чьё око больше глаза петушка,
Которому все звёзды не видны
Из мелкого домишки в три вершка.

А свет луны парит ныряя в сказ
Затем взмывает в реку подо льдом,
Всегда и всюду луны ищут лаз,
Чтоб отражаться мило в доме том.

И в колыбель за отсветом стены,
И сквозь смычок, где конский волос — нить.
Луне мы все на блюдечках видны,
И ей навек нас лучшему учить.

За зыбкостью огромнейших зеркал,
Сквозь стёклышки и ёлочный наряд,
В простом лесу, где ты меня искал,
Похожую на самый лунный сад...

Сегодня мне один снегирь знакомый

Сегодня мне один снегирь знакомый
О солнечном рождении сказал.
О той что существует невесомой,
Которую со звездами венчал.

И так они все звезды с неба эти
Звенели над обителью земли,
Что лучше чуда не было на свете
И танцевали в красном снегири.

А говорят, рожденье необычной
В пророчествах записано навек,
Все выполнять по жизни "на отлично",
Ведь лучшее вмещает человек.

И веточки в лучах благоухают,
Сквозь солнце та рождённая своя
Такое происходит... Ведь бывает, —
Наделена душою снегиря

Они как и я недосказаны

Они меня любят по разному —
То небо и эти деревья
Они как и я недосказаны
Согласно немому поверью.

Возможно от этого дикая,
Возможно от этого странная,
Но все же я небом великая
Но всё же я солнцем желанная.

Они меня любят по-разному —
Огни фонарей в дольке лунной.
Они как и я недосказаны,
Они как и я вечно юной.

Возможно поэтому с чарами,
Возможно упрямство от этого,
Слывёт моё слово нектарами
И просится в дали за ветрами.

Они меня любят по-разному —
Все бури, метелицы чистые
В лицо волшебством нерассказанным
Из царства навек серебристого.

Возможно поэтому сказкою
Возможно в одеждах томления
Живу ожиданьем прекрасного,
Во власти его возрождения.

Они меня любят по-разному —
Края дивной лунной тарелочки
За небом всегда недосказанным
Над шишками ласковой белочки.

Возможно, поэтому чудится
Былинка любая красивою,
Знай, самое лучшее сбудется,
А я всё люблю, как любимая.

Что говорит мне лунный свет

Что говорит мне лунный свет
Когда я в нем иду?
Когда он пишет мне сонет
В украшенном саду?..

У диких сказочных ворот
Что все же были здесь,
Где все всегда наоборот,
Но более чем есть.

Конь не привязанный стоит,
Зачем его вязать?
Когда душа у нас болит
Нам нечего сказать.

Я подойду к тому коню,
Мы встанем в лунный час.
Пусть освещает нашу жизнь
Всё то, что любит нас.

В лесу я встретила оленя

В лесу я встретила оленя
И он такое мне сказал,
Что все задумчивые ели
Ночами мчатся на вокзал.

И там глядят за фонарями,
Не потому что кто-то звал,
А просто хвойными гостями,
Чтоб праздник в сердце оживал.

Луна все пуговки пришила
К костюму цвета — мандарин.
Раз карнавал, — луна решила, —
Побудет кем-то из богинь.

Одетой сверху посмотрела,
Насколько видно красоту?
Сова над лесом пролетела
С совиным видом в высоту...

Снег мчится в ёлкины макушки
Те в фонари бросают взгляд,
Они, как хвойные игрушки
Опять пришли и тут стоят.

Ведь изумрудные царицы —
Луна подумала на миг. —
Мне надо вновь поторопиться,
Не цитрус. Лучше лунный лик!

Ты понимаешь, ветвь могуча!

Ты понимаешь, ветвь могуча!
На ней все небеса порой,
Стремится быть сильнее, лучше,
Стремится ветка быть живой.

А мы с тобой порою хворы,
Мы всё в печали, а она
Собой глядит в немые горы
И леденец её — луна.

Ты понимаешь, ветвь умела!
Хоть ей и ливни, хоть метель.
Она живёт. Под тонким телом
Лишь воздух дикий — колыбель.

А мы с тобой порою пряны
Итоги водим и черты,
Она же веточка так рьяно
Живет во власти красоты...

Еще чего-то, что прекрасно,
Да так прекрасно, просто жуть!
Быть можно веткой самой ясной
Она всё шепчет, только: будь!

Будь лишь собой. Собой, как надо,
Ведь я не слабенькой. Всё — я.
Расту при дереве над садом,
Мала, а дух богатыря.

На ветке подснежной уснули стихи

На ветке подснежной уснули стихи,
Овечек пасут в небесах пастухи,
И сквозь нарисованный кем-то уют
Все птицы одетыми в перья поют.

Фонарные дяденьки вышили тень,
Которая просится в завтрашний день,
Они долгоноги своей тишиной
Их свет торжествует с тобой и со мной.

На поле друг с другом стоят колоски,
Вот ссорятся с краю две милых тоски,
А лунные блики летят с высоты,
Всё не замечая иной красоты.

И я там бродила, и ты там бродил;
И я находила, и ты находил.
Узнали про чудо небес пастухи, —
Нас любящих двое сквозь те же стихи.

Кругом поля, а я тебя люблю

Кругом поля, а я тебя люблю, —
То солнце согревает что незримо.
Его лучи спешить не тороплю,
Когда они проносятся здесь мимо.

Кругом холмы. Молчат как все следы,
Быть может ангел рядом здесь ступал
С оглядкой на особые труды,
Которые внутри он отыскал.

Кругом заря. Уж вечер, а она
Все в рощах незатейливо роняет
Мои определённые слова,
Которые рассветы догоняют.

Кругом они. Как будто камыши,
В былинках заколдованного места.
Кругом поля, а ты дыши! Дыши!..
Чтобы навек была твоей невестой.

Как же темнота тает за окном

Как же темнота тает за окном,
Небо высоко, а под небом дом,
И огромен он кружевом земли,
Полюбить весь мир мы с тобой смогли.

Нас с тобой сады пряные зовут,
Манит навсегда ласковый приют
Леса и ещё — звёзды в рукавах,
Ожерелье их вновь в моих словах.

Как же милый свет — звонница небес,
Вдруг ныряет к нам отроком чудес.
Все колокола, все колокола
Чувствуют меня, знают, что права.

Пусть еще мала. Маленькой такой
Все же я сильна. Тени над рекой...
Тени нас двоих, дерева ветвей
Самый лучший мир — здесь, в душе моей.

Как же тишина дремлет по ночам,
Если вдруг летит ангельскою к нам?
Чтобы защитить, ласковых спасти
На своих крыльях в утро принести.

Просыпаясь вдруг вспомнит обо мне
Маленький святой — лучик по стене
И нырнёт собой дивом с потолка
Солнцем целовать нежного сверчка.

И всё-таки я белый цвет люблю

И всё-таки я белый цвет люблю
Люблю почти как самый лучший алый,
Губами эту зиму пригублю
И солнце что за золото страдало.

Вот голубая птица... здесь пою
И звон хрустальный ласковым пророчеством.
Ей зябко. Завернётся в шаль мою
От всех штормов, чужого одиночества.

Фиалки всё глядятся в зеркала
На отраженья рощицы знакомые.
Цветы вернутся сквозь мои слова
В своём величии абстрактно невесомыми.

А ласковый закат — всегда свирель,
Ведь солнце выдувает, как Высочество,
И чуть колышется волшебной колыбель
От всех штормов чужого одиночества.

Вновь сойки вскачь по проводам

Вновь сойки вскачь по проводам,
Ах, мёрзнут же босые ножки!..
Я их морозу не отдам,
Припрячу птиц под шаль в лукошко.

Любое — храм, когда хранит,
Но без оков. Они — неволя.
За птиц моя душа болит,
Очеловечивая в боли.

И рук касаются стволы,
Стволы сосновые их нежность,
Там вдалеке — молва совы,
А здесь незримой безмятежность.

Растает снег я попрошу,
Пусть птицы помнят мои руки.
И через все лесные звуки
Птиц с поцелуем отпущу...

Твои цветы сквозь письма розданы

Твои цветы сквозь письма розданы,
Они сильнее всех преград.
Навек не вянут. Небом созданы,
Отправил в воду — там стоят.

Нет ни шипов, лишь тени статные
Дрожат при лампе на стене.
Они идут с невероятного,
Они летят ко мне? Ко мне.

Вот света нет, но что же светится
В кромешной тьме волной в волну?
То может свечка вновь колеблется
Тебя спасая сквозь войну?

В монастыре всё диво дивное
Что не иконы, так холсты.
Я жду письма от невредимого, —
Того которым станешь ты.

Я маленькой снежинкой у окна

Я маленькой снежинкой у окна
Тебя люблю, загадочная высь.
Сквозь зеркало холодного стекла
Все звёзды в диадеме собрались.

Их красота с заснеженных вершин
Благословляя, наставляет вновь.
Они огромны. Ясность пелерин
Летит с души, звезды душа — любовь.

Ты говоришь, а я сквозь кружева
Особых слов притихших, но как звон,
Смотрю на снег — под ним живёт трава,
Что часто вместе с солнцем в каждый сон.

Я маленькой снежинкой. Посмотри,
Мои всамделишные нежные запястья
Сквозь стёкла освещают фонари,
Когда их прислоняю к окнам счастья!

Туманный ты. Как улей не жужжишь

Туманный ты. Как улей не жужжишь,
А всё немногословие — задумка,
Внутри себя со мною ты паришь
Пока я солнце с небом прячу в сумку.

Но он другой и не сдаётся, нет,
Так знаешь, луч летит через крыльцо...
И нужен мне его лишь силуэт,
Как и ему — моё одно лицо.

Жестокий ты, но где? Не наяву,
Играешь непонятные мне роли.
Я главной героиней здесь живу,
Тихонько выбираясь из неволи.

Но он другой. Преемник своих ссор,
В который раз меж нами бурь проклятья,
И солнце не выходит из-за гор,
А он уже моё целует платье.

Понятный мне, но мне ли? Я всегда
Сбегаю от тебя, от странной пасти,
Бегу туда где дремлют тополя,
Сияю снова в их одной лишь власти.

Но он другой. Мне можно быть любой,
Любимой опрометчиво кусаться,
С ним я могу быть самою... собой,
Поэтому с другим мне целоваться.

Где зимою живут соловьи?

Где зимою живут соловьи?
Мне ответил взглянув дымоход:
Согревают одежды свои,
В краю тёплом всегда, каждый год.

А они всё же помнят меня?
Я как будто сестра соловью,
Только песня не птичья моя,
Но пишу и немножко пою.

Мне ответил, зевнув дымоход,
И ответ его в дымке трубы:
Говорят, соловьи знают ход
Точно птицы — пророки судьбы.

Я сестра соловьям, но другой,
Вместо перьев в ином полотне.
Говорят, родилась здесь такой,
Чтобы звёзды навеки во мне.

Все дорожки у птиц в небесах
Над макушками наших берёз
Пролетают в своих чудесах
Не боятся ни бури, ни гроз.

Прилетайте в ладони мои,
Даже если коснётесь слегка...
Где живёте зимой, соловьи?
Я пишу вам стихи в облака.

Кто разбросал хрусталь с небес?

Кто разбросал хрусталь с небес?
Теперь повсюду грани, грани...
Выходят нежно из чудес
Немые, ласковые длани.

Смотрю на них со стороны, —
То украшают ели зыбко,
То в чародейные леса
Вплывают две огромных рыбки.

Темно, прекрасно, глубоко.
Ты знаешь, солнце за причалом...
И никогда вот так легко,
И кокон рощи одеялом...

Под тёмным небом с высоты
Меня — любовь лесных творений
Ведут сквозь край благословений
Следы желанной красоты.

Г. К.

Вы родились в подснежных временах,
Когда ликуют радуги под снегом,
А люди на высоких маяках
Подкармливают пташек свежим хлебом.

Когда хранит всё солнце колосок
Могучим и прекрасным с небом рядом
И сойки окрылённой голосок
Звучащей удивительным нарядом.

А всё изящно, свет бежит за свет,
Во имя красоты и возрожденья.
Спасибо Вам за счастье! Лучших лет!
Пусть сбудутся дары благословенья!

Мы с тобой по краю как и раньше ходим

Мы с тобой по краю как и раньше ходим,
С ласковым поклоном к истинной природе:
К птицам, чуть ворчливым в ропот без умолку,
К парусу сугробов, что норой под ёлкой.

Кто-то что - то скажет, прозвеним мы тихо,
Тяготы скрывая неумело, лихо...
В этом нашем солнце, дребезжавшим утром
Мы с тобой по краю крошечными будто.

Дух гремит не зимний, ошалел хрустящим;
На деревьях иней — сладким настоящим,
В домике под снегом всё грустит медведка, —
Усиками водит сказочная детка.

Ты прости медведка, мне все рощи эти!
Что они узнали про двоих на свете...
Видели как смотрят друг на друга глазки,
Колыбель качая на краю у сказки.

Льдинка

Я плакать не буду. Зачем эти слёзы?
А вдруг превращусь я в хрусталь на морозе?
Такой милой льдинкой, где бьётся сердечко,
Отыщут лучи, отогреют колечком...

И я от тебя убегу убегая,
Такая хрустальная и небольшая,
Быть может найдут меня разные льдинки
И я буду главной, всегда в серединке.

Мы праздник устроим, продлится он вечность,
И будут подарки, любовь, бесконечность,
Но тут придешь ты к нашей зимней реке
Меня унесёшь в своей нежной руке.

Я плакать не буду, ведь льдинки не плачут,
Не плачут когда даже в руки их прячут,
Но что же случилось? Я таю... и милой,
И губы свои я к твоим прислонила...

А звезды выбрали тебя

А звезды выбрали тебя,
Но я им знаешь ли, не верю
Порой не верю и в себя
Одна захлопываю двери

И в книги с сердцем ухожу.
Я не хочу ни с кем делиться
Своими мыслями. Брожу
В тебе мечтая очутиться.

А за окном метет пурга,
Такая белая и злая.
Она обрушилась в стога,
Они пурге не открывая

Всё что-то нежно говорят,
(Хотя всегда они немыми)
А вот теперь в снегах стоят
Такие сильными, большими...

Но я о звёздах говорю...
Пурге за ними не угнаться.
Им освещать вновь жизнь мою,
А ей пургою оставаться.

Я на качелях в высоту
Их ветер лакомо качает
Собой невидимо сличая
Меня, тебя и красоту.

Синичка

Тень дерева ходит по крыше,
Синички летают под веткой,
С тобою мне быть как синичка,
Но жить не свободно, а в клетке.

А я хочу жить век летая...
Что можно достичь высотою?
Домчаться до самого края,
Гордиться вокруг красотою!

А я хочу жить и ныряя
В снега наметённые эти,
Глазами луну провожая,
Как будто одна я на свете.

Прости, выбираю луга я!
Прости что я маленькой птичкой!
Ведь дикою буду всегда я,
Оставь мне свободу синички!

Кофейное зёрнышко

Кофейное зернышко в щелку попало
Упрямство надолго своё растеряло.
А сквозь эту щель звёзды разные видно,
Хотелось б пролезть, не выходит... обидно.

Вокруг темнота, всюду доски, в них щели,
А все облака далеко в акварели
Глядят равнодушно с высоких небес,
Уходят надежды на призрак чудес.

И ножки застыли от холода. Стая
Какая-то бродит у тени сарая,
Но вот слышен шаг и затерянный луч
Вдруг дверь открывает — хоть мал, а могуч!

Прекрасное... Как долго ты живёшь

Прекрасное... Как долго ты живёшь,
С тобой нет тьмы, она условно тлеет,
И властью красота сильна, умеет...
Во имя бесконечного прядёшь.

А прялка и желанна, и проста,
Колдуньи нет, нет спящих веретён,
Весь дух её слагает чистота
Из неба да земли, как бог, сплетён.

Твои труды... их свет благословлять
Стремится не для почестей порыв.
Вся воля может лучше оживлять,
Пусть даже лишь одна на нас двоих.

Меня прости. Я в очертаньях дней
Пусть маленькой, но сильной. Юным сном,
В котором я живу в любви твоей
За всемогущим, сказочным стеклом.

Мы с тобою сегодня спорили

Мы с тобою сегодня спорили,
И не правы казалось оба,
Чтобы в этой взаимной истории
Мы не вместе и вместе чтобы.

Тихо дразнит в ветвях ершистою
С хохолком — всё же сойкою звонною,
На ветвях притаилась пушистою
И не скромной, а всё же скромною.

Знаешь, мы с тобой нежными, глупыми
С перелётом снежинок сбиваемся,
На земле под небесными лупами
Увеличенными продолжаемся.

Славный отблеск от звёзд волнуется,
По губам величаво скитается,
А во мне что-то дикое жмурится
И с твоим одержимым сливается.

Опрометчиво нежное ласково
В ушках кроличьих дымчатых прячется,
Я боюсь слышать видеть прекрасное,
От него на душе сразу плачется.

Мы с тобою сегодня спорили
И не правы казалось оба,
Чтобы в нашей до боли истории,
Мы не вместе и вместе чтобы...

Хоть бы что на всё, только ты и я

Хоть бы что на всё, только ты и я,
Небо знает нас, ведает земля,
А мы тихо так там где спят ручьи
Молча и вдвоём навсегда ничьи.

Сонная тропа у другой тропы,
Вот твоя стопа у моей стопы
И любовь без дна и река в реке,
Как твоя рука на моей щеке.

Дымная труба, аж до неба трость!
Просится судьба, как на праздник гость.
Пустим или нет? Стянет калачи
Если на губах — поцелуй свечи.

Чарами блестит лестничная тень,
В переулках сна бродит прошлый день.
Слышишь этот звук? То мечта моя...
Хоть бы что на всё, только ты и я.

Покинутым холмом, немного черепашьим

Покинутым холмом, немного черепашьим,
Ты держишь эту гору на себе.
И смотришь свысока в заснеженные пашни,
Что сердцем поклоняются тебе.

Луна немного жук опаловых пророчеств
Всё усиками водит в небесах,
Сквозь эти облака из бездны одиночеств
Высматривает чудо в чудесах.

Вползает в рукава, в размах его плетенья
Простая темнота сквозь промах безбилетства,
А лунный край собой вплывает возрожденьем
И освещает розы лунным детством.

Ты слышишь этот звук? Вливающийся звон
Особенной и спрятавшейся дуды...
Как будто сотни птиц разбудит снова он,
А я под ним кружиться сладкой буду.

Ликует милой тень от дерева да в высь,
В такую высь, что радуются лани.
Они у гнёзд небес пугливо собрались
И ветви на ветру — дриады длани.

Ты слышишь темноту? Опять почти сержусь,
Дорогой мчались тени в эти пашни...
Теперь здесь так светло и я им так горжусь —
Покинутым холмом, немного черепашьим.

Золотое солнце, ты могучим глазом

Золотое солнце, ты могучим глазом
Видишь всё навеки, понимаешь сразу.
Слышишь снег ложится прямо на дорожку,
Где лучи ходили дикие немножко?..

Облако ватрушкой наскоро слеплённой
Кружится по небу кривенько - белёной,
А берёзки тянут клавишами руки,
Точно исцеляют всех людей от муки.

Прячешься ты, солнце, в утреннем кармашке,
Мир наряжен в небо, будто бы в рубашки,
Розовой — к закату, звёздчатые — к ночи,
Я твоя девчонка, и спасибо... очень!

Золотое солнце, где зимою бродишь?
Почему в долинах лишь меня находишь?
Где о его губы я все грею ручки,
Где мелькают тенью взбалмошные тучки...

Облака на небе пёрышками в дымке,
Дарят их под небом птицы - невидимки,
Не увидит каждый. Лишь, кто остаётся,
Чтобы вновь поверить в золотое солнце.

А оно большое, жгучее однако,
Для других быть может даже забиякой,
Но ко мне вернешься солнце каждой ночью,
Я твоя девчонка! И спасибо... очень!

Все лакомо, так лакомо что жуть

Все лакомо, так лакомо что жуть,
Дорога по Свиридову, не тройка...
И ласковая ласковая суть,
И дымчато лазоревая сойка...

Орекстр симфонический вокруг
Невидимый, а слышимый однако
И ты еще не понял кто здесь друг...
И двух котов пристыженная драка...

Все лакомо. Кричит немая тень
О чем-то обреченно наболевшем,
И в снежную глазурь обёрнут день
Немного одичавшим, повзрослевшим.

А я не на лыжне совсем стою,
И молчаливо ветер дует в трубы,
Которые там где-то, на краю,
Пока мои повсюду ищешь губы.

Я тебя ещё в детстве видела

Я тебя ещё в детстве видела
Из зеркального мира, краЮшки,
Ты пришел из своей обители
Тот же нрав и вихор на макушке.

Еще в кошку смотрел со странностью,
Солнца луч все держал несмело,
За спиною немного туманности
И какое-то тайное дело...

Знаешь, помню карманы полными,
Все с лучами — от солнца ясного,
Твои волосами вОлнами, вОлнами,
А в глазах — отраженье прекрасного.

Ты спросил, я тихонько ответила,
На губах тень немного снежинная,
Я тебя тогда сразу заметила,
За спиной у тебя флейта длинная.

И еще что-то нежное, талое
В рукавах. Они шире широкого
И походка луны... запоздалого,
Роста — выше зеркал. Да... высокого.

При знакомстве забрался на полочку,
Свесив ножки смотрел кудесником
Вдруг из флейты ты выдул ёлочку,
И игрушки. Так кем ты? Вестником?

Может все же ответишь мне ласково,
Или топнешь ногой сквозь проклятье?Рождена я особыми сказками,
Потому это пышное платье.

Стрелки так же по кругу бегают,
То же зеркальце прежней краЮшкой.
Мы сегодня с тобой обедали,
Быть согласен моей игрушкой.

Савраска

В метель сошли с горы белёной козы
К прохладно-одинокому ручью,
Куда катилось солнце алой розой
Сквозь тень савраски — сладкую, ничью.

Она под снегом сказочным ликуя
Из леса выходила сквозь снега,
То свечкой опрометчиво танцуя,
То эхо отправляя за луга.

Идет одна на тропки обернувшись,
Смотреть, как солнце лёд позолотит;
На птицу, что взъерошенной проснувшись,
Стремглав срываясь с ветки вдруг летит...

Она — лесная ласковая сказка,
Особая лучами на реке,
Таится в лике ангельском савраски
У дива на пророческой руке.

* Савраска здесь: непокорная, дикая

Такою красотой богаты горы

Такою красотой богаты горы
На сказанных картинках и полях,
Проходят сквозь тропинки коридоры,
Раскачивая солнце на ветвях.

Ты видел наше море на рассвете,
Когда оно так плещется звеня?
Для моря мы особенные дети,
Быть может, море знает про меня...

Ты видел колокольчики дорожек?
То камешки... Невольно по краям
Их замечает зримостью художник,
Передавая суть атлантов нам.

Такою красотой поля богаты,
Что их невольно за собой зовёшь.
Они идут бескрайними в закаты,
Или куда ты сам их приведёшь.

Ты видел камыши? Они, как звуки
В шершавости величия навек.
К ним тянутся божественные руки,
Стоит вот так камыш — как человек...

Такою красотой богат и колос,
Невольно одинокий, но прямой,
А если прохожу, мой слышит голос,
В поля идёшь, как будто бы домой...

Раскину руки и к тебе навстречу
Вся в простеньком, по-ангельски бегу.
Бываю, правда, демоном под вечер,
Но и тогда тебя я берегу...

Такою красотой богаты двое,
И мы с тобой, как две берёзы в ряд,
Ведь даже если ветер волком воет,
Посмотришь на берёзы — всё стоят.

У меня есть небо, у меня есть море

У меня есть небо, у меня есть море,
Только не исправит эта правда боли,
Тихое как берег солнце над волною
У меня есть небо, небо надо мною.

Утренняя ласка — зимняя дорожка
В сердце моей сказки — лучшею немножко.
Вот иду по краю и без края поле,
У меня есть небо, у меня есть море.

А вдали летают сильными синицы,
Тучка надо мною маленькою мчится,
Смотрит сверху небо — вечная охрана,
У меня есть море, а у моря рана.

Попрошу я солнце, море пусть согреет,
Лишь оно на свете всё всегда умеет.
Вот собой гуляло и исчезла тучка,
Море исцелилось, держит мою ручку.

Синее такое смотрит вновь печально,
В нем играют рыбки, их слова хрустальны.
Расскажу я рыбкам, что плывут куда-то —
Небо моим мужем, море будет братом.

Ты прости мне море, что тебе сестрёнкой...
Но к тебе я ближе самобытной, звонкой.
Ты так много можешь, — разгоняешь тучки,
Ну зачем ты снова держишь мои ручки?

Золотятся птицы в зелени опушки,
Все лучи — друзья мне, лишь мечты — подружки.
Поднимусь под солнце, заберусь на скалы,
К небесам быть ближе дикой, не усталой.

Ночью тих могучим мой песочный берег,
Колыбелью лучшей быть всегда умеет
Сны при море хрупки, как шторма проклятья,
Я в своей скорлупке согреваю платье.

Прозвенело утро жемчугом в ракушке,
Солнце прошептало тайну мне на ушко.
Как же рассердилась я на море в свете! —
Топнула ногою, наступив на ветер...

В бурю завывают ветряные трубы,
Море так бушует, что целует в губы.
Оттолкну я волны, буря виновата!
Небо моим мужем, море только братом.

Веснушка

Этот лес навсегда мне родной.
Всё как ты он за мною по кругу.
За волшебной, лесною стеной
Мы с рождения знаем друг друга.

В белом ландыши, как жемчуга,
А звенят... так звенят, что сквозь сердце
Проплывают в зелёном луга,
И повсюду лучи — в сказки дверцы.

В алом маки ковром по полям,
Как наброски особой дриады.
Она вверх всё бежит, к тополям,
По ступенькам незримым, но рядом.

Лес вдали, а так близко порой,
Что гляди — под ногами коренья!
Мимо них пробираюсь домой,
Небеса, как немое варенье...

Только гром разбежится меж туч,
Дабы тучкам на время схлестнуться,
Как появится солнечный луч,
Зазывая свирелью проснуться.

Этот лес навсегда мне родной,
Нежный ветер торопит макушки
За волшебной лесною стеной
Я своя. Меня знают Веснушкой.

Сегодня море с небом пополам

Сегодня море с небом пополам,
Такое, знаете, мелькающее чутко...
То просится собой немножко к нам,
То мастерит ракушки под посудку.

А я ему твержу, одно твержу,
Как будто незатейливо былое,
Где по краям я зеркала хожу,
А обернусь, так не одна — нас двое.

Любовь жива. Она глядит в ответ,
Единственный ответ на свете верный,
В котором нежно созданный портрет,
Тобой и им... страдающим, безмерно.

Да, стынет лёд над белою каймой,
Под ней всё спит та майская трава,
Которой суждено расти травой,
Идти в цветы и знать — любовь жива.

Вбегают в лунные края

Вбегают в лунные края
И остаются замирая,
Их любит ласковость моя,
Их небо синью заливая
Рисует набожным холстом,
Почти молитва... недотрога,
Она в кувшине есть пустом,
Она за пазухой у бога...
И столько нежности начал
В жемчужных временах таится!
И сколько праздников венчал
Петрушка дивный с ликом принца...
И неба звёзд своё над сеном,
Где миг лошадки, след подков...
Где сказка есть, камин, полено
И мой причудливый альков...
Ещё они, вокруг таятся —
Грядущий хор и флейты глас.
Меня так любят, но боятся
Тех слёз моих который раз
Лик неба ангельски вскормило,
Вплетая всё от своего —
Того пути где нас любило...
Отдам полцарства за него.

Я ошибаюсь. Может, ты и прав

Я ошибаюсь. Может, ты и прав,
Что я живу в реальности другой
И вырастаю из цветов да трав,
Лишь для того чтоб рядом быть с тобой.

Не наступать в следы. Их проложил
Неведомо идущий в башмаках,
Который тоже чем-то дорожил
И нес судьбу в застенчивых руках.

Плести не сеть, черпак да решето,
А просто так, лишь пёрышко в ручей
Бывает ловишь в жизни да не то,
А пойман сам кудесинкой лучей.

Я ошибаюсь. С трепетом поля
Витают в душах горлиц, храбрецов
И мы с тобой в жемчужные края
Бежим собой, как бусинки с ларцов.

Всё чертит ветер тростью на снегу
Не письмена ли, не наброски?.. нет.
Глазами он прошепчет: я не лгу,
То лишь любимой, ласковой портрет.

Я ошибаюсь. Чудо говорит
Когда идет, чтоб мы открыли дверь?
Пока оно босое ли бежит, обутым ли...
Избавить от потерь.

Ты прав всегда. Читают фонари
Не поцелуй, не шторм... через плечо.
Они стоят атлантами зари,
Которая согреет горячо.

Пушинки вниз летят — былинок миг.
По пальцам, как горошком, скоро... вскачь.
Вот ты подходишь... ты всё ближе — в лик
Не ошибаюсь. Я люблю. Не плачь.

Ты знаешь, звёзды против нас

Ты знаешь, звёзды против нас,
Молчат над крышей.
Все затаилось здесь сейчас,
Сопит неслышно.

Глядится в зеркало тот блик,
Что греет стены,
Цветок согретый мною спит
И спит вне плена.

Ведь я живу в твоём плену,
А так свободна!
Быть может звёзды и вернут,
Что им угодно...

Я вновь танцую на свету,
Свет мал но вьюжен,
И бьётся сердце на ветру —
Лишь ты мне нужен.

Дремлет ласковой долина

Дремлет ласковой долина
В облаках из журавлей
Я давно так не парила
С тенью сказочной моей.

Я давно так не мечтала
На лукавом чердачке,
Звёзды с неба собирала,
Оставляя в кулачке.

Пусть снежинки так танцуют,
Что сквозь зиму платья шьют!
Пусть метели всех балуют,
Создавая свой уют!

Я парила и дышала
Пусть за много сей мороз,
Быть с тобой я обещала
Кулачку небесных звёзд.

Дремлет ласковой равнина,
Набирая себе клад.
Друг мой Тополь Тополиный
Приглашает веткой в сад.

Я зайду туда как раньше,
На один прекрасный час
Облака друг друга слаще,
Журавли иль чей-то глаз?

Что увидит, что заметит
Не расскажет никому.
Мы с тобой вдвоём на свете
Верим ветру моему.

Он летает так сурово,
Обнимая нас рукой,
Что к тебе я ближе снова,
Горы мчатся за рекой.

И поля так дышат, дышат
Самобранкою зимы,
Свиристель нас только слышит.
Свирли? Свирли?.. Это мы...

Дремлет ласковой долина
В облаках из журавлей.
Я давно так не парила
С тенью сказочной моей.

Туман так дик. Он в белом. Он простужен

Туман так дик. Он в белом. Он простужен.
Идёт собой, как чей-то муж ли, брат...
И эху он лавандовому нужен,
Но перед эхом будто виноват.

Берёзы тень горда и одинока,
Куда-то смотрит в чопорную высь,
Где спят высОты горные далёко,
Где пробежала маленькая рысь.

Река ворчит, и лёд на ней несмело
Выстраивает призраки дворцов,
Которым до реальности нет дела
Под звуки не фантомных бубенцов.

Но всё же там, где радуется воля, —
Веретено волшебных черепах.
Вот странности случаются на поле... —
Душа твоя, а на моих губах.

Ты ледяной, но ласковый, живой

Ты ледяной, но ласковый, живой;
Хранитель сквозь не преданного нрава
И у тебя на счастье то же право,
Но выбираешь рядом быть со мной.

Ты ледяной. Узоры на стене
Не примеряют небо на себя,
Угадывая что-нибудь во мне,
Украдкою воруют не тебя...

Ты ледяной. И этот ценный лёд
Сшивает птицам хлебные куски
Одним лучом, но этот луч поёт
В объятьях неизученной тоски.

Ты ледяной и сеешь свет сквозь мрак,
Такой как ты — находит быть довольным
Хоть чем-нибудь, другое здесь никак,
Иначе даже льду бывает больно.

Все птицы внутри золотые

Все птицы внутри золотые,
Из солнца они состоят
Слова из их уст непростые, —
Душою ведь птицы звенят.

Снега одеялом морозным
Укрыли всю землю на миг,
А птицы всё так же серьёзны
И в пёрышках каждый их лик.

Бесценной особой наградой
Как утро за рощей встаёт, —
То клёст своим зимним нарядом
О жизни пернатой поёт.

А там, колокольней любуясь,
Врываясь сквозь зиму в пастель,
Наряженным в вечную юность,
Летит и зовёт свиристель.

Снегирь, оглядевшись немного,
Нахохлившись в вид снегиря
Все смотрит один на дорогу,
В прохожую нежность — в меня.

Клянусь, я кормлю вас своими!
Не будет голодных и битв..
Все птицы внутри золотыми
На родине чьих-то молитв.

Мне звёзды нашептали про тебя

Мне звёзды нашептали про тебя.
Они такие, эти шептуны —
Там наверху на небе всех любя,
Рискуют всё же... вглядываясь в сны.

Махровый дух от скатерти полей
Несётся до замёрзшей полыньи,
А я прошу у мудрых тополей,
Чтоб мы с тобою встретиться смогли.

Метели навевают песни льду
И катится по скользкому рассвет,
Который я наверно обрету
В душе своей на много диких лет

Где я с лихвой немножко им своя —
Березам и дубкам. Пленённый плен...
Но всё-таки я больше всех твоя,
Как свет луны без двери и без стен.

Ах, вьюжно так, что щёки сахарком
И могут растопить печаль свою,
Когда снег опрометчивым листком,
Мне отправляет ласковость твою...

Могучий свет собой ты обретёшь,
Но звёздам не поэтому сиять,
А лишь затем, что сильно ты живёшь,
Желая красоту душой вобрать.

Ты выпустил облачко пара

Ты выпустил облачко пара
Чужого фантома тепла,
Мороз с исключительным жалом
Сжимает в когтях торжества

Колдуй, вновь покой отнимая,
Тебя одинокого жаль...
Весь жар не украсть, но бывает,
Лоснится дырявая шаль.

Ликует твой наст, не сгибаясь,
Над стопами лёгких людей.
Пасуешь лишь сразу, сдаваясь,
Под возгласы счастья детей.

Колдуй! Колдовство твоё тщетно,
Упрямец с морозной лихвой,
Ты рядом с людьми незаметный
И слабый ты рядом со мной.

С тобой целоваться негоже,
Хоть лопнули губы слегка,
Себя одного ты тревожишь
Пока нас хранят облака.

Всегда на любовь лишь меняя,
Тебя одинокого жаль.
Наш жар не отнять, но бывает,
Лоснится дырявая шаль.

Вхожу я в лес, как в свой зелёный дом

Вхожу я в лес, как в свой зелёный дом,
Там нет зеркал, но всё — есть отраженье,
На цыпочках шагает изумленье
В искусстве воплощения моём.

Пусть спят цвета под пустошью снегов
Укрытые, согретые, довольные.
Я всё иду меж лучших берегов,
Где паруса да птицы колокольные.

Иду к полям, широкий их рукав
Вмещает всех в день ласковый, но ветреный,
А ты меня пророчески поймав
Находишь губы в дерзкой шляпе фетровой...

И лес гудит лохматым точно брат,
Читающий желанные стихи
О том что, где любовь, ничто — карат,
Об этом знают даже лопухи.

Дали дальние, дали близкие

Дали дальние, дали близкие,
Утро потчует свет ирисками
Вдоль валежника не сподвижником
Тучка сонная чернокнижником.

Тучка дикая, тучка странная
Ты для неба когда желанная?
Если дождик пленённый движется...
Если тучка чванливо пыжится?

Зори нежные, зори сильные
За рассветом всегда бродильные.
Зори, свечки когда могучие
Освещают леса дремучие?

Солнце пышет вдали бубенчиком
Звоны молча звенят загадками
Одинокий сверчок над венчиком,
Дали горькие, дали сладкие...

Я нарядилась в снег

Я нарядилась в снег
И солнце — мой наряд,
Среди огромных лет
Вновь ёлочки стоят.

Зима на их ветвях
Танцует на свету
А мы с тобой вдвоём
Сквозь сказку на ветру.

Таинственно плывут
По небу облака.
В них лучики живут
Со взглядом василька.

И мчится их рассвет,
По снежному ковру,
Который я за всё
Душой благодарю.

Я — твоя гроза, я — твоя луна

Я — твоя гроза, я — твоя луна,
Тихо так ручьи мчатся ото сна,
Солнце из-за туч на своей ладье,
Нас отыщет луч в сказочном нигде.

Я — твои моря, я — твои поля
Принимает снег данностью земля,
Звёзды наверху кто-то потерял,
В окруженьи их лес наколдовал.

Я — твоя гора, я — твои края
На ладони век милою мала.
На страницах книг есть богатыри
Выдуманы там, а глаза твои...

Я — твои мечты и желанья — я,
Для тебя навек дикая, своя.
Пропасть — это страх, мыслит глубиной,
Где бы ни была — я всегда с тобой.

Для тебя лучи, для тебя луга,
Обронив ключи, ринулась в стога
Ласковая тень, — нежная метель
Вышила в полях, рощах — колыбель.

Укачаешь ты на своих руках
Я с тобою век, словно в облаках,
Тихо так ручьи мчатся ото сна,
Я — вся жизнь твоя, я — твоя вина.

И как нам жить, когда такая страсть?

И как нам жить, когда такая страсть?
Когда грохочет ливневое небо
И солнца жизнерадостная масть
Собою освещает крошки хлеба.

Когда кувшин над радугой завис
И облако нежнее пеньюара,
Когда взмывает голубь на карниз,
И холст молчит в объятьях Ренуара...

И как нам жить, когда звенят леса?
Лоснятся от дождей, как будто лоси,
А тёплый свет сшивает паруса
На лунном да таинственном подносе.

Когда зима и чувствуешь метель,
Особо подбираясь к сердцу книжки,
Забравшись на высокую постель,
Устраивая плюшевого мишку.

И как нам жить, когда вокруг шторма?
И губы чуть касаются подушки
Тех облаков, что зайцами едва,
Отращивают уши над избушкой...

Когда в окно вбегает зимней пасть,
Затягивая стёклышки морозом,
Когда колдуют белые берёзы...
И как нам жить, когда такая страсть?..

Твердыня лунным светом бьётся в лоб

Твердыня лунным светом бьётся в лоб.
Ей лоб не жаль — он мой, хоть освещённый,
А иногда в луну почти влекомый,
Не признаёт тьмы сумеречный гроб.

Твердыня есть и поднятой рука
Ее коснуться может при желаньи,
Наверно удивилась бы река
Промакивая водами страданья.

И я иду, особенная суть,
Соединяя всё, что глубже мило,
Оно таким и раньше словно было,
Я рождена чтоб плыть, а не тонуть.

Я в птицу синь вновь наряжусь.

Я в птицу синь вновь наряжусь.
И кто сказал, что я не в пёрышках?
Бывает, я собой горжусь,
Когда храню под небом зёрнышки.

Они из золота собой
Навеки солнцем освещённые,
Мы снова встретимся с тобой
Сквозь все вопросы нерешённые...

А что же ветер на лугах
Нам пишет чудом недосказанным?
И обрекает нас навек —
Друг к другу тесно быть привязанным.

Я в птицу синь вновь наряжусь
И как прекрасны мои пёрышки!
Я словно побеждаю грусть,
Когда храню под небом зёрнышки.

Звучат долины, как свои,
Такие дивные пернатые...
Что бьются лучшие мечты
В сердцах всего невероятного.

В моих сказках чудо разноцветным бродит

В моих сказках чудо разноцветным бродит
И особый мостик каждый миг находит
С отраженьем знанья, с изумленьем чуда
Я в своих желаньях с радугою буду!

Принесите птицы — те пути что знают:
В том кто всё умеет — радуги бывают!
Отворите чудом мне ворота эти,
По дорожкам сказки я живу на свете.

Знаете, я верю в лучшее внезапно,
Радуга за дверью и придёт обратно!
С отраженьем знанья, с изумленьем чуда
Я в своих желаньях с радугою буду!

Я знаю мост. Выходит из луча

Я знаю мост. Выходит из луча
Его дуга прекрасной и святой.
Он знает что таинственный большой
И если блик играет, то — "ничья".

Я знаю! Да! Особенный приют
Проходит до фиалковых богов
Которых на мосту, в дуге ли... ждут
Наполненными небом до краёв.

Я знаю ты, с походкой василька
Все что-то требуешь тихонько от пути,
Который лет примерно так до ста
Тебе по этой радуге идти.

Я как-то странно чувствую тебя.

Я как-то странно чувствую тебя.
Но есть и страх. Он камнем, как проклятье
Немножко узнаю, но не себя
А ту девчонку с латами над платьем.

А что? Одежда, выбрана с ларца.
Закрыт на ключ и молча балерина
Танцует в ожидании творца,
Который в окна снежной пелериной.

Я каменею. В сердце высотой
Гордятся закоулки, звоны, птицы
И я стою под дивной красотой,
Которая сквозь звёзды спать ложится.

Одна игрушка ночью говорит
О том, что я таинственно скрываю —
Умею жить на крыльях и летаю
А что здесь странного? Есть крылья и летит.

Ведь я даже не знаю что сделала

Ведь я даже не знаю что сделала
А уже мы печалью меняемся
Да строптивая, этим умелая,
Прячась в ссорах мы вновь начинаемся.

Ведь я даже не знаю кем создана
Эта боль, все мученья проклятые...
Недомолвки опять всё же розданы
Между нами любовью крылатою.

Ведь я даже не знаю, что дикою
Ты считаешь... но самою, самою
Для тебя на века солнцеликую
Горьковатою, сладкою, странною.

Ведь я даже не знаю, что милая.
Ты прости, разве мы виноватые,
Что бываю я всё-таки сильная,
Как любовь неземною под латами?

Ведь я даже не знаю, что славная
Из-за плена, но плена свободного,
Что в тебе и с тобой я желанная,
Как амброзия явств для голодного...

Ведь я даже не знаю, что ласкою
Навсегда от других отличаемся,
И вот этими тайными сказками
Мы друг в друге навек продолжаемся.

Меня считаете ли звёзды вы, своей

Меня считаете ли звёзды вы, своей,
Когда мигая где-то в небесах
С сияньем над судьбою и моей
Решаете таиться в чудесах?

А на моей ли звёзды стороне,
Когда так много черточек — ворон
В навеки необъятной вышине,
Которая не ведает сторон?

И я иду, а слезы на ветру
Тихонько замерзают. Да, мороз,
И сеют ночь снежинки на свету,
А мы с тобой под взором диких звёзд.

Они мои. Не думай что горда!
Они мои. Не думай отбирать!
Наверно звезды — тоже города
В которых могут птицы проживать.

А меня словно нет. Ты же знаешь

А меня словно нет. Ты же знаешь,
Очень нежна слюда на стекле
И когда в нее смотришь, летаешь
Говорю, а она есть во мне.

И хрусталь её мчится с разбега
Повторять с изумлением высь,
Сквозь снега все деревья — побеги
Может быть подрасти собрались?

Чтобы ветки душа целовала
За весной что к нам зримо идет,
Я смотрела в слюду и летала,
Рядом — солнца пролившийся мёд.

А меня словно нет. Ты же знаешь,
Я твоей не твоей не сейчас,
Когда смотришь в слюду, понимаешь, —
Это счастье желающих глаз.

И всюду лепестки герани

И всюду лепестки герани
Летят от ветра сквозь окно.
Они всегда немножко с нами
От них и тёмно и светло.

Чуть-чуть просыпавшись друг в друга
Их верный звон так молчалив,
Что рвутся прежними из круга,
Который замкнут в нас двоих.

Прости меня. Не признавалась
Я в том что в белые снега
Всегда невестой оставалась,
А сердцем верила в луга

Еще в другое... Наши липки
Тоскуя ветками сквозь мглу
Свои припрятывали скрипки
На этом чувственном лугу.

И мы томлением рассерженным
Из всех диковин наугад
Не синей птицею задержаны,
Нас держит сказочный наш сад.

Гляди в меня и слушай венчанным
Мою особенную речь,
Срывайся в душу опрометчывым...
Тебе меня собой беречь.

Часы плывут немного Сальвадорно

Часы плывут немного Сальвадорно,
Как будто здесь из дали, от Дали.
А я живу взлохмаченной, упорной
И с маяка смотрю на корабли.

И вот схожу по крепости ступеней
На белый, чуть фантомно-белый, лёд
И бьют часы своё благословенье
Тому кто ожиданием идёт.

Да, берега. Печаль отягощенья
Той тучей, что накрыла фонари.
У нас с тобой другое угощенье,
Здесь отраженье солнца, посмотри!

Как я его люблю всем своим духом
Другой транскрипцией, навеки между строк, —
То солнце у которого два уха
И губы — в океане островок.

От другой из другого края

От другой из другого края,
Что играет на волнах скрипки,
Той которой всегда другая,
Со звездой в уголке улыбки.

Она дружит с большим оленем,
У него колдовские рожки,
Забираясь на мыс корабельный
Они греют на палубе ножки.

От другой. Она знает так много,
Что всем кажется край без края,
Лунный свет выдувает из рога,
Та которая вечно другая.

Берега ловят сказочно тени,
И её и оленя с рогами,
К ним склоняются верными ели
Берегут берега берегами.

От другой. Она с солнцем так дружит,
Что олень одержимо ревнует.
А когда в зимний день вьюга вьюжит,
Он мятежно сквозь стоны тоскует.

А она в дни такие у окон,
Тронет пальчиком лёд на оконце
И всё кажется ей одинокой, —
Ей олень на рогах несёт солнце!

От другой. Не простила бы всё же,
Хоть прощать даже нечего...Знают,
И олень и другая, — всё сложно,
Но ведь вместе страдая летают...

От другой. Она всё бы простила,
Загнала бы все тучки да в трубы,
И о счастье двоих ворожила,
Пока он целовал её губы...

Он пришёл и стоит с мрачным ветром,
Ветер с ног бесконечно сбивает,
Но олень смотрит только за светом —
В щель двери, что она открывает.

От другой. Говорит нежно поле
Из её, из другого края,
Что вдвоём они мчались на воле
Он счастливый, она другая...

Холодный ветер рвётся сквозь окно

Холодный ветер рвётся сквозь окно,
Сбежал он невесомым с карнавала,
Свой ветер ни на что я не меняла,
Свидание — оконное стекло...

Он напрямик, безумным и родным,
Тот поцелуй запомнили ключицы...
Мой ветер... он всегда был лишь моим,
Хоть укрывались пёрышками птицы.

Холодный ветер призрачность пути
Полётом серебристым умывает.
И мне прекрасней рядом с ним идти,
Когда он возрождается, летает.

Нет, я не ветрена, я просто... да, люблю.
Такою тонкой — солнца колесо...
И балансирую в признаньях соловью,
Как девочка на шаре Пикассо.

Кто- то ей помог однако

Кто- то ей помог однако
И позволил раскачаться,
Чтобы выглядеть двояко
И вперёд за ветром мчаться.

Быть такой, что выше цвета,
Говорить как все из сказки
В лунной исповеди света
Различать другие краски.

Кто-то ей помог. Возможно,
Все мечтала о дорожках
Даже если очень сложно
Всё же радостно немножко.

Как она гарцует сладко
Здесь под небом акварели,
Деревянная лошадка
Убежала с карусели.

Беги ко мне

Сегодня снег особенно шуршит,
Вчера шел дождь тихонько ледяной
И двигались там где-то камыши, —
Всегда эстеты, как и мы с тобой.

С портфелем шли, когда совсем малы
В дом музыки среди прекрасных нот.
Всегда мы с ним и лучшее смогли,
Скрипичный ключ, как раньше… у ворот.

Припев:
Звучи во мне всей музыкой земли!
Греми во мне надеждами скорей!
С тобою мы всегда лететь могли
В ладонях лучшей Родины моей!

Беги ко мне как символ солнца встреч!
Оттуда, где на ветках снегири!
Где кто-то научил меня беречь
Глаза небесно-синие твои.


Он ждет тебя! Он ждал тебя всегда!
Где храм для муз и ноты на скамье
В который раз хранятся сквозь года
В любимом каждом зрителе… во мне.

Какой рассвет — такое солнце с крыш;
Какой причал — такая и вода.
Любимый дом, ты снова говоришь,
Что счастье возвращается сюда!

Припев:
Звучи во мне всей музыкой земли!
Греми во мне надеждами скорей!
С тобою мы всегда лететь могли
В ладонях лучшей Родины моей!

Беги ко мне как символ солнца встреч!
Оттуда, где на ветках снегири!
Где кто-то научил меня беречь
Глаза небесно-синие твои.

В орешке

Я спала под особенной шляпкой
В колыбельке твердыни ореха,
Вдалеке пролетали оляпки
И глядели в меня. Вот потеха!

Разве думали птицы что сложно?
Может диво вокруг вперемешку
В моих снах, что немножко возможны,
Если спать на подушке в орешке?

Я спала на причудливой ветке,
Птицы синие молча глядели
Как лучи пролетали да метко,
Меж ветвей где они вновь сидели.

Ветер дул, задувал. Край бездонный
Он собой признавал... Чудь неровной
У всех гор, что сильнее тележки,
Если спишь на подушке в орешке.

Различай ту меня. Не обидно.
Бродят часики где-то, не видно.
Если вдруг дотянусь до голубки,
Все увидят принцессу в скорлупке.

Но не ты. Я всегда замечала,
Все листы так тревожат сначала,
Словно счастье и грусть вперемешку,
Если спать на подушке в орешке.

Первопроходцу горы ли река

Первопроходцу горы ли река
С трудом даются. Всё же он красив
И гонит все печали в облака
Лишь потому что крепок и спесив.

Он создаёт диковинки свои
Еще прядет особые мосты,
По ним идешь и все шаги твои
Вплывают в очертанья красоты.

Первопроходцу сладко. Почему
Он до сих пор Петрушку достаёт?..
И смотрит на коварную луну,
Которая танцовщицей встаёт?..

Он миражи давно все обменял
На то чутье, что славится иным.
И слабости своей не признавал
Он и сейчас счастливым. Да, таким...

Его я знаю. С норовом идёт
Дорожку выбирая за лучом.
Он как и раньше лучшее прядёт
И открывает лес своим ключом.

Его я знаю. Он знаком с творцом
Его я знаю. Имя не назвать.
Но если повернётся вдруг лицом,
То есть ему, что снова вам сказать.

Всё так прекрасно, рвутся слезы ввысь

Всё так прекрасно, рвутся слезы ввысь,
В такую высь, где журавли клокочут,
Куда все облака вновь забрались,
Где кто-то безразмерный чуда хочет.

Всё так прекрасно... Тучки лошадьми
Все совершают конные прогулки
И бродят по небесным закоулкам,
А сами на земле потом людьми...

Сказал один, что я принадлежу
Высокому и ласковому свету,
Но я не слушаю, — мне сложно, ведь скольжу,
Живу вновь подгоняемая ветром.

Его я сласть, как буря леденца,
Где солнца золотого дух таится
И мой портрет не снять с его лица,
В Прекрасном всё об этом говорится.

Знаешь, ласковое море,

Знаешь, ласковое море,
Ты счастливее меня.
Я порой живу в фарфоре, —
Так, тихонечко звеня.

Вторят мне немножко чаши
И кувшинчик с молоком,
Солнце через стёкла краше,
Вновь и вновь заходит в дом.

Знаешь, ласковая нега
Изумлённого всего,
Ты свободною от снега,
Ты сильнее ничего.

Нежность так скребётся в душу,
Бесконечностью мала,
Слышишь? Ты её послушай?
Она лучшая права.

Знаешь, любящие горы —
Почтальоны в небеса,
Только вОроны, как воры
Любят путать адреса.

Сказка держит мою руку,
За спиною лес густой
Кто придумал эту муку —
Быть и сложной и простой?

Знаешь, милая берёза
Я сейчас вот так стою
А всё море будто в звёздах
На утёсовом краю.

Небо смотрит глубиною,
Светит ясный лунный глаз
И всё то что здесь, со мною,
Будет снова каждый раз.

Знаешь, вихревое поле
Снова снегом замело
А мы с ним в плену, на воле
Нам двоим всегда тепло.

Свет зажжётся в коридоре
Словно солнце у меня,
Я порой живу в фарфоре, —
Так, тихонечко звеня.

Сегодня небо так нырнуло

Сегодня небо так нырнуло,
Что звезды прямо на ладонь,
Луна белея подмигнула,
Примчался вдруг огромный конь.

Такой и светлый и приметный
Среди загадочных берёз,
Глядел всё на меня сонетно
Немного вышедшим из звёзд.

А я стояла в одеяле
Как призрак нежный, вековой,
И мишка спал на покрывале
И лучик незабытый, твой...

Он не дремал. Летал, взмывая
Стою и на него гляжу,
Слегка растерянно теряя
Тебя, я снова нахожу.

Сегодня небо так прекрасно,
Без края звоны в кулачке,
Твой ветер в окна бьётся страстно,
Сверчок таится в башмачке...

Обнимут старые проклятья
Ночной старушки Набекрень,
А завтра ласковое платье,
А завтра снова лучший день...

Одинокая гора, видела улыбки?

Одинокая гора, видела улыбки?
Это ёлочки с утра взяли в ветки скрипки,
И водимое смычком сладостно запело,
Вот тогда во мне опять что-то закипело.

Налетели из холмов малые синички,
Распушились у домов трубные реснички
И за мною по пятам сказочный кто бродит?
Не заглядывал он к вам? Он других находит?

Одинокая гора, как же величава
Жизни верная пора, если что-то справа.
Если тоненький дымок бьётся в небо дымкой,
А изученное днём ночью невидимкой.

Знаешь, я тебя люблю. Все упрямства эти...
Даже если ты молчишь без ответа в ветер.
Одинокая гора, видела улыбки?
Это ёлочки с утра взяли в ветки скрипки.

Знаешь, небо залихватски

Знаешь, небо залихватски
Опрокидывает сердце,
Ищет том бессмертный Чацкий
Дабы чуточку согреться.

Знаешь, небо тихим, мглистым
Голоском не напевает,
За луною серебристой
Небо всё-таки бывает.

И летит на всех прохожих
Непонятными крылами
Я непонятою тоже
Ты как я, оно над нами...

В этих дебрях карнавала
Хочет небо затеряться,
Чтобы то, что создавало
Пожелало оставаться.

Лес тихонько трикотажный
С этим снегом, что гарцует
По дорожкам ходят важно
Те, что могут и танцуют.

Птицы синие в долине
Пишут грозы за холстами
Вырисовывая ливни
Одинокими мечтами.

Молча сеятель проходит
Между самых лунных зёрен
Их он здесь всегда находит,
Он не Вулич, не Печорин...

Имя может не припомнит
Сойка в домике из шишек,
Для нее важнее небо
Далеко ли, близко... дышит.

Наши ссоры растут как деревья,

Наши ссоры растут как деревья,
То совсем не Ваг Гоговский лес,
А согласно пророкам, поверьям
Они сверху идут, от небес.

Облака — перьевые подушки
Со словами на белых краях
Звезды ночью немножко игрушки,
А все птицы поют на корнях.

Наши ссоры растут и мы выше,
Словно вновь у кого-то в руке,
Провидение нас и не слышит,
Ловит рыбу в солёной реке.

Наши ссоры растут, мы смелее,
То любовь прячет нас в капюшон
Мы должны быть всё ближе, сильнее,
Чтобы кто-то к корням не ушёл.

Я бы хотела в руках у сосны

Я бы хотела в руках у сосны,
Сильных и хвойных руках,
Письма читать от зеленой весны
Что наверху, в облаках.

Быть сразу маленькой, сразу большой,
Здесь на глазах янтарей
Пусть не серьёзной, серьёзно - смешной,
Быть и сосновой твоей.

Дикая ночь, затаинственный мрак,
Где все не спят соловьи,
Светом луна мне укажет на знак, —
Рядышком сказки твои.

Так и живем мы у хвойных небес
В блеске немом янтаря
Губы дрожат твои. Чувствует лес,
Что на губах твоих — я.

Снег в темноте почти не белый

Снег в темноте почти не белый,
Он изумителен собой,
В нем клятвой что-то наболело,
А я свободная с тобой.

Постойте, рыцарское кредо
Вбегает в два больших крыла,
А наше ласковое небо
Их наряжает в рукава.

Вот свиристели над рябинкой
Тихонько разгоняют тьму,
А ёлки ёлками в картинках,
Где душу даришь мне свою.

И я растерянной сквозь диво
Стою. Вокруг — зари ужи...
Все беззастенчиво красиво
Когда внутри есть две души.

Чему-то научил меня рассвет

Чему-то научил меня рассвет,
Когда вот так летел, лучами вьюжил,
Писал своими перьями сонет,
В котором ты один так странно нужен.

Чему-то научил и водопад,
Когда я с головой в него входила
И волшебство как будто находила,
А он все лил под солнцем невпопад.

Чему-то научил меня утёс,
Такой немного тенью серебристой
Стоящей над водою бледной, быстрой
Под россыпью незваных, смелых звёзд.

Чему-то научил и пилигрим,
Что проходил у самой кромки леса,
Застрявший у калитки с интересом,
Которую мольбой благословил.

И я сейчас стою у тех ворот,
Где мне тобой назначено свиданье,
Оно у нас двоих произойдёт,
Одно на две души, как заклинанье

Того рассвета, поднятого в звук
На водопада призрачные руки...
Того утёса сахарного стук,
Способного стереть любые муки...

Сейчас у занавески я стою,
Она как я любимою такою
Все звёзды слышит ветром над рекою
И отправляет в ласковость мою.

Хворостинка

Всё злится гром, дрожит тропинка
От звука с неба, но бежит
Летит тихонько хворостинка,
Летит ли, мчится... не лежит.

Она как вышивка на воле,
Такою вышла. Чьей рукой
Чуть заколдована от боли?
Летит над полем, над рекой...

Всегда тонка, всегда с крылами
Её полёты наизусть
Вновь учат физики. Над вами?
Так значит против ветра. Пусть!

А нежный лес не слышит грома,
Пытливо радуется дню,
И хворостинка словно дома
И в дверь лесную, как в свою.

Ведь никого не обижала
Для счастья точно рождена
Она из хвороста сбежала
Подруга ей одна — луна.

Такая тонкая обитель,
Края неровные. Как знать?
И хворостинка — тоже житель,
И ей всегда есть что сказать.

А я люблю... Как я люблю тот гром!

Считает небо свет в глаза твои
За что-то благосклонное к себе
Ему мы на земле всегда свои
Как то твоё, что жмурится в тебе.

И этот конь солёный в облаках
Все добавляет в ротик сахарок
Когда он держит солнце на руках
И мчится на заветный островок.

Пересекают волны тот полет,
Изученный водою без конца,
В котором тает самый громкий лед
Не попадая в сказочность лица.

И я иду пророческая страсть
Того кто так страдает и живет
Кто не боится падая упасть
Ведь все равно уверенно встает.

Считает небо ласковость во мне
За ту черту что дальше за чертой,
В своей кроватке где-то на луне
Спит мотылёк особенный и мой.

А я люблю... Как я люблю тот гром,
И стул-качалку куколки моей.
А я люблю весь сказочный мой дом
Что в колыбели сильных тополей!

Сегодня ёлки дивно хороши

Сегодня ёлки дивно хороши
Как их друзья — фонарные столбы.
Дороги в духе гения левши
Все мчатся по краю иной судьбы.

Иной и я. Смотрю как луч немой
Несётся золотом на мёрзлые стога
Как дверь, что открывается домой
Как тот олень, что чувствует рога.

Пылает день в наряде голубом,
Обернутым как в фантик в бытие
И разное особенное в нем
Немножко растворяется во мне.

Вдруг я решу нырнуть в прекрасный снег,
Промолвить звонность радуге - дуге.
Вдруг я решу ворваться снова в свет,
Лишь потому что этот свет в тебе.

Я что-то не пойму где солнце ближе

Я что-то не пойму где солнце ближе,
На школьном и изысканном дворе?
Или во мне, раскачиваясь ниже,
На ниточках души, без дна на дне?

Я что-то не пойму, чем бредит утро —
Лугами ли особенно звеня?
Полями может... Резвым перламутром
Своих жемчужин просится в меня...

И даже если ласково, всё — знаки,
Петрушка великаном из-за гор.
Спускается оттуда забиякой,
А после с бубенцами в сильный бор.

Я что-то не пойму. Неужто чудо
Скрывается повсюду, как в себе?
Тогда соревноваться с чудом буду,
Понять пытаясь есть ли я в тебе.

И лишь они мои — ревнивые наряды

И лишь они мои — ревнивые наряды
Смеющейся зари, встающей из болот,
Чьи жители свои — ретивые наяды,
К которым из долин все золотом идет.

И не смотрите вы, что на болотах тина
Грызет который раз босую ножку дня.
И это божество! И это так красиво...
Что может быть оно вдруг спросит про меня?..

А я среди дорог избыточно сурово
Смотрю на белый свет, что кутает снега,
И ласковость полей чарующей да новой
Немного обнажит замёрзшие луга.

Тогда и расскажу, ведь любопытно лицам,
Прохожим и другим ( с незримостью небес),
Что я несу в руках особенную птицу;
Её звенящий дом — такой, как этот, лес.

Бумажной фее что-то говорит

Бумажной фее что-то говорит
На ушко золотой из солнца дождь.
Собою он холсты свои творит
Художником, пусть дерзким, ну и что ж.

Всё тормошит бумажное плечо
Тот мальчик в шляпе неба ветрянОй,
Которому под солнцем горячо,
Внутри большой, хоть маленький собой.

Бумажной фее — лучшей благодать
За нежные от сердца письмена,
Которым суждено порой летать
Когда мне и река посвящена.

Мое перо обычное на вид,
Но для меня одной меняет цвет.
Я просыпаюсь — рядышком сидит,
А ночью от него особый свет.

А говорят, живу я как свеча

А говорят, живу я как свеча,
Не тАя я могу всего желать
Словами и холстами горяча,
А если кто захочет — не понять...

И звонкая как птица, и тонка
Тихонько своё счастье создаю,
Все упираюсь солнцем в облака,
Под небом точно дудочка стою.

И горы, эти горы не отнять
Хоть ничего не нужно с высоты.
Ну разве только нежно прошептать
И вдруг услышать звон из красоты!

Ах колокольчик! Другом быть ему —
Пророку околдованных полей,
А сердцу свечки биться одному
На высоте. Всё выше тополей.

В моей горе как будто городок

В моей горе как будто городок
Особенный, заманчивый не плен
Глядишь на гору — словно одинок,
А внутрь попадаешь — там нет стен.

И вяжут дни овечки - облака
Пока ты пробираешься тайком
Босой, согретым сказкою, слегка
И солнце светит вечным маяком.

Бывает так, что слезы как ручьи,
И небо есть внутри, но вот ... слеза,
Особенно, когда одни, ничьи,
Вокруг над рощами миндальная гроза.

Но рядом вновь рассеянный туман,
Который тоже будто одинок,
Он упакует сказки в чемодан,
И мы идем в наш горный городок.

Сегодня сосны смотрят на меня

Сегодня сосны смотрят на меня.
Вы видели их честный хвойный взгляд?
Душа так пробуждается моя,
Что возвращаюсь к соснам я назад.

Они собой таинственно горды,
Такие что на сердце свой простор.
Они сильнее разной ерунды,
Бывает, выше ястреба и гор.

Вот так растут деревья, как цветы,
Вот так бегут корнями под землёй,
Пока меня ревнуешь снова ты,
Понять пытаясь что сейчас со мной.

Вот так звенят их птицы, как друзья,
И белки ищут шишки в янтаре,
Пока целуешь душу, как нельзя,
Которая скрывается во мне.

Я знаю бочку с дождевой водой

Я знаю бочку с дождевой водой.
Немного заржавевшие бока...
Гордится она всё-таки собой,
Когда в неё ныряют облака.

Её высОты выше высоты, —
Хотя по виду точно не гора, —
Но будто бы пришла из красоты,
И дождь в себе хранить — её игра.

Я с ней дружу. Мы рядом с ранних лет
Как будто обе небо сторожим,
Вновь смотрит ночь сквозь бочкин силуэт,
А рядом мило ползают ужи.

И я её в обиду не даю,
Среди всех бочек лишь она, как вождь.
Пока я в ней вновь солнца свет ловлю,
Она стоит, как храм хранящий дождь.

Крылатые деревья — твоя боль

Крылатые деревья — твоя боль,
Иным с их болью это не понять,
Ты птицами деревья не неволь,
У них свободу неба не отнять.

А рЕки... Сумасбродная вода,
В которой никогда не утонуть,
Она бежит по сердцу навсегда...
В любой момент всё можем мы вернуть.

Поля... Соломинки тихонько на ветру
Плывут вновь превращёнными в лучи,
А с ними я из воздуха расту,
Меня достать не сможешь, не ворчи...

Крылатые деревья запирать, закрыть на ключ
Вот стало бы тревожно,
Быть ключницей — ходить, а не летать...
Но это к счастью точно невозможно!

Лохматик снег на крышечках домов

Лохматик снег на крышечках домов
Чарует мир свободным и смешным
Похожий то на сказочных слонов,
То на фантом, что дЕрзнул стать большим.

Его февраль. Все чертит на бегу
Изящная белеющая трость.
И скользкий лёд зерцалом на шагу
Стучится в реку как незваный гость.

Лохматик снег. Он выбрался с начал
Немых, где горы, сам с полей глухих
К тому кто всё же сердцем одичал,
Среди дорог творцовых, но своих.

Лохматик снег, ты извести родня?
Быть может стен? Белёных милых коз?
Тогда спроси у неба про меня,
У диких и голодных моих звёзд...

Поющий ветер в щели у дверИ

Поющий ветер в щели у дверИ
Немного бог и гул его как птицы
Что стаей, всполохом всех любят как свои —
Прохожих удивленных, тесных лица.

Все дали — даль изученной ли не,
Всегда туманной дымкою подсвечена
Тобой она навек, навек замечена
В тихонько амплитудовой... во мне.

Поющий ветер значимо богат
Не внешним над причудой затаённым,
А тем что он душой вмещает сад
И этот сад пленяет изумлённым.

Моря — моря. Задумчив гребешок,
Лесным так мал, а сам же необъятным,
И бродит у берёзы пастушок
Под колыбелью звёздной непонятной.

Психея

И стою здесь, как диво факира,
Гость не гость а туман, как обет.
Божество — золотистая лира,
От неё сей магический свет.

Даже если фонарную лампу
Вдруг строптивый сверчок погасил
Нет, не спрячутся духи за рампой,
Разве видима? — кто-то спросил.

Ничего я тебе не отвечу
На признания эти твои,
Я с тобою во тьме, но при свете
Прячу пальцы в перчатки свои.

Родилась я иной недотрогой,
Меня выдумал сердцем Эрот.
Где-то между оракулом, богом
Путь Психеи, как раньше идёт.

Ты видишь малое гнездо

Ты видишь малое гнездо,
В ветвях кроватку,
Где одиноко спит малыш
Под пёрышками сладко?

И обдуваемый слегка
В объятьях диких ветра
Не различает в дрёме сей
Избыточного света.

Ты видишь малое гнездо?
Его не замечают.
Сплелись деревья для него
И на руках качают.

Его единственные сны,
Где подрастает ловко;
Он спит в кроватке высоко,
А снизу —остановка.

Будто облако спит на крыше

Будто облако спит на крыше
В одеяле ночной темноты,
С тишиною молчим мы потише
От высокой такой красоты.

В окна длинный фонарщик глядится
Упираясь ступеньками в свет,
Просыпаются нежные птицы,
Сонно смотрят в его силуэт.

Ледяная у дома дорога
Диковатой, совсем не ручной,
А у гордого духом пролога
Что-то яркое сказкой печной.

Ночь уходит немного соседкой
Лунным блюдцем слегка дребезжит,
И гроза не древесною веткой,
И звезда у порога лежит.

Что прячет тот камыш

Что прячет тот камыш в свой маленький тайник,
В котором каждый луч дорожкой напрямик?..
Да так что наизусть, да так что на века
Взмывает солнца свет — туда, за облака...

Что в лапках пустельги укрытое собой,
Строптивее тайги, гордившееся мной?..
Да так что из окна, да так что в тополя
Ныряет нежный день сквозь сильные моря.

И я гляжу в огни, их сеют светлячки,
И простенько молчат одёжкины крючки,
Да так что чистый лен за птицами небес
Взмывает точно сон, а рядом милый лес.

И ветер, словно звон тихонько говорит
Мы смотрим с ним вдвоем, как ласковость летит
Да так, что на лету лучом пронзает тьму
Я верю навсегда лишь сердцу своему.

Прости меня камыш, но тот тайник лишь мой,
Ты бархатный малыш, но я спешу домой.
Держу я славный путь звездой на маяке
И солнце для людей всегда в моей реке.

Которая без дна и очень глубока,
Которая хранит не только облака,
Да так что на горе, да так что на траве
Рождается как путь — Прекрасное во мне.

Водяной

Живет в своем болоте болотный водяной,
Немножко на охоте, — охотится за мной.
Он знаете, так мерзко, выходит из воды,
Что я сбегаю снова в прекрасные сады.

Смеются тени брега над этим водяным,
А волны бьют с разбега — не жалуют своим.
Он знаете, так глупо, бормочет мне слова,
Что хлещет ему в губы осклизлая трава.

Он ночью воет громко особенно зимой,
Когда не может выйти из-подо льда за мной,
А я в саду красивом, где сладкая вода,
Но водяной не может прийти за мной сюда.

Я в мир души другого как в двери захожу
С волшебными холмами, лесами я дружу,
А нужно — выйдут птицы и звери так за мной,
Что спрячется трусливо в болоте водяной.

Рассвета зов в особенный рожок

Рассвета зов в особенный рожок,
Витой, лесной и ласковый немного
Трубит собой над скользкою дорогой
И отправляет чудь на бережок.

Лосиный край, где зайцы словно люди,
Настолько там отбрасывают тень,
Что лунный свет на краешке в посуде
Как будто ищет верный ночи день.

Плывущий путь сквозь ливень, звёзды ветер
Суровый или ласковый... родной,
В котором мы — дары, одни на свете,
И рядышком, вновь рядышком с тобой.

Всё в мотыльках, пусть снежных но прекрасных,
Их гонит ветер, только не догнать.
Они собой нисколько не опасны,
Но могут всё же выше дня летать.

И солнца свет в душе на самом донце
С похожестью лиризма очага,
Который как-то выдумало солнце
Скрываясь вечно юным за луга.

Где кто-то звал, пускай и молчаливо...
Где кто-то пел о воле бережка,
Пока цвели Вангоговские сливы,
Как раньше вылетая из рожка...

Там гром гремел... Стрела о тетиву

Там гром гремел... Стрела о тетиву
Споткнулась в небе талого божка
И у меня в руках. Стрелу я не верну
Она мала. Всего лишь три вершка.

Меня позвал к себе зеленый лес,
Такой же майский даже и зимой,
А я несла стрелу божка с небес,
И лес кивал, как будто тоже мой.

Поля блестят от снега. Тишь да свет, —
Такой пронзает душу, точно скрипку,
А я несу стрелу с небес и... Плед
Снегов вон тех, похожим на открытку...

Так гром гремел, а я стою родной,
Замотанная в шаль... подарок свыше,
Стрела немножко правда ледяной,
Всего чуть-чуть... и лёд бывает дышит.

А ты бежишь походкой дикаря,
Тропинки здесь по-зимнему суровы,
Держу рукой я сосны янтаря
И чувствую весь лес прекрасным, новым.

Так гром гремел... И вот твоя рука
Тихонько об мою слегка споткнулась,
А я вдруг в своей комнате проснулась...
Заметил ли божок сквозь облака?

Милая тропинка, ты всегда родня

Милая тропинка, ты всегда родня,
Если каждым утром помнишь про меня.
Сонною и сладкой ножками иду,
Сапоги в заплатках, а душа в саду.

Птичий голос тонкий вновь над головой,
Ты гордишься звонко этим утром мной,
Ни о чем тебя я, тропка, не прошу,
Полем, тополями да тобой дышу.

Кукольное небо смотрит сверху вниз
На смешных и рыжих синеглазых лис,
Солнце выплывает блюдцем золотым
В счастье на прогулке затеряться б с ним.

Ласковая дымка, строгая труба,
Лучшая былинка... Смелая судьба,
Сонною и сладкой я с тобой в ладу,
Сапоги в заплатках, а душа в саду.