Пожиратель теней

Кошмарница. Раздел 3, Глава 8. Пожиратель теней

Полдень близится к концу,

Идут тени к мудрецу,

У костра его плясать

И проклятья распевать:

«Что ты, глупенький, бежишь?

Тень свою спасти спешишь?

На охоту вышел он,

За тобой? Ты обречён».

Пролог

В шкафу было душно и тесно. Зато безопасно: никакого света, никаких теней. Будто слепой, но неважно. «Вот бы всегда так!» — мелькнуло в голове. Остатки недавней тревоги щекотали желудок, однако внутри маленького шкафа, пропахшего древностью и сладкими духами, действительно было спокойно.

И всё бы ничего, да кто-то по ту сторону дверцы сердито сказал:

— И где он? — По комнате раздались мерные шаги. Мужчина не торопился, искал тщательно. Наверное, заглядывал и под стол, и под кровать, и в прочие места, куда мог пролезть ребёнок. — Опять прячется? Что с ним не так?

— Не будь к нему строг, — заговорила женщина, умиротворенно, но не безразлично. — Позволь ему немного странностей, ведь мать у него умерла не так уж и давно. Да и чудесный он у тебя. Разве не может в таком случае чу-уточку чудить? — С задором сказала, без ехидства — надо же было как-то разрядить сгустившееся напряжение.

— Вот именно, — подхватил мужчина. Бродил близко к шкафу, по голосу слышно. Пришлось затаить дыхание, не то поймал бы. — Он чудесный и статусу своему должен соответствовать! И ещё кое-что… У нас, — поправил он. — Теперь ты его мать по закону. Не стесняйся называть его сыном. Пускай привыкает.

— Буду давить, не признает, — уверенно заявила она. — Не хочу его торопить.

— Ну вот! Снова его балуешь! Потому он не слушается и вечно себе на уме. — Створки шкафа резко отворились. — Вот ты и попался!

Запястье заболело, так сильно его сдавил мужчина. Потянул туда — наружу, в комнату по-прежнему светлую, несмотря на то что окна прятались за тяжёлыми шторами.

И он, и она вовсе не казались злыми или раздражёнными. Серо-жёлтые непримечательные лица – хотя у мачехи проглядывалась попытка высветлить на своём кожу, – чёрные волосы, раскосые глаза. Люди как люди. А то поклонники загадочной кометы и событий Ужасной Ночи не упускали случая приписать родителям чудесного ребёнка ранг невероятных. Ненавистники тоже в покое не оставляли, будто радоваться выжившему младенцу — самое настоящее преступление.

Комната явно не была детской, с серым трельяжем и скучным бледно-розовым ковром. К общей картине вполне себе современной спальни не подходил только старый шкаф. Женский голос из потока далёких воспоминаний шепнул: «Раньше для меня он был бабушкиным шкафом, в котором можно было прятаться, когда хочешь скрыться от внешнего мира. Ну и взрослых, конечно!» Наверняка передавался из поколения в поколение.

Отец отпускать не торопился: чем сильнее пытаешься вырваться, тем крепче он сжимает запястье. До чего приставучий!

Он дошёл до середины комнаты и успел попутно прихватить стул, на который и усадил одним резвым толчком, словно пленного какого-то. Затем он коротко и отрывисто попросил мачеху подать что-нибудь потолще нитки и подлиннее шнурка. Она сперва замялась, хотела возразить, но молча отправилась в их спальню и принесла кожаные ремни с логотипом известной и дорогой марки. Вот их-то качество и почувствовали привязанные к стулу руки и ноги.

— Пускай сидит так, — отец приблизился к окну, — пока не разрешу его отпустить. Не вздумай ему помогать. Иначе дурь из него не выбить. И так капризный донельзя. А у нас сегодня вечером в гостях инвесторы. Каково же будет их удивление, когда вместо чудесного ребёнка, в которого собираются вложится, они увидят полоумного! А ведь такая возможность! Не просто выжить, а в люди выбиться!

Он отодвинул штору, пуская свет в комнату. Тени потемнели, некоторые из них заплясали на стенах, поддавшись гулявшему снаружи ветру.

Крики и потоки слёз никого не смутили. Кажется, давно стали нормой.

— Обычные дети темноты боятся, а этот… — с досадой махнул отец. — Ничего, научим его уму разуму. Он же мужчина. Пускай смотрит в лицо своим страхам и неприязням! А ты главное не жалей! Не потакай! — напомнил он мачехе. Та стояла в стороне, разглядывая мягкие фирменные тапочки на своих ногах. — Пойдём. — Он прихватил её за талию, и они вместе покинули комнату.

Одному легче. Обида оттого, что кто-то рядом, но совсем не понимает тебя, слабеет. Да и нет ощущения, что тебя того и жди заткнут да привяжут посильнее. Но как же хочется, чтобы взглянули наконец повнимательнее и увидели, что тени-то вокруг живые! В Чудо они, знаете ли, верят, а в слова собственного сына — нет.

Спина зачесалась, затем её заломило. Аж притихнуть пришлось и зубы стиснуть. Потом из неё полезло нечто тёмное, завилось чёрной дымкой по шее. Оно зашипело и надавило на плечи. Кричать бы да погромче, звать на помощь, но получилось лишь вздрогнуть под тяжестью ненавистного касания.

— Ты, наверно, хочешь пить. Так кричал! — послышалось в дверях.

Затем звон — если судить по неправильной, тянувшейся к свету, а не от него тени на полу, мачеха замерла и стакан с водой выпал у неё их руки.

— Что это? — спросил я. Хотя воспоминание и закончилось, чувства и мысли продолжали путаться с ощущениями того, чьими глазами я смотрел мгновение назад. — Это Ким?

— Ты о чём? — смутился Лейн. — Я пока плохо управляюсь со своими знаниями. Ничего, кроме полёта, показывать не хотел. Честно!

— Эй, ребята! — Птицы с шумом разлетелись, перепуганные воплем Чонёля. — Проблемы у нас! Она видела прыжок.