Пожирающие жизнь

Вступление

Я задрала голову, чтобы рассмотреть замок, в котором мне предстояло работать. Великолепный, но по-своему жутковатый, он словно замер на грани между изяществом и тайной.

Мне навстречу вышла высокая, худая женщина с величественной прической. Я сразу догадалась: это управляющая.

— Добрый день, леди… — начала я, слегка запинаясь.

— Милана Витцкой, — закончила я за себя.

— Элена Муз, — кивнула она, смерив меня оценивающим взглядом. — Ваши рекомендательные письма?

— Да, конечно! — заторопилась я, доставая из небольшой сумочки письма, выданные в храме. Леди Элена бегло пробежала глазами по строкам и затем впилась в меня своим холодным, непроницаемым взглядом.

— Что ж, с документами у вас всё в порядке. Проходите, — коротко бросила она.

Подхватив небольшой чемоданчик, я поспешила за ней. Сердце билось быстрее, в голове мелькали картины: вот я сдаю выпускное задание, вот возвращаюсь в свой родительский дом. Эта мысль наполняла меня надеждой.

глава 1

Оглушительный звон кастрюль, упавших с верхней полки, заставил меня вскрикнуть и вернуться к реальности из вязких размышлений.

— Теперь ты меня слышишь? — раздался голос Виктора, усаживающегося на массивный дубовый кухонный стол.

— К сожалению, — ответила я шёпотом, продолжая просеивать муку в чашку, чтобы остальные повара не заметили разговора.

— После приезда господина дом словно сошёл с ума! — воскликнула кухарка, вздохнув тяжело, когда подняла упавшие кастрюли.

— Да, зачем ты с ним приехал? — тихо спросила я, чтобы никто, кроме этого надоедливого мальчишки, не услышал.

— Кто знает? — пожал он плечами и улыбнулся. — Потянуло! — проговорил Виктор громче, чем мне бы хотелось. Я бросила быстрый взгляд на поварят, возившихся с ягодами неподалёку. Те, к счастью, не обратили внимания.

— Не бойся. Меня никто не видит... кроме тебя. Ты ведь жрица мёртвых, да? — весело спросил Виктор.

— Я раньше считала, что такие, как ты... — начала я шёпотом, замешивая тесто.

— То бишь мёртвые, — подхватил он с напускной серьёзностью.

— Да... Обычно они привязаны к месту своей гибели. А ты не такой...

— Потому что их держит неотомщённая смерть, а меня — совсем другое, — ответил Виктор, болтая ногами в своём ритме.

— Что же тебя держит? — спросила я, но ответа не дождалась: на кухню вошёл конюх.

Конюх всегда вел себя так, будто замок принадлежал ему. Мне было непонятно, как служанки не собрались и не закопали его где-нибудь под деревом. Хотя нет, пожалуй, ещё один неприкаянный призрак мне не нужен.

— Милая Милана, — произнёс он, подходя слишком близко и положив руку на мою талию.

Не раздумывая, я ударила его локтем в солнечное сплетение. Обернувшись, я с самой милой улыбкой добавила:

— Дорогой мой, я не утружу себя запоминанием твоего имени. Но если ты ещё раз подойдёшь ко мне, а тем более тронешь, я сломаю тебе руки.

Моя угроза, возможно, не выглядела убедительно: я вся была в муке, а руки до локтей — в тесте. Однако конюх понял намёк. Плюнув на пол, он удалился, буркнув напоследок:

— Твои родители шутники! Назвать дворовую девку Миланой...

Облегчённо выдохнув, я продолжила свою работу, пока Лися, пышнотелая кухарка средних лет, не обратилась ко мне с добродушным упрёком:

— Молодец, Миланочка, не даёшь себя в обиду! Этот ирод всех девок попортил...

Я только кивнула, подавляя новый вздох облегчения, когда услышала голос Виктора:

— Ты в состоянии продолжать разговор? — спросил он, как ни в чём не бывало.

Я молча кивнула.

— Отлично, а то я уже начал беспокоиться. У меня к тебе важный разговор, — серьёзно добавил он.

— Какой? — спросила я громко, забыв, что нельзя показывать себя «разговаривающей с пустотой».

Сдавленное хихиканье поварят вернуло меня к реальности. Виктор, тем временем, со смешком спрыгнул со стола:

— Ладно, поговорим об этом наедине. А то ещё упекут тебя в лечебницу... чего не хочешь ты, а тем более я! — пританцовывая, он удалился.

глава 2

— Душа находится в покое только тогда, когда телу неспокойно! — заявила Лися, когда я, закончив дела, села пить чай. Разговор уходил в те дебри, в которые лучше не заходить, если хочешь сохранить хорошие отношения.

— С этим я категорически не согласен! — попытался ударить Виктор по столу своей прозрачной рукой.

— Боюсь, это относится исключительно к живым, — ответила я, прикрывшись чашкой чая.

— Ты должна задуматься о замужестве! — продолжала кухарка, пыхтя и впихивая яблоки в гуся. — Тебе уже двадцать один, то-го и гляди, старой девой останешься!

— Поверьте, у меня всё под контролем, — спокойно ответила я, возвращая чашку на стол.

— Вижу, вижу… — протянула она с писклявыми нотками в голосе. — Сидишь, и дела тебе нет.

— Это моё сугубо личное дело, — постаралась я сказать как можно мягче, чтобы успокоить повариху.

Виктор слушал нас с нескрываемым интересом, переводя взгляд то на меня, то на Лисю, и, казалось, еле сдерживал смех.

— Ишь ты, какие слова — "сугубо личное"! Вот останешься старой девой — посмотрю я на тебя, — завершила она, вздёрнув пухлый палец к потолку.

— Ты жрица в храме мёртвых, — задумчиво произнёс Виктор. Я лишь бросила на него мимолётный взгляд, но он продолжил: — Здесь у тебя задание… кого тебе надо освободить? Меня?! — с надеждой спросил он.

Я медленно покачала головой, давая понять, что это не так.

— А кто же мне поможет? — спросил мальчишка, подходя ближе. Я пожала плечами.

— Ты должна мне помочь! Это твоя святая обязанность, — заявил он. Я тяжело вздохнула.

— Устала, Миланочка? — спросила Лися, заметив моё состояние.

— Да, немного. Я всё закончила. Могу я пойти спать?

— Конечно. Завтра сложный день, иди, — ответила она, звонко чмокнув меня в щёку.

Когда я успела стать ей такой близкой? — подумала я, отправляясь в свою комнату. Сегодняшний день вымотал меня. Хотелось лишь немного тишины и покоя.

глава 3

— Мы можем поговорить? — спросил Виктор, следуя за мной по коридору.

— Нет, сейчас двенадцать. Через час, когда все лягут спать, я начну искать своего подопечного. Мне нужно подготовиться, — ответила я.

— Хорошо, поговорим завтра. А я пойду к отцу, — сказал Виктор и, ударившись в стену, растворился.

Я спокойно продолжила свой путь. За весь день этот мальчишка вымотал меня хуже, чем любая тяжёлая работа. В храме рассказывали, что иногда к таким, как я, «прилипают» неприкаянные души. Но раньше они быстро отставали, когда я говорила, что не могу им помочь. Этот же был на редкость настойчив.

Немного отдохнув и дождавшись, пока все разойдутся по спальням, я взяла ритуальную свечу. Нашёптывая слова призыва, пошла по коридорам замка.

«Не может быть, чтобы тут не было ни одного призрака, — думала я. — Про Виктора молчу, он блуждающий. Интересно, к чему он привязан? И кем был при жизни? Уже неделю он составляет мне "весёлую" компанию».

Стоп! Что он сказал? «Я пойду к отцу»? У меня появились основания полагать, что проблема Виктора гораздо серьёзнее, чем кажется. Хотя... мне и так было не до догадок. Я обещаю выслушать его, но не более. Ведь моя главная задача — Влас Миханистком. На нём мне и нужно сосредоточиться.

— Влас Миханистком, прошу вас откликнуться на мой зов. Я обещаю выслушать вас и помочь, если вы дадите своё согласие, — произнесла я, едва не споткнувшись о фамилию. — Миханистком... Господи, еле выговаривается. Кто вообще придумывает такие фами...

— А мне не помогаешь! — неожиданно прозвучал голос Виктора сбоку. Я дёрнулась, и свеча погасла.

Грязно выругавшись про себя, я ответила:

— Я взывала не к тебе!

— Знаю, — сказал он, и свеча снова загорелась.

— Спасибо, — буркнула я, устало сползая вниз по стене и ставя свечу на каменный пол.

— Он к тебе не выйдет. Как и остальные, — заявил Виктор, усаживаясь рядом.

— Почему? — устало, но заинтересованно спросила я.

— Его предали. Из-за этого он умер. Теперь он никому не может доверять.

— Ты знаешь, что именно произошло? — спросила я с надеждой.

— Врать не буду, не знаю, — признался Виктор, покачав головой.

Рядом с мальчиком пламя свечи плясало, словно под дуновением ветра, и рисовало на его лице причудливые узоры.

— Даже тебе он не доверяет?

— Мне доверяет. Но считает, что я слишком мал, чтобы это знать. Хотя он знает, что моя душа гораздо старше его. Просто отговаривается. Он уверен, что я ещё ребёнок. Девочка, твои двадцать один не идут ни в какое сравнение с моим истинным возрастом, — заявил Виктор с ноткой превосходства.

Я шумно сглотнула. Такие подробности нам в храме не рассказывали. А может, я просто плохо слушала?

Собрав ноги под себя, я положила голову на руки и задремала.

«Завтра. Всё завтра. На сегодня лимит бодрости исчерпан», — пронеслось в голове.

— Заснула? Эх, живые такие ленивые! — услышала я сквозь сон голос Виктора, прежде чем сознание окончательно покинуло меня.

глава4

— Милана, — чувствую, что меня трясут за плечо. — Милана, что ты тут делаешь? Вставай, скоро милорд увидит, и тогда тебе точно не сдобровать!

Я с трудом разлепляю веки и вижу перед собой управляющую. Леди Элена, всегда аккуратная, как с иголочки, сейчас выглядит иначе: в ночной рубашке с растрёпанными волосами и с выражением крайнего раздражения. Рядом с ней молоденькая горничная в таком же виде.

— Простите, леди Элена! — вскочила я, едва придя в себя. Все косточки ныли после ночи, проведённой на каменном полу.

— Ты как тут оказалась? Совсем близко к покоям хозяина! Негодяйка! — прошипела она. Схватив меня за локоть, она резко подняла меня на ноги и тут же отвесила звонкую пощёчину.

«Поделом! — мысленно корю себя. — Будешь ещё расслабляться, в этой жизни расслабляться нельзя!»

— А теперь подняла юбки и бегом приводить себя в порядок! И только попробуй не выполнить все поручения, три шкуры спущу! — добавила она, развернувшись на каблуках и удаляясь с достоинством, несмотря на ночной наряд.

Я быстро-быстро закивала, подняла растаявшую свечу и засеменила по коридору в свою комнату. За мной увязалась горничная, которой на вид было лет шестнадцать.

Не самый спокойный возраст — точно будет надоедать. Как теперь от неё избавиться? Уж расслабилась за две недели почти без призраков…

Сбежав от управляющей и едва унеся ноги от чересчур любопытной горничной, я тяжело вздохнула. Девчонка умоляла меня признаться, конечно же по «секрету», как милорд выгнал меня, когда я «пришла к его дверям, чтобы скрасить ночь». Истина ей была без надобности — она уже продумала свою версию со всеми постыдными подробностями.

Разбираться с этим сейчас не было ни времени, ни желания. Я поспешила к делам насущным, попутно обдумывая всё, что узнала от Виктора. За неделю это была первая по-настоящему душевная беседа. До этого он только подшучивал надо мной, а то и откровенно издевался.

Виктор сказал, хозяин замка его отец... это значит что Влас — это его дядя.

Значит, прорицательница не ошиблась, утверждая, что он погиб в этом замке. Я уж было начала сомневаться в её словах.

Мальчишка сказал: «Они все прячутся». Или что-то в этом духе. Его предали, и теперь он никому не доверяет. Не беда! Доверие можно заслужить. Только вот как? Придётся договариваться с Виктором.

— Лана! Где ты летаешь? Приди в себя, — раздался сварливый голос кухарки, после того как я, задумавшись, случайно врезалась в неё. Или это она в меня? Не суть.

— Милана, иди сюда, милая, — сказала Лися с, наверное, только ей присущей добротой.

Я послушно подошла, прихватив со стола бархатное яблоко и спрятав его в карман фартука. Лися заметила это движение, но лишь добродушно покачала головой, не забыв одарить меня тёплой улыбкой. Ещё немного, и я начну к этому привыкать.

— Слушаю, Лися, — вытянулась я, готовая к поручению. — Готова выполнить любое задание.

— Это хорошо! Это очень хорошо… — сказала она, ища что-то на столе с овощами и зеленью. — Вот! — жестом фокусника вытащила из-под овощей листок. — Ты у нас девка грамотная. Только не знаю, зачем родители учили тебя грамоте? Девка-то красивая... Но ладно, — вздохнула она. — Вот, возьми. — Я послушно взяла листок и начала читать ровные строки управляющей. — Сходишь на рынок и прикупишь всё, что здесь написано, — пухлыми пальцами она постучала по листку. — И смотри, ничего не забудь. Всё здесь важно. Сейчас иди к этому пьянчуге Дмитрию и возьми у него на всё про всё пять золотых. Смотри не потеряй, иначе не хватит. Всё, милая, иди... иди!

Идя к Дмитрию, который прослыл пьянчугой за то, что совершенно не умел пить, я думала о его странной репутации. Он был крайне надёжен в финансовых делах. Чтобы опьянеть, ему много не требовалось, и для его «хобби» вполне хватало жалования. Однажды он присвоил себе один золотой, но к вечеру того же дня, снедаемый муками совести, со слезами на глазах пришёл каяться.

— А я уж думала, ты оставишь меня в покое на сегодня, — раздался знакомый голос.

— Дела не ждут, — ответил я, увидев Виктора. — Ты же понимаешь.

— Слышал, тебя отсылают из замка, — заметил он. — А ещё по замку расползлись слухи о том, как ты заснула под дверями папы после того, как он тебя выгнал. — Смешок, сопровождающий его слова, лишь добавил мне раздражения.

— Сил моих больше нет, — процедила я сквозь зубы. — Ладно, плевать! Ты вчера обещал рассказать, почему твой дядя прячется.

Войдя в рабочую комнату Дмитрия, я невольно залюбовалась порядком. У меня были основания полагать, что причиной этого порядка была дама его сердца. Лися всегда с придыханием произносила его имя, хотя для отвода глаз нередко называла его поскудником и редкостным пьянчугой.

— В этом нет никакого секрета, — сказал Виктор, продолжая разговор. — Он не доверяет никому после своей смерти, кроме тех, кто уже избавился от жизни. Он всё время плачет и перестаёт только рядом с папой. Там его и надо искать.

Я нахмурилась. Ну и как я это сделаю?

— Милана! — окликнул Дмитрий, пряча бутылочку и пролив несколько капель на стол. — Зачем пожаловала?

Подойдя ближе, я положила на стол список.

— Да, да, мне говорили… секунду, — пробормотал он, нырнув под стол. Через пару минут он, звеня монетами, вынырнул, ударившись головой.

— Пожалуйста, Милана, возьми, — сказал он, потирая затылок. — Только не потеряй.

— Спасибо вам, — ответила я, аккуратно взяв монеты и список. Затем вышла из кабинета.

глава 5

— Всё куплено, — кивнула я и пошла по узким улочкам города в сторону замка.

Список явно был составлен не для кухни. Ну кто добавляет в похлёбку засушенные цветы Проклятой Девы или заваривает корни ядовитого Ростка — дерева Чёрных Душ? Причём именно корень ростка, так как сам корень дерева может убить одним прикосновением и строго охраняется. Это помимо всего остального! И кому же мог понадобиться подобный «суповой набор»?

Состав подозрительно напоминал рецепт зелья, которым высшие жрицы, те, что посвящены храму пожизненно, опаивали жертв перед жертвоприношением. Это зелье действует как наркотик: притупляет чувства и разрывает связь человека с окружающим миром.

Простым жрицам, таким как я, запрещено присутствовать при жертвоприношениях. Наше призвание — видеть мёртвых и помогать им обрести покой, но не отдавать себя храму полностью. Мы проходим обучение, где особое внимание уделяется психологической устойчивости. Ведь мёртвые могут являться в самых разнообразных формах: от светлых сгустков душ, часто появляющихся при зачатии ребёнка, до изуродованных жизнью и смертью неприкаянных теней. Именно таких мы освобождаем, завершая их посмертные дела или помогая совершить возмездие.

Однако самые сложные случаи — это «неотпущенные», души, которые удерживаются не силой обстоятельств, а живыми людьми. Именно таким был случай Виктора.

Собственно, в этом и заключается святой долг простой жрицы храма мёртвых.

Так кому же понадобился наркотик? И почему я сразу решила, что «он или она», кто бы они ни были, собираются делать наркотик? Может, все эти ингредиенты будут использоваться по отдельности? И где они могут взять рецепт? Нет, я себя накручиваю. Никто не стал бы делать такие покупки разом и поручать их кому-то...

Хотя... какова вероятность, что за покупками пойдёт жрица храма мёртвых? Придётся разбираться...

глава 6

Взяв корзину, я снова пробежалась по списку.

— Всё куплено! — сказала я, делая безмятежный вид. А самой меня пожирало желание как можно раньше узнать, для кого предназначались эти покупки.

— Ну-ка, милок! — остановила Лися поварёнка лет двенадцати, схватив его за ухо. Тот недовольно зашипел. — Сейчас пойдёшь к милорду и отнесёшь ему эту корзину! И рыльце умой.

Поварёнок потянулся к корзине, но я ловко её отодвинула и, хлопая глазками, сказала:

— Может быть, я отнесу? Мало ли что забыла… Не хотелось бы, чтобы кому-то прилетело из-за моей оплошности…

— Не хотелось бы, — поддакнул поварёнок, растирая освобождённое ухо.

— Ладно, девка, — строго сказала Лися. — Иди, но мигом воротайся! Чтобы ни минуты лишней!

— Хорошо, — кивнула я, подхватив корзину.

Едва я вышла с кухни, как Виктор тут же одарил меня своим присутствием.

— Корзина — папе? — спросил он.

— Папе, — ответила я, стараясь не обращать внимания на то, с каким любопытством мальчишка пытается разглядеть содержимое, накрытое белой тканью. Он то и дело прыгал вокруг меня, пока моё терпение не иссякло.

— Ты как ребёнок! — воскликнула я и тут же заозиралась, убеждаясь, что этого никто не видел. К счастью, коридор был пуст. Я взглянула на Виктора.

— Но я ведь ребёнок, — обиженно ответил он, шмыгнув носом и сделав глаза как у оленёнка.

Ну а кто говорил, что ему сотни лет?!

Я тяжело выдохнула и убрала белую ткань, открывая ему содержимое.

— Вот.

— Вау! А что это такое?

— Я не стану перечислять, — отрезала я и, снова накрыв корзину, пошла дальше.

— Папа у меня молодец! Всегда что-то готовит. Один раз он сделал зелье, которое можно пить, а потом от тебя приятно пахнет. Даже слёзы источали умопомрачительный аромат.

— Рада за него, — безразлично ответила я, поднимаясь по лестнице. — С духов на наркотики развивается, нечего сказать.

— При жизни я занимался многими бесполезными делами, — Виктор перевёл тему на горячо любимого себя. — Например, познавал науки, занимался верховой ездой, фехтованием… В общем, всё то, что в моей короткой жизни мне никак не пригодилось. Это ли не печально?

— Ну, ты ведь не знал, что покинешь… живых в столь раннем возрасте. Было бы гораздо печальнее, если бы ты не делал планы на будущее, не развивался. Не важно, сколько бы ты прожил.

Мы оба замолчали. В пустых высоких коридорах слышались только звуки моих каблуков.

В этом замке не было господ, кроме самого хозяина, который днями напролёт запирался в лаборатории, располагавшейся на подвальном этаже.

— Ты — молодой лорд, — задумчиво сказала я после затянувшегося молчания.

— Да, это я! — гордо вздёрнув нос и поправляя порванный сюртук, ответил он.

— Твой отец…

— Да, папа не смирился. Мне его жаль. Я не знаю, как ему помочь… Он не отпускает меня, — лихорадочно заговорил мальчик.

— Поэтому ты тут, — кивнула я. — Тебе, наверное, одиноко.

— Ха! Знаешь, сколько здесь таких, как я?!

— Но я вижу лишь тебя, — обречённо сказала я.

— Они тебя боятся. Знаешь, сколько историй я могу рассказать об увлекательной смерти? Они каждую ночь дёргают меня за щеки и умиляются. А я, между прочим, герцог… был им. Оказывается, после смерти не важно, кем ты был, все равны. А так гораздо лучше, — философски заметил он и умолк.

— Не знаю, не мне судить.

— Вот бы ко мне обращались как раньше, — поник Виктор.

— Милорд! — сказала я, поворачиваясь к Виктору. Пусть хоть это его желание сбудется.

— Я вообще-то здесь! — раздался строгий голос у меня за спиной.

Я обернулась настолько быстро, насколько могла, и, смастерив книксен, сказала:

— Простите, милорд.

Лорд Виктор Бластент-старший оказался мужчиной весьма привлекательным. До этого я видела его всего раз, издалека и мельком. Высокий, волосы темно-русые средней длины, хорошо очерченые черты лица и... мужчина с потрясающими синими глазами.

— Ха, зависла! — голос Виктора привёл меня в чувства. Я мельком одарила его неодобрительным взглядом и сосредоточилась на Власе, которого не было. Виктор говорил, что он всегда возле названного брата. Виктор-старший был в браке с сестрой моего подопечного.

— Корзину! — сказал милорд, забирая её у меня из рук. Правильно, боится, что о содержимом узнают. Но тот, кому нужно, уже всё знает…

Сейчас я заметила, что глаза у милорда потухшие, лицо словно маска застывшей печали, изредка меняющей оттенки от задумчивости до безразличия.

— Я могу идти, ми…

— Нет, следуй за мной! — сказал он и, обернувшись на пятках, чеканным шагом направился в лабораторию.

глава 7

Чем ближе мы приближались к лаборатории, тем громче становились звуки рыданий. Судя по всему, мой клиент нашёлся!

Как только дверь отворилась, и в неё зашёл лорд, рыдания прекратились, сменившись на тихие всхлипывания.

Я оглядела лабораторию, и по моей коже пробежали мурашки.

«Не экзорцизмом ли милорд промышляет?» — мелькнула мысль.

Посреди тесной подвальной комнаты стоял громоздкий каменный стол. Искусная работа, надо заметить, с причудливыми загогулинами и прочими декоративными элементами. На столе беспорядочно были разбросаны письмена, книги в твёрдых обложках, некоторые с вырванными и скомканными неподалёку страницами. Всё это было обильно покрыто травами, склянками и подозрительными жидкостями.

Аромат в лаборатории стоял совершенно «не вдыхаемый».

Каменный стол был ещё цветочками по сравнению с деревянными столами, обрамлявшими помещение. На них не осталось ничего целого — всё было раскурочено и скинуто на пол. Осколки стеклянных колб и вязкие субстанции смешались в одну массу.

Со столов стекала жидкость, создавая едва уловимый гул в комнате.

Среди этого обилия странностей я заметила сжавшегося в углу подопечного. Виктор - младший подошёл к нему и, как ни в чём не бывало, сел рядом. Вид у него при этом был крайне удручённый.

— Приберёшь здесь и можешь идти, — сказал лорд, проходя к своему столу.

Лорд сел за каменный стол и начал внимательно вчитываться в строки потёртой книги. Убирая всё это безобразие, я косилась то на подопечного, то на Виктора, то на злополучную корзину.

— Папа задумал что-то страшное! — испуганным голосом сказал мальчик.

Это я и без него уже знала. Отвар, который он хочет сварить, вызывает сильнейшее привыкание и меньше чем за неделю превращает человека в овощ.

Я снова посмотрела на Виктора и заметила, как по его щеке скатилась слезинка — прозрачнее воды. Затем взглянула на лорда, который, похоже, уже похоронил себя при жизни. К сожалению, не в прямом смысле. То, что он хочет сделать с собой, куда страшнее.

«Вот как отец и сын неосознанно причиняют друг другу убийственную боль. Боль, которая уничтожает душу…»

Я принялась махать шваброй ещё усерднее, направляясь к корзине. Раз, два — и всё содержимое корзины полетело в собранную грязь на полу.

— Ой! Милорд, — ахнула я, изображая роль нерадивой уборщицы.

На мой возглас он поднял взгляд, а когда увидел, что заветная корзина лежит на полу, а её содержимое благополучно утопает в грязи, вскочил и молниеносно оказался возле меня.

— Ох ты… — продолжить, видимо, воспитание не позволило.

— Простите, милорд! Я чуть-чуть, а оно — бац! — и на полу. Простите, простите! — включив искусство прикидываться дурочкой, я заискивающе смотрела на него.

Лорд шумно выдохнул, потёр уставшие глаза и, насколько мог спокойно, произнёс:

— Сейчас пойдёшь, возьмёшь деньги и вернёшь всё содержимое! Немедленно, — последнее слово он угрожающе процедил сквозь зубы.

— Конечно, милорд, сию секунду, милорд, будет сделано, милорд! — быстро-быстро закивала я, изображая напуганную.

Ага, шиш тебе с маслом, обильно смазанным! А не отраву.

глава 8

Я вышла из лаборатории, делая вид, что очень спешу. Виктор проскользнул первым, и, как только дверь за мной захлопнулась, я сказала:

— Предлагаю сделку! — зная, что сделку может предложить только живой. — Ты помогаешь мне достичь расположения дядюшки, я спасаю твоего отца от необдуманных поступков.

— Согласен! — тут же отозвался мальчик. — Но что это только что было? Ты так резко поменяла поведение, превратилась в полную дуру!

«Эх, мастерство!» — подумала я.

— Я купила травы, из которых делается яд. Пришлось избавиться… Теперь следи за отцом в оба. Я не думаю, что он на этом остановится. Чуть что — зови меня, я что-нибудь придумаю. Хорошо?

— Конечно! А почему ты передумала?

— Сам же сказал: святая обязанность.

— Понравился, да?

— Я тут вообще-то своё здравомыслие демонстрирую! А ты… это мелочно.

— Значит, понравился, — изрёк Виктор. — Ты не думай, я уверен, что ты девушка благородная. И помогла бы, даже если бы это было не так. Но если всё же так — я только рад.

— Закроем тему! Иди, следи за отцом. Я на рынок за травами.

— За отравой?!

— Нет, конечно! Возьму ему витаминок, пусть здоровье поправляет.

— Говорю же, понравился… — сказал Виктор, входя в стену.

— Вот же негодник!

Купив травы, наиболее похожие на ядовитые, но с противоположным эффектом, я вернулась в лабораторию. Милорда не было, а Влас плакал навзрыд.

В храме на обучении я встречала подобного призрака. Он всю жизнь сдерживал свою боль, держал и слёзы, и чувства в узде. Как говорится, «настоящий мужик не плачет». После смерти сдерживать это стало невозможно, ибо после смерти обнажается истина души. Лучше уж плакать при жизни. Сомневаюсь, что от этого перестанут считать мужчиной.

— Здравствуйте… — тихо начала я, обращаясь в пустоту, чтобы с ходу не напугать подопечного. То ли от любопытства, то ли от испуга он стал плакать тише. Я поставила корзинку на каменный стол и сделала медленные шаги в сторону призрака.

— Я хочу с вами поговорить. Меня зовут Милана, — произнесла я почти по слогам. Призрак сжался ещё сильнее, и рыдания усилились. Я остановилась, поняв, что пугаю его. Сделав вид, что обращалась не к нему, а к картине незнакомого мне рыцаря, я продолжила:

— О, доблестный рыцарь… — устало вздохнула. — Вот бы ты пригласил меня на танец.

Всхлипы стали тише и даже, на сколько это возможно, показались весёлыми.

— Ты ещё тут?! — раздался голос милорда, и я резко обернулась.

— Пошла прочь! — крикнул он, быстро подойдя к корзине и изучая её содержимое. Я затаила дыхание, надеясь, что подлог не раскроется.

— Ты ещё тут?! — повторил он, удовлетворённый увиденным.

— Конечно, милорд, — быстро присела в реверансе и убежала.

На ходу кивнула на Власа, давая понять Виктору, что я жду.

глава 9

— Где так долго пропадала, милая?! — тряся поварёшкой, спросила меня Лися.

— Ой, там такое случилось… — начала я, пытаясь вызвать её любопытство и утихомирить злость.

— Сейчас отгребёшь поварёшкой! — перебила меня Лися. — Я-то думала, она просто любопытствует, мало ли девка молодая. А она… стыд и срам тебе!

«Ну и что опять стряслось на мою горемычную голову?» — подумала я.

— Что я сделала? — не на шутку удивилась я.

— Ты ещё и спрашиваешь?! Уйди с глаз моих! Иначе я за себя не ручаюсь!

Я опасливо обошла повариху и, схватив за локоть молодую кухарку, шёпотом спросила:

— Что это с ней? — Та язвительно растянула губы в улыбке, брезгливо выдернула руку и ответила:

— А нечего в хозяйские покои по ночам бегать! — сказала она, причём не тихо, а на весь голос, как глашатай.

Не знаю, как у меня хватило сил не разбить ей голову.

Я ошеломлённо оглядела всех присутствующих. Кто-то ехидно улыбался, кто-то неодобрительно качал головой, а поварята просто смотрели с любопытством. Я перевела взгляд на Лисю, которая, насупившись, помешивала поварёшкой суп.

— Кто вам сказал этот бред? — слабым голосом спросила я.

— Бред?! — воскликнула молодая повариха, которая совсем недавно исполняла роль глашатая. Ей всего лет на пять больше меня. Мне кажется, она меня ненавидит. Хотя здесь есть более подходящие кандидаты, но нет, она прицепилась ко мне! — Да весь замок уже знает, как ты ночевала под хозяйскими дверями! — презрительно плюнула она в мою сторону. Благо без слюны.

Я тяжело выдохнула и на выдохе сказала:

— Ну что же… — уверенно кивнула. — Считайте, как хотите! Я объяснюсь только с одним человеком в этом замке. С человеком, мнение которого мне действительно важно. — Я подошла к Лисе. — Лися, я тебе всё объясню вечером, когда… — обернулась на остальных. — Когда все стервятники разойдутся!

— Хорошо, милая, хорошо… — ответила она, грустно улыбнувшись.

Лися стала для меня как родная тётя за эти две недели. Она — одна из немногих живых людей, которые смогли вызвать во мне привязанность.

Моя семья была для меня тайной, но я всегда хранила в душе для них особенное место. И такое особенное место заслужила Лися.

Из дома меня забрали в пять лет, когда открылся мой дар. У меня есть старший брат и две младшие сестры, которых я ни разу не видела. После окончания обучения я вернусь домой и наконец-то с ними познакомлюсь. Так что для меня важно закончить задание как можно раньше.

— Принимайтесь за работу! — скомандовала Лися, разгоняя людей. — Забыли, насколько тяжёлой может быть моя поварёшка?! — Все тут же зашевелились.

глава 10

Наконец-то спокойствие! Я радовалась долгожданному затишью, очищая овощи от кожуры. Виктор следит за своим отцом и, надеюсь, убеждает Власа. Сплетни утихли, по крайней мере их перестали обсуждать при мне. Картошка и я, я и картошка...

— Милана, — Лися села рядом. — Расскажи правду, как всё было.

Я нехотя посмотрела на неё. Настроения для разговоров не было.

— Может, подождём... до конца работы? — попыталась отложить объяснение.

— Чтобы ты придумала ложь? — спокойно спросила она.

От её слов я выронила картошку, и она с брызгами опустилась в деревянную чашку.

— Лися, что ты такое говоришь?! — воскликнула я. — Я просто не хочу, чтобы кто-то услышал и снова всё переиначил. Лучше пусть всё остаётся как есть.

— Ты что такое говоришь, девочка?! Твоё имя оклеветали, а ты так спокойно реагируешь! Или действительно что-то было? Смотри на меня!

Я закатила глаза.

— Лися, это люди. Их не остановить, — сказала я, беря очередную картошку. — Тем более, когда процесс уже запущен...

— Ай, девочка! Процесс, шмонцесс! Сегодня вечером приползу к тебе, всё расскажешь в подробностях!

Лися ушла, оставив меня одну.

Я застонала про себя. Хотела сегодня повторить ритуал по призыву возле лаборатории и попытаться поговорить. Придётся отложить. Не буду же я зажигать свечу для ритуала при ней. Как назло, все свечи закончились.

Уникальность ритуальной свечи в том, что вместо обычного фитиля используют стебель вьюна кровавой слезы. При сгорании он источает аромат, который ощущают только бестелесные существа, коим является мой клиент.

Ладно, Влас утопает в слезах и обиде, но где остальные? Они не могли не почувствовать аромат вьюна. Или не посмели выходить, когда я взывала к другому призраку? Тогда почему я не видела их, просто слоняющихся по замку?

Это ненормально. В замке нет призраков. Тем более, когда они знают видящую и не обращаются к ней. Ненормально…

— Милана, о чём задумалась? Гляди, картошку в пюре превратишь! — насмешливо сказал поварёнок Алёшка, поправляя помятый колпак.

— Да так, пустяк, — ответила я ему и постаралась улыбнуться.

— Милана, шлушай...

— Не "шлушай", а "слушай", — поправила я его и жестом показала, чтобы продолжал.

— Вот... поэтому я к тебе и обратился.

— Почему? — не поняла я.

— Потому что ты всё знаешь, — важно сказал он, стянув с себя колпак.

— Ну и в чём твоя беда? — поторопила я его.

— Есть одна девочка... — густо покраснев, сказал он.

— И что с этой девочкой?

— Она очень красивая! — выдал он с придыханием, резко повернувшись ко мне всем корпусом.

— Вот как! — хмыкнула я. — А я что могу сделать?

— Понимаешь... — он опустил глаза, смял в руках колпак и спросил: — Как мне ей сказать, что она красивая?

Я положила ему руку на плечо и совершенно серьёзно сказала:

— Не говори. Я думаю, она и так это знает.

— Милана... — он поднял растерянные глаза.

— Она тебе нравится? — Он кивнул. — Вот об этом и нужно говорить.

— Как же я об этом скажу?! — выпучил он свои ореховые глаза. — Она же... — он многозначительно поднял взгляд. — А я... это я...

— В этом твоё преимущество: ты — это ты. Разве этого мало? — Он задумался и неуверенно покачал головой.

— Этого достаточно, — спокойно сказала я.

— А о том, что она красивая, не говорить?

— Почему, говори. Только после того, как признаешься в своих чувствах. Иначе она не будет воспринимать тебя всерьёз.

— Ты чему ребёнка учишь?! — молодая повариха ударила меня по плечу. — Ты иди отсюда, чтобы я тебя не видела!

Поварёнок грустно посмотрел на меня и, прихватив колпак, убежал.

— И чему я учу ребёнка? — повернувшись к ней и задрав голову, спросила я.

— Глупостям всяким!

— Я учила его чётко формулировать свои признания. Девочки крайне непонятливые, от чего часто страдают влюблённые мальчики.

— Ему двенадцать! — сказала она таким тоном, словно это должно было всё объяснить.

— Самый прекрасный возраст для любви, без предрассудков и грязи.

— Лана, ты настолько тупая, что не можешь понять таких простых вещей... — ответила она и быстрым шагом убежала.

— Кто знает, может, так оно и есть, — пробормотала я себе под нос. Закончив чистить овощи, я отнесла их на общий стол.

— Милана, я в восторге от тебя! — воскликнул Виктор, как обычно появившись из ниоткуда. — У тебя непробиваемый панцирь невозмутимости. Другая бы на твоём месте место себе не находила, очищая своё имя от клеветы.

— Опять ты, — цыкнула я. — Ключевое слово — клевета. Этим всё сказано. Никакие сплетни не заставят меня хоть немного не уважать себя.

— То есть если бы это было правдой, ты бы доказывала обратное? — спросил он, садясь на лавочку и всем своим видом показывая, как важен ему мой ответ.

— Нет, призналась бы. — Пожав плечами, ответила я. — То есть подтвердила бы сплетни.

— Разница в твоей реакции на ложь и правду только в том, что в первом случае ты просто игнорируешь сплетни, а во втором подтверждаешь... но по сути, для людей это выглядит одинаково.

— Может, так и есть... Но суть не в этом.

— А в чём? — спросил он.

— В том, как я к себе отношусь. В обоих случаях — честно. Не порчу себе нервы, опровергая, или беру ответственность за свои поступки.

— Вот значит, как! — задумчиво протянул он.

— Ты что тут делаешь? Тебе разве не надо за отцом следить?

— Он сейчас делает для себя, как ты сказала, "витаминки из трав". Не могу удержаться от смеха, вот и ушёл. Слишком уж дико смеяться, когда дядя ревёт в углу, а отец, думая, что готовит отраву, делает витаминки, — последнее слово он сказал уже, сорвавшись на смех.

Я тоже сдавленно захихикала.

Мне стало совестно от того, что милорд сейчас в глупом положении, сам того не подозревая.

Я представила, как он с прискорбным выражением лица пьёт отвар, ожидая, что упадёт в беспамятстве, а с каждым глотком его организм кричит:

глава 11

Войдя в лабораторию с тихим стуком в дверь, я услышала, как испуганно ойкнул Влас. Сдавливая рыдания, он смотрел на меня.

«Похоже, я его действительно напугала. Надо же, какие нежные! В этом замке есть хоть одно нормальное привидение?» — подумала я.

— Милорд, — присела я в реверансе. А господин-то после отварчика румяный, отдохнувший. Не зря я сонной травы добавила.

— Ты что купила?

— Чего и требовали, господин, — снова присела я, отвечая.

— Всё точно по списку?

— Точно по списку, — подтвердила я, качнув головой.

На этом его интерес ко мне закончился. Он начал шнырять вокруг каменного стола, судорожно разыскивая что-то.

— Какая-то ошибка! Всё должно быть не так… — пробормотал он, подняв потертое писание, над которым провёл весь предыдущий день.

Когда я увидела обложку книги, я не выдержала:

— Откуда у вас это?! — воскликнула я и тут же мысленно отругала себя за несдержанность. Он поднял на меня испепеляющий взгляд.

— У вас очень красивые запонки! — постаралась выкрутиться я.

Он ничего не ответил, просто задумчиво смотрел на меня. Я нервно сглотнула. Неужели догадался?

Книга у лорда в руках — это "Роналис", ритуальное собрание храма мёртвых. В ней описаны самые ужасные, но, к сожалению, необходимые ритуалы, которые периодически проводятся во всех храмах. Она не должна была попасть в руки обычного человека! Для него она как яд, особенно в его состоянии.

«О, во имя всех святых, за что мне всё это?» — мысленно взмолилась я. Но вслух сказала:

— Милорд, я… могу идти?

— Нет! Скажи, ты купила точно те растения, которые были в списке? — с нажимом спросил он.

— Да, милорд, всё как наказывали, — продолжила я лгать.

— Ничего не понимаю! — он бросил книгу обратно на стол и бессильно опустился на стул. — Ты можешь идти!

Я бесшумно вышла.

«Вот так, милорд, когда делаешь тайные дела, и что-то идёт не так, сложно наказать виновного...» — подумала я.

Чёртова книга! Как она здесь оказалась? Даже я ни разу не смотрела её содержимое, хоть и часто готовила отраву для жертв. Ну и как мне теперь её забрать? Он ведь лорд, а я здесь в роли служанки... Только выкрасть. Проникнуть в лабораторию ночью и выкрасть! Но он наверняка не дурак, лаборатория наверняка заперта.

«Где этот мальчишка, когда он так нужен?» — раздражённо подумала я.

— Зачем звал? — Иван, посыльный слуга, вылез из своего «колонного» укрытия, тараща любопытные глаза.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Ничего не сказал, спросил, то ли я купила.

— А ты?!

— Конечно, всё по списку! — ответила я, осознавая, как легко лгать живым. Главное — быть убедительной. Всё равно в правду они не верят.

Остальные ученицы, наверное, уже выполнили свои задания и получили все права «видящих», разъехались по домам. Обычно призраки сами обращаются к видящим, а не наоборот. Мой случай войдёт в историю!

Предсказательница сказала, что Влас Миханистком умер здесь и всё ещё не освободился. О том, что он уже не в живых, знают только верховные жрицы и я. Для остальных он просто пропал. Это случилось на вторых именинах Виктора. Мать Виктора умерла при родах, оставив троих мужчин горевать по ней. После исчезновения Власа расползлись слухи, что он не смог смириться со смертью сестры и уехал жить затворником на острова.

Своей семьи у него не было. В сорок девять лет он так и остался одинок. Жаль его: к нему на могилу даже никто не приходит. Знать бы ещё, где она!

В размышлениях я вернулась на кухню.

— Где была? — тут же спросила Лися, сложив руки на груди.

— Хозяин звал…

— Зачем?

— Не нашёл одного ингредиента, который я должна была купить.

— И?..

— Я всё купила, он просто за книгу завалился, — ответила я.

Старшие жрицы предупреждали нас, что лгать придётся часто. Но раньше мне не приходилось этого делать. Всё из-за того, что до прибытия в замок я больше общалась с мёртвыми. А здесь мёртвых куда меньше, чем живых.

— Ладно, жди. Я сейчас закваску на завтра поставлю, а потом пойдём к тебе. Всё мне расскажешь, — сказала Лися.

— Завтра будет тяжёлый день для хозяина, — добавила она, принявшись за дело. — Год смерти его сына. Бедный, до сих пор не может смириться…

«Год смерти Виктора…» — осознала я, глядя на вышедшего из стены мальчика.

— Милена, я не могу долго без твоего общения, — заявил Виктор.

— Только попробуй привязаться ко мне! — отрезала я и тут же осеклась, увидев ошеломлённый взгляд Лиси.

— Девочка, — хрипло начала она. — С тобой всё в порядке? Ты в последнее время сама не своя.

— Я… я… — пробормотала я, лихорадочно придумывая оправдание. — Я просто нечаянно кое о чём подумала вслух.

— Ммм… — многозначительно промычала повариха, потирая подбородок. — И кто не должен к тебе привязываться?

— Да всё тот же… — промямлила я.

— Опять этот?! Когда он уже угомонится? Вот придёт он ко мне — я ему устрою! — покраснела от злости Лися.

— Лися, давай закроем тему? — с долей надежды и милой улыбкой попросила я.

Я устала! От всего: от этих сплетен, упрямых призраков и сумасшедшего лорда, который жаждет превратить себя в овощ. До прибытия сюда я жила относительно спокойной жизнью, выполняя быстрые и ничем не затруднённые задания. И самое важное — минимальное общение с живыми! Хочется изо всех сил пнуть кого-нибудь!

Сейчас я чувствую себя как рыба без воды. Я не могу понять призраков этого замка, а люди этого замка не понимают меня.

Вот бы встать во весь рост и гордо произнести: «Я — Милана Рованд. Да, да! Из рода тех самых Ровандов. Но это не самое важное! Я жрица храма мёртвых, я видящая. Так что будьте любезны, отстаньте от меня и не мешайте делать мою работу!»

Но это я смогу сделать только после того, как выполню своё последнее выпускное задание…

Не то чтобы я когда-либо пользовалась именем своего рода — скорее, мне этого не позволяли. В храме все равны, ибо перед ликом смерти все равны.

глава 12

Я вошла в свою комнату, где помещались лишь кровать, небольшая тумба и табурет. Пропустив Лисю внутрь, плотно затворила дверь. Промелькнула мысль: «Заменила жертву в ловушку». Только кто тут жертва, надо ещё разобраться.

Лися взяла табурет, поставила его напротив кровати и, усевшись, потребовала:

— Рассказывай! — По обычаю, никому, кроме родителей, не позволялось садиться на девичью кровать. Я тяжело выдохнула и, натянув улыбку, сказала:

— Да и нечего рассказывать. — Я села на кровать. Проблем с тем, что говорить, не было — я давно придумала довольно убедительную ложь. — Лися, мне очень стыдно в этом признаваться... — начала я, но, заметив, как её карие глаза расширяются, поспешила продолжить: — Мой брат говорил, что в замках водятся призраки. И выходят только ночью. Я... я и пошла посмотреть. Но из-за усталости заснула.

— Мгм! — недоверчиво покачала она головой. — Шла, шла и уснула! Вот так, посреди коридора! — всплеснув руками, сказала она.

— Нет, не так, — спокойно ответила я, стараясь говорить как можно убедительнее. — Я расстроилась, что никого не нашла, и села. И нечаянно заснула.

— Милана! Я думала, ты умная девка! Какие призраки?! Чем забита твоя голова?

— Обычные такие призраки... — аккуратно вставила я.

— Забудь все эти глупости! — строго сказала она. — Взяла беду на свою голову! Я за тебя поручилась, а ты... призраки!

Я понимала её злость. Она приняла меня на работу под свою ответственность. На тот момент у меня были только фальшивые рекомендации и слезливая история про бедных родителей и большую семью. История, которая совершенно не вязалась с моим образованием, из-за чего Элена заартачилась, отказываясь меня принимать. Да, историю можно было бы придумать получше… В храме мне выдали лишь задание и сведения о жизни подопечного, а с остальным я должна была справляться сама. Когда я потеряла надежду на законное проникновение в замок, мне на выручку пришла именно Лися, взяв на себя ответственность за меня. Не знаю, что побудило её это сделать, и, боюсь, так и не узнаю.

— Простите, — промямлила я, действительно чувствуя себя виноватой.

— Ладно, только не расплачься! — нарочито строго сказала она и поднялась с табурета. — Ложись спать! Поняла, что ты ничего предосудительного не делала, но чтобы не было никаких призраков! Ты меня поняла?

— Поняла, — удивительно уверенно кивнула я, зная, что призраки для меня неотъемлемая часть жизни.

Вернув табурет на место и, недолго думая, целовать меня на ночь или нет, она ушла. Видимо, решила, что поцелуй я сегодня не заслужила. Стало немного обидно, но я быстро отмахнулась от грустных мыслей и принялась готовиться ко сну.

Все дела отложив на завтра, я на всякий случай проверила сложенные сушиться на подоконнике стебли кровавой слезы. Затем, облачившись в нежный шёлк ночной рубашки, улеглась спать.

Да, глупо брать дорогую ночную рубашку, притворяясь служанкой. Но у меня не было выбора: от грубых тканей у меня начиналась аллергия. Зуд и сыпь по всему телу — не самое приятное ощущение. Если я могла как-то терпеть грубые платья, то бельё и ночная рубашка — никак.

Да и кто меня увидит?

Как же я ошибалась…

Глубокой ночью, не знаю, в каком часу, я просто не успела посмотреть. Виктор ворвался в комнату, точно гром, и разбудил меня, швырнув табуретку в стену. Та недовольно застонала, а табуретка рассыпалась.

— Что ты делаешь?! — вскочила я от испуга.

— Вставай быстрее. Папа хочет себя убить!

— Где?

Я вскочила и, забыв обо всём, вылетела из комнаты.

— Он в своих покоях, — догоняя меня, сказал Виктор.

В жизни так быстро я ещё не бегала. Но это неудивительно: ещё никогда чья-то жизнь не зависела от меня. Всем, кому я должна была помочь, спешить было некуда.

Меня начало трясти, но, переступая сразу по две ступеньки и подхватив подол ночной рубашки, я добралась до спальни. Толкнув дверь, ворвалась в покои.

В голове промелькнуло: «Сейчас я выгляжу не хуже смерти». Босая, лохматая и очень злая. Вспомнив про поднятую рубашку, я поспешно её опустила и бросилась к мужчине, сидящему в кресле и подносящему к губам бокал.

Одним движением я выбила стакан из его рук. Тот со звоном разбился о каменный пол. Видимо, в этот момент я совсем забылась, потому что тут же влепила лорду мощную пощёчину. Но никакой реакции не добилась. Он просто сидел, опустив голову.

В комнате появился Виктор. Когда он успел отстать?

— В этом бокале был яд? — совершенно спокойно, не смущаясь лорда, спросила я у мальчика.

Тот просто испуганно кивнул.

— Хорошо, — выдохнула я и опустилась перед лордом.

— Милорд, с вами всё в порядке? — Понимаю, вопрос глупый, ведь картина того, что всё плохо, была перед глазами. Но ничего другого мне в голову не пришло.

— Уходи! — пьяно сказал он, дернув рукой. В лицо мне пахнуло перегаром.

— Да вы пьяны! — сказала я, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Лягте в постель, и вам полегчает, — предложила я, пытаясь его поднять.

Ноша оказалась неподъёмной и неимоверно упрямой!

— Отстань от меня! Ты кто такая? — Лорд пихнул меня рукой, от чего я едва не упала, но мне удалось удержаться на ногах.

В этот момент мне захотелось уйти. Свой долг я выполнила — не станет же он слизывать яд с пола. Я уже сделала несколько шагов к выходу, как услышала за спиной сдавленные рыдания.

Оглянувшись, я увидела, как лорд, всегда беспристрастный и гордый, сидит и плачет, спрятавшись в собственных ладонях.

«Что за замок? Замок вечной слезы?» — промелькнуло в голове, но тут же растаяло. В груди затеплилось уважение к этому человеку. Не к лорду, а к человеку. Он нашёл в себе силы плакать.

— Милорд, — медленно подошла я к нему. — Давайте поговорим?

Он поднял на меня свой измученный взгляд, и мне самой захотелось расплакаться.

— Ты знаешь? — спросил он хриплым голосом.

Я села на спинку дивана и аккуратно ответила: