Погостий Могилов и Валькин дед

Погостий Могилов и Валькин дед

- Вот те крест, Степан Моисеевич, это был ни кто иной как Валькин дед! – поправив свой аккуратный беленький платочек, категорично отрезала я.

- Мария Петровна, ну что вы устроили тут!.. – поморщившись, начал возражать участковый.

Фыркнув, бросила взгляд на Погостия, который, сидя на низенькой табуреточке рядом, внимательно меня слушал и строчил каждое слово в записную книжку. В глазах защипали слёзы. Как же шёл ему этот красивый красный спортивный костюм моего почившего деда Тараса! Эх… Надо в шкафу будет ещё порыскать, вроде белый точно такой же был. Всё-таки белый – это элегантность.

Хорошая смена растет в Жидком Луге, не то, что этот… Степан Моисеевич.

- Он уже лет десять как помер-то, этот Валькин дед… - зычным басом начал упорно доказывать своё усатый паразит. – Всё… Отпели, похоронили… Мало кого или что вы могли там видеть за деревней у кладбища… Нафига вы вообще попёрлись в те леса?

- Там черника хорошая. Валя те места давно знает, вот и меня с собой позвала…

- Лучше бы на репетицию пришли… - обиженно буркнул Степан Моисеевич, невольно раскрывая настоящую причину своего недовольства.

Смиренно потупив взор, я вздохнула. Когда-то в молодости я думала, что баяна и народных песен не бывает слишком много, а тут на старости лет ишь как повернулось… В один из репетиционных вечеров, когда участковый, поправив картуз набекрень, провозгласил: «Ну что, девоньки, ещё раз «Реченьку» споём?», в душе возникло дикое желание отметелить паразита его же баяном, а остывшее тело пустить плыть по течению местной реки… Тихонько при этом напевая эту самую «Реченьку»… Последний раз в жизни. И больше никогда.

Валька, моя подружка еще со времен юности, живущая через пару домов, при возвращении после репетиции, призналась мне в аналогичном желании, после чего мы дружно условились отдохнуть от искусства, сосредоточившись на закатках на зиму. Пару недель шло всё прекрасно, пока не случилась эта дурацкая мистика.

- Баб Маш, расскажите еще раз подробнее. – послышался любопытный голос Погостия.

- Короче, слушай, милок… - благосклонно начала я, повернувшись к своему квартиранту, которому совершенно не зря отдала пристройку за сараем. – Утречко выдалось погожее. Птички пели так красиво. Особенно зарянка тонюсенько так заливалась: «Фьють, фьють…». Я прям котят топлю, а сама в эту трель вслушиваюсь: «Фьють, фьють… Фьють, фьють». Красота…

Участковый, поперхнувшись чаем, сбил весь настрой, зыркнув на него, продолжила:

- Короче, обычное утро. Встала, помолилась, чаю попила, гусям ботвы свекольной нарвала, правда платье порвала, когда от соседки обратно через забор к себе перелазила. Прокляла ее, кстати, заодно за урожайные помидоры… Уже потом ко мне Валька с корзинкой пришла, говорит, мол, пошли за черникой. А я ей в ответ – ты не поверишь! – ответила: «Пошли». И вот идем мы идем по деревне, а там у забора Катерина Леопольдовна стоит, кстати, в галошах новых и вопрошает: «Куда идете?». Мы отвечаем: «За черникой…» и дальше себе шествуем. Встречаем Марину Егоровну. Она спрашивает: «Куда это вы с утра пораньше то?». Мы ей в ответ: «По ягоды». «Хорошее дело» - похвалила нас она, а мы пошли дальше… У шестого дома Кузьма калитку чинил, тоже интересовался, куда мы, мол… Ему также ответили, что за черникой.

Шумно откашлявшись, участковый перебил меня:

- Слушайте, Мария Петровна… - вкрадчиво начал усатый гад. – А можете побыстрее рассказывать? Только важное?

- Это всё очень важно! – цыкнула я ему и, ласково глянув на квартиранта, мягко заметила: - Вот Гошеньке интересно. Правда?

- Агась! – согласно мотнул башкой Погостий и добавил: - Мне всё всё интересно! Рассказывайте!

Где-то за спиной забористо матюкнулся Степан Моисеевич, буркнул в усы что-то вроде: «Пошло всё в баню!». Хлопнула дверь. С улицы послышался звук яростной рубки дров.

Хм… Надеюсь, березовые… Для баньки, действительно, самое оно…

- Так вот… - продолжила я. – Прошли мы деревню, кусты у речки, овраг, мостик перешли и по дороге ровнехонько к кладбищу, чтобы к черничным местам свернуть шли. Тут из леса кто-то как выскочит! Лохматый, вонючий, весь в нестиранном! Вылитый Валькин дед! Как живой! Воскрес будто! «Кто ты?!» - рявкнула я с перепугу. – «Тварь бесовская аль что?». И этот в ответ, демонически хохоча, крикнул нам убегая: «Сам решу…».

Погостий от моих слов удивленно присвистнул. В глазах его мелькнул испуг. В напряженной тишине участка послышался его тихий шепот:

- Так и знал! Некромант! В деревне завелось древнее зло… Надо границы кладбища солью обсыпать и ритуал произвести, чтобы зомби не начали подыматься. Если умертвия подымутся, они же людей погрызут! Тут погостов в окрестностях куча! Некромант может целую армию собрать и мир захватить!

Квартирант что-то еще тараторил, нервничал… Ласково погладила его по голове. Эх, жалко, что юродивый. Такой молодой еще. Жить и жить ему ещё… Вспомнилось, как пару недель тому он за умертвий также принял сватов, которые из Дубровки пьянющие приехали дочку Никитичны за ветеринара сватать. Ну там, если честно, и здоровый бы перепутал…

- Гошенька, сыночка, - перебила я тираду квартиранта, - а может перед тем, как ритуалы свои проводить от армии нежити, борщеца посёрбаешь? Или колбасочки кровяной тебе твоей любимой отрезать?