Похищение

1 глава

Слуга подал ей руку и Клэр поднялась по ступенькам, сев в карету. На ней был теплый, длинный плащ до пят, сапожки из хорошо выделанной кожи и перчатки с мехом. Осень на дворе стояла холодная и промозглая. Вслед за ней забралась и служанка, держа в одной руке дорожный саквояж, в котором находились те вещи, которые могли бы пригодиться в дороге, а в другой - теплый плед, которым она тут же укутала ноги Клэр, хотя та решительно воспротивилась.

- Мне совсем не холодно, Франсин, - сказала она.

- Сейчас не холодно, госпожа, - возразила служанка, - нам долго ехать. За это время вы успеете замерзнуть.

- Это вряд ли, - отмахнулась девушка, но все-таки убирать плед не стала.

     Она была прекрасно знакома с характером Франсин и знала, что та будет изводить ее всю дорогу своими причитаниями и мрачными предсказаниями насморка, простуды, ангины, скарлатины, воспаления легких и тому подобной ерунды, которой с ней не было и быть не могло. Но попробуй сказать об этом Франсин!

     Дверь кареты закрылась, и кучер подхлестнул лошадей.

- Поехали, - прокомментировала Клэр, - наконец-то.

   Всю предшествующую неделю она жила предвкушением этой поездки. После долгих уговоров отец, наконец, позволил ей навестить Соланж д'Эренмур, ближайшую подругу Клэр, с которой они дружили с детства. Впрочем, как говорил отец, пора детства еще не миновала их обеих. Соланж долго зазывала подругу в гости, с восторгом описывая всевозможные увеселения, которые приготовили для них ее родители. Поскольку Соланж исполнялось восемнадцать лет, это было решено отметить с размахом, который только возможен в их захолустной провинции. Там была и охота, и фейерверки, и даже бал. Отец Клэр, будучи закоренелым консерватором, долго упрямился, не желая отпускать ее одну, несмотря на то, что поместье д'Эренмуров находилось всего в нескольких лье от его собственного. Но Клэр не уступала, ему в упорстве и целеустремленности, так что в скором времени он сдался. Однако, уступив в этом, он настаивал на куче всевозможных мелочей, как-то: Франсин, необходимые вещи (на его взгляд) и пистолет, который он торжественно вручил кучеру и велел палить при признаках малейшей опасности. Клэр над этим долго потешалась, поскольку отлично знала, что пистолет в руке старого доброго Шарля выглядит инородным телом и что гораздо естественней он смотрелся бы в ее руке. Или даже в руке Франсин. На что отец заявил, что, либо она поедет, принимая во внимание все его условия, либо не поедет вообще, и Клэр пришлось согласиться.

     Впрочем, все эти досадные помехи совершенно не омрачали настроения девушки. Она любила своего отца и всегда думала, что ей очень повезло с ним, поскольку он не имел ничего общего с теми домашними тиранами, о которых говорилось шепотом в кругу ее подруг. К примеру, Аннет тихо жаловалась, что родители выдают ее замуж, даже не спросив согласия дочурки. А когда она только попыталась не то, что возразить, просто выказать печаль и грусть, ее долго за это упрекали. Но отец Клэр был совершенно иным. Он частенько ворчал на дочь, но считался с ее мнением. А также всегда безропотно выслушивал ее болтовню и рассказы обо всем, что ей удалось увидеть или услышать. Так что, Клэр считала его сначала близким другом, а уж потом строгим родителем. Впрочем, слово "родитель" по отношению к ее отцу было неприемлемо. Она даже про себя называла его "папочка". К слову сказать, Соланж страшно ей завидовала, из чего следовало, что ей самой с родителями повезло куда меньше.

     Клэр откинулась на спинку сиденья, найдя, что плед, захваченный предусмотрительной служанкой, замечательно согревает ее ноги и препятствует проникновению холодного воздуха, который, несмотря на все предосторожности, все равно гулял по полу кареты. Предстоящие увеселения у Соланж радовали ее, поскольку им не часто приходилось развлекаться. Но больше всего девушку волновало предвкушение расспросов. Она была на полгода старше Соланж, и ее восемнадцатилетие   отмечалось с гораздо большим размахом, чем у подруги. Отец Клэр имел титул барона и был другом герцога, а по сему имел право привести свою дочь на бал, который устраивался по случаю приезда молодого господина в родные пенаты. Это и в самом деле было веским поводом, поскольку герцог нечасто их посещал. Чаще всего он находился в столице, при дворе их королевского величества, за что винить его, конечно, было нельзя. В столице куда как веселее, чем дома.

     И теперь, сидя в карете, Клэр предвкушала расспросы подруг и почти видела в их глазах выражение неприкрытой зависти. Они, конечно, начнут требовать у нее подробного рассказа, едва ли не в лицах, и девушка была к этому готова. Она даже была готова приврать, хотя по большему счету этого и не требовалось. Достаточно рассказать им, как она танцевала на балу с самим герцогом, и подруги упадут в обморок, просто позеленев   от досады, что подобное произошло не с ними, а с кем-то другим. Тем более, что этот кто-то другой сидит перед ними, улыбаясь с чувством собственного превосходства.

     За поворотом скрылись последние самые высокие башенки родного замка и Клэр испытала легкое чувство сожаления, что покидает его. Но это чувство быстро прошло. Глупо об этом сожалеть, ведь она уезжает всего на пару недель, к Соланж, поместье которой слишком близко для того, чтобы это можно было назвать расстоянием.

     Она перевела взгляд на Франсин и отметила, что та ежится от холода.

2 глава

Вошедший поклонился. Франсин, отступившая в тень госпожи, была поражена не меньше, но ничего не сказала при этом, помня о своем месте.

- Так значит, это были вы? - утверждающе произнесла Клэр, - да как вы…

- Погодите, мадемуазель, - остановил ее вошедший, - я понимаю ваше удивление и даже негодование, быть может, но сначала выслушайте меня, а уж потом делайте выводы.

- И что же вы можете сказать в свое оправдание, господин граф? - запальчиво осведомилась девушка, - у вас оно есть?

- Разумеется.

     Граф направился к ней. Клэр неожиданно вспомнила о том, что на полу, как раз у ее ног лежат злополучные кости. Выход она нашла очень простой и незамысловатый. Достав платок, она уронила его и подняла прежде, чем граф успел ей помочь. Вместе с платком девушка подняла и один из костяных кубиков. А второй отправила под кресло незаметным движением ноги.

- Позвольте присесть, мадемуазель. Разговор будет долгим, - проговорил граф де Ренье, ибо это был именно он.

- О, делайте, что хотите. Вы похитили меня, силой привезли сюда, а сейчас спрашиваете, можно ли вам сесть? А если я скажу: нельзя?

- Мадемуазель, правила приличия не позволяют мне…

- Зато они прекрасно позволяют вам похищать девушек.

- Я сяду, - решился граф.

     Она пристально наблюдала за тем, как он усаживается на стул. Негодование вернулось, но теперь девушка сдерживалась, хотя вид этого человека вызывал в ней неприязнь. Она никогда не испытывала к нему симпатии, но также и никогда не думала, что он способен на такие вульгарные выходки, как похищение.

     Граф сел на стул, но пускаться в объяснения не спешил. Вместо этого он смотрел на Клэр взглядом, в котором трудно было что-либо прочесть. В ответ та молчала, хмуря брови. Рано или поздно он заговорит, для этого и пришел. А она не собирается облегчать ему жизнь.

- Для начала позвольте мне выразить вам глубочайшее сочувствие, мадемуазель, - наконец, проговорил он.

- Это очень мило, - фыркнула девушка с изрядной долей сарказма, - именно это мне и было нужно - ваше сочувствие.

- Полагаю, вам нужно нечто большее, мадемуазель. Не только мое сочувствие, но и моя защита.

     Клэр приподняла брови:

- Вы похитили меня, чтобы защищать? Как оригинально. Не поясните?

- Конечно, мадемуазель. Именно для этого я сюда и пришел. Вы оказались в совершенно невозможной, я бы сказал, немыслимой ситуации. Хуже всего то, что из этой ситуации будет очень трудно найти какой-нибудь выход. Вы, разумеется, не знаете, где находитесь, и кто именно совершил над вами столь возмутительное насилие.

     А вот в этом он ошибался, во всяком случае, по мнению Клэр. Она прекрасно знала, где находится и то, кто именно ее похитил, теперь не являлось для нее загадкой. Этот человек сейчас сидел перед ней. Она ехидно улыбнулась и заметила:

- Жаль, что вы столь невысокого мнения о моих умственных способностях, господин граф. У меня нет никаких сомнений в том, кто меня похитил. Это сделали вы.

- Да, это сделал я, - признал граф, посылая ей учтивый кивок, - если принимать во внимание сам факт похищения. Но кто отдал мне такой приказ? Да, именно приказ, поскольку я делал это не по собственной воле. И случившееся вызывает во мне возмущение и негодование. Но увы, мадемуазель, я не мог ослушаться человека, который имеет право мне приказывать.

- И кто этот человек, сударь? - спросила Клэр.

     Граф глубоко вздохнул.

- Я испытываю огромное уважение к вашему батюшке, мадемуазель. Поверьте, мне больно совершать то, что я совершил. Но это еще не самое плохое. Хуже всего то, что мне отведена самая малопочтенная роль из всех, какие я мог бы сыграть. Вы должно быть заметили, мадемуазель, какое впечатление произвели на небезызвестную особу, будучи на приеме. Не могли не заметить. Но не вы, не я, не кто-либо еще до сих пор не догадывались, что это впечатление куда более сильное, чем это было заметно на первый взгляд. И ваше похищение - тому доказательство.

     Клэр молча смотрела на него. Все это звучало, как самый настоящий бред. Тот герцог, с которым она танцевала на приеме, никак не мог ее похитить. Граф сошел с ума? Или она его неправильно поняла? Да, она сама очень скоро догадалась, куда именно ее привезли, поскольку мост, как ни крути, был сильным доказательством. Но у нее никак не укладывалось в голове, что это сделал именно герцог. Зачем? Он ведь не идиот.

     Но говорить все это графу она не стала. Во-первых, она ему не доверяла, а во-вторых, ей вообще не хотелось делиться с ним какими бы то ни было проблемами. Клэр очень хотелось, чтобы он ушел и никогда больше не возникал в поле ее зрения.

     Но все-таки Клэр решила его выслушать, потому что это была все же какая-никакая информация, а любая информация не бывает лишней, тем более, в той ситуации, в которой она оказалась. Может быть, попробовать усыпить бдительность графа, не дать ему догадаться об ее далеко идущих планах, и изобразить испуг и растерянность? Пусть граф думает, что она очень боится и не знает, что делать. Хорошая идея, только делать это следовало с самого начала. А теперь уже поздно.

3 глава

Девушки переглянулись. Клэр поспешно разжала пальцы и чинно сложила их на коленях. Франсин отошла в сторону, морщась от цепкого захвата и признавая про себя, что пальцы у ее госпожи железные и если она захочет оторвать ей когда-нибудь ухо, то это ей вполне доступно.

- Пусть заходит, - прошептала Клэр, указывая на дверь, и сказала громче, - входите, сударь!

     Граф вошел в комнату с поклоном и закрыл за собой дверь очень плотно. После этого он некоторое время прислушивался, а потом удовлетворенно кивнул.

- Добрый день, мадемуазель де Каванте, - с достоинством сказал он, - надеюсь, что вы приятно проводите здесь время.

- Добрый день, граф де Ренье. Увы, но ваши надежды не оправдались, - столь же церемонно отозвалась Клэр, - время, проведенное здесь, нельзя назвать приятным.

- Сожалею, мадемуазель.

- Присаживайтесь, - девушка повела рукой, указывая на стул, где несколько минут назад сидела Франсин, - что скажете, граф?

- Боюсь, я принес вам плохие новости, мадемуазель, - он вздохнул и покачал головой, - пару дней назад я сказал вам, что мой господин будет отсутствовать неделю. Так вот, я ошибался. Он возвращается завтра. Я только что получил письмо, где он сообщает время своего приезда.

     Клэр сдвинула брови.

- Завтра? - переспросила она, - так скоро?

- Да, мадемуазель, завтра. Так что, медлить нельзя. Вы ведь понимаете, о чем я?

     Девушка кивнула. Граф несколько мгновений смотрел на нее, а потом спросил:

- И каково же будет ваше решение, мадемуазель?

- Отсюда нужно непременно сбежать, господин граф, - отозвалась она, намеренно не продолжая и не упоминая его предложение.

     Кто знает, вдруг он понял, что оно столь же отвратительно, что и само похищение. Но граф не был столь благороден.

- Значит, вы принимаете мои условия, мадемуазель?

     Клэр очень захотелось скорчить гримасу, но она сдержалась.

- Да, но с моими условиями.

- С какими условиями? - озадаченно нахмурился граф.

- Насколько я помню, вы помогаете мне сбежать с условием, что я выйду за вас замуж. Так?

- Да, вы правы.

- Так вот, я дам слово выйти за вас замуж, но первое: я хочу видеть своего отца и как можно скорее. Второе: мой отец должен дать свое родительское благословение. В противном случае, ничего не выйдет.

     Кажется, граф заволновался.

- Но мадемуазель, - начал он торопливо, - вы ведь понимаете, что это совершенно невозможно.

- Не вижу в этом ничего невозможного.

- Но как же! Ведь сначала я должен увезти вас как можно дальше от этого места. У меня не будет возможности увидеть вашего отца и поговорить с ним.

- Ничего, - кротким и смиренным тоном сказала Клэр, - я подожду, пока у вас эта возможность появится.

- Но это будет нескоро.

- Я никуда не тороплюсь.

- Но мадемуазель, вы забываете, что все это время вы будете находиться под моим покровительством.  А точнее, нам придется жить в одном доме, и это может показаться... нескромным.

- Ну что вы, граф, я целиком полагаюсь на вас и знаю, что под вашим присмотром буду в совершеннейшей безопасности. Да никому и в голову не придет мысль о какой бы то ни было компрометации.

     Клэр произнесла это очень серьезно, но у Франсин сложилось впечатление, что ее госпожа втихомолку потешается над незадачливым графом.

     Граф еще немного помолчал, видимо, собираясь силами и выдумывая новый довод, который сразил бы Клэр наповал. Наконец, проговорил:

- Пройдет достаточно много времени, мадемуазель.

- Это я уже слышала, сударь, - кивнула девушка, - и не вижу причин для возражений.

- Но каким образом я смогу защищать вас, если, не дай бог, мой господин прознает о том, где вы находитесь?

- Неужели, граф, вы можете защищать меня только в том случае, когда я дам свое согласие стать вашей женой?

- В противном случае, у меня не будет никакого права вас задерживать.

- Тогда позаботьтесь, чтобы ваш господин ничего не узнал.

- Но...

- Это мое последнее слово, граф. Либо вы принимаете мои условия, либо сделка не состоится.

- Вы называете это сделкой? - изумился граф.

- Ничем иным, кроме как сделкой это быть не может. Вы исполните мои условия, я исполню ваши.

- Я думал, мадемуазель, что вы...

     Клэр, не сдержавшись, фыркнула.

- Что я? Если вы ставите мне какие-то условия и принуждаете меня к тому, что не вызывает во мне никакой радости, то как вас может удивлять моя реакция на все это? Оставим это, граф. Итак, вы принимаете мои условия?