Похищение. Индийские браки заключают боги

Глава 1

Индия – колоритная страна, как всегда говорила мне сестра. Позавчера я приехала убедиться в этом и… уже сегодня зевала, прислонившись лбом к двери машины и разглядывала огромный поток индийцев, вечно куда-то что-то несущих, толпящихся и многочисленных в своих цветных ярких одеждах. Цветник. В гармонии с грязными улицами и покосившимися хибарами это было и в самом деле колоритно.

- Не обращай внимания на эти улицы, - настаивала Уля, - они сейчас закончатся, и мы… о! видишь? Уже подъезжаем к торговому центру! Смотри какой мост они тут отгрохали. Ещё в прошлом году не было такого, а сейчас… вон там тоже красивые многоэтажки. Закрытая территория и всё такое. Прям как в России! Тут только несколько улиц такие непрезентабельные, а всё остальное современное и красивое.

Отвечать я ей не стала – только хрюкнула. Ага. Одна красота кругом. Того и гляди от счастья помру. Особенно убивало то, что изначально я этого не заметила, потому как меня сразу привезли к ним домой. Ну как к ним – в дом родителей её мужа, в котором они в лучших индийских традициях жили целой толпой родственников. И спорить не стану, коттеджный район, тихий и явно охраняемый, если там никого кроме них и их не видно. Огромный дом! Квадратов четыреста, с террасами, балкончиками, прислугой и мраморным полом. Слов не было. До того момента пока мне не выделили комнату с грязными белыми стенами, старой кроватью и видом из окна на кучу никем не убираемого мусора. Кайф.

- Людей здесь много, потому что это река Ганг, - продолжила оправдываться Ульяна, - она тут священная, поэтому и туристы, и местные хотят её увидеть, пощупать и м-да. Но ты посмотри на эти дома! Архитектура здесь невероятная, правда?

На этот раз я угукнула. Пришлось – оба сына сестры решили, что как-то слишком спокойно я сижу с ними на заднем сидении, из-за чего первый прошёлся до моего окна прямо по мне, а второй и одновременно младший из них, шлёпал по мне ладошками, привлекая внимание. Пальчик последнего указал на высокий столп дыма, видимый из его окна.

- В нашем штате перенаселение, - поправил Улю её муж, сидящий за рулем, - людей много не только в Варанаси.

На русском он говорил очень ломано. Как и сестра на хинди, если честно. Хорошо, что они друг друга понимали, потому что я иногда не понимала никого из них. А в особенности детей, которые мешали все три языка, включая английский.

- В любом случае там, куда мы едем, есть разделение на семейную зону и зону для мужчин, - поправила на руках спящую дочь сестра, - обычно мы сидим там одни. Индийцы, знаешь ли, не любят ходить по ресторанам, - она хихикнула, - для них лучше купить на эти деньги что-нибудь, что прослужит долго всей семье или… отложить.

- Ты противоречишь сама себе, - выпрямилась и потянулась я, - прибавьте кондей, дышать нечем. Так вот. Есть, говоришь, мужские залы и семейные. Ага. Тут скорее не «индийцы не ходят по кафешкам», а «женщины туда не ходят».

Ульяна поджала губы. Как её занесло сюда, прости господи? Встретила же на свою голову этого Даярама, влюбилась, переехала, за пять лет трое детей. Вчера, когда с ней болтали, сказала, что ещё родит, если муж скажет.

Хорошо, что через три дня меня здесь не будет. И не поеду – буду племянникам шоколадки почтой высылать и смешные монетки друзьям в России показывать. Рупии, ага. С нарисованными на них руками и пальцами по колличеству рупий. Занимательная штука.

- Женщины и не должны никуда ходить, - взглянул на меня из-под бровей через стекло заднего вида Даярам, - это вы, русские, привыкли к такому. А на самом деле так безопаснее и правильнее.

Я расплылась в улыбке.

- Улька, поехали домой, - хихикнула я, - я тебя по всем нашим барам провожу. Если он не пьёт, то ты-то точно сейчас бы коктейльчик холодненький, а?

- Это он просто ворчит, - улыбнулась сестра, - он же везёт нас сейчас, как и меня всегда возит. А ты тут просто всю семью всполошила своими подарками.

Мне было смешно. Ну я запомнила, что сестра скучает по мясу. Они же здесь все вегетарианцы поголовно. Вот я и привезла курочки. На кухню сразу спустила со второго этажа, чтобы в морозилку положить, но только подняла визг у местных женщин. Вот пока Даярам их от курицы замороженной не пришёл спасать, они меня и проклинали на своем хинди. Я прямо слышала «шайтан», честное слово.

Я тот ещё шайтан. Попросила подписать себя маму в телефоне «Шайтан с курицей», мама оценила. Сказала, что звучит вкусно.

- А про коктейль ты промолчала, - я ехидно разглядывала самый обычный ТЦ, у которого мы вынырнули из потока людей, машин и… - о, корова. А чего такая тощая?

- Это у неё порода такая, что кости видно, - сумничала Уля.

Я цокнула, схватила обоих довольных этим мальчишек и вышла из машины на пыльную землю.

- Ага, «нечем-кормить» называется, - проворчала себе под нос я, - Улька, ты скажи честно, ты на кой хрен мне тут всё расписываешь красочно, будто у меня глаз нет, а? Я тут не останусь, меня этот… как там по-вашему? Да хрен знает короче! Бойфренд меня ждет, вот. Письма мелким подчерком строчит, в любви клянется и… и вы назвали это рестораном?

Я опустила мальчишек на испещренный дырами и трещинами клочок асфальта и указала рукой на обшарпаный плакатик с надписью «Ресторан» по-английски. Смешно.

- Не умничай, - фыркнула сестра, - нужна ты мне здесь. Мозги выносить. Полин, будь человеком, три дня ещё проведи без попыток поныть и повыпендриваться. А после уедешь домой и будешь там дальше своих бойфрендов перебирать, пока не найдется тот, кто сможет тебя терпеть.

Я взяла за руку одного из её детей, пока она несла младшую дочь, а её муж поднял на руки второго мальчика. Все трое хотели на волю, чтобы куда-нибудь рвануть и до кого-нибудь докапаться.

- А я вспомнила почему я обрадовалась, когда ты отчалила от нас с родителями, - скользила глазами по куче мужиков, аж застывших, чтобы меня разглядеть, - а я думала это у вас соседи с придурью, - кривилась от такого внимания, - ля, на меня теперь все будут так смотреть, будто белые люди здесь не появлялись?

Глава 2

А через час случился неожиданный прикол.

- Понятия не имею куда мы едем, но если Даярам сказал быть красивыми, то одевайся, - она положила мне на кровать свёрток с сари.

Я зевнула. Хорошо, что все эти разъехались. Здесь почти стало тихо, если не считать мелких ураганчиков, которые приплюсовались к гурьбе остальных детей из этой семьи. Невероятное количество. И все в моей комнате.

- А повод? – кривилась на неудобное сари я, - слушай, скажи ему, что я за эти дни просветилась их культурой, и сегодня никуда не поеду.

Она помотала головой.

- Вся семья едет, Поль, - цокнула она, - ты одна будешь дома сидеть?

- Отличная идея! – обрадовалась я.

И дернулась от нагло, как и обычно, зашедших в мою комнату женщин. Сразу половины домашних. Каждая из них мне улыбалась, что-то говорила и несла. Ну как всегда. Я когда сюда приехала, было тоже самое – каждый день они пытались затолкать меня в традиционную одежду, нарядить и поцокать, пока Ульяна переводила как меня называют красоткой. Это было весело в первые два дня. Сейчас уже как-то наскучило.

- Ну блин, - потёрла лицо, - ладно. В последний раз. Потом вы меня из комнаты не выгоните, а я ещё и запрусь.

Сестра ушла куда-то на второй план, пока вокруг была суматоха. Индийцы были таким всегда. Столько энергии било кажется только в них, поэтому через полчаса меня обмазали чем-то жёлтым, накрасили, нарядили в злополучное сари, что-то нацепили на волосы, попели надо мной хором, посмеялись и навесили кучу всего сияющего на шею. Ах да – ещё руки изрисовали хной, напялили на них красные браслеты целую кучу, ноги чем-то измазюкали и так и оставили сидеть на кровати под наблюдением уже таких же разукрашенных женщин.

- Почему они одели тебя в красное? – вернулась с хныкающей и только проснувшейся младшей дочерью, Уля, - я приносила голубое. Оно вообще похоже… - она округлила глаза, - какого… - она перешла на хинди.

Я пожала плечами. Тут ещё двое были в красном. И что? У меня вон с какой каймой золотой. Рисунок такой интересный. Я в зеркале себе нравилась даже. Сейчас ещё ресницы подправлю. И всё!

Тем временем сестра ругалась с женщинами вокруг.

- Поехали, - позвал нас Даярам, - машина готова.

- Свами, - какое-то новое слово от сестры, - что происходит?

Он дёрнул щекой.

- Обе замолчали, - заставил нас нахмуриться, - Ульяна, дети собраны?

Она рванула почти бегом, направившись в свою комнату.

- Чего-то ты какой-то нервный, - медленно шагала вслед за ней я, - опять будешь весь вечер психовать? Я ещё в прошлый раз тебя презираю за то, что ты игнорщиком становишься при людях, - я хрюкнула, - не, это прикол. У меня все руки желтые от этой вашей пыли странной. Что это?

- Куркума, - отрезал он, - спускайся, она догонит. Мы в любом случае поедем на разных машинах, - и пока я открывала рот для возмущения, - нас повезет водитель, а с детьми мы не поместимся. А тебя взяли с собой отец и мама.

Хреново. Ехать и не понимать с кем поговорить – такое себе мероприятие. Но не зря же я так мучилась, пока меня одевали и прикалывали все эти сто миллионов слоёв ткани булавками. Спасибо, что не ко мне, а к нижним слоям одежды. Особенно удручала юбка. Я всё ждала, что она с меня сползёт с таким-то метражом!

- Вот бы вам спокойный день отдыха, а, - я цокала сандалиями по ступеням, - прямо от чистого сердца желаю вам день, когда вы будете лежать на диване, смотреть телевизор и не настаться туда-сюда. И чтоб дети сидели, и еда сама появлялась, и свет не отключали! – тут был смешок, - последнее чисто из разряда фантастики.

Подловила на первом этаже меня именно Улькина свекровь – улыбчивая женщина, мягкая на удивление, хотя я в первый раз её когда увидела, то подумала, что она буквально цербер. У неё лицо такое вроде обычное, но из-за солнца вечно хмурое, и складка меж бровей делает её взгляд совсем не добрым.

- Зато у вас машина удобнее, - обрадовала себя.

Мы на ней уже ездили позавчера в магазин с Даярамом и детьми. Интересный факт – машин в семье аж четыре штуки. И все общие. Просто кому-то нравится больше определенная, а какие-то были куплены кем-то для себя. Но всем плевать, каждый берет тут либо кто первый успел, либо по принципу уважения к старшим. И так делилось всё. Мою косметику местные женщины растащили в первый же день, радуясь наживе и не понимая, почему это я тут недовольная хожу и всё у них обратно забираю. Половину так и не нашла. Попрятали.

- Блин, а далеко ехать? – спросила у непонятно кого.

Уже садилось солнце, а я только залазила в машину, двигаясь для того, чтобы свекровь Ульки тоже поместилась между мной и ещё кем-то из родственниц – я и имени их не запомнила. Ну не укладываются в моей ветреной голове такие сложные имена.

- А Ульяна? – обернулась, когда мы выехали из-за ворот.

Сестринская свекровь мне улыбнулась и покивала, что-то приговаривая на хинди. Они тут так часто качали головой. А эта что-то успокаивающее говорила, чтобы я не волновалась. Вот что-что, а люди тут невероятно добрые. Хоть кто-то бы мне не был рад, что я приперлась к ним на целую неделю. Наоборот, так радовались, коленки щупали в знак приветствия и уважения, улыбались, говорили много. Но только женщины – мужчинам здесь такого нельзя было, хоть им и было интересно.

Через час мы остановились у какого-то то ли ресторана, то ли гостиницы, вокруг которой была целая толпа народу, приветствовавшая нас, и вакханалия продолжилась – четверо каких-то смутно знакомых мне мужчин тащили над моей головой…

- Что это за дичь? – я даже сама себя не слышала из-за криков толпы.

Или они снова пели? Ну ладно, я иду под «навесом» на палках, меня ведёт свекровь сестры, а после…

- Ахренеть сколько народу, - выразилась я.

Но самый цимус был в зале. Огромном, с кучей светящихся оранжевых фонариков на потолке, тканевыми, будто шатровыми стенами, рядами кресел у сцены, длинными столами с едой и людьми её раздающими, а ещё в подобных моему платьях танцовщицами индийских танцев где-то в центре зала.

Глава 3

Мы ехали часа три. По ощущениям точно. За это время мы так утомились, особенно жених от моей болтовни, что к концу поездки он выглядел растрепанным и сверкал глазами. Ну не хотел он заниматься учебой! Ну, точнее не в свою сторону. А вот в мою…

- Эй, слушай… - начала в который раз.

- Свами, - повторял он.

Раз сто уже сказал.

- С нами, - передразнила его, - давай ты одно слово, и я одно?

- «Свами», - поправил он, - or «прабху». You can't call me "hey". You are harmful.

Я подперла голову рукой и уставилась на него.

- Угу, давай ещё что-нибудь мне более непонятное скажи, - кивнула, - я же всё понимаю, - зевнула, - поздно уже, да? Капец, темно так. Сколько времени сейчас? Эй!

Он опять от меня отвлёкся, за что получил тычок в плечо, психанул, сверкнул глазами и выдал такую тираду на хинди, что я себя провинившейся ученицей ощутила. Ну и под конец от него:

- Fine. OK. My name is Neirndra. You can call me by name. What kind of harmful woman is this…

Я обрадовалась, протянула ему руку и выдала в ответ:

- Май нейм ис Полина! – растянула довольную улыбищу, - но ты бы повторил знакомство, потому что я кроме «Нэ» нэ-чэ-рта не поняла.

Он расплылся в улыбке, кончиками пальцев едва касаясь пожал мои и поскорее убрал руку.

- I'm very pleased to meet you, Polina, - снова начал что-то бурчать неопознанное.

- Имя повтори, - ткнула в плечо снова, - и хватит отворачиваться от меня! Сам же женишься, воруешь вон. А теперь отвернулся! Смотри какой! Вот положат нас сегодня в одной спаленке, так я тебя всего общупаю и истыкаю, уяснил? Испугался?

Он нетерпимо схватил меня за палец, выпрямил остальные, а после положил мне же на колени, чтобы отвернуться от меня и снова уставиться в окно. А я вроде как подружиться хочу, так что:

- Свами, - так уж и быть, - нэйм свой повтори, будь другом. И слушай, если ты свами, то я кто?

- Полина, - выдал он.

- Что «Полина»? Ты типо моё имя повторил? Своё-то я знаю, нафиг оно мне, ты твоё скажи. Юр нэйм, пенёчек. Вот я тебя чисто за лицо красивое прощаю, ну может ещё за бороду чуть-чуть. Как ты её такой шикарной сделал? Мне бы на голове волосы свои такие, а. Но я их крашу, сам понимаешь. Они все уже выпали давно.

- Нейрнда, - допетрил он.

Я покивала.

- Никитка, - продолжала кивать, - по-другому я не выговорю. Да, свами?

Он кивнул! Нет, ну согласен, значит будет Никитосом.

- Приехали? – я потянулась к ручке двери, разглядывая огромный светлый дом, украшенный какими-то цветными гирляндами, навесом на входе и толпой цветастых сари на людях.

- You can't get up yet, - вытянул перед мой грудью руку мужчина, не касаясь меня, но как-то странно смотря.

Я хмыкнула, схватила его за эту самую руку и сжала, отчего он весь нахмурился и… резко расслабился.

- For real? How's that? – оставил свою руку в моей, выглядя каким-то довольно-недоумевающим, - gods are leading us, right?

- Ты меня только что боялся, что щупать не позволял, - откинула от него его же ладонь, - то буду, то не буду. Такой ты… непонятный.

Он разглядывал свою руку странным взглядом.

- Хочешь я её ещё и укушу, чтобы ты совсем удивился? – хихикнула я, - выходим, выходим! – на открытую с его стороны дверь, - погоди, так дом с твоей стороны! А с моей тогда что за строение? Там что купол… вау. Выползай быстрее, меня с этой стороны подпёрли, чтобы не сбежала, придётся за тобой.

И традиции свадьбы продолжились очередным весельем!

- А я знаю эту игру! – вылезла вслед за женихом, схватившим меня за руку, - пол это лава?

Перед нами были выстроены кружочки то ли из бумаги, то ли сплетенные из тканевых лоскутков, однако небольшие – ровно на длину мужской ноги. Та самая женщина из-за спины у диванов снова довольно приблизилась, утёрла капающие слёзы, связала зачем-то в узел кусок моей юбки и кусь костюма Никитки, после чего отошла к уже знакомому мужчине, который приезжал свататься вместе с Никитосом и, к слову, так и продолжал на меня смотреть как будто женщина для него – это существо мифическое, и видимое им в первый раз в галлюцинациях.

- Нафиг нас связали? Чтобы неудобнее было что ли? – приходилось шагать и хихикать вслед за джигитом вплоть до первых ступеней.

Тоже мраморных, белых и блестящих от фонариков над головой и по стенам.

- Ля, дворец, - разглядывала всё вокруг себя, - эй, ты куда? Блин, как там? Забыла. А! Свами! Ты чего меня бросил? Всё, передумал что ли? Так я их не знаю, а ты уже как родной стал. Я с ними не пойду!

Женщины пытались откалупать меня от жениха, пока тот стоял и лыбился, опять что-то басурманское приговаривая:

- Don't worry. See you soon.

- What's happening? – сурово прошагал к нашей толкучке тот второй из сватов.

- А-а-а… так ты тот самый брат старший, угу, - меня всё-таки утянули подальше от них, - глава рода, значится! А хрен ли ты ему брак со мной одобрил, глава? Сидели бы себе отдельно, вон… золото мне не пришлось бы дарить!

Позвенела им, пока оба мужчины разглядывали меня с непониманием.

- She cursed me? – испугался старший брат Никитки.

- She always has such a look on her face, - убегал подальше отсюда джигитенок, - and she has the same tone of voice… awesome.

- Ну и идите вы! – шагала, куда меня почти несли, - а мы с золотом тоже куда-то идём. Хм. Красиво у вас тут, кстати. Ремонт свежий. Давно вот эти знаки рисовали на стене? Выглядит, как засохшая какулька, - я хихикнула, подошла и пригляделась, - а, эта она и есть. Корова же священная, помню-помню.

Меня впихнули в какую-то комнату, следом зашла та женщина, которая тут явно самая главная, раз она меня везде водит, но меня уже ничего не волновало, кроме…

- Афиге-еть, - задрала голову, - сколько тут метров под куполом? Десять? Да ладно, вру, пять точно есть, но… вот это комната. Окно круглое и люстра… ля-я, всё, я согласна оставаться! Если это моя комната, то мы с моими пожитками остаёмся здесь, - подошла и села на двуспальную кровать в самом центре, - у меня, правда, кроме этого сари и золота больше пожитков нет, а я, понимаете ли, не смогу спать с булавками в непонятных местах, поэтому придётся спать в ожерельях. Жалко, но они у меня ровно половину груди и закроют. Вот сейчас одно какое-нибудь выберу, - ссыпала на кровать.

Глава 4

- Sweetie, get up, - разбудила меня мама Никитки.

Свекровь, то бишь. Весело это вс`, конечно, но сколько я проспала? Часа четыре? Пять? Высунула из-под подушки телефон и уставилась на время. Одиннадцать. Такая рань? Дома сейчас вообще полдевятого! И я так рано должна вставать в свой отпуск? Ещ` чего они хотят?

- Хрен вам, я придумала устроить вам бойкот, - пробурчала и расплылась по мягкой кровати еще большей лужей.

Матрас здесь, кстати, в отличие от комнаты, которую мне выделили у Ульки, современный толстый и пружинный. А вот у них был тканевый, да прямиком на деревянную кровать! Тоненький, как плотное одеяло. Мы, когда проезжали по городу, я видела, как их прямо там продают и шьют. А тут роскошь, пусть и явно не в мою честь – по лицу красивобородого Никитки так и видно было, что он мягкожопый. Вот бы Икею сюда, а. Тут кроме рынка, который буквально на каждом углу по лавочке расположился, ничего нету.

- Поли, - села рядом на кровать женщина, - morning.

- Утро, - перевела её слова, - и это ужасно. Там мой дорогой муж не хотит мне завтрак в постель принести? Должен он ко мне начать подкатывать рано или поздно. Этот… свами?

Она расплылась в улыбке. У неё тоже была морщина меж бровей, глубокая и явно от солнца, которая при взгляде снизу-вверх с моей стороны делала её слегка строгой. Но не такой, как Улькина свекровь. Эта светлее кожей была.

- He’s eaiting, - начала вынимать из моих волос всё заколки и украшения, которые насовали туда ещё у Ульки.

- А с хрена ли он ест, а я до сих пор нет? – возмущённо проползла по кровати и направилась в сторону двери.

Свекрында что-то крикнула на хинди, отчего дверь открылась, в комнату ввалилось трое индианок, поймавших меня на полпути к ним. Я обиженно обернулась к Никиткиной матери.

- За что? – вернулась к ней, - вы меня теперь выпускать отсюда не будете? Я есть хочу! Сами же притащили, а теперь… В этот момент я заметила с той стороны кровати, на которой сидела женщина, висящий у изголовья платок. Ровно тот самый, который был вчера на женишке.

- Он ещё и спал здесь?! – совсем вынесло меня, - всё, домой ухожу! Вот прям пешком до России!

Снова её слова на хинди. Явно не для меня, а для девушек. Те и переводили взгляды паники с воинственной меня на главную, которая тут командует. Та нетерпимо дёрнула головой, встала и подошла ко мне, чтобы начать меня раздевать. Первым, естественно нужно было отобрать у меня край юбки, который я подвязала так, чтобы посередине был узелок с золотом. Его она и заметила, с недоумением пытаясь развязать.

- А вдруг тут у вас, как у арабов? – мотала головой я, - выгоните меня через год во всем, в чём я тогда буду одетая? А тут я хоп – и вся готовая и с капиталом на будущее!

Она указала кому-то из девушек на зеркальное трюмо, выдала пару слов на хинди и указала мне рукой на открытый ящичек. Пустой.

- Нет, женщина, вы меня вообще не поняли, - сообщила ей, - я вам говорю – не отдам! Я ещё вчера по глупости взяла и конвертики вашему Никитке отдала, а вы говорите ссыпать вам всё в незакрывающийся ящик! Ага, сейчас! Посмотрите, вон, на ваших девчонок, вот этих самых! Вот эта вам какая-нибудь кузина, - указала на самую ближнюю, - вот она как щас подумает, что я с ней поделиться должна, придет и вынесёт мне половину камней во-от в этой килограммовой цепочке! А я уже даже придумала в какой Рязанский ломбард пойду!

Она тяжело вздохнула, покачала головой и указала девушкам на шкаф, в который они всей гурьбой и нырнули.

- А чего это за куча барахла? – указала на угол комнаты я.

Кто бы меня еще слушал! Никиткина мать так увлеклась моей юбкой, что кружила вокруг меня, снимая её, но не тревожа удерживаемый мной мешочек с золотишком.

- Эй, женщина, - потрогала её, - вумэн, послушайте.

- Маан, - заглянула мне в глаза она, - I'm, - ткнула себя в грудь, - маан. I'm your маан.

Повторяла она как для ребенка, честное слово. Но это слово точно не было её именем. А я что? Я:

- Понятия не имею, что это значит, но, маан, вот из ит? – снова указала на кучу всего в углу.

- These are gifts, бети, - отправила на пол всю мою юбочную ткань она, - presents.

- Мне? – удивилась я, - подарки? Нет, ну это вы отлично придумали. Вот поедим, потом посмотрю. Чем ещё меня будете радовать? Улька там ещё не показывалась?

Она поправила мою нижнюю юбку и принялась завязывать поверх неё привычные слои ткани. Уже другой – синей с блестками, так и сыпящимися на пол вокруг меня.

- You are very skinny, - как-то ворчливо произнесла женщина, - why you don't eat?

- Еда? – обрадовалась я, - где? Да оставьте вы эту юбку! Я с обеда ничего не ела!

Меня вернули на место и продолжили поправлять одежды уже в четыре руки. Снова в ход пошли булавки. Топик пришлось переодевать самой. Как они так красиво мне эти складки на плече уместили?

- А может шортики, а? Я бы сама тогда оделась, - заверила их.

На лоб мне уже налепили красный крупный стразик, волосы стянули в хвост, на руки навесили сразу по двадцатке синеньких пластиковых браслетов, сунув в середину между ними по два круглых золотых на каждую руку, потом выдали помаду, указав на губы.

- Вы не поверите, но у меня с этим траблы, - хихикнула, - я такая криворукая, что эта ваша кровавая краснота будет всех больше ужасать, чем радовать, - вернула им.

Мне помотали головой и указали на губы, распаковав и даже открыв колпачок. Да не тупая я!

- Мне этот оттенок не к лицу, - улыбнулась виновато.

Чего они вообще пристали? Будто меня ещё на несколько церемоний собрались везти! Однако тут все резко забыли про помаду, посадили меня кровать, вынули из закромов серебро и… браслеты на ноги, кольца… на пальцы ног?!

- А нихрена подобного! – распугала их, - вы сами пробовали в них ходить?

Оглядела их ноги и узрела полный набор того, что было на мне. Вообще всё перечисленное! И губы у них у всех подозрительно такого же оттенка, как тюбик у меня в руках.

Глава 5

Я аж вскрикнула от счастья! Меня приехали забирать! Вот почему меня этот джигит не отпускал и сам не вёз! Он знал, что меня уже едут увозить! Какой молодец, не послушал меня истеричку драную! По дороге к сестре смачно впилась в его щеку чмоком в благодарность. Ну хороший же человек! Вон сколько добра мне сделал! Плевать на прошлые прегрешения.

Свекровь ахнула от моего лобызания, бегом подхватила свои юбки и нырнула в коридор следом. А я неслась к стоящей в столовой сестре и не верила своим глазам.

- Улька! – я казалось ей никогда так не была рада, - поехали быстрее!

Схватила её за руку и повела на выход.

- К-куда поехали? – не поняла она.

- Домой к тебе, чего ты тупишь? – вела дальше к дверям ее, - давай, я спешу отсюда убраться.

Ответил мне Даярам:

- Полина, никто тебя не сможет отсюда забрать. Ты теперь часть их семьи.

Из меня вырвался нервный смех, за которым шло безразличие и усталое:

- Очень смешно, - закатила глаза, - посмеялись и хватит. Не будем чаевничать, сваливаем.

И схватила сестру за руку. А у неё такое виноватое выражение лица было, что я ему верить отказывалась.

- Вы сдурели?! – рассерженно плюхнулась на диван и закинула ногу на ногу, - ладно этот… - махнула рукой на мужа сестры, - ты нашёл паспорт, зараза?

Он поджал губы и ответил притащившемуся Никитке, пока все женщины этого дома скучковывались на кухне, откуда косились на нас и подслушивали, качая головами.

- Если ты думаешь, что я буду с тобой разговаривать в таком тоне, то ты ошибаешься, - фыркнул он.

И повернул голову обратно к моему муженьку, чтобы сказать тому пару слов.

- Значит не нашёл, - откинулась на спинку дивана и скинула тапки, чтобы они не мешали забросить на диван ноги, - о чем они говорят? – у сестры.

- Поль, мне Даярам всё объяснил, - она тяжело вздохнула, - и я точно скажу тебе, что он тебя не обидит. У них, знаешь, не принято плохо к жёнам относиться, вот он и… к тому же, как я поняла, он на тебе женился, потому что… у них какие-то традиции сошлись с… тобой.

- Внешностью, - поправил её муж, - в их семье есть придание, что в одном из поколений одному из мужчин боги пошлют светловолосую… в твоем случае ту, кого круг перерождений по какой-то причине пожалел и сделал человеком.

Я скривилась.

- А я тут при чём? Что-то тут не наблюдается никаких блондинок, кроме меня, - обвела рукой пространство вокруг, - и не говорите, что я одна такая во всей несчастной Индии!

- У нас не туристический штат, - промямлила сестра, - и индийцы не красят волосы в такой цвет.

Мужчины снова что-то говорили. Я усиленно думала, как выбраться отсюда, даже имея ввиду, что Улька такая спокойная.

- Я пытаюсь убедить его, что тебя нужно вызволять, - прошептала только для меня сестра, - и я в ужасе, Полин. И… не знаю, что делать. Честно. Мне казалось сперва, что всё это какая-то шутка, - она склонила голову, - а вчера мама позвонила и сказала, что до тебя не может дозвониться, вот Даярам ей и ответил… что ты вышла замуж, любишь своего мужа и остаёшься в Индии. А я… мне вдруг так страшно за тебя стало! Я же видела твоего мужа несколько раз до этого – очень уважаемая семья, и почти не традиционная, как у нас… вот у меня мысль и появилась… тебе же здесь будет хорошо.

Я подавилась.

- Мать, у тебя всё нормально с головой? – хрюкнула я, - да, блин, серьёзно. Я всё понимаю, но если вы меня сюда засунули, то вы и вытаскивайте! И говорить, что мне где-то будет хорошо, я могу сама, понятно? Вот здесь я вообще пока в шоке, поэтому и могу только охреневать с происходящего! Меня замуж выдали, Улька! За чудо быдловатое, которое я вчера мельком разглядела. И то, что он ко мне пока пакли не тянет, совсем не значит, что у него в башке нет хульных мыслей.

- Единственное быдло здесь ты, Полина, - закатил глаза Даярам, а твой муж учился в лучшей школе бизнеса во Франции.

Ладно, один – один. Пообзывались.

- О, ничего себе он, – смешок, - парлис ту франце? – выдала я.

Никитка подавился.

- Que Dieu bénisse! Pourquoi n’y ai-je pas pensé avant? Оn peut te parler français? Vérité?

Он видимо больше фильмов французских о любви смотрел. Ну да, ему же лет больше, времени больше было. Поэтому я решила выдать весь свой словарный запас, как и он:

- Croissant, Tour Eiffel, Paris, amour, cul.

Он уронил голову в ладонь от смеха. Мне тоже всегда было смешно от того, что «кул» – это по-английски клево, а по-французски жопа. И плевать, что это было одно из пяти слов, которые мы друг другу адресовали, хоть немного понимая друг друга.

- Смешно ему, - фыркнула я, - а то, что мы друг другу только и можем сказать «жопа», так его не волнует! – досада в груди росла, - спроси его, чего он вообще от меня хочет, француз этот индийского происхождения.

Даярам ответил без переводов:

- Чтобы ему не было стыдно за такую жену, как ты.

- А мне за этого запирателя и ворователя, значит, не должно быть стыдно, да?! – нарычала на удивлённого этим Никитку, - домой хочу, понял? Раша! Хом!

Муженек джигитовый улыбнулся мне и кивнул.

- We'll go visit your parents someday. I promise, - он хмыкнул, - If you behave yourself.

Хренселф.

- Я отсюда понимаю, что ты ничего хорошего мне не сказал, - скрестила руки на груди, а после жалобно повернулась к сестре, - не отпустит, да?

Вышло плаксиво. Аж Никитка включил потерю в глазах.

- Свами… - скривилась Улька.

- Сколько повторять? – зло выдохнул мужчина, - ну не отдаст он её! Нейрндра и без меня понимает, что вышло неправильно, но тут религиозные правила, а не светские работают! Вы обе понимаете, что он, только если она умрёт, сможет второй раз жениться? Вы связаны богами, Полина. Сбеги ты сейчас, то сломаешь ему жизнь.

Меня аж порвало:

- А мне он ничего не сломал, а? – рявкнула, - мне теперь как жить? Он меня даже из дома не выпускает! Во двор нельзя выйти!