Похищенная невеста для дракона

Глава 1. «Сегодня ей восемнадцать»

Наверное, в серых оттенках мира, она — цвет. Белокурые волосы красиво развивал прохладный ветер, а зеленые глаза сияли ярко от счастья, как изумруды.

Звонкий смех девушки разрезал мрачную ауру, заполняя собой весь цветущий сад. Сегодня ей исполнилось восемнадцать и как обычно в этот день начинали цвести розы. Розалия шла между цветущих кустов роз, поглаживая алые бутоны тыльной стороной ладони.

Словно за ожившей картиной талантливого художника стоял позади и наблюдал Рихард фон Норд — граф Северных земель, собственник поместья и этого сада.

Заметив Рихарда, девушка ласково улыбнулась ему, а затем, так же игриво, подошла.

— Розы прекрасны, — сказала белокурая девушка, вновь оборачиваясь к саду, вдыхая свежий, наполненный цветочным ароматом, воздух.

Губы графа дрогнули в полуулыбке, ведь Розалия еще и не догадывалась, что самым красивым цветком его сада скоро станет… именно она.

Глава 2. «Воспоминания»

Год назад…

Утро в Благонравной академии для девушек началось так же, как и всегда: мы умылись, нарядились в унылые и крайне неудобные платья серого цвета, а затем поплелись друг за другом в столовую, где нас ждал скудный завтрак, состоящий из ломтика хлеба с сыром и молочной каши. Ели в полной тишине под пристальными взглядами преподавательниц, а затем отправились на занятия: сегодня арифметика, рисование и анкорский язык.

Последний предмет у всех нас самый любимый, ведь мы не только обучаемся языку анкоров, но и можем увидеть настоящего представителя этой расы!

Анкоры… Потомки драконов.

Люди и анкоры давно перестали воевать и объединились в одно сильное государство.

Наш преподаватель анкорского, нкор Ньорд Уст, хоть мужчина и в возрасте, но на вид ему не больше сорока: высокий, симпатичный, с серыми глазами и длинными утончённого цвета каштановыми волосами. Учителя мужского пола, которые привлекались со стороны, ведут уроки строго в присутствии учительницы, не отклоняясь от темы занятия, сегодня было так же. Нкор Уст стоял в центре аудитории, а учительница миссис Клин ходила между партами и внимательно следила за нами.

Я выдохнула, когда она прошла мимо меня, а в следующий миг на мою парту прилетел смятый кусок тетрадного листа; когда обернулась, увидела подмигивающую Шарлотту — мою лучшую подругу. Я улыбнулась ей, а потом осторожно, чтобы не издать лишние звуки, раскрыла записку и прочла:

«Розалия! С днем твоего рождения! Сегодня тебе исполнилось семнадцать лет!

Я долго думала, что тебе подарить, а потом решила, что лучше исполню твою мечту. Готова?»

Читая, замерла. Неужели она о цветущем саде графа фон Норда? Скрывать не буду, я всегда мечтала там прогуляться. Впервые увидела розовый сад в детстве, когда отец вёз меня в Благонравную академию. Но… как туда попасть? Неужели Шарлотта вздумала пробраться в поместье? Это безумие!

— Всё будет хорошо, — уже после уроков уверяла меня она.

— Нас арестуют, — шепнула ей, — или хуже… убьют. Фон Норд отличается своим хладнокровием и жестокостью.

— Нас не заметят, — махнула Шарлотта рукой и расплылась в хитрой улыбке.

— Я не пойду.

Подруга приподняла бровь.

— Не пойду, — повторилась и сложила руки на груди, а видя бесят в её карих глазах, еще раз добавила, — не пойду я!

— Идём, — хихикая, взяла меня за руку и потянула за собой.

Покидать стены Благонравной академии строго запрещено, но для Шарлотты, рыжеволосой бестии нашего учебного заведения, правила созданы для того, чтобы их нарушать.

Я её полная противоположностью: отличница, умница из уважаемого людского рода Ларс; мой отец богатый купец, имеет серьезное влияние со стороны людей в Северном графстве; отдал меня в Благонравную академию в шестилетнем возрасте, чтобы из меня воспитали хорошую, покладистую, грамотную и воспитанную девушку, и я всегда из-за всех сил старалась учиться, стала любимицей преподавателей, но то, на что согласилась сегодня… безрассудство!

Шарлотте покинуть академия? Плевое дело! А вот мне…

— Ну чего застыла?

…Боялась.

Сердце выпрыгивало из груди, когда я оказалась за кирпичными стенами академии и передо мной открылся целый город!

Люди куда-то спешили, торговцы зазывали посетить их прилавки, наполненные разными вкусностями, при взгляде на которые слюнки текли. У нас-то таким не кормят! В академии еда без излишеств, дабы воспитать в нас скромность.

Наряды проходящих мимо дам тоже притягивали взор: яркие, красивые. Я ничего подобного никогда не носила.

А ещё… мужчины! Я пугливо прятала глаза, когда кто-то из них оказывался слишком близко. Нам до восемнадцати лет запрещено общаться с мужчинами, кроме учителей, чтобы чувства и разум не заполнили, как говорили учительницы, похоть и блуд. Мы должны оставаться целомудренными, пока мужчины нашей семьи не подберут нам мужа.

Острые верхушки крыши поместья уже виднелись, а вскоре оно полностью открылось взору. Поместье было мрачноватым и больше походило на замок с башнями и острыми черными крышами, углы которого держали протомы драконов. Узкие окна шли одним за одним, а на самой высокой башне располагался балкон; наверное, с него открывался шикарный вид. На зеленом газончике вокруг поместья росли идеальной треугольной формы елки, вдоль каждой аллеи по обе стороны — кустарники, которые садовник выстриг в п-образную форму.

— Не задерживайся, — Шарлотта взяла меня за локоток и потянула на задний двор.

Там я ахнула! По ту сторону высокого забора цвели розы, много-много прекрасных алых роз! Такие большие бутоны я никогда прежде не видела.

— Заберемся? — вдруг предложила подруга и скользнула к забору.

Мои глаза расширились и я, конечно, отказалась.

— Тогда сама полезу!

— Тебя заметят, — пыталась вразумить искательницу путешествий, но тщетно.

Шарлотта приподняла подол платья и, абы как завязав в тугой узел, полезла вверх.

Глава 3. «Запретная тема»

Настоящее время…

Я вернулась в академию на закате. Прошла уже проверенным секретным ходом Шарлотты, вышла в коридор в западном крыле, где обычно никого нет: крыло служило этаким складом для парт, стульев и другой мебели, которая давно не использовалась.

Приподняв подол платья, я спешно направилась в главный коридор.

«Да, вот сюда поставьте», — сначала донесся голос миссис Лоу, а потом я увидела дрожащий свет на стене от свечи, а вскоре — и тень женщины, которая направлялась сюда. По моей спине пополз ледяной змей, я застыла на месте; бежать некуда — коридор позади меня длинный, а до ближайшего поворота добежать не успею.

Миссис Лоу — не просто учительница предмета «Этикет и правила хорошего тона», но и директриса Благонравной академии; серьёзная и самая строгая из педагогов. У неё короткие седые волосы, гладко уложенные по прямому пробору; маленькие глаза, с глубокими мимическими морщинами у внешних уголков, прямой нос и тонкие губы, уголочки которых стремились вниз.

Миссис Лоу всегда носила очки с тонкой оправой на кончике носа, а еще она любила пристально и осуждено смотреть на провинившихся девушек, приподняв голову и чуть прищурившись.

Заметив меня, именно так и посмотрела: подбородок вздернула, приложила пальцы к очкам и прищурилась.

— Что вы здесь делаете, мисс Ларс?

Сперва я поклонилась ей, опустив голову и согнув немного колени, а потом ответила:

— Прогуливалась, миссис Лоу.

В принципе, гулять по западному крылу не запрещено, но желательно сюда не заходить только по технике безопасности, ведь здесь все обставлено старой мебелью и помещение практически не освещено, можно не заметить и удариться или споткнуться. Страх быть замеченной больше подпитывался мыслью о том, что миссис Лоу захочет тщательно проверить это место и найдет потаённый выход, а все замеченные здесь официально попадут под подозрение, что могли сбегать, а мне этого не точно надо, не хотелось портить репутацию.

— Западное крыло – не лучшее место для вечерних прогулок. Впредь не заходите сюда, это небезопасно.

— Да, миссис Лоу.

— Думаю, на сегодня вам достаточно прогулки, мисс Ларс. Прошу вернуться в комнату, уже седьмой час вечера.

Я присела в поклоне, а потом, опустив голову и сложив руки на животе, обошла её и направилась к себе.

* * *

Перед сном в спальне всегда шумно. В одной комнате по шесть девочек и после насыщенного дня, когда собираемся вместе, про тишину можно только мечтать: когда нет учительниц можно говорить на любые темы и обсуждать, что захочется.

Я сидела на кровати и читала книгу, хотя чтением — это назвать сложно: просто перелистывала страницы с красочными картинками и минимума текста, а сама из-под лба рассматривала других воспитанниц.

Луиза расчёсывала длинные русые волосы Анны, параллельно болтая; Лилия, как обычно, была погружена в домашнее задание, а Амелия мазала лицо кремом, улыбаясь отражению в зеркале и хваля саму себя; потом я перевела взгляд на часовой шкаф — вот-вот пробьют десять вечера, а Шарлотты нет.

Рыжеволосая бестия сбегала из академии каждый день, но к семи или максимум восьми возвращалась. Скоро обход, миссис Клин будет проверять воспитанниц, но что мне ответить, когда она не обнаружит Шарлотту?! Должна ли я прикрыть подругу или лучше сказать правду и пусть её ищут, а то мало ли что случилось?

— Розалия, а где Шарлотта? — побеспокоилась и Амелия.

— Ладно уж сбегает, но надо знать меру, — подхватила Анна.

Я развела руки.

— Знаешь, а тебя тоже сейчас не видно после занятий, — заметила Амелия, убирая зеркальце в туалетный столик.

— Я занимаюсь уроками в тихом безлюдном месте, — ответила и приблизила книгу, закрывая лицо, мол вся погружена в чтение.

— Может сбегает? — засмеялась Луиза, оборачиваясь через плечо к Амелии. — Уже ведь однажды было, — теперь ко мне.

«Она что-то знает?», — всплыло первое в мыслях, но потом мотнула головой, отрицая, ведь такого не может быть, я всегда очень осторожна.

— Было, — уверенным голосом согласилась я, убирая книгу в сторону, — и мой опыт показал, что так делать не нужно.

Нас учат в академии, мол вранье, даже совсем маленькое, очерняет душу: соврав единожды — соврешь еще раз, а за таким вроде маленьким грехом, придут и другие. Остановиться потом невозможно. Ты чувствуешь черноту, которая пронизывает душу: она скребется в солнечном сплетении, сжимает грудную клетку и мешает спать. Избавиться от таких терзаний поможет только правда.

Я соврала Луизе и давно вру учителям, сначала меня это терзало, а сейчас ничего. Более того, могу врать, глядя в глаза, а потом совершенно спокойно спать. Иногда я об этом, конечно, задумывалась и становилось не по себе, даже заставляла себя прекратить встречи с графом, но наступал новый день, в небе поднималось солнце, и я снова рвалась к нему. Замкнутый круг.

— И как тебе город? — Амелия легла на живот и подбородком оперлась на руку.

Мир за стеной загадка. В Благонравную академию мы попадаем кто в шесть, кто в семь лет и детские воспоминания со временем стираются. Живем в своем строгом сером мире, где каждый день диктуют новые правила поведения, этикета и манер; указывают, что мы должны, а что нет; после, как мантру, повторяют главное: «Вы должны быть покорны».

Глава 4. «Тоска»

Красными лепестками усыпан пол; в мрачных покоях графа благоухающий аромат роз переплетался с пряными нотками древесного букета ароматов; здесь темно, мглу нарушали лишь пять лиловых свечей в канделябре возле кровати, язычки пламени тревожно дрожали; рядом ваза, в ней бутоны роз, они чуть завяли, но всё также прекрасны — в них некая грустная красота. Граммофон проигрывал чувственную мелодию, звук смешивался с тяжелым дыханием хозяина поместья.

Рихард фон Норд лежал на пикейном покрывале. На графе лишь черные льняные штаны и однотонное халат-кимоно сливового цвета. Черные волосы рассыпаны по плечам. Взгляд наполнен грустью, в руке бокал терпкого вина, он его пригубил.

Не отрывая взгляд, он наблюдал за пламенем, смотрел, как завороженный уже очень долгое время. Порой огонь извивался так, что графу казалось, будто он видит в нём силуэт Розалии.

Сразу жмурился, скалился от нового приступа драконьей тоски, которая сдавливала не только сердце, но и саму душу.

Галлюцинации на этом не заканчивались… Он слышал её смех. Это было невыносимо для него, Рихард надрывно закричал, запустив бокал в стену, а сам схватился за уши, окунулся в подушку, пытался прийти в себя. Ему казалось мучения длятся уже вечность, он был сильно вымотан.

Когда приступ отступил, граф жадно глотнул воздух; изогнулся в спине, чтобы избавиться от тянущей боли в грудной клетке; глаза, словно только из забвения, блуждали по сторонам; губы высохли и потрескались. Рихард совсем без сил.

— Сколько я уже её не видел? — спросил анкор уставшим серым голосом, когда возле кровати заметил дворецкого и по совместительству своего главного помощника.

— Ровно неделю, ваше сиятельство, — ответил Вестар.

Граф свел брови и мученически застонал от новой волны приступа. Дворецкий, рослый мужчина с глазами цвета янтаря, отвернул голову, нервно сглатывая вязкую слюну; как бы Рихард не кричал, не страдал — Вестару нужно делать вид, словно ничего не происходит.

— Неделю? — тяжко уточнил граф и помотал головой. — Почему она не приходит?!

Дворецкий опустил голову, у него не было ответа.

— Ваше сиятельство, с каждым днём вам становится всё хуже. Это состояние опасно?

— Драконы умирали от тоски по своей паре, — Рихард даже нашел силы немного посмеяться, но вскоре снова поморщился от боли; после недолгой паузы договорил, — но я ведь анкор, а не чистокровный дракон, тоска не должна меня убить.

— Вы единственный анкор в королевстве, у которого ген дракона сильно преобладает над человеческим!

— Должен ли я радоваться? — насмехаясь над самим собой, спросил Рихард.

Преобладающий драконий ген делает его сильней других, особенным, влиятельнее – даже! – самого короля. Однако, шлейфом за могуществом от сильного гена, тянется и много других особенностей, свойственных драконам. Например…тоска. Практически все анкоры уже не чувствуют свою пару, могут без памяти влюбиться — да; но ощутить ту самую привязанность к паре, после которой мир играет новыми красками — нет. Рихард может.

Он ощутил в белокурой красавице пару сразу, как увидел. Граф всегда любил розы, и как умилялся, когда узнал, что избранницу так символично зовут Розалией, но Рихард ласково называет девушку Розэ; она говорила, такая форма имени ей тоже по душе.

Анкор знал, на момент знакомства ей было всего лишь семнадцать лет; трепетно ждал восемнадцатилетние девушки, чтобы перевести отношения на новый уровень, а пока оберегал её, заботился, как о самом прекрасном цветке своего сада.

По цифрам Розэ взрослая, но внутри еще совсем юна и неопытна. Будучи изолированной от внешнего мира в Благонравной академии, она смотрела на мир через розовую призму: в ней не было коварства и злости, лишь добро и любовь. В Розэ спрятан целый мир, спокойную и счастливую ауру которого Рихард хотел оберегать каждый день.

— Я могу найти девушку, — предложил Вестар.

— Нет, — отказался граф, — не приходит, значит, пока не может, — он вспоминал её рассказы о строгих правилах женской академии и надеялся, что именно в этом причина; Рихард не допускал мысли, что девушка избегает его или не хочет видеть.

В дверь покоев постучали, Рихард постарался приподняться, но не смог; раздражительно цокнул от своей же беспощности и вернул голову на подушку. Дворецкий попросил графа отдыхать, а сам подошел к двери, приоткрыл её и выглянул в коридор. Служанка, которая стояла там, оповестила, что в поместье пожаловал директор Рыцарской академии Август Ттер и просит аудиенции.

— Скажи ему, что граф неважно себя чувствует, с ним поговорю я, — озвучил Вестар, а затем обернулся к фон Норду, чтобы увидеть в его глазах согласие.

* * *

— И что он хотел? — хрипловато спросил из темноты комнаты Рихард, когда Вестар вернулся.

Дворецкий подходил к кровати графа и параллельно рассказывал:

— Август Ттер просит разрешения провести балл у вас в поместье в честь выпуска новых рыцарей.

— Не люблю многолюдье, — отрезал фон Норд; Вестар сначала понимающе кивнул, но потом, расправив плечи, добавил:

— Также они хотят пригласить старший курс Благонравной академии, — последнее дворецкий проговорил медленно и почти по буквам.

Глава 5. «Волнующая новость»

На утро Шарлотту повели к лекарю.

Строго-настрого миссис Лоу запретила другим воспитанницам приближаться к кабинету, но я все равно старалась находиться неподалеку.

Когда возле дверей никого не оказывалась, даже находила в себе смелость подбежать к ним и подслушать. Рискованно, да. Но очень переживала за дорогую подругу. Мысленно молилась, чтобы врач не заметил её «секрет»…

Так, дежурившая миссис Вим, снова ненадолго отошла, а я, воспользовавшись моментом, скользнула к двери, подставляя ухо и задерживая от переживаний дыхание.

— Потаскуха!, — раздалось свирепое по ту сторону голосом миссис Лоу, за которым, я поняла по звуку, последовала пощечина; настолько оглушительная, что кажется, эту жгучую боль ощутила и я!

— Мне больно, — всхлип Шарлотты и злобный ответ директрисы:

— А когда ноги раздвигала не больно было?

— Не больно!, — моя подруга уже ничего не боялась, а потому и звука не издала, когда ей прилетела очередная хлесткая пощечина.

Я прикусила нижнюю губу и зажмурилась, как же бедной Шарлотте сейчас тяжело.

— На что ты теперь рассчитываешь? Что семья пекарей тебя примет?, — насмешливо спросила миссис Лоу, а воспитанница, надрывая голос, заявила:

— Да! Примет! Потому что Лео меня очень любит! Ясно вам?

Последовал саркастический смех директрисы, затем она пригрозила:

— Я не позволю новости о твоей распущенности легко забыться, весь город узнает о твоем омерзительном поступке! И не только о нём, милочка, что сбегала с Благонравной академии — тоже! Такая блудница как ты не имеет право стать чей-то женой. Запомни мои слова, дорогуша, тебе только одна дорога… в бордель. Туда ты и попадешь, я тебе обещаю. Будешь обслуживать грязных, вонючих оборванцев! — на последней фразе я услышала направляющиеся к выходу шаги, потому поспешила скрыться за ближайшим поворотом.

Я прижалась к стене спиной, слезы лились градом; мне было так больно и обидно за подругу. Слова, которые миссис Лоу напророчила Шарлотте, отвратительны! Моя подруга не достойна такой участи; она очень добрая, милая, светлая; возможно ошиблась, но ведь каждый имеет право на ошибку, за что же с ней так поступать? Шарлотта просто полюбила. Надеюсь, Лео её не бросит в такой ситуации, а примет. Ведь так страдает она сейчас… из-за него!

— Леди Ларс, что вы здесь делаете? — от неожиданного вопроса миссис Лоу я вздрогнула; тотчас отошла от стены, спешно утирая мокрые дорожки с щек, а затем поклонилась, словно ничего не случилось; директриса не должна знать, что я подслушивала. — Почему вы плачете?

— Переживаю за Шарлотту…

Директриса поправила очки, вздернула подбородком и с брезгливостью на лице ответила:

— Не стоит переживать за такую, как она, мисс Ларс, — затем женщина зашагала дальше по коридору, а я выдохнула, мне снова повезло остаться не замеченной.

Больше Шарлотту я не видела…

Без неё на меня опустилась печаль, а тоска терзала душу; мы с ней были, как сестры. Мне её очень не хватало, вокруг какая-то пустота и я не знала, что делать. Я сильно переживала за будущее подруги. Думаю, миссис Лоу не шутила, и о поступке Шарлотты узнают абсолютно все; очень боюсь реакции Лео и его семьи: вдруг они будут против неё, парень бросит Шарлотту, а она так и останется опозоренной до конца жизни? Это будет таким ударом для её матери…

На следующий день занятия отменили; миссис Лоу посвятила день повторению этикета прекрасной дамы. Педагог говорила, мол пока мужчины нашей семьи не найдут девушке мужа, она находится в полной зависимости от отца, а в случае его отсутствия — от братьев или других мужчин рода; у нас нет прав, мнения и взглядов — никакой самостоятельности! — на всё воля мужчин.

— А как же любовь? — само вырвалось; другие воспитанницы обернулись ко мне, а миссис Лоу слышно выдохнула с недовольством.

Раньше бы у меня и мысли такой не возникло, но чувства к графу и история Шарлотты сильно отпечатались в душе, и я искренне не понимала, почему нас, женщин, абсолютно ни во что не ставят и не позволяют сделать собственный выбор.

— Вот найдут мужа и люби себе на здоровье, — всё, что учительница ответила, а потом сразу поспешила вернуться к теме, но я кинула еще один вопрос:

— Почему нам нельзя выбирать самим?

Миссис Лоу громко захлопнула учебник и одарила меня недобрым взглядом, от которого по плечам прошлась холодная дрожь.

— Я думаю, на вас, мисс Ларс, дурно повлияло общение с Шарлоттой, которая, хочу напомнить, из-за своего недостойного поведения с позором покинула стены Благонравной академии. Вашу светлую голову заполонили темные мысли? Побойтесь этого! Иначе кончите так же плохо, как и ваша… подруга.

Я ничего не ответила директрисе, и она продолжать разговор со мной не захотела; после недолгой напряженной паузы, педагог просто продолжила урок.

В следующие дни занятий тоже не было; учителя приказали сидеть в общежитие и повторять пройденное, мол скоро экзамены и это важно; но дошел слух, что всё не просто так: привратники обыскивают академию на «черные выходы». По этому поводу я очень волновалась, ведь наверняка найдут и тот, что в западном крыле, а меня там видели! Вдруг миссис Лоу что-то заподозрит?

Глава 6. «Начало бала»

Тридцатое мая.

Выпускной, которого мы очень долго ждали.

Утром после завтрака в общежитие портнихи привезли платья. Наряды находились в большом сундуке, который занесли в центр комнаты и открыли. От насыщенных красок глаза радовались. Каждой девочке уже не терпелось подбежать и первой выхватить свое выпускное платье, но миссис Клин, стоявшая недалеко от портних, запретила и попросила ждать, мол наряды раздадут по очереди.

Портних было двое: та, что постарше, сидя на стуле, расхваливала ткани, говорила какие они качественные и что привезли их с самого Восточного графства специально под заказ, но всё это было сказано даже не нам, а больше для миссис Клин; учительница слушала и лишь с полуулыбкой кивала, она больше была увлечена работой второй —портнихой помоложе — которая доставала платья из сундука, читала на приколотой с внутренней стороны платья на прямоугольных лоскутках белой ткани имена, а потом отдавала владелице.

Такие яркие цвета мы в жизни не видели! Улыбки невольно появлялись у всех на губах.

Первой свое платье получила Амелия, нежно-розовое, как лепестки молодой камелии; у Анны платье цвета молодой травы; у Лилии — желтое; платье Луизы было морского окраса: помесь синего с лазурным.

Получив наряды, девочки покосились на меня — портниха копошилась в сундуке, но не находила; я заволновалась и уже расстроилась — неужто моего нет, забыли? На балу я хотела быть красивой, но если так случится, что платье не найдут, мне придется идти в обычном ученическом сером?! Другого варианта не будет. И вот, когда я уже совсем отчаялась, портниха воскликнула:

— Ах, вот оно! В самом низу лежало.

Прям от сердца отлегло. Я улыбнулась, поднялась со своей кровати и подошла к молодой женщине. Она рывком достала мое платье из сундука насыщенного красного цвета; при виде него ахнула не только я: девочки зашептались за спиной, в их тоне бурлило осуждение, а потом и миссис Клин озвучила:

— Красное?

— Девушка просила красное, — ответила портниха в возрасте.

— Мисс Розалия?! — прозвучало строго.

— Миссис Лоу сама говорила, что мы можем выбрать любой цвет, — деликатно напомнила я в поклоне.

Учительница изменилась в лице, сейчас на нем читалось недовольство; она быстренько кинула портнихам:

— Благодарю за прекрасную работу, платья восхитительны. Прошу вас пройти в комнату к следующим выпускницам.

Пока женщины собирались, миссис Клин юрко вышла; не сказала куда, но я догадывалась и оказалась права, когда чуть позже она вернулась вместе с директрисой академии. Всё это время я оставалась на одном месте, как статуя, сжимая алое платье нервно в руках и игнорируя любые колкие словечки соседок. Миссис Лоу подошла ко мне, изогнула губы перевёрнутой горизонтально буквой «с» и рывком выхватила наряд из моих рук. Неосторожно повертела его, смяла юбку, приподнимая лихорадочно за края и периодически зло посматривая на меня. Я стояла безмолвно, опустив взгляд в пол.

— Что за цвет? — спросила с пренебрежительностью в голосе, продолжая неаккуратно крутить платье. — Оглохла?

— Нет, — ответила шепотом.

— Леди, — миссис Лоу встала полубоком к другим воспитанницам, — напомните своей дорогой подруге, кто носит платья красного цвета?

— Блудницы, — смущенно, шепотом, но в один голос ответили они.

Теперь директриса снова посмотрела на меня, пригнулась ниже, чтобы видеть мои глаза. Да, нам говорили, красный — цвет похоти и разврата, его надевают только низшие женщины. Благородная дама никак не может позволить себе красный — это дурной тон. Но я все равно заказала, потому что не видела связи между обычным красивым цветом… с блудом. Мне правда нравился красный; но это не значит, что если я надену его, сразу стану в глазах остальных низшей; потому, собрав всю волю в кулак, выразила свое мнение:

— Красный – безобидный цвет, миссис Лоу. Суть лишь в том, как его носить. Если блудница наденет серое платье, она не станет благородной; цвет никак не влияет на статус. С красным то же самое: стоит его лишь правильно подать, и он преобразиться. Не одежда красит нас, а мы одежду.

Директриса нервозно скрутила платье и яростно кинула на пол под ноги, сама возмущенно посмотрела на меня и так же ответила:

— И всё же общение с Шарлоттой на вас дурно повлияло, мисс Розалия. Я вас не узнаю.

— Поверьте, миссис Лоу, я всё та же.

— Отнюдь, в красном платье вы Благонравную академию не покинете, вам ясно?

— Я пойду в нём, — заявила уверенно; директриса тотчас одарила меня звонкой пощёчиной, а потом грубо отрезала:

— Я всё сказала! Либо идете в ученическом, либо не идёте на бал вообще, мисс Ларс!

Было жгуче больно, но слезы сдержала. Дальше миссис Лоу оповестила, что через час ждёт нас всех в тридцать второй аудитории, мол нужно повторить этикет на балу, подчеркнула, что меня она особенно ждет, ибо, по ее словам, я позабыла не только страх, но и манеры.

Потом миссис Лоу ушла. Как же я не выносила эту женщину с её вечными правилами; такое чувство, словно женщины не люди вовсе, а игрушки в руках будущего мужа. У меня словно глаза раскрылись, я понимала, что хочу другую жизнь, в которой буду любима и сама любить, где меня будут уважать, а не считать за невольную рабыню.

Глава 7. «Бал»

Я помню бальный зал в поместье фон Норда: пустынный, мрачный, холодный и крайне неуютный; высокие темно-синие, потолок с изображениями парящих драконов, ажурные ламбрекены, шторы сумрачного цвета, закрывающие окна…

Сегодня всё иначе!

Огромные люстры с множеством свечей заполняли зал светом; некогда темные стены преобразились и казались васильковыми; шторы раскрыты, демонстрируя нам красивый ночной пейзаж: графский сад под луной, где серебристый свет ложился на красные розы, отчего их лепестки казались нежно-лиловыми.

Розы… Я знаю, это любимые цветы Рихарда. Я злорадствовала, когда видела их здесь, стоящих в фарфоровых вазах. Назло миссис Лоу красный заполонил собой весь бальный зал. Жаль, я не в том платье, — стала бы прекрасным дополнением.

Играла инструментальная музыка, но пока никто не танцевал. Воспитанницы Благонравной академии, пряча лица за расписными веерами, изредка поглядывали на разодетых, как с иголочки, рыцарей. Красивые, статные молодые люди, с крупными чертами лица и благородными взглядами; в каждом из них читалась порода. На мужчинах черные фраки, а всё, что выдавало в них рыцарей — эмблема Рыцарской академии на груди.

Будучи лишь наблюдателем у двери, я сразу заметила кто кому приглянулся. Как бы миссис Лоу не старалась, против природы не пойдешь, понравившихся мужчин девушки просто просверливали взглядами, а те улыбались и подмигивали, заставляя воспитанниц смущаться, прятаться и махать шустро веерами. Конечно, директриса всё замечала, подходила и ругала; девушки кусали губы и виновато опускали взгляды в пол.

Жаль на меня, такую оборванку, никто не посмотрит, и я не о внимании рыцарей, меня волновал лишь Рихард фон Норд. Его, кстати, пока не было…

***

Сначала в бальный зал уверенно вышел при полном параде дворецкий, музыка тотчас прекратилась, гости притихли и приковали взоры к Вестару. Он бегло прошелся взглядом по воспитанницам Благонравной академии и заострил внимание на Розалии.

На мгновение девушке показался взгляд дворецкого недобрым, она сочла всему виной её внешний вид; понурилась, потом вовсе впала в объятия смятения. Как вдруг Вестар лучезарно улыбнулся, уже не ей, а всем присутствующим в зале. У девушки возникло чувство, что всё же он смотрел не на серое ученическое платье, которые для бала вовсе не подходило, а просто искал её.

Дворецкий, громко, торжественно и по всем правилам, объявил графа. После, отступая в сторону под бурные аплодисменты, указал рукой на высокие двери, которые в следующее мгновение раскрыли слуги и из темноты вышел… он — Рихард фон Норд.

На место оглушительных аплодисментов пришла недолгая тишина, а затем бальный зал постепенно наполнился гулом от встревоженных перешептываний. Даже Розалия, которая на протяжении года хорошо общалась с графом, сейчас была поражена и, раскрыв от удивления рот, не могла понять, что происходит.

Фон Норд, словно ужас, сошедший с печальных строк о неком тёмном, который, пророчат, понесет за собой страх и смерть живому. Он во всем черном: иссиня-черная водолазка; фрачные брюки с серебристыми лампасами; поверх всего накинут халат-кимоно из алтабаса со сложным, замысловатым узором, вышитый серебряными нитями.

Граф держал маску, скрывающую его лицо. Маска белая, с человекоподобными чертами, на ней от глаз и до лба расползалось пятно из помеси бронзы с золотом, губы на искусственном обличие зловеще изогнуты, а от их уголочков шли тонкие щупальца. И именно маска пугала людей; никто не мог понять, для чего фон Норд вышел к гостям в ней.

Граф надел маску специально: она скрывала его уставшее, бледное, почти безжизненного цвета лицо, замученное драконьей тоской о паре. Глаза потускнели, некогда синяя радужка преобразилась и стала серой, губы потрескались, жажду не утолить водой.

В толпе искал Розэ. Если дворецкий объявил его, значит, она точно здесь. Глазами прошел по прекрасным дамам, смотрящим на него испугано; скользнул взглядом на дверь и, наконец, увидел её — безупречную человеческую девушку, всего лишь короткий взор на которую, заставил кровь в теле анкора бежать быстрее, а сердце выбивать неровный, ускоренный ритм. Он смог вздохнуть полной грудью — тоска отступила, а жизненная энергия молниеносно наполнила его.

Рихард снял маску, вложил в ладонь слуги, подбежавшей в ту же секунду.

В бальном зале снова повисла тишина.

Воспитанницы, позабыв о рыцарях, переглянулись, загадочно улыбаясь и скрывая симпатию за веерами. Рихард красив и статен, прекрасен и в то же время холоден, блистателен, словно лёд.

Как хозяин поместья, начать бал должен именно он, пригласив одну из девушек на танец. Каждая хотела стать его избранницей, ведь это большая честь! Как бы они не улыбались ему, граф сделал выбор уже давно.

Анкор на секунду останавливается возле вазы, элегантно взял одну розу, преподнес к носу, вдыхая нежный аромат, а затем стрельнул глазами в сторону Розалии. Девушка засмущалась, прижав кулачок к груди. Рихард подошел близко к ней и протянул цветок.

Розалия неловко завертела головой, отказываясь. Она стеснялась своего вида, считала себя недостойной. Граф сначала упрямо настаивал, а затем властно взял за руку и потянул девушку в центр бального зала.

Глава 8. «Сомнение»

Мне хотелось проклинать день нашей первой встречи; образ Рихарда навсегда отпечатался в моем сердце, а душа с тех пор рвалась ежедневно к нему; напряженное опустошение снимали только встречи с ним. «Запретный плод сладок», — не зря так говорят; вкусив, хочется еще. Я потеряла счет своим грехам: обман, непослушание, своенравие, теперь еще и… распутство — самый страшный и постыдный для женщины. Мне от него не отмыться, я уже целовала Рихарда вчера: много, долго, страстно, упиваясь им.

Я сбегала, обещая: «Это последняя встреча!», шла к нему, снова ругала себя, затем прощала и всё повторялось по новой — замкнутый круг, который была не в силах разорвать.

Всё усугубилось, мы зашли слишком далеко, точка невозврата пройдена.

Сегодня воскресенье. Выходной. Свободный день, когда мы можем заниматься чем хотим: воспитанницы практиковались в танцах, в рисовании, некоторые занимались уроками либо просто читали в библиотеке, другие рукодельничали; еще это день, когда к воспитанницам приходят в гости семьи. Ко мне редко приходили, отец часто уходил в плавание, а мама с ним, но сегодня — я так рада! — они оба пришли меня навестить, об этом мне сообщила миссис Клин.

На внутреннем подъеме я буквально полетела к родителям, но замерла возле двери; совесть неприятно сдавила грудную клетку и вина комом подползла к горлу. Не знаю, как смотреть родителям в глаза, они ведь такого хорошего мнения обо мне, и представить не могут, что их примерная дочь так опозориться. Закусив губу, открыла дверь и, с натянутой до ушей улыбкой, зашла в гостевую комнату.

Родители сидели на диванчике возле большого окна. При виде меня улыбнулись, поднялись и, раскрывая руки для объятий, направились ко мне. Я воскликнула:

— Мама! Папа! — и по очереди крепко обняла.

Давно не видела родителей, очень соскучилась; папа за это время постарел, некогда каштановые волосы уже частично поседели, но при этом сам взгляд по-прежнему оставался ярким и полный жизни, а вот мама ничуть не изменилась.

— Как ты выросла, красавица моя, — улыбнулась она.

— Уже замуж можно выдавать! — радостно объявил отец.

Я поморщила нос от услышанного, отец заметил и спросил:

— Что случилось, Розалия?

Отвечать прямо о нежелании выходить так скоро замуж не решилась, деликатно объяснила:

— Хочу с вами пожить, пап. А то Благонравная академия, потом резко замуж, — покачала головой, — вас толком и не видела.

— Моя девочка, — мама погладила меня по плечу, а затем приобняла.

— Хорошо-хорошо, — кивнул, хохоча, отец. — Ты права.

— Пап, — я сглотнула вязкую слюну и спросила с замиранием сердца, — а ты уже нашел мне мужа?

— Претендент есть, дочка, — похвалился он, поглаживая живот, — да еще какой! — Расправил плечи и гордо объявил, — граф Людских земель – Рагнар Ярл.

Меня пробрало неприятной дрожью. Граф Людских земель — это, конечно, большая удача стать его супругой. Для человеческой расы в королевстве он и есть король. «Все равны!», — лозунг, который хоть все и говорят, но понимают, анкоры всё же стоят выше: король — анкор, приближенные к нему — анкоры, графы — анкоры; большим уважением, среди рыцарей, тоже пользуется именно анкоры, а нас, людей, редко во что ставят. Рагнар Ярл хоть как-то борется с несправедливостью, он добился того, что стал единственным графом-человеком в графстве которого живут исключительно люди. Богат, влиятелен, силен, умен и храбр — мечта многих, учащихся здесь девушек.

— Он уже дал согласие на брак? — спросила тревожным голосом, только отец переживания принял за мою радость и, смеясь, ответил:

— Всё? Уже родители не нужны? Как узнала, кто будущий муж так и замуж сразу захотела? Не так быстро, дорогая. Сначала граф Ярл приедет, увидит тебя, познакомится, а там решит. Вдруг чем-то не понравишься ему, тогда придется искать другого мужа, но ты не волнуйся, — протянул в крайнем слове «у», — разве моя доченька может кому-то не понравиться?

— Папа, а вдруг он мне не понравится?

После этого вопроса, мама отошла от меня и прикрыла губы крем рукава, а отец, сложив руки на поясе, недовольно свел брови к переносице. Я отвела взгляд и неровно выдохнула, молясь, чтобы они ничего не заподозрили. Обидно, что собственным родителям не важно, понравится ли избранник мне, главное, чтобы симпатична была ему я.

— Понравится, — отрезал отец и потер подбородок. — Чему вообще здесь учат девушек? — возмущенно, но уже у супруги спросил он и махнул рукой. — Может еще сама себе мужа выберешь? — теперь мне, повысив тон.

Я не ответила, лишь виновато глядела в пол, готовая разрыдаться. Вина новым огнем вспыхнула в солнечном сплетении. Теперь мне особенно страшно, если отец узнает о случившемся в поместье фон Норда. Я тотчас упаду в его глазах, ниже самого дна — прямиком в бездну.

— Энгель, — нежно к нему обратилась мама, — Розалия просто молода, — пожала плечами. — Мечтает о лю… — сделала короткую паузу, улыбнулась и исправилась, договаривая: — о симпатии.

— О какой симпатии? — фыркнул. — Где она вообще нахваталась такого?! Я её зачем отправил сюда? Искусству любви набираться? —наморщился, пока говорил. — Я Розалию сюда отправил, чтобы смирению и покорности научили! Чтобы не стыдно в дом мужа войти было, а она что делает? Перебирает претендентами! Ей, видите ли, надо понравиться!

Глава 9. «Шрамы не только на теле»

История Шарлотты на меня очень сильно повлияла: я уже меньше думала о графе, а больше сосредоточилась на скорых экзаменах, словно вернулась «та» Розалия Ларс, которая была до встречи с Рихардом фон Нордом.

Я штудировала учебники, повторяла пройденный материал за всё время обучения, в каждую свободную минутку практиковала танцы и поклоны и старания не прошли даром — у меня были высшие баллы по всем дисциплинам.

Я единственная из воспитанниц, которая отвечала преподавателям на вопросы уверено и сразу, ни секунды не сомневаясь в ответах. Не показала страх на публичном экзамене перед представителями дворца по хорошим манерам. К слову, меня и они отметили, как лучшую.

Плавные, правильные движения продемонстрировала в анкорском вальсе.

Я легко вела беседу с учителем по анкорскому. Нкор Уст отметил мое хорошее произношение, даже сделал комплимент, обозначив анкорский моим вторым родным языком. После слов нкора Уста я немного поникла… нет-нет, мне было приятно, конечно, просто невольно вспомнила графа… именно благодаря ему я свободно говорю на анкорском. Рихард часто практиковал драконий язык со мной, у других воспитанниц шанса поговорить с анкорами кроме как с преподавателем не было, потому и произношение у них хромало.

Великая гордость была в глазах миссис Лоу, когда я подходила к ней за дипломом на вручении. Мне кажется, так она смотрела только на меня. Возможно строгая, но миссис Лоу искренне волновалась за меня, боялась, что подведу не только себя, но и её, а главное… родителей, ведь в последнее время я проявляла себя не с лучшей стороны. Опасения директрисы не подтвердились, и я смогла закончить Благонравную академию лучшей.

Затем настал один из самых неприятных дней — проверка у лекаря. К диплому прилагалось две справки: одна о здоровье, вторая — о невинности.

Все об этом дне думали с ужасом, я — не исключение. Можно на отлично сдать экзамены, но что-то со здоровьем — всё! — «ценность», как бы неприятно не звучало, падала; а если обнаружат, что воспитанница давно не девственница — скандал и позор семье.

— Леди Ларс, — позвала меня медсестра.

— Удачи, — шепнула, стоящая позади меня, Амелия.

Я кивнула подруге и, сделав глубокий вдох, вошла в кабинет. В ноздри ударил неприятный запах медикаментов. Медсестра вернулась за стол, достала какие-то бланки и начала заполнять, параллельно задавая вопросы о том, не беспокоит ли меня что-то, какой цикл, если ли вообще жалобы на здоровье. Сам лекарь, женщина постарше, сначала помыла руки, потом надела перчатки; она тихо слушала мои ответы, кивала, а потом, когда я закончила отвечать, попросила раздеться.

Было неловко, но сделала то, что она попросила и прошла за ней. Когда лекарь отодвинула голубую шторку, и я увидела о-очень странное кресло, на которое меня попросили залезть, я напряглась, а глаза в ужасе округлились. Я… в такой позе… Щеки запылали от смущения!

Деваться некуда, залезла. Дернулась, когда почувствовала руки лекаря в самом сокровенном месте; очень неприятно, но к счастью, всё быстро закончилось. Врач объявила:

— Мисс Розалия невинна.

Дальше мне осмотрели горло, зубы, ногти, волосы; начался осмотр кожи, лекарь очень внимательно всматривалась, а затем, печально выдохнув, спросила:

— Это что за шрамы?

— Какие ещё шрамы?

Женщина в белом халате подала мне круглое зеркало и указала на проблемные участки. Мое сердце ухнуло вниз, ведь эти шрамы остались от царапин, которые я получила тогда в саду Рихарда при падении. Их было несколько на руках, и на ногах.

— Не знаю, — ответила я дрожащим голосом.

— Одевайтесь, — быстренько кинула лекарь, затем, узнав оценки по экзаменам, поразилась и куда-то вышла.

Неужели эти белые отметены теперь испортят мое будущее?

Шрамы — не приговор, но тело женщины должно быть чистым, подобно цветку, без единого изъяна. Если есть шрамы на теле, значит, леди не берегла себя или же неуклюжа, что тоже неприемлемо. Они, конечно, не станут приговором, замуж я смогу выйти, но максимум за рыцаря. За кого-то «выше» — нет. «А значит, я не смогу стать женой графа», — от мысли сердце в панике забилось, ведь я подвела отца, априори выбранный им Рагнар Ярл не сможет стать моим мужем.

Через некоторое время лекарь вернулась вместе с директрисой. Миссис Лоу подошла ко мне и отодвинула плечико платья, рассматривая поврежденную кожу.

— Миссис Арзэ, шрамы совсем маленькие, — обратилась миссис Лоу к лекарю, — думаю, не стоит заострять на них большого внимания. Мисс Розалия имеет все шансы стать лучшей выпускницей Благонравной академии! Думаю, манеры и правильное воспитание, для мужчины важны больше, чем какие-то шрамики, которых толком и не видно.

— Вы абсолютно правы, миссис Лоу, мисс Розалия действительно, как я заметила по оценкам, продемонстрировала прекрасные манеры и знания. Однако, не могу брать на себя ответственность и подписывать справку, на которой моя фамилия, ведь не знаю, кто станет её мужем в будущем. Вдруг какой-нибудь герцог? Кто знает, насколько он придирчив. Заметит эти изъяны − будет требовать в первую очередь с меня. Нет-нет, я напишу всё, как есть.

Миссис Лоу боролась за меня долго, но всё тщетно, врач настояла на своем и вручила мне справки с «реальным» заключением, где синим по белому был описан мой недостаток — шрамы. Мне до давящей боли в груди стало обидно и стыдно, будущее всё же испорчено. Я снова прокляла этот бессердечный к женщинам мир! Подумаешь какие-то шрамики, оно делают меня уродливой? Они делают меня недостойной? Уже повесили клеймо…

Глава 10. «Притяжение»

— Не думал, что ты всё-таки придёшь.

По длинному коридору, освещённому тусклым светом восковых свечей, сперва ступал Рихард. На нём рубашка из чёрного атласа, расстёгнутая до середины груди; брюки, подпоясанные кожаным поясом; сверху халат-кимоно из мраморного бархата бардового оттенка. В правой руке держал канделябр. Шёл коридором тихо, еле слышно, подобно призраку.

В нескольких шагах за графом послушно следовала Розэ. Она напряжена, между ними многое случилось, и теперь ей неловко. В столь позднее время в его поместье девушка оказалась впервые, она ощущала пугающий магнетизм к Рихарду.

— Я решила, что нам нужно поговорить, — объявила сдержанным и как можно более спокойным голосом.

Граф обернулся, язычки пламени вздрогнули, свет от них зловеще заиграл на идеальных чертах лица Рихарда. Он плотоядно ухмыльнулся, а в глазах антрацитового цвета закружили драконы, жонглирующие огненными пульсарами. Такой взгляд у Розалии вызвал мороз по коже, она вздрогнула.

Сейчас фон Норд кажется ей другим, уже не тем добрым, открытым лучшим «другом». Смотрел на Розэ по-другому. Ещё бы! Она — его пара, любовь, одержимость.

— Поговорим, — произнес многозначительно, а затем нажал на ручку и толчком открыл дверь, — проходи.

Розалия сначала замешкалась, отвела взгляд в сторону и нервно перебрала пальцами. За смущением и страхом девушки Рихард наблюдал с интересом, ему нравится, как та дрожит перед ним, но всё равно, наступая страху на горло, поддается его словам снова и снова. Сейчас также. Она сглатывает, расправляет плечи и проходит в беспросветную мглу за деревянной дверью.

Тьма тотчас отступила. Розалия оказалась на пороге роскошной комнаты, где откровенный бардовый свет заполонил собой всё пространство. Здесь красиво: резной потолок со сложными таинственными узорами; по центру висела большая многоярусная люстра с восковыми свечами; в конце стены два окна с алыми шторами; по центру комнаты бассейн, в котором переливалось отражение комнаты, заставляя воду мерцать алым, бардовым, чёрным и жёлтым от свечей, которые стояли в канделябрах на каждом столе. Всюду ощущался нежный цветочный аромат вперемешку с терпким древесным.

Рихард обошёл застывшую, подобно статуе, девушку, опустил канделябр и обернулся к ней, опершись бедром на край деревянного стола.

— Так и будешь там стоять? — растянул губы в озорной полуулыбке.

Розалия вздрогнула, очень уж волновалась, но старалась держать себя в руках. Она нервно откашлялась, гордо вздернула подбородок и затем, найдя глазами диван в углу, прошла туда и села, расправляя складки платья. Сегодня на ней бледно-розовое платье, однотонное, простого кроя: длинное, приталенное, с длинными рукавами; оно хорошо на ней смотрится, подчеркивает стройность и хрупкость белокурой девушки.

Она напрягла плечи, когда Рихард, отчеканивая каждый шаг, направился к ней с лёгкой игривой улыбочкой. Сел рядом столь близко, что Розалия смутилась и инстинктивно отсела чуть дальше, сложив руки в замок на коленях.

— О чём ты хотела поговорить? — спросил Рихард полушёпотом.

— О нас, — кинула Розэ и сжала ткань юбки.

— Я тебя слушаю.

Девушка раскрыла рот, чтобы поделиться своими переживаниями, но в этот момент дверь комнаты открылась, и несколько служанок занесли угощения и поставили на стоящий рядом стол. Принесли яблоки, разного вида виноград, цитрусовые, ягоды, шоколад. Пока служанки были здесь, Розалия ничего не говорила, лишь ждала, когда женщины выйдут. Выполнив работу, они поклонились графу и спросили: нужно ли ещё что-то; граф им ответил нет и кивком головы приказал покинуть комнату, те послушно друг за дружкой вышли.

— Говори, — попросил Рихард, отрывая виноград с плодоножки.

— Я закончила Благонравную академию, — начала крайне неуверенно Розэ.

Граф поздравил её, та смущённо поблагодарила и продолжила:

— Я вернулась домой. Отец нашёл претендента на роль моего мужа, скоро выйду замуж. Я долго думала и поняла, что наше общение с тобой – одна сплошная ошибка, а тот поцелуй на балу и подавно. Мне очень стыдно за него, и я до сих пор боюсь, что найдётся свидетель нашего поцелуя, который, рассказав о нём всем, испортит мою жизнь. Не хочу быть опозоренной, не хочу подставлять отца. Я уже сошла на кривую дорожку, когда начала приходить к тебе в поместье… не хочу, чтобы это продолжалось.

— Не хочешь, но всё равно здесь, — подчеркнул граф и склонил голову вбок, не отводя взгляд от девушки.

— …но лишь для того, чтобы разорвать наши отношения, — грустно поправила его Розэ.

Сказанные слова отдались давящей болью в сердце, а нервы комком подпрыгнули к горлу. Она осознавала, что желает другого, но никогда не признается, ведь у неё есть обязанности перед родителями и перед миссис Лоу.

Яркий свет от свечей переливался на лице графа, сиял в его лазурных глазах, которыми он смотрел на Розалию, как на самое восхитительное явление. Рихарду больно, но внешне этого никак не показал, лишь размеренно выдохнул и с последней надеждой спросил:

— Ты точно этого хочешь?

Розэ без сомнений кивнула.

— Я тебя услышал. Тогда уходи.

— Ч-что?

Глава 11. «Язык тела»

Поместье Ларс

— Как ты себя чувствуешь, Розалия? — спросила встревоженно мама за обедом.

— Хорошо, — ответила я и опустила взгляд обратно в тарелку.

Так странно чувствовать вину за то, что тебе было хорошо… Я действительно счастлива рядом с Рихардом, но не могла никому сказать об этом. Вынуждена скрывать истинные чувства, надевать маску послушной девушки и стараться угодить всем, терзая внутри себя страхами о том, что наша связь с графом станет достоянием общественности. Я влюбилась — это прекрасное чувство, никогда прежде я не ощущала себя столь счастливой; хотелось кричать об этом, говорить о Рихарде, но не могу…

Я вернулась под утро, сразу ушла спать, а там сон накрыл мгновенно. Будучи уставшей на завтрак не пошла, а Нилле, которая пришла утром, наплела про плохое самочувствие и бессонницу. Она поверила, вот только все теперь беспокоятся.

— Точно? — уточнил отец. — Может лучше вызвать лекаря?

— Не стоит, — заверила я.

— Болеть нельзя. Скоро приедет граф Ярл, ты должна предстать перед ним здоровой и красивой.

Поджав губы, я лишь кивнула.

Понятия не имею, что будет дальше, но ночью, когда черной пеленой укрылось небо, я вновь сбежала к графу.

* * *

Ночь. Поместье графа-анкора Рихарда фон Норда.

Та же комната: бардовый свет, алые розы в хрустальных вазах, в бассейне дрожала вода, переливаясь бардовыми оттенками.

Горячее дыхание мужчины щекотало кожу щек Розэ. Девушка стояла не подвижно, скованно. Рихард провел мизинцем по изящному женскому плечу и полушепотом попросил:

— Расслабься, ты очень напряжена. Боишься меня?!

Юная девушка налилась краской и поспешила ответить: «Конечно, нет», но на самом деле… боялась.

— Я хочу, чтобы ты доверяла мне, — прошептал, словно искуситель.

Он обошел Розалию, по-хозяйски прошелся по ней взглядом, любуясь.

Изумрудные глаза горели, переливались ярче драгоценных камней, она смотрела на него с обожанием, с искренней любовью.

Рихард видел, как, не смотря на опасения, Розэ хотела раскрыться и победить свои же принципы, въевшиеся ей с детства под самую кожу.

Графу было тяжело сдерживаться, хотелось обладать ею, но нельзя, пока нельзя, необходимо время, чтобы она привыкла. Рихард знал — Розалия обязательно раскроется. Все цветы, что поздно распускаются, всегда самые красивые.

— Я тебе доверяю, — ответила еле слышно.

— Точно? — чуть шутливо уточнил Рихард и изогнул бровь. Розалия улыбнулась, а затем робко кивнула. — Тогда я хочу, чтобы ты переоделась.

В глазах белокурой красавицы отпечаталось удивление, графа это потешило. Фон Норд подошел к кровати позади них, взял небольшой сундук и вручил гостье.

— Что так смотришь? — тихонько посмеялся Рихард. — Передумала? — это был вызов.

— Нет! — заявила уверенно Розалия и выхватила сундук.

На удивление он оказался очень легким, хотя с виду и не скажешь: достаточно крупный, украшен обилием драгоценных камней.

Фон Норд ехидно ухмыльнулся.

— Переодевайся, — сказал граф и направился к двери, — я зайду позже, — добавил уже на пороге.

Вместе со звуком закрывшейся двери, слышно с облегчением выдохнула Розалия; девушку даже немного повело от головокружения, столь сильный был стресс. Села на кровать, сундук поставила на колени и открыла; увидев содержимое, ахнула. Платье из алого шифона… Всё бы ничего, но шифон-то прозрачный! В нём она будет почти что обнаженная!

Разумеется, Розэ была против и не станет такое надевать.

Сложила руки на груди и обиженно отвернулась, решила ждать, когда Рихард сам зайдет и тогда всё ему выскажет, вот только время шло, а граф так и не заходил, а платье в открытом сундуке с каждой секундой манило всё больше. Сперва Розэ просто изредка косилась, потом все чаще, а теперь околдовано его рассматривала.

Резко в её груди пламенем вспыхнула обида на отношение общества к женщинам, на строгие правила, на бесконечные обязанности, после чего рывком взяла откровенное одеяние, параллельно снимая свое.

Воздух коснулся обнаженной кожи, Розэ вздрогнула от нового чувства. На секунду засомневалась, но потом всё же надела платье…

— Я готова, — произнесла сквозь зубы.

Тотчас за спиной раздался характерный звук, открывающийся двери, а следом выдох Рихарда, как при ухмылке. Розалия застеснялась, залилась краской, когда услышала приближающиеся к ней шаги.

Граф не мог оторвать взгляд. Она стояла к нему спиной, сквозь алый шифон видны изгибы красивого женского тела, бархатная кожа, словно алмазная крошка, но нежная, как лепестки розы. Разрезы по бокам открывали женственные стройные бедра.

Со жгучей сексуальностью пыталась уживаться еще тлеющая скромность: юная девушка обнимала себя руками, горбилась от неловкости, прижимала крепко ноги друг к другу. Рихарда это забавляло.

Глава 12. «Трещина»

Рябь. Сознание перенесло девушку в ту алую комнату в поместье графа. Воссоздалась последняя их встреча: дивная музыка, откровенный наряд, танец на грани, поцелуи.

Всё, как и в тот раз: Рихард целует Розэ властно, жадно, настойчиво; она извивается под ним, выгибается в спине на встречу поцелуям; на грани безумия, внутри всё бурлит, невозможно бороться с эмоциями и желаниями. Даже не заметила, как уже без одежды. Эйфория. Фон Норд нависает над ней, смотрит томно в глаза, Розэ понимает, что вот-вот они станут одним целым. Он поддается вперед. Поцелуй. Она в стоне шепчет его имя.

— Рихард! — выкрикнула я и тотчас взвилась на кровати, как пружинка. Внутри всё горело. Невыносимо жарко, тяжело дышать.

Сон…

Просто сон…

Я в панике огляделась, вздохнула с облегчением, когда убедилась, что — фух! — я в своей комнате, но тут же напряглась, когда, скользнув глазами к двери, увидела ошарашенную на пороге Ниллу с серебряным подносом в руках.

— Нилла?! — тихонько обратилась я, та вздрогнула столь сильно, что даже чашка дернулась на подносе. Догадываясь о причине её смущения, спросила: — я во сне произнесла имя графа фон Норда?

Ответа не требовалось, по поведению домработницы стало ясно, что да — я произнесла его имя.

— Ничего не говори отцу, Нилла.

Женщина сделала вдох и неуверенными шагами подошла ко мне, поднос поставила на небольшой столик, а сама села на край кровати.

— Хорошо? — попыталась разобрать в её взгляде согласие, но видела лишь пустоту.

— Вы не просто произнесли его имя, вы… — домработница покраснела, а за ней и я, — вам снилось что-то, что-то… вожделенное, — деликатно добавила она, я сильно смутилась и отвернулась.

За всё, что происходило в моей жизни мне… стыдно.

Одна часть меня говорила, что поступаю отвратительно, а другая — счастлива быть с графом. Однажды, одна перевесит другую, и я сделаю окончательный выбор, но сейчас мною руководила любовь и, кажется, победа останется за ней. Я всё больше ненавидела будущего мужа, мечтая быть с Рихардом, ненавидела себя за то, что обманываю родителей…

— Именно это и снилось, — ответила Нилле, собрав всю внутреннюю силу в кулак.

Женщина побледнела, прикрыла рот ладонью и опустила голову ниже.

— Но… как? То есть… Я не понимаю, мисс Розалия…

Речь домработницы была бессвязной. Я утерла слезу и сухо спросила:

— Хочешь знать правду?!

Та кивнула.

Горло больно пробрало судорогой, глаза запекли от слез, а совесть неприятно принялась грызть солнечное сплетение. Мне не хватало сил признаться, было страшно, но всё же произнесла на выдохе:

— Рихард фон Норд – мой возлюбленный…

Тотчас женщина подскочила и схватилась за сердце.

— Нилла, — обеспокоенно ринулась к ней, — Нилла, — аккуратно взяла ее за предплечья, — присядь, дорогая, вот так. — Я принесла её воды.

— Мисс Розалия, что вы такое говорите? Вы себя слышите?

— Это правда, Нилла.

— Да такого просто не может быть. Мисс Розалия, вы же… вы же… такая хорошая и порядочная девушка! У вас такие замечательные родители! Что же вы творите?!

— Я влюбилась.

Лишь это было оправданием моих ужасных, как для нашего мира, поступков.

— Вы хоть понимаете, как очерните честь семьи Ларс, если о вашей связи с графом фон Нордом узнают люди?! Каким это будет ударом для вашего отца, матери…

Я закрыла лицо руками. Пути назад нет, уже попав в капкан Рихарда, мне не выбраться. Я пропитана грехом насквозь.

— Понимаю, — горько согласилась, — но не могу приказать сердцу не любить Рихарда, — добавила и залилась слезами.

— Не плачьте, мисс Розалия, — Нилла приобняла, приложив свой висок к моему.

— Прошу, ничего не говори отцу…

— Не скажу, — заверила домработница, — обещаю.

На удивление, в глазах Ниллы не было осуждения, лишь беспокойство; она не стала читать мне нотации в отличии от миссис Лоу, лишь обняла крепко, погладила по руке и грустно вздохнула. Я подняла взгляд на неё, Нилла плакала. Слезинки одна за одной скатывались по щекам.

— Не станешь ругать меня? — спросила шепотом.

Она всегда была очень доброй, всегда оставалась на моей стороне, чтобы не произошло. Даже сейчас!

— Но почему? — поинтересовалась я.

Другие бы, узнав правду, меня осудили, приписали бы к падшим женщинам, а историю об искренних чувствах и слушать бы не стали. Но Нилла… приняла.

— Просто знаю, что такое любовь, моя милая Розалия.

Её ответ меня удивил; я отстранилась, округлив глаза, та смущенно посмеялась.

— Но это было уже очень давно, — вздохнула она.

— Расскажи, — восторженно попросила я.

— Хорошо, — согласилась Нилла, наливаясь краской, а потом, вздохнув, начала рассказ, — я влюбилась в него, когда мне было двадцать семь, он был рыцарем, не знаю фамилию, но узнала лишь имя – Гоззо. Как же он красив! Черные волосы, глубокие карие очи. Высокий, сильный. Я его встретила на рынке, он друг кузнеца мистера Луца. Я помню ощущения, когда встретила его: вся моя жизнь изменилась.

Глава 13. «Оборванная нить»

Девушка на пороге, когда дворецкий открыл двустворчатую дверь, не удивила графа фон Норда. Она отодвинула зонтик в сторону, свет внутри дома лёг на её лицо, отдав тенью мимолетную улыбочку. Прекрасная женская особа с длинными кучерявыми цвета ночи волосами и насыщенно-янтарными глазами, что выдавали в ней кровь золотых драконов; у неё миловидное лицо, пухлые губы, хорошо выраженные скулы; идеальная ровная бледноватая кожа.

— Не пригласишь, Рихард? — спросила мелодичным голосом.

Её зовут Мари — девушка, что была возлюбленной фон Норда до встречи с Розалией. Мари не была его парой, но была искусной любовницей, к которой он питал особые чувства.

— Дождь, — наиграно-грустно напомнила девушка и также театрально вздохнула.

Рихарду ничего не оставалось, кроме как разрешить ей войти. Янтарные глаза сверкнули, уверенной проходкой гостья прошла в холл поместья, демонстративно отряхивая зонт.

— Добро пожаловать, мисс Мари, — поприветствовал по этикету Вестар, но холодно.

Наступила гнетущая тишина. Фон Норд стоял на лестнице на втором этаже, а Мари внизу; взгляды не отрывались друг от друга, невидимые искры вспыхивали одна за одной, а тлеющее притяжение потихоньку разгоралось вновь. Рихард помнил страстные ночи с ней, как утопали, сходили с ума друг от друга. Помнит её прикосновения. Раскованная, уверенная, никогда ничего не стеснялась. Они похожи: оба живут по своим правилам, не прогибаясь под строгие устои мира.

— Зачем ты пришла? — сухо спросил Рихард.

— Соскучилась, — игриво ответила девушка.

— Я давно всё тебе объяснил, Мари.

О том, что нашел пару, граф никогда не скрывал, признался сразу. К такому она была готова, потому что знала, пару в ней Рихард не чувствует, и вроде должна была отойти сразу, стоило Розалии появиться в его жизни, но… не может.

— Ох, брось. Я же вижу в твоих глазах, что ты всё еще не равнодушен ко мне!

— Ошибаешься, — отрезал фон Норд.

Девушка хмыкнула:

— Не для кого не секрет, что драконья пара лишь инстинкт, не имеющий ничего общего с настоящими чувствами. По-настоящему ты любил и любишь только меня! — уверенно заявила Мари.

— Нам было хорошо вместе, — процедил Рихард. — Интрижка. Ничего более.

— Спустись и скажи мне это в глаза! — рявкнула девушка, махнув рукой.

С безразличием в глазах граф неспешно направился к ней. В этот момент Мари тяжело дышала, как при сильной отдышке, прожигала злым взглядом бывшего любовника, но с надеждой в сердце увидеть былую нежность.

Когда граф был уже рядом, она, не давая ему и слова сказать, возмущенно заявила:

— Не могу поверить, что ты меня променял на какую-то лицемерку с Благонравной академии. Признайся, ты уже спал с ней? Она, наверное, как бревно, да и целоваться, думаю, толком не умеет… — на секунду Мари запнулась, хмельно улыбнулась и, заигрывая, подошла к фон Норду ближе, — в отличии от меня, — игриво подмигнула.

— Тебе лучше уйти, — тотчас отрезал Рихард и отступил на шаг назад.

Поведение графа её разозлило еще больше, и она свирепо спросила:

— Кто твоя пара?! Из какой семьи?

Про Розалию Мари не знала ничего. Личность пары фон Норд утаивал ото всех вне поместья.

— Тебя это не касается.

— Боишься, что разоблачу твою пташку, тем самым сломав ей жизнь?! Хм, — она коварно ухмыльнулась, — в принципе, неплохая идея.

— Ты никогда этого не сделаешь, — произнес тихо, по буквам, угрожающе.

— Так переживаешь за эту лицемерку, — протянула Мари и спросила, — а обо мне подумал? Моя жизнь, которую ты сломал, ничего для тебя не значит?! Я ведь тоже была воспитанницей подобной академии, только для анкоров, но полюбив тебя, бросила всё, лишь бы быть с тобой. А ты попользовался и выкинул!

Рихард тихонько посмеялся. Как же она искусно делает из себя жертву! Видимо, забыла, что не он был у неё первым: она вела «свободную» жизнь задолго до встречи с ним. Но как легко всю ответственность теперь перекладывает на него! Просто ему не повезло, что учительницы разоблачили Мари, когда та была его любовницей.

Разумеется, Рихард соврет, если скажет, что чувств к ней не было. Были. Но другие. Далеко от тех, что характеризуют любовь. Страсть — да, желание — да, но той любви искренней и нежной — никогда. Ему с ней нравилось. Она чертовски хороша в постели, но фон Норд никогда не рассматривал Мари как спутницу. Даже сейчас она может его завести, а он, не выдержав, поддаться искушению этой порочной, но шикарной женщины, однако… не сделает этого.

Рихарду дорога Розалия. Пусть она полная противоположность Мари: тихая, скромная, пугливая, подозрительная, вечно во всем сомневающаяся, но она его, только его. Искусству любви научится, сможет познать себя, нужно лишь время.

— Обвини меня во всем! — швырнул грубо фон Норд. —Я готов принять всю вину за твою «испорченную», — последнее слово произнёс наиграно, — жизнь, хотя… — он улыбнулся, — мы оба знаем, что это не так.

— Кретин! — девушка буквально набросилась на бывшего любовника, но сразу же замерла, как и все стоящие в холле, когда раздался стук в дверь.

Глава 14. «Разбитые мечты»

Когда я увидела её возле Рихарда, первым в подсознании всплыло отрицание. Рихард не может изменить мне. Так я думала, но… в следующее мгновение незнакомка прильнула к графу губами. Внутри меня всё умерло, оборвалось вниз в самую бездну. С глаз хлынули слезы, и я принялась бежать. Больше не могла находиться в поместье ни секунды!

Я слышала лишь глухой крик Рихарда, он звал меня, но я не обернулась.

..Как доверять ему?

Как могла позволить касаться себя?

Меня предали. Это невыносимо больно!

Сила анкоров невероятна, а потому я не испугалась, когда из ниоткуда передо мной возник Рихард. Он вышел из черного тумана, который вскоре развеялся за ним угольной пылью.

— Оставьте меня, — невольно перешла на «вы», ведь за секунду анкор, который был мне близок, стал чужим и… ненавистным.

— Розэ, — Рихард взял меня за плечи, заставлял посмотреть в его глаза, но я не могла; билась в истерике и попытках вырваться, — Розэ! — крик, казалось, отдался эхом в голове. — Это не то, о чем ты подумала.

— Не то, о чем я подумала?! — с насмешкой переспросила я, наблюдая как параллельно анкор прячет виноватый взгляд. — Тогда кто она, Рихард?!

— Хорошо, — он кивнул и отступил на шаг. — Ты права, — развел руки в сторону. — Врать не буду… она моя бывшая возлюбленная, но, — на «но» он сделал звонкий акцент, — всё это было до тебя, Розэ. Сейчас мне никто, кроме тебя не нужен. Поцелуй, который тебе пришлось увидеть – лишь её глупая игра, чтобы тебя расстроить. Пожалуйста, поверь мне.

..Больше всего на свете, я боялась участи Шарлотты, мне страшно оказаться одной, при этом опозоренной. Жизнь, где каждый день на тебя будут тыкать пальцем, считать мусором, где в огромном мире ты никто, просто дешевка, на которую имеет право в публичном доме любой. На мою сторону никто никогда не встанет, даже собственные родители!

— Мне всё надоело, Рихард, — после случившегося, страхи обрели новую силу, и я не стала их умалчивать. — Я безумно тебя люблю. В любви к тебе я утонула с головой, однако… так больше не может продолжаться. Мне надоело сбегать к тебе по ночам, врать родителям, жить в страхе, что кто-то мог нас заметить! Я уже потеряла себя, стала хуже девушек в борделях. Я лицемерка, граф! Хватит с меня! Не хочу так жить больше!

Я говорила и говорила, захлебывалась в слезах, но продолжала озвучивать свои опасения. Накипело уже. Люблю его, но устала жить во лжи. Каждый вечер, уходя к нему, я ощущала вину, которая червем терзала грудную клетку. Угроза того, что Рихард, мог бы изменить… освободила меня и я высказалась. Поняла, что действительно, хватит так жить! А он… если уж любит… так женился бы давно, а не подвергал опасности мою жизнь.

Глава 15. «Грань»

Спустя пару дней…

Кожаная карета остановилась возле ворот поместья Ларс, притягивая взгляды. Прислуги дома начали перешептываться и коситься друг на друга. Вскоре дверцу открыл кучер и из кареты вышел граф-анкор Рихард фон Норд. Некоторые тут же бросились к хозяину поместья, дабы оповестить о визите нежданного гостя.

— Неплохое поместье, — шепнул Вестар, окинув взглядом.

— Да, — согласился Рихард. — Хотя неудивительно, — хмыкнул он, — отец Розэ − купец, очень успешный в своем деле, добился сильного влияния среди людей в моем графстве, — последние слова произнес с легким осуждением.

— Вроде то он, — кивком головы указал Вестар, граф посмотрел в ту же сторону.

В спешке, поправляя пояс на широком красочном халате, Энгель, отец Розэ, спешил к фон Норду. Внутри мужчины бурлила тревога близкая к панике, пытался изобразить спокойствие и искреннюю радость, ведь к ним пожаловал «дорогой» гость, но выходило плохо. Страх отпечатался в его округленных глазах. Как бы Энгель Ларс не был влиятелен среди людей, фон Норд всё равно выше.

— Д..добро пожаловать, Ваше Сиятельство, — натянутая улыбка каждую секунду сменялась недовольством; мужчина тёр ладони и нервно откашливался.

— Рад вас видеть, мистер Ларс, — спокойно ответил Рихард, а затем деликатно прошелся взглядом по всё еще закрытым воротам.

Отец Розэ тотчас заметил свою грубую ошибку и приказал привратникам сейчас же отпереть ворота для графа, параллельно отчитывая их за невнимательность, мол как сразу не открыли их для такого достопочтимого господина и заставили стоять на пороге. Рихард пропустил лесть мимо ушей, а Вестар насмешливо ухмыльнулся.

— Еще раз извините.

— Ничего страшного, мистер Ларс.

— Прошу вас, проходите… — мужчина поклонился и указал рукой на поместье.

— Благодарю, — сухо ответил граф и направился ко входу.

Держась так же высоко за ним последовал и Вестар.

Пока они шли, с лева на право им дорогу перебегал купец, докучая вопросами, лившимися из его уст водопадом. Рихард не спешил отвечать, чем раздражал Энгеля, но тот недовольства не смел показывать.

— Чего стоите?! — кинул прислуге хозяин дома. — Накройте на стол. Бегом! — Затем, сменив тон снова на уважительный, спросил уже у гостя: — что желаете выпить? У нас есть прекрасное вино, например, которое я…

— Просто чай, — отрезал граф.

— Чай?! — в смятении переспросил Энгель. — Ах, чай… — закивал, а затем крикнул громко прислуге: — Его Сиятельство будет чай! Слышали?!

Потом на устах купца снова отобразилась натянутая улыбочка, и он предложил графу пройти в гостиную. Уже там Рихард расположился в одном из белоснежных кресел у окна, Вестар остался стоять по правую сторону от господина. Хозяин дома сел напротив, дергая коленками; улыбался, то резко становился серьезным.

Граф оценивал «тестя» взглядом: выделил волевые черты лица, но при этом нескрываемый испуг в глазах. Возможно для собственной семьи и людей Энгель — уважаемый господин, но при этом заметно, как искренне он опасается анкоров.

Мистер Ларс же — исподлобья рассматривал фон Норда. Это было неподдельное любопытство. Ранее ему никогда не приходилось пересекаться с феодалом Северного графства. От Рихарда веяло морозным холодом, его энергетика давила, пугала, отталкивала.

Упавший звонко поднос притянул взгляды мужчин.

— Нилла, — крик мистера Ларса вернул прислугу к реальности, та замотала головой и тут же подняла его, параллельно извинившись несколько раз. Женщина не верила глазам и даже не заметила, как с её губ вырвалось: — вы Рихард фон Норд?!

— Нилла! Где твои манеры?! — возмущенно спросил купец.

— Прощу прощения, мистер Ларс… Я… Мне позвать Розэ?!

Холодный взгляд графа, упавший тотчас на прислугу, её испугал; она моментально замолчала, осознав, что сказала лишнее, но повезло: мистер Ларс искренне доверяющий своей драгоценной дочке, ничего не заподозрил и наоборот одобрил:

— Да-да. Верно. Позови Розэ, Нилла. И миссис Ларс тоже позови, — а затем повернулся к гостю и уже ему: — прошу прощения, что не сразу познакомил вас с семьёй.

* * *

Первой, к кому отправилась Нилла, была Розалия. Женщина спешила оповестить о приезде графа как можно скорее.

— Мисс Розалия! Мисс Розалия! Откройте.

За дверью донеслось ледяное: «Уходи, Нилла. Я хочу побыть одна». Только Нилла знала о случившемся: о самоуверенной бывшей, о словах, которые Розалия сказала графу, потому что устала жить во лжи. Хоть стало морально легче, но душа, не находя себе место, рвалась к Рихарду. Девушка до сих пор в слезах.

— Мисс Розалия, это срочно! Граф фон Норд… Здесь! Сейчас! С вашим отцом! В гостиной!

Дверь моментально открылась.

— Рихард? Он здесь?

— Да, мисс, здесь-здесь, — радостно захлопала Нилла. — Он внизу с вашим отцом.

Счастье переплелось с тревогой, радость со страхом, но всё еще единственным оставалось желание увидеть фон Норда. Девушка утерла влажные дорожки с щек, улыбнулась краешками губ и попросила:

Глава 16. «Одна ночь перед встречей»

Как томительно ожидание, особенно перед неизвестным. Отец сообщил, что уже завтра утром прибудет мой “жених” — граф Рагнар Ярл. Я его ждала, как ждут стихийных бедствий. Во мне переплелись тревожное волнение и отчаяние. Какой он... феодал Людских земель?!

Этой ночью ко мне пришел Рихард. Ветром раскрыл окна комнаты, заставив тюль беспокойно колыхать. Его черный силуэт в белоснежных волнах тюля навеивал мистическую ауру, пугающую, но при этом манящую и потому сейчас, закрыв двери на засов, я стояла и не могла отвести глаз. Рихард подошел медленно, а я всё так же оставалась на месте, неприкрыто рассматривая его.

Сапфировые глаза горели, сверкали, подобно звездам. Только грустные. Это печаль, безысходность оттого, что даже он ничего не может сделать. Рихард знал, что завтра прибудет первый претендент на моё сердце, и в это время мы видеться не сможем — опасно.

Глубокая ночь. Он на кровати, улыбался, накручивая мои светлые волосы на палец. Я лежала, опираясь на локти, смотрела на него словно зачарованная. Его волосы переливались в лунном свете, сгусток мерцающего света проходил по всей их длине. Глаза яркие, радужка иссиня-черная с сияющими осколками на краю. Смотрела в них и утопала, словно в океане: глубоком, таинственном, бесконечном.

Он улыбнулся, спросил:

— Что?

Я лишь качнула головой, мол ничего.

Безвозвратно влюбившись, уже не могла представить без него свою жизнь. Весна — символ начала, обновления, новой жизни. Рихард — моя весна. С его появлением моя реальность изменилась. За время обучения Благонравная академия уничтожила во мне всё: взгляды, принципы, чувства, эмоции... личность. Они сделали из меня белый лист, который потом родители должны передать незнакомому мужчине и вот уже он начнёт писать мою судьбу, а я, наученная лишь подчиняться, буду покорно во всём слушаться.

Рихард снова вдохнул то, что учительницы преступно отняли. Я ощущала это каждой клеточкой тела! Во мне снова зацвели пионы, легкие наполнились воздухом свободы, счастьем засияли глаза.

Я прижалась к Рихарду.

Он провел ладонью по моим плечам, виском прижимаясь к моей макушке. От его дыхания — дрожь проходила по шее, лопаткам, спине.

Граф засмеялся, когда я настойчиво прижималась ближе, еще немного ближе... Хотелось чувствовать его, быть единым целым, раствориться в любимом мною анкоре, и я не выдержала... в следующий миг страстно поцеловала. Он подхватил, ответил точно в такт. После сорванного с губ короткого стона, он навис надо мной, углубляя поцелуй. Я двигалась навстречу, извивалась под ним, руками притягивала ближе.

..Но снова пришла в себя, когда рука фон Норда едва коснулась самого сокровенного.

— Нет... — шепнула с виной в глазах и отстранилась.

У Рихарда было учащенное дыхание, на лбу выступили капли пота. Он сглотнул слюну пересохшим горлом, на секунду закрыл глаза, чтобы успокоиться.

Больше настаивать Рихард не стал, заботливо обнял меня, и мы просто говорили всю ночь…

Потихоньку светало. Вместе с восходом цветущий сад во мне погибал, ведь совсем скоро прибудет граф Ярл, от выбора которого зависело очень многое...

Глава 17. «Встреча»

— Мисс Розалия, граф Рагнар Ярл прибыл, — оповестила Нилла так, словно выносит приговор.

— Какое счастье…

Неспешно спускаясь по лестнице за служанкой, уже здесь заметила незнакомых людей внизу. Старалась на них не смотреть, лишь так... изредка поглядывала исподлобья. Даже когда мы подошли совсем близко, я смотрела в пол.

Вскоре услышала взволнованное отца:

— Прошу, Ваше Сиятельство, познакомьтесь, — папа подошел ко мне и положил руку на плечо, — моя дочь Розалия.

Всё еще не смотрела, но услышав дивный голос: “Рад познакомиться с вами”, — невольно подняла взгляд. Голос феодала Людских земель — безумное сочетание грубости низкого тембра и пленительной томности, а внешность словно ему под стать.

Мужчина высокий и статный, совсем не такой, каким я привыкла видеть рыцарей. Те обычно грубые, здоровенный, с рельефными мышцами, которые видно даже сквозь плотные ткани, а здесь... аристократ!

У него правильные черты лица, высокие скулы, заострённый подбородок, ровный нос и аккуратные губы; глаза миндалевидные, почти как у Рихарда по форме, но более вытянутые, словно у лисы, отчего сам взгляд становился хитрым и чуть высокомерным, но под давлением широких черных бровей преображался в суровый.

Поговаривали он лучший среди анкоров, будучи обычным человеком?! Возможно! Я читала в нём мудрость, природную сообразительность и воинскую смекалку. Может именно эти черты сделали его тем, кем он есть сейчас, ведь иногда рассудительный ум может поднять выше, чем хаотичное махание мечом. Думаю, Рагнар Ярл именно такой.

На графе одежда, строго выдержанная в черном цвете: камзол, бриджи, манжеты и даже жабо; на груди поблескивала брошь в виде герба Людского графства.

Волосы у него пепельные, собранные в “рыцарскую прическу”: прическа с хвостом и выбритыми боками, и затылком. Цвет волос удивительно сочетался с радужкой глаз — она серая, словно небо в пасмурную погоду.

— Я тоже рада знакомству, Ваше Сиятельство, — сухо кинула в ответ, затем, когда он сделал шаг ко мне, вздрогнула.

— Вы прекрасны, — сделал комплимент и потянулся поцеловать руку.

Отец в тот момент отошел, а потому, когда граф Ярл почти коснулся губами кожи, я резко отдернула руку назад. Кроме нас двоих этого никто больше не заметил. Рагнар нахмурился, выпрямился и холодно взглянул на меня. Я в это мгновение отвернулась, словно не при чем. Подобный жест считается сверх оскорблением, ведь таким образом дала понять, что он мне крайне неприятен.

— Вы, думаю, устали с дороги, пройдёмте к столу, — предложил отец.

Не отрывая цепкого взора от меня, граф Ярл ответил:

— Да, мистер Ларс. С удовольствием.

Мужчина мельком прошелся взглядом по мне от головы до подола платья, хмыкнул, а потом, выровнявшись, пошёл за моим отцом. Папа сразу же продолжил с ним разговор о том, как рад видеть, как было бы хорошо породниться и вообще о скольких подвигах он слышал и как гордится тем, что Рагнар — представитель человеческой расы. Я же выдохнула с облегчением, когда граф Ярл отошел от меня и его пугающая энергетика прекратила давить.

— Как он тебе, Розалия? — спросила шепотом мама.

— Тако-о-ой симпатичный, мисс, — щебетала с другой стороны Нилла, но тотчас прекратила, когда я кинула в сторону домработницы мрачный взгляд.

— Не знаю, — уже маме, — мне граф кажется высокомерным.

— Высокомерный как раз Рихард фон Норд, — отрезала она.

— Неправда, — заступилась я и, набравшись смелости, договорила: — Рихард замечательный, искренний.

Мама с подозрением:

— Откуда тебе знать какой он?

— Девочки общались с ним на балу в честь выпускного, они рассказывали, — выпалила первое, что пришло на ум… правду ведь не могу.

— Ох, Розалия, — мама раскрыла веер, закрывая нас, и совсем тихим голосом пригрозила: — я видела, как ты смотрела на Рихарда фон Норда, когда он у нас был... Ты неровно к нему дышишь, — подчеркнула с осуждением. — К счастью, отец твоей симпатии к фон Норду не заметил. Забудь его, Розалия, пока не поздно, — громкий звук закрывающегося веера, а уже в следующую секунду мама натянула лучезарную улыбку и тоже прошла к накрытому столу в гостиной.

— Не грустите, мисс, — с досадой проронила Нилла.

— Всё хорошо, — сквозь тиски обиды я выдавила из себя улыбку.

— Может вы ему и не понравитесь, — уже веселее изрекалась домработница.

— Верно, Нилла, верно, — кивнула ей и с новыми силами тоже направилась к столу.

На кухне хорошо постарались! Стол ломился от еды: разнообразные мясные нарезки, салаты, закуски, рыба — всё по высшему разряду.

После стандартных расспросов о том, как обстоят дела в Людском графстве, отец постепенно свёл тему ко мне. Нахваливал как мог! Только мне это не на руку, потому на свои страх и риск разом обрубила сказанное им:

— Да, всё верно. Жаль только я бракованной оказалась, — следом, после фразы, в мой рот полетел кусочек мяса и я, тщательно жуя, довольно наблюдала за нависшей темной аурой графа Ярла и свирепым взглядом отца.

Глава 18. «Зарисовки»

Мистер Ларс цокнул языком и сел обратно. В нависшей тишине слышалось лишь раздраженное дыхание хозяина дома. Он разочарован. Своим поведением дочь опозорила всю семью. Отец Розалии смог выдавить из себя только:

— Прошу прощения, Ваше Сиятельство.

Миссис Ларс, понурившись, молчала.

Где-то вдалеке эхом отдавались шаги девушки. Совестно, но она не жалела. Может ситуация оскорбит графа Ярла, и он откажется от брака.

Рагнар задумался, прокрутил в голове выходки Розалии и произнёс:

— Всё хорошо.

— Вы так великодушны, — с полуулыбкой заметила миссис Ларс, — не понимаю, что на неё нашло.

— Не делайте поспешных выводов, — подхватил её супруг, — дайте моей дочери ещё один шанс. Она правда очень хорошо воспитана, добрая, милая, заботливая... Помню Розалия упоминала, мол не хочет слишком рано замуж, желает пожить с нами. Может поэтому ведёт себя так...

— Возможно, — согласился граф Ярл.

— Нилла! — мистер Ларс позвал главную домработницу, та сразу появилась у двери, — принеси диплом Розалии.

Женщина поклонилась и ушла исполнять приказ. В гостиной снова нависло молчание. Рагнар был погружен в себя, а мистер Ларс украдкой поглядывал на него из-под бровей, второстепенно изучая взгляд гостя, словно пытался увидеть ответ на самый важный вопрос: понравилась ли Розалия. Странно, конечно, спрашивать после её безрассудных выходок, но всё же купец осмелился спросить вслух.

Граф Ярл для себя выделил главное — в Розалии что-то есть. Сложный характер при такой ангельской внешности — опасный коктейль, но девушка определенно его зацепила. Упрямая, наглая, дерзкая, но в её случае это даже плюсы. И не скажешь, что такая бестия лучшая выпускница Благонравной академии, где девушек держат в чрезмерной строгости. И не поверил бы, пока Нилла не принесла диплом с оценками и рекомендациями учителей.

— Скажем так, — ухмыльнулся Рагнар, — ваша дочь меня удивила, — ответил мистеру Ларсу на его вопрос, а затем потянулся к документам, взял их и начал внимательно рассматривать.

Бумаги демонстрировали лишь отличные оценки по всем предметам, в рекомендациях тоже только положительная характеристика. Даже от представителей дворца есть записка, где они отметили Розалию лучшей по знанию этикета.

“Проблема в другом”, — заподозрил Рагнар, понимая, что затаптывать безупречную репутацию воспитанница Благонравной академии не стала бы из-за желания просто пожить с родителями. Да и потом, в женских учебных заведениях, наоборот, брак преподносят чуть ли не смыслом жизни.

— Могу я поговорить с мисс Розалией наедине? — спросил Рагнар у мистера Ларса, возвращая документы.

Мужчина разрешил и попросил Ниллу сопроводить графа.

***

— Да? — спросила Розалия, когда в двери её комнаты постучали. За ними она услышала голос графа Людских земель. Он спросил разрешения войти. Девушка неохотно позволила.

Она стояла у окна, обняв себя руками и отрешенно смотрела вдаль. Уловив слухом шаги Рагнара, напрягла плечи, но к гостю не обернулась, лишь недовольно спросила:

— Вы что-то хотели, Ваше Сиятельство?!

— Поговорить, — тихонько ответил он.

Рагнар смотрел на девушку, отметил её хрупкость и стройность, худенькие плечи, прямую спину и ровный стан. Истинная аристократка, но с поразительно непредсказуемым характером, как огонь или лёд, либо же сахар со стеклом.

— Слушаю, — сухо выкинула она, граф Ярл ухмыльнулся.

— Я настолько неприятен вам?

— Что вы! — театрально удивилась Розалия и колко добавила: — просто безразличны.

Ответ вызвал у Рагнара смешок.

— Может быть дадите мне шанс, мисс?

— Нет, граф. И это мой окончательный ответ, я его не изменю, — девушка обернулась и встретилась с пронзительными серыми глазами аристократа. Почему-то они её зацепили; удерживая взор несколько секунд, она всё же отвела взгляд, дабы мужчина не подумал ничего лишнего.

— Будь по-вашему, — ответил Рагнар и с любопытством подошел к столу Розалии на котором лежали рисунки. Рассматривал их: некоторые совсем детские, а некоторые, видимо, нарисованные недавно, поражали. Граф отметил для себя, что девушка ко всему ещё и очень талантлива.

Услышав согласие со стороны графа Ярла, Розэ обрадовалась, широко улыбнулась, но так, чтобы гость не видел.

— Вы очень красиво рисуете, — он перевел тему.

— Благодарю, — неохотно ответила.

— А это кто? — Рагнар случайно нашел блокнот, на страницах которого нарисован один и тот же человек, определенно мужчина. Розалия изображала его лицо с разных ракурсов и в разном настроении; есть зарисовки, где мужчина в полный рост и в мантии... а может в кардигане или вообще халате. Почему-то нарисованный герой ему кого-то напоминал.

— Отдайте! — Розалия накинулась в панике, стараясь отобрать блокнот.

“Вот она главная причина”, — подумалось графу. Он поднял руку вверх, Розалия невысокого роста, потому достать блокнот не смогла. Злилась, повышала голос и требовала вернуть сейчас же. На вопрос: “Кто это?”, отвечала, что неважно.

Глава 19. «Столкновение»

Мысли не давали Розалии уснуть: в голове прокручивались диалоги с Рагнаром и родителями, затем она думала о Рихарде и тяжело вздыхала. Злилась, что не может быть с ним. Он даже пришел просить её руки, вот только отец категорически был против, да ещё и феодал Людского графства решительно настроен жениться. Беды поджидали со всех сторон.

Девушка села, бросая взор на походное платье в кресле, которое, как и всегда, ждало её вечером перед визитом к фон Норду. Сегодня Розалия убедила себя, что идти рискованно: Рагнар только прибыл, везде его люди, однако... ей очень нужно поговорить с Рихардом! Чем раньше они начнут продумывать план, который поможет избежать громких проблем, тем лучше. Миссис Ларс когда-то говорила, что граф Ярл пробудет здесь месяц, а значит, у них, чтобы всё решить, есть только это время...

Розэ переоделась в походное платье, волосы завязала в низкий пучок. Вышла из покоев и сразу же внимательно осмотрелась. Сердце быстро забилось от волнения, адреналин в крови зашкалил. Шла коридором на носочках, чтобы не издать ни единого звука, затем спустилась по лестнице, как мышка.

На первом этаже сидели люди графа Ярла. К счастью, мужчины хорошо выпили и их сонные глаза через несколько секунд закрылись. Розэ прошла мимо, застыла, когда один из них закашлял. Показалось — вот! — её заметили, но нет. Выдохнув, сделала еще несколько шагов к выходу, как услышала уже знакомы голос:

— Вы куда-то собрались, мисс Розалия?

“Рагнар!”, — прорычала про себя девушка и, словно подозрительного ничего не происходит, она натянула улыбку и обернулась, хлопая пушистыми ресницами:

— Подышать.

— Подышать?! — хитро улыбнулся граф. — С чего вдруг?

— Не спится, — держала оборону.

— Вот как?! Знаете, мне тоже. Может вместе прогуляемся?!

— Не думаю. Контакта с вами на сегодня мне хватило с головой.

Фраза больше позабавила Рагнара, чем обидела. Между ними искрило приятное напряжение, но девушка мысленно его отрицала. И эти непонятные взгляды — помесь гнева и влечения — настораживали.

— В таком случае, надеюсь, вечерняя прогулка изменит ваше отношение ко мне, а может... даже потом заставит скучать?! — добавил мечтательно феодал и ехидно улыбнулся.

— Только если по дням, когда вас не было в моей жизни, — фыркнула белокурая красавица.

Почему колкости с её стороны Рагнар находил такими милыми?! Он сам не понимал, однако, хотел покорить эту бестию. В первые ему встретилась такая дерзкая... леди.

— Грубо.

— Я вообще грубая... — наиграно расстроилась Розалия, а затем намекнула: — а вам ведь графиня безупречная нужна?!

— Для меня вы как раз такая, — подмигнул мужчина.

— У вас плохой вкус.

— А у вас характер, мисс. Мы прям идеальная пара, не находите?!

Розэ цокнула и сложила руки на груди.

— Так что, прогуляемся? — спросил Рагнар, потирая шею.

— Знаете, мне перехотелось, — зло глянула исподлобья, а затем сделала шаг в сторону лестницы.

Мужчина остановил её за локоток:

— Прошу вас. Составьте мне компанию.

***

Вокруг поместья Ларс раскинулся чудесный парк. Он не пестрил разнообразием красочных цветов, но мог похвастаться обилием хвойных деревьев.

Пара шла по асфальтеновой извилистой дорожке. На Рагнаре белая рубашка с расстёгнутым воротом и черные брюки. Он еле заметно улыбался, осматривался, запрокидывая голову к звездному небу.

Рядом с ним, опустив грустно голову, волочилась Розалия. Она была расстроена, что не получилось сбежать к Рихарду и теперь приходится тратить время здесь.

Периодически граф Ярл бросал взор на невесту. Догадывался, куда она собралась в таком виде и почему теперь на ней лица нет. Его пугало, что если в сердце мисс Ларс другой мужчина, то, возможно, она уже была с ним, как женщина.

— Я попросил вашего отца на днях пригласить лекаря, — оповестил Рагнар.

— Зачем?

— Я не привык верить несвежим справкам. Хочу, чтобы вас осмотрели еще раз, — объяснил и остановил свой взгляд на лице Розалии, дабы увидеть на сказанное реакцию.

Реакция порадовала: девушка совершенно спокойно согласилась, отметив, что уже через это проходила и не сложно пройти еще раз, только фыркнула, сказав, что это неприятно. Сомнения отступили, граф Ярл теперь был уверен, что его невеста действительно невинна.

— Думал, вы откажетесь, — шутливо признался он.

— А у меня был выбор?!

— Согласен, — кивнул, — выбора нет.

— Вот именно, — закатила глаза Розалия.

— Расскажите о себе, — нежным голосом попросил граф Людских земель.

— Есть то, что вам еще не рассказали обо мне мои родители?! Сомневаюсь в этом.

Мужчина широко улыбнулся:

— Да... Ваши родители действительно рассказали о вас многое: умница, красавица, отличница, да еще и талантлива; любите розы, нравится классическая музыка, а еще ваш любимый цвет синий.

Глава 20. «Анкоры»

Появившись в зале, Розалия тотчас притянула внимание Ярла. Их взгляды встретились, и внутри девушки снова вспорхнуло непонятное чувство: смесь симпатии и неприязни.

Граф Ярл восхитился. Безупречная леди… Ровный стан и хрупкость, подчеркнутые строгим фасоном наряда. Длинное платье с рукавами и высоким воротником приглушенного синего цвета. Светлые волосы уложены в низкий пучок.

— Как всё прошло? — поинтересовался отец, сидя в кресле.

Этим утром, как того желал граф Ярл, их поместье навестил лекарь, чтобы осмотреть будущую невесту дворянина.

Розалия подняла бумаги, молча подошла к Рагнару и швырнула ими в него. Мистер Ларс строго произнес имя дочери, дабы та усмирила нрав, но граф дал понять кивком головы, что всё в порядке.

— Розалия, говорю уже не первый раз: прекрати так вести себя! — Отец девушки всё равно был взбешен таким поведением, ведь её манеры, в первую очередь, лицо ихсемьи и, если так продолжится, упрямство Розэ до добра не доведёт.

Направляясь к матери, она попутно размышляла: “Интересно, как на свою женитьбу реагируют другие девушки, которым не удалось испытать настоящее чувство любви... счастливы ли?! Как они смотрят на мужчин, которых вообще не знают, но должны будут стать им супругами до конца жизни? Если бы не Рихард... как бы сейчас на графа Ярла смотрела я?!”. Попутно всплывали наставления миссис Лоу, мол важно присмотреться к избраннику, которого выбрали родители. Хотелось бы... но Розалия не могла.

— Днём придёт портниха, — объявила миссис Ларс.

Розалия поинтересовалась: “Зачем?”, а получив ответ тяжко вздохнула: “Ах да... свадебное платье”. Всё не в радость! Жизнь стала серой.

— Прошу прощения, — извинилась воспитанница и ушла, оправдав себя «неважным самочувствием».

Мать печально опустила голову и с виной на душе смяла руками ткань юбки. Ей больно видеть дочь такой разбитой, ведь она, как любая любящая мать, наоборот хотела счастья для дочери, но пока лишь их действия с Энгелем приносили Розэ только боль.

Хозяин дома к депрессивному состоянию Розалии относился более спокойно. Он верил, со временем всё слюбится-стерпится, и потом Розэ ещё благодарна будет, что выбрали ей в мужья именно графа Ярла.

А вот сам граф... безвозвратно влюбился. На ряду с влюбленностью начало просыпаться чувство собственности, и грустное настроение невесты его не беспокоило, а злило, ведь страдала она из-за чувств к другому…

Рагнар мог жениться, даже насильно сделать своей, но не в силах разорвать ментальную связь Розалии с другим мужчиной. Ему не победить лик соперника; будет страдать, желая, чтобы хоть однажды с той любовью, с которой смотрит на другого, Розэ посмотрела на него.

Рагнар осторожно спросил у будущего тестя:

— Были ли... ещё претенденты на руку и сердце вашей дочери, мистер Ларс?

Мужчина напрягся, вжался пальцами в подлокотники кресла и переглянулся с женой, пытаясь найти в её глазах ответ на вопрос: стоит ли ему говорить о графе-анкоре фон Норде? Недолго поразмыслив, купец всё же решил сознаться.

— Да, был, — тихонько ответил и, глотая окончание, добавил: — Рихард фон Норд.

В ту же секунду, когда имя анкора было произнесено, Рагнар буквально соскочил со свирепым выражением лица с места и подошел к окну, кинув на пейзаж за окном хмурый взор. Отец и мать Розалии побоялись такой реакции, потому и говорить больше на эту тему ничего не стали.

Феодал облокотился кулаком на стекло и, перебирая тревожные мысли в голове, злобно сжал губы. “Рихард... Снова ты”, — всплыл образ самовлюбленного дворянина с высокомерным взглядом и, вечно не спадающей с уст, ядовитой ухмылкой. “Вот! Вот, кто был на тех зарисовках”, — осенило вдруг Рагнара, и он ударил по стеклу, — “Фон Норд... Он покорил сердце Розалии, это по нему она так страдает!”, — думал и ненавидел противника с каждой секундой всё больше.

—Ваше Сиятельство, вы в порядке?! — встревоженно спросила миссис Ларс.

— Да, миссис, не беспокойтесь. Я... — потер переносицу, а затем, не выдерживая, процедил, — мне нужно выйти подышать, прошу меня простить.

Тяжелыми шагами граф Ярл покинул зал, а родители Розалии лишь переглянулись в догадках.

***

Поместье графа-анкора Рихарда фон Норда

— Ваше Сиятельство, — в кабинет вошёл Вестар.

Рихард сидел за столом, рассматривал последние отчеты. Дворецкий только начал говорить: “К вам приш...”, как его перебили. Гость, не дожидаясь от феодала разрешения, обошёл Вестара и, сложив руки на поясе, ядовито кинул:

— Давно не виделись... брат.

Знакомый голос заставил фон Норда вздрогнуть, даже перо, которое держал в руках, выронил; оно упало, прокатилось, оставляя за собой дорожку из чернил. Тревожно сглотнув, поднял глаза:

— Рагнар?!

Граф Ярл ухмыльнулся, видя в глазах родственника растерянность. Дворецкий, не тая любопытство, разглядывал то гостя, то своего господина. Рихард свел на переносице брови, встал с места и после того, как приказал Вестару уйти, спросил у нежданного гостя: