Поход за миром 3. И все таки любовь...

1

-Алёна!

Мой крик. Он не был криком воина, отдающего приказ, не рычанием Монарха, возвещающего победу. Это был дикий, нечеловеческий вой, вырвавшийся из самых глубин моей разорванной души. Он был полон ужаса, неверия, животного отчаяния. Он разорвал тишину, наступившую после ослепительной вспышки, словно ткань мироздания. Небо над Аквитом, ещё недавно разрываемое разломами и атаками Хранителей, теперь было чистым, безмятежным голубым, словно ничего и не произошло. Последний, самый могучий удар Хранителей, который мог уничтожить наш город и всех нас, так и не обрушился. Он исчез. Исчез вместе с ней.

Моя рука была протянута. В пустоту. Там, где мгновение назад стояла она, мой Летописец, моя Алёна, теперь был лишь зыбкий воздух, пахнущий озоном и горечью утраты. По этому воздуху, словно мельчайшая золотая пыль, оседали последние, призрачные отголоски её света. Её место было пустым. Моё сердце… моё сердце, которое всего несколько минут назад, на этой самой площади, обрело новый, невероятный смысл, теперь превратилось в осколки. Острые, режущие, пронзающие меня насквозь.

Я стоял посреди площади, окружённый тысячами глаз. Их лица были полны изумления, облегчения от миновавшей угрозы, но и глубинного недоумения. Они видели чудо. Они видели спасение. Но они не видели ЕЁ. Никто из них не видел всей картины. Никто не понимал, что произошло, какой ценой. Никто, кроме меня, не осознавал масштаба потери. Её исчезновение было не просто трагедией. Это был абсолютный, поглощающий всё вакуум. Пустота, которая поглотила не только её, но и часть меня. Самую важную часть.

Кольцо. Она надевала его мне. Оно ярко горело на моём пальце, словно насмехаясь, мерцая сине-золотым светом. Оно было холодным. Ледяным. Это была единственная память, единственное вещественное доказательство того, что она была здесь. Что она существовала. Что она была моей. А мой палец, словно отмёрзший, отказывался чувствовать его тепло.

-Монарх! -голос главы нидусских шаманов вернул меня в реальность. Он подошёл, его лицо было полно благоговения и трепета, неуместного, отвратительного благоговения. -Это… это была великая магия, Монарх! Сила, которая спасла нас! Это было… её жертва.- Жертва? Нет. Это была не жертва! Этот глупец! Он не понимает! Это был не её выбор! Я видел её глаза! В них была решимость, да, но не обречённость самоубийцы. Она хотела сражаться. Она хотела писать этот мир. Вместе со мной. Вместе со мной! Она не могла просто так уйти!

Я опустился на колени. Моё тело отказывалось мне повиноваться, словно его сломали, выпотрошили. Могучий Кай, правитель Нидуса, воин Завесы, Монарх, сломленный, растоптанный неведомой силой. Я не мог дышать. Воздух, минуту назад чистый, теперь казался тяжёлым, лишённым всякого смысла, смертельно отравленным.

Тишина на площади была оглушительной. Каждый звук, каждый шорох, каждое движение казалось чудовищно громким, невыносимым. Все ждали. Ждали моих слов. Моего приказа. Моего объяснения. Но я не мог произнести ни слова. Все объяснения, вся моя власть, вся моя сила -всё это было ничем перед лицом этой Великой Потери.

Маркус. Я поднял голову, шаря взглядом по толпе. Я искал его. Морока. Он сидел на том же каменном блоке, что и всегда, но теперь его взгляд был сосредоточен на мне. Не на толпе. Не на разломе. На мне. В его глазах я увидел не ехидство, не насмешку. А что-то более глубокое, похожее на печаль. На глубокое, всепоглощающее понимание. И я знал -он знал. Он знал, что произойдёт. И не сказал мне.

Ярость. Она накатила волной, горячей, обжигающей, способной сжечь весь этот мир дотла. Ярость, направленная на него. На мир. На судьбу. За что? Почему? Почему именно сейчас, когда я, наконец, обрёл её? Когда я посмел заглянуть в будущее? Когда я посмел почувствовать себя человеком? Почему судьба так жестоко играет со мной?! Почему она отнимает всё, что я люблю, стоит мне только протянуть руку?!

-Монарх! -голос Эрика был полон тревоги, он подошёл ко мне, с трудом поднявшись, опираясь на свой посох. Его лицо было бледным, но в его глазах читалась сила. -Вы видели? Её сила… она была невероятной! Она спасла нас! Она… она уничтожила их разломы!- Я посмотрел на небо. Разломов не было. Ни одного. Хранители исчезли. И её свет… её свет всё ещё витал в воздухе, словно эхо ушедшей песни. Оставляя после себя лишь всепоглощающую, мёртвую тишину.

Маги Нидуса и Аквита, стоящие по периметру ритуального круга, были поражены. Они с благоговением смотрели на то место, где она исчезла. Они не видели в этом трагедии. Они видели чудо. Явление. Спасение. Они были уверены, что она пожертвовала собой. Пожертвовала собой, чтобы спасти нас всех. Но я знал, что это не было её выбором. Это стало её судьбой. Судьбой, написанной без её ведома. Без моей.

Глава нидусских шаманов склонился передо мной. Его голос был полон благоговения, от которого меня тошнило.

-Она стала частью этого мира, Монарх. Великая Душа, что пожертвовала собой ради всех нас. Её имя будет жить в веках.

-Её имя будет жить в моей памяти! -мой голос был хриплым, едва узнаваемым, измученным. -Её имя -Алёна! И она моя супруга! Она моя Алёна!

Моё тело болело, но физическая боль была ничто по сравнению с той, что разъедала мою душу. Я был Монархом. И я был мужчиной. Который только что потерял свою жену. Свою любовь. Свою новую, обретённую судьбу. Я сжал кулаки. Ярость. Скорбь. Отчаяние. Неверие. Огромная, зияющая пустота. Все эти чувства бурлили во мне, как кипящий котёл, готовый взорваться.

Я окинул взглядом площадь. Дети, выбравшиеся из убежищ, их лица были бледны, но уже начали улыбаться. Женщины, обнимающие своих мужчин. Старики, молящиеся тем, кого они считали своими богами. Все они были живы. Благодаря ей. И я был живым. Благодаря ей.

2

Я не знаю, сколько прошло времени. Минуты? Часы? Вечность, растянувшаяся в бесконечную пытку? Мое сознание цеплялось за каждое её воспоминание, за каждый образ, пытаясь удержать ускользающее, словно песок сквозь пальцы. Её смех, заливистый, звонкий, наполнявший мою цитадель. Её решительный взгляд, который всегда давал мне силы. Её нежная ладонь, сжимавшая мою, когда я метался в лихорадке. Её слова: «Я люблю тебя, Кай». Моя память была и благословением, и проклятием, возвращая её ко мне только для того, чтобы снова потерять, чтобы снова погрузиться в пучину отчаяния.

Меня пытались тормошить. Я чувствовал прикосновения, слышал обрывки голосов, которые прорывались сквозь туман, окутавший мой разум. Это были мои шаманы. Старейшины Аквита. Мои войны. Мои люди. Они были рядом, их тревога была осязаемой, она витала в воздухе.

-Монарх, очнитесь! - чей-то голос, полный почтительного страха, пытался пробиться сквозь пелену горя. -Хранители отступили, Монарх! Город спасён! - другой, более воодушевлённый голос, но он звучал для меня как насмешка. Спасён? Какой ценой? Я чувствовал, как меня приподнимают, пытаются привести в чувства. Холодная вода коснулась моего лица. Это была Селина, её руки были привычно проворны. Её лицо, обычно такое сдержанное, было искажено болью и состраданием. Она смотрела на меня, как на раненого зверя, сломленного, потерявшегося.

Её глаза… её глаза. Они были так похожи на глаза Алёны. Я отшатнулся, отталкивая её. Словно обжёгся.

-Не прикасайтесь ко мне! - мой голос прозвучал как хриплый рык, полный горечи и первобытной ярости. Он был чужим, полным горечи и ярости, которые я не мог контролировать. Я поднялся. Мои ноги были ватными, но сила воли, моя неистовая воля, заставила меня стоять прямо. Моё кольцо на пальце продолжало мерцать, словно насмехаясь над моей болью. Оно было моим проклятием, моим напоминанием о том, что я потерял.

Вокруг меня всё ещё стояли люди. Сотни их. Они смотрели на меня. Ждали. Ждали моей реакции. Моего слова. Их Монарх был сломлен. И они не знали, что делать, как себя вести.

В мой разум просочился едкий голос Маркуса. Он не говорил. Он шептал прямо в мою голову, его голос был холодным, проникающим, словно ледяной кинжал, вонзающийся в сердце:

-Она не исчезла, Монарх. Она просто изменилась. Вся история - это живое полотно. А она - его ткачиха. И иногда, чтобы спасти свой шедевр, художнику приходится отойти в тень. Или стать частью самого полотна. Ты думаешь, она исчезла? А что, если она стала самим миром, который ты так отчаянно пытался защитить? А ты? Ты - всего лишь её рука. Её исполнитель. Её перо. Её верный пёс.

Этот голос, эти слова, они были подобны удару кинжала, глубокому, пронзающему. Её исполнитель? Её перо? Я? Всегда я был Монархом. Властью. Завоевателем. А теперь - лишь подчинением чужой воле? Моей любви? Её силе? Это было невыносимо. Мой разум отчаянно сопротивлялся, взрывался от этих мыслей.

Я посмотрел на площадь. На украшения, ещё оставшиеся от Ритуала Слияния Сердец. На обломки жертвенных алтарей. На улыбающиеся лица людей, которые праздновали спасение. Их спасение. Спасение ценой… чего? Моего сердца? Моего разума? Моей души? Эти улыбки. Эти празднества. Они были невыносимы. Они были оскорблением в лицо моей утрате.

-Закончить праздник! - мой голос прозвучал не как приказ, а как громовой раскат, сотрясающий землю. Он был полон такой ярости, такой боли, что толпа вздрогнула и отшатнулась. Никто не смел возразить. Никто не смел двинуться. Моя ярость давила, ломала волю, заставляя их действовать. -Все угощения, вся еда, приготовленная для этого… этого дня… раздать немедленно нуждающимся! - мой взгляд обвёл площадь, словно молния. - Убрать все эти фантики! Все эти цветы! Все эти… украшения! Сейчас же!- Мои воины, мои маги, мои люди - все они тут же бросились исполнять приказ. Их движения были поспешными, полными страха, но и облегчения.

Я прошёл сквозь толпу. Не замечая никого. Мой взгляд был устремлён на Эрика. Он стоял, бледный, но живой. Его глаза были полны сострадания, и он не отводил взгляда. Он понимал больше, чем кто-либо.

-Эрик.- мой голос был холоден, как лёд, он звенел в воздухе. - Всех магов. Нидусских и аквитских. Собрать в главном зале. Немедленно.- Эрик кивнул. Его глаза задержались на моём лице, ещё раз пытаясь прочитать мою боль. Он видел. Видел.

Я шёл по цитадели, и каждый мой шаг отдавался болью в душе. Всё вокруг кричало о ней. О её отсутствии. О её смехе, который я больше никогда не услышу. О её легко руке, которая покоилась в моей, наполняя меня теплом. О её ярком уме, который бросал вызов моему, заставляя меня думать.

Мои покои. Теперь они принадлежали мне одному. Без её книг, аккуратно расставленных по полкам. Без её пера, лежащего на моём столе. Без её тепла. Я вошёл. Закрыл за собой массивную дверь, чтобы никто не помешал мне в моей скорби. Моя комната, где мы провели столько ночей, разговаривая, работая, делясь нашими мечтами, теперь была пуста. Чудовищно пуста.

Я подошёл к столу. Там, на пергаменте, лежали её последние записи. Незаконченные. Я взял перо. Оно было тёплым. Она держала его. Она им писала. Она им жила. Мои пальцы сжались, и перо хрустнуло. Сломалось. Так же, как и я.

Я сел. Окинул взглядом комнату. Каждое её присутствие, каждый её штрих, каждый её вздох, казалось, был запечатлён в этих стенах, он витал в воздухе. И ярость снова поднялась во мне. Ярость на себя. На свою слабость. На свою беспомощность. Я - Монарх. Великий Кай. Я должен был её защитить. Должен был удержать. Должен был понять.