Поиски Модеста

Глава 1

Модест Ермолов

Ночью я сидел на скамейке в пешеходной аллее, идущей по середине Кунгурского проспекта. На главной улице Перми, как и в любом российском городе носившей название Императорской улицы, находились государственные учреждения. Кунгурские же проспект был центром веселья и тусовок. Кафе, рестораны, бары, магазины, видеосалоны, кинотеатры, развлекательные центры и ночные клубы встречали посетителей радостными вывесками и громкими аниматорами. И днём, и вечером, и ночью. Гоп-стоп, как от общественников, так и от любого желающего, от приблатнённого люда до мамкиных бандитов, встречал горожан в подворотне. В основном, по ночам.
За насильственные преступления на самом проспекте следовало жёсткое наказание, как от милиции, так и от Общества. Милиция не могла контролировать весь город, так хотя бы часть его сделала зоной «нулевой насильственной преступности». А Общество думало о барышах. Позволь оно грабить где попало, так горожане дома запрутся. Заведения, часть из которых принадлежало Обществу, потеряют клиентов. Да и Император не станет ждать, если Пермь превратится в один большой «гоп-стоп». Поэтому в городе существовали несколько «улиц безопасности». Главными из которых были Императорская улица и Кунгурский проспект. Ну а в подворотнях по ночам творилось то, что творилось. Тут только на свой страх и риск, под свои магические умения и артефакты.
Понятно, что разбоя я не боялся. Сидел на главной улице по другой причине. За два квартала от меня находилось детское кафе, естественно закрытое на ночь. Благодаря суперзрению и горящему внутри помещения свету, я мог следить на расстоянии, не привлекая внимания.
«Халатность санитаров стоила жизни герою Империи. Подробности ночного происшествия в пермской психиатрической больнице», – прочитал я на главной странице очередной местной газеты.
Изучив статью, убедился, что и здесь в редакцию поступил звонок из Имперской канцелярии. Это было двадцать седьмое издание, прочитанное мной за прошедшие сутки. С учётом утренних и вечерних тиражей, с учётом передач на радио и новостных выпусков по телевизору, складывалась единая картина. Учитывая, что все СМИ работали на разные политические группы и не теряли возможности при случае надавить на конкурентов, раздувая любую оплошность до всё-пропального пожара, вывод для нас обнадёживающий. Властные кланы временно договорились.
Вместо ночного штурма изолятора для политзаключённых произошёл «инцидент» в психиатрической больнице. В результате него вырвались в город четверо душевнобольных – четверо? нолик забыли? – успев убить двух санитаров, допустивших халатность. Остальным сбежать не удалось. Заметив побег, начальник изолятора, герой Империи дворянин Глеб Артёмович Иванов-Зарайский бросился усмирять психов. И в неравной схватке погиб.
Ага, значит, вместе с санитарами безопасники устранили и начальника. Перед мученической смертью Иванов-Зарайский смог восстановить магический купол, чем предотвратил побег остальных душевнобольных в город. Император уже наградил погибшего вторым крестом героя Империи. Посмертно.
Всё. Ни слова о пропаже какого-нибудь из заключённых. Ни слова о погибших охранниках. Ни слова о подорванных Обществом машинах с подставными нацистами. Даже самая жёлтая пресса ограничивалась скудными заметками.
– Пока присматриваются и торгуются. Через неделю подсчитают баланс и дадут команду своим СМИ действовать. Там и узнаем, кто побеждает.
Я повернулся к мужчине, сидевшему рядом со мной. Но вместо того, чтобы ответить, схватил его и активировал прыжок.

Новенькая

– Бипер пусть лезет.
– Она же не справится.
– Ничего. Заставим.
Старшая девочка усмехнулась и показала новенькой кулак.
– Видела? Тут тебе не ясельки. Теперь ты школьница. А раз попала в наше крыло, будешь слушать меня. А ну живо полезла!
Девочка семи лет с ужасом посмотрела наверх. Само по себе дерево не вызывало сильной тревоги. Много мелких веток выдержат вес ребёнка и предоставят возможность забраться до нужной высоты. Но план состоял в том, чтобы на уровне третьего этажа перепрыгнуть с дерева на крышу хозяйственного блока.
Бипер, как прозвали девочку, перевели в новый блок сразу по достижению семилетнего возраста. Она понимала, что «детство прошло». Безобидные игры дошколят и добрые нянечки остались в детсадовской группе. Все знали, что среди школьников новенький сразу попадает под пресс старших. Это касалось и мальчиков, и девочек. Но если за буйными мальчишками учителя следили с особым вниманием, то с девочками работали по остаточному принципу. Там более с блоком начальных классов.
Бипер надеялась попасть в южное крыло, но судьба распорядилась по-другому и девочку заселили в северное. Там, где верховодила четвероклашка Лена Хвицкая. Точнее боярыня Елена Александровна Хвицкая. Злобная, высокая, для своего возраста чересчур развитая девочка. Сначала, как и положено, её отправили на этаж к сверстницам. Но Хвицкой не понравилось, что её не слушаются. Ещё бы, в блоке вместе с четвёртым классом жили ребята на год-два старше. Ими не покомандуешь. Хвицкая пожаловалась, кое-кто надавил и боярыню переселили к младшим школьницам. Всё равно временно. Здесь-то Хвицкая и разошлась.
Новенькая девочка не любила своё прозвище. Ну что за Бипер? Как у мальчишки! Однако прилипло напрочь. Тем более никого на этаже не называли по имени. Точнее, никого, кроме Елены Александровны. Да, да. Именно так капризная дворянка велела обращаться к себе. Другим же приказала использовать исключительно клички. Девочки в присутствии старших, конечно, обретали имена. Но между собой только прозвища.
– Елена Александровна, я же не допрыгну, – попыталась возразить новенькая.
– Выбирай сама. Или прыгать, или…
Хвицкая лихо свистнула и одна из девочек тут же подала солонку. Юная садистка любила резать «подчинённых». Легонько, чтобы было похоже на обычную царапину. А потом сыпать в рану соль. Добавляя к этому пару увесистых тумаков, боярыня всегда добивалась своего. За садистскую привычку Хвицкая получила кличку «Солонка». Естественно, никто так боярыню в глаза не называл. Иначе царапиной не отделаешься. Солью накормит по самое горло. Ещё и глазам достанется.
Поняв, что выхода нет, Бипер полезла на дерево. До нужной ветки добралась без осложнений. Оставался прыжок.
– Карниз прямо под тобой, – раздавалось снизу. – Даже отталкиваться не нужно. Просто упади.
В хозяйственной постройке хранились ингредиенты для приготовления зелий и артефактов. Галька с пляжа северных морей. Остатки дорожного битума. Использованные парфюмерные флаконы. Содержимое не важно, лишь бы жидкость была зелёного цвета или стекло с зелёным оттенком. Винные пробки, песок, коряги, фанерные листы определённой формы, плесень нужного узора и прочая нелепица. Далёкому от мира магии человеку содержимое могло показаться запасами барахольщика. Однако здесь производили порошковые основы для зелий. Дело в Империи привычное. Ингредиенты для порошковых основ легко доставаемы, цены низкие, рецепты всем известны, ничего оригинального. Лопаты-грабли тоже скучны, однако денег стоят. Не оставишь же на лужайке – сопрут. Так и здесь. Хранится отдельно, бережно, под замком, но без фанатизма.
Детей же привлекла печь. Объёмная труба, торчащая из крыши, будоражила воображение. Если чуждый магии человек думал о барахле, то дети, наоборот, преувеличивали значение того, что знали о магии. Раз печь, значит, что-то готовят. Раз под замком, значит, ценное. Раз в постройку чаще других ходит школьный преподаватель зельеварения, значит, там магические зелья. Значит, если пробраться внутрь, можно раздобыть что-нибудь редкое и важное. Капсулы силы! Нектар полёта! Порошок невидимости! Вдруг, и такие существуют? А? Как вам? Кто со мной?
Таким образом, Хвицкая собрала девочек на вылазку. Оставалось проникнуть внутрь, открыть дверь да вынести самое интересное. Но лезть на крышу самой не хотелось, да и страшно. Проще заставить.
Бипер решилась и сиганула вниз. Девочка больно ударилась коленкой, но с крыши не свалилась. Пронесло.
– Тише ты! – пшикнула Солонка. – Теперь лезь в трубу.
– А если там огонь? – испугалась девочка.
– Дура! Это же магическая труба, никакого огня. Да и день сейчас. Готовят только по ночам. Внутри трубы лесенка. По ней спустишься. Давай, не бойся. Мы будем ждать у окна.
Удивительно, но трубы Бипер не испугалась. Убедившись, что огня нет, девочка схватилась за металлические скобы, действительно торчавшие на внутренней стороне, и смело полезла вниз. Сил придало ещё то, что в трубе не было копоти. Труба и правда оказалась магической. Плавит, но не греет. Пламя использовалось зельеварами для расщепления элементов. Никакой высокой температуры, весь процесс на древней ворожбе. Печь нужна для фиксации и отвода побочных веществ, чтобы порошковая основа получалась без примесей.
Внутри помещения ожидаемый склад. Стеллажи с ингредиентами, верстаки с рассортированными заготовками, на полу мешки с порошками. Бипер подошла к окну, чтобы открыть створки, как с улицы прозвучал сигнал тревоги.
– Атас! Шклярская!
Плохо дело. Мадам Шклярскую побаивались все курсанты пермского интерната, где учились дети знатных родов Империи. Что уж говорить о простых школьниках. Шклярская редко заходила на их территорию. Три-четыре раза в год во время проведения совместных мероприятий, не более. Но в последние дни зачастила. Старшие ребята говорили, что дело в столичной комиссии. Но если раньше Шклярская ограничивалась зданием самой школы, то теперь зашла на участок, где находились спальные корпуса сирот и хозяйственные постройки.
Девочки во главе с Хвицкой мигом разбежались. Бипер надеялась, что Шклярская пройдёт мимо, но услышав, как ключ повернулся в замке входной двери, девочка кинулась к печи. Нужно прятаться.

Глава 2

Модест Ермолов

Магическо-полезное распределение населения? Этого ещё не хватало.
– Вижу по вашему замешательству, что ничего не знаете, – сказал Зубоплатов. – Сделаю вид, что поверил. Что вы потеряли память и не в курсе основ государственности развитых стран. При таких-то образованных родителях не знать элементарных вещей?.. Ну да ладно. Слушайте.
И Женя-беляк рассказал.
Две сотни лет назад один инженер заметил, что при строительстве тоннеля на Южном Урале среди рабочих резко возросли конфликты и драки. Несколько дней побуянили, а потом затихли. Ну, побуянили и побуянили. Мало ли причин, никто бы не заметил. Но дело в том, что пять лет назад инженер столкнулся с похожей аномалией. В тот раз тоннель прокладывали в Карпатах.
Общим оказалась горная порода необычного состава, нехарактерная для обоих мест. В породе присутствовали вкрапления чёрного цвета. Участки залегания оригинального камня были небольшие. Строители проходили их за несколько дней. Но именно в это время людей накрывала немотивированная агрессия.
Инженер доложил руководству. Потом было несколько долгих лет исследований и однозначный вердикт. Редкая горная порода своим присутствием вызывала у людей деструктивное поведение и желание нарушать законы. А главное, учёных поразил «эффект магнита». Исследователи обнаружили, что если расположить породу в нужном количестве на определённой территории, то люди, склонные к преступному поведению, будут стремиться к переезду в эти места. Сами-то не едут. Издалека никакого «зова» не чувствуют. Но если человек, склонный к преступному поведению, случайно посетит район, где зарыта порода, то у него появляется жгучее желание остаться. Ему кажется, что он рождён, чтобы здесь жить. Это его место силы.
– Понятно, – сказал я. – Значит, в Перми большие залежи этой породы.
– Вовсе нет. Кроме тех нескольких тонн в Карпатах и на Южном Урале, нигде больше уникальную породу не встречали. Имперские службы после первых тестов учёных изъяли добытое. А поиски новых источников до сих пор не принесли результатов.
– Хм. Значит, Пермь стала местом эксперимента?
– И не только Пермь.
Женя-беляк прервался. К соседней скамейке подошла парочка. Молодой парень в спортивном костюме и женщина неопределённого возраста с фингалом под глазом. Зубоплатов поднялся и лёгкой походкой натренированного тела направился к ним. Заметив незнакомца, женщина сняла с себя парик. На лысой макушке татуировка.
– Толя Каматоз, – произнесла женщина, показав на татуировку.
Зубоплатов разложился на три копии.
– Столичная комиссия. Сегодня это наш квартал. Пошли вон.
Я сразу понял, что никакой драки не будет. Если торчок кинулся бежать, то парочка ушла, сохраняя достоинство.
– Могут помешать, – пояснил Зубоплатов, когда сложился обратно и вернулся. – Что за Толя Каматоз? Хм, не знаю такого. Видимо, новенький. Надо будет проверить.
– Они предъявили права на грабежи? – догадался я.
– Да. Два человека означают, что вот от этого здания и на две улицы вглубь территория принадлежат им. Движение есть?
– Нет. Я внимательно слежу. Ваши пояснения не отвлекают.
Я заверил альбиноса, что кафе под моим пристальным присмотром, и он продолжил.
– Это уже не эксперимент, Модест Альбертович, а успешно работающий механизм. Добавление породы и создание «особых территорий» началось сотню лет назад. Сейчас чёрная порода по всей Империи. Половина Урала. Небольшая часть Кавказа. Есть города в Центральной России, зоны в Ближней Азии. Немного в Сибири и на Дальнем Востоке.
– Не понимаю. Раз у криминала такой зов, почему бы не оградить территории? Вот тебе и добровольная тюрьма. И кстати. В Перми много людей, далёких от преступных намерений. Такими были, например, мои родители. Почему никто не уезжает отсюда?
– Добровольная тюрьма? Это вы верно подметили. Такова была изначальная идея властей. Но не сработало. Высокая концентрация преступников в одном месте сначала ожидаемо привела к массовой резне. Но после того, как иерархия была выстроена, на тестовой территории, где проводился эксперимент, образовалось преступное государство. Государство в государстве. Как вам, а?
У нас считается, что преступники не любят правила. Они такие отщепенцы, потому что противники любых законов. Чушь! Криминал – самые законопослушные люди. Только они подчиняются своему закону. Криминальному. Тому, которому верят. Тому, который сами создали. А теперь представьте, Модест Альбертович, что внутри государства возникла территория, на которой проживают озлобленные, сильные, умные и хитрые личности. С железной дисциплиной и с верой, я бы даже сказал, с фанатичной верой в закон. В свой криминальный закон.
Кормовой базы у них нет. Никто же из них не работает. Что сделают? Правильно. Попрут на соседей. Зачем властям своими руками создавать такие анклавы? Но, с другой стороны, игнорировать свойства уникальной породы было бы расточительством.
– Поэтому нужно не дать им договориться, держать в перманентном конфликте, помогая то одной, то другой стороне. А заодно предоставить, как вы выразились, кормовую базу. Обычных граждан, которых можно периодически грабить.
Зубоплатов замигал. Крупные из-за сильных очков глаза альбиноса, запорхали, как бабочки.
– Загадка вы для меня, Модест Альбертович. Не знаете элементарного устройства развитых государств. Но тут же сообразили принцип, по которым власти контролируют такие анклавы.
– Сотрясение. Амнезия. Давайте не будем больше возвращаться к этому, – улыбнулся я.
– Давайте, – усмехнулся Женя-беляк и продолжил.
Оказалось, что каждый проживающий в зонах воздействия чёрной породы, имеет регистрацию, запрещающую подданому Империи проживать на территориях белой породы.
– Белую породу обнаружили полвека спустя, – пояснил Зубоплатов. – Умиротворяющее воздействие и снижение агрессии. Притягивает условно добрых людей. Криминалитету вход запрещён. Государство получило «островки безопасности», как Архангельское генерал-губернаторство.
А вот это интересно! Сюда мы складываем пассионариев, здесь выращиваем послушных овечек. Не удивительно, что самые успешные страны внедрили такой метод. Хотя нет. Здесь, скорее, другая зависимость. Сначала разбили страну на контролируемые зоны, а потом стали успешней соседей.
– И как сильно Россия поделена на породы?
– На четверть. Из этой четверти разделение на «белые» и «чёрные» зоны примерно поровну. Остальные обычные города.
– А столица в какой породе? Императорский дворец в белой, а по окраинам чёрная?
– Никто не знает.
– Разве по поведению жителей не понятно?
– Нисколько. Я вообще думаю, что столицу оставили специально…
Я не дал Зубоплатову договорить. Внутри кафе заметил движение, поэтому схватил альбиноса и прыгнул. На этот раз перед служебным входом никого не было.
– Ветряк, – пояснил Зубоплатов.
Редкий вид преступников, прокачавший магию стихии ветра на запредельный уровень. Тоненький воздушный поток, не способный причинить никакого вреда даже ребёнку. Однако благодаря многолетним ежедневным тренировкам, контроль над струйкой ветра сопоставим с чувствительностью пальцев нейрохирурга. Вор воздушным потоком мог подхватить небольшую вещь и принести себе.
Замки не вскроет, ящики не отодвинет, но с небольшой пачкой наличных справится. Или украшения, по оплошности оставленные на столе. Серьги, колечки, цепочки. Лишь бы нашлась в запертом помещении щель, через которую пролезет добыча. Но больше всего ветряки любили воровать зелья. Потому, что сбыть магические порошки проще, чем драгоценности. Ветряки предпочитали действовать на расстоянии. Не для того они годами оттачивали мастерство, чтобы светиться перед жертвой. Поэтому рядом со служебным входом мы никого не заметили.
Любой магазин, находящийся в зоне чёрной породы, был оснащён магической охраной. Ветряк в поисках подвыпивших прохожих шёл мимо, не надеясь на брешь в заведении. Владельцы бизнеса на Кунгурском проспекте на защите не экономили. Но ветряку повезло. Мы с Зубоплатовым устранили охранников и сняли внешний контур безопасности. Медлить вор не стал и решил проверить, что внутри.
– Идёт, – сказал я.
Среагировав на постороннее движение, вызванное воздушным потоком, защита кафе кастанула внутреннего стража. Я не сомневался, что, заметив двух мужчин, ветряк сразу ушёл. Имея уникальную магическую способность, ветряки избегали драк. Мы не возражали, нас интересовал охранник.
Дверь служебного входа открылась и на пороге появился старик в костюме мухомора. Кажется, понял. Бабушка с внуком, дедушка-маскот. Хозяева заведения придали охранникам вид под тематику кафе. Преступникам всё равно мало не покажется, зато при ложном срабатывании дети не испугаются.
В другом случае мы бы договорились. Магические охранники туповаты, даже вор, застигнутый на месте преступления, может отбрехаться. Если нет угрозы помещению, страж пропадёт. Но в наши планы не входил мир. Первым ударил Зубоплатов. С акробатической гибкостью атаку он произвёл для разведки.
Мухомор среагировал. Шляпа вместе с головой приподнялась над плечами и стала быстро вращаться. Понятно, сейчас полетят ядовитые споры или ещё какая гадость. Альбинос выхватил нож и стал наносить удары по корпусу. Никакой реакции. Кровь не полилась, старик не исчез.
Закончив вращение, шляпа мухомора из красного стала жёлтой. Ага, зарядился. Говорю же, везёт мне на яд. Сейчас пальнёт. Но вместо яда мы получили вакуумный коллапс. Шляпа старика с шумом всосала всё находящееся в радиусе двух метров. В последний момент Женя-беляк успел разложиться. Две копии остались вне поражения, а третью засосало, как пушинку в пылесос.
– Какие идеи, Модест Альбертович? – спросили в унисон две оставшиеся копии альбиноса.
– Хм. А что делает грибник с мухомором, когда встречает его в лесу?
– Прыжком? – догадался Женя-беляк.
– Да. За ножку.
– Тогда я спровоцирую.
Зубоплатов подбежал к старику и опять стал бить ножом по корпусу. Шляпа с головой приподнялась над плечами и начала вращение для очередного заряда. То, что нужно. В лесу можно ударить гриб по красной шляпе. Сейчас тоже попробуем отделить одно от другого, только другим порядком. Я активировал прыжок, схватил «ножку» мухомора и прыгнул ещё раз. Мне не пришлось оборачиваться, чтобы понять, что сработало. Тело в моих руках сразу скукожилось. Потеряв голову, магический охранник погиб.
Когда я вернулся к служебному входу, Женя-беляк уже осмотрел помещение.
– Навёл небольшой беспорядок, пошумел. Теперь для них опасно. Через несколько минут подъедут.
Мы вернулись на скамейку. Ждать осталось недолго.

Глава 3

Бипер

Спрятавшись, девочка сначала не испугалась. Если Шклярская по какой-то странной причине подойдёт к печи, чтобы заглянуть внутрь, можно залезть повыше, скрывшись за уступом. Но потом раздались звуки копошения. Войдя в помещение, женщина знаменитой тяжёлой походкой прочеканила в угол и стала перебирать кучу хвороста. А что, если Шклярская собирается развести огонь? Не магический, а самый настоящий! Надо спасаться! Бипер схватилась за металлические скобы, чтобы вылезти на крышу, как услышала, что звякнул телефонный аппарат.
Копошение резко прекратилось. Видимо, Шклярская испугалась, что уронила искомую вещь и наделала шума. Звяканье могли услышать на улице. Из постройки, где не должно быть телефона. Бипер замерла. Женщина прислушивалась к каждому шороху, нужно переждать. Вскоре девочка услышала вращение диска: Шклярская убедилась, что пронесло и стала набирала номер.
– Это я… Каждые два года? Принято… Усиливает магию разума. Предмет не исчезает, а трансформируется. Каждый раз новая форма. Принято… А если не успею за неделю? Ещё два года ждать. Принято… Почему он появляется на территории интерната? Я так и подумала… Можно привлечь к поискам курсантов? Они не будут знать истинного назначения артефакта… Хорошо. Сделаю.
Шклярская положила трубку и спрятала телефон обратно. Несколько минут хождения туда-сюда, после чего женщина ушла. Бипер для надёжности подождала ещё немного, после чего вылезла из печи. Убедившись, что перед постройкой никого нет, девочка открыла форточку и выбралась наружу.
«Я ничего не взяла. Может, Солонка пожалеет и не станет пытать? Всё-таки нам помешала Шклярская», – думала девочка, бегом возвращаясь в корпус.

Модест Ермолов

В мире магии автоматная очередь не страшней острой финки. Однако нож опасен и полностью игнорировать его безрассудно. Поэтому подъехавший фургон повёл себя ожидаемо. При первых же звуках стрельбы защитное поле автоматически обволокло машину дымкой. Фургон простенький, защита от огнестрела аналогичная. Дёшево, зато надёжно. Правда, есть минусы. Сидевшие внутри не заметили, что пули не поглощались туманом. Просто потому, что их не было.
– Вы были правы, – отдал я должное Зубоплатову.
Он заранее предупредил, что хозяева подпольной лаборатории нарочно предпочитают недорогой транспорт и аналогичную внешнюю защиту. Таким образом, они не привлекают внимание. Бойцы в фургоне не заметят, что попали под звуковую имитацию. Зато ответную атаку запустят уже из дорогого артефакта. На поражающую магию денег не жалели.
Фургон развернулся фарами в сторону звуков стрельбы. Я моментально прекратил выстрелы. Радиатор машины сверкнул и из него вылетел невод. Пролетев несколько метров, невод исчез, громко ударив по площади поражающей магией.
– Успели? – спросил Зубоплатов.
– Я-то успел, но не уверен, что они услышали.
До того, как невод вылетел, я звуковой имитацией изобразил мат и убегающих мужчин. Мол, нападавшие поняли, что сейчас получат магическую ответку, поэтому решили свалить.
– Сейчас узнаем. Если вылезут проверять вход, значит, поверили.
Вылезли. Двое. На каждом широкие штаны и плотные кожаные куртки. Такие удобно ворожить на защиту. Стандартная одежда рядовых боевиков любой уральской банды. А вот оружие нестандартное. У одного на руке меняющая форму перчатка. То она сжималась, плотно обхватывая кулак тонкой кожей, то вырастала до боксёрской перчатки. Ей сканировали ближайшие угрозы. Если заметит опасность, то шибанёт магией так, что мало не покажется. Ожидая подобную силовую ворожбу, мы с Женей-беляком находились на расстоянии.
Убедившись, что рядом никого нет, бойцы зашли в кафе.
– А если вход внутри? Провороним, – высказал я опасение.
– Нет. Слишком людно. Вход где-то со двора. В кафе они просто восстанавливают защиту. Вот! Выходят. Сейчас проверят.
Действительно. Бойцы вышли из кафе. Один из них перчаткой просканировал местность, поле чего кивнул напарнику. Второй вынул магический пенал, достал нужный порошок и бросил в стену.
– Пора! – сказал Зубоплатов, заметив появившуюся дверь.
Я схватил альбиноса и прыгнул к бойцам. Ещё в полёте применил инфразвуковой нокаут. Поэтому, когда приземлились, на асфальте лежали тела двух охранников. Живые, но без сознания.
– Ну вот, Модест Альбертович. Сами потренировались, а мне запретили, – пожаловался Зубоплатов.
– Вам страданий мало?
– Одно дело страдания, а другое пытки. Вы же знаете, что сам я редко работаю, люблю наблюдать. А тут такой повод, когда можно официально потренироваться…
– Ломайте дверь, Евгений Алексеевич, – перебил я.
Альбинос скривился и плотным ударом ноги выбил дверь в лабораторию.
Через полторы минуты мы вышли с двумя шкатулками. Ограбление прошло успешно.
Да, это было ограбление. Боярин Модест Альбертович Ермолов, семнадцати лет, и дворянин Евгений Алексеевич Зубоплатов, тридцати трёх лет, совершили дерзкое ограбление подпольной лаборатории, принадлежавшей крупной банде. О том, что в здании детского кафе находится цех по производству запрещённых магических веществ, знали единицы. Даже бойцы в фургоне, приехавшие, чтобы проверить целостность потайного входа, не знали, куда именно ведёт дверь. Их дело охранять, а не совать нос куда не надо. Однако Державники не были бы главной политической силой страны, если бы их лидеры через агентов не имели доступ к таким секретам.
Нашей с альбиносом задачей было дождаться попытки взлома. Не в эту, так в следующую ночь какой-нибудь залётный торчок обязательно попробует обокрасть кафешку, закрытую на ночь. Хозяева лаборатории не беспокоились. Усиленная магия, нехарактерная для такого заведения, верной бабулькой с внуком всегда отгонит непрошенных гостей. Нам нужно было поймать момент и устранить первый защитный контур. Мы не торчки, нашего боевого опыта хватит, чтобы взломать магическую защиту. Повезло. Обдолбыш появился в первую же ночь.
Дальше проще. Без первого контура защиты обязательно найдётся желающий пошустрить ручонками. Мы ждали подростков, но появился ветряк. С молодыми хулиганами или ветряком старичок-мухомор тоже бы справился, но мы устранили и этого стража. А это уже аномалия. Охрана – живая охрана, не магическая – получила сигнал и на место взлома выслали фургон. Его задачей было разобраться в происходящем, а главное, убедиться, что никто не проник в потайную лабораторию.
– Четыре минуты, и они сами расколдуют нам дверь, – продвигал утром свой план ограбления Зубоплатов.
Садист-альбинос предлагал пытать охранников, чтобы те разворожили дверь.
– Опять?
– Модест Альбертович, не для себя же, а для дела!
– Подождём, когда сами разочаруют вход, а потом…
– Три минуты! Нет, две! На одну гарантии не даю, но за две минуты… – не сдавался Женя-беляк.
– Нет, – я был твёрд. – Ждём в засаде, пока не покажут. Потом прыгаем и заходим.
Зубоплатов тяжело вздохнул и смирился.
В шкатулках лежало то, что поможет нам пережить длительный карантин. Это для газет и телевизора происшествие в изоляторе озвучивалось, как инцидент с психами. Властные же кланы понимали, что замешан кто-то из крупных политических игроков. Только пока не знали, кто именно. И Император это понимал. Поэтому велел закрыть пермский интернат на карантин. В этот раз надолго. Скорей всего, до конца учебного года. Может, за курсантов беспокоился. А, может, и подозревал нас в налёте. Формального приказа о закрытии ещё не было, но мы через Орлова получили информацию, вот и решили подготовиться.
– Ничего, что мы засветились перед людьми Толи Каматоза? Хозяева кафе узнают, кто их ограбил, – спросил я альбиноса, когда мы сели с похищенным в машину, чтобы вернуться в интернат.
– Это даже к лучшему, – зло произнёс Зубоплатов. – Пусть знают, что мы главная сила Империи. Лишнего не взяли, убыток для них небольшой. Шакалы должны знать свое место. Они бандитничают только потому, что позволено. Нами позволено!
Ух, какой! Неужели Зубоплатов злится, что я не дал ему пытать охранников?
– Мы главная сила? – переспросил я. – А кто это «мы»?
– Не помню, Модест Альбертович. Амнезия у меня.
Да. Он всё-таки злился.

Глава 4

Модест Ермолов

Я моментально активировал замедление времени, чтобы тщательно обдумать назначение деканом. Учёл политический расклад, силу властных группировок, их мотивы и возможности. Не оставил в стороне загадочную фигуру Раппопорта, отметил набирающее влияние Юры-малахита, рассмотрел основных претендентов на должности декана и… Ладно. Вру. Бессовестно вру. Я так офигел, что лупоглазил глазами, как школьник, впервые увидевший женскую грудь.
– Гм, – прокашлялся Раппопорт. – Я начинаю сомневаться в своём выборе. Нет, не в Модесте. В вас, – он ткнул пальцем в преподавателей. – Семнадцатилетний мальчишка становится деканом, а вы молчите, как перепуганные воробьи.
– Позвольте мне!
На манеж вышел мужчина средних лет. Если всеобщее волнение о допуске к обучению занимало первое место среди мыслей присутствующих. То на втором прочно обосновался колоритный незнакомец азиатской внешности. Со лба через затылок и до самого пояса голову мужчины украшала тугая коса. Чёрные волосы плотно переплетены красной лентой. По бокам череп гладко выбрит.
Мужчина был одет в приталенный кафтан красного цвета. На кафтане широкий пояс из лоскутков шкур различных зверей. Слева на поясе висел хвост лисицы, справа небольшой бубен. После новости о зачислении и моём неожиданном деканстве, мужчина вернул к себе внимание присутствующих.
– Прошу вас, Чагдар Саналович, – сказал Раппопорт и жестом пригласил мужчину на центр манежа.
Мужчина хотел было начать речь, но неожиданно наклонил голову и принюхался.
– Мне кажется, или корицей пахнет? – спросил Чагдар девушку в третьем ряду.
– Немного, – согласилась курсантка.
– Хм. Непорядок.
Мужчина завертел головой, в поисках «непорядка». Обнаружив источник, Чагдар поднялся на верхний ряд.
– Будьте добры, – обратился он к курсанту. – Встаньте, пожалуйста. Нет, нет. Не бойтесь. Это не опасно.
Никто не думал об опасности, пока Чагдар не сказал об этом. Курсант с удивлением поднялся и предусмотрительно отошёл подальше.
Мужчина снял лисий хвост с пояса. Два раза провёл им по сапогам, таким же красным и нарядным, как и кафтан мужчины. После чего с размаху ударил каблуком по спинке кресла. Раздался хлопок. Над креслом появился силуэт королевской кобры. Змея зашипела и распустила капюшон, готовая к атаке. Однако Чагдар опередил. Короткий кивок головы, и могучая коса незнакомца, вылетев из-за спины со скоростью блинка, как самурайский меч разрубила кобру вдоль туловища. Ещё один хлопок и над креслом повисло облако коричневого цвета. Запах корицы стал повсеместным. Облачко исчезло также внезапно, как появилось.
– Теперь порядок. Прошу вас.
Чагдар жестом пригласил курсанта садиться обратно, а сам под ошалевшие взгляды вернулся на манеж.
– Официально признаю, что твоё назначение деканом больше не главная новость дня, – прошептал Талгат, сидевший рядом со мной.
– Из ваших? – спросил я также шёпотом.
– Нет. Этот степняк из Прикаспия.
Перед тем, как объясниться, «главная новость дня» подошёл к Раппопорту и перекинулся с ним парой слов. Поблагодарив инспектора, вернулся в центр манежа.
– Леонид Маркович любезно простил мою оплошность при создании локации для сегодняшней встречи. К сожалению, у меня было мало времени, чтобы познакомиться с особенностями влияния местной чёрной породы на трансформационные модули.
Мужчина сделал паузу и продолжил.
– Меня зовут Чагдар Санал Бадма-Годжи. Вот уже тридцать восьмой год я Государев шаман милостью Его Императорского Величества. С сегодняшнего дня назначен на должность Лид-зельевара пермского интерната. В мои обязанности будет входить обучение курсантов, ворожба локаций и процветание лаборатории. Я говорю процветание, потому что прошлый заведующий плохо выполнял свои обязанности. На сколько я знаю, подавляющее большинство учащихся даже не были с ним знакомы. Впрочем, не мне судить. Тем более, что заведующий… Наум, кажется его звали, пропал несколько дней назад.
На два ряда ниже меня сидели сёстры Аракчеевы. Я не видел их лиц, но заметил, как Полина взяла Ульяну за руку и крепко её сжала.
– Я не зря упомянул срок, в течение которого служу Государевым шаманом, – продолжил Чагдар. – Почётное звание я получил в семнадцать лет. Неслыханно! В столь юном возрасте получить титул, средний возраст вступление в который до моего назначения составлял сорок с чем-то лет. Но у Императора были основания и…
Тут Бадма-Годжи замешкался. Он стал отряхиваться, приводя в порядок кафтан, и так идеально сидевший на могучей фигуре шамана.
– Впрочем, не люблю хвастаться. Все данные есть в Императорском архиве… Так вот! Я человек новый, поэтому спрошу. На каком основании несовершеннолетний юноша становится деканом лучшего учебного заведения страны? При всём моём уважении, инспектор, – слегка поклонился Раппопорту Чагдар.
Инспектор выкатился на середину манежа.
– Во-первых, Ермолов обезвредил потустороннего разведчика, не дав ему установить прокол и превратить Пермь в зону отчуждения, – голос Раппопорта был ровен, он не кричал. – Во-вторых, Ермолов прошёл смотр кольщиков и стал бы первым за несколько лет курсантом, кто поднял над головой руну. Если бы одна взбалмошная боярыня не помешала ему телекинезом.
Я отметил про себя, что Раппопорт знает о поступке Рогнеды. Значит, связан с Сенатскими? А, может, круче? Он знает не как член клана, а через своего агента? Да кто вы такой, инспектор Раппопорт?
– В-третьих. И в главных, – подытожил грозный вояка. – Ермолов единственный в интернате, кто справился с волной диверсантов. Это моё личное испытание. Его прошли только семеро за всю мою преподавательскую карьеру. А я обучал штурмовиков Гвардии Его Императорского Величества. Тех самых, что ротой удержали Корсику от вторжения армии берберов.
Тут Раппопорт был неточен. Нет, я не про великий подвиг гвардейцев. Однажды они удивили весь мир, остановив обезумевшую от магии потусторонних захватчиков армию северных народов Африки. Я про испытание, которое устроил Раппопорт на следующее утро, после прибытия в интернат. Один я бы не справился. Луковкин своими тортиками помог мне отбить другие волны. Но поправлять инспектора не стал. Иначе он моментально снял бы меня с должности декана за дерзость, глупость и вообще за «чё ты, дурак, вмешиваешься, я же тебя хвалю, ё… т… м…!»
На доводы Раппопорта нашлись первые возражения.
– Но это лишь доказывает магическо-боевые способности Модеста.
Шклярская. Неожиданно. Я думал, она не поддаётся эмоциям и равнодушна к властным игрищам. Лишь бы всё было по правилам. Лишь бы всё было во славу и пользу интерната. Боится, что её не назначат деканом?
– Я не сомневаюсь, что Ермолов станет великим воином, – продолжила Шклярская. – Пожалуй, Игнат Вожеватов был прав. Модест лучшее, что случалось с интернатом с момента его основания. Но он мальчишка. У него нет ни жизненного, ни управленческого опыта. Он, как все подростки, эмоционально нестабилен. Леонид Маркович, вы бы не назначили генералом и не доверили молодому воину командовать армией, только за то, что тот лихо управляется оружием и магией.
Ах, вот оно что. Шклярская переживает, что моё назначение навредит интернату. Дело не в том, что я отберу у неё должность. Хорошо. Верну Ирину Яновну обратно в список «педагогика – моё призвание».
Я ожидал, что инспектор рявкнет, что нельзя сравнивать «деканишку факультетика» с боевыми генералами, но вмешался ещё один новенький. Второй человек, помимо шамана, который прибыл в интернат только накануне вечером.
В отличие от массивной фигуры Бадма-Годжи, это был худой мужчина с потухшим взглядом. Казалось, он всё делает нехотя. Не из-за внешнего принуждения, а по состоянию души. Он напоминал кота, сморённого жарой. Мне глубоко безразличны ваши игрульки в учителей и школьников. Но я уже покушал, а делать особо нечего. Так и быть. Полежу в сторонке, посмотрю на ваши копошульки. Может, поиграюсь.
– Лихо управляется оружием и магией, говорите? – поднялся кот со своего места и вышел на манеж. – А можно проверить?
– Для начала, представьтесь публике, пожалуйста, – улыбнулся Раппопорт.
Инспектора распирало от удовольствия. Казалось, что вояка был доволен, что заварил такую кашу. Может, он не хотел назначать меня деканом? А вдруг, это подстава Раппопорта, чтобы проверить реакции преподавателей и выбрать достойных?
– Георгий Георгиевич Кот, – представился мужчина.
Да ладно! Вы издеваетесь? Серьёзно? Его фамилия Кот? Бывает же такое.
– Гражданин. Сорок лет. Назначен милостью Его Императорского Величества в ваш… – мужчина улыбнулся, – в наш интернат преподавателем по магическо-рукопашному бою.
– Вы хотите испытать Модеста? – спросил инспектор.
– Меня пригласили в Пермь в качестве преподавателя, – замурлыкал Кот. – Если здесь деканами становятся несовершеннолетние бояре, то, может, мне стоит сразу уволиться? Чему я смогу научить детей, раз они в семнадцать лет достигают таких высот?
– Не передергивайте, Георгий Георгиевич, – инспектор продолжал улыбаться. – Я не говорил обо всех. Я говорил о Ермолове. Но раз вы все так перевозбудились…
Тут Раппопорт издал звук, похожий на ржание химеры, если бы индюка скрестили с паровозным гудком. Видимо, это означало смех.
– Будем честны, дамы и господа! – рявкнул инспектор. О! Началось. – Честность одна из главных добродетелей воина. Поэтому я спрошу прямо. Кто хочет стать деканом? Не когда-нибудь, а сегодня. Прямо сейчас! Кто готов принять бремя обучения, делиться с курсантами опытом и принимать жёсткие управленческие решения. Но предупреждаю, – Раппопорт замолчал и сделал небольшой круг на инвалидном кресле, всматриваясь в лица, как преподавателей, так и курсантов. – От вашего руководства будет зависеть успешность интерната. А, значит, и процветание самой Империи.
Раппопорт набрал в лёгкие воздух и заорал, как будто отдавал команду на взятие столицы вражеского государства.
– Всем, кто считает себя достойным звания декана пермского интерната, выйти на середину манежа! Остальным сесть на место и заткнуться!
Я до сих пор не знаю, как изменился бы состав участников, если бы не последнее предложение инспектора. «Сесть на место и заткнуться» могли только те, кто ранее «встал и возражал». Чагдар, Шклярская и Кот. Думаю, Раппопорт не хотел подколоть преподавателей, но они «подкололись». Или нет. Главное, что сначала Ирина Яновна, по привычке чеканя шаг, демонстративно заняла самую середину. К ней ленивой походкой подошёл Кот. А Чагдар, перед тем встать рядом, помахал лисим хвостом.
– В конце концов, можно совмещать, – пробубнил он, добавив в конце что-то на шаманском.
К тройке тут же присоединился Зубоплатов. Никто из присутствующих не сомневался, что Женя-беляк выйдет. Пятой желающей оказалась хилерша Тамара. Женщина чуть за тридцать. Тренер по развитию сенсорики. Тихая, спокойная, уравновешенная.
– Не боем единым живёт воин, – произнесла Тамара.
Хилерша была известна тем, что агитировала за сенсорику. Спокойно, сохраняя ровное дыхание и выдерживая тональность, Тамара убеждала, что в интернате мало внимания уделяют развитию сенсорики. Предлагала даже выделить отдельный факультет для этой магической науки. Зная характер женщины, курсанты не сомневались, что её выход был продиктован не желанием стать деканом. А желанием привлечь внимание к любимому предмету.
Больше желающих среди преподавателей не нашлось. Раппопорт повернул голову в мою сторону, но я его опередил. Я не стал пробираться через курсантов, а активировал прыжок и эффектно приземлился между Чагдаром и Котом. Ага, прыжком. Чтобы лихо так, с шиком-блеском. А чего? Я же молодой, горячий. Пусть преподы побесятся. Зато курсанты за меня. И вообще. Кто я такой, чтобы перечить желанию Раппопорта?
Инспектор был доволен. Неужели, именно этого и добавился?
– Шесть человек. Прекрасно! – сиял опытный вояка. – Чагдар Саналович, будьте добры…
– Пожалуй, вы правы. Тесновато.
Шаман снял лисий хвост, опять провёл им по сапогам и, закрыв глаза, произнёс заклинание. Несколько ритмичных ударов каблуками и диаметр манежа увеличился в полтора раза. Трибуны бесшумно разъехались. Из-за того, что манеж стал больше, расстояние между креслами сначала увеличилось. Но потом невидимый магический архитектор уплотнил цирк. Часть кресел съехало вниз, заполнив пустоты. По итогу трансформации, рядов стало меньше, а у каждого сменился сосед.
– Сидеть! – рявкнул Раппопорт на желание некоторых курсантов пересесть. – Вы не в театре.
Нас изначально собрали в локации цирка, где есть удобный манеж. Не актовый зал с аплодисментами, протокольной музыкой и глупыми улыбками. А удобный настил, широкая арена, кресла для зрителей и место для защитного экрана. Все уже догадались, что сейчас произойдёт. Меня мучил только один вопрос. А если бы никто не возразил на моё назначение? Раппопорт назвал бы деканов, после чего…
– Внимание, интернат! – прервал мои мысли инспектор. – Шесть кандидатов на три места. Комиссия постановила, что нет оснований выделять пермский интернат из общих правил. В каждом привилегированном учебном заведении Империи есть три факультета. По цветам флага. Белый, синий и красный. Поэтому…
А дальше произошло то, чего никто не ожидал. Клянусь, если бы в центре манежа возник потусторонний прокол, я бы удивился меньше. Дело в том, что Раппопорт… пошутил! Да не просто удачно юморнул в подходящий момент. Он подготовил шутку.
– Что-то у меня в кармане жмёт. Странно… Смотрите-ка! – Раппопорт вынул лист и показал публике. – Что это? Ну-ка, ну-ка, почитаем. «Правила проведения конкурсного поединка…» Ух-ты! Уже интересно. «… при выборе нового декана». Надо же! Как неожиданно и вовремя.
Получилось кривенько, но курсанты всё равно впечатлились. Этот грозный, вечно недовольный вояка может шутить? Как это обычно бывает, сразу нашлись несколько подхалимов, которые дружно засмеялись. Раппопорт довольно крякнул и стал зачитывать.
– На конкурсные состязания допускаются кандидаты, одобренные наблюдательным советом учреждения, или инспектором чрезвычайной комиссии, или лично Императором, – мужчина прервался. – Надеюсь, не нужно пояснять, что в нашем случае одобряю кандидатов лично я? Хорошо. Читаю дальше. Формат состязания определяется надзорным уполномоченным… Это опять я, если кто не понял. …исходя из задач, поставленных Императором перед школой. Увечья или смерти, произошедшие во время конкурсного отбора, подпадают под указ… Ну дальше не интересно, – прервал чтение Раппопорт и осмотрел притихшую арену.
Инспектор открыл подлокотник кресла и достал три мячика, размером с ладонь. Белого, синего и красного цвета. Раппопорт бросил их на манеж и мячики, ни на миллиметр не подпрыгнув, прилипли к полу, как металлические бруски к большому магниту.
– Георгий Георгиевич, – обратился инспектор к Коту, – у вас будет возможность лично убедиться в боевых навыках Модеста.
Раппопорт выехал за пределы манежа, и арену тут же накрыло защитное поле. Стало тихо, люди исчезли, мы видели пустые кресла зрителей. Аналогичная защита была во время прохождения смотра кольщиков. В полной тишине мы растерянно смотрели друг на друга.
Защитное поле исчезло и раздалась ругань Раппопорта.
– … его в квадратное отверстие лобстера! – проорал инспектор фразу, начало которой мы не услышали. – Прощу прощения, дамы и господа. Отвык от защитных экранов. Забыл, что вы не слышите. Итак, правила! Во-первых, все шестеро утверждены мной, как кандидаты на должности деканов. Судьба решится в честном бою. Если при вас есть оружие или завороженные артефакты, поздравляю! Можете ими пользоваться. Декан факультета лучшей школы Империи всегда должен быть готов к драке насмерть. Убивать противника можно только во время боя. Сдавшегося нельзя, – инспектор сделал паузу. – Задаю вопрос! Кто готов отозвать свою кандидатуру и выйти из конкурса? Я с гордостью пожму вашу руку, если вы решите уйти. Умение здраво оценивать шансы тоже важное качество воина. Помните: никакого осуждения.
Ого! Наш вояка проникся историей интерната. Ну а мы прониклись конкурсом. Желающих уйти не нашлось.
– Прекрасно! – рявкнул Раппопорт. – Правила просты. Сломайте мячик и вы декан. На этом всё. Начнёте по моей команде.
Когда до касания экраном пола оставалось несколько сантиметров, мы услышали грозный крик инспектора.
– Начали!
Я активировал прыжок, но до мячиков не долетел. В грудь мне попала льдина Шклярской. Почувствовав, что урон существенный, при приземлении я сразу сгруппировался и откатился в сторону. Нужно восстановить дыхалку. Меткая сволочь! Прямо в солнечное сплетение. Я бы однозначно умер, если бы не тёмные нейроны. Не думаю, что она хотела убить меня. Зачем ей? Просто случайно попала.
Но отдышаться не получилось. Как только я остановил движение, в челюсть мне прилетел кулак Зубоплатова. Перед тем, как рухнуть на манеж, я увидел, что альбинос, сразу забыв обо мне, разложился на три копии.
Ох, Модест, Модест. Остался бы лучше на трибуне. Похоже, Раппопорт захотел проучить курсантов, чтобы не звездили раньше времени. А на роль наглядного пособия и боксёрской груши выбрал меня.

Глава 5

Модест Ермолов

Несмотря на льдину Шклярской и удар Зубоплатова, из боя я не вышел. Пришлось совершить «тактическую перегруппировку». Бывает. Во время нескольких секунд восстановления, внимательно следил за поединком. Нужно изучить мастерство новых бойцов.
Мячики никто схватить не успел. Из стальных брусков, прилипших к намагниченному полу, они превратились в осенние листья, подхваченные сильным ветром. Мячи закрутились по всей арене, выписывая шизофренические траектории, то ускоряясь, то замедляясь. Не уверен, что человек без прокаченной реакции смог бы справиться с тем, чтобы просто поймать один из них. Не говоря уже об отбитии атак других претендентов.
Георгий Георгиевич, которого я тут же прозвал ГГ, вообще не впечатлил. Он не кинулся к центру, не активировал магическое умение. Лишь лениво отбил удары одной из копий Зубоплатова да отошёл подальше. Женя-беляк, убедившись, что Кот не атакует в ответ, а только защищается, переключил копию на Тамару. ГГ отчаянно филонил. Он кислым взглядом смотрел на летающие мячики и драку кандидатов. И это наш новый преподаватель по магическо-рукопашному бою?! Чему он может научить? Созерцанию? А главное, зачем он полез в конкурс, раз не хочет драться? Тоже мне, мамкин геймер. Тоже мне, главный герой. Зря я ему дал почётное прозвище «ГГ».
Другое дело хилерша Тамара. Тамара Ефимовна Белозёрова. Наш монотонный пропагандист сенсорики. Если честно, я ожидал чего-то подобного. Особенно это типично для спорта. На поле ты разъярённый джигит, а в жизни бабушкин пирожок. И наоборот. Спокойный и рассудительный спортсмен буянит в гостиницах и не вылезает из скандалов. Белозёрова была из первых.
Недостаток силовой магии и слабый навык рукопашного боя женщина компенсировала чрезмерной активностью, балансирующей на грани бестолковой суеты. Главным признаком того, что хилерша не растеряется в бою была одежда Тамары. По правилам интерната, установленными Игнатом и пока не отменёнными Раппопортом, курсанты и преподаватели на занятиях и массовых собраниях обязаны надевать форму.
Комплекты имели отличительную особенность, выделявшую интернат среди других школ. Вместо стандартной военной формы, где брюки со стрелками, а рубашки с погонами. Где смысл ношения формы в приучении к коллективному порядку. Курсанты интерната носили тактические боевые костюмы. Главная цель которых в успешном обезвреживании противника.
Курсант – это боевая единица. Одежда должна маскировать бойца, обеспечивать эффективную защиту, быть удобной и помогать в уничтожении. В мире магии это дало удивительный результат. Удивительный для меня, человека из другого мира.
Дело в артефактах. И защитные, и атакующие артефакты могли принимать любую форму. Качество зависело от мастерства артефактного инженера. Можно хлястик шинели превратить в огнеупорный купол. Или бляху ремня заворожить на оглушение. Но персональная инженерия на конкретный участок формы – крайне дорогое удовольствие. Даже для богатых аристократов. Поэтому курсанты использовали составные артефакты. Цены на них варьировались от масс-маркета до безумного люкса. Для богачей самое то. Есть где показать свою денежную доминантность. Вот именно составные артефакты и давали удивительный для человека из немагического мира результат.
Формы курсантов, а точнее тактические боевые комплекты, были с многочисленными «надстройками». А если учесть, что инженеры создавали артефакты с учётом своих возможностей и фантазии, выбор «надстроек» был огромен. Уместные для формы шевроны, значки и пуговицы. Более сложные эффекты ворожились в массивные подвески, подвязки, обмотки. Пользовались успехом золотые, серебряные и позолоченные цепочки, толщиной с большой палец. Кстати, любимая форма артефакта у криминалитета.
Инженеры поталантливей превращались в настоящих кутюрье. Тактический комплект богатых аристократов или купцов мог вообще не походить на форму. Особенно у девушек.
Типичная ситуация в первые годы, как Игнат разрешил артефакты к форме. На занятиях появляется эффектная молодая девушка. Стильные брюки, модная блузка. Серьги, кулон, браслет, дорогие часы. Не интернат по подготовке машин для убийств, а прет-а-порте, кутюр-мутюр, бомжур и всё такое. Курсанты ожидают, что Игнат моментально выгонит нахалку. Но Вожеватов лишь усмехался.
– Вы, боярыня, вечером в театр?
– Что вы, Игнат Олегович, – девушка подготовила ответ. – Вы же сами говорили, что скрытность и внезапность важные качества воина. Кто скажет по моему наряду, что я могу дать отпор? В моём боевом комплекте ничего лишнего. Всё заворожено лучшими артефактными инженерами.
– Потрясающе! – восхищался Игнат. – Думаю, что на занятиях вы нас поразите.
Действительно, во время тренировочных боёв боярыня успешно демонстрировала накастованные артефакты. Серьги ворожили обережный купол для головы. Браслеты станили противников. Брюки добавляли прыгучести.
– Вы были правы, – улыбался Вожеватов. – Никакого театра, всё полезное. Уверен, завтра вы опять будете в центре внимания.
Но боярыне уже было не до улыбок. Средней интенсивности тренировочный бой, и вот уже все заряды потрачены, артефакты пусты и бесполезны. Стильный тактический комплект превратился в помятые потёртости, не имеющие никакого боевого смысла.
А вечером родители прикидывают, через сколько месяцев они разорятся. При таком-то темпе использования боевых комплектов, в которых «ничего лишнего». Да и ставят дочку перед фактом: не выпендривайся.
Через много лет борьбы между самовыражением, демонстрацией достатка и практичностью, форма курсантов приняла нынешний вид. Стандартная основа в виде рубашки и брюк. По одежде сразу можно было определить, что перед тобой курсант интерната. На форме нашиты, прикреплены и надеты различные детали. Те самые артефакты. Чем богаче человек, тем деталей одежды больше. Да и сами «навесы» по внешнему виду более качественные и гармоничные. Но без излишеств. Предпочтение отдавали многоразовости, а потом уже стилю.
У преподавателей с формой была аналогичная ситуация, с одной важной особенностью. Те, кто сам мог создавать артефакты, снаряжал ими форму гораздо плотней и изысканней. Ограничиваясь лишь стоимостью ингредиентов. Тамара Белозёрова была не только преподавателем сенсорики, но и артефактным инженером. Выбирая между двумя направлениями, женщина отдала предпочтение сенсорике. Поэтому от должности лид-инженера интерната отказалась. Созданием артефактов занималась для души, в качестве хобби.
На вакантное место был нанят Наум. Но из-за его «страсти» Вожеватов держал Безукладникова подальше, редко позволяя выходить из лаборатории. Поэтому боевой комплект Тамары стал самым «инженеристым» и «артефакторным» во всём интернате.
Двойной пояс с кармашками, обвязки на ногах, многочисленные липучки на плечах. Значки, дополнительные ряды пуговиц и фенечки на запястьях. Тамара походила на хиппи. Что, кстати, с её монотонными разговорами о важности сенсорики особенно напоминало образ «детей цветов» из моего измерения.
Но в драке наш мирный тюльпанчик превращался в обезумевший плотоядный кактус.
Первым делом Тамара дёрнула себя за мочку уха и активировала защиту. Клипса в ухе женщины замигала голубым цветом. На коленях и локтях женщины образовались небольшие облачка. Кисти рук предохранили воздушные краги голубого свечения. На спине, повторяя контур позвоночника, засиял голубой столб, как дополнительная защита спины.
Одновременно с нажатием на клипсу, Тамара левой рукой выхватила из двойного пояса праздничный язычок. Такими дудят на днях рождения, когда вместе с воздухом бумага с гудением разворачивается, а потом скручивается обратно. Тамара рукой активировала артефакт и дудочка, как язык хамелеона, полетела к мячам. Мимо! Из тяжёлых магнитов они успели превратиться в листья и запорхали по арене. Значит, язычком женщина может хватать предметы на расстоянии. Учтём.
Третьим действием женщина отбивалась от атак Зубоплатова. Одна копия альбиноса кинулась в центр за мячиками, вторая зарубилась с Котом, а третья напала на Белозёрову. Тамара была и хилершой, и инженером. Сенсорика развита хорошо, но недостаточно для лучших хилеров. Инженерный талант есть, но тоже не на максимуме. Всё на среднем уровне, однако это сразу два магических направления. Как следствие, на другие никаких способностей не осталось.
Ни о какой технике рукопашного боя речи не шло. Зубоплатов колотил не соперницу, а боксёрскую грушу. Груша не наносила ответный урон, однако голубые облачка были качественными. Серьёзного урона женщине удары не причиняли. Тамара суетно махала конечностями. Выглядело бестолково, но защитное поле компенсировало отсутствие техники.
С двумя новичками я разобрался. Кот предпочёл пока отсидеться в сторонке. Тактика Тамары в том, чтобы вовремя активировать многочисленные артефакты, да ничего не напутать. А вот шаман…
Главную слабость Чагдара определил сразу. Он медленный. Конечно, реакция по сравнению с обычным человеком его возраста из моего прошлого мира просто феноменальная. Его бы в гоночный болид да за чемпионством. Хотя Чагдар с его габаритами просто не влезет. Но в мире всё относительно. На фоне бойцов на арене, да и любого присутствующего на трибунах, Бадма-Годжи напоминал неповоротливого тролля.
Шклярская сначала запустила льдину в меня, потом в шамана. Понимая недостаток скорости, Чагдар заворожил кафтан, как доспех. Вся магическая мощь пошла на автоматическую защиту. У мужчины не хватит реакции, чтобы активировать значки, пуговки и прочую мишуру. Это ослабляло защиту перед экзотическим уроном, зато привычный отражало надёжно. Как стена. Поэтому со льдиной Шклярской красный кафтан Чагдара справился легко.
Заметив, что один из мячей закружился в одной точке на высоте пяти метров, я решил проверить гипотезу, а заодно «выхватить деканство». Первым прыжком я полетел в голову Чагдара. Уловив замедлением времени защитное свечение, вместо удара я использовал шамана, как батут, и резко поменял направление. Второй прыжок сделал к мячу, продолжая следить за Бадма-Годжи. Шаман потянулся за бубном.
О! То, что нужно. Лисий хвост я уже видел в деле. Пора тебе достать тяжёлую артиллерию. Сила шамана в бубне, это каждый ребёнок знает. Что ж, посмотрим на твои бойцовские скилы. Мячик я не поймал, зато вынудил Чагдара на активные действия.
Изначально бубен шамана был небольшой. Он не мешал при ходьбе и удобно висел на поясе. Однако с каждым взмахом Чагдара оружие увеличивалось в размерах. Несколько привычных движений кистью и вот уже всем очевидно, что перед тобой шаманистый шаман. В отличие от маскарадных поделок моего измерения, бубен Чагдара имел удобную ручку на ободе, что делало его похожим на веер. Светящееся различными оттенками красного и монотонно гудящее энергетическое поле закольцовывалось по периметру. А, главное, бубен имел магический урон.
Расправив оружие до нужного размера, мужчина присел и плашмя ударил бубном об пол. Придавленные неизвестной силой, мы рухнули на арену. Я бы предпочёл нелюбимый боксёрами апперкот, усиленный энергетическим полем. Уже нахватался таких ударов в новом мире. Понимаю их природу и знаю, как восстанавливаться. Но чёртов бубен...
На трассе трудовой повинности меня выбешивал гравитационный уровень. Накастованный строитель изменял пространство-время так, что людей сносило по новым траекториям. Бесота полнейшая, однако никакого урона и боли. От бубна же я завалился на пол, придавленный невидимым мамонтом, с пьяных бивней упавшего на меня. Но главное, я заорал от дичайшей боли.
Острая, прожигающая внутренности боль захватила меня на целую вечность. Секунды на две. Если кому-то покажется это мизером, пусть вспомнит, как простреливает нерв у больного зуба. Там десятая доли секунды. От бубна мы получили в двадцать раз дольше. И не в одном зубе, а по всему телу. По всем, мать его перемать, клеткам. Единственная хорошая новость была в том, что я опоздал и не активировал замедление времени. Иначе умер бы от болевого шока, пронизанный хорошо развитыми, но бесполезными от шаманства Чагдара тёмными нейронами.
Не знаю, чем бы закончился поединок, если бы не Кот. Очнувшись и поднявшись с пола, мы, Зубоплатов, Шклярская, Белозёрова и Ермолов, уставились на схватку. Чагдар выставил перед собой бубен и, крича заклинания, больше походившие на матерные проклятья, укрывался от яростных атак… медоеда. Зверёк из семейства куньих, известный своим бесстрашием. Этого барсука с характерной чёрно-белой окраской боятся все животные. Даже прайд львов предпочитает обойти стороной упоротый комочек ярости.
Но если в естественной среде медоед не больше крупного кота, то на Чагдара набросился барсук размером с крупного дога. Медоед был одет в боевой комплект. Форма, что удивительно, идеально сидела на животном. Как будто мультипликаторы нарисовали. Методом исключения, я понял, что в медоеда превратился наш новый преподаватель по магическо-рукопашному бою.
Георгий Георгиевич оборотень? С одной стороны, я в мире магии. Почему бы здесь не быть оборотням? Но что-то мне подсказывало, что не всё так просто. Это не совсем оборотень. Что это за хрень, я пока не знал, но обратно вернул Коту его прозвище. Очевидный «ГГ»! Похоже, что Кот знал о магии бубна, поэтому не отвлекался на атаки Зубоплатова, а готовился к главному сопернику. Во время удара не щёлкал лицом, как мы, и успел трансформироваться. Что уберегло мутировавшие клетки от пронизывающей боли.
ГГ яростно набрасывался на Чагдара, которого спасал лисий хвост и бубен. Свечение на бубне под натиском медоеда спадало. Ага! Значит, шаман теряет силу. Но обрадовались этому факту только я и Тамара. Потому что Шклярская и Зубоплатов, поняв, что противники отвлеклись, принялись за мячики.
Первым справился Женя-беляк. Его сверхреакцию я уже успел оценить. Не подвела и на этот раз. Он схватил мяч белого цвета… Интересно, под прозвище выбирал? И резко сжал его в кулаке. Мячик лопнул. Первый декан выбран.
Шклярская воспользовалась льдинами. Она запустила очередь мелких льдин в один сектор. Интересная задумка. Если плотно лупить по небольшому участку, рано или поздно в него залетит мяч. Главное, чтобы после массированного применения не накрыло откатом, иначе проиграешь противникам. Но Шклярская рискнула и победила. Синий мяч залетел в поток и был «оглушён». Яростно крикнув, женщина схватила его и лопнула. Интернат обрёл второго декана.
Мне оставалось забирать последний. Новички заняты друг другом, а Тамара плохой боец. Но шансом не воспользовался. Когда бубен Чагдара почти потух, и победа Кота была очевидной, время у ГГ закончилось. Звериная фактура исчезла. Вместо разъярённого медоеда, мы увидели знакомый облик преподавателя. Кот, Георгий Георгиевич. Гражданин. Сорок лет.
Шаман не стал вафлить, замахнулся лисим хвостом и ударил соперника. Рубашка на Коте вспыхнула. ГГ отпрыгнул, снял горящую одежду и бросил в защитный купол. То ли огонь был магический, то ли форма у Кота заворожённая, то ли обережное поле арены сыграло роль. А скорей всего по совокупности трёх причин, раздался хлопок. Он не принёс никакого урона людям, однако красный мячик, случайно оказавшийся в этот момент неподалёку, прекратил свой шизофренический полёт и упал на пол.
Первой среагировала Тамара. Язычком-дуделкой она чуть-чуть не дотягивалась до нужного места. Пришлось сделать несколько шагов. Добежать до желаемого деканства оказалось всё равно дольше, чем ударить бубном об пол. Чагдар успел раньше.
Тамара, я и потерявший форму Кот рухнули на арену. Чёрт! Опять эта боль! Я видел, как завалились Зубоплатов со Шклярской. Но они уже стали деканами. Потерпят.
Чагдар направился к мячику. За две секунды, что действовал шок-удар бубна, пройти нужное расстояние шаман не успевал. Но по свечению я понял, что у мужчины оставался ещё один заряд. Не доходя двух шагов, Чагдар снова ударил бубном. Нас опять накрыла адская боль.
Когда очередная пытка прошла, я увидел перед собой крупную фигуру в красном кафтане. Чагдар Санал Бадма-Годжи, новый лид-зельевар пермского интерната держал в руке красный мяч.

Глава 6

Модест Ермолов

Чагдар посмотрел на красный мяч в своей руке. Мужчина был доволен. Но не тем, что станет деканом, а… Даже не знаю. Казалось, он, как мальчишка, обрадовался, что поймал мяч и победил Кота.
– Ну, наигрался и хватит. Не люблю я драки, если честно. Держи, нахалёнок! Посмотрим, какой из тебя декан, – произнёс Чагдар и кинул в меня мячиком.
Особенность магии шаманского бубна была в том, что боль резко отступала. Опять уместна аналогия с больным зубом. Резкий прострел и всё. Правда, в жизни зуб ещё ноет, а здесь без последствий. Поэтому я моментально вскочил и поймал, брошенный мне мяч.
Ломать трофей я не торопился. Понимал, что никто из моих противников не успеет помешать. Просто решил оценить их реакцию. Надо сказать, что я разочаровался. Ничего. Удивление от заявления Раппопорта о моём деканстве вызвало больше эмоций. Спишем это на поединок и воспоминания от «музыки шамана». Тела у нас не болели, но то, какую боль мы недавно испытали забыть было нельзя. Поэтому соперники смотрели на меня безразличным взглядом.
Эх, жаль, что не слышу и не вижу курсантов. Хотелось бы узнать, что они сейчас кричат. И вообще. Надо бы подумать, что даст мне должность декана пермского интерната. Может, есть смысл отказаться, как это сделал Чагдар? С одной стороны… А нет, всё. Вру. Было ли это подсознанием. Или идеомоторным актом. А, может, тёмные нейроны проявили инициативу. Короче, я не стал проводить анализ и лопнул мячик. Ну а чё? Плюнул на всё и шарахнул. В конце концов, в моём теле не только сознание спецагента, но и существенная часть семнадцатилетнего юноши. Чё тут думать? Пацаны, зацените – я декан!
Раздался шум. Защитное поле начало спадать, и мы услышали, как беснуется публика. Вердикт однозначный. Курсанты радовались моему назначению. Не сомневаюсь, были среди них те, кто завидовал и даже ненавидел меня. Врагов у меня точно прибавилось. Но большинство радостно поддерживали.
– Модяра, молодец пацанчик! – громче всех орал Талгат. – Проиграл мне в честной драке, так сразу научился бою. Этой мой ученик! Мо-о-ой!
Гимаев, как настоящий друг, не смог удержаться от подколов. Он припомнил наш слепой поединок. В котором – об этом знал весь интернат – победил только потому, что я сдался, спасая других. Но на месте Талгата я бы пошутил аналогично. Всё-таки мы друзья. Правда, тот факт, что мы друзья…
– Мадам Шклярская, поздравляю! Мы так за вас болели!
К счастью, неприятную мысль о друзьях, мучавшую меня который день, не дали додумать две восторженные девушки. Нашлись поклонники и у Шклярской. Смотрите-ка. Помнят её приказание обращаться по фамилии. Выслуживаются. Без подлиз никуда. Хотя, чего это я? Может, девушки искренни. Таким подходом и тех, кто болел за меня можно записать в подхалимы.
Евгения Алексеевича Зубоплатова никто, ожидаемо, не поздравил.
Раппопорт дал публике проораться. После чего выехал на арену и рявкнул.
– Тихо!
Инспектор осмотрел участников. Никаких видимых повреждений. Мы просто не успели друг другу начистить бубны. Потому что бубен шамана оказался оружием, определившим исход. Единственная материальная потеря – рубашка Кота. Он стоял по пояс голый. На арене лежало догорающее рваньё. Остатки боевого комплекта ГГ.
– Внимание, интернат! – крикнул Раппопорт. – Есть возражения по поводу выбранных деканов?
– Неет! – заорали вокруг.
Ещё бы! Один из деканов их сверстник.
– Теперь я отдельно обращусь к административному персоналу, – инспектор посмотрел на первые ряды. – Уважаемые коллеги, если кто-нибудь хочет возразить против назначенных деканов, прошу высказаться.
Все молчали.
– Отлично. Возражений нет. Теперь следующий вопрос.
Выражение лица Раппопорта опять стало хитрым. Интересно, что задумал?
– Кто хочет стать директором пермского интерната?
Чего? Сейчас будет бой на должность директора?! Интересно, а до генерал-губернатора дойдём? А, может, ещё выше? Кстати, а есть в этом мире выборы? Если есть, я даже догадываюсь, как они проходят.
– Кто готов принять бремя руководства лучшей школой мира? Сегодня, здесь, в честном поединке решится судьба директора пермского интерната. Ну? Есть желающие?
Это какой-то подвох. Не может инспектор так спятить. Император предоставил ему карт-бланш?
– Я!
Первый очевидный кандидат. Я бы удивился, если бы Зубоплатов промолчал.
– Не сомневался в вашем стремлении, Евгений Алексеевич, – сказал инспектор. – Кандидатура одобрена! Кто ещё? Может, вы, Чагдар Саналович?
Шаман тяжело вздохнул и повесил бубен на пояс.
– Я уже сказал Модесту Альбертовичу, что не люблю драки. Леонид Маркович, позвольте мне остаться лид-зельеваром.
Чагдар тяжёлой походкой ушёл с арены.
– Георгий Георгиевич?
– Нет, – вяло произнёс Кот, ничего не добавив и не объяснив.
Кот неспеша развернулся и уселся в первом ряду, давая понять, что теперь он зритель. Я увидел спину ГГ. По всей площади её украшала крупная, художественно идеально выполненная татуировка медоеда. Рисунок был не обычный, а шрамированный. Шрамы усиленно пульсировали.
– Поединок начнётся только при полной готовности кандидатов. Мы подождём ваш откат, Георгий Георгиевич, – уточнил Раппопорт.
Ага. Значит, пульсация шрамированной татуировки означает откат. Как только восстановится, Кот опять сможет принять облик медоеда.
– Спасибо за предложение, Леонид Маркович, – ГГ потерял интерес к поединку. – Я лишь хотел убедиться, что мои знания пригодятся.
– Убедились?
– Да. Если лучший боец интерната так слабо провёл бой, значит, мне есть чему обучить курсантов.
Вот ведь пижон кошачий! Слабо провёл бой. Тоже мне… Хотя, чего я так завёлся? Именно Кот трансформацией спас нас от бубна при первой атаке шамана. Мяч я тоже не сам поймал. Его мне отдал Чагдар. Если подумать, что я успел сделать в бою? Пропустить льдину от Шклярской, оставшись в живых только благодаря тёмным нейронам. Поймал подбородком удар Зубоплатова. Отлежавшись, прыгнул на магический шлем Чагдара, после чего остаток поединка валялся на полу. То крича от боли, то смотря и восхищаясь умениями других.
А что по итогу? Я декан. Человек, который должен делиться знаниями. При том, что проиграл бой Чагдару. Получил почти смертельный удар от Шклярской. Ни разу за две попытки – первая была в кабинете – не нанёс урон Зубоплатову. А в добавок Кот. Который ленивой манерой продемонстрировал, кто здесь может навалять альфе. После чего демонстративно покинул арену.
Единственный человек, от которого я не получил – это Тамара. Но она не воин, а хилер и инженер! Женщина не скрывала, что плохой рукопашник. Кстати, мне ещё повезло, что не пришлось драться с ней. Может, наваляла бы при курсантах до полного позора.
Юношеская радость Модеста от назначения деканом исчезла. Спецагент прошлой жизни осознал, что деканство получил огромным авансом. Или вляпался в чью-то специально подстроенную ловушку.
– Тамара Ефимовна, вижу, вы тоже вернулись на место, – продолжил поиски желающих Раппопорт.
Белозёрова ничуть не расстроилась. Привлекла внимание, достойно проиграла. Значит, её слова будут иметь дополнительный вес. Это облегчит пропаганду обожаемой ей сенсорики. Задача выполнена, можно покинуть арену.
– Всё? Только господин Зубоплатов?
– Я готова!
Мадам Шклярская. Тоже не удивительно. Столько лет преданной службы интернату. Смелость, решительность, честность. Отсутствие политических амбиций. Шклярская сторонилось противоборства Сенатских с Державниками. Кстати, как ей это удаётся? Надо бы выяснить. В любом случае, я не сомневался, что курсанты будут болеть за неё в этом поединке. Ну не садиста же Зубоплатова получать в директоры!
– Ирина Яновна Шклярская. Принято! – быстро одобрил заявку Раппопорт.
Других желающих не нашлось. Инспектор было посмотрел на меня, но я замотал головой и ушёл на трибуну. Успел обдумать. Даже деканству теперь не был рад, что уж говорить о должности директора.
Все расселись, на арене осталось три человека. Инспектор и два претендента.
– Господа, вам нужно время на восстановление? – поинтересовался Раппопорт перед тем, как начать. – Все ваши умения готовы к применению?
Оба заверили, что готовы начать бой прямо сейчас.
– Леонид Маркович, – спросила со своего места Белозёрова. – А кто станет деканом освободившегося места? Или победитель будет совмещать должности?
– Не волнуйтесь, Тамара Ефимовна. Совмещения не будет. В своих силах я уверен. Внимание, интернат! По праву инспектора чрезвычайной комиссии, утверждаю себя кандидатом на должность директора! Господа, я буду иметь честь драться с вами!