Полосы Аффармата Альбы

Разговор с читателем

                                 **

           В полосу расставанья человек иногда попадает,

                                                               Уезжает из дому и любимых своих покидает.

                                                               Даль окутана вьюгой. Но тоске подступившей переча,

                                                               За любою разлукой обязательно видится встреча.

          Полоса возвращенья существует у каждого тоже

                                                               И стоит на перроне, та что всех в этом мире дороже.

                                                               Обнимаю за плечи, согреваю озябшие руки.

          Но за радостью встречи - ожидание новой разлуки.

          Кто печален, кто весел, нас не слишком судьба различает

          На бессонных перронах сводит нас и опять разлучает

         И далеко-далече вьётся путь, словно жизни порука.

         За разлукою встреча, а за встречею снова разлука.

К. Ваншенкин

**

                                                                                   Тигр, о, тигр, светло горящий

                                                                                   В глубине полночной чащи,

                                                                                   Кем задуман огневой

                                                                                   Соразмерный образ твой?

У. Блейк (в переводе С. Маршака)

                                                                                         **

И любовью дыша, оба были детьми,
В королевстве приморской земли…

                                                                                                               Э. А. По (в переводе К. Бальмонта)

   **

                                                            Я вполне могу допустить, что хорошенькая героиня,                                                                     спасаясь бегством, может оказаться на извилистой и опасной                                                         горной тропе. Менее вероятно, но все же возможно, что мост                                                           над пропастью рухнет как раз в тот момент, когда она на него                                                         ступит. Исключительно маловероятно, что в последний                                                                     момент она схватится за былинку и повиснет над пропастью,                                                         но даже с такой возможностью я могу согласиться. Совсем уж                                                           трудно, но все-таки можно поверить в то, что красавец ковбой                                                         как раз в это время будет проезжать мимо и выручит                                                                           несчастную. Но чтобы в этот момент тут же оказался                                                                       оператор с камерой, готовый заснять все эти волнующие                                                                  события на пленку, — уж этому, увольте, я не поверю!

                                                                                                                                 Нильс Бор

**

Милая насмешка гениального физика мне жуть как нравится! Потому что я люблю пересматривать обхохотанные им неправдашние фильмы, как старые, например, «Гусарская баллада» или «Как украсть миллион», так и довольно новый «Роман с камнем». Можно «Джейн Эйр» или первого «Поттера», где Гермиона умна, мила и непосредственна.

Да, я тоскую по сказке для взрослых девочек. И прекрасно понимаю взрослых мальчиков, которые часами с упоением играют в сетевые войнушки или запоем читают сказки про «Метро», «Землю чужих», а то ностальгические фантазии на тему «Уж я бы развернулся!», то есть сериалы из «завихрённых времён».

            Зачем нам сказки? Так ведь порой до такой степени натопчешься за рабочий день (на выбор - отсидишь нижнее продолжение спины, натрудишь руки, сотрёшь язык, посадишь горло…), что видеть никого не хочется, слышать не можется! Накормишь семью, если она у тебя есть, нараздаёшь руководящих и воспитательных подзатыльников детям (опять же, если они ещё не разлетелись по своим гнездам), и со стоном облегчения примешь горизонтальное положение.

На диване, если муж не опередил.  На кровати, если удалось повесить второй экран на стену. И включишь «Анжелику». Дура она, конечно, но как красиво наряжалась, и как интересно жила! А любили её красиво, богато. Похищали и насиловали бережно, без синяков, почти по согласию.

Однако шуршать бумажными страницами под торшером или пролистывать электронную читалку – мне нравится намного больше. В кино ведь, как я ни пыжусь, а представить себя на месте Чирковой, Климовой, Ланской или Хаджент, Бредшоу – не могу.

Пролог. Осознание себя

Аффармат Альба

Боль!

Когтистая лапа взметнулась рефлекторно. 

Боль!

Фар перекатился на спину, всеми четырьмя лапами ударил, ещё не обороняясь, всего лишь отмахиваясь от того, кто вцепился в шею сверху и в горло сбоку. Растопыренные когти зацепили что-то мягкое, сорвали, отбросили или оттолкнули. На краткий миг, потому что чужие клыки опять сомкнулись ниже затылка, а другие рванули живот и многострадальное горло.

Мига свободы хватило - Фар очнулся. И понял, что происходит.

Кто-то пытался перервать ему горло или перекусить, сломать первый, самый слабый шейный позвонок. Не один, несколько убийц рвали зубами его тело. Норовя убить его, Аффармата Альбу, сына Приморского герцога. В момент, когда он слаб, когда почти беспомощен.

Его, Фара, пытались убить?

Бешенство наполнило мышцы Аффармата силой, придало движениям скорость, а чувствам - остроту. Даже незавершённая трансформация, даже в начальной стадии - она уже боевая, зубастая, когтистая, и каждый орган оборотня заточен на победу.

Атака!

Фар повторил удар четырьмя лапами уже по зрячему, видя врагов. Кто напал-то? Позор! Жалкая стая волков. Не иначе, серые твари приняли его за умирающего. И отважились добить, отомстить в духе вековечной вражды.

Тигры всегда истребляют волков в своих угодьях, как пищевых конкурентов, только и всего. А волки, соответственно, пытаются свою территорию отстоять, защитить. Как тут не обрадоваться, найдя на снегу тигра, обездвиженного болезнью?

Спустя минуту всё закончилось. Пять прибылых, две разновозрастных самки и вожак валялись вокруг мятыми серыми тряпками. Что значат острые клыки против серповидных когтей, гораздо более длинных клыков и почти центнера кошачьего тела? Минута или две на всё про всё. Догнать, перебить хребет, догнать, сбить, полоснуть когтями по животу, догнать, сжать шею до хруста, догнать…

Осмысливая детали схватки – так следует поступать всегда, извлекая урок – Фар сообразил, что и почему произошло. Обнаружив неподвижного тигра на открытом месте, волки долго присматривались, принюхивались. Чутьё донесло им, что кот дышит слишком часто, выглядит полным дистрофиком – кожа и кости, как умирающий. Откуда им знать, что после трансформации тело оборотня ещё пару суток, минимум, источает жар, словно он в жесточайшей лихорадке? Вот и ошиблись волки, решив добить слабого тигра.

Слабым быть опасно. Порой - смертельно. Аффармат Альба ещё раз осознал это - ибо ученье есть подлинный свет, когда вдолблено в память настырными учителями – осматривая поле выигранной схватки.

Лишь теперь он понял, почему воздух так свеж и прохладен, почему земля так бела и мягка. Зима окружала его. Полноценная, со снегом, лёгким морозцем, низким солнцем и слабым ветерком.

Справа, слева, позади и впереди царила белизна, не абсолютная, подобно эмалевой краске, а мраморная - с прожилками черного и серого цветов из веток и стволиков безлистого кустарника и сухих стеблей. Тонкие прозрачные облака на горизонте слегка разбавляли синеву неба, а силуэты хвойных деревьев на пологих сопках казались вырезанными из темно-зелёного сукна.

Фар не узнавал местность. Что за высоченные сосны вокруг? Что за ели на сопках? Откуда взялись сопки? Охотничьи угодья герцога Приморского располагались в заповедном кедровнике, заботливо прореженном, расчищенном от бурелома и ненужного подлеска.

Хуже всего, он не мог соотнестись со временем года. Снег? В июне?

- Куда я попал? – хотел озвучить растерянный Аффармат Альба, однако горло выдало невнятный вопросительный мяв.

Давно он так не ошибался, пытаясь в тигрином образе говорить человеческим языком. Хорошо, свидетели рядом отсутствовали, не высмеяли за порыв, свойственный детям. И краска смущения щёки не залила – несвойственно такое оборотню в звериной ипостаси.

Тем не менее попытка говорить помогла ему. Сбила с мыслей о зиме, о географическом несоответствии, и перевела мысли на прозу жизни. Тело Аффармата Альбы просило отдыха, желудок судорожно сжимался, требуя еды. Мысленно кривясь от омерзения, голодный тигр уступил инстинкту – подвинул тушку прибылого волка, скорее даже, волчонка – и приступил к трапезе.

Вдавив волчью голову в снег, он когтями правой распустил шкуру на полосы - от шеи до хвоста. Аккуратно содрал полосы зубами, перевернул тушку, повторил процедуру, освежевав добыче почти полностью.

Умел бы, так отплевал волчью шерсть, но когти гораздо хуже пальцев приспособлены к убиранию волосков, прилипших к губам. Да и человеческих губ у тигров нет. Пришлось утираться запястьем, предварительно пройдясь по нему языком. И всё равно привкус шерсти во рту остался.

Осторожно вспоров когтем брюхо, Аффармат вырвал печень. Лёг, брезгливо морщась, съел. Места с желчными протоками оставил нетронутыми – и без горечи противно! Волчье мясо, в отличие от мяса копытных, свиней и грызунов, таило в себе неприятный привкус, сходный с болотной и боровой дичью. Даже не так: рябчик, выпь, лысуха, морская чайка – вполовину меньше воняли, нежели волк.

А куда денешься, если сил в тощем пока теле нет? Будешь жрать падаль, лишь бы энергию восполнить. Древние хроники из библиотеки Альбы описывали случаи, когда людские отшельники погибали от истощения, не закончив трансформацию. По слухам, будучи в зверооблике, они мышей ловили, саранчу ели, даже беличьи заначки зорили, хотя что с орехов, что с насекомых - сыт не будешь.

Фар знал это по собственному опыту. Пока рос, преобразовывался и овладевал телами, ему досталось испытать всё. Наставники не раз заставляли есть змей, лягушек, вонючих землероек и жужелиц с майскими жуками.

Фу, мерзость!

Но волчонка он доел. А потом заснул, чувствуя, как переполненный желудок – ещё бы не чувствовать, когда лежишь на животе! – трудится, перерабатывая волчье мясо и кости в его, в тигриные. Сытому бы спать да спать, однако второй раз подвергаться нападению – дураков нет. Вполглаза, настороженно поводя ушами, Фар дремал, пока свет дня тускнел, уступая ночному сумраку.

Первая встреча

**

Первая встреча

Зарина Горлова

Утро выдалось чудесным. Ленивое солнце делиться теплом не желало, поэтому выпавшие ночью снежинки не слились в хрустящую корочку наста, а искрились на зависть бриллиантам, окрашивая теневые бока сугробов в самые разнообразные оттенки. Праздничное настроение Зарины окрепло, когда бригадир ловцов предостерегающе поднял руку, останавливая движение.

Это значило, что тигр обнаружен. Заинструктированная вчера донельзя, ветеринар Зарина Горлова молча, осторожно, чтобы – не дай боже зацепить ветку лохматой ели! - пробралась вперёд и выглянула из-за спины бригадира.

Широкий распадок, утыканный редкими темнохвойными деревьями, выглядел ареной. На ней, вздымая в прыжках снежную пыль, резвился оранжевый, с чёрными полосами, как гуашью крашеный – тигр. На белоснежной поляне он смотрелся нарядной игрушкой.

И резвился, словно наивный домашний котёнок, пары, максимум, тройки месяцев от роду. Подпрыгивал, наскакивал, отскакивал, обегал большого тигра то справа, то слева. Такой лапочка, пушистый, подвижный и чуточку неуклюжий. Милый котёнок, которому легко прощаются и покусывания уже острыми зубенками и царапания мелкими, но очень колючими коготками. Вся разница - в размерах.

Этот котёнок весил килограммов под сто, если не больше. Наверное, поэтому более крупный тигр играть с ним не соглашался, отмахивался и даже порыкивал, когда "котёнок", после очередного высокого прыжка подкатывался к нему по пушистому свежему снегу.

- Это мать с сыном?

- Какая мать? Самцы дерутся! Малец, видимо, случайно на чужую территорию забрёл, а взрослый его слишком всерьёз принял. Изувечит котёнка. Может, пугнуть, разогнать? Испуганных легче брать, - пояснил Зарине бригадир ловцов, по фамилии, кажется, Сидоров.

Или Сидоренко? Или Сидорчук? Как-то похоже по звучанию на "железо" по-гречески. Имени его она не запомнила. Как всегда, впрочем, если человек неприятен. Вечная беда у неё с такими знакомыми - надо раз десять повторить, чтобы имя начало слетать с языка без эканья-беканья. Ну вот такая она, ветеринар Зарина Горлова, беспамятная на тех, с кем общаться претит.

- Что вы через камеру смотрите? - шепнул бригадир и сунул ей бинокль. - Десятикратный!

И верно, её Никон сильно уступал настоящей оптике, раза в два, наверное. Пока она любовалась тигриком, «Сидоров» озадачил ловцов. Те бесшумно развернулись, навострили лыжи по только что проложенной лыжне. Зарина использовала возникший простор, утоптала снег. Попутно ткнула палкой в продолговатый сугроб. Поваленный ствол?  Прекрасно!

«Сидоров» молча понаблюдал за ветеринаром, убедился, что та в нём не нуждается, отнял бинокль и шепотом приказал:

- Стойте здесь и не двигайтесь. Гарнитуру с уха не снимайте. Мы сейчас мелкого в сеть загоним и возьмём. Он малец, трусоватый, так что без снотворного вашего обойдёмся, ага.

И укатил вслед за ловцами по склону, где быстро затерялся в темной хвое елей или пихт, или как они тут назывались, островерхие деревья. Такие же, как плотно стоящие на краях низинки, где резвились тигры.

Без бинокля черно-оранжевые кошки выглядели мелкими, но всё равно очень яркими, весёлыми, как новогодние мандарины на белой скатерти. Позднее зимнее солнце ушло в плотные серые тучи. Таких, комковатых, словно вата из маминого матраса, недавно выкинутого за полную ветхость и непригодность к пользованию – неожиданно быстро нанесло с юга.

И хорошо, что солнце исчезло. Иначе японская камера сошла бы с ума от постоянных изменений контраста.  А сейчас на маленьком экране прекрасно вырисовывался и снег, и стволы деревьев, и гибкие фигуры тигров.

Вообще, утро выдалось на редкость удачным. Вчера, высадившись с вертолёта, бригада ловцов успела перевалить за две сопки и разбить лагерь в укромном распадке, закрытым с трёх сторон. Шли-то всего четыре часа с небольшим, а встречное вечернее солнце так утомило глаза ветеринара Горловой, что только капли её и спасли. Дура, потому что. Не додумалась взять тёмные очки!

Вечером, в палатке, когда снимала увлажняющий крем с лица, такие гусиные лапки у глаз рассмотрела, что за десять лет нормальной жизни не сложились бы. Пришлось питательным кремом мазать на ночь и утром, профилактически. И стараться идти по лыжне с закрытыми глазами. Чтобы не щуриться.

Хорошо, сейчас глаза отдыхали. Снег уже не сверкал. Он матово белел, серел, коричневел и желтел, повторяя цвета сухой травы по ручью, плотного кустарник и обратного склона сопки, что круглилась напротив. Без хруста, снег сочно утрамбовывался под лыжей, так и просясь в плотный снежок.

Зарина скинула камусы, воткнула их и палки вертикально рядом с вытоптанной площадкой. Подтянула поближе медицинскую укладку.  Рык, долетевший снизу, где тигры сцепились в комок и тут же раскатились в стороны, обеспокоил её: "Порвут друг друга, и что делать? Тут шить не получится, это же полчаса на усыпление и ...  Хотя… Погода позволяет, вертолёт прилетит быстро. Почему нет? Везти спящего даже проще будет..."

Придя к возможному решению, она успокоилась. Стоять, переминаясь с ноги на ногу, надоело. Зарина смахнула снег с длинного обломка ствола невесть кем и когда поваленного дерева, подоткнула под себя полы дубленки и устроилась поудобнее. Камеру пристроила на ветку, чтобы в максимальном увеличении кадр не дрожал. Убедилась, что свободного места в памяти карты много, снова включила запись.

По рассказам Сидорова, бригаду которого она сопровождала для немедленной проверки отловленных тигров, его ловцы умели брать молодых тигров чуть ли не голыми руками. Да, запросто отгоняли мамашу подальше, потом самый быстрый хватал тигрёнка за уши и держал, пока остальные связывали ему лапы. Так это звучало у вечернего костра. 

Зарина списала девяносто девять процентов сказанного на лихое враньё, потому что уж больно дружно поддерживали бригадира остальные ловцы, слишком серьёзно выглядели они при этом. Но что сеть те везли с собой -  видела собственными глазами. И дротики, заряженные снотворным - тоже, у штатного снайпера бригады.

Вторая встреча

Зарина Горлова

Сидоров, действительно, знал тайгу и ловецкое мастерство на отлично. И в лыжах его команда могла дать фору олимпийской сборной. Зарина, биатлонистка, кандидат в мастера, которая на пятнашке легко выбегала из часа, не сразу втянулась. Даже налегке, без рюкзака – его забрал себе Николай, запомнилось имя, наконец - она задыхалась, стараясь не задерживать ловцов.

Те неутомимо шли по следу молодого тигра, поочерёдно торя лыжню, и не на беговых лыжах, не коньковым ходом. Их классика на широченных камусах выглядела не слишком эффектно. Да и полушубки с унтами мало похожи на облегающие «саломоны», «бьёрндалены» или «норды».

Однако за пять часов по сопкам и распадкам бригада догнала чертовски неутомимого тигрёнка, да ещё и раненого, отмахав километров пятьдесят. Если не больше. Джипиэс показывал прямое расстояние, и верить ему – себя не уважать. Зарина Горлова полагала, что в этой своеобразной гонке преследования бригада ловцов отмахала все семьдесят. Мужской норматив. И она уложилась в него.

Фантастика!

Скажи ей кто, биатлонистке Горловой, что она покажет лучший результат, чем в Тюмени, всего лишь гоняясь за тигром – вот смеху было бы. А ведь тогда, шесть лет назад, азартная студентка-юниорка, сухонькая, с фигуркой подростка – бегала на мировом уровне. И лишь по капризу тренера не попала на олимпиаду.

Горделивые мысли о сегодняшнем славном беге налетели на воспоминание о сломанной спортивной карьере, как моторка на топляк. Удар! И всё вылетает за борт. Даст бог, останешься сама в лодке с непоправимо пробитым дном. Так и здесь. Да, гордая юниорка отвергла притязания, не легла под главного. Сохранила девственность для другого урода. А тот это оценил?

- Дура была, наверное, - согласилась Зарина, - жила бы сейчас в тепле, на тренерской работе, а не морозила задницу в Приамурье.

Поочерёдно натягивая на упомянутую часть тела трусы, подштанники и штаны, она держала в поле зрения лагерь ловцов. Некоторые ухари уже пытались подглядывать, как справляется единственная девушка в их компании с несложным для мужчин делом. Блистать телом перед ними ветеринар Горлова не желала. В пляжном наряде – можно. В таёжном – обломитесь!

Тем временем бригада перекусывала всухомятку. Условно. Полстакана подсолнечного масла и десяток сухарей. Готовить горячее было некогда, да и опасно. Дым, он ведь поднимается вверх, где направление ветра может оказаться иным, чем в распадке. Завихрение после сопки кинет его вниз, тигр учует, и – привет, продолжение погони. Тепловизор показывал молодого кота отчётливо. Тот бродил вокруг ветровала, путая следы. Готовился залечь. Так сказал Николай, разглядев тигрёнка в бинокль.

- Скидку сделал. Сейчас заберётся поглубже, мы пути по бокам перекроем, сеть поставим поперек лощины. В неё он и влетит.

Разобравшись на три группы, ловцы осторожно пошли окружать лёжку. Зарину, как и в прошлый раз, оставили в одиночестве. В лагере, если рюкзаки ловцов, сгруженные на вытоптанном месте, заслуживают столь громкого названия. Достав «Никон», ветеринар Горлова приготовилась фиксировать отлов красивого зверя.

До реализации тайной мечты – полнометражного фильма про амурских тигров – не хватало сущей малости, где-то с час записи. С тиграми, естественно. Халтурить и добивать метраж собственной физией, как делают телеведущие, Зарина стеснялась. Хотя подобные «видеоселфи» на полпросмотра бессовестно впаривались под видом сериалов о природе, особенно, иностранных.

Надежно закрепив камеру винтом, прямо на ветке, будущая победительница конкурса самодеятельных фильмов приготовилась нажать на кнопку. Ловцы уже провесили почти незаметную отсюда сеть, белоснежную, синтетическую и очень прочную. Другие обошли лежку по бокам. Последний, решающий ход оставался за Сидоровым.        

Николай медленно, с остановками после каждого движения, двигался по слежавшемуся снегу. В этом им не повезло. Будь сверху наста мягкий, новый слой – скрипа он трения шерсти камуса не услышал бы самый чуткий зверь. А сейчас - Зарина знала точно, потому что ещё вчера проверила, повозив своей лыжей и послушав – звук возникал.

И тут действительность взорвалась:

Хриплый рёв.

Бурая туша.

Они заставили девушку вздрогнуть. Палец соскочил с кнопки. А наощупь та никак не отыскивалась. И глаз отвести от неожиданного, невероятного, но чудовищно реального боя медведя с тигром – Зарина не могла.

Громадный, то шарообразный, то длинный, в зависимости от ракурса, медведь бился с огненно-полосатым котом. Тигр заметно, раза в два-три, уступал нападающему в размере. Его продолговатое тело стремительно металось вокруг мощной бурой туши, пытаясь сзади ухватить за шею. И напрасно.

Ветеринар Горлова точно знала, что толстенную шею медведя с тыла перекусить невозможно. Единственный шанс победить такого гиганта – разорвать ему горло или крупные сосуды спереди. Но пробиться сквозь заслон из могучих длинных лап, где каждый коготь – кинжал?

Это Зарина поняла умом. Тигру, наверное, инстинкт подсказал, раз он избрал иную тактику. Лихие наскоки сменились работой на измор. Не хуже лайки оранжевая молния прыгала из стороны в сторону, заставляя медведя поворачиваться всем огромным телом. Опоздав пару раз, бурый исполин получил знатный удар когтями в бок. Ошмётки кожи и шерсти запятнали снег. 

"Ещё рви, ещё!" - молилась за тигра Зарина. Ей ли, ветеринару, не знать - чем больше ран, тем больше крови, тем быстрее слабеет зверь. Но силы у тигра иссякли быстрее. Он уже не так резво скакал, порой отступал, залегал на несколько мгновений.

А медведь использовал их, те мгновения, чтобы сделать очередной шаг, выходя из ветровала на простор. И наступал он не по целине, а по следу, проложенному отступающим тигром.

Зарина помнила - молодой кот ранен, ведь он хромал, убегая от ловцов в тот раз. Мудрено ли, что она болела за представителя любимых кошачьих от всех души, вкладывая все чувства в подбадривание, в шёпот, в мольбу: "Миленький, осторожней, не подставься, сейчас наши подойдут, разгонят вас, а уж я тебя вылечу, ты только в сеть попади, я вылечу... Я вылечу!"

Жертва во искупление и её последствия

**

Аффармат Альфа

Медведь, сытый, гладкий, бросился навстречу. Его шкура колыхнулась от стремительного движения, а мышцы на загривке и передних лапах проступили округлыми буграми. В человеческом облике Фар бы даже залюбовался такой смертоносной красотой. Сейчас же ему это и в голову не пришло, ведь предстояло – не победить, что мечтать о невозможном! – свести к ничьей заведомо неравный бой.

Будь он здоров, весил бы килограммов триста – тогда бурый великан удрал, отступил бы, инстинктом ощутив превосходство противника. Гоблинские рассказы о беспощадной свирепости диких зверей основаны на ложном представлении, на страхе перед чужой силой. На неправильной оценке звериной психологии.

Тупые звери не выживают в природе. Они гибнут быстро и бесследно. Потомство оставляют осторожные, умные. Те, кто никогда не полезут на рожон, не станут подвергать себя бессмысленной опасности. Какие там беззаветные жертвы во имя рода?

Даже мать оставляет детей, когда понимает безнадёжность противостояния. Пугает врага, наскакивает, не переходя невидимой, но четко воспринимаемой границы, за которой её ждёт неминучая гибель.  Говоря простым языком - зверь не в силах превозмочь страх смерти.

И сейчас спасение Фара крылось в умении нанести медведю рану, которая заставит того терять кровь. Помалу, но постоянно. Тогда бурый гигант отступит, уйдёт, чтобы не рисковать жизнью.

Первая попытка порвать шейные мышцы медведя сзади удалась на такой мизер, что вторую и третью Фар использовал для приучения зверя к повторам. Это помогло. Бурый гигант привычно отмахнулся вправо, а оборотень прыгнул влево и успел порвать шею спереди. Когтями.

Зубы, конечно, сработали бы лучше, но задержаться на миг, повиснуть на этой груде мышц? И хрустнуть сломанными костями в его медвежьих объятьях? На такую глупость даже гоблины не отважатся. А выпустить очередную струйку крови из гиганта – получилось.

И опять получилось, только теперь на его задней лапе. Так бы и продолжать, прорываясь когтями сквозь плотную шерсть к мягкой коже, разрывая её! Ага, легко сказать – прорываясь. Этот зверь дожил до такого размера и такой силы, отнюдь не полёживая в берлоге.

Он схватывался в поединках и с бурыми самцами, с чёрными медведями, с тиграми, где опыт набирается быстро, а впечатывается навсегда. И не только битвы учат. Добыча, она ведь не прыгает с желудок сама, её добыть надо. Крупный лось или марал, даже кабан - неопытного охотника так уделает копытами, а при удаче и рогами, что залечиваться не один месяц придётся. Естественно, весь опыт бурого гиганта сейчас оказался востребован, как никогда. Он подался назад, где корни выворотня, торчащие в небо, прикрывали тыл.

Всё. Хитрость Фара с обманными бросками приказала долго жить.

Другой бы отчаялся, бросился очертя голову в лобовую атаку. Глупую, самоубийственную. Так это другой, не оборотень бросился бы. А люди, что в человеческом облике, что в зверином – разум сохраняют полностью. И глупости совершают крайне редко.

Фар использовал разум – принялся отступать, играя перед медведем слабого, трусливого тигра. Сказано же в боевом наставлении, если слаб – изображай из себя сильного, если силён – слабого.

Медведь поверил, перешёл в наступление. Он подвигался вперёд по половине шага за каждый выпад. Опытный! Хотя и осторожничал, но дистанцию с надоедливым тигром не разрывал, надеясь поймать того в богатырский захват и задушить.

Фар продолжал наскакивать и отскакивать, изматывая противника. И помалу уводил от сплетения корней, которые так надёжно прикрывали медведя с тыла. Оставалось всего каких-то десяток метров до выхода на оперативный простор, как по-военному называл такой вариант отступления воевода.

Там, на просторе, бурому придётся вертеться гораздо проворнее. Расходы энергии для такой туши окажутся непомерно велики, медведь утомится, движения замедлятся. Тогда достаточно будет одной верной атаки для победного завершения боя.

Верно сказано - человек предполагает, а боги располагают. Рисунок предстоящей оборотню победы не успел прорисоваться в сознании, как всё вокруг пошло по-другому, непредвиденному пути.

Медведь прервал очередной выпад, остановившись в неуклюжей позе. Оборотень напрягся, приняв это за хитрость. Но лёгкое движение воздуха, остаток порыва, одолевшего хребет водораздела и растекшегося по долине, коснулось и его ноздрей.

"Что? Опять гоблины? Да как они успели?!" - только и успел изумиться Фар, когда бурый противник вытянул шею, принюхиваясь к следующей порции воздуха, отражённого другим склоном. 

И тот и этот воздух несли запахи:

гоблины...  много...  все знакомые…  Те же?

Те, что утром этого дня прервали нелепую и ненужную схватку с тигром, владельцем территории!  Тогда их вмешательство помогло, Аффармат не собирался лукавить с собой - прервало бессмысленную драку простого местного тигра с ним, случайным здесь человеком в зверообразе.  Однако, зачем они здесь? Он долго уходил от гоблинов, а те его настигли, и так быстро?

Тревога, вошедшая в голову Фара сразу после истребления волков, едва он понял, что по воле неведомого и коварного колдуна заброшен в чужой мир - ожила.  Не случайно, ой, совсем неслучайно его швырнули в параллельный мир, его, наследника герцога Альбы! Мудро ли исключать злой умысел, если тебя упорно преследует банда гоблинов? Идёт по пятам за человеком-оборотнем, держа наготове ружьё?

Только наивный простак поверит в совпадения. Аффармат Альба простаком не был: "Надо уходить! Быстро, резко, неожиданно для них!"

Он сделал вид, что утомился, медленно попятился, старательно продавливая наст и уминая снег. Для первого прыжка нужна твёрдая опора. Он переступал с лапы на лапу, стараясь делать это незаметно, словно колеблясь перед принятием решения, куда метнуться для очередной атаки на противника. Медведя. Так должны подумать гоблины.

Стычка с наглым, хлопоты с полумёртвым

**

Аффармат Альба

... кипенно-белые кисти черёмухи источали оглушительный аромат. Фар осторожно тронул одну пальцем, с удовольствием отметил безукоризненную точность чашечек почти полутора десятков миниатюрных цветков. И причмокнул, предвкушая обильный урожай.

Ему издавна нравился удивительный вкус молотой черёмухи, особенно, пирожки с такой редкой ныне начинкой. Лёгкая горчинка, миндальный привкус и косточки, похрустывающие на зубах – создавали романтическую ауру возврата в детство.

Что может быть лучше, чем удрать из дома, забраться с братьями и приятелями на могучее, разлапистое, темнокорое дерево, умоститься на одной из прочных веток, набивать рот до черноты фиолетовыми ягодами? Обсасывать их, перекатывая круглые косточки языком, а потом переплевываться – в шутку, конечно - с мальчишками, обсевшими соседние ветки.

Ах, безмятежное детство! Память унесла Фара с собой, уменьшила до тогдашнего возраста, умостила на черёмуху и…

Ветка обломилась, с треском отошла от ствола. Она падала, сохраняя призрачную связь с родным деревом только полоской отрывавшейся от ствола коры, но и та утончалась с каждым сантиметром. Холодок страха проник в сердце Фара – земля, поросшая травой, быстро приближалась.

И не выглядела мягкой, как сено копны, в которую они с братьями прыгали, оставляя отца для завершения стога. Он извернулся, оттолкнулся от ветки, чтобы не рухнуть плашмя, чтобы устоять на ногах, чтобы…

Тело подвело, неуклюжее, подростковое тело. Даже в зверообразе, падая с такой мизерной, полутораметровой высоты, трудно извернуться лапами вниз, а человеком – и подавно. Вот Фар и не успел. Левая рука неловко подвернулась, хрустнула кость.

И боль, тупая боль возникла в ней…

...он поджал её, щадя, отпрыгнул на трёх лапах. Но Вобан, младший из братьев, шагнул вперёд, снова замахнулся бокеном, норовя попасть теперь по голове. Фар хотел крикнуть ему, что продолжать тренировку нельзя, ведь тигром он намного сильнее и может ненароком ранить брата. Горло не подчинилось, выдало рык вместо речи. Ничего не понимая – как он обернулся тигром? как, если миг назад был человеком? – Фар снова отскочил, задом нажал на створку двери.

Ситуация с внезапной сменой облика, небывалая, невозможная в принципе – требовала немедленного обращения к медикам и колдунам. Однако дверь тренировочного зала не поддалась. Она оказалась закрытой. Вобан наступал спереди, держа бокен на манер былинной дубины, чем и отвлёк. Сбоку на Фара обрушился удар Баргола. «Стойте, что вы делаете?!» - крикнул было наследник братьям - предателям, но рёбра хрустнули, острая боль перехватила, остановила вдох, сбила с ног …

Аффармат Альба очнулся, выискивая в себе крохи, капли, крупинки силы. Их, сил, хватило на мизерное деяние - пошевельнуть кончиком хвоста, медленно втянуть воздух, превозмогая острую хрустящую боль в боку, и тупую боль в лапе.

Пахло прелым сеном.

Открыть глаза оказалось не в пример труднее.

Опять сено?

Он лежал, уткнувшись мордой в него. Шевельнуть головой не удалось. Глаза подчинились, повернулись, навели резкость. Прислонившись к толстым прутьям решётки, на расстоянии полуметра, вряд ли дальше, сидя дремала гоблинка. Светлые волосы свесились и закрывали лицо, но обоняние подсказало Фару: «Она, колдунья!»

За решёткой? Кто бы ни осмелился посадить её в тюрьму, тот горько пожалеет! Такая мысль пронеслась в голове наследника герцога Альбы, и...

На том всё и кончилось.

Вместе с силами.

Оказывается, в теле Фара, кроме боли, царила также полная, безоговорочная энергопустота. Впервые за тридцать лет он не владел собой, словно мозг и остальной организм существовали отдельно.

Раздельно.

Тело отказалось двигаться. Думать - удалось, но медленно, не на той, привычной скорости, а как бы продираясь мыслями через нечто плотное. Сродни ряске, обильно загустившей озёрную воду. Или кисельной густоты дорожную грязь.

Тяжело думалось, невмоготу.  Фар затих, прислушался к себе.

Сила поступала в тело откуда-то извне, тоненькой струйкой, и не успевала накапливаться. На слишком быстро рассасывалась, потому что весь организм жадно требовал её, и в количестве неизмеримом, громадном. А каждое движение, то же дыхание, моргание, думание – безжалостно сжигало эти ничтожно малые толики энергии.

Пришлось затаиться, как он делал в засаде, ввести себя в транс, чтобы скопить чуточку, самую малость - на одно решающее движение. Наверное, так копит влагу изнемогающий от жажды путник, чтобы собрать её на единственный, зато ощутимый глоток.

И когда сила набралась, Фар поднялся на лапы, шагнул, лизнул руку колдуньи, прижался лбом к решётке и стал ждать.

Прекрасная гоблинка, воплощение Миринды в этом мире, открыла изумрудные глаза.

- Чем я могу помочь? – подумал ей Аффармат Альба.

Колдунья поняла его, ойкнула, протянула сквозь металлические прутья руки, успела коснуться щёк Фара.

Силы оборотня иссякли.

Полностью, досуха истративший себя, он потерял сознание.

А тело без волевого контроля опало на сено мягкой грудой костей, шкуры и истончившихся мышц.

**

Зарина Горлова

Тигр стоял напротив неё, смотрел в упор ярко-жёлтыми, почти оранжевыми глазами и словно внушал что-то, спрашивал нечто важное. Или требовал? Она не успела разобрать его мысль, только и ощутила, как та ввинчивается ей в мозг.

А тигр вдруг оплыл, не упал, а именно оплыл растаявшим мороженым и замер на подстилке. Лапа, в которой стояла система переливания, подвернулась так неудобно, что игла вышла из вены, и жидкость полилась на пол прозрачной струйкой.

- Ой, - тревожно повторила Зарина, откидывая вверх фиксатор и отодвигая засов двери, ведущей в клетку.

Она ловко ввела иглу новой системы, прихваченной с собой, в ту же лапу, но выше. Пока питательная жидкость струёй вливалась в истощённое тело тигра, девушка глюкометром проверила уровень сахара в крови, ужаснулась и вколола дополнительно двадцать кубиков глюкозы. Тигр дышал так редко, что она опять, как в тайге, припала к его груди, пытаясь ухом расслышать сердечные сокращения.