Поля что скрыты Вратами Лазурными

Пролог

Привет, мой маленький. Ты такой крошечный, моё солнышко, моя точная копия. Ты ещё так много не знаешь, но я расскажу тебе всё. Так что слушай внимательно, родной.

Мы с тобой живём здесь только благодаря Лазурным Вратам. Это они создали Лазурное Поле — самое прекрасное место на свете. Посмотри вокруг: высокие деревья шепчутся с ветром, птицы перелетают с ветки на ветку, цветы раскрывают свои лепестки навстречу солнцу. А вон — бабочки кружатся в танце. Здесь всегда светло, тепло и свежо. И всё это — дар наших великих Врат.

Они защищают нас от смердов — тех, что бродят за пределами нашего мира. Видишь, там, вдали, за Вратами? Это Бескрайние Пустоши — холодные, тёмные земли, где нет ни радости, ни света. Смерды жалко бредут по ним, мычат и стонут, мечтая прорваться сюда. Но они никогда не смогут войти. Они рождены в Пустошах, и их удел — вечное скитание. А ты, мой мальчик, рождён человеком, и тебя ждёт иная судьба.

Запомни, сынок: никогда не путай смердов и людей. Люди — чистые, сильные существа, способные своей волей сдвигать горы. Мы носим венки из лазурных цветов, облачаемся в прекрасные одежды, учимся, постигаем мудрость. Возможно, ты станешь герцогом или доблестным паладином — твоё будущее сияет, как утренняя заря.

А внизу, под облаками, раскинулось королевство Геена — мир смердов. Они трудятся, торгуют, воюют, создают семьи… но после смерти их души всё равно уходят за Врата. В Геене есть свои красоты: величественные Оплоты — города-крепости, где среди смердов живут и люди. В каждом Оплоте возвышается замок с герцогом во главе, а рядом стоят соборы Ангелов — наших крылатых защитников.

Когда-то давно демоны попытались разрушить наш мир. Ангелы встали на защиту Лазурных Врат, и в той битве пал не один крылатый воин. Но добро победило, и теперь мы можем жить в мире.

Мой малыш, ты ещё так мал, но… нам пора прощаться. С первых мгновений жизни я видела в тебе огонь, силу, которая способна изменить этот мир. И потому я должна отпустить тебя — в Геену. Я не могу позволить, чтобы твой дух томился здесь, в вечном покое. Как бы мне ни хотелось удержать тебя рядом…

Я верю, что тебя ждут великие свершения. Я люблю тебя.

Прощай, Зефир.

Глава 1 "За жадность - убиение"

По земле грешной бродят ступни босые, смерды грешные врат не достойные»

Воздух чистый, словно слеза небесная, ветер холодный щипал кожу нежную. Над головой светлой небо бледное, лазурное, под ногами, уставшими трава сухая, красная от крови запекшейся. По полю жнивному шагал человек окрыленный, в доспехе стальном, легком, меч двуручный вытирая пальцами длинными от капель алых. Волосы белоснежные, перехваченные платком потертым, волнами блестящими ниспадали на плечи узкие. Нос длинный щекочет.

Путь короткий вел в деревню убогую, к хозяину юному корчмы поганой. На дорогах гнили тела прокаженные, домишки ветхие навевали тоску глухую, а смерды убогие блуждали с поникшими головами. Еще одна деревня нищая, бедами богатая. Таких — сотни. Нищета, проклятая давила, как цепь тяжелая, и хотелось бежать прочь.

Зефир вошел в дом простой, пропахший вином дешевым и потом греховным. Внутри — мужики пьяные, готовые за медяк последний продать честь свою. За стойкой недлинной сидел смерд молодой, с глазами стеклянными, пустыми.

— Мой клинок нашел негодяев, — сорвались слова спокойные с губ бледных Зефира.

— Спасибо, доблестный человек, — прошептал смерд, в глазах его мелькнула искра слабая. — Помог ты мне сильно.

— Благодарю за слова добрые, но не за похвалой простой я пришел, — скривился Зефир ликом светлым.

— Конечно, конечно… Награда твоя будет щедрой.

Смерд протянул ладони щуплые, дрожащие, полные жадности греховной. Зефир пересчитал монеты грязные медленно, пальцы сжимали металл холодный.

— Три жадности золотых за душу смерда окаянного? — голос недовольный его прозвучал резко. — Разве так ныне платят?

— Прости… — смерд потупился. — Деревня наша гибнет. Хворь косит нас, как серп хлеб тощий. Жены мои уже чернеют, смерды реже заглядывают в корчму…

— Речи твои глупые, уши тонкие мои режут, — Зефир отвернулся. — Коль скупился ты на злато ценное, мне здесь делать нечего. Прощай, плебей жалкий.

— Прощай, человек…

Он вышел на улицу пустынную, направился к рынку убогому. Лавки покосившиеся качались на ветру легком, словно листья осенние. Смерды жалкие, завидев его, падали ниц, вопили, молили о пощаде милосердной, о милости Врат Лазурных. Но Зефир шагал мимо, не глядя на них. Что толку в слезах грешных?

Души греховные их — темницы смрадные, тела щуплые — сосуды тленные. Они рождены ползать, молиться, бояться. Бароны низкие правят ими, герцоги высокие правят баронами, король величественный — самый жалкий из смердов грешных — всем смердам смерд. Вся власть их — прах.

Размышляя о суетности мира древнего, он подошел к торговцу знакомому. Мужик невысокий, в накидке поношенном, чесал бороду седую, смотрел на лепешки черствые.

— Здорово, Ан трудолюбивый! — крикнул Зефир голосом бодрым.

— О-о! — вздрогнул торговец. — Зефир… рад видеть.

— Жив еще, старина?

— Пока дышу… Хворь не взяла.

— В деревне вашей дела худые. В корчме не видать хозяина старого. Неужели сгинул?

— Вчера закопали… Жалко старика. И сына его жалко, и баб оставшихся. Без него пропадут.

— Верно говоришь. Старик черствый хоть дело знал. А отпрыск его — дурень ленивый, только на печи теплой валялся да девок отцовских тискал. Ни ума широкого, ни совести честной.

— Ха… верно. — Ан вздохнул. — Но ты не болтать пришел?

— Нет. Завтра путь дальний. Не хочется мерзнуть да голодать.

— Не успел к нам зайти, и снова в путь? Хотя чему удивляться… — пробормотал смерд, копошась под прилавком низким.

Он достал лепешек плесневелых с десяток, крыс сушеных гигантских несколько, бутылок стеклянных с водой мутной пару да хвороста охапку большую.

— Однако щедр ты сегодня. Назови же цену добрую, для кошелька моего не жадную.

— Пять жадностей золотых.

Зефир осмотрел товар скудный, брови тонкие нахмурил.

— Жаднее и жаднее жизнь наша унылая, — молвил он голосом расстроенным. — Может, будешь щедрее, Ан? Ведь товарищи мы давние, не раз друг друга выручали.

— Ладно, уговорил, — крякнул торговец. — Четыре золота.

— Благодарю, Ан милосердный. Буду молить у Врат Лазурных о богатстве твоём, в храме великом Ленивом.

— Хах, спасибо, человек свободный.

Монеты сияющие звякнули о прилавок деревянный. Путник окрыленный укладывал покупки в сумку потрёпанную, когда Ан вдруг окликнул его:

— Зефир!

— Да, Ан? — обернулся человек, брови удивлённые приподняв.

— Ты ведь в Ленивый Край направляешься?

— Именно. Но что тебя так встревожило?

— Сын мой туда уехал недавно. В последнем письме писал — набирает наёмников для дела тёмного. Золото сулит щедрое.

— Благодарю за весть добрую, Ан догадливый.

— Обращайся, дружище.

Четыре дня тяжких провёл Зефир в пути долгом. Небо серое давило, воздух сухой резал горло. Дни короткие унылые сменялись ночами чёрными бесконечными.

Повозка скрипучая везла его мимо лесов хмурых, полей выжженных. Разбойников голодных пару раз отбивали с возницей старым. Лишь на пятые сутки, ночью глухой, пересёкли они стены невысокие из частокола дубового города Ленивого.

Улицы ночные встретили его вихрем пыли колючей. Фонари тусклые освещали пляску листьев мёртвых. Смерды жалкие тянули руки костлявые, выпрашивая милостыню щедрую. Зефир, смилостивившись, швырнул им горсть малую медяков жадных. Толпа нищая тут же взорвалась давкой дикой, благодарности визгливые растворяясь в темноте рассеянной.

Впереди высился замок скромный — три этажа каменных да башня красная. У ворот железных толпилась стража городская.

— Стоять! — гаркнул стражник дородный, преграждая путь. — Не место здесь смерду жалкому!