Полюбить с закрытыми глазами

1 глава

— Ма-ам. Да не переживай ты так. Всё будет хорошо!

Мама ничего не отвечает, только ещё больше хмурится.

— Мам, ну мне нужно было отказаться? — говорю немного с обидой в голосе. — Ты же не можешь не понимать, какой это шанс для меня!

— Могла бы и посоветоваться, — с нервозностью в голосе парирует она.

— Там всё решалось в последний момент, — нагло вру. Не люблю врать маме, и сейчас сгрызаю себя за это. — Мне крупно повезло, что Мирошнеченко не было на месте. Если бы ректор присутствовал, он бы продвинул одного из своих любимчиков. Либо сына губернатора, либо Дашеньку свою любимую. И никто бы даже не посмотрел, что они ни разу сессию самостоятельно не сдали. Везде за них Пётр Степанович просит.

— Ну за них как раз понятно, почему просят. Сын губернатора, это же дополнительное финансирование, а вот Дарья, — сделав акцент на имени моей одногруппницы, мама кривит губы в брезгливой ухмылке. — Эта девица никем не брезгует: ни старым, ни малым! А вот ты каким боком-то? — родительница смотрит исподлобья с подозрением.

— У меня высший балл на прошедшей олимпиаде, между прочим, — и снова говорю с обидой в голосе. — И не ректор меня выдвинул, ты же знаешь!

— И что теперь? Мм? По математике тебе равных нет, не спорю, а остальные предметы?

Ничего не отвечаю, потому как нечего! По остальным предметам у меня тоже неплохо. Я бы сказала даже очень неплохо!

Но мама отказывается понимать, почему иногда случаются четверки, и что я не чёртов гений, в конце концов, и у меня есть свои пределы возможностей.

Помню, как больную, с температурой тридцать семь и девять, мама всё же заставила меня пойти в школу, я просилась остаться дома, сил не было совсем. Но в этот день у нас был диктант за полугодие…

Я получила за него тройку, единственную за весь период обучения.

Мама избила меня шнуром от кипятильника так, что у меня кожа по всему телу полопалась. Местами до глубоких ран.

Когда пришли документы на перевод одного из студентов нашего вуза, я была первая в списке, но решать кто из четверых поедет продолжать обучение в столице, должны были преподаватели. Галина Михайловна, завкафедрой, предложила мою кандидатуру из-за победы во всероссийской олимпиаде. Её поддержало, на моё удивление, большинство педагогов, и уже к вечеру на меня были готовы все бумаги.

Это я маме с отчимом сказала, что меня уговорили. Но на самом деле я знала, что буду в списках, потому как выбирали из лучших студентов нашего вуза. Галина Михайловна очень хорошо знала моих родителей. Знала, что им нужен тотальный контроль надо мной, и они ни за что меня не отпустили бы. Поэтому маме не сообщалось намеренно. А так как документы для перевода были уже готовы, у них не осталось выбора, они вынуждены были меня отпустить.

Хотя отчим и заявил, что мы заберём документы, но мама не позволила. У неё был железный аргумент: «Ну конечно, и сядет нам с тобой на шею!», но ответ Станислава — мужа мамы— что можно и продавцом пойти, слава богу, мою маму не устроил.

«Финансисты зарабатывают больше!» — был её аргумент.

Это, наверное, первый в моей жизни момент, когда я порадовалась маминой меркантильности. И именно поэтому мы сейчас хоть и спорим, но всё-таки собираем мои вещи.

Мне даже не верится, что через каких-то пару дней я буду студенткой столичного вуза.

— Отцу сейчас что прикажешь делать, вторую работу искать?

— Зачем? — хочу сказать, что можно бросить пить и тогда нам на всё будет хватать, но вовремя себя сдерживаю. — Мама, я там также буду стипендию получать. За общежитие платить не нужно, я прокормлюсь.

— О, какая молодец! Самостоятельная какая. Ну-ну! — мама начинает злиться, а это, как правило, ничем хорошим для меня не заканчивается.

— Мам, я немного войду в колею, потом обязательно найду подработку и буду вам оттуда помогать, — стараюсь говорить более мягким голосом, пытаясь успокоить родительницу.

— Я посмотрю, как ты будешь помогать! На нас с отцом особо не рассчитывай. Сама знаешь, как у нас с деньгами.

Мама настаивала, чтобы я Станислава Борисовича папой называла, всё-таки с пяти лет растил. Да я и называла, хотя не заменил он мне отца, вот нисколечко. Просто маму расстраивать не хотела.

— Не волнуйся, я крёстному звонила вчера, он обещал, если что, помочь. Он же не последний человек в Москве.

— Да уж конечно, держи карман шире. Он там зажрался и про старых друзей совсем забыл.

— Неправда. Он часто мне звонит, да и Наталья Викторовна тоже не забывает.

— Лучше бы финансово помогал.

— Мам, он на каждый праздник дарит мне очень хорошие подарки.

О том, что эти подарки, почти сразу, с лёгкой руки отчима, уносятся в ломбард, либо же продаются подешёвке, я стараюсь не упоминать.

Мама лишь фыркает.

— Тоже мне подарки. Да с его деньгами… — мама снова психует. — Он и квартирку мог бы нам подарить.

— Нам?

— Ну а что тут такого? Вон, Наталья выставляла фото в интернете. Мне тётя Лиля показывала, — мама стала эмоционально жестикулировать руками и кривляться, — стоит такая вся расфуфыренная, вместе с твоим драгоценным крёстным. “Мы с любимым на Бали”, — от взвизгивания в голосе мамы звенит в ушах. — А у Тольки пузень отрос — хвоста не видно!

— Маам, — возмутилась я. — Ну ты вообще!

— Что вообще? — раздраженно ответила она, швыряя одну из моих кофт в чемодан.

— Ничего, давай не будем ругаться, а то мне будет тяжело уезжать.

Мама, конечно, ещё долго бухтела себе под нос, но я старалась не обращать на это внимания.

Я, честно говоря, не очень понимаю своих родителей. Нет, безусловно, я их люблю. Даже Станислава Борисовича по-своему люблю. Но уж сильно злит, когда они начинают говорить о том, кто сколько зарабатывает, тратит и так далее. Но ещё больше меня раздражают, конечно же, разговоры о том, что наиболее состоятельные «родственники» должны нам помогать. Хотя мы вроде и не бедствуем.

Просто мои родители не совсем рационально расходуют бюджет. И даже то, что я иногда подрабатываю, и стипендия у меня есть. Деньги все родителям отдаю, им всё равно мало.

2 глава

В Москву я прибыла ранним утром.

Меня встречала секретарь моего нового вуза.

Наталья, жена моего крёстного, предлагала встретить меня на вокзале, но я отказалась, ведь секретарь мне сразу всё объяснит и покажет.

Я вышла на перрон и, увидев женщину с табличкой, на которой было написано моё имя, улыбаясь во весь рот, направилась к весьма энергичной женщине в годах.

— О, бог ты мой! — не очень приятненько меня поприветствовали. Улыбка моментально слетела с моих губ, и я стушевалась.

— Доброе утро, — попыталась снова выдавить улыбку. — Я Есения, — немного потупившись под пристальным взглядом Ксении Леонидовны. «Так должно было её звать». — Милохина.

— Ну, здравствуй, Есения Милохина, — женщина приспустила очки на кончик носа и, осмотрев меня ещё раз, добавила, — ты куда приехала, милая?

— Простите? — непонимающе смотрю на секретаря.

— В документах не указано, что ты из малообеспеченной семьи.

Мне становится очень неловко, я понимаю, что сейчас женщина оценивает мой внешний вид. Дутая немодная куртка жёлтого цвета, старенькая шерстяная юбка чуть ниже колен и уже неплохо стоптанные, местами облезшие ботинки.

— Нет, у меня обычная работающая семья, со средним достатком.

Глубоко вздохнув и сделав, судя по лицу, свои выводы, она молчаливым жестом попросила следовать за ней.

Мы выехали на оживленную дорогу одной из широких улиц. Ксения Леонидовна была за рулём небольшой красненькой тойоты и, вклинившись в нескончаемый поток автомобилей, мы медленно двигались в сторону моего общежития. Я очень долго привыкала к пробкам в нашем городе, когда три года назад мы переехали туда из области.

Но здесь!

Это просто невероятно. Как можно, что-то успеть сделать, если большая часть времени уходит на дорогу.

Словно поняв, о чём я думаю, Ксения Леонидовна улыбнулась и, повернув ко мне голову, заговорила.

— Я сегодня на машине, чтобы тебе показать немного город. Ты ведь впервые в Москве, не так ли?

— Да, я не была ещё здесь.

— Ну вот. Кстати, имей в виду, что автобусы и маршрутки — это тоже не вариант. Лучше всего ездить на метро.

— Хорошо, спасибо, Ксения Леонидовна, я учту.

— Есения, я вижу, ты девушка простая, ты не обидишься, если я дам тебе небольшой совет?

— Нет, — и более уверенно добавила. — Я даже буду благодарна.

Я уже поняла, что совет будет по поводу моего внешнего вида. Да и действительно одета я не очень хорошо. Тем более для столицы.

— Не одевайся подобным образом в университет. Ты станешь жертвой в своей группе, уж поверь мне на слово, в ней ещё те стервятники обучаются.

— Но у меня нет другой куртки, — опускаю голову вниз. Разговор мне неприятен, но я понимаю, что прислушаться определенно стоит.

Вижу, что и со мной женщине не совсем комфортно. Она пытается подобрать слова, возможно для того, чтобы не обидеть меня.

— А что-то строгое у тебя есть? Или может что-то из классики?

Неловкая ситуация! Кому какое дело до того, как я одета. В моём городе тоже поначалу смеялись надо мной, но прошло не так уж много времени, как им это надоело, смешков и колкостей в мой адрес, стало в разы меньше и даже появились подруги.

— Да, конечно! — отвечаю коротко и очень хочу, чтобы дальнейший разговор на данную тему прекратился.

— Тогда отлично.

— А сменная обувь? — не унимается женщина. — В гардеробе у тебя будет своя кабинка, куртку и эти, кто там они у тебя? — снова глубоко вздыхает. — Ну, безобразие на ногах твоих. Будешь оставлять там.

— Я поняла, спасибо.

Мне было до безумия неловко, я покраснела до корней волос. С собой у меня ещё есть балетки, и они, слава богу, относительно новые.

Не буду же я объяснять постороннему человеку, что мои родители считают — одеваться нужно скромнее! А скромнее, это как раз таки, бесформенные мешки и растянутые кофты, максимально скрывающие всё. Мама считает, что оголяют своё тело только распутные девушки. Хотя я её мнение не разделяю!

Некоторые мои подружки одеваются очень даже нескромно: мини-юбки и топы с глубоким декольте; но при этом я не могу назвать их слишком распущенными, лишнего они всё же себе не позволяют.

До моего нового места жительства мы добрались через добрых два с половиной часа. Ксения Леонидовна передала меня в руки зав. общежитием, попрощалась и скоренько удалилась.

Достаточно строгая женщина, лет сорока пяти, провела для меня небольшую экскурсию. Всё объяснила и показала.

Моя комната была на втором этаже. Небольшая, но очень уютная комната на двух человек. В бежево-персиковых тонах. Одна из кроватей аккуратно застелена, а значит тут кто-то уже проживает. Я разложила свои вещи в угловой шкафчик и застелила постель.

В комнате находилась маленькая импровизированная кухня. В углу стоял низкий стол, чайник, у двери — небольшой холодильник, микроволновая печь.

Не рискнув пользоваться чужим инвентарём, я направилась в общую кухню, где вскипятила себе чайник, достала из сумки оставшийся у меня паштет и хлеб, принялась за завтрак.

Прибрав за собой, решила посмотреть, в чём мне пойти завтра на учёбу, но ещё на стадии разбора сумок я поняла, что мама убрала оттуда мою юбку-карандаш и блузу с открытым горлом, которую подарила мне Наталья.

Эта блузка мне очень нравилась, а мама считала её излишне облегающей и откровенной. Изрядно поломав голову, я остановила свой выбор на классических строгих брюках и просторной клетчатой рубашке. При маме я всегда застёгивала её на все пуговицы, поэтому она казалась строгой.

Девочки же в универе мне показали, каким образом её можно носить, чтобы не казаться пресноватой серой мышью.

Кстати, смешки в мой адрес, как раз таки поутихли после того, как я начала экспериментировать с остальной одеждой, которая у меня имелась.

Таким образом у меня появился собственный, немного неформальный стиль. Огорчало лишь то, что не со всякой своей одеждой удавалось, что-нибудь придумать.

3 глава

Я вхожу в свою группу, Анжелику замечаю почти сразу, она, глядя на меня, улыбается и одёргивает своих подружек идентичной внешности.

— Вот она... — в момент идиотская ухмылка с её лица спадает, как только она видит за моей спиной вошедших следом парней.

Загир, подходит ближе и кладёт свою руку мне на плечо. В его действиях нет никакого скрытого подтекста, его прикосновения не вызывают у меня табун мурашек, скорее приятельские объятия.

Парень совсем немного поворачивает голову и негромко, но так, чтобы было слышно всем, спрашивает спокойным голосом:

— Где тебе хочется сидеть, Есенька? — вот это его «Есенька» резануло по ушам, конечно. Так меня никто не называет, и я понимаю, что это сделано намеренно. Я вижу встревоженные лица у большинства ребят, а особенно взволнованы Лика и её подруги.

Это единственный шанс во всей моей жизни, когда я могу ответить на своё унижения. И, чувствуя сейчас за своей спиной поддержку, глядя в глаза всё той же Анжелике, показываю пальцем на её место.

— Вот тут мне будет удобно! — смотрю при этом на Загира, тот в свою очередь одобрительно мне улыбается и переводит уничижительный взгляд на Лику. В какой-то момент мне её становится даже жаль.

Кто он такой? И почему на него так реагируют студенты?

Девушка без лишних слов подхватывает свои вещи и убегает чуть ли не в самый дальний угол.

— Теперь это твоё законное место! — сделав акцент на последних словах и больше не сказав ни слова, парень разворачивается и выходит из аудитории. Его друг последовал за ним, но перед тем, как уйти, улыбнулся и подмигнул мне.

Вот это денёк сегодня выдался!

На душе полнейший раздрай. Но мне всё же кажется, что для меня сегодня всё сложилось удачно.

А как должно было быть на самом деле — даже думать не хочу.

Как бы я ни старалась сосредоточиться, у меня ничего не выходило. Поэтому я включила диктофон на телефоне, решив, что чуть позже я всё законспектирую.

На последней паре, взамен сбежавшей от меня подружки Лики, ко мне подсела девушка с невероятно обаятельной улыбкой и довольно милыми кудряшками.

— Привет! Я Лера. Сестра Марка, — улыбка девушки выглядела вполне располагающей, но я уже не уверена, могу ли я тут хоть кому-то доверять.

— Марк это…? — Лера растерянно смотрит на меня и, сбавив тональность в голосе, поясняет.

— Мой брат, Марк, он с Бесом тебя сегодня привёл на пару.

— Ааа, поняла! Ты про Загира, с его другом говоришь?

— Да! Ты знакома с Бесом, но не знаешь, как зовут его лучшего друга?

— Я с Загиром только утром познакомилась. Я его место заняла на лекции.

Вижу, как Лера меняется в лице и даже приоткрывает рот.

— И что он тебе сделал? — Лера округлила свои голубые глазёнки и, кажется, перестала дышать.

— Лера, я не понимаю! — от нервного перенапряжения мой голос дрогнул. — Единственное, что я поняла — меня, как новенькую, решили подставить и назвали неправильную аудиторию.

— Анжелика, да? Я просто слышала, как она говорила, что к нам перевели... — Лера замолчала, я поняла, что ей не хочется говорить, как именно Лика меня называла. — Н..новенькую из провинции.

— Лера, так ты мне расскажешь или нет, что именно должно было случиться?

Девушка опустила глаза и, немного потупившись, стала теребить ручку от своей, видно, далеко недешёвой сумки.

— Ну как тебе сказать?

— Как есть! — быстро перебиваю я её.

— Зная Дакаева, он как минимум должен был за шкирку вышвырнуть тебя со своего места. И это если у него хорошее настроение, — Лера, говоря всё это, не поднимала на меня глаз. — Его все боятся! Никто не смеет брать что-либо из его вещей или занимать его место.

— Странно, — пожимаю плечами. — Мне совсем так не показалось! Но Бесом его не просто так зовут, я правильно понимаю?

Лера кивнула и добавила:

— Может, ты ему понравилась?

— Это вряд ли! — усмехаясь, мотаю головой.

— Почему же? Ты довольно милая!

Объяснять, само собой, я не стала, почему молодой человек решил мне помочь. Хотя то, по какой причине он изначально меня не вышвырнул со своего места, я не поняла. Ведь Лика, судя по всему, была уверена, что именно так и произойдёт.

Пары закончились, а вот сюрпризы на сегодня — нет.

Как только я вышла за порог университета, была крепко-накрепко охвачена нежными и заботливыми руками Натальи Викторовны, женой моего крёстного, которая относилась ко мне чуть ли не лучше родной матери.

— Девочка моя сладкая, как же я соскучилась по тебе!

Дальше Наталья утаскивает меня по магазинам. Отказаться от нового гардероба я просто не имею права, — по мнению жены Лёли, конечно же. Она объясняет это тем, что они — мои вторые родители, и не могут допустить, чтобы я в столице ходила в подобном виде.

В принципе, я не очень сопротивлялась. Сама всё понимаю...

Это мои родители считают, что одежда — не главное, и всё не могут понять, как же сильно это усложняет мне жизнь. Иногда мне кажется, что мама специально покупает для меня дешёвую, бесформенную одежду, будто хочет, чтобы я всю жизнь была при ней.

Мама всё время напоминает, как много они вложили в меня, и что я просто обязана буду обеспечивать их, потому как здоровье уже не то, и работать с каждым годом всё сложнее.

С Натальей спорить бесполезно, это я знаю ещё с детства. Сначала я соглашаюсь всего на пару кофт и юбок, но в общежитие я приезжаю, одетая с головы до ног.

Ещё и в салоне красоты побывать успела. Мне немного укоротили волосы, теперь они подстрижены каскадом, чуть ниже лопаток, получилось очень красиво.

Ещё немного поколдовали с лицом, сделали несколько процедур и показали, как правильно наносить лёгкий макияж. Косметику, само собой, мне тоже купила моя добрая фея-крёстная. О том, сколько денег на меня сегодня потратила Наталья Викторовна, даже думать боюсь.

В комнату, которая до конца моей учёбы будет являться моим домом, я вхожу ближе к десяти. Разуваюсь и, сделав несколько шагов вглубь комнаты, бросаю пакеты на свою кровать, снимаю верхнюю одежду и только сейчас замечаю, что что-то не так!

4 глава

— Привет!

— Привет.

— Я Маша, меня к тебе переселили.

Широко улыбаюсь и уже задумываюсь, а есть ли здесь подвох? Никакого страха, или даже малейшего дискомфорта, перед слегка полноватой, симпатичной девушкой я не испытываю. Сижу на своей постели, опершись спиной о стену, и, расслабившись, наблюдаю за тем, как Маша распаковывает свои вещи.

— Я Есения.

— А я знаю! — девушка повернулась в мою сторону. — Анжелика рассказала, — и тут же поправилась. — Сказала. Анжелика мне сказала!

— Понятно! — дотянулась всё же до своего телефона, чтобы проверить почту. — Ты с нашей группы?

— Нет! Я с параллельного потока. Но у нас с вами есть совмещённые лекции.

— Мм.

Не хочу мешать новой соседке распаковывать вещи.

С телефоном выхожу на кухню, сейчас там никого нет, и я могу спокойно позвонить.

Первым я набираю номер родителей и долго слушаю лекцию о том, что я должна учиться, а не вертеть хвостом. Как только мама услышала о том, что я вместо того, чтобы сидеть со своими книжками и заниматься, заниматься и заниматься, прошлась с Натальей по магазинам, мама мне по телефону устроила настоящий разнос.

Это хорошо, что я предусмотрительно умолчала о том, что шопинг был для меня, а не для Натальи и что на учёбу я теперь буду ходить, одетая не хуже других.

В своём городе я бы не рискнула носить модную одежду, точнее, мама бы не позволила, а сейчас мне не терпится пощеголять в обновках. Даже не верится.

Всё-таки, мама очень меня подавляет. Мне кажется, она такой не была, когда был жив папа.

Мой родной отец, Милохин Иван Николаевич, погиб, когда мне только исполнилось четыре. Мама вышла замуж за Станислава Борисовича уже через полгода. Я не осуждаю её, ей было нелегко, и я это понимала, хотя и была тогда совсем малышка ещё.

Маму в то время словно разрывало на части. Она дико кричала первое время. Мой крёстный, Анатолий Геннадьевич, вместе с Натальей Викторовной не отходили от меня и мамы. Потом мама немного успокоилась и плакала только по ночам.

Спустя несколько месяцев она встретила отчима, и спустя всего два месяца знакомства, она вышла за него замуж.

Лёля был очень недоволен этим. Тогда впервые он поругался с моей мамой, я сидела в своей комнате и всё слышала. Он сказал, что она предала его друга детства, — моего отца, не выдержав положенный траур. А ещё, что Станислав настоял на скорой свадьбе не из-за большой любви к моей маме, а из-за квартиры и прописки. Мама тогда прогнала Анатолия Геннадьевича, и даже долгое время запрещала мне видеться с ним.

Крёстный стал приходить ко мне в детский сад, а потом и в школу, он таскал мне сладости и это был наш с ним большой секрет от мамы.

Когда я перешла в пятый класс, крёстный пришёл ко мне и, обняв крепко-крепко, сказал, что гордится мной и что папа тоже бы мной гордился.

Это было так важно для меня. Тогда как раз я выиграла свою первую олимпиаду, а меня даже никто не похвалил. Потому, как мама была занята очередной любовницей моего отчима. Она восприняла мою победу в олимпиаде, как должное.

Не сказала мне даже банального: «Молодец, дочка».

Тогда же крёстный сообщил, что они с Натальей переезжают в столицу. Я прорыдала в подушку всю ночь, а Анатолию Геннадьевичу пришлось переступить через себя и попросить у мамы и Станислава Борисовича прощения. И всё ради того, чтобы мама позволила общаться ему со мной.

Хотя я уже тогда понимала, несмотря на свой юный возраст, что крестный целиком и полностью был прав, и просить прощения ему не за что было.

Отчим изменял маме, и она это знала, знала и не просто прощала, а умоляла не бросать её.

Мама стала меняться, зачастую срывалась на мне по пустякам, и буквально заставляла меня называть Станислава папой. Я не хотела, упрямилась, но мама меня сломала.

Не разговаривала со мной почти неделю, для меня это был огромный стресс. Я не выдержала, сдалась!

Он не заменил мне отца. Да и не стремился вовсе к этому.

Для меня ближе и роднее всегда был и будет Лёля, хотя мы и не виделись уже три года. Последний раз он приезжал ко мне, когда мне было шестнадцать, остальное время только созванивались. Сейчас он в командировке, приедет только к выходным, с утра позвонил и поздравил с первым учебным днём, и сказал, что на выходных ждёт с ночёвкой.

Ну как я могу отказать?

Тем более приезжает их сын Влад.

Влад — единственный сын семьи Сидоренко. Он учится за границей, и мы редко общаемся, но в целом ладим.

С Иринкой по телефону я проболтала больше часа, вкратце пересказала ей сегодняшний день, но не стала концентрировать внимание ни на чём конкретном. Всё в общих чертах.

В основном слушала я, новости про своих, теперь уже бывших, однокурсников. Попросила передавать всем привет и отправилась спать.

Завтра снова пары.

На следующий день я вошла в группу, полностью преображённая. На мне модные джинсы и пуловер, на ногах — белые кеды.

Новенькое пальто и полусапожки остались в гардеробе.

На лице лёгкий макияж. Красилась, как вчера показывали в салоне. Волосы я собрала в высокий хвост. Вроде, получилось неплохо!

Не обращая внимания ни на кого, прошла и села на своё теперь уже законное место, которое никто не посмел занять.

Спасибо, Загир!

Рядом со мной присела Лера.

— Ты не будешь возражать, если я теперь с тобой буду сидеть? — вдруг спросила девушка.

— Да ради бога, я не против.

— Хорошо!

Лера вся излучает свет. Она бескорыстная.

Просто плохих людей с подобной внешностью, мне кажется, не существует!

Она нежная, маленькая и хрупкая. Миленькое кукольное личико, большие бездонные глаза, густые пушистые ресницы и такие милые ямочки на щеках. Она словно фарфоровая статуэтка.

С Лерой мы подружились! Несмотря на то, что с виду она тихоня, Лера просто бесценный кладезь информации. Это невероятно! Она знает всё обо всех и обо всём.

5 глава

— Лера, ты как? — правая рука, которой я отбила мяч, горела огнём. Мне даже не хочется думать, что было бы с Лерой, прилети ей по голове.

— Нормально! — было сказано мне, но взгляд подруги был перепуганным и направлен к приближающемуся брату.

Марк, пристально вглядываясь в испуганное лицо Леры, странно улыбаясь, спросил:

— Не задело?

— Марк, не надо, — Лера качала головой и смотрела на брата всё теми же испуганными глазами. — Марк, пожалуйста, не надо.

Что происходит?

Почему Лера странно себя ведёт?

Шок?

Я потираю запястье, которое болит всё сильней и сильней.

Вздрагиваю от тёплого прикосновения к своей руке, поднимаю голову и вижу Загира, что аккуратно держит на весу моё запястье.

— Болит? — от слегка прищуренного строгого взгляда чёрных глаз, прожигающего насквозь, мне становится не по себе.

— Нормально. Загир, что происходит? — всё же спрашиваю, потому как в зале снова воцарилась полнейшая тишина.

— Ничего! Идём, тебе в больницу надо, — теперь взгляд щурю я, не понимаю, зачем мне ехать в больницу. — Снимок сделать, — поясняет парень.

Дальше меня ни о чём не спрашивали, Дакаев только буркнул что-то неясное двум парням и потащил меня на выход, далее по коридору и на улицу. Хорошо хоть в гардероб разрешил зайти, пальто с сапогами надеть.

Загир усадил меня в очень красивую спортивную машину, чёрно-оранжевого цвета.

— Красивая машина, я такую по телевизору видела! — Дакаев улыбнулся и завёл мотор, звука которого практически не было слышно в салоне автомобиля.

— Кто у тебя родители?

Конечно, я понимаю, что мы едва знакомы и задавать подобные вопросы я не должна. Но почему-то именно с Загиром мне легко общаться. Я не чувствую с ним присущей мне зажатости или стеснительности — ещё вчера я это заметила.

— У меня нет родителей, Есения.

— О, прости. Я…

— Ничего страшного, их давно нет. Меня брат воспитывал! — парень невесело улыбнулся и добавил. — Хотя он не сильно старше меня.

— Понятно...

— Машину, кстати, он мне на день рождения подарил.

— Хороший подарок! — немного поджимаю губы и с любопытством разглядываю салон.

— Согласен.

Остановившись у светофора, Загир посмотрел на меня.

— Хочешь, возьму тебя с собой на гоночную трассу, в выходные. Погоняем!

— О нет, Загир! Извини, я не хочу быть покалечена, ещё и твоими фанатиками. Кто-нибудь узнает о наших совместных покатушках и вторую руку мне повредит, — немного приподнимаю больное запястье и слегка морщусь от боли.

— Бл*ть, она опухает, — выругался парень.

Загорелся зелёный свет, Загир ловко перестроил машину в другой ряд и уже через десять минут мы были припаркованы у частной клиники.

— Загир, это частная клиника, я не могу себе такого позволить.

— Успокойся и пойдём, — не дожидаясь моего ответа, парень вышел из машины и, обойдя её, помог мне выбраться наружу.

— Загир, я сказала, что…

— Есения, тебе ничего не нужно платить! — он взял меня под локоть и практически потащил к входу.

— За твой счёт тоже не пойду, — произношу упрямо. Вырываю локоть из захвата и, не хуже Лерки, надуваю губы.

— Хорошо, я тоже не буду платить. Гордеев пусть платит, ему счёт предъявлю, согласна?

Гордеев — это тот парень, что чуть не прибил Леру, я так поняла!

Я задумалась, а Загир решил меня дожать.

— До государственной больницы, по пробкам, часа два ехать. Рука уже опухает, плюс, — документы? — парень смотрит на меня вопросительно, изогнув бровь.

— В общежитии, — чуть слышно отвечаю, опуская взгляд.

— И я о том же. Идём, — Дакаев собирается взять меня снова под локоть, но его отвлекает звонок его айфона.

— Да, Алан!

Я не разбираю слов, доносящихся из динамика, но чётко слышу, что у собеседника Беса уверенный и резкий голос.

— Я тут недалеко, у меня дела.

— Нет, недолго.

— Хорошо! Только я не один буду, — и смотрит на меня.

— Ладно, постараюсь побыстрее.

Парень кладёт трубку и вновь берёт меня под локоть.

— Так, давай быстрее. Не время сопротивляться, мне к брату нужно.

Решила не спорить, и пошла за Загиром.

Без всяких очередей и толкучек. Мне буквально за пятнадцать минут провели осмотр, сделали рентген руки, и вот, спустя ещё минут двадцать, я стою с загипсованной рукой на крыльце всё той же больницы.

— Есения, тут рядом офис моего брата, заедем ненадолго. Потом я отвезу тебя в общежитие.

Его голос не звучит дружелюбно, даже наоборот, грубый, властный, но меня он не пугает совсем.

И это странно...

Сегодня во время игры Загир бросил всего несколько фраз и каждый, кому что-либо было сказано им, буквально съёживался под его баритоном.

— Загир, ты если занят, это не страшно, я доберусь на маршрутке.

— Ага, с гипсом, — парень открыл передо мною дверь авто и буквально втолкнул в салон.

— Грубиян, — бурчу себе под нос.

Офис брата Загира, оказался действительно совсем рядом. Я впервые оказалась в бизнес-центре такого масштаба.

В самом центре Москвы, огромное стеклянное здание. Мы поднялись на двадцатый этаж и вошли в просторный светлый холл, я стушевалась, когда поняла, что меня ведут к ресторану, что находился на этаже.

— Загир, а ты уверен, что нас пустят в подобном виде?

Выйдя из университетского спортзала, мы не переоделись. Набросили на себя верхнюю одежду, и обувь сменили на уличную. Пальто у меня сейчас и вовсе надето на одну руку, так как вторая в гипсе. Загир же поверх спортивной майки и трико накинул только чёрную кожаную куртку.

Ответить на мой вопрос парень не успел, потому как к нам уже подходит длинноногая блондинка — хостес ресторана.

— Добрый день, Загир Бадханович! Алан Бадханович уже ждёт вас.

Парень кивает блондинке, просит не провожать нас и слегка толкает меня в спину, заставляя пройти вперёд.

Весь ресторан выкрашен в тёплые тона. Небольшие столики с белоснежными скатертями, на каждом из них вазочки с цветами. Много света, отчего очень тепло и уютно.

6 глава

— Есения! Есения, ты чего впечатлительная-то такая? Дурочка, — Загир за плечи притянул меня к себе.

— Прости, Загир. Некрасиво с моей стороны было сбегать.

— Ничего страшного, — усмехается. — От Алана иногда даже мужики при беседе сбегают, а ты девочка, тебе простительно, — парень развернул меня от себя, слегка подталкивая к двери лифта. — Пойдём, я отвезу тебя. Мне всё равно шмотки забрать нужно.

До универа мы добрались буквально минут за тридцать, Загиру подвозить меня к общежитию я не позволила. Хватит того, что и так судачить будут.

В свою комнату я вошла где-то в районе шести вечера. Моя соседка уже полностью обустроилась и сидела на кровати, листая журнал.

— Привет, — здороваюсь и прохожу к шкафу, вешаю в него пальто.

— Привет! — голос Марии наигранный и довольно неестественно звучит. — Как покаталась?

— В каком смысле?

— Ну, ты дурочку не включай. Ты с Бесом укатила ещё на третьей паре.

— Да почему Бес-то? Не понимаю, — устало выдыхаю, день снова выдался напряжённым.

Поворачиваюсь к своей соседке и вижу ухмылку на её лице.

— Да мы с девочками сами не понимаем, что происходит. Загир второй день с тобой носится, — почему? Вы давно знакомы? Какие вас связывают отношения?

Мне до безумия не хочется говорить сейчас ни с кем, я надеваю халат и, взяв косметичку с гигиеническими принадлежностями для душа, прихватив с собой полотенце, выхожу из спальни, бросив на ходу:

— Родственные...

Остаток вечера провожу за конспектами. Марии в комнате нет и меня это радует. Мысли то и дело возвращаются к брату Загира, никогда не встречала таких людей. Его взгляд, по-настоящему звериный, даже в момент, когда он говорит, казалось бы, вполне спокойно, он держит всё под контролем. Цепляет взглядом, подчиняет голосом.

Я уверена! Прикажи он мне остановиться в момент побега, я бы подчинилась и не посмела сдвинуться с места. От этих мыслей в груди что-то переворачивается. Странное чувство... Надеюсь, это наша с ним первая и последняя встреча.

На следующий день, ещё до начала пар, выясняется, что Дима Гордеев неудачно упал с лестницы, при этом сломал руку и челюсть. Лера пояснила, что это неспроста и дала понять, по чьей именно просьбе упал парень.

— Лера, ты уверена? Просто Загир почти до вечера со мною был. И потом, насколько я поняла, поехал помогать брату.

— Так и Марк не отходил от меня ни на шаг. Они давно не делают грязную работу самостоятельно.

— Ты поэтому вчера так странно вела себя? Говорила «Марк не надо, не надо». Знала, что твой брат не оставит это просто так?

— Конечно! Мы уже три года без родителей, Марк трясётся надо мной. В прошлом году избил парня за то, что тот бежал по коридору и нечаянно меня толкнул. А я ведь даже не упала!

— Понятно, — про родителей Леры и Марка спрашивать не стала.

Неделя подходила к концу, я понемногу освоилась. С Загиром за это время я говорила всего один раз.

Он подошёл ко мне на большой перемене, вместе с Марком. Осведомившись, как моя рука, уточнил, когда мы успели породниться?

Я покраснела до корней волос. Сбивчиво пояснила, что не думала ничего такого, просто хотелось отделаться от нежелательного разговора, — ляпнула, не подумавши. Но как я поняла, Загир не обиделся вовсе, потому как, рассмеявшись, потрепал меня за волосы и пошёл дальше.

Я даже подумать не могла о том, что Маша не только воспримет мои слова всерьез, но и разнесёт их по университету. Какую цель она преследовала, для меня осталось загадкой.

Как пояснила мне потом Лера, я — первая девушка, к которой Загир отнёсся, как к человеку. Оказалось, удостаиваются подобной чести совсем немногие, а девушек он и вовсе ни во что не ставит.

В пятницу вечером я, как и планировала, поехала к Сидоренко, забежав перед этим в ближайшую кондитерскую. Практически на последние деньги купила любимый торт Натальи Константиновны.

***

Как же давно я не чувствовала себя как дома, по-настоящему, как дома. Столько внимания и искренней заботы, что ощущалась в каждом слове Анатолия Геннадьевича и Натальи.

В какой-то момент, когда Лёля со своей женой в очередной раз тискали меня, словно мне пять лет, мне как-то стало немного неловко перед Владом. Он ведь вернулся из-за границы всего пару дней назад. Но когда я увидела его тёплую улыбку, поняла, Влад не ревнует родителей ко мне. Да и само отношение Влада в мою сторону не многим отличается. Тискать, слава Богу, он не пытается меня, но в остальном ведёт себя, как старший брат. Подколки, подпинки, всё в рамках дозволенного, разумеется!

Этим вечером всё же не смогла сдержать слёз. Как только подошло время ко сну, меня провели в мою комнату, Наталья подготовила её специально для меня. Не гостевую, а именно для меня, — МОЮ собственную. Где спать буду только я.

Крёстный же в свою очередь просто потребовал, чтобы каждые выходные я проводила у них, независимо дома они или нет. У Лёли свой бизнес, и он часто бывает в командировках, а в особенно длительные Наталья ездит с ним.

Комната в современном стиле. Светлая, просторная, в ней дверь, идущая в отдельную ванную. Я даже о подобном мечтать не могла.

Эмоции меня переполняют.

Принимаю душ, надеваю пижаму и ныряю в невероятно тёплую мягкую постель.

Спустя пять минут меня уносит в царство морфея!

***

С утра меня никто не будил. Поэтому я хорошо выспалась. Завтрак я проспала. За обедом велась непринужденная беседа, я не чувствовала ни толики неловкости, такое чувство, что я тут всю жизнь жила. Даже с мамой мне не было так легко и свободно.

Выходные пролетели и начались тяжёлые будни.

Доклады, рефераты, сдачи курсовых работ. Я подружилась ещё с двумя девочками — Леной и Агатой.

Агата — спокойная уравновешенная девушка с большим потенциалом. Чего не сказать про Лену, оторва, каких поискать.

Кажется, она ничего не боится! На прошлой неделе на спор выбрила виски, Иван из нашей группы проспорил ей кругленькую сумму, — ну «кругленькую» по моим меркам, конечно!

7 глава

Загир.

Сука, сука, сука… Я ей верил, верил ей!

С братом впервые поцапался, не позволил ему её взять в оборот, а он п*здец как хотел, да ещё и такой повод.

Я убеждал его, что не могла она слить наш проект, просто уверен был и всё!

Слушать не хотел о том, что все люди, работающие над проектом, не первый год с Аланом, и он в каждом уверен!

И вот выясняется! Бляяя, как я раньше не увидел-то. Дорогие шмотки, на выходных где-то пропадает, крёстным прикрывается. А оказывается, она с Сидором трахается.

— Загир, возьми себя в руки.

— Марк, иди на*уй! — впечатываю кулак в стену.

— Что думаешь делать?

Достаю сигарету, прикуриваю прямо в раздевалке.

— Не знаю. Парням отдам, пусть поиграют.

— Ого! И не жалко?

— Уже нет!

— Может, брата лучше порадуешь?

Ухмыляюсь, а и в правду, он ещё жёстче с ней расправится и плевать, что она первая, к кому я душой прикипел. Достаю телефон, и набираю номер брата.

— Да, Загир.

— Забирай её! — брат сразу понял, о ком я.

— Уверен?

— Да!

Алан молчит, и я решаю пояснить.

— Она с Сидором-младшим трахается.

— Как давно? — по голосу брата понимаю, он чертовски зол.

— Точно не знаю. Давно по ходу!

— То есть ты ведёшь дружбу с провинциальной шмарой, доверяешь ей документацию фирмы и ни разу не удосужился проверить её круг общения?

— Она говорила крёстный у неё... Я дурак, брат, я просто ей верил.

— Хорошо, ты молод и горяч. Просто приглянулась смазливая девочка, одни оленьи глаза чего стоят! — похоже и брат разочарован не меньше моего, голос немного посажен, — я разберусь с ней по-своему, и ты не будешь вмешиваться. Договорились?

— Да.

— Сам не трогай её!

— Хорошо!

Я отдаю себе отчёт в том, что теперь ждёт Есению. Знаю о предпочтениях брата, хрупких ангелочков давно нет рядом с ним.

Не вывозят.

Есения.

Вернувшись в общежитие, почувствовала себя звездой.

Косые взгляды и перешептывание за спиной.

В общежитии просто гул стоял.

Я приняла душ, предусмотрительно прихватив полотенце в душевую кабину. Почему-то была уверена, что мне подлянку какую-нибудь устроят, в виде воровства одежды, или вымажут чем-нибудь, тем более прецеденты были. Не со мной, конечно, но все же.

Но ничего подобного, слава богу, не произошло.

В комнате я снова набрала Лерин номер, «абонент вне зоны доступа». Лера светится в сети инстаграм, а значит, я просто в чёрном списке.

Быстро набираю ей «друзья познаются в беде», не имея понятия, дойдёт ли сообщение до адресата. Удаляю её аккаунт во всех мессенджерах у себя, и стираю номер телефона в контактах.

Не то, чтобы я не дорожила нашей дружбой, нет! Скорее даже наоборот. Лера стала мне очень близка, и случись с ней подобное, я бы, как минимум, настояла на разговоре и постаралась выяснить всё. Лера же предпочла сделать свои выводы и перестать общаться. Что ж. Не держу.

В конце пар ко мне не побоялась подойти лишь Агата, сказала, что, проходя мимо раздевалки парней, слышала разговор Загира с Марком.

Они думают будто это я слила контракт конкурентам.

— Держись, Еся, тебе теперь не поздоровится, и прости, но я не буду рядом.

Я ободряюще ей улыбнулась и пошла в гардероб. Я не в обиде на Агату, скорее наоборот, она не прошла мимо, поддержала, как могла.

Я вошла в сеть и погуглила, кто же выиграл тендер на строительство развлекательного комплекса.

Мой новенький телефон чуть не выпал из моих рук. Теперь я понимала реакцию Дакаева.

Я не говорила Загиру, кто мой крёстный, да он в общем-то и не спрашивал.

Получается Анатолий Геннадьевич тоже принимал участия в тендере. Но как получилась, что у него оказался проект Дакаевых? В том, что он не мог присвоить себе чужую работу, я уверена совершенно точно.

Нужно поговорить с Загиром, я снова беру телефон и хочу набрать его номер, но меня останавливает воцарившаяся тишина в нашем муравейнике.

В полной тишине раздаются тяжёлые шаги. Сердце набатом грохочет в моей голове. Дверь в комнату резко раскрывается, входят два здоровенных амбала под два метра роста каждый. Я сижу на кровати полностью парализованная, широко раскрытыми глазами наблюдаю, как лысое чудовище с гнилыми зубами, скалясь, приближается ко мне.

Одним резким рывком меня за волосы сдёргивают с кровати, от резкой боли громко вскрикиваю. Меня волоком тащат из комнаты, далее по коридору и вниз по лестнице, до самого выхода. Я сопротивляюсь, но не кричу. Почему-то сейчас из-за всех сил пытаюсь терпеть боль, думаю о том, что если кто и выйдет из комнаты, то только посмеяться, а не для того, чтобы помочь.

— Пусти, пусти мне больно! — шиплю уже, когда меня тащат по коридору к выходу. Адреналин в крови отключает инстинкт самосохранения и я, извернувшись ногой, луплю здоровяка где-то в район челюсти. Амбал грязно выругался и ещё сильнее дёрнул меня за волосы.

Металлическая входная дверь распахивается, поток ледяного воздуха опаляет кожу, на мне сейчас лишь хлопковая пижама со львятами.

Обиженный лысый лось, которого я огрела ногой, всё так же держа меня за волосы, просто вышвыривает меня на улицу, не забыв при этом поставить подножку. Я кубарем покатилась вниз с крыльца, и очень сильно ударилась затылком об обледеневшую ступеньку.

***

В сознание врываются грубые мужские голоса. Сначала кажется, что говорят на иностранном языке, из-за дикой боли в затылке не сразу понимаю, — это отборный мат, которым один мужчина ругает другого.

— Какого х*я, Горыныч? Босс тебе башку оторвёт.

— Да кончай уже, говорю же, сама она упала.

— Видел, б*ять, как она сама упала. Я покрывать тебя не стану, если спросит, скажу, как было, мне своя шкура дороже.

— Ээ, ты чё, ваще что ли? Ладно, я сам всё скажу, ты просто промолчи, лады?

— Ладно, — после небольшой паузы, соглашается второй.

— О, глянь! Очухалась.