Помешанный на тебе

Глава 1

Аделина

Утро всегда дается мне тяжело. Такова особенность организма. Я не могу, как муж, соскочить с первым звоном будильника и сразу начать бурную деятельность. Тарас знает, но всегда недоволен этим фактом. Мир не рухнет, если я пять минут поваляюсь в кровати. Но ему не понять.

Беру с тумбы телефон, немного приподнимаясь на подушках, выбирая удобное положение. Если закрою глаза, то снова провалюсь в сон, поэтому заставляю себя сфокусироваться на экране. Просматриваю почту по работе, ставлю галочки на важные письма. Захожу в соцсети, отвечаю матери, которая пишет, что заболела. Источник ее болезней – она сама. Ей не поможет ни один врач или психолог, если она сама этого не захочет. Знаем, проходили. Но она не хочет…

Потому я обещаю ей зайти через пару часов, после того как отведу сына в сад. Замечаю новое сообщение от совершенно незнакомого контакта. На аватарке буква «А» в готическом стиле. Вместо имени – ник «Арт». Открываю, полагая, что это очередное предложение работы или способ познакомиться.

И сглатываю, когда вижу свою собственную фотографию. Я в кафетерии возле садика сына. Вчера забежала туда с утра выпить кофе и поработать. Но я себя не фотографировала. Ладони моментально становятся влажные. Так всегда, когда волнуюсь. Просто фотография, где сижу за столиком возле окна и смотрю в окно. Я даже помню этот момент. Когда отвлеклась от монитора на пять минут, чтобы глаза отдохнули. Задумалась о своем…

Арт онлайн, словно ждет моей реакции. Захожу на его страницу. Фотографий много. Но все – сплошь какая-то абстракция в виде черной орхидеи в дыму или заката над рекой, тумана над холмами. Стена абсолютно пустая. Ни имени, ни возраста нет.

Быстро пишу ответ.

Аделина: «Кто вы? И откуда у вас моя фотография?»

Посматриваю в сторону ванной, где моется Тарас, закусываю губы. Самое паршивое, что я даже не могу об этом рассказать мужу. Иначе сама буду виновата.

Ответ приходит моментально.

Арт: «В этот момент ты сняла свое обручальное кольцо и зажала его в кулаке. О чем ты думала?»

Меня окатывает жаром. Мало того что этот кто-то меня сфотографировал, он еще и наблюдал за мной. Внимательно наблюдал, не упуская детали. Да, я сняла кольцо. Да, я думала в тот момент далеко не о работе…

Судорожно пытаюсь вспомнить посетителей кафетерия. Их было немного. Но я никого не помню. Нет привычки рассматривать людей, я их не запоминаю. В толпе точно не узнаю знакомого, ибо не заинтересована в прохожих. Я в какой-то мере социопат.

Аделина: «Кто вы?!»

Повторяю вопрос. Ведь это ненормально. Попахивает маньяком. Отчего меня снова кидает в жар.

Арт: «Разве это важно? Мне всю ночь не давала покоя мысль, о чем ты думала, когда сняла кольцо».

Пока я спокойно спала, кто-то думал обо мне.

Становится жутко.

Тарас выходит из ванной, полотенце через плечо, капли воды стекают по телу. Его взгляд скользит по мне и застывает на телефоне в руках.

— Опять общаешься? — бросает он с привычной долей укора. В его вопросах всегда подтекст. Ему кажется, что я очень востребованная женщина. И вместо работы большую часть времени провожу за веселым общением. А я ни с кем не общаюсь, кроме мамы и подруги. Но мужа трудно переубедить, он всегда априори прав.

— Мама заболела, — отвечаю, пряча экран в складках одеяла. Пальцы дрожат так, что едва не роняю телефон. Я ни в чем не виновата, но Тарас давно привил мне необоснованное чувство вины.

— Неудивительно, — язвительно цокает он.

Кивает, распахивая створки шкафа в стене.

— Завтрак сегодня будет? — снова укор, словно я никогда не готовила завтрак. Тарас очень редко повышает голос или скандалит в привычном понимании. Когда он недоволен, то всегда говорит со мной свысока, со скрытой претензией. Тарас мастер недосказанности.

— Да, конечно, — поднимаюсь с кровати, натягиваю халат, пряча телефон в карман. А в голове только моя фотография в кафетерии и сообщения от некого Арта.

Выхожу в коридор, снова достаю телефон. Арт онлайн.

Таким людям нельзя отвечать. Нельзя вообще выходить с ними на контакт. Снова прячу телефон в карман. И иду будить сына, погружаясь в рутинные дела. Сборы Дюши в садик, завтрак, ритуальный рассказ супругу о моих планах на день. Будто он их не знает. Моя жизнь до безобразия рутинна и скучна. Мать считает, что моя семейная жизнь идеальна. В ней стабильность и надежность. Так и есть, я же жалуюсь. Но хочется хоть иногда выйти за рамки и сменить рутину, избавится от удушливого контроля супруга.

— Я записалась на курсы фотографии, — решаюсь всё-таки сообщить мужу. Если скрою этот факт, то будет еще хуже. Просто увлечение, просто курсы, для того чтобы исполнить давнюю мечту и сменить обстановку.

— Лучше бы записалась на курсы кулинарии, — бросает Тарас, отодвигая тарелку с кашей. А с ней все нормально. Просто нельзя приготовить овсянку так, чтобы получить от нее удовольствие. Но у Тараса аллергия на молоко, а заменители не такие вкусные. Не комментирую, сжимая губы. Я устала от его вечных холодных упреков и намеков на мою неидеальность. Ну не дотягиваю я до его уровня и не стремлюсь.

Муж морщит лоб и окидывает меня давящим взглядом, но молчит, листая что-то в телефоне, попивает кофе, словно не слышит меня. Хотя точно знаю, что ему это не нравится. До замужества я любила людей, встречи с друзьями, шумные компании, а после Тарас от всего этого меня отучил, загнав в рамки. Он сделал это так искусно, что я не заметила. Сначала мне казалось это заботой.

«Аделина, моя женщина не должна работать на начальника. Я в состоянии обеспечить ее сам».

«Аделина, зачем тебе бегать, оформляя документы, для этого у тебя есть муж».

«Твоя подруга слегка развязна, и мне совсем не нравится компания, которую она пригласила на день рождения, я очень переживаю за тебя. Ты не должна туда ходить».

И всё в этом духе. И вот я скучная женщина-социопатка, загнанная в рамки «жены идеального мужа». Почти недееспособная, с опекуном-мужем, который старше меня на пятнадцать лет.

Глава 2

Аделина

— Да? — отвечаю на звонок, отходя от крыльца фотостудии подальше, чтобы меня никто не слышал.

— Я забрал Андрея, — сообщает мне Тарас.

— Хорошо, спасибо, — зачем-то благодарю его, словно он не отец.

— Ты долго еще? — недовольно интересуется муж.

А я втягиваю воздух, чтобы мой тон не выглядел резким.

— Тарас, я только вошла, занятия начнутся через пять минут. По расписанию они длятся ровно полтора часа.

— Хорошо, не задерживайся, Андрей снова капризничает, — с укором сообщает мне Тарас. Не хватает только его стандартной фразы: «Это твое воспитание». Но он каким-то чудом сдерживается. А Дюша не капризничает, он еще маленький, но тоже пытается отстоять свои границы. Плохая была идея оставлять их наедине. Но моя мама опять «заболела». Уже хочется все бросить и мчаться домой. Я редко оставляю сына. Он всегда либо в саду, либо при мне. Дюша с отцом, но я отчего-то переживаю, словно оставила его с чужим человеком. Заставляю себя стоять на месте.

— Хорошо, я постараюсь не задерживаться, — сдержанно отвечаю и сбрасываю звонок. Пока снова иду к крыльцу, отключаю звук у телефона. Тарас может позвонить в любой момент, ему плевать на то, что я не могу ответить. Он уважает только свои границы.

Сегодня я категорична. Самой страшно, но так надо.

Прохожу в студию. Все уже собрались. Народу немного. Осматриваюсь. Парень лет шестнадцати в огромных наушниках и толстовке оверсайз. Пара девушек, которые хихикают и перешептываются. Красивые, стильные, похожие, словно сестры. И всё. Между ними бегает девочка. Ну как девочка, на вид ей лет двадцать пять. Просто она маленькая, не больше метра пятидесяти, и худенькая. А выглядит как пацанка. Прическа – каре, но с выбритым виском. Пирсинг в носу, множество серёжек на всю ушную раковину, одетая в белые джинсы и огромный безразмерный свитер. Она указывает всем, где расположиться, и предлагает чай-кофе, обещая, что преподаватель сейчас подойдет.

«Сестры» занимают небольшой диван, парень садится в кресло-качалку, а мне остается мягкий стул со спинкой. Сажусь, пряча свою сумку под стул, осматриваюсь. Студия в стиле лофт. На стенах копирование грубой кирпичной кладки, трещины в которой имитируют рисунок карты мира с континентами. Огромные панорамные окна завешаны тёмными тяжёлыми шторами. Диван обтянут коричневой кожей, как и мой стул. Одна стена с множеством чёрно-белых фотографий, развешанных в хаотичном порядке. Всматриваюсь. Там люди, но не полностью. Глаза, губы, руки, в пол-лица. На металлических стеллажах коллекция старых фотокамер. Софиты, вместо люстры шар из стеклянных осколков. Втягиваю воздух – пахнет кофе, который разносит девочка, древесиной и аромасвечой, которая горит на стойке между бутылок с разноцветной жидкостью, необычно подписанных. Вчитываюсь в названия.

«Меланхолия» – цвета морской пены, замутненная молочно-серыми разводами.

«Ярость» – красное стекло с черными прожилками, напоминающими лопнувшие капилляры.

«Экстаз» – неоново-фиолетовый градиент, перетекающий в ядовито-розовый.

Каждая этикетка выжжена лазером прямо на поверхности. Интересно, необычно. Зависаю на этой инсталляции.

— Говорят, у вас очень обаятельный фотограф, — подаёт голос одна из «сестер» (возможно, они не сестры, а жертвы современной тенденции моды).

— Это только так кажется, — отмахивается девушка-организатор.

— Соврали? А нам так его рекомендовали, — усмехается вторая.

— Сейчас у вас будет возможность познакомиться, — не очень добро бурчит организатор.

— А почему он опаздывает? У нас вообще-то почасовая оплата, — возмущаются «сестры».

— Я не опаздываю! — позади меня раздается мужской голос. «Сестры» оборачиваются и тут же расплываются в плотоядных улыбках. Я сижу ровно, расправляя плечи. Отчего-то волнуюсь, словно это не курсы фотографии, а важный экзамен в институте.

Шаги позади меня приближаюсь, мужчина обходит диваны и встаёт возле стойки с необычными бутылками.

— Добрый вечер. Меня зовут Артур, — представляется он с легкой ленивой полуулыбкой, скользя взглядом по собравшимся. Высокий шатен лет тридцати. Я бы не назвала его обаятельным, как ожидали «сестры». По-мужски привлекательный – да. Харизматичный – да, уверенный в себе – определенно, судя по снисходительной улыбке, которую он посылает «сестрам».

Короткая стрижка, выбритые виски, легкая небритость. На нем черная футболка, которая явно ему мала, и он об этом знает, намеренно обтягивая свой спортивный торс, рваные черные джинсы, белоснежные кроссовки, широкий кожаный браслет на запястье. На шее черная татуировка, как и на предплечьях.

Его движения спокойные: поправляет софит, проверяет настройки камеры, иногда проводит рукой по подбородку, на котором ямочка. Нос с лёгкой горбинкой – видимо, когда-то был сломан. И вот эта навороченная дорогая камера в его руках очень ему идет. Мне о такой камере только мечтать. Она стоит необоснованно дорого. Необоснованно для Тараса. Он никогда не согласится на такую покупку. Даже в виде подарка мне на праздник. Остаётся только с завистью на нее смотреть и мечтать, чтобы Артур позволил с ней поработать. Азы я знаю, много читала в интернете, а практики у меня ноль. Вздыхаю.

— Сегодня у нас пробный урок, — продолжает Артур. — Больше знакомство, чтобы понять, на что вы способны и какие цели преследуете, придя в мою студию.

Девушки на диване неуместно хихикают, начиная строить глазки Артуру.

— Давайте вы по очереди представитесь и расскажете о себе в двух словах.

Артур попутно настраивает камеру и вдруг щелкает девушек, которые тут же принимают соблазнительные позы.

— Но мне не нужно говорить, сколько вам лет, семейное положение или где вы работаете, — наводит фокус на парнишку с огромными наушниками, который скучающе что-то листает в телефоне. — Охарактеризуйте себя метафорой. Например, я Артур и я «Зеркальный объектив, собирающий чужие отражения», — характеризует себя. И мне кажется это очень интересным. Впервые за годы что-то увлекает с первых минут, и я уже не жалею, что совершила этот шаг.

Образы героев

Образы героев

Аделина

Артур

***

Глава 3

Аделина

— Ты так и не рассказала, как прошли твои курсы, — отрываясь от планшета, интересуется Тарас. Мы завтракаем. Вчера вечером он не нашел времени поговорить со мной. Как только я вернулась, муж вручил мне сына с таким видом, словно совершил подвиг за два часа проведенных с ребенком. Из которых полтора он заставлял его учить английский по обучающей программе. А после направился в свой кабинет работать.

Днями Тарас работает, вечера после ужина проводит в кабинете опять же за работой. И нет, он не лжет мне, чтобы отделаться от семейных обязательств. Тарас действительно работает. Ведёт переговоры, работает с бумагами. Он трудоголик. И это, определённо, диагноз. Раньше мне казалось, что так правильно. Что Тарас настоящий мужчина. Он работает на благо семьи. Вот эта квартира в новом жилом комплексе и всё, что в ней есть, недешевая надежная машина, отдых на море раз в год – просто так не даются. Он зарабатывает это для нас. Ради будущего сына, ради дома, который мы хотим строить. А теперь я с удовольствием отказалась бы от половины достатка.

Потому что Тараса с нами нет. Мы не смотрим фильмы по вечерам, не обсуждаем мелочи, нигде не бываем и проводим время вместе только в постели. Да и в постели у нас не горячо, а иногда даже не тепло. Раз в неделю по-быстрому, словно по расписанию. Где я стараюсь скорее сымитировать оргазм, чтобы не обижать Тараса и не мучить себя.

Но это всё рутина и хандра. Так бывает. В каждой семье бывают кризисы. Как сказала моя мать, я, наверное, зажралась.

«Тебе бы мужа, как Пашка у Ленки. Нигде не работает, бухает, еще и бьет ее, если та посмеет высказать недовольство. По морозу босиком от него с детьми бегает. Тогда ты оценишь, как повезло тебе с Тарасом».

И я не спорю. Мне, определенно, повезло. Наверное.

— Я не рассказала, потому что ты не интересовался.

Тарас выгибает брови, смотря на меня снисходительно.

— Всё хорошо, мне понравилось, — сдержанно отвечаю я, подавая Дюше салфетку, и качаю незаметно головой, когда он тянет руку к конфетам в вазочке на столе. Тарас против сладкого в доме. А Андрей, как и каждый ребенок, особенно если ему запрещают, обожает всё вредное. Я купила специальные сладости на сахарозаменителе, без химии. Но и ими Тарас недоволен, ибо сахарозаменители тоже вредны. И уже отчитал меня вчера за эти безобидные конфеты, словно я тоже ребёнок.

— Кто преподаватель? — интересуется Тарас с каким-то сарказмом в голосе.

— Настоящий профессионал.

— Подробнее, — устраивает допрос.

Так всегда, я уже привыкла. Тарас патологически ревнив. Хотя я ни разу не давала повода. Его ревность, как скрытая латентная агрессия иногда доходит до паранойи. Например, если я заказываю доставку на дом, то встречает курьера только он. Иногда это даже оскорбляет. Словно я шлюха, которая кидается на любого мужика.

— Что ты хочешь узнать? — выходит агрессивно. Вопрос простой, будничный, но задан с претензией. Дышу. Последнее время я стала нервная, и с этим надо что-то делать.

— А что такое? Почему ты нервничаешь? Я задал простой вопрос. Потому что мне интересно твое окружение, — в голосе словно укор. И вот уже в моей голове снова развивается чувство вины. Иногда я ненавижу себя за это и реально задумываюсь о посещении психолога, чтобы вернуть себе пошатнувшееся равновесие.

— Прости. Фотограф хороший, преподаёт замечательно.

— Хорошо, — кивает, снова утыкаясь в свой планшет. — Когда следующий урок? — уже буднично интересуется он.

— Послезавтра, — допиваю свой кофе, поднимаюсь с места, составляя посуду в посудомойку.

— Послезавтра я не смогу забрать Андрея. У меня командировка на пару дней, мы открываем филиал в северной столице, придётся отменить твой урок.

А я не хочу ничего отменять. Я, наконец, нашла дело по душе, где могу хотя бы на полтора часа выдохнуть и забыть, что неидеальная супруга.

— Хорошо, что-нибудь придумаю. Думаю, мама уже придет в норму.

— Аделина, ты знаешь, что мне не нравится, когда твоя мать общается с Андреем, без нашего контроля, — недовольно выдаёт он. И на это есть причины.

Периодически моя мама уходит в запои. И потом долго из них выходит. Это болезнь, которую она не хочет лечить. Ибо не признаёт, что больна, и каждый ее запой последний. Хотя внука она любит и никогда не сделает ему ничего плохого. Но для Тараса моя мать – человек второго сорта.

— Она уже в норме.

— То есть тебе настолько дороги эти курсы, что плевать на моего сына? — в его голосе снова претензия. «Моего сына»! Не «нашего». И, кажется, я сейчас взорвусь или разрыдаюсь. Мне точно нужен психолог. Тарас откладывает планшет и встаёт из-за стола, поправляя свой идеальный костюм.

— Может, хватит делать проблему там, где ее нет? — стараюсь говорить сдержанно. — Я оставлю ребенка с бабушкой, которая его любит. За пару часов ничего не произойдёт.

На этом наш разговор заканчивается, потому что Тарасу звонят по работе и он теряет ко мне интерес, покидая квартиру.

Выдыхаю. Когда муж покидает квартиру, мне становится легче. Я поймала себя на мысли, что начала радоваться, когда его нет дома. И это тоже ненормально. А самое страшное, что, как только за Тарасом закрывается дверь, Дюша начинает улыбаться, стаскивая из вазочки конфету. Папа для него – источник запретов. И надо еще разобраться: это я отвратительная мать или Тарас слишком строгий отец.

Отвожу Андрюшу в садик. Иду назад привычной дорогой, наслаждаясь теплой весенней погодой. Я люблю весну в момент цветения, когда вокруг буйство сочных красок и ароматов. Прохожу мимо кафетерия, в котором всегда останавливалась, чтобы поработать и выпить кофе. Мне нравилось, что там немноголюдно, мне нравилось, как там готовят кофе и самую вкусную свежую выпечку. Но сегодня прохожу мимо, потому что именно там за мной кто-то наблюдал и фотографировал. Теперь не по себе от этой кофейни.

Глава 4

Артур

Ее губы – грех, пухлые и манящие, цвета спелой вишни, даже без помады. Моя камера требует запечатлеть много кадров этих губ, и каждый кадр будет идеальный.

Глаза – необычные. Ни одна оптика не запечатлеет эту глубину. Нужно снимать только под солнцем, когда лучи проникают в радужку, раскрывая их узор.

Ресницы бросают тени на скулы. Идеально. Ее кожа – вызов для моего мастерства. Хочется показать ее фактуру в естественном свете раннего утра, когда первые солнечные лучи скользят по обнаженным плечам, создавая мягкие переходы тонов.

Аделина совершенное вдохновение. Каждый взгляд и жест просятся в кадр. И мне дико хочется, чтобы весь мир увидел подобное совершенство моим взглядом.

Но это все лирика…

Она ждет ответа, вздергивая бровь от возмущения моей наглостью. А я выпадаю из реальности, представляя, как прикусываю зубами эти спелые губы, как вытягиваю из них всю сладость…

Тестостерон шкалит. Мне кажется, я скоро начну грязно дрочить на десятки ее снимков в моей квартире.

С сожалением отпускаю ее руку. Иначе спугну своей настойчивостью. И ни хрена не понимаю, почему не могу ее сейчас украсть и взять все, что хочется.

Да знаю я, что она замужем и так нельзя, но мое тело категорически с этим не согласно.

— Какое предложение? — выдыхает она.

«Брось все, поехали ко мне», — крутится в голове.

Что, так тоже нельзя?

Сука, нельзя.

Иначе я больше ее не увижу. Аделина даже не подозревает, но я уже на нее подсел, как гребаный наркоман. И жадно хочу дозу больше.

— Присядь, — киваю Аделине на лавочку. Оттягиваю время, потому что хочется подышать ей. Она сомневается, медлит, но все-таки садится. Снова откидываюсь, раскидывая руки по спинке лавочки. Пальцы зудят от желания поймать ее локон, чтобы ощутить, какой он на ощупь. И меня выносит, оттого что приходится сдерживать себя.

Вот скажите мне, почему женщина, на который ты залип с первого взгляда, на которой помешался, уже занята?

Муж, ребенок, показательная семья, как из рекламы майонеза. Почему, мать вашу, я не встретил ее раньше? У кого-то сверху, кто пишет книгу нашей жизни, отвратительное чувство юмора.

— Артур, — поторапливает меня Аделина.

Мне не хочется даже в мыслях называть ее малышка, детка или еще какая-нибудь, как привык. Ее имя тоже совершенно. Перфекционист внутри меня ликует. Вот она, я ее нашел, а значит, выставке, на которую я уже почти забил за неимением чего-то годного, быть.

Но не все так просто. Мне нужно ее согласие.

— Вы хотели что-то предложить, — в голосе настойчивость.

Я хотел, чтобы ты повторила мое имя еще раз. Желательно в моей кровати и подо мной, нет, на мне сверху. Желательно, чтобы простонала каждую букву моего имени. И нет, я не хочу от нее простого секса. Такого в моей жизни было достаточно. Я хочу намного больше. То, что не принадлежит мне.

— Аделина, в июле меня приглашают на фотобиеннале в Берлин.

— Куда? — не понимает она.

— Крупная международная выставка, которая проводится раз в два года.

— О-о-о, — ее тон меняется на заинтересованный. Это хорошо. Но она еще не знает, чего я от нее хочу. — Это прекрасно. Поздравляю.

— Не спеши с поздравлениями, мое участие под вопросом. Все, что у меня есть, ничтожно. Мне нужно нечто большее.

Делаю паузу, поворачивая к ней голову, снимаю очки.

Смотри мне в глаза и считывай, как ты мне необходима.

И она смотрит с интересом, но не считывает.

— Мне нужна ты, — снова делаю паузу.

— Я не понимаю, — в голосе смущение. Улыбаюсь, захватывая ее взгляд.

— Я хочу, чтобы ты стала центром моей экспозиции.

Аделина слегка распахивает губы в растерянности. А мне хочется хрипло простонать. Я одержимо хочу эти губы. Со мной вообще такое впервые. Я настолько привык к женским телам в профессиональной сфере, что давно прекратил впечатляться.

— Почему я? — действительно не понимает.

— Я художник, я так вижу, — шучу, ухмыляясь. Если начну объяснять, почему она, Аделина сочтет это за домогательство. — Мне нужна серия снимков с тобой. Работа долгая, в параллели я дам тебе индивидуальный курс фотографии, без группы.

— Я не могу… — снова теряется, закусывая губы. — У меня нет на это времени, и муж будет против.

Муж… Сжимаю челюсти до хруста.

Да, бля, в ее жизни есть важные люди – это данность, которую мой мозг отказывается принимать.

— Против чего? Против того, что я покажу тебя миру?

— Ооо, — ее губы вздрагивают. — И это тоже. Простите, Артур, мне очень жаль, я бы хотела вам помочь, но нет, — выдыхает с сожалением.

А я не хочу слышать от нее «нет». Я хочу только «да». Много ее «да» только для меня!

Глава 5

Аделина

Никогда прежде мужчины не смотрели на меня так, как Артур. И никогда со мной так не говорили. Где каждый взгляд и каждое слово – обо мне и для меня. Словно я уже принадлежу ему. Словно мы не на лавочке в парке, а в постели. И даже в постели Тарас так со мной не разговаривал и не смотрел с таким восхищением.

Я вообще не считаю себя красавицей. Нет, я не уродина. Обычная. Каких миллионы. Обычная внешность, обычная фигура. Где-то даже немного закомплексованная. Например, из-за растяжек на животе или из-за своего низкого роста и коротких ног. Я знаю все свои недостатки. Нечем восхищаться. И уж тем более я не идеальная модель для выставки в Берлине, от которой зависит репутация мастера фотографии.

Я никак себя не скомпрометировала, не дала повода Артуру, не ответила ему взаимностью, но мне отчего-то дико стыдно перед Тарасом. Стыдно просто из-за ситуации. И снова необоснованное чувство вины перед мужем. Понимаю, что это ненормально, но все равно внутренне волнуюсь, словно предала Тараса. Мне точно нужен психолог, а вместо курса фотографии стоило бы записаться на прием к доктору.

И уж тем более не может быть и речи ни о каких съёмках меня для выставки. Тарас будет категорически против. А я не смогу лгать супругу, как бы мне ни хотелось попасть на эту выставку, хотя бы на фотографиях.

Самолёт Тараса через два часа. Он в душе, а я спешно собираю ему чемодан, аккуратно укладывая костюмы и рубашки, чтобы не помялись в дороге.

Бережно раскладываю вещи мужа, а сама не могу выкинуть Артура из головы. Мне показалось, он был такой искренний и честный в момент, когда просил помощи. И теперь мне заведомо стыдно, что я откажу ему.

Боже, я тряпка.

«Прочь из моей головы!» — гоню от себя мысли.

Тарас выходит из душа, вытираясь полотенцем.

— Ты в чем полетишь? Сразу в костюме или в брюках и джемпере? — перебираю вещи в гардеробе спиной к мужу.

— В джемпере, — отмечает он, подходя сзади, и вдруг вталкивает меня в темную гардеробную.

— Ой, — по инерции хватаюсь за одежду, чтобы не упасть, на меня летят вешалки, одна из них попадает по виску. Больно. Всхлипываю. — Ты чего? — пытаюсь обернуться, когда Тарас задирает моё домашнее платье.

— Стой так, — велит он мне, давя на спину.

— Тарас, Дюша же… — хочу сказать, что сын в гостиной и в любой момент может зайти.

— А ты громче кричи, — злится муж, иронизируя и одновременно стягивая мои трусики на колени. — Должен же я трахнуть тебя на дорожку, чтобы ты не заскучала, — в голосе снова претензия, природу которой я не понимаю.

А я не хочу. Всё, что я сейчас ощущаю, – это боль в виске от железной вешалки и страх, что сын может нас застать. Но замираю, сжимая упавшую на полки одежду, когда Тарас, облизывает свои пальцы и увлажняет меня между ног. Он входит в меня сразу, без ласк, поцелуев и прелюдий. А я сухая. Мне нужно больше внимания и времени, чтобы хоть что-то почувствовать. Я так устроена. Меня возбуждает не механическое действие, а отношение ко мне.

Сжимаю зубы от грубого болезненного вторжения. Прикрываю глаза, пытаясь расслабиться. Но ничего не выходит.

Тарас сразу же начинает быстро двигаться, сжимая мои бедра. Терплю. Мне больно и неприятно, несмотря на то, что я уже давно не девочка. Хочется порыдать. Не потому что мне больно, а потому что я ничего не чувствую, что должна чувствовать женщина во время секса с мужем. И почти никогда не чувствовала. А мне так хочется хоть раз испытать то, о чем пишут в романах. Но так, видимо, не бывает. Как сказал бы Тарас, это всё фантазии озабоченных женщин.

— Ну ты хоть как-то поучаствуй в процессе, — злится Тарас, хрипя. — Бедрами, что ли, подвигай.

Выходит из меня и снова обильно увлажняет своей слюной.

— Сухая вся, — цокает Тарас.

И я начинаю тоже злиться. Конечно, каждая женщина в процессе просто мечтает, чтобы ей сказали, что она сухая и безынициативная.

— Всё, хватит! Мне больно и неприятно! — взрываюсь я.

Со мной так всегда. Я мягкая, терпеливая. Но накопительный эффект никто не отменял. В какой-то момент меня эмоционально срывает, и сейчас наступает именно такой момент.

Выпрямляюсь, отталкивая ошарашенного мужа. Быстро надеваю трусы и поправляю платье, разворачиваясь к Тарасу, который оборачивает бедра полотенцем.

— Ты нормальная? — сквозь зубы спрашивает он. — Это что сейчас было?

Тарас смотрит на меня с нескрываемым раздражением, его глаза сужаются, а желваки на скулах начинают ходить.

— Я спрашиваю, это что такое было? — повторяет он, понизив голос до угрожающего шёпота.

Ненавижу, когда он со мной так разговаривает, словно я ничтожество.

— Я просто… — начинаю мямлить, пытаясь объяснить, моего запала всегда хватает ненадолго.

— Не хочешь? — Тарас усмехается, и эта усмешка пугает меня больше, чем если бы он кричал. — А когда ты вообще хочешь?

— Дело не в этом. Я просто хочу не так…

Глава 6

Аделина

Я у студии. Мы договорились на одиннадцать, но я опоздала на десять минут. Ничего не случилось. Опоздала, потому что и вовсе передумала идти. Вчера я приняла решение на эмоциях и обиде на Тараса. А сегодня с утра сдулась. Струсила. Еще двадцать минут назад я точно решила, что никуда не пойду. Что это все глупо и вообще неподобающие поведение для замужней женщины.

Я так решила, пока ни получила сообщение от мужа. Где не было извинений за вчерашнее поведение или хотя бы чего-то приятного, что могло скрасить наш конфликт. Тарас отчитал меня за то, что я забыла положить ему туалетные принадлежности, а у него нет времени бегать по магазинам. Я очень хотела ответить ему, что забыла, потому что он вчера меня ударил. Но вместо этого спешно натянула на себя бежевые брюки, персиковую блузку, жакет и поспешила в студию.

И вот я здесь. Снова волнуюсь, как школьница. Но перебарываю себя и всё-таки толкаю дверь, входя. В студии плотно задернуты шторы, и снова пахнет аромасвечой. Что-то ванильное. Артур выставляет свет перед кожаным диваном, позади которого натянуто полотно. Прикрываю дверь и замираю на пороге.

— Доброе утро, — привлекаю к себе внимание.

— Привет, — оборачивается Артур. На нем камуфляжная черно-белая футболка и широкие штаны цвета хаки. Он улыбается, рассматривая меня. — Закрой, пожалуйста, дверь на замок. Нам же не нужны случайные свидетели? — его тон меняется на тягучий и бархатный. Киваю. Закрываюсь. Артур подходит ко мне, теряюсь, не понимая, чего он хочет. — Позволь я помогу тебе снять жакет, — поясняет он.

— Спасибо, я сама, — быстро стягиваю с себя жакет и вешаю его на вешалку вместе с сумкой.

— Давай договоримся так: ты оставляешь всё за порогом этой студии. Например, волнение и стеснение.

Что, так заметно?

— Проходи, — взмахивает мне рукой, — присаживайся, — указывает глазами на высокие стулья за стойкой, где стоит кофемашина, чашки, бутылка воды, фрукты, шоколадные конфеты и орешки. — Угощайся. Ты какую музыку предпочитаешь?

— Спасибо, я завтракала. И музыки не надо.

— Надо, Аделина. Ты напряжена, а чтобы добиться от тебя нужной эмоции, мне нужно тебя расположить. Нам с тобой надо настроиться на одну волну. Иначе ничего не получится.

Он листает плейлист в мультимедийной системе, включая какую-то чувственную тягучую музыку, под такую обычно танцуют медленные танцы в клубах.

— Капучино с лесным орехом? — предлагает он, подставляя чашку под кофемашину. А я люблю именно этот кофе. Поразительно. Киваю. — Попробуй голубику, очень вкусная, — указывает мне на вазочку с ягодами.

И голубику я тоже обожаю, всегда беру в кафетерии корзиночки с заварным кремом и свежей голубикой.

Беру одну ягодку, закидывая в рот. Действительно сладкая и сочная. Артур протягивает мне чашку с кофе, наши пальцы соприкасаются. Он заглядывает мне в глаза. И я только сейчас замечаю, что его глаза темно-голубые, почти синие. Необычные, глубокие.

— Что тебя напрягает? Всё хорошо, расслабься, — спокойно говорит он мне, тоже отпивая свой кофе из большой черной кружки.

— Непривычно. Но всё нормально, я справлюсь.

— Не сомневаюсь, — усмехается. — Давай представим, что мы старые друзья, — вдруг предлагает он мне, тоже закидывая в рот пару ягод. А я зачем-то рассматриваю его татуировку на мощной шее. Оказывается, это черная готическая буква «А». Красиво. Тарас всегда брезгливо относится к людям с татуировками, словно они грязные. Однажды даже не пожал руку коллеге по работе, только потому что на его руке была татуировка. — Допустим, мы дружили в школе и вот спустя годы встретились. Представим? — подмигивает мне. Киваю, тоже улыбаясь. Это забавно. Напряжение и волнение немного отступают. Не такая уж я и социопатка. — Привет, Аделина, как дела? — начинает игру.

— Привет, Артур. Хорошо.

— Как ты? Как сложилась твоя жизнь?

— Всё хорошо, я окончила институт и вышла замуж. У меня сын Дюша, ему пять лет.

На самом деле не всё так радужно у меня сложилось. Ни с институтом, ни с браком. Но это же игра.

— А как сложилась твоя жизнь? — спрашиваю, подыгрывая.

— Не могу похвастаться тем же, институт я бросил. Ушел в фотографию с головой. Пару лет прожил в Праге, там отличная школа. Не женат, детей нет, — с сожалением произносит он, разводя руками. — Настолько свободен и не обременен обязательствами, что иногда становится тошно.

— Прекрати, — усмехаюсь я. — Говоришь так, словно тебе семьдесят и всё позади. Ты молод, какие твои годы. Всё еще будет.

— Обязательно будет. Я работаю над этим. Мне двадцать девять лет. Надеюсь жениться к тридцати.

— И это замечательно, — киваю. — Есть уже девушка? — смелею, начиная болтать без умолку. Не помню, когда вообще последний раз так свободно и легко общалась с людьми.

— Есть, но она еще не в курсе, что входит в мои планы, — хитро сощуривает глаза.

— Интересно. Ей, определенно, повезло.

— Думаешь? — снова всматривается мне в глаза. Слишком долго для дружеской беседы, слишком интимно. Сама отвожу взгляд в стол. — Начнём? — переводит тему, кивая на диван, над которым выставлен свет.

Глава 7

Артур

В ее глазах испуг, растерянность, смятение, уязвимость. Губы трогательно вздрагивают, ресницы порхают, щеки наливаются краской. Идеальная неискусственная эмоция, и я ловлю ее камерой, отмечая множество оттенков ее лица.

Да, я признался намеренно, чтобы вытянуть из Аделины эту эмоцию и создать свой шедевр. Искусство требует жертв. А я требую ее всю. Каждый вздох, взгляд, каждую эмоцию. Как одержимый ею коллекционер, хочу этот эксклюзив себе, целиком и полностью. И я еще планирую в ближайшие дни эмоционально ее расшатать. Потому что моя концепция – ловить неподдельные моменты. Я собираю их своей камерой и увековечиваю.

Но мой восторг длится недолго.

Аделина в панике резко поднимается с дивана и направляется к ширме.

Чёрт! Я не могу ее вот так отпустить. Я вообще не могу ее отпустить. Не могу и не хочу. Хотя быть с ней наедине в запертой студии, где рядом удобным диваном… Вдыхать ее такой чистый медовый запах, смотреть на губы, шею, ноги, на то, как тонкая шёлковая ткань обнимает ее фигуру, и не позволять себе все это сожрать – то еще испытание. Я, определенно, мазохист. Мне кажется, я сейчас сдохну от тянущего мучительного возбуждения.

Да, с моей стороны есть косяк. Но…

— Стой! — снова хватаю ее за запястье, сжимаю, не позволяя спрятаться от меня. Контролирую рвущееся дыхание, чтобы еще больше не пугать ее своим неадекватом. Аделина дергает рукой, пытаясь вырваться. Кажется, так я пугаю ее еще больше, но не отпускаю. Ну не могу я. — Просто послушай меня. Не надо бояться, мне самому страшно, — усмехаюсь, пытаясь хоть как-то смягчить.

— Отпусти, — снова дёргает рукой. Отпускаю, с сожалением вздыхая.

— Я понимаю, как это выглядит с твоей стороны. Это неадекватно и… — неопределённо кручу пальцами, пытаясь выдать ту версию, которая ее успокоит. На самом деле все гораздо страшнее. Я действительно на ней помешан. И неадеквата с моей стороны много. Чего стоит коллекция ее фотографий по всей моей квартире. — Но ничего криминального.

— Как это понимать? — растерянно спрашивает. — Ты маньяк?

Усмехаюсь, проводя пятерней по волосам. Да, я маньяк. Но ей пока точно не стоит об этом знать.

— Думаешь, все маньяки так сразу отвечают, что да? Давай присядем, — указываю ей за стойку. — Я всё объясню. Не бойся меня, пожалуйста, — голос немного срывается.

Аделина заглядывает мне в глаза, закусывая губы, но всё-таки садится за стойку. Протягиваю ей сочную грушу, она с сомнением, но берет ее из моих рук.

— Да всё банально. Я встретил тебя в кафетерии, которое ты посещала по утрам. Сразу же запал… — делаю паузу, облизывая губы, и Аделина повторяет мой жест. Хороший знак. — Я бы подошел, но заметил обручальное кольцо… — выразительно смотрю на ее безымянный палец, и хочется снять с ее пальца этот ошейник принадлежности другому.

Да помню я, что так нельзя и там муж… семья и все вытекающие. Но ни хрена не понимаю. Да и не счастлива она с мужем. Я, как настоящий маньяк, многое зафиксировал: и то, как она снимает кольцо, сжимая его в ладони, и то, как уходит в себя при упоминании мужа. И вот этот красный след на ее щеке – совсем не упавшая вешалка. Может, мне, конечно, только хочется так думать. Но, блядь…

— Кольцо заметил и вроде бы определил для себя, что ты табу, но выкинуть тебя из головы не смог, — прикрываю на секунду глаза. — И, если ты чужая женщина, просто будь на моих работах.

Между нами повисает пауза и такой густой воздух, что, кажется, он осязаемый.

Аделина опускает взгляд, ее пальцы нервно поглаживают грушу.

— Это всё ненормально… — выдыхает она. — Ты следил за мной.

— Но-но-но, — снова усмехаюсь, пытаясь шутить и снять напряжение. — Не следил, а наблюдал. Следят из корыстных побуждений. А я – из тяги к прекрасному.

Она, так и не поднимая взгляда, начинает крутить кольцо.

Она так часто делает…

Нет, не так надо с ней разговаривать, надо говорить что-то другое, что-то настоящее, не вуалируя. Но если начну говорить то, что думаю, то она точно сбежит.

— Просто останься. Не сбегай. Продолжим? — голос проседает.

Аделина поднимает на меня глаза и просто смотрит. И в ее глазах уже нет страха. Там что-то более глубокое, то, что я не могу сейчас расшифровать. Давай, соглашайся.

— Я совершенно точно должна сейчас уйти и больше никогда не возвращаться, — сглатывает она. А у меня спирает дыхание.

Ну нет. Нет!

Мне кажется, что если она сейчас захочет уйти, тогда я точно стану маньяком и не выпущу ее.

— Но… — она не продолжает. Вместо слов встаёт, подходит к дивану и опускается на него.

Да! Да.

Я тебя уже люблю, моя девочка. Ни хрена ты никому ничего не должна.

Снова беру камеру, только через нее я могу смотреть на Аделину откровенно, не вуалируя желания.

— Сядь коленями на диван, ноги под себя, — велю ей. Выполняет, забираясь на диван. — Замри, дальше я сам, — говорю, когда Аделина пытается расправить халат, открывающий ноги. Идеальная модель. Послушная.

Глава 8

Артур

В этот раз мой курс состоит из разношерстной публики: две гламурные барышни, цель которых – весело провести время, пофлиртовать и заодно научиться делать красивые фотки в соцсети; парнишка, который проходит курс как допуроки в портфолио, для поступления на оператора; и украшение моего курса – Аделина, у которой тоже свои мотивы. Она внимательна к деталям, старательная, но эти курсы для нее что-то вроде увлечения и хобби. Никогда не набираю большую группу, пять-шесть человек максимум. Иначе качество обучения снижается. От этого на мои курсы стоит годовая очередь. Аделина попала сюда, считай, по блату. Остальные были записаны еще в прошлом году.

Все собрались, гламурные подружки строят мне глазки и хихикают, перешептываясь. Парнишка, как всегда, зависает в телефоне, закрыв уши наушниками. Леся, мой администратор, бегает, подавая кофе, а я настраиваю камеру, не начиная урок, потому что Аделины нет.

Посматриваю на часы. Опаздывает.

Еще утром мне казалось, что она придёт. Я был в этом уверен. А теперь моя уверенность стремится к нулевой отметке.

Я перегнул? Напугал? Оттолкнул?

Что я сделал не так?

Да, в принципе, всё сделал не так. Но если отмотать время назад, я сделал бы точно так же. Даже больше. А потому что не могу с ней сдерживаться и что-то себе запрещать.

Но Аделины нет, и меня медленно, но верно накрывает разочарованием. Не в ней. Скорее, в себе. Что не смог убедить.

— Артур, — привлекает мое внимание блондинка. Совершенно не запомнил, как ее зовут. — Вы намеренно тянете время, чтобы подольше наслаждаться нашим обществом? — строит мне глазки, перекидывая ногу на ногу. — Мы жаждем вашего внимания, — призывно улыбается. За свои годы я тысячу раз видел такие улыбки и томные жесты в мою сторону. И меня уже давно это не цепляет. В какой-то момент, когда наелся, я чётко осознал, что хочется чего-то настоящего. Но моего настоящего нет…

— Сейчас начнем, пять минут, — не ведусь на флирт, снова уделяя время камере, натирая линзы, хотя они уже идеальные.

— А ты чего тянешь? — шёпотом интересуется у меня Леся.

— Не все собрались.

— Думаю, она уже не придёт, — грустно выдыхает Леся, словно разделяет мое разочарование. Нет, она, конечно, не посвящена во все детали моей одержимости. Но Леся умеет читать между строк.

— Сейчас начнём! — выходит агрессивно. Я не намеренно. Всё утро ради фотосессии я эмоционально расшатывал Аделину, а теперь она расшатала меня.

Беру себя в руки. Встаю, становясь перед группой, пытаясь отключиться от личного.

— Итак, прошу прощения за задержку… — и замолкаю на полуслове, потому что дверь открывается, и в студию вбегают Аделина с сыном. Мальчишка пытается что-то сказать, выходит громко, все на них оборачивается. Аделина неловко извиняется, а я улыбаюсь, как последний идиот.

Пришла.

— Еще раз прошу прощения за опоздание, — она подталкивает сына к креслу. Там место для одного, и Аделина пытается посадить ребенка себе на колени.

— Так вот, — продолжаю я, — мы задержались, потому что ждали нашу модель.

Аделина распахивает глаза и чуть заметно качает головой, полагая, что я про нее.

Нет, ты моя личная модель. Делиться тобой я ни с кем не буду.

— Сегодня мы будем учиться снимать детей, — поясняю всем, но смотрю только на нее. И Аделина это знает, начиная смущаться. А меня приводит в восторг ее внутренняя девочка.

— А если у нас нет детей? И как бы не планируются, — встревает одна из гламурных дам, капризно надувая губы.

— Смотрите глубже. Это съемка не ребёнка, а умение фиксировать кадры в динамике и добиться результата от человека, который не умеет выдавать эмоцию наигранно.

— О, а это интересно, — соглашается со мной блондинка.

— Можно тебя? — протягиваю руку мальчишке. Тот распахивает глаза, оглядываясь с сомнением на Аделину. Подхожу к ребенку ближе. — Хочешь поиграть с этим аппаратом? — показываю ему камеру. Глаза мальчишки загораются. Он очень похож на маму. И мне нравится наблюдать за Аделиной в роли матери. Как она поправляет ему футболку, как закусывает губы, ловя реакцию сына, как волнуется, когда мальчик на меня реагирует. И мне снова хочется фотографировать только ее. — Я Артур, — по-мужски протягиваю пацану руку. — А тебя как зовут?

И ребенок снова оглядывается на мать в ожидании ее разрешения. Обычно дети в его возрасте очень контактные. Я, как человек, который провел сотни семейных фотосессий, это знаю.

Аделина кивает ему, но как-то волнительно посматривает на меня.

— Дюша, — представляется мальчишка. — Ой! — закрывает рот ладошкой, словно сказал что-то не то.

Что происходит в их семье? Они все словно выдрессированные.

Прищуриваюсь, заглядывая в глаза Аделине.

— Андрей, — быстро поправляется пацан, пожимая мою ладонь. Не отпуская его руки, тяну к себе. Оторвём тебя от контролирующей матери.

— Дюша мне нравится больше, — подмигиваю ему. — Ну что, научим их всех снимать правильно? Поможешь мне? — улыбаюсь мальчику, и тот охотно кивает.

Глава 9

Артур

Я ее уговорил. Точнее, мы с Дюхой. У меня появился маленький соучастник.

Сжимаю губы, пытаясь сдержать нахальную улыбку. Пиццерия через дорогу. Моя машина на стоянке. Щелкаю сигнализацией, достаю из бардачка портмоне. Беру пацана за руку и веду через дорогу. Тот бежит почти вприпрыжку и, в отличие от меня, не скрывает улыбку радости. Обычно современные дети так не радуются походам в пиццерию. Сейчас это все обыденно и давно приелось. А Дюха счастлив. Что там за такой «папа», от которого нужно все это скрывать?

Аделина спешит за нами. Взволнованная, как будто мы не в кафе идем, а трахаться. Я бы и ее взял за руку. Мне до зуда хочется переплести наши пальцы и открыто всем демонстрировать нашу связь. Но, к сожалению, связи нет… Пока…

Я очень надеюсь, что «пока».

Проходим в пиццерию. Уютное семейное место с диванами и столиками вдоль панорамных окон, с хорошей детской комнатой, где малышню развлекает аниматор.

Помогаю мальчишке скинуть курточку, протягиваю руки к Аделине, чтобы снять с нее жакет. Но она демонстративно раздевается сама.

Качаю головой.

Ну жалко тебе, что ли, принять мою невинную заботу?

Аделина тянет ребенка на диван с собой, но пацан вырывается и садится напротив рядом со мной. Аделина в шоке моргает, наблюдая за сыном, который мне, как своему, тычет пальцем в меню на фотографии пиццы, показывая, какую хочет.

Поднимаю глаза на Аделину. Улыбаюсь. Ну я тут при чем? Да, я умею располагать детей. Годы семейных фотосессий обязывают. Только сейчас дело не во мне. А в том, что пацан просто жаждет общения. Хотя у него есть отец. И мне хочется прямо сейчас устроить ей допрос с пристрастием. Как так вышло?

Но я, как последняя сволочь, пользуюсь этой ситуацией. В борьбе за женщину все средства хороши.

— И коктейль, вот этот, — Дюха указывает на молочный коктейль со сливками сверху и разноцветной посыпкой. — И… — поднимает взгляд на Аделину. А она строго качает ему головой, запрещая.

Пацан сдувается. Ну никогда не поверю, что она такая тираничная мать.

— Давайте кое-что проясним, — начинаю я, складывая руки на столе. — У ребенка аллергия, какие-то медицинские противопоказания или просто вредно?

— Вредно, — выдыхает Аделина.

— Ну иногда-то можно.

— Можно сырные палочки? — загораются глаза пацана.

— Ладно, можно, — выдыхает Аделина.

— А можно я пока поиграю? — спрашивает Андрей.

— Да, иди, только осторожно, — поправляя футболку сыну, разрешает Аделина. Пацан убегает. Мы заказываем семейную пиццу, кофе и ждем заказ.

— Что-то не так? — выгибая брови, интересуюсь у Аделины, хочу накрыть ее руку на столе своей ладонью, но она быстро ее одергивает. С сожалением сжимаю ладонь в кулак. Я просто не представляю, как находиться с ней рядом и не касаться. — Ты слишком напряжена.

Аделина отводит взгляд на игровую, наблюдая за сыном. На самом деле просто не желает смотреть на меня.

— Ты не представляешь, как это выглядит со стороны, — вздыхает. — Андрей проболтается отцу. И… — снова нервно крутит кольцо на пальце.

«Да сними ты, наконец, этот поводок, раз он тебе так мешает!» —внутренне психую я.

— Что «и»? Мы просто в пиццерии, всё достаточно невинно, — развожу руками. Нам подают кофе.

Аделина поворачивается ко мне, заглядывая в глаза. Сощуривается. Ух ты. Внимательно ее слушаю. Давай, выдай мне.

— Давай представим, что мы женаты, — начинает она.

О-о-о, блядь! Плохой пример. Мне нельзя это представлять.

— Давай представим, — провокационно ухмыляюсь.

— Так вот, я, как твоя жена, иду с твоим сыном вечером в кафе с мужчиной. Всё нормально? Ты будешь рад, что я хорошо провожу время, пока ты в командировке? — язвительно спрашивает она.

Задумываюсь. Да я порву любого, кто посмеет покуситься на мое. Но…

— А я создам такую среду в своей семье, что моя жена и ребенок просто не захотят ни с кем идти, кроме меня, — парирую.

— Такой самоуверенный? — усмехается.

— Нет, я просто четко понимаю, чего хочу, — отвечаю, отпивая кофе и внимательно наблюдая за её реакцией. — Когда людям хорошо вместе, они не ищут замену.

Аделина замолкает, крутя чашку в руках. Её пальчики нервно скользят по ободку.

— Не всегда всё так просто, — наконец тихо произносит она.

— Почему же? — наклоняюсь чуть ближе. — Объясни мне. Я правда хочу понять, — втягиваю ее запах, пытаясь запомнить, чтобы рефлексировать на этом всю ночь, до нашей следующей встречи.

Она бросает взгляд на игровую площадку, где Дюха с восторгом карабкается по лесенке под присмотром аниматора.

— Эта пиццерия... Мы никогда сюда не ходим. Андрею здесь нравится, но его отец считает такие места бессмысленной тратой денег. Дома всегда здоровая пища, никаких сладостей и фастфуда. Режим, правила, контроль.

Глава 10

Аделина

Вспоминаю его голос, запах, дерзкую ухмылку, как будто ему всё дозволено. Глаза. А именно – как эти глаза смотрели на меня. Так открыто, откровенно и с неким обожанием. Как говорил со мной, как его руки касались меня. Вроде ничего лишнего. Просто ладонь, а внутри меня разливается тепло от этого воспоминания. И надо гнать подобные мысли от себя, но они самовольно лезут в голову снова и снова.

Ведь я люблю мужа…

И сама себе не верю.

А люблю ли?

Ну ведь любила же…

И замуж вышла по любви.

Или я всё перепутала, и это была не любовь, а чувство благодарности. Я восхищалась не мужчиной, а тем, как он ловко решал мои проблемы, а я такая потерянная тогда была, что выдумала себе образ идеального мужчины…

Нет. Это всё нужно прекращать!

Прекращать и с курсами, и с Артуром.

У нас с Тарасом всего лишь кризис в отношениях. Это нормально. Так бывает, когда вы давно в браке.

Бывает же?

И взрослые люди как-то преодолевают такие кризисы.

Сегодня я не пошла на фотосессию к Артуру и решила больше не посещать курсы. Всё. Хватит. Иначе это всё плохо закончится. Он хочет от меня не просто совместной работы, а чего-то большего. А я не хочу. Это всё безрассудные эмоции. У меня сын. У нас, в конце концов, семья.

Да, мне стыдно, что я подвожу Артура, отказавшись от фотосессии. Но моя семья мне дороже. Да и найдет он себе модель получше.

Ведь Артур выбрал меня не потому, что я подхожу, а потому что хочет большего.

Мне и горько, и неспокойно, словно упускаю что-то важное, и одновременно хочется отхлестать себя по щекам. За то, что вообще допустила к себе этого мужчину.

Ну какой же он…

Совершенная противоположность Тараса. В нем столько всего…

Ой, мамочки!

Сползаю по стене на пол, закрываю глаза.

Как так вышло?

Андрюша в садике. Я дома одна. Никуда не выхожу и не планирую. Потому что боюсь столкнуться с Артуром. Я ведь опять не устою. Меня ведет от этого мужчины. Я словно попадаю под гипноз и не могу ему ни в чем отказать. И тогда это точно крах.

Поднимаюсь, заставляя себя заняться домашними делами, но по факту просто брожу по комнатам, словно сама не своя. Всё валится из рук.

Беру телефон, чтобы посмотреть время, и замечаю пять пропущенных звонков от Тараса.

Закусываю губы, не понимая, как не услышала звонки. Разбираться некогда. Быстро перезваниваю мужу, одновременно открывая окно и глотая свежий воздух, чтобы взбодриться.

Тарас отвечает с пятого гудка.

— Здравствуй, милая, — голос спокойный. Слишком спокойный. Можно сказать, вкрадчивый, что мне не нравится.

— Привет. Прости, я не слышала, как ты звонил, — сразу оправдываюсь.

— Где ты? — его голос по-прежнему спокоен, но в вопросе сквозит претензия. Тарас мастер завуалированной агрессии.

— Я дома.

— И чем же таким ты была занята, что не отвечала мне? Ты же обычно не выпускаешь телефон из рук.

— Я убиралась, пылесос работал, — лгу.

Зачем – не знаю, для этого нет основания. И только сейчас понимаю, что всегда лгу Тарасу. В мелочах, в бытовых вопросах, в своих чувствах и желаниях. Лгу даже там, где лгать не нужно, боясь его реакции и осуждения.

— Ммм, ясно, — тянет он.

— Как у тебя дела? Когда домой? — пытаюсь казаться беззаботной.

— Ты скучаешь, милая?

— Конечно, — зачем-то киваю для убедительности, словно он меня видит. Скорее, для того чтобы убедить в этом саму себя. Потому что я не скучаю. Давно уже не скучаю по мужу. И это так отвратительно.

— Я скоро, милая. Всё удалось решить быстрее, чем я думал.

— Когда ты прилетишь?

— Пусть это будет сюрпризом, — усмехается.

На самом деле он не хочет сделать мне сюрприз. Тарас всегда так поступает. Приезжает из командировки неожиданно. Видимо, чтобы застать меня врасплох. Для чего – мне никогда не было понятно. Видимо, чтобы не расслаблялась в его отсутствии. В первый год брака я реально радовалась его внезапному приезду. А потом…

— Как твои дела, Аделина? Как курсы?

— Ты знаешь, я решила их бросить, — сообщаю ему, полагая, что Тарас будет рад.

— Вот это новость, — в его голосе ирония. Закрываю глаза. Не нужно было мне этим делиться. — Эти курсы были же жизненно важны для тебя. Что случилось, милая? Преподаватель разочаровал? Или наоборот… — вдруг бросает он. И меня кидает в жар. Потому что Тарас попадает в цель.

— Тарас, я не понимаю, к чему эти вопросы. Ты меня в чем-то подозреваешь? — начинаю нервно крутить обручальное кольцо.

— А должен? У меня есть на это причины? — понижает голос. А я сглатываю.