Поместье доктора-попаданки

Глава 1

Холод.

Он сжимал меня в тиски; выпивал последние капли тепла. Заставлял отчаянно молотить руками и ногами по мутной поверхности.

Меня мотало из стороны в сторону. Глаза, нос и рот заливало. Я не могла сделать вдох, отчаянно боролась с давящей на грудь ледяной тяжестью и упорно сопротивлялась тому, что неумолимо тянуло в холодную мглу.

Откуда-то издалека донесся вой. Истошный, отчаянный, дикий:

– Барышня тонут! Барышня тону-ут! Сюда! Сюда!

В глубине ускользающего в пропасть сознания мелькнула странная мысль.

Какая барышня? Кто кричит? И почему так холодно, если последнее, что я помню – это прыжок в горячие, обласканные южным солнцем, воды Средиземного моря. Мы с подругой поспорили, кто быстрее проплывет стометровку и отдались во власть водной стихии.

– Крепитесь, сударыня. Никон близко! – Раздался прямо над головой тот самый голос, с истеричными нотками, глухой и надрывный.

Неожиданно вязкий холод сменился резким рывком. Кто-то схватил меня за одежду и беспощадно выдернул из воды.

Сбоку мелькнули людские тени. Они шептались, охали и причитали, но почему-то волновались не обо мне, а о собственной жизни.

– Зря ты ее вытащил Никон. Зря, - в полном изумлении расслышала тихий старушечий голос. – Вот оклемается и устроит нам веселые будни.

– Правда, твоя, Анисия. – Поддержал ее другой незнакомец, пока меня волокли по заросшему травой берегу, и я отчаянно кашляла и пыталась нормально вдохнуть. – Лютует в последнее время наша барышня. Ох, лютует.

– Ну, дык. Хозяин-то собрал ценности и сбежал, повесив на супругу все долги. Тут любая от обиды завоет.

– Не сбежал, а пропал без вести. Так инспектор изволил сказать. – Бросил еще один голос, мужской.

– Угу, пропал. С полюбовницей своей, дочкой купца Михеева.

– Врёшь.

– Сама их видела вместе. Целовались они! В беседке, - гаркнула женщина.

– Ну, ежели так, то я его понимаю. От такой злобной жены, как наша барышня, только бежать.

– Тихо, дурень, - кто-то из толпы толкнул его в бок локтем. – Услышит же.

– Да не. Вон в обмороках она. Даже глаз не открывает.

Наконец движение по глинистой почве прекратилось. Тот, кто выдернул меня из воды, глухо крякнул:

– Дышите, сударыня. Дышите.

– Доктора надо. Из города, - встрял новый голос с предложением. – В наших угодьях только Филипп Макарыч с целительским даром, но тот давно уж не лечит.

– Верно, Митька. Вот ты за доктором и поедешь.

– Я? – Изумился мужчина.

Неожиданно в шепот и несвязное бурчание ворвался твердый уверенный бас:

– Чего встали? Марш по рабочим местам! Или хотите остаться без месячного жалования? Так я это мигом устрою.

Я откинула голову на подушку из мягких трав и с трудом разлепила забитые илом ресницы.

Первое что ударило по глазам – хмурое, низкое небо с фиолетовыми прожилками близкого вечера. Облака набегали одно на другое, сливались и грозились вот-вот пролиться холодным дождём.

Сбоку плескалась вода. Оттуда веяло тиной, болотом и горьким запахом трясины. Неподалеку скрипели лопасти мельницы. Еще дальше ржали кони и гавкали псы.

Я вдруг поняла, что мелко дрожу. Одежда. На мне чужая одежда. Плотная белоснежная блуза с ажурной вышивкой и черная юбка в пол с широким поясом. Всё промокло и облепило мое продрогшее тело, подчеркнув изгибы и выпуклости. Тело… Руки… Нет, они не мои! И волосы. Светло-пшеничного оттенка, немного вьющиеся, густые и шелковистые сейчас рассыпались и лежат на плечах и груди.

Что вообще происходит?

Сипло крякнув, замерла в абсолютном недоумении.

Дальше – хуже. Вокруг толпились незнакомые люди в странном одеянии этак века девятнадцатого. Свободные рубахи, пошитые из льняного сукна. У женщин – пышные светлые юбки. Мужчины одеты в просторные брюки. Я медленно перевела взгляд правее. Среди них разительно выделяется тот самый незнакомец, угрожавший лишить их жалования. Идеальный темный костюм, волосы коротко пострижены и уложены, на шее шелковый платок с драгоценной булавкой.

– По местам. – Заметив мой взгляд, он взмахом ладони подал людям сигнал расходиться, в три шага приблизился и, оттолкнув плечом спасшего меня парня, присел на корточки и встревоженно вгляделся в мое лицо: - ну, что, живая, Оленька? Хвала Светлым богам. А я уже было испугался – всё, преставилась моя дорогая невестка.