Поместье Уайт

Пролог

1901 год. Англия, Лондон.

Слишком шумно. Невыносимо. Джек сидел на ступеньке лестницы, смотря сверху на то, что происходило в зале для гостей. Его лицо не выражало никаких других эмоций, кроме злости и отвращения. Люди вызвали в нем только презрение и заставляли лишний раз задуматься над смыслом их жалкого и ничтожного существования.

– Джек, Джек спустись, пожалуйста! – Миссис Уайт быстро шла в сторону винтовой лестницы, где сидел, спрятавшись ото всех, её ненаглядный "пупсик."

– Не хочу. – Он смотрел прямо в упор на эту женщину, которую по иронии судьбы называл матерью.
Хотя она никогда не была таковой, потому что постоянно пропадала на светских вечерах и опере, совсем не принимая в его жизни никакого участия. 
Миссис Уайт никогда не проявляла той любви к всему отпрыску, которую обычно проявляют матери, чьи дети любимы и желанны в семье. Женщина вспоминала о существовании сына только на таких вот вечерах, когда гости были у них дома.
– Не смей перечить мне! 
На вид хрупкая, она со всей силы схватила Джека за запястье. Любой другой ребёнок после этого стал бы кричать, забывая о боли. Но он молчал. Молчал, даже когда она с громким звоном ударила его по щеке, взбесившись от его каменного недетского спокойствия. Её глаза бешенно округлились, а дыхание стало настолько громким, что Джеку было неприятно находиться с ней рядом.

– Смотри мне в глаза, ничтожество! 

Ничтожество, ублюдок, скотина – это был далеко не весь список ругательств, которые он слышал от той, кто его родила. Презрение и ненависть – всё, что она испытывала к этому жалкому подобию человека. 

Рождение Джека не было желанным. Много вина и случайная связь, и вот, 9 месяцев спустя, родился этот комок жизни. Взглянув на него в первый раз, она лишь сказала "уберите его и принесите вина". Уже тогда он был ей не нужен.

Джека полностью отдали на попечение нянек, и за все это время он видел мать лишь пару раз и то либо пьющей, либо раздвигающей ноги перед своими любовниками, которые лазили к ней через окно.

– Не хочу. – Его лицо резко исказила зловещая гримаса, глаза наполнились кровью, а губы сложились в оскале. Сердце бешенно билось, норовя выскочить из груди.

- Значит так. - Голос миссис Уайт стал на удивление спокойным, но холодным. Эта ведьма явно собиралась добиться послушания от своего отпрыска. Не отпуская его руку, лишь сильнее сжимая, женщина с нечеловеческой силой резким движением подняла его и, волоча за собой, стала подниматься по лестнице, стуча своими каблуками и громка дыша.

Но уже через пару минут они остановились напротив одной из дверей, коих тут было большое количество. С грохотом отперев большой и скрипящий засов, она толкнула парня в комнату, где кроме матраса на полу и тазика ничего не было. Это место скорее напоминало камеру, чем комнату для ребёнка. 

– А теперь посиди тут и подумай над своим поведением! 
Звук запертой двери стал для Джека облегчением. Наконец-то она от него отстала.
– Дорогая, я слышал шум на лестнице. Что-то случилось? – Уже изрядно подвыпившый, мистер Уайт решил узнать у благоверной супруги об источнике посторонних звуков. 

– Джек вёл себя плохо, и мне пришлось увести его в комнату. 

С леденящем спокойствием эта змея меняла выражение лица, как своих любовников. Тяжело было угадать, чего можно от неё ожидать. Мистер Уайт же был туп, как пробка, чтобы хоть в чем-то заподозрить свою обожаемую жену. А она пользовалась своей привлекательность, вила из него верёвки, без угрызения совести отбирая у того последние деньги, чтобы спустить их все на своих любовников.

– Может, его... ик... наказать? Ик... – Сигара в перемешку с дешёвым вином создавали отвратительный запах. Мистер Уайт уже полностью пропитался этим зловонием и нежное обоняние женщины не могло этого выдержать. 

– Джеймс, иди дыми в другое место! – Её недовольство с новой силой вырвалось, но на этот раз на мужа, который только сидел и ничего не делал, а только вечно курил и пил. А она уже месяц ходит с одной и той же сумочкой.

Поток брани лишь усиливался и с каждой минутой грозился перекрыть оркестр живой музыки. Но резко, в самый пиковый момент, все затихло. Исчез звон бокалов, смех гостей и звуки музыки превратились...
– Почему музыка остановилась? – Резко обернувшись к музыкантам, женщина застыла в шоковом состоянии как и все гости, присутсвовавшие здесь в данный момент. 

– Мамочка, ты так хотела, чтобы я посмотрел на тебя...вот. Я теперь всегда буду смотреть на тебя, – Джек не спеша шёл к ней пересекая комнату. Из пустых глазниц парня шла кровь, капая с подбородка прямо на светлый паркет, оставляя за собой кровавый шлейф из бордовых пятен. В дрожащих руках, выставленных перед собой, он держал два небольших шарика. Белых, как снег, и местами с пятнами в виде зрачка. 

– Я теперь всегда буду приглядывать за тобой... мама... – Его улыбка больше была похожа на ухмылку, а звонкий смех залил всю комнату. 

– Господи, помилуй! – Женщины, находившиеся здесь, попадали в обморок, а мужчины отводили глаза от отвращения. Некоторым стало плохо и ужин, который недавно был с радостью отведан, оказался на платьях милых дам. 

– Ты счастлива? Скажи мне, что ты счастлива! Я ведь сделал то, что ты хотела! 
Последнее, что запомнила женщина, перед тем как упасть в обморок – черные глазницы сына, из которых сочилась кровь..

Дневник

– Но как он выбрался, если мать заперла дверь? – Анна сидела на последней парте возле окна, внимательно наблюдая за тем, как Джон пытается вывести учителя из себя. 

– Говорят, – учитель спокойно отвечал на каждый из многочисленных вопросов ученика. – Что его выпустила одна из нянек, когда услышала, как он просится к матери. Скорее всего, она просто не знала, что Джека наказали, и подумала, что дверь сама заперлась. Но это лишь догадки... Ещё вопросы?

– А что стало с Джеком? – Анна, наконец, решилась задать вопрос, который мучал её всё это время. Как большому фанату подобных историй, ей хотелось узнать все об этой легенде.

– Никто не знает. Говорят, что после того как миссис Уайт увезли в психиатрическую клинику, отец убил Джека, замуровав в стене. Другие говорят, что он увёз его в другой город. Теорий много, но факт того, что его тело не было найдено – подтвержден. Так же как и его отца, который пропал без вести. Сама же миссис Уайт скончалась в 1953 году в клинике, где жила до конца своих дней. 
Неожиданный звонок с урока заставил всех вздрогнуть.

– Итак, домашнее задание. Составьте психологический портрет Джека, его матери и отца. Срок до пятницы, можете использовать любой материал. Работы из интернета не принимаются! Все свободны! – Мистер Уорн вышел из кабинета, сжимая папку с тетрадями у себя под мышкой. Вскоре и остальные последовали его примеру, один за одним покидая помещение класса. 

– Анна, а ты ведь живёшь в том доме, где жил Джек... ууууууу! Страшно, наверное? – Гарри постоянно цепляется к ней, стараясь задеть как можно сильнее, а это был только разогрев. 

– Ну да, ведьма и призраки –отличный дуэт, а что? - Ухмыляясь своим кривыми губами, он вызвал у девушки приступ тошноты и, прижав учебник по истории города к себе посильнее, она стала быстрым шагом пробираться к выходу. 

– Расступитесь, ведьма идёт! – Ребята залились звонким смехом, норовя то толкнуть её, то поставить подножку. Они считали это прикольным. И только когда Анна оказалась на полпути домой, она успокоилась и сбавила темп.
Около 10 минут понадобилось девушке, чтобы восстановить дыхание, и только после того как она убедилась, что её состояние улучшилось, Анна отправилась в сторону парка, который находился рядом с учебным заведением, где она проводила большую часть своего существования, поскольку проживание в этом городе было тяжело назвать нормальной жизнью. Узкие улочки с мрачными домами, в которых жили злобные людишки, грязный асфальт и постоянные дожди – все это наводило только тоску. 

С первого дня их с мамой приезда, который произошёл 2 месяца назад, люди стали презрительно относиться к их семье, ничем это не объясняя. Они вести себя так просто потому, что так захотелось им. Даже когда мать Анны позвала всех в гости для знакомства – никто не пришёл. Тогда она впервые увидела, как её мама заплакала. 

В парке почти никого не было, а те люди, что проходили мимо, не обращали внимания на хрупкую девушку в белой блузке и клетчатой юбке с рюкзаком на спине. Всё слилось в одну серую массу, так как каждый думал о своём, смотря себе под ноги. Молодежь каталась на скейтбордах, обгоняя менее подвижных, дети играли на газоне, уютно расположившись на берегу озера. Анна смотрела на них и не понимала, почему её так не хотят принять здесь.
Внешне она ничем не отличалась от своих сверстников – невысокого роста, обычного телосложения. Простая хрупкая девушка, её тёмные волосы подчеркивали бледность, а карие глаза пронзительно изучали мир. Ничего того, что бы выделяло её из общей массы, в которую она так хотела влиться. 

С большим волнением в душе Анна пришла в новый класс, приготовив для всех небольшое угощение в виде печенья. Ей казалось, что сможет расположить их к себе, но реальность оказалось жестокой. Мальчишки выхватили поднос из её рук и, вывалив все на пол, стали топтать кулинарное произведение, над которым её мама трудились весь вечер. Обида и злость возобладали над ней и, подойдя к одному из обидчиков, крикнула, что призраки за неё отомстят. 

– Призраки? Ещё скажи, что Джек придёт и выколет мне глаза! 

Только потом она поняла, что сделала себе только хуже. Ведьма, ненормальная – эти обидные слова стали обычным приветствием, когда Анна приходила в класс.

Потом это подхватили и остальные классы. Теперь учёба тут стала для неё кошмаром. Матери она не стала ничего говорить, приходя с улыбкой домой, они мило беседовали о том, как хорошо в этом городе. Хотя врали не только друг другу, но и себе.

Ветер постепенно стих, и девушка могла спокойно достать альбом с карандашами. Ещё с детства она не выпускала его из рук, запечатляя в нём всё, что ей нравилось: дома, людей, пейзажи. Заметив этот талант у дочери, её отец отдал девочку в художественную школу и очень гордился этим. Для Анны это был самый большой подарок, который он ей сделал, пока был жив.
И даже когда ей пришлось покинуть школу в связи с переездом, она не забросила рисование.

Пролистывая плотные страницы альбома, она вспоминала те дни, когда папа был рядом. У неё было много портретов с его изображением. Даже последние дни, когда от боли он почти не говорил, но с радостью разрешил дочери его нарисовать.
Все время вспоминая тот день, на её глаза наворачивались слезы. Прошло только полгода, и боль от потери была сильнее чем обида и злость на мать, которая продала коллекцию отца, чтобы сюда переехать. 

Она не спеша встала и постепенно покинула парк, шурша ногами и смотря вниз, как и все, кого она видела. Лучше ничем не выделяться и не показывать, что тебе плохо, иначе загнобят.
– Скотина! Не смей мне больше звонить! 

Уже на пороге дома Анна слышала, как её мать посылает очередного ухажера. Ещё бы вчера девушка возмутилась, ведь прошло не так много времени со смерти отца, но ей было все равно. Мать Анны только на людях носила траур а сама была не прочь завести новое знакомство на стороне. 

– Анна, ты вернулась? – В проходе показалась женщина в шелковом халатике и с сигаретой в руках. Волосы женщины были растрепаны, а чулки на ногах порваны. 
– Обед на столе. 

Она хотела обнять дочь, но та отшатнулась от неё, пятясь в сторону лестницы и с презрением и отвращением глядя на мать. 
Ничего не сказав, Анна отправилась в комнату, поднимаясь по скрипящим ступенькам.

– Ненавижу! Лучше бы отец был жив, а не ты! – с грохотом она захлопнула дверь, закрыв на замок, но уже через пару минут в дверь начала ломиться взбешенная мать, которую такое отношение дочери явно не радовало.

– Я растила тебя, дрянь! Обед сегодня не получишь!

Дверь не поддавалась и, стукнув по дереву рукой, она ушла вниз.
Убедившись, что это подобие матери ушло, она стала разбирать вещи из коробок, которые они нашли в подвале дома: книги, игрушки, одежда. Большинство из этого уже не пригодиться, потому что их очень сильно потрепало время, но какие-то вещи, ещё могли бы пригодиться.

Книги по кулинарии, романы!

Анна с диким восторгом рассматривала то, что осталось от прежних хозяев, которые по тем или иным причинам не смогли забрать эти вещи с собой. 
Даже мячик- старый полуспущенный мяч лежал на самом дне одной из коробок. Взяв его в руки и внимательно осмотрев, Анна нашла место прокола и поняв, что сделать тут уже ничего нельзя, отправила к остальным, таким же сломанным, вещам.

– Ещё одна книга, – пробормотала девочка, разглядывая её и не находя названия. Она была в толстом кожаном переплёте, и при этом была не такой пыльной как остальные. 

Это дневник!
Пролистывая страницы, она с удивлением для себя заметила, что это записи с по метками о дате и годе.

15 июня 1885 год.
Из дневника:

Боже, помоги нам! Моя жена - моя драгоценная Линда рожает! Как же она кричит! Я не представляю себе какого это, и боюсь представить. Но акушерка, приехавшая с доктором Андерсоном, сказала, что все хорошо и скоро мне вынесут дитя. Боже, пусть это окажется сын... Я так давно мечтал о наследнике, которому бы смог передать все свое дело.

15 июня; 3 часа после полудня.

Уже четвертый час мне не говорят, что происходит. Врачи бегают по дому то за водой, то за полотенцами и ничего. Ничего не хотят говорить мне! Черт бы их побрал! От этого стресса я почти полностью опустошил бутылку коньяка, подаренный мне на юбилей сэром Ричардом Генбургским.

15 июня; 7 часов вечера

Я никогда не видел такого ужаса на лице акушерки. Она вышла со свёртком в дрожащих руках и протянула его мне со словами:

– Он одержим, спасайтесь!
Подбирая подолы платья, она выбежала из дома, больше ничего не сказав. Я до сих пор прибываю в недоумении, рассматривая маленькое личико рожденного сына. Наверное, ища в нем признаки присутствия беса.
Жена отказалась от воспитания ребёнка и Боже, как я на неё тогда накричал. Мать, которая не хочет воспитывать сына не может называться таковой! Господь мне судья!
 

Линда

Утром Анна в первую очередь отправилась к мистеру Уорну. 

– Значит, отца... Интересный выбор. Обоснуй. – Он с любопытством смотрел на девушку, будто пытался прочесть её мысли

– Во всей этой истории что-то не так. Я не считаю, что мистер Уайт не знал о том, что творит жена, и ему не была безразлична судьба сына. Он единственный герой, который не раскрыт, и мне хотелось бы его показать всем настоящим, а не вечно пьющим. – Она на ходу придумала оправдание и, судя по всему, его это устроило. 

– Хорошо, буду ждать. – Он встал и вышел в коридор. 

Анна осталась одна в кабинете, довольная собой. Осталось продумать как все написать. Отправившись к выходу, она поняла, что дверь заперта.

– Что? Как? – Дёргая ручку с новой силой, девушка пыталась открыть её, но ничего не выходило.

– Не откроешь! – засмеялся кто-то за дверью. 
Гарри! Это он её запер? Зачем? 

– Не смешно! Выпусти меня! – Не на шутку разозлившись, она стала дёргать за ручку. Никто не открыл ей. Тишина наступила неожиданно, потому что уроки закончились, и все уже покинули здание. 

Достав телефон, она стала набирать номер матери снова и снова, но трубку никто не брал. 

– Чёрт, выпустите меня! – Она надеялась, что её услышат, но прошел час, потом и два, а мать так и не подошла к телефону.

– Когда ты уже ответишь?! – Злость накатывала с новой силой. Она не знала, что делать. Разбить окно не вариант, 5 этаж как-никак. Дверь слишком крепкая – хрупкой Анне её не сломать. Оставалось только ждать. 

– Всё равно нечего делать. – Достав из рюкзака тетрадь и дневник мистера Уайта, она решила начать его описание. Может, из дневника получиться что-то узнать. 

20 сентября 1885 года

Линда стоит прямо передо мной, в её глазах нет никаких признаков радости или счастья. Словно живая кукла, она сидит у окна с бокалом в руках, не обращая никакого внимания на проходящих мимо слуг. 

– Дорогая, может хоть посмотришь на сына? – Я старался не срываться на крик. Господи, мое терпение было на исходе. Я не мог смотреть, как его воспитывают другие женщины, а не родная мать.

– Сына? – Линда была в бешенстве. – У меня нет сына! 

Холод пробежал по моему телу в тот момент, когда жена резко повернулась ко мне. Большие кукольные глаза были красные от злости, а маленькие губы дрожали от ярости. Я очень испугался, потому что передо мной была не моя прекрасная Линда, а демон в её обличии. 

– Не смей так говорить! 

Я даже не заметил, как Линда схватила ножницы, и в один прыжок оказалась рядом со мной. Я успел отскочить, но Боже... Как страшно было в тот момент! 
Вся жизнь пронеслась перед моими глазами. Не помня себя, выскочил за дверь, переводя дух
Линда, моя бедная Линда... Какой бес вселился в тебя?
В тот же день я послал за врачом, веря в то, что она просто болеет или у неё стресс. Но когда врач вышел с порезанным лицом, из ран которых сочилась тёмная кровь – я все понял. Доктору Грейсу тогда наложили 45 швов и самое ужасное, что он подал иск на мою бедную Линду. Как же это было тяжело! Всеми силами я защищал её и добился полной изоляции от других людей. Её заперли в комнате дома и только врач мог к ней зайти.

1 октября 1885 года

Я слышу, как она семенит за дверью моей комнаты не спеша, как хищница, выжидающая добычу и ещё эта песня. Эта чертова песня, от которой у меня мурашки по коже. 

– Динь дон, динь дон. Засыпай моё дитя, мама рядом навсегда.

Снова и снова она поёт её каждую ночь приглушенным голосом, от которого становится страшно. Каждую ночь мы запирали её, но она постоянно сбегала. 

Дайте мне сил! Только ради Джека! Я терплю её только ради сына.

– Дорогой, открывай! Я так хочу твоей любви! 
Стук кулаками по двери был слышен на весь дом. Прислуга побоялась выйти. Честно признаться, я тоже. Где? Где я упустил момент, когда все пошло не так? Как мне спасти мою Линду?

– Ну, дорогой! Открой же,наконец! 
Я лишь больше укутался в одеяло,веря, что дверь намного крепче, чем она. 

Анна читала это с ужасом в глазах. Ей было тяжело поверить, что мать Джека была одержима. Это больше подходило на сумасшествие. Как жить с таким человеком?