Помощница для майора

Пролог

«Помощница для майора»

Аннотация к книге «Помощница для майора»

По приказу начальства я стала помощницей одного из следователей — высокомерного и циничного женоненавистника. Я должна шпионить за ним и уличить во взяточничестве. Кто он: неугодный начальству честный майор или волк в овечьей шкуре? Чем ближе мы становимся, тем больше у меня сомнений. А что будет, если я влюблюсь быстрее, чем доберусь до правды?

________________________________________________

История посвящается памяти невероятной Неле.

Спасибо тебе, что всегда в меня верила.

— Смотри, Кристина, — начальник приближается ближе ко мне, — тебе нужно стать его помощницей и выведать нам нужную информацию.

— Простите, я не расслышала, — придвигаясь ближе к столу, внимательно осматриваю лицо собеседника. — Шпионить, что ли нужно?

— Ты уловила суть, Кристиночка, но я бы не назвал это шпионажем, — Власов вальяжно откидывается на спинку кресла и улыбается. — Это, скорее, добыть некую важную информацию для высокой цели.

Бред какой-то.

— Мне кажется, это низко для офицера, — скрещивая руки на груди, совершенно точно даю понять, что на подобное не подписывалась.

— Ты, во-первых, еще не офицер, а во-вторых, поможешь внутренней безопасности. Ты же знаешь, какой он умный, никого к себе не подпустит, а у тебя все шансы.

Это вообще не вписывается в рамки нормальных рабочих отношений. Какой, к черту, шпионаж? Я что, зря закончила университет с красным дипломом?

— Ты же слышала о нем? Знаешь, что из себя представляет Смирнов? — продолжает убеждать начальник.

Конечно, я знаю, кто такой Ярослав Смирнов. Местная знаменитость. А если подробно: красивый, успешный, умный, целеустремленный, бесконечно сексуальный тип, у которого самые большие показатели по делам, направляемым в суд.

Стоит отметить, что именно Смирнов столько денег в бюджет принес, что тут многие готовы целовать его в зад при первой же возможности. Но все эти качества не отменяют того факта, что он заносчивый, грубый, высокомерный и к тому же бабник, каких поискать нужно.

Тем более не могу ничего понять. Его же все тут боготворят, как так вышло, что за ним слежка?

— Смирнов никому не доверяет, а твоя задача максимально втереться в доверие, стать незаменимым помощником, его правой и левой рукой, и при удобном случае достать компромат.

— За такое меня по головке никто не погладит, — недовольно отвечаю, вот же вляпалась.

— А никто и не узнает, что это твоя работа, — поясняет он. — Твоя должность официальная, просто поработаешь не у меня, а у Смирнова. Тем более, он слишком падок на женщин.

Да уж, неоспоримый факт. Но в работе сексист и редкостный хам.

— Может, для этой цели найти кого-то, ну, более подходящего? — не упускаю возможности не встревать в это все.

— Ой, Кристина, лучше тебя никого нет. Ты просто два в одном — твоя ангельская внешность, плюс ум и управимся за несколько недель.

Он легко встает из-за стола, и протягивает мне папку.

— Его испортила система, Смирнов возомнил из себя какого-то Бога, и пора этому положить конец. Взятки, игры на два фронта — и это не полный список. Поверь, ты сделаешь хорошее дело.

Очень сомневаюсь в этом, но молчу.

— Но, не буду спорить, как следователь он великолепен, так что, есть возможность поучиться. В свои схемы он тебя посвящать не будет, поэтому впитывай «по закону».

Это все равно до сих пор звучит нелепо, но скорее я больше за, чем против.

Самодовольный гад Ярослав еще и взятки берет? А вот это очень интересно. Из-за таких людей погиб мой отец, именно таких надо сразу прокручивать через мясорубку.

— Поможешь раскрыть дезертира в нашем коллективе — быстрее станешь следователем, — кидает последнюю наживку.

Это важно для меня. Я слишком долго к этому шла, чтобы упустить такую возможность.

— Что от меня требуется? — впиваюсь глазами в лицо Власова, ожидая подробностей.

Перед глазами всплывает образ Смирнова, и сердце странно щемит. Он чисто внешне мне нравится, безумно нравится, и до последних событий я считала его порядочным следователем, тем, кто умный и справедливый. Но потом вспоминаю свой бонус и великое дело, а еще вспоминая, каким, собственно, засранцем может быть этот тип, и сразу откидываю свою никому не нужную симпатию.

— Я согласна, — с боевой готовностью отвечаю я, совершенно не представляя, что это будет сложно не только профессионально, но и душевно.

1.

Я смогу. Я смогу. Я смогу.

Никто ничего не узнает, все пройдет хорошо. Я отработаю пару недель, максимум месяц и с чистой совестью выполненного перед Родиной долга смогу наконец-то стать следователем. 

Никто ничего не узнает.

А особенно он. Ярослав Владимирович Смирнов. Следователь по особо важным делам, майор полиции и просто редкостный засранец, который одним своим словом портит все хорошее, первое, сугубо женское впечатление. 

Боже. Я не смогу. Точно не справлюсь. Он все узнает, почувствует и вышвырнет меня из кабинета. Этот человек акула, знаток своего дела, он точно поймет, что я лгунья. И что я потом буду делать? Представляю, какая пойдет за мной слава, тогда уже никакие связи не помогут устроиться в эту структуру. А я так мечтала об этом дне. 

Вот спрашивается, как меня так угораздило вляпаться? Будь этот Смирнов неладен, со своими «подвигами». И был бы кто-нибудь другой, попроще. Но нет же, именно этот тип, который, сволочь, такой красивый и харизматичный, что я каждый раз залипаю на нем. Уже молчу о его подвигах и интеллекте. 

Официально я числюсь на должности помощника следователя почти две недели, но с сегодняшнего дня в полном распоряжении Смирнова. Правда он еще об этом не знает, и не понятно, как в целом отреагирует.

Останавливаюсь напротив двери с яркой золотистой табличкой, пытаясь угомонить свое сердце. Я справлюсь. Он должен поверить, что моя главная задача заключается в помощи и заодно в получении знаний.

После нескольких требовательных стуков открываю дверь и вхожу в достаточно просторный кабинет.

Когда-нибудь, Кристина Викторовна у тебя будет такой же, а для этого нужно выполнить задание.

— Разрешите войти? — громко, с чувством спрашиваю я.

Смирнов сидит за столом и усердно что-то печатает на ноутбуке, параллельно разговаривая по мобильному телефону. На меня, естественно, внимание не обращает.

— Минуту, мне нужно кое-что быстро проверить, — говорит в телефон он, подняв при этом вверх правую руку, призывая проходить. В этом весь он — никакого уважения, по типу: вы заходите, но я слишком крутой, чтобы даже поднять глаза на визитера.

Пока майор Смирнов безумно занят, даю себе возможность осмотреться и прикинуть, где я могу присесть, чтобы выполнять первую функцию — быть идеальным помощником следователя. 

Кабинет достаточно большой и светлый, приблизительно такой, как у начальника следствия, но здесь нет излишеств и, собственно, вещей, которые могли бы охарактеризовать человека, что так много времени проводит в этом помещении.

Все просто и со вкусом: большой стол, пара стульев, небольшой диванчик, и куча стеллажей с книгами и томами уголовных дел. Есть еще огромный фикус, вроде не искусственный.

— Ангелок, ты заблудилась? — безэмоционально интересуется он, а я от неожиданности дергаюсь. — Канцелярия этажом ниже.

Быстро соображаю, что ответить, и уверенным шагом иду ближе к столу.

— Я знаю, где канцелярия, оттуда и пришла, — голос не дрожит, а значит все хорошо.

— И зачем же ты пришла? Есть для меня почта? — Ярослав выгибает бровь, а меня словно током прошибает от его слегка насмешливого взгляда.

— Нет, я числилась в канцелярии, но с сегодняшнего дня буду приставлена к следователю.

Он уже не слушает, весь в работе. Поднимается с кресла, подходит к стеллажу и берет достаточно пухлый том. Скорее всего в одном из них та самая информация, ради которой я и оказалась здесь.

Взглядом прикидываю, какой фронт работы придется проделать и не спалиться, но у меня нет достаточно опыта, чтобы так сходу докопаться до истины.

— Что ты хотела, красавица? — требовательный голос вырывает меня из шпионских мыслей. 

Поднимаю на него глаза и тут же, в эту секунду, теряюсь. Настолько близко я его еще не видела. 

— Что, простите? — Господи, да у него просто совершенное лицо, гладко выбритое и настолько пропорциональное, словно это не простой человек, а знаменитая модель или голливудский актер. И в голове всплывает неожиданное открытие — кажется, мне нравятся блондины.

— Я пытаюсь понять, чем обязан? — его взгляд полностью сосредоточен на мне, и это еще больше отвлекает от профессиональных мыслей. — Слушай, мое время не резиновое, говори, зачем пришла, и не мешай работать, у меня еще сегодня судебное заседание, а дел просто уйма.

— С сегодняшнего дня я ваш личный помощник, Ярослав Владимирович, — гордо заявляю я, словно это титул какой-нибудь, но в душе стараюсь себе напомнить, что не так он чист, как его опрятный кабинет, так что нечем особо гордиться.

— Чего? — Смирнов округляет глаза. — Это ты только что придумала?

— Нет, меня Астахова к вам отправила, — поддерживаю легенду.

Он чешет затылок и со свистом выдыхает. 

— Мне не нужна помощница, что за бред? — раздражительно фыркает он.

— Ну, как же, Ольга Юрьевна сказала, что отдел кадров закрепил меня за вами, я уже две недели на этой должности, просто вы были на больничном, потом в командировке и вот сегодня…

2.

Ярослав

Меня трудно назвать женоненавистником, но женщин в этой структуре я просто терпеть не могу. Смотрю на эту красавицу, которую несколько дней назад увидел в коридоре, и не могу понять, что толкнуло молодую девушку прийти сюда работать? Ну, неужели нет других учреждений, где она вполне смогла бы комфортно себя чувствовать и не рисковать нервами, личной жизнью, да и просто жизнью в конце концов? Что и кому ты хочешь доказать, Ангелок?

А она и правда похожа на Ангела, такая невинная внешность, что просто дико, и это еще больше выводит меня из себя. Да меня засмеют все вокруг за этот хрупкий цветочек, с гордой должностью — помощник следователя. 

Придумали еще тоже, помощник, будто мне нечем заняться больше, как учить молодое подрастающее поколение расследовать уголовные дела и участвовать в следственных мероприятиях.

— Ангел, я говорю на непонятном языке? — становлюсь напротив нее и еще раз оцениваю ее внешний вид. — У меня нет времени заниматься тобой. Пока еще цивилизованно прошу — проваливай отсюда.

Мои слова ее задевают, но она в долю секунды собирается и высоко задирает подбородок. Со стороны смотрится, будто хомяк резко вспомнил, что у него тоже есть зубы, и он вполне может укусить противника. Только я не боюсь хомячков, и ее боевой вид вызывает исключительно смех.

— Вы же совершенно меня не знаете, почему так категоричны? — Ангел гнет свою линию, а у меня уже мозги закипают от ее тоненького голосочка. С таким декольте у помощницы есть все шансы выскочить замуж быстрее, чем я успею в реестр внести данные, вот спрашивается: зачем мне этот головняк? — И не называйте меня Ангелом, у меня имя есть — Кристина Викторовна.

Ах, вот оно что? Гордый и амбициозный хомяк.

— Значит, так, Кристина Викторовна, — скрестив руки на груди, пытаюсь унять приступ раздражения. — Бери свою сумочку и выходи по-хорошему, иначе, ты даже в канцелярии долго не задержишься.

— Нет, — упрямая девица отзеркаливает мою позу. — Я уже вам сказала, моя должность официальная, никуда я уже не могу уйти. Буду здесь и буду с вами работать. 

Отрицательно качаю головой и, когда все мои доводы не доходят до нее, беру Ангелочка за руку и веду к зеркалу. Она приходит в замешательство от моего поступка и начинает вырывать руку, но мне нужно кое-что малышке показать.

— Что ты видишь, Ангелок? — становлюсь позади нее, заставляя смотреть в большое зеркало. Наступил тот момент, когда оно реально мне понадобилось.

Девчонка судорожно сглатывает, скорее всего не ожидала, что я буду прикасаться к ней, да я и сам как-то не рассчитывал. 

На самом деле, когда я смотрю на наше отражение, что-то начинает происходить, ее запах, такой ненавязчиво-цветочный, проводит странные манипуляции. Немного отхожу, чтобы хоть у самого было личное пространство. Но это не сильно уже помогает.

— Я вижу нас, — отвечает она. 

— А я вижу красивую девушку, которой не место в этом гадюшнике, и умного дядьку, которому плевать на причины ее желания работать здесь, — строго произношу я. — Ты не справишься со мной, и времени заниматься твоим обучением нет.

— Вы можете испытать меня, я вам докажу, что сообразительная и трудолюбивая, — Кристина упрямо топает ножкой, и мне становится смешно от ее поведения. Такой ребенок еще.

— Не сомневаюсь, но все равно нет. Уходи, — возвращаюсь обратно к столу, пытаясь вспомнить, чем вообще занимался перед тем, как она вошла.

Ангел делает паузу и мечется глазами по кабинету в поисках еще каких-либо аргументов.

— Я доложу Астаховой, что вы отказываетесь от меня, — резко выдает она. О, снова включился хомяк. — Думаю, ей не понравится, что вы пренебрегаете ее распоряжениями.

— Как это по-детски, чуть что не так, сразу ябедничать, — смеюсь я. — Вперед. Астахова таких как ты съедает на завтрак.

— А вас не тронет, потому что боится острой косточкой подавиться? — наглеет на глазах Ангелок.

Я уже устал от препираний, поэтому молчу.

Присаживаюсь за свое место, прикидывая, сколько у меня еще есть времени до судебного заседания, но часы показывают, что времени больше нет. Все ушло на Кристину Викторовну. Просто отлично, я даже не успел после командировки вникнуть в суть дела, одному Богу известно, что буду рассказывать судье.

— Так, все, — быстро запихиваю листы в папки и иду на выход, а Кристина по-прежнему стоит на том же месте, видимо, решила взять измором. 

Это все похвально, но я не в настроении восторгаться находчивостью подрастающего поколения.

— Кристина Викторовна, у меня уйма дел сегодня, — подталкиваю ее к двери, вынуждая покинуть мой кабинет.

— Когда вы вернетесь, мы сможем нормально обсудить мою должность? — у меня уже глаз дергается, у этой девушки, по крайней мере, есть хорошее качество для следователя — вывести человека из равновесия.

— Сомневаюсь, — хмыкаю я. Вот же настырная. — Всего доброго, Кристина Викторовна. Приходи только тогда, когда будет для меня почта.

Не дослушав Ангела, несусь на парковку, чтобы за двадцать минут успеть на заседание, прокручивая все доказательства, чтобы получить разрешение на обыск. А в голове сидит ее образ и никак не хочет уступать более глобальным мыслям. Вот поэтому нельзя брать сюда молоденьких девушек, они же вообще не дадут работать.

3.

Ярослав

Обратный путь из суда в следствие мы с Кристиной Викторовной едем молча. Каждый думает о своем. Каждому хочется что-то сказать, но стоит иногда открыть рот, как польется целый поток нецензурной брани, а я пока не готов к скандалу в замкнутом пространстве, да еще и в движении.

Изредка, Ангелок бросает на меня осторожные взгляды, но делает это как-то слишком навязчиво. Я вообще не люблю, когда меня рассматривают люди, а ее персона вызывает крайне противоречивые чувства, так что стараюсь делать вид, что не замечаю.

— Я думала, офицерам нельзя набивать татуировки? — вдруг начинает говорить она. Глазастая девчонка, под рубашкой ничего не видно, но она на меня пялится уже полчаса, не мудрено, что разглядела.

Это меня и раздражает. Стараюсь не смотреть на нее, потому что та самая нецензурная брань уже вот-вот готова к выходу на сцену.

Она ждет, что я что-то отвечу, как-то прокомментирую ее «думала», но не собираюсь упрощать ей задачу. Еще непонятно, что она за человек, но амбиций вижу вагон.

Обычно я не распространяюсь о личном, мои набитые руки — только мое. Мы не настолько близки, чтобы я сел и рассказал, чем в институте руководствовался, когда захотел татуировки.

— Послушайте, Ярослав Владимирович, я понимаю, что вы недовольны моей кандидатурой, но спешу вас заверить, я тоже не прыгаю от радости до потолка, так что, давайте не будем друг другу портить нервы и попытаемся сработаться?

— Смотрю, ты просто мастер наводить мосты, Кристина, — не могу не ухмыльнуться. 

Меня ее тактика странным образом настораживает, сам не могу понять до конца, почему? Обычно у меня хорошо развита интуиция, и за столько лет в органах я привык ей доверять. Можно сказать, что это вообще моя постоянная и самая верная спутница, а с учетом, что я был женат и разводился дольше, чем пробыл в браке — знаю, что говорю. 

Так вот, отчего-то, когда смотрю на этот ангельский вид помощницы, внутри интуиция вопит сделать все, чтобы мы не пересекались, хотя что мне этот ребенок в обтягивающей юбке может сделать? Когда обмывал погоны капитана, она еще ходила в школу. Смешно.

— А вы думали, что я упаду вам в ноги и буду сыпать грубой лестью? — вскидывая свои идеальные бровки, спрашивает Ангелок.

— Ну, вообще-то да, и чем грубее, тем лучше, — со всей серьезностью отвечаю. — Но ты, видимо, выше всех этих методов? Проще спереть со стола самую важную бумажку и прилететь как фея-спасительница в суд.

— Вы считаете, я ее украла? — возмущается Кристина, наверняка, просверливая дыру в моем виске. 

— Да, — легко отвечаю. — Я только не до конца еще понял, как?

Кристина нервно выдыхает и опускает взгляд. Она так себя ведет, будто эта должность для нее свет в окне, не иначе.

— Когда вы шли по коридору, она выпала из папки, — начинает объясняться. — Я просто смотрела вам вслед и, естественно, увидела это. Я ничего не крала у вас, Ярослав Владимирович. Прошу, поверьте мне.

— Конечно же, я верю, — притворно киваю. Хотя, такое вполне возможно, ну, когда бы она успела спереть со стола, и спрятать файл, с такой маленькой сумочкой на тонкой цепочке? Да и потом, она же в итоге выручила меня, прокурор бы нудел неделю, а так рад, что дали добро на обыск.

Но ей в этом не признаюсь, пусть помучается, в суде слишком ярко светилась от чувства удовлетворенности. Поделом ей.

Кристина хочет что-то ответить, но я резко паркуюсь у центрального входа Финансовых расследований, и она чуть ли не ударяется лбом о торпеду. 

Честно? Я бы даже извинился, хотя моей вины в этом нет, Ангелок сама не пристегнулась, но, когда вижу, как раздувает ее щеки, и негодование сменяется уже откровенным гневом, хочется все же выслушать, что этот кадр поведает обо мне такого, чего я еще не слышал в свой адрес. Я могу поклясться, девчонка меня уже ненавидит. Ну, что могу сказать? Так даже интереснее.

— Приехали, помощница, — не скрывая улыбки, говорю я. — Не благодари, что подвез.

Кристина снова становится рассерженным хомяком, но в какую-то долю секунды собирается и практически мило, можно даже сказать ангельски улыбается.

— Спасибо, товарищ майор, — девчонка чуть ли не выпрыгивает из салона, и в который раз за сегодня я любуюсь ее женским силуэтом. 

Это чистой воды несправедливо. Я помню ее. Помню, как увидел в коридоре и залип, но тогда я с чего-то решил, что она к кому-то пришла, даже мысли не было, что будущий следователь. Тьфу ты, Господи.

Когда мы заходим в здание, она плетется за мной как хвостик, и тут я понимаю, что Кристина Викторовна расценила все по-своему. Да, я ей не нравлюсь, наверняка, уже обо мне наслышана, а в этом здании никто ничего хорошего обо мне не скажет, кроме того, что у меня самый высокий показатель направляемых дел в суд. Но она так отчаянно хочет эту должность, что готова терпеть мое хамство и провокации.

— Канцелярия по-прежнему этажом ниже, — бросаю ей, как только вхожу внутрь. — Кстати, сходи туда и возьми для меня почту, возможно, приходили, когда меня не было.

Я не смотрю на нее в этот момент, но ее писк заставляет все же обернуться.

— Я мигом! — радостным голосом выкрикивает Кристина и быстро убегает.

4.

Кристина

Когда-то давно я дала себе обещание, что любой ценой стану следователем и буду помогать расследовать финансовые преступления, дабы помочь этой стране искоренить коррупцию и хитрых мошенников.

Для этого пришлось нехило попотеть, так как после смерти папы наше финансовое положение с мамой с каждым днем становилось все хуже, пока в один ужасный день все не стало совсем плохо. 

Мне не с кем было штудировать право и историю, но я усердно занималась, и сама поступила на юридический. Затем пять лет настолько отдавалась учебе, что, позабыв обо всех радостях жизни, получила красный диплом. 

И вот, когда я уже практически у цели, когда сама Фемида стоит на входе с распростертыми объятиями, в мою жизнь пришел он.

Майор Смирнов.

Кажется, что нельзя кого-то настолько сильно ненавидеть, но я прошла все круги ненависти за последнюю неделю. Так мне еще никто не трепал нервы.

Все мои обязанности сейчас заключаются в таких бессмысленных поручениях, что я, мягко говоря, на взводе. Делаю описи, гоняю на почту, чтобы отправить повестки, приношу ему кофе, ношусь как лошадь по отделам, когда майору лень самому, и самое невыносимое — слушаю лекции самого Смирнова по малейшему поводу. Достал уже.

— И это я не привел случай из практики, когда один пацан принес взрывчатку на обыск, — с театральной жестикуляцией Ярослав Владимирович пытается донести до меня, что быть следователем для девушки попросту глупо. — И тогда не до шуток было, тогда было страшно, но ты сейчас все видишь в каком-то розовом цвете, и тебе не понять, как нелегка и трудна эта работа.

Я молчу. Просто нечего ответить, потому что все его доводы абсолютно до лампочки, пусть хоть про трупы рассказывает, хотя какие трупы? Это финансовые преступления, здесь работают белые воротнички, и мокруха не грозит. Согласна. Тяжело они работают, но и я тоже не хрустальная. Справлюсь. 

— А если ты, Ангелок, собралась выгодно выйти замуж, с учетом перевеса мужчин в коллективе, то я тебя расстрою, — он многозначительно улыбается, но мне уже становится не по себе, — муж мент — то еще счастье. Сама не рада еще будешь, что ввязалась в это все.

У него снова звонит мобильный телефон, и Смирнов, позабыв обо мне, отвечает на звонок. В такие моменты я испытываю небывалое облегчение.

Отчего-то этот напыщенный индюк решил, что в приоритетах у меня выйти замуж, хотя я уже неоднократно говорила, что работа для меня в ближайшие пять лет на первом месте. Но кто бы меня слушал? Он не упускает возможности акцентировать внимание на моем половом признаке, на опыте, на внешности, хотя тут вообще непонятно, внешность, как внешность. Да, я знаю, что я не уродина, но и красавицей эдакой себя тоже не ощущаю. У меня нет времени зацикливаться на таких глупостях, а вот Смирнову это прям покоя не дает.

В целом, он не такой уже и плохой, в том плане, что как следователя его все уважают и прислушиваются к его мнению. Оперативники, что заходят к нему в кабинет, внимательно впитывают каждое слово, что вылетает изо рта майора, ну а я, казалось бы, вообще забываю дышать, когда он говорит по делу. 

Это, конечно, неправильно, но он во всем для меня лучший: его практика, знание нормативной базы, простые, но в то же время гениальные идеи будоражат мою кровь, а как он проводит допрос? Господи, попкорна не хватает, просто кино какое-то. Но это все лирика, потому как стоит Смирнову обратиться ко мне или уйти от темы работы, как я начинаю его люто ненавидеть. 

Он постоянно чем-то недоволен. Много ругается матом, ставит себя выше всех остальных, и, что самое ужасное, его сексизм иногда доходит до абсурда. Я думала, что как только стану его помощницей, отношение Ярослава Владимировича ко мне изменится. Он увидит, какая я целеустремленная, выносливая и трудолюбивая и перестанет грести все под одну гребенку. Но с каждым днем неприязнь Смирнова ко мне становится все больше, и истинная причина мне неизвестна.

— Так, Ангелочек, — привлекает мое внимание, — мне нужно в прокуратуру, покинь кабинет и забери ты уже свои разноцветные карандашики. Стыдно перед людьми.

Сжимаю руки в кулаки каждый раз, когда он меня так называет. Прицепился еще тоже к моему маленькому органайзеру, с которым я старалась создавать видимость рабочего места. Я же не знала, что он такой дотошный, что даже такая мелочь как это его раздражает. Смирнов такой же холодный и сдержанный, как и его кабинет. Никакой души, никакой тебе радости. 

— Я ведь не закончила еще? — указываю на монитор, где я старательно битый час занимаюсь такой ерундой, как опись уголовного дела, направляемого в суд. — Оставьте мне ключи, обещаю, я буду тут, когда вы вернетесь.

Смирнов хмыкает, всматриваясь мне в лицо.

— Не сомневаюсь, что ты теперь всегда будешь тут, но в моем кабинете никто никогда не остается, — говорит наотрез он.

И это правда, за все время я никогда не оставалась здесь одна, и это еще больше злит, с такими темпами никогда не доберусь до правды и не найду то, ради чего, собственно, пришла.

— Бери ноутбук и иди к стажерам, там я выделил тебе отдельный стол, даже стул есть, — с легкой насмешкой на губах Ярослав Владимирович берет ключи от машины и идет к выходу. — Поторапливаемся, Кристина Викторовна, времени в обрез.

Мне нечем крыть, а ругаться с ним постоянно нет уже никаких сил. Вот же упертый и недоверчивый сноб. Значит, есть тебе, что тут прятать, раз так боишься кого-то здесь оставить.

5.

В конце рабочего дня мне совсем тошно. На часах уже почти девять, а я все еще в архиве, ищу третий допрос директора предприятия. Не знаю, где он может уже быть, девять томов уголовного дела и никакого третьего допроса здесь нет и в помине. 

Директора допрашивали, судя по всему, один раз, и то, он воспользовался правом отказаться давать показания против себя и на этом все. Что-то мне подсказывает, что Смирнов в курсе этого и все подстроил специально, чтобы я пол дня просидела в этом темном и пыльном помещении. На что он надеется? Непонятно.

Мне стоит завтра с ним поговорить и корректно донести, что я пришла сюда стать следователем, а не играть в его дурацкие игры и быть предметом шуток и подколов. Хватит уже. Так мы никогда не сработаемся, и буду болтаться я в управлении без перспектив.

Злая, голодная и уставшая, собираю весь беспорядок, чтобы побыстрее смыться из этого архива. 

Вообще, жуткое место, но стараюсь себя не накручивать, чтобы мозг не послал сигнал по телу о страхе. Самовнушение отлично мне помогало ровно до того момента, пока мозг не понял, что чип по каким-то причинам не может открыть металлическую дверь.

Паника охватывает резко, я даже не сразу понимаю, что происходит, а тело уже покрывается липким потом. Здесь душно и запах старой бумаги начинает раздражать ноздри.

Так, что делать? Пытаюсь выключить свою пугливую девичью натуру и отыскать девушку, которая никого и ничего не боится. Бред какой-то, где же эту самую девушку отыскать сейчас? 

Без паники, Кристина. Наверху есть охранник, он обязательно меня услышит. Черт. Я же на нулевом этаже, что здесь охраннику с проходной делать? 

Минут двадцать ушло на то, чтобы сорвать себе голос с криками «помогите, я здесь!». Господи, что же делать? Половина десятого, никого на рабочих местах нет, а я так и проведу эту ночь в этом забытом Богом месте. 

Слезы катятся градом по лицу, но я стараюсь продышать свой страх, чтобы на поверхность сознания всплыло решение. 

Беру в руки телефон, слава Богу, здесь ловит сеть, я могу кому-то позвонить. Но кому? Кто приедет в конце рабочего дня спасать мою душу? Я даже никого не знаю толком из коллектива. Кроме одного человека, по чьей прихоти я здесь и оказалась. 

Представляю, что он подумает, как будет смеяться и вообще, скорее всего, Смирнов решит, что я пустоголовая, и его отношение ко мне станет еще хуже. Хотя куда уж, казалось бы, хуже?

Ну уж нет. Я не позволю какой-то там двери поломать все мои планы. Еще раз провожу чипом по замку. Ничего не происходит. Второй и третий, и десятый раз. Заклинило и зеленая лампочка не загорается. 

Черт. Я точно тут останусь до той поры, пока кому-нибудь не понадобятся материалы, а судя по тому, что здесь практически нет следов на пыльных поверхностях — спускаются сюда не часто.

— Ангелок, твой рабочий день вроде закончился, не нужно звонить ночью, чтобы спросить, поужинал ли я? — недовольный голос Ярослава будто эхом проносится по архиву.

— Я…эээ… — не могу подобрать нужных слов, этот его тон и манера общения просто убивают все хорошее, что я могла о нем подумать. — В общем, здравствуйте еще раз и мне нужна ваша помощь.

На одном дыхании, не анализируя, потому что нет смысла обдумывать, надо что-то решать со своим заточением. 

— С ночных клубов и свиданий я тебя забирать не буду, — ехидничает Смирнов. — В нерабочее время мы можем не созваниваться и вообще никак не пересекаться. Стоило все же сразу очертить границы.

Медленно выдыхаю, чтобы моя истерика не стала тем катализатором, где я грубо пошлю его на радугу. 

— Я в архиве и здесь заклинило дверь. Не могу выйти. 

Заминка в несколько секунд, я даже пугаюсь, что сел телефон. Но нет, Смирнов, видимо, тихо соображает. 

— Все нормально, тебя не придавило стеллажом? — можно решить, что голос майора звучит обеспокоенно, но у меня нет времени на эти глупости.

— Вы что, глухой? Я не сказала, что меня придавило, здесь дверь заклинило! Не могу выйти! — на эмоциях ору я. 

— А при чем здесь я? Проведи чипом, и откроется, — легко рассуждает он. 

— Если бы это было так просто, я бы вам не звонила, — шиплю я. 

— Да и сам понять не могу, чего ты вообще мне звонишь? — складывается впечатление, что Ярослав теряет интерес к нашей беседе. — Вдруг, это твой звездный час? Не думала, что проверка на следующий уровень?

Смирнов вместо того, чтобы помочь хотя бы добрым словом, просто в ответ начинает смеяться, и я действительно, насколько позволяет ситуация, обдумываю какие-то проверки.

— Вы можете хоть раз отнестись серьезно ко мне?! — нервы на пределе, зачем я именно ему позвонила? — Здесь душно, я начинаю задыхаться! Что мне делать?

— Ты еще вдобавок ко всему истеричка, Полянская, — давясь смехом, произносит он. 

Я вдруг понимаю, что он невыносим, вот просто полный придурок.

— Ярослав Владимирович, — снова делаю глубокий вдох, чтобы контролировать свое состояние. — Пожалуйста, помогите мне.

Глаза наливаются слезами, мне так сильно хочется домой, выйти отсюда и никогда не возвращаться. Почему-то именно сейчас моя нервная система решила расслабиться и весь стресс, накопившийся за последние недели, выдать в полумраке этого дурацкого архива.

6.

Кристина 

Следующие полчаса, мы едем в полной тишине, даже стереосистема не включена. Мне нравится его мерс, он ему очень подходит: большой, агрессивный и бесконечно красивый. 

Остается только узнать его стоимость и понять, что у следователя финансовых расследований областного аппарата хоть и достаточно высокая зарплата, но не настолько, чтобы себе позволить мерс.

Смотрю на профиль Смирнова, намереваясь понять, кто же он на самом деле? Да, он хам редкостный, но за последнюю неделю моих наблюдений я не заметила сомнительных разговоров, людей, да и поведения в целом. 

Каким образом можно уличить человека во взяточничестве, когда он ведет себя вполне приемлемо? Надеюсь, мои обязанности не заключаются в том, чтобы рыться в его грязном белье. Вот куда-куда, а в свое личное пространство Смирнов точно меня не пустит. Кажется, он даже домой меня везет с некой долей одолжения.

— Спасибо, за то, что подвозите, — это элементарная вежливость, не хочу, чтобы на его мужественном лице появлялись складки, а он такой хмурый сейчас, что вполне возможно.

— А за то, что освободил тебя, спасибо зажала? — отвлекаясь от дороги, спрашивает он. 

Я оторопела. Вот бывают моменты, когда просто теряются слова, и я вообще не соображаю, что ему ответить.

— Надеюсь, не вы постарались? — вроде как в шутку интересуюсь, но Смирнов такой непредсказуемый, что не удивлюсь. — Просто если вы, то это очень жестоко, вдруг у меня фобия, и могла начаться паническая атака? Вы вообще отдаете себе отчет в том, что я могла с ума сойти в этом месте?

Он хмыкает, выруливая на проспект, а меня словно подбрасывает. Неужели он настолько легкомысленно относится к чувствам других людей?

— Чего вы молчите? — вынуждаю его ответить. Это правда очень важно.

Смирнов окидывает меня внимательным взглядом.

— Потому что не знаю, что сказать тебе, а вернее, какой мой ответ тебе не понравится больше? — даже как-то слишком легко отвечает он.

— И что это значит? — пытаюсь свести все к шутке, но обстановка неподобающая.

Мне непонятен он. Вернее, не то чтобы я старалась сильно его понять, просто в виду всех событий, связанных в моей работе с Ярославом, я совершенно не понимаю, чего от него ожидать в следующую минуту.

— Нет никакого третьего допроса, так ведь? — смотрю на его профиль. — Вы специально отправили меня искать то, чего нет, чтобы я отчаялась и не боролась за это место? 

— А ты за него борешься? — Ярослав немного щурится. — Я думал, что место уже твое, разве нет?

Конечно, как только доложу Власову, что ты взяточник. И прикреплю доказательства.

— Почему тебе так важно стать следователем? — слишком резко интересуется он.

— Это вас не касается. Сугубо личные мотивы. Да и потом, вы не отвечаете на мои вопросы, с чего взяли, что я буду отвечать на ваши? Они же не относятся к моим обязанностям?

Смирнов неожиданно смеется, и его громкий смех волнами проносится по салону. 

— Ангелок, ты потрясающая в своей отзывчивости. Даже не знаю, что сказать, — его удивление так искренно, что я еще больше вжимаюсь в кресло. — Во-первых, если ты не обратила, а ты, конечно же, не обратила внимание, у «Ситикона» было два директора, точнее один — де-юре, второй — де-факто. Если бы ты потрудилась и вчиталась в материалы, то знала бы это. 

Чувствую, как жар стыда приливает к щекам. Я же действительно пробежалась глазами по важным справкам, у меня была цель — допрос. Его я и искала. На остальное просто не хватило терпения.

— «Ситикон» — интересное дело, в нем столько было зажигательных моментов, что подстава с директором лишь один из ярких примеров. Во-вторых, там на дверях, с внешней стороны, висит объявление: чтобы открылась дверь изнутри, нужно сначала потянуть ее на себя, а затем провести чипом. Но ты опять же не обратила внимание на белый лист перед носом. Ты как настоящий сыщик ищешь виноватых во всем, и плевать тебе, что есть элементарные вещи, придав значение которым, ты бы смогла избежать неловкого положения. 

У меня нет слов. Это все настолько нелепо, что единственный выход провалиться сквозь землю и никогда не попадаться на глаза этому следователю. Мне стыдно. 

Я погрузилась в свои мысли и на чистом автомате вошла в помещение, где перед носом висела инструкция, как из него выйти. Боже. Что за день? Он теперь точно решит, что я бездарь и выгонит меня.

— Конечно, ты считаешь меня уродом, но прости, ты слишком зациклена на том, что тебя лишь отвлекает, — хмурится он. — Это я привел простые примеры, но из-за твоей невнимательности в будущем можешь наломать дров. Следователь несет ответственность за каждое свое процессуальное решение и действие, твое имя будет на важных документах, твоя подпись может не только начать войну, но и заключить мир, а если ты не будешь вовремя включать мозг, то рискуешь в будущем крупно облажаться. 

— Снова пытаетесь показать, что мне не место в управлении? — от обиды у меня трясутся губы, но я держусь.

Смирнов дольше, чем подобает водителю в движении, смотрит мне в глаза.

— Нет, Кристина, я пытаюсь показать тебе, что работа следователя заключается не в том, чтобы на местах сидеть и бумажки перебирать, мы занимаемся тяжелой работой, и именно от следователя зависит многое, — с металлическими нотками в голосе говорит он. — Никто не будет в ответе: ни прокурор, ни судья, ни твое начальство. Первый, на кого посмотрят, всегда будешь ты. Ты возбуждаешь уголовные дела, и ты их расследуешь. Ты главное процессуальное лицо и не заметить, прости Господи, объявление на двери, это провал.

7.

Кристина

Утром у меня как правило всегда плохое настроение. И не важно, что произошло накануне, сколько я проспала, или кто меня разбудил. Всегда первый час после пробуждения я злая. Лучше со мной вообще не разговаривать. 

И это утро не стало исключением, потому как Кристина Викторовна всю ночь не могла нормально спать, а лишь прокручивала в голове, как попадется на глаза майору после своего фиаско в архиве. Это же надо было так опозориться? 

— Доброе утро, Кристина, — мама заходит на кухню, пока я варю кофе в турке. — Ты вчера так поздно вернулась, я даже не успела толком тебя разглядеть.

Моя мама знает об этом «утреннем» правиле, но в последнее время мы мало общаемся, она скучает, и приходится улыбаться.

— Прости, мам, работы вчера было много, — чмокаю ее в щеку, и мама на глазах расцветает. — Хочешь завтра в кино сходим или в парке погуляем?

Мама единственный родной мне человек, после смерти папы все упало на ее плечи, она старалась как могла, а пару месяцев назад очень сильно сдала. Даже моя семидесятилетняя бабуля выглядит бодрее, чем она.

— Ты пьешь те лекарства, что врач выписал? — с укором смотрю на нее. 

Вся проблема в том, что мама хочет казаться сильной, не замечая, как ее здоровье ухудшается. 

— Пью, Кристина, — отвечает она, доставая из холодильника молоко. — Толку от них все равно мало, поэтому больше не покупай, не трать деньги. Лучше купи себе новую блузку, все же в таком месте работаешь. 

— Мама, я заработаю нам денег и куплю все, что будет нужно, но пока твое здоровье важнее.

Она тяжело выдыхает. 

— Такая же упертая, как…

— Как ты? — удивительно, но улыбка расползается по моему лицу. Я полностью пошла в папу, но в некоторых моментах — копия мама, чем горжусь. — Врач сказал, что высокое давление опасно в твоем случае, я лишь хочу уберечь твое сердце.

— Если бы ты хотела уберечь мое сердце, не пошла бы на эту должность.

— Мама, — в который раз буду петь эту песню. — Это не то место, где работал папа, там не так опасно. Да и потом, представляешь, какая это возможность? Да многие мечтают об этой должности.

— Меня многие не интересуют, ты все, что у меня есть.

Обнимаю ее, давая понять, что все будет хорошо, и она меня не потеряет. Я никогда ее не оставлю, буду лбом пробивать стены, но отправлю маму отдыхать, окружу ее самыми лучшими и дорогими вещами и покажу мир. 

Это все кажется для нее невероятным, но я смогу. Ради себя, ради нее, ради папы. Мне так сильно хочется, чтобы они мной гордились, и, хотя папы с нами давно уже нет, это не мешает мне верить, что он наблюдает за мной с небес и радуется моим успехам.

— А что твой новый начальник? — вдруг неожиданно спрашивает мама, и меня словно теплой волной накрывает. — Ты мне так про него ничего не рассказала.

— Нечего рассказывать, — пожимаю плечами, придавая себе безразличный вид. — Начальник как начальник, обычный мужчина, ничего особенного.

Отчего-то при воспоминании о Смирнове мое лицо начинает гореть, и это никак не ускользает от внимательного материнского взора.

— Кристина? — округлив глаза, мама чуть ли не давится водой. — Начальник — мужчина, и ты покраснела? Не знала, что ты умеешь?

— Мама! — ставлю со звоном чашку на столешницу и хочу уже пойти собираться на работу, но она меня вынуждает остановиться и посмотреть на нее.

— Родная, не злись, просто я никогда не замечала за тобой таких эмоций, — мать рассматривает меня с интересом, как экспонат у себя в музее. — Как его зовут, кто он такой?

Поднимаю глаза к потолку, потому что меньше всего на свете хочу делиться с ней мыслями о начальнике. Я не знаю, что ей рассказать, что вообще могу даже думать о нем, как о мужчине, потому что до вчерашнего дня фильтровала эти мысли, а сейчас не могу. Думала о нем ночью, думаю сейчас, и меня это страшно выводит из себя.

— Мы с ним не ладим особо, но это временно, когда я стану следователем, то не буду от него зависеть.

Лицо мамы в раз становится хмурым, и я уже предвкушаю очередную лекцию на тему: «будь вежливой и обходительной». 

— Не показывай сразу свой характер, а то никогда так не выйдешь замуж, — вроде бы и шутка, но когда тебе эту самую шутку говорят практически каждый день, начиная с совершеннолетия, то уже не вызывает ни смех, ни слезы.

— Я пока замуж не собираюсь, — не хочу закатывать глаза, но выходит само собой. Сразу вспомнила майора Смирнова, ну Господи, зачем?

— Когда-то придется, Кристинка, ты же не хочешь остаться одной?

— Ма, ну хватит, мне на работу нужно, — снова чмокаю ее в щеку и на этой романтической ноте иду собираться в управление, если есть еще надобность туда ехать?

Обычно я всегда приезжаю на полчаса раньше, но сегодня все пошло не по плану, и только без пяти минут девятого влетаю в центральную дверь управления финансовых расследований, чуть не сбив прохожего.

— Ой, простите, пожалуйста, — лепечу после столкновения с неизвестным субъектом. — Со мной всегда так, когда спешу — ничего и никого не замечаю, поднимаю голову, а на меня смотрят удивительно красивые синие глаза. 

8.

Иду за Смирновым, можно сказать, практически бегу, ведь майор несется к своему кабинету, будто мы на пожар спешим.

Все еще не могу понять, чем он так недоволен? Ну, подумаешь, пришла сегодня не как всегда, а вовремя. Что ему не так, в самом деле? Не мог же он разозлиться из-за того, что я разговаривала с Владимиром? 

Вообще, он меня страшно бесит. Ведет себя так, словно он пуп Земли и все остальные пришли в этот мир с одной целью — делать только так, как угодно ему. Но я же не марионетка, даже дуть на его кофе не входит в мои прямые обязанности. Я вообще ему не обязана делать кофе, так, если сама захочу — могу за компанию предложить, сугубо из-за вежливости и хорошего воспитания.

— Итак, Кристина Викторовна, — официально начинает майор, как только за мной закрывается дверь. — Почему ты опоздала?

Машинально смотрю на запястье. Ничего я не опоздала, пришла бы как раз к девяти, если бы мы все не столкнулись в коридоре. Но Смирнову рассказывать все свои мысли не обязательно, он все равно слышит только то, что хочет.

— Простите, этого больше не повторится, — с несвойственной мне покорностью, отвечаю. — Я могу приступить к своим обязанностям? 

Знаю, это нелепо. Но другого выхода нет. Начни я сейчас рассказывать, как переводила бабушку через дорогу и ошиблась остановкой, он еще больше выйдет из себя. За одно утро вполне достаточно препирательств. 

Майор ничего не отвечает, лишь пристально смотрит на меня. Вот ненавижу, когда он так делает, будто на мне бананы растут. Я сразу съеживаюсь от его пристального стального взгляда. Не человек, а машина для расследований, не иначе.

— Простите за вчерашнее, — извиняюсь я. — Впредь обещаю быть более внимательной и вовремя включать мозг.

Снова слова режут горло. Я ненавижу врать. Ненавижу включать дуру и еще больше ненавижу делать вид, что человек мне приятен, когда это не так. Но ничего другого же не остается.

Мне нужна это должность? Нужна. Мне надо найти компромат? Надо. Пошло все остальное к черту! Потерплю этого жалкого циника и людоеда ради высшего блага. Ради справедливости. Ну, и ради карьеры, раз уж на то пошло.

Нужно начать уже действовать, иначе рискую вызвать недовольство не только у майора Смирнова, но и у начальника отдела Власова. Боюсь обоих, но только от последнего зависит, как скоро я стану реальным следователем.

— Почему я? — неожиданно бросает Ярослав мне.

— Простите? — подхожу чуть ближе к столу, вообще не могу понять, к чему вопрос?

— В штате тридцать пять следователей, я хочу знать, почему ты выбрала именно меня? 

— Не знала, что я могла выбирать? — нервный ком застревает в горле. К чему он клонит? — Меня назначили кадры, и я пришла к вам.

Смирнов откидывается на спинку кресла и смотрит несколько долгих секунд в потолок.

— А у меня другая информация, — медленно произносит он. — В кадрах сказали, что ты сама попросилась ко мне, вот я и понять хочу, почему?

Нервный ком становится еще больше и уже вовсю перекрывает кислород. Еще немного и я начну задыхаться. Реально.

Чертов Власов, он же обещал, что никто не узнает, что даже комар носа не подточит? Что в его понятии комар тогда? И как теперь выкручиваться? Понятия не имею. Очень трудно предпринимать какие-то меры, когда точно не знаешь, о чем именно осведомлен оппонент.

— Вы отличный специалист, работать с вами — просто счастье, — безбожно вру я. Хоть доля правды все равно в этом есть. Можно сказать, я вру лишь на половину.

— Я польщен, только вот думаю, чем ты можешь быть мне полезна? — удивленно вскидывает брови майор Смирнов. — Что может такая девушка как ты делать в следственном управлении? 

Господи. Он. Знает. 

Знает, что меня подослали шпионить. Знает, что я добровольно никогда бы не согласилась с ним работать, потому что, несмотря на его волнующую меня внешность, он все равно остается предателем великой системы правосудия. 

— Я не нуждаюсь в помощнице, особенно в той, кто мне нравится, как женщина, — как-то буднично рассуждает он. 

Ой, я тебя умоляю. Я здесь не для того, чтобы ты видел во мне женщину, жалкий коррупционер. Но другую часть меня, женскую часть, странно волнуют его слова. Он это действительно сейчас произнес? Или мне показалось?

Теоретически, я могу ему нравиться, и Власов предупреждал, что Смирнов падок на женщин, что может значительно упростить мои шансы на успех. Но в канцелярии главные сплетницы говорили, что он на работе не заводит личных отношений, и я выдохнула с облегчением. Еще служебного романа мне не хватало.

Делаю шаг вперед, высоко вздернув подбородок. Я профессионал. Тут или пан, или пропал. 

— Я долго шла к этому, — поясняю. — Мне нравятся финансовые преступления, нравится форма и погоны. Я очень хочу стать следователем, для меня это важно. 

Смирнов кивает каждому моему слову, но, когда говорю за форму, резко всматривается в мое лицо.

— Вариантов у вас нет, товарищ майор. Есть только я, — мне нужно приложить все усилия, чтобы он одобрил мою кандидатуру и перестал придираться. — Я буду полезна вам, уж поверьте. Просто вы не даете мне возможности показать вам уровень моих знаний и желания здесь работать. Делать описи и, прости Господи, дуть на ваш кофе не то, ради чего я училась на красный диплом.

9.

Ярослав

Девочка очень сильно нервничает. Это видно по тому, как участилось ее дыхание, и как она испуганно смотрит мне в глаза. Даже жаль ее стало, вдруг она ранимый одуван, которой будет сложно пережить эти выходящие за рамки эмоции? Еще сознание потеряет или, что еще хуже, впадет в истерику.

— Мне кажется, — прочистив горло, отвечает она в особой своей манере, — вы забываетесь, товарищ майор.

Довольная улыбка расползается по моему лицу, честно сказать, я уже даже забыл о существовании задействованных сейчас лицевых мышц.

— Отчего же? — делаю шаг вперед, на что Кристина расценивает по-своему и отходит. Сейчас она как загнанная жертва и меня это, бл*ть, заводит не на шутку. — Я вроде не перешел профессиональные рамки?

— Серьезно? А это как называется? — Ангелок упирается спиной в стену, и тут моя фантазия начинает подкидывать такие кадры, что уже впору поправить брюки. — Вы кидаете недвусмысленные намеки, разговариваете со мной в неподобающем тоне и, — ее голос становится еще более звонким, точно нервничает, — вклиниваетесь в мое личное пространство. Мне это не нравится, Ярослав Владимирович. Не могли бы мы перейти к более деловому тону и действиям? Так определенно будет легче работать.

Неподобающий тон. Господи, ну и зануда мне досталась в помощники.

Ладно, я и правда уже перегибаю, еще чуть нажму и она меня обвинит в сексуальных домогательствах. Просто надо было проверить, не вертит ли Кристина Викторовна в управлении хвостом в поисках идеального кандидата. 

Для меня это стало важным, да и потом, как она улыбалась Володьке Каминскому, будто он самый приятный человек здесь. Мне она так еще ни разу не улыбалась, и я не буду думать, что причина во мне, это не так. 

— Расслабься, Кристина, бабы на работе меня не интересуют в принципе, так что, наш маленький спектакль окончен, — возвращаюсь обратно к своему столу и беру в руки телефон. — Устраивайся поудобнее, у тебя сегодня очень тяжелый день.

— Правда? — приходит в чувства помощница. Ей не понравилось слово баба, но она проявила над собой усилие и проглотила это. — У вас еще остались тома уголовных дел, где нет описи?

Кристина решила включить суку, но у меня нет времени доносить до нее, что я такое не люблю, поэтому использую самый действенный прием, которому научился за годы службы — взглядом даю понять, чтобы заткнулась и принялась за работу. И она прекрасно это понимает. Что ж, умница. Значит, не все потеряно с ней.

— Бери блокнот и записывай, что ты должна будешь сегодня сделать, — указываю на небольшой столик в своем кабинете. 

Да, я заморочился вчера и пересмотрел ее роль в своей жизни. Если девчонка хочет работать здесь, то кто я такой, чтобы насиловать ее описями и нелепыми поручениями? Пусть работает. Тем более ее взял сюда главный, а он точно не подсунул бы мне непроверенного человека.

Спустя полчаса выкладываю все, что смог вспомнить. На меня с утра навалилось еще два дела, и мне реально все не успеть. Тем более, бумажной работой я просто ненавижу заниматься, а это, если честно, семьдесят процентов моих служебных обязанностей. Если Полянская так хочет стать следователем, пора уже ей показать, на что она подписывается.

— Это нужно все сделать за сегодня? — осторожно уточняет она, будто я сам должен понять, что простому смертному никак не успеть.

— Да, — легко отвечаю я, наслаждаясь каждой новой эмоцией на ее красивом лице. — Какие-то проблемы?

Кристина отрицательно качает головой. 

— Ну, вот и славно, — поднимаюсь с кресла, — через пол часа мне нужно быть в прокуратуре, затем в суд, там я планирую быть долго. После обеда у меня встреча с бывшей женой, вернусь уже ближе к вечеру. На рабочем столе твоего ноутбука есть папка, я сбросил туда все, что тебе понадобится в качестве шаблонов, будут вопросы — пиши.

Ангелок после моей речи замирает, словно статуя.

— Что не так? Не сможешь по шаблону написать? — спрашиваю я.

— Нет, простите, просто не знала, что вы были женаты, — Кристина краснеет и отворачивается.

И только сейчас я понимаю, что сказал о встрече с Аленой. Блин. Не то чтобы я скрывал это, просто обычно я не беседую на такие темы с чужими людьми. Тем более, не хотелось бы делиться личным с Кристиной, наши немного странные отношения строятся исключительно на подколах и сарказме, а мне бы не хотелось, чтобы она, чуть что, делала вид, что хорошо меня знает.

— Да, был, — складываю в папку ходатайства. — Что тебя удивляет? Мне же вроде не двадцать лет?

И у нее и правда такое выражение лица, можно подумать, что я не мужик, и сам факт того, что был женат, прям чудо.

— Просто вы не производите впечатление мужчины, который был женат, — снова краснеет, уже сама не рада, что вообще завела эту тему. А мне наоборот становится интересно, какое я там вообще произвел впечатление? — И что, у вас даже дети есть?

— Вот тут, Ангелок, Бог милостив и не послал мне детей, — с облегчением выдыхаю я.

Кстати, это действительно хорошо. Дело не в том, что я не люблю детей или не хотел бы их, нет. Просто не от своей бывшей. Не после того, как она со мной поступила. Но Полянской я об этом не собираюсь рассказывать, ее милой головке такое слышать не обязательно.

10.

Ярослав

Сказать, что день отстой, это ничего не сказать. Еще чуть-чуть и у меня мозги наружу полезут от количества информации и выяснений отношений с великими — не побоюсь этого слова — структурами. Настроение сейчас — все бросить и бежать из страны как можно дальше, не оглядываясь. Но у меня тоже есть амбиции и в целом планы на жизнь, и я вообще не из пугливых, чтобы из-за каких-то нелепых идей прокуроров бежать в кусты. Ничего, обойдется. Я слишком долго в системе, чтобы остро реагировать на критику.

Я точно знаю, что я идеален. Ну, правда. У меня вообще нет изъянов, даже если хорошенько присмотреться. Тридцатитрехлетний следователь областного аппарата в звании майора. У меня есть все для шикарной жизни: автомобиль, своя квартира, деньги и всякая холостяцкая атрибутика, без которой я бы смог прожить, но все равно приобрел. У меня даже женщины не задерживаются долго в постели, потому что четко могу себе позволить менять их хоть каждую ночь. Еще бы на это время, конечно, найти, но к сути размышлений это никак не относится. 

Иногда я даже чувствую себя абсолютно счастливым. Не так часто, как хотелось бы моей маме, но в целом, очень и очень доволен своей жизнью. 

Кроме, бл*ть, одного удручающего момента, поставившего жирное пятно на мою безупречную репутацию.

И дернул же черт меня жениться в свое время. Когда у меня будет сын, я обязательно ему скажу, чтобы до тридцати вообще об этих глупостях не думал, иначе рискнет поседеть раньше времени. Когда ты молодой и зеленый, тебе не просто поверить, что та милая девушка, что в ЗАГСе елейным голоском отвечает «согласна», в итоге может выпить всю твою кровь и не захлебнуться. Так и случилось со мной. Уверен, на работе только ленивый не обсуждал скандал из-за измены моей жены.

Возможно, я был плохим мужем, не уделял ей достаточного внимания, не говорил сто раз в день, как сильно ее люблю, и не слушал весь бред, что вылетал из ее рта? Но я никогда бы ей не изменял, потому что для меня это было святым. Ну и времени, естественно, не было, но это уже детали. Я не предатель. У меня вообще-то есть принципы, а у Лены их нет. От слова совсем.

Не знаю, что она хочет обсудить, мы не виделись практически полгода, ровно с того момента, как нас официально развели, и она поняла, что оставить меня совсем нищим у нее не получится. Даже не в курсе, как она жила все эти месяцы, а тут на тебе: «давай встретимся, надо поговорить». Не скрою, я мог отказаться, но она уже две недели штурмует мой телефон, может, действительно что-то очень важное?

После изнурительного для мозга дня сижу в «нашем» ресторане и жду Королевишну. Она как обычно опаздывает, поэтому у меня наконец-то есть время проверить заметки и списаться со своей помощницей, что как мышка целый день работала и даже не задавала глупых вопросов. Она вообще никаких вопросов не задавала, старается показать, что я ошибался на ее счет.

Интересная, конечно, девушка. Иногда тупит жестко, но, когда включается в работу, прям светило финансовых расследований. Она уже столько заметок мне сбросила и правильно составленных запросов, что я сел в лужу. А я ее описями давил, на почту гонял, а она, оказывается, далеко не дура, даже гордость пробила, что такой экземпляр мне достался. 

Включаю приложение на телефоне и наблюдаю, как Ангелочек сидит за ноутбуком на импровизированном рабочем месте, поедая шоколадку. У нее такое задумчивое лицо, что мне прям хочется узнать, что там в этой голове такое? Такая красивая. Молодая. Честная. И упертая как баран, это мне в ней больше всего нравится. Воевать с Полянской теперь мой новый любимый вид спорта.

Естественно, она никогда не догадается, что я за ней могу наблюдать, даже если буду на другом континенте, но тем интереснее. Немое кино, правда. Но это лучше, чем не знать, что творится у меня в кабинете, пока меня нет на рабочем месте. Слишком сильно не верю людям, поэтому расставленные камеры по кабинету — единственно правильное решение. И дело вообще не в Кристине, этот невинный скрытый интеллект мне не угрожает. Дело просто в том, что я никому не верю, и через минуту, как я начинаю есть свой стейк, приходит та, что выгравировала этот пунктик жирным шрифтом на моем сердце.

— Привет, Смирнов, — бывшая присаживается напротив, а меня уже начинает тошнить от ее удушливых духов. — Проголодался? Ты, по-моему, похудел? 

— А ты нет, — закидываю в рот кусок мяса. Это стандартный набор подколов в нашей бывшей семье. — Что ты хотела?

Лена кривит губы, понятное дело, ни одной женщине не хочется показаться какой-то не такой при бывшем муже, но это не мешает ей заказать себе огромную порцию роллов и белое полусладкое. 

Когда официант любезно выслушивает ее заказ и собирается уйти, я его останавливаю.

— Счет у нас будет раздельный, — сразу расставляю все по полкам, чтобы весь этот набор продуктов, которым она отполирует свою фигуру, не лег на чистую совесть моего кошелька.

— Ну и жмот ты, Смирнов, — шипит бывшая. — Никогда не замечала за тобой подобное. Что, тебе зарплату понизили, или взятки перестал брать?

— Как видишь, Лена, последний кусок хлеба доедаю, — тычу ей в лицо вилкой с куском дорогого мяса.

— Не называй меня Леной, ненавижу это имя, — она с присущим ей выпендрежем, кладет локти на стол и, задрав подбородок, осматривает присутствующих. 

Да уж, как я мог забыть? Урожденная Еленой, сама себя переименовала в Алену, свято уверовав в то, что ее вариант более современно смотрится. Просто идиотизм какой-то, не иначе.

11.

Кристина

Смирнов, конечно, загрузил меня работой конкретно, но мне это нравится. Заниматься чем-то полезным, а не делать ему кофе или бегать на почту, удивительно. Сразу понимаешь, как здесь интересно и что я не зря выбрала именно это направление. 

Сегодня я почувствовала, что делаю что-то великое, что-то особенное. Я словно часть системы и очень этим довольна.

Но пока я занимаюсь поручениями майора, времени на шпионаж вообще нет, вот не до этого совершенно, хоть я и была практически целый день одна в кабинете. 

Мне почему-то кажется — и я уверена, что права — Смирнов не из тех людей, кто будет разбрасываться компрометирующими вещами.  

Прошвырнувшись по кабинету, понимаю, что ничего сверх ценного кроме томов уголовных дел здесь нет. А чтобы в этих талмудах разобраться, нужно больше времени, чем я могу себе позволить. Есть еще сейф, возможно, в нем что-то важное? Определенно в нем что-то есть, иначе бы он тут не стоял. Но ключ от сейфа, увы, не шел комплектом к дверям. Не настолько мы близки.

Вообще, странный он человек, этот майор Смирнов. Слишком уж переменчивый: до сегодняшнего дня меня не воспринимал, а тут на тебе. С чего вдруг он изменил свое решение? Неудивительно, что его жена не выдержала и сбежала, с таким характером, странно, что он вообще смог жениться.

Интересно, какая она, эта Алена? Почему-то пытаюсь представить рядом с Ярославом женщину, но не получается. Стыдно признаться, но после его слов, глубоко внутри появилось странное чувство, и я не хочу признавать, что оно слишком уж похоже на ревность. Мне нет дела до его бывших, нынешних и будущих женщин, но как подумаю — бесит сама мысль.

На улице уже темно, на часах практически восемь часов. Почти все сотрудники уже покинули здание, а я даже не представляю, что мне делать? Все по списку я выполнила, даже, по сути, сделала то, о чем меня не просили — полила бедный фикус. Ему тут вообще не весело, стоит себе одиноко, всеми забытый. А Смирнова еще нет. Интересно, у него один ключ? 

— Не один, — резко оборачиваюсь на дверь и вижу майора.

— Что, простите? — неожиданно заливаюсь краской, мне почему-то сейчас неловко перед ним. 

— Ты спросила, один ли у меня ключ, — поясняет он, подойдя к своему столу. Я уже начала, судя по всему, разговаривать сама с собой. Отлично. — Этот можешь оставить у себя, чтобы не тыкалась, пока меня не будет на месте, и вовремя уходила домой.

— Сейчас только восемь, еще куча времени, — не знаю, куда деть руки, эти непринужденные беседы почему-то выглядят более странно, чем наши перепалки. 

Он ничего не отвечает, лишь устало откидывается на спинку кресла, ослабляя узел галстука. Я слежу за ним, как завороженная, не могу отвести взгляд. Есть в нем что-то интригующее, манящее. 

— Во всем разобралась? — Смирнов разрывает наш зрительный контакт, и я смущенно опускаю глаза в свой ежедневник.

— Да, в принципе, я все сделала, — сохраняю все документы и перекидываю ему в папку.

Мне хочется поскорее уйти отсюда, слишком стало душно.

— В смысле, все сделала? — хмурится майор. — Все, что я просил? 

Пытаюсь вспомнить, когда это звучало как просьба, но в голову ничего не приходит.

— Да. Еще я набросала небольшую справку в главное управление по новому делу, — пожимаю плечами, — может, вам понадобится? 

Смирнов странно щурится. По его эмоциям не могу толком понять ничего: он доволен или я что-то не так делаю?

— Неожиданно, — спустя долгую минуту выдает он. — Я посмотрю, что к чему, но это уже будет завтра. Голова раскалывается.

Быстро подрываюсь с места, воспринимая его слова как призыв к уходу. Я свое выполнила, пора и честь знать. Надеюсь, успею до закрытия магазина возле нашего дома, чтобы купить маме ее любимые пирожные.

— Тогда, до завтра, Ярослав Владимирович? — я сама слышу сомнение в своем голосе, но меня не отпускает мысль, что сегодня ему определенно было некогда всем этим заниматься и он вспомнил обо мне. А завтра все может быть совсем по-другому. 

Смирнов отрывается от экрана монитора и просто смотрит, будто не понял, что я только что произнесла. 

— Я могу быть на сегодня свободной? — перефразирую прощальную реплику.

Он молча кивает, сканируя меня глазами, и ничего другого не остается, как тихо взять свою сумочку и смыться, потому как майор ведет себя еще более странно, чем утром.

— Подожди, Кристина, — дойдя до двери, слышу в спину его голос. 

Медленно поворачиваюсь, нацепив на лицо улыбку. Интересно, что он придумает сейчас? Надеюсь, я не буду ночевать здесь, сшивая дела?

— Я тебя подвезу, — решительно произносит Смирнов. — Нечего шляться по улицам в такое время.

Часто моргаю, абсолютно не понимая, к чему это все нужно?

— Не стоит, Ярослав Владимирович, — предпринимаю попытку остановить его. С чего вдруг он будет меня подвозить? Первый раз еще ладно, но второй я точно не выдержу его лекций. — Еще ездят автобусы, и я вполне могу добраться сама.

— Мне все равно в ту сторону, — майор уже практически силком выталкивает меня из своего кабинета, и ничего другого не остается, как подчиниться.

12.

Кристина

У меня нет личной жизни. Вот просто нет времени на нее, и я абсолютно не преувеличиваю. Да, вниманием никогда не была обделена, но когда у тебя папа в милиции работает, и ты единственная дочь в семье, то мало реальных претендентов на твою честь. 

На выпускном узнала, что нравлюсь самому популярному парню школы, и была польщена, но мне это не казалось настолько интересным, чтобы делать из этого целое событие. А вот для парня все было наоборот, он всячески окружил меня вниманием и делал этот постепенно, можно даже сказать, по стадиям.

Сначала мы были друзьями, затем он звал на настоящие свидания, дарил подарки, говорил о своих чувствах, целовал. Мне это нравилось, это вовлекло меня в новый мир эмоций, где я, которой вообще трудно открыться и проникнуться, проявила небывалый прорыв — позволила себе влюбиться. Но романтический фон отношений резко затмили стремления и желания. Денег у нас с мамой не было, приходилось брать подработки: то курсовые и дипломные писать, то идти подрабатывать чуть ли не сторожем, и все совмещать с учебой. Когда тут о романтике думать?

Но Артем много лет был рядом, всегда на виду, окружил вниманием, и это подкупило. То есть я прекрасный экземпляр для психолога, потому как, лишившись отцовской любви, нашла замену в парне, который по факту только притворялся. Ладно, не притворялся он, просто с его слов: моногамность — не круто. Он может хоть всю жизнь любить меня одну, ну раз природа позволяет пробовать и других, то почему бы и нет?

Естественно, я не разделяла его энтузиазма, но не это главное, а то, что по его версии — сама виновата. Ну, не уделяй я столько внимания учебе и подработкам, вполне могла сохранить отношения, а так, человек вынужден был развлекать себя сам. 

Мне нечем было крыть «великую философию» и я просто порвала с ним, и он, кажись, даже смирился, по крайней мере, почти год я ничего о нем не слышала, а тут на тебе — появился, будто ничего и не было.

— Что ты здесь делаешь? — пытаюсь говорить более уверенно, но не могу скрыть волнение.

— Я соскучился, — легко отвечает он, словно мы пару часов не виделись, а ни почти год. — Кто это? — кивает на мерс Смирнова.

Я резко оборачиваюсь, думала, майор уже уехал, но он чего-то ждет. Интересно, чего?

— Это мой начальник, — поджимаю губы, не знаю, как это выглядит со стороны, но по выражению лица Артема понимаю, что странно.

— Начальник тебя домой подвозит? — бывший странно щурится, всматриваясь в автомобиль. Господи, ну, почему Ярослав не уезжает? Не хочу, чтобы тут каждая собака во дворе видела, как меня на шикарных машинах подвозят.

— Ему по пути было. Зачем ты приехал? Я думала, что мы в прошлый раз друг друга поняли? — голос уже уверенный, это хорошо, хоть дается с трудом.

Артем подходит совсем близко и выдает что-то наподобие улыбки.

— Крис, почему я не могу до тебя дозвониться? Ты меня в черный список внесла? — ожидаемый вопрос, рано или поздно он должен был заметить.

Мне пришлось внести его номер в черный список, как и всех его друзей, потому что его пьяные басни слушать уже просто не было сил. Как ни пятница с субботой, так по пятьдесят пропущенных и смс с приказом взять трубку и ответить, а говорить, мягко говоря, было не о чем. Все и так ясно.

— Артем, иди домой, — достаю ключи из сумочки, как бы намекая, что продолжать мы не будем. — Мы с тобой год назад все решили, зачем ты снова это делаешь? Кому это в итоге нужно?

— Мне нужно, Крис, — на выдохе отвечает он. — Я в последнее время так часто думаю о тебе, что уже сил нет, ты наконец-то уже закончила свою учебу, и, может, на меня появится время.

Это был не вопрос, скорее всего, Артем уже все для себя решил. 

— Сейчас я вообще на работу устроилась, вот, только рабочий день закончился, так что вряд ли в моей жизни кардинально что-то изменилось, — снова смотрю в сторону, черный мерс стоит на том же месте, еще и окно открыто. Отлично.

Меня начинает уже выводить из себя вся эта ситуация, и я начинаю говорить, как есть.

— Артём, послушай, сейчас не лучшее время для разговоров. У меня ничего не изменилось толком, и я все еще думаю, что нам нет смысла что-то возобновлять. Прости, пожалуйста, и не приезжай больше, ты ставишь меня и себя в неловкое положение. 

Хочу уйти, до двери осталось буквально пара шагов, как бывший резко хватает меня за локоть и достаточно грубо тянет на себя.

— Кристина, сколько можно уже бегать от меня? Самой не надоело? — буквально рычит он мне в лицо. — Что постоянно строишь из себя королеву какую-то? Пришел же по-нормальному, давай обсудим? Я понял, что обидел тебя, но, если ты больше начнешь вникать в наши отношения, то я буду хорошо себя вести. Обещаю.

Ого. Я пытаюсь уловить суть нормального, но не выходит как-то. 

— Ты себя слышишь? Ты мне изменял, а мне надо больше вникать в наши отношения? Тебе не кажется, что нам просто не по пути? Слишком цели и приоритеты разные.

Артем не был никогда агрессивным, в целом мне нечего бояться, но его взгляд какой-то уж больно дикий, а захват слишком настырный. 

— Отпусти, пожалуйста, мне больно, — жалобно прошу я. Скорее всего, завтра появятся синяки. — Мне домой нужно. Я все тебе сказала. Уходи.

13.

Ярослав

Обыск в самом разгаре. Все копошатся, ищут, записывают, адвокат обыскиваемой стороны вообще не замолкает, все цитирует выдержки из законов, а меня абсолютно не волнует это все. 

Единственное, что мне интересно сейчас, о чем Ангелок общается с Вовкой Каминским? Точнее, мне больше интересно, что в его баснях вызывает подобную улыбку?

Меня она будто игнорирует, лишь задавала уточняющие вопросы по протоколу и всего один личного характера — можно ли сходить ей в туалет? Прекрасно. 

В течение этого ужасно-скучного и неперспективного обыска моя помощница старается со мной лишний раз не пересекаться. Не знаю, может ей просто неловко? Других причин не вижу. Подумаешь, дал в морду тому ушлепку, так я благородно поступил, мать вашу, он реально заслужил, что теперь меня игнорировать? Но Кристина Викторовна и здесь меня удивила: наорала, отчитала, чуть ли не пальчиком пригрозила больше так не делать и в слезах забежала в подъезд. Я с логикой вроде на «ты», но тут не понял, либо я действительно не прав, либо помощница не в адеквате?

Странная она, конечно. Вроде должна заглядывать мне в рот и всячески показывать, что достойна быть рядом с таким как я, но сегодня она вообще делает вид, что мы не знакомы, что я просто один из следственной группы. 

Прибил бы. Честно. Так и подмывает пойти спросить, в чем конкретно дело? Может она еще до конца не поняла, что я Царь и Бог? Она, конечно, девчонка умная и все такое, но блин, без протекции ей здесь не выжить, а в нашем змеином кубке никто ее не продвинет. Никому по факту не нужно, чтобы молодые и настолько амбициозные прокладывали путь к личному кабинету с табличкой на дверях. Но я остаюсь на месте. Меньше всего хотел бы выяснять отношения, да еще и с кем? Не с помощницей же, блин. Сама еще придет, и сама попросит.

— Смирнов, есть минутка? — один из оперов закрывает мне обзор на Кристину, и я сразу же переключаюсь на него.

— Да, что случилось?

— Тут такое дело, ребята нашли сейф, — подозрительно вяло начинает он.

— Ну, и отлично, пусть достают, вызываем спецов и вскрываем, в чем проблема? — не получается не повышать голос, ненавижу, когда ближе к ночи ребята начинают тупить и задалбливать меня какой-то х*рней.

Стандартная ситуация, в таких офисах всегда есть сейф, и даже если в итоге в нем ничего не будет, мы обязаны это проверить. Может и сотню раз быть пусто, но именно в тот злополучный, сто первый, окажется что-то очень важное и весомое, а мы останемся в идиотах, что не проверили. И такое в нашей работе вполне возможно. Но не на моей смене. Все знают, если заходит Смирнов, даже муха без спроса не пролетит, все четко.

— Тебе, в общем, надо это увидеть, — предлагает опер, и я уже внутренне напрягаюсь. 

Слово «сюрприз» в нашем деле вещь постоянная, я бы даже сказал, без него было бы совсем скучно, но тут я, мягко говоря, прихожу в шок. 

Вижу махину перед собой и сразу беру свои слова обратно, не такой уже этот обыск скучный и предсказуемый. Твою мать. Такой тайник я видел всего один раз, и надо сразу отметить, что благодаря этому металлическому другу, мы тут надолго.

— Что делать, Ярослав? — ребята смотрят на меня так, словно я уже точно должен знать, что надо делать.

И я их понимаю, это очень серьезная вещь и без «особых» специалистов тут точно никак, но даже они не могут гарантировать его вскрытие. Тут явно несколько степеней защиты, и мы даже изъять его не можем, он встроенный и на вид по весу килограмм сто пятьдесят, не меньше.

Ничего не отвечаю, иду прямиком к адвокату. 

— Код от сейфа не подскажите? — сначала решаю начать по-хорошему, мало ли, может он лучше, чем я успел подумать?

— Со мной никто не делился такой информацией, а как вы знаете, господина Нестерова нет в городе, и я пока не могу с ним связаться, — важно отвечает адвокат. 

— Предлагаете мне ломать? — чуть наклоняю голову набок, он прекрасно знает, что я сломаю, да любой бы попытался, это наша работа. — Понимаете же, что я не уйду, пока не вскрою все тайники?

Он поправляет очки на лице, будто уверен, что этот жест придает ему солидности, но ни черта подобного, как по мне, просто клоун.

— Вы вольны делать все, Ярослав Владимирович, на что хватит ваших полномочий, — умничает этот засранец. — Но помните, что существуют четкие нормы, им и следуйте.

Мне становится смешно, вот где они хватают эти пафосные фразочки? У них отдельный предмет для этого есть? Этот адвокат прекрасно знает, кто стоит перед ним, знает, что на меня не действуют ни угрозы, ни поощрения, ни завуалированные пешие эротические, тогда к чему весь этот цирк?

— Хорошо, адвокат Левин, будем вскрывать, — уже достаю телефон, чтобы набрать своего хорошего знакомого, кто как раз-таки должен знать, как вскрыть именно эту штуку. — Я просил по-хорошему, вы отказываетесь содействовать, тогда ничего другого не остается, как брать силой.

Я знаю, что он затягивает процесс. Он знает, что я так просто не сдамся, вопрос только в том, кого насколько хватит?

Но мне элементарно жалко времени. Дай Бог, чтобы к завтрашнему вечеру смогли открыть, и тут уже, как говорится, повезет не повезет. Вероятность того, что в сейфе что-то ценное, равна пятидесяти процентам.

14.

Кристина

Три часа ночи. Господи, кажется, у меня голова гудит так, словно там обосновался пчелиный улей, но, конечно, я сижу на месте, даже вида не подаю, что устала. Не сейчас. Не при этих людях. Не при нем. 

Не знаю, как объяснить, но Смирнов вызывает у меня противоречивые чувства. С одной стороны, я его боюсь до жути, вот этого его грозного взгляда и того тона, с которым он позволяет себе общаться со всеми и в первую очередь со мной. С другой, хочется постоянно его бесить, чтобы выходил из себя, из своего панциря-королевства, где он Повелитель, как минимум, моей Вселенной. Это странно, но это правда.

Медвежатники пытаются уже который час вскрыть сейф, но судя по голосам, доносящимся из кабинета директора предприятия, на чьей, собственно, мы территории, успеха в этом деле нет. Ужасно скучно. Я уже по несколько раз пролистала протокол обыска, исправила свои ошибки, затем выровняла текст, сделала его более читабельным и представительным, но время стоит словно на месте, как и работа медвежатников.

Все время поглядываю на майора Смирнова, так, нехотя вроде только потому, что он сидит напротив меня, засранец словно притягивает взгляд. Эта черная водолазка ему к лицу, вообще, надо признать, одевается он круто, у Ярослава определенно есть чувство стиля. А про запах я вообще молчу, не знаю, что это, но местами бывает такое, что я готова просто сходить в парфюмерный магазин и купить себе такой же, чтобы просто был при мне. 

Наверняка так и пахнут настоящие мужчины, а не та пародия, с которым я встречалась несколько лет. Клянусь Богом, в составе скорее всего есть бергамот, иначе не могу объяснить, почему меня физически тянет принюхиваться к майору.

Мне немного неловко было приезжать сегодня на этот обыск, не после того, как мой бывший при свидетелях сказал, что я не лучше, чем резиновая кукла. Стыдно ужасно, но, надеюсь, Ярослав достаточно воспитанный, чтобы это недоразумение не всплыло в разговоре. Хотя, по факту, я не должна расстраиваться, отношения в прошлом, а бывшие могут ляпнуть что угодно, но бывает так, что слова некогда близких людей могут ранить настолько сильно, что с трудом оправишься. Умом вроде все понимаешь, а сердце сжимается от обиды. 

Как бы я не старалась, но определенно мне стыдно, хотя, по сути, чего я стыдиться должна? Артем не вызывал тот пресловутый трепет, о котором постоянно толкуют все, начиная от моих подруг и заканчивая книгами и фильмами. Может, не любила достаточно, может, просто друг другу не подходили? Пока трудно ответить. Но все равно я очень надеюсь, что в моей жизни появится такой человек, с которым я все это прочувствую, просто хочется в это верить. 

Я отдаю себе отчет, что с моими заскоками и занятостью трудно найти такого человека, и я стараюсь о таких женских глупостях не думать, но иногда накатит. Тут ничего не поделаешь. 

Даже в какой-то степени рада, что Ярослав заехал Артему в нос, морально вроде как легче стало, правда до конца не могу сообразить, зачем он это сделал? Теперь бывший будет думать, что я верчу задом перед начальством. Фу, противно от этого. Все же совсем не так. 

— Держи, — перевожу глаза с экрана ноутбука и вижу, как Смирнов ставит два огромных куска пиццы передо мной. — Не на диете, я надеюсь? А то ничего другого нет.

Быстро благодарю его и накидываюсь на еще теплый и такой вкусный кусок. По ощущениям, я ела в прошлой жизни, поэтому не пытаюсь корчить из себя леди, а с диким голодом поглощаю этот посланный Богом поздний ужин, или слишком ранний завтрак.

— Почему сразу не сказала, что голодна? — майор садится рядом, тщательно пережевывая такой же по размерам кусок. — Я бы отправил кого-то из ребят в магазин.

— Никто ничего здесь не просил, не в моих правилах быть слабее остальных, — пожимаю плечами. 

Мне добавить нечего, я действительно не хочу выделяться только потому, что слабого пола. Я сильная и смелая.

— Где ты взялась на мою голову? — скорее это риторический вопрос. — Вот жил же себе спокойно, а ты как снег на голову, не иначе.

Пытаюсь не подавиться куском, потому как меня разбирает смех. Сейчас Смирнов на удивление спокойный, даже какой-то домашний, мне вроде нравится это, но еще до конца не понимаю, как реагировать?

— Дело куда-то движется? — киваю в сторону кабинета, где обосновались медвежатники.

Ярослав грустно выдыхает и отрицательно качает головой.

— Такое бывает, Ангелок, мы заложники ситуации. Эта работа не всегда такая, как в сериалах о ментах показывают. Тут бывает и страшно, и трудно, и, — он делает театральную паузу, — банально скучно.

— Снова пытаетесь меня отговорить от этой должности? — откладываю свой ужин в сторону, готовясь к тому, что сейчас начнется моя любимая рубрика — «лекция майора Смирнова на тему: почему мне стоит отказаться от затеи стать следователем».

Но Ярослав меня удивляет, молчит и просто улыбается. Даже не знала, что он так умеет, не просто скалится или разрывается от какой-то шутки. Нет. Искренне, с чувством, словно он часто так вообще делает. 

Прихожу в восторг от этого, и сама отвечаю на его улыбку, но затем быстро беру себя в руки и становлюсь серьезной. Все же стоит не забывать, кто он такой и почему, собственно, меня к нему отправили. Плохой он, Кристина. Не ищи в нем благодетели. 

15.

Я всегда была слишком зациклена на себе, в том плане, что всегда хотела какой-то лучшей жизни. Другой. Максимально накладывала на себя ответственность, даже там, где, по сути, это не требовалось. И кажется, научилась ничему не удивляться.

Пройдя путь учебы и практики, сталкивалась со многими препятствиями и шоком, но я абсолютно не готова, открыв глаза после сна, увидеть перед собой Смирнова, хоть накануне сама улеглась к нему на диван. Точнее, будет правильно сказать, что я не ожидала не самого факта, что он близко. Ну, что я дура совсем что ли, забыть, кто рядом? Нет. Меня поразил его взгляд, направленный на меня в момент, когда я проснулась.

Майор Смирнов, подперев ладонью щеку, просто смотрел. Без эмоций, будто я стена, а не человек. Я еще никогда не видела такого безразличия на его лице.

— Выспалась? — все так же без излишеств интересуется он.

Плавно сажусь, совершенно не понимаю, что мне стоит сейчас делать? Мой план полетел в одно место, как только я лицом к лицу столкнулась с такой проблемой, как утренний Ярослав Смирнов.

— Сложно ответить, — поджимаю губы и наверняка со страхом смотрю на его лицо. 

Вот если говорить чисто внешне, то майор красивый мужчина, мне вообще такие никогда раньше не нравились, но в последнее время ловлю себя на мысли, что постоянно его рассматриваю. Сама не понимаю почему?

— Кофе на столе, — кивает в сторону, где стоят стаканы с Мака. — Я не знал, будешь ли ты завтракать, поэтому взял лишь пончики. 

Как это заботливо.

— Спасибо, — мне неловко перед ним, наверное, не стоило мнить себя соблазнительницей, и поспать в кресле за столом. Почему-то я уверена, так было бы менее странно. — Который сейчас час?

— Семь утра.

— И вы уже успели купить кофе и пончики?

Смирнов делает глоток из своего стаканчика и спустя несколько мучительно долгих секунд отвечает:

— Я не спал, мне нужно было проветриться и подумать.

Боже. Кажется, у меня горит лицо. Не то чтобы я слишком близко к нему легла, просто моя затея кажется сейчас настолько идиотской, что начинаю нервничать. Что он подумал обо мне? И подумал ли то, что стоило?

Не могу больше на него смотреть, поэтому встаю с дивана и подхожу к окну. Я не маленькая девочка, в принципе, не робею перед мужчинами уже настолько, чтобы не найти слова, но почему-то вся эта сцена не дает нормально сделать вздох. Почему это дико и неловко? Я же ничего предосудительного не сделала? Или сделала? Может, я нарушила его границы? Боже, пусть уже что-то скажет. Ну, пожалуйста.

— Как сейф? — первая решаю нарушить тишину.

Стою спиной к Ярославу, но затылком чувствую, что он на меня смотрит, и почему именно этот момент разгоняет кровь с бешеной скоростью по венам.

— Пока работают над ним, но вроде как дело движется, — спокойно отвечает он. — Возможно, есть шанс управиться до обеда и разъехаться. Ничего интересного в любом случае не будет, ты можешь поехать домой и нормально отдохнуть.

— Снова гоните меня? — оборачиваюсь лицом к нему. Эти его методы, как отвадить меня от тяжелой работы, откровенно говоря, начинают уже доставать. — Я часть команды и хочу быть в деле. Разве сложно это наконец-то понять?

Что я несу? Смирнов же не знает, что я по утрам мегера, сейчас вывалю на него всю «прелесть» утреннего настроения и все, не видать мне должности, как собственных ушей. Но он меня удивляет, просто откидывается на диван, закинув ногу на ногу.

— Тогда останешься охранять объект, когда мы все уедем домой, — с долей насмешки произносит он. — Не могу понять, Кристина, чем ты недовольна постоянно? Что я делаю не так? К тебе как-то по-особенному нужно относиться? Ты просто скажи, что конкретно должен я с тобой делать, и может, если мне понравится твой вариант, мы его используем?

Что бы это сейчас не означало, ясно одно — не к добру наш совместный завтрак. Наверное, стоит не геройствовать и действительно поехать домой, да вот только когда смотрю на него, понимаю, что поздно уже прятаться в кусты и прикидываться дурой.

— Хочешь быть как все? — продолжает Ярослав. — Отлично, могу устроить тебе приключения на ближайший месяц, вот только ты волком завоешь и точно сбежишь, а я все же хочу тебе показать, что да, бывают сложности, но ты девочка не из робкого десятка, справишься. Так?

Не знаю, что ответить. Да и что, собственно, тут ответишь?

— Простите, — опускаю глаза в пол. — Мне просто все время кажется, что вы меня недооцениваете.

— Когда кажется, креститься нужно, не слышала? — Ярослав поднимается со своего места и становится напротив меня. — Есть только один способ занять должность реального следователя, и он кроется в том, чтобы думать и хорошо выполнять предписанные нормы. Все остальные методы не работают, а если и работают, то недолго.

— И что это значит? — непонимающе моргаю несколько раз. Ненавижу, когда он начинает говорить какими-то загадками.

Ярослав улыбается, затем берет второй стакан и протягивает его мне.

— Думай о себе, Полянская, не нужно создавать видимость работы, ее делать нужно. Если я говорю, ехать домой, ты послушно киваешь и едешь. Если я прошу тебя что-то сделать, ты опять же послушно киваешь и делаешь, потому я опытней, и я точно знаю, как правильно. Показывай характер своим мальчикам в личной жизни, на мне не нужно практиковаться. Кстати, — снова улыбается, — как там мальчик-разбитый нос, живой?

16.

Кристина

Неделька выдалась тяжелой, даже странно, что не валюсь с ног в пятницу вечером. На Смирнова нашло озарение, что я могу быть в каждой бочке затычкой, и теперь я лишь не подписываю вместо него процессуальные документы и не веду допросы, а так, могу чуть ли не занять место следователя. Думаю, еще чуть-чуть, и майор поймет, что моя помощь — неоценима. 

Местами бывает очень трудно, но я определенно нахожу плюсы в своей чрезмерной занятости, когда Владимир зовет меня пообедать, поужинать или просто выпить кофе, у меня всегда есть реальная отмазка в виде майора. Парень в это охотно верит и каждый раз желает мне не закипеть от дел, против Ярослава он пойти не может, поэтому ждет, когда я стану более свободной. Надеюсь, это не наступит никогда, и он сам поймет, что я не заинтересована в романчиках на работе, и отцепится. Сказать в лоб отчего-то не решаюсь, а так я всегда могу списать все на нехватку времени. Пока что такой вариант более, чем устраивает.

Вообще, это, конечно, очень странно, что Смирнов меня грузит всем, что только можно придумать, но лучше уж так, чем быть непонятно кем. Сама хотела работать, нет смысла ныть. Да и нравится мне все это, я словно в своей стихии. Хочется верить, что папа смотрит на меня с небес и гордится. Да и в целом, я всем довольна, а в особенности нашими «отношениями» с майором. Он снова изменился по отношению ко мне, даже разговаривать почти со мной перестал, не это ли счастье? Хоть, по правде сказать, без его шуток бывает одиноко, да и вообще мне кажется, что пару недель назад он был повеселее, и из-за этого обстановка в кабинете была другой, а сейчас тихо. Даже непривычно. 

Он реальный трудоголик, постоянно что-то делает, что-то решает и много думает. Мы с ним в этом похожи, для меня тоже важна карьера, я, можно сказать, вижу себя через пару лет выдающейся личностью, а с тем, что за то время, что помогаю Смирнову, я во многом преуспела, делает меня счастливой. 

Правда, настолько занята делами и вниканием в процесс расследования, что совершенно позабыла о своем задании. Напрочь отшибло. Мне просто некогда шпионить за Ярославом, потому что я постоянно при деле. С утра до ночи занимаюсь реальной работой, а не мну себя каким-то Джеймсом Бондом, без видимых на то причин.

И я бы, наверное, вообще бы не вспоминала об этой «миссии», пока не прошлась по коридору мимо кабинета Власова. Здесь уже просто некуда было деваться. Он позвал меня неожиданно и с учетом того, что он начальник отдела расследований, отказаться с ним общаться — глупо.

— Присаживайся, Кристина, — Власов указывает на впереди стоящий стул. — Кофе хочешь?

Мнусь несколько секунд, постоянно оборачиваясь на дверь. Хорошо, что Смирнова сейчас нет, он уехал в суд, и скорее всего, на работу уже не вернется, а зачем? Когда есть я, кто всегда обеспечит тыл. Но другие сотрудники прекрасно могут увидеть меня в кабинете начальника за чашечкой кофе и распустить слухи, в этой организации хлебом не корми, дай кого-то обсудить.

— Можно закрыться, если для тебя это проблема, — Петр Петрович толкает дверь, ограждая нас от любопытных глаз. — Расскажи, как у тебя дела? Давно что-то тебя не видел, даже уже хотел зайти к Смирнову, чтобы просто удостовериться, что он тебя не съел.

Это вроде как шутка, только в глазах Власова нет капли ничего веселого.

— У меня все хорошо, — бормочу я, пытаясь разгладить несуществующую складку на юбке. — Вникаю в дела, ничего особенного.

Начальник озадаченно морщит лоб.

— Надо полагать, в делах Смирнова ты уже как вареник в масле, нашла что-то об играх?

— Еще нет, — нервно сглатываю. Я же знала, что рано или поздно этот разговор состоится, а я пока палец о палец не ударила, непонятно на что надеюсь? Все тешу себя надеждой, что Ярослав сам спалится, и мне ничего делать не придется для этого. — У него все запаролено, а при мне он ведет себя вполне естественно.

— А ты для чего, собственно, там сидишь? Не для того, чтобы узнать эти пароли? — немного грубовато спрашивает Петр Петрович, но увидев мой удивленный, наверняка, вид, добавляет уже мягче: — Ясное дело, что тебе нужно немного освоиться и привыкнуть вообще к работе, а тут такое, но ты все равно помни о нашей сделке, особенно, о тех привилегиях, что ждут тебя. Это мотивирует, не так ли?

Знает, на что давить, сама виновата, нечего было ему в первый день говорить, что я готова работать не покладая рук. Тогда почему-то я побоялась, что он воспримет мои слова с сексуальным подтекстом, ну а что? Девушек тут немного, но, как я успела заметить, все особо не против зажечь со следователями, а уж про очередь на Смирнова я вообще молчу. В этом здании каждая неравнодушна к моему непосредственному начальнику.

— Если тебе нужна помощь, ты только скажи, — он всматривается в мое лицо, дабы не пропустить какую-то важную для него эмоцию.

Мне он неприятен, и дело не во внешности, хотя, если на то пошло, то как мужчина он симпатичный. Ничего лишнего: высокий, подтянутый, не урод, раз стал начальником и нацепил костюм — далеко не дурак. Но есть в нем что-то скользкое и подозрительное. И его глаза. Они словно вообще какие-то неживые. Каждый раз, когда он смотрит на меня в упор, мне поежиться хочется. Они холодные и злые, что ли?

 — Вы подружились с Ярославом Владимировичем? — слегка прищурившись, интересуется Власов.