Пообещайте мне любовь

Глава 1

Порой любовь как ночь темна,

И адской мукою она

Стать может вместо рая,

Стать может вместо рая.

Бывает так – в недобрый час,

Лишь для того, чтоб мучить нас,

Она нас выбирает,

Любовь нас выбирает.

Бывает так – в толпе людской,

Чтоб стать проклятьем и тоской,

Она нас выбирает,

Любовь нас выбирает.

Но, если скажут вдруг:

«Хочешь, сам любовь выбирай свою!»,

Я, поглядев вокруг,

Знаю, взял бы вновь

Ту же самую.

Мюзикл «31 июня»

- Эрик, ты уверен?

- Да, мама.

Эрику невозможно было отказать, это не получалось ни у кого в доме. Обаяние его отца, помноженное на солнечный характер самого мальчишки, действовало безотказно. Иногда, глядя на него, Анита думала, что таким был и Крис в юности, когда он еще не узнал все страшные стороны жизни.

На счастье родителям и остальным, Эрик никогда не пользовался своим обаянием в корыстных целях; скорее всего, он даже не понимал своего воздействия на окружающих. И мальчик, кажется, влюбился в одну из госпожей Девяносто седьмого Дома.

- Солнце, ты хорошо подумал? – Анита взъерошила волосы своего старшего. – Ведь здесь браки устраивают родители, точнее, мать. Ты же эту девушку и не знаешь толком, ну и что, что она несколько раз к нам приезжала?

- Мам, ну, она такая… Она мне, правда, нравится! И я ей нравлюсь, и, вообще, я же только в гости съезжу!

«Ну, еще бы ты ей не нравился! – подумала Анита. – Ты же сын Старшей госпожи не самого заштатного Дома, ты красив и похож на инопланетника, за которыми они все гоняются, только характер у тебя венговского парня»

Эрик

Мама за меня переживает, а что такого страшного? Эта госпожа… она особенная, не такая, как все. И относиться она ко мне будет по-особенному, я знаю! Да, я слышал, как меня за глаза называли «избалованный щенок», но мнение той госпожи меня не волнует: кто она такая – просто одна из служанок! А для госпожи Стейфайнии я буду самым лучшим, идеальным, буду делать все, что она захочет! Я хочу такую же семью, как у моей мамы. И даже второй муж нам не помешает, вон, как мама любит Эмиля, а папа никогда не то, чтобы не обидел его, он даже грубого слова никому не позволит о нем сказать! И я знаю, что Эль безумно любит их обоих и нас, всех детей. И я за него порву любого! И у меня так же в новой семье будет.

***

Эрик уже понимал, что он очень ошибся. Госпожа Стейфайния, которая была такой ласковой, внимательной, так красиво ухаживала за ним в мамином доме – она изменилась. Он не мог понять, что она хочет: она явно злилась, в красивых глазах плескалось еле сдерживаемое раздражение, а потом и настоящая ярость, от которой ему было почти физически больно. Он не понимал, что делает не так, и от этого паниковал еще больше.

Оказывается, жизнь в родном доме совсем не подготовила его к таким вот перепадам настроения женщины, даже любимой. Кажется, бывшей любимой. Ему также было понятно, что он не будет на полном серьезе стоять перед женой на коленях, с плохо скрытым ужасом рассматривая игрушки в ее руках. Да, он знал, что дома и отец, и Эмиль выказывали маме уважение не только на людях, но и наедине. И он не удивился бы, если бы застал кого-нибудь из них перед мамой на коленях, но это было другое… Это были и их игры, и любовь, и благодарность и – очень редко! – действительно заслуженное наказание.

А здесь и сейчас он не мог переступить через себя, через свою гордость. С ужасом он поймал себя на мысли, что эта женщина пока не заслужила его уважение. Так думать нельзя, но…

На самом деле он и стоял на коленях, и подчинялся желаниям своей возможной новой госпожи… и понимал, что такое происходит только один раз. Как только она его отпустит, он позвонит маме. Мама никогда его не ругала за неправильные решения, он знал, что и сейчас она точно не скажет злорадное: «Я же говорила, а ты не послушал!».

Нет, он сам, первый, извинится и попросит у нее прощения за то, что дурак, что расстроит ее своим рассказом, за то, что подставил ее своим поведением: хочу – не хочу, еду к будущей жене – не еду…

***

А госпожа прекрасно понимала, что новый наложник, практически уже ее муж – где-то не с ней, думает о своем. И энтузиазма в его глазах она не видела. Красивый зверек, очень красивый, которым она планировала хвастаться перед всеми подругами, вот только характер его надо подправить, конечно, но в этом и есть самое удовольствие – в ломке. И этот красивый молодой мужчина от нее ускользал. Где это видано, чтобы приказы госпожи выполнялись машинально, она не чувствовала его отклика, восторга от того, что ему уделяют внимание? Может, пора уже начинать воспитывать понемногу?

***

Госпожа так на него посмотрела, что Эрик опустился на колени и пополз, как полагается… Он все еще надеялся, что она засмеется и скажет что-то вроде: «Встань, наедине ты можешь не опускаться на колени!». Но госпожа Стейфайния посмотрела на него удовлетворенно и велела снять рубашку.

Эрику даже в голову не пришло надеть традиционную гаремную, с запАхом, поэтому он расстегивал пуговицы, а госпожа еле заметно кривила губы, сдерживая гнев.

Теперь перед ней стоит наложник, обнаженный до пояса, и она проводит длинными ухоженными ногтями по его коже, надавливая посильнее. Это должно осчастливить любого мужчину, но Эрик почему-то не чувствует никакого восторга и возбуждения. Что-то его понятие эротических игр включает совершенно другое.

В Доме никто не знал, но отец как-то отвез его в Венгсити, в бордель, и Эрик, преодолевая смущение, выбрал девушку. Конечно, все это было с ведома и, более того, по инициативе его мамы, и сестра была в курсе, очень веселилась при этом, и Эмиль знал. А его отец долго отбивался в этом заведении от предложения пригласить и для него красивую девушку, причем деньги, которые он должен был бы заплатить, кажется, не играли совершенно никакой роли. Кажется, это ему самому готовы были заплатить.

Глава 2

После звонка Эрика, после того, как Анита увидела осунувшееся лицо своего старшего, оба мужа буквально держали ее.

- Ты потом убьешь ее, любимая, - твердил Кристиан. – Сейчас только сына заберем. А месть будет потом, на холодную голову.

И Крис, и Эмиль, вели себя так, как будто именно они приняли решение отпустить Эрика «в гости».

- Госпожа, мы бы полетели за ним без вас, но нас никто не пустит, и никто нам его не отдаст. Умоляю, только, пожалуйста, сдержитесь, - Эмиль был так расстроен и подавлен, словно все случилось только по его недосмотру. А давать советы жене – в нормальном состоянии он бы никогда не вылез с такой инициативой. Но сейчас возможное наказание волновало его меньше всего.

***

- Я передумала, - Анита строго контролировала свой голос, даже свой взгляд, иначе от Стейфайнии осталась бы только горстка пепла. – Я не отдам своего ребенка в дом, который не уважает ни его, ни его дом. И я очень хочу услышать, твой ли приказ был – так поступить с ним в гареме, или это Старший просто не справился со своими обязанностями?

Она давала Стейфайнии возможность свалить часть вины на мужчин гарема и дать возможность Аните, как оскорбленной матери и Старшей госпоже, наказать тех по собственному усмотрению.

До Стефи медленно доходило, что она перестаралась вчера. Совсем забыла о том, что именно про госпожу Аниту ходили слухи, что за обиды своих мужчин она мстит. Вернее, она не забыла, она даже не вспоминала об этом, потому что госпожа Анита вела себя, как абсолютная уроженка Венги уже в неизвестно каком поколении. Если бы Стефи не была так ослеплена экзотической привлекательностью ее сына… Вот зачем ей теперь эти проблемы? Она совершенно не хочет ссориться с влиятельной и мстительной Старшей. Конечно, подругами или хорошими знакомыми им уже не быть, но можно хотя бы стереть плохое впечатление… и, если для этого придется выпороть или похуже наказать мужчин – ничего страшного, выдержат. Тем более, объективно говоря, они все-таки перестарались – если бы Эрика не забрала мать, к нему пришлось бы вызывать лекаря, потому что выглядел он плохо.

***

В зал вошли двое посторонних мужчин. Никто бы не назвал их «парнями», это были практически старики по меркам Венги – каждому не меньше сорока лет.

Старшему по гарему было уже тридцать два, и в душе он считал себя перестарком, хотя ни за что не признался бы в этом никому и убил бы любого, кто так скажет. Кроме женщин, конечно. Он старался справляться со своими обязанностями, ловить желания госпожей, особенно будущей Старшей – ее тетя уже почти не интересовалась делами и выделяла госпожу Стейфайнию из ее сестер, практически уже назначив ее наследницей.

На пятки Старшему давно наступали более молодые и хваткие, но он не хотел в приют.

А вот у этих, вошедших, невзирая на возраст, не было в глазах выражения брошенной собаки. Один, блондин, точно был местным, только непонятно, как он дожил до такого возраста – похоже, его и спутника очень ценят их госпожи, значит, с ними надо быть осторожнее. И вежливее, наверное. А второй-то явный инопланетник. Старший не мог объяснить, почему он так решил, но он был совершенно уверен. Инопланетник, много лет проживший на Венге – потому что вряд ли хоть одна госпожа выкрала бы или пригласила к себе инопланетника сорока лет отроду. И он на кого-то очень похож… на вчерашнего парня! Кстати, где он? Да, тот новенький парень похож на визитера – сын, что ли? «Черная дыра, это пришли мои неприятности», - с тоской подумал Старший.

Не выполнить приказ госпожи он вчера не мог, но мог бы проследить за подопечными – можно было этого мальчишку просто застращать самому, вбить в голову, как нужно вести себя с госпожой. Но что уж, теперь поздно об этом думать.

Брюнет-инопланетник уверенным шагом направился к Старшему:

- Поговорить надо. Есть здесь место, чтобы не при всех?

***

Когда Стефи зашла в гаремный зал, от нее словно разлетались искры:

- Вы вчера покалечили сына Старшей госпожи! Я велела вам только разъяснить ему правила поведения в нашем гареме!

Старший смотрел на нее и не знал, что сказать. Ведь не будешь при всех рассказывать, что она велела на самом деле… каким бы ни было наказание сейчас, оно не сравнится с тем, которое последует, если он попытается уличить госпожу во лжи. Не просто какую-то из госпожей, а уже практически назначенную Наследницу. Он еще жить хотел. Он покорно опустил голову, признавая свою вину.

Понятно было, зачем она пришла. И ему было понятно, за кем. Когда он снова смог нормально дышать после удара инопланетника, который он пропустил, даже ожидая чего-то подобного, тот сказал ему медленно и раздельно, сдерживая ярость:

- Я убил бы всех в вашем гареме, вот просто бы убил, если бы я был один. Но, на твое счастье, пока не могу. А ты сейчас поверь мне, что будет гораздо лучше, если ты сам назовешь тех, кто был с тобой вчера в зале и издевался над моим сыном.

При этом второй, блондин, вставший у двери, смотрел таким взглядом, что Старший поверил – эти бы действительно дрались так, как не дерутся за место в иерархии, а так, как дерутся на каких-нибудь страшных планетах – насмерть.

***

Когда они, наконец, вернулись домой, Эмиль посмотрел на старшего ребенка, которого он всегда считал и своим сыном тоже, которого воспитывал и безумно любил, не меньше, а, может быть, больше, чем собственного сына и госпожу-наследницу, и попросил:

- Пусть он пойдет сейчас со мной, мы поговорим. Не волнуйтесь, госпожа, Крис – все будет хорошо. Я знаю, о чем говорить.

- Спасибо, Эль, - тихо ответила Анита, ласково проводя рукой по его волосам.

- Пойдем, Эрик, - Эмиль твердо взял того за руку, в то же время словно чувствуя, как рушится мир этого такого взрослого, на вид, парня, но, в то же время, такого еще ребенка для них, родителей.

- Эль, я такой дурак! – Эрик улыбался одними губами и, видимо, даже попытался пошутить, но не вышло. – Я же думал, что вы все ничего не понимаете, а я три раза увидел госпожу – и все, я все о ней знаю. И в гареме… ты прости меня, пожалуйста…

Глава 3

Никто из его близких не смог бы сказать, что чувствует Эрик, оправился ли он после своего визита в дом будущей жены – он, оказывается, мог быть очень скрытным. Для всего дома у него снова была наготове солнечная улыбка, но семья этому не верила.

Кристиана предложила, пытаясь сделать хоть что-то:

- Давайте, я Эрика возьму на Землю, пусть посмотрит, как там живут. Может, ему все-таки там больше понравится, тем более, что после случившегося никто его в чужой дом не отпустит.

Мама ее поддержала, отец и Эмиль согласились, дело было за решением самого Эрика.

Тот ответил:

- Почему бы и нет. – Он чувствовал, что вся семья обращается с ним, как с древней вазой земного китайского фарфора, на которую не так посмотришь или выдохнешь – и она рассыплется. Он не чувствовал себя этой вазой, он вообще себя не чувствовал.

Осознание реальности оказалось слишком тяжелым. «Тоже мне, принц инопланетный!» - вспомнил он случайно услышанные слова одного из парней, считавшего себя местной звездой. Тогда он никак не отреагировал, тем более, никто не знал, что он услышал это определение. Да уж, как радовался бы тот «звездун», если бы знал, как «инопланетного принца» повозили лицом по грязи… Спасибо родителям, что они все скрыли, потому что чем меньше народа будет знать о его позоре, тем лучше.

Слетать на Землю – это интересно. Тем более, с сестрой – один или с незнакомыми госпожами он бы на это точно не решился. Он сильно сомневался, конечно, что Земля ему настолько понравится, что он захочет там остаться и жить, но посмотреть интересно – покажите любого молодого венговского парня, которому будет это не интересно. А вот те, кому ближе к тридцати, может, и побоялись бы – побоялись бы, что их там и оставят.

***

Не очень Эрику понравилась Земля. Ну, во-первых, странные люди – и женщины, и мужчины. Если бы Эрик не читал земные книги и не смотрел фильмы, он бы, наверное, вообще пребывал в шоке. А так – просто не понравилось, казалось, что там все неправильно. Неухоженные мужчины, иногда откровенно воняющие чем-то похожим на кальян, и, кажется, алкоголем; женщины, которые часто себя не уважали и позволяли обращаться с собой… в общем, их было сложно назвать госпожами. Да, похоже, здесь ему делать нечего – все-таки его место на Венге.

- Ну, что? – Кристиана пыталась расшифровать сложное выражение на лице брата.

- Знаешь, Криста, мне что-то не нравится, - почти потрясенно ответил он. – Но ведь так даже проще – не надо придумывать, как мне здесь остаться, чем заниматься, да еще и жить на деньги мамы, потому что сам я ничего здесь не заработаю, по крайней мере, вначале. Я хочу вернуться. Ведь мама же оставит меня в нашем доме столько, сколько можно? Я могу быть помощником Управительницы, да кем угодно…

Криста ощутимо шлепнула брата по заднице:

- Как ты еще можешь сомневаться? Конечно, ни мама, ни я никогда не продадим тебя ради денег, ради политики… а за предположение, что нам денег будет жаль на то, что ты в нашем доме живешь… Вот точно сейчас выпорю на правах сестры и госпожи!

- А рука у тебя тяжелая, - опровергая свои слова, Эрик поднес ее ладонь к губам, чуть оттаивая и улыбаясь глазами. – Я все знаю, верю, но иногда находит, прости меня…

- Да я все понимаю, малыш, - невзирая на разницу в возрасте в пользу Эрика, сестра часто так его называла, и им обоим это казалось нормальным. – Просто иногда и папа, и Эмиль начинают об этом думать, я же по глазам вижу. Но ты-то… я думала, что ты с ними не переопылился.

- Хорошо, понял, не буду тебя расстраивать, сестренка.

- Врешь ты, конечно. Ты ничего говорить не будешь, будешь сам молча расстраиваться. Ну, да что же с тобой поделаешь, - Кристиана снова взглянула на брата. На самом деле он выглядел инопланетником, то есть как раз уроженцем Земли. Но таким, улучшенным, уроженцем.

Прилетев на Землю, они не стали «шокировать провинцию» привычной венговской гаремной одеждой и купили пару обычных мужских костюмов, рубашки и так, по мелочи. Сейчас, в простой белой рубашке и черных брюках, с темными вьющимися волосами до плеч, Эрик был похож на кинозвезду. «Надо что-то еще попроще купить, а то ведь люди оборачиваются» - подумала Криста.

- У меня очень красивый брат, - она легко погладила того по волосам. – Неудивительно, что та сучка запала на тебя, - Эрик поднял на сестру глаза, услышав определение, - и не смотри так на меня, я имею право называть ее той, кем она является! Да, она повелась на твою внешность, но совершенно не думала о том, что под красивой оболочкой еще и человек есть, он тоже что-то чувствует. Мы очень виноваты перед тобой, что об этом не подумали.

- Сестренка, ну, хватит об этом! – возмутился Эрик. – Я уже от всех наших слышал, что они виноваты, больше не могу слушать. Услышу – точно повешусь. Виноват-то я, меня же никто не продавал, я сам решил. Зато теперь буду думать о своих поступках, и слушать старших, как положено. И тебя буду слушать, - он накрыл ее руку своей.

- Лучше старших слушай, я еще не такой хороший советчик, - ответила Кристиана, успокаиваясь. – И я совсем не хочу, чтобы ты теперь опасался всех и никому не доверял. Защищать тебя будут женщины нашей семьи, просто ты сам будь чуть осторожней. Я вот только жалею, что привезла тебя сюда, а мы так ничего интересного и не успели посмотреть. Может, тебе бы после этого Земля понравилась. А так, конечно, город – каменный мешок, все непривычно. Но как только я вернусь, мы поедем на экскурсию туда, куда ты захочешь. Хочешь, посмотрим пирамиды? А города Старой Европы? Море… у нас природа красивая, но здесь тоже будет интересно. Море, или горы, или какие-нибудь горнолыжные курорты? – Эрик еле заметно поморщился – они с сестрой оба не любили холод. – В общем, выбирай, я вернусь – и начнем отдыхать, как положено.

***

Эрик стоял у подъезда и думал: «Это было бы смешно, если бы не было так грустно». Потерять все кредитные карты – это же надо умудриться! Понятно, что он их не потерял, а их украли, а он совсем расслабился на Венге, где нет такой преступности. Ох, дебил… Хорошо хотя бы, что ключи были в другом месте и сохранились. Впрочем, восстановить электронные ключи от квартиры – это как раз проще, чем восстанавливать карты.

Глава 4

Хельга

Ничего себе… какой забавный мальчик. Вроде по возрасту он уже не подросток, которые сбегают из дома, но выглядит именно сбежавшим или потерявшимся. И какой красивый – темные волосы и светлые глаза, то ли голубые, то ли зеленые. Породистый. Ему за двадцать, но совсем немного; вроде бы уже не мальчик, а молодой мужчина, но взгляд неожиданно мягкий, даже в чем-то наивный. Как жаль, что здесь не рынок рабов – я бы купила его за любые деньги. А, кажется, он обойдется мне гораздо дешевле, потому что, поправьте меня, если я ошибаюсь, но ему нужны деньги.

Что же, значит, можно предложить в открытую. Мне кажется, что он не ответит грубо, даже если не согласится на мое предложение.

Я всего-то спросила, хочет ли он заработать, хотя так хотелось спросить: «Сколько ты стоишь? На день, на неделю, на месяц? Пока я не наиграюсь, не пройдет новизна, не насытюсь тобой? Потом отпущу и не обижу деньгами, не бойся…»

Обычно я парней на улице не снимаю, хотя бы из соображений безопасности. Но здесь и сейчас я совершенно не верила, что мальчишка причинит какой-то вред. Кстати, мальчишка… ему все-таки больше лет, чем мне вначале показалось, но на солидного, умудренного или, наоборот, разочарованного жизнью мужчину он не тянул. В общем, все-таки мальчик. Но, на всякий случай, у меня шокер под рукой – кто их знает, что этим мужчинам в голову придет – вначале на все согласны, а потом…

Настроение такое, что хочется ломать. Сейчас больше подошел бы, понятно, «бык», у которого воля обычно гораздо слабее, чем тело, и такие часто пугаются малейшей боли. Но придется смириться с тем, что в этом уголке планеты с подобными развлечениями сложно.

Привязывать его или нет? Плюсы для меня есть в обоих случаях – и ощущение полной моей власти и его беспомощности заводят; и то, что он добровольно подчиняется и сдерживает себя сам – тоже очень вкусно. Два вкусных блюда, не знаю, которое выбрать… Спрошу его самого, для разнообразия.

- Привязывать? Пожалуйста, не надо… - мальчик не в панике, но говорит расстроенно и явно ему эта идея не нравится. – Я никуда не сбегу, и дергаться не буду.

И вот еще вопрос – почему он так странно реагирует? Я понимаю, когда вызываю оплаченного парня из агентства – тот задачу свою знает и клиентке угодить должен, эмоции сдерживать. А этот… для случайного человека он меня не боится – странно. И на того, кто сам по себе на улицах зарабатывает, совершенно не похож – нет этого потасканного вида, оценивающего или заискивающего взгляда.

И, в то же время, все происходящее абсолютно спокойно принимает. Я была готова к тому, что он от моего предложения взовьется до потолка и начнет истерить: «Да как вы можете, да что вы говорите, вы сумасшедшая!». Мужчины тоже могут такие истерики устраивать, что пора вводить термин не только «базарная баба», но и «базарный мужик».

***

Услышав мое требование, парень почти без колебаний снял с себя всю одежду. Красивое тело. Он явно за собой следит – качается, но в меру, может, еще гимнастикой занимается или танцами. И волос на теле нет, что для меня большой плюс. Наверное, все-таки где-то выступает; вот если бы взгляд циничнее был, предположила бы стриптиз, а так – прямо и не знаю.

Желание как следует отыграться сегодня на каком-нибудь представителе мужского рода, причинить ему боль, потихоньку тает, и его замещает совсем другое желание, когда я в очередной раз смотрю на гладкую смугловатую кожу, на смоляные волосы в сочетании с зелеными глазами…

Но не стоит идти на поводу своих желаний и быть такой непостоянной. Мальчик согласился на боль, может, он на секс как раз не согласен. А, может быть, это я пожалею о том, что изменила первоначальные намерения. Поэтому пусть все идет так, как идет. Тем более, что ощущение власти над этим телом в любых вариациях мне нравится.

- Ложись на кровать, на живот, руки на изголовье кровати, – негромко говорю я ему. Парень выполняет мою команду.

Снова любуюсь красивым телом и вытаскиваю из висящих на стуле джинсов кожаный ремень. Он мне всегда казался тяжеловатым, зато красивым, и жаль было менять. Сейчас очень пригодился.

***

Я привела парня в гостиницу, где обычно снимаю номер на длительный срок, когда приезжаю. Минимальный набор игрушек здесь у меня есть, но их надо доставать. Пожалуй, сегодняшнему мальчику все-таки повезло, потому что я не буду пугать его, наносить моральную и физическую травму непривычными и страшными для большинства мужчин вещами.

Вот стек у меня лежит недалеко, его можно использовать. Естественно, калечить парня не буду, но он должен все прочувствовать.

Ремнем вытягиваю его поперек спины; конечно, бью не той стороной, где пряжка, но он все равно вздрагивает от неожиданной боли и крепче вцепляется пальцами в спинку кровати. И молчит. Я, вообще-то, ожидала, что «парень с улицы», непривычный к подобному, вскрикнет хотя бы раз. А этот молчит, хотя удары болезненные, в этом я не сомневаюсь. У него, похоже, гордость взыграла, будет молчать, пока сможет. Что же, иногда мне нравятся крики боли, а иногда – такое вот напряженное молчание.

Он молча терпит следующие удары, оставляющие заметные полосы на коже, не делает попыток увернуться, отпустить руки, сквернословить, наконец. Похоже, кто-то его научил подчиняться. Хотелось бы, чтобы это было именно уважение и подчинение женщине; мне почему-то иррационально не хочется, чтобы парень был доступной подстилкой любого, кто построже на него взглянет. Хотя мне бы не должно быть дела до его дальнейшей жизни.

Я не утерпела и, после хорошего, ощутимого разогрева ремнем вытягиваю его пряжкой по красивой подтянутой заднице. Тут он дергается, втягивает воздух сквозь зубы так, что даже я слышу; потом на мгновение отпускает руки, но затем снова сжимает пальцы. Согласна – пряжкой было намного больнее. Остановиться уже трудно, но даю ему шанс:

- Дальше будет еще больнее. Хочешь, я все прекращу сейчас?

- Нет уж, я же согласился, - после секундного молчания говорит он чуть хрипловатым голосом. – Так что отказываться я не буду, делайте, что хотели.

Глава 5

- Ты с Венги? Хорошо, что ты сказал, потому что я хотела украсть тебя и держать у себя, пока не надоешь, - полушутя заметила Хельга, справившись с удивлением.

- Вы бы это сделали? Правда? – а его глаза почему-то смеялись. Надо же – выпорола она его хорошо, ему больно, без сомнения, а он шутит. Но, действительно, венговский мужчина ждет от женщины, что она позаботится о нем, и доверяет ей. Как же это она сразу не поняла, откуда парень родом?

- Болит что-нибудь? – удивляясь сама себе, спросила Хельга.

- Болит все! – неожиданно искренне рассмеялся Эрик, без всякой наигранности и кокетства. Потом взглянул на нее и понимающе кивнул головой:

- Никаких обид. Вам надо было сбросить злость. Вы спросили – я согласился, за деньги. Могли бы и не спрашивать, что я, не знаю, как может быть. А… как вас зовут? Или не скажете? Совместная порка не повод для знакомства?

- Зовут меня Хельга… а ты для мальчишки с Венги очень смелый. Наверное, мать балует? Или жена?

Произнося последние слова, Хельга очень надеялась, что никакой жены нет. Впрочем, что же это за жена бы была такая, которая мужа теряет и разрешает ему по чужим женщинам бегать? И какое, опять-таки, ей дело до жизни этого парня? Один раз развлеклась и отпустила…

Хорошо, она будет считать, что парень просто ее заинтриговал. Надо же, приняла его за местного, ничего не заподозрила. Но, с другой стороны, на нем же не стоит штамп «ОТК Венга». И она совершенно не ожидала встретить на Земле соотечественника в образе смазливого, но типичного землянина.

- Так с кем ты прилетел? С матерью? Только не говори мне, что сбежал с планеты.

«А ведь это вполне возможно, - вдруг подумалось Хельге. Парнишка не сломан, уж раз я его за землянина приняла, правда, за очень воспитанного и робкого землянина… на Венге он просто наглецом должен считаться. Может, баловали в доме, а потом что-то случилось, и он сбежал. И я ведь его должна буду или выдать властям, или забрать себе, потому что пропадет на улице этот котик ласковый…»

- Нет, я с сестрой, госпожа, - ответил он, почти автоматически добавив принятое обращение. – Я, честно говоря, сам дурак, что деньги потерял. Но она скоро вернется, все будет нормально. Я даже и не собирался так зарабатывать, но вы предложили… и я почему-то согласился.

Хельга

Парня я проводила. Ладно, своим признанием о том, что он не один и о нем скоро будет кому позаботиться, он меня успокоил. Хотя… я поймала себя на глупом, нерациональном, почти подростковом желании, чтобы мне пришлось взять его к себе, раз его тут бросили. Их же, мужчин с Венги, нельзя оставлять одних, давать им слишком много свободы… Ну, все к лучшему, не с моей кочевой жизнью вешать на себя эту обузу.

А когда я брала сумочку с тумбы в прихожей, оттуда вдруг веером посыпались купюры. Оставил деньги, паршивец! Гордость, что ли, взыграла?

***

Своим признанием Эрик выбил сестру из колеи. Ему так не хотелось говорить о собственной глупости, хотя сейчас у него уже не было никаких оправданий молчанию… Поэтому он собрал волю в кулак и сказал:

- У меня украли кредитные карты.

- Что? Как это? – ошеломленно отреагировала сестра. – И как же ты? Я же почти наличных не оставляла, и есть у нас было практически нечего. И… как украли? Ограбили, что ли? Избили?

- Кристи, я вот так и знал, что ты об этом в первую очередь подумаешь, потому и не позвонил, - Эрик успокаивающе обнял ее. – Нет, именно украли, вытащили так, что я и не почувствовал.

- Точно? – испытующе взглянула на него сестра. Он кивнул. – А чем же ты питался?

- Ну, видишь, не похудел же, - усмехнулся Эрик. Здесь был еще один скользкий момент, о котором ему очень хотелось промолчать… но не получится, это любому понятно.

- Ты не поверишь, но я продал себя, - криво улыбнулся он, стараясь скрыть смущение.

- Матерь Всего Сущего! – эмоционально припечатала Кристиана. – И что это значит?

Естественно, теперь Эрику пришлось рассказывать слегка подкорректированную и сокращенную версию своих приключений.

- Она не знала, что я с Венги, я, естественно, об этом не сказал. Удивительно, что и я сам не догадался, откуда она родом.

- Я так поняла, что она тебе понравилась, невзирая ни на что? –спросила Кристиана. Эрик кивнул. – Да, братик, ты больше венговец, чем я думала.

- Понимаешь, Кристи, я боль не люблю. Никогда не любил и сейчас не полюблю. Но она была на кого-то зла или, может, на что-то, и она честно сказала мне, для чего меня пригласила. И потом мне понравилось, как она обо мне заботилась после… - Эрик смущенно опустил голову.

- Понятно… ну, а вдруг, это у нее как раз было прекрасное настроение, а обычно она каждый вечер начинает с порки, без всякой там заботы?

- Не знаю… надеюсь только, что не ошибся. Хотя, какая разница – она не спросила про мой дом, не спросила адреса здесь.

- А имя-то хоть спросила?

- Да, спросила. И как ее зовут, я тоже знаю – Хельга. Такая красивая, блондинка, волосы до плеч…

- Понятно все с тобой. Ну, она явно летает на Венгу, поэтому можно попробовать узнать в Космопорте. Но, если у нее уже полный комплект из трех мужей – это ведь только расстраиваться…

Потом Кристиана позвонила в банк и заблокировала карты, ехидно заметив:

- Косячок у тебя, братец – если бы кто-то подобрал код или смог снять деньги по-другому, то ты бы их подарил вору. Карты-то блокировать надо, если их теряешь.

- Черт побери! – в выборе ругательств Эрик был космополитичен, но все-таки в рамках приличия. – Я чувствовал, что не учел еще что-то, но не мог вспомнить. Вот что значит быть таким бесполезным!

- Ну, страшного ничего не случилось бы, лимит ограниченный. Рик, зря я тебе сказала, не расстраивайся! Главное, что с тобой все нормально. Ох, и мог ты попасть с этой женщиной! И ты не бесполезен, для нас с мамой и для нашего дома – не бесполезен. Ну, не знаешь ты, как на Земле все устроено – так и они у нас бы растерялись. Ладно, пиццу уже везут, потом в магазин сходим – буду тебя откармливать, похудевшего! – засмеялась Криста, в то же время еще с опаской приглядываясь к брату – вдруг не все обошлось, вдруг он умолчал о чем-то? Но, вроде бы, все действительно было в порядке.

Глава 6

Эрик практически влетел в комнату матери – и резко затормозил – она была не одна. Вот же дурак! Надо было узнать, нет ли у нее гостей, а он как-то расслабился в последнее время, тем более, что мама обычно предупреждала его заранее. Видимо, эта гостья пришла неожиданно. Что уж теперь делать, если нужно, мама его показательно накажет или строго пообещает это наказание – ни в коем случае нельзя ронять авторитет Старшей, и он первый поддерживал это правило.

Додумывая последнюю мысль, он буквально скользнул на колени на ходу – быть может, его оплошности не заметят? Мельком глянул на гостью – и обмер. Эту госпожу он знал. Он очень надеялся ее увидеть, даже хотел искать, но… может, она не хотела его видеть?

И вдруг она здесь, в их доме. Случайность?

Хельга улыбнулась немного неуверенной улыбкой, Эрик раньше не замечал у нее неуверенности:

- Госпожа Анита, я должна признаться, что меня еще одно дела к вам привело, кроме того, что мы обсуждали.

Мама Эрика рассмеялась:

- А не это ли дело сейчас влетело в комнату и теперь не знает, то ли его накажут, то ли… И это дело томно вздыхает в комнате, когда думает, что его не видят.

«Мама!» - возмущенно воскликнул бы Эрик, если бы был с материю наедине или в кругу семьи; а сейчас только красноречиво втянул воздух, чтобы промолчать.

- Ты же знаешь госпожу Хельгу, да? – ответа Анита могла бы и не ждать, все и так понятно. Видимо, Хельга воспользовалась возможностью обсудить деловые вопросы, и убедилась, что встреченный ею мужчина именно из этого дома. Вот только Аните было интересно, специально ли она возвращалась на Венгу ради этой встречи, или просто обстоятельства так сложились?

- Мальчик мой, иди в свою комнату, - обратилась она к сыну, - если наша гостья захочет с тобой поговорить, она придет.

Эрик послушно выполнил ее приказ, усилием воли заставив себя не оборачиваться.

Теперь Анита обращалась к гостье:

- Я ведь правильно понимаю, что вы не забыли ту встречу на Земле? Эрик тоже вас не забыл, и я переживала за него. Мужчины – они такие ранимые, когда влюбляются… - она немного помолчала, потом продолжила:

- Вы можете общаться у нас дома, когда захотите. Если когда-нибудь захотите пригласить его к себе - конечно, я спрошу сына, хочет ли он поехать. Впрочем, в его ответе я почему-то не сомневаюсь. Но вы должны очень хорошо представлять, что я воспитывала ребенка так, как считаю нужным, и мы соблюдаем все положенные правила. Но он не безмозглый зверик, он не разменная монета для меня, и если мальчик не приживется в чужом доме, значит, он останется здесь, со мной, и я никогда его не упрекну в том, что трачусь на его содержание. Наоборот, так мне будет спокойнее. Возможно, вы знаете, но, скорее всего, нет, о том, что у него уже была короткая неудачная попытка посетить предполагаемую жену. И я забрала его оттуда на следующее же утро, если бы знала – забрала бы сию же минуту, как только над ним начали издеваться. Я не потерплю издевательств над своим ребенком ни со стороны госпожи, ни со стороны ее гарема. Да, я знаю, что почти для всех мужчин это нормально, но это не наш случай. Вы, Хельга, много времени проводите на Земле и на других планетах, вы понимаете, о чем я говорю – за изнасилование судят и сажают. Поэтому мой мальчик – сплошная головная боль для госпожи, придерживающейся традиций, но общаться в моем доме я вам не запрещаю. А дальше… посмотрим, что дальше. Мальчик о вас говорил, вы на него большое впечатление произвели, очень понравились. Но я – сумасшедшая мама в отношении всех своих детей, поэтому думайте, стоит ли дальнейшая игра свеч.

Хельга выслушала, не перебивая, обдумала свой ответ, потом сказала:

- Знаете, чего-то подобного я и ожидала. Я, честно говоря, вначале Эрика вообще за землянина приняла, просто решила, что он стесняется или боится, или характер такой робкий, и воспитание его мне понравилось. Потом, когда узнала, откуда он родом, уже примерно догадалась, из какого он дома. И – да, я знаю, что у вас идеально воспитанные и преданные мужья, и последнее значит для меня гораздо больше. Я не хотела связывать себя отношениями, поскольку очень много времени проводила вне Венги, но обстоятельства изменились. Теперь я, наоборот, буду большую часть времени здесь. А ваш сын заинтересовал меня очень сильно, мне не стыдно в этом признаться. Я благодарна вам за разрешение, и понимаю ваше беспокойство, госпожа Анита. Но, возможно, сын рассказывал вам, что я не чужда развлечениям наших женщин, и я не знаю, понравилось ли ему в тот раз, или он просто терпел. Но обещаю вам, что, если вы отпустите его ко мне, он будет иметь право голоса.

Два практически монолога, по очереди сказанные и выслушанные обеими женщинами, кажется, успокоили обеих. Анита кивнула:

- Я рада, Хельга, что мы понимаем друг друга в таком деликатном вопросе. Идите, что ли, к Эрику, а то он уже ковер протоптал до дыр, ожидая конца нашего разговора.

Эрик ждал ее и, увидев, стал опускаться на колени.

«Как я должен ее встречать? Как на Земле, как равный? Или на коленях? Пожалуйста, пусть она сама скажет мне, что наедине я могу разговаривать с ней, смотреть на нее, встать на ноги… тогда я буду уверен, что не придумал все себе, как в прошлый раз.»

- Эрик, мальчик мой, здравствуй! Вовсе не обязательно встречать меня на коленях, когда мы одни. Ты же не так ведешь себя дома, да? Но иногда мне нравится, когда мужчина на коленях.

От Хельги не укрылось, с каким облегчением Эрик поднялся с колен.

- Спасибо, госпожа Хельга. Я могу вас называть по имени или…?

- Можешь, - усмехнулась она. – Раз я слышала только о том, что у госпожи Аниты сын красивый, но ни разу не слышала, что невоспитанный, значит, ты сам отлично знаешь, как вести себя в обществе. А наедине я скажу тебе, если что-то будет не так.

«Да, этот мальчик – воспитанник двух культур, и нам будет сложно. И скучно нам точно не будет. Но сейчас, увидев своего случайного знакомого второй раз, я понимаю, что отказаться и забыть все равно не получится. Я была большой оптимисткой, если раньше так думала".

Глава 7

Кристиана

На Совете, куда Кристиана отправилась вместе с мамой, следуя чувству долга, вдруг предложили необычное развлечение.

Вначале госпожи недоуменно переглядывались, слушая первые аккорды необычной мелодии, а потом открылась незаметная боковая дверь и в зал вошел кто-то, закутанный в полупрозрачные газовые покрывала серо-голубого цвета.

Музыкальное сопровождение наводило на мысли о земном Востоке. Кристиане стало интересно: восточная танцовщица? Вроде бы женщины здесь очень редко развлекают других женщин.

Нет, все было традиционным, потому что вошедшим был мужчина, но на этом предсказуемость закончилась.

Музыка набирала силу: она началась как тягучая восточная мелодия, потом рассыпалась серебряными колокольчиками, и танцор начал свое выступление. Легкие накидки обвивали его тело и разлетались в стороны, когда он кружился в танце.

Криста не знала, удивит ли выбор именно этого исполнения других женщин, но она, бывая на Земле, видела выступление девушек, которые исполняли танец живота, и получила тогда огромное удовольствие. И вовсе ничего пошлого не было в том выступлении, потому что танец нужно смотреть не в грязном кабаке, где каждый может за монету облапить танцовщицу, а на большой сверкающей огнями сцене, как она тогда. Роскошные яркие костюмы танцовщиц, сверкающие стразами, закрытые максимально, но от этого еще более эротичные и красивые, зажигательное выступление… она даже сама загорелась идеей научиться этому танцу, но быстро поняла, что это не для нее. Нет данных, терпения, достаточного желания для бесконечных тренировок и репетиций. Но с тех пор у нее к этому искусству было особенное, трепетное отношение.

Сейчас ей особенно понравилась идея с этими бесконечными вуалями-покрывалами – почему-то было принято, чтобы наложники выступали полуголыми, но от этого терялась всякая интрига.

А сейчас выступающий, в очередной раз опустившись всем телом почти до самого пола, поднялся неуловимо-гибким, текучим движением, и стал медленно снимать вуали. Развязанные, они стекали по его телу рассчитано-соблазнительными движениями на пол, и оставались лежать светлыми островками. Танцор освободился от последней вуали, откинулся назад почти параллельно полу и начал подниматься медленными волнообразными движениями, позвякивая серебряными браслетами. Поднявшись, он одарил зрительниц счастливым и уверенным взглядом человека, который получает огромное удовольствие от того, что он делает.

Кристе запомнилась золотистая загорелая кожа, красиво контрастирующая с его бирюзовым нарядом, и восточные черты лица: черные брови вразлет, огромные темные выразительные глаза, чуть капризный изгиб красиво очерченных губ. На плечи волной падали темные блестящие волосы. Красавец, совсем не венговский блондин. Скорее всего, в нем можно было бы заподозрить клона, но выступлением клона вряд стала бы так гордиться хозяйка.

Но какая-то чужая кровь у парнишки явно присутствует, Криста бы предположила, что арабская. А парнишкой она его назвала машинально, потому что, хотя он и был явно старше восемнадцати, а, может, и двадцати лет, во взгляде присутствовала какая-то детская наивность, желание понравиться, но не расчетливое, а искреннее, как будто он думал, что вокруг собрались добрые феи, и они одарят его счастьем.

К счастью, парню не дали приказа раздеваться полностью, иначе Криста выпала бы из той сказки, в которую погрузило ее его выступление, и он продолжал танец, освободившись от покрывал, но оставшись в бирюзовых штанах текучего шелка и такого же цвета безрукавке прихотливого кроя, безупречно сидящей на гибком теле танцора. Он был босиком, и браслеты, похожие на те, что украшали запястья и предплечья, позвякивали и на щиколотках.

Волшебство музыки, под которую самозабвенно кружилась гибкая фигура, словно приглашая всех восхититься красотой мелодии, захватило Кристу целиком, и она почувствовала мимолетное разочарование, когда все закончилось. Хотелось, чтобы красивая сказка продолжалась бесконечно, и Криста уже представляла, как парень исполняет что-то другое… ведь наверняка он знает и другие танцы. Причем хотелось именно зажигательных земных танцев, каких-нибудь южных, страстных. Яркая рубашка танцора, узкие брюки, подчеркивающие талию, азарт выступления…

А потом сказку нарушило то, что краем уха она услышала, как хозяйка танцора договаривалась с другой госпожой, на какое время она его отдаст для развлечения…

***

Уже можно было и собираться домой, потому что потом начнутся «неприличные», слишком жестокие, на взгляд Кристы и ее матери, развлечения.

Всю обратную дорогу она пребывала в каком-то романтическом тумане, под впечатлением от увиденного. Мама по-доброму усмехнулась:

- Понравилось?

- Не то слово. Да, надо чаще появляться на Совете, не всегда он бывает скучным.

***

После этого зрелища Кристиана загорелась идеей купить раба, который выступал бы не хуже. О, она любила все первоклассное! А этот танцор… вроде и не было в нем ничего особенного, танец живота она много раз видела в записи, однажды – вживую, но тогда выступали девушки. А вот мужчину в таком танце она ни разу не видела и, похоже, многое пропустила.

И она захотела такого для себя. До этого у нее как-то не было желания купить конкретного раба, а тут вдруг захотела. Да вот незадача, она захотела чужого раба. А такого умельца его хозяйка точно не продаст, наверняка она его специально искала и покупала, может, много денег вложила в обучение. Ладно, может, стоит поискать на рынке похожего, или поспрашивать подруг, не знает ли кто-нибудь из них хороших танцоров. Да, что-то разбередил этот красавчик ее душу.

Так и не отправилась Криста на рынок, решила, что такая блажь у нее скоро пройдет, а пока просто посмотрела в сети выступления и решила, что не будет же она искать и пытаться купить каждого понравившегося исполнителя… А потом и вовсе дела накрыли с головой, не до того стало.

Кристиана – неоспоримая наследница в своем Доме, но она точно не рвалась к власти, и очень надеялась, что Старшей станет совсем не скоро. Но нужно было получать какой-то опыт самостоятельного ведения бизнеса, хотя бы попробовать, пока мама создавала ей тепличные условия, не сравнить с некоторыми ее знакомыми. Вот с этими знакомыми они как-то решили, пока тоже несерьезно, в виде игры, придумать собственный бизнес. Естественно, пробовать «вживую» они не собирались, никто бы не стал тратить реальные деньги, но теоретические знания, полученные во время обучения – это одно, а реальные ситуации – совсем другое. Хорошо, что ее собственной маме не приходило в голову смеяться над дочерью, не знающей каких-то элементарных вещей, иначе весь настрой бы сбился. Промучившись с затратами и попытками их минимизировать, предполагаемой прибылью, вообще востребованностью разных направлений, девушки постепенно начинали охладевать. В итоге в процессе их «деловых ролевых игр» отсеялись почти все подруги, напоследок посочувствовав своим родительницам, которые занимались этим постоянно. Остались только самые стойкие, среди них – Кристиана и ее подруга с красивым континентальным именем Анастасия, которую обычно звали Найстийя. Криста язык не ломала и звала ее по-простому Настей.