Попаданка для герцога?

1.1

Книга 1

- Лилька, - ругала я себя, - ты же умная, взрослая женщина. Как ты могла поверить этому обормоту? Почему ты не видела, что Марат сволочь, а не мужчина твоей мечты?!

Но я врала. Сама себе врала. Прекрасно я все видела и знала, что в нашей паре я люблю, а мой гражданский муж... теперь уже с полчаса как бывший... позволяет себя любить. Позволяет им восхищаться, превозносить и заботиться, не давая ничего взамен.

Видела, знала. Но всегда находила оправдания его поступкам.

Не отвозит по утрам меня на работу? Так ведь в офис торопится! Я простой менеджер по персоналу, могу и на троллейбусе на пять минут позже приехать. А Марат финансовый директор. У него с утра совещания и встречи, никак опаздывать нельзя.

Не помогает мне по дому, не ходит за покупками и, вообще, индифферентно относится к моим просьбам о помощи? Так знала, кого выбирала! Это тебе не русский Иван, который Машу свою на руках носит. У Марата вера другая и воспитание соответствующее. И не виноват он, что в такой семье родился и к женщинам привык относится с пренебрежением. Его отец до сих пор мать поколачивает, а она плачет и терпит. Мол, сама виновата, недовольство мужа вызвала... Воспитание... А Марат на меня ни разу руку не поднял. Любит.

На работе задерживается, в командировки часто ездит? Так работа же! Деньги в дом приносит. А что мало, так это начальник виноват. Не ценит такого хорошего и старательного работника. Мне же не сложно, я пару компаний на подработку возьму. Сейчас столько отчетов новых, что каждой мало-мальской фирмочке кадровик нужен.

Не дарит подарки? Так ведь ипотека! И автокредит! Не до подарков. Зарплаты Марата как раз в банк отнести хватает. Но не для чужого же дяди, для себя все. А как за квартиру рассчитаемся, так и завалит меня муж подарками.

Так и жила, делая вид, что рядом настоящее золото, а не пирит (*золото дураков), пока не пришла сегодня с работы и не увидела в подъезде рюкзак с моими вещами и новенькую железную дверь, от которой у меня не было ключей.

Я еще долбила в нее, как дура. Думала, ошибка какая вышла, наговорил на меня кто-то. Все же вокруг нам завидуют. На меня смотрят и не понимают, как мышь серая такого мужа себе шикарного отхватила. Вот и решили нас поссорить. А Марат у меня восточных кровей, мужчина горячий и на расправу скорый. И к изменам относится очень отрицательно... я даже джинсы забросила в самый дальний угол и юбки стала в пол носить, чтобы лишний раз не нервировать. И блузки балахонистые. Мне же все равно, мне же другие мужики не нужны. А мужу спокойнее.

Лилька-Лилька... я вздохнула, как всегда задним умом крепка.

Не ревность это была вовсе. Это последний платеж за ипотеку был. И решил Марат, что больше я ему не нужна. Закончился срок эксплуатации, пора подыскать новую жену. Благо теперь есть куда ее привести.

Это мне свекровь моя бывшая выдала. Другими словами, конечно. Мол, не пара ты, другая вера, и, вообще, тварь неблагодарная. А сыночек теперь себе хорошую девочку-татарочку найдет. Чистую, аки весенний цветок... А ты, Лилька, уходи лучше по-добру по-здорову. А то ведь забудет Марат про терпение свое бескрайнее, откроет дверь и нахлобучит по самые помидоры... ибо, ты, стервь бесстыжая, всю кровушку до капли у бедного мальчика выпила.

А что я? Я даже плакать не могла. Хохотала только, как сумасшедшая, на полу в подъезде валяясь, пока из соседней квартиры бабка Вика не вышла. Со стаканом воды и пузырьком валерьянки... Я пол пузырька в себя вылила.

Отсиделась на окошке, забрала шмотки свои и в парк потащилась. Зачем? Не знаю. Просто ноги понесли. Хотя по уму следовало на железнодорожный вокзал ехать. Там в тепле можно ночь провести. Все же март месяц только. К вечеру морозец крепенький ударил, все лужи тонкой коркой льда покрылись, проталины заиндевели, снова становясь белыми.

А я плюхнулась на лавку, богатства свои, трудом праведным за двадцать пять лет жизни нажитые, рядом положила. И позвонить некому на ночлег напроситься. За семь лет семейной жизни всех подруг растеряла, Марат не любил, когда мне кто-то звонил или приходил в гости, а речи о том, чтобы встретиться в кафе и вовсе не было. Нервничать муж будет, ревновать... Мало ли с кем я там в кафе встречаюсь?!

И вот тут меня накрыло. Выла я так, что последние посетители из парка сбежали, а сторож, наверное, в полицию позвонил, сообщил, что на его территории волк завелся. Долго рыдала, пока силы не закончились. Упала на рюкзачок свой, с которым в восемнадцать на порог нашей новой квартиры ступила, обняла и лежала всхлипывала. Горем своим упивалась и себя жалела. Больше мне ничего не оставалось делать.

- Слезами горю не поможешь, - внезапно раздался рядом со мной чей-то голос.

Я вздрогнула и подняла опухшие глаза, пытаясь разглядеть кто это говорит.

Рядом со мной сидела невысокая, хрупкая бабулька. О таких говорят старушка-божий одуванчик. В тоненьком пальто... как ей не холодно?.. без шапки. И волосы, оправдывая народную молву, вокруг головы, как пушистая шапочка, развеваются.

- Слезами горю не поможешь, - повторила она и улыбнулась, - не стоит он слез твоих. Считай, что жизнь тебя научила, как мужа выбирать.

Была бы я в своем уме, сразу бы неладное заподозрила. Откуда эта бабка знает, что я из-за мужа тут реву? Но я была слишком расстроена, чтобы думать. И, вообще, за семь лет брака привыкла скрывать, что способна соображать гораздо быстрее, чем хотелось бы Марату. И сейчас просто лупила глазками на старуху и молчала.

- А не найдется ли у тебя, девица, кусочка хлеба? С утра маковой росинки во рту не было.

Мой желудок радостно буркнул, поддерживая желание перекусить. Только денег у меня не было. Я же, шмыгнула носом, подбирая сопли, всю зарплату до копейки мужу отдавала. Я же женщина, а значит деньгами управлять не способна, умишка не хватает. А вот муж у меня финансист, и точно знает как правильно и с пользой тратить наши общие доходы.

1.2

- Марат, милый, еще пять минут, - закапризничала я. Очень не хотелось мне вставать, хотя муж настойчиво тряс меня за плечо. Он не любил, когда я долго сплю по утрам, но по моим ощущениям еще совсем глубокая ночь.

- Что?! - Недоуменный мужской голос заставил меня испуганно распахнуть глаза. Надо мной навис незнакомец, с крупным крючковатым носом и пронзительно-зелеными глазами. Совсем не похож на Марата...

- Кто вы?! - взвизгнула я, пытаясь уползти от его руки, крепко держащей меня за плечо, - и что вы здесь делаете?!

- Что я тут делаю?! - недоумения в зеленых глазах стало еще больше, - А ты что здесь делаешь?!

Ох, какой тупица! Хуже, чем я! «Я здесь живу», - хотела ответить я. И вдруг все вспомнила... железную дверь, парк и собак, от которых я пыталась сбежать. Одновременно вернулось и ощущение собственного тела. Оказалось я страшно замерзла. Руки-ноги окоченели, а губы еле двигались. Я же помирать собралась! Некогда мне тут со всякими сомнительными личностями разговаривать! Перед глазами снова стало темнеть, и я вот-вот должна была снова провалиться в небытие...

- Сгореть мне на месте! - выругался незнакомец. Я фыркнула, ну, вот кто так смешно ругается? А этот дурачок закинул меня на плечо и куда-то потащил. Я даже заволноваться не смогла. И заснуть тоже, острое плечо незнакомца упиралось прямо в живот, отвлекая вспышками неприятной боли.

А потом мы куда-то зашли... там было тепло. Так тепло, что у меня почти сразу начали гореть щеки.

- Чарни, - заорал незнакомец, сгружая меня то ли на кушетку, то ли на диванчик, - срочно беги за Мором, а то сейчас эта шпионка сгорит!

- Экберт, - хохотнул молодой мужчина, - а ты уверен, что это шпионка, а не очередная охотница за твоим сердцем?

- А вы все шутите, сир, - зарычал мой незнакомец, - а я ее прямо прямо у вашей излюбленной тропинки нашел. Интересно, как она пробралась туда? Ни следа не оставила, и артефакты молчали. Если бы не собаки... а сейчас она еще и сгореть хочет, чтобы мы ничего не узнали.

- Какая талантливая девочка, - фыркнул молодой и приказал резко похолодевшим голосом, - выясни, на кого она работает и как обошла все наши охранные артефакты. И доложи. В любое время.

- Выясню, - кивнул мой, - и доложу.

Пока эти двое вели нелепый киношный диалог, я внимательно слушала... любопытно же, какие еще глюки придумает мой разум. У меня еще никогда глюков не было! Я даже допьяна всего один раз в жизни напилась. Но это давно было, еще до Марата... А это, оказывается очень забавно. Как будто бы 5D-фильм смотришь.. ну, в моем случае слушаешь, глаза-то я никак открыть не могла. И, вообще, у меня начался жар. Горело все: щуки, нос, уши, руки, ноги, но особенно ладони. Казалось я прямо сейчас вспыхну и исчезну, как мотылек в пламени свечи.

- Огонь у нее слабый совсем, - хмыкнул молодой, - странно...

- Простите, сир, - в моем глюко-сюжете появился еще одни персонаж, - позвольте мне...

Прохладная рука легла мне на лоб, и приятная свежесть, как круги на воде, стала расходиться от головы по всему телу, смывая жар, боль и даже усталость. Это было так хорошо, что, когда рука исчезла, я невольно захныкала. Попыталась потянуться за ней и... свалилась с диванчика, больно ударившись копчиком об твердый деревянный пол.

Я еще не успела открыть глаза, как вокруг захохотали мужчины. Судя по голосам, много... Разных...

И только двое молча смотрели на меня так, как будто бы я украла у них что-то важное.

- Какая забавная шпионка, - выдал молодой и симпатичный рыжик с крупными веснушками рассыпанными по круглому, улыбающемуся лицу. Кажется именно его все называли «сир». А мой, шатен с крючковатым носом и пронзительно зелеными глазами, недовольно скривился.

- Кто вы такие и что вам от меня нужно?! - я сидела на полу, в полутемной комнате, в окружении нескольких странно одетых мужчин. Будто бы у них тут костюмированный бал, и они напялили непривычно короткие, до талии, пиджаки и огромные шейные платки. Глядя на них, в голове всплывало слово «цилиндр» и хотелось представить рядом даму в старинном платье с турнюром.

Рыжик и мой шатен выделялись из общей массы, как новые автомобили в салоне трейд-ин. Они оба были в обычных фраках и кипенно-белых рубашках с галстуками-бабочками, но при этом ощущались еще более непривычными, чем ряженые. И опасными. Я чувствовала это на уровне инстинктов. И от угрозы в их взглядах мне захотелось заползти под диван и спрятаться в спасительной темноте.

- Кто мы? - хохотнул рыжик, - в Иносте совсем плохо с кадрами, раз ко мне послали такую глупышку?

- Или, наоборот, она слишком хитрая и наглая, - хмуро заметил шатен.

- Ребят, - догадалась я, - у вас игра какая-то, да? Квест? Я случайно к вам забрела, я не участвую. Отпустите меня, пожалуйста, - попросила я и соврала, - меня дома ждут.

- Врет! - резко заметил один из ряженных.

- Я и не сомневался, - хмыкнул шатен и, шагнув ко мне, подхватил под мышки и резко вздернул вверх, усаживая на табуретку.

Она стояла между диваном и столом. Обычным письменным столом, заваленным бумагой, как в любом нормальном офисе. Только ни за этим, ни за другими столами в кабинете не было компьютеров, а вместо привычного копира на тумбе в углу я увидела непонятный громоздкий ящик с клавиатурой, как у старинной печатной машинки.

И обои... ну, кто в офисе станет оклеивать стены тканью? Да еще в мелкий серо-голубой цветочек. И шкафы старинные ставить. Деревянные, и даже на вид тяжелые. Такой в одиночку не передвинешь, пупок надорвешь. И лампы. На каждом столе красовались керосиновые лампы, которые вот прямо сейчас и были единственными источникоми света. Я такие в последний раз видела в детстве, на даче.

Эта комната совершенно точно не могла быть простым офисом рядом с парком, и больше всего походила историческую экспозицию в краеведческом музее. Но музеев рядом с нашим парком никогда не существовало.

- Где это я? - испуганно пролепетала я, пробегая взглядом по мужчинам, окружившим меня плотным кольцом, - и как я сюда попала?

1.3

Путь в новую жизнь начался с препятствий. Евон, мужеподобная крупная женщина лет пятидесяти с широкими плечами атлета и плоской грудью, встретила меня с ненавистью. Она молча выслушала распоряжение герцога, переданное ей Чарни и кивнула... и все это, не отрывая от меня взгляда, от которого хотелось съежится и спрятаться под лавку. Здесь, в комнате похожей на кладовую-кастелянскую, кожаных диванов не было, зато вдоль стены стояли массивные, тяжелые, деревянные скамейки. На них Чарни и сгрузил мои вещи.

- Идем, - грубо буркнула Евон. И повела нас в свои пенаты. Она быстро достала из шкафов, где рядами висели вещи разных цветов и размеров, бледно-серое платье и сунула мне, указав крючковатым пальцем на ширму. Мол, иди, переодевайся.

Я вздохнула, мне, кареглазой и светло-русой такой цвет не шел совершенно, превращая и так невзрачную внешность в бледную серость. Но мне Марат и раньше не разрешал одеваться красиво, и привыкла я к таким нарядам.

Опять Марат! Да сколько можно! Я уже не с ним. Я уже так далеко, что он меня никогда не достанет! Так почему я до сих пор следую его правилам?!

- Нет, - остановилась я, споткнувшись о собственные мысли, - мне не нравится это платье. Дайте мне что-нибудь другое. Например вот это, - я ткнула пальцем в то, что висело рядом. Точно такой же фасон, тот же серый, но цвет намного темнее и насыщеннее. Мне должно быть хорошо.

Я не видела, но кожей почувствовала, как мгновенно накалилась обстановка. Ненависть тетки-кастелянши была почти осязаемой. Еще немного и случился случился бы взрыв.

- Евон! - Чарни пришел мне на помощь и перевел огонь на себя... вернее, на герцога, - его светлость будет очень недоволен... Очень...

И Евон сдержалась. Так же молча отобрала у меня светло-серое платье и сунула в руки то, что я выбрала.

Я шла к примерочной и у меня колотилось сердце. Я впервые за много лет настояла на своем. Я впервые за много лет не пошла на поводу у других, а сделала так, как хотела сама. И это было совершенно ошеломительно.

- Леди, - догнал меня голос Чарни, - вам придется снять с себя все до нитки, его светлость велел уничтожить все вещи, что вы принесли с собой. И мне бы не хотелось причинить вам боль пламенем, если вы друг решите оставить себе на память что-нибудь.

- Хорошо, - согласилась я, думая, что у меня нет ничего, что я бы хотела оставить. Наоборот, мой маленький протест и победа в нем окрылили меня. Я сама хотела раз и навсегда покончить с прошлым.

Я не успела снять свои балахоны, как за ширму бесцеремонно заглянула Евон и сунула мне целую кучу каких-то тряпок, оказавшихся нижним бельем. Его было непривычно много, но я легко разобралась что и в какой последовательности надевать. Мне нравилось смотреть на наряды позапрошлого века. Я иногда мечтала, что у меня будет что-то подобное. Очень приличное... еще бы с таким-то количество нижнего белья... чтобы не нервировать мужа, и очень красивое.

Во второй раз Евон заглянула ко мне за ширму, чтобы вручить теплые шерстяные чулки и высокие кожаные ботинки на шнуровке.

Платье сидело на мне идеально. За ширмой стояло большое, ростовое зеркало в тяжелой раме, и я с удовольствием покрутилась намного, любуясь новым нарядом. Даже мои блекло-русые волосы стали ярче, а глаза выразительнее.

- Леди, вы очень красивы, - улыбнулся Чарни, когда я вышла из-за ширмы. И от этой незамысловатой похвалы я вспыхнула и покраснела как девчонка. Даже мочки запульсировали, а в ушах зашумело. Так сильно смутил меня первый за много лет комплимент.

Пока я переодевалась, Евон и Чарни времени зря не теряли. И сейчас рядом с моими сумками высокими стопками лежала одежда и огромный деревянный чемодан (*классический чемодан для дилижанса имеет размеры 95*55*34см), с латунной фурнитурой и кожаными петлями по бокам для переноски.

- Леди, - Чарни начал складывать в чемодан вещи, комментируя, - это домашнее платье... прогулочное платье, точно такое же сейчас надето на вас... вечернее... еще одно вечернее... дорожное... два комплекта белья... обувь: домашние туфли... прогулочные... вечерние... дорожные... шаль... еще одна... в домах иногда бывает очень холодно... меховой жилет...

Он говорил и складывал, говорил и складывал, а я совершенно обалдевшая смотрела на эти горы платьев и не могла понять, зачем мне столько одежды? Да, у меня еще никогда столько всего не было... гребни, ленты, зеркало... когда один чемодан заполнился, Евон притащила откуда-то второй. Такой же монструозный. И только когда второй чемодан был наполнен доверху, Чарни сгреб последнюю кучку, которую выложила Евон на скамью, сунул ее в чемодан и вздохнул:

- Ну, это еще по мелочи. Дома посмотрите, леди.

С ума сойти! Я с ужасом прикидывала сколько могут весить два забитых до отказа огромных деревянных чемодана. И как я их понесу?!

- А! - Хлопнул себя по лбу Чарни и достал откуда-то из-за спины большую кожаную сумку, - вот, ваша дорожная сумка. Внутри сумочка для рукоделия со всем,что может пригодиться в первое время, ридикюль, и еще одна небольшая сумка. Уф, - выдохнул он, - вроде все, ничего не забыл. Да, Евон?

И она, окатив меня ненавистью, ткнула пальцем в еще одну гору... Да куда столько-то!

Но там оказался мягкая дубленка с вышивкой на груди и меховой отделкой, теплый капор украшенный перьями и мехом, огромная шаль или скорее вязаный плед, в который я при желании могла бы закутаться целиком.

- Теперь все, - улыбнулся Чарни и спросил, - леди вы точно ничего не оставили себе на память?

- Точно, - я кивнула, не отрывая взгляда от чемоданов. Как их нести?

А Чарни вдруг замер, а потом, резко выдохнув, взмахнул рукой в сторону моего маленького рюкзачка и крошечной сумочки. Мне даже показалось, что в его глазах мелькнули огоньки, а мои вещи вспыхнули синим пламенем и исчезли... Без следа... даже пепла не осталось... А если бы что-то оставила себе?! Ужас!

- Сгорели, - улыбнулся Чарни и спросил, - а вы, леди, разве так не можете?

1.4

В поездке из дворца в гостиницу меня сопровождал уже не Чарни, а пожилой и очень веселый подчиненный герцога. Я даже не спросила, как его зовут, а сам он так и не представился. Всю дорогу он фыркал в нелепые, густые и пушистые усы, стоящие торчком, и посмеивался: «Ну, Чарни... вот попал!.. Ну, его светлость... сам, говорит, приду! Ну, королева... угодила таки!» И так по кругу без остановки.

Я на всякий случай молчала. А то вдруг попаду, как Чарни? Мне же и моего попадалова достаточно. С этим герцогом лучше, вообще, никаких дел не иметь.

- Прошу вас, леди, - мой сопровождающие первый выпрыгнул из кареты и подал мне руку. Я оперлась на нее так, как будто бы проделывала подобное уже тысячу раз и, неожиданно легко спустилась по ступенькам.

Под ногами захрустел снег, а легкие обжег морозный воздух зимней ночи. В этой части города перед гостиницей было темно. И фонари, как в королевском парке, не горели. Если забыть,что я приехала на карете, легко можно вообразить, что я во дворе какого-нибудь очень провинциального отеля.

Само здание выглядело, как в старинном кино. Этого, если подумать, следовало ожидать, но мой мозг поломанный перемещением в другой мир и наличием тут магии, отказывался функционировать нормально. И я осознавала увиденное гораздо позже, чем следовало бы.

В гостинице пожилой подчиненный его светлости, что-то прошептал, выскочившему навстречу круглолицему молодому человеку. И тот, понятливо кивнув, засиял улыбкой:

- Леди Лили, добро пожаловать. Мы очень рады приветствовать гостью его светлости. Прошу вас, - он, как и Чарни, приглашающе взмахнул рукой в строну лестницы, - мы предоставим вам лучший номер в нашей гостинице.

Я поднималась по лестнице, сжимая в руках дорожную сумку, которую мне вручил Чарни. Впереди меня, показывая дорогу, шла служанка в темно-коричневом платье и белом переднике, держа в руках допотопный светильник. Света было слишком мало, чтобы осмотреть обстановку, но самое главное, здесь было тепло, меня должны были накормить и уложить спать.

- Прошу вас, леди, - служанка открыла дверь и пропустила меня в комнату. В номере уже горела неизменная керосиновая лампа. Я вошла и замерла у входа, не зная что делать дальше. Служанка скользнула за мной и, погасив свою лампу, спросила, - вам помочь переодеться, леди?

- Да, - кивнула я, - пожалуйста. Мне немного непривычно...

Я вспомнила, что нельзя говорить о моем попаданстве, и замолчала, так и не сказав, как непривычно мне быть баронессой, но служанка догадалась обо всем сама:

- Вы впервые путешествуете в одиночку? - Я кивнула. И даже не соврала. - О! Леди, вы такая смелая. Не многие молодые женщины решатся на такое путешествие.

Одновременно она очень ловко расстегнула мою дубленку, одним движением освободила меня от ее тяжести, потом так же быстро и легко сняла капор, и не переставая щебетать, восхищаясь моей смелостью, сунула всю одежду в шкаф.

В этот момент в дверь аккуратно постучали, и четверо мужиков занесли в номер мои огромные чемоданы. Служанка тут же кинулась командовать, указывая куда их нужно поставить. А я, забытая всеми, села в кресло и, впервые за этот долгий вечер смогла расслабиться и выдохнуть. Нет, мне все еще было страшно и я все еще плохо понимала, что ждет меня дальше, но сейчас, в темноте гостиничного номера, вдали от страшного герцога, я вздохнула свободно.

Если забыть, что все это слишком похоже на затянувшийся ночной кошмар, то можно сказать, мне повезло. Я теперь не нищая девчонка, у которой за душой ни гроша, мне не придется ночевать на вокзале. Его величество в этом мире поступил со мной гораздо лучше, чем бывший муж там, дома. У меня теперь есть поместье и титул... Я баронесса. Обалдеть можно... Баронесса Лили...

Ужин принесли почти сразу, как мужики, затащившие багаж, вышли из номера. Служанка шустро расставила блюда на небольшом столике на две персоны, и подкатила его к моему креслу.

Я уже почти задремала, и если бы не настойчивость служанки, вручившей мне ложку и тараторившей, как заведенная, я точно осталась бы голодной.

- Леди, - рассказывала мне служанка, - вы, наверное, приглашены на бальную неделю? О! Это так здорово! Очень разумно, леди, что вы прибыли в столицу так рано, очень скоро все номера в гостинице будут заняты. Я слышала, послезавтра приезжает граф Майбарх... Два самых богатых холостяка на одном балу! Девицы просто с ума сойдут, - фыркнула служанка, забывшись и тут же замолчала, - простите, леди...

Я не совсем поняла, что это она извиняется, потому что во время монолога только кивала и жевала тушеные овощи в сливочном соусе, думая о том, что хочу спать. И быстрее бы уже эта девица выперлась из моего комнаты.

Но не тут-то было. Девица никуда не ушла, пока не вытряхнула меня из платья и не сунула в огромную, безразмерную ночную сорочку, и не уложила в постель. Я заснула прежде, чем моя голова коснулась подушки.

Мне показалось, что я только закрыла глаза, как кто-то осторожно тряхнул меня за плечо.

- Леди...леди... - меня разбудил настойчивый шепот вчерашней служанки, - простите, но к вам посетитель. Сам герцог Бартенбергский... ох, леди, - она восторженно вздохнула, - вы его невеста, да? Ой, леди, как же вам повезло! Он такой красавчик... а как посмотрит, так одним взглядом к месту пришпилит, как булавкой... ой, леди...

Я на мгновение застыла в недоумении, не сообразив, где я нахожусь. Все еще было темно, хотя проснувшись я поняла — уже утро. Память о вчерашних приключениях вернулась легким головокружением. И я застонала. Прощай век цифровых технологий, да здравствуют темные века! Захотелось свернуться калачиком и заплакать, но я мысленно дала себе подзатыльник. Вставай, Лилька! Не время вспоминать о прошлом и жалеть себя. Сначала надо как-то устроиться в новом мире, доехать до обещанного поместья, которое не даст мне умереть с голоду... А это уже первый плюс среди целой колонки минусов.

Еще меня ждет мой ночной кошмар — герцог. И чего он притащился в такую рань.

1.5

Через полчаса после пробуждения я уже спускалась по лестнице, в сопровождении служанки. Мне было страшно так, что сердце колотилось где-то в горле. Но в то же время я была полна решимости не дать герцогу запугать меня так же, как вчера.

А он стоял внизу и о чем-то тихо переговаривался с хозяином гостиницы, но, когда увидел меня, остановил разговор, и пошел ко мне навстречу.

- Леди Лили, - подал он мне руку, - сегодня вы выглядите гораздо приличнее, чем вчера.

Нет, ну вот каков, а? Это он, типа, комплимент сделал и унизил одновременно. Но сегодня я не осталась в долгу, помнила про свою установку не давать себя в обиду:

- Сегодня я выгляжу, как моя пра-пра-прабабка. Думаю, что в моем мире это платье не сочли бы приличным. Скорее смешным.

- У испуганного кролика прорезался голосок, - вскинул брови герцог и рассмеялся. А потом склонился к уху и зашептал, - испуганный кролик нравился мне больше.

- Нисколько не сомневаюсь, - вспыхнула я, - трусливый койот всегда выбирает самую слабую и испуганную жертву.

Ой, вот зачем я это сказала?! Решила поиграть в сильную личность?! Да он же меня сейчас одной левой прихлопнет! Захотелось вжать голову в плечи и испариться. Но я сдержала свой порыв и осталась стоять, гордо задрав нос.

Герцог зарычал, а его глаза снова засверкали от злости, но его лицо при этом оставалось спокойным и умиротворенным. И под локоток он меня поддерживал весьма учтиво. Но если бы можно было убить взглядом...

- Это вы-то слабая жертва? - зашипел он.

- Да, - кивнула я, - если вы трусливый койот...

Ой, Лилька, ты что болтаешь-то?! Мысленно завопила я. У меня душа ушла в пятки, сердце бухало, и я прилагала усилия, чтобы с писком не рвануть прочь. В норку.

Еще один тихий рык хищника перед прыжком, сухой треск сломанного... чего-то сломанного, я не решилась повернуть голову и посмотреть, что или кто пал жертвой герцогской ярости. А то вдруг следующей окажусь я?!

- Не думала, что вы настолько не в состоянии сдерживать свои эмоции...

Сказал кто-то моим голосом... Я прикусила губу, чтобы не сболтнуть еще чего-нибудь. И откуда у меня желание подергать тигра за усы? Я и есть испуганный кролик, готовый при любом намеке на опасность, бежать и прятаться. Так что же на меня нашло сегодня? Почему от страха я не бегу, а кидаюсь на зверя? Когда я говорила о желании не позволять мужчинам унижать себя, я думала скорее о гордом молчании, а не об ответной агрессии.

- Не думал, что вы настолько глупы, чтобы провоцировать меня, - парировал герцог.

Да! Хотелось закричать в ответ. Я тоже не думала, что я такая!

- Вы сегодня еще не завтракали? - герцогу удалось справиться со своей ненавистью ко мне быстрее, чем мне со своими противоречивыми эмоциями, и он говорил совершенно спокойно. А вот я боялась открыть рот, чтобы снова что-нибудь не ляпнуть. Поэтому только помотала головой, чувствуя во рту вкус крови от прикушенной губы. - тогда позвольте пригласить вас в ресторацию. Мы с вами позавтракаем и поговорим о том, что вы будут делать дальше.

- Хорошо, - кивнула я и, задумавшись на секунду, добавила - если вы не будете меня задирать. А то я снова могу не сдержаться.

- Задирать?! - расхохотался герцог, а потом снова склонился ко мне и тихо спросил, - а если буду?

- Тогда вам придется еще раз что-нибудь сломать, - пожала я плечами.

- Я понял, муж выгнал вас из дома потому, что вы так остры на язычок, - ехидно оскалился герцог.

А мне сразу стало плохо. Вот зачем он напомнил мне про Марата? Я ведь почти справилась.

- Нет, - выдохнула я, - он выгнал меня потому что сволочь. Наглая и беспринципная сволочь... Вы очень на него похожи, кстати, - из моего рта вылетела очередная колкость.

- Сочту это за комплимент. - Пока мы «мило» беседовали, его светлость вел меня в ресторацию, расположенную прямо здесь, на территории гостиницы. И как раз сейчас дошли до столика, и герцог отодвинул стул, пришлая меня сесть.

- Очень зря, - вздохнула я и царственно опустилась на подставленный стул. Пусть я сама никогда не была в таких ресторанах с галантными кавалерами, а Марат никогда не утруждал себя ничем подобным, но фильмы-то я смотрела. И тысячу раз представляла себя на месте роскошных аристократок. И сейчас я, возможно, была не так элегантна, как нужно, но по-крайней мере, знала как это должно выглядеть со стороны.

Пока ждали заказанный завтрак, его светлость вручил мне документы на титул и поместье, снабдив дальнейшей инструкцией, которая звучала очень просто: прячешься в свою норку и сидишь, не отсвечиваешь. Кроме документов он сунул мне шесть небольших кожаных мешочков, в каждом из которых лежали монеты, необходимые для моего содержания на один месяц. И мне было велено, ежемесячно отдавать мешочки по одному экономке. А уж она сама знает, как ими правильно распорядиться. Если я смогу продержаться полгода и не выйти замуж, тогда его величество выделит хорошее приданное и устроит мне самую лучшую партию...

- Леди Лили, - герцог проникновенно смотрел на меня, но я чувствовала фальшь в его взгляде. На самом деле он вовсе не чувствовал ко мне ту благосклонность, которую демонстрировал. На самом деле он все так же меня ненавидел, - ваше баронство слишком маленькое, чтобы заинтересовать приличных женихов, но достаточное, чтобы заинтересовать тех, у кого нет ни кола, ни двора. Поэтому в ваших же интересах выдержать оговоренный срок. Тогда вы сможете стать женой обеспеченного, знатного и приближенного к королю аристократа. Вы меня поняли?

А мне было совсем ничего не понятно... Нет, ну про сроки и вознаграждение я поняла. Мне был не понятен сам первоначальный посыл. Почему все так уверены, что я выйду замуж так быстро? У них тут что, дефицит женщин?

- Потому что все женщины только и мечтают о том чтобы выйти замуж, - пожал плечами герцог и добавил, снова, как вчера облив меня презрением, - даже если говорят обратное.

На такое заявление я даже отвечать не стала. Просто пожала плечами и все.

1.6

Дорога запомнилась мне... ничем. Темно, холодно и скучно. Я все пять дней просидела, завернувшись в теплый тулуп с головой, но все равно мерзла. Дилижанс останавливался каждые несколько часов, чтобы сменить лошадей, я во время этих частых остановок успевала сбегать в кустики. Горячая еда и питье были у меня с собой, спасибо герцогу. И хотя я так и не поняла, как оно работает, но последний пирожок, который я съела к концу пятого дня был таким же горячим, как и первый.

Начальник Розанской почтовой станции, пожилой и очень толстый мужчина с добродушным взглядом маленьких глаз, прочитав письмо герцога, расплылся в улыбке и велел снарядить мне карету. Оказалось, что эта станция находится уже на моей земле, и, вообще, является единственным средством связи со столицей. И потому мне, как баронессе, лучше дружить с начальником станции. Ведь он может организовать мне доставку чего угодно: начиная от дамских журналов, заканчивая модисткой.

Я в принципе не была против дружить с кем угодно, тем более начальник станции мне скорее понравился, чем нет, и потому просто кивала на все, что он мне говорил. Я так устала за эти пять суток пути, что больше всего мечтала лечь и поспать в нормальной кровати.

А начальник станции, кажется радовался возможности поговорить. И вывалил на меня кучу полезных сведений, которые я постаралась запомнить.

До прошлого лета это баронство было частью владений какого-то там графа с труднопроизносимой фамилией. Он им почти не пользовался, приезжал пару раз в год половить рыбу в большом озере, поэтому усадьба здесь была совсем небольшая, хотя и содержалась в образцовом состоянии. Кроме озера и хозяйской усадьбы на территории баронства есть небольшой сад и маленькая, дворов двадцать, деревенька с крестьянскими наделами вокруг. А всю остальную площадь занимают леса и луга. Ни тебе пахотных земель, ни каких-либо других источников дохода.

Прошлым летом герцогом Бартенбергским был раскрыт заговор, в котором участвовали граф и его соседи. Заговорщиков казнили, земли отобрали, и вот уже больше полугода они находятся в королевской власти. А я, стало бы, одна из первых новых хозяев местных земель.

До ближайшего города — Крамсберга день пути дальше по дороге, то есть практически рукой подать. Городом пока заправляет присланный его величеством мэр из простых. И, вообще, аристократов в этой стороне сейчас почти и не встретишь.

Начальник станции старался вытрясти из меня столичные новости, но кроме того, что на бальную неделю должен был приехать граф Майбарх, я ничего сообщить не смогла. Но начальник станции пришел в восторг от этой новости и принялся гадать, кому из столичных аристократок удастся заполучить графа в мужья.

- Леди Лили, а вас стало быть герцог Бартенбергский сюда отправил аккурат накануне бала? Ох, чую я, леди, сам он на вас глаз положил, - довольно захихикал он, прикрывая рот пухлой ладонью с толстыми, как сардельки пальцами, - уж простите старику такую слабость, как любопытство к чужим жизням. Страсть как люблю великосветские новости: кто на ком женился, у кого детки появились, кого в отставку отправили, а кого, наоборот, его величество к себе приблизил.

И он так искренне радовался, что у меня не хватило духу перебить его и возразить, сказав, что между мной и герцогом ничего нет.

До поместья я доехала минут за сорок. По сравнению с пятью днями пути дорога до поместья пролетела очень быстро. И я уже стояла перед дверьми своего будущего дома. Сердце колотилось от страха. Как меня воспримет прислуга? Как я буду здесь жить? Смогу ли я перестать быть тенью самой себя, как привыкла с Маратом, и взять все в свои руки? Или пойду на поводу у неизвестной мне женщины-экономки, которая сейчас управляет домом? От страха в горле встал ком, и я не могла заставить себя постучать по железной блямбе привязанным для этого молоточком.

Я мысленно выругалась. Лилька, возьми себя в руки и вперед! Докажи этому проклятому герцогу, что ты тоже чего-то стоишь!

Зачем мне это нужно, я даже не задумывалась. Но совершенно точно нужно. Пусть этот злобный чурбан увидит, что я не перепуганная амеба, а сильная и независимая современная женщина. Ну, в смысле, современная женщина моего мира.

Я решительно взяла молоток и постучала по двери. Но за дверями было тихо. Я постучала сильнее и услышала недовольный крик:

- Да, иду я, иду!

По голосу сразу стало понятно, его обладательница настоящая бой-баба... страх тонкой струйкой пополз вверх, снова перекрывая дыхание. Но я сглотнула подступающий к горлу ком. Нет, уж. Ничего у нее не выйдет. Я справлюсь.

- Леди? - дверь распахнулась и на меня удивленно смотрела высокая, худая и нескладная женщина лет сорока с хвостиком с неприятным, неподвижным лицом. - Чем обязаны?

- Добрый вечер! - Я решительно шагнула вперед прямо на экономку. И она машинально отодвинулась, пропуская меня в холл моего дома, - меня зовут баронесса Лили, и я новая хозяйка Розанского баронства. Вот документы, - протянула я бумаги, - прошу ознакомиться...

- Ну, дак, - запнулась экономка, одетая в коричневое платье служанки. Точно такое же, как в гостинице, в которой я ночевала, - я сейчас позову госпожу Гизеллу... экономку. - Она повернула голову назад и заорала со всей мочи, у меня даже в ухе зазвенело, - госпожа Гизелла! Госпожа Гизелла! Хозяйка пожаловали!

Вот это ты, Лилька, и опростоволосилась. Приняла за экономку простую служанку. От смущения кровь прилила к щекам и они предательски загорелись. Я растеряла весь пыл, который смогла набрать для борьбы с экономкой, и расстроилась. Стояла в холле возле двери, замерев как истукан и смотрела, как со второго этажа, по широкой деревянной лестнице, украшенной неизменной резьбой, спускается элегантная и высокомерная женщина не старше сорока лет. Ее платье вовсе не было похоже на одежду прислуги. Кроме, пожалуй, белоснежного фартука, повязанного на поясе.

Она внимательно оглядела меня с ног до головы, изящно склонила голову и произнесла:

1.7

Проснулась я поздно. Яркое зимнее солнце вовсю светило в окно, создавая обманчивое ощущение тепла. Вылезать из-под одеяла не хотелось, и я с удовольствием позволила себе поваляться в постели. Мне некуда спешить.

Я теперь баронесса и не обязана таскаться в офис спозаранку пять дней в неделю, чтобы зарабатывать себе на жизнь.

У меня есть приличный дом и даже прислуга. Вон, на туалетном столике лежит колокольчик. Позвоню, и мне принесут завтрак, помогут одеться и уберут мою комнату. Я рассмеялась. Жизнь прекрасна и удивительна. Недели не прошло, как Марат выгнал меня из дома, а у меня так сильно все изменилось.

Я повалялась еще немного, мечтая, как буду проводить дни напролет в блаженной праздности, как зимой буду кататься на санях, а летом валяться на берегу озера с книжкой. Кто сказал, что так отдыхать скучно? Только тот, кто никогда в жизни не работал десять лет подряд без отпусков и практически без выходных, чтобы заработать деньги на квартиру бывшему мужу.... черт бы его побрал! Какое же счастье, что все это позади.

Я позвонила в колокольчик, и через несколько минут в мою комнату вошла горничная с завтраком. Какая благодать!

- Леди Лили, - застенчиво улыбнулась она, - госпожа Гизелла просила узнать, соизволите ли вы принять ее после завтрака.

- Хорошо, - кивнула я, - пусть зайдет.

А что? Настроение у меня хорошее, экономка своей просьбой потешила мое эго, так что можно и соизволить.

Завтрак мне подали просто роскошный: воздушная рисовая каша обильно политая растопленным сливочным маслом, пышные оладьи с вишневым вареньем и большой чайник ароматного травяного чая.

Я еще никогда ничего вкуснее не ела. И не могла оторваться, пока тарелки не опустели. Я откинулась в кресле допивая последнюю чашечку чая... живот натянулся как барабан, но чувствовала я себя прекрасно. Надо все же предупредить кухарку, чтобы делала порции раза в два поменьше. Это она, наверное, графу так подавала. Если я каждый раз буду так объедаться, то скоро в двери не пролезу. И гардероб придется менять. Хотя это и к лучшему. Закажу платья на свой вкус.

Я довольно рассмеялась. Мне абсолютно точно нравится быть баронессой.

- Леди, у нас заканчиваются дрова и продукты, - первой же фразой опустила меня с небес на землю госпожа Гизелла.

- Я выдала вам вчера деньги на следующий месяц, - нахмурилась я, решив стоять до конца. Мне дали шесть мешочков на полгода. Я вчера пересчитала монеты. В каждом было по тридцать золотых монет. И раз его светлость сказал, что этого должно хватить, значит так оно и есть.

- Это половина долга за предыдущие месяцы, - спокойно ответила экономка, - кроме нас вы задолжали еще за дрова и продукты. Если вы не рассчитаетесь с долгами в ближайшие пару дней, боюсь, вам нечем будет топить дом и не на что покупать продукты...

- Это не мои долги, - разозлилась я, - это долги предыдущих хозяев. Вот пусть они и рассчитываются!

Гизелла пожала плечами и склонила голову:

- Как вам угодно, леди Лили. Я ввела вас в курс дела, но как поступить решать только вам. Либо вашему мужу... если он есть, - добавила она.

С каждой секундой экономка нравилась мне все меньше и меньше. И я уже готова была уволить ее, не дожидаясь срока ультиматума. Еще суток не прошло, как я приехала в поместье, а меня уже обвешали долгами, как новогоднюю елку!

И что мне теперь со всем этим делать?

Экономка ушла, а я все сидела в кресле, мрачно размышляя о своем будущем, которое вдруг перестало быть прекрасным и безоблачным.

Расклад, выданный госпожой Гизеллой был таков:

Чтобы рассчитаться с долгами, мне нужно было отдать еще два мешочка. И у меня останется три. На шесть месяцев.

Ежемесячное жалованье прислуги составляет десять монет. Плюс дрова и продукты — еще десять. Еще примерно три-четыре нужно на различные хозяйственные нужды: мыло, щетки, скатерти и все остальное. Итого на мои платья-булавки останется всего шесть-семь золотых. С одной стороны это много, а с другой не особенно. Меня снабдили зимней одеждой, но через два-три месяца начнется весна, а потом и лето. И мне необходим новый гардероб. Пусть даже не такой разнообразный, но хотя бы по паре платьев и туфли на сезон нужны.

Я еще не знаю цены, но не думаю, что приличная, статусная одежда стоит дешево.

Расклад по доходам был еще менее радужным.

Экономка, ехидно поблескивая глазами, сообщила, что у графа были серебряные рудники, и он не бедствовал. Это поместье он использовал исключительно для отдыха, поэтому здесь нет пахотных земель и каких-либо других источников дохода. Кажется, есть сад, сказала она, но он вроде как отдан кому-то в аренду.

Вот только и аренда, и оброк от крестьян были собраны королевским управляющим по осени. И следующий платеж только через год.

Почему королевский управляющий, собрав доходы, не рассчитался с ней и с остальной прислугой, экономка не знала и могла только пожать плечами в ответ.

Это был крах. Окончательный и бесповоротный. Герцог был абсолютно прав, это поместье предназначено только для того, чтобы не умереть с голоду.

Мне придется уволить всю прислугу. Оплачивать им чужие долги я тоже не собираюсь, пусть идут к королевскому управляющему. Это сэкономит мне сразу пятьдесят золотых жалованья и еще немного на продуктах. А с их обязанностями я справлюсь и сама. Не белоручка. Раньше я и работала, и дом на себе тащила: готовила, убирала — все сама. Дом здесь не такой уж большой, и кроме меня никого не останется.

Дрова и продукты, которые в поместье привозят из города, я тоже оплачивать не собираюсь. И, вообще, не знаю, почему так странно было заведено при графе, но и дрова, и продукты можно брать у крестьян в счет будущего оброка. И им хорошо, платить меньше, и мне тоже — платить не надо.

Значит нужно съездить в деревню и договориться с ними о поставках.

А потом буду думать, что делать дальше. Допустим, я проживу условленные шесть месяцев, но что потом? Замуж? Ну, уж нет. Замуж я не хочу. А значит мне нужно не только сэкономить, но и заработать деньги.

1.8

Мое положение после поездки в деревню стало еще хуже. Еще пару часов назад была всего лишь одна душа, которую надо было спасать от голодной смерти: я сама, то теперь таких душ у меня было пятьдесят восемь человек... в том числе десять беспомощных стариков и двадцать девять детей разного возраста. От нуля до восемнадцати. И всего девятнадцать работоспособных взрослых, включая меня.

И это я еще не посчитала прислугу. Но у них есть тридцать золотых, которые я отдала вчера, с голоду не помрут. А вот остальные... Чувствую, пойдет с молотка поместье подаренное. Не смогу я людей голодными умирать оставить.

Нам бы только зиму продержаться, весной травка пойдет, прокормимся. Так сказал староста, и я ему верила. И пообещала, что отменю все глупые графские ограничения, пусть крестьяне на моей земле не бедствуют.

Теперь понятно, почему продукты из города везут. И дрова.

Запретил граф крестьянам и дрова в лесу рубить. Велел только паданку возить да сухостой, лично графской рукой помеченный, валить позволил. Вот и не хватало дров даже дома крестьянские протопить. Тем более избушки старенькие, со всех щелей дует.

Деревенька-то и раньше небогато жила, говорил староста, а графа казнили, вообще, трудно стало. Граф-то хозяин земле был, хоть по-своему, да заботился. А королевскому управляющему главное побольше с крестьян содрать, да в казну отправить. А как уж дети малые, а старики зимой выживать будут, никто и не спросил. Вот и помирали люди почем зря.

Очень невеселая история. Я вздохнула и поплотнее закутала нос в воротник тулупа. Так больно было, аж плакать хотелось.

Когда мы от деревни отъехали, страдания мои голос садовника-конюха прервал:

- Леди Лили, - прогудел он гулким басом, - вы бы старосте-то не верили. Врет он, как сивый мерин.

- Врет?! - от удивления я даже забыла, что теперь баронесса и степенна должна быть, - как это врет?!

- Да как, - вздохнул мужчина и, сунув руку под шапку, почесал затылок, - как всегда. Дюже хитрый староста в Вытнях. И так врет всегда жалостливо, что даже у его сиятельства сердце царапало. Он с них оброка, почитай, уже лет двадцать не брал. Продукты из города возить приспособился... где ж это, леди Лили, видано такое, чтоб к господскому столу куры в деревне не нашлось.

- Но я же сама видела! Избушки покосившиеся, нищету, тулуп рваный... и Уська померла...

- Так Уське пора уж, - вздохнул мой возница, - у нее уж правнук в прошлом годе женился. А тулуп этот Изик каждый раз из собачьей будки достает да надевает, коли видит, что в деревню едет кто... а у самого пяток коров в сарайке...

Вот это поворот. Такого вероломства я просто не ожидала. Я ведь к ним со всей душой. Как о горе-беде услышала, разрешила скотину разводить и сколько душе угодно на господских лугах пасти. Надели пообещала на лучшей земле выделить. А оно вон как!

- Почему ты мне раньше не сказал? - обиделась я мужа моей экономки, - я же столько обещаний раздала.

- Ну, дак, - снова почесал он затылок, - господа не любят, когда им указывают. Побоялся. Да только жалостливая вы больно, леди Лели. Этот шельмец у вас изо рта последний кусок вырвет. Его сиятельство, все же, построже с ними был...

Я снова почувствовала себя облапошенной дурой, как у железной двери со старым рюкзаком в руках. И была так зла, что долго не думала:

- Разворачивай телегу, - приказала, - никто и никогда врать мне больше не будет! Не позволю!

Пока мы до деревни доехали, я так себя накрутила, что готова была с кулаками на наглого старосту наброситься. Изик! Я ему покажу, где раки зимуют.

И снова только мы к воротам подъехали, как негодяй этот створку приоткрыл, да в собачьем тулупе, на одно плечо накинутом появился.

- Бедствуют, говоришь, - зашипела я как змея, слетая с саней и кидаясь на старосту, - с голоду мрут, говоришь?

С дороги его железной рукой отодвинула, во двор зашла и к крыльцу. Изик за мной кинулся, причитает что-то. А я же на эмоциях, меня же гнев несет, пинком дверь открыла, в избу влетела, как кошка шипя. А внутри темно. Лучинка только тлеет, мне с улицы она слишком тусклая. И ребятня мал-мала за столом сидит. Я их по очертаниям только и разглядела.

В доме тепло, пирогами с капустой пахнет, кашей и молоком свежим. Стало быть перекусывают, пока хозяин на жизнь голодную и холодную жалуется.

Развернулась я к Изику и со всего маху пощечину выдала. Аж сама удивилась. Да, чтоб я когда в жизни на кого руку подняла! Тем более на мужчину! Ну, думаю, сейчас прибьет меня мужик. А он в ноги кинулся и завыл:

- Помилуйте, Ваше благородие! Не велите казнить! Бес попутал! Анчутка по кривой дорожке повел!

И тут жена его горшок, который из печи доставала, бросила и тоже мне в ноги:

- Деток пожалейте! Сиротами не оставьте! Милости просим!

А ребятня от этой картины тоже долго не задумываясь заревела что есть мочи в семь голосов.

Адище! Я аж опешила от такого. Да только просчитался Изик. Не ушла я от двери железной не солоно хлебавши. Никогда больше ошибки такой не допущу. Не буду слабой.

- Довольно! - гаркнула, что есть мочи. И выдернув ноги из рук старосты и его жены, на улицу вышла.

И по дорожкам расчищенным к постройкам дворовым направилась. Хотелось своими глазами увидеть, в каком состоянии хозяйство крестьянское. В первом домике амбар оказался. Бочки деревянные двухсотлитровые битком стояли, лари огромные вдоль стен. Много, еле пятачок остался у двери, чтобы войти можно было. Я в ларь, что рядом с дверью заглянула, приподняв крышку тяжеленную, а там зерно. Чуть меньше половины коробочки, в которую тонна войдет.

А в бочках, под деревянными кругляками, мука оказалась. Где грубее. Для скотины, наверное. А где и белая, высшего сорта.

В другой избушке из бревна сложенной сарай был. И там, правда, пять коров стояли и еще кто-то. Только я оттуда выскочила быстро, не успела все разглядеть. Очень уж воняло навозом.

Все этого меня еще больше разозлило. Я, значит, уже готова была последние деньги им отдать, а они практически богаче меня. Это у меня еды на несколько дней, а у них еще на три зимы хватит.

1.9

Закончила проверку я поздно вечером. Глаза болели, будто бы в них насыпали песка. Хотелось зажмуриться, и как следует потереть их. Но я знала, это не поможет. И потому просто откинулась в кресле и расслабилась.

Мой кабинет, по сравнению с кабинетом экономки, был намного больше и выглядел гораздо богаче. Хотя обстановка была похожа: те же стеллажи с книгами и документами, стол, два кресла. Но помимо этого в кабинете стоял еще одни небольшой на две персоны круглый столик со стульями. Наверное, предыдущий хозяин имел привычку обедать или ужинать прямо в кабинете. Рядом располагался диван с деревянными подлокотниками и светлой обивкой. Он казался таким уютным, что захотелось присесть, а лучше прилечь, давая отдых застывшей спине.

Я сделала шаг, и вдруг заметила одну странность... Одна из картин над диваном как будто бы висела в воздухе, неплотно прилегая к стене. Мгновенно забыв про усталость, я вскочила и отодвинула картину.

Под картиной в стене располагалась небольшая ниша, в которой стояла шкатулка. Ее явно изготовили специально под размер ниши, и тот, кто брал ее в последний раз, поставил шкатулку слишком неаккуратно, отчего уголок слегка выдавался вперед, приподнимая картину.

Сразу вспомнились слова Гизеллы про сокровища. Трясущимися от волнения руками я вытащила шкатулку из ниши. Ключ от нее лежал прямо на столе рядом с чернильницей. Я еще гадала, для чего он нужен.

Поворот ключа, тихий щелчок... я затаила дыхание и открыла крышку. Внутри было пусто. Оно и понятно, вздохнула я разочарованно, вряд ли неизвестный торопыжка туда просто так лазил.

Интересно, а экономка знает об этом тайнике? И не она ли забрала то, что там лежало?

Я схватила со стола колокольчик и позвонила, вызывая прислугу.

- Клати, позови госпожу Гизеллу, - велела я заглянувшей на зов горничной и добавила, - и скажи кухарке, пусть накроет в столовой. Я спущусь через несколько минут.

Мне хватит времени, чтобы все выяснить.

Госпожа Гизелла вошла в кабинет и учтиво поклонилась. А я заметила, как ее взгляд стрельнул на стол, где стояла раскрытая шкатулка из тайника. И в глазах экономки появилась тревога. Ага! Значит она точно знает откуда эта шкатулка. И я пошла ва-банк.

- Госпожа Гизелла, - улыбнулась я холодно, - объясните мне, пожалуйста, откуда вам известно про тайник, и что вы забрали из этой шкатулки?

Экономка побледнела, но, сжав пальцы, учтиво ответила:

- Мне показал этот тайник его сиятельство. Сказал, что в случае чего я могу брать оттуда деньги на содержание дома. Что я и сделала, когда поступления от графа прекратились. Вы можете увидеть эту сумму в книге. Я записала ее в приход сразу после ареста его сиятельства.

Я кивнула. Да, точно, было такое в книгах. Я еще удивилась, как граф так точно рассчитал сумму необходимую для хозяйства... ведь деньги кончились аккурат после моего приезда. А если бы я не приехала?

Попой чую, что нечисто дело. Я подошла к книгам, и быстро пролистала страницы возвращаясь к той, самой последней записи о полученных деньгах... нет... все четко, так же, как все остальные цифры.

Но вот есть у меня ощущение, что эта хитрая штучка, госпожа Гизелла, пока я обедала, наведалась в кабинет, забрала деньги из тайника и вписала в книгу нужную сумму так, чтобы все было шито-крыто... Но спешка подвела ее, и она поставила шкатулку в нишу недостаточно аккуратно.

Только доказательств у меня нет. Но и доверия теперь тоже.

- Идите, - кивнула я на дверь, - я решу вопрос о вашей дальнейшей работе в доме завтра утром.

Госпожа Гизелла побледнела еще больше, судорожно сжала край белоснежного фартука, кивнула и ушла, затворив за собой дверь.

А у меня на душе заскребли кошки... не понимаю, почему? Я ведь все равно хотела ее уволить.

Вместо того, чтобы спать после тяжелого дня, я лежала в постели и размышляла. Сегодня я второй раз в жизни позволила себе делать то, что сама считаю нужным и правильным. И сделала первый шаг, чтобы стать настоящей хозяйкой поместья. Если я не растеряю этот настрой и дальше, то моя жизнь должна кардинально измениться. Я баронесса. И мне нравится быть такой... решительной, властной и поступать так, как считаю нужным сама. А не действовать по чьей-то указке.

Я уже засыпала, как в дверь тихонько постучали.

Странно, уже слишком поздно для каких-либо визитов. Я даже решила, что мне показалось, но потом звук повторился.

- Кто там?

Дверь слегка приоткрылась.

- Леди Лили, - раздался жалобный шепот экономки, - можно с вами поговорить?

Приперлась... И зачем она мне тут нужна? Я вовсе не желаю с ней разговаривать.

- Леди Лили, пожалуйста, умоляю, - заплакала госпожа Гизелла. Это было совсем на нее не похоже, и во мне шевельнулась жалость... Наверное, я еще не совсем прониклась духом властной хозяйки.

- Входите, - разрешила я и села, спустив ноги с постели. Госпожа Гизелла вползла в комнату и кинулась подать мне халат, в который я завернулась. - Садитесь, - кивнула я ей на табурет у туалетного стоила, а сама присела прямо на кровать... надо сюда кресла то ли занести... для таких случаев.

- Леди Лили, - экономка рухнула на табурет и, закрыв лицо ладонями, громко разрыдалась, - у меня не было выбора... Я не хотела, он меня заставил...

О чем это она? Ничего не понимаю.

- Госпожа Гизелла, объясните толком, что вы не хотели и кто вас заставил?

- Обманывать вас... королевский управляющий, - прорыдала она так, что я еле разобрала что именно она сказала, - я...я... и граф... мы были... любовниками... и он сказал, что все расскажет кому надо. И меня тоже арестуют и казнят, как заговорщицу.

Понятнее совсем не стало. Через два часа и два стакана воды удалось выяснить, что же случилось.

Госпожа Гизелла была влюблена в хозяина с тех самых пор, когда пришла работать горничной совсем молодой девчонкой. Граф тоже проникся к ней симпатией, приблизил к себе красивую, смышленую горничную. Но при этом, чтобы соблюсти приличия, она вышла замуж за садовника и даже какое-то время жила с ним, когда его сиятельство уезжал.

1.10

Через несколько дней я собралась в город. До Крамсберга было всего часов восемь-десять пути на почтовом дилижансе. Утром села на нашей станции, вечером сошла в городе. Вернее выволоклась. Тулуп-то, дорожный тяжеленный. Я в нем и стоять-то не могу. И валенки почти до середины бедра. Хорошо еще багаж не взяла, и ограничилась одним саквояжем, хотя Гизелла уговаривала. Мол, как же вы, леди Лили, будете в городе три дня в одном платье... не положено!

Да, экономку я не выгнала. И даже в должности не понизила. Сказала, что меня впечатлила аккуратность в книгах и порядок в доме, поэтому я дам ей еще один шанс. Но малейший промах и все семейство тут же окажется на улице. Но на самом деле я просто не смогла. Вот так... просто немного жалости и я повесила себе на шею еще целое семейство. Хотя по сравнению с деревней, это такие мелочи. Но предупредила, что зарплату пока не решу вопрос с финансами платить не буду.

И шантажисту велела не давать ни копейки. Я сама с ним разберусь.

Королевский назначенец не только экономке моей крови попил, но и меня обокрал. А значит сдам я его светлости без малейшего колебания. Путь потом сам объясняет герцогу почему скрывал информацию о заговорщиках.

По поводу казни несчастной влюбленной дуры... ну, сомневаюсь я, что его величество об каждого курьера мараться будет. В крайнем случае попрошу за своего человека. В награду за полгода без замужества.

Вот на разборки с управляющим я и приехала в Крамсберг. Гизелла говорила, что я его могу просто письмом вызвать, но я решила, корона с головы не спадет, если я сама его проведаю. Появлюсь внезапно, чтобы у него не было времени спрятать концы в воду.

А то я страшно не люблю, когда меня обманывают...

Станция в городе была огромной. Это не несколько домиков, брошенных в лесу вдоль дороги, как у нас в баронстве. Здесь все было солидно.

Двухэтажное каменное здание с часами на центральной башне, залом ожидания и большой площадью для прибывающих и отъезжающих дилижансов. С другой стороны станции стояли кареты городских извозчиков, до которых мне и надо было дойти. Гизелла дала мне адрес приличной гостиницы, где за недорого можно было снять однокомнатный номер.

До извозчиков ближе всего было напрямик, через зал ожидания. Я с трудом доковыляла двери и еле-еле влезла в дверной проем в своем тулупе. Внутри помещение оказалось совсем крошечным, не особенно чистым, судя по запаху. И очень темным. Горело всего две керосиновые лампы, тусклый свет которых скорее прятал убогий вид станции, чем освещал пространство.

По сторонам стояли простые деревянные лавки. Я доковыляла до первой, с наслаждением стряхнула с ног валенки и вылезла из тяжелого тулупа.

Плечи устали и немного ныли, а бедро я, кажется, натерла краем валенка почти до крови. Я постаралась свернула одежду в компактный тюк. Но у меня ничего не вышло, не хватало сил, как следует прижать толстую шкуру тулупа, чтобы ролик получился плотный.

Не зря Гизелла говорила, что нужно взять с собой хотя бы Клати. Вдвоем мы бы точно скатали тулуп как надо. Но я решила что справлюсь сама. Мне же двадцать пять лет, а не пять, чтобы всюду ездить с нянькой.

Я с ненавистью уставилась на проклятый тулуп. Как его теперь нести, если он больше меня? И не оставишь. Мне же еще в нем домой возвращаться. Я завернула валенки в тулуп, чтобы не потерять, кое-как обхватила эту гору и потащила к выходу.

На локте висел плотно набитый саквояж, ворох вещей оттягивал руки, я пыхтела и проклинала свое желание быть самостоятельной. Была бы рядом Клати, я бы даже не задумываясь спихнула все это ей.

Я держала тулуп с валенками прямо перед собой и совсем ничего не видела. Шла практически наугад. По памяти. К тому месту, где по моему мнению должен был быть выход. И очень удивилась, когда со всего маха впечаталась в какое-то препятствие.

Препятствие громко выругалось и спросило:

- Что вы здесь делаете?!

Я вздрогнула и осторожно выглянула из-за тулупа... так и есть. Передо мной стоял герцог Бартенберг собственной персоной. Ну, надо же! На ловца и зверь бежит! Теперь можно прищучить наглого управляющего с гарантией.

- Вас ищу, - ответила я.

- Кхм, - кашлянул герцог.

Руки уже устали, и я готова был уронить вещи прямо на грязный каменный пол. Но я нашла решение получше:

- Сэр, помогите мне, пожалуйста, дотащить все это до извозчика, - попросила я, и прежде чем герцог пришел в себя, добавила, - тогда я поделюсь с вами интересными сведениями по поводу управляющего, которого его величество отправил ко мне в поместье.

- Кхм, - снова кашлянул герцог и, наконец-то освободил меня от груза...

- Уф, - выдохнула я и улыбнулась, - никогда больше не отправлюсь в поездку без служанки. Благодарю вас, сэр, за помощь. Идемте, - кивнула я на выход.

- Кхм, - в третий раз кашлянул герцог, но послушно пошел за мной к выходу из зала ожидания.

Ну, я, честно говоря, не особенно на это рассчитывала. Просто растерялась очень, вот и вела себя странно. Раскомандовалась, да еще так, как будто бы всю жизнь только и делала, как мужчинами руководила.

Снег скрипел под ботинками, мороз хватал за щеки и старался забраться под дубленку, ледяной ветер жалил кожу лица. Мы шли по очищенной дорожке мимо здания станции и молчали. Я украдкой оглянулась, герцог шагал сзади с моим тулупом и думал о чем-то своем.

А не такой уж он и плохой, внезапно подумала я. Он ведь мне помог. Мог бы сказать, мол, неси сама, вдруг нападут, а меня руки заняты... мне мой бывший всегда так говорил.

И к тому же симпатичный. Даже очень. Если бы я встретила такого мужчину в нашем мире, то, пожалуй, украдкой бы вздохнула, что не мне достался.

Хотя такой, как герцог, и не посмотрел бы в мою сторону. Там он меня даже не заметил бы...а сейчас несет мой тулуп и валенки. Я тихо фыркнула, очень забавно получилось.

И спасибо прабабке короля, что отправила меня сюда. Прошло еще меньше месяца, но я уже знала, когда старушка вернется, я останусь.

1.11

Гостиница «Золотой рог» походила скорее на трактир: внизу харчевня, где ел-пил-гулял честной народ, а наверху спальни, куда этот народ, напившись-наевшись, тащился ночевать. И очень часто в компании ночных бабочек, которые во множестве порхали между столиками на первом этаже.

В харчевне воняло едой, брагой и перегаром. Половина столов было занято. Уже вечер, самое время зайти в трактир и опрокинуть кружку-другую хмельного перед сном.

Вот уж удружила мне Гизелла... ничего не скажешь. Хотя, возможно, это и есть «приличное» место в ее понимании. Я же не знаю, что твориться в «неприличных» гостиницах.

- Леди, - за стойкой, выполняя функции бармена, администратора и управляющего трактиром, стоял щуплый, длинный мужик с козлиной бородкой, - чего изволите?

- Ужин и комнату, - ответила я и добавила, - почище, пожалуйста...

Мужик загоготал, запрокидывая голову назад:

- Хорошо, леди... с вас десять медяков...

Десять медяков — это половина серебряной монеты, а не золотой... Ошиблась Гизелла. Я похолодела, у меня только золото в кармане. Да как такими деньгами светить в этом притоне?! Нужно быть очень осторожной. Я сунула пальцы в мешочек и, стараясь не звякнуть монетами, вытащила одну.

- Вот, - протянула монетку трактирщику и вздохнула, - последняя...

Трактирщик кивнул, хмыкнул и тут же высыпал мне в руки горсть липких монет. Хотелось как можно быстрее сунуть их в карман, и вытереть руки. Но тот, у кого нет денег, никогда не поступит так небрежно.

Я положила монетки на стойку и тщательно пересчитала: восемь серебряных и тридцать медных... Для пущей правдоподобности пересчитала еще раз и только тогда, тяжело вздохнув, сгребла их со стойки и положила в сразу же отвисший карман. Тяжелые.

- Идемте, леди, - в этот раз обращение прозвучало с насмешкой. Но мне плевать, главное, чтобы утром выйти отсюда живой здоровой и со своими деньгами. У меня их и так мало.

Трактирщик проводил меня наверх и вручил ключи от самой дальней комнаты. Внутри оказалось неожиданно чисто и довольно прилично. Похуже, чем в столичной гостинице, но все же не так плохо, как могло бы быть. Небольшое окно, со ставнями, узкая кровать с чистым бельем и монструозный сундук — вот и вся обстановка. Из удобств только один туалет на весь этаж.

Я оставила саквояж и тулуп в комнате, заперев их для пущей надежности в сундук, и спустилась вниз. Есть хотелось ужасно. Пока я заселялась, свободных столов почти не осталось. Я присела за ближайший и стала ждать, когда мне принесут поесть. И от нечего делать осматривалась вокруг.

Харчевня была огромной и совсем не похожей на крошечную ресторацию в столичной гостинице. Никаких скатертей, только тяжелые деревянные столы с толстой, чисто выскобленной столешницей. И такие же увесистые лавки, которые не под сил поднять даже самому буйному клиенту.

А вот публика в трактире оказалась очень разношерстной. Если судить по одежде. Здесь были и очень прилично одетые люди и бродяги в неопрятном тряпье. Но они в основном тусовались у входа оккупировав крайний столик. За каждым столиком велась своя беседа, и в харчевне стоял гул из голосов, гогота пьяных мужчин и заливистого смеха ночных бабочек.

- Леди, ваш ужин, - девушка-официантка поставила на стол поднос с тарелками: каша с мясом, кусок пирога и большая кружка горячего молока с медом. Это я попросила, чтобы не заболеть.

Я была голодной и, кивнув, спокойно принялась за еду.

Входная дверь то и дело открывалась, впуская в трактир все новых и новых посетителей, желающих провести вечер за кружечкой пива, а то и чего покрепче. И вскоре все столы были заняты.

- Леди, - ко мне подошли двое солидных, прилично одетых мужчин, чем-то неуловимо похожих друг на друга, - позвольте нам присесть за ваш столик?

Я кивнула. Лучше уж пусть эти со мной сядут, чем вон те громили, которые вошли следом.

Мужчины заказали себе по кружечке самого крепкого пива и завели неспешную беседу. Я невольно прислушалась. Они были купцами, которые не слишком удачно вложили деньги и теперь пришли в этот трактир залить свое горе и пропить то, что осталось. Они не жаловались, не ныли, они просто ставили точку. А завтра собирались начать все с начала. Это вызывало уважение.

Вообще, весь их вид говорил о достатке. Одежда из дорогой ткани, примерно такого же качества, как у меня, тяжелые золотые перстни на пальцах, и аккуратные черные усы и бородки, явно подстриженные профессионалом, умеющим держать в руках ножницы и расческу.

Из разговора я поняла, что их провалом стали консервы... вроде как у них не получалось сделать так,чтобы они долго хранились. И мясо тухло в банках так же быстро, как и без них. Мне стало интересно и я включилась в разговор.

Все оказалось довольно просто. Консервов в этом мире не было. Но пару десятков лет назад в Иносте придумали, как хранить мясо в жестяных банках так, чтобы оно не портилось. Король Иносты мгновенно конфисковал и засекретил это изобретение, потому что такой продукт оказался очень удобным для снабжения армии. Чем гонять вслед за армией огромные стада животных, проще сделать из них консервы, погрузить в телегу и отправить обозом. И сейчас консервы в Иносте делают на специальных фабриках под патронажем короны.

И вот два ушлых купца решили нагреть на этом руки. С большими денежными затратами и великим трудом выкупили у изобретателя чертежи механизмов, построили их здесь и выпустили первую партию консервированного мяса.

Радовались они ровно до те пор, пока все банки одна за другой не начали вздуваться и пропали все до единой. Вторую партию постигла та же участь. А потом и третью... И четвертую... Упорства купцам было не занимать, но проклятое мясо не хотело лежать в банках больше, чем без них.

- Ох, леди, - вздохнул один, - мечтали же мы фабрикантами заделаться... возраст ведь уже... не хотелось бы караваны до самой смерти водить. И так почитай вся жизнь в дороге прошла.

- А теперь смеются все над нами, хохочут. Мол, совсем Агуст и Орст с ума сошли... решили без магии в таком деле обойтись. Да, только, леди, мы-то точно знаем, что магии для консервов ни капли не нужно. На фабриках, чай, не аристократы работают...