Попаданка и Герцог. Любви все статусы покорны

Том 1. Глава 1.

Ричард Марвел, герцог Флорингемский, отбросил одеяло и резко сел, прислушиваясь к своим ощущениям. Что-то всколыхнуло магию Ричленда, и толчок был такой силы, что он проснулся. С минуту герцог сидел неподвижно, затем встал и подошел к открытому окну. Солнечные лучи горячим золотом легли на рельефную грудь и подтянутый живот, но их прикосновения не могли сбить с толку высшего мага.

— Горы. Неприступный гребень… — прошептал он, безошибочно определив направление магического всплеска. — Неужели новый источник?

Поездки на окраины герцогства Ричард не любил, но еще больше он не любил, чтобы по его землям рыскали королевские гвардейцы. Нет уж. Они с капитаном сами все проверят.

***

“Вот и все”, — подумала Лариса Петровна. Она успела оттолкнуть детей в сторону, но понимала, что самой не спастись. Ее жизнь закончилась, немного не дотянув до шестидесяти лет.

Тело обожгло жаром от кабины неумолимо надвигающегося “Камаза”, Лариса Петровна в ужасе зажмурила глаза и… И снова открыла их, потому что упала не на жесткий асфальт, окружавший автобусную остановку, а на усыпанную прелой листвой, мягкую землю!

Она заставила себя сделать глубокий вдох, поморгала, но земля и листья никуда не исчезли. Перед носом деловито полз муравей, и она четко видела его, несмотря на то, что уже давно носила очки для дальнозоркости.

— Жива?! — произнесла она хрипло, попыталась сесть и замерла. Руки были чужими! Сумка и пакет с продуктами, которые они до сих пор сжимали, были ее, а руки нет! Лариса Петровна выпустила поклажу и поднесла ладони к глазам. На коже никаких морщин и пигментных пятен. Пальцы длинные, с аккуратными ногтями без следов лака. Она ощупала лицо. Гладкое, упругое, никаких мешков под глазами. Тронула волосы. Длинные, ниже плеч, каштановые, слегка вьющиеся. Провела руками вниз по телу. Лишний вес исчез!

Лариса Петровна подняла голову и огляделась. Вокруг простирались горы, поросшие лесом, и она стояла на склоне одной из них. Улица, где перед “Камазом”, несущимся на автобусную остановку, в ужасе замерли две третьеклассницы, исчезла. Лариса Петровна со всхлипом вдохнула чистый горный воздух и задрожала, заново переживая те страшные мгновения. Она потянулась к сумке, выхватила оттуда бутылку с водой и стала жадно пить.

“Все хорошо. Они живы, я успела. И я жива… Не знаю, каким-то чудом, но я жива!” — подумала она, и тут же на краю сознания забрезжила догадка о том, что могло произойти.

— Я что, попаданка? — прошептала Лариса Петровна.

Ну а что? Писатель Жюль Верн в своих книгах описывал несуществующие в его время изобретения и события, которые впоследствии стали реальностью. Например, подводную лодку и полет на Луну. Так почему Жози Блонди, в миру Красниковой Екатерине Ивановне, не предвосхитить перемещение по параллельным мирам?

Ее подруга писала женские любовные романы. В них самые обычные женщины внезапно попадали в какой-нибудь фэнтезийный мир. В процессе развития сюжета становилось ясно, что попала не столько героиня, сколько все остальные, а в качестве приза за бурную иномирную деятельность ей доставался какой-нибудь классный мужчина. Чаще всего дракон. Только не рептилия, а красавчик с кубиками, властным характером и очень большим… материальным состоянием. А не тем, про что думают все читательницы, когда героиня романа совершенно случайно видит главного героя голым. Впрочем, с тем самым у драконов тоже все хорошо.

Лариса Петровна встала и попрыгала, чтобы окончательно убедиться: да, у нее новое, молодое тело!

— Ладно. Буду считать, что я попаданка, пока не доказано иное. Но почему я упала на землю, а не на ректора магической академии? Почему не проснулась в спальне принцессы, окруженная толпой служанок, которые хотят одеть на меня свадебное платье? На худой конец, где злая мачеха, которая думает, что перед ней Золушка, а не пенсионерка, за свою долгую жизнь прошедшая огонь и воду, горящие избы и скачущих коней?

Она еще раз внимательно огляделась, но никаких людей или сказочных существ вокруг не было. Впрочем, как и крупных хищников. Первое тревожило, второе успокаивало. Лариса Петровна взяла сумку, пакет и направилась к видневшимся поодаль валунам, чтобы влезть на них и осмотреться получше.

По мере того как она приближалась, в воздухе все больше ощущалось что-то необычное. Лариса Петровна осторожно обошла огромные камни сбоку.

— Твою дивизию… — сказала она, уронив сумку и пакет.

Сомнений не осталось — она совершенно точно попала в другой мир! Напряжение и вибрации в воздухе, исходили от полупрозрачных цветов, напоминавших разноцветные хрустальные сувениры. Их лепестки и стебли были покрыты сверкающими каплями, нагретый воздух над ними дрожал. Когда Лариса Петровна подошла поближе, кожу стало покалывать, поэтому тянуть руки к ним она не стала, полюбовалась издали.

Затем, как и задумывала, поднялась на один из валунов и осмотрелась. Вокруг не было ни жилья, ни тропинки, и что самое обидное — ни принца, ни дракона! Лариса Петровна спустилась, села на согретый солнцем камень и задумалась. Что же делать, куда идти? Память услужливо открыла закоулки, где были спрятаны воспоминания об уроках географии, начальной военной подготовке, турслетах и деревенском детстве.

Вода всегда течет вниз. Струйки протачивают в земле расселины, собираются в ручей. Ручьи сливаются в реки, реки вприпрыжку сбегают с гор и вальяжно растекаются по равнинам. Вдоль рек селятся люди, и идут дороги. Река — источник воды и транспортная артерия. Лариса Петровна встала, повесила дамскую сумочку поперек груди, пакет с продуктами закинула на плечо и пошла поперек склона в поисках воды. “Слава современной моде на кроссовки в любом сочетании”, — подумала Лариса Петровна, пробираясь через кусты и упавшие сучья. Вскоре ей стало жарко в своем длинном бежевом кардигане, надетом поверх белой футболки и черных брюк. Она остановилась, чтобы снять его, и вдруг услышала плеск воды. Забыв обо всем, Лариса Петровна бросилась на звук и очень скоро оказалась на берегу звонкого горного ручья, окруженного густым кустарником.

Глава 2.

— Ваша Светлость, вы же знали, что мы ничего не найдем, — проворчал Майкл. — Признайтесь, что зря вытащили этого старика из семейного гнездышка. Вам лишь бы на бал не ходить, а я страдай.

Ричард покосился на капитана своей гвардии. Тот врал, как дышал. Усы сорокалетнего “старика” топорщились, глаз горел, в седле сидел легко и непринужденно, держа поводья в одной руке. В деревне ни одну крестьянку не обделил вниманием: либо бровью поиграл, либо подмигнул, а то и улыбнулся.

— Не зря. С этим надо что-то делать, — сказал Ричард.

— С чем?

— С нищетой. Стоит отъехать от Флорингема на полдня пути, и ни нормальных дорог, ни приличных домов. Ненавижу эту серость, — сказал Ричард с ненавистью. — Я владелец самого большого герцогства в королевстве, но разве можно этим гордится, когда люди вокруг городов живут в подобной бедности?

— Зато у нас природа красивая, — попытался утешить его Майкл, но это не сработало.

После того как год назад Ричард побывал в заморском королевстве, ему не давали покоя цветущие, ухоженные деревеньки, прямые, вымощенные гладким камнем дороги, арки виадуков, по которым в засушливые места текла вода. Даже коровы там были другие: крупные, упитанные и чистые! Некоторое время они ехали молча, под хохот и грубые шутки гвардейцев сзади. Навстречу шел крестьянин с вязанкой хвороста. Увидев всадников, он остановился и низко склонил голову, а Ричард вспомнил нищенку.

— Я не подозревал, что на краю моих земель говорят на таком ужасном диалекте. Я не понял ни старосту, ни ту странную девицу. В такую жару кутаться в вязаный халат…

— Больная, наверное, — предположил Майкл.

— М! Вот почему деревенские гнали ее. Надеюсь, моя монета поможет ей.

— А сколько вы ей подали?

— Пришлось дать золотой, у меня не было других денег.

— Золотой? — Майкл картинно закатил глаза и простонал. — Ох… Что-то мне нехорошо стало… Чувствую озноб и слабость… Ох… Ваша Светлость, можно мне тоже монетку? Пока вы мелкими не обзавелись?

— Ты точно капитан моей гвардии, а не шут на ярмарке? — поинтересовался Ричард и наподдал магией по лоснящемуся крупу кобылы капитана. Та вскинула зад, недовольно взвизгнув, и сделала несколько скачков вперед, мгновенно излечив своего седока от немощи.

— На колбасу захотела?! Ты посмотри на нее… — рявкнул капитан, осаживая лошадь. Когда Ричард снова поравнялся с ним, укоризненно сказал: — Ваша Светлость, как можно… Я старый солдат…

— Ты на двадцать лет моложе меня.

— Вы маг!

Ричард недовольно цокнул языком. Майкл напомнил ему о еще одной проблеме.

Лариса грела монету на груди и обдумывала, как быть дальше. Интуиция подсказывала, что показывать золото деревенским не стоило. Да, они обходили ее стороной, вроде как побаивались, но не до такой степени, чтобы она чувствовала себя в полной безопасности.

— Оставлю ее на самый крайний случай, — решила она и спрятала монету в сумку. Не самый лучший сейф, но другого не было: лифчик под потайное место больше не годился.

Лариса медленно шла по улице и вдруг услышала недовольный крик. Обернулась и подошла поближе к дому, где недовольная старуха что-то выговаривала молоденькой девчонке с младенцем на руках. Судя по всему, девушка должна была доить корову, привязанную в стойле под навесом, но ребенок плакал, поэтому скотина осталась не подоенной. Поняв, что сочувствия и понимания не дождется, молодая мама переложила ребенка на одну руку, второй подхватила подойник и пошла к буренке.

— Это твой шанс, Лара. Действуй! — сказала себе Лариса Петровна.

Она обошла двор и перелезла через забор там, где ее не было видно из дома, в котором скрылась старуха. Говорить ничего не стала, подошла к девушке и улыбнулась ей как можно приветливее. Показала на подойник, потом на корову, затем на себя и подвигала руками, имитируя доение. На лице девушки проступило понимание, она кивнула Ларисе, отпустила тару для молока и присела на корточки, чтобы дать ребенку грудь. Лариса сняла кардиган, в котором уже упарилась так, что сил не было, взяла ведро с водой, которое стояло рядом со стойлом, и осторожно подошла к темно-рыжей корове. Погладила ее ,похлопала, придвинула воду, обмыла вымя, спустила первые струйки, подставила подойник и принялась доить. Сначала пальцы заныли от напряжения, но потом руки вспомнили старые навыки, и дело пошло на лад.

— Ай, у-умница, ай краса-авица, — приговаривала Лариса низким грудным голосом, выжимая тугие соски. От успокаивающих интонаций корова расслабилась и стала охотнее отдавать молоко.

Дойка закончилась быстро. Местные коровы были далеки от породистых холмогорок, которые жили у бабушки с дедушкой, небольшой подойник заполнился едва наполовину. Лариса улыбнулась девушке. Та смотрела на нее круглыми глазами. Заглянула в подойник и открыла рот. Лариса напряглась, но на лице мадонны отразилось радостное изумление. Она тоже улыбнулась и низко поклонилась. Далее они молча застыли, мило улыбаясь друг другу. Так бы и стояли, но в доме хлопнула дверь, и на сцене появилась бранящаяся старуха.

Лариса выпрямилась и подняла подбородок. Крестьянка приблизилась, постепенно замедляя скорость и делая лицо попроще, потому что Лариса улыбаться перестала и смотрела на нее с выражением “Хочешь огрести? Огребешь. Умею, практикую”. Молчание продолжилось, в расширенном составе и без улыбок. К счастью, обстановку разрядило появление во дворе двух мальчишек лет восьми, десяти и собаки. А Лариса гадала, почему на нее никто не гавкнул, когда она через забор перемахнула. Оказывается, песик детей охранял.

Увидев во дворе незнакомое лицо, пушистый черно-белый вихрь с громким лаем кинулся к Ларисе.

— Ути маленький, а кто это у нас такой хорошенький, кто такой умница… — заговорила Лариса с интонацией, которой разговаривают с маленькими детьми. Она слегка нагнулась и сделала шаг навстречу собаке.

Пес притормозил. Лай стал озадаченным, затем в нем появились высокие, поскуливающие нотки. Лариса продолжала ласково приговаривать, пока он не присел на задних лапах и не завилял хвостом. Старуху — хотя вблизи она оказалась не так уж старухой, просто женщина в возрасте, — это добило. Она сникла, заискивающе посмотрела на Ларису и стала что-то говорить, проглатывая окончания слов.

Глава 3.

Единственная улица деревни быстро заполнялась людьми, и все ради крытой повозки, не спеша катившейся по улице. Сердце Ларисы забилось быстрей. Крепкой рыжей лошадкой правил бородатый возница, по виду такой же крестьянин, как и остальные. Но! Рядом с ним сидел юноша лет шестнадцати-семнадцати, похожий на горожанина! Он был одет в черные штаны, коричневую рубашку из тонкой ткани и бежевый жилет с накладными карманами и черной окантовкой. На ногах у него были аккуратные коричневые башмаки с пряжками, на коленях лежала полотняная сумка, похожая на портфель. Юноша здоровался с людьми, как старый знакомый. Когда навстречу повозке выбежала дородная женщина в платке и фартуке, он радостно вскрикнул, спрыгнул с повозки и побежал навстречу.

“Мать и сын. Любимое чадо вернулось из города”, — догадалась Лариса. Надо было бежать к ним, спросить, поедет ли он обратно. Если да, то напроситься в попутчицы, если нет, уговорить возницу отвезти ее одну. Но как? Как это сделать, не зная языка?! От волнения и желания немедленно действовать у нее пересохло в горле. Она жадно смотрела вслед повозке, пока не спохватилась, что осталась на улице одна: семья Хозяйки, которая в полном составе наблюдала за явлением юного школяра народу, вернулась к спасенному ужину. Лариса запомнила двор, куда заехала повозка, и пошла за ними. Во-первых, очень хотелось есть, а она надеялась, что заработала себе на ужин. Во-вторых, надо было где-то ночевать. В-третьих, успокоиться и не пороть горячку.

Легко сказать, да нелегко сделать. От волнения Лариса даже не запомнила, что лежало на тарелке — проглотила не глядя.Семейка оживленно обсуждала новость. В какой-то момент Лариса догадалась записывать повторяющиеся слова и свои догадки об их значении. Ее соседи по ужину не сразу заметили тетрадь и авторучку, а заметив, удивлялись недолго, продолжили болтать. Вот только их взгляды в сторону Ларисы окончательно стали уважительными. Кажется, они наконец-то определились, кто она. Жаль только, что ей не сказали!

“Да ёшкин кот. Кем они меня считают? Колдуньей? Этнографом? Стоп. А может, попаданцы здесь — обычное явление? Просто разные попадаются, и плохие, и хорошие, поэтому местные так настороженно себя ведут?” — размышляла Лариса.

После ужина вся семейка куда-то засобиралась. Они сменили серые юбки, штаны и рубахи на цветные, расшитые по вороту и рукавам широкими лентами. Лариса вскочила.

— Если что, я с вами, — сказала она. Убрала тетрадь в сумку и встала из-за стола.

К счастью, при коммуникации львиная доля информации передается языком тела и мимикой. Хозяйка поняла ее и даже, как показалось Ларисе, обрадовалась.

Прежде чем они вышли из дома, Лариса окончательно убедилась, что местный язык схож с английским. Когда вся семья переоделась и собралась на кухне, один из мужчин ткнул себя в грудь и представился Томом. Второй сказал, что его зовут Робин. Их “ма”, Хозяйку, звали Дорис, жён Кэт и Эми, мальчиков Пол и Тони, девочку-грудничка ей представлять не стали. Лариса положила ладонь на грудь и тоже назвала свое имя:

— Лариса.

— Э-э-э… И-са? — переспросила ее Дорис.

— Ла-Ли-Са? — уточнил Том.

— Да нет же. ЛА-РИ-СА, — сказала Лариса Петровна, но ее имя оказалось неподвластным крестьянским языкам. В конце концов, она решила упростить задачу и придумать себе другое, более подходящее этому миру имя. А почему бы и нет? Новая жизнь, новый мир, новое имя. “Лара? Риса? Нет, не то… Лариса… Лариса-Алиса… О! Буду Элис!” — быстро придумала она. Показала на себя и громко сказала: — Элис!

У огромного дуба на окраине собралась вся деревня. Свет факелов выхватывал из сгущающихся сумерек лица взрослых, стариков и детей. Они сидели на грубо сколоченных скамейках, которые стояли по периметру круглой поляны. Дородный, седобородый мужчина лет шестидесяти вразвалочку вошел в круг и развязал мешочек, который держал в руках. Оттуда выплыл светящийся шар, поднялся и завис над людьми. Его свет усиливался, пока не затмил факелы. Лариса достала тетрадку и записала новое слово, которое с придыханием и гордостью повторяли деревенские: ла-ти-факт.

“Похоже на light artifact — световой артефакт? Артефакт… Значит, в этом мире магия может аккумулироваться в предметах. Значит, есть люди, которые умеют это делать. Значит, если я включу фонарик в телефоне, никто не удивится…” — рассуждала Лариса, а в это время на поляне появился виновник торжества — юноша, приехавший на повозке.

“Школяра” звали Джо. Его засыпали вопросами, и парню явно было не впервой оказываться в центре внимания. Он отвечал уверенно, обстоятельно, и, видимо, с шутками, потому что периодически крестьяне начинали смеяться. Его речь была внятной, чистой, и гораздо больше похожей на тот английский, который знала Лариса, чем фразы крестьян. Когда вопросы иссякли, Джо сам спросил что-то у отца, и все взгляды устремились на Ларису.

Лариса не стала ждать, что будет дальше, взяла инициативу в свои руки. Подошла к Джо, показала на себя и представилась:

— Элис. Меня зовут Элис.

То же самое она повторила для всех присутствующих. Дорис тут же вскочила и быстро заговорила, что-то объясняя. Судя по лицам почтенного собрания — дала Ларисе Петровне самую лестную характеристику, и это очень согрело ей душу.

Несколько секунд юноша и Лариса Петровна смотрели друг на друга. Она с надеждой, он с удивлением. Потом он спохватился, встал и сказал:

— Ма номе Джо. — Показал на себя и повторил: — Джо.

Она кивнула и повторила:

— Ма номе Элис.

Вокруг раздались одобрительный гул и даже хлопки.

“Есть жизнь на Марсе и луч света в темном царстве! Не зря я коровушку доила”, — восторжествовала Лариса Петровна. Жизнь в новом мире заиграла новыми красками. Крестьяне приняли ее, значит, можно было рассчитывать на их помощь.

Юноша попытался выяснить, откуда она, перечисляя названия соседних стран, но, конечно же, ни одно из них Ларисе-Элис не было знакомо. Она показала на книгу, которую Джо принес с собой, и жестом попросила открыть ее. Увы, алфавит ей был незнаком. Зато в книге она обнаружила иллюстрации. Увидев пейзаж, где на фоне полей был нарисован город, Лариса подпрыгнула от радости. Она показала на себя, двумя пальцами изобразила шагающего человека и ткнула в населенный пункт, изображенный на картинке. Джо уточнил жестами, правильно ли он понял, что ей надо в город. Она подтвердила и сделала умоляющее лицо. Джо закивал. Он показал на отца, который привез его в деревню, отсчитал на пальцах семь, снова показал на отца, на себя и Ларису и махнул рукой туда, откуда приехал.

Глава 4.

Кем-кем, а дурой новоявленная Элис себя не считала. И пусть этот молодой человек умел говорить по-русски, это не давало ему права судить поступки человека, не зная всех обстоятельств! Она с возмущением заговорила:

— Зато вы умный! Бежать и оставить добро, нажитое непосильным трудом, этим негодяям? Вы морковку полоть пробовали? А коров доить на десять дворов? Золушку из себя изображали? У меня до сих пор от зёрен в глазах рябит! Куда? А ну, стоять!

Сумерки перешли в ночь, и на улице зажглись фонари. Свет ближайшего осветил лицо Элис, но еще больше зачернил лицо незнакомца, который стоял к нему спиной. Местный Зорро презрительно фыркнул и попытался скрыться в переулке, из которого появились бандиты, но не тут-то было. Элис отбросила палку и схватила незнакомца за плащ. Быстро добралась до мощного мужского бицепса и крепко обхватила его двумя руками.

— Стойте, подождите. Как-то мы не с того начали, — быстро заговорила она. — Спасибо, что помогли, я вам очень благодарна. Только не уходите, нам надо поговорить… Вы первый, с кем я могу это сделать!

Незнакомец перестал вырываться и уставился на нее, слегка приоткрыв рот, как будто слова замерли на его выразительных губах.

— Что сделать? — спросил он изумленно.

Элис слегка ослабила хватку и заглянула ему в лицо.

— Поговорить! Вы первый человек, который меня понимает!

Незнакомец покачал головой.

— Нет. Никогда не понимал глупых девиц и не собираюсь понимать, — резко сказал он и вырвал руку.

— Какая я тебе девица! — В Элис проснулась Лариса Петровна, которая успела задремать, пока одиннадцать дней, образно говоря, сидела за партой и учила вместе с Джо местный алфавит. — Ты вообще представляешь, сколько мне лет?! Стой!

Но незнакомец взмахнул плащом, взлетел и растворился в темноте.

Ларисе-Элис хотелось орать и топать ногами, но ее отвлекла возня на земле. Это очнулись грабители, которые потеряли сознание, когда незнакомец столкнул их лбами. Она отфутболила их ножи подальше и присела рядом.

— Эй. Вы знаете, кто это был? — спросила она на всякий случай. Ну а вдруг? Вдруг она теперь понимает местный язык? Или они умеют говорить по-русски так же, как тот, кто ее спас.

В ответ послышалось что-то жалобное и нечленораздельное. Кажется, мерзавцы просили их развязать.

— Угу. Шнурки только поглажу, — мрачно сказала Элис и обрадовалась, увидев, что к ней идут Пит и Джо.

Она подняла палку, показала ею на бандитов, потом на повозку и сделала соответствующее выражение лица. Мол, хотели ограбить, твари ползучие! Глаза Пита и Джо полезли на лоб. Элис помотала головой и показала, что это не она. Сунула палку под облучок и пальцами нарисовала в воздухе высокую, широкоплечую фигуру. Изобразила, как незнакомец выбил ножи, вырубил и связал бандитов. Она очень хотела рассказать своим спутникам, что местный Бэтмен говорил на ее языке, но после нескольких попыток оставила эту затею. Жестов для этого явно не хватало.

Джо проводил ее в гостиницу и представил Томасу, лысому полному мужчине с седыми усами, по всей видимости, хозяину. Джо показал три пальца и ткнул ими куда-то вверх. Опять показал три пальца и произнес: “Еда”. Это означало, что на целых три дня Элис ждал олл инклюзив в узкой комнатушке без окон, где едва помещались кровать и стул. На комнату получше у них просто не было денег. Но Элис была рада и этому! В благодарность за то, что ей сняли жилье, она рассталась с авторучкой, которая очень понравилась Джо и очками для дальнозоркости, которые ей теперь были ни к чему, зато отлично подошли Питу. Джо показал на себя, нарисовал пальцем в воздухе дугу и сказал: “Вечер”. Элис закивала: завтра вечером Джо придет ее навестить.

Оставшись одна, Элис обессиленно села на кровать с жестким матрасом. Надо было разработать план действий, но думать не хотелось.

— Надо поспать. Отдохну, тогда что-нибудь придумаю. Утро вечера мудренее, — сказала она себе, но тут в дверь постучали.

Лариса-Элис подошла к двери и прислушалась. Снаружи снова раздался стук, женский голос что-то сказал и позвал ее по имени.

— Ну, допустим, — прошептала Элис и повернула ключ.

На пороге стояла полная, круглолицая женщина лет шестидесяти. Темные с проседью волосы были убраны под чепец, темно-синее платье прикрывал белоснежный фартук. Она улыбнулась, заглянула в комнату и укоризненно поцокала языком.

Да, любоваться было не на что. Кровать с матрасом, тощей подушкой и тонким стеганым одеялом, грубо сколоченный деревянный стул и тусклый “латефакт”, висевший на противоположной от входа стене. На кровати лежала большая холщовая сумка.

Элис тоже улыбнулась. И женщине, и своему бюджетному убежищу, показывая, что ее все устраивает. Все равно денег на улучшение жилищных условий у нее пока не было. Золотую монету она зашила в кожаный футляр со шнурком, повесила себе на шею и тратить пока не собиралась.

— Ма номе Нэнси, — сказала дама в чепце и поманила ее за собой. — Кам та ми, кам!

— Сальве, Нэнси, — произнесла Элис местное приветствие. Взяла сумку и настороженно пошла за приветливо улыбающейся дамой.

Они спустились на первый этаж гостиницы, в зал, где стояли столы и скамейки, и свернули направо, в коридор, где находилась кухня и кладовые. В самом конце коридора Нэнси остановилась.

— Кам та ми, — снова сказала она, и открыла дверь справа.

За дверью скрывалась уютная комната. Окно с белыми занавесками, слева от него кровать, справа стол и два стула. Слева от входа шкаф, справа ширма, за которой обнаружился умывальник. На столе стоял поднос с ужином. Не успела Элис осмотреться, к ним присоединился Томас, хозяин гостиницы, и Нэнси стала что-то ему выговаривать, периодически показывая на Элис.

Судя по всему, Нэнси была женой Томаса и ей не понравилось, что загадочную гостью, которая не знала местного языка, поселили в маленькой каморке. Она вся бурлила от негодования и отчитывала мужа, хотя Томас не пытался с ней спорить и не перебивал. Понимал, что женщине для того, чтобы успокоиться, надо просто выговориться. Пока они общались, Элис быстро съела предложенный ужин и с некоторой тревогой — не попросят ли доплату — поблагодарила хозяев.

Глава 5.

В то время как Лариса-Элис спала, а герцог и капитан вели разговоры в купальне, Нэнси, хозяйка гостиницы, отчитывала мужа.

— Томас, старый ты пень! Как можно было поселить Элис в ту каморку?

— Сколько заплатили, в такую и поселил, — парировал муж, расстилая кровать в супружеской спальне.

— Она маг!

— Это не точно.

— Вспомни рассказ мальчишки и его отца. У нее есть артефакты, — напомнила Нэнси.

— Зато денег нет.

— Кто знает, в какую ситуацию она попала.

— Никто не знает. Потому что по-нашенски твоя магиня не говорит. Нэнс, давай спать, — проворчал Томас.

— Ох, бедная девочка, откуда же она? — задумалась Нэнси.

— Оттуда, где ее коров научили доить. Нэнс, никакой она не маг, — Томас сел на кровать и покачал головой. — Ни один аристократ по своей воле работать не будет! Тем более, корову доить. А парень сказал, что она работе рада.

— Ох, Том. У богатых свои причуды. Возможно, во дворце ей стало скучно, и она отправилась искать новые впечатления…

— Аха-ха-ха-ха, да ты, мать, совсем из ума выжила! Кто по доброй воле оставит дворцовую жизнь? Красивая одежда, обильная еда, слуги… — Томас расхохотался и откинулся на мягкую, пуховую подушку. Он похлопал по кровати. — Иди-ка сюда, сказочница. Хочу обнять твой теплый бочок, чтобы слаще спалось.

— Ох, Том, — игриво охнула Нэнси, поправила ночнушку и нырнула под одеяло к мужу.

Элис отлично выспалась и встала чуть свет. Кое-как помылась в умывальнике и поставила себе заметку разузнать, есть ли тут баня или ванная комната. После завтрака Нэнси предоставила ей свободу выбора, и Элис решила, что лучше всего справится с работой на кухне. С готовкой она была на “ты”, а разговорных навыков чистка и нарезка овощей не требовали. После обеда Нэнси настолько уверилась в ее умениях, что оставила ее готовить самостоятельно. В перерывах между работой Элис доставала тетрадку и продолжала учить алфавит и слова.

Гостиница была почти вся заполнена постояльцами, поэтому на ужин в столовом зале собралось довольно много народа. Улучив минутку, Элис заглянула туда, чтобы послушать, не говорит ли кто по-русски. Не мог же незнакомец в маске быть единственным! Но, увы, таких в зале не нашлось. Зато нашлись два повесы лет тридцати, которые приставали к подавальщицам еды. На мужчинах были надеты хорошо сшитые камзолы и новые сапоги. На поясах висели кинжалы, на груди золотые цепочки с медальонами. Элис возмущенно вскрикнула, когда один из них обхватил девушку, которая принесла им напитки, и затащил к себе на колени. Бедняжка покраснела, губы ее задрожали. Она попыталась вырваться, но местный мажор что-то сказал ей на ухо, и она послушно замерла.

— Почему все сидят? Помогите ей! — крикнула Элис и хотела бежать на выручку, но Нэнси крепко обхватила ее и утащила на кухню.

Хозяйка показала на свою и Элис одежду, потом ткнула пальцем в сторону зала и покачала головой. Опустила ладонь на уровень пола и еще раз показала на себя и Элис. Подняла ладонь над головой и снова ткнула пальцем в зал. Элис дала знак, что поняла. Гребаное разделение общества на простолюдинов и аристократов! Нэнси тяжело вздохнула и развела руками. Вдруг зале послышались жалобные крики и шум, и они обе побежали туда, посмотреть, что случилось.

Кричала девушка-подавальщица, которую местные мажоры тащили к выходу. Нэнси побледнела и закрыла рот ладонями. Из подсобки выскочил Томас, увидел, что происходит, и побежал на выручку своей работнице. Он преградил негодяям путь и стал умолять ее отпустить. На мгновение показалось, что те его послушаются. Люди, сидевшие за столами, притихли. Но вместо того, чтобы отпустить девушку, мажоры принялись что-то издевательски говорить Томасу.

Лариса-Элис не понимала языка, но и без того было ясно, что ничем хорошим ни для девушки, ни для хозяина гостиницы это не закончится. Она судорожно искала выход, но его не было. Разве что… Элис рванула на кухню, скинула фартук, схватила стеклянный стакан и до половины наполнила уксусом. Набрала полную пригоршню соды и вернулась в зал, пряча руки за спиной. Нэнси пыталась ее не пустить, но она вырвалась. "Подонки хотят развлечься? Не в мою смену!" — решила бывшая пенсионерка.

— Томас, отойдите, — скомандовала она повелительным тоном.

Несчастного хозяина гостиницы не пришлось уговаривать. Каким-то чутьем он угадал, что от него требовала Элис, и тут же подался вбок, уступая ей место.

Мажоры недоуменно уставились на красавицу в простом темно-коричневом платье, которая с гордым видом остановилась перед ними.

— Крафт нынче в моде, — уверенно ответила Элис на их презрительные взгляды, которыми они оглядели ее одежду и башмаки. Уточнять, в каком именно мире популярны рогожка, джут и имитация грубой ручной работы, она не стала. Показала глазами на девушку и крикнула: — Быстро отпустили девчонку, пока я вам ноги не повыдергивала и в рот не вставила!

В ее голосе звучала такая уверенность, что мерзавцы опешили, а девушка с надеждой уставилась на Элис заплаканными глазами.

— Что стоим, кого ждем? Девчонку отпустили, за ужин расплатились и исчезли, как вас тут и не было, — с ненавистью прошипела Лариса-Элис.

За время поездки с Питом и Джо, она успела насмотреться на разделение сословий. Повозки сворачивали с дороги и уступали дорогу роскошным каретам, простолюдины в серой одежде склоняли голову перед разноцветным атласом и шелком. Это коробило ее уже тогда, а сейчас, когда она воочию столкнулась с проявлением неравенства, в ней вскипело негодование и классовая ненависть к паразитам.

Мажоры не понимали, что происходит. Почему какая-то горожанка говорит с ними приказным тоном?! Они огляделись. На лицах людей, сидящих за столами, отражалось такое же недоумение. Тот подонок, что стоял справа от Элис, полноватый, с круглым сальным лицом, потер подбородок и выпустил руку девушки-подавальщицы. Второй, с блеклыми глазами и едва заметными светлыми усиками последовал его примеру. Подавальщица тут же бросилась прочь. Блеклый пошло ухмыльнулся и что-то сказал. Сальный загоготал. Наверное, они решили, что новая игрушка будет поинтереснее.

Глава 6.

Стоя на кухне, Лариса-Элис слышала, как хлопнула входная дверь, как загалдели посетители. Где-то за стеной от пережитого ужаса рыдала подавальщица, ее утешала Нэнси. Постепенно девушка успокоилась. В отличие от Элис, которая чем дальше, тем больше переживала за последствия своего поступка. Что, если подонки вернутся? Какой магией она их отгонять будет? Видео с дня рождения покажет, или селфи сделает? Фонарик влючать бессмысленно, артефактом, испускающим свет, тут никого не удивишь. Элис бросило в жар, когда на кухню вошел Томас и жестами позвал ее в зал. Зачем? Она подавила желание прихватить с собой какое-нибудь оружие и пошла за ним. “Все будет хорошо. В зале куча свидетелей, и судя по интонациям и их скромной одежде, они будут на моей стороне”, — говорила она себе, но в глубине души понимала, что в этом мире сто голосов простолюдинов — ничто против одного голоса мерзавца с голубой кровью.

К счастью, тревога оказалась ложной — в зале ее ждал Джо. Элис обрадовалась ему, как родному. Они сели за свободный стол под лестницей, ведущей на второй этаж, и без особого успеха попытались обменяться новостями. Все, что она смогла объяснить: Нэнси, Томас, хорошо, работа, еда. Элис беспомощно улыбнулась, коснулась пальцами рта и развела руками. Показала на себя, на тетрадь с записями, которую носила в кармане, затем изобразила ученика за партой, который старательно слушает учителя и делает конспект. На удивление Джо понял, что она имеет в виду. Он показал, что делает то же самое, и она должна быть вместе с ним. Тут закивала Элис. Она даже мысленно рассмеялась: “Дожила! Впервые в жизни хочу в школу”. Конечно, в детстве школа ее радовала, ведь помимо уроков там ждали друзья, но это было давно и неправда. После того, как она переквалифицировалась в преподавателя русского и литературы, школа для нее ассоциировалась только с работой, с обязанностями, которые хочешь-не хочешь делать надо. Это ученик может прогулять и не выучить уроки. А учитель должен быть, как пионер: всегда на посту, всегда готов. Но как ей попасть в местную школу? Сколько стоит обучение?

Ее размышления прервало появление Нэнси и той самой подавальщицы, которая держала поднос с едой. Хозяйка села за стол и заговорила, обращаясь к Джо. Она показывала то на Элис, то на подавальщицу. Кажется, в ответ он поведал Нэнси историю с грабителями. Кажется... Без знания языка было чем дальше, тем тоскливее. В одиночестве в лесу Элис не чувствовала себя такой потерянной, как сейчас. После ужина Джо встал и знакомыми жестами пообещал Элис навестить ее завтра. Она поблагодарила его за то, что он ее не бросает и вышла вместе с ним из гостиницы.

Над городом уже сгустились сумерки, на улицах зажглись фонари. Когда Джо скрылся из виду, Элис принялась высматривать вчерашнего незнакомца в маске. Он был ее единственной надеждой выжить. Из-за незнания языка она не понимала законов, по которым живут окружающие ее люди. Не знала, чем ей грозит сегодняшняя выходка. Не знала, как работает магия. Она даже не была уверена, есть ли она здесь! Необычные цветы, излучающие энергию вполне могли быть обычным местным растением, а световые шары — таким же чудом, как wi-fi в ее мире. Элис вздохнула и закрыла лицо руками. Накатила тоска по дому. Она старалась не вспоминать тех, кого оставила, но разве это возможно… Элис сглотнула подступивший к горлу ком. Нельзя раскисать, рабочий день еще не окончен, ей нужно вернуться на кухню… Но убрав руки и открыв глаза, она увидела перед собой того, кого искала!

Высокая, широкоплечая фигура, полумаска — это точно был ее вчерашний спаситель! Сзади раздались голоса — кто-то вышел из гостиницы. Незнакомец схватил Элис за руку — прикосновение теплых, сильных пальцев заставило ее сердце биться быстрее — и потащил в тень между зданием гостиницы и соседним домом. Укрывшись от посторонних глаз, незнакомец отпустил ее руку.

— Вы! Как я рада, что вы пришли, — сказала Элис. — Умоляю вас, помогите мне. Мне нужно выучить местный язык.

Когда она заговорила, незнакомец застыл, открыл рот, поднял к груди руку, потом резко опустил ее, но ничего не сказал. Похоже, ее слова раздосадовали его. Элис испугалась, что он уйдет, и быстро заговорила:

— Пожалуйста, дослушайте меня до конца. Примерно две недели назад я умерла в своем мире и попала в этот. Очнулась в горах, одна. Хорошо, что с собой продукты были, смогла добраться до какой-то деревни. И тут выяснилось, что я говорю на другом языке. То есть я на русском, а местные жители на другом, и мы друг друга не понимаем. — Элис рвано вдохнула, вспомнив, что ей пришлось пережить. — Мне повезло, один парень из той деревни учится здесь, в городе. Кое-как, жестами и рисунками, я напросилась в попутчики. Как раз вчера Джо и его отец привезли меня сюда. Вот почему я была так рада, когда вы со мной заговорили. Вижу, вас моя история не удивила, наверное, вы тоже попаданец? Я еще в деревне подумала, что здесь это обычное дело. Потому что крестьяне отнеслись ко мне настороженно, но не обижали. Просто сторонились и работу давать не хотели. А вы как сюда попали?

Незнакомец молчал.

— Хорошо, не хотите о себе рассказывать, не надо. Пожалуйста, подскажите, где мне выучить местный язык. И расскажите хоть немного об этом мире. Как тут все устроено? А то мне кажется, я сегодня наломала дров… — Элис умоляюще смотрела на мужчину, но он продолжал молчать, и она никак не могла понять, почему. — Нда. Вчера вы были разговорчивее. Может быть здесь еще кто-нибудь говорит по-русски?

Незнакомец потер лоб, в свете фонаря сверкнул черный перстень. Элис с надеждой смотрела в прорези для глаз в маске, но незнакомец так и не заговорил.

— Я не понимаю... Если не хотите помочь, зачем тогда показались мне? — спросила она и снова не услышала ответа. Ей стало обидно до слез. Она попыталась пошутить, чтобы не разрыдаться. — Да что со мной не так? Ни дракона, ни знания языка, ни захудалой лавки в наследство. Надавать бы Катерине по шее… Не романы у нее, а сплошной обман.

Глава 7.

В спальне Патриции Марвел, матери Ричарда пахло цветами и лекарствами. Два целителя склонились над кроватью, где лежала почтенная герцогиня. Увидев входящего герцога, они выпрямились и отошли в сторону.

— Доброе утро, матушка. Что случилось? — спросил Ричард, обращаясь одновременно и к матери, и к целителям.

— Сын… — тихо проскрипела Патриция. — Ты пришел…

— Ваша Светлость, у Ее Светлости приступ желудочной болезни, осложненный проблемами с печенью. Мы много раз говорили, что необходимо правильное питание, питье и распорядок дня. В восемьдесят лет балы до утра не способствуют здоровью, — быстро доложил старший целитель.

— Пошли вон, унылые… о-ох… — Патриция сделала попытку прикрикнуть на лекарей, но тут же застонала.

— Вы дали болеутоляющую настойку? — спросил Ричард у целителей. Он сел на край кровати и взял руку матери, чтобы проверить пульс.

— О, нет! Ваша Светлость, сначала следует вывести из тела остатки раздражающей пищи и напитков, — пояснил старший.

Ричард прислушался к неровному биению жизни в венах матери и почувствовал облегчение. Раздраженный, забитый кишечник, слабая, лишенная полезных элементов, кровь, больше ничего серьезного. Целители верно поставили диагноз, но с лечением Ричард был несогласен.

— Нужно болеутоляющее, побольше теплой воды, полный покой и свежий воздух. Тогда ее организм сам справится. Мама, ты меня слышишь? Никаких гостей и сплетен в течение трех дней. Будешь есть то, что рекомендуют целители, пока полностью не восстановишься. На этот раз обойдемся без сильнодействующих зелий.

— Сын… Ты так говоришь… Ты…

— Да, мне надо уехать. На инициации пострадал племянник Его Величества.

— Но я…

— С тобой все будет хорошо. Просто слушайся целителей. В конце концов, мы им за это хорошо платим. Мама, прекрати…

Патриция поджала губы, ее подбородок задрожал.

— Конечно… Езжай, не думай о матери… Племянник короля важнее, — сказала она окрепшим голосом.

— Я буду думать о тебе, и ты это прекрасно знаешь. Дело не в короле, а в том, что человек умирает. Но если я смогу помочь, он останется жив и станет магом. Обещай, что выполнишь все мои указания.

Патриция обиженно молчала.

— Если сделаешь, как я сказал, на следующем балу я буду с тобой. — Ричард знал, куда надавить. — Обещай мне.

Патриция тяжело вздохнула и сказала:

— О-ох… Раз так… Хорошо. Никаких гостей и сплетен.

Дни в гостинице протекали однообразно. Днем Элис чистила, убирала, готовила, заучивала слова. Вечером приходил Джо, и она училась читать и строить предложения. Без методики и учебников процесс шел туго, но Элис не унывала. Особого произношения местный язык не требовал. Ей с первого раза удавалось правильно выговаривать слова, а все буквы читались так же, как в алфавите. Возможно, исключения и были, но пока она о них не знала. Как лингвист, Лариса-Элис считала это самым прекрасным иномирным подарком, гораздо лучшим, чем падение на голого дракона или вынужденный брак с генералом-инквизитором. Теперь она могла общаться простыми фразами, и знала, как называется ее дом и место работы. Глядя на Нэнси, нетрудно было догадаться, в честь кого заведение получило свое имя. Сладкая булочка — точнее не скажешь, если захочешь описать внешность и характер хозяйки гостиницы. Таким же было и само заведение: скромным, но гостеприимным и уютным.

Закончив с работой и учебой, Элис выходила на улицу и вышагивала туда-сюда вдоль гостиницы, но незнакомец в маске больше не появлялся. "В конце концов, он ничего мне не обещал", — говорила она себе каждый раз, но все равно продолжала ждать.

Так прошли девять дней. На десятый Джо пришел в “Булочку” очень взволнованным. Едва поздоровавшись с Элис, он начал что-то рассказывать Нэнси и Томасу, периодически произнося ее имя. Элис подошла к ним, стала слушать, но ничего не поняла, кроме того, что, судя по лицам, Джо сообщил им что-то хорошее.

— Элис, кам та ми, кам та ми фаст— позвала ее Нэнси, что означало: быстро иди за мной.

К удивлению Элис, хозяйка зашла в ее комнату и показала, что нужно собрать вещи. То, что она при этом радостно улыбалась, успокаивало, но ничего не объясняло. Увидев, что ее подопечная тревожится, Нэнси расплылась в улыбке и сказала:

— Нова опус, Элис. Гуд опус эт хоме.

При слова “работа” от сердца отлегло, а от сочетания “хорошая работа и дом” на душе стало радостно. Элис быстро собрала свои немногочисленные вещи, тепло попрощалась с Нэнси и Томасом и вместе с Джо покинула “Сладкую булочку”. Предстоящие перемены сильно взволновали ее. Только пройдя пару кварталов она вспомнила о незнакомце в маске.

Элис замедлила шаг и оглянулась назад. Если она будет жить в другом месте, больше не сможет встретиться с Ночным рыцарем. Он скрывается от людей, значит, не зайдет и не спросит у Нэнси и Томаса, куда делась их помощница. Значит… Значит, она справится сама!

“Так даже лучше. Правильнее. Надо рассчитывать только на себя. А если кто поможет, так низкий ему поклон, счастья, здоровья и жениха богатого… А этот… Да, высокий, да, сильный. Да, губы у него красивые и обнимается так, что дух захватывает. Но! В первую встречу выслушать не захотел, а во вторую ни слова не сказал. Глупо рассчитывать на такого странного человека. Лучше полагаться на тех, кто действительно помогает, как Джо или Нэнси”.

— Элис? — позвал ее Джо.

— Айо кам, — отозвалась она и догнала парня.

— Но. Ми кам, — поправил ее Джо. — Айо — но.

Он хотел ей что-то объяснить, но понял, что не сможет. Смешно сморщил нос, вздохнул с сожалением и повел ее дальше.

Элис тоже вздохнула. Невозможность нормально изъясняться с окружающими людьми угнетала ее. Как лингвист, она понимала, что пройдут годы, пока она сможет общаться с местными жителями на равных и получит востребованную в этом мире профессию. А до тех пор ей придется заниматься неквалифицированным трудом за еду и крышу над головой.

Ночной город был красивым. Уличные фонари освещали приветливые фасады домов, затейливые ограды палисадников, в воздухе пахло можжевельником и цветами. Спустя полчаса пути Элис и Джо вышли на площадь, вымощенную каменными плитами. В ее центре журчал небольшой фонтан, а за ним виднелось величественное здание. Многочисленные башни и шпили центральной части устремлялись в звездное небо и придавали ему сходство со средневековым замком. Правое и левое крыло были трехэтажными, с большими окнами, которые кое-где светились теплым, желтым светом.

Глава 8.

Бессонная ночь и неудовлетворенность Ричарда очень плохо сказались на судьбе графа Диссольского. Утром Его Светлость отмел прежний план и придумал вместо него новый, куда более действенный. Майкл получил длинный список и полдня провел на ногах, разыскивая редкие и запрещенные законом ингредиенты. Чарли рвался ему помочь, но ему не дали. “Мы уедем, а тебе тут жить. Ты должен быть вне подозрений. Лучше придумай, куда спрятать спасенных женщин”, — строго сказал ему Ричард.

После обеда кухня превратилась в подобие химической лаборатории. Ричард заперся там и стал готовить зелья, которые в сочетании с магическим воздействием должны были дать нужный эффект. Пока травы настаивались, а растворы выпаривались, он успел приготовить к ужину жареную курицу в кисло-сладком соусе и запеканку с грибами, картофелем, помидорами и сыром. Сделал он это без всякой задней мысли, чтобы не терять времени… Лучше бы он этого не делал! От известия, что Его Светлость собственноручно готовил, у жены Чарли приключилась истерика. Она кричала, что умрет от стыда, что никогда не простит себе, что заставила гостя, тем более самого герцога работать! Чарли молчал, но его белое, как свежевыпавший снег, лицо было красноречивее любых слов.

Все это не добавило Ричарду хорошего настроения. Время поджимало, поэтому он не стал объяснять, что ему без разницы, что готовить: смертельные зелья или пирог с яблоками. И там, и там берешь подходящие продукты, соблюдаешь правильный способ обработки, температуру и время. Вместо объяснений и уговоров Ричард командным голосом сказал:

— Мы с Майклом уезжаем, а вы садитесь ужинать и съедаете все до последней крошки. Это приказ. Все понятно?

— Так точно, Ваша Светлость — неуверенно сказал Чарли и вытянулся по стойке смирно. Его жена всхлипнула и присела в глубоком реверансе.

— Вернусь — проверю, — холодно сказал Ричард. И напомнил Чарли, который до сих пор пребывал в легком ступоре: — Не забудь сделать то, что должен.

При мысли о деле Чарли отпустило. Он порозовел, отправил жену накрывать на стол и проводил Ричарда и Майкла до конюшни, чтобы еще раз проговорить с ними все детали.

В это позднее время в поместье графа Диссольского жизнь только начиналась. К парадному въезду подъезжали кареты, окна сияли огнями, откуда-то доносилась музыка и смех. Появление герцога Флорингемского вызвало всеобщее оживление и любопытство.

— Ваша Светлость, какими судьбами? — изумился Джастин Диссоль. Ему было всего около тридцати пяти, но на белобрысой голове уже появились залысины, а брюхо порядочно отвисло. Неприглядную картину дополняли блеклые отечные глаза и обвисшие щеки.

— Проездом, — сказал Ричард. — Надеюсь, здесь кормят лучше, чем в гостиницах.

— О-о-о… Аха-ха, да, конечно. Поверьте, Ваша Светлость, в этом доме знают толк в хорошей пище… — Джастин понизил голос и многозначительно подергал бровями: — И в других удовольствиях.

Ричард сделал вид, что пропустил дополнение мимо ушей и прошел к длинному столу, заставленному едой и вином. Рядом тут же возник слуга с чистыми приборами, но Ричард не спешил сесть. Он прогулялся вдоль стола, изучая блюда, придирчиво рассматривая этикетки на бутылках, и только потом сел и принялся не спеша есть и общаться с другими гостями. Спустя полчаса к нему подобрался Джастин и предложил выпить. Ричард согласился, отвлек внимание графа и добавил в его бокал несколько капель зелья из темно-зеленого флакона. Джастин выпил вино до дна, но ничего не заподозрил.

Через два часа Ричарду стало ясно, кто из гостей Диссоля приехал в особняк за особыми впечатлениями. Всем им досталось зелье из красного флакона, после чего Ричард сослался на дела, откланялся и они с Майклом выехали за ворота.

— Нашел? — спросил Ричард.

— Легко. Граф Диссоль не отличается особой смекалкой. Бордель в подвале в восточном крыле, и сейчас там только “мамаша”, которая прислуживает извращенцам. Больше там никого нет. Ни слуг, ни охраны.

— Отлично. Ее мы тоже обработаем.

К полуночи все гости особняка и сам хозяин почувствовали непреодолимое желание спать и заснули, едва добравшись кто до кресла, кто до софы или дивана. Самые легкомысленные прикорнули прямо на полу.

Граф Диссоль с трудом раскрыл глаза и почесал живот. Тот почему-то оказался голым, Кряхтя, сел. Поясница затекла и болела. Вокруг было темно, холодно, воняло нечистотами. Он хотел подняться, но стукнулся головой о низкий потолок. В ногу впился железный обруч, звякнула цепь.

— Кха-кха, что это? — прохрипел он, и помещение залил яркий свет. Джастин прикрыл глаза рукой и часто заморгал, привыкая к освещению. Когда привык, огляделся. — Ч-что? К-как?!

Джастин задергался, засучил ногами, потому что место, было ему отлично знакомо. Вот только он привык смотреть на него с другой стороны. Со стороны кресел, которые стояли на возвышении перед стальной клеткой, где он сейчас находился.

— Слышите? Сучке уже не терпится, — со стороны раздался пошлый голос "мамаши", которая приглядывала за его рабынями. — Слышите, как звенят ее кандалы, хи-хи…

— Тварь! Выпусти меня отсюда! — закричал ей Джастин. — Убью, всех убью! Что за шутки, кто посмел?

Он вцепился руками в прутья клетки, затряс ее, а потом замер, не зная, куда деваться: в кресла усаживались его особые гости. Те, кто любил “особые утехи”. Сегодня их было пятеро. Джастин залепетал:

— Ч-что? Что происходит? Выпустите меня немедленно…

Но его никто не слушал. Приятели показывали на него пальцами и обсуждали его тело, как будто оно было женским.

— Представление начинается, — пропела мамаша и для Джастина начался ад. Тот самый ад, через который они с дружками заставляли проходить рабынь.

Сначала “мамаша”, имени которой он даже не помнил, принялась поливать его холодной водой и елозить по нему щеткой на длинной ручке, отмывая его для "почтенных господ". Почему-то при этом она обращалась к нему, как к женщине, как будто бы он был рабыней. Затем, она повернула рычаг, и цепи кандалов разъехались в стороны, раздвигая его ноги перед теми, кто сидел на помосте. Джастин заорал от боли и стыда. Далее, по заведенной традиции, каждый из гостей озвучивал свои фантазии, рассказывал, что он будет делать с рабыней. Затем “мамаша” дергала другой рычаг, из ниши под возвышением выдвигалось огромное ложе и они переходили от слов к делу, но сегодня кое-что изменилось. Кровать выехала сразу, пятеро мужчин наперегонки сбросили одежду, улеглись на нее животами, как селедки на прилавке, и стали озвучивать свои желания.

Глава 9-1.

Обеденный зал академии сверкал белоснежными скатертями, сиял серебром и золотом столовых приборов, переливался многообразными оттенками изысканных кушаний и напитков. Войдя в него, Элис свернула налево, быстрым шагом прошла вдоль стены мимо стоявших навытяжку надменных официантов и нырнула в невысокий арочный проем, ведущий в зал, смежный с кухней. Взяла тарелку и ложку со стола, стоявшего справа от входа, наложила из общей кастрюли кашу — сегодня была чечевичная — и села скамью у длинного деревянного стола без скатерти. Поискала глазами Джо, но его еще не было. Поздоровалась с другими работниками, которые пришли раньше и торопливо поглощали свой нехитрый завтрак, принялась за еду. Когда поела и налила чаю со свежей булочкой, в столовую пришел Джо и плюхнулся на скамью рядом с нею. Сегодня он был заспанный и растрепанный, потому что допоздна помогал своему наставнику, а потом выполнял домашние задания. Следом за ним появилась Урсула. Увидев, что Элис уже почти позавтракала, она одобрительно похлопала ее по плечу и направилась к столу у окна, покрытом веселой желто-зеленой клетчатой скатертью. Он предназначался для постоянных и квалифицированных работников академии, но не для преподавателей. Как уже знала Элис, учительский состав столовался в другом зале. В который можно попасть, если свернешь не налево, а направо.

Быстро поев, Элис стрелой понеслась на третий этаж центрального корпуса, где располагались огромные залы академической библиотеки. Она старалась спрятаться там до того, как коридоры и лестницы заполнятся студентами — золотой молодежью Флорингема. Ей, выросшей в Советском Союзе, с детства впитавшей принципы равенства и братства, было невыносимо тяжело ловить на себе снисходительные взгляды богато разодетых детишек. В библиотеке, на рабочем месте ей было легче смириться с тем, что они относились к ней, как к стремянке или столу. Необходимой, нужной, но все-таки мебели. Ни о каком “здравствуйте” и, тем более, “спасибо” не могло быть и речи. “Вот список, поторопитесь, я спешу”, — это все, что она слышала в лучшем случае. Вечерами Лариса-Элис часто думала, что неплохо бы отправить всех критиков Великой Октябрьской революции и сторонников развала Союза Советских Социалистических Республик на ее место. Пожить в мире, где люди делятся не только на бедных и богатых, но и на аристократов и простолюдинов. Где неважно, насколько ты умен и талантлив, если ты родился не в той семье, как Джо.

Элис пробежалась вдоль бесконечных полок с книгами. Проверила столы, куда складывали возвращенные книги, убедилась, что они пусты, а все печатные труды вернулись на свои места, и пошла в читальный зал. Его убирала Грейс, высокая, тощая женщина лет сорока, с вытянутым лицом и выраженными носогубными складками. Она частенько забывала вытереть какой-нибудь стол или убрать рассыпанные бумажки, и Элис приходилось выслушивать претензии, извиняться и исправлять ее огрехи. Слушать, как тебя, взрослую тетку, распекает семнадцатилетняя девица или шестнадцатилетний оболтус, было слишком странно, поэтому с утра Элис сама проверяла, все ли в порядке с чистотой. Убедившись, что с читалкой все в порядке, она вернулась в абонементный отдел.

Урсула уже была там, сидела за столиком у окна, откуда открывался чудесный вид на внутренний парк академии. За этим столом каждую свободную минуту проходили уроки Элис. Преподавателем ее наставница была отменным. Материал давала структурировано, обязательно под запись, свято чтила принципы “повторение — мать учения” и “от простого к сложному”. Благодаря этому, а так же тому, что большинство слов были схожи с английскими и латинскими, словарный запас Элис рос не по дням, а по часам.

Работать и учиться приходилось допоздна, и в какой-то момент Элис поняла, что уже несколько дней не видела неба и не дышала свежим воздухом. Она выглянула в окно своей спальни. Огромная полная луна заливала ярким светом площадь перед академией.

— М-м-м... Как удачно. Пойду прогуляюсь, — сказала она сама себе, взяла плащ с капюшоном, который ей подарила Нэнси, хозяйка “Сладкой булочки” и спустилась вниз.

— Надо же, как тихо, — удивилась Элис, оглядывая огромное, безлюдное пространство. — А мне казалось, еще не так поздно…

Наручных часов у нее по понятным причинам не было, — обычно их успешно заменял смартфон, — а на настенные посмотреть забыла. Все же, несмотря на поздний час, Элис решила быстренько прогуляться до фонтана, который шумел в центре площади, но не успела сделать и десяти шагов, как почувствовала необъяснимую тревогу и ощущения взгляда сзади.

Элис резко развернулась и ахнула: в паре метров от нее из-под каменных плит площади вытягивались два черных сгустка, от которых веяло холодом и злобой.

Тьма на площади клубилась, перетекала, меняла форму, пока не приняла вид двух огромных псов. При взгляде на них, сердце окутывали щупальца леденящего страха.

— Ух ты какие, — сказала Элис. — Теперь понятно, почему тут безлюдно. Пожалуй, и мне пора.

Она стянула с себя плащ и взяла его двумя руками, как матадор. Черные псы наклонили головы и приготовились к прыжку.

— А не подавитесь? — зло спросила у них Элис. — Лучше гребите туда, откуда вылезли, не злите тетю, она сейчас сама кого хочешь съест. В гробу и белых тапочках я видала вашу местную аристократию и классовое неравенство. Сука, это ж надо додуматься, столовую на три части поделить! Всемирная трагедия, понимаешь ли, случится, если работники скатерть увидят, да разносолов отведают! Я уже не говорю о местных детках. Наши столичные мажоры против них просто ягнятки невинные...

Элис медленно шла навстречу призрачным псам, продолжая выливать на них все, что у нее накопилось и наболело. Похоже, разозлиться было верным решением. Духи заволновались. Они то теряли форму, то снова становились похожи на собак и не решались нападать. Подойдя почти вплотную, Элис набросила на "собак" плащ и метнулась вправо, чтобы обогнуть их и добежать до входа в академию. Маневр почти получился. Почти, потому что в двух шагах от крыльца ее что-то схватило, и она тут же потеряла сознание.