Попаданка с квартирой приключений не ищет

Пролог

У меня было ощущение, будто попала в фильм ужасов. Не знаю, как бы я отреагировала, если бы в квартиру просто позвонили или нормально, громко постучали в дверь, но вот эти – на грани слышимости – постукивание и поскребывание вызывали дрожь и заставляли волосы шевелиться на голове.

Ну хорошо. Фильм ужасов так фильм ужасов. Что там обычно делают? Ага, непременно идут посмотреть. Вдохнула-выдохнула, как пред прыжком в воду, и отправилась к входной двери.

В глазок ничего не увидела. Еще раз продышалась и отперла дверь.

На площадке, навалившись левым боком на ограждение, подогнув ноги, сидел мужчина. Безвольно лежащие на коленях руки и свесившаяся на грудь голова, скорее всего говорили о том, что мужчина без сознания или близок к тому, но желания срочно броситься помогать я в себе не обнаружила. Ага. Я сейчас подойду к нему, а он… Что? Я не знала, что, но боялась этого, казалось бы, безвредного мужика.

– Эй! – негромко окликнула. – Эй-эй! – громче.

Никакой реакции не последовало. Подойти так и не рискнула, однако дверь открыла шире, и… Одно его колено было выставлено вперед дальше, и в него толкнулась, открывающаяся дверь. И мужик начал заваливаться вперед, лицом вниз.

Ну Ева, она такая Ева. Хоть убей! Сердобольная, блин… Я быстро присела и поймала его голову к себе на колени. И тогда увидела, отчего он в таком не совсем живом состоянии. Вся спинка его длинной куртки была мелко изодрана. Ткань торчала множеством рваных клочков и набухла кровью, и довольно длинные, ниже плеч, волосы на его затылке тоже слиплись от крови.

Я не медик, так что понимаю в общих чертах только в своих болячках, и, тем более, совсем мало понимаю в открытых ранах. Единственное, могу предположить, что если все эти ранения не поверхностные, а проникающие, то мужик – не жилец.

Надо вызывать Скорую. Значит, раненого нужно затащить внутрь квартиры. Это его голова уже в прихожей, а тело на лестничной площадке за дверью.

Придержала его голову и осторожно опустила на пол. А что? У меня пол чистый.

Из шкафа-купе, который занимал все шесть метров стены прихожей, достала старую льняную простыню и подумала, что, к счастью, не избавилась от старого постельного белья. Этим льняным простыням сноса нет. Простыню сложила по длине вдвое, кряхтя, пыхтя и бурча себе под нос, аккуратно, как смогла, повернула тушу незваного гостя на бок, стараясь, чтобы он не перевернулся на спину, подпихнула под него простыню и опять перевернула на живот.

Села передохнуть и выговорилась с отдышкой, усмиряя колотящееся от нагрузки сердце:

– Лучше быть мизантропом. Милосердие – зло. Проявляешь милосердие, а потом жертвуешь своими планами и спокойствием. Нужно было его на площадке оставить.

Бурча в том же духе дальше, я, наконец, полностью втянула тело на простыне в прихожую и закрыла дверь.

Ну, с Богом! Я взяла телефон, набрала скорую и уселась тут же рядом с болезным на пол. Меня потряхивало. Я не знала, как правильно вызывать скорую, себе вызывала только один раз. Как это было, не помню. У меня тогда давление зашкаливало.

– Я мужчину раненого подобрала. У него вся спина в крови. Пульс есть, он без сознания.

Я так разволновалась, что не особенно вслушивалась в то, о чем меня спрашивают, и почти не понимала, что от меня хотят услышать.

– Возраст? Шестьдесят с хвостиком. Как зовут? Евдокия Алексеевна… Не мое имя? Как зовут мужчину? Ну откуда же я знаю? Он без сознания, а я его первый раз вижу. Полис? Да нет у него полиса. Адрес?

Ну, наконец-то! Я сообщила адрес, глядя на лежащего неподвижно мужчину, и тут… Я решила, что у меня галлюцинация. Все его тело подернулось дымкой, которая становилась все более и более непрозрачной, пока полностью не скрыла его. Я сняла очки, потерла глаза: может, давление подскочило, и у меня зрение отказывает.

В общем, когда я надела очки и посмотрела снова, оказалось, что дымка исчезла, а вместе с ней исчез и мужик. Вместо него рядом со мной на полу лежал крупный, наверное, не многим мельче немецкой овчарки, очень меховой кот интересного окраса: на песочного цвета подшерстке – темные тонкие поперечные полосы. У него так же была изранена спина, и шерсть слиплась в окровавленные колтуны. От вида крови я в обморок, как некоторые, не падаю, но кот вместо мужчины… Это оказалось выше моих психических возможностей. Сознание помахало ручкой, и на меня опустилась тьма.

Продолжения ежедневно без выходных.

Дорогие читатели, вы мне очень дороги! Поэтому, чтобы не было разочарования и недопонимания, пожалуйста, посмотрите примечание.
_____
Это двухтомник.
Первая книга 18+, постепенное развитие отношений, откровенно, но без фанатизма.-)
Вторая книга 18+, очень откровенно, но без жести. Герои романтичны и нежны.
Это моя первая публикация (маленький рассказ не считается), потому буду очень рада комментариям (плиз, убивайте нежно xD), и звездочкам, и сердечкам, и подписчикам.-)
Ваша Ева.

Глава 1

Скорая. Приехали

– Женщина, очнитесь!

От резкого запаха вздрагиваю, пытаюсь отвернуться, приоткрываю глаза.

Ясное дело, передо мной маячит рука с ваткой, смоченной нашатырем. Фу-фу-фу, гадость!

– Все, все, я уже здесь. Что случилось? – еле ворочая языком, реагирую я.

Вот всегда верила, что нашатырь и мертвого поднимет. А еще, как всегда, бесит это обращение «женщина». Да, уже не девушка, конечно. Но где эти былые «мадам» или «сударыня»?

– Это я у вас должен спросить, что случилось? – раздражается молодой мужчина в белом халате.

– М-мм??? – пытаюсь сообразить, чего он от меня хочет и как попал в мой дом.

– Вы вызвали скорую, и хорошо, что не закрыли дверь. Мы нашли вас здесь без сознания.

Вот. Чувствую манжету манометра на руке. Значит АД измеряют. Ок.

У меня начала проясняться картина. Значит, все же был раненый мужик, и я вызывала ему скорую, но не помню, чтобы дверь им открывала. Вопрос: кто открыл дверь? А врач скорой продолжил меня просвещать, и я сразу же забыла про свой вопрос.

– И тут у вас этот кот растерзанный. Кто же так постарался?

Я скосила глаза в ту сторону, куда махнул рукой врач. Мой роскошный широкий диван. На диване крупная меховая тушка. Свалявшаяся от грязи и крови шерсть. Что? А где мужик?

Мужик, скорая, кошак...

Мелькнула мысль: «Никогда галлюцинациями не страдала, значит и сейчас не показалось», – а в глазах опять потемнело.

Как сквозь вату услышала:

– Нет, так дело не пойдет! – сердится доктор.

– Кота прямо на простыне на пол сгрузить, или ее перенести в соседнюю комнату? Там тоже спальня и есть кровать, – раздается еще один голос. Наверное, фельдшер. – Может, сразу в больницу?

Я женщина не то чтобы очень корпулентная, но килограмм семьдесят с лишним есть. Меня, пыхтя, выковыривают из кресла, подхватывают под мышки.

– Боря, бери за ноги. Понесли, – командует фельдшеру Боре доктор.

Сгружают на кровать в моей спальне. Опять нашатырь. Опять его запах иглами впивается в мозг. Я вяло отмахиваюсь. Да что ж за издевательство, снова мне эту термоядерную дрянь суют!

– Темновато, Боря, открой шторы.

И тут до меня доходит, что отдернут шторы, а за окном такое... В той комнате сквозь тюлевые занавеси, они издалека не разглядели, что там за окном. Здесь, пока будут раздергивать шторы, могут более внимательно посмотреть на улицу.

– Нет, нет, нет. Не надо шторы! Лучше свет включите! Я не выношу дневной свет.

– М-мм... Но в соседней комнате шторы раскрыты, и там яркий дневной свет, – вновь раздражается доктор.

– Но там южный, а здесь северный. Терпеть не могу северный. Мрачно. Очень.

На врача боюсь смотреть, могу себе представить, что он обо мне думает.

– Так, ладно. Боря, включи свет. Женщина, лежите спокойно. Мы сделаем кардиограмму.

Опять «женщина». Да что б вам, невежи!

Действительно, сделали кардиограмму, еще раз измерили артериальное давление, потыкали фонендоскопом, и укол какой-то приладили. Больно!

А я вспомнила! Все!

Вот мужик израненный, истекающий кровью, под дверью. Вся его спина будто чем-то острым часто посечена. Выдранная клочками, намокшая от крови одежда.

Вот я, отдуваясь и шипя ругательства себе под нос, рассуждаю вслух, что надо бы его оставить на площадке, но все равно затаскиваю в квартиру. Крови я не боюсь, разве что боюсь испачкаться: не отстираешься потом. Я даже помню свои неожиданные афилантропные* сентенции.

(* афилантропия, мизантропия - человеконенавистничество)

Вот я вызываю скорую. На нервах не сразу соображаю, что нужны данные мужика. Меня торопят, спрашивают адрес. Все это время я смотрю на него, не подающего признаков жизни.

А потом этот самый мужик покрывается дымкой, и вот вместо человека на полу прихожей лежит такой же израненный здоровенный кот. Здесь и наступила темнота. Мое сознание сделало ручкой, а дальше: нашатырь, врач скорой помощи, и еще кот на диване.

Надо как-то спасать ситуацию. Скорую вызывала раненому мужчине, а тут кот, и я без сознания. На самом деле кот?! Или это массовые глюки?

– Простите, что побеспокоила вас напрасно! Нашла у дверей израненное животное. Так много крови! Так много крови! – запричитала я, стараясь истерить натурально, что в сложившихся обстоятельствах, в общем, было нетрудно. – Растерялась, как-то не подумала хорошенько, вызвала скорую.

– Дамочка, хорошо, что у вас самой на нервной почве случился скачок давления... ой, то есть нехорошо, конечно, но вызов ложным уже нельзя считать, иначе пришлось бы оформить штраф. И вызов в полицию я отменил. Вы же сообщили, что у вас раненый мужчина.

Отметила про себя, что уже «дамочка» – все-таки не «женщина». Однако мне снова стало дурно, но я взяла себя в руки и спросила:

Глава 2

Кто стучится в дверь мою?

Проснулась. Вторник тоже оказался добрым ко мне. Чувствовала я себя превосходно. Давно такого не было. Прямо настоящий бодряк. Всегда бы так.

Забежала в санузел: мыльно-рыльные дела и так далее, все, что с утра нужно. Чуть ли не рысью отправилась в кухню. И тут сообразила, что какая-то я излишне шустрая. Последние лет пять стала более медленной – ноги быстрее ходить уже не желали. А тут на тебе, как Карлсон с пропеллером. Удивилась, и ни с того ни с сего стало весело.

Подошла к зеркалу. «Ну и что, что шестьдесят один. Я выгляжу прекрасно».

На кухне все было, как обычно, и со вчерашнего дня вид за окном не поменялся. Я уже привыкла.

Чайник. Кофе. К компу не пошла, присела за стол в кухне. Что-то зудело в груди: прямо почесаться хотелось.

Вообще-то понятно, что зудело. Все, как у меня заведено. Я всегда старалась выполнять обещания, данные кому-то. Только обещания, данные себе самой, часто выполняла с трудом или вообще не выполняла. Поэтому от каких-то ситуаций старалась держаться подальше, например, никогда не ходила в казино, потому что точно знала – скажу себе: «Стоп!» – и не смогу остановиться.

Вот и теперь. Я же вечером решила сидеть, не высовываться, ждать от виновников появления мира за окном первого шага. А сейчас, честно, меня будто шилом в пятую точку кололо, уже хотелось высунуться.

«Ну хоть одним глазом. Посмотрю за дверь, и все. Как-то я должна попасть на улицу. Не через окно же второго этажа лезть».

В общем, кофе я не допила. Чуть ли не на цыпочках подкралась к входной двери. Посмотрела в глазок и не поняла, что увидела. Открыла аккуратно дверь и высунула нос.

***

Как ни странно, но даже не удивилась. Когда тащила страдальца в квартиру, не огляделась, так что, кроме ограждения справа, ничего и не увидела. Не до того было. Тут уж рассмотрела.

Вместо привычной площадки с четырьмя дверьми на этаж: две по стене слева и одна напротив моей, по правой стене лифтовая дверь и за ней лестничные пролеты вверх и вниз – мне предстала совсем другая картина.

За своей дверью я обнаружила лестничную площадку, но вместо пола, покрытого плиткой, площадью полтора на шесть метров, увидела скромный дощатый пятачок два на два. Напротив моей двери – глухая стена. Справа шла винтовая кованая лестница вниз и вверх. Вверх, вероятно, на чердак или в мансарду. Слева стена, в ней проем, за ним вниз ступени простой деревянной лестницы.

В метрике этого пространства я совсем потерялась. По идее, вместо ограждения лестницы справа должна быть стена, а за ней еще два метра моей кухни. А вместо лестницы, что слева вниз, должна быть прихожая соседней квартиры, которая в моем мире находится прямо за стеной моей прихожей.

Головоломка!

Это все я высмотрела, просто высовываясь за дверь, не переступая порога. Отступила назад в прихожую, прикрыла дверь. Кто-то, наверное, мог бы подумать, что я дальше пошла пить кофе? Нет! Я пошла и взяла на кухне табурет, положила его на бок через порог так, чтобы край сиденья зашел за косяк и послужил упором, если дверь вздумает закрыться от сквозняка. Дверь я даже прикрыть боялась, пока не нахожусь в квартире.

Да! Я перешагнула через табурет и вышла за порог!

Реально, почувствовала себя чуть ли не первопроходцем, достигшим вершины Джомолунгмы.

Тут я все же остановилась, чтобы отдышаться, потому что адреналин опять булькал в ушах, грозя переполнить меня. Чтобы чуть отвлечься, огладила перила ограждения, коснулась пальцами балясин. Красиво. Старое темное дерево, отполированное и, вероятно, чем-то пропитанное или покрытое матовым лаком. На ощупь очень приятно и глаз радует.

Так, идем дальше. Я почему-то решила, что лестница вниз справа – это выход на улицу. А на людную улицу я пока не рискнула бы выходить. Решила спуститься по лестнице слева, посетить садик-огородик.

Нет, ну как так? Я неделями не могу заставить себя выйти на улицу, а сейчас не могу удержать себя, чтобы не выйти вообще непонятно куда. Ага. Уже можно собой гордиться? Авантюризм, хоть и чахлый, но даже в старости жив?! Или просто в моей жизни появился проблеск мотивации?

Я так увлеклась самокопанием, что, на автомате осторожно спустившись по лестнице, очнулась только внизу перед дверью. Дверь запиралась обычным накидным крючком. А, нет. Не совсем обычным. Красивым крючком, кованым, затейливо изогнутым. Собственно, крючок был головкой птицы с длинным клювом и длинной шеей. Этакая цапелька.

Я снизу подтолкнула пальцами шейку птицы, клюв птицы вышел из паза, оформленного как изящный кувшинчик (до чего же красиво все сделано), и дверь открылась.

Садик как садик. Обнаружились глухие заборы слева и справа, на что я вчера, глядя в окно, внимания не обратила, увлеченная разглядыванием полей и крылатых единорогов.

Несколько голых, наверное, плодовых деревьев, несколько грядок с пожухлыми культурными растениями. Видно было, что садик и грядки присмотрены: не заросло все кущами бурьяна. Просто, если в моем мире сейчас было начало лета, то здесь была, то ли очень ранняя весна, то ли очень поздняя осень. Деревья – голые, трава – жухлая. Я посмотрела на поля в долине. Там все росло, зеленело и колосилось. Очень странно! Очередные чудеса.

Глава 3

Человек или кот?

В этот раз, наверное, для разнообразия, стучали не во входную дверь, а в дверь комнаты, где остался на диване кот.

Конечно, я испугалась опять, но еще больше разозлилась. Сколько можно стучать! Я же говорю: милосердие до добра не доводит. Никакого покоя! Умереть спокойно не дают! Ну не умереть, но все же. Мне, между прочим, врач велел лежать и не шевелиться.

Тем не менее встала с кровати и отнюдь не крадучись протопала до соседней двери, но открывать ее не спешила, спросила громко, почти истерично:

– И чего стучим?

Сначала прекратился стук, потом после недолгого молчания приятный мужской баритон на абсолютно понятном русском языке с небольшим непонятным акцентом сообщил:

– Я не могу дверь открыть и боюсь что-нибудь испортить или сломать. Прости.

И тут меня накрыло. Я начала хохотать и осела под дверью на пол.

Просто я не ко времени вспомнила похожую ситуацию, ну и слегка истерика случилась в свете последних событий.

***

Да-да. Похожую историю мне когда-то рассказала моя подруга Ленка.

У нее, с моей точки зрения, был не очень удачный брак. Ее супруг – столяр-краснодеревщик непрерывно ваял мебельные шедевры. Насколько это были шедевры, я не очень в курсе, но семья постоянно нуждались в деньгах, даже на нормальный прожиточный минимум не всегда хватало, и все равно подруга страшно гордилась своим мужем. Ну а мужу на череп корона давила, поэтому он не всегда был адекватным.

История с дверью случилась, когда они всей семьей вместе с детьми поехали навещать ее отца. Незадолго до их приезда отец поменял защелку в туалете. Как рассказала Ленка, до этого был накидной крючок. А новая защелка была с пружинкой и кнопочкой, которая отжимала пружинку, и защелка открывалась.

Вот как? Я – не технарь, но вполне понимаю это устройство, хотя бы в плане использования. Я была там со своими детьми. Сама видела эту защелку, и у меня вопросов не возникло. И дети молча пользовались. А ее муженек пошел в туалет и, закончив свои дела, вдруг начал ломиться в дверь и буянить. Прямо Иван Васильевич – заточили, демоны.

Подруга рассказывала, что подошла к двери, и прямо, как я, спросила: «И чего стучим?»

Мужик, у которого целая мастерская всяческих инструментов, устройств и механизмов, значительно более сложных, чем простой дверной замочек, не мог понять, как открыть защелку. Как??? В общем, «испанский стыд»!

Уже досказывая это, подруга не просто хихикала, ухохатывалась: «Я и говорю: нажми кнопочку». А поскольку дурной смех заразителен, мы обе дохохотались до слез и икоты.

***

Конечно, в моем случае мужик не истерил и не бился всем телом в дверь, но, когда я произносила фразу «и чего стучим», сразу вспомнила историю подруги, и как мы икали сквозь смех и слезы, а после его ответа – «не могу открыть дверь» – меня переклинило.

В дверях всех комнат моей квартиры круглые поворотные ручки. Странно, конечно, что кто-то не знаком с подобным устройством, но, я же не знаю, какие у них тут дверные ручки.

Незваный гость за дверью терпеливо ждал, пока я просмеюсь.

Достав из кармана носовой платок, утерла сопли и слезы, все еще подхихикивая и всхлипывая, поднялась по стеночке и сама открыла дверь. Я его совсем не боялась. Ну не будет агрессивный человек вежливым. Будем надеяться, что не маньяк.

– Простите, у меня это, наверное, нервное, и вспомнила кое-что, - я сочла необходимым извиниться (там, понимаете ли, мужик заперт, а я ржу как ненормальная).

И только после этого глянула на гостя. Да, высокий, довольно широкий, но все же не такой массивный, как мне поначалу показалось. В коридоре темновато, а за его спиной сияло дневным светом окно, так что я видела, фактически, только силуэт. Определенно это был мужчина, а не кот.

***

Когда я открыла дверь к заточенному в комнате «узнику», готова была увидеть и говорящего кота, потому мой взгляд оказался где-то на уровне колен мужчины, и я поднимала его снизу-вверх: отличные сапоги выше колен, узкие суконные брюки, длинная из мягкой замши куртка до середины бедра, что под ней, не определила. Из-за яркого света за его спиной лицо сразу было не разглядеть.

– Пожалуйста, вернитесь в комнату и встаньте у окна, – я выставила в его сторону открытую ладонь, как бы отталкивая.

Я не собиралась миндальничать, разводить дипломатию и строить из себя гостеприимную очаровашку-скромняжку.

Он не стал возражать, развернулся и отправился к окну, на ходу спросил:

– Женщина, ты думаешь, я здесь не один?

Опять на мою бедную голову – «женщина».

– Что?!

– Ты сказала «вернитесь», будто я здесь не один.

– В нашей культуре на «ты» обращаются к детям, близким знакомым и ко взрослым людям, которым хотят выказать свое неуважение. «Вы» означает как уважение, так и некоторую дистанцию – просветила я его, входя следом в комнату. – Вы понимаете меня?

Он помолчал, словно пытаясь понять или раздумывая.

Глава 4

«Блюдо дня»

На кухне мы не стали возвращаться к теме магии и оружия.

Я выставила на стол нарезанный хлеб, салат из огурцов и зелени, заправленный подсолнечным маслом и наполнила каждому миски-боулы «блюдом дня».

***

Еще в юности, когда родители отчаливали в отпуск или еще куда-то хотя бы на несколько дней, и я оставалась дома одна, обзавелась привычкой готовить раз в день.

Первый опыт состоялся, когда родители на четыре дня с друзьями отправились на озера на рыбалку-пикник. Это было лето после восьмого класса. Меня оставили с бабушкой, но бабушка была специфической женщиной. Она целыми днями сидела в огороде и полола грядки, временами возвращалась в дом, пила крепкий черный чай и непрерывно курила папиросы «Беломор канал».

У нее эта привычка осталась с тех пор, как она, решив, что уже вырастила дочь и хватит, завербовалась работать в Магадан. Это те самые «места не столь отдаленные», где проживали (а, может, и проживают) на вольном поселении бывшие заключенные и разношерстный народ, поехавший на Север за длинным рублем. Там в норме чифирь и «Беломор».

Бабушка жила отдельно от нас. Я не знала ее обычного распорядка дня. К обеду первого дня без родителей я поняла, что адекватных действий от бабушки не дождусь. Достала из шкафа кухонный комбайн, которым родители почему-то не пользовались, ознакомилась с инструкцией, собрала мясорубку, смолола приличное количество мяса, наделала котлет. Потом так же собрала миксер и взбила белки с сахаром. Бабушку озадачила, чтобы набрала клубники.

Вот так мы и питались с ней три дня – котлетами с салатами и клубникой со взбитыми сладкими белками к чаю. По идее, бабушку оставили присматривать за мной, а получилось наоборот. Я кормила ее и не мешала копаться в огороде.

Три дня, потому что родители, подозревая, что мы сидим голодные, примчались на день раньше и застали благостную картину: кухонный комбайн освоен, дитятко и бабушка сыты.

***

Уже позже, когда я училась в универе, как-то болтали с однокурсником. И он, смущенно хихикая, признался, что мечтает о собственном баре. Стоял бы за стойкой и смешивал коктейли. Я, чтобы не оставаться в долгу и поддержать его, тоже призналась, что если б завела едальню, то назвала бы ее «Блюдо дня», так как предпочитаю не тратить время на разносолы.

После этого случая моя готовка раз в день и получила свое название «блюдо дня».

И уже став взрослой и семейной, часто вспоминала это название, так как продолжала горячее и основательное готовить раз в день. Салаты и нарезки не в счет. И название у нас в семье закрепилось.

Разносолами я баловала семью только в праздники. Это не касалось детей, пока они были маленькими. Их я кормила по всем правилам.

***

Вот и моему иномирному гостю предстояло попробовать «блюдо дня».

На этот раз это был рис с рыбой карри. Именно так, а не рыба с рисом. Главное, что, как и прочие блюда из моего репертуара, все готовилось быстро и было не просто съедобным, а вкусным.

Гость сидел и наблюдал, как я быстро режу и обжариваю лук, туда же в сковороду бросаю оттаявшее и порезанное кубиками филе пангасиуса, перемешиваю иногда, пока промываю рис. Потом рыбу с луком приправляю солью, перцем, пажитником и специей карри и засыпаю промытый рис, заливаю водой и оставляю тушиться.

Сытный, пряный дух пробудил, видимо, аппетит гостя, потому что были услышаны рулады его желудка. Я тем временем нарезала салат и хлеб, выкладывала приборы на стол и заваривала сразу чай.

Вид и подача, конечно, не как в ресторане или «лучших домах Парижа и Лондона», но, судя по реакции гостя, вкусно. В чем я, собственно, и не сомневалась. Другое дело, он может не любить рыбу, а я не спросила о его предпочтениях. Рыба была вынута из морозилки утром и стояла размораживалась в холодильнике. Так что готовила я из того, что есть.

Ага. Мужчина осторожно пробовал только первую ложку, а потом метал еду в рот аккуратно и быстро. При том, что себе положила чуть больше половины миски, я едва успела съесть треть, ему боул наполнила чуть ли не с верхом, а у него миска уже стояла пустая.

– Еще? – спросила, указав взглядом на сковороду.

– Если можно, леди. Я не откажусь.

Мне не жалко. Только вечером придется еще что-то готовить, чтобы его накормить. Что-то сомневаюсь, что он, как красотки, удовольствуется вечером листиком салата и кефиром. Себя я не ограничиваю, так как ем небольшими порциями, но для меня потому и «блюдо дня», что приготовленное один раз в день я ем и днем, и вечером, и утром. И стараюсь готовить немного, чтобы не успело испортиться.

Когда мои все разъехались, пару месяцев половина приготовленного успевала испортиться, и приходилось, к моему великому огорчению, выбрасывать, пока до меня не дошло, что едоков нет, и готовить столько же, как прежде, не стоит. Готовить приходилось довольно много –растущий организм сына требовал немало. Мой «малыш» вырос крупненьким – нормостеническое* сложение в отца: под метр девяносто, с крепкой костью и хорошо развитыми мышцами.

Гость тоже типичный мезоморф*, к тому же – оборотень, ну то есть волшебное существо. Я не знаю, как оно должно быть на самом деле в магических мирах, но в фэнтези-книжках везде отмечается, что после применения магии, в том числе оборотов, необходимо восполнять энергию. Разные экзотические способы оставлю в стороне, но обычное и главное – это как следует, простите, пожрать.