Попаданка с квартирой. Ритуал Троицы

Часть 2. Глава 1

История живого патриарха и нашествие баб

История с интервенцией успешно закончилась. Теперь нужно было вплотную заняться ситуацией с геноцидом королевской семьи.

А еще мне нужно было принять, в конце концов, судьбоносное решение для себя и для нас троих.

***

Марк пожелал чаю и отправился на кухню приготовить его на всех, а мы с Антом и Арсаном засели дальше просматривать ритуалы крови.

Ант пересказывал прочитанное. Я старалась вникнуть, осознать и запомнить суть тех ритуалов, что казались мне подходящими, давали отклик моим мыслям и предчувствиям, и кратко записывала в блокнотик.

Но… я не могла сосредоточиться. Было кое-что. И это я пока не собиралась обсуждать со своими мужчинами. Нет, пока не своими. Были бы свои, я бы обсудила.

А волновали меня два момента.

Во-первых, я была убеждена, что приметы, по которым, я как бы опознала демона – ерунда. Я это определила иным образом. Каким? В этом я не готова была и себе признаться, не то что обсуждать.

Была у нас в семье тема. Моя прабабушка, по словам мамы, была ведуньей. Она умерла в возрасте восьмидесяти восьми лет. Просто легла спать и не проснулась. Когда утром к ней пришла моя бабушка, ее невестка, прабабка лежала так, как в гроб кладут. Чистая, одетая в новую праздничную одежду, с руками, покойно сложенными на груди, и улыбкой на губах.

А перед тем, примерно за месяц, прабабка вызвала маму в Алма-Ата из нашего «почтового ящика», где мы тогда еще жили. Она передала маме сверток и велела отдать мне, когда придут первые месячные. Зная мамино легкомыслие, прабабка не захотела передавать силу ей.

Мама обиделась, потому что по чуть-чуть у нее тоже что-то было. Она заговаривала ячмени, снимала сглаз, на все бытовые случаи жизни знала наговоры: на здоровье после купания, на рост волос, на красоту лица. Этому ее бабка научила, но, видимо, было что-то еще, чего отдавать маме она не хотела.

Мама рассказала, что не удержала любопытства и заглянула в сверток, а там был еще один сверток и записка: «Лара, не смей! Будешь проклята». И мама не посмела ослушаться.

Когда настал мой срок, мама за давностью лет похерила наказ прабабушки: при мне развязала тряпочки, взяла в руку десертную серебряную ложку и с торжествующей улыбкой вручила ее мне.

– На, теперь ешь с нее.

Я растеряно приняла ложку. Ничего не случилось ни со мной, ни с мамой.

– Ой, – притворно взгрустнула мама, – я не должна была ее трогать. Ну да ладно. Это теперь неважно.

Вот такие шалости от моей мамы. Возможно, потому меня так колбасило в летнем лагере, да и потом всю жизнь, что мама перекрыла мне путь к бабушкиной силе, или потому, что не дала открыться моей.

Я тоже что-то могла, но если пыталась пользоваться, лечить близких, например, то у меня начинала дико болеть голова, и я это бросила, правда себя лечить могла. А еще удавались легкие проклятия, только здесь уже мама меня сама остановила, после того, как я чуть не угробила отца.

Это были простые формулы вроде: «как бы не», «чтоб ты».

И я этого не замечала, хотя стоило бы, пока однажды отцу, выходящему зимой на улицу, не сказала вслед: «Смотри не поскользнись». Отец сделал за дверью пару шагов и загремел по лестнице. Мама зло дернула меня за руку и прошипела: «Следи за словами». И мы побежали на помощь к папе. Отец отделался легким сотрясением мозга. Да. А я с тех пор следила за словами, даже тогда, когда следить не хотелось. Во всяком случае, Генку я не прокляла. Даже думать не хочу, что было бы, если б я ему, например, сказала: «Да чтоб ты провалился!»

А здесь на Мире из меня полезло то, что мама когда-то перекрыла. И как бы я от этого ни отмахивалась, пора уже было признаться хотя бы себе. Ведунья – от слова ведать. Так я и нашла демона. И дедуктивные рассуждения на тему легкой шапки, тяжести и цвета рогов – это подпорки сознания, реверанс рациональному мышлению.

Во-вторых, все же доверяя своей интуиции, я пыталась понять, почему мне не дает покоя детективная фраза «ищи, кому выгодно». А после посещения дворца, она просто набатом звучала в моей голове.

Я хлопнула в ладоши. Ой, сама испугалась и мальчиков испугала: сидящие рядом Ант и Арсан от неожиданности ощутимо вздрогнули.

– Ой, простите, мои хорошие, – я на автомате обняла обоих за плечи и притянула к себе.

– Арр, – жарко муркнул мне в ухо Ант.

Арсан поднял от книги личико и ласково улыбнулся.

Я смущенно хихикнула, выпустила их из рук и тут же наткнулась на тоскливый взгляд Марка, вошедшего в гостиную. Мне прямо по сердцу резануло. Он хотел уже выйти, но я сгрузила фолиант на колени Анта и настигла Марка в дверях, потянулась, обхватила за шею, вынуждая склониться ко мне, и прошептала на ухо:

– И ты – мой хороший.

Марк судорожно вздохнул, обнял, все крепче и крепче, и прижался щекой к моему виску:

– Голубка!

А мне захотелось плакать: так пронзительно жалко было и его, и себя. Наверное, это хорошо, потому что лед отторжения крошился и плавился, позволяя мне дышать и чувствовать.

Часть 2. Глава 2

Разговоры

После нашествия великосветских баб мы с Бернсом забрали детей из мансарды. Я покормила Бернса и Арсана поздним завтраком, а то все чай да чай.

– Мэтр Бернс, дорогой, ваше целительское достоинство не страдает из-за того, что я вас превратила в няньку? Простите меня великодушно!

– Троица с вами, леди. Мне не трудно, к Арсану я привык, мы с ним часто последнее время, еще до вашего появления, оставались вместе, а малышка Магна, как вы понимаете, большую часть времени спит. К тому же она – очень спокойный ребенок, а здешние памперсы и влажные салфетки – это невероятно удобная вещь.

Я улыбнулась: мэтр не лукавил, выглядел совершенно спокойным и даже довольным.

– И у меня даже есть время спокойно почитать вашу – земную – медицинскую литературу, что меня бесконечно радует и вдохновляет, – добавил Бернс.

Еще бы он не был рад: я ему вручила свой старый планшет, настроила на нем подключение к инету и научила мэтра пользоваться поиском от общего к частному. Вот он и развлекался, изучая разделы современной медицины и даже пытался втягивать меня в обсуждения, но, увы, послушать я не против, и только. Обсуждать – увольте, я не медик. Надо для этого пригласить моего кума, крестного Тимки, вот с кем они могут до посинения обсуждать медицинские и любые околонаучные проблемы.

Кстати, я уже который день обещаю себе связаться с детьми и отцом, и не забыть бы кума и подругу мою единственную. Однако пока я не решила, оставаться мне здесь или не оставаться, ничего конкретного я им сказать не могу. И, кстати… Я пошла к зеркалу.

М-да, я и показаться им по скайпу не могла. Я выглядела лет на тридцать. Еще не юница, но уже молодая женщина. Дети меня такой не помнят, были маленькими, а отец просто испугается. Что же делать? Вот она проблема социализации, если я останусь после всего этого на Земле.

В общем, я решила, что после завтрака устрою с родственниками сеанс связи втемную.

Усадила Арсана в наушниках перед плазмой смотреть мультики. Бернс не стал уходить в мансарду, уселся с планшетом в кресло спиной к экрану. Я, проходя мимо с малышкой Магной на руках к детскому манежу, хихикнула про себя: «На лицо технически развитое средневековье». Смех смехом, но почему-то они оказались более адаптивными, чем я.

Это я до сих пор мучительно не понимала своих открывшихся способностей. Сомневалась, удивлялась, не принимала на веру то, что сразу выяснить не получалось, а они впитывали все новое как губка. Ладно Арсан. Это ребенок, это нормально, к тому же он уже успел попутешествовать по Земле, но Бернс… У Бернса часто появлялось на лице выражение «а есть еще что-то? давайте!» И ему, видимо, очень хотелось выйти из моей квартиры в мой мир, но пока не было повода, а он стеснялся напроситься.

«Нужно будет ему устроить экскурсию, а то мужик заболеет от любопытства».

Бернс был самый старый из увиденных мной местных. Даже не представляю, сколько ему на самом деле лет, если выглядит он намного моложе моего отца, которому восемьдесят шесть. И то отец просто огурец по сравнению со своими ровесниками, что уже похожи на полные развалины. Эх, папу бы сюда, да под целебные руки мэтра.

Устроив Магну в манеже, я села перед монитором своего компа, вдохнула-выдохнула, создала в скайпе группу и запустила звонок. Как ни странно, откликнулись почти сразу и Тим, и Китька, и отец.

Мои ушлые детки сразу начали с упреков. Ага, нападение – лучший вид защиты.

– Мам, ну ты куда пропала?

– Я пропала? – я поразилась нахальству отпрысков, хотя, такое было не внове. – Что ж, если я пропала, а сами вы не звоните, значит я могу спокойно умереть, и вы даже не почешетесь.

– Ну, мам, – чуть ли не хором возмутились сын и дочь, - я же занят(а).

– Ева, – вступил отец, – ты все никак не привыкнешь? Тим живет от меня в двадцати минутах пешим ходом, а вижу я его, в лучшем случае, раз в неделю.

Наконец, случилось то, чего я опасалась.

– Мам, а почему тебя не видно? – по голосу Китти я поняла, что она насторожилась. – Покажись! Мам?

– Ну что вы мамкаете. Накрылась моя камера, а новую я еще не получила, но уже заказала.

– А-аа, ну ладно, – Китти поверила.

– Пап, ребята, давайте, вы ко мне все приедете. Хоть на пару дней. Пап, а ты погостишь.

– Мам, – опять вступила дочь, – у нас с Тимом ситуация…

– Интересно, какая у вас ситуация? Вы живете далеко друг от друга. Или я чего-то не знаю, и вы съехались?

– Нет, не съехались, – хихикнул Тим. – Но у нас, как всегда, все параллельно, странно, что мы не близнецы.

На самом деле. Китти и Тим как-то умудрялись синхронизировать события своей жизни, не смотря на разницу возраста почти в четыре года. Не думаю, что они это делали нарочно, возможно, подсознательно подтягивались друг за другом.

У Тима в двенадцать случилась первая любовь, Китти в это же время, в свои шестнадцать обзавелась парнем. Потом был перерыв на учебу, которую синхронизировать никак не получилось бы. Естественно, Китти первой поступила в институт, да еще Тим год отслужил в армии. Но в личной жизни, они продолжали параллелить. Китти даже на армейский год Тима сделала паузу в личной жизни: переживала очередное разочарование. Потом так и пошло. Женились они с интервалом в месяц, детей родили примерно так же с разницей в месяц-два. Что теперь? Я так и спросила:

Часть 2. Глава 3

Немного драйва и снова разговоры

Марк

Зрелище, открывшееся нашим глазам, и для меня было несколько необычным, тем более, что таких талантов я за Евой не знал. Все же она права: у нас было слишком мало времени, чтобы узнать друг друга до донышка.

Меня не могли удивить женские ножки в облегающем трико, чего не скажешь об Анте. В местных традициях в таких подробностях женщину можно рассмотреть только в постели. Но и мне было на что посмотреть и облизнуться. Ева была хрупкой, не худой, но тоненькой девушкой, во время беременности она набирала вес, и меня невероятно привлекала ее потяжелевшая попа, но после родов под кучей хлопот, связанных с детьми, она возвращала свой прежний вес и форму.

Однако теперь, не утратив изящества, Ева приобрела более зрелые очертания. Бедра стали более крутыми, попа округлилась, стали более полными бедра и икры, но узкая талия, тонкие щиколотки и маленькие ступни были прежними. Это все для меня было столь приятным и удивительным, потому что до сих пор мне видеть голоногую Еву здесь не приходилось. Она все время ходила в длинных, довольно пышных юбках.

Необычность зрелища состояла в том, что у стены над спинкой дивана танцевали ноги Евы. Торс был виден до середины, грудь была не видна, голова и руки тоже были где-то внизу у пола.

Вот она прогнулась в талии, живот выходит почти в параллель к полу, попа и ноги прислоняются к стене. Потом ноги распадаются почти в идеальный поперечный шпагат, снова соединяются, ступни скользят по стене, сгибаются колени, бедра ложатся на живот и уходят вправо, ноги снова разъединяются. Одна нога идет вперед, вторая назад, образуя букву Z. Соединяются, и так же плавно поворачиваются влево, и возвращаются в исходную позицию. Эти покручивания попой, когда четко прорисованная ложбинка между ягодицами переходит в сжатые бедрами складки лона… В паху стало тесно, и не только у меня. Кое-кто рядом громко сглотнул. Ха.

Потом композиция с ногами опустилась, поднялась, и снова опустилась, и поднялась. Как?

Мы смотрели на эти эволюции как кролики на удава или, наоборот, как два удава на кролика. Сделали шаг вперед, еще один, и увидели. Ева стояла на предплечьях, потом укладывала на пол ключицы и грудь. Это объясняло, как ее тело двигалось то вверх, то вниз. А она выгнулась так, что круглые ягодицы почти лежали на ее темени.

Я глянул на Анта, такого потрясения на его лице я еще не видел, но и я не предполагал, что Ева так может.

Она попыталась выйти в стойку на руках, чертыхнулась – не получилось.

Ева

Зря мальчики думали, что я их не вижу. Вернее, так. Я их не видела, но атмосфера в комнате изменилась с их появлением, и я это почувствовала. Хотя из-за гула крови в ушах от ставшего за годы непривычного напряжения слышать их дыхание или шаги не могла.

На нормальную стойку на руках силы пока не хватало. Чертыхнулась, закинула ноги на спинку дивана, оперлась, выпрямила руки, сделала им пару шагов к дивану, зацепилась за спинку и полностью вползла на сиденье, не поворачиваясь к мужчинам лицом. Они и не подозревали, что я в курсе их подглядывания. Ну-ну.

Аккуратно, как на подходе к гимнастическому снаряду, сошла с дивана, так же аккуратно влезла на журнальный стол, стараясь наступать не на самый край, а где-то на уровень ножек стола. Он у мня тяжелый, но рисковать не стала: вдруг перевернется. Собралась. Сальто назад прогнувшись с сомкнутыми ногами боюсь делать, не осилю, поэтому взмахнула руками и одной ногой, толчок второй ногой, одновременно закидывая голову назад и выгибая вслед за головой позвоночник.

Я уже докручивала сальто и должна была прийти точно на ноги, но меня поймали в воздухе в четыре руки. Собственно, на это – коварная я – и рассчитывала. Если бы ошиблась, то и сама справилась бы неплохо. Но я не ошиблась.

Меня поставили на ноги. Правда перед тем стиснули с двух сторон, и я, опускаясь на пол, проехалась всем телом по их телам. Так и стояли, оба обнимали меня за талию, а я опустила поднятые руки и тоже обхватила их за талию – и одного, и второго. Лбом уткнулась в сомкнутые углом плечи мужчин.

Кстати, во время разговора с Бернсом, в момент, когда сама же упомянула запахи, сообразила, что уже не первый день ко мне вернулось обоняние. До того, как больше пяти лет назад пропало полностью, оно было сверхчувствительным, наверное, я могла бы работать парфюмерным «нюхачом». И теперь я снова очень остро чувствовала запах обоих мужчин. Он смешивался и мне ужасно нравился, настолько, что едва удержалась, чтобы не втянуть шумно носом.

Кроме здорового мускусного запаха мужских разогретых тел, примешивались два разных запаха незнакомого парфюма: один – какой-то остро пахнущей зелени с легким морозным флером, другой – раскаленной солнцем земли с дымным оттенком.

Марк был спокоен, я чувствовала это по легкому захвату его ладони на моей талии, а вот Анта колотило.

– Э-ва, – рыкнул он, – ты что творишь?

Как он славно порыкивает. Это горловое клокотание. Мур-р.

Я посмотрела на него. Он впился в меня гневным и в то же время растерянным взглядом. Смятение чувств на его лице легко читалось – боролись желания: прибить или обнять.

– Что с тобой делать?

Я про себя хмыкнула, вспомнив подходящую реплику:

Часть 2. Глава 4

Тройничок, будь он неладен. Мужчины говорят

– Голубка, иди ко мне.

Душа просила ласки и объятий, а внизу живота набирал силу пожар. Марк тянул меня за локон, но руки не распускал, только звал потемневшим взглядом. Я сама положила руки ему на плечи и потянулась губами к его губам. И упала в этот поцелуй, как в омут.

Я уже забыла, как это может быть сладко. Мы пили друг друга и ласкали губами, языком. Я уже и не помнила про Анта, когда он вдруг присел на диван позади меня, собрал мои волосы, приподнял и поцеловал оголившуюся сзади шею. И плечи, приспустив вырез блузки. И я позволила ему добраться до груди, которую он мягко сжал.

Он оторвал меня от Марка и уложил к себе на колени. Я попыталась воспротивиться произволу, но он заменил губы Марка своими. Его поцелуй был другим. Он жадно поглощал, требовательно и ритмично проникал в мой рот языком. Это был не поцелуй, а половой акт.

И тут пальцы Марка накрыли заветный треугольник. Даже сквозь ткань трусиков это было так остро. Я чувствовала перед этим, как Марк скользит по внутренней стороне бедра вверх, но все равно это было неожиданно. Я застонала, выгнулась, обняла и прижала Анта к себе.

Я жаждала продолжения, до конца, по-взрослому, чтобы член заполнил мое жаждущее нутро, и, честно, мне было все равно, чей. Чтобы руки и губы ласкали, и чтобы я могла прикосновениями занять свои губы и ладони, почувствовать эти тела своим телом.

Но тут Ант прервал поцелуй, поднял голову, прислушался. Марк тоже замер, и замерли его пальцы, а мне до взрыва не хватило копеечки, самой малости.

Ант плывущим взглядом посмотрел мне в глаза и сказал:

– Малышка проснулась.

Я испытала глубочайшее разочарование. Просто катастрофический облом. Но куда деваться? Дети – это святое.

Оба привычно предложили мне руки, я оперлась и встала с дивана, оправила одежду. Оба поднялись вслед за мной, и Марк повел меня в спальню к Магне. И его присутствие было не лишним: меня покачивало, кружилась голова. У дверей спальни я остановилась, обняла Марка и прижала голову к его груди: мне нужно было прийти в себя. Через минуту я почувствовала на спине руку Анта – он уже тоже был здесь. И я поняла, что прийти в себя они мне не дадут.

У Магны начался новый период: она по-прежнему долго спала, но, проснувшись, дольше бодрствовала. Я быстро и привычно обиходила ее, а потом мы все перекочевали на кухню. Ант сходил за Арсаном. Пока я готовила ужин, Марк с малышкой на руках мешал мне заниматься делом, постоянно находясь рядом. Его сменял Ант, ему тоже что-то резко понадобилось на столешнице. Но я не сердилась, мне было смешно – они оба крутились вокруг меня как коты, ждущие вкусняшек от хозяйки.

Закончилось все тем, что они все же нарвались на не слишком-то суровую отповедь. Когда я, сидя с малышкой на руках, кормила ее, Ант как бы мимоходом – интересно, куда он шел? – легко поцеловал меня за ушком.

– Ваше Величество, я так малышку уроню. Так, быстренько все сели!

Потому что, действительно, от этого легкого слегка щекотного поцелуя меня бросило в жар, и тело сделалось ватным.

И я с детьми сбежала в сад.

***

После ужина, не спуская Магну с рук, я недолго посидела с Арсаном и мужчинами в гостиной. И то я устроилась не на диване, как обычно, а в кресле перед компьютером. Включила им старый фильм «Джуманджи». Посмотрела в своих чатах, что мне пишут. Намекнула куму Сережке и подружке Ленке, что грядут события и изменения, чтобы готовились.

Сергей тоже уже не мальчик, он моложе меня всего на пять лет. Уже лет десять после развода живет один. Дочь взрослая. И у них почему-то не заладились отношения изначально. То ли жена на дочь влияла, то ли характер у нее такой, но, как и ее мать, вечно была недовольна Сережкой.

Он всегда был несколько не от мира сего, а они требовали от него больше, чем он мог дать, хотя зарабатывал очень неплохо. Еще бы, с профессией ювелира иное было бы странным. Но его девочкам всегда и всего было мало. Причем именно в денежном выражении. Его качества как семьянина их не интересовали. Забота, внимание – зачем?

По этой же причине они и меня не любили, потому что в девяностые Сережка постоянно помогал мне понемногу. На «много» я сама не соглашалась. На самом деле Сережка, не скупясь, поддерживал питомник бездомны животных. Делал вклады в благотворительный детский фонд. Но все равно для его девочек именно я была врагом «номер раз». Кстати, с моей бывшей свекровью, с которой я была душа в душу, у них тоже не сложилось.

А Ленка осталась вдовой. Пять лет назад умер ее «гениальный» муж. Огромную питерскую квартиру она купила не так давно, продав две квартиры (свою и мамину), и записала ее на сына. И жила теперь Ленка у него приживалкой, да еще и с больной мамой. Там отношения тоже были на грани фола. И с сыном, и с его женой.

Поэтому мне очень хотелось их осчастливить молодостью, новой жизнью и новым миром. Да и маму Ленки надо поддержать, как и моего отца. Подруга не могла оставить больную мать, потому никакой жизни отдельно от нее уже не представляла. Парией сидела в квартире сына и не трепыхалась.

Долго засиживаться за компом не стала, поэтому пожелала всем спокойной ночи и приятных снов и ушла с малышкой к себе.