Попаданка с Песочными Часами

Глава 1. Всё началось не с пробуждения. Всё началось с тех песочных часов...

Первый удар сознания был как удар камня по виску. Тупой, оглушающий, вышибающий все мысли, кроме одной: боль.

Светлана Максимова застонала, пытаясь открыть глаза. Веки казались налитыми свинцом. Сквозь щель ресниц пробился слепящий, неестественно белый свет.

Не холодный люминесцентный свет ее мастерской в Москве, где она кропотливо собирала осколки древнегреческой амфоры. Нет. Этот свет был жарким. Он обжигал сетчатку, несмотря на слабое мерцание.

Где я? Что случилось?

Память металась, как пойманная птица. Пыльная коробка с артефактами из Центральной Азии... Необычные песочные часы, странно холодные на ощупь, с песком цвета вороненой стали, который, казалось, переливался изнутри... Искра статики при прикосновении... Грохот... Падение... Темнота.

Она попыталась вдохнуть глубже, но воздух был сухим, разреженным, с едва уловимым запахом пыли и... жжёного камня? Горло першило.

Светлана попыталась приподняться на локтях. Мышцы отозвались пронзительной слабостью. Голова закружилась, мир поплыл перед глазами, окрасившись в тёмно-красные пятна. Она рухнула обратно на подушки с тихим стоном.

Подушки. Мягкие, но незнакомые. Ткань под пальцами была грубоватой, фактурной, как хорошо выделанная кожа, но нежная на ощупь. Не хлопок. Не шелк.

Светлана заставила себя сфокусироваться. Медленно, преодолевая тошноту, она открыла глаза полностью.

Потолок. Высокий, сводчатый, высеченный из какого-то темно-бежевого камня с прожилками ржаво-красного. От него веяло древностью и прохладой, контрастирующей с жаром света.

Свет исходил не от люстры, а от причудливых светильников, вмурованных в стены. Они напоминали полураскрытые каменные цветы лотоса, в сердцевине которых мерцали шарики мягкого золотистого света, как маленькие плененные солнца.

Она осторожно повернула голову.

Комната. Большая, просторная, но... аскетичная. Роскошь здесь была не в изобилии, а в качестве и ощущении незыблемости.

Стены — тот же теплый камень, гладко отполированный. На полу — толстые ковры сложного геометрического узора в песочных, терракотовых, охристых тонах.

Мебель — массивная, деревянная, темного оттенка, с лаконичной резьбой, напоминающей волны песка или спирали вихрей. Ничего лишнего. Стол, пара стульев, высокий шкаф с дверцами, инкрустированными медью.

На стене — тканое панно, изображающее парящие острова над бездной, залитые багрянцем заката.

Пустыня? — мелькнула мысль. Но не та, знакомая по реставрационным экспедициям. Здесь было что-то... иное.

За окном бушевало. Не дождь, не ветер — настоящая песчаная буря.

Сквозь большое витражное окно (стекло казалось толстым, пузырчатым, с вкраплениями песка) Светлана видела лишь рыжую, клубящуюся мглу.

Песок бился о стекло с сухим, навязчивым шелестом, словно миллионы крошечных когтей пытались прорваться внутрь. Иногда порыв ветра выл, как раненый зверь, заставляя содрогаться каменные стены.

Это сон. Кошмар. Надо проснуться.

Она сжала кулаки. И замерла.

Руки. Это были не ее руки. Не привычные, с тонкими пальцами реставратора, всегда чуть запачканные глиной, краской или клеем, с аккуратным маникюром, который вечно страдал от работы.

Перед ней лежали смуглые, сильные руки. Кожа цвета темного меда, гладкая, без единого намека на бледность московской зимы. Ногти короткие, аккуратные, но без лака.

На левом предплечье, чуть ниже локтя, зиял шрам. Длинный, неровный, словно от ожога или удара молнии, заживший, но оставивший после себя рельефный след мертвенно-белого цвета на фоне смуглой кожи.

Он пульсировал тупой, глухой болью, как будто напоминая о себе.

Не мои руки. Не мое тело.

Паника, холодная и липкая, поднялась откуда-то из глубины живота, сжимая горло.

Светлана резко села, откинув тяжелое песочного цвета покрывало. На ней была длинная свободная рубаха из того же фактурного материала, что и постельное белье, до колен.

Ноги... тоже смуглые, сильные.

Она встала, шатаясь, и подошла к большому зеркалу в тяжелой медной раме, стоявшему в углу.

Отражение заставило ее вскрикнуть. Тихий, перекошенный ужасом звук, застрявший в горле.

В зеркале смотрела чужая женщина. Смуглая кожа. Темные, густые, вьющиеся волосы, беспорядочно спадающие на плечи и спину.

Широко распахнутые карие глаза, полные животного страха и непонимания. Но не просто карие. В их глубине, вокруг зрачков, мерцали крошечные золотистые искорки, как пылинки солнца в темном янтаре.

Лицо... молодое, лет двадцати пяти, с высокими скулами, полными губами, сейчас безжалостно сжатыми. Красивое. Экзотичное. И абсолютно незнакомое.

Кто я? — пронеслось в голове. Где я? Что за адский перевал?

Глава 2. Моим якорем в этом безумии стала служанка, назвавшая меня госпожой…

Она прикоснулась к щеке. Кожа была теплой, упругой. Чужое лицо. Чужое тело.

Боль в предплечье усилилась, отдаваясь эхом в виске. Светлана схватилась за шрам, пытаясь вдавить, заглушить эту навязчивую боль. Тщетно.

Дверь в комнату с тихим скрипом приоткрылась. На пороге замерла девушка. Молодая, тоже смуглая, с карими глазами без золотых искр, одетая в простую одежду песочного цвета — длинную тунику и свободные штаны.

Ее темные волосы были туго заплетены в косу. Лицо выражало смесь страха, тревоги и... робкой надежды.

— Госпожа Сабрина? — голос девушки дрожал. — Вы... Вы проснулись? Слава Солнечным Пескам!

Госпожа Сабрина?

Светлана молча уставилась на нее, не в силах вымолвить ни слова. Мозг отчаянно пытался переварить это обращение.

Девушка робко шагнула внутрь, не закрывая дверь, словно оставляя себе путь к отступлению.

— Я... Я так волновалась, — она заломила руки. — Три дня... Вы не приходили в себя после... после отъезда лорда. Знахари говорили, это потрясение. От падения? Или от... — она запнулась, боязливо глянув на шрам на руке Светланы.

Три дня? Лорд? Отъезд? Падение?

Каждое слово било по сознанию, как молот. Светлана оперлась о спинку ближайшего стула, чувствуя, как ноги вновь подкашиваются.

— Лорд... Люциан? — хрипло выдавила она из себя, цепляясь за единственное имя, которое хоть как-то ассоциировалось с «лордом» в ее хаотичных мыслях.

Имя из шепота слуг? Из обрывков памяти этого тела? Она не знала. Но имя сорвалось с губ само.

Девушка — Савира? — кивнула, облегчённо выдохнув.

— Да, госпожа! Лорд Люциан. Он... он уехал. Срочно. На Песчаную Язву. Опять прорвало, говорят. Коррозия... — она понизила голос до шепота, словно боясь самого слова. — Он велел заботиться о вас. Но вы... вы не просыпались. Я боялась... — Глаза Савиры наполнились слезами.

Лорд Люциан. Мой... муж?

Мысль казалась абсурдной. Песчаная Язва? Коррозия? Это звучало как термины из какого-то апокалиптического романа, а не реальность.

Светлана — нет, теперь, видимо, Сабрина — с трудом перевела дух. Паника сменялась ледяным онемением. Она должна была взять себя в руки. Хотя бы для видимости.

— Я... — ее голос все еще звучал чужим, но чуть увереннее. — Я в порядке, Савира. Просто... голова кружится. Помоги мне... подойти к окну.

Савира мгновенно метнулась к ней, осторожно взяв под локоть. Ее прикосновение было теплым, реальным. Якорем в этом бушующем море безумия.

Они медленно подошли к большому витражному окну, к тому самому, за которым бушевала песчаная буря.

Сабрина прижала ладонь к прохладному стеклу, чувствуя мелкую вибрацию от ударов песка.

И замерла, забыв о боли в руке, о панике, обо всем на свете.

Вид, открывшийся в просвет между песчаными вихрями, заставил ее сердце остановиться.

Глава 3. Хозяйка чужой жизни. Игра началась

Они находились высоко. Очень высоко.

Крепость, судя по всему, стояла на краю гигантской скалы. Внизу, под ними, зияла бездна. Не просто пропасть, а настоящая, бескрайняя пустота, погруженная в серо-лиловые сумерки, несмотря на яростное солнце, пробивавшееся сквозь бурю где-то высоко над их головами.

А в этой бездне... парили острова.

Огромные, как горы, обломки скал, висящие в пустоте, словно брошенные рукой титана. Одни были близко, их можно было разглядеть: террасы с причудливыми каменными строениями, похожими на замки или храмы, пещеры, редкие пятна зелени, похожей на гигантские кактусы или жестколистные кустарники.

Другие терялись в дымке бури или вдали, как призрачные силуэты. Между островами тянулись тонкие, мерцающие в песчаной мгле нити — магические мосты? — по которым двигались крошечные фигурки.

А в воздухе, разрезая клубящуюся рыжую пелену, плыли корабли.

Не морские. Воздушные.

Изящные, с высокими мачтами и сложными парусами, но паруса эти не были тканевыми. Они переливались, как спрессованный песок или застывшее стекло, улавливая и преломляя скудный свет.

Корпуса кораблей тоже казались высеченными из камня или отлитыми из бронзы и песчаника. Они двигались плавно, почти бесшумно, лишь изредка издавая низкий гул, похожий на песню ветра в ущелье.

Это был мир. Чужой, невозможный, величественный и пугающий.

Мир парящих островов над бездной, песчаных бурь и загадочной «Коррозии». Мир, где она была теперь Сабриной, женой какого-то лорда Люциана, который срочно уехал на «Песчаную Язву».

Воздух здесь был разреженным. Каждый вдох требовал усилия. Сухость обжигала глаза, во рту пересохло.

А за окном, за тонким барьером стекла, бушевала стихия, способная стереть в пыль всё живое.

Сабрина отшатнулась от окна, прижимая руку к груди. Сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться из клетки ребер.

Голова снова закружилась. Она чувствовала себя песчинкой, затерянной в чудовищном, непостижимом механизме этого мира.

— Госпожа? — робкий голос Савиры вернул ее к реальности.

Девушка смотрела на нее с нескрываемым страхом.

— Вам плохо? Может, прилечь? Или воды?

Вода. Да. Простая, понятная потребность. Якорь.

— Да, — прошептала Сабрина, опираясь на спинку стула. Голос звучал хрипло. — Воды. Пожалуйста.

Савира кивнула и быстро выскользнула из комнаты, оставив дверь приоткрытой.

Сабрина осталась одна. Стояла, дрожа, среди роскошной, чужой комнаты, слушая вой песчаной бури и ощущая глухую пульсацию шрама на руке.

Отражение в зеркале — смуглая, чужая женщина с золотыми искорками в испуганных глазах — смотрело на нее с немым вопросом.

Светлана Максимова, известный реставратор из Москвы... Это имя казалось теперь далеким эхом, сном.

Здесь, в этом мире парящих камней и песчаного безумия, ее звали Сабрина. Она была женой лорда Теней, которого никогда не видела. И единственной ее опорой была напуганная девушка по имени Савира.

Паника отступила, сменившись ледяной, всепроникающей пустотой и осознанием невероятного факта: это не сон. Это было реально.

Она упала не просто с лестницы в архиве. Она упала между мирами.

Она медленно подняла руку, разглядывая смуглую кожу, сильные пальцы, белый шрам.

Боль в предплечье приглушилась до ровного, назойливого фона. В глубине карих глаз золотые искорки мерцали чуть ярче.

Выжить, — пронеслось в голове с железной четкостью. Понять. Притвориться. Не дать понять, что ты чужая. Пока не разберешься.

Шаги в коридоре. Савира возвращалась с кувшином и медной чашей.

Сабрина Максимова глубоко вдохнула разреженный, пахнущий пылью воздух Этернума.

Она расправила плечи, пытаясь принять позу, достойную «госпожи». И повернулась к двери, к своей единственной пока союзнице в этом невероятном падении в песок и тени.

Ее путь домой, если он вообще существовал, начинался здесь.

С глотка воды и игры в хозяйку чужой жизни.

Игра началась.

Глава 4. Первый шаг по коридорам крепости — и Сабрина уже слышит шёпот ненависти за спиной

Первый луч восходящего солнца, пробившись сквозь узкое окно-бойницу, упал прямо на лицо Сабрины. Она зажмурилась.

Не Москва. Не ее студия с пахнущими клеем и пылью веков столами. Камень. Песок. Чужое тело.

Шрам на предплечье тупо ныл, напоминая о разрыве реальностей.

Сабрина. Имя звучало как шипение песка под ногами. Чужое. Но теперь — ее.

Она глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь в коленях. Воздух был сухим, разреженным, с едва уловимым запахом озона и нагретого камня — совсем не как влажный, выхлопной воздух ее мира.

За окном буря стихла, оставив после себя лишь легкую песчаную дымку, сквозь которую проступали призрачные очертания других островов, парящих в бездне. Зрелище одновременно захватывающее и пугающее.

— Госпожа? Вы проснулись? — Тихий, тревожный голос Савиры.

Девушка уже стояла у кровати, держа в руках медный таз с водой и грубое полотенце из какого-то жесткого волокна. Ее темные глаза, полные беспокойства, были единственным островком знакомости в этом море чуждости.

— Да, Савира. Спасибо. — Сабрина села, ощущая непривычную легкость и силу в мышцах нового тела.

Смуглая кожа, темные вьющиеся волосы, пахнущие не шампунем, а чем-то терпким, травяным. И этот шрам — жгучий след артефакта, портала в безумие.

Она окунула руки в прохладную воду. Ощущение было почти физическим ударом — реальность, от которой не сбежать.

— Я... Я хочу осмотреться. Понять, где я живу.

Савира кивнула, но тревога в ее глазах не угасла.

— Будьте осторожны, госпожа. Ноктис... Они не все рады вашему присутствию.

Политическая жена. Сильванка.

Слова Савиры вчера отдавались эхом. Сабрина вспомнила холодные взгляды слуг, мелькнувшие в дверном проёме. Она не была желанной гостьей в этом каменном гнезде своего номинального мужа, лорда Люциана Тал'Нока, который срочно умчался куда-то на «Песчаную Язву», оставив её одну посреди враждебного аристократического муравейника.

Одежда оказалась проще, чем она ожидала: свободные штаны из плотной ткани песочного цвета, туника с длинными рукавами и высоким воротом, защищающим шею от песка, и широкий пояс. Сапоги из толстой кожи. Практично. Для жизни в пустыне на краю бездны.

Выйдя из опочивальни, Сабрина ощутила масштаб.

Крепость Зыбучих Скал не просто стояла на скале — она была высечена в ней. Высокие, уходящие в полумрак сводчатые потолки. Широкие коридоры, вырубленные в живой скале, их стены украшали геометрические барельефы, изображающие волны песка, летящих существ с подобием крыльев и сложные рунические узоры, которые слабо светились изнутри.

Воздух был прохладным, несмотря на обещание жары за стенами, и пах камнем, пылью и чем-то металлическим — возможно, магией. Рунические светильники, вмурованные в стены на равных интервалах, излучали мягкий, теплый желтый свет, похожий на свет солнца сквозь пыль.

Их шаги эхом отдавались в каменных лабиринтах.

Первые встречи не заставили себя ждать.

Двое слуг-ноктис, несущих какие-то ящики, остановились, увидев ее. Высокие, стройные, с кожей пепельного оттенка, они казались статуями из холодного мрамора.

Их яркие лиловые глаза скользнули по Сабрине с плохо скрываемым презрением. Один из них, с серебристыми волосами, коротко и небрежно кивнул, даже не пытаясь скрыть усмешку.

Шепоток донесся до нее:

— ...сильванка... в покоях господина…

— ...ждет, пока лорд вернется и вышвырнет ее к ее сородичам в песок…

Сабрина сжала кулаки, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

Не страх, а гнев. Горячий, знакомый гнев из-за несправедливости.

Она подняла подбородок и прошла мимо, не удостоив их взглядом, стараясь идти с достоинством, которого у нее пока не было.

Савира шла позади, опустив голову, но ее плечи были напряжены.

— Не обращайте внимания, госпожа, — прошептала она, когда те остались позади. — Они... они не понимают.

— Они прекрасно понимают, Савира, — ответила Сабрина тихо, но твердо. — Они просто предпочли быть сволочами.

Они свернули в более широкий коридор, где светильников было больше, а на стенах висели старые, потертые гобелены, изображающие битвы с чудовищами и парящие над бездной корабли.

Здесь их встретил человек. Вернее, сильван.

Пожилой мужчина с лицом, изборожденным морщинами, как руслами высохших рек, и мудрыми, спокойными карими глазами. Он был одет в просторные одежды землистых тонов, а на груди у него висел знак — стилизованное солнце, переплетенное с руной, значение которой Сабрина пока не знала.

— Леди Сабрина. — Его голос был низким, бархатистым, как шорох песка по камню. Он склонил голову в почтительном, но не раболепном поклоне. — Я — Телон, управляющий Домом Тал'Нок. Добро пожаловать в Крепость Зыбучих Скал. Надеюсь, вы отдохнули после тяжелого пути?

Его нейтралитет был почти физически ощутимым щитом после открытой враждебности ноктис. Сабрина почувствовала невольное облегчение.

— Спасибо, Телон. Отдохнула, насколько это возможно... в новых обстоятельствах. — Она позволила себе слабую улыбку. — Крепость впечатляет.

— Она — наш оплот и наш долг, — ответил Телон, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на гордость. — Лорд Люциан поручил мне обеспечить вам все необходимое во время его отсутствия. Если у вас есть потребности или вопросы, я к вашим услугам.

Потребность у Сабрины была одна — понять.

Понять этот мир, его правила, его опасности. И понять, как отсюда выбраться, если это вообще возможно. Или как выжить, если нет.

— Я... Я хотела бы осмотреть крепость. Узнать больше о... всем этом. — Она жестом обозначила окружающее пространство.

— Разумное желание, леди, — кивнул Телон. — Позвольте мне быть вашим проводником.

Они двинулись дальше.

Телон показал ей огромную, пустующую столовую залу с длинным каменным столом и высокими окнами, выходившими на внутренний двор — песчаный плац, окруженный галереями.

Глава 5. Неловкий жест или проверка на прочность?

— Здесь хранится знание нашего Дома и частично всего архипелага Этернум, леди, — пояснил Телон, наблюдая за ее реакцией. — Карты островов, хроники, трактаты по магии Песочных Теков, описания флоры и фауны, инженерные схемы...

Он подвел ее к столу с картой. Это был огромный пергамент, изображающий архипелаг — десятки островов разного размера, парящих в пустоте, соединенных тонкими линиями магических мостов.

В центре — самый большой остров, отмеченный символом сияющего солнца.

— Цитадель Вечного Полдня, — указал Телон. — Сердце Совета лордов. А здесь...

Его палец коснулся небольшого удаленного острова на краю карты, изрезанного символами, похожими на трещины.

— Остров Зыбучих Скал. Наш дом. И наша крепость.

Сабрина впитывала информацию.

— Песочные Теки? Это... магия?

— Основа всего, леди, — кивнул Телон. — Энергия солнца, звезд, самой земли. Песок — ее проводник и аккумулятор. Но не только физический песок. Частицы времени, энергии...

Он указал на свиток с изображением сложных символов.

— Руномагия — искусство направлять эти Теки с помощью знаков. Геомантия и Псаммантия — управление камнем и песком. Аурамантия — прерогатива Ноктис, усиление тела, создание щитов и оружия из чистой энергии.

Он замолчал, глядя на нее.

— Вы... чувствуете Теки, леди Сабрина?

Сабрина вспомнила странный толчок изнутри.

— Я... не знаю. Возможно. Все здесь для меня ново.

— Хрономантия, — тихо сказал Телон, и в его глазах вспыхнул острый интерес. — Редчайший дар. Управление течением времени, даже на мгновение... Это великая сила и великая ответственность.

Он словно очнулся.

— Но простите, я увлекся. Продолжим?

Он повел ее в соседнее помещение — не библиотеку, а мастерскую.

Здесь пахло маслом, металлом, древесиной и... глиной. Сердце Сабрины сжалось от ностальгии.

Верстаки, заваленные инструментами странной формы — резцы, щипцы, кисти с необычно жестким ворсом, контейнеры с пигментами и порошками, похожими на измельченные минералы.

На полках стояли керамические черепки, обломки каменных плит с фрагментами резьбы, куски металла, покрытые коррозией, но явно древние.

На одном из столов лежала почти целая руническая табличка из темного камня, но с глубокой трещиной, пересекающей несколько ключевых символов.

Руки Сабрины буквально зачесались. Ее профессиональный инстинкт реставратора взбунтовался.

Она подошла к столу, осторожно коснулась трещины на табличке. Камень был холодным и шероховатым под пальцами.

— Это... Кто-то работает над восстановлением?

— Архивы требуют постоянного ухода, леди, — ответил Телон. — Влажность, перепады температур, песчаные бури... Знание хрупко. Но руки мастера... сейчас в дефиците. — В его голосе прозвучала нотка сожаления.

— Я... Я могла бы попробовать, — сказала Сабрина прежде, чем осознала, что говорит. — У меня был опыт... работы с древностями. Был опыт в реставрации.

Она не могла сказать правду, но навыки-то были ее собственными.

Телон удивленно поднял брови.

— Неожиданно, леди. Но... интересно. Возможно, позже. Сейчас, полагаю, вы голодны?

Они направились в столовую залу.

Стол был накрыт скромно: плоский хлеб из зерна, напоминающего ячмень, густое рагу с незнакомыми кусочками мяса и овощами, кувшин с водой.

Сабрина села во главе пустующего стола, чувствуя себя нелепо. Савира встала чуть поодаль, как полагалось служанке. Телон занял место справа от нее.

Едва она взяла в руки грубую глиняную чашу, как случилось.

Слуга-ноктис, подносивший кувшин с водой, «случайно» зацепился ногой за ножку стула. Кувшин, тяжелый, из темной глазурованной глины, выскользнул из его рук и понесся вниз, прямо на каменный пол.

Сабрина даже не подумала. Ее тело среагировало само.

Мир сжался. Шум — шелест одежды Телона, шаги слуги, даже ее собственное дыхание — растянулся в низкий, тягучий гул.

Падающий кувшин превратился в медленно вращающийся снаряд, каждая капля выплескивающейся воды висела в воздухе, как стеклянная бусина.

Она видела каждую трещинку на глазури, каждую песчинку на полу под ним. Инстинкт, чистый и ясный, кричал: «Поймай!»

Она двинулась.

Ее рука рванулась вперед с неестественной, пугающей скоростью, преодолевая сопротивление замедленного времени.

Пальцы обхватили прохладную глину кувшина за мгновение до того, как он должен был разбиться.

И тут замедление схлопнулось.

Звуки обрушились на нее какофонией: ее собственный резкий вдох, возглас Савиры, глухой стук ее коленей о каменный пол (она не удержала равновесие в рывке).

Слабость, как после марафона, ударила по ногам. Голова закружилась.

Она сидела на полу, держа невредимый кувшин, сердце колотилось, как бешеное.

В зале воцарилась гробовая тишина.

Слуга-ноктис замер, его лицо, прежде исполненное фальшивого сожаления, теперь выражало чистый, животный ужас.

Савира смотрела на нее широко раскрытыми глазами. Даже невозмутимый Телон был явно потрясен.

Его мудрые глаза изучали Сабрину с такой интенсивностью, что ей стало не по себе.

— Хрономантия, — прошептал он, больше для себя, чем для других. — Инстинктивная... но мощная.

Сабрина поднялась, отряхиваясь, чувствуя жар стыда и возбуждения на щеках.

Она поставила кувшин на стол. Руки дрожали.

— Я... Извините. Рефлекс.

Слуга, не сказав ни слова, бросился прочь, оставив разлитую лужу воды.

Телон медленно поднялся.

— Никаких извинений, леди Сабрина. Вы спасли ценный артефакт Дома.

В его голосе звучало нечто новое — не просто нейтралитет, а зарождающееся уважение, смешанное с глубокой озабоченностью.

— И продемонстрировали... необычайные способности. Возможно, после завтрака вы позволите мне показать вам основы руномагии? Знание может помочь обуздать столь сильный, но непредсказуемый дар.

Глава 6. Город, живущий на краю бездны

Пыль, въевшаяся в каменные плиты коридоров крепости Тал’Нок, казалась лишь бледной тенью того, что ожидало Сабрину снаружи.

После двух дней затворничества, изучения мрачных фолиантов в библиотеке и осторожных уроков рун с Телоном, ее душа рвалась наружу, к жизни, пусть даже чужой и пугающей.

Она нуждалась в контексте, в красках, в доказательстве, что этот мир — не просто кошмарная ловушка, а место, где можно дышать.

Рейден, ее тень из плоти, кости и холодного янтаря глаз, ждал у массивных ворот, ведущих из цитадели вниз, к городу. Его поза была неприступной, а взгляд, скользнувший по ее простому платью из плотного льняного полотна песочного цвета (выбор Савиры — «чтобы не выделяться, госпожа, и пыль не видно»), выражал привычную настороженность.

— Готовы, леди? — его голос, низкий и лишенный интонаций, скорее констатировал факт, чем спрашивал.

Савира, стоявшая чуть позади Сабрины, нервно сжала край ее накидки.

— Как никогда, — ответила Сабрина, стараясь вложить в голос уверенность, которой не чувствовала.

Внутри все сжималось в комок. Город. Люди. Чужие люди.

Ворота со скрежетом отъехали в стороны, и их встретил не столько вид, сколько гул. Гул жизни, кипящей на краю бездны.

Сначала Сабрина увидела лишь бескрайнее небо, пронзительно синее над их головой, но быстро опускавшееся к горизонту в молочную дымку пыли и расстояния.

И острова.

Острова!

Они висели в воздухе, как гигантские каменные каравеллы, бросившие якорь в незримом океане. Одни — близко, и она различала на них строения, террасы, зелень оазисов, блестящую под солнцем.

Другие — далекие призраки, силуэты на фоне бездонной синевы. Их соединяли тонкие, переливающиеся радугой нити магических мостов и реи воздушных кораблей, плавно скользящих между ними, словно диковинные рыбы.

Но взгляд неумолимо тянуло вниз.

К городу, раскинувшемуся на гигантской каменной платформе, прилепившейся к основанию крепостной скалы.

Казалось, он вырос из самой скалы — ярусы домов из светлого песчаника и темного базальта, плоские крыши, купола, узкие улочки, лестницы, ведущие куда-то вглубь платформы.

И над всем этим — вечный, неистребимый налет золотисто-серой пыли, поднимаемой тысячами ног, колесами повозок и порывами ветра с бездны.

— Держитесь близко, — бросил Рейден, шагая вперед по широкой лестнице, спускавшейся зигзагами к верхнему ярусу города.

Камень под ногами был гладким от векового трения.

Сабрина вдохнула полной грудью — воздух был сухим, горячим, с привкусом пепла, пряностей и чего-то острого, металлического.

Озон? — мелькнула мысль. Или магия?

Спуск занял добрых полчаса.

С каждым поворотом город раскрывался перед ними новыми подробностями.

Вот рунические светильники на стенах — не горели, но излучали ровный, холодный свет даже под палящим солнцем.

Вот странный агрегат, похожий на холодильник, у входа в лавку — на его боку мерцали сложные синие руны, а из вентиляционных решеток струился легкий холодок.

Рядом торговец смуглокожими, жилистыми руками (сильван) выкладывал на прилавок странные плоды, похожие на помесь арбуза и кактуса.

Его взгляд скользнул по Сабрине, задержался на Рейдене в его темной, отороченной серебряной нитью униформе ноктис, и опустился. Быстро, покорно.

Навстречу им поднималась группа ноктис.

Высокие, стройные, с кожей оттенка пепла и тучи перед грозой. Их одежды — струящиеся шелка, тонкая кожа, металлические вставки — кричали о богатстве и статусе.

Один из них, молодой, с лиловыми глазами и надменным изгибом тонких губ, намеренно не свернул с пути, заставив Рейдена сделать шаг в сторону.

Его взгляд, полный холодного презрения, окинул Сабрину с ног до головы.

— Сильванка, — прозвучало тихо, но отчетливо, как плевок.

Спутники молодого ноктиса усмехнулись.

Рейден напрягся, его рука сжала эфес короткого меча у пояса, но он промолчал, лишь глубже надвинул капюшон.

Савира съежилась.

Сабрина почувствовала, как кровь ударила в лицо.

Не страх, нет. Ярость. Горячая, незнакомая.

Она вскинула голову, встретив взгляд обидчика.

В ее карих глазах вспыхнули те самые золотистые искры.

Молодой ноктис на мгновение смутился, его надменность дрогнула, но он фыркнул и прошел мимо, увлекая свиту.

— Не обращайте внимания, госпожа, — прошептала Савира, дрожа. — Они всегда такие с нами, если рядом нет своих лордов.

— Они идиоты, — сквозь зубы процедила Сабрина, выдыхая с яростью.

Она сжала кулаки, ощущая под пальцами шероховатость шрама на предплечье.

Реставратор из Москвы… Ага, щас.

Здесь ты — Сабрина. И тебя только что назвали грязью. Запомни.

Рынок встретил их какофонией звуков и запахов.

Крики зазывал, смешанные наречия, звон монет, скрип телег.

Воздух вибрировал от гула голосов и гудел от работы каких-то скрытых механизмов.

Запахи обрушились лавиной: сладковатая вонь перезрелых фруктов, острый дымок жареной на углях гигантской саранчи, терпкий аромат незнакомых специй, тяжелый дух пота и пыли, и вездесущий, проникающий повсюду запах горячего камня и песка.

Сабрина завороженно смотрела по сторонам.

Ткани невероятных расцветок — от цвета охры пустыни до глубокого индиго ночи.

Керамика с замысловатыми геометрическими узорами, явно руническими.

Странные металлические инструменты, о назначении которых она могла лишь догадываться.

Сушеные ящерицы, подвешенные за хвосты.

Блестящие кристаллы, излучающие едва уловимое тепло.

И люди.

Сотни людей.

Смуглые сильваны в практичной одежде, их руки грубы от работы.

Ноктис, выделяющиеся ростом и аурой холодного превосходства, их шелка и бархат казались нелепо роскошными на фоне всеобщей утилитарности.

Глава 7. Щелчок, изменивший всё

— Госпожа? — обеспокоенно спросила Савира.

— Ничего… — начала было Сабрина, но крик повторился. На этот раз — пронзительный, детский. И в нем был чистый, неконтролируемый ужас.

Толпа перед ними разомкнулась, как рассеченный ножом плод. Люди шарахались в стороны, давя друг друга.

И в образовавшемся проеме Сабрина увидела это.

Существо.

Когда-то, вероятно, это был песчаный скорпион — обитатель нижних, раскаленных ярусов платформы. Но теперь…

Тело, размером с крупную собаку, было искажено, вздуто буграми неестественных мускулов, сквозь хитиновые пластины прорывались клочья черной, пульсирующей субстанции, похожей на нефть.

Хвост с жалом извивался, как бешеная змея, но вместо острия на его конце клубился темный сгусток энергии.

Лапы, слишком длинные и угловатые, впивались в камень, оставляя трещины и дымящиеся следы.

Глаз не было — лишь две впадины, из которых сочился тот же черный гной. И от него веяло… пустотой. Холодной, ненасытной.

Коррозия.

Оно шипело, издавая звук, похожий на шипение раскаленного металла в воде.

Его «взгляд» — если это можно было назвать взглядом — был направлен на маленькую сильванку лет пяти, замершую в ужасе посреди площади.

Девочка уронила глиняную куклу и стояла, не в силах пошевелиться, широко раскрыв темные глаза, полные слез.

Мать, отброшенная толпой, отчаянно кричала, пытаясь пробиться сквозь стену испуганных людей.

Время для Сабрины остановилось.

Шум рынка превратился в глухой далекий гул.

Она видела каждую песчинку, взметнувшуюся из-под когтистой лапы чудовища.

Видела, как черная энергия на кончике хвоста сгущается для удара.

Видела слезу, скатившуюся по щеке ребенка.

Видела, как Рейден рядом с ней медленно поворачивал голову, его рука медленно тянулась к мечу.

Он был слишком далеко. Он не успеет.

Нет.

Мысль была чистой, как лед.

Нет. Не этому ребенку. Не здесь. Не сейчас.

Она не думала о магии. Не вспоминала уроки. Не боялась последствий.

Она просто захотела, чтобы эта черная тварь замедлилась. Остановилась.

Чтобы у Рейдена было время. Чтобы у девочки был шанс.

Из глубины ее существа, из самого шрама на руке, хлынул поток… чего-то.

Не тепла, не холода. Чистого, неистового напряжения.

Мир вокруг Сабрины приобрел странную, тягучую ясность.

Движения людей стали замедленными, как в густом сиропе.

Падающая кружка торговца замерла в воздухе.

Крик матери растянулся в низкий, протяжный стон.

А Коррозированный Скорпион… он двигался.

Но с чудовищным, невыносимым усилием, словно сквозь толщу камня.

Его хвост с мерзким бульканьем полз в сторону девочки, черный сгусток энергии на его конце пульсировал в такт замедленному сердцебиению Сабрины.

Тук… Тук… Тук…

Боль.

Острая, выворачивающая, ударила в виски.

Как будто мозг сжимали раскаленные тиски.

Она едва не закричала, но сжала зубы.

«Держать!» — приказала себе. — «Еще секунду!»

Рейден, казалось, не заметил перемены в течении времени.

Для него всё происходило с нормальной скоростью.

Но он видел направление атаки, видел беспомощную жертву.

И он взорвался движением.

Его тело окуталось вспышкой темно-лиловой ауры, сгустившейся вокруг сжатого кулака.

Он рванул вперед с такой скоростью, что на камне под его ногами остался сколотый след.

Его прыжок был молниеносным, точным.

Кулак, обернутый сгустком разрушительной энергии, со страшным хрустом врезался в боковую пластину скорпиона как раз в тот момент, когда его хвост, преодолев последние сантиметры в замедленном мире Сабрины, должен был коснуться ребенка.

Щелк.

Что-то внутри Сабрины лопнуло.

Связь порвалась.

Замедление исчезло, как лопнувший мыльный пузырь.

Мир рванулся вперед с оглушительной скоростью и грохотом.

Раздался оглушительный КР-РА-АК!

Хитиновый панцирь Коррозированного Скорпиона разлетелся на куски, как перезрелый плод.

Черная субстанция брызнула во все стороны, шипя и разъедая камень.

Искаженное тело отбросило назад, где оно дернулось в предсмертной агонии и затихло, быстро превращаясь в лужу едкого черного ила.

Рейден, слегка дыша, стоял над поверженным чудовищем, его кулак все еще сжат, аура медленно гасла.

Он резко повернулся к девочке.

Та все еще стояла, не двигаясь, но живая.

Мать, наконец прорвавшись, схватила ее в охапку, рыдая.

И только тогда Рейден взглянул на Сабрину.

Она стояла, опираясь на Савиру, бледная как смерть.

Капли холодного пота стекали по вискам.

В глазах стояла боль и невероятная усталость.

Она еле держалась на ногах.

Но в ее карих глазах еще теплились золотистые искры — отголоски невероятного усилия.

Их взгляды встретились. Янтарный и карий.

В глазах Рейдена не было больше привычной настороженности или холодной оценки.

Было… изумление. Глубокое, неподдельное.

Он видел, как она смотрела на скорпиона.

Видел ее абсолютную концентрацию в тот миг перед его прыжком.

Видел ее бледность и дрожь после.

Он не понимал, что она сделала, но понимал, что без этого рывка, без этой доли секунды, которую она ему подарила, ребенок был бы мертв.

— Леди… — начал он, но голос его утратил привычную твердость.

— Не… не стоит, — перебила его Сабрина, с трудом выпрямляясь. Голова раскалывалась. — Ребенок… живой?

— Живой, — подтвердил Рейден. Его взгляд скользнул по ее лицу, по дрожащим рукам. — Вам нужна помощь?

Нимри, вылезший из-под своего «Краба» с огромным гаечным ключом в руке (явно опоздавший на бой), свистнул сквозь зубы.