Попаданка в лавке чудес

Глава 1

Колдовству, как известно, стоит только начаться, а там уже его ничем не остановишь (М. Булгаков «Мастер и Маргарита»)

– Уааа-ууу, уааа-уу, уааа-у! – какой шкодник поспать не даёт пожилому человеку?! Сейчас же ещё май, не должны соседские внуки своих «Шрамтайнов» включать с утра пораньше или что сейчас модно у громких детишек?

Нет, звук напевный слишком, что-то мне напоминает. Ну, точно: это же соседский кот голосит. Петровна в своём Барсике души не чает, вот от меня только этому хвостатому мучителю что надо? Разорался с утра пораньше!

Город и карьера учителя настолько меня вымотали, что я продала свою небольшую квартирку, собрала немногочисленные пожитки и переехала в захолустную деревеньку. Жили здесь в основном люди моего, пенсионного, возраста, но их, бывало, навещали не самые адекватные родственники.

– Барсик, брысь! – на секунду показалось, что кот внял моему окрику и я могу продолжать греть на рассвете в кровати кости, но не тут-то было.

– Аа-ааа-у! – взвизгнул громче прежнего усатый, и в ту же секунду кровать подо мной накренилась, взбрыкнула, будто лошадь Кузьмича. Кобылу нашему коневоду сын из города припёр за такие деньжищи, что… Да про что я, пропасть! Совсем голова на старости лет плохая стала. Ах да, кровать… Подождите, а где, собственно, кровать и куда я лечу?! Неужто Лёшка, паразит, внучок Дмитриевны снова со своими дружками-обалдуями собираются и старушкам плак устраивают…или крак…пранк, точно.

– Ёшкин кот! – это я, мелькнув исподним, вылетела пробкой из какой-то странной каморки, которую не успела даже мельком осмотреть. Летела ровно до встречи с большим котлом, в котором будто варили обед для трёх толстяков. Обхватив котел руками, я заорала – горячо же! Мне вторил вопль Петровниного Барсика. Он, как я к своему возмущению поняла, вцепился мне в волосы и летел со мной на встречу с котлом.

– Хозяйка-а-а! Ты ума лишилась жабью икру с лунным камнем растирать! Ты лавку разрушить хочешь? Меня развоплотить? Меня-аауу?! Да чем я насолить-то тебе успел?! – я не успела стащить лохматого ирода с моей седой головы и, потрясая им, будто погремушкой, представить пред светлые очи Петровны. Кот пошёл на опережение, и, честно говоря, ввёл на время в ступор.

– Икра! А-а-а-а-а-а! А-уу-уу! Ну ты дурная, что ли?! – ввинтился в моё шокированное сознание крик моей «шапки». Поняла, что всё ещё обнимаю непонятно откуда взявшийся котёл. Заорала ещё раз под причитания кота, отпустила наконец горячий металл, дико озираясь по сторонам.

Обида и возмущение на ругающегося кошака перекрыли недоумение и шок. Не так важно, где я нахожусь, никогда и никому не позволю хамить в лицо пожилой даме.

Пошарив у себя на голове, стащила с неё рыжего, толстого, большого котяру. Кот прижимал уши, орал и продолжал возмущаться моей недальновидности по смешиванию каких-то странных ингредиентов.

«Вот говорила мне Васильевна, что от таблеток могут побочные эффекты быть! А я, дура, не поверила!» – пронеслось в голове. От таких мыслей даже руками всплеснула, уронив на пол свою галлюцинацию. Кот с громким мявом, похожим на мат, приложился пузом о дощатый пол, вызвав у меня полнейшее недоумение: каждому известно, что кошки приземляются на четыре лапы.

– Дурында! – припечатал меня рыжий, вставая и отряхиваясь, – Опять с дриадами что ли весеннего вина перепила?! Точно перепила: пьяной море по колено! Ты хоть представляешь, что сейчас в кладовке твориться?!

– Я сплю, – за неимением любимого кресла пришлось плюхнуться прямо на пол незнакомого помещения. Была слабая надежда на сон, а не на рекомендованные соседкой таблетки.

– Совсем плоха! За что меня наказали Всевышние такой хозяйкой?! Придётся всё самому убирать. Позорище! Проспись иди!

За мою долгую жизнь я отвыкла от того, что на меня кто-то может ворчать. Я на кого-то – это сколько угодно, а вот наоборот… Настолько отвыкла, что даже в ответ не возмутилась. Также моей сговорчивости помогало ещё то, что спорить с говорящим котом – это не рационально.

Если это сон, то я проснусь и всё закончится, а если галлюцинации…На сколько хватит действия таблеток? Так и знала, что Васильевна, зараза, моему цветнику завидует! Нарочно же, ветошь такая, мне посоветовала этот яд! «Маш, попробуй! Тебе поможет». Тьфу!

– Ты чего плюёшься?! – это снова хвостатый. Стоит и возмущенно с левого уха мой плевок оттирает. Возможно, если его игнорировать, всё пройдёт. Вот только дела как по дому делать, если от этой отравы я вижу вокруг себя нечто странное, совершенно ни на один дом в нашей деревеньке не похожее?

Глава 2

Сидела я прямо посреди загаженного стеклом, копотью и подтёками различной интенсивности помещения. Если не считать бардак и странные запахи, комнату можно было бы даже назвать уютной.

Дощатый пол из светлого дерева блестел под стекающими со стен различными жидкостями. Стены были высокими и выкрашенными в нежно-фисташковый цвет.

Большую часть пространства занимал собой прилавок, похожий на тот, из-за которого Любка отпускает не самого свежего вида пряники. Любаша, впрочем, удавилась бы с такой красоты: чуть темнее пола, с вырезанными по фасаду листочками, колбочками, фигурками зверей и птиц. Одну резьбу можно было рассматривать несколько часов, находя для себя всё новое и новое в затейливой работе.

Над прилавком висели пучки трав, ниточки грибов и что-то подозрительно напоминающее куриные ноги.

Нужно попытаться встать и найти валидол. Не с моим здоровьем так лететь из кладовки. У них вообще связь есть? К кому обращаться из экстренных служб, когда не знаешь где находишься? В полицию? Представляю, что они скажут на «Спасите, меня похитил рыжий кот!» Кот, к слову, в доме не удерживает, чемодан рыбы и бидон сливок не требует. Брать-то с меня ничего, кроме домика в деревне и пенсии.

Животное оказывается на деле полезным: пока я сижу на пятой точке, пытаясь перевести дух и уговорить себя, что мне всё только кажется, рыжий заметает осколки стекла в совок и выкидывает в какую-то странную жестянку, напоминающую собой железное ведро.

Отползаю прямо на заднице в сторону, когда эта странная конструкция трясётся, будто разбалансированная стиральная машина, а потом весьма неприлично рыгает, пуская зелёные пузыри.

На ноги подняться удаётся, как ни странно, с первой попытки. С изумлением понимаю, что поясница и ноги не болят. Убежать вряд ли успею, но давать отпор лучше стоя. Нашариваю на всякий случай метлу у выхода, сжимаю в тонких пальцах…

Кожа! Не могу поверить и оторвать взгляда от собственных рук. Рук, которые с трудом могут гнуться от артрита, на которых старческая пигментация, вены и морщины. Сейчас у меня кожа молодой девушки, если не сказать девочки, светлая на внутренней стороне, но загорелая на внешней. Ноготки на некоторых пальцах отломаны, а некоторые будто изъедены кислотой. Рукав платья не вижу, потому что, судя по тому, как сидит на теле, он короткий.

– Не было заботы, да купила баба порося!

Кот на моё восклицание почти не реагирует. Только прядёт ухом, облизывается, нервно дёргает хвостом и продолжает убираться. На этот раз куда зрелищнее – животина взлетает над полом и крутится на месте, будто пытается догнать собственный хвост. С каждым его витком бардак вокруг уменьшается: целые колбочки взлетают на приколоченные над прилавком полки, битое стекло и жидкости исчезают, будто по волшебству.

Успеваю, подивившись такой эффективности, окрестить полезную зверушку «Пропером». Когда рыжий приземляется на лапы, вокруг царит чистота. Только вырванная с мясом дверь кладовой выбивается из порядка.

Собрат булгаковского Бегемота зевает во всю пасть и запрыгивает на левую сторону прилавка. Там, бурча себе под нос, прикрывает хвостом нос и делает вид, что заснул.

Мне не удаётся возмутиться тому, что лохматый прыгнул считай на стол. Уже открыла рот, чтобы крикнуть: «Брысь», как мой взгляд падает на стоявшее у стены зеркало в резной раме. Странно, что стекло не разбилось от взрыва, не упало, но сейчас меня интересует не это.

Зеркальная гладь отображает в себе изумлённо приподнимающую розовые брови незнакомку. Чтобы иметь такую фигуру даже в молодости, мне бы пришлось навсегда отказаться от любимых картошки, Цветаевского пирога и булочек.

Сама я «метр с кепкой», а разбитная девица с розовыми лохмами не ниже метра семидесяти, а на ногах у неё ещё и сапожки из какого-то странного материала. Сапоги обтягивают ноги, как вторые чулки, доходят почти до самого «не балуйся». Сверху торчит кусочек игривого белого кружева чулка. Эти детали позволяет увидеть, что юбка у девчушки задралась до бедёр.

Платье, к слову, красивое. Могу предположить, что было когда-то белым, но сейчас всё в разноцветных разводах. Кожаный корсет одет прямо на платье, блестит пряжками и выгодно подчёркивает грудь. На щеке изумлённо озирающегося дивного создания алеет длинная, узкая царапина.

Для пробы пару раз машу метлой, будто хочу сбить что из-под потолка, одергиваю юбку. Девушка повторяет всё за мной, успевая смутить мою душу краешком выглянувших из-под юбки кружевных панталончиков.

Осознание бьёт наотмашь Большой советской энциклопедией, а потом, чтобы уже не оправиться, добивает Медицинским справочником. Кажется, у меня должен быть том, где говорится о болезни психики. В зеркале – я! Тонкая, звонкая, молодая, щурившая глаза так, как только могут щурить уверенные в себе красивые женщины.

– Ко-о-тик, – ною жалобно, облокотившись на прилавок рядом с недовольно дёрнувшим хвостом котом.

– Ну поспать мне хоть дай, изверг! Что ещё! – лохматый моего желания поговорить не разделяет: зевает во всю пасть, тянется, смотрит строго и укоризненно.

– Это же я, да? – я тыкаю в зеркало, не в силах подобрать нужных слов. Рыжий щурит глаза, смотрит на меня изумлённо, явно не понимая вопроса.

– Тебя дриады самогоном что ли угостили? Судя по всему, партия была неудачной. Ты в зеркале кого ещё увидеть хотела? Ты хоть колбочку какую глотни перед пьянкой! Или тебя так взрывом шарахнуло?!

Что он все алкоголичкой меня выставить норовит?! Не любила никогда это дело. Насмотрелась что с человеком зеленый змей сделать сможет. Сперва соседи в городе за воротник заливали, а потом в деревне как праздник хоть за забор не заходи.

Точно! Я же вылетела из разгромленного сейчас помещения как пробка из бутылки. Даже если это сон, нужно быть дурой, чтобы не пользоваться выпавшим шансом. Мне давно не снилось ничего интересного. Я или ворочаюсь от кошмаров или вообще не вижу снов.

– А я не помню, – развожу руками, уцепившись за версию кота со взрывом. Хоть узнаю, что за сон такой. Пока помещение напоминает собой какой-то странный магазин, вот только стеклянная витрина разбита вдребезги вместе с содержимым. Сложно понять в таком месиве, что тут продавалось.

Глава 3

– Мира, ну у тебя как новый день, так новые шуточки. Заканчивай уже! Я и так едва не поседел: думал после такого взрыва тебя со стены придется соскребать. Только успокоился, а ты издеваешься! – кот облизнулся обиженно, принялся умываться, усевшись рядом с цветком в слегка кособокой вазе.

– Я не издеваюсь, коты не седеют, а миро – это ароматическое масло, – поправила я собеседника, который нагло попирал правду и доказанные научные факты.

– Это те счастливцы, у которых у хозяйки шила в одном месте нет не седеют, а я очень даже. Вон, видишь, у морды уже первые седые волоски появились, – рыжий уставился на меня, сощурив зеленые глаза.

Видимо, что-то в моём облике кота не устроило, потому что тот охнул и устремился ко мне, перебирая всеми четырьмя лапами. Я уже привыкла, что ходит он на задних, поэтому недоумённо уставилась на животное.

– Кошмар какой! Не помнишь вообще ничего? Ничегошеньки? – запричитал рыжий, кинувшись мне под ноги. Не устояв, я плюхнулась в непонятно как появившееся сзади кресло. Мозг, перегретый событиями, не торопился включать участки, отвечающие за речь, так что я просто кивнула.

– Ну Академию хоть и как меня на третьем курсе вызывала помнишь?

На всякий случай я отодвинулась от встревоженно заглядывающего в мои глаза кота. Слово «вызывала» отдавало какими-то странными ритуалами и демонами. Даже если я сплю, не хотелось бы встречаться хоть с кем из этих созданий. Мало ли чего.

– В каком плане «вызывала»? По телефону что ли?

– Что такое «телефон»? – на сей раз изумился уже кот. Правда почти сразу же махнул лапой, забрасывая меня новыми вопросами.

– Как бедного профессора Грейпа чуть заикой не оставила, взорвав барсучью желчь с настойкой пустырника помнишь? А как в городок этот перебралась? Ну, как с твоим носатым эльфом рассталась помнишь хоть? Вы с ним вдвоём лавку открывали, вместе в неё вкладывались.

– Кто такой профессор Грейп? Ужас какой! Барсучью желчь самой добывать?! Не помню… Почему «эльф»? Когда расстались-то?

С каждым моим вопросом морда у кота становилась всё грустнее и растеряннее. Рыжий вспрыгнул на подлокотник кресла, устроился на нём, словно курица на жердочке. Подлокотник явно был мал под габариты "Пропера", но кот, будто не замечая этого, заурчал, пытаясь меня успокоить.

– Ну, профессор Грейп же! Мрачный такой тип, на некроманта похож. Вы ещё с девчонками шептались, что у него не иначе несчастная любовь была. Кто-то из них даже считал его романтичным и готичным.

Только плечами пожимаю. Что-то подсказывает, что не стоит рассказывать о моей учёбе в институте и работе учителем. Нет, уж если начала, то лучше придерживаться изначального плана.

– Нет, ну если тебе делать нечего, то можешь, конечно, пойти по барсукам пострелять. Но обычно такие ингредиенты покупаются. Надеюсь, ты не хочешь после контузии охотником заделаться?

– Не люблю я зверей убивать, – бормочу угрюмо. Собеседник, кажется, с облегчением выдыхает.

– Ты экспериментами своими не самых последних людей в королевстве подставила. Пришлось удирать с их глаз долой со своим эльфом. Потому что у него раса такая, эльфийская. Чего он тебе понравился – это у себя уже спроси.

Пытаюсь нашарить в голове образы, вдохновленные Толкиеном и фэнтезийными фильмами. Да, златокудрый эльф явно бы подошёл той красавице, которую я видела в зеркале.

– Так на той неделе только. Слово за слово: сперва вы зеркало не поделили, потом поспорили у кого брать янтарь. Потом ему, видишь ли, твой тон не понравился. Ну, ты ему локоны золотые на голове цветочным горшком поправила и метлой по заднице. Ой, представление было! Все соседи из домов повылазили.

Про себя удивляюсь своей прозорливости: ну надо же, угадала «масть» своего кавалера. Бывшего кавалера, но не суть. Кидаю взгляд на совсем загрустившего рядом котика.

Когда-то я встречалась с мужчиной, у которого был мейн-кун: большой, лохматый, рыжий, с кисточками на ушах. «Пропер», который тарахтел как трактор, когда не посвящал меня в подробности моей биографии, напоминал обожаемого моим давним любовником Маркиза.

Крякнув от напряжения, подняла кота на руки и почесала за ушком. Урчание усилилось, котище блаженно сощурил глаза, но через секунду вытаращился на меня, заглохнув на излёте нежных трелей.

– Ты…ты меня гладишь?

– А что, нельзя? – я осторожно убрала от мягкой, шелковистой шерсти пальцы. Мало ли, вдруг вторглась в личное пространство животного. Испуганно взглянула на рыжего. Он плакал.

Глава 4

– Точно головой треснулась: ты сроду меня на руки не брала, – пользуясь моим шоком, котище сморкается в мой грязный подол. Животное выглядит таким несчастным, что мне даже в голову не приходит высказать ему за манеры. Да и платье всё равно как у Золушки, лишний шматок кошачьих соплей ему погоды не сделает.

– Если тебе не нравится… – меня прерывает робкое толкание ладони мягкой головы с прижатыми ушами. Что за изверг была незнакомка, если бедный кот её так боится?!

– Погладь ещё. Пожалуйста. А я тебе пока расскажу всё, что захочешь вспомнить, – тихо просит «Пропер». Поглаживаю осторожно прижатое ушко, провожу пальцами по шелковистой спинке. Рыжий урчит ещё сильнее. Странно, что в небеса не взлетает на мурчащей тяге.

– Тебя как хоть зовут? – не звать же его просто «рыжим» или «котом». У каждого разумного существа должно быть имя. Даже у тех, которые только на деревьях да под окном орать умеют.

– Обычно «Лохматый», «Фамильяр» или «Эй, ты». За ушком почеши ещё. Да. Вот здесь, – мой новый знакомый явно испытывает удовольствие от лёгких поглаживаний. Уж не косится боязливо, смелее подставляет бочок, трётся о меня головой, перемазываясь в том, чем заляпано платье.

– Ещё чего! Нужно тебя как-то назвать! – я сразу окрестила зверька «Пропером», но невежливо как-то предметом живую душу называть, – Может, «Ардент»? Это «пылающий» по-английски. Или «Чеддер», сокращённо можно «Чед».

– Я люблю чеддер. Он такой молочный, жирненький, м-р-р-р-р, – выбирает себе имя мурлыка, а потом зевает во всю пасть.

– Ты говоришь «фамильяр»? В каком смысле? – веет от этого слова чем-то знакомым, но вспомнить не могу.

– Фамильяр – это дух, который помогает магам и ведьмам. Ведьмам – в первую очередь. Маги обычно больше склонны создавать себе сами какие-то артефакты. Считают, что волшебный камешек силы питает, а к чьей-то помощи прибегать – слишком гордые.

– То есть ты…мёртвый? – гладя кота, замечаю, что за окнами разгромленной лавки ночная темень. Теперь понятно с чего Чед клевал своим розовым носом. О хозяйке волнуйся, но спать никто не отменял. Да и она у него, судя даже по немногочисленным сведениям, шебутная.

– Ты даже кто такие фамильяры забыла. Ужас какой! Лучшая на курсе была!

Помнится, так сокрушалась моя мать, когда я приехала к ней уже без мужа и так и не рождённого ребёнка. Осталось добавить только «Ты ж жизнь думала, дуреха, на кого положила!»

– Чед, ну не вредничай! Ты же такой умный! – немного подхалимажа ещё никому не вредило. Тем более кот при взрыве хозяйки всё-таки лишился.

Меня немного мучает совесть. Вдруг она сейчас в моем теле и девочку нужно срочно спасать? Но, с другой стороны, нужно быть дурой, чтобы не воспользоваться шансом на новую жизнь.

Как-то быстро я поверила в то, что все вокруг – это не сон и не галлюцинация. Но слишком всё яркое, слишком осязаемое. Очень обидно будет, если завтра придётся проснуться.

– Да, я такой, – важно отзывается фамильяр и довольно топорщит шикарные усы. Я почёсываю Чеда за ушком, поощряя.

– Ну как тебе объяснить-то, учитывая, что ты всё забыла. Ты меня оживила и заключила в тело, которое сделала сама.

Наверное, я должна гордиться «моими» свершениями, но, если честно, сочувствую развалившемуся на моих коленях рыжему.

– Бедненький…А до этого ты кем был?

– Духи забывают со временем кем были в прошлой жизни. Но я был явно кем-то, связанным с магией, иначе не смог бы тебе помогать. Да ладно, тут гораздо интереснее. И, нет – рассказывать «как там» я не могу. Не положено, да и когда входим в новое тело, воспоминания меркнут.

Я бормочу сонно что-то похожее на «Угу». Странно, что недавно только пробудилась весьма эффектным образом в этом мире, а теперь снова хочется спать. Так и засыпаю, поглаживая рыжий, довольно урчащий «трактор» на коленях.

Бах! Резкий звук заставляет открыть глаза и резко встать с кресла. Кот шлёпается на пол с привычным уже резким мявом. Обводим вместе с пушистым дурным взглядом всё вокруг. Горящие свечи плывут в темной комнате, освещая окружающее пространство мягким светом. Будто реагируя на моё пробуждение, постепенно развеиваются с тихим вздохом, и в лавке становится снова светло.

Моя мудрая голова, разумеется, забыла проверить вчера закрыта ли дверь. Слышу шипение шины, с которой спустили воздух: фамильяр вздыбил шерсть, дрожит и отступает по направлению к разгромленной кладовке.

Успеваю увидеть только промелькнувший рыжий хвост, как входная дверь распахивается, впуская внутрь свежий воздух и щерящуюся волчью морду. Чёрт бы с ней, я собак не боюсь, но приделана она к телу мускулистого, лохматого мужика, который подпирает плечами дверной проём.

Ору так, что закладывает уши и кидаю в ночного гостя первым, что подвернулось под руку – кособоким горшком с торчащим в нём красненьким цветочком.

Что ждет бабулю в новом теле? Что за оборотень? А куда дракон делся?!

Дракон уже на подходе. На подлете, я бы сказала, но в книге есть маленький нюанс...)

Какой нюанс? Делитесь соображениями в комментариях.

Понравилось? Поставьте звездочку (на странице книги) и подпишитесь на автора.

Ей будет приятно

Глава 5

– Не понравился тебе, девица, цветочек аленькЫй? – с явной издевкой поинтересовался Чед, старательно замазывая рану на голове нашего ночного гостя чем-то фиолетовым, пахнущим травами.

Я поджала губы, всё ещё оборотнем недовольная: разбудил, напугал, да ещё и лунных камней, как оказалось, принёс. Я прекрасно помню, что это взрывчатое вещество. Мне кот при появлении здесь всю плешь этим проел.

– Мира, нельзя так с поставщиками!

На меня уставились две пары глаз с обидой и укоризной. Нет, ну что они от меня хотят?! Я только сейчас дрожать перестала и худо-бедно соображать. Волка в зоопарке, бывало, видела, но вживую почти что Анубиса – это что-то новое.

– Он меня напугал! Ты сам в кладовку удрал!

Кот дёргает ухом, но делает вид, что последнее предложение не услышал.

Оборотень же засопел и скрестил руки на груди, – Так не первый раз же лунные камни приношу. Говорила, что за те, которые собраны в полнолуние, ты двойную цену платишь. Сильнее они что ли, или для определенных зелий нужны.

– Я говорила?! – возмутилась вслух, подзабыв со страху, что «я» – это теперь та, которую кот называет Мирой. Мне бы смириться с болезнью психики и сдаваться в сумасшедший дом, но существует несколько «несущественных» проблем.

Если я ползаю по деревне, жму лапу Петровниному Барсику, зову его Чеддером и хихикаю, то меня соседи сами спеленают и отвезут куда надо. Если померла, то рай оказался вполне интересным, хоть и страшноватым местом. Ну а если переместилась в другой мир, так радоваться дуре старой надо! Вспомнить день не могу уже, когда не болели колени, а оборотень… Ну а что оборотень. У нас алкашня деревенская и похуже иногда выглядит.

– Ну не я же! Эксперименты ты всё какие-то устроить хотела. Каждому в нос листочком тыкала, хватала за пуговицу и рассказывала о планах. Расхотела уже что ли?

– Да не трогай ты её! – спас меня от необходимости отвечать фамильяр, – Они с Аро расстались нехорошо. Мира неделю с дриадами кутила, вчера пришла «в слюни» и к котлу сразу. Говорил я ей: «Проспись!», но ты же знаешь, куда там.

«Анубис» закивал, окидывая взглядом остатки стеклянного прилавка, перевёл задумчивый взгляд на пятно копоти и сорванную, поломанную дверь кладовки. На меня старался не смотреть, а может мне так просто казалось. Положа руку на сердце, тоже не горела желанием общаться с нашим гостем.

– Бормотала там что-то, смешивала. Я уже задремать успел, а тут как рванёт! – в эмоциональном порыве Чед шандарахнул по подлокотнику кресла лапой. Мы с волком одновременно вздрогнули.

– И что? – потребовал завершения рассказа ночной поставщик, пододвигая коту туго перевязанный свёрток.

– И всё, – коротко завершил историю о похождениях хозяйки кот, развязывая когтём верёвочку. Я стояла на месте, будто воды в рот набрала, изумлённо наблюдая как ловко можно орудовать лапами.

– Видишь, пришибленная какая стоит: головой треснулась, чуть на тот свет не отправилась. Ещё раз нам попробуешь обычный камень вместо лунного подсунуть, и мы с тобой все сделки закрываем. Думаешь, мы слепые, что ли?!

– Да чтоб мне больше в жизни на луну не выть: не увидел!

– С твоим ночным зрением? Ври, да не тому, у кого такие же способности.

– Да охотники были на хвосте!

– В нашем-то лесу, Калеб?!

Я переводила взгляд с одного на другого, будто заводная кукла. Всё хорошо бы, вот только не понимаю ничего и есть очень хочется. Последний раз ела…когда получается? Ложилась спать, а проснулась тут тоже уже вечером. Будем считать, что ела вчера.

– Может хватит ссориться?! Пойдемте завтрак приготовим.

Две мохнатые головы повернулись ко мне, на полуслове прервав обсуждение охотников, леса и ценности добытых материалов.

– О делах после завтрака поговорим. Так…Чед, показывай где кухня.

Первый раз в жизни увидела как вытягивается морда кота, а потом – и волка.

– Ты готовишь?! – почти орут эти двое.

– Будете задавать глупые вопросы, отвечу «Да, но только для самой себя!», – упираю руки в боки и возмущённо смотрю на шокированных животных. Можно ли причислять к животным Калеба? Ну, с погрешностью, человек – это тоже животное, особенно если такой волосатый.

– Ты в этом собралась первый раз на кухне появляться? – сокрушается кот, тыча в меня лапой.

Только сейчас понимаю, что всё платье рваное и в копоти. Досадливо морщусь, пытливо смотрю на Чеддера. Тот откашливается и интересуется у «Анубиса» сколько обойдётся починить прилавок и дверь. Пока оборотень, ворча, отходит к кладовке оценить причиненный ущерб, кот манит меня за собой.

Заворачиваем за угол и попадаем в небольшой коридорчик с лестницами: одна из них ведет вниз, другая – вверх.

– Твоя комната наверху, а кухня внизу. Мы сейчас с Калебом ремонт обсудим и спустимся. Умойся хоть, – кот машет лапой как Викторовна, когда у неё неурожай огурцов, и спешит обратно к волку.

Я делаю глубокий вдох и начинаю подниматься по лестнице.

Глава 6

Первая комната наверху оказывается набитой различными вещами. Взгляд цепляется за колчан со стрелами, зелёный плащ с белой опушкой, заржавевший меч, сваленные в кучу кубки. Вдоль стены выстроены в ряд несколько сундуков. Судя по пыли на крышках, их давным-давно не открывали.

Соблазн открыть и проверить что находится хотя бы в одном из них велик, но это чужие вещи, да и я переодеваться шла и лицо хотя бы отмыть. Шариться по вещам розоволосой Миры у меня нет никаких прав, но, должна признаться, что испытываю сожаление, прикрывая за собой дверь склада.

Комната слева оказывается заперта на ключ. Любопытство сгубило бабку, но присаживаюсь и пытаюсь рассмотреть хоть что в глазок. Не видно абсолютно ничего. Ладно, спрошу потом Чеда. Если тут задержусь.

Последняя по коридору дверь приводит меня наконец в спальню хозяйки этого места. Сперва удивляюсь размеру комнаты. Пусть я и не видела дом снаружи, но мне казалось, что спальня не может быть больше лавки, где я появилась. Но здесь – залитое разгорающимся рассветом большое помещение.

В середине стоит кровать, застеленная белоснежным покрывалом. Над ней колышется балдахин. Щупаю пальцами ткань – похож на наш тюль, но чуть плотнее и мягче. Несколько небольших подушечек: две зеленых и одна бежевого цвета лежат в творческом беспорядке, разбавляя однотонность окружения.

Слева от кровати – столик для макияжа, заставленный баночкам и колбочками различного вида и цвета. Там же лежит расческа с застрявшими в ней несколькими розовыми волосками.

Справа – рабочий стол с чернильницей, толстой тетрадью и стопкой чистой бумаги. Рядом с ним две двери: одна выкрашена в цвет стены, а другая двойная, с увитыми золотистыми виноградными гроздьями ручками.

Помедлив, толкаю ту, которая попроще. Помещение напоминает собой ванную, правда я не ожидала увидеть деревенский туалет в помещении. Что самое интересное – привычной вони нет, наоборот пахнет чем-то цитрусовым, с добавлением фруктовых ноток.

Душ представляет собой ведро с водой, которое выливается на тебя, когда дёргаешь за висевшую рядом веревочку. Рядом стоит ещё что-то, напоминающее собой большую бадью. Видимо, хозяйка лавки использовала её как ванную.

Вода, ясное дело, в ведре ледяная, но мне удается кое-как помыться и умыть лицо. Учитывая тот факт, что это дом ведьмы, даже как-то обидно становится за простоту импровизированного душа. Не могла она, что ли, получше себе чего зачаровать?! То же самое неиссякаемое ведро или подогрев воды.

Замотавшись полотенцем, топаю в соседнюю с ванной дверь. Распахиваю створки и застываю в немом восхищении. Когда-то давно смотрела какой-то иностранный фильм. Название запамятовала, но там у главной героини была похожая гардеробная.

Здесь нет строгих костюмов учителя, черных юбок в пол и калош, в которых удобно пробежаться по весенней слякоти в магазин. Вешалки забиты платьями различных фасонов и цветов, на полочке слева лежит стопка кожаных штанов, ещё одна забита кружевными ночными рубашками и панталончиками.

Чуть левее стоят в ряд торсы манекенов, одетые в различные корсеты, преимущественно кожаные. Рядом небольшой комодик с атласными лентами, перчатками и чулками.

Обувь занимает чуть ли не половину гардеробной. Туфельки ровно стоят в многочисленных ящичках по две пары в каждом. Ботинки занимают поменьше места, в ящиках побольше, чуть правее туфель. Сапоги стоят по стойке «смирно», будто обхватывая женские невидимые ноги.

У меня за всю свою жизнь не было и половины всей этой одежды. Если нахожусь в теле Миры, то я, получается, могу это все мерить?

Ну, не все, а то я тут на неделю застряну, но хотя бы вот это чудной красоты пудровое платье с пышной юбкой. Я в него влезу? Серьезно?! Годы взяли свое, фигура расплылась, но теперь я снова тонкая и звонкая.

Кручусь перед большим зеркалом. Юбка послушно повторяет все мои движения, игриво спадает складками, блестит и сияет, будто осыпанное миллиардами звездочек.

С трудом заставляю себя снять платье. В таком только на балы ходить или под ручку с кавалерами. Заниматься готовкой и разгребать бардак в лавке не годится – запачкаешь, а потом поедом себя съешь за то, что испортила такую красоту. Имею ли право наводить свои порядки – вопрос, но я же с ума сойду, если буду сидеть и ничего не делать.

– Хозяйка, разрешите приветствовать Вас в Вашей гардеробной! Прошу выбрать утреннее настроение: «Будто гном в чай харкнул», «Отстань, и так тошно», «Давай быстрее»?

_____________________________________

Дорогие читатели, вот и наша попаданочка. Решила приодеться.
Уже видели ее на картинке с Чеддером.
В следующей главе познакомитесь поближе с Калебом.
Уже в человеческом облике.

Глава 7

Желание бродить по дому, а если придется и по городу в целом, с котом наперевес, стало почти невыносимым. Я закрыла глаза и снова их открыла, будто это могло примирить меня с реальностью, где оборотни вламываются посреди ночи, а одеться без того, чтобы таинственный голос не задавал тебе странные вопросы, нельзя.

– Ты кто? – спрашиваю уже уверенно. Даже голос не дрожит. Видимо, просто устала удивляться всему происходящему вокруг. Слово «хозяйка» только начало набивать оскомину. Отдаёт рабством или алкашом Михряем, который помогает с садом за пузырь водки.

– Прошу прощения, но не понимаю. Стоит ли считывать Ваш вопрос, как «Я даже общаться с тобой не желаю, противная стекляшка. Давай что-нибудь неприметное и заткнись – жутко болит голова».

– Ээээ…

Глубокомыслием и длиной мой ответ не блещет, но что ты будешь делать, если я только сейчас понимаю: голос идет из зеркала. Оно разумное? Стыдоба-то какая! Я перед ним только что крутилась с пылом юной гимназистки.

– Прошу не применять физическое либо магическое воздействие при неудовлетворении результатом. Помните, что мой ремонт требует существенных трудозатрат либо дорог и может осуществляться только дипломированным мастером. Сделайте шаг вперед и подтвердите, что желаете рабочий наряд.

– Ага, – кажется, мое красноречие существенно пострадало. Пялюсь в зеркало, будто ребенок на витрину с конфетами. Если не считать едва заметной глазу ряби на поверхности, то зеркало как зеркало. Голос, к слову, женский, приятный. Хотя вряд ли у предмета обихода может быть какой-нибудь пол.

Опускаю взгляд и только шумно выдыхаю: платье простое, белое, с рукавами-фонариками, длинной юбкой и кружевной отделкой по подолу. Корсет, как ни странно, дает спокойно дышать, но демонстрирует фигуру во всей красе, подчеркивая женственные изгибы. Кожу мой личный модельер выбрал, видимо, чтобы хоть как навеять мысли о работе.

Ноги плотно обтягивают кружевные чулки с подвязочками. Проверяю устойчивость небольшого каблучка высоких ботинок, подобранных мне зеркалом.

– В городе ожидается дождь во второй половине дня. Рекомендую взять с собой зонт, воспользоваться влагоотталкивающим зельем или заклинанием. Хорошего вам дня.

Так и ждешь, что зеркало добавит «Благодарим, что выбрали нашу компанию»

– Спа…Спасибо.

То ли не привыкшее к благодарности, то ли утратившее ко мне интерес после переодевания, зеркало молчит. Поправляю волосы, собираю их в косу и закалываю на голове найденными в ящичке с аксессуарами для волос «невидимками» или чем-то очень на них похожими.

– Ну что еще! – уже не пугаюсь, когда стучат в спальню. Вешаю на шею золотистую небольшую ракушку на цепочке, вставляю в уши небольшие золотистые круглые сережки.

– Если ты не шутила, что готовить будешь, то пошли! Чед тут продуктов раздобыл, а то у тебя в леднике не то что мышь повесилась, а крыса зелье взрыва выпила, – дверь приоткрывается, явив пенсионеро-девичьему взору мужчину метра два ростом.

Богатырь широк в плечах и занимает собой почти весь дверной проем. Кажется, я недавно видела у кого-то похожее телосложение.

Светлые волосы коротко и неровно острижены, взгляд голубых глаз смотрит мрачно и насторожено, будто дивную зверюшку в комнате увидел.

Пару раз моргаю, чтобы оторвать наконец взгляд от его накаченного торса, будто нарочно демонстрируемого. А, возможно, у меня паранойя и богатырь просто забыл рубашку застегнуть либо просто на плечи её накинул ради приличия. Что я вообще к нему пристала! Может, он на улице работал!

– Ты кто? – если бы мне за такой вопрос каждый раз давали монетку, я бы быстро разбогатела. За день, чувствую, собрала бы приличных размеров кошелек.

– Ты шутишь? А, да, Чед говорил же. Калеб я, – голос у недавнего оборотня был что надо: рокочущий, чуть ворчливый бас. Наверняка девки проходу не дают такому чуду природы. Это ж сколько он продуктов на себе из магазина хотя бы способен припереть. А дров нарубить, если надо, воды натаскать, да и вообще по хозяйству?

– Ты чего так на меня смотришь, будто коня на ярмарке выбираешь?

– Да я так, – засмущалась, комкая в руках юбку за неимением фартука. Действительно, чего это на старости лет так на него уставилась? Будто мужиков в жизни не видела?! Но старость там, в другом мире, а здесь. Сколько девочке? Чуть за двадцать максимум. Кровь кипит! Когда же как не сейчас красивыми мужиками-то любоваться?

– Ты если это, то не это. Даже не думай! – Калеб засопел и принялся застегивать на себе рубашку. Интересно, откуда она у него взялась-то: волк вроде в драных штанах приходил, а теперь выглядит весьма прилично.

– В каком плане «не думай?»

– Мне Айна сама понимаешь что оторвет и другим концом вставит.

– Оторве…Ах ты охальник! – приходится подпрыгнуть, чтобы зарядить по шее наглецу. На как «по шее», скорее по плечу. Оборотень возвышается надо мной сантиметров на тридцать–сорок. Ему в нашем мире карьеру бы в баскетболе сделать или в боксе.

– Да чего ты злишься-то, ну?! Да и с Аро мы приятели, а ты его бывшая подружка. Неудобно получится.

Теряю дар речи, когда понимаю: оборотень думает, что я возмущаюсь не самому предположению об интиме, а отказу в нем. Ну и нравы в этой лавочке!

Глава 8

Врываюсь на кухню как в класс после контрольной, на которой мой твердолобый, хоть и любимый, 11 «А» получил кучу двоек.

Кухонька вылизана до стерильности. Отсутствие своего беспорядка, когда каждая хозяйка знает что и где у нее лежит, наводит мысль о том, что ей редко или вообще почти никогда не пользовались. Ни приправ, ни книги рецептов, ни корзины с фруктами. Только горсточка продуктов на столе, принесенных предприимчивым Чедом. И что же на завтрак приволок нам полезный котейка?

– Ну, и что ты купил?! – почти ору в морду бедного фамильяра. Кот присел на задние лапы и переводит круглые глаза с меня на сопящего за моим плечом Калеба.

– Может, я пойду, – делает попытку улизнуть блохастый. Я всю жизнь преподавала литературу, а не биологию, поэтому не могу точно сказать бывают ли у волка блохи, но уверена на сто процентов, что Калеб – блохастый! «Потому что потому», как говаривала моя мать.

– Ты хлеб пока нарежь, – вручаю оборотню первые попавшиеся доску и нож. Тот, ворча, отходит к столу и начинает препарировать несчастную краюху.

– Яйца, бекон, хлеб. Масло, молоко, булочки. У тебя вроде кофий твой со столицы остался, – жалобный тон кота, его прижатые уши и знакомое, родное по деревне слово «кофий» слегка охлаждают взлетевший к египетским температурам градус моего настроения.

– Ну, если кофий, тогда ладно, – неуклюже треплю Чеда по мохнатой голове. Слышу вздох облегчения, чувствую под рукой приподнятые ушки, к моей руке пододвигается перевязанный сверток.

– Это тебе сыр. Заходил за сидром, но Тулан …– фамильяр потупил зеленые глазища, старательно пытаясь оттереть лапой только ему одному видимую грязь с дощатого пола.

– Ну, – поторопила я с ответом, хотя сперва узнать бы кто такой Тулан и зачем розоволосой Мире с самого утра потребовался сидр. Если вспоминать вчерашние слова Чеда, то сейчас у меня по всем законам пьющих людей должна раскалываться голова.

Никогда не любила спиртные напитки. Могла себе позволить только бокал красного вина, пока годы не взяли свое и не начала мучаться от давления. Что такое сидр знаю, ясное дело, – это яблочное вино.

– Он сказал, что вы с дриадами победокурили вчера знатно. Скамейки со столами поломали, неприличные песни пели, приставали к посетителям, обзывались…эээ…неполноценными в сексуальном плане, когда те от вас отсаживались куда подальше. Орал, слюнями брызгал и грозился взыскать за раскуроченную мебель и украденную бочку «Слезы девственницы».

– Слезы кого?

Можно подумать, что мне только название вина интересно. Больше интересно зачем я здесь и как в новом мире выживать, если уж тут оказалась. Первым делом нужно хоть завтрак приготовить, а то мой живот уже урчит музыкальным сопровождением рассказу кота.

– Ну, эльфийского. У них что не название, то девственница, единорог или еще какая невиданная зверушка.

Хотела возмутиться к приписыванию девственниц к зверушкам, но если брать во внимание то, что зверушка именно невиданная…

– Чед, ты кофе сделать сможешь? – последний раз так строго смотрела на Васюкова, который не мог мне объяснить различия между метафорой и гиперболой.

– Я?! У меня лапки! – мне суются кошачьи лапы прямо под нос. Почесываю розовую подушечку, размышляя стоит ли обвинять фамильяра в лени. Как ни крути, а шерсть в еду сыпать он будет. Еще бы не сыпал с такой длинной шерстью!

– Тогда ты моешь посуду!

– Это как когтем зацепку на шторе оставить.

Первый раз вижу, чтобы кто-то радовался так мытью посуды.

Пока кот ворчит на оборотня и дает ему советы по нарезке хлеба, я смешиваю в миске яйца с молоком. Плита не к которой я привыкла, конечно, но она греет – уже хорошо. Раскочегарил огонь, видимо, фамильяр. Не устаю удивляться полезности кота. Хотя того вряд ли можно назвать домашним животным, скорее кем-то вроде домового.

Наступившая вдруг тишина бьет по нервам похлеще громкого крика. Поворачиваюсь к озадаченным Калебу и Чеду.

– Что на этот раз?

Не обладала никогда выдающимися актерскими способностями. Сейчас, видимо, заваливаю какими-то действиями экзамен “Изобрази из себя Миру” окончательно.

– Ты готовишь?

На колу мочало, начинай сначала! Мы вроде уже урегулировали этот вопрос. Чед за продуктами вон даже сходил. Что опять началось?!

– Нет, пасу единорогов!

Терпение, знаете ли, имеет тенденцию заканчиваться. Особенно когда ты очень хочешь есть, стоишь на незнакомой кухне, готовишь на плите, которой место в музее, а тебе очень глупые вопросы задают.

– Да я не в том плане…Готовишь...руками?

Калеб после нашей стычки на втором этаже предпочитает помалкивать, но смотрит на меня такими же круглыми глазами, как и мой рыжий помощник по хозяйству.

– Ногами не умею, прости уж. Не думаю, что это было бы гигиенично, – накрываю омлет крышкой, скрещиваю руки на груди и смотрю на Чеддера. Есть хочется так сильно, что скоро начну соблазнительно выглядывающий с доски ломоть хлеба всухую жевать.

– А почему ты просто не произнесла заклинание?

– Ты же всегда ешь в таверне.

Эти двое говорят одновременно, заставляют перегреваться и так перегретый нынешней ситуацией мозг.

– У меня голова болит, не вижу необходимости тратить силы на простые вещи, у трактирщика на меня после вчерашнего зуб. Все?

Внутренне съеживаюсь, опасаясь, что меня раскроют. А кто знает какие у них наказания за то, что ты завладела чужим телом. Докажи, что это случайно получилось. Но нельзя проработать пятьдесят лет в образовании и не научиться держаться уверенно даже в самой патовой, казалось бы, ситуации.

Глава 9

Завтракаем в полном молчании. Только Калеб, откашлявшись, озвучивает цену на витрину, дверь и новые полки. Рассеянно киваю на его рассуждения где найти хорошего стекольщика, ковыряясь вилкой в омлете.

– У нас не так много денег осталось. Может, можно просто сделать прилавок деревянный и защитить его магическим барьером? – кот обсуждает с Калебом конструкцию и вид двери. Хочет меня затащить в разговор, но я ушла в себя. Выныриваю из мыслей под хлопок входной двери и под ворчание «Хрен с тобой» своего рыжего помощника.

Не успеваю предложить сходить в город за покупками пока у нас в доме оборотень, которого можно эксплуатировать как рабочую силу. Даже со стула с гнутыми ножками встать не успеваю.

На кухню влетает девушка, почти девочка. Лет восемнадцати, не больше. Я была уверена, что хоть в этом мире ворчание о дурном вкусе молодежи мне не грозит, стоило только вспомнить платья Миры. Да, некоторые фасоны нарядов вызывали вопросы, но цвета и аксессуары хозяйки лавки в пастельных, сдержанных тонах. Максимум, что я видела – это ярко-зеленая приталенная курточка. А тут же…

Незнакомка была облачена в цветастую, будто сшитую из разных кусочков ткани, юбку. Цвета подобраны так, чтобы каждый, кто взглянет на это варварское великолепие, почувствовал бы тошноту или резь в глазах. Выше взгляд упирался в голый живот, еще выше – в завязанную узлом на талии явно мужскую рубашку. Черная коса топорщилась во все стороны «петухами», будто демонстрируя несговорчивый нрав своей хозяйки.

– Сидишь, значит? – голос был девичьим, высоким. Наверняка он мог звучать мягко и нежно, но сейчас в нем звучали стальные нотки.

– Айна, золотко, а ты как тут? – отмер наконец Калеб, поняв, что его попытка изобразить из себя каменную статую за кухонным столом позорно провалилась.

Айна вместо ответа на вопрос нырнула под стол, дернула притихшего оборотня за голую ногу. Личико чернавки еще более ужесточилось, когда та, выпрямившись, увидела на столе остатки завтрака.

– По мужской ласке соскучилась, ведьма? – вкрадчиво поинтересовалась гостья, уперев руки в бока.

Краем глаза успеваю увидеть мелькнувшего вдали Чеддера с ножом в правой лапе. Кот весьма разумно решил холодное оружие в распоряжении незнакомки не оставлять.

Всегда была готова отвечать за свои грехи, но не за чужие. Тем более, сейчас и отвечать-то не за что. На всякий случай прислоняюсь спиной к ящичку с ножами: в глазах девушки, которую я прозвала «Цыганкой» горит такое пламя, что я понимаю – в мою версию событий она не поверит.

– А ты?! Охотиться в полнолуние он пошел! Дома ты боишься со мной быть, якобы сожрать меня можешь, а как к ней, так… – хрупкая фигурка покачивается и падает на заботливо подставленный ей волком стул.

– Рыбка моя, ты все неправильно поняла…

Как никогда ощущаю себя лишней на своей, казалось бы, кухне. Что дом не мой – это вопрос второй. Еще секунду назад ощущала себя весьма комфортно, потягивая под булочку кофе с молоком.

– Думаешь, если у меня хвост, то я тупая, да?!

Изумленно взираю на длинную юбку юной красавицы. Она поэтому такая широкая, что она под ней хвостик прячет? У них что-то типа Чернобыля в округе? Бедненькая. Не мудрено от таких мутаций характер дурной заиметь.

– Ну, мой водяной цветочек, ты сама подумай: кто же так безалаберно гадит у самого порога. У нас же дом в двух шагах. Да и в полнолуние крови только и сожрать кого хочется, а не…

На меня устремляется полный мольбы взгляд. Едва приметно головой качаю: была молодая, что там. Прекрасно помню как кровь вспыхивает, когда соперница пытается сгладить углы. В том, что юная Айна считает меня соперницей, я в данную минуту не сомневаюсь. Так что лучше стоять и помалкивать.

– Без понятия что у вас, серых нахалов, на уме! А вот про слухи, которые по городку нашему ходят, знаю прекрасно. На ней же пробы ставить негде!

Сейчас молчу уже оттого, что от такого неприкрытого хамства просто дыхание перехватило. Выпиваю залпом стакан воды из нашаренного рядом графина, с большим трудом справившись с желанием швырнуть его в наглую «Рыбку».

– Ну я же с подружками деловых партнеров не сплю, макрелька моя серебряная. Я как Аро в глаза смотреть-то буду потом?

Вот это он зря: я знаю такой тип женщин – она же к любому слову сейчас прицепится. Не знаю какой именно магией владеет моё тело, но точно могу давать уроки ясновидения.

– А с кем спишь?! – не упускает случая нависнуть над сидевшем на табурете Калебом девушка. С учетом того, что она ему в пупок дышит, когда тот встанет, смотрится это скорее смешно, чем страшно.

Волка надо выручать. Судя по бегающему взгляду по кухне, тот свои аргументы уже исчерпал. Если сейчас попытается стратегически отступить, то только накалит и так горящую ярким светом ситуацию.

– А с чего он должен со мной спать, если я не в его вкусе? – на мое замечание «Цыганка» застывает над оборотнем соляной статуей. Пользуясь моментом, Калеб быстро плюхает ту себе на руки. Айна ворчит, но попыток вырваться из объятий не делает. Хорошо, значит все не так уж и плохо.

– Он миниатюрных и стройных девушек предпочитает, темненьких. Чтобы рукастые были. А я сегодня даже омлет умудрилась сжечь…

– Да ты не… – незаметно наступаю на ногу попытавшему было возразить Калебу. Сейчас не лучшее время хвалить мою внешность или кулинарные способности.

Глава 10

– Пять дубовых столов! – перед моим носом трясся расчерченный на графы кусочек бумаги. С чистописанием у трактирщика было плохо, а вот с памятью полный порядок. По крайней мере, я думаю, что порядок. Уж слишком рьяно кряжистый, похожий на седеющего хряка, Тулан тыкал мне в лицо кусочек бумаги.

– Бочка отменного эльфийского! – свои претензии тучный трактирщик не перечислял, а выкрикивал, будто аукционист. Хотелось подпрыгнуть от нетерпения, не услышав «Кто больше?!»

– Зеркало на входе!

Я с сомнением посмотрела на засаленный фартук визитера. Если я хоть в магическом, но средневековье, то зеркала должны дорого стоить. Хотя их, вероятно, можно создать магией. А может здесь вообще материал есть какой-то, которого в нашем мире не существует.

– Набили морду посетителю!

Это что за посетитель такой, который отбиться не смог от пьяных женщин? Если дриады тут, конечно, не бой-бабы под два метра ростом. Мира, полагаю, добила беднягу магией.

– Из моего заведения бордель почти сделали!

Не уточняю этот вопрос только потому, что мужик набрал воздух в легкие для следующего вопля. Да и, вправду сказать, боюсь услышать в подробностях, что вытворяло на днях мое тело.

– Цветы у таверны вытоптали и ржали как три кобылицы!

Так нас еще и всего трое было?! Что за трактир такой, в котором не работают охранники, способные вывести под белы рученьки трех выпивших дам?!

– Итого три тысячи пятьсот шестьдесят две златых! Три тысячи – за мебель и вино, пятьсот – моральная конфпехтация или как там, бишь, ее, шестьдесят две – новые цветы засадить! Все!

Я только успела открыть рот, как дверь с громким грохотом и скрипом захлопнулась. Нужно будет попросить оборотня, как нацелуется со своей девушкой, смазать и повесить колокольчик.

– У нас осталось всего пять тысяч, – сообщил прижавший уши фамильяр, почти беззвучно появившись у моего левого бока, – Я пятьсот еще вчера Калебу отдал за лунные камни.

– Ну…надо как-нибудь заработать, – резонно замечаю я. Самая большая проблема, что я в здешней экономике не разбираюсь даже на уровне трехлетнего ребенка. Мне что три златых, что триста три – без разницы. Судя по тому, как волнуется Чед – ситуация в лавке сложная.

– На ремонт сколько нам Калеб насчитал? – прикинуть как и куда вложить деньги никак не получается. Да и боязно: захочу помочь, выручить, а потрачу не свои деньги и пущу ведьму по ветру.

– Полторы. Ну с учетом твоих неожиданно проявившихся парламентерских способностей сможем скинуть, думаю, до тысячи.

Котяра хитро щурится, даже не скрывая, что подслушивал нас на кухне. Ну, чем бы дитё (в данном случае котё) не тешилось…

– Плохо.

Сколько бы здесь что ни стоило, но тысяча в кармане – всегда плохо. С чего лавка не приносит никакой прибыли? Что в ней продавалось? Где столь часто упоминаемый всеми Аро, когда гибнет и его предприятие? Да, расстались они с Мирой, но он тоже деньгами вкладывался, как я поняла.

– Ингредиентов для зелий почти не осталось. В основном так, кашель да бородавки лечить. Ну, можно еще зелье ночного зрения попробовать сварить. Там лапы совы вроде бы оставались. Но это на черный рынок хорошо идет, а к ним если и идти, то лучше много чего тащить. Опасно и невыгодно идти с одной склянкой-то…

Меньше всего мне хотелось идти на черный рынок. С криминалом никогда дел не имела и не хочу иметь. Но вопрос «Откуда деньги взять?» стоял как никогда остро. Я даже не знаю, сколько десяток яиц стоит, а пытаюсь свести дебет с кредитом.

Лавку покидает Калеб с Айной на руках, а я подманиваю кота и снимаю с вешалки темный плащ. Дверь лавки, как ни странно, запирается на тяжелый бронзовый ключ. Никто не произносит заклинаний и не ставит на вход для охраны каменные статуи. Это настолько обычно, что даже как-то разочаровывает.

На улице – ранняя весна. Это видно по цветущим деревьям. Втягиваю себя цветочный запах со сладковатым оттенком цитрусовых. Магнолия!

Иду как ищейка, меня ведет свой нос. Восхищенно выдыхаю, когда улочка, ведущая от лавки, изгибается и выводит меня в небольшую аллею, засаженную высокими деревьями.

Закрыв глаза, впитываю в себя этот запах, который ассоциируется у меня с молодостью, безмятежностью и любовью. Это был наш медовый месяц! Копили на него вдвоем: я – простой учитель и он – рядовой клерк в государственной конторе. Сладкие как мед его губы, звезды, радость, планы, море, смех и нескончаемое, бьющее из меня счастье. Никогда и ни с кем больше такого не испытывала.

Казалось бы, я должна ненавидеть все воспоминания, связанные с мужем. Бросил меня, променял на молоденькую. Но зато сделал так больно, что остальные удары судьбы я принимала совершенно спокойно.

Дорожки посыпаны мелкими, белыми камушками. В аккуратной, будто с картинки, аллее стоят лавочки. Хочется усесться на одну из них под деревом, впитывать в себя этот аромат, вызывающий слезы ностальгии..

Ветер играет моими волосами, мягко касается лица, доносит другой запах. Бросаю свой плащ коту, подбираю юбки и бегу. Бегу так быстро, как только могу. Соль, свежий арбуз и мокрая трава. Бегу к запаху, который обожаю всем сердцем.

Тулан
___________________________________
Дорогие читатели!

Ваши звездочки и комментарии = хорошее настроение и стимул создавать другие сказочные истории.

Совсем скоро мы познакомимся с таинственным, долгожданным героем.

Глава 11

Судя по снующим в обе стороны дороги повозкам, я попадаю на главную дорогу. Успеваю притормозить как раз вовремя, чтобы не влететь под колеса спешащей куда-то телеги. На этом хорошие новости заканчиваются: торможу прямо в объятия какого-то странного мужчины, закутанного с ног до головы в черный плащ.

– Ты ума лишилась так нестись, ведьма! – голос из-под капюшона хриплый, злой и пропитанный таким количеством яда, что вся вина и желание извиниться резко исчезают.

– Посреди дороги обычно не останавливаются. Тут люди ходят! – парирую я, пытаясь заправить за ухо трепещущую на ветру прядь.

Кажется, подозрительный тип в черном что-то говорит, но не могу разобрать ни слова. Мало того, что едва слышно, так еще и язык незнакомый. Обилие шипящих звуков создает ощущение, что мужчина не говорит, а шипит. Ненормальный что ли? А может просто поляк?

Да какой поляк в этой мире, ну?! Ну, какой-нибудь хоббит или какие у них расы еще есть? Если тут существуют эльфы и оборотни, то могут быть все – от леших до русалок.

– Иностранными языками не владею. А ежели что хотите сказать, то говорите так, чтобы я Вас поняла, – возмущенно взираю на незнакомца, задрав голову. Вот только недавно радовалась, что прибавила в росте, но что не мужчина, тот меня выше.

– Мира! Ты зачем убежала?! – фамильяр появился как чертик из табакерки. Отдуваясь, остановился рядом, обмахиваясь сорванным где-то лопухом. Ну, или чем-то на него очень похожим. В новом мире я даже на вопрос: “Кто я такая?” не могу ответить с полной определенностью.

– Там море и порт! – возбужденно тыкаю вперед, где, на сколько хватает глаз, разливается водная гладь.

– Можно подумать, ты первый раз их видишь, – фамильяр морщится, поднимает лапу, чтобы пригладить усы, и… Так и застывает, будто манэки-неко – японский котик с приподнятой лапкой, который приносит удачу в финансовых делах.

– Есть в вашей захолустной дыре хоть один приличный трактир?!

До встречи с неприятным незнакомцем я не подозревала, что можно орать почти шепотом. Также не знала, что можно почувствовать себя кем-то вроде крепостной крестьянки перед властным господином, даже не видя глаз собеседника.

– Один имеется, господин. Правда, скоро сезон свадеб, так что не могу ответить насчет свободных комнат. Обратитесь к трактирщику Тулану: вверх по этой улице, а потом направо.

Я лишаюсь дара речи: к Калебу Чед обращался на “ты”, не особо церемонясь, а тут чуть ли не ноги неприятной личности целует.

Чувствую, как замораживает на месте взгляд из-под плаща. Развернувшись, незнакомец шагает в указанном котом направлении. Во мне поднимает голову педагог: нет, ну что за молодежь пошла?! Нахамил, кота не поблагодарил…

– Эй! – в несколько шагов догоняю удаляющуюся фигуру, толкаю в плечо, – А сказать спасибо?!

– Ш-ш-ш-ш…ши-и-инен! – чужой язык мягок, течет будто горная речушка, тягучий и мелодичный. При всем этом у меня четкое осознание того, что меня сейчас весьма грубо послали.

Рывок, взмах черного плаща, боль. Незнакомец заломил мне так сильно руку, что по лицу потекли слезы. Пытаюсь вырваться, но хватка у него как у голодного зверя, поймавшего наконец свою добычу.

– Никогда…

Его пальцы впиваются в мое запястье, а голос, кажется, становится еще тише. Падает до змеиного, едва различимого шипения.

– Больше…

С губ слетает стон боли, он выкручивает сильнее мое запястье, заставляя желать только одного – чтобы все это закончилось.

– Не смей…

Ушную раковину опаляет мужское дыхание. Чувствую, прижатая к его груди, нервную, яростную дрожь. А еще он горячий. В разы более горячий, чем должен быть обычный человек.

– Ах ты, мелкий…

С трудом удается устоять на ногах, когда мою руку резко отпускают его стальные пальцы. Фамильяр вцепился моему обидчику в ногу и сдавленно выл. То ли от страха, то ли в азарте борьбы.

Несчастный кот отлетает в ближайшую стену, но не впечатывается в нее, а с негромким хлопком пропадает, не долетев несколько миллиметров. Стоит, вздыбив шерсть, впереди меня, и, готова поклясться, больше раза в три точно своего обычного размера.

– Некогда мне с вами, – незнакомец запахивает плащ прежде чем я успеваю его рассмотреть. Мне немного стыдно, но с тайным злорадством замечаю, что удаляется он, прихрамывая.

– Ты с ума сошла ссориться посреди города! Да еще и со знатным драконом! – причитает Чеддер, пока я сажусь перед своим рыжим героем на корточки и приглаживаю вздыбленную шерсть на рыжей спине.

– Откуда ты знаешь, что это дракон и что он знатный? – к морю схожу, пожалуй, в следующий раз. Беру на руки бедного котика, осторожно проверяю не сломал ли ему ничего вредный тип. Я не особо понимаю в ветеринарии, еще меньше – в травмах магических существ, но не могу же просто отмахнуться.

– Нормально со мной все. Я успел телепортироваться. Ну, ты язык не узнала что ли?! Ты же учила, было дело. А что знатный…ты видела его плащ?

– Ну…плащ и плащ.

– Он из бархата, Мира. Если присмотрелась бы внимательно, увидела бы, что оторочен черным соболем. Серебряные застежки, сапоги дорогие, добротные. Бедные таких не носят. Остальное уж, прости, рассматривать некогда было.

– Ты мороженое любишь?

Хочу сменить тему и как-то подбодрить повесившего нос фамильяра. Черт с ним, с драконом. По пути видела лавочника с различными шариками этого лакомства. Себе беру с орешками, кот предпочитает топпинги и посыпки не использовать.

Сидим на лавочке под магнолией до вечера, болтая, поедая мороженое, растворяясь в запахах цветов, соли, булочек, водорослей, весны – запахах приморского, солнечного городка.

Глава 12

Лавка встречает тишиной, темнотой и неожиданным холодом. Кутаюсь в плащ, врученный мне предприимчивым Чеддером. Мне бы спросить откуда котик взял вещицу. Не видела ее с перепалки с драконом, но сейчас мысли заняты лишь тем, почему при нашем появлении не зажегся свет, и отчего так холодно.

Фамильяр роется под прилавком, вручает мне свечу в медном подсвечнике с изогнутой ручкой. Из всех слов, что мне обрушивают на голову, понимаю только одно: сломались чары. Разумеется, кот топает наверх с полной уверенностью, что я смогу все починить.

Кутаюсь поплотнее в плащ, молча плетусь следом. И как мне теперь выкрутиться? Днем приходилось себя контролировать, чтобы лишнего не сболтнуть, да и то на некоторые мои фразы собеседник недоуменно дергал ухом.

Особо его удивило, как я вдохновенно начала рассказывать о своих растениях. Слушал мои восклицания минут пять, только потом осторожно заметил, что травологию я учила только потому, что без этого никак в зельях.

Да, да. Травы – ингредиенты для многих зелий. Что любимым предметом Миры было зельеварение, я уже выучила. А вот что магичка не любила садовые работы – не очень. Пришлось снова сослаться на амнезию, но долго еще на себе ощущала недоуменный взгляд.

Что вообще любила эта девушка? Судя по рассказам котика: попойки, разврат, флирт, эксперименты, зельеварение, наряды и себя. Довольно скудный багаж знаний о человеке, кем приходится прикидываться. Я даже о взаимоотношениях с таинственным Аро знаю только то, что они были начаты еще в Академии, а закончились за неделю до моего попадания в этот мир.

Поднимаюсь на второй этаж, понимая, что у меня почти отмерзли пальцы. Что за странная температура в доме? На улице тепло, весна в самом разгаре! Да и не было так холодно вчера вечером. Я хоть и в шоке была, но такой холод точно запомнила бы.

Запертая комната отворяется, и я смотрю на странное сооружение как козел на новые ворота. Больше всего это напоминает лиру, но занимает “инструмент” всю комнату. Некоторые из натянутых струн провисли, некоторые – лопнули. Начинаю чувствовать себя неуютно под внимательным взглядом Чеддера.

– Эм…Крибле-крабле-бумс? – я серьезно предполагала, что это поможет? Что за ребячество! Понятно же, что это какой-то сложный, волшебный артефакт. А если просто связать между собой порванные струны?

Протягиваю пальцы к оборванной струне и шиплю от боли. Ощущение, будто меня ударило током. Разумно вообще в эту штуковину не лезть, я ведь даже не знаю что это такое.

Да что уж там, я и с пылесосом бы с трудом справлялась. Мне проще подмести, а потом полы помыть, чем нажать куда-то не туда и страдать дня три какая я косорукая.

– Ну…Дело серьезное, – я важно киваю, будто медлю только потому, что нужно все обдумать. Если бежать из лавки, то куда? На ведьм в этом мире охотятся? Могу чувствовать себя в безопасности только в лавке? Семья у Миры есть? Может как-то к ним поехать и сослаться на амнезию?

Перебираю все варианты бегства, но не нахожу в них достойные. Придется признаваться во всем Чеддеру. Надеюсь, фамильяр не посчитает, что я убила его хозяйку и насильно завладела ее телом. А если посчитает? Что у кота по боевым характеристикам? В ногу дракону он вцепился весьма рьяно.

Он может меня только подрать или магическим энергетическим шаром, скажем, запустить? Даст все рассказать или сразу нападет, как только расскажу, что я не Мира?

– Тело…

Вкрадчивый, шелестящий шепот пробивает до мурашек. Это точно не Чеддер решил надо мной подшутить. Фамильяр выглядит примерно так же, как когда встретил дракона. Жмется к моей ноге, уставившись испуганно на потолок.

– Что там? – не успеваю поднять взгляд, как ощущаю ледяные пальцы на своем горле. Холод не дает дышать, распространяется по каждой клеточке тела. У сердца проворачивается ледяной осколок, становится больно.

– Хозяйка, – потрясенный голос кота слышу будто словно вату, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть в ледяную пропасть. Но его перекрывает другой голос: громкий, женский, властный.

– Отдавай мое тело, старая шалашовка!

Глава 13

Перед глазами плывут круги, проносятся картины из прошлой жизни.

Вот моя мать качает головой, рукой машет: “Пропадешь с таким характером, Машка! Ой, пропадешь! Тебе же что не слово, так ты поперек! Ты ж утопнешь, и то против течения поплывешь!”

Я всего-навсего хотела пойти на танцы красивой. Не виновата же, что “подружки” завистливые изрезали мое единственное красивое платье. Мать мне запретила наряжаться, запретила платье брать. Стою теперь перед ней, словно оплеванная.

А вот Мишка хлопает калиткой, оставляя свою куртку на моих плечах. Губы горят от поцелуев, голова дурная. У отца или дрожат руки или палит не прицельно, а чтоб напугать. Ухажер тоже не лыком шит: петляет зигзагами, пригибается.

Отшатываюсь от удара по лицу. Не больно, скорее просто обидно. Отец говорит, говорит много и долго. Что не пустит теперь за порог, что отучилась, пора и честь знать. В город я не поеду – принесу в подоле, их на весь свет ославлю. Оставить меня без зоркого родительского ока никак нельзя – пойду по рукам, дрянь такая. Закуривает, плюет под ноги и добивает словом “шалашовка”.

Потом я буду плакать всю ночь. Больше от обиды, чем от боли, хотя на щеке и проступит синяк. С утра возьму из отцовской заначки ровно столько, чтобы хватило на автобус до города. Приютит меня двоюродная сестра отца. Тетя Дуся будет теперь всегда мне дороже родной матери.

Родители приедут ко мне только один раз – на похороны тети Дуси. Мать будет ходить с поджатыми губами и молчать, а отец открыто злорадствовать. Что ж – прав оказался по всем статьям. Мужа нет – значит по мужикам прыгала. Тут уже не важно был он в прошлом или нет, а факт самого младенца в подоле – позор.

Родителей всегда почитать нужно, какими бы они ни были. Я, дура, до конца в эту истину верила. С такой силой верила, что не смогла разом пережить уход любимого мужа, смерть теткину, холодное равнодушие родителей.

Я как кутенок брошенный ноги бы им целовала за взгляд ласковый, за слово доброе. Другие и непутевых детей любят. Нешто я виновата, что муж к молодой ушел? Нешто виновата, что от любимого понесла?

Позора в подоле родители не дождались – скинула я. Могли свободно в деревне выдохнуть. Простила я им слова в гневе сказанные, безразличие простила, а вот сына простить не могла.

И сейчас внутри горит огнем все, будто звучит в ушах отцовская пощечина. Грубое, пробудившее воспоминания слово горит под кожей ядом, каленым железом.

Вцепляюсь в холодные пальцы на моем горле с неистовой силой. Через тело будто проходит волна первобытной ярости, света, силы. Слышу яростный вопль, полный боли, но не отпускаю ледяные пальцы, пока ярость не переходит в жалобные девичьи всхлипы.

– Ты…выдра старая! Я сейчас в себя приду и…ох

Свет режет по глазам, привыкшим к темноте. Дрожат, будто тронутые пальцами музыканта, туго натянутые “струны” на таинственном артефакте.

Призрак не выглядит теперь демоном мщения. Просто плачущая, молодая девушка, которая прижимает к себе обожженную руку.

– Тебя хотя бы уважению к старшим не учили? Я бы поспорила, кто из нас двоих шалашовка!

Сердце кровью обливается, когда плачут дети. Да кто эта девчонка как не ребенок сейчас?! Несчастный и потерянный. И я очень хорошо ее понимаю. Сама бы не взбесилась разве, если бы у меня тело отобрали?

– Ну все, все. Чего ты нападаешь-то сразу? Не хотела я у тебя тело отбирать! – последнюю фразу произношу слишком громко и вздрагиваю. Как не пугаться, если в голове горит красными, мигающими буквами вопрос “Что это было?”

– Да, конечно. Сама-то не красотка была! Думаешь, если почти невозможное совершила, то я тебя боюсь?!

– Я из костей бульон варила и один раз в огороде череп козла нашла. Это за некромантию сойдет?

Не могу не иронизировать, хоть девчонку и жалко. В голове звучит заставка из “Битвы экстрасенсов”. Мы с Петровной под чаек любили прицельно ядом плеваться в тех соседок, которые за чистую монету эту программу принимали. Знала бы я, что сама в теле ведьмы окажусь.

– А ты! – Мира возмущенно тыкает пальцем в забившегося мне под ноги фамильяра, – Я зачем на тебя целый учебный семестр убила? Чтобы ты хозяйку от паразитки не смог отличить?!

– Я же попросила не обзываться. Спала себе, никого не трогала, не просила никуда и ни в кого меня переносить.

С возрастом приходит мудрость и терпение, хотя я сильно погрешила бы против истины, если бы сказала, что не хочу одеть на голову призраку ведьмы цветочный горшок.

– Ну да, а силу ты в подарок от этого мира, видимо, получила!

Пожимаю плечами: не мне рассуждать как работает в этом мире магия. Если честно, надеялась, что мне призрак объяснит как я от нее отбилась.

– Предлагаю пойти на кухню и выпить чай. Даже если не все из нас могут употреблять пищу, – всегда говорю менторским, учительским тоном, когда нервничаю.

Дух летит первой, за ним, путаясь в лапах и боязливо оглядываясь, топает Чеддер, завершаю эту разномастную процессию я.

Глава 14

Кухонный стол непохож никак на стол переговоров. Скорее на тот стол, из-за которого парламентеры бросают друг на друга возмущенные взгляды.

– Ты заглянуть в мое прошлое и узнать как там все было сможешь? – полупрозрачная ведьма мерцает, будто неисправная лампочка.

– У меня осталось мало сил. Только с помощью фамильяра, – мрачно цедит она. Забившийся под мой стул Чед отвечает сдавленным, жалобным мяуканьем. Который раз удивляюсь его способности изменять свои габариты с маленького котенка до тигра-гиганта из азиатских легенд.

– Давай, – допиваю из чашки чай и пытливо смотрю на призрака. Мира презрительно фыркает, закрывает глаза и зависает над полом. Не знаю чем ей помогает Чед, но кот помалкивает. Только иногда слышу из-под стула напряженное сопение.

За время их работы успеваю обнаружить в одном из шкафов баночку меда и сделать себе бутерброд с остатками хлеба. Мало ли что они делают, и чем все закончится. На тот свет, если что, хочу отправиться на сытый желудок.

Перо с чернильницей и бумагу беру наверху, успеваю набросать письмо о вчерашних событиях для ведьмы. Мое отсутствие никак не влияет на две застывшие фигуры. Интересно, а с ранним утром в этом мире призраки пропадают?

Жалею, что не перемерила хотя бы часть гардероба и не окунулась в море. Теперь-то случай точно больше не представится. Даже если знала бы как за это тело бороться, не стала бы. Ну нечестно это, не по-людски! Я уже пожила, посмотрела людей и мир, а девочка вон только институт магический закончила.

Интересно, а как там мои цветы? Петровна хоть за ними присмотрит? Завянут же, жалко. Будто укоряя за то, что в последние свои минуты думаю о каких-то цветах, из-под стула слышится тихое ворчание.

Возвращение духа я пропускаю, уронив руки на стол и задремав. Так, возможно, лучше. Так будет проще всем.

– Вставай! – ощущаю ледяное прикосновение к своей щеке. Недовольно морщусь, но дух настойчиво тянет меня обратно в реальность.

– У меня осталось не так и много времени, чтобы хоть чему тебя научить…

Кажется, я позаимствовала привычку Чеда смотреть на собеседника, наклонив голову набок. Голова туго соображает после недолгого сна.

– Какой мерзкий ваш мир, – голос Миры тихий и очень печальный. Она говорит медленно, будто не может подобрать слова.

– Почти в каждом жителе есть сила. Прекрасная, сияющая. Ваш мир глушит ее, жрет, словно паук. Только немногие из вас могут почерпнуть из этой силы, не дать погаснуть. Еще меньшие могут передать другим эту едва теплящуюся частичку света, частичку магии . Это так трогательно. Так красиво. Но с каждым прожитым годом магия в вас гаснет. Это…

Наступает молчание. Я пытаюсь понять каким увидела наш мир эта трогательная девочка. Не понимаю. Но зато понимаю ее. Властную, холодную, отгородившуюся от чувств и других живых существ. Зато никто не сможет больше сделать ей больно. Понимаю из ее интонации, дрогнувшего голоса, отголоску прозвучавшей боли.

– Проживи эту жизнь за нас двоих, ладно?

Я хочу сказать, что это не честно. Тело – ее по праву, а я правда занявший его паразит. Пусть и случайно, пусть не по своей вине. В глазах призрака печаль и покорность. Я понимаю все за секунду до того, как она говорит…

– Я не могу вернуться.

Улыбка на губах духа подергивается дымкой, тает. Мира протягивает ко мне руку. Я поспешно сжимаю тонкие пальцы. Никто не должен уходить один.

Не чувствую привычного холода, только тепло. Слышу шелест волн, смех ребенка, потрескивание костра, журчание ручья и пение птиц.

Солнечный луч скользит по моему лицу вслед за слезинкой, бегущей по щеке. Слышу тихий вздох, силуэт девушки напротив расплывается, меркнет. Через секунду он и вовсе исчезает, словно утренняя роса под лучами встающего солнца.

___________________________________________________________

Дорогие читатели!

В следующей главе придет он...коварный бывший.

Не пропустите.

Глава 15

– Ты не туда сыпешь мяту!

– Так ты же сказал, что мяту – к череде, – возмутилась я, вытирая рукавом пот со лба: за котлом было ужасно жарко.

– Растолченную мяту! Я тебе ступку зачем давал?! А еще диплом с отличием на стене висит!

Я вздохнула. Возможно, и висит. Вот только странная претензия после того, как с призраком его хозяйки мы на кухне говорили.

– Не у меня же диплом есть! У меня только силы, которые я так и не поняла каким образом у меня то ли были всегда, то ли пробудились. Ой…

Заболтавшись, я кинула в котел веточку лаванды. В красноречивом взгляде кота я прочла все, что он постеснялся мне сказать. Я надеялась, что по причине врожденного воспитания, а не потому, что меня боится.

Завоняло грязными тряпками, зелье свернулось, будто закисшее молоко. Я с сомнением уставилась на то, что должно было быть отваром для свежести дыхания.

– Фу! Чем это так воняет?! – незнакомый голос был манерным, звонким, с высокими нотками.

Подняв голову от котла, встречаюсь взглядом с тощим мальчишкой с длинными ушами. Гость был красив, но той мужской красотой, которая приходит на ум, когда уминаешь в двенадцатом часу два бутерброда с вареньем. То есть, ему больше всех из существующих на Земле представителей мужского пола подходила кличка “Сладенький”.

Если бы не штаны и расстегнутая на первую пуговку рубашка, я бы приняла его за девушку. Личико нежное, золотые локоны по плечам, ухоженные ногти, манерность, высокий голосок.

Никогда не любила вне зависимости от пола людей, которые всем своим видом дают вам понять, что делают величайшую милость, явив вам, плебеям, свой светлый лик.

– Мира, ты рано или поздно взорвешь себя вместе с лавкой!

– “Уже”, – мысленно ответила я. Взирая на это чудо природы, сильно надеялась, что у Миры не до такой степени странный вкус. Да и мало ли в мире фэнтези Педров, то есть эльфов.

– Чего хотел, Аро? – вынырнул из-под моей руки Чед, недовольно подергивая хвостом.

– Заряночка, твой фамильяр совершенно обнаглел: лезет в дела хозяйки. Ты ему еще в своих травах даешь ковыряться…

Я вряд ли смогла бы воспроизвести потом звук, изданный Аро. Что-то типа сдавленного “Фу”.

Сама по себе я человек довольно мирный, топор войны достаю только в крайних случаях. Но сама мысль о том, что окружающие думают, что я любила когда-то этого манерного фазана, вызывала отвращение.

Мужчина должен был мужчиной, а не пахнущей цветами феей с уложенными волосами. Должен уметь защитить, что ему дорого, а эльф будет плакать над пятнышком на рубашке.

Кроме того, котика я обижать не дам! Он без раздумий бросился спасать меня от страшного дракона. В прямом смысле. А живое он существо или что-то типа сосуда с духом внутри – это дело десятое.

– Мы зелья варим. Он мне помогает. И правда, что хотел-то? – руки покрылись гусиной кожей от этой его “заряночки”. Хорошо “курочкой” еще не назвал.

– О, мой звонкий ручеек, много чего…

Когда на кухне миловались Калеб с Айной, я испытывала лишь умиление и не хотела им мешать. Ласковое обращение оборотня звучало нежно, трепетно. Любовь сквозила в каждом взгляде, вздохе, прикосновении. А сейчас… Сейчас я чувствую от эльфа только холодность и язвительность.

Он этими ласковыми прозвищами подчеркивает только то, на сколько их ведьма не достойна, либо просто злит гордую Мирабель. Не могу сказать наверняка, но, сдается мне, что на такие нежности кудряшки эльфу основательно бы поистрепали. Так, ладно, если уж попала в чье-то тело, то нужно вести себя соответственно.

Я уставилась на эльфа с открытой неприязнью. Переборщить не боялась: сопевший рядом Чед внедрился бы в стайку деревенских сплетниц как влитой. Печальная история любви эльфа и ведьмы была мне известна. Она весьма красиво начиналась в стенах Академии, но весьма некрасиво закончилась обвинением Миры в том, что она неженственная, не ценит какое сокровище греет ей постель, обабилась в этой деревне, разжирела (у девочки и шестидесяти сантиметров не было в талии) и вообще…

“Вообще” включало в себя еще с десяток пунктов, неприятных и болезненных для любой женщины. Контрольным выстрелом было, что эльфийки – это идеал красоты и нежности, поэтому такое изысканное существо как Аро уходит, чтобы быть с себе подобной.

– Мне некогда, Аро! Цветочные горшки, видишь ли, какое дело, закончились. Общаться без них с тобой – зря сотрясать воздух. Поэтому давай к делу.

– Но уточка моя, ты, как всегда, прямолинейна, если не сказать груба. Впрочем, что ожидать. Если уж Королевская Академия не смогла вбить в тебя манеры…

– Фазанчик мой, праздно болтающий, еще короче.

– Я, может, хочу в чувствах признаться, – подмигивает мне ожившая мечта девочек лет двенадцати. Эти глупышки еще о внутренних качествах избранника и его надежности не думают. Он же красивый!

– Не надо. Я только что позавтракала. Это все?

– Ну, если ты не хочешь забыть нашу незначительную ссору…

Я с ума сейчас сойду от этой концентрированной театральщины! Ах, эти эмоции, эти драматические паузы. А уж когда бывший возлюбленный руку к сердцу приложил…

– Переигрываешь, Аро. Не хочу и не забуду.

– Всегда знал, что женщины жестоки. Впрочем, если тебе так хочется терять свою красоту и молодость с этими мужланами…

– Я же пожирнела и обабилась, – возражаю злорадно, – Куда мне со свиной рожей-то в калашный ряд?

– На правду не обижаются, – эльф пригладил волосы у зеркала, стряхнул с плеча только ему видимую пылинку, – Но все всегда можно поправить красивыми нарядами и диетой.

– Нельзя. Мне понравилось быть жирной.

Не могу разговаривать спокойно и вдумчиво, как нормальный человек. Так и хочется на каждый его укол ответить контратакой. Мне не обидно, скорее смешно! Обидела сына маминой подруги!

– Я уезжаю в столицу. Хотелось бы до отъезда получить свою долю в лавке.

Кажется, мои глаза выражают такое недоумение, что Аро решил прояснить, а может и просто добить меня.

Глава 16

Эльф не касается меня и пальцем. Почему же такое ощущение, что мне разворотили грудь? Дыхание сбивается, нечем дышать. Шестьдесят тысяч! После закупки продуктов в кошеле печально звенит монет восемьсот.

Если брать в расчет то, что Мира привыкла жить на широкую ногу и задолжала половине города, то нам понадобится в общей сумме тысяч восемьдесят. Откуда взять такую сумму?!

– Не говори, что лавка приносит убытки, птичка моя красноперая. Ты заказываешь себе платья из столицы, есть ходишь в таверну. Ты же говорила, что не хочешь больше видеть мою рожу. Мне кажется, что это честная цена. Все-таки это убожество мы покупали с тобой в складчину.

Вряд ли хотя бы за половину названной наглым фигляром суммы. Да это самый настоящий грабеж!

– Натурой, боюсь, не расплатишься, кошечка!

Пущенный в эльфа шар концентрированной энергии не попадает в цель. Подлец скрывается за прилавком, которым я так любовалась, когда только попала сюда. Наглецам всегда море по колено, а вот образчик искусства резьбы по дереву осыпается под ноги горсточкой золы.

– А ты иди сюда, иди, – в моем голосе визгливые, гневные нотки, будто я и правда одна из кошек, дерущихся на крыше, – Мы с тобой обговорим таксу на каждый поцелуй.

Сила распирает изнутри, отдается в висках болью, требует выплеснуть её, стеречь с лица земли этого дрянного эльфа. Эта длинноухая скотина собралась мне ставить условия! Мне?! В моей лавке?!

Пальцы хищно изгибаются, будто птичьи когти. Волосы разметались по плечам и искрят, будто по ним пустили электричество.

– Пятьдесят, пока я не передумал. Три дня, думаю, тебе хватит, – слышу крик уже с улицы. Ясное дело, что Аро предпочел смыться. В последний момент останавливаю себя, чтобы не выбежать за ним за дверь.

– Что это было? – я с ума сойду с этими вспышками гнева, мне абсолютно не свойственными. И каждый раз могла колдовать, когда эмоции захлестывали меня, растворяя весь мир сперва в страхе, а потом – в злости. То призрака Миры обожгла, то пыталась изжарить противного эльфа.

– Просачивание, – Чед произносит это слово с таким видом, будто я должна протянуть “Ааа, а я-то думала” и отправиться пить кофе. Но мне это слово не говорит ровным счетом ничего.

– Просачивание воды сквозь почву знаю. Но вряд ли ты имеешь в виду это.

Кот сокрушенно качает головой, осматривая то, что осталось от уничтоженного прилавка.

– И как мастерски уничтожила-то: не восстановишь. Ну, скорее можно сравнить с дамской сумочкой. Вы туда впихнуть можете даже самые неожиданные вещи, но в ней место рано или поздно все равно закончится. Также и с магией. Тело мага накапливает ее, а ты зелья не варишь, заклятья не произносишь. Куда ей деваться?

Что это еще за экзаменовка по теме “Магия и я. Практикум для первого курса”?! Понятия не имею! Но хотелось бы знать что может мое тело, а не ловить неожиданные подарки в виде различного членовредительства.

Я вообще всегда была за то, что проблемы можно решить мирным путем. А реши тут что миром, если пытаешься убить оппонента.

Готова мешать различные порошки, но никто не говорил, что будет подниматься из глубины души что-то темное, голова будет трещать от силы, которой не буду знать как пользоваться.

– У тебя все получится.

Вспоминаю этот животный, жаркий порыв. Уничтожить! Убить! Развоплотить! Так легко он завладевает разумом, так легко может подчинить.

– Я не хочу. Ты говорил про варку зелий. Про то, что постепенно буду превращаться в кровожадного маньяка, разговора не было!

Распахиваю входную дверь, бегу по узкой улочке. Мне нужно успокоиться, сесть, все обдумать. Сперва мне казалось, что я попала в добрую, красивую сказку, но я не была готова к дару и свалившемся на меня проблемам!

Я учитель на пенсии! Не ведьма и не бизнесмен! Мне очень жаль Миру, обещала сама себе ей помочь, но просто не могу! Да и какой человек сможет найти такие деньги за три дня?!

Зачем этой девчонке платья из столицы в городке, который больше на деревню похож, понадобились?! Окрестных быков решила очаровать?!

Злость сменяется грустью. Что придумаю, слоняясь без дела по улицам?! Нужно пойти и сказать фамильяру, что хозяйка магической лавки из меня получилась паршивая.

Тащусь мимо вывесок, подсвеченными тепло горящими фонарями. Вон мясник, булочник, бакалейщик, а тут мы вчера с Чедом покупали мороженое.

А почему такая толпа возле таверны?

Глава 17

Я успеваю как раз к кульминации событий. Под вопли Тулана, которые состоят в основном из отборной брани, дверь таверны открывается, и трактирщик вышвыривает почти что мне под ноги высокого мужчину.

Вслед за лежащим клиентом на дорогу летит смутно знакомый плащ с серебряными застежками.

– И больше, чтобы духу твоего здесь не было! Я таких в своем заведении терпеть не могу! Сперва хоть пару паршивых монет за душой заимей, а потом выпендривайся!

Если бы взглядом можно было убить, то трактирщик бы, вероятно, лежал пузом вверх, дергая ногой в агонии. Незнакомец силится подняться на ноги, но его мотает из стороны в сторону, будто на палубе корабля, попавшего в шторм.

На спине, по белой ткани рубашки, расплывается кровавое пятно. Мужчина опускает голову ниже, будто стараясь укрыться от взглядов толпы, взявшей его в кольцо. Лицо не разглядеть: скрыто под грязными, спутанными каштановыми волосами.

В душе приподнимает голову жалость. Мне плохо, а ему – еще хуже. У меня хотя бы есть место, которое могу назвать домом. Пока есть. Думаю, я найду там парочку зелий и бинтов. Ну не может же Мира во всем надеяться на магию.

– Пойдемте, перевяжу Вам раны.

Наклонившись, замечаю стиснутые зубы и волевой подбородок с темной щетиной. Глаз все также из-под длинной челки не видать.

Поднявшись, он тяжело опирается на мое плечо. Обнимаю за талию, тащу почти на себе. Внимание незнакомца будто бы сосредоточено не на том, чтобы идти прямо и меня не раздавить, а на том, чтобы еще больше не запачкать его перекинутый через плечо плащ.

В лавку вползаю, кряхтя от натуги. Сразу же на пороге мужчина отключается, едва не потянув меня вслед за собой.

– Ты что творишь?! Сперва убежала как угорелая, потом на себе непонятно кого притащила!

– Судя по твоим рассказам, Мира вряд ли вела скучную и спокойную жизнь, так что должен привыкнуть, – огрызаюсь я, обмахиваясь ладонью. Жизнь не готовила меня к такому, чтобы на себе таскать полумертвых мужчин.

– Ты хочешь украсить его трупом помещение?

Язвительность Аро, видимо, заразная. Впору лекцию об уважении к той, кого зовешь “хозяйкой” прочитать, но Чед прав – если уж предложила незнакомцу помощь, то нужно хоть что делать.

– У нас что-то кровоостанавливающее есть? А бинты?

– Кровоост…чтобы меня гончие на части драли! Ведьме, отличнице Академии зелья для остановки крови понадобились!

Я уже уяснила, что в качестве новой хозяйки фамильяру не нравлюсь. Магии как огня боюсь, торговаться не умею, продавать – тоже. Развоплотить через каждое слово не предлагаю, в пьяном виде вазы с цветами не бью, весь бюджет на платья не трачу, каждого окрестного мужчину в спальню не зову.

Я тоже не в восторге! Мне “в наследство” достался кот-ворчун, который должен мне помогать с магией, но вместо этого только сокрушается, что я ничего не умею. А как уметь, если даже ингредиенты закупить не на что?! Едва на еду остатка средств хватает! Я в долгах даже не в как в шелках, а они меня облепили, будто мухи коровью лепешку в летнюю жару!

С соседями ведьма отношения испортила настолько, что редко кто в городке при виде меня ставни не закрывает.

Теперь еще я на истекающем кровью человеке магию должна пробовать. Нет, ну а вдруг получится? Если добью или инвалидом сделаю, так это не страшно – в экспериментах не все всегда идет гладко.

Фамильяр ставит рядом со мной флакончик с ярко-красной жидкостью. Совместными усилиями нам удается перевернуть гостя на живот, на расположенный неподалеку плащ.

Кожа покрыта бисеринками пота, дыхание хриплое, едва слышное. У незнакомца жар, но сейчас меня интересует не это.

Желудок делает кульбит, к горлу подступает то, что ела сегодня утром. На загорелой коже мужчины две глубокие, рваные раны. Кровавые борозды тянутся из-под лопаток и ниже, заканчиваются почти у пояса брюк.

– Ты смерти нашей хочешь что ли?

Замираю с флакончиком в руке над страшными ранами. В глазах кота сквозит куда больший ужас, чем при встрече с призраком своей хозяйки.

– Что опять не так?! – пока мы спорить будем о моей умственной неполноценности, человек умрет. Хмурюсь и наклоняю флакон. Льющаяся жидкость с каждой каплей сворачивает кровь и подсушивает раны. Когда пузырек пустеет, на спине мужчины только два длинных шрама.

– Ты притащила к нам дракона.

Фамильяр говорит медленно, будто с неразумным ребенком или человеком с ментальным расстройством. Не видя в моих глазах проблеска понимания, поясняет.

– И не просто дракона, а преступника. Только тем, кто совершил что-то и правда ужасное, отрезают крылья.

__________________________________________________________
Дорогие читатели, как вам дракон?
Делитесь в комментариях.

Глава 18

Раненого Чед отправляет по воздуху в мою постель. Дракону принять бы ванну, но не просить же надувшегося как мышь на крупу фамильяра размещать его в бадье, а потом и спинку потереть.

Я присаживаюсь у брошенного плаща, откалываю с него серебряное украшение. На моей ладони лежит искусно отлитый дракон с янтарными глазами. Любуюсь мастерством мастера, который обработал каждую чешуйку, а потом кладу брошь на столик возле кровати.

Сам плащ представляет из себя замызганную кровью и грязью, но явно дорогую вещь. К сожалению, в его карманах нет ничего, что могло бы пролить свет на ту темную личность, которую мы приютили. Ну хорошо, я приютила.

Вполне вероятно, что ругался на меня дракон только потому, что я растревожила его рану. Не самое приятное, когда ты едва в обморок от слабости не падаешь, столкнуться с летящей куда-то девицей.

– У Миры хоть с кем были хорошие отношения? – сажусь рядом с Чедом, решая начать с малого. Может есть кто-то, кто подскажет, что можно сделать с долгами. У меня в голову никак не приходит откуда можно взять такую внушительную сумму.

– Ну…С мужчинами. Пока те не становились бывшими любовниками, – “помогает” мне в решении проблем с соседями Чеддер.

– Отлично! Хорошие новости будут? Ну хоть какие-то? Я было решила, что хоть с Аро проблем не будет. Ровно до того момента, как его увидела. Как они вообще с Мирой сошлись-то?

– Не ты первая задаешься этим вопросом. Правда вслух его хозяйке мало кто решился задать. Они еще во время учебы в Академии познакомились. Там какие расы только не учатся. Хоть кентавра себе найди, если душа или тело требуют.

– Хватит мне тут про межрасовый разврат рассказывать! По крайней мере тот, что людей и кентавров касается. Хочу послушать про тот, который касается эльфов и людей.

– Ну так, Аро с годами думать стал только о том, как у него уложены волосы. Был не последним зельеваром на курсе. На том с Мирой и сошлись.

– Аро? Зельеваром?

Не ассоциируется у меня эльф с обожженными различными веществами руками и корпением над котлом.

– Чудные фортеля выдает жизнь, да? Но был скромным таким мальчиком откуда-то из глубин эльфских лесов. А потом Мира его на королевский бал потащила. Отличников Академии туда приглашали, приглядывались: придворных магов откуда-то брать надо. Работенка эта опасная, поэтому почти всегда в них потребность есть.

– А ему понравилось из себя светского льва изображать, – я не спрашиваю, скорее утверждаю. Подобные Аро, как только ступят одной ногой в столицу, начинают сквозь зубы цедить и обращаться с “колхозниками” как с навозом.

– Ну…да. Но у него еще страсть к экспериментам осталась. Ну…они с Мирой и взялись для герцога одного снотворное делать. Не учли чуточку некоторые моменты… Если кратко, то полстолицы усыпили, сорвали из-за этого важные переговоры и застопорили работу различных служб. В столице Мире теперь пять лет приказано не появляться, а Аро – три.

– Оригинальная мера наказания. Я думала, оштрафуют их или в тюрьму посадят.

– Так они не убили никого, – резонно замечает фамильяр, – Подгадили крупно, это да. А по репутации их, уже в столице известной, это ой как ударило. Ну а дальше ты знаешь. Они сюда переехали и лавку открыли.

– Давно открыли?

– Три года назад. А ты думала, почему наш эльф так резко в столицу намылился? Цены там – не чета местным, ему деньги нужны.

– Да нет у меня таких денег! Нет! Откуда я ему хоть четверть суммы возьму?!

– Можешь попросить отсрочку, но если уж этому эльфу что в башку взбрело…

Устало потираю глаза. В голову ничего не лезет. Найти такую сумму даже за три недели невозможно.

– Мы заработать сможем, если хотя бы простенькие зелья горожанам продадим?

– Сможем. Но не слишком много с простенькими-то. Чтобы с голоду не помереть, на некоторое время хватит.

– Ладно, – я вздыхаю, заплетаю длинную косу, перебрасываю ее на спину, – Давай ложиться спать.

Устраиваюсь в кресле с фамильяром на коленях. Под его мерное тарахтение начинаю засыпать.

Сон слетает с меня вспуганной птичкой, когда наверху, в моей спальне, раздается звук разбитого стекла.

Глава 19

Дракон стоит возле кровати, облокотившись на стену. Видимо, двигался в сторону двери, но не рассчитал свои силы.

Перевожу взгляд на тумбочку возле кровати. Да, не стоило оставлять графин с водой рядом с существом, которое едва на ногах стоит. Как умудриться надо было так ударить, чтобы стекло чуть ли не по всей комнате разлетелось.

– Ты потерял много крови. Идея куда-то уходить отсюда не самая хорошая! – я все еще злюсь на него. На руке от стальной хватки остался синяк. Как вообще не сломал – загадка.

– Идея быть в доме ведьмы не самая хорошая. Особенно ТАКОЙ ведьмы, – он уже не шипит, как при нашей первой встрече. Голос глухой, тихий. Кажется, борется с болью и усталостью.

– Эта ведьма тебя, к слову, из пыли дорожной подобрала и в собственную постель уложила!

Всегда считала, что кичиться добрыми делами – это их обесценивать. Но как же я устала уже, что каждый встречный сволочью или потаскухой обзывает.

– Только для того, чтобы сдать охотникам. За живого-то они заплатят больше.

– Для того чтобы кого-то сдать, нужно знать хотя бы личность и проступки. Вряд ли они призывают к ответу за грубое обращение к даме.

Дракон фыркает, будто молодой, норовистый жеребец. Этот эмоциональный всплеск забирает у него последние силы. Трудный пациент сползает вниз по стене. Пытаясь хоть как оставаться в реальности, с силой проводит по лицу ладонями.

– Я слышал, что Мирабель Варвик сама лишает покусившихся на ее безопасность личностей всего, что под руку попадется. Как жаль осознавать, что молва, как всегда, преувеличивает.

Чудесно! Первый попавшийся дракон знает в разы больше, чем я сама о моих характере и биографии!

– А я слышала, что люди обычно других по себе судят. Ну, в данном случае, думаю, лучше будет сказать “мыслящие существа”.

– Ведьма! – уже снова шипит он.

– Дракон! – в том же тоне отвечаю, скрестив руки на груди. Детский сад “Ромашка”, честное слово, – Ты представишься? А то ты меня знаешь, а я тебя – нет.

– Можешь звать меня Райеном, если уж мне придется несколько дней здесь торчать.

Да, ощущаю от него прямо тонну благодарности. Того гляди плакать буду от того, как выражают признательность здешние разумные формы жизни!

– И чего же такого натворил в своей жизни, Райен? – шлепаю дракона по руке, когда он выставляет ее ладонью вперед при моей попытке к нему приблизиться.

Кажется, к такому обращению змей не привык: он застывает возмущенной каменной статуей. Пользуясь тем, что в комнате воцарилась тишина, перехватываю мужскую руку и веду к кровати, словно нерадивого ребенка.

– Я не просил меня спасать!

По виду он взрослый мужчина, но не спасла ли я подростка? У меня такими ершистыми мальчишки были из 11 “А”. Хоть и давненько был тот выпуск, но свой последний перед пенсией класс помню так, будто общалась со всеми вчера.

– Это уже мои риски. Если кому-то все равно, что у них под ногами кто-то в грязи умирает, то это их выбор. Ты на вопрос ответишь?

– Я спать хочу, – ворчит великовозрастная деточка. Будто не он только что пытался совершить бессмысленный побег, засыпав мне всю комнату стеклом.

– А я хочу знать, что не приютила по доброте душегуба, который ночью меня прирежет!

– Душе…Тебе сколько лет?! Так сейчас даже многовековая лесная нечисть не выражается!

– Спрашивать даму о ее возрасте – дурной тон!

Я высчитала путем нехитрых математических вычислений, что Мире двадцать три. В восемнадцать она закончила Академию, два года при дворе блистала и консультировала богатых клиентов. Дальше случилась та ошибка, и ведьма с эльфом уехали из столицы, открыли здесь лавку. Три года провели в этом городке, а дальше на голову (вернее, во все тело) свалилась я.

– Ведьма не дама. Вы мать родную продадите или пустите на эликсиры.

В чем-то он прав. Любопытство Миры в зельеварении, на мой взгляд, иногда выходило за рамки моральных устоев. Но приводить примеры, которые доказывают его правоту, мне совсем не хочется.

– У каждого свои недостатки. Драконы, знаешь ли, к примеру, вот ни капельки не испытывают благодарности. Они надменны, грубы и у них последняя степень мании преследования!

Сотрясаю воздух почем зря: дракон заснул, разметав по подушке чуть вьющиеся пряди каштановых волос. Сил у него хватило только на то, чтобы показать злобной ведьме где раки зимуют. Смешной. От этого правда не менее раздражающий.

Рассматриваю его чуть внимательнее, пока нет угрозы, что меткий плевок словесного драконьего яда попадет мне в глаз. Наши предки когда-то знали хорошее слово “ладный”. То есть статный, хорошо сложенный.

Пусть в плечах дракону и недоставало размаха Калеба, но в его теле ощущалась внутренняя сила. Даже сейчас, когда он валялся без сил на белых простынях.

Было видно, что тренировкам Райен отдавал большую часть своего времени. Он не был горой мышц, скорее имел красивое, спортивное мужское тело. Руки сильные – это я испытала на себе. Брови – широкие, вразлет. Они придавали лицу суровости, даже когда он спокойно дремал. Лоб – высокий, нос – длинный, с едва заметной горбинкой.

Будто почувствовав, что я на него пялюсь, дракон открывает глаза и смотрит на меня с плохо скрываемой неприязнью.

Его глаза похожи на два кусочка самого чистого янтаря. Ближе к зрачку цвет темнеет, напоминая собой гречишный мед. Оторваться от этого хищного, чуть ехидного взгляда невозможно. Он будто гипнотизирует, как змея несчастную жертву.

Глава 20

– Нагляделась?

Подскакиваю, будто змей поймал меня на чем-то неприличном. Змей и есть! Никакой он не дракон! Драконы – благородные, храбрые существа, которые оберегают хрупкую, юную принцессу.

– Да, конечно, руками – это самое разумное для ведьмы-то.

Неправильные пчелы делают неправильный мед, а я умудрилась подобрать самого неправильного дракона. Пойду скажу Чеддеру, что ядом мы на сезон-другой точно обеспечены, только и успевай с наглого гостя сцеживать.

Но тут Райен прав: опускаю глаза и вижу свои изрезанные пальцы. Хоть бы метлу взяла стекло замести, дурище!

– Что, до такой степени понравился?

Фамильяру бы поучиться как разговаривать должны настоящие коты: мягко, с едва различимой нотой горьковато-сладкой иронии, которая пронзает весь вопрос.

Вспыхиваю до корней волос: правду же говорит, паршивец! Но, боюсь, что если стану пояснять, что любовалась им скорее как греческой статуей, мне станет еще больше неудобно.

– Очень надо! Я думала просто, что голову хоть иногда нужно мыть.

Кажется, в комнате слишком жарко. Проветрить бы, а то лицо пылает. Решительно распахиваю створку. Дракон на кровати шипит змеей, которой отдавили хвост, прикрывает глаза ладонью. Так и надо! Не будет смущать приличных девушек!

– Мыть голову?! Да ты хоть знаешь, глупая ведьма, с кем разговариваешь?!

– Нет, – парирую я, – Очень хотелось бы узнать. Мы как раз на этом моменте остановились.

– У меня таких как ты служанок штук сорок! И каждая будет счастлива вымыть мне не только голову!

Ну вот, уже подростковые намеки пошли. Секс, мужское достоинство – это же такие интересные темы! Их нужно вставлять как можно чаще в речь, а то вдруг кто еще подумает, что ты не взрослый. Взрослый! Мужик! Натуральный натурал! Натуральней всех!

– А вшей, надо полагать, тоже каждая будет счастлива вычесать?

Мне успокоить нужно этого злобного подростка, а я ему будто в бок острой палочкой тыкаю. Ну что за второй Аро-то на мою розовую голову?! Из здравомыслящих существ только кот. Да и то Чед обижается на то, что от меня не зависит.

– У меня нет вшей! – шипит на ультразвуке янтарноглазый аспид. Хорошо графин уже расколотил, а то с него бы сталось в меня им запустить.

– А ты уверен?

Такую растерянность видела последний раз на лице при вопросе “В каком году родился Грибоедов?” Райен протягивает руку к голове и замирает, сверкая на меня своими необыкновенными глазами.

– Издеваешься?!

– Немножко, – признаюсь я и, не сдержавшись, разражаюсь звонким девичьим смехом, похожим на хрустальный колокольчик.

Перевожу взгляд на его возмущенное лицо и начинаю смеяться громче и сильнее, до боли в боку.

– Ведьма!

– Дракон! – отзываюсь я, вытирая набежавшие от смеха слезы, – Ваша Светлость мыться соизволит или будет эксперименты устраивать по зарождению жизни в собственных волосах?

Собирать осколки зову Чеда. Фамильяр косит на буйного пациента зеленым глазом и угрожает взыскать с него ущерб за разбитую посуду. Дракон, видимо, утомленный нашей перебранкой, неожиданно помалкивает.

Спинку в бадье Райен себе сам потрет, как только сможет передвигаться на своих двоих, а не вдоль стены. Откапываю в кладовке железный таз, наполняю его водой. В ванной беру с полочки что-то похожее на шампунь. Мыльный корень это или каким-то своеобразным способом сваренное зелье – второй вопрос.

– Не будет ли Ваша Чешуйтистость столь любезна, что свою буйну голову свесит с кровати?

Судя по взгляду, Чешуйтистость с большим желанием пообедала бы ведьмой, но сползает с подушки без возражений.

– Ты волосы мне моешь, а не мочалку стираешь!

Разумеется, куда же без ценного мнения рептилии. Не уверена, что драконы – это рептилии, но змеи-то – наверняка.

Игнорирую, напевая себе под нос какую-то старую песенку. Подумала даже, что дракон замолчал и слушает, но тишина продлилась недолго.

– Мне мыло в глаза попало!

– Сейчас еще и в рот попадет, если будешь мне мешать, – предупреждаю я под возмущенное сопение.

– Чед, полотенце! – кот с вышколенностью первоклассного слуги вручает мне большое, махровое полотенце. С этим “аксессуаром” на голове Райен выглядит совсем мальчишкой. Только чуть пробивающаяся на подбородке щетина немного портит данное впечатление.

Оставляю наконец дремать клюющего носом дракона. До вечера мы с фамильяром занимаемся зельеварением и распределяем остатки денег.

_________________________________________

Понравилось? Погладь котика, поставь звездочку и подпишись на автора 🧡

Глава 21

– Ты чего делаешь? – зевающий во всю розовую пасть Чеддер, находит меня на кухне. Я, с закатанными рукавами и в найденном в одном из кухонных ящиков переднике, выпекаю уже второй противень творожного печенья.

– Ты лапы мыл?

Оскорбленный до глубины души кот, вытирает лапы о рыжее пузо, но я неутомима.

– Коты не любят воду, – бурчит фамильяр, брезгливо отряхивая от воды пушистые лапки.

– Коты и печенье не воруют, даже творожное. Вот если буду запекать курицу – это да. Кстати, идея! Ну, это потом уже тогда, если Аро нас по судам не затаскает.

– Ты решила налопаться и умереть от обжорства? Или доказать Аро, что правда растолстела?

– Молча жуй и не мешай работать. У нас зелий сколько-то получилось или я все опять испортила?

Работающий челюстями кот поспешно заглотил кусочек печенья, задумался, пощипывая левой лапой усы.

– Ну, флакончиков двадцать-тридцать разных. А тебе зачем? Они же несложные совсем, от болячек самых обыкновенных. А на полках вообще ничего от взрыва не осталось.

– Решаем проблемы по мере их поступления. Сперва миримся с соседями!

Видимо, фамильяр решил, что я с ума сошла: через два дня с меня пятьдесят тысяч требуют, а я тут ерундой какой-то занимаюсь.

– Ты откуда хочешь брать клиентов? Мы не заработаем этих денег, хоть что делай! Но на будущее-то нужно лавку возрождать.

– Так как ее возродишь-то, если ты силы своей боишься?! Сильные зелья нужно в том числе магией наполнять.

– Я могу хоть целый дом магией наполнить, но пока некому продавать – смысла в этом никакого. Подержи! – вручаю коту противень с еще сырыми печеньками, вытаскиваю готовую выпечку.

– Они у тебя перед носом дверь закроют, – предупреждает Чед, прижав уши и хвост.

– А я в окно залезу. Благо, у нас весна теплая. Нужно же хоть что делать.

Первым делом навещаю булочницу. Ей Мира, по сведениям путешествующего на моем плече рыжего шпиона, ничего не делала. Так что та с благодарностью принимает печенье. Даже немного скашивает долг, когда отказываюсь брать деньги за “аптечку” – аккуратно оформленный наборчик зелий от часто встречающихся недугов.

С мясником сложнее: печенье его не впечатляет. Да и смотрит на него здоровый мужик так, будто я отравить всех горожан решила. Складку между седеющими бровями разглаживает только чудом уцелевшая из старых запасов бутылочка против полового бессилия. Мясник шипит: “Чего ты орешь-то так, ну?!” и прячет флакончик в фартук. Долг не скашивает, но дает еще неделю отсрочки.

С торговцами я разбираюсь довольно быстро, еще до полудня. Кто-то навстречу мне не идет, но большая часть, услышав историю про Аро, качает головами и соглашается немного подождать.

К Тулану, если честно, ползу на полусогнутых ногах. Я представить боюсь общий долг трактирщику. От суммы, которая накапала за последнюю гулянку Миры, уже волосы дыбом встают.

– Че надо? – весьма “гостеприимно” встречает меня хозяин таверны, – В долг больше не кормлю и не наливаю. Ты мне дороже моих трех дочерей обходишься!

– Да я печенье угостить принесла! И для здоровья вот.

Чеддер прыгает с моего плеча и несется со всех лап за стойку. Трактирщик, как оказалось, обожает кошек.

Слышу пыхтение – это Тулан налил в миску за стойкой сливок и трепет Чеда по холке. Не тороплю, прекрасно понимая, что оторваться от шелковистой шерсти моего помощника очень сложно.

У моего недовольного предполагаемого будущего клиента, по словам фамильяра, часто болит спина, так что ему в “аптечку” еще положила мазь от ревматизма.

Чеддер исполняет роль ласкового кота даже не на сто, а на двести процентов – прыгает на колени присевшего на табурет Тулана. Мужчина рассеянно почесывает его за ухом. Напряженное выражение лица постепенно проясняется, трактирщик поднимает голову и смотрит на меня уже добродушнее.

– За мазь спасибо, но в долг больше…

– Я поняла, – перебиваю торопливо, – Я только немного подождать прошу. Денег сейчас совсем нет.

Усы Тулана опасно топорщатся, седые брови хмурятся. Он открывает уже рот, чтобы словесно растоптать меня за такую наглость, но скрипнувшая в таверну входная дверь сбивает его заготовленную, прочувственную речь.

Глава 22

На секунду мне кажется, что я сошла с ума: в таверну с шумом врываются три девушки, похожие друг на друга как капли воды. Каждая из них пыталась выделиться фасоном и цветом платья, но потерпели сокрушительное фиаско. Все как на подбор хрупкие, голубоглазые блондинки. Все, обступив трактирщика, говорят одновременно.

– Тихо, куколки мои! – рявкает Тулан, приземляя по очереди красавиц на стоящие у стойки табуреты.

– Ты же первый с нами и опозоришься, – хлюпает носом одна из них. Ввиду невозможности их отличить, буду называть про себя “Незабудка”, “Пион” и “Азалия”, по цвету нарядов: голубой, нежно-розовый, белый. Опасается быть позором Тулана сейчас Азалия.

– Но вы даже в лохмотьях будете красивее всех!

Я боялась, что буду растерзана впавшим в праведным гнев трактирщиком, но сейчас усатый хищник сам стал жертвой.

Отхожу к стене, пытаюсь слиться с мебелью и временно оглохнуть. Уши, впрочем, не заткнешь, поэтому сложившуюся ситуацию худо-бедно понимаю. Итак, трое красавиц – это дочери Тулана. По всей видимости, девочки уродились в мать, а может отец в молодости бередил женские сердца, кто знает.

У тройняшек есть тетушка, особа состоятельная. Как я поняла по гневным женским воплям, не с титулом, но пробившая в высшее общество при помощи своих денег. Дама, положа руку на сердце, сама не против выйти замуж за какого-нибудь виконта минимум, но годы и болячки ставят крест на столь честолюбивом желании.

Внезапно тетушка вспоминает, что у нее есть три прелестных племянницы, как раз вошедшие в возраст дебютанток. “Бинго!”– думает старая дева, усердно строчит брату письмо, в котором даже не намекает, а говорит в открытую, что тот владеет аж тремя золотыми самородками. Сезон балов скоро открывается, так что Тулану всего-то нужно накупить каждой из дочерей с десяток платьев.

Тетушка не сомневается, что на первое время хватит. Сейчас все кавалеры (при титуле в том числе) млеют от голубоглазых блондинок. А что девчонки загореть могли в нашем захолустье, так не страшно – используют белила. Главное, что на личико и фигурку хороши.

Тулану идея сестры понравилась, но в план, точный как швейцарские часы, затесалось одно “но”: швея в городке была завалена заказами для менее взыскательных клиентов. Да даже если бы та и была свободна, отшить тридцать платьев за неделю ей было бы слабо. Не говоря о том, что шила она в основном простые рубахи да фартуки. Куда ей модные наряды строчить для столичных балов.

Девицы истерили, рыдали, шантажировали отца тройным выходом из окна. Учитывая, что максимальный этаж таверны и дома трактирщика – второй, я честно не понимала как можно воспринять всерьез эту угрозу.

Не хватало чего-нибудь пожевать: как сериал смотрю. Российский и малобюджетный, судя по всему: актрисы ужасно переигрывают. Их бы с Аро в одну труппу, чтоб еще одни современный “шедевр” получился.

В итоге все трое заявили отцу: “Мы с тобой не разговариваем!” и, тряхнув волосами, как одна, выбежали из таверны.

– Нет, ну ты слышала?! – пыхтящий, как после пробежки, Тулан посмотрел на меня с видимым возмущением. Отлепившись наконец от стены, я сочувственно закивала.

– Вынь да положь им тридцать платьев с аксессуарами! А если в городе не сыскать, то закажи. Я на лорда зажиточного похож?!

Вот и думай, что сказать на такой вопрос. Он является, скорее всего, риторическим. Я предпочла промолчать.

– Иди уже, Мирка, опять отсрочку просишь! Смотреть на тебя тошно! Без медянки в кармане вы меня, девки, оставите! По свету пойду!

– Да не причитай ты так…дядька Тулан, – я слегка замялась перед обращением. Все жители звали друг друга “дядьками”, “тетками”, “дочками” и так далее. Мне бы впору обращаться к трактирщику на “ты” и по имени, но он-то видит перед собой молодую, наглую пигалицу.

Этот городок скорее деревня: соседи друг друга родственниками считают, вежливость и обращение на “Вы” за высокомерие принимают. Фразу “Свои люди – сочтемся!” я пока печенье разносила раза четыре слышала.

– Уже “дядька”? О как! В долг что ли попросить хочешь?

Терпеть не могу жить в долг, никогда ни на что кредиты не брала. Но что ж поделаю, если меня с долгами в новую жизнь отправили?

– Да не хочу я в долг! Есть у меня мысль, как горю Ва…твоему с дочками помочь.

Глава 23

Дочки Тулана приходят в восторг от разговаривающего зеркала. Я до вечера слушаю их споры о том, кому что идет лучше, терплю дележку аксессуаров. Даже не убиваю за одну разорванную в пылу драки перчатку.

Тулан сидит в углу комнаты на стуле и, с периодичностью в несколько минут, испускает тяжелый вздох. Не нужно обладать даром ясновидения, чтобы правильно истолковать эти вздохи: “Как надоели эти бабы!”

Но “бабы” свои. К ведьме их одних не пустишь, а то мало ли чего. В сказках неразумные детишки бежали за сладостями, а шестнадцатилетним прелестницам наряды поинтереснее пряников и шоколада будут.

Ближе к вечеру приношу трактирщику куриный суп. Ну не голодать же бедняге. Тот долго крутит тарелку в руках, но голод – не тетка, а дядька: мужской же род.

– Да не хочу я тебя отравить! – за время пребывания в моем доме, научилась называть Тулана на “ты”.

– Впору тебя в трактир брать, а то повар наш очередной раз загулял, зараза! Ух, вкусен, спасу нет! – за неимением салфеток, рот Тулан вытирает рукавом. Я стараюсь не заострять внимание на обилии пятен на одежде. В конце концов, ему же заляпанным ходить.

– Если бы хотела отравить, все равно бы не почувствовал.

Ну вот, опять. Что за бесенок в меня временами вселяется?! Ладно, с драконом еще – сам виноват, но тут-то что?!

Тулан давится то ли воздухом, то ли вставшим в горле супом. Укоризненно на меня смотрит, но молчит. Все-таки экономия денег и мозгов – великое дело. Ладно, дырку в кошельке трактирщик может с грехом пополам бы и пережил, но вот опустошение черепа с трех сторон чайными ложечками…

Отвечаю ему что ни на есть невинным взглядом. Ну надоели уже эти штампы о ведьмах за сегодня, честное слово! Чего это я не на метле? А у меня теща – вредная баба, спасу нет! Отравить сможешь? А почему кот не черный, а рыжий?

Попадаешь в новый мир и думаешь, что здесь народ про ведьм другое думает, но нет. Будто в какую-то отдаленную деревушку нашего мира попала, где еще в колдовство и кикимор верят. Вот только тут это все взаправду.

– Еще что порвете, я в лавке заставлю убираться и зелья варить помогать!

Незаметно делаю знак привставшему было со своего места Тулану. Весь воспитательный процесс мне загубит на корню, ну!

– Зелья? Ты же косметические тоже варишь, да?

Ну да, не в ту степь воевать пошла, признаю. Хорошо, а если так.

– Варю. Какашки жаб, гной мертвеца, бородавки сколопендры. Если не так заговор над котлом прочтешь – в жабу обернешься.

– Так разве у той пакости бородавки есть? – интересуется одна из тройняшек, прыгая на одной ноге, чтобы натянуть на другую туфельку.

С обувью, казалось бы, было бы сложнее, но зеркальце спокойно подгоняет все что надо под фигуры и ноги впавших в модный ажиотаж дев. Оно и ушивать–расширять еще за считанные секунды умеет! И стилист и швея в одном.

– У обычных нет, а в самых темных пещерах которые ползают – хоть отбавляй. Ну, напополам с летучими мышами, уховертками, слизнями и другой дрянью.

Кажется, уховертки окончательно добили модниц. Помогать ведьме в ее лавке теперь не хочет никто. Не уверена, что после моих “рецептов” они решат на себя что намазать. Тем лучше – с их идеальной кожей навредят только себе, дурочки.

Все выбранные наряды выносят работники таверны. Дарю по доброте душевной девушкам каждой по украшению. Одна выбирает серьги, другая уносит брошку, третья вцепляется в бусы.

Наша шумная компания собирается на выход. Мы с Туланом вымотаны и мрачны, а девицы галдят как стая воронья.

Сперва даже не понимаю почему их ажиотаж утихает, уступает место тихому перешептыванию и хихиканию.

– Мира, а ты не представишь нас своему кавалеру?

Выглядываю из-за плеча трактирщика, уже прекрасно понимая кого увижу, облокотившегося на стену.

– Это Райен, он издалека. Вы говорили, что вам некогда и дела в таверне, – я уже даже не намекаю, а почти прямо говорю “Вам пора уходить”. Не хочу проверять, что в голову придет выкинуть дракону. Вроде только одну проблему решила, так новая снова нарисовалась.

– Мы видим, что издалека, – одна из тройняшек бросает на моего буйного жителя томный взгляд. Ну мне еще первой трепетной любви с стенах лавки для полного счастья не хватало.

– Он с трудом понимает наш язык, нелюдим и предпочитает одиночество.

Прекрасно помню как на меня реагировал дракон, так что сейчас говорю абсолютную правду. А еще хочется выгнать всех и сесть поесть нормально первый раз за день.

Змей вдруг распрямляется и улыбается во все тридцать два зуба. С чего это ему приспичило так щериться? Что задумал? При мне он такие проникновенные лицевые упражнения не делал.

– Ну почему бы не пообщаться с прелестными жительницами этого края.

Он нормально с людьми разговаривать умеет?! То есть ядом он плюется прицельно – только в меня?

Все трое как по команде краснеют, устремляя на чешуйчатого пылающие взгляды.

Хвала всем богам, сзади наконец отмирает Тулан, и чуть ли не тащит девиц из лавки. Те пытаются сопротивляться, но мой мрачный взгляд и отцовский авторитет решает все не в их пользу.

Прикрываю дверь, прислоняюсь к ней спиной. Скрестив руки на груди, смотрю на дракона. Из мрачного, бунтующего подростка – в соблазнителя юных умов. Кто бы мог подумать.

– Это что сейчас такое было?! – громко интересуюсь я, не сводя взгляда с усмехающегося Райена.

Глава 24

– Ты у меня спрашиваешь? Ну, или ты из одной девушки три сделала, или они одинаковые. Не помню как вы, люди, это называете.

– Близнецы, – просвещаю вредного дракона, а сама исподтишка на него смотрю. Честно говоря, подростком его посчитала, чуть дочерей Тулана старше, а сейчас взгляд его на себе ловлю – враждебный, недоверчивый, с чуть заметной хитрецой.

Не смотрят так подростки. У них опыта еще не хватает, чтобы меня блеском глаз запугать. А тут сила, стать, гордость и упрямство чувствуются. Смесь гремучая, но и я себя обижать не дам: мне палец дай – руку откушу. Тем более, что он гость в моем доме, а не наоборот. Значит, со мной считаться должен.

Уже побыла после перемещения в новый мир трусливой амебкой. Хватит! Я призрака видела, оборотня, говорящее зеркало и Тулана в ярости. Какой-то дракон не сможет меня запугать!

– Ты питаешь ненависть исключительно ко мне или в принципе к ведьмовству? – лучше спросить сразу. Не могу я на улицу этого наглеца выгнать: совесть загрызет, если он со своим “человеколюбием” помрет где-нибудь в канаве. Если не набредет на добрую самаритянку по типу дочек трактирщика. Надолго ли его хватит правда комплименты расточать?

– Ненависть – это месть труса за испытанный им страх. Я вас не боюсь, просто не доверяю. Доверять ведьмам будет только сумасшедший, людям – слепой.

– Интересное распределение по диагнозам. А с чего мы так провинились-то, можно узнать?

Мы стоим друг против друга, одинаково скрестив руки на груди, взглядами просто перестреливаемся, будто играем в “Кто первый глаза отведет”.

– А ты не расскажешь ли мне, Варвик, из кого у тебя те прелестные ботиночки, в которых ты меня подобрала?

– Как понять “из кого”? И лошади, наверное. Ты из рода драконов-вегетарианцев? Твоему чуткому сердцу претят существа, которые пожирают плоть?

Райен сужает глаза. Зрачок, будто прислушавшись к хозяину, также сужается, становится вертикальным, будто по янтарю глаз мазнули черной краской. Неприлично так пялиться, но я будто эфу у дороги подобрала. Существо неприятное, но одновременно и завораживающее.

– Моему чуткому сердцу претят существа, которые нагло врут в лицо. Ты сама за драконом на сапожки ходила или купила у кого?

От вопроса меня, честно сказать, начинает мутить. Я сильно надеюсь, что в этом мире есть какие-нибудь другие чешуйчатые твари, истребление которых не способно развязать войну между расами.

– Я не знала, – честно сознаюсь я. Вряд ли мое бледно-зеленое лицо и дрожащий голос даст сомневаться в том, что говорю правду.

– Есть большая разница между “Не знала” и “Не хотела знать”.

Нет, ну каков нахал! Пользуется моим гостеприимством, кровать даже у меня (пусть не по собственной воле) отобрал, еще и нападает.

– Я не разбираюсь в материалах – грешна!

Дракон на это заявление громко фыркает, укор в глазах становится яростнее, сам взгляд – жестче.

– Абсолютно идиотская фраза для умелого зельевара, не считаешь?

– Я шкурки в зельях, знаешь ли, не использую!

На самом деле понятия не имею что я кидаю в котел, а что – нет. С утра была гордая и выжатая как лимон, сварив самое элементарное зелье. Нужно будет хотя бы ведьмину книгу рецептов почитать, если решилась поднимать лавку. Ох, приход бы Аро мне перед этим пережить, как-нибудь с ним договориться.

– И вообще, не слишком ли много ты знаешь: мою фамилию, что я зельями занимаюсь, мой возраст. Мне тоже, знаешь ли, любопытно кое-что знать.

Я не хочу послушно нарезаться идеальными стейками, так что взгляд Райен отводит, хмыкает. Когда снова смотрит на меня, это уже взгляд взрослого, который объясняет ребенку, что дважды два – четыре.

– У тебя на вывеске написано “Лавка чудес Мирабель Варрик”. Ты торгуешь артефактами, зельями, или тем и другим. По разговорам завсегдатаев таверны – больше зельями. А возраст…мы как-то на балу виделись, который устраивал ваш король. Мельком, но шампанское на меня ты пролить за сей короткий миг успела, обхамить тоже.

Тоже мне, чешуйчатый Эркюль Пауро нашелся! По поводу встречи в прошлом, этого я знать не могу. Да кто он такой-то, что на бал короля был приглашен?! Не слишком ли высоко летает для обычного душегуба?!

– Давай оставим в стороне мое темное прошлое, тем более что я нашу встречу не помню. Очень хотелось бы знать, за что тебя лишили крыльев. Слышала, что за пару украденных монет такая кара не полагается.

– Не полагается, – это голос, как ни странно, не дракона, а появившегося фамильяра. Кот нервно дергает хвостом, зажимая в лапе отцепленную с плаща Райена брошь. Серебристый дракон играет глазами в полоске света, льющегося в окно.

– А вот за убийство короля можно и крылья отрезать и магии лишить, – Чеддер склоняет голову набок, впивается взглядом в застывшего на месте дракона, – Не так ли, Рейдарн?

____________________________________________________________

Дорогие читатели, так преступник дракон или нет, как думаете?
Делитесь мнениями в комментариях.