Попалась - не отпущу

Глава 1

Клуб назывался «Кварц», но вокруг был вовсе не блестящий минерал, а теплый август: липовый аромат в воздухе, асфальт, нагретый до мягкости, и те самые летние вечера, когда у стойки с водой люди обмениваются улыбками и случайно становятся друзьями.

Я поправила сумку на плече, поймала в отражении витрины собственный силуэт: высокий конский хвост, черное платье, ключицы, как тонкие линии эскиза, который художник не стал стирать.

Внутри клуб дышал басами — вибрация шла прямо в ребра, делала шаги чуть пружинистыми. Диджей кивал в такт, как будто этим и жил.

Я увидела его сразу, как только переступила порог клуба. Свет резал пространство полосами, и в одной из них стоял он — высокий, в черной футболке, с широкими плечами и руками, на которых рельефно проступали вены. Он не был в центре внимания — наоборот, будто выбрал место чуть в стороне, где можно наблюдать и решать, к кому подойти.

В этот момент он говорил с барменом. Его пальцы аккуратно подхватили дольку лимона, и я поймала себя на том, что наблюдаю за ним, как за человеком, который выбирает деталь для сложного механизма — неторопливо, с вниманием к мелочам. Это не был «глянцевый красавчик», которых я встречала в избытке. В нем было что-то другое: спокойная уверенность, которая не нуждается в показных жестах.

Когда он поднял голову, наши глаза встретились. Там, в глубине его взгляда, я увидела то, что редко встречается: полное отсутствие страха перед отказом. Он примет любое «нет», но и не упустит шанс попробовать добиться от девушки легкого «да». Взгляд задержался на секунду дольше, чем следовало, и я почувствовала, как внутри что-то тихо щелкнуло.

Он двинулся ко мне без лишних раздумий. Не как те, кто хочет произвести впечатление, а так, будто просто выполняет то, что уже решил.

— Танцуешь? — спросил он, остановившись на том расстоянии, где еще можно сделать шаг назад и свернуть, пройдя мимо.

— Танцую, — ответила я, чуть приподняв подбородок.

Он взял мою руку и повел на танцпол, будто был уверен, что я пойду. И я пошла.

Музыка ударила в ребра глухим басом, подхватила и потащила в свой ритм. Его ладонь легко легла на мою талию — не хватка, а направление, как у человека, который умеет вести так, что партнерша не споткнется никогда, и вряд ли это относилось только к танцу. Я чувствовала не только его силу, но и то, что он контролирует ее, не позволяя себе лишнего.

Мы начали с осторожных движений, прислушиваясь друг к другу. Он держал ритм идеально, меняя шаги так, что я успевала поймать и продолжить, словно мы уже сотни раз танцевали вместе. Иногда он чуть наклонялся, и я ощущала его дыхание на своем лице.

Вокруг прыгала толпа, размахивала руками, а у нас был свой отдельный островок — пространство между нашими телами.

В какой-то момент он чуть притянул меня ближе. Не давил, но горячее тело рядом ощущалось так отчетливо, что я поймала себя на том, что думаю не о танце, а представляю, что скрыто под этой футболкой.

Он перехватил мое запястье и положил руку себе на плечо. Это был не захват, а приглашение: «захочешь — уберешь». Я не убрала. Наоборот, позволила пальцам чуть сильнее вцепиться в ткань его футболки.

Когда трек сменился, мы не остановились — просто перешли на другой ритм, чуть медленнее, плотнее друг к другу. Его взгляд скользнул по моему лицу, задержался на губах, потом вернулся к глазам. И я поняла, что еще чуть-чуть — и мне будет все равно, сколько времени мы знакомы.

Музыка сменилась на что-то громкое и рваное, и он, все еще держа мое запястье, наклонился к уху:

— Перерыв?

Я кивнула.

Он отпустил, но остался рядом, прокладывая путь сквозь толпу так, будто это не требовало усилий. Его ладонь легла мне на поясницу, направляя, и в этом касании не было ничего навязчивого — только уверенность, что мы дойдем до стойки без столкновений и случайных тычков чужих локтей.

Бармен окинул нас взглядом и вопросительно поднял брови.

— Что будешь? — спросил мой спутник, не отводя взгляда от меня.

— Апельсиновый сок, — решила я, и почему-то это прозвучало как тест: захочет ли он предложить что-то крепче. Чтобы соблазнить?

— Сок так сок, — кивнул он и заказал два.

Я облокотилась на стойку, глядя, как он поворачивается к бармену. Черная футболка подчеркивала плечи, волосы чуть растрепались от танца, и в нем было что-то опасно-расслабленное. Молодой мужчина, который умеет ждать и получать свое.

Бармен поставил перед нами два высоких бокала.

Он придвинул мой ближе, взял свой, но не отпил сразу — только коснулся края пальцами и посмотрел на меня поверх стекла.

— Ты хорошо двигаешься, — сказал он.

— С тобой это легко, — отшутилась я и сделала глоток.

Сок оказался холодным, с легкой горечью, но от него будто стало еще душнее.

Я провела ладонью по шее, стряхивая с нее каплю пота, и поймала на себе его откровенно хищный взгляд.

— Кажется, ты меня проверяешь, — усмехнулся он.

— Может быть, — я пожала плечами, и это было правдой.

Мы замолчали на пару секунд, но это была не неловкая пауза, а тихий момент, когда оба понимают: разговор может пойти куда угодно.

Он взял свой бокал, отпил медленно, как будто пробовал вкус, и все это время не сводил с меня взгляда.

— Честно? — сказал он, чуть наклонив голову. — Я здесь давно не видел никого, кто выглядел бы так… как ты.

— Как я? — я сделала вид, что удивилась, и подняла бровь.

— Не как все, — он пожал плечами. — Тут обычно либо толпа постоянных, которые знают всех и все, либо туристы, которые приходят отметиться в соцсетях. А ты… будто пришла сюда по своей причине.

Я усмехнулась, чуть повернув бокал в руках.

— И какая у меня, по-твоему, причина?

Глава 2

— И какая у меня, по-твоему, причина?

— Хочу угадать, — он прищурился, словно настраивал прицел. — Ты приехала сюда недавно. Остановилась в отеле где-то неподалеку. Вечером решила выйти, просто чтобы почувствовать город. И вот — попала в «Кварц».

— Допустим, угадал, — сказала я наконец. — Что это меняет?

— Это значит, что я прав насчет второго, — он чуть наклонился ближе, так что я почувствовала его дыхание. — Ты не из тех, кто приходит сюда за случайными номерами в телефоне.

— Ты быстро делаешь выводы, — я отставила бокал, стараясь, чтобы пальцы не дрогнули от его близости.

— Я просто знаю, что вижу, — он не спешил отстраняться. — И вижу, что ты красива. Не только в том смысле, что на тебя хочется смотреть… У тебя в глазах есть что-то, что мешает отвести взгляд.

Внутри что-то сжалось — не от смущения, а от того, что он говорил это так, будто не сомневался ни в одном слове.

— Ты часто так говоришь девушкам? — спросила я.

— Нет, — он качнул головой. — Я вообще редко подхожу. А уж говорить… зачем, если это не правда?

Я улыбнулась, но чуть сдержанно, как будто держала оборону, хотя понимала, что она уже трещит. Он снова взял свой бокал, отпил, и на мгновение между нами возникла тишина — не холодная, а насыщенная, как воздух перед дождем.

— У меня есть условие, пока это знакомство не затянулось, — сказала я, скрестив руки на стойке. — Завтра — мы незнакомы. Я просто уйду, ты не станешь задавать вопросов и пытаться меня задержать.

Он даже не моргнул.

— Обещаю. Все остальное беру на себя.

Он сказал это так просто, что я вдруг поняла, что он действительно выполнит. И от этого стало еще сложнее держать голову холодной.

Ночь показалась мне бесконечной. Бесконечно счастливой в танце и его объятиях. Но сказка заканчивалась с первыми лучами рассвета.

— Пойдем, я тебя отвезу, — сказал он негромко, и это было не предложение, а будто продолжение уже начатого движения.

Он оттолкнулся от стойки и протянул мне руку. Не потянул силой — просто оставил ладонь открытой, глядя так, что я положила свою, не раздумывая. Мы пошли сквозь толпу, и он шел первым, создавая вокруг нас маленький коридор. Ладонь на моей пояснице направляла так легко, что я скорее чувствовала ее тепло, чем движение.

Кто-то задел меня плечом, но он чуть отстранил меня в сторону, и в этом коротком касании было больше заботы, чем я ожидала от парня, с которым знакома меньше пары часов.

Двери клуба выпустили нас в августовскую ночь. Воздух был теплый, с запахом лип и нагретого камня. Шум музыки остался позади, и теперь я слышала только свои шаги и его рядом.

— Отель далеко? — спросил он. — Где ты остановилась?

— Минут пять на такси, — ответила я.

Он хмыкнул и повел меня к своей машине, припаркованной неподалеку. Капот блестел под фонарем, на стекле еще держались мелкие капли после дождя. Он открыл передо мной пассажирскую дверь и чуть отступил, пропуская внутрь.

Я села, аккуратно поправив платье, чтобы не прищемить ткань, и устроилась на сиденье. Он закрыл дверь без резкого хлопка, обошел машину и сел за руль.

Двигатель загудел, и машина мягко тронулась. В салоне было тихо, только гул мотора и шорох шин по влажному асфальту. Я смотрела в окно, наблюдая, как фонари вспыхивают и гаснут в каплях дождя на стекле.

Он вел спокойно, но я чувствовала, что он чуть повернулся в мою сторону. Достаточно, чтобы я кожей ощущала его взгляд, скользящий по моему профилю.

— Что? — спросила я, не поворачиваясь.

— Запоминаю, — сказал он просто. — На случай, если больше не увижу.

Я не ответила. Хотелось напомнить, что мы договорились: никаких продолжений. Но слова застряли.

Через пару минут он припарковался у входа в мой отель. Вышел первым, обошел машину и открыл передо мной дверь. Ладонь предложила опору, и я коснулась ее пальцами — слишком коротко, но достаточно, чтобы по коже прошел ток.

В вестибюле было тихо, только слышалось глухое жужжание кондиционеров. Полированная плитка отражала свет бра, и все выглядело так спокойно, что даже казалось, будто клуб был в другой реальности.

Он дождался, пока я подойду к лифту, и нажал кнопку. Я стояла чуть сбоку, чувствуя, что он рядом, но не касаясь его. Это «не касание» казалось громче любого прикосновения.

Лифт приехал с мягким звуком, двери разошлись, и мы зашли внутрь. Он остался чуть ближе к стене, я — напротив, и между нами было всего пару шагов. Свет в кабине был теплый, но моргал, как старое кино — то освещая его лицо, то оставляя в полутени.

На каком-то этаже кабина чуть качнулась, и я ухватилась за поручень. Он склонил голову, глядя на меня, и положил ладонь на стену рядом с моим лицом. Мы оказались непозволительно близко.

— Если хочешь, чтобы я ушел, просто скажи, — произнес он.

Я смотрела на него и знала, что не скажу.

Двери лифта распахнулись. Он сделал шаг в сторону, пропуская меня вперед. Коридор был пустой, а ковролин глушил шаги. Я остановилась у двери, достала карту-ключ, но он взял ее у меня — и вставил в замок так уверенно, будто делал это не впервые.

Щелчок, зеленый огонек. Он открыл дверь и придержал ее, пока я вошла.

Внутри номер встретил мягким светом из-под шторы и тихим гулом кондиционера. На столике стояла бутылка воды, рядом — два стакана. Чемодан я даже не распаковывала: он стоял у стены, молча подтверждая, что я здесь всего несколько часов.

Я обернулась. Он закрыл дверь, положил карту на тумбочку и подошел ближе.

— Что-нибудь хочешь? — неловко спросила я, понимая, что у меня ничего нет.

— Только тебя, — лукаво прищурился он.

Он стоял близко, так, что воздух между нами будто стал плотнее, и все равно оставлял мне дорогу к отступлению. Стоит сделать один шаг в сторону… Я положила сумку на стул у стены, повернулась обратно, и он в этот момент поднял ладонь к моему лицу — не касаясь, а очерчивая границу, как художник перед первым штрихом. Пальцы зависли у виска.

Глава 3

Я не передумала.

Первое касание вышло не стремительным, а выверенным, как шаг на незнакомой лестнице: губы встретились и задержались, а меня удивило, как уверенно он умеет держать эту паузу, не требуя от меня ничего лишнего. Он едва отступил, дал вдохнуть, снова вернулся — глубже, теплее, уже с тем самым притяжением, которое не объясняют словами.

Его ладонь медленно скользнула с моей щеки к шее, остановившись в ямке под ухом, а вторая нашла мое запястье, подняла его и положила на свою шею. Под пальцами я ощутила пульс — ровный, как метроном, но сбившийся с привычного ритма, будто откликался на мой собственный. Я невольно прижалась ближе, не из желания ускорить происходящее, а потому что тело само выбрало это расстояние. Платье под его ладонью тихо зашуршало, лопатки уперлись в стену, плечи расслабились, и все, что еще могло сложиться в короткое «остановись», растаяло в голове, как сахар в горячем чае.

Он поцеловал иначе — уже не проверяя, а утверждая, с той редкой аккуратностью, когда сила становится инструментом, а не оружием. Его губы прошли по моей скуле, задержались у края челюсти; я выдохнула и сама вернулась к его рту, будто боялась потерять этот момент.

— Скажи, если нужна пауза, — произнес он, проведя тыльной стороной пальцев по моему виску. Голос низко вибрировал, и эта вибрация будто перекочевала в меня.

— Не нужна, — ответила я, слыша, как дрогнуло слово, хотя старалась держаться уверенно.

Мы одновременно отступили от стены, словно нас двигал один механизм. Он повел меня к столу у окна, но не отрывал взгляда от моего лица. Я опустилась на край, и колени сами разошлись, впуская его ближе. Он уловил этот безмолвный жест, обхватил меня за талию, подтянул и уравнял дыхание с моим.

На столике стояла бутылка, два стакана и, совершенно не к месту, маленький блокнот с ручкой. Он взял один из стаканов и, поставив его в сторону, будто освобождал пространство для нас, поднял мою руку и медленно провел ладонью от своей ключицы к груди — не ради позы, а как молчаливое приглашение: держись здесь. Я и держалась, ощущая под пальцами тепло кожи, мягкость ткани, движение мышц, которые то напрягались, то вновь расслаблялись.

Его губы нашли линию моей шеи — там, где кожа особенно тонка и любой поцелуй похож на ток.

Выдох сорвался слишком резко; пальцы вцепились в ворот его футболки. Он улыбнулся у самой кожи — улыбку я не видела, но почувствовала, и от этого внутри стало опасно сладко.

— Смотри на меня, — произнес он, поднимая мой подбородок одним пальцем. В голосе не было приказа, лишь просьба разделить этот момент пополам.

Я смотрела. Мир в отражении окна расплылся: город остался размытыми пятнами света, шторы — серыми полосами, а мы — два темных силуэта, чьи движения совпадали. Его поцелуи стали непрерывными, но в каждом он оставлял место для моего согласия: где ускорить — решала я, сжимая его плечи; где задержаться — подсказывала ногтями на спине, рисуя короткие сигналы, которые он понимал безошибочно.

Моя ладонь скользнула к его затылку, потянула ближе, и он откликнулся, усилив хватку на талии. От этого движения у меня дрогнули бедра, и рука сама нашла опору на столешнице. Он поймал этот дрожащий ритм, выровнял его и превратил в общий такт.

В этот момент вода в бутылке слегка ткнулась в мой локоть и тихо звякнула — смешной, случайный звук, от которого я коротко рассмеялась прямо ему в губы. Смех не разрушил напряжение, а поднял его, как светлый перелив в музыкальной фразе. Он ответил тем же — взглядом, в котором растворялся весь мир.

— Нравится? — спросил он, не отстраняясь.

— То, как ты спрашиваешь, — ответила я, — и то, что ты делаешь, пока спрашиваешь, — тоже.

Его ладонь скользнула по моему бедру через ткань, медленно и ровно, лишая меня шансов сохранить голос в порядке. Он вернулся к моим губам, уже требовательнее, и в висках разлился гул; сердце сбилось с привычного ритма. Я вдруг поняла, что никогда не позволяла себе быть такой — без бронежилета, без запасного выхода, только в одном-единственном «сейчас».

Я поцеловала его резко, больно, почти кусая, но тут же смягчила, и он, уловив перемену, усилил напор, оставив мне управление. Когда я откинула голову, он не стал спешить восполнить паузу, а просто замер, смотря так, будто запоминал каждый кадр: как прядь волос лежит на ключице, как поднимается грудная клетка, как тень от шторы полосой падает на плечо. От этого взгляда становилось жарче, чем от поцелуев.

— Если скажешь «стоп» — я остановлюсь, — повторил он почти шепотом, без игры, без просьбы, как правило, которое он и сам уважал.

— Не сейчас, — сказала я. — Сейчас продолжай.

Он коротко кивнул и снова накрыл мой рот, двигаясь уже в том ритме, который мы вместе писали последние минуты. И именно тогда я поняла: наш уговор об одной ночи перестал звучать как защита и стал рамкой картины, которую мы собирались дорисовать до конца.

Он медленно отстранился. Его ладони, все еще лежащие на моей талии, потянули меня с края стола к окну. Мы шли почти в такт музыке, тихо льющейся из наушников в моей сумке. Я всегда забывала их выключать. Странный саундтрек, но именно сейчас он казался идеальным.

Шторы были полуоткрыты, и за ними город мерцал теплыми огнями. Он встал за моей спиной, позволив мне упереться ладонями в подоконник. Легкое касание его груди к моим лопаткам сделало воздух между нами густым и плотным.

Его руки легли поверх моих, не сжимая, а мягко накрывая, словно старались сохранить тепло. Он переплел наши пальцы медленным уверенным движением, и я почувствовала его дыхание на шее. Кожа откликнулась раньше, чем я успела повернуть голову.

Его губы прошли вниз по шее, будто ставили невидимые метки. А потом задержались у основания. Я вздрогнула не от неожиданности, а потому, что именно в этой точке, казалось, сошлись все нервы. Он уловил это и задержался чуть дольше, чем требовалось, прежде чем двинуться ниже, оставляя цепочку коротких поцелуев.

Глава 4

— Все хорошо? — Он чуть склонил голову, и мягкий свет из окна подчеркнул линию скулы; тень от ресниц скользнула по щеке, и от этого простого человеческого лица внутри стало неожиданно спокойно.

— Лучше, чем хорошо, — ответила я, слыша, как предательски дрогнул голос. Он заметил, конечно, но не стал улыбаться победителем, только выдохнул и на секунду прикрыл глаза, будто тоже запомнил этот звук.

Мы остались стоять у окна. Город за стеклом выглядел как декорация: мокрый асфальт, вытянутые в нити огни фар, редкие прохожие, которые всегда куда-то спешат. Полумрак номера отрезал нас от остального мира; лампа за шторой оставляла на стенах теплые пятна, и казалось, что если шагнуть в них босиком, будет горячо.

Его ладони все еще держали мою талию. Пальцы медленно сползли ниже, отпуская, чтобы дать мне пространство. Он остался рядом, на расстоянии одного шага, и от этого шага зависело слишком многое.

— Воды? — спросил он, словно предлагал не столько пить, сколько передышку.

Я кивнула. Он отошел к столику, взял бутылку и два стакана. Лед звякнул о стекло, и этот простой звук вдруг показался особенно громким, почти смешным. Мелочи умели возвращать мир в обычный режим после того, что только что перевернуло тебя изнутри.

Накинув платье, я устроилась на подоконнике, поджав одну ногу, чтобы холод стекла остудил горячую кожу даже через ткань. Провела пальцем по лакированному ребру, словно проверяя: да, это все по-настоящему.

Он подал мне стакан, сам встал рядом и, опершись плечом о стену, сделал несколько медленных глотков, будто отсчитывал, сколько еще тишины нам будет приятно выдержать.

Мы молчали, и эта тишина была не пустотой, а мягкой тканью, в которую хотелось уткнуться лицом. В ней было наше «только что» и его взгляд, в котором не было попытки разоблачить, переубедить или присвоить. Он снова смотрел на меня, и эти взгляды ощущались как касания на коже, так же отчетливо, как еще недавно — его ладони.

Город под нами жил своей жизнью и ничего не знал о нашей. Внизу хлопнула дверца машины, прошел человек с бумажным стаканом кофе, включился к утру светофор. А у нас в номере изменилось только одно: дыхание стало ровнее, а пульс — нет.

— Ты… — он начал и замолчал, словно пробовал слово на вкус. — Ты правда в порядке?

— Да, — ответила я. На этот раз голос не дрогнул. — В полном.

Он коротко кивнул, словно подписывал документ. Взял мой пустой стакан, налил воды и поставил обратно, делая это так бережно, будто возвращал мне не просто стекло, а что-то гораздо важнее. Я поймала себя на странной мысли: если бы кто-то попросил объяснить, почему я доверяю этому мужчине в чужом городе, я бы показала именно это — как он ставит стакан, не издавая ни звука.

— Если передумаешь насчет «без имен», скажи, — произнес он позже, глядя в окно, словно говорил не со мной, а с отражением. — Я не исчезну.

Я положила ладонь на подоконник, почувствовала вибрацию города через стекло и, чтобы смягчить резкость фразы, усмехнулась:

— Уважай мою просьбу.

Он повернулся сразу, без медленных движений, которые любят в фильмах. Взгляд был ясный и открытый, как в самом начале.

— Не искать тебя? — уточнил он, не придвигаясь ни на шаг.

— Не искать. Не потому, что было плохо. Наоборот. Просто у меня сейчас другие планы на жизнь, и в них нет места для продолжений.

Он кивнул, и в этом движении не было ни обиды, ни покорности — только готовность принять правило и действительно соблюдать его. Странное чувство безопасности пришло именно в этот момент: я сама выбираю, где граница, а он из тех редких, кто умеет ее видеть.

— Я не охотник за телефонами, — спокойно сказал он. — Я охотник за «да». И сегодня у меня оно было.

— И у меня, — ответила я, и на губах появилась улыбка — маленькая, но настоящая.

Мы снова выпили воду, словно у любого счастья есть свой протокол: обняться, выдохнуть, сделать глоток, помолчать. Он поставил свой стакан рядом с моим и задержал пальцы на стекле, будто хотел оставить отпечаток — и в каком-то смысле оставил. Потом пошел к креслу, где лежала его куртка.

Я смотрела в окно и вдруг поняла, как незаметно изменилась температура комнаты. Все было тем же — лампа, шторы, столик, — но воздух стал иным. Ночь дошла до той минуты, когда еще не утро, но все важное уже закончено.

Он накинул куртку, подошел к двери и оглянулся. В этом движении не было просьбы «передумай», только желание поставить точку аккуратно.

— Спокойной ночи, — тихо сказал он.

Я кивнула.

Он положил ладонь на дверную ручку и задержался. Несколько секунд стоял неподвижно, а потом вернулся — не спеша, шаг за шагом, будто давая мне время решить, хочу ли я, чтобы он подошел.

Я не отвела взгляда. Не было смысла прятаться: мы уже показали друг другу все, что хотели.

Его пальцы коснулись моей щеки — теплые, мягкие, без намека на спешку. Он смотрел прямо в глаза, так близко, что я чувствовала легкое прикосновение его дыхания к губам.

Поцелуй был не таким, как прежде — не жадным, не торопливым.

Он не тянул меня ближе и не пытался продлить эту встречу, просто оставлял метку, которая будет греть еще долго.

Я закрыла глаза, впуская это чувство, и задержала дыхание, чтобы сохранить его в себе чуть дольше. Мы отстранились почти одновременно, но он все еще держал мое лицо ладонью, словно боялся стереть момент движением.

— Теперь точно спокойной ночи, — сказал он с легкой хрипотцой в голосе, оставшейся после близости.

Он открыл дверь и вышел. Щелчок замка прозвучал едва слышно, но в ту же секунду комната изменилась. Свет остался прежним, воздух — того же запаха, но стало пусто. Пусто так, как бывает только после того, как потерял нечто очень важное.

Я осталась на подоконнике, положив ладони на холодное стекло. Снизу доносились гулкие звуки города: хлопок дверцы машины, шорох шин по мокрому асфальту. Все это казалось слишком обычным для того, что сейчас происходило внутри.

Глава 5

Он вышел из ее отеля так, будто просто шел по своим делам. Не обернулся ни в дверях, ни на ступенях. Плечи держал прямо, но внутри все еще билось в такт ее дыханию, которое он ощущал на своей коже всего десять минут назад. Дверь за спиной закрылась мягко, без щелчка, и город принял его обратно — влажный, теплый, с запахом лип и нагретого после дождя асфальта.

Он спустился по ступеням, пересек пустую улицу и сел в машину. В стекле на секунду отразился его силуэт — чуть растрепанные волосы, темная футболка, взгляд, в котором он сам себя не узнал. Завел мотор, и низкий ровный гул заполнил салон, отрезав остатки уличного шума.

Дорога домой заняла меньше двадцати минут. Он ехал медленно не потому, что спешить было некуда, а потому что в голове снова и снова прокручивались одни и те же детали: ее босые ноги на подоконнике, прядь волос, спадающая на лицо, руки, скользящие по его затылку, тихий смех, прячущийся в поцелуях.

Сейчас в его жизни все шло к переменам. Учеба была позади. Должность получена, оставалась только формальность — подписи, бумаги, и он наконец переедет из той съемной комнаты, в которой прожил шесть лет, в нормальную квартиру в хорошем районе. Новый ритм, новые стены, новые привычки. И в этих планах не было места отношениям. Он это знал. Но девушка задела его так, что от мыслей о ней было трудно отмахнуться.

В подъезде пахло старой краской и чуть влажным бетоном. Он поднялся по ступеням, открыл дверь, повесил ключи на крючок. Куртку бросил на спинку стула и прошел в комнату. Коробки стояли у стены — он так и не начал собирать вещи, хотя стоило бы. Но руки не тянулись к полкам, к ящикам, к списку дел в телефоне.

Он налил себе воды, но стакан остался на столе. Лег на кровать, перевернулся на бок. Закрыл глаза, и вместо сна пришли картинки: она у окна, запрокидывающая голову; ее ладони, крепко обнимающие его за шею; ощущение, что они оказались в каком-то собственном, изолированном времени, которое закончилось слишком быстро.

Он встал, прошел по комнате, вернулся, снова лег. Цифры на часах менялись медленно: 2:14… 3:38… 4:52. Каждое утреннее движение города он слышал так, словно между ним и улицей была только тонкая стена: редкие машины, открывающиеся двери подъездов, чьи-то шаги по асфальту.

К семи утра он уже знал, что вернется. Не ради продолжения, не ради того, чтобы спорить с ее «не ищи». Просто чтобы убедиться, что она все еще там. Чтобы связать это утро с той ночью, хотя бы на пару секунд.

Он накинул куртку и сунул руки в карманы. Дверь захлопнулась за спиной, но верхний замок он не закрыл — словно оставил себе возможность вернуться быстро, почти сразу.

Город уже проснулся, но еще не успел набрать обороты. Солнце, едва поднявшись, мягко скользило по стеклянным фасадам, превращая их в золотые панели. На тротуарах прохожие двигались вразнобой: кто-то спешил на работу, кто-то неспешно брел с бумажным стаканом кофе, прикрываясь от утреннего ветра.

Он шел быстро, но ловил себя на странной привычке: каждый раз, замечая впереди женскую фигуру, взгляд автоматически искал знакомые линии — ее походку, изгиб шеи, привычку поправлять волосы движением, которое он успел запомнить за одну ночь. И каждый раз — мимо.

На перекрестке его чуть не задел велосипедист, но он даже не оглянулся. Все, что происходило вокруг, ощущалось глухо, словно через слой стекла.

Отель встретил его так, будто и не знал, что внутри него перевернулась чья-то жизнь: чистые ступени, ровные цветочные вазоны, блестящие стеклянные двери. Он толкнул их и вошел в холл. Там пахло мятной свежестью кондиционера и чем-то сладким, как в кондитерской.

Фоном звучала тихая музыка, за стойкой стоял администратор, мужчина лет тридцати пяти, с идеально выглаженным костюмом и улыбкой, одинаково подходящей и для приветствий, и для отказов.

— Доброе утро, — сказал он, подходя к стойке. — Номер… — назвал его, не задумываясь. — Я ищу девушку, которая остановилась там этой ночью. Должен передать кое-что.

Администратор скользнул взглядом к монитору, пальцы зашуршали по клавишам.

— Простите, но гостья выехала сегодня совсем рано утром.

Фраза ударила неожиданно сильно.

— А имя? — он постарался говорить ровно, будто вопрос был формальностью. — Или… куда она направилась?

— Боюсь, мы не разглашаем личные данные постояльцев, — ответил администратор, и улыбка осталась такой же, будто была приклеена.

Он мог бы уйти в этот момент. Сказать «понял» и выйти. Но остался.

— Может, она оставила что-то? Записку, пакет, хоть что-то?

— Ничего, — покачал головой администратор. — Номер сдан, вещи забраны.

Он кивнул, но ноги не двигались. Вместо этого оглядел холл. Взгляд зацепился за диван в углу, и в голове тут же возникла картина: она сидит там утром, сумка на коленях, волосы чуть спадают на лицо, взгляд устремлен в дверь. Такси подъезжает, она встает, благодарит администратора и уходит. Все просто. Все по ее плану.

Он вышел на улицу, но не двинулся сразу. Поднял взгляд на фасад, пытаясь угадать, какое окно было ее. Сунул руки в карманы, сделал несколько шагов и поймал себя на том, что все еще ищет оправдание, почему стоит вернуться завтра, или послезавтра, или случайно пройти мимо. Но, поворачивая за угол, признался себе в одном: это бесполезно, здесь она больше не появится.

Глава 6

Полдня я проторчала в агентстве, листая бесконечные стопки одинаковых объявлений и рассматривая одинаково натянутые улыбки девочек-менеджеров. Варианты либо кусались ценой, заставляя меня сглатывать нервный комок, либо пугали фотографиями санузлов, похожих на съемочную площадку фильма ужасов. К середине дня я уже с трудом удерживала вежливость и на каждое новое предложение машинально качала головой. Наконец, когда мое терпение почти лопнуло, менеджер вытащила листок с описанием комнаты в квартире с общей кухней.

— Там живет какой-то парень, но это временно, — объясняла девушка, поправляя челку с таким видом, словно хотела уговорить меня поскорее согласиться и избавить ее от мучений. — Скоро он съедет, и вы сами сможете выбрать новую соседку.

Я устало пожала плечами и согласилась — комната была недорогой и доступной прямо сейчас. Бумаги подписала почти на автомате и, получив ключи, отправилась знакомиться со своим новым «домом».

Подъезд встретил меня запахом пыли и нагретого летним солнцем камня. Чемодан, кажется, разделял мои сомнения: он протестующе гремел колесами, цепляясь за каждую выступающую плитку и проверяя прочность ступеней. Лифт заскрипел на втором этаже, дернулся на третьем и окончательно отказался ехать дальше. Я выругалась и пошла пешком, мысленно считая ступени.

На последней площадке я чуть не свалилась, споткнувшись о коврик с повторяющейся надписью «дом дом дом». На секунду замерла, разглядывая это забавное послание, а потом усмехнулась и решила поверить ему на слово. Пусть будет дом.

Звонок прозвенел дважды, громко и как-то тревожно. За дверью щелкнула цепочка, с металлическим звуком сдвинулся замок, дверь открылась, и мое сердце странно дрогнуло.

Он.

Тот самый парень из «Кварца». Ошибки быть не могло — это точно был не сон. Он стоял, небрежно опираясь рукой о дверной косяк, с прямым взглядом и расправленными плечами. Я попыталась выровнять дыхание и подавить предательский жар, внезапно коснувшийся щек.

— Кажется, мы уже виделись, — произнес он без кривляний и лишних улыбок, спокойным и уверенным тоном.

— Кажется, нет, — я изобразила равнодушие и с легким усилием протащила чемодан мимо него в прихожую. — Я ваша новая соседка.

Из глубины квартиры метнулась тень, мелькнула черной шерстью, белым кончиком хвоста и ярким пятном на боку. Черный кот, похожий на стремительную торпеду, затормозил у самой двери. Парень ловко подхватил зверя на лету и прижал к груди. Кот с любопытством уставился на меня зелеными глазами и явно подумал: «О, новенькая». Потом издал короткий звук «мррр-кх».

— Это кто? — спросила я, все еще крепко сжимая ручку чемодана, как штурвал, который не стоит выпускать в незнакомом море.

— Бутер, — сказал он, легко улыбнувшись. — Живет здесь дольше нас обоих и уверен, что имеет право лезть куда угодно.

Он поставил кота на пол, и тот, встряхнувшись, с видом хозяина дома отправился в другую комнату, вероятно, на кухню.

Я улыбнулась уголками губ, скинула кеды и огляделась. Коридор был светлым и удивительно аккуратным для квартиры, в которой живет одинокий парень: белые обои, лаконичные деревянные вешалки, вдоль стены тянулась узкая полка, на которой лежали инструменты и катушка синего филамента. В правой комнате гудел и слегка мигал подсветкой 3D-принтер, создавая атмосферу какой-то лаборатории.

Я мысленно усмехнулась коротким «ага».

Парень молча отступил на шаг, словно обозначая, что путь свободен.

— Даниил, — сказал он наконец, и я почувствовала, как его внимательный взгляд зацепился за мои глаза. — Лаборатория цифровой фабрикации.

— Саша, — ответила я и неожиданно для себя слегка кивнула, будто подтверждая сказанное. — В университет поступать…

— Понял, — он слегка приподнял бровь и перевел взгляд на мой чемодан. — Помочь дотащить?

— Сама, — ответила я чуть резче, чем планировала, и повезла чемодан к своей двери.

Дверь заскрипела, уперлась и отказалась открываться шире. Я раздраженно дернула ручку, но в этот момент из кухни послышался звонкий «бдзынь».

Даня засмеялся, ушел и вернулся с маленькой коробкой в руках.

— Капля масла, — сказал он просто. — Разрешишь?

Я поджала губы и замерла на секунду. Перед глазами вспыхнуло воспоминание: его ладонь рядом с моим лицом, темная улица, совсем другой контекст. Но сейчас был светлый день, другая реальность, и меня это почему-то успокоило.

— Разрешу, — сказала я чуть мягче и отступила в сторону, освобождая ему место.

Он присел на корточки, ловко снял крышку петли, капнул масло и вернул все на место. Движения были уверенными и точными, словно это было его обычное дело. Дверь тут же плавно открылась, словно смирившись с неизбежностью.

— Спасибо, — неожиданно легко слетело с моих губ.

— Пожалуйста, — улыбнулся Даня, вытер руки о тряпку и вернул коробку на полку. — Кухня там, балкон — из кухни, ванная по коридору налево. Располагайся.

Глава 7

Я закрыла за собой дверь и выдохнула, сжав виски пальцами. В голове пульсировал гул, словно я только что пробежала марафон, а не поднялась по лестнице. Чемодан сиротливо стоял посреди комнаты, будто и сам не понимал, куда его занесло.

— Ну и что теперь? — пробормотала я и уставилась в потолок.

Из всех квартир именно здесь должен был оказаться парень, от которого я сбежала. Сердце снова ускорило ритм, выдавая меня с головой.

— Нет, так не пойдет, — сказала я и оттолкнулась от двери.

Нужно было срочно взять себя в руки. Я распахнула чемодан и вытащила несколько вещей, но довольно быстро стало понятно, что в этом нет никакого смысла. В конце концов я отбросила одежду обратно, выпрямилась и глубоко вдохнула. Чай — вот что мне сейчас было нужно, чтобы прийти в себя. И главное, показать ему и себе, что я могу быть спокойной и безразличной.

В коридоре стояла тишина. Я приоткрыла дверь и шагнула наружу, почти на цыпочках направилась к кухне, уверенная, что он либо ушел, либо сидит у себя. Но стоило войти, как я увидела его у плиты — собранного, спокойного, будто он ждал моего появления.

Даня повернулся, держа в руках кружку, и кивнул так, словно ничего странного не происходило.

— Решила выпить чаю? — спросил он ровным голосом.

— Да, — ответила я, сжимая упаковку мяты, которую привезла с собой. Пальцы дрожали, но я делала вид, что не замечаю. — Нужно прийти в себя после дороги.

— Понимаю, — сказал он и облокотился на край столешницы, следя за моими движениями. — Новое место всегда вызывает стресс. Особенно, когда встречаешь незнакомых людей.

Я крепче сжала упаковку и посмотрела на него через плечо. В глазах промелькнула лукавая искра, губы дрогнули в почти незаметной улыбке. Живот предательски сжался, и я поспешно отвернулась, ставя чайник на плиту.

— Кстати, дверь в ванную иногда заедает, — продолжил он с нарочитой серьезностью. — Если что, можешь позвать. Я быстро исправлю.

— Спасибо, — сказала я сухо, чувствуя, как уши становятся горячими. — Я сама разберусь.

Он усмехнулся, сделал глоток кофе и с легким вызовом уточнил:

— У тебя это всегда принципиальная позиция — делать все самой, или это только со мной так?

Я медленно повернулась к нему и постаралась изобразить равнодушный взгляд.

— Просто привыкла рассчитывать на себя, — ответила я. — И не беспокоить посторонних людей.

Его усмешка стала шире, словно он только что придумал новую игру.

— Ну, я ведь тебе не совсем посторонний человек. Мы теперь соседи. Почти близкие люди.

Он сказал это мягко, почти серьезно, но в его взгляде все равно оставался вызов. Наглый, цепкий, такой, от которого сердце сбивается с ритма. Я почувствовала, как щеки заливает жар, но заставила себя удержать взгляд. Если бы я отвела глаза, это было бы похоже на капитуляцию.

— Почти, — ответила я и повернулась к плите, проверяя чайник. Пар вырывался из носика, гудение заполняло паузу, словно помогало мне спрятаться за бытовым шумом.

В этот момент на кухню влетел с балкона Бутер. Маленький черный ураган с белым хвостом проскочил мимо и скрылся в моей комнате, дверь которой я опрометчиво оставила приоткрытой.

Без лишних колебаний Бутер остановился перед моим чемоданом и сунулся носом в приоткрытую молнию. Через секунду мои вещи уже летели на пол — футболка, свернутые джинсы, даже полотенце.

Мы вышли в коридор, наблюдая за этим безобразием.

— Он всегда так? — я не выдержала и улыбнулась. На удивление искренне.

— Всегда. Ему нужно проверить любого нового человека. И все его вещи.

— А если вещи кому-то дороги? — Я вернулась на кухню и потянулась за кружкой.

— Тогда их лучше сразу прятать, — он чуть склонил голову. — Я про вещи, конечно же.

Я сжала губы, чтобы спрятать улыбку, но он уже заметил мою реакцию и не скрывал удовольствия.

— Забавно, — добавил он тише, чем прежде, делая шаг ближе. Его голос изменился, стал ниже, и от этого слова легли на кожу так же ощутимо, как прикосновение. — Оказывается, не все можно спрятать. Иногда вселенная против.

Я выпрямилась, стараясь держать спину прямо.

— Возможно, — произнесла я и улыбнулась холодно, стараясь держать дистанцию. — Не могу припомнить примера.

— Жаль, — усмехнулся он. Но от жалости я не услышала ни капли, в его голосе был только вызов.

Он стоял слишком близко, и я почувствовала, как внутри все сжалось. Мята в кружке заварилась, я резко подняла ее и сделала глоток, обжигая язык. Боль оказалась даже кстати — помогла вернуться к реальности.

Я отвернулась к балконной двери, вдыхая прохладный воздух из щели, а Даня подошел совсем близко.

— Если что-то понадобится, — сказал он почти шепотом, и от его тона по коже пробежал жар, — не стесняйся. Я уже примерно знаю, что тебе нравится.

От этой фразы все внутри взорвалось. Я резко повернулась, готовая ответить, но он уже уходил.

Я осталась одна посреди кухни, с кружкой в руках, и чувствовала одновременно раздражение, азарт и странное, запретное удовольствие. Внутри все переплеталось, как клубок проводов, которые невозможно распутать.

Из коридора донесся смешок и возня. Бутер приволок мою футболку по полу и оставил ее у моих ног, будто специально добавил точку в эту сцену.

Я посмотрела на него и улыбнулась.

Глава 8

Я проснулась рано, еще до будильника, и несколько минут лежала неподвижно, вглядываясь в потолок, где скользили солнечные блики. Сон растворился сразу, как только я открыла глаза, оставив после себя странную смесь беспокойства и ожидания. Первое утро в новой квартире казалось началом чего-то большего, чем просто дня.

Где-то в квартире раздался шорох.

От одной мысли о моем соседе внутри все сжалось, дыхание сбилось, будто меня застали врасплох. Я перевела взгляд в сторону, отгоняя вчерашние воспоминания. Поддаваться этому настроению было опасно. Мне нельзя было думать о парне, особенно о таком, который способен уничтожить мое шаткое спокойствие.

Я поднялась и быстро привела себя в порядок. Собрала волосы в хвост, надела джинсы, футболку и легкий кардиган. Сегодня меня ждала работа — и много. Экзамены уже позади, но впереди было главное испытание: индивидуальный проект, который предстояло защитить перед комиссией через несколько недель.

Новые правила поступления на новую специальность, которая звучала так же привлекательно, как и пугающе: «Архитектура и цифровой дизайн с элементами искусственного интеллекта». Никто толком не знал, что именно ждет студентов в этой программе, какие навыки окажутся важными и чему вообще будут учить. От этого становилось тревожно, но именно эта неопределенность толкала меня вперед.

Из глубины квартиры доносились звуки: мерное жужжание принтера, ритм клавиш и голос Дани. Он отвечал кому-то коротко, будто весь его мир с утра уже был собран и организован.

Я быстро прошла прихожую, надела кеды и, прихватив рюкзак с ноутбуком и блокнотом, выскользнула из квартиры. Дверь закрылась за спиной с сухим щелчком, и в тот момент я ощутила легкость, будто сама себе подарила отсрочку.

На улице встретило яркое солнце и теплый ветер. Я остановилась у подъезда, вдохнула глубже, и напряжение в груди начало таять. Воздух пах зеленью, листвой и сладкими цветами, и я почувствовала, как город постепенно принимает меня. Район казался уютным и зеленым, без нервного гула и толчеи. Здесь все дышало ритмом, к которому хотелось подстроиться.

Первым делом я решила найти подходящее место, где можно было спокойно поработать. Несколько кварталов прошла пешком, разглядывая здания, витрины маленьких магазинов и первые открытые кафе. Наконец заметила аккуратную вывеску Morning Cup — простое название, но место выглядело уютно: столы под широкими зонтиками стояли прямо на тротуаре, а посетителей в ранний час почти не было. Идеальное укрытие.

Я заказала большой стакан латте, прихватила сэндвич и устроилась за дальним столиком. Ноутбук, блокнот, первые наброски — все оказалось передо мной, как будто эта кофейня с самого начала ждала меня и моего хаотичного вдохновения.

Мой проект должен был объединять жилое пространство с адаптивными технологиями: искусственный интеллект и цифровая фабрикация, способные менять интерьер под нужды разных людей. Звучало дерзко и захватывающе, но как превратить эту идею в работающий проект, я пока не знала.

Первый глоток кофе разогнал остатки сна, и я погрузилась в работу. Сначала мысли путались, но вскоре начали складываться в четкие схемы. На экране появилась первая диаграмма, в блокноте — быстрый карандашный набросок, а следом я вернулась к файлу с документацией. Волнение сменялось азартом, а время будто исчезло.

Когда я подняла голову, часы показывали уже середину дня. Кофейня ожила: смеялись дети, в соседнем доме звучал негромкий джаз, воздух прогрелся так, что я сняла кардиган и повесила его на спинку стула.

— Уже что-то получилось? — раздался рядом женский голос.

Я подняла глаза и встретилась взглядом с девушкой-официанткой. Она улыбалась и с интересом смотрела на мой экран.

— Вроде да, — сказала я, чувствуя легкое смущение.

— Вы дизайнер?

— Почти. Поступаю на экспериментальное направление в университете. Архитектура и цифровой дизайн.

— Звучит здорово, — она улыбнулась шире. — Тогда удачи. Если захотите, работайте у нас. Кофе всегда свежий, а мы любим творческих людей.

Я поблагодарила ее и вернулась к ноутбуку. В груди разлилось тепло: простая поддержка оказалась неожиданно важной.

Днем я решила сделать паузу и отправилась в парк неподалеку. Он оказался небольшим, но ухоженным и тихим. Я бродила по извилистым дорожкам, останавливалась у клумб, записывала в блокнот новые идеи. У пруда на скамейке сидела пожилая пара, держась за руки. Они смотрели на воду так спокойно, будто жили в этом мгновении целиком. Я задержалась рядом, и в голову тут же пришел образ Дани. Раздраженно тряхнула головой, будто могла вытряхнуть его вместе с этими мыслями.

К вечеру я вернулась домой усталой, но довольной. Все это время я сознательно избегала думать о том, что ждет меня за дверью квартиры. Но, остановившись у подъезда, почувствовала, как внутри снова шевельнулось беспокойство.

Я глубоко вдохнула, поднялась по лестнице и уже собиралась повернуть ключ, когда услышала за дверью голос Дани. Он спокойно, уверенно объяснял кому-то детали заказа. Сердце сбилось с ритма, и я поймала себя на улыбке.

Тихо толкнула дверь и вошла, стараясь не шуметь.

Глава 9

Я задержалась в коридоре, прислушиваясь.

Даня говорил спокойно, без лишних эмоций, но так, что слова цепляли: о сроках, материалах, каких-то деталях заказа. Половину я не понимала, но в его тоне было столько уверенности, что сердце почему-то сбилось с ритма.

На мгновение у меня мелькнула глупая мысль — постоять и еще немного послушать. Но тут же стало стыдно. Подслушивать деловые разговоры соседа? Отличное начало новой жизни.

Я глубоко вздохнула и пошла по коридору. Постаралась двинуться к кухне как можно тише, но, конечно, половица под ногами предательски скрипнула. Я замерла, сделала вид, что ничего не было, и быстро прошла дальше.

На кухне меня ждал сюрприз.

На столе стояла коробка с пиццей. Крышка была прикрыта, а сверху приклеен желтый стикер. Я шагнула ближе и прочитала:

«Твоя половина. Приятного. P.S. Бутеру не верь, он уже ел».

Я не удержалась и улыбнулась. Простая записка — а внутри сразу стало тепло. Вся усталость дня как будто отступила.

И, конечно, рядом сидел сам Бутер. Сложив лапы и изобразив на морде трагедию вселенского масштаба, он смотрел на меня глазами голодного мученика. Казалось, кот хотел сказать: «Это все ложь! Я тут умираю с голоду, помоги».

— Ну что, он врет? — прошептала я, наклоняясь к нему и проводя рукой за ухом.

Кот ответил громким мурчанием, ткнулся носом в ладонь и посмотрел еще более убедительно.

— Ладно, уговорил, — вздохнула я, открывая коробку.

Аромат сразу заполнил кухню — теплое тесто, сыр, томаты. Желудок заурчал так громко, что я сама усмехнулась.

— Один кусочек никому не повредит, — сказала я и аккуратно протянула Бутеру небольшой ломтик.

Он оживился моментально. Уселся, выпрямил хвост и схватил угощение с видом победителя. Теперь вся его вселенская скорбь превратилась в довольное «мррр».

В этот момент за спиной послышались шаги. Я обернулась.

В дверях стоял Даня. Его взгляд сразу зацепился за кота, который сидел с кусочком пиццы в зубах и выглядел так, будто его застали на месте преступления. Уголки губ Дани дрогнули, и он чуть улыбнулся.

— Значит, не поверила? — спокойно сказал он и прошел к кофемашине. Его движения были легкими, собранными, будто он дома всегда держался именно так.

— Он был слишком убедителен, — ответила я и сама не удержалась от улыбки.

Даня усмехнулся, глядя на меня поверх плеча.

— Ты слишком добрая. Теперь он точно знает, что нашел слабое звено.

— Буду иметь в виду, — сказала я, беря себе кусок пиццы.

Я сделала первый укус и почувствовала, как голод мгновенно уступает место сытости и спокойствию.

Даня не спешил уходить, стоял у кофемашины и смотрел, как темная струйка медленно заполняет кружку. Шум воды, мягкое постукивание механизма — все это казалось странно уютным на фоне его присутствия.

— Как прошел день? — спросил он наконец, спокойно, будто между делом.

Вопрос был таким простым, что я растерялась. Не ожидала. Я ждала дежурной фразы, легкой насмешки или чего-то вроде «ну как тут в новом городе». Но он спросил иначе. В его голосе не было иронии, только интерес.

— Хорошо, — ответила я после паузы. Подумала и добавила чуть больше, чем планировала: — Гуляла по городу, немного поработала над проектом, посидела в парке. Здесь действительно приятно.

Даня кивнул, внимательно следя за мной, словно проверял, не прячу ли я за словами что-то другое.

— Значит, понравилось?

— Да, — я улыбнулась чуть свободнее, чем собиралась. — Город уютный. И кофе неплохой.

— Это, конечно, главное, — сказал он с легкой улыбкой, чуть склонив голову. Взгляд его оставался прямым и изучающим. — Сложный проект?

Я аккуратно вытерла руки салфеткой, выиграв секунду, и ответила:

— Пока не до конца ясно. Идея хорошая, но деталей слишком много. Нужно моделировать, считать, думать о реализации…

— Если понадобится что-то напечатать или смоделировать, скажи, — произнес он спокойно, будто речь шла о мелочи. — У меня есть свободные слоты на принтерах.

Слова прозвучали обыденно, но я ощутила, как внутри разливается тепло. Его предложение было таким простым и в то же время неожиданно личным. Я быстро взяла себя в руки и кивнула.

— Спасибо. Я подумаю. Это очень… мило.

Он чуть улыбнулся уголками губ, словно ему и правда было приятно это слышать. Потом поднял кружку и направился к двери, но у самого выхода остановился, глянув на меня через плечо:

— И коту все же не верь. Он актер, каких мало.

— Уже поняла, — засмеялась я, глядя на Бутера, который сидел с видом абсолютного победителя.

Когда Даня ушел, я еще раз погладила кота. Он мурлыкал так самодовольно, будто провернул идеальный спектакль.

— Ну и хитрюга, — прошептала я.

Я доела свою часть пиццы и выбросила пустую коробку. На секунду задержалась в коридоре: из комнаты Дани доносился тихий стук клавиш и ровный гул принтера. В этих звуках было что-то умиротворяющее, словно дом дышал в правильном ритме.

Вернувшись к себе, я закрыла дверь и присела на кровать. В груди все еще держалось странное чувство — смесь спокойствия и чего-то нового, чему я не знала названия. Соседство с Даней уже не казалось проблемой. Напротив, оно начинало выглядеть как что-то, что может стать важным и… приятным.

Я улыбнулась сама себе и почувствовала, что мне не хочется бежать.

Глава 10

Утром я заняла кухонный стол — он был куда больше того, что стоял в моей комнате. Ноутбук, блокнот, карандаш, распечатки с пометками легли передо мной ровными стопками. Чай наполнял кухню запахом мяты, а на подоконнике дремал Бутер.

Я проверила сводку параметров, пролистала вчерашние наброски и открыла новый лист в блокноте. Мне была нужна не красивая формулировка, не яркая идея для презентации, а простая и ясная мысль: что именно я делаю и зачем это людям.

В коридоре скрипнула половица. Я вскинула голову. В следующее мгновение в проеме показался Даня. Он вошел без стука, остановился, облокотившись плечом о дверной косяк. На нем была серая футболка и темные джинсы. Он окинул взглядом стол — ноутбук, схемы, карандаши, кружку с остывающим чаем — и поинтересовался:

— Над чем работаешь?

Даня не подошел близко, не стал тянуться к моим бумагам. Просто ладонью оперся на спинку стула напротив и ждал. И именно поэтому мне вдруг захотелось показать.

Я подвинула к нему блокнот. На первой странице был план: модульная мебель и панели, которые можно перестраивать под разные задачи. Узлы печатаются на принтере, плоские элементы режутся на станке. Управление через приложение — с подсказками и готовыми сценариями. Все просто и без программирования.

— Это система для перестройки комнаты без ремонта, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Каркас на рейках, перемещаемые узлы, силовые точки на стенах и полу. Перестройка занимает полчаса. Приложение показывает, куда переставить панели. Алгоритм собирает из модулей нужный сценарий. Например, детская вечером превращается в рабочее место. Или кровать появляется только тогда, когда нужна. Никак не могу решить, с чего начать ее описывать.

Я развернула распечатку с узлами и отметила карандашом несколько деталей. Даня наклонился и задержал взгляд на схеме.

— Для кого это в первую очередь? — спросил он наконец. — Кто твой первый пользователь?

— Семья с одним ребенком в однушке. Девушка, которая снимает жилье и не может делать ремонт. Пожилой человек, которому нужно освободить пространство. И общежития. Там каждый метр на вес золота. Модули решают проблему вещей: все складывается в плоскость и крепится к стене.

Он кивнул. Не просто из вежливости, а так, будто внутренне согласился: да, это работает.

В этот момент Бутер спрыгнул с подоконника, мягко приземлился на пол и сел между нами, как посредник. Хвост легким движением очертил границу: «обсуждайте, но я здесь главный».

— Тебе нужно сформулировать одну фразу, — сказал Даня и подвинул ко мне блокнот. Пальцем постучал по пустой строке. — Не про детали. Про смысл.

Я на секунду задумалась. Потом вывела на бумаге:

«Жилая комната, которая подстраивается под нужды владельца за полчаса, без ремонта и бригад».

— Нормально, — оценил он. — Дальше. Что с безопасностью? Кто несет ответственность, если конструкция не выдержит нагрузку?

Вопрос прозвучал просто, но у меня внутри все сжалось. Я достала лист с тестами, развернула на столе. Цифры, таблицы, ссылки на каталоги фурнитуры, расчеты нагрузок.

— Только обрешетка и анкера в несущие, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Для арендного жилья предусмотрен монтаж без сверления. Его выполняет курьер или технический специалист с актом приемки.

Даня читал. Затем задал еще несколько вопросов. Очень правильных, а потому как раз таких, каких я не ожидала от простого человека, не занятого этой темой.

А чем, собственно? Я лишь видела его принтеры и слышала бесконечные звонки без контекста.

— Хочу, чтобы с остальным человек справлялся сам, — добавила я. — Это самое важное.

— Тогда нужны еще тесты на износ, — сказал Даня. — Не для комиссии. Для себя, чтобы понимать реальный ресурс. Когда потребуется замена, каких частей, и что можно выполнить самостоятельно. И короткая инструкция без слов. Иначе тебя завалят вопросами про ответственность.

— Сделаю, — сказала я. И в голове сразу встало на место следующее действие. Инструкция, ресурс, обслуживание, пиктограммы. Все это перестало казаться лишними пунктами, наоборот — стало опорой.

— Управление, — продолжил Даня. — Покажешь макет? Только не прототип интерфейса на сто экранов. Один сценарий.

Его ладонь легла на край блока с бумагами.

— Человек приходит. Ему нужно быстро сделать гостевую. Какие шаги?

Я развернула лист с наброском. Всего три экрана: «Выбери сценарий», «Проверь крепления», «Сдвинь панели по подсказкам». На плане отмечены точки, стрелки, шаги подтверждения.

Даня наклонился, дочитал до конца и чуть склонил голову.

— Никаких аккаунтов на входе. — Он говорил спокойно, как очевидность. — И кнопка «вернуть как было». Сразу на первом экране.

Он взглянул на меня, проверяя реакцию. Я кивнула, сжала карандаш и внизу распечатки вывела слово: «возврат».

— Еще одно, — сказал он. — Тебе придется говорить про цену. Не просто говорить, а убедить, что она приемлема.

Он взял со стола мою ручку, повертел в пальцах и положил обратно. Я выпрямилась и ответила:

— Базовый комплект на комнату тридцать два метра. Стоимость примерно как средний диван плюс шкаф. Но ты получаешь весь набор и возможность что-то менять.

Слова прозвучали спокойнее, чем я ожидала. Я не уходила в детали, не расписывала копейки, но подача получилась цельной.

Он кивнул. Его взгляд сместился к Бутеру. Кот уже забрался на стол и в этот момент с царственным видом уселся прямо на мой блокнот, закрыв половину схемы своим хвостом. Даня вытянул руку, с легкостью подцепил кота двумя пальцами за лопатки и перенес на стул. Движение было точным и уверенным, без суеты. Бутер моргнул недовольно, но подчинился и остался сидеть, изображая страдальца.

Чай остыл. Я сделала глоток, почувствовала теплую горечь мяты и поставила чашку на блюдце. Даня поднялся.

— Откуда ты это все знаешь? — задала я вопрос, постеснявшись спросить о его профессии прямо.

Глава 11

Работа затянулась до самого вечера. После разговора с Даней утром я почти не поднимала головы от ноутбука: схемы, цифры, заметки, новые строки в блокноте. Время растворилось, я успела допить чай, потом вторую кружку, и даже не заметила, как кухня постепенно погрузилась в полумрак. Лампа над столом горела тускло, и свет от экрана ноутбука бил прямо в глаза, отчего буквы и линии начали сливаться в один бесконечный серый шум.

Я потерла лицо ладонями и откинулась на спинку стула. В голове шумело, виски гудели. Казалось, еще немного — и цифры окончательно сплетутся в непонятный клубок.

Даня за весь день почти не появлялся. Лишь пару раз прошел мимо, забрал себе кружку кофе и исчез обратно в свою комнату. Я уже привыкла к этой тишине, и потому даже вздрогнула, когда услышала шаги за спиной.

— Ты хоть иногда делаешь перерывы? — его голос прозвучал спокойно, но я уловила в нем легкую улыбку.

Я повернула голову. Он стоял рядом, облокотившись о косяк, взгляд скользнул на экран ноутбука, а потом на меня.

— Иногда, — пробормотала я и устало выдохнула. — Только толку мало. Все равно не понимаю, почему детали не сходятся.

Он шагнул ближе, наклонился и посмотрел через мое плечо. От этого простого движения мне стало не по себе: я почувствовала его близость слишком остро. Сердце тут же ускорило ритм, и я сделала вид, что сосредоточена на экране, хотя едва могла думать о цифрах.

— Боже, — произнес он с нарочитым ужасом. — Где ты откопала такую древнюю версию программы? На таких уже сто лет никто не работает.

Я фыркнула и нарочно резко щелкнула по клавише.

— Чем богаты, тому и рады. Между прочим, в институте у нас стояли именно такие версии, и никто не жаловался.

Его брови чуть приподнялись. Он тут же сменил тон — в голосе появился интерес, будто я случайно выдала что-то важное.

— У тебя уже есть высшее? А куда поступаешь?

Я замялась. Слова сами вырвались, а теперь обратно их не вернуть. На миг стало неловко, но пришлось продолжить, словно это было частью обычного разговора.

— Второе образование. Экспериментальная программа. Там цифровая архитектура, инновации… В общем, обещают практику вместо бесконечной теории. Пришлось вспоминать все, что раньше проходили вскользь.

— Понятно, — протянул он.

Взгляд его задержался на мне чуть дольше, чем нужно. В нем мелькнула легкая усмешка, будто Даня что-то для себя сложил в картину. Но вслух ничего не сказал. Только снова повернулся к экрану. — Ладно, показывай, что именно не сходится. Может, подскажу.

Я подвинула ноутбук ближе к нему и ткнула пальцем в схему.

— Вот здесь должна быть втулка. Она вставляется в это гнездо. По расчетам и размерам все идеально, а в симуляции либо болтается, либо вообще не лезет.

Он склонился чуть ниже, прищурился, но даже не дотронулся до тачпада.

— Давай сама кликай, — сказал он. — Я просто посмотрю рядом, что ты делаешь.

Я снова открыла расчеты, начала сверять размеры. Но чувствовала — его взгляд на мне. Не на экране, а на моих руках, на том, как я нажимаю клавиши, как держусь, когда нервничаю. Пальцы тут же начали путаться, и я сбилась на мелкой цифре. В груди подскочила злость на саму себя.

Я вздохнула громче, чем хотела, и сжала мышку так, будто могла силой заставить ее слушаться.

— Вот, смотри, тут везде три десятых припуска. Должно идеально сходиться, — сказала я, постукивая пальцем по экрану.

Он наклонился ближе, задержал взгляд на цифрах и чуть усмехнулся:

— А здесь у тебя диаметр, а тут радиус. Получается, припуск считаешь по-разному. Вот тебе и ошибка.

Я замерла, смотря на экран, и внутри сразу вспыхнуло раздражение — на собственную невнимательность, на то, что часами билась над задачей и не заметила такого.

— Черт, — пробормотала я и быстро внесла исправления. — Глупая ошибка.

— Нормальная ошибка, — заметил он ровно. — Это и есть рабочий процесс. Поставь на печать маленькое кольцо, проверим исправление на деле.

Я подняла голову, удивленно взглянув на него:

— Ты предлагаешь напечатать прямо сейчас?

Он пожал плечами, словно это было очевидно, и кивнул в сторону своей комнаты:

— А зачем еще мне принтеры, если их не использовать?

— Но это стоит столько…

— Не важно, — отмахнулся он. — Пойдем, покажу, как отправить модель в печать.

Любопытство вспыхнуло мгновенно.

— Ладно, — сказала я, поднимаясь. — Только показывай не слишком быстро.

Он усмехнулся и жестом пригласил за собой.

Мы прошли в его комнату, и я увидела настоящую мастерскую. На столах стояли два принтера, рядом — аккуратно разложенные катушки пластика, инструменты, коробки с деталями. На стене висела полка с банками и коробочками — все выстроено так, будто каждый предмет имеет свое место.

— Выбирай цвет, — сказал Даня, указывая на катушки. — Белый или серый?

— Белый, — ответила я, с интересом наблюдая, как он ловко устанавливает катушку и запускает программу.

Через пару минут принтер ожил. Сопло двинулось по столу, пластик тонкой линией лег на поверхность, и тихое жужжание наполнило комнату. Я замерла, следя за процессом. Было в этом что-то завораживающее — будто на моих глазах идея превращалась в вещь.

— Вот так это работает, — сказал он спокойно и, заметив мой взгляд, слегка улыбнулся.

Я молчала и смотрела, ощущая странное спокойствие: мы стояли рядом, плечо к плечу, и мир свелся к этой тонкой белой дорожке на черной поверхности стола.

— Что обычно слушаешь, когда работаешь? — спросил Даня после паузы.

— Классическую музыку без слов. Она не отвлекает, — ответила я и достала наушники. Подумав, протянула один ему, второй оставила себе и включила плейлист.

Мы стояли рядом, слушали одну и ту же мелодию и смотрели, как растет деталь, будто маленький фокус совершается у нас на глазах.

Минут через пятнадцать кольцо было готово. Еще через час и втулка. Я осторожно подняла кольцо и примерила к ней.

Глава 12

Когда они вышли на улицу, Даня отметил, как Саша остановилась на секунду у самого выхода и вдохнула вечерний воздух полной грудью. Она чуть прикрыла глаза, подбородок едва заметно дрогнул, будто она позволила себе короткий отдых, и снова выровняла спину, сделав вид, что все под контролем. Даня смотрел на нее сбоку, наблюдая за лицом дольше, чем следовало. Он знал эту манеру — сосредоточенность, тщательно отрепетированная нейтральность, привычка держать дистанцию. И чем больше она старалась, тем очевиднее становилась игра.

Она делала вид, что они просто соседи, познакомившиеся три дня назад. Нарочно не поднимала на него взгляд, разговаривала ровным голосом и двигалась так, будто каждый жест был отточен заранее. Но именно эта чрезмерная аккуратность только подтверждала, что она прекрасно помнит все.

Даня кивнул в сторону кофейни на углу.

— Возьмем кофе.

— Можно, — коротко ответила она.

Она даже не посмотрела на него, но в этой нарочитой отстраненности было что-то детское и такое упрямое.

Он шагнул первым, открыл дверь и придержал. Проход был нарочно оставлен узким. Ему хватило доли секунды, чтобы заметить реакцию Саши: легкая складка между бровей, короткая пауза перед шагом. Она все же вошла, и ее плечо почти скользнуло по его груди. Движение получилось резким, но он успел уловить, как напряглись ее пальцы на ремешке сумки, будто только эта деталь помогала сохранить равновесие.

Внутри кофейни пахло зерном и горячим молоком. Людей было немного, вечерний поток еще не начался.

— Что будешь пить.

— Латте. Без сиропа, — сказала она ровным голосом и сразу потянулась за кошельком.

Он даже не дал ей достать деньги. Карту он уже держал в руке, и движение получилось быстрым. Терминал пискнул, и чек загорелся, прежде чем она успела открыть кошелек. Саша нахмурилась, уголки губ чуть дрогнули, но спорить она не стала.

Даня протянул ей стакан, но задержал его чуть дольше, чем требовалось. Ее пальцы коснулись его руки, и Саша отдернула свою так быстро, будто обожглась. Затем аккуратно взяла стакан со второй попытки.

Они вышли и двинулись в сторону парка. Августовский вечер постепенно густел, фонари начинали светиться, и воздух был теплым, пахнущим липами и нагретым асфальтом. Даня занял внешнюю сторону дорожки, контролируя пространство, хотя ни словом, ни жестом это не обозначил. Он шагал рядом и отмечал каждую мелочь: как Саша держит спину, как слегка приподняла плечи, будто защищаясь от взгляда; как время от времени сжимает пальцами ремешок рюкзака, словно это помогает ей сосредоточиться.

Она упрямо избегала смотреть на него. Каждый раз, когда его взгляд касался ее лица, она отводила глаза — на фонари, на прохожих, на дорожку под ногами. Даня видел это и чувствовал, как внутри у него растет странная смесь раздражения и азарта. Она отлично помнила его, в этом не могло быть сомнений, но выбирала молчание.

Неожиданно из-за деревьев вылетел парень на электросамокате. Он пронесся слишком близко, задел плечом поток воздуха и едва не зацепил ее. Даня действовал автоматически: ладонь легла на ее локоть, и он мягко сместил ее к краю дорожки, создавая пространство между ней и движением.

Саша вздрогнула, остановилась на секунду. Она не отстранилась, но повернула голову и посмотрела на него коротко, взглядом, в котором было больше упрека, чем благодарности. Даня почувствовал, как под его пальцами напряглась ее рука. Он держал чуть дольше, чем следовало, и только потом убрал ладонь, позволив ей снова идти самой.

— Все нормально?

— Да, конечно, — ответила она. Голос прозвучал ровно, но легкий румянец на ее скулах сказал больше, чем слова.

Даня перевел взгляд вперед, сдерживая желание усмехнуться. Ее дыхание стало чаще, а ее спокойствие — еще одной частью игры.

Он сделал глоток кофе и позволил тишине лечь между ними. Вечерний воздух был прохладнее, чем днем, и редкие прохожие торопились в свои дома, но его мысли вернулись к ее проекту. Цифровая архитектура, модульные решения, экспериментальный набор — все это звучало слишком знакомо. В городе был только один университет, который предлагал нечто подобное. Его. И это могло создать очень много проблем.

Азарт игры, в которую он все больше втягивался, чуть омрачился.

Они шли дальше по аллее, где фонари отбрасывали вытянутые пятна света на дорожку. Саша повела плечами, будто ей стало зябко. Даня ничего не сказал, только чуть приблизился, сокращая расстояние между ними. Его рука задела ее руку, и он ощутил, как мышцы у нее напряглись. Она сделала вид, что не заметила.

— Как тебе район? — спросил он, не сводя с нее глаз.

— Хороший. Спокойный, — ответила она, глядя под ноги.

Даня заметил, как ее пальцы сильнее сжали стаканчик, и невольно усмехнулся. Напряжение, которое она так тщательно пыталась спрятать, выдавало ее с каждым движением. И это ему нравилось. Каждый ее жест был сигналом: она помнит все, просто не хочет признать.

У входа в магазин Даня протянул руку и забрал у нее пустой стакан. Их пальцы соприкоснулись. Подняла на него глаза, и он уловил в этом коротком взгляде растерянность, которую она тут же спрятала, отвернувшись.

Внутри магазина все прошло быстро: филамент, комплект винтов, новое сопло. Саша была собранной и деловой, уверенно проверяла список, держалась так, будто между ними нет никакой истории. Даня шагал рядом, смотрел, как она выбирает упаковку, как нахмуривает брови, сосредоточенно читая маркировку на коробке, и ловил ее взгляд всякий раз, когда она случайно поднимала глаза.

Когда они вышли обратно на улицу, Даня привычно придержал дверь и позволил ладони скользнуть чуть ближе к пояснице девушки. Саша едва заметно вздрогнула, но шагнула вперед так, словно ничего не произошло.

На обратном пути он чуть замедлил шаг, позволяя ей идти первой. Смотрел на ее профиль, на мягкую линию шеи, на то, как волосы в хвосте выбивались тонкими прядями и цеплялись за воротник кардигана.