Попробуй снова! ... или "Лихие девяностые"

ПРОЛОГ. Часть 1. Глава 1. Тюрьма

ОЧЕНЬ КОРОТКИЙ ПРОЛОГ

Сначала послышался громкий звук, похожий на звук выстрела. Это лопнуло колесо. Тормоза завизжали, машина пошла юзом, послышался отборный мат водителя и крики пассажиров из кабины «скорой помощи», на которой было написано «реанимация». Её завертело на дороге, потом стащило в сторону и, стукнув о невысокие столбики ограничители, отбросило еще раз и, столкнувшись с очередным стояком, она вздрогнула и, накренившись, пошла носом вперед под крутой откос. Кувыркнувшись уже передом, ухнув в небольшую ямку по ходу движения, завалилась набок и поехала вниз, прямо на крепкое дерево, что росло на склоне оврага.

Удар! И машина, наконец, остановилась.

Там, внутри было тихо. И только сирена да маячковый сигнал все еще захлебывавшийся от неудачи, всхлипывал и мигал огоньками.

Пассажиры в количестве трех человек были мертвы. Это были водитель, фельдшер и санитар. Они ехали по вызову.

В это время нестарый мужчина умирал от инфаркта.

Глава 1. Тюрьма

Я проснулась и уставилась вверх, вспоминая свой ужасный сон. Сердце колотилось о ребра, и я автоматом приложила к груди ладонь, будто удерживая его на месте. Часто дышала, будто убегая от кого-то или отчего-то. Отдышавшись и слегка успокоившись, вдруг поняла, что всё ещё в своем кошмаре, то есть потолок странный, серый, с пятнами облупившейся когда-то белой краски, теперь же вздувшейся то ли от жары, которую только что ощутила, то ли от влаги, которая витала в воздухе вместе с духотой. Такой воздух обычно чувствовался возле моря.

Я полежала немного, прислушиваясь к себе и поняла, что мой страшный сон продолжается.

Всё также я слышу крики и скрежет машины, перекрывавшийся воем сирены. Потом удар по голове и темнота.

- Где я и что со мной? – были первые мысли.

Я прислушалась.

Где-то раздавались тяжелые шаги и глухой мужской окрик, где-то слышались визгливые женские крики и стуки металлических засовов. Прикрыв глаза, тяжело вздохнула и тут же поняла, что вдыхаю чужой воздух. Это был не тот больничный, а совсем наоборот, какой-то странный, будто я в старой бане, где всё пропахло водой, притом, как мне показалось, даже морской. И за стеной даже слышался прибой или прилив, шурша камешками. Судорожно отрыла глаза и вновь передо мной тот же потолок со вздувшейся краской и шум, а подо мной не больничная постель, а просто тюфяк, да еще и комками. И пахнет от него чудно.

- Точно, морская трава, да еще и слежавшаяся, - пронеслось в голове, и я подскочила от этой мысли, со страхом уставившись на дверь с маленьким окошком. Она была металлической, кованной, с заржавевшими болтами заклепками. Огляделась. Это было странное помещение, с кроватями-нарами, столом в середине и лавками, прикрученными к полу. В углу, за небольшой стенкой, грязный унитаз на постаменте и тут же бетонный слив с краном из которого капала, вернее даже текла тонкой струйкой вода. Это я уже рассмотрела, как только почувствовала полный мочевой пузырь. Еле добежала. Стояла над туалетом, боясь прикоснуться к нему ногами, так здесь всё было мерзко. Подтянув шорты, вдруг поняла, что я это и не я вовсе. Руки и ладони совсем молодые, не скрюченные от полиартрита, как и колени, и даже смогла разглядеть себя спереди, склонив голову. Шорты и трусы, скорее веревочки, красная майка, оголенное на одно плечо. На пупке вставлено два колечка, на сосках тоже по колечку, даже с камешком, ногти накрашены красным лаком, длинные, но некоторые сломаны. Грудь без лифчика стоит торчком, поэтому-то и увидела колечки. Провела ладонью и поняла, что болезненно слегка, да и всё тело отдается легкой болью, будто меня помяли, притом не любя. Провела ладонями по лицу и поняла, что такими колечками обросла, как елка: в ноздре два, махоньких, на нижней губе тоже, а уж ушные раковины, то просто усеяны ими разной величины, даже с камушками.

Пирсинг в полный рост!

Ощупала волосы и поняла, что каре, при том на ножке, как стриглись примерно в девяностые, и так же покрашены кусками в красный цвет. Это я увидела, притянув прядь к глазам. Нос ровный, губы пухлые, брови на месте и ресницы обычные. Какого цвета, не знаю, да и кто я вообще – тоже. А самое главное, сплю я или это уже не сон. Тогда что? Переселенка в чужое тело, в чужую жизнь? И почему здесь, в камере? Типа – тюрьма, что ли?

- Ну, блин! Попадалово!

В это время, пока я изучала себя и место, послышался звук открываемой двери, и я увидела входящего мужчину, тяжелой комплекции, с животом, но в форме темно-синего, почти черного цвета с нашивками, которые ничего мне не сказали и портупеей, на которой висели кобура пистолета и резиновая дубинка. В руках он держал связку ключей. Лицо, в слегка заросшей щетиной, нагло ухмылялось.

- Натащя! – процедил он хрипящим голосом. – Выходы!

Я резко вскочила и направилась к нему с бьющимся сердцем. Он посторонился, усмехаясь, и цапнул меня за ягодицу, когда проходила мимо.

- Ух! – захмыкал он и ущипнул.

Я ойкнула и вылетела в коридор. Там увидела ещё двоих таких же полицейских, как успела прочитать на их вставках на карманах, где было написано по-английски. Под ним еще какие-то иероглифы или руны, так и не поняла, но лица южные, скорее кавказского плана. Они стояли и молча смотрели на меня. Один прищурился и внимательно рассматривал, другой помахивая дубинкой и постукивая по ладони, прикусывал губу, будто досадуя.

Я остановилась, не понимая, что делать. Обняла себя за плечи и потупила глаза, дабы не увидели они моего пристального изучающего взгляда.

- Иды-иды! – подтолкнул меня в спину прежний полицейский.

Я пошла навстречу к тем двоим, даже не понимая, что они хотят, и почти уперлась в них. Тогда они нехотя разошлись в разные стороны, открывая мне путь. Шедший за мной первый полицейский что-то горлово сказал стоявшим, и они громко заржали. Один даже сделал мне мину на лице губами, будто присасывал, другой, тот, что с дубинкой показал неприличный жест, зажав её в кулаке и несколько раз толкая взад-вперед. Сердце упало в живот и скрутило от спазм. Я испугалась. Очень! Даже слегка отшатнулась от второго. Тот засмеялся и заулюлюкал мне вслед, а потом засвистел. Что-то крикнули они по очереди, и по смеху поняла, что-то очень неприличное.

Глава 2. Море и пляж

В общем, поняла, что я девица ещё та оторва, если мои спутники так ошалели от моих слов. То есть, что называется – не ждали!

- Я скоро, - свернула свою ухмылку и сунулась в туалетную комнату, тут же в наших апартаментах. Там скоро заперлась и взглянула на себя в зеркало.

- Да-а-а! – протянула я, разглядывая совершенно чужое лицо.

Тело уже почти приняла. Молодое все же и стройное, не то что мое старое, толстое. Не совсем конечно, но худобой не отличалась никогда. При том в своей профессии медсестры, когда последнее время только и знала, что моталась по дежурствам и ела кусками. Даже и спала мало. От чего только несло в стороны? Кто знает. Говорят, старость не в радость. Хотя мне еще далеко было до неё. А вообще я Зоя Николаевна Воронина, фельдшер и дежурная сестра скорой помощи, сорока двух лет, как раз ровесница этого тела, куда я случайно залетела, правда на двадцать лет моложе. Детей не имею, муж ушел три года назад. Нашел себе молодую. Ох, уж эти мужики в сорок лет! Бес в ребро! Хотя я могла его понять. А что? Врач, зам зава отделением, хорош собой, мною выкормлен и вышколен, всегда с иголочки одет, во всё самое-самое. А кого, скажите мне, было лелеять и кормить, как не своего Витеньку? Вот и подался он от меня к другой, молодой, красивой врачихе. Я не сильно на него обижалась, чего ставили мне даже в вину мои сотоварки, когда я его защищала.

- Вы на меня посмотрели? – говорила я им, когда они чуть ли не плевали в мою сторону, обвиняя в глупости. – Старая, толстая, бездетная фельдшерица. А она тоненькая, стройная, молодая, красавица врач. И куда мне против неё? Будьте же справедливы к мужику! Там ещё могут быть детки! А вы! – с досадой махала им рукой.

Сейчас я рассматривала себя в зеркало и радовалась, что теперь так выгляжу, как хотела в своих мечтах: тело что надо, волосы перекрашу в свой цвет, отращу, глаза серые очень выразительны при черных волосах, брови вразлет, ресницы густющщие. Красота! А губки, а зубки! Всю эту дребедень с тела долой и краску тоже! Оставляем только пару сережек с этими синенькими камешками, похожими на сапфиры, а остальное золото продам и будут деньги. Кто знает, может эта фря египетская тетка Юлия Сергеевна и впрямь меня турнет из хаты. Тогда пригодится.

Сняв с себя всё, бросила в таз и залезла под душ. С удовольствием вымылась, надела чей-то халат, и, обернув волосы полотенцем, вышла из ванной. На меня вновь обратили все внимание.

- Вот так и надо выглядеть порядочной девушке! – криво усмехнулась тетка.

- Спасибо за совет! – улыбнулась я и все вновь удивились моим словам. Я это поняла по их вытянутым лицам. Тут же оценив, что веду себя странно, попыталась вернуть ту прежнюю.

- А что стоим? Где жрачка?

- Сейчас! Прям, тебя только и ждали! – высказала с презрением тётка и все хором выдохнули. Видимо увидевши, что я вернулась.

Стол у окна был завален пакетами и стоял электрочайник с кружками. Нахально распорядившись продуктами, присела и поела. Потом зевнула и сказала, что буду спать часик и советую меня не будить.

- Ах, скажите, какие нежности при нашей бедности! – заголосила тётка. – Не отоспалась, значит, в камере, тут собираешься! А кто будет складываться? Нашла себе прислугу за ней и убирать ещё!

- Мама! – остановила её Маринка. – Успокойся! Оставь её! Я уберу, и буду складывать. Вот и Светка мне поможет!

- Да-да, Юлия Сергевна, я помогу. Пусть поспит. Мы же не знаем, что там произошло?

- Да понятно, чтО произошло! Мелкая шалава! – ответила та сквозь зубы.

Поворчав ещё немного, она принялась резко раздавать команды, и под эти звуки я провалилась в сон, перед этим, попросив Бога вернуть меня назад. Но мои призывы и просьбы не увенчались успехом. Очнулась и поняла, что всё там же на той же кровати и в обществе новоявленной подруги и родственников, неизвестных мне. Вздохнув, повернулась и встретилась со злыми глазами тетки.

- Ну! – строго спросила она. – Выспалось, ваше высочество? Вставай! Идем обедать и ужинать сразу. Девчонки уже внизу, нас дожидаются. Подъем-подъем! Пять минут на сборы. Я пошла. Закроешь сама.

Она махнула мне рукой и хлопнула дверью. Я полежала, зевнула и тут же слезла со второго этажа кровати. Добежала до туалета и плеснула в лицо. Когда вытирала, посмотрела в зеркало. Там мне виделось то же девичье чужое лицо и вопрос в серых глазах.

- Кто же ты, дорогуша?

А вот что делать дальше, я могла узнать, лишь присоединившись к остальным внизу. Быстро натянула на себя светлые бермуды и зеленую майку, которые нашла в сумке, вероятно, Веркиной. Кепка на голове, очки на глаза, паспорт в карман обязательно.

- Мало ли что! – проворчала я в полголоса, помня недавний случай, который и помог с установлением личности и свободой.

- Это та страна, где можно запросто потеряться и при том попасть даже в плохое место такой разбитной и симпатичной девчонке, как эта Милка. Например в бордель.

Тут я от жути повела плечами, как от озноба.

- Надо умерить её, тьфу ты, свой пыл и скрываться под личиной страха, что ли, - думала я, предполагая расспросы, вдруг изменившие мою внешность и поступки. – Скажу, что испугалась и теперь поостерегусь. Там посмотрим, что делать. Свою потерянную память уже объяснила Светка, поэтому помолчу в тряпочку, буду больше наблюдать и поддакивать.

Мы вышли на улицу, где даже сейчас в вечернее время было также душно, хотя ветер с моря уже нес легкую прохладу. Кругом было полно народу, смех, громкие крики и шум проезжающих машин. Витрины переливались огнями реклам, свет уличных фонарей перекликался с освещенными окнами и открытыми дверям магазинов лавок и кафе. Столики прямо на улице с легкими пластиковыми креслами просили присесть, а запахи свежесваренного кофе и сладкой выпечки купить и съесть.

Присели за столик, и тут же к нам подбежал паренек в длинной темном фартуке на белой майке и шортах. Босые ноги в резиновых шлепках. Загорелый и улыбающийся.

Глава 3. Столица СССР

Москва встретила нас жарой и духотой, как и всегда бывает в России в середине июля. Аэропорт Домодедово, куда мы приземлились, был полон таких же челночников, как и мы. С большими трудами прошли досмотр и еле успели взять вещи с бегущего транспортера с багажом. Даже одну сумку перепутали с другой женщиной, хотя и пометили их своими метками, красными лентами по окружности под липкой лентой. Так быстрее выделялись они на фоне одинаковых клетчатых баулов. Схватив каждая по две сумки, двинулись к выходу, и первые залезли в автобус, везший нас на Белорусский вокзал, как сказала Светка. Тут еще не было построено скоростное метро, которое уже функционировало в мое время. Я, правда, не каталась на нем, да и в столице была два раза и всё проездом. Теперь же разглядывала с любопытством.

Из окна переполненного салона, был виден только кусок шоссе с проезжавшими мимо автомобилями. В приоткрытые окна врывался ветерок и приятно шевелил волосы и охлаждал лицо, особенно после знатной толчеи у багажника, куда мы затолкали свои переполненные сумки. Тетка всунула водителю денежную купюру в виде десяти долларов, и тот предоставил нам места в другом багажнике для своих или таких же ушлых пассажиров, как тетка. Пропустил нас вперед перед другими. И хотя те пытались качать права, мы их не слушали и пробрались первыми, заняв места сразу за кабиной водителя. Теперь с комфортом ехали и чуть даже не пели. Все уже через полчаса дремали, и только мне не спалось, я разглядывала столицу и даже скорее её окрестности.

- Вот так и довелось мне побывать в Москве! – радовалась я. – Не мытьем, так катаньем, как говорится.

Столица конца девяностых была пыльной, раздраженной и суетливой. Много народу, много транспорта. Улицы заполнены до отказа бегущей толпой. Куда и зачем не понятно. Витрины магазинов, столбы и стены домов заполнены разнообразной рекламой в виде плакатов, вывесок и даже выносных баннеров прямо возле дверей, призывающих граждан купить, посетить, просто остановиться. Особенно много было обменников. Меняли после деноминации старые деньги на новые без трех нулей, меняли также на доллары, и другую валюту вплоть до самых оригинальных, как казахские теньге.

У мелких кафешек были выставлены прямо на улицу пластиковые столы под цветными зонами, похожими на пляжные. Там суетились и клиенты и официанты. У магазинов прохаживались молодые люди, раздающие всем желающим и даже не желающим буклеты и приглашения на распродажу нужных и не нужных товаров.

Толпа шумела, смеялась, ругалась. Суетня неимоверная. Мужчины, женщины, дети – они мешались, сливались в ручьи и ручейки, переходя в более обширные человеческие скопища. И никому не было дела до кого-то чужого, кроме себя самого или своих близких. Теперь объявлено время одиночек. Пришло то самое хваленое сообщество советских людей, где был призыв «каждому по труду». Теперь каждый думал только о том, как ему выжить и чем заняться, чтобы не голодать. Особенно остро ощущали себя люди с уже не имеющими престижа профессиями: врачи, учителя, военные. Все они рванули в торговлю. Только там могли быстро применить капиталистическую систему «товар-деньги-товар» и, получив быстрый оборот, могли купить что-то в дом, накормить семью. Уже никто не плакался, что нет продуктов и шмоток – ими были забиты все рынки, магазины и даже лотки и киоски. Продавалось всё! И также покупалось. Поэтому была выгодна именно такая система жизни в это время.

Кроме того появилось много обменников, разных фондов и банков, которые предлагали свои услуги. Одни предлагали выгодно обменять валюту, другие вложить, третьи взять кредит. И всё это взывало, кричало, тащило всякими рекламами не только в СМИ, но и внешними атрибутами: баннерами, растяжками, плакатами и витражами. Мозолили глаза красочные панно на стенах зданий, в окнах ресторанов и кафе, на крышах и балконах. А уж вечером разноцветные огни превращались в вакханалию цвета и музыки.

Народ торопился, он спешил по своим неотложным делам и в то же время оглядывал новые призывы, закладывая в память новые, пусть ненужные, советы и предложения настырных объявлений и реклам.

Рынок диктовал и правила жизни.

Кроме коммерсантов появились и те, кто контролировал этот сегмент экономики, а именно рэкет. Крышевали всё и все, кто не торговал. Молодняк под предводительством смелых сильных самцов организовывал банды и группы, которые предлагали свои услуги в охране, как человека, так и его товара. И их было много! Они воевали друг против друга, вырывая с болью и кровью более выгодные куски территории и компаний. Там тоже был своеобразный торг, который был смертельно опасным, но в то же время весьма прибыльным. Общество разделилось на тех, кто копил и тех кто отнимал накопленное, то есть кто делал деньги и кто их отбирал, иными словами грабил.

Представителя власти, а именно милиция, погрязла во взятках от тех же рэкитеров и даже большие группировки имели их на своем балансе, просто кормили с руки, дабы те закрывали глаза, а иной раз и помогали в сложных ситуациях. Простому коммерсанту помощи негде было искать: или иди под руку бандитам или закрывай свой персональный бизнес.

Рынков было много, как и крышевальщиков: Измайловский, Черкизовский, Динамовский и еще множество мелких, а также частников с плодами труда своего огорода. Москва превратилась в огромный базар в миллионы продавцов-покупателей. И если сами жители больше были первыми, то вторые были такими же, только уже в своем регионе России. Со столичных рынков тащили в свои города и веси оптом и в розницу, всё, чем была богата Москва.

Этим теперь жила и моя, то есть моего тела тетка Юлия Сергеевна, в прошлом врач высшей категории одной из московских поликлиник, помогающая дочери закончить МГУ, куда вкладывала деньги. Маринка понимала и помогала матери, как могла, особенно, когда не была занята учебой, то есть летом и зимой. Они летали в Турцию и Грецию за кожей и мехами. Начальный капитал был у них приличный, и они могли позволить себе эту простую и в то же время доходную часть торговли: закупали и сдавали оптом в один из комиссионных магазинов, где заведующей работала её подруга. Та принимала товар и тут же расплачивалась по предварительному сговору. Если же товар не шел, то его спихивали на «Черкизон», как именовался тогда этот огромный рынок, где также существовал свой человек. Человек военный, прапорщик бывшей советской армии, мужчина сорока пяти лет держал место в ряду таких же продавцов и был любовником той подруги. Он же поддерживал отношения через местных братков с группировкой державшей этот участок, и торговля шла успешно. И хотя прибыли было маловато для больших закупок, но на жизнь хватало всем.

Глава 4. Дорога к дефолту

Свою новую жизнь я приняла и решила начать с информации.

Вечером, после ужина, села перед телеком и просмотрела новости по всем каналам. Рассказывали о деноминации, об обвале экономики, о возможном дефолте. И в тоже время выступали участники в свободном споре и говорили о стабилизации, о ГКО (государственные краткосрочные облигации) и их успешном движении по стране и за рубежом. Многое мне было непонятно, лишь потому, что я мало обращала внимание в своем времени на это, только запомнила знаменитый дефолт в августе и прыжки долларов, вернее цены на них. Мне тогда в мои годы было не до них. Да и кто бы обращал на это внимание в свои восемнадцать! Разве этим были забиты наши головы. Помню лишь странные разговоры своих родителей, да и то нас касалось едва. Они не были банкирами или руководителями больших компаний, которые потерли всё в этот самый «черный понедельник». Я даже вспомнила дату – 17 августа. Правда сейчас была середина июля, так что до августа ещё месяц.

Тут я и задумалась.

- Если не воспользуюсь этим знанием, то упущу что-то значимое и мне очень нужное, - почему-то мелькнула странная мысль. Но что именно, ещё не сложилось в голове, и я решила оставить и подумать, набравшись инфы. До той даты ещё было время.

С утра начались хлопоты по доставке товара сначала в комиссионку к подруге тетки, затем мы поехали к Игорю на рынок. Если комиссионка была сравнительно близко, почти рядом, в центре, то рынок был далеко.

Бывший Измайловский стадион, который был до конца построен лишь в конце восьмидесятых, так и не успел реализоваться, как спортивное сооружение и вскоре был превращен в своеобразный район с торговыми рядами и огромным подземным городом с владением разных национальных меньшинств. Здесь были парикмахерские, дома быта, гостиницы, казино и даже публичные дома терпимости. Здесь же существовал и свой роддом и даже кладбище. Тут, на этом рынке, можно было купить всё – от услуг проституток до автомобиля, или как говорят в Одессе, даже «миниатюрную атомную бомбу». Также можно было купить оружие и наркотики. Территория рынка была огромной, почти 80 футбольных полей, а владелец был миллиардером. Бюджет этого рынка составлял сумму равную бюджету страны. Вот в таком месте предстояло потрудиться и мне, как я поняла.

Место Игоря было почти с краю, недалеко от одного из множества входов-выходов. Тут были целые улицы из лавок и прилавков, торговавших кожаными изделиями. Много лиц иной национальности и судя до разговору кавказцев. Но попадались и славяне. Чаще продавцы и продавщицы. Игоря тут знали и весело приветствовали нас, отпуская незлобные реплики, а некоторые даже комплименты.

- О! Игор! У тебья новая дэвушка! Познакомися! – раздались голоса справа и слева.

- Нет новых! – засмеялся мужчина. – Это же Мила! Не узнали!

- Ах-ха! – удивленно поднимали некоторые брови, вглядываясь в мое лицо. – Тэпеэр ты совсэм другая! – слышались смех и реплики. – Болеешь?

Я тоже улыбалась им и пожимала плечами. Не хотела им отвечать и в то же время понимала, что надо налаживать контакт.

- Уже выздоровела! – хмыкала я, кривясь.

Они же понимающе смелись и пытались даже хлопнуть меня по попе. Я уворачивалась и грозила пальцем. Так и прошли к своему прилавку, огороженному от других лишь картонными стенами и занавесками из толстой ткани. Там уже стоял продавец, молодой парень в джинсах и черной майке с красочным рисунком на ней в стиле «а ля девяностые», то есть ярко и крикливо. Вещи расположены рядами и висели на стенах, на вешалках до самого потолка. В углу размещалось зеркало в рост и стол для упаковки товара. Тут же стояли чайник и коробка с нехитрой посудой. Внизу виднелись пятилитровые пластиковые бутыли с водой. Всё было каким-то неестественно хлипким и несерьезным, будто кибитка цыган во временном расположении на поле. Я мало помнила такие вещевые рынки, уже за время двадцать первого века привыкла к большим и серьезным магазинам и супермаркетам, к компьютерам и карточкам, где пользовались не наличными, а счетом в банке.

- Как же всё же отличается этот балаган от моего мира, - вздыхала я, разглядывая окружающее. – А всего в каких-то четверть века!

Мы распределили по вешалкам купленные вещи, посидели и попили чай, и хотя на улице было жарко, он дал нам прохладу, выступив потом на теле и лице. Слегка дул ветерок и колыхались над нами не только полог и стенки от сквозняка, но и растяжки над торговой улицей с рекламами и призывами. Ходил топами народ, громко торгуясь, ругаясь или смесь. Подходили и сюда. В основном региональные оптовики, как объяснил парень продавец. Звали его Вовой, и был он студентом, который подторговывал в свободное время. А еще соседом по площадке квартир с хозяином, как рассказал мне потом он сам, когда мы сдружились. Учился на компьютерщика на курсах, которые уже открывались повсеместно. Впереди началось вырисовываться будущее страны, опутанное этой сетью и специалистов нужно было много, хотя и сейчас их было достаточно. Хакеры регулярно взламывали пароли маломощных и слабых систем защиты банков и компаний, нанося им приличный ущерб.

Этим занимался и Вова, как потом рассказал мне под большим секретом. Я вообще с ним задружилась уже после августовского обвала. А перед этим мельком сказала, какие банки и фонды будут подвергнуты кризису. Все-таки немного вспомнила. Остались в памяти кое-какие названия. Правда, более полно я не могла сказать, но к этому и не стремилась. Куда с моим медобразованием! Если только помня кое-что из рассказов окружающих да подсмотренные события в телевизоре. Но даже это помогло нам с ним обратиться именно в те банки, которые могли лопнуть, о чем он мне сказал перед дефолтом. Там я и набрала кредитов для покупки долларов. Этим бизнесом решила заняться и сыграть на повышении, зная, что уже скоро цены на них подпрыгнут почти в пятеро от прежней. Сказала и своим. Но они отреагировали по-разному: тетка презрительно, Марина равнодушно, Света пожала плечами, не понимая моего предложения.

Глава 5. Встреча с судьбой

Я увидела Славку, того самого мальчишку, которого спасла в море. Он шел по торговой улице и осматривался по сторонам. Судя по его поведению, кого-то искал.

- Уж не меня ли? – мелькнула мысль, и я выскочила из-за прилавка ему навстречу.

Тот увидел меня и остановился, пораженный. Потом вдруг очнулся и кинулся ко мне.

- Людмила! – закричал он.

Захватил в объятия и прижал к себе. На его крик выскочила Света и даже Рафик выглянул со своего места.

- Ой! – вскрикнула Светка. – Да это же Славик!

Мы обрадовались все. Затащили его в палатку. Оглядели. Он улыбался, и глаза его горели удовольствием.

- Я вас искал! – начал он. – Хожу вот тут уже почти месяц как на работу, каждый день.

- Надо же! – заахала Света. – Как же ты нас нашел? Здесь потеряться можно на раз-два. А ты искал!

- Да я вспомнил, как вы говорили, что торгуете на Измайловском рынке кожей. Вот и ходил по рядам. Знал, что найду обязательно.

Я смотрела на загорелое, смышленое лицо парня удивлялась и радовалась. Почему? Кто знает. Просто была счастлива его видеть, как родственника, которого не ожидала, но о котором часто думала и ждала встречи.

Мальчишка был хорош внешне, и чувствовалась порода, что ли: высокий, еще по-юношески субтильный, но разовьется и будет интересен для девичьего взгляда, светловолосый, голубоглазый. На загорелом его лице они особенно ярко смотрелись, как два чистых озерка. Улыбка очаровывала и располагала к себе. Одет был стильно и на молодежный манер, но без вычурности. Богато смотрелись часы и золотая цепочка на шее. Тогда все мужчины носили модный принтер в виде золотых аксессуаров: цепи, кресты, кольца и печатки. Потом это сошло на нет, и пришла мода на простоту, но на дорогие по цене вещи. Сейчас же барахолка одевала наших людей. Иногда, в бутиках, как назывались дорогущие магазины, появлялись модные вещи, и они постепенно вытеснили рынок. Но до этого еще было достаточно времени и можно было заработать на будущее.

Тем более, сейчас, можно было половить рыбку в темной водице.

- А что, - задумывалась я, вспоминая свои кредиты и будущее этих заемных организаций, - чем я хуже тех обманщиков, которые там сидят. Они такие проценты лупят, что мама не горюй! Им и после хватит. Некоторые так даже и обогатятся, начав новое дело. А те, кто лопнет, значит, судьба. Они и так бы лопнули, даже без моих заемных копеек.

И всё же на душе кошки поскрёбывали. Но я гнала эти мысли и думала о нашей дальнейшей судьбе. Кое-что вырисовывалось, но еще было сыро и вяло.

- Время всё расставит по своим местам, - уговаривала я себя.

Сейчас же я видела перед собой улыбающуюся мальчишескую рожицу и радовалась вместе с ним. Даже притянула его лицо к себе и расцеловала в обе щеки. Он покраснел, слегка опешил, но улыбку не потерял. Схватил меня в объятия и прижал к себе уже по-взрослому.

- Ну-ну! – оттолкнула его от себя и погрозила пальцем. – Не сомни мне кофточку.

Он отпрянул покраснел и даже растерялся.

- Давай к нам, - потащила его за руку в угол, где мы пили чай и перекусывали. – Рассказывай.

Он смущенно оглядывал наш закут. Я достала термос и налила нам в кружки, положила по пакетику, пододвинула ему вазочку с восточными сладостями, которыми нас снабжал Рафик.

- Пей чай, и мы слушаем, как ты здесь оказался, - начала я и уселась рядом.

Светка стояла за моей спиной и тоже смотрела на парня. Он прихлебнул.

- Я долго искал, ходил по рядам и даже спрашивал о тебе…о вас, - поправился он и покраснел. – И, в конце концов, вот нашел.

- Зачем? – задала я ему вопрос, который смутил того еще больше.

Краска вновь залила его лицо, и даже влага показалась в глазах. Он совсем растерялся. Потом прихлебнул чай и успокоился.

- Хотел увидеть вас и еще раз поблагодарить, - пробормотал он. – И мой отец тоже вас благодарит.

Я смотрела на него и думала, что он мог быть моим сыном, если бы мы с Витей смогли зачать в молодости ребенка. Но у меня не выходило, а потом и бросили эту тему. Как-то привыкли жить вхолостую. И это нас более-менее обоих устраивало. Только когда видела мамаш с колясками или же детишек с цветами у школ, сердце ныло от тоски. Видимо чисто по-женски, что ли. Не выполняла я свое предназначение – родить человека.

Теперь, глядя на Славика, почему-то отчаянно захотела, чтобы он был моим сыном, чтобы радовался мне, а я ему. Взглянула на него как-то не так и он вскинул брови. Видимо не понял или же изумился. Я тут же опомнилась и прихлебнула свой чай. На этой ноте запретила себе тАк на него смотреть.

- А как зовут твоего отца? – тут же вставилась Светка. – Мы тогда не запомнили.

- Владимир Владимирович Морозов, - улыбнулся он уже ей, подняв глаза.

- Надо же! – ахнула я про себя. – Как в будущем главу России.

- А кто он по жизни? - продолжила она свои вопросы и теперь он начал свой рассказ, уже обращаясь к ней.

- Он финансист. У нас свой банк. Правда, небольшой. Только недавно начали свою деятельность. Я тоже буду там работать, как закончу институт.

- А сколько же тебе лет? – удивилась я. – Ты студент?

- Нет! – рассмеялся он. – Ещё пока в школе учусь. Два года впереди. Это я про будущее. Отец во всем мне пример. Вот и я также хочу, как и он.

- Расскажи о своей семье, - продолжила Светка, подсаживаясь уже ближе.

- Ну, что рассказать-то? – поставил он кружку на столик. – Мы с отцом живем вдвоем. Мама ушла от нас год назад.

- Как это ушла? – перебила я его рассказ. – Совсем?

- Умерла, - слегка поник он. – Болела долго. Рак крови. Отец старался, работал, возил её даже за границу, но всё напрасно. Так что мы теперь одни. То есть с ним вдвоем. Я учусь, он работает. Но мы дружим.

Он рассказывал нам свою историю, а я думала, что вот так несправедливо в жизни бывает, что хороших людей забирают первыми. А то, что его мать была отличной женщиной, могла судить по сыну. Говорит же, что яблоко от яблони недалеко падает. Часто, еще в прошлой жизни, видела, чтО социум и воспитание делает с молодым поколением. Редко из маргинальных семей вырывается отпрыск и становится выдающимся и даже просто нормальным человеком. Чаще скатывается в ту же пропасть, что и его окружение, семья. Этот же воспитан, развит не по летам и образован.

Глава 6. Объяснения все и разом.

Славик повел меня вглубь их дачи. Я отстранилась от мыслей об его отце и прониклась очарованием сада. Он был небольшим и компактным. Здесь росли в основном вишни и пару яблонь. Вишня была деревковой, яблони все усыпаны плодами. Много неубранных фруктов лежало в траве. Я была поражена такой бесхозяйственностью, о чем и сказала мальчику. Тот смутился:

- Некому собирать. Да и зачем?

- Как это зачем? – всплеснула я руками. – А варенье, а компоты? Да и просто заморозить. Отличная начинка в пироги, да и морсы из них вкусные получаются.

- Да сейчас полно всего и без запасов, - удивленно вскинул он брови, глядя на меня. – А ты хозяйственная, прямо, как мама. Та тоже всегда варила вишневое варенье и делала с Машей, нашей домработницей, компоты. Я любил её готовку.

Тут он отвернулся, и его плечи поникли. Я приобняла его.

- Извини, что нечаянно напомнила тебе о матери. А давай наберем для наших немного и полакомимся. А?

- Давай! – улыбнулся он. – Сейчас я сгоняю за емкостью.

Он убежал назад в дом, а я осталась и начала искать падальцы яблок в траве. Складывала хорошие в одну кучку, подгнившие в другую.

- Бог в помощь! – услышала я голос Владимира.

Подняла глаза и увидела его с яблоком в руке.

- Зачем же с земли, когда можно с ветки, - сказал он и сорвал плод. – Вот, видите, намного лучше.

- Но здесь полно уже созревших. Их куда? Сгниют же. Жалко, - встала я и выпрямилась. – Смотрите, какие сочные. Еще не завяли.

Он подошел ближе и поднес яблоко к моему рту.

- Это всё же сочнее. Попробуйте.

Я по инерции под его настойчивым взглядом укусила яблоко с хрустом, и сок брызнул во все стороны, даже на щеках и подбородке были остатки плода. Я жевала, а он смотрел на меня, сузив глаза.

- Ты очень красивая, - вдруг сказал он и вытер пальцем сок с моего лица. Потом склонился и, приподняв подбородок, начал клониться ко мне с намерением поцеловать. Я замерла, как кролик перед удавом, не понимая нужно ли мне это. Но тут же мы услышали крик Славы:

- Вот и ведро!

Владимир быстро отпрянул от меня и резко развернулся к подходившему к нам сыну.

- Я принес посуду, - весело проговорил парень, ставя емкость в траву, рядом с кучей яблок, которые я уже успела собрать.

- А вот папа угостил меня яблоком с ветки и сказал, что нечего собирать падальцы. У вас вкусные яблоки, - обратилась я к смущенному Владимиру.

Он несколько растерялся перед сыном, но подхватил мою реплику.

- Да-да, сынок. Зачем же с земли. Наши гостьи достойны получить с дерева.

- Да мы хотели просто набрать на хозяйские нужды. Как мама делала. Может быть, Маша сделает компоты или варенье. Вот и Людмила о том же говорит.

Я закивала в подтверждение этих слов. Владимир стоял уже слегка нахмуренный и даже отстраненный.

- Видимо вспомнил жену, - почему-то решила я и виновато взглянула ему в лицо.

Он посмотрел на нас и улыбнулся.

- Хорошо. Так и сделаем. И дадим нашим гостьям с собой. Пусть и они сварят для себя. Верно? – обратился он ко мне и я кивнула.

- Спасибо. Так и сделаем.

Мы собирали плоды с земли и рвали их с веток. Собрали достаточно много, даже Славику пришлось сбегать еще раз в дом. Видя такое действо, к нам присоединились и все остальные, кроме тетки. Та не столько собирала, сколько командовала, где искать и куда класть.

Было весело. Мы занимались делом и в то же время, будто искали клады, как в детстве. Трава была высокой, и плоды прятались в ней довольно успешно. Каждый, кто находил хорошее яблоко, тут же кричал и выкладывал в специальную посуду, а подпорченные мы складывали в кучку. Их, оказывается, было больше, нежели хороших.

- Это всё оттого, что некому следить за садом, - рассказывал потом за столом с чаем Владимир. – Мы редко появляемся здесь. Ранее всем этим занималась жена. Мы же теперь обосновались в городской квартире – и к работе ближе и к школе. Так, иногда, появляемся здесь. Даже хотел продать, но потом передумал. Все же памятник предкам.

И он рассказал о том, кто построил эту дачу, и как она передавалась по наследству.

- Мы сразу и поняли, что она старинная, - сказала я. – Не то что нынешние дворцы.

Тут я выразительно посмотрела на тетку и та чуть ли не захлебнулась чаем. Откашлялась и рассердилась.

- Ничего! – усмехнулась я невесело. – На сердитых воду возят. А то так и лезет к нему с расспросами и рассказами о достоинствах дочери. Сватает, дура баба!

Маринка уж совсем испсиховалась. Ей даже неудобно было взглянуть на мужчину, хотя тоже хотелось его внимания, как я увидела ещё ранее. Да и Светка заглядывалась на него.

- А что! – усмехалась я. – Видный мужчина и богатый. Чем не выгодная партия да любой из нас. Особенно Марине. Ей-то уже двадцать. Пора!

- Но как видно, - продолжала я наблюдать за всеми, - ему понравилась лишь я. Славику видно тоже. Забойно! Сразу отцу и сыну!

Тут я хмыкнула своим мыслям и взглянула на нашу компанию. Все разговаривали и даже смеялись шуткам и репликам. И всё это было в руках хозяина. Он умело управлял настроем гостей и не позволял грустить или огорчаться, оставаясь без внимания.

- Классно у него это получается! – думала я, глядя на его улыбающееся лицо. – Далеко пойдет! Умеет держать клиента в тонусе и работать с ним.

Теперь я уже начала сомневаться, испытывал ли он ко мне какие-то уж совсем иные чувства, чем ко всем остальным гостям. Даже с теткой он нашел темы для разговоров. Я даже заревновала. Слегка.

- А это уже слишком! – одернула я себя, когда он под руку с Маринкой прошел к качелям, где сидели с ним вдвоем. – Он так всех будет туда водить? Видимо, ищет себе подругу таким образом.

- Ну что ж! – вздохнула я, перехватывая гордый взгляд тетки, наблюдающей за парой. – Она достойна этого мужчины. Все же будущая переводчица. С университетом и при том папой из партийной элиты, пусть и умершего. Воспитана, образована, симпатична. А я, не столь хороша для такого мужчины, при том старая попаданка, пусть и в новом теле. Но мозги же старые-е-е! – протянула я и загляделась на верхушки елей, что росли позади дома. Там висели шишки.

Глава 7. Приём.

Вот и наступил тот самый выходной перед переломным моментом в истории России.

- Завтра страна уже будет не такой, как ожидали многие, - почему-то подумала я, вставая с постели. – Что Бог ни делает всё к лучшему!

Утро прошло в суете и хлопотах. К обеду должны приехать дорогие гости – отец и сын Морозовы. Мы встали в восемь, считай раненько для обычного дня, если не работали. Когда был наш день, то приходилось вставать и в шесть, чтобы привести себя в порядок и успеть транспортом доехать до рынка. Там еще на склад, потом открывать палатку и развешивать товар. В общем, трудились по двенадцать часов с дести до десяти, считая дорогу туда и обратно. Но в молодые годы это не так сложно. Усталость тут же уходит, если интересно и весело. Мне, правда, вначале было тяжеловато, но потом, привыкнув и к тому же подчиняясь своему молодому телу, я уж не так уставала физически, и даже морально. Мы могли позволить со Светкой и подремать в уголке, если никого не было из покупателей оптовиков. А так и поодиночке, справлялись. Даже гомон и музыка не мешали. Только изредка раздавались по громкоговорителю какие-то рекламы или справки, кто-то кого-то потерял, и просили куда-то подойти.

Сегодня мы с утра готовились к приёму и под крики недовольной тетки Юлии убирали комнаты, помогали Лене на кухне, готовили себя, «чтобы не опозориться», как вопила раздраженная хозяйка. Мы со Светкой только хихикали и пожимали плечами, Лена отмахивалась от наших реплик, Маринка уже с утра была сердита и взвинчена. Она перемерила под руководством матери несколько нарядов и считала, что нет того самого, который ей к лицу и соответствует приему.

- Готовится, как к встрече короля или президента, - смеялась я, наблюдая за хлопотами мамы и дочки.

- Так и есть, - отвечала мне тихо подружка. – Они же хотят получить такого выгодного жениха и в виде бонуса его банк. Вот и стараются изо всех сил. Хотя от Маринки я этого не ожидала. Видать мамашка уговорила её.

- Понятно! – отвечала ей, кромсая овощи в салаты. – Владимир Владимирович отличная партия. Тем более, что сестричка скоро заканчивает универ и ей надо куда-то устраиваться на работу. И чем не хорош его банк!

Лена прислушивалась к нашему разговору и улыбалась. Я знаю, ей тоже хотелось на него посмотреть. Мне же было интересно, поверил ли моим словам о дефолте с понедельника или же отверг, как девичьи фантазии.

- Но ведь даже по телевизору об этом давно болтают все кому ни лень! Неужели он не делает собственных выводов, раз такой финансист. Должна же быть в банке аналитическая группа или хотя бы один аналитик, кроме службы безопасности и работников с клиентами.

Всегда надо держать руку на пульсе политики правительства, так как она напрямую завязана с экономикой. Тем более, что теперешняя чехарда с премьерами плохо сказывается на стране в целом. Россию трясет и ломает во всех смыслах, как снаружи, так и внутри. Экономический кризис грозил полным обвалом государственных долговых обязательств и крахом курса рубля.

Под этот вал попадал и наш гость, и мне было жаль и его и его дело. Насколько было известно, там тоже присутствовали иностранные инвесторы, но на сколько велики были их ставки и доли, я не знала.

- Скоро узнаю, - хмуро сдвигала я брови и вздыхала.

Мне искренне не хотелось неприятностей и отцу и сыну. Я помнила разорение многих компаний в это время, хотя меня же едва всё это касалось. Но повальные крахи были слишком явными и значительными. Долго потом страна не могла выпрямиться и встать с колен, многие ощутили на себе «черный понедельник».

Сегодня мы готовились к встрече, и я внутренне была взбудоражена. Не только потому что увижу вновь этого мужчину, но и в связи с тем, поверил ли он мне и что сделал в этом направлении.

Всё было готово: и мы и яства для обеда. Но, в начале, мы должны были развлекать гостей. Тетка с Мариной приготовили целую программу. Тогда были в моде буриме, то есть стихосложение из отдельных слов и сочетаний. Многие занимались этим псевдоинтеллектуальным действом на семейных и иных праздниках, создавая идеальную атмосферу совместного творчества. Это, конечно, было лучше, нежели игра в карты и лото. Все же показывало, на сколько развит ты в литературном плане, то есть, начитан и можешь выразить свои способности в таком виде. Это считалось верхом интеллекта и образования.

- Куда нам со свиным рылом в калашный ряд, - хмыкала я, вспоминая слова тетки держать язык за зубами и не лезть со своими советами или вопросами в разговор о высокой культуре. – Это мы ещё посмотрим!

Морозовы явились вовремя, как и договаривались. Их привез собственный водитель на «мерсе», как мы увидели из окна. Машина уехала, а они вошли в подъезд. Мы же все расположились в зале, куда должна привести их Лена, когда откроет им двери.

- Ну, прям, великосветский прием! – хихикали мы со Светкой, видя, как возбуждены тетка с Мариной. – Её величество королева Юлия с принцессой Мариной!

В зал вошли отец и сын, и даже я открыла рот. Нет, выглядели они по- прежнему отлично, одеты модно и дорого, но вот с корзинами в руках – это было неожиданно. Одна с розами подарена хозяйке дома, другую держал Славик и оглядывался, куда бы её пристроить. Она была заполнена бутылками и фруктами. Были в ней и еще какие-то пакеты. Возможно их взнос в обед. Тут я вспомнила опять фильм «Москва слезам не верит», как к героиням пришли мужчины на знакомство и один из них принес также свою долю продуктов. Тут я хихикнула и отвернулась, чтобы они не видели моих ухмылок.

- Неужели сейчас так принято приходить в гости? Или я совсем забыла всё это время? Нам, молодым было всё не по чём, честно говоря. Время проводили во вновь открывшихся клубах и вечеринках, где было полно веселых парней и девчонок, так же раскованных, как и сегодня. А уж как ходили в гости и что носили с собой, я и не помнила. Часто вовсе не моя была в том проблема.

Со временем я также приняла эти условия русского обычая ходить в гости с пузырем, ведь, сколько не принеси всё будет мало и «бегать придется дважды». И пока я так размышляла, произошел прием, как и следовало ожидать в полном смысле: пожиманием и целованием рук со словами радости видеть дорогих гостей.