Попытка стилизации под античность. Бездарная, разумеется.

Попытка стилизации под античность. Бездарная, разумеется.

Известно каждому, что под светом звезд гладь ночных рек тиха и воды в спокойствии обмывают запруды. У одной из таких, на благословенной земле недалеко от Астрахани, костер поднимался за шумной дамбой, где у невысокого берега златогривый камыш шептал на ветру и, скрестив ноги и расплетая, как кудри, свои рыбные сети, сидели шестеро рыбаков. Вдруг из тьмы непроглядной, беззвучно, скрываемый эхом текучей воды, из трубы широкой, сгорбившись, выходит человек и, к немалому для них удивлению, оказывается мной. Подняв одну ногу, чтоб отрясти ее и стоя на второй, с ними здороваюсь. Мужи эти, седые, с длинными волосами, когда-то должно быть вьющимися до локтей, а ныне рассеянными и седыми, как их подручные неводы, протянув мне руки и расцеловавшись, спрашивают меня, кто я такой и почему ночью послан к костру их во второй час. Обеими ногами встав на мокрую землю я, промозгший неслабо обещаю доподлинно все им рассказать и, испросив разрешения погреться возле костра, так начинаю:

–– Мудрые и почтенные рыболовы! Прежде всего позвольте заверить вас, что я – человек, любящий правду и весь рассказ мой никакая не выдумка. Впрочем, подтвердить слова мои вовсе нетрудно и сами можете вы удостовериться в их достоверности, испросив обо мне в ближайшем городе, где у меня много друзей – честных граждан. Слушайте же, как было дело.

Проснувшись по утру и придав порядок складкам перины, а после подкрепив силы свои умеренным завтраком, я вышел из дому, стремясь исполнить повеление глубокочтимой и уважаемой матери, пославшей меня приобрести свежий хлеб к пиршеству, намечавшемуся на воскресенье. Увлекаемый этой целью, я покинул свой двор и поднялся на дорогу, направившись в поселение размерным шагом в туфлях трехполосной фирмы и миновав на своем пути сперва эллинг автомобильный из двух рельсоподобных желобов, выпирающих из земли и напирающих на опоры, образуя тем самым подобие смотровой ямы на свежем воздухе, а затем лавку с ювелирными украшениями низкого качества и большого подхалимства, что подтверждает залитый прыщавой коростой лик ее владельца, ибо откуда им взяться на лице, не прибегающим к сладкой лести?

Миновав так окраины, я вошел в поселение и во все том же темпе передвигая ноги, избрал тропу, что тянется вдоль хвойных сосновых веток и под сенью осин и, идя по ней, прохожу мимо дома культуры, в котором Искусство избрало для роли своего представителя и наместника Галину, дочерь Ивана из славного рода Селивановых. Под её верховодством жители младших парт, к каковым их приковывает бремя Науки и коротающие дни занятий за мобильными играми, возрастом небольшим – 10-13 лет – разучивают умилительный и глазосковывающий новогодний танец, постигать азы которого взялись они еще осенью. Вставши в два ряда напротив друг друга, они то сходятся, то расходятся, предаваясь поочередным прокруживаниям под аркой рук. Подобные самым ранним весенним почкам ветвей или ранним цветам-крошкам, составляющих украшение клумб горожан со средним достатком, вьются они в движениях детских и милых на сцене. За ними же, напоминая уже почти распустившиеся и набухшие жизненной силой бутоны крупных цветов, что в нетерпеливом ожидании страстного опыления движением своих лепестков стремятся воспроизвести зуд, подражающий пчелам, так как стремятся их приманить, стоят дети постарше, без пяти минут взрослые как по своему воображению, так и по соображению уголовной ответственности. Вот, расстроив кулисы, показывается голова, а за ней и весь отрок, облаченный в пиджак и объятья партнерши, с которой вальсирует в своем секторе на радость незримым зрителям и части родителей, что украдкой и против воли младенцев своих, пришли поснимать их для семейных архивов. Некоторое время я услаждал глаза своим этим зрелищем, затем пошел дальше, возвращенный к действительности воспоминанием о порученной мне закупке.

Внезапно мне на дороге встречается юная девушка одного со мной возраста, первый взгляд на которую вполне по силам приравниваю я сейчас к прикосновенью Волупии и с красным лицом, очевидно в капкане слез побывавшем. Взяв за руки, останавливаю ее, заплаканную и спрашиваю у нее о произшедшей беде.

–– О, юный муж! –– Прижав руки к груди, она отвечает, поднимая на меня свои глаза, полные отражающегося в них страха. –– Если бы ты только знал, какое горе со мной приключилось!

–– Так поведай его мне. –– Прошу я ее. –– Быть может вместе найдем мы решение.

Какое-то время она раздумывает, а потом, видя мое бескорыстное рвение, соглашается и произносит:

–– Что ж, слушай. Недолгую свою жизнь была я известна добрым окрестным жителям как целомудренная и разумная дева, и так было б и впредь на радость мне и моим стрикам-родителям, если бы на погибель себе не спуталась я с Анатолием по девичей своей легковерности. Анатолий этот, как я позже выяснила, всем в округе известен был под личиной засранца. Он некрасив: не бреет ноги, златые локоны не вьются, ниспадая на грудь и плечи, с его чела, но наоборот – коротко стрижен и, по молодости силу в руках ощущая сделался он мерзким слабых обидчиком, заслуживающим ниспровержения. –– Рассказывая все это, девушка причитала. –– И вот, недавно, его грязный глаз на лихо мне приметил меня и, ведомый бесчестным мужским желанием, вероломно принял он на себя вид человека честного и заботливого, и лживые речи, подобно нектару, потекли из его уст на раскладку Samsung. Он писал мне так: «–– Что, няша, способная красою своей затмить Афродиту Милосскую, без труда соперничающая в прелести форм с царскими дочерьми забыла в нашей глуши? О, как жаль, что причина того мне неведома, а иначе давно я снабдил бы ее этой надобностью, от чистого сердца желая доставить ей удовольствие. Какая отрада быть зрячим и видеть ее подле себя, пусть для этого мне и приходится покидать родное место, вступая на улицы, где несправедливое мнение предвзятой толпы может повредить моей репутации в глазах той, к которой испытываю столь сильные чувства!» и еще много в этом роде, подобной лестью и бурей чувств стремясь выудить у меня откровенные фотографии.

Загрузка...