Порочный договор

Глава 1

Арина

В такого, как Антон Волков, я ни за что не влюблюсь.

Он всего лишь решение моей проблемы. Я всё тщательно обдумала, осталось набраться смелости и сделать первый шаг. И действовать очень осторожно, чтобы никто не прознал о моих постыдных планах.

Я резко выдыхаю и захожу в аудиторию. Сразу же вижу Волкова. Он выделяется тем, что вокруг него собралась мрачная пустота. Я к тому, что немногие находящиеся здесь студенты, интуитивно или намеренно, держатся от него подальше. Болтают и смеются при этом, да, но будто бы не в полную силу, с опаской.

Я убеждаюсь, что никому из них нет до меня дела, и вновь смотрю на парня: ноги закинуты на парту, руки скрещены на груди, глаза прикрыты — поза расслабленная и умиротворённая, но в ней всё равно чувствуется некая хищность. Словно перед нами дремлющий лев, при случае готовый броситься в атаку.

Боязно с ним связываться, но именно поэтому Волков, как никто другой, подходит для того, что я задумала.

Всего одна ночь, и мы забудем друг о друге, как о страшном сне.

Я откидываю волосы за спину, расправляю плечи и смело шагаю к парте парня. Опираюсь на её торец бедром и жду, когда он обратит на меня внимание. Через полминуты его глаза по-прежнему прикрыты. Я тактично кашляю. И вновь ничего. Кашляю снова.

— Через дорогу есть аптека — купи себе леденцов от кашля.

— Спасибо, но я не простужена.

Глаза брюнета лениво открываются, цепкий взгляд пронзительно-синих глаз проходится по мне снизу вверх и замирает на моём лице. Кожу моих предплечий покрывают острые мурашки, я разглаживаю их ладонями.

— Нет, нет и нет, — усмехается он и снова закрывает глаза.

— О чём ты?

— Я не сдаю деньги на чьи-либо дни рождения или похороны. Не участвую в жизни института. И не покупаю билеты на КВН.

Быстро осмотревшись вокруг, я облизываю пересохшие губы и негромко спрашиваю:

— Но с девушками встречаешься, верно?

— Бывает, — пожимает он плечами. — Исключительно здоровья ради. Так ты здесь за тем, чтобы поговорить о моей интимной жизни?

Волков меняет позу: убирает с парты ноги, садится ровней и облокачивается одной рукой на парту позади своего стула. При этом смотрит на меня с долей насмешки и высокомерия.

Спокойно, Арина, ты справишься.

— И о своей тоже, — твёрдо киваю я. — Встретимся после занятий?

Бесконечно долгую минуту парень, не мигая, пялится на меня, а затем запрокидывает голову и хохочет. Безжалостно и громко. Унижая меня на моих же глазах.

Таким образом он полностью оправдывает свою репутацию мерзавца.

Я чувствую на себе чужие взгляды, и в голове тут же вспыхивает мысль: сбежать от осуждений. Но я растягиваю губы в искусственной улыбке, которую никто не отличит от настоящей, и делаю вид, что мой искромётный юмор способен оценить даже такой человек, как Антон Волков — лишнее доказательство того, что я способна найти общий язык с кем угодно. За небольшим исключением, но сейчас не об этом.

Парень, кстати, не успевает отсмеяться, когда я присаживаюсь на соседний стул и шиплю ему:

— Зря ты обратил на нас лишнее внимание, но не суть, — я выдыхаю и смотрю ему прямо в глаза: — Я правда хочу встретиться с тобой после занятий.

Улыбка Волкова меркнет, а взгляд становится холодным и пустым:

— Хотеть не вредно, отличница.

— Я не в твоём вкусе? — сужаю я глаза. — Из-за светлых волос? Или тебя не устраивают мои тёмно-зелёные глаза? Может быть, я слишком или же недостаточно худа?

Волков, отвернувшись, усмехается:

— Смешная.

— Тогда в чём дело? Насколько мне известно, ты никогда не упускаешь шанса, как ты выразился ранее, позаботиться о своём здоровье.

— Ну а ты? — смотрит он на меня исподлобья. — Хорошей девочке вдруг позарез захотелось побыть плохой? Вот только ты обратилась не по адресу, отличница. Поэтому проваливай, пока я ещё добрый.

Угрожающие нотки в его голосе рождают во мне тревогу, но я преодолеваю страх, настаивая:

— Один вечер в отеле, и мы расстанемся как в море корабли. Уверена, мы отлично проведём время.

На самом деле я ни в чём не уверена. Более того, я всего этого жутко боюсь.

Волков хмыкает и вдруг резко подаётся вперёд, ко мне. От неожиданности я отклоняюсь и во все глаза смотрю на то, как парень, медленно вернувшись в прежнее положение, тихо и издевательски смеётся.

— Уверена она, как же, — бросает он после. — Вали уже отсюда.

Я сглатываю, поправляю волосы у лица и прохладно замечаю:

— Нельзя быть таким неуравновешенным и грубым, но я готова закрыть глаза и на это.

— И на это? Есть что-то ещё?

— Твоя плохая репутация, — жму я плечами. — Неправильный образ жизни. Неуважение к преподавателям. Хамское поведение. Мне продолжать?

Шею сжимают жёсткие пальцы, больно дергая волосы; Волков притягивает меня к своему лицу, его взгляд до невозможного насмешливый; я неприязненно морщусь и упираюсь ладонями в его плечи, пока его дыхание обжигает мои губы и подбородок:

— Готов сделать ставку на то, что именно это тебя во мне и возбуждает, да, отличница? Острые ощущения, опасность, безудержная страсть. Правильной девочке стало скучно. Зачем нам отель? Я могу устроить всё прямо здесь и сейчас, мне только стоит попросить всех выйти...

— Отпусти меня немедленно, — шиплю я, пытаясь отстраниться. — Ты больной на всю голову, Волков!

— Вот и договорились.

Парень отпускает меня резко и неожиданно, аккурат в тот момент, когда я и сама отталкиваюсь от него. По инерции стул подо мной опасно накреняется, и я лечу спиной назад. Упаду и точно опозорюсь перед всеми. В том числе перед этим мерзавцем.

Но, что очень удивительно, сам Волков и не даёт мне упасть.

Он в мгновение ока подаётся вперёд и перехватывает меня своей широкой ладонью за спину. В то же время парень наступает на нижнюю перекладину моего стула, возвращая меня в вертикальное положение. Мы встречаемся носами. Я дышу часто и порывисто от минувшего испуга, а Волков широко улыбается, чтобы затем произнести тихо и насмешливо буквально мне в губы:

Глава 2

Антон

— На прошлых занятиях мы получили общее представление по теме бедности и социального неравенства...

Я зеваю с хрустом челюсти и отворачиваюсь к окну. Социология, стоящая последней парой, всегда клонит меня в сон. Стучу пачкой о парту, чтобы выбить из неё сигарету, и для начала разравниваю табак под тонкой бумагой, а затем отрываю кончик и растираю табак между пальцев. Вдыхаю аромат. Грёбаные вредные привычки, которые делают нас зависимыми, а соответственно и слабыми. Блаженство этого не понимать. Мне вот не повезло — цену человеческих пороков я знаю превосходно.

Я усмехаюсь, когда о пороках заговаривает и преподаватель:

— Новая тема: алкоголизм и наркомания. Мы с вами повторим наш прошлый опыт и будем работать над курсовой работой в парах. Согласны, что так намного интереснее? Выбирайте эпоху, разделите между собой зависимости и приступайте к работе. Ах да, кто с кем будет в паре? Вам понравится, обещаю. Итак...

Хрусталёв хочет, чтобы его считали забавным преподавателем, и видно невооружённым глазом, как он пыжится над тем, чтобы его шутки имели успех. Они и имеют. У таких же недалёких, как он сам.

Я снова отворачиваюсь к окну и жду, когда назовут мою фамилию, чтобы узнать, кто сделает за меня всю работу — тема отвратная. Что толку изучать и анализировать то, от чего человечеству не дано избавиться? Вот именно.

— Андреева Арина и Волков Антон. Борисов Григорий...

Девчонка — это неплохо. Не придётся прибегать к угрозам.

Или...

— Ко всем своим недостаткам ты ещё и мусоришь.

Я с недоумением смотрю на отличницу, которая, примостив свою задницу на соседний стул и сморщив носик, копается в сумке. На ту самую отличницу, которая в поисках острых ощущений подкатывала ко мне пару дней назад.

Вот же засада.

— Отличница Арина, значит, — я смотрю в сторону преподавателя, пока девчонка протирает парту от табака влажной салфеткой, и замечаю, как Хрусталёв тут же отводит взгляд. Трусливый взгляд. — Как интересно.

— Это твоё, — девчонка засовывает салфетку в нагрудный карман моей джинсовки и смотрит на меня своими тёмно-зелёными невинными глазами: — Что тебе так интересно?

Я медленно приближаю своё лицо к лицу девчонки. Она не отшатывается, как в прошлый раз. Осмелела, выходит. Или подготовилась, что правдоподобнее, учитывая обстоятельства, которые нас свели. Вон как глаза решительно блестят. До чего же она назойливая. И глупая, раз с первого раза не дошло.

— И кто теперь из нас двоих больной на голову, отличница? — шепчу я ей на ухо. — Сдаётся мне, что ты, раз решила, что это сработает.

— Не понимаю, о чём ты.

Я резко поднимаюсь на ноги и иду к столу Хрусталёва. Интересуюсь у него раздражённо:

— Ну и на кой хрен ты пошёл у неё на поводу и поставил нас в пару?

— Антон...

— Я задал вопрос.

Хрусталёв на секунду поджимает губы, а затем начинает подражать менторскому тону, в котором нет-нет да проскакивают истеричные нотки:

— Я уверен, что тебе будет полезно поработать в паре с человеком, который уважает образование и тех, кто его даёт. Поэтому вернись на своё место, и мы начнём изучать новую тему.

Я усмехаюсь, качаю головой, а затем оборачиваюсь на отличницу, чтобы поймать её прищуренный взгляд.

— Изучайте новую тему без меня.

Я возвращаюсь за своими вещами, на что отличница шипит:

— Ты хоть представляешь, что могут подумать остальные?

— Ещё не дошло? Мне плевать, кто и что думает.

— Антон!

— Волков, если ты сейчас уйдёшь...

— То что? — усмехаюсь я, направляясь к выходу.

— Это станет последней каплей! Я буду вынужден пойди к декану!

Я замираю у двери, усмехаюсь и разворачиваюсь к Хрусталёву:

— Можешь заодно сходить на хрен. И Андрееву свою туда возьми, чтобы по дороге поговорить об уважении к образованию.

Мне нравится, что, пока я здесь, студенты опасливо затаили дыхание. Потому что в гробовой тишине хорошо различается возмущённое сопение назойливой отличницы. Очевидно, девчонка, как и я, привыкла добиваться своего и не терпит неудач. Впрочем, я и не таких обламывал.

Я усмехаюсь напоследок, толкаю дверь ногой и выхожу из аудитории под аккомпанемент мелочных угроз Хрусталёва, который малодушно решил их высказать не мне и негромко. Трус.

Открываю на телефоне сообщение от Филина и пишу ответ:

«Освободился раньше, скоро буду».

До нужного офисного здания я добираюсь за минут десять, паркую свою «девятку» и ещё через пару минут спускаюсь в подвальное помещение. Глаз приятно радует то, что оно выглядит прилично. То есть на ремонт и обустройство херова туча денег не понадобится.

— Скажи, а? Шикарное местечко!

Филин щелчком пальцем отправляет окурок сигареты на пол и по пути в мою сторону наступает на него ботинком. На лице играет дебильная, счастливая улыбка. Я жму его протянутую руку и вновь оглядываюсь.

Просторно. Можно легко уместить десяток столов и барную стойку вдобавок запилить. Давно хотел такую. Перекрасить стены, поиграть со светом, провести дымоотвод, и в общем-то будет готово.

— Санузел есть?

— Обижаешь!

Филин довольно крякает и кивком головы зовёт меня за собой. Знаю этого придурка ещё со школы — пронырливый малый.

Мы входим в дверь с правой стороны от входа и попадаем в узкий коридорчик, Филин начинает вещать, как заправский экскурсовод:

— Вот тебе целых два отстойника. С раковинами! Эта комната пойдёт на склад. А здесь... — Филин толкает от себя очередную дверь и играет бровями: — Здесь можно замутить гримёрку для девочек.

Я хмыкаю и спрашиваю:

— Как нашёл это место?

— Батя подсобил. Жена его другана работает уборщицей на верхних этажах. Говорит, хотели здесь спортзал для сотрудников сделать, да так и не собрались, а помещение простаивает.

— Ясно.

Я возвращаюсь в основной зал, вынимаю сигарету из пачки и спрашиваю у приятеля:

Глава 3

Арина

— Арина, ты готова? — заглядывает ко мне в комнату мама. — Гости скоро будут.

Я разворачиваюсь от окна, разглаживаю несуществующие складки на подоле платья в крупный цветок и улыбаюсь маме:

— Конечно.

Ужасно несовременно то, что родители подыскивают жениха своей дочери, но я против воли предвкушаю новое знакомство. И это учитывая собственную неспособность нормально общаться с симпатичными молодыми людьми.

Дурацкий Волков! Ни с какой стороны к нему не подступиться.

Впрочем, совсем не обязательно, что сын коллеги с маминой и папиной работы понравится мне сильнее, чем на данный момент нравится Миша Самойлов.

— Зина, а где рубашка? — кричит из спальни папа. — Ты же мне её погладила?

— Конечно, погладила, и галстук с запонками приготовила. Сейчас, Саш, приду, помогу тебе одеться, — мама снова смотрит на меня: — Раз готова, пойди накрой на стол, пожалуйста.

— Хорошо, — киваю я.

При развороте короткие кудри мамы забавно пружинятся, и вскоре она скрывается за стеной. Я бросаю последний взгляд в напольное зеркало у окна, убираю идеально блестящие волосы за спину и иду в гостиную.

На то, чтобы расставить столовые приборы на шесть персон, у меня уходят считаные минуты. Я придирчиво оглядываю дело рук своих и, убедившись, что всё идеально, киваю, довольная собой. Уверена, родители тоже будут довольны. Как и гости.

— Из тебя выйдет замечательная хозяйка, мой цветочек.

Папа обнимает меня рукой за плечи и целует в волосы. От него пахнет свежестью бальзама после бритья, бризом дорого парфюма и силой. Если у той есть запах.

Я ему улыбаюсь:

— Я тоже на это надеюсь. Расскажи, пожалуйста, чуть больше о наших гостях?

Папа серьёзно кивает, проходит к обеденному столу, сейчас стоящему у балкона, и присаживается на мягкий стул. Трёт широкий подбородок.

— Они буквально месяц назад переехали в наш город, никого здесь толком не знают. Жена Сергея как-то заглянула к нам, забытый обед мужу передать, да случайно столкнулась с твоей матерью. Слово за слово, так и выяснилось, что у них сын твой ровесник, вот женщинам и приглянулась мысль познакомиться семьями поближе. А я и не против — Сергей сотрудник надёжный, успел себя зарекомендовать на службе. В общем, семья у них приличная, и сын довольно перспективный молодой человек.

— Ты его видел? Он симпатичный?

Папа бросает в мою сторону строгий взгляд и ворчливо замечает:

— Мужчину не красота красит, дочь, а надёжность и порядочность. Красивыми должны быть женщины. И хозяйственными, чтобы мужу уют создавать. Поняла?

Щёки становятся горячими, я отвожу взгляд и киваю:

— Да, прости.

Раздаётся дверной звонок, а затем и мамины быстрые шаги.

— Я открою, Саш!

Папа смотрит на меня с выражением, мол, не забывай брать пример с мамы, и поднимается на ноги, чтобы подойти ко мне и вновь обнять рукой за плечи. Так мы и выходим в прихожую, в которую по очереди входят гости.

— Как мы рады видеть вас у нас, дорогие! — вежливо причитает мама, номинально целуя в обе щёки низенькую и пухленькую женщину. — Здравствуйте-здравствуйте. Проходите, пожалуйста.

Последним в прихожую входит сын наших гостей.

У меня некрасиво открывается рот, а сердце, запнувшись, несётся галопом, оглушая своим громким стуком.

Этого просто не может быть!

— Знакомьтесь, — доносится до меня словно с другой планеты. — Наш сын, Михаил.

Наши взгляды встречаются, у меня слабеют ноги, а в светлых глазах Миши вспыхивает узнавание, а затем и улыбка. Папе как-то удаётся подвести нас на шаг ближе к гостям. Я вижу боковым зрением, как он пожимает руку статному, высокому мужчине средних лет, но для меня всё это кажется нереальным. Словно сон. Волнительный и ужасно тревожный...

— Наша дочь, Арина. Студентка педагогического института, факультет иностранных языков.

Господи Боже мой, семья Самойловых, недавно переехавшая в наш город — специально не придумаешь!

— И Миша наш туда перевёлся! Технолого-экономический факультет!

— Так вы, наверное, уже знакомы? Арин? Арина?

Внутри назревает паника, я пытаюсь сглотнуть сухость и отвести шокированный взгляд от лица Миши. Он-то и приходит мне на выручку — преступно позволяя мне млеть перед ним ещё сильнее.

— Не лично, но приходилось сталкиваться в коридорах института. Ваша дочь, Александр Васильевич, невероятно красивая девушка — сразу же притягивает взгляд. Я очень рад нашему наконец состоявшемуся знакомству.

Папа снисходительно хмыкает, мама вместе с мамой Миши взволнованно смеётся, шёпотом переговариваясь о чём-то друг с другом, затем мама спохватывается:

— Что же мы стоим в прихожей? Пойдёмте в гостиную!

— Да, пусть Арина составит приятную компанию Мише. Миша, будь, как всегда, вежлив с девушкой.

Мы остаёмся наедине...

Миша подходит ближе, слегка склоняется ко мне и спрашивает:

— Прекрасно, когда надежды сбываются, не находишь, красавица?

Ох уж этот тихий низкий голос, вызывающий острые мурашки по коже...

— Нам... за стол, — выдыхаю я и резко разворачиваюсь от шатена. Затылок ударяется о что-то твёрдое, следом доносится вздох боли. Я поворачиваюсь обратно и прижимаю руки ко рту:

— Прости, пожалуйста!

Миша щупает переносицу, на губах играет весёлая улыбка, глаза смеются:

— Всё нормально, я цел. Теперь мы квиты?

— Я тогда не ударялась головой! Ничем не ударялась. Просто неожиданно было с тобой столкнуться. Ты меня и не задел вовсе! Никаких ушибов! Мне так стыдно... За то, что сейчас. Пожалуйста, прости. У меня и в мыслях не было тебе как-то мстить. Я не нарочно! Мне так неловко, ещё раз извини...

— Я пошутил, Арин, — благоразумно перебивает меня Миша, улыбки на лице как не бывало. — Нам и правда стоит пойти за стол.

Ну вот...

Я закрываю рот, осторожно разворачиваюсь и направляюсь к дверям гостиной, из-за которых доносятся голоса взрослых. По дороге костерю себя на чём свет стоит.

Глава 4

Антон

— Понял и принял. Исправлюсь.

Игнатов, декан моего факультета, окидывает меня недоверчивым взглядом и напоминает в очередной раз:

— Лидия Петровна ручалась за тебя, Антон. Прекрасная была женщина. Прошу тебя, не предавай её память.

Я сжимаю зубы, отвернувшись, затем обещаю:

— Будет Хрусталёву письменная объяснительная. Слово даю.

— Твоему слову я верю. Можешь быть свободен.

Я с шумом поднимаюсь с кресла напротив массивного стола и иду на выход из кабинета Игнатова. По дороге сбрасываю десятый по счёту вызов от сестры. Достала. Никак не дойдёт, что я уже давно отказался от идеи потакать их слабостям.

Спускаюсь на первый этаж и, миновав вестибюль, выхожу на улицу. Здесь-то меня и поджидает сюрприз.

— Ато-о-он!

Не успеваю я спуститься с низкого крыльца, а ко мне уже, радостно вереща, несутся две малявки. Облепляют меня с двух сторон: Лерка обнимает за бока, Кирка вцепилась в ногу, как маленькая обезьянка. Я тереблю их волосы, а затем недовольно смотрю на сестру, которая привалилась боком к моей машине; у её ног стоит пара увесистых сумок. Отцепляю от себя девчонок и иду к ней.

— Какого хрена опять случилось?

Пьяные глаза на мокром месте, в уголке губ запёкшаяся кровь, взгляд несчастный, но своего рода решительный. Я его узнаю, видел не раз.

— Я ушла от него, Тош. Снова поднял на меня руку. Теперь точно, слышишь? Ни за что к нему не вернусь. Урод несчастный.

Не вернётся она, как же.

— Я здесь при чём, Тань?

— Не могу я к маме пойти, Тош. Нервничать опять будет, припоминать, что она говорила не выходить за него. Мол, молодая была, глупая, лишь бы сбежать от мамки, которая всё для своих детей, чуть в попу их не целовала. Ну что я тебе рассказываю? Будто ты её не знаешь. Батя ещё на девчонок рычать будет, они ж малые ещё, беситься будут, а тому гробовую тишину подавай, чтобы со ставкой не ошибиться, — сестра подаётся ко мне, цепляется в руку: — Тош, одна ночь, обещаю. Приюти, а? Завтра же начну искать съёмную квартиру.

— А сегодня будешь продолжать праздник жизни? — бросаю я выразительный взгляд на бутылку пива у неё в руке. — Ты же знаешь, что я не терплю...

— Я, чёрт возьми, развожусь, Антон! — перебивает она меня. — Детей без отца оставляю! И без крыши над головой! Я его боюсь, понимаешь? Думала, убьёт меня сегодня прямо у девчонок на глазах!

Чёрт, а за девчонок реально обидно — хрен знает, что из них вырастет с такими-то родителями.

Я отцепляю от себя пальцы Таньки и за плечи притягиваю к боку Леру, которая, затаившись, стояла всё это время рядом. Спрашиваю весело:

— Ты как, рада, что отправишься ко мне в гости?

— А что мы будем делать? — жадно загораются её глаза.

— Кир, есть идеи? Так, а где Кира?

— Лерка, мать твою, просила же не спускать с сестры глаз!

— Она только что была рядом, мам, клянусь!

Я начинаю озираться по сторонам, взгляд цепляется за что-то знакомое.

Снова она. Отличница.

Сидит на корточках около моей пятилетней племянницы, протирает ей ладошки влажной салфеткой, улыбается нежно, что-то говорит. И юбки дорогой не жалеет, утопив её край в луже.

Кира тоже ей улыбается, трогает её гладкие, блестящие волосы, затем кивает и показывает пальчиком в нашу сторону. Отличница щурится, а после узнавания её глаза округляются. Я ей насмешливо салютую.

Отличница с достоинством принцессы распрямляется и тут же пугается, заметив испорченный, удлинённый сзади край юбки, который марает ей голени. На лице проступает раздражение. Она морщится, беззвучно ругается и лезет в сумку за очередной пачкой салфеток.

Похоже, у кого-то бзик на чистоте.

— Кир, давай сюда! — зову я племянницу.

Как там её фамилия? Короче, отличница спохватывается, видит, что Кира тянет к ней ручку, и берёт её в свою, забив на грязь. Мокрый подол липнет к ногам, доставляя девчонке явный дискомфорт, но она стоически его выдерживает, спеша за маленькой егозой. Ставлю на то, что хорошая девочка так и не отказалась от мысли побыть плохой.

Вот только я никак не вкурю, почему она выбрала именно меня? И не отступается, глупая, как её ни обламывай.

— Привет, Антон, — выдавливает она из себя улыбку, когда равняется с нами.

Танька хватает Киру за руку и дергает к себе:

— Ты почему отходишь от матери, а, негодница?

Глаза отличницы лезут на лоб, но она берёт себя в руки и смотрит на меня, а затем произносит осторожно:

— Она уронила конфетку на землю, и я вовремя увидела, что она снова тянет её в рот...

— Ты уж извини нас, — кается сестра, бросая убийственный взгляд на Леру, та вжимает голову в плечи и таким же убийственным взглядом смотрит на младшую сестру. — Вы знакомы с Антоном, да? Спасибо, что привела её обратно.

— Мам, она очень касивая, да?

— Не за что, я только рада помочь. Антон, это твои...

— Мои дети, да, — хмыкаю я. — Разве мы не похожи как две капли воды?

— Мой брат шутит, — некстати вмешивается сестра. — Я Татьяна, а это мои дочери, Лера и Кира.

— А её зовут Ар-р-рина! Ты пойдёшь с нами в гости к Атону?

— Мы будем играть в догоняшки, — вылезает вперёд Лерка и начинает щупать золотистый ремешок на тонкой талии отличницы. — Какой необычный... И блузка мне твоя очень нравится. Ты и правда очень красивая.

— Спасибо, малышка. — Отличница указательным пальцем игриво нажимает на кончик носа Леры и улыбается: — Ты тоже очень красивая.

— А я? — лыбится Кира. — Касивая?

— Все мы тут красавицы писаные. Особенно я. Давайте, — открываю я машину. — Загружайтесь.

Девчонки хохочут, а отличница дергает меня за рукав джинсовки:

— Антон, можно тебя на минутку?

Я спрашиваю сестру:

— Найдёшь, где открывается багажник? Сумки свои туда. Я ненадолго.

Мы с отличницей отходим на пару метров от машины, она бросает взгляд на Таньку и с беспокойством смотрит на меня:

Глава 5

Арина

Я в шоке, что Таня страдает от своего ужасного мужа вот уже на протяжении семи лет! Она забеременела от него Лерой, когда ей только-только исполнилось восемнадцать, и они тут же поженились. Поначалу они жили душа в душу; через два года родилась Кира. А затем у Егора, её супруга, начались проблемы с работой: попал под сокращение на заводе. И с тех пор он не имеет постоянной работы, а Таня домохозяйка, образование лишь школьное, и то девять классов. Но она иногда подрабатывает официанткой, оставляя детей с бабушкой, мамой Антона.

Представляю, как это тяжело: воспитывать девочек, слушать обвинения мужа в том, что это именно она виновата, что у него не клеится с работой, и самой трудиться, проводя весь день на ногах. А ещё готовка, уборка и прочие домашние дела.

Ужасно.

Я искренне ей сочувствую.

А вот Антон, кажется, нет. Выходит, ему и правда на всех плевать, даже на свою семью. Впрочем, то, что он временно приютил сестру и племянниц, может поспорить со сделанным ранее выводом. Думаю, Антон Волков очень и очень непростой человек. Так легко, как я всё это время думала, его не разгадать.

Впрочем, мне нужно от него совсем другое.

— Шикарный у меня брат, да?

Я возвращаюсь в реальность, перевожу взгляд с Антона, который присоединился к племянницам для просмотра мультика, на Таню и жму плечами:

— Многие девочки в институте хорошо о нём отзываются.

— Ты точно не хочешь пива? Я не жадная. Нет? Ну ладно. А Тоша, Тоша умный у нас. На раз-два людей щёлкает. Грубоват местами, но то уже мелочи. С мамой, правда, не в ладах, да с батей. А мне всегда помогает, хороший он.

— Хороший, да необязательный. Преподавателей совсем не уважает.

— Потому что уважение заслужить надо. Тем более уважение Антона.

— И почему это так сложно сделать?

Таня делает очередной глоток спиртного и смотрит в сторону:

— Жизнь у нас была непростой, Арин. Ты вот знаешь, каково потерять родного человека?

— Тань, — холодно замечает с кровати Антон. — Прекращай.

Я оборачиваюсь на него, но он уже вновь увлечён мультиком, словно и не делал замечаний сестре. Я хмыкаю и вновь смотрю на Таню, она увлечённо читает сообщение на телефоне, её глаза горят. Где-то через минуту она громко заявляет:

— Девчонки, собираемся! Папаша ваш прощения попросил, ждёт нас дома с цветами и игрушками!

— Ура! Игрушки!

— Как?.. — недоумеваю я. — Ты же… разводиться…

— Арин, не парься, — глухо замечает Антон.

Я в шоке наблюдаю за сборами его сестры и племянниц и чувствую себя обманутой. Не то чтобы я успела прикипеть душой к этой женщине, но вот так просто прощать мужа-тирана из-за букета цветов? Не понимаю.

Ко мне подбегает Кира, цепляется маленькими пальчиками в ногу и спрашивает:

— Ар-р-рина, а ты пидёшь к нам в гости?

— Да, Ариш, приходи, с удовольствием ещё с тобой поболтаю. Классная ты девчонка — умеешь слушать. А сейчас счастливо оставаться. Девочки, бегом, такси уже ждёт!

— Пока, Атон!

Дверь с хлопком закрывается за ними, и в небольшой квартире-студии воцаряется будто бы неестественная тишина. Я вопросительно смотрю в сторону Антона, он устало трёт лицо ладонью и выразительно ведёт бровями.

— Получается, они часто вот так разводятся и мирятся?

— А ты не безнадёжна.

Я вздыхаю, спрыгиваю со стула и начинаю прибираться на барной стойке-столе.

Итак, у меня было два дня на то, чтобы остыть после того ужасного званого обеда, и ещё одна короткая встреча с Мишей, за время которой он не пострадал. По большей части потому, что находился в другом конце коридора, но всё же. В общем, наши переглядки дали мне понять, что не всё потеряно, а потому мне нужно приложить в два раза больше усилий для решения своей проблемы — девственности.

Я поэтому и подошла сегодня к Антону — его племянница появилась как нельзя кстати. Да и общение с его сестрой, кажется, хоть и капельку, но расположило его ко мне. Вон, даже не прогоняет, как это обычно бывает. Выходит, не зря я её слушала и сочувствовала ей.

— Какого хрена ты делаешь, отличница?

Кажется, он некоторое время наблюдал за мной, а теперь решил подойти ближе.

Я не поднимаю глаз и очень стараюсь звучать кокетливо, когда интересуюсь в ответ, протирая поверхность столешницы губкой для посуды:

— Антон, а ты приводил в свою квартиру девушек? Вы занимались этим, например, на барной стойке?

— Это называется «трахаться», отличница, — усмехается он. — Нет.

— Нет — не приводил, или нет — не на…

— Слишком высоко, глупая.

— Да? А в кино…

— Ты победила, отличница, — устало перебивает меня Антон. — Ложись на кровать.

— Что? — поднимаю я глаза. — Вот так… Сейчас? А принять ванну перед этим? Не нужно?

— Ложись. На. Кровать.

Пусть Волков на меня и не смотрит, но выражение его лица серьёзное. Я решаю не упускать шанс, быстро обхожу барную стойку и иду к широкой двуспальной кровати, которая занимает большую часть комнаты. Сердце бешено бьётся в районе горла, руки и ноги дрожат.

Неужели сейчас всё случится?..

— А кровать нужно расправить? — замираю я у неё. — Мне… раздеться? А презерватив? У тебя есть? Я купила, но не взяла сегодня с собой, как-то не подумала, что… Лежат дома, под матрасом. Ну что ты смотришь и молчишь, Антон? Скажи что-нибудь!

Тёмные в вечернем полумраке комнаты глаза изучают моё лицо ещё пару секунд, а затем Антон устало выдыхает:

— Чёрт, просто ляг.

Я делаю глубокий вдох и выдох, твёрдо киваю и опускаюсь на кровать. Укладываюсь ровно, поправляю волосы у лица и закрываю глаза. Жду. Внутри воюют страх и предвкушение.

Страх сильно увеличивается, когда матрас продавливается под чужим весом. Антон укладывается рядом, и я начинаю дрожать всем телом. Уже зуб на зуб не попадает.

— Ты девственница, — негромко и совсем капельку удивлённо замечает Антон.

Я стискиваю зубы и дёргано киваю.

Глава 6

Антон

Я вхожу в зал, где оглушительно долбят басы и играет цветомузыка, и останавливаюсь у перил внутреннего балкона. Смотрю вниз, на квадратный танцпол: целый парад вампиров, привидений и прочей нечисти, которые олицетворяют такой праздник, как Хэллоуин. Бред несусветный.

Отталкиваюсь от перил и иду вниз. По дороге встречаются знакомые девчонки, лукаво улыбаются мне, кто-то целует в щёку — все сплошь и рядом сексапильные кошечки да ведьмы. Фантазии совсем нет. Я добираюсь до барной стойки и заказываю себе колы. Осматриваюсь. Самое ненавистное в моём деле — это подыскивать новую клиентуру. Но никуда не деться, приходится мириться с неизбежным.

Мажоров, любящих сорить деньгами, видно сразу: они ржут, сверкая своими отбеленными зубами и запрокидывая головы; рядом с ними всегда «дорогие» тёлки, помимо тех, кто тоже наивно жаждет откусить от жизни красивой кусочек; ну и, конечно, вип-зоны. Но, помимо этого, нужно понимать, кто из них азартен. Я подмечаю парочку таких и вновь поворачиваюсь к стойке.

— Привет, Антон.

Руки затянуты в сетчатые перчатки до локтей. Губы кроваво-красные, улыбаются мне призывно, по подбородку красиво стекает бутафорская кровь. Ещё одна шлюховатая вампирша со специально порванными на бедрах колготками.

— Привет.

— Я Эльза, Антон. Не узнал меня в гриме, да?

Я усмехаюсь: если хочешь.

— Взять тебе выпить, Эльза? — лениво интересуюсь я.

— Спасибо, это очень мило с твоей стороны, но, вообще-то, я подошла по другому поводу, — она откидывает свои жгуче-черные волосы за спину и придвигается ещё ближе: — Филимонов хвалится тем, что вы планируете открыть новую точку. Я хочу попробовать поработать на вас.

— Он здесь? — хмурюсь я.

— Да, задружился с одним из богатеньких, тусуется с ним в вип-зоне.

Я снова усмехаюсь: всем плевать, что зал выкупил пединститут.

— Ладно, Эльза, — поворачиваюсь я к девчонке. — В чём твоя проблема? Девочками занимается Филин, или он тебе отказал?

— Н-нет, — тут же тушуется она, а затем игриво ведет пальчиком с заострённым ноготком по моей белой футболке под чёрной кожанкой: — Просто я решила, что ты главней.

— Ясно, — мгновенно теряю я интерес. — Возвращайся к Филину, Эльза.

Я встаю к стойке спиной и облокачиваюсь на столешницу. Вампирша разочарованно и шумно вздыхает. Мой взгляд привлекает сумятица у края танцпола. Похоже, девчонка, разрядившаяся в ангела, выбила из рук какого-то парня стакан с напитком своими объёмными крыльями. Кается теперь. Парень указывает ей на барную стойку, ангел разворачивается, и меня начинает разбирать смех.

Чёрт, это же отличница.

А затем я припоминаю её — разгорячённую, чувственную и на всё готовую — в моей постели, и желание смеяться напрочь отпадает.

Снова поворачиваюсь к стойке и залпом выпиваю холодную колу. Горло режет как наждачкой, и это неприятное ощущение стирает соблазнительный образ отличницы из головы. Так-то лучше.

— Можно, пожалуйста, коктейль... — доносится до меня её звонкий голос. — «С-секс на пляже»!

— Для тебя всё что хочешь, красотка, — подмигивает ей бармен. — Хочешь секс — устроим секс!

Отличница заметно смущается, отодвигаясь от стойки, отводит взгляд и натыкается на меня. Девственница, чёрт. Кто бы мог подумать? Разве что сейчас, когда она нарядилась невинным ангелочком.

Тем временем отличница сглатывает удивление, опасливо осматривается по сторонам и отворачивается. При этом делает едва заметный, но шаг подальше от меня. Я усмехаюсь: глупая лицемерка. Впрочем, плевать. Прошу другого бармена налить ещё колы, подхватываю стакан и иду на поиски Филина.

Через пару часов, когда все дела закончены, а у моего клуба добавится парочка новых клиентов, я сижу в випке на удобном диване с девкой под боком и пытаюсь понять, почему ещё не свалил домой. Филин вовсю кутит за чужой счёт. Блондинка рядом хоть сейчас готова пойти со мной в туалетную кабинку. А у меня трещит башка от громкой музыки.

И самое паршивое — я раз за разом отвожу взгляд от отличницы на танцполе, но она как бельмо на глазу — снова и снова возвращается в поле моего зрения. Не могла не выделяться и вырядиться в чёртову ведьму, которая не бросалась бы в глаза в неоновом освещении?

А ещё я волей-неволей подмечаю, что отличница, кружась в соблазнительном танце, старается привлечь внимание одного конкретного парня. За этим интересно наблюдать, кстати. Может, поэтому я всё ещё здесь торчу. Странно то, что этот пижон не спешит идти на контакт, наблюдая за ней жадным взглядом издалека. Пугает многочисленная команда поддержки?

— Эй, а это не та бешеная кошечка у строймагазина?

Я перевожу взгляд на Филина, который с дебильной улыбкой на лице пялится на отличницу, перехватываю блондинку за руку и встаю с дивана:

— Пошли.

Мы идём мимо танцпола в сторону коридора с туалетами, и в какой-то момент я чувствую на себе чужой пристальный взгляд. Смотрю в ответ, ангелочек щурится, я отворачиваюсь.

В коридоре относительно тихо, если сравнивать с основным залом. Я открываю дверь в мужской туалет, пропускаю вперёд блондинку, но, когда хочу зайти сам, слышу за спиной громкое и до предела возмущённое:

— Волков, ты, блин, серьёзно?!

— Я скоро, — бросаю я девке. Разворачиваюсь в сторону отличницы и скрещиваю руки на груди: — Ты точно убедилась в том, что тебя никто не увидит со мной, прежде чем кинуться мне вдогонку?

— Точно! — быстро приближается она. — Какого чёрта, Антон? Ты готов переспать с этой, извините меня, шлюшкой, но не со мной? Почему?!

— Я показал тебе, как доставлять себе удовольствие, — усмехаюсь я. — Этого должно хватать, чтобы сбрасывать напряжение и не беситься без веского на то повода.

Отличница останавливается в метре от меня, грудь под тонкой тканью платья ходит ходуном, выражение лица возмущённое. Разгорячённая танцами и гневом — убойное сочетание. Чёрт, в этом ангелочке столько нерастраченной страсти — свихнуться можно.

Глава 7

Арина

Я прощаюсь с девочками, соврав что-то о том, что срочно понадобилась родителям дома, и мчусь к гардеробу. Но на лестнице, ведущей с цокольного этажа на первый, нос к носу сталкиваюсь… Да, с Мишей Самойловым. Сердце подскакивает к горлу.

Господи, как же он хорош в этом косплеевском костюме под Индиану Джонса.

— Уже уходишь, красавца? А я как раз думал угостить тебя коктейлем.

— Я не пью, — бездумно заявляю я, а сама смотрю время на телефоне, жалея о том, что Волков дал мне каких-то десять минут.

Жизнь ко мне несправедлива!

— Ну, раз ты торопишься…

Миша отходит в сторону, по его лицу становится понятно, что он не собирается тратить своё время на ту, которая упускает шанс с ним пообщаться.

— Выпьем в другой раз, ладно? — подаюсь я к нему, всем своим видом показывая, что мне жаль уходить. — Я очень хотела бы остаться, но не могу: папа намерен контролировать меня до тех пор, пока я не выйду замуж. И мама вместе с ним. Мне честно очень жаль, Миш…

Его взгляд теплеет, на губах появляется понимающая улыбка:

— С Александром Васильевичем и правда не забалуешь.

Я выдыхаю с облегчением, киваю Мише на прощание и бегу вверх по лестнице. На губах расцветает улыбка: я смогла внятно связать несколько предложений подряд! Горжусь собой. А то ли ещё будет!

В гардеробе я просто забираю свои вещи, запихиваю в чехол ангельские крылья и накидываю на плечи пальто. Не переобуваюсь, рассчитывая на то, что быстро добегу до машины Волкова, не успев замёрзнуть, и отправляюсь на выход из клуба.

Вот только жаль, что я не подумала о том, что клубная парковка огромная, а я совершенно не представляю, в какой стороне припарковался невыносимый Волков!

И его номера телефона у меня нет.

В общем, ноги в туфлях неминуемо замерзают, пока я блуждаю в поисках чёрной, не особенно комфортабельной машины. А сумка и чехол с крыльями оттягивают руки. Совсем худо становится, когда я запинаюсь о что-то в темноте и едва не падаю, но успеваю вцепиться в бампер чьей-то высокой машины. Она начинает громко и протяжно сигналить. Я пугаюсь ещё сильнее. Выпрямляюсь и спешу скрыться с места преступления.

Сквозь вой сирены до меня долетает насмешливый голос Волкова:

— Опаздываешь на пять минут, отличница!

По телу проходит волна облегчения, я нахожу глазами его высокую фигуру и сворачиваю в нужную сторону. Через минуту пихаю свою поклажу на заднее сиденье и занимаю пассажирское, громко хлопая дверцей.

— Поаккуратней.

— Мог бы и сказать, в какую сторону идти, а не изречь таинственное: «у тебя десять минут» и уйти в закат! — я достаю из кармана пальто телефон, досадливо морщась от того, что задетая мной машина продолжает сигналить, и смотрю на Волкова: — Нам нужно обменяться номерами телефонов, Антон.

Он усмехается и заводит двигатель:

— Не нужно.

— Это необходимо с практической точки зрения.

Антон сдаёт назад, поворачивает вправо и начинает ехать вперёд по парковке. Бросает на меня насмешливый взгляд, а затем замечает:

— Мы сейчас потрахаемся и расстанемся как в море корабли. Твои слова, помнишь?

Я сужаю глаза, и вдруг соображаю, что не пристегнула ремень безопасности. Быстро исправляюсь и назидательно произношу:

— Даже если ты говоришь по факту, всё равно нужно помнить, что ты разговариваешь с девушкой из приличной семьи.

— Не смеши меня, отличница.

— Это грубо, Антон.

— Зато правда.

— Но и её можно облечь в более мягкую форму. Твоя сестра сказала, что ты умён, но ведёшь ты себя, точно неандерталец.

— Ты уверена, что всё ещё хочешь со мной переспать? — пронзает он меня прохладным взглядом.

— Уверена.

— Тогда заткнись и сиди молча.

Я фыркаю, скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь к окну. Несносный идиот.

Дорога до дома Антона проходит в молчании. Впрочем, нам с ним и не о чем разговаривать, если это не очередная ругань. Что неудивительно, кстати — мы слишком разные.

По приезде я выхожу из машины и иду прямиком к подъезду, но через пару шагов меня останавливает оклик Антона:

— Эй, отличница! Ты тряпки свои забыла.

Я поворачиваюсь к нему лицом:

— А ты разве после не отвезёшь меня домой?

— Я не подрабатываю в такси.

Антон достаёт из машины мои сумку и чехол и удерживает их на весу, выразительно подняв брови. Я поджимаю губы и дёргаюсь к нему навстречу, чтобы забрать вещи. Он тут же усмехается:

— Расслабься, отличница. Сам донесу.

Он захлопывает дверцу машины, ставит её на сигнализацию и идёт мимо меня.

— Вот и как, объясни мне, с тобой можно нормально общаться? — иду я следом.

— Мы приехали сюда не за этим.

— Это был риторический вопрос.

Антон бросает мои вещи в коридоре, включает в квартире свет и смотрит на меня:

— Сразу приступим или выпьем пива? Для храбрости. Танька в прошлый раз оставила здесь пару банок.

Я сужаю глаза, поправляю на плече ремешок сумочки и заявляю:

— Спасибо, обойдусь. Мне нужно в ванную комнату.

Через пару секунд я закрываю за собой дверь, опускаю сумочку на пол и на несколько секунд прикрываю глаза. Волкову плевать на мои проблемы, он не относится ко мне серьёзно. Всё, лишь бы поиздеваться.

И это обидно, между прочим.

Боюсь, за ним не заржавеет поступить так же, как в прошлый раз. А значит, нужно брать ситуацию в собственные руки. Я решительно киваю своему отражению в зеркале, скидываю с ног туфли и начинаю раздеваться. Не знаю, как это происходит у остальных, но специалисты утверждают, что нужно мыться до и после полового акта. А я склонна доверять профессионалам. Даже рискуя показаться какой-то ненормальной. Впрочем, что подумает обо мне Антон, мне неважно. Я быстренько споласкиваюсь под душем, нахожу в шкафчике под раковиной чистое полотенце, чему, кстати, удивляюсь, вытираюсь насухо и откладываю полотенце на время «после». А затем неожиданно решаю, что надежнее будет выйти из ванной как раз в полотенце на обнажённое тело. Выравниваю стук сердца вместе с дыханием и выхожу в комнату.