Портрет обнаженной женщины

Пролог

— Да, Рафаэль, да! — оглушительные стоны женщины за стеной пронзили мертвую тишину тёмной спальни, освещённой холодными жемчужными бликами полной луны.

Изабелла растерянно открыла глаза, не понимая, что выдернуло её из объятий темноволосого голубоглазого красавца, который во сне страстно прижимал её к горячему торсу и в ритме танца сжимал пышные ягодицы. Его губы уже склонялись к поцелую, но стоны за стеной развеяли этот образ, словно ветер уносит пепел потрескивающего костра в призрачную даль.

Она вздрогнула и приподнялась на кровати, глаза блуждали по тёмной комнате в поисках источника звука. Но вокруг царила лишь пустота, а лунный свет танцевал на стенах.

Изабелла вспомнила, как два часа пыталась уснуть, ворочалась в холодной постели, отчаянно прогоняя навязчивые тревоги. Только когда тело начало расслабляться и сладкая дрема окутала сознание, внезапные стоны проникли сквозь стену, мгновенно разбудив её.

Резко включив лампу на прикроватном столике, она затаила дыхание, настороженно прислушиваясь к каждому шороху, будто боясь пропустить что-то важное в этой ночной тишине.

— Да, да! Рафаэль! О боже! — голос за стеной звучал громко и пронзительно.

Потом послышались короткие, резкие стоны: «А! А! А!» — каждый звук словно прокол в тишине.

И одновременно — стук, ритмичный и настойчивый: «тук-тук-тук», будто соседи забивали гвоздь, не останавливаясь ни на секунду.

— О, Рафаэль! Я сейчас кончу! — женщина вскрикнула, и Изабелла вздрогнула, словно звук прошёл сквозь тело.

Девушка медленно повернула голову к стене. Почти бесшумно встала на колени, ладони уперла в холодную, шероховатую деревянную спинку кровати и осторожно приложила ухо к поверхности.

Время будто застыло. Изабелла затаила дыхание, едва касаясь воздуха, боясь, что малейший шорох выдаст её тайное присутствие.

В голове крутилась навязчивая мысль: стоит пошевелиться, и соседи услышат, подумают, что она извращенка, подслушивающая за стеной.

Женщина стонала громко и пронзительно, словно неопытная актриса, впервые позирующая перед камерой, которая старалась произвести впечатление на зрителей душе трепещущими криками из-за отсутствия артистического опыта.

Изабелла приложила ухо к холодной стене и вслушивалась в эти звуки. В ней пробудились давно забытые, еле уловимые ощущения, которые с каждым мгновением становились всё сильнее.

Вдруг грудь и живот предательски напряглись, словно внутри зажегся невидимый огонь. В глубине, в самой нижней точке, вспыхнул горячий шар. Он медленно растекался по венам, наполняя тело теплом и едва сдерживаемым трепетом.

Неужели эти стоны за стеной разжигали в Изабелле тайное, пылающее возбуждение?

Девушка начала глубоко дышать, медленно приоткрыла рот и облизала губы, словно пробуя на вкус запретный плод. Тело заныло, будто молило о ласке сильных мужских рук — этих прикосновений, что способны разжечь пламя внутри и превратить каждый вздох в пульсирующую волну желания. Ей хотелось раствориться в экстазе, позволить себе забыть обо всём.

Кожа жадно мечтала о прикосновениях горячих пальцев, словно летний цветок, жаждущий утренней росы в самый знойный день, нежной, освежающей и живительной.

Изабелла закрыла глаза и провела тонкими пальцами по шее, набухшей груди и животу, чувствуя, как по бледной коже пробегают мурашки страсти. В воображении всплывали жадные губы, что нежно касались её тела, и сильные руки, ласкающие с такой силой, что сердце начинало биться быстрее, а дыхание сбивалось в сладком трепете.

Она неосознанно запустила пальцы в тонкое кружевное бельё, которое уже слегка намокло от волнения. И вдруг в голове раздался резкий голос, словно строгий надзиратель:

«Что ты делаешь? Ты же не извращенка!»

Изабелла внезапно отдернула руку, как будто стараясь вырваться из плена собственных желаний. Она пыталась отогнать это возбуждение, словно незваного гостя с искушающими, но опасными дарами. И всё же эти подарки казались ей одновременно манящими и запретными, словно невидимая преграда удерживала её, не давая свободно раствориться в страсти.

Возможно, ей мешало стеснение, тихий голос внутри, который шептал, что непристойно подслушивать, как соседи занимаются любовью, и испытывать похоть. Он твердил, что нельзя ощущать сладострастие, слушая их вздохи и стоны — этот запретный плод, сладость которого обжигает и манит одновременно.

Может, это была боязнь быть пойманной за тайным занятием, словно она сама становилась героиней запретной драмы?

Скорее всего, ей мешало не стыд и не страх — а прошлое, холодное и пустое, словно комната без света и звука. Оргазм для Изабеллы был едва ли не мифом, легендой, которую шепчут лишь втайне, словно запретную сказку. Для неё он казался рекламным трюком — иллюзией, придуманной, чтобы продавать игрушки для взрослых и откровенные эротические фильмы, обещающие рай, которого на самом деле не существует.

Её тело было чистым холстом, нераскрашенным шедевром, ждущим кисти умелого художника — того, чьи мазки наполнены нежностью и страстью, создавая картину истинного блаженства, пронизанного любовью и огнём.

Разум тихо шептал взять себя в руки, но тело предательски требовало продолжения. Она хотела быть за стеной и издавать распутные стоны.

Изабелла даже не подозревала, что спальня соседней квартиры находилась всего за толщей кирпичной стены. Интересно, сколько сантиметров обожженной красной глины разделяло их? Двадцать? Тридцать? Казалось, эта невидимая преграда была тоньше, чем её собственное самообладание.

Стоны продолжали нарастать, словно волны горячего прибоя, и с каждым звуком Изабелле становилось всё жарче, будто она сама оказалась в раскаленной сауне.

Щёки пылали, кровь стремительно приливала к лицу, тело наполнилось приятной дрожью. В животе крепчал узел возбуждения, растущий и сжимающийся, как живое существо. Она чувствовала, как набухали соски, как промежность становилась все важнее, словно сама природа подыгрывала её желанию.

Глава 1. Желанная женщина

Наглый солнечный луч прорвался через плотно зашторенное окно, словно торопился жить, и довольно разместился на лице Изабеллы, согревая кожу.

Девушка открыла глаза и посмотрела на треснувший экран телефона. Она вспомнила, как вчера искала в забитой вещами сумочке ключ от квартиры, нечаянно выронила устройство и услышала хруст стекла, когда гаджет приземлился на пол.

Сквозь трещины на экране виднелись цифры 9:15. Обычно ее день начинался намного раньше. Так поздно она давно не просыпалась. Хорошо, что сегодня был долгожданный выходной, который она планировала посвятить своему увлечению.

Девушка размяла шею, затекшую от сна на жесткой поверхности, словно спала на скамейке в парке. Она подошла к панорамному до блеска начищенному окну, раздвинула тёмные плотные шторы, и комната наполнилась ярким светом. Изабелла взглянула на ясное небо, прищурила глаза и улыбнулась.

Она поправила тонкие бретели полупрозрачной кружевной ночной сорочки, которые постоянно мешали, спадали с плеч, и направилась в ванную. Прохладная вода освежила сонное лицо, как долгожданный дождь в жаркий день, и помогла окончательно проснуться.

Девушка заварила любимый сорт крепкого кофе и решила насладиться вкусом на свежем воздухе, наблюдая за просыпающимся воскресным городом.

Она вышла на просторный балкон, подошла к металлическим перилам, вдохнула аромат темного терпкого напитка, сделала жадный глоток и улыбнулась. Ей нравилось состояние, когда не нужно спешить, а можно позволить себе наслаждаться моментом.

В эти минуты жизнь казалась наполненной. Кофе, солнце, свежий воздух - это все, что ей было нужно для совершенного утра.

Подул легкий ветерок. Он, словно мягкое перо, начал ласкать обнаженные руки, плечи и ноги прохладным потоком воздуха, пробуждая чувственные зоны. Кожа покрылась мурашками, легкая ткань прилегла плотно к телу, подчеркивая аппетитные изгибы, словно девушка только что вышла из воды.

Собранные наспех в пучок рыжие волосы упали на плечи. Через кружева сорочки виднелись очертания груди. Озорной ветер приподнял подол пеньюара, обнажая бедра, ягодицы и тонкую полоску белья.

Она закрыла глаза, наслаждаясь освежающей прохладой ветра, сделала глубокий вдох, чувствуя аромат бодрящего кофе, провела рукой по лицу и шее. Ночная усталость и тоска улетучились, как мотыльки с приходом утра.

—Cazzo! - услышала Изабелла мужской голос и резко повернула голову в сторону.

Девушка замерла от неожиданности, словно статуя, и выпучила глаза. Она увидела голого мужчину, который сидел за столиком соседнего прилегающего балкона и пристально смотрел на нее. В его руке тлела зажженная сигарета и испускала умирающий дым. Кажется, мужчина про нее забыл.

Скорее всего, это был тот самый Рафаэль, который не давал ей уснуть всю ночь.

Изабелла смутилась, поправила бретели, одернула подол вниз, будто от этого движения он должен был стать длиннее и прикрыть бедра.

Мужчина уже несколько минут не сводил глаз с девушки, ее аппетитной груди и сосков, которые демонстративно просвечивала тонкая ткань и давала повод воображению разгуляться. Ему хотелось притронуться к ней, почувствовать в своих ладонях, ощутить, насколько она мягкая, проверить языком твердость сосков.

Мысли закрутились в голове, и он уже представлял, что бы хотел сделать с девушкой в постели, как бы заставил стонать, выкрикивать его имя и извиваться под ним. От этих мыслей кровь забурлила в жилах и направилась вниз.

Незнакомка была похожа на сочный спелый персик, который хотелось сорвать и впиться зубами, чтобы сладкий сок стёкал по подбородку.

Мужчина наблюдал, как рыжие кудри девушки развевались ветром. Ему захотелось намотать их на руку и потянуть голову назад в порыве страсти. Ее тело, словно гитару, хотелось прижать к себе и тянуть за струны, чтобы слышать сладостные стоны.

Она напомнила ему соседку, за которой он часто подглядывал из зашторенного окна, будучи подростком. Именно тогда у него произошла первая эрекция. Именно ее он представлял в своих первых эротических фантазиях и маструбировал.

Его глаза впились в Изабеллу, как клыки вампира в тонкую пульсирующую артерию на нежной бледной коже. Он жадно пил взглядом ее красоту и никак не мог насытиться.

Девушка сначала растерялась, потом уставилась на мужчину, разглядывая его мускулистое тело. Ее интерес привлекли татуировки. Ей захотелось поближе рассмотреть витиеватые орнаменты, прикоснуться и провести рукой по чёрной въевшейся в кожу краске, ощутить его тепло под пальцами.

Она всегда украдкой разглядывалась людей с тату и восхищалась их умению терпеть физическую боль. Изабелла и сама хотела выбить бабочку на запястье, но не решалась.

В мозгу снова всплыли воображаемые картины прошлой ночи, как его сильные руки сжимали бедра женщины, губы ласкали тело. Как он входил в нее и заставлял спинку кровати стучать о стену «тук-тук-тук», как женщина извивалась под ним и кричала «Да-да!».

Она вспомнила, как представляла себя на месте любовницы, воображала что гладила его спину в момент страсти, отвечала на горячие поцелуи, обвивала ноги вокруг талии, утопала в его объятиях.

Теперь объект ее сексуальных фантазий сидел перед ней обнаженный. В жизни он был намного привлекательнее, чем в ее мыслях.

Их глаза встретились, и она ощутила кожей похоть в его взгляде. Рафаэль следил за каждым ее движением, словно охотник за желанной добычей.

Изабелле стало неловко, и она опустила голову. Ее взгляд бесстыдно упал на мужское достоинство, которое вдохновилось видом ее полупрозрачной сорочки и воспряло духом, словно солдат перед боем.

Она невольно приподняла бровь. Вид набухших вен пробудил волнение внизу живота. Член был сильный и упругий, идеального размера и толщины. Она уставилась на него, словно это был ключ от секретной комнаты с ее самыми смелыми желаниями и фантазиями.

Наглое воображение уже рисовало сцены, как она садится на мужчину сверху, ощущает его член внутри, потом двигает вверх и вниз и чувствует, как он входит и выходит. Она приоткрыла рот и прикусила губу. Кровь запульсировала в венах.

Глава 2. Шабаш в летнюю ночь

Три недели до первой встречи Изабеллы и Рафаэля на балконе.

Изабелла почувствовала согревающие солнечные лучи на бледной холодной щеке, точно кто-то коснулся мягкими подушечками пальцев. Ощущение тепла просочилось сквозь кожу внутрь и растеклось по венам приятной нежностью.

Щебетание птиц, сидевших на ветке соседнего дерева, лелеяло слух девушки, словно игра музыканта на струнах волшебной арфы. От их сладостного, как опьяняющее вино пения, кружилась голова.

Девушка лениво открыла глаза и увидела красочную поляну. Растения были необычных форм и цветов. Вокруг кружили бабочки и дарили ощущение легкости и безмятежности.

Поляна напоминала дорогой расшитый ковер, над которым трудились десятки женских умелых рук. Луг был настолько сказочным, словно древние секреты ткацкого ремесла мастерицы передавали из поколения в поколение и хранили в строжайшей тайне.

Пышные зеленые кроны медленно раскачивались, будто танцевали синхронный вальс. Казалось, что их листья нашептывали Изабелле судьбу.

Девушка прикрыла ладонью глаза от ослепляющего света, привстала на локти и осмотрелась вокруг.

Она сделала вдох, и легкие наполнились живительным кислородом, ароматом хвои и цветов.

От сладостного запаха молекулы дофамина заполнили мозг, и сердце налилось радостью. Изабелле захотелось петь и танцевать под мягкий шепот ветра и звучное пение птиц. Губы растянулись в улыбке, образуя милые ямочки на щеках.

Вдали раздались удары барабана :«Бум! Бум! Бум!».

Изабелла вздрогнула и повернула встревоженное лицо в сторону звуков. Ей показалось, что громкие удары приглашали ее на судьбоносное событие, как в древние века зазывали на суд или казнь. Сердце девушки стало учащенно биться, а мышцы внизу живота сплелись в тугой узел.

Рыжеволосая забеспокоилась, но желание пойти к источнику разгоралось в груди. Звуки завораживали ее, как факир дудочкой гипнотизирует кобру.

Она привстала и как околдованная направилась к источнику шума, словно невидимые тугие нити тянули ее вдаль.

С каждым шагом удары становились громче. Изабелла робко шла вперед, а солнечная цветочная поляна осталась позади. Девушка начала различать голоса и смех людей, мелодию гитары, скрипки и саксофона, словно где-то вдали веселье было в самом разгаре.

Чем ближе она подходила, тем темнее становилось на улице. Она не заметила, как солнце скрылось за горизонтом, и на небе уже гордо повелевала яркая полная луна красноватого оттенка.

Она увидела языки пламени, блики которого озаряли темное небо, слышала громкое одинокое уханье совы «Угу, угу», которому аккомпанировал стрекот кузнечиков.

Грудная клетка сжалась и пульс участился. Рыжеволосая остановилась и стала нерешительно переминаться с ноги на ногу, словно робкий ребенок.

В ней боролись животный страх, который шептал, что идти вперед может быть опасно, и коварное женское любопытство, которое часто было причиной больших проблем. С непрошеной наглой мысли «Я только посмотрю», начинались самые невероятные приключения в жизни девушки.

Ей захотелось свернуть обратно, но женская натура почетно заняла первое место на пьедестале. Изабелла с опаской продолжила путь.

С каждым шагом голоса становились громче. Она, наконец, подошла близко к яркому костру, вокруг которого собрались люди. Они пели, смеялись и танцевали безумные танцы. Чем ближе она подходила к огню, тем горячее ей становилось. Казалось, что жар проникал сквозь кожу и расплывался по венам.

Платье девушки начало таять, словно лед в стакане с теплым напитком. Она оказалась обнаженной, машинально прикрыла грудь и низ живота руками и стала озираться вокруг. Ей хотелось исчезнуть, как утренней росе к полудню, раствориться, как ночному туману на солнце. В груди пульсировал страх осуждения нагого и несовершенного тела.

Но на неё никто не смотрел. Мужчины и женщины были заняты друг другом. Их чувственные танцы плавно перетекали в пылкие поцелуи, горячие ласки и любовные утехи.

Сначала в голове проскользнула мысль, что люди совсем потеряли стыд. Но вскоре на смену осуждению пришла зависть их смелости и открытости. Они были свободны от предрассудков.

Любовники делали, что хотели и разрешали себе получать удовольствие. Изабелле это все казалось непозволительной роскошью, как бриллиантовые сережки, на которые она долго смотрела на витрине ювелирного магазина, кусая губы. Камни сверкали и переливались на солнце, а Изабелла чувствовала себя все более маленькой и обделенной.

До слуха доносились стоны наслаждения, она видела обезумевшие от удовольствия лица людей, их переплетенные тела, бившиеся в экстазе. Они не замечали никого вокруг, а только наслаждались друг другом.

Тоска образовала ноющую дыру в груди, словно она наблюдала со стороны, как жизнь со всеми яркими моментами, радостью и удовольствием проходила мимо. Она захотела так же наслаждаться телом, быть раскованной и развратной.

Она почувствовала зависть и сильное желание, как Ева, которая смотрела на запретное красное наливное яблоко, и мечтала его попробовать. Ей захотелось быть свободной от стыда, стонать от удовольствия, утопать в ласках.

Она заметила, что костёр разгорался все сильнее и сильнее, словно кто-то подливал в него топливо страсти. Жар проникал в клетки тела, а языки пламени разогревали кровь. Неожиданно страх стал сменяться уверенностью и чувством свободы. С пеплом черного дыма улетучивались смущение и скованность.

Сладостные стоны будоражили кровь и возбуждали плоть. Ее охватил сильный жар в теле и неконтролируемо желание любви и близости.

Каждый удар барабана отдавался вибрацией в мозгу и запускал волны страсти по всему телу, которое само начало двигаться в такт музыке. Она танцевала вокруг огня и ей казалось, что пламя растопило не только ее платье, но и стыд. Ей вдруг стало все равно, что вокруг люди.

Она предавалась безумному танцу, чувствуя движение тела. Девушка освободила голову от ненужных мыслей, заключила в объятия свои желания. Казалось, ощущения вырвались на волю, словно узники из плена.

Глава 3. Идеальный мир Шона

— Изи, просыпайся, уже девять часов. Ты опять забыла поставить будильник? Опоздаешь же на встречу! - голос Шона звенел над ухом, словно надоедливый комар.

«Почему я его слышу? О какой встрече он говорит? Что происходит? Где незнакомец в маске?» - девушка нахмурила брови. Ее сознание неохотно возвращалось из вымышленного мира сновидений в реальность, словно ребенок после летних каникул в ненавистную школу.

В настоящей жизни завтра был день ее помолвки с Шоном. Молодым приходилось переносить торжество несколько раз, поэтому родственники и близкие друзья ждали событие с нетерпением.

Воспоминания постепенно начали выстраиваться в ряд, словно марширующие солдаты на параде. Девушка вспомнила, что на десять часов была назначена встреча с менеджером ресторана. Они должны окончательно обговорить детали меню, подачу блюд, рассадку гостей и украшение зала.

Эта мысль не радовала, а давила на виски и вызывала головную боль, словно она всю ночь развлекалась в клубе, а утром с похмелья ей нужно было идти на работу.

"Вот черт!" - подумала девушка. "Разбудил меня на самом интересном месте!».

Откровенные картины сна всплыли в голове и вызвали волну ощущений. Ее тело помнило нежные прикосновения горячих пальцев и жаркий поцелуй на губах, как будто все было наяву. Оно заныло и требовало вернуть горячего незнакомца. Но увы, любовник растворился навсегда.

Изабелла медленно открыла глаза, словно не хотела начинать этот день и увидела Шона.

Он, как обычно, стоял перед зеркалом и пытался довести внешний вид до совершенства. Мужчина внимательно смотрел на отражение сквозь идеально начищенные линзы очков, сосредоточенно поправлял оправу на переносице, как будто от этого зависала жизнь.

Иногда Изабелле казалось, что в его очки были вставлены линейка, компас и спидометр. Он мог точно определять скорость машин и движения людей, измерять углы и расстояния между предметами. В голове у него была компьютерная программа с кучей алгоритмов, систем, уравнений, но совершенно не было места для эмоций.

При высоком IQ у него был низкий эмоциональный интеллект. Он напоминал робота, который с легкостью мог вычислить четырёхзначные примеры, но не согреет душу веселой шуткой холодным зимним вечером.

Шон занимал высокооплачиваемую должность ведущего специалиста в компьютерной компании и получал чек с множеством нулей. Но когда смотрел на картины, он видел только бесформенные пятна краски, у него не бежали мурашки от Лунной сонаты Бетховена, он не умел расслабляться в компании и наслаждаться общением.

Он вообще не любил людей. Шон предпочитал общаться с компьютерами, потому что в мире техники все подчинялось законам, системам, алгоритмам. Этот мир был предсказуем, полон фактов и точных расчетов. А в царстве людей царил хаос. Особенно во вселенной женщин, которая состояла из домыслов и догадок. Прекрасная половина человечества, полная эмоций, была для него неразгаданной тайной.

Шон посещал с невестой выставки, театр, но ловил себя на мысли, что лучше бы остался дома с компьютером. Он не понимал, как рисунок может вызывать эмоции или ощущения в теле. Его процессор в мозгу часто перегорал, когда он наблюдал, как Изабелла могла заплакать во время просмотра фильма.

Шон облизал кончики пальцев и попытался пригладить непослушный волос, который выбился из идеально приглаженной прически. На голове был настолько толстый слой геля, что она блестела на солнце, как обложка глянцевого журнала. Он боролся с торчащим волосом почти минуту. После того, как выиграл битву, он ещё раз поправил галстук и повернулся к Изабелле.

— Вставай, тебе выходить через 30 минут. Еще надо в душ и позавтракать. Менеджер не будет ждать. Ты же знаешь как важно, чтобы завтра все было идеально. - Шон посмотрел на часы, ремешок которых по цвету подходил к его кейсу. Этот факт не был случайностью.

— Почему только меня? Я думала, мы вместе пойдем, - Изабелла подняла брови.

Ее начало мутить от слова «идеально», которое от жениха она слышала чаще всего.

Он и сам был слишком идеальным. Шон всегда носил образцово отглаженные, как отшлифованный лёд на катке, костюм и рубашку. Галстук безупречно подходил к цвету мужской сорочки. Жених скрупулёзно относился к выбору цвета одежды и всегда анализировал, как будет сочетать разные элементы.

На неделю вперёд он планировал свой гардероб и заранее отправлял грязные вещи в химчистку.

Его всегда приводил в недоумение вопрос невесты «Что же мне надеть сегодня?». Его приводил в ужас хаос в ее шкафу.

Даже после химчистки, Шон упорно и бережно отпаривал каждую складку на одежде и аккуратно вешал на вешалку, стряхивая несуществующие пылинки.

Безукоризненно прилизанные волосы и до блеска начищенные ботинки заканчивали его до мелочей продуманный образ. Он всегда носил в кейсе расческу и салфетки для обуви.

Самым страшным кошмаром были пятна на туфлях. Если кто-то нечаянно наступал ему на ноги, он тут же судорожно доставал салфетки и вытирал кожаную поверхность.

Содержимое кейса было неизменным. Ноутбук с зарядным устройством, две ручки, два карандаша, блокнот для записей, зарядка для телефона, расческа, салфетка для обуви, ролик для чистки одежды, салфетка и спрей для очков, чистая флешка. Каждое утро он тратил минимум 5 минут, чтобы проверить все ли предметы лежали на местах в предназначенных отсеках.

Шона всегда удивляло то, как собиралась Изабелла. Обычно это происходило на бегу, потому что в очередной раз не поставила будильник или отключила звонок и уснула снова. Она наспех надевала одежду из шкафа, смахивала со стола нужные и ненужные предметы в маленькую дамскую сумочку.

Даже на линзах его очков не было ни единого пятнышка, потому что в его мире все должно было быть без изъяна, как в компьютерных программах, которые он создавал.

Изабелла не могла понять, почему именно с ней Шон решил связать жизнь узами брака. Ведь она абсолютно не вписывалась в его идеальную картинку совершенного мира.