Поручик (рабочее)

Пролог

Андрей скривился и с раздражением убрал смартфон от уха. Из динамика доносился истеричный женский крик, взывающий к его давно почившей совести.
— Ну и катись! — Рявкнул он, и со всей дури запустив смартфон в ближайшее дерево. Раз. И ни в чем не повинный кусок электроники затих, развалившись на запчасти. А наш герой окинул мутным взглядом округу.
Полная луна светила ярко и позволяла прекрасно обозревать завораживающую картину. С такой любовью и матом реконструированный участок оборонительных позиций пехотного полка времен Первой мировой войны был завален телами.
Кое-как. Вперемешку.
Словно тут совсем недавно шло не неистовое обсуждение аутентичных подворотничков, а настоящее сражение. И мундиры! Каких тут только не было!
Даже просматривался некомплектный китель местного участкового, владелец которого куда-то подевался.
То еще зрелище! Эти тела так увлеклись «научными дискуссиями», что не смогли добраться даже до своих палаток. Так тут и попадали, сраженные «коварным раствором».
И теперь храпели самым кошмарным образом.
Вон — даже собаки притихли, забившись под машины.
Андрей тяжело вздохнул.
Водка кончилась. Коллеги опали как осенние листья.
Девки не приехали. Тоска. Смертная тоска. Но делать нечего.
И он, спустившись в одну из траншей, практически мгновенно заснул там сном младенца. Прижимая к себе гитару, словно любимую девицу. А то еще утащит кто потехи ради…
Бах! Бах! Бабах!
Ухнуло где-то совсем рядом, ударив Андрея по ушам громким звуком и осыпав земле.
— Да вы тут, что, совсем…?! — Громко поинтересовался он, просыпаясь.
Сел на задницу. Протер глаза.
Бах! Рядом ухнул очень натуральный взрыв и в траншею рухнул кровоточащий кусок мяса, бывший некогда человеком.Ну как траншею? Так — жиденькую, наспех выкопанную канавку. Не шедшую ни в какое сравнение с той красотой, что ребята выкопали в рамках реконструкции.
Это отрезвило Андрея лучше всяких таблеток. Адреналин пошел в организм целыми эшелонами. А мозг уже лихорадочно начал пытаться осознать происходящее.
Он аккуратно высунулся из траншеи и резко нырнул обратно. Поле боя ни с чем не спутаешь. Рядом с траншеей лежало еще три трупа. И это явно не бутафория. Очень уж натурально все. И на вид, и на запах. Да и так людей хватает, что примечательно в форме русской императорской армии начала войны. Кто бежит, кто лежит, кто кого-то тащит…
— Бред какой… — буркнул Андрей себе под нос. В его голове происходящее не укладывалось. Все выглядело так, словно устроители маневров реконструкторов решили пострелять друг в друга из пушек да гаубиц боевыми снарядами. Вжих-х-х. Что-то пронеслось недалеко. —
И пуль… — сглотнув, подошедший к горлу комок, дополнил парень свои мысли в слух.
Еще раз выглянул. Опять нырнул на дно траншеи и нервно потер лицо, разгоняя кровь.
Хоть он и был молод, но успел побывать на войне. Посетив несколько горячих точек — одна военная компания поспособствовала. Нет, конечно, он туда не сильно рвался. Но иного пути хоть как-то построить свою военную карьеру он больше не имел из-за правдолюбства. Н, подумаешь, комбригу рубанул всю правду матку ? Ну и что, не сдержался . Дело-то житейское. Так нет.Комбриг, злопамятный оказался…
Куда он попал? Во что вляпался? Какие вещества Эдик подмешивал в тот самогон в канистрах? Важные вопросы. Но с ними он разберется потом. Сейчас ему, очевидно, требовалось выжить.
Андрей подхватил винтовку с убитого пехотинца. Снял с него ремень с подсумками для винтовочных обойм. И уверенно полезнаверх.
Таким он и предстал перед тремя перепуганными солдатами.
Суточная щетина. Страшный перегар. Злые, осоловевшие глаза. Слегка помятый мундир пехотного поручика еще довоенного образца. Еще красивый и не растерявший свой лоск под тяжестью острого дефицита всего и вся. В руке трехлинейка, на левом плече гитара в чехле, на правом — ремень с подсумками. Надеть его он просто не успел.
— Ваше благородие! — Выдохнули на автомате бойцы. И остановились, уставившись на непонятно откуда взявшегося офицера. Стрелять-то оно, конечно, стреляют. Но пиетет к офицерам у них пока еще имелся и весьма немалый.
— Равняйсь! Смирно! — Гаркнул Андрей, прочищаю глотку. А потом уже спокойным голосом добавил. — Куда бежим-то?

26 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии

Своим появлением и вопросом Андрей поставил бойцов в тупик.

Да чего уж там,точно в натуральный ступор вогнал.
Пауза затягивалась.
На лицах всех трех отчетливо просматривалась попытка придумать хоть что-то внятное и правдоподобное. Они ведь бежали с поля боя.

То еще занятие. И раз так спасовали перед незнакомым офицером, то вряд ли получали приказ на отступление.
Бах!
Метрах в семидесяти взорвался снаряд от чего эта троица испуганно присела, а Андрей лишь поморщился.

Ранения настоящее ранения , полученные им , наложили на него свой отпечаток. Посттравматический синдром закончился хронически бедствием — легким, но стабильным «протеканием крыши». Так что руководство перевело его на тыловые работы.

Мужик -то он толковый и полезный, такими не разбрасываются, но лучше бы ему держаться подальше от перестрелок.

А сюрпризов в тех непростых операциях так хватало.
Ситуацию усугубляло еще и то, что голова Андрея соображала очень туго после вчерашнего.

Да и ситуация смущала невероятно. Куда он попал? Как? Зачем?

Ни на один из этих вопросов он ответить не мог. Да, форма на бойцах была вполне типовая для русской императорской армии лета 1914 года. Винтовки аутентичные. Патроны боевые. Взрывы натуралистичные. Ну и трупы — заглядеться можно… если смотреть на все это, как на съемки кино.

Да вот беда — в кино обычно настоящих трупов не употребляли в качестве реквизита.
«Раствор коварен…» — подвел мысленный итог Андрей и поинтересовался у этих солдатиков:
— Вы получили приказ отступать?
— Нет… — неуверенно ответил один из бойцов, испуганноскосившись на собратьев по опасной пробежке. И те не сговариваясь, начали пятиться. Ведь в воздухе отчетливо запахло если не дезертирством, то оставлением своих позиций без приказа.
— Стоять! — Рявкнул Андрей , заставив их вздрогнуть и присесть.

— Ты! — Указал он на самого измученного на вид. — Знаешь, где немцы? — Ляпнул он первое, что пришло ему в голову. Просто сработал порядок ассоциаций.
— Никак нет, ваше благородие, не знаю! — Вытянувшись, рапортовался солдат. — С утра не видел.
— А вы?
— Никак нет! — Хором ответили они. — Не знаем.
— Ты, — обратился Андрей к тому самому бойцу с видом мученика. — Занимаешь эту позицию. Твоя задача — открыть огонь по немцам, если они появятся. Просматриваешь вон тот перелесок, — указал Андрей направление, откуда доносились звуки орудийных выстрелов. — Понял меня?
— Так точно!
— Повтори!

— Занять позицию. Смотреть туда. И стрелять по немцам, если увижу.
— Исполнять! — Рявкнул Андрей и парня словно ветром сдуло. Раз и он уже там, куда его послали. Не самый плохой вариант для измочаленной психики. Солдатик явно оказался не готов к войне… точнее ни к боям, ни к трупам, ни ко всем этим нервическим забавам.

— Теперь вы. — Обратился Андрей к оставшимся двоим. Вытянувшимся по стойке смирно и «поедающими» его глазами. Странная реакция. Может от нервов. Или тут все такие… — Собрать с убитых патроны к винтовкам. Найдете гранаты, пистолеты или еще чего — тоже берите. Задача ясна?
— Так точно! Собрать патроны и оружие! — Хором ответили они и вздрогнули от далекого взрыва.
— Исполнять!
Сказал Андрей и, удостоверившись, что эта парочка бегом припустила к ближайшему покойничку, уселся на бруствер траншеи. Достал портсигар для папирос, стилизованный под начало века. Едва заметно усмехнулся. Кусок антуража, потребный для проработки реконструированного образа там, в будущем, мог бы оказаться очень кстати здесь.
«Где здесь?» — Снова задал сам себе вопрос Андрей .
Может быть он сейчас лежит на носилках, пускает пузыри, а санитары везут «тяжело раненного на всю голову» человека в ближайший дурдом? Но уж очень все натуралистично. Сон? Какой к черту сон с такой головной болью и вонью. Трупы они не фиалками благоухают. Даже свежие. Запах парного мяса сложно с чем-то спутаться.
Но если это реальность, то…
— Ваше благородие! — вырвал его из размышлений рядовой, которого он поставил прикрывать трофейную команду.
— Слушаю.
— Там кто-то есть, — указал он в кусты на другой стороне поля.
— Наши?
— Не могу знать.
— Позови бойцов. — Тихо произнес Андрей. А сам достал из чехла очень добротный офицерский бинокль, аутентичный эпохе, и попытался рассмотреть, что же там заметил в кустах его боец.
— Вань, Петь! — Раздалось где-то рядом и спустя пару секунд послышался топот двух молодых лосей.
— К бою. — Тихо, но твердо и внятно произнес Андрей , когда обе тяжело дышащие особи остановились рядом. Само собой, не отрываясь от бинокля. — Занять траншею.
— Есть, — ответили ребята, уже спрыгивая в укрытие. В таком деле им особо перечить офицеру даже и не хотелось.
Сам же Андрей постоял еще секунд десять и присоединился к бойцам. Семен , а именно так звали того замученного рядового, уже пытался им объяснить ситуацию. Но его перебил Андрей .
— На опушке замечено движение. Ждем пять минут. Если ничего не прояснится — уходим вон к тому дереву. Ползком. Нечего под пули подставляться! Ты первый. Ты второй. Я третий. А ты, замыкающий. Достигнув леса — занимать позиции и готовиться прикрывать отход остальных. Все поняли?
— Так точно! — Хором ответили бойцы.
— Повторить!
И ребята, явно непривыкшие к таким сложностям в получении приказа, пусть и неохотно, но повторили. А Андрей снова прильнул к отличному биноклю.

Очень качественная реплика войсковой модели Герца образца 1907 года — разберёшь не отличишь, только оптика стояла очень качественная — из XXI века давая немало бонусов в чистоте и качестве картинки.
Однако ни боя, ни отступления не получилось.
Двух минут не прошло, как ситуация разрешилась. Из кустов осторожно вышел кто-то в форме русской армии и, вдоль опушки, быстрым шагом пошел к той самой траншеи, в которой сидел Андрей с бойцами.
Недолгое ожидание и вот уже подходит незнакомец.

Хотя встретить в текущей обстановке знакомых Андрей и не надеялся.

Глава 2

26 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии.

Отряд поручика состоял всего из семи человек, включая его. Однако это не помешало отправить в передовой дозор ефрейтора и выставить две фланговые заставы, направив туда самых осторожных солдат.

Сам же Андрей вместе с младшим унтером и двумя рядовыми, двигался основной колонной.
Казалось бы — глупая возня. Зачем так морочиться при столь небольшом отряде.

Но Андрей решил действовать по уму, раз уж вляпался.

Вон — Борисов шел обычным образом и потерял половину группы.

А у него слишком мало людей, чтобы ими так бездумно рисковать.
Так и шли с час, наверное, или около того.
Вдруг Андрей остановился и, как и было условлено, поднял руку, привлекая внимание.
Все напряглись.
Секунда. Другая. И увидев отмашку командира бойцы начали рассасываться, формируя простенькую засаду.

Андрею пришлось минут десять объяснять задумку, а потом пять раз репетировать, пока начало что-то получаться.

Ключевое слово «что-то».

Вот и сейчас, кто в лес, кто по дрова.

И по сучкам, по сучкам, словно молодые лоси.

Но обошлось, ибо тот, кто ломился им навстречу, напоминал медведя-шатуна, страждущего опохмела после страшного бодуна.

Шуму от этого кадра было больше, чем от всего отряда поручика.
И вот, тяжело дыша, словно загнанная лошадь, из-за деревьев вышел прапорщик русской императорской армии самого взъерошенного вида.

Фуражка задрана на затылок и сбита немного в бок. Взмокшие волосы топорщатся охреневшими сосульками.

А мундир — отдельная песня. Он сидел на нем, словно испуганный лосось на заборе. В общем — натюрморт.
За ним, не в пример аккуратнее, двигалось четверо рядовых с явной жалостью посматривающих на своего командира.

Ну а что им делать? Советы давать, влезая поперек батьки? Так глупо. Да и зачем?

Видно же, что он хоть и в офицерском чине, но человек всецело гражданский, мало того, паркетный.
— Господин прапорщик, — громко спросил поручик, выходя из-за дерева. — Куда вы так спешите? Уж не к даме ли сердца? Но тогда я смущен. Где-же ваши цветы?
— О! Господи! — Выдохнул прапорщик и остановился, переводя дух, буквально привалившись к ближайшему дереву. — Слава Богу! А я уж грешным делом думал, что мы одни тут остались.
— О, не переживайте. После разгрома корпуса в округе масса наших. Одна беда — слоняются они бесцельно. Словно подражая броуновскому движению.
— Да, да, — охотно согласился прапорщик, продолжая попытки восстановить дыхание. — Вы правы. Совершенно бесцельно. Ах! Простите мою невежливость! Хлебов , Лев Евгеньевич.
— Здравия желаю, — вполне искренне улыбнувшись, козырнул Андрей , едва сдержавшись от бурной реакции.

Какой персонаж!

— Увы, рекомендоваться в ответ не имею возможности. Контузия. Даже имя свое только с портсигара вычитал.
— Боже! — Ахнул прапорщик. — Что, совсем не помните?
— Ни своего имени, ни матери, ни отца. Ничего. Никаких сведений. Даже зацепиться не за что. Считайте, что я сегодня родился на свет.
— А ваши люди, они разве вам не подсказали?
— Я принял над ними командование. Вероятно, до контузии мы не встречались.
— Печально… очень печаль… — очень искренне произнес этот офицер. — Как же мне к вам обращаться?
— Андрей … хм… пусть будет Федорович. Если бы не Божье провидение, то контузия могла закончиться и чем-то более страшным. Не самый дурной вариант вышел. Потом, надеюсь, разберусь, а пока пусть так.
— Андрей Федорович, — соглашаясь, кивнул прапорщик и поинтересовался: — Вы говорили о цели. Куда вы идете?
— Немцев бить, — незамысловато пожал плечами поручик.
— Вы серьезно? — Удивился Хлебов .
— Конечно. Мы в тылу врага. Он не ожидает того, что мы станем с ним драться. Вот и удивим его от всей души. Помните, что сказывал про это Александр Васильевич Суворов?
— Про удивление врага? Удивишь — победишь!
— Так точно. Немного надежды на успех, но это все лучше, чем пытаться пробиваться через боевые порядки немцев. 1-ый корпус генерала Франсуа, не ландвер. Это серьезные кадровые части. Выучка на уровне, как и дисциплина. Там нам делать нечего. А вот тылы у них совершенно беззащитные. Полагаю, вы не откажитесь поучаствовать в этом небольшом променаде?
— Разумеется! — Живо откликнулся прапорщик, от чего Андрей едва сдержался, чтобы не скривиться.
В принципе, человек этот Хлебов был хороший. Но в нем настолько сквозило махровой интеллигенцией, что поручик просто не понимал, что с ним делать. Каждый из рядовых, что Лев Евгеньевич вел за собой, был полезнее и нужнее его лично. Он был балласт. Проблемный балласт…
Восстановив ордер с передовым дозором и двумя фланговыми заставами, увеличившийся в размерах отряд продолжил движение в сторону позиций пулеметной роты. Андрей попытался узнать, что же это ему за кадр попался.
Особенно выспрашивать ничего и не требовалось. Прапорщик был явно большим любителем поболтать. И очень быстро выяснялось, что да, Лев Евгеньевич Хлебов был вполне себе обычным классическим паркетным интеллигентом. Закончил философский факультет Императорского Санкт-Петербургского университета. По идеологическим соображения отправился в армию вольноопределяющимся, ну а там, после полутора лет службы сдал экзамен на младший офицерский чин. Но уйти в запас не успел.

Война началась. Так в армии и остался свежим, только что испеченным прапорщиком. Прямо с пылу с жару.
Служба никак на него не повлияла. Видя, какой субчик к ним пожаловал, офицеры не стали над ним измываться и посадили при штабе.

Благо, что для грамотных людей бумажная работа всегда найдется. Вот и высидел Лева свой срок. А что там в поле с солдатами нужно делать — так и не узнал…
И смех, и слезы.
Одно радовало. Солдаты, что с ним шли, немного повеселели. Видимо, надежды на успех при таком предводители было у них немного. А Андрей хоть и контуженный, но уверенности внушал побольше.
— Ваше благородие, — тихо произнес младший унтер-офицер. — Мы подходим.
— За этим перелеском?
— Так точно. Полагаю, что там.
— Привал, — подняв руку, произнес Андрей . — Федот Евграфович, — обратился он к унтеру. Прогуляйтесь. Посмотрите, что к чему. Только тихо. И как в прошлый раз кустами не шевелите. Поняли приказ?
— Так точно! Тишком разведать обстановку.
— Верно. Исполняйте.
Сказал поручик и проводил удаляющегося унтера взглядом.

Глава 3

26 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии

Пулеметную роту крепко накрыли. Позиции-то, конечно, те еще были. Устроены тяп-ляп на скорую руку. Но их перекопало снарядами так, что жуть. И судя по воронкам — очень немалым калибром.

Скорее всего даже шестидюймовыми гаубицами долбили, что говорило о многом. Оперативная реакция на выявленные позиции обычно осуществляется орудиями пожиже. Просто в силу того, что они ближе и доступнее к передовым частям.

А тут получалось, что немцы заранее знали, где встанет пулеметная рота… и очень точно знали…
Во всяком случае, именно к этим выводам Андрей и пришел, изучая разбитые в пух и прах позиции.

Местами, конечно, участки эрзац-траншей сохранились, но в целом, все выглядело так, словно кто-то пытался вспахать снарядами этот участок земли.
Пока солдаты под руководством Васкова играли в кротов и пытались откопать ценное имущество, поручик прогулялся по наблюдательным постам. Неизвестно же как бойцы заняли свои позиции. Может оттуда ничего и не видно. Или они сами как на ладони. Их же наверняка никто не учил этому делу.

Вот Андрей и не решился пускать все на самотек.

А то еще немцы внезапно выскочат откуда-нибудь и поймают их со «спущенными штанами» на этих «археологических раскопках».
Что любопытно, Хлебов несмотря на свое состояние, увязался за поручиком. Молча, к счастью. Просто наблюдая за тем, что и как тот делает. А дел хватило…
Как Андрей и подозревал, солдаты обычной линейной пехоты не имели ни малейшего представления о том, как нужно выбирать позиции для наблюдательных пунктов и маскироваться на местности.

Пришлось показывать. Рассказывая и подробно разъясняя что к чему, доходя, казалось бы, очевидных вещей.
— Ну и зачем ты высовываешься над деревом?— Чтобы посмотреть, ваше благородие.
— А как со стороны это будет выглядеть, ты не подумал? Вот лежит, значит на земле поваленное дерево. И тут раз! На него взгромождается волосатый колобок с ушами. Сидит такой и глазами моргает. Ну а что? Обычное же дело.
— Виноват, — подавив улыбку, буркнул солдат.
— Подумай, как разместиться так, чтобы в глаза не бросаться.
— Ваше благородие, — жалобно произнес солдат, не вполне понимая, что от него требуется.
— Ладно, — тяжело вздохнув, произнес Андрей , и перешел к наглядным объяснениям…
Добрый час он потратил, обходя всего три дозора и наводя там порядок.

Разъяснить, показать, замаскировать, оговорить способы сигнализации… и так далее, и тому подобное. Все, что для него было, в принципе, просто и очевидно, этим вчерашним крестьянам, оказалось в новинку, в диковинку.

Да и Хлебов слушал очень внимательно. Слишком внимательно, что немало напрягло поручика поначалу. Думал — философ подвох ищет. Но обошлось. Оказалось, что тому действительно и неподдельно все это было интересно.
Уставший и немало замученный необходимостью рассказывать очевидные вещи, поручик вернулся на позиции. Туда, где энергично копошились солдаты под руководством младшего унтер-офицера Васкова.
— Ваше благородие, — козырнул вышедший навстречу Федот Евграфович.
— Пулеметы удалось найти?
— Удалось, — кивнул он. — Один пулемет почти целый, только кожух пробит да щит покорежен. Еще три помяло сильнее, но, в полковых мастерских может и отремонтируют.
— Что с этим, относительно целым?
— Щиток смят да бачок имеет две небольшие осколочные пробоины.
— Терпимо, — кивнул поручик. — Щиток снять. Пробоины деревяшками заткнуть, в распор. Потом заправить бачок водой. Я вон там ручей видел. И сделайте запас воды. Хотя быведро заготовьте. Мало ли?
— Есть, — кивнул, принимая приказ Васков.
— Что еще нашлось?
— Из исправного?
— Разумеется.
— Дюжина наших карабинов трехлинейных, одна винтовка, пистолет Маузера и пистолет Люгера, два револьвера Нагана, три бебута и один кортик.
— Все?
— Все.
— Негусто, — покачал головой Андрей. — И это с пулеметной роты? Мда. А патронов много?
— Не очень, — покачал головой Васков. — Зарядные двуколки разбиты и патроны, частично помятые, разбросаны по округе. Я выделил одного солдата — собирать. Но их потом еще отбирать, на глазок, откидывая мятые. А в траншеях многое засыпано. Лопат нормальных у нас ведь нет.
— А ленты пулеметные и жестяные ящики к ним?
— Лент нашли семь штук. Две полные, остальные пустые. Ящика целых только два. Жесть же, — пояснил Васков. — Мнется легко. Все, что стояли на позициях у пулеметов, пришли в негодность.
— Ясно, — кивнул Андрей …
Выслушал поручик доклад. Раздал поручения с заданиями. И сел передохнуть. Тем более, что голова все еще гудела после вчерашнего.

Но не тут-то было.

Младший унтер-офицер не смог лично заняться ремонтом пулемета, так как требовался присмотр за солдатами.

Не то, чтобы те работали из-под палки, но бардак в их шатких рядах организовывался мгновенно.

А «войсковому философу» доверять столь ответственную работу Андрей не мог. Так что, пришлось потрудиться самому. Предварительно сделав пару глотков разбавленной «aqua vita» из фляжки, предложенной Васковым. Унтер прекрасно понимал состояние командира и не стал жадничать.
Немного полегчало и Андрей принялся за дело. Достал свой складной нож Opinel, стилизованный под поделки первых, предвоенных выпусков. И принялся за бачок пулемета. Благо, что скрутить щиток Васков успел сам.
Полчаса пролетело незаметно.
— Ваше благородие, — тихо произнес солдат.
— Слушаю, — ответил поручик, не отрываясь от возни с «веселой железякой». Он как раз завершал обмотку тряпицей места крепления «чопиков», чтобы те от вибрации не вылетели.
— Сигнал тревоги от дозора.
Андрей резко вскинул голову.
— С какого?
— Вон, — указал солдат.
— Бегом к наблюдателю. Выяснить что к чему и доложишь.
— Есть выяснить и доложить, — козырнул солдат и улетел с удивительной скоростью.

Видимо и сам напрягся немало.

Зря же наблюдатель не станет подавать такие тревожные сигналы.
И верно.

Глава 4

26 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии.

Увы, разжиться транспортным средством не удалось. Просто потому, что сводная маршевая рота таковых не имела.

Судя по всему, ее перегоняли на небольшое расстояние. Не больше суточного перехода.

Фронт-то хоть и откатился на юг, но не так и далеко.
Поэтому, вместо того, чтобы прихватить всего необходимого в обозе и быстро «cделать ноги», пришлось возиться с трупами.

Под «чутким» руководством поручика бойцы его отряда нацепили немецкую сбрую.

Навесили подсумки под боеприпасы. Прицепили штык-ножи на пояс, определив туда же малые пехотные лопатки и кобуры с пистолетами. Да-да. С пистолетом.

В маршевой роте было достаточно офицеров и унтеров, чтобы обеспечить весь небольшой отряд Андрея пистолетами Люгера, унифицировав тем самым боеприпасы.

Мало того. Себе он прихватил еще один, запихнув в карман галифе. Оно точно лишним не будет.
Второй бинокль, пять карманных часов и карта местности наилучшим образом дополнили благостную картину.
Времени ремонтировать станок пулемета не было.

Поэтому пришлось разобрать и тащить на горбу, по частям.

Да, можно было сделать волокушу и решительно облегчить транспортировку оружия. Всяко лучше, чем на горбу тащить.

Но Андрей на это не пошел. Слишком уж отчетливый след за ними останется.

Не найти их сможет только совсем ленивый и слепой.
Когда закончили, Андрей провел краткий ликбез для личного состава по пользованию новым вооружением.

В принципе, «девяноста восьмой маузер» был предельно близок по эксплуатационной механике к «трехлинейке».

Будучи даже проще, так как вместо предельно бестолкового предохранителя была вполне интуитивно понятная вещь.

Но показать и кратко объяснить пришлось. И дать пострелять немного, расстреляв по две обоймы. Заодно и заряжать их поучились.

Да, крайний эрзац-вариант. Но каждая минута была на счету.
С пистолетами дела обстояли еще хуже.

Андрей просто раздал их и все. Потом при случае обучит. Ну или сами разберутся, если жить захотят.
Собрались. Вынули затворы у всех оставляемых винтовок с карабинами и, спрятав их в ближайшем овраге, выступили. Нагруженные, разумеется, как мулы.
Все лишнее было отброшено.
Андрей планировал действие своих бойцов из расчета автономности в день-два, не больше. Поэтому поручик нагрузил их преимущественно боеприпасами.
— Андрей Федорович, — тихо спросил Хлебов, на марше. — Вы позволите вопрос?
— Конечно, — кивнул поручик, дожевывая сухарь на ходу. Задерживаться было слишком опасно.
— А зачем вы приказали у убитых собрать деньги? Они ведь нам не нужны для боя.
— Как не нужны? — Удивился поручик. У него на эту наличность были кое-какие планы, нораспространяться о них он не желал.

Да это, по большому счету, и не требовалось, так как у Андрея на этот счет имелась вполне реалистичная отмазка.
— Но зачем? — Продолжал настаивать Хлебов .
— Деньги, мой друг — это тоже оружие. Сейчас нам везет. Мы поймали в засаду противника. А может статься, что придется отходить огородами. И тогда нужно будет не силой, а деньгами решать сложности. Те же продукты покупать у местных.
— Вы думаете, что германские обыватели нам станут что-то продавать? — Ошарашенно переспросил прапорщик.
— А почему нет? Для них это будет неплохой альтернативой безвозмездной конфискации. Грабежа, то есть. И сдавать нас после этого им окажется не выгодно. Ведь мы, в случае, если нас возьмут в плен, можем рассказать о содействии известных торговцев. Поэтому есть очень немалый шанс, что все обойдется тихо и спокойно. Деньги, мой друг, что патроны. Только лучше. Как заметил отец Александра Македонского, осел, груженыйзолотом, возьмет любую крепость.
— Да как же так-то…
— Жизнь, она штука не простая и весьма далекая от идеалов, — усмехнулся Андрей и, закинув остаток трофейного сухаря в рот, выдвинулся чуть вперед, показывая, что разговор закончен.
Жрать хотелось уже основательно.

Вот и перебивался, как мог. Как, впрочем, и остальные. Сбавлять темп не хотелось.

До вечера еще было время и он не хотел его тратить зря.
Лев Евгеньевич охотно поделился сведениями о временном расположении штаба дивизии, откуда утром он и «отступал».

Руководство с частью персонала выехало вперед, поближе к войскам, заняв чей-то загородный особнячок.

А вспомогательные службы еще подтянуться не успели.

Туда отряд и двигался, планируя до ночи взять это здание и отдохнуть с комфортом. Благо, что вряд ли там большое количество войск…
Часовой переход прошел тихо и спокойно.
Два коротких пятиминутных привала.

Десять смен пар носильщиков для пулемета. И вот они вышли к особняку умеренных размеров, стоявшему в некотором отдалении от леса. С одной стороны, к нему примыкал сад из фруктовых деревьев. С другой — поле.
— Хлебов , Васков, — тихо позвал поручик и, когда те отозвались, — продолжил. — Возьмите двух бойцов, пулемет и занимайте позицию вон там. Ваша задача — пошуметь немного и отсекать всех, кто попытается убежать. Старайтесь перемещаться. Выстрелили один-два раза из винтовки. Переползли на несколько шагов в сторону. Еще раз выстрелили — еще переползли. Понятно?
— Так точно! Пошуметь, перемещаться и отсекать, — ответил Васков, а прапорщик лишь кивнул.
— Из пулемета поначалу не стреляйте. Бейте из винтовок. Пусть пулемет сюрпризом для них будет. Ждите удобного момента. Если там больше войск, чем мы ожидаем, то они пойдут в атаку. Могут пойти. Вот и ловите их на этом рывке. Как выбегут толпой, так и накрывайте.
— Ясно, — кивнул Васков.
— Видите вон ту конструкцию? — Указал Андрей на грузовик, стоящий во дворе.

Бортовой, архаичный Даймлер Мариенфельд с цепной передачей крутящего момента на ось. Деревянная закрытая кабина, открытый бортовой грузовой отсек. Практически классика.

Разве что колеса дурацкие. Модели, разумеется, наш герой не знал, но это и не имело ровным счетом никакого значения.

Глава 5

26 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии

После захвата особняка события пошли как-то скомкано.
Взятие в плен шофера. Подтягивание звена Хлебова с пулеметом.

Осмотр пустого подвала. Допрос водителя.
Оказалось, что один из убитых унтер-офицеров был переводчиком.

Это и объясняло их странное количество.

Видимо его выдали в усиление отряду, которому требовалось изымать документы на русском языке.
После допроса план со спокойным отдыхом накрылся медным тазом.
Водитель рассказал, что колонна с пленными отошла всего час назад.

Из офицеров там был только один полковник.

Да и тот — тяжело раненый. Его оставили при эвакуации свои же, не успев вывести.
— Сколько всего пленных?
— С полковником?
— Да.
— Двенадцать человек.
— А конвоя?

— Шесть кавалеристов.
Началась спешная подготовка новой операции. Бойцы, конечно, немало устали, но не возражали. Третий успех за день поднял их боевой дух до небывалых высот.

Причем в этот раз обошлось вообще без потерь.
Пока Хлебов и Васков осматривали особняк, собирая патроны и прочие полезные вещи, поручик занялся грузовиком при активном содействии водителя. Ну а куда тому деваться-то? Тем более, что он оказался чехом и вообще военным не являлся.

Находился в Пруссии по коммерческим делам. Вот тут-то его грузовик и реквизировали на военные нужды, не принимая никаких возражений. Вместе с ним.
Ничего сильно хитрого Андрей решил не делать. Просто стянул верх кабины крепкой веревкой в несколько витков.

А потом, демонтировав колеса с пулеметного станка, закрепил это огневое средство на крыше. В растяжку.

Вышел натуральный «колхоз», но держалось эта конструкция относительно неплохо и позволяла вести огонь в передней полусфере.

Охватывая те самые сто двадцать градусов, которые давал станок Соколова.
Иными словами, получился классический такой пикап с пулеметом в духе популярных бомж-решений стран Латинской Америки, Африки и Ближнего Востока.

Самого кустарного вида, кстати.

Да, для линейного боя в условиях начала XX века — средство он представлял собой совершенно непригодное.

Но при действии в тылах и на коммуникациях — получалась очень даже полезное штука.

А главное — неожиданная.
Собрали все ценное. Поели нормальной горячей еды на кухне, которую немцы готовили для себя. Покормив, кстати, и водителя.

Ну а что? Не звери же они. Да и нужен он им.
Закинули в грузовик все собранные патроны, пистолеты и винтовки, а также германскую «сбрую» и обувь.

Мало ли пленников разули?

Или их обувь пришла в негодность. Поставили несколько фляг с горячей едой.

Ведерко вареной картошки. Несколько бутылок алкоголя. Сумку с деньгами, часами и прочими ценными вещами.

А потом, подпалив особняк, отбыли с чистым сердцем.

Оставлять документы дивизии немцам Андрей категорически не желал.
Чех по-русски не говорил.

Точнее почти не говорил и объясняться приходилось через пень-колоду.

Из-за чего Андрей чувствовал себя прорабом из «Нашей Раши», напряженно пытающимся понять, зачем его двум подопечным понадобилась третья «раскривушка».

Но выбора не было. Да, его персональный «военный философ» мог вполне сносно беседовать с водителем на немецком языке. Однако доверия Хлебову мало.

Очень уж субтильный духом он был пока.

Что там дальше будет — надо посмотреть, а сейчас же поручику пришлось провести краткий инструктаж бойцов и полезть на переднее пассажирское сиденье в кабину. К чеху. Контролировать водителя да за дорогой поглядывать.
Разместившись поручик занялся заполнением боевого журнала. Время уходит — можно и подробности позабыть.

А ему только в штабе дивизии удалось наконец-то добыть подходящую тетрадь и пишущие средства.

Вот и сел «бумагу марать», занося в журнал боевой путь отряда и сопутствующие сведения. Да внимательно следя, чтобы язык был не только предельно сухим и лаконичным, но соответствовал местной орфографии.

Короткие рубленые фразы. Числа. Лаконичные пояснения. Без эпитетов и фигур речи. Только факты. Только hardcore.
Писать было неудобно из-за покачивания грузовика на ухабах, но он справлялся. Благо, что карандаш — не перьевая ручка. Клякс не оставляет.
Так и ехали. Полчаса или около того.
— Ваше благородие, — громки произнес Васков, постучав по кабине. — Кажись догнали.
Андрей посмотрел вперед.
— Они? — Спросил он у чеха, показывая на идущих впереди людей. Тот яростно закивал, подтверждая сведения. Догадаться о цели вопроса, очевидно, было непросто.
Заприметив знакомый автомобиль, конвоиры согнали пленников с дороги. А те и рады. Как-никак — повод передохнуть. Казалось бы — только утром попали в плен, а уже вон какие подавленные и осунувшиеся. Положили носилки с полковником на землю и сами сели, дабы дух перевести.
— Тормози, — громко и отчетливо произнес Андрей чеху, когда до группы было метров пятьдесят.

Тому уже Хлебов успел растолковать значение этой команды.
Грузовик натужно заскрипел тормозами и, покачнувшись остановился метрах в двадцати-двадцати пяти от группы людей.
— Огонь! — Крикнул Андрей и, высунувшись из кабины с запыленным стеклом, начал стрелять из пистолета Люгера.

С одной руки, потому что нормально ухватиться было невозможно.
Бух! Бух! Бух!
Поддержали его винтовки с грузовика.

Всадники, возвышающиеся над сидящими пленниками, были отличными мишенями. Поэтому на землю они полетели легко и просто. Даже не успели выхватить свое оружие.
Пленники не будь дураки, ухватили лошадей.

Да и разглядели они своих, когда те высунулись и начали стрелять.

По форме.

Да и крики знакомые.
Андрей открыл переднюю дверь и достаточно сноровисто вылез на землю.
— Кто старший? — Окрикнул он пленников.
— Я, — тихо произнес тяжело раненый полковник с носилок.
— Здравия желаю, — бодро произнес Андрей подойдя к штаб-офицеру так, чтобы ему легко было его видеть. — Как ваше самочувствие?
— Не представитесь? — Удивился полковник, едва заметно выгнув бровь.
— Не имею возможности. Контузия. Очнулся в траншее, засыпанный землей. Ни имени своего не помню, ни родителей, ничего. Зовут Андрей . Наверно. На портсигаре вычитал. Отчество неизвестно, но, если пожелаете, зовите Федоровичем. Думаю, оно вполне сойдет.
— Документы?
— Увы… — развел руками поручик.
Полковник промолчал, внимательно изучая поручика.

27 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии

Утро наступило внезапно.
Андрей , не выспавшийся и злой потянулся и принялся за дела.

Требовалось навести марафет: умыться, побриться, надеть уже почищенный китель.

Кем-то.

Пока он чистил морду лица. Ну а что?

Командир отряда он или где?
Полковник же, также проснувшийся с первыми лучами солнца, внимательно за ним наблюдал. Очень уж он казался ему странным поручиком. Да — решительный, уверенный в себе малый.

Но насквозь неправильный.

Хотя это и не бросалось в глаза явно.

Однако какой-то едва заметный флер присутствовал постоянно.
В чем? Сложно сказать.
Что-то проскакивает в его речи такое, что цепляло полковника.

На первый взгляд безвредные словечки да обороты, но насквозь незнакомые и непривычные.

Из Андрея Федоровича со всех щелей выпирала удивительная начитанность и широчайший кругозор, непривычный для пехотного поручика. Оно было и не удивительно.

Учебная программа в рамках средней общеобразовательной программы в конце XX века на голову превосходила ту, что имелась в гимназиях начала того же века в России.

И по совокупным часам, и по объему сведений. Разве что баланс предметов иной.

А ведь у Андрея был еще полный курс высшего военного училища, то есть, ВУЗ за плечами.

И там тоже минувший век оставил самые неизгладимые следы интенсификации и акселерации всего и вся. Ну и увлечения… Поэтому, даже всеми силами сдерживаясь, он все равно светился как новогодняя елка в ночи.

Что не могло укрыться от взгляда ни Васкова, ни Хлебова , ни тем более полковника.
Впрочем, странностей и других хватало.
Алексей Петрович в бытность свою видел выступление силачей в цирке.

И даже самого Ивана Максимовича Поддубного. Однако, когда поручик снял тельную рубаху для водных процедур, удивился.

И было с чего. Андрей ведь в той жизни не все время водку пьянствовал да по лесам бегал.

Он и своей физической форме уделял немало времени.

А культура и техника тренировок в начале XX века только-только делала свои первые, робкие шаги. Вот и удивился полковник разумно прокачанному и подсушенному телу поручика с рельефом мышц и кубиками пресса на животе. Прямо как на Античных барельефах…
Бритье также привлекло его внимание.

Андрей мало практиковался в очистке лица от волос посредством опасной бритвы.

Пробовал. Да. Но больше для того, чтобы покрасоваться на людях во время исторических маневров. А так он все больше электрическую или безопасную бритву предпочитал.

Поэтому пользовался этим остро отточенным куском металла крайне осторожно… без должного многолетнего навыка.
В понимании же полковника поручик так неуверенно работал бритвой из-за того, что не привык сам себя обихаживать.

По цирюльням сидел или еще как решал это затруднение. Косвенно это подтверждала и манера поведения. Он слишком дерзок, слишком самоуверен, слишком спокоен.

ТАК не ведут себя поручики из безродных и бедных семей. Но полковник, отслуживший при штабе первого армейского корпуса, его не только не знал лично, но и никогда не видел.

А это было странно. Очень странно…
Через час после подъема отряд уже смог провести себя в порядок и позавтракать оставшейся со вчерашнего дня трофейной едой.
А потом начались занятия.
Спешить пока никуда не требовалось, так как ехать в государственные учреждения немцев до открытия — глупо.

Вот Андрей Федорович и постарался потратить время на изучение нового оружия: винтовок Маузера и пистолетов Люгера.

Кто-то уже умел ими пользоваться. Кто-то нет.

И если с винтовками все было относительно просто, то с пистолетами пришлось повозиться. Селяне не отличались особенной технической грамотностью и сообразительностью… даже в таких примитивных вещах…
Но время.
Никакого внятного плана действий на день поручик не придумал. Только общую стратегию. Для чего-то большего ему просто не хватало сведений.

А значит, что? Правильно. Нужно было брать «языка» или как-то иным способом получать критически важную информацию.

Поэтому свернув стоянку около семи часов утра, поручик выступил всем отрядом в сторону ближайшего городка.

Там ведь наверняка имелась комендатура…
Грузовик медленно катился по довольно приличной щебеночной дороге.

Следом на рысях двигалось пятеро всадников.
Проехали около пяти километров.
Окраина небольшого городка, еще не тронутого войной. Во всяком случае, разрушения визуально не наблюдаются. Да и блокпоста на дороге нет.

А главное — люди. Они спокойно прогуливались по улицам, очень неторопливо поспешая по своим делам. На грузовик и пятерку вооруженных всадников они вообще никакого внимания не обращали. Словно так и надо.
Андрей удивленно покачал головой.

И решил немного нахулиганить. Нет, ну а что? Ходят тут такие важные, словно цапли по болоту…
— Останови, — произнес он чеху, продублировав приказ жестом.
Автомобиль плавно встал, благо, что скорость была копеечной. Чуть быстрее пешехода.
— Лев Евгеньевич, — обратился к Хлебову поручик. — Видите вот эту благообразную пару? Спросите у них, может ли в городе где встать на постой батальон русской пехоты?
Хлебов , удивленно повел бровью, но, совладав с собой, перевел.
Завязался диалог.
Не моргнув и глазом Андрей заявил прохожим, что он квартирмейстер, ищущий возможности разместить наступающие русские части.
— Наступающие? — Немного удивился обыватель.
— Да, — кивнул Андрей.

Хлебов же продолжал переводить с отсутствующим видом.

— К нам подошли подкрепления из Польши. Корпус генерала Франсуа разбит и уже через два-три дня русские полки будут в этих краях. Сами понимаете — издержки тяжелых боев. Нужно привести в порядок обозы, похоронить убитых, определить в лазареты раненых. Это время…
Обыватель оказался довольно толковым мужчиной и, не выдавая своего волнения, дал весьма ценные советы. К кому обратиться.

Где посмотреть. Безусловно, не забыв в этом коммерчески значимом деле своих знакомых и родственников.
— А вы молодец, Лев Евгеньевич, — громко произнес Андрей Хлебову , когда они закончили и поехали дальше.