Порядочный призрак снимет жилье

Глава 1. Объявление.

Соседи считают, что в моем доме живет привидение…
Но я тут уже 274 года и не видел ничего странного.

Анекдот

- Стася! Стася! – кто-то просто надрывается, пытаясь связаться со мной.

Бессонная ночь, третья подряд, всё-таки одержала надо мной блестящую победу. Уложила на обе лопатки. И теперь я не могу поднять голову с подушки, причем лежать мне неудобно: я уткнулась в нее носом. Трудно дышать, но сил повернуть голову и облегчить свое состояние тоже нет. Никаких.

- Стася! – к крикам добавляется дверной звонок.

Поскольку дышать ушами я не умею, а они не могут вынести этот звон, нахожу в себе силы освободить расплющенный нос. Голова поворачивается в сторону двери. Но это спасает мое дыхание, но не спасает ситуацию.

- Стася! – к звонку добавляется настойчивый стук в дверь.

С закрытыми глазами героически сползаю с кровати на прикроватный коврик – искусственную шкуру белого медведя. Не могу нащупать тапки. Трачу на их поиски пару минут.

- Стася! – мне кажется, что я слышу дополнительные звуки, похожие на попытку вскрыть мой замок.

Вспоминаю упражнение для поднятия бодрости. Делаю «раскрытые ножницы» из больших и указательных пальцев обеих рук и активно тру ими между ушными раковинами. И только потом открываю глаза.

- Стася! Я вызываю слесаря! – пытающиеся ко мне прорваться повышают громкость сразу на пару делений.

- Иду… - хрипло отзываюсь я и начинаю кашлять.

Получается тихо и невнятно. Так, словно именно в этот момент меня душит не любитель, а профессионал.

Я действительно начинаю движение к двери, шлепая босыми ногами по дубовому паркету.

- Стася! Ты там вообще жива?

Голос удается идентифицировать. Это Софья Павловна. Старшая по дому. Она была старшей еще в те времена, когда я не родилась. А мне целых двадцать четыре с половиной.

В прихожей полумрак: тускло горят бра по бокам зеркала. Я, видимо, ночью забыла их выключить. В зеркале в пол отражаюсь я – и вид мой меня чрезвычайно огорчает. Волосы растрепались, халат помялся, лицо тоже.

- Стася! У меня сейчас будет инфаркт! – истерит Софья Павловна. – Всё! Мне плохо!

- Открываю! – и открываю, с большим трудом отодвигая старый засов и поворачивая механизм замка.

- О господи боже мой! – увидев меня, восклицает старая женщина.

- Можно и так… Но лучше боже мой только по праздникам, - вяло откликаюсь я, - в будни просто Станислава.

- Она еще шутит! – Софья Павловна всплескивает руками и складывает их на своей большой груди. – У меня сердце чуть не остановилось!

- Я… уснула, - честно говорю я. – Зато почти закончила работу…

- Она сведет тебя в могилу! – убежденно пророчит женщина, заставляя меня отступать назад, и проходит в мою квартиру.

- Да… пожалуйста… - с опозданием иронизирую я, вздыхая.

Мне кажется, что я спала всего пару часов – так болит голова, и путаются мысли.

- Прилегла ненадолго, - устало объясняю я. – Срок сдачи диплома руководителю через две недели, а у меня описательная часть не готова, только практическая. Зато полностью.

- Это подождет! – Софья Павловна продвигается внутрь квартиры, как атомный крейсер, нагло и отважно, не опасаясь препятствий.

Хотя ей есть, чего опасаться. Она женщина крупных форм. Настолько крупных, что героиня картины Кустодиева «Купчиха за чаем» непременно должна всплакнуть от зависти. Но Софья Павловна, несмотря на внушительную комплекцию, ловко лавирует между диваном, креслами и столом в моей большой комнате.

- Корабли лавировали, лавировали, да не вылавировали… - вспоминается мне некстати.

То, что некстати, я понимаю по взгляду соседки. Получается, я не подумала, а выдала известную скороговорку вслух.

Пока я размышляю, извиняться мне или нет, Софья Павловна тоже делает выбор. Она прикидывает, войдет ли в кресло, – и, от греха подальше, выбирает диван. Я сажусь напротив нее во второе кресло и поджимаю под себя босые ноги. Потом запоздало вспоминаю правила этикета и спускаю ноги на пол. Для того, чтобы лучше соображать, даже трясу головой.

- У нас в доме жила одна студентка. Давно, - начинает женщина, с сочувствием глядя на меня. – Тоже всё училась и училась. День и ночь над учебниками сидела. И что?

- И что? – я уже соображаю лучше, и мне очень любопытно.

- А то! – Софья Павловна торжествует, так нравится ей информация, которую она выдает мне. – Диплом написала, защитила и ку-ку!

- Уехала? – туплю я.

- С ума сошла! – радуется Софья Павловна. – Пришла домой после вручения, порезала диплом на мелкие кусочки и… поджарила! На подсолнечном масле! Посолила, поперчила - и поджарила!

Крупные, слегка навыкате, карие глаза старшей по дому сверкают, как будто подсвечены изнутри, и похожи на глаза какой-нибудь провидицы. Я понимаю намек: буду столько сил и времени тратить на учебу – и ку-ку…

Глава 2. Новый план

Кому нужны призраки,

когда я и сам могу медленно ходить по своему дому,

рыдая и вопя?

Анекдот

Приемная генерального директора компании-застройщика на двадцать четвертом этаже одного из трех зданий нового делового центра. Скоростной лифт, по моим ощущениям, едет очень медленно. Но я успеваю за пять минут до назначенного времени.

Знакомая по предыдущим приемам, возрастная первая помощница господина Ростова Петра Петровича, приятная женщина лет шестидесяти с фиолетовой сединой в коротких седых волосах, смотрит на меня, запыхавшуюся, с опаской.

- Здравствуйте! – выдыхаю я, без приглашения садясь на один из стульев в большой приемной.

- Здравствуйте, - женщина смотрит в папку на своем столе, - Станислава Александровна…

- Я не опоздала! – воинственно заявляю я.

- Да…да… - растерянно соглашается она. – Вы пришли вовремя, но…

- Но? – с возмущением смотрю на нее. – Но? Только не говорите мне, что господина Ростова нет.

Помощница кашляет как-то искусственно, не по-настоящему, словно прячется за этот кашель.

- Петр Петрович вынужден был уехать по срочному личному делу, - наконец говорит она и почти со страхом смотрит на меня.

Мне причины этого страха совершенно не понятны. Неужели мое предупреждение о том, что отказ в помощи навлечет проклятие на род Петра Петровича до седьмого колена, высказанное в последний мой приход, так ее огорчил? Это была просто элегантная шутка для поддержания разговора при прощании. Этакий способ мотивации, который все равно не сработал.

- Но он скоро вернется? Так? – с угрозой в голосе спрашиваю я. – Я же его здесь дождусь?

Женщина встает со своего места и с опаской подходит ко мне, на всякий случай останавливается чуть поодаль.

- Давайте запишем вас на прием через две недели, - предлагает она с огромной надеждой в голосе.

- Понятно… - мне действительно всё понятно. – Что ж… Решено! Буду ждать его здесь! Я могу прилечь вот на тот диванчик.

- Какой диванчик? - теряется она.

Я показываю на небольшой офисный диван в дальнем углу ее же кабинета.

- У вас плед есть?

- Плед? – женщина поражена. – Какой плед?

- Желательно теплый, я мерзлявая, - доходчиво объясняю я и направляюсь к дивану, удивляясь тому, как бестолкова явно опытная помощница.

Она молча смотрит, как я сажусь, снимаю туфли, потом ложусь и с наслаждением вытягиваю ноги, уставшие от высоких каблуков. Длины дивана на мой рост не хватает, поэтому кладу ноги на подлокотник.

Помощница переступает с ноги на ногу, потом бормочет:

- Ужас какой! Что делать-то?

Она возвращается за свой стол, трясущимися руками перебирает бумаги, потом поднимает трубку стационарного телефона и шепотом кому-то что-то говорит. Наверняка звонит в укрытие гендиректору. А если в полицию?

Честно говоря, у самой от страха трясутся поджилки, но я решаю совершить этот малый подвиг ради нашего общего блага – спасения дома.

Демонстративно отворачиваюсь лицом к стене и делаю вид, что сплю. За спиной время от времени раздается тяжелый вздох.

Над диваном висит огромная фотография в серебряной рамке. На ней ночной город. Наш город. И мой дом. Фото сделано в черно-белом формате и кажется волшебно красивым. Да… Это знак мне. Я всё делаю правильно.

- Удобно? – очень приятный мужской голос отвлекает меня от раздумий.

Таким голосом читают аудиокниги лучшие из лучших актеров озвучки.

- Да, вполне, Петр Петрович, - дружелюбно отвечаю я, оборачиваясь.

Это не Петр Петрович. Это высокий мужчина в графитово-сером костюме, белой рубашке и черном галстуке. Приятность голоса не добавляет ему ответного дружелюбия. Его темные, почти черные глаза смотрят на меня неприязненно, контрастно тембру голоса.

Мужчина оборачивается к помощнице генерального директора и вопросительно на нее смотрит.

- Станислава Александровна… - с готовностью подсказывает та.

Элегантные мужские брови приподнимаются в легком удивлении.

- Станислава? – переспрашивает он таким тоном, словно уверен, что имя ненастоящее и именно меня так звать точно не могут.

Я гордо сажусь, с достоинством вставляю ноги в туфли и резко, но грациозно встаю с дивана. Не удержавшись на высоких каблуках, шатаюсь. Он совершает движение ко мне, даже протягивает руки, чтобы подхватить, удержать за талию и не дать плюхнуться на диван. Но… в последний момент передумывает и, небрежно улыбнувшись, не подхватывает.

Закон всемирного тяготения не на моей стороне. А жаль… Я плюхаюсь на кожаный диван, размахивая руками, напрасно цепляющимися за воздух. Плюхаюсь некрасиво и достаточно громко, по-клоунски, совершенно унизительно для моего самолюбия. Прямая юбка задирается до самой ватерлинии, открывая ноги на всю их немаленькую длину.