Посеешь ветер - пожнёшь Бурю!

Глава 1. Побег

–– Я, например, детей не планирую, а делаю.

Слишком жидкой стала кровь оборотней.

Достойные парни, надежда кланов, чуть не до

седых волос крутятся среди магичек, не спешат

жениться. Вот и приходится лучшим из нас за

остальных отрабатывать.

Люблю я в полутрансформации удерживать в

руках теплую, бьющуюся в оргазме девицу.

Спускать семя в благодарно спазмирующее

нежное лоно. Когда нас создавали, оборотней не

было. Поэтому понести от нас может или

человеческая самка, или примарх-девица. Много,

много сильных оборотней нарожали мои

случайные милые партнерши. Где-то.

–– Форос Деваско, примарх

Светлана Суббота, «Хищный инстинкт»

«Мир Двуликих»

Глава 1

Одетая только в чёрную бархотку с двуцветной камеей, я лежала на визийских шёлковых простынях гигантской постели, и вкрадчивый, до мурашек пробирающий голос произнёс:

– Ну, здравствуй. Хочешь меня, малышка? Начнём.

Держать лицо несложно – в цирке и не такому научишься, если не желаешь, например, чтоб грим кусками слетал. Поэтому внешне изображала лишённую разума куклу, а вторая «я», моя эмоциональная и живая болтушка-собеседница, вздёрнула бровь и покачала головой. Конечно, кто ж тебя не хочет, вот такого – наполовину человека, наполовину зме́я, с восставшим фаллосом наперевес? Наижеланнейший, ха! А у самого за века даже первая фраза (если верить женским преданиям моей семьи) при подходе к девичьему телу не изменилась, штампы – наше всё, да? Зачем морочиться и притворяться перед самим собой, ведь женщинка почти ничего не вспомнит…

Гипноз – штука замечательная, сильная, крепкая. И людей подчинит, и оборотней, и вампиров зацепит. Но не меня. Может, есть и ещё устойчивые индивиды, только нечасто встречаются. Да и далеко не все и не всегда демонстрируют эту способность. Как и я. Искусство гипноза тоже подвластно мне, Буре, артистке цирка лет э-э… с пяти? Кажется, именно тогда я в первый раз вышла на арену. С тех пор научилась владеть не только лицом и телом, но и всеми своими возможностями, а их, поверьте, немало – наследие предков, да.

Но о семейных легендах позже, а сейчас вот один из этих самых почти бессмертных предков в надцатом поколении… Нет-нет, он не извращенец, вернее, извращенец, конечно, но не в этом смысле. Дальний предок просто многого не знает обо мне и не почувствовал свою кровь. Во-первых, за сотни лет его кровушка о-о-очень разбавилась, больше десяти поколений сменилось, так что мы уже, считай, и не родня. А во-вторых, есть у меня среди талантов и маскировочные чары. И амулетик хитрый.

…Мужчина развёл мне ноги почти в шпагат и, наверное, любовался. Тёмно-зелёные чешуйчатые кольца мягко перекатывались вокруг кровати. Торопиться ему некуда, ещё только начало вечера, и полузмею явно показалось, что у него вся ночь впереди. Поэтому с восторгом ценителя неспешно скользил по мне взглядом, рассматривая тонкие, но мускулистые руки по локоть в золотистой чешуе (а не в татуировках или перчатках змеиной кожи, как уверены многие прочие люди и нелюди), небольшие крепкие груди с торчащими в разные стороны сосками, впалый животик с намеченным рельефом мышц (естественно для акробатки, да?), на секунду зафиксировался на «лобном месте», но продолжал эстетствовать дальше. Погладил восхищённым взором и ладонями каждую ногу, от бедра до щиколотки, чуть помассировал ахиллы, опуская их себе на плечи – человеческий торс мужчины сухощав, но разворот этих самых плеч достаточно широк, чтобы я осталась открытой порочному взгляду в своём непорочном, то есть неприличном (но и непорочном тоже) местечке.

Отлично! А то как бы мне, «загипнотизированной», пришлось самой это делать, проявляя инициативу и не вызывая подозрений?

Взгляд его, как и пальцы, опустился вниз, внутренняя Буря начала трепетать вместе с моим телом – я первый раз с мужчиной и даже была благодарна тому, что я якобы под внушением, иначе смутилась бы до дрожи, до алеющего… всего. А так – роль и контроль, угу. Мужские ладони проскользили от медиальной мышцы по средней широкой (да, мне легче всего контролировать тело, думая о названиях мышц) к паху и плотно сжались на бёдрах, а большие пальцы чуть окунулись во влажное основание лепестков. Э-э, как это – влажное? Это меня от всего лишь его взгляда так повело? Эммм… Ну ладно… Учтём на будущее, что с опытными экземплярами, то есть с опытными самцами, надо ухо и хвост востро держать и что тело моё не так уж и контролируется, как мне бы хотелось. Кто бы мог подумать, что подглядывать, как тебя ласкают, настолько горячо? Не неопытная я. Ах, была же ещё и гипнотическая установка: желать эту самоуверенную примархическую особь…

Большие пальцы начали поглаживания, планомерно разнося влагу снизу вверх. Это было... волнительно. Вот один из пальцев остался внизу, а другой нашёл такую точку чуть выше, что от касания меня выгнуло дугой и сорвало до стона. Я удивилась, полузмей – нет. Видимо, такие женские реакции нормальны и не выбиваются из плана соблазнителя. Или насильника?..  Восстанавливаю дыхание на чистой злости. Тот палец, что остался внизу, мягко толкнулся внутрь, во что-то там упёршись, и, лаская, вывел несколько кругов, а Форос, как он представился мне часами пятью ранее, довольно выдохнул:

– Дева, – он даже прикрыл ресницы, кажется, от предвкушения, и снова нажал-погладил сверху и покружил снизу.

Глава 2. Форос. Два путешествия в прошлое

–– Примархи – недостижимый идеал, к

сожалению, в оборотнях не все удалось

повторить. Например, мы осторожны,…

и даже ввязываясь в очередную авантюру,

тщательно просчитываем риски.

Погибают в основном молодые примархи.

Остальные – живут очень долго. И у

каждого из нас есть пусковой механизм,

сигнал, на который мы реагируем. У меня,

например, все скромно. Предпочитаю

человеческих женщин, желательно с

одним миленьким несовершенством или

странностью. Особенных.

–– Форос Деваско, примарх

Светлана Суббота, «Хищный инстинкт»

«Мир Двуликих»

2.1

Форос лежал на постели соседнего со вчерашним гостиничного номера и думал. Мысли о погоне за сбежавшей наёмницей-воровкой он отбросил сразу. Мышцы отпустило от яда только через полчаса. Сперва руки, потом лицо – и примарх вдохновенно и витиевато ругался, рвал и ломал то, до чего мог дотянуться, всё то время, пока не расслабились и не задвигались кольца хвоста. Только тогда он смог несколько раз обернуться, уничтожая последние следы парализатора в собственной крови и размётывая, будучи Змеем, в мелкую щепу остатки гостиничной обстановки. Когда Форос овладел собой, преследовать было уже поздно, да и что-то случилось с обычно тонким обонянием – не ощущалось ни единого запаха.

Вызванные горничные в ужасе осматривали пол, покрытый обломками и лоскутами. Ощущение бушевавшей в номере бури (точнее, Зме́я после Бури, но им об этом знать незачем) усиливал пух из вспоротых подушек – номер был оформлен в визийском стиле, так что узорчатых подушек там по замыслу оформителя раскидали множество. При самом малом движении воздуха пушинки взлетали, кружились вокруг, прилипали к одежде и стремились вырваться из разгромленного номера на свободу то в открытую дверь, то в окна.

Воспоминания о сумме, в которую обошлось его переселение в другой номер, также заставляли скрипеть зубами. Казалось, только мгновенная регенерация не давала стереть их до основания…

А как всё начиналось!

*

За шесть часов до побега Бури

Форос шёл по улице Часовщиков на встречу с курьером. Ему должны были передать артефакт, который Змей не один десяток лет разыскивал и уже не первый год пытался выкупить у владельца. Творение мастеров, не менее талантливых, чем Варран, давно сгинувших ровесников Древних, бесценное для примарха сокровище, никак не шло в его руки. Отчаявшись купить, Змей решил украсть и воспользовался связями. Работа была выполнена в срок, оплачена, и довольному Форосу оставалось лишь забрать своё.

Уже коснувшись двери нужной таверны, одной из многих в этом районе, примарх ощутил внезапное беспокойство и развернулся, разыскивая взглядом опасность. Женский крик: «Пригнись!», на плечи сверху прыгает кто-то лёгкий и пружинистый, пригибая Змея ниже, и скатывается с мужчины, уходя в кувырок и ловко вставая на ноги. Краем глаза заметив человека, убегающего по крыше дома напротив, уже недостижимого, Змей обернулся к той, что как с неба упала.

Девушка сбросила с себя куртку и сейчас внимательно осматривала одёжку, держа её на вытянутых руках необычного золотистого оттенка. Форос сперва решил, что это длинные, по локоть, перчатки змеиной кожи, но когда прыгунья пробормотала: «Ага, вот он!», вытянула из узла чёрных волос шпильку, подцепила ею, как пинцетом, нечто небольшое на куртке и протянула ему – то почти ахнул, только вековой опыт помог примарху удержать лицо. Во-первых, руки были не в перчатках – мелкая чешуя, настолько нежная на пальчиках, что казалась экзотическим рисунком. Во-вторых, тонкие пальцы держали шпилькой, как пинцетом, иглу-дротик с масляно поблёскивающим, явно смазанным чем-то остриём. Интересно его встречает в этот раз Лоусон!

Со всей осмотрительностью перехватив шпильку, поднёс к лицу и осторожно принюхался. Ого, как занимательно – субстанция на основе яда гремучника, напитанная магией, и явно не целительской, настолько, что едва-едва не светится в видимом людям диапазоне. Дорогая вещь. Попади отрава в кровь – и на самом деле смогла бы задержать примарха на какое-то время, нужное, например, для отступления… кого? Почему напали сейчас, до того, как он забрал артефакт?

Змей обдумывал это, пока его взгляд поверх импровизированных щипцов с дротиком препарировал девушку. Удобные, застиранные до мягкости плотные брюки немаркого коричневого цвета с десятками карманов и карманчиков, свободная блузка в тон наподобие мужской рубашки с закатанными рукавами, лёгкие ботинки на кожаной подошве – это он ощутил плечами, при призмеении незнакомки. И чёрная бархотка с бело-зелёной камеей в вырезе воротника.

Девушка и сама была в тех же цветах, что и скромное украшение, – белокожая зеленоокая брюнетка. Хрупкая на первый взгляд и крепкая на второй – более приметливых глаз. Да и такие кульбиты выделывать – это надо серьёзную мускулатуру иметь, не считая подготовки. Малая толика оборотничьей, змеиной, крови. Вполне в его вкусе – только у не самых удачных экземпляров-полукровок остаются внешние признаки зверя в человеческой ипостаси. Но она всё же человек – Форос не ощущал её зверя. Видно, наследил кто-то в человеческих предках – очень возможно, что бабушка согрешила с змеелюдом…

Около красотки приземлился, спрыгнув с навеса, темноволосый парень, одетый в похожий наряд и такого же обманчиво изящного сложения. Брат?

2.2

Несколько веков назад

На границе Лоусона на широкой ровной площадке устраивался бродячий цирк. С южного тракта, начиная с полудня, вползал в окрестности города караван фургонов. Часть из них была с полукруглыми тентами, другие крытые повозки – с крепкими деревянными стенками. И тканевые, и дощатые борта пестрели яркими рисунками (и надо сказать, весьма неплохими) из цирковой жизни: акробаты в трико, красноносые клоуны, лошади с султанами на головах, тигр в огненном кольце, фокусник, факиры со змеями, а на одном щите-стенке красовалась изюминка цирка – визиамские близнецы.

Прибывающие возки становились в привычном им порядке, цирковой люд, не теряя времени даром, начал устанавливать шатёр. То здесь, то там слышался зычный голос шапитмейстера, работа спорилась: вот стоят опоры, вот выстраиваются пятиуровневые ряды скамеек, вот распахнулся и натянулся красно-жёлтый тент, а на макушке задорно заиграл на ветру флажок с изображением тех же близняшек.

К вечеру в жилой части передвижного городка горели костры, пахло доброй едой, артисты и работники заслуженно отдыхали, обсуждая планы показов на завтра и ближайшую неделю. Тявкали собачки, выпрашивая кусочки повкуснее, иногда раздавался рык старого тигра, проснувшегося на какой-нибудь громкий звук, или ржание коней, в стороне что-то новое начали разучивать музыканты, поглядывая на разминающуюся акробатку и подстраиваясь под её движения – жизнь внутри труппы текла полноводной рекой, иногда лениво смешивая течения…

Наутро в город шествием отправились зазывалы – в клоунских костюмах и трико акробатов, с частью музыкантов, за ними побежали и цирковые детишки, их звонкие голоса разносились далеко по улицам и рынкам города. Цирк готовился к представлению.

*

Форос и Киран, высокий темноволосый молодой человек, неспешно двигались по рынку. Примарху должны были привезти очередной артефакт в его коллекцию, собственно, за ним он и направлялся, а Киран составил ему компанию в качестве эксперта. Маг, подающий надежды артефактор, мог заметить то, чего не увидел бы Змей: мелкие дефекты, тончайшие искажения плетений. Пара уже подходила к нужной лавке, когда из дверей навстречу им выскочил вихрастый парнишка:

– Цирк «Визиамские близнецы», только десять представлений, спешите видеть! – на одном дыхании выкрикнул он и умчался прочь.

Из дальнего от лавки конца торгового ряда, с середины рыночной площади доносились музыка и смех, на которые мужчины до появления мальчишки не обращали внимания.

– Визиамские близнецы? – задумчиво переспросил в никуда Форос. – Интересссно… Но сперва дело, – и на этом первым вошёл в лавку.

Заказ был в прекрасном состоянии, что придало настроению примарха слегка радужный окрас.

– Глянем, что там за цирк?

Киран лишь пожал плечами – думать он мог и на ходу, а изученный только что артефакт навёл его на одну презанятную мысль. А что если вот в том плетении… И покорно потянулся следом – всё лучше, чем возвращаться в Белое Гнездо, дышится здесь определённо легче, чем у вампиров, да и Форос оговорил с главой отлучку до полуночи.

На площади выяснилось, что никаких близнецов прямо тут нет, а петь и танцевать девушки, Герти и Берти, будут на вечернем представлении, вход – пара монет, на первый ряд десять, на выход – двадцать. Тут расспрашиваемый клоун театрально расхохотался и пояснил слегка ошеломлённым таким заявлением мужчинам, что по последнему пункту он пошутил, предложил непременно посмотреть сегодняшнее выступление, мол, труппа засиделась-застоялась в дороге, будет очень стараться, затем вернулся в круг актёров-зазывал.

Змей прикинул список дел на сегодняшний вечер и кивнул сам себе. Девчонки-близнецы у него были и не раз, а вот чтобы визиамские… Они наверняка стоили того, чтоб всё отменить. И потянул Кирана в таверну, провести пару часов до зрелища.

Визиамские близнецы звались так по месту рождения, Визиаму, одному из дальних уголков Визии. Почему-то именно там чаще всего удивлялись повитухи и новоявленные родители, отцы обычно до обморока. Возможно, имела место некая магическая аномалия, влиявшая на беременность, но точных данных на это счёт практически не было. А близнецы, сросшиеся различными частями тел, были. Правда, очень-очень редко рождались и ещё реже выживали. Не все новорожденные оказывались в принципе жизнеспособными, не все долгоживущими, не все матери выживали в родах, не все родители принимали в семью такое чудо, предпочитая уморить голодом или прикопать потомство, подаренное роком, по-тихому*.

Перебирая знания о визиамцах, Форос решил, что в этом конкретном случае девочкам, судя по всему, повезло: они живы, умеют не только ходить, но и петь и танцевать. Как знать, может, весь цирк основан именно их родителями, решившими взять плату от судьбы за «подарочек» хоть так. Любопытно, в каком месте они неразделимы?

Киран после обеда выпросил у Змея артефакт и погрузился в изучение магических плетений. Возможно ли на основе вот этого творения создать своё, что поможет разорвать связь вампирского слуги с главой Гнезда? Или хотя бы скрыться так, чтобы никто, а тем более кровососы, не нашёл его?.. Человек, выпивший ритуальную кровь главы Крыла вампиров в полном здравии, не обращается в одного из клыкастых, а становится слугой главы – слугой, которого можно заставить сделать всё что угодно. Да, сейчас Киран оплачивает свои ошибки и грехи, но как же не хочется платить всю жизнь!..

Мужчины молчали, сидя за одним столом, каждый в своих мыслях. Может, поэтому им и нравилось работать друг с другом, что не нужно было заводить пустых разговоров.

*           - В 1878 году в Богемии на свет появились две девочки, которых связывало одно тело. Сиамские близнецы, малышки Роза и Жозефа Блажек. В детстве их хотели уморить голодом, но… Девочек невозможно было разделить, что не помешало одной из них позднее родить здорового ребёнка. Отец ребёнка жениться на любимой не мог, так как это считалось бы многоженством... Женщины зарабатывали себе на жизнь выступлениями в цирке.

2.3

Форос не собирался пропускать ни малейшей детали выступления близнецов, поэтому отправил одного из крутящихся у входа парнишек за билетами в первый ряд. Задерживаться после номера девушек Змей не планировал – зачем? Увидит всё, что ему надо, и если понравятся девчонки, либо к себе заберёт, либо к ним в фургончик заберётся… Хотя нет, лучше к себе, чтоб никто не дышал за тонкой стенкой, подслушивая, а то и подсматривая, да и фургоны на вид хлипкие, как они в них живут? Примерно такие мысли бродили в его голове, пока он разглядывал посыпанный тырсой* манеж в ожидании начала представления.

Киран, сидя рядом, тоже смотрел на выровненные граблями (вон, ещё следы остались от зубьев) опилки в смеси с песком, держа на коленях шкатулку Фороса. Почти невидимые параллельные треки на арене где-то шли полосатыми дорожками от края до края, а где-то изображали круги и дуги, как будто вооружённый зубастым орудием решил привнести в скучную работу немного праздника и порой вальсировал. Острый глаз артефактора, ассоциативное мышление, недавняя малышня на входе с леденцами на палочках, для коих карамель отливалась в форме спиралей и завитков…

Нервные пальцы мастера сжали шкатулку. Решение! Он уверен – получится! И такое простое: переплести потоки магии способом, ещё не опробованным никем! Маг достал из кармана монету, кастуя над ней заклинание по новому принципу. Монета меж ладоней исчезла. Она продолжала ощущаться тяжестью в руке, но была невидима, а самое главное – не фонила магией. Киран щёлкнул пальцами, проявив монету, убирая её в карман. Эх, не возвращаться бы в Гнездо дня три, а лучше с неделю – и Киран наверняка соберёт рабочий артефакт для отвода глаз и абсолютной маскировки, лучший и пока единственный в своём роде. И пусть он будет сделан «на коленке» – прятать что угодно и кого угодно станет отменнейше, уж самого мастера точно спрячет! А сколько возможностей открывается не только в области камуфляжа!

Сердце колотилось так, что на Кирана оглянулся Змей, сперва с язвительной улыбочкой:

– Что случилось? Вспомнил о своей боязни клоунов? Так на площади вроде не испугался. Да и страхом не пахнешь, скорее азартом, – примарх, с хвостом погружённый в мечты довольно похабного толка, не сразу понял, отчего всегда уравновешенный маг едва не подпрыгивает сидя, но на всякий случай поднял завесу тишины. – Неужели я наблюдаю процесс научного открытия? Повезло тебе, вампиры по циркам не ходят. Ребята из Гнезда в цирке не смеются, да. И пасти́ тебя пока не додумались.

– Идея хороша и будет работать, – не стал отпираться Киран. – Мне нужна хотя бы неделя, и я смогу вырваться из Гнезда, не оставляя следов. Глава Крыла не отдавал приказа возвращаться, не отдавал приказа жить там, вообще пока никаких приказов не успел мне отдать. Я сбегу, а на расстоянии он приказать не сможет, это – почти свобода! – на скулах изобретателя загорелся румянец.

– Ключевое слово – «почти», – мягко осадил его Змей. – Ты понимаешь, что прятаться придётся всю жизнь?

– Через неделю я смогу прятаться, не напрягаясь, хоть где и хоть сколько. Я смогу стоять рядом с главой, и он не будет об этом знать!

Форос потерял дар речи и ши́па. В шатре яркий свет над рядами зрителей погас, оставшись лишь освещать центр, на манеже кто-то двигался, видимо, началось представление. Мазнув взглядом по круглой площадке и не обнаружив близнецов, примарх снова сосредоточился на изобретателе, едва удерживая своего зверя:

– Ты понимаешшшшь, сссссколько ссссстоит твоя придумка? Ссссссколько Двуликих, магов и людей будет добиватьсссся такой игрушшшшки? Да я первый в очереди, чтоб держшшшать тебя за горло, зссасставляя работать на ссссебя!!!

Артефактор задумался, наблюдая за парадом-алле, лишь кивнув Змею на появившихся близняшек, чем ненадолго отвлёк от себя внимание, а сам зацепился взглядом за пожилого тигра, которого вели за надежного вида цепи двое крепких ребят. Тигру было ни до чего, свою задачу он знал: пройти по кругу, выйти на середину и задрать лапу в приветствии. Переднюю – он же заслуженный работник этого цирка, а не какой-то малолетний хулиган.  Потом сесть и снова поднять ту же лапу, теперь уже выше, демонстрируя когтистую «ладошку». Получить кусок мяса из особого кармашка-сумки дрессировщика и уйти в свою клетку: в сегодняшнем представлении он больше не участвовал, по возрасту, да и дрессировщик сегодня приболел.

Киран считал, что его собственная жизнь так же полосата, как шкура большущей кошки, цепи такие же тяжёлые. Если бы не долги, не попал бы он к вампирам. А так его сочли перспективным вложением, выкупили и почти забыли в лабораториях Гнезда. Хорошо хоть иногда он оказывался нужен Змею-примарху, который когда-то приметил его дар, нашёл у вампиров и иногда брал с собой, вот как сегодня. Но, тем не менее, даже занимаясь любимой работой, жить в ожидании того, что рано или поздно ты станешь донором-едой? Увольте!

И вот маяком зажглась надежда. Скользя взглядом по тигриной шкуре, пересчитывая чёрные полосы, маг принял решение. Неблагодарность – это плохо, но такой шанс бывает только один!

Как только визиамские девочки скрылись из вида вместе с другими артистами, примарх снова повернулся к Кирану.

– Если я даже заикнусь о том, что хочу выкупить тебя, – я привлеку внимание Белого крыла. А они менталы, они вытрясут из тебя всё, – артефактор на слова Фороса вздрогнул всем телом. – Но, сам понимаешь, расставаться с тобой мне теперь категорически не хочется.

Это Киран понимал отчётливо:

– Но ты же можешь сейчас забрать меня на наделю? Потом я исчезну из Гнезда, а через полгода-год, когда вампиры уже не станут тебя подозревать в моём побеге или похищении, вернусь. Дам тебе клятву и вернусь! С новыми поделками и разработками!

Форос в тишине магической завесы следил за жонглёрами и летающими предметами – начался первый аттракцион. Его мысли взмывали и падали подобно кольцам и булавам над манежем, вспыхивали крутящимися факелами, рядом прерывисто дышал артефактор, ожидая его решения.

2.4

Жонглёры сменились монументальной дамой с дрессированными собачками. На вкус Фороса – собачки эти терялись за размерами «укротительницы». Следом был номер воздушных гимнастов и канатоходцев, завладевший уже вниманием артефактора, настолько, что тот на время забыл о своих переживаниях и дыхание его замирало уже по другому поводу – балансирующей в высоте танцовщице. И только после выхода ковёрного, кривляния которого в тишине завесы воспринимались особенно странно, Змей заговорил:

– Текст клятвы согласуем заранее. Сразу после номера моих девочек… – от этого «моих» по коже Кирана пробежал холодок неуверенности, – возвращаемся с ними ко мне домой, я отправлю посланца к главе Белого Крыла. Легенда – ты работаешь над моим новым приобретением. Раньше утра они с вопросами не обратятся, а днём я согласую твоё двухнедельное, а там как сторгуемся, проживание в моём доме.

Форос снял завесу тишины, и договорщиков накрыло волной смеха, хохота, гогота и аплодисментов зрителей, под ней обласканный публикой клоун раскланялся и покинул манеж, уступив его фокуснику. Киран, оценивая кунштюки и «чудеса» с позиций артефактора, порой морщился, а иногда одобрительно хмыкал.

Заиграла нежная музыка, и на арену неспешно вышли долгожданные Змеем визиамские близнецы. Невесомые венки из белых цветов на аккуратно причёсанных тёмных девичьих головках, сияющие серые глаза, струящееся одеяние ниже колена с одной юбкой на двоих, нарядные мягкие туфельки. Грациозные текучие движения рук, слаженные движения четырёх стройных ножек – потрясающее мастерство, учитывая ограничения тела… Или всё же тел?.. Петь они не стали, ограничились танцем, но зрителям понравились и чинно удалились под овации.

Следом поднялись Змей с Кираном – лошади и наездники их уже не интересовали. Маг был отправлен за экипажем, примарх отправился на поиски желанных близняшек. К его удивлению, Герти и Берти, переодетые в обычное для горожанок платье, стояли неподалёку и смотрели в сторону приближающегося мужчины, будто ожидая. Это несколько выбивалось из плана Змея «войти-гипноз-увести», оставалось не более двух шагов до цели, когда одна из них с певучим акцентом произнесла:

– Приветствуем тебя, дитя Сфинкса*! Не пугай цирковой люд, мы пойдём с тобой без понуждения.

Инстинкт охотника заскучал, исследовательский сделал стойку. Ситуация выходила из-под контроля, но привлекала непредсказуемостью развития. Примарх протянул руку:

– Форос. А кто я – вам, видимо, известно.

– Герти, – медленно кивнула правая, та что заговорила первой.

– Берти, – повторила её жест вторая, слева, и, мягко улыбнувшись, подала мужчине пикниковую корзину, до того прятавшуюся за их спинами на ступеньке фургончика.

Змей повёл своих дам (никак не иначе – столько было в них достоинства) к площадке, где стояли экипажи. Ехали в молчании, разглядывая друг друга, даже Киран вернулся в реальный мир, сочтя его более интересным.

Дома выяснилось, что в корзинке прятались мясо, вяленое по-визийски, тонкие лепешки, фрукты и пара бутылок дорогого, даже по меркам Фороса, вина. На его изогнувшуюся бровь Герти пояснила:

– Подарок визийских поклонников, уже довольно долго возим, тебя ждали, – и подмигнула.

Змей, не ожидавший такой лёгкости в общении, слегка оторопел, но решил сперва заняться делами. Пока девушки ловко накрывали на стол, написал и отправил обещанное письмо главе Гнезда, показал Кирану его комнату, распорядился слугам поутру доставить туда рабочий стол побольше и завтрак, а сейчас что-нибудь собрать на ужин. Артефактора озадачил списком необходимого для полноценного труда и кинул тому весомый кошель.

Вернувшись, Форос обнаружил девушек, сидящими на диванчике и о чём-то беседующих. Осмотрел накрытый стол, хмыкнул, открыл бутылку вина, разлил по бокалам, наслаждаясь нежным цветочным ароматом искрящегося золотого напитка:

– Судя по букету, вас высоко ценят!

– О, это в самом деле так! – с готовностью отозвалась Герти, принимая бокал.

– Поклонников у нас хватает, – эхом прозвучало от Берти, и она снова ему улыбнулась – перед тем, как сделать глоток и зажмуриться от удовольствия.

От улыбки Змею на миг потеплело, давно женщины не улыбались ему просто так, ни на что не рассчитывая. Хотя… Он ведь пока не знает, зачем понадобился близняшкам. Зато помнит, зачем нужно было приводить их сссссюдаааа... Зелёные глаза под тонким разлётом бровей перечеркнуло вертикальными зрачками.

*          – Примархов и оборотней создал Сфинкс, а вампиров – Мантикора, близнецы-хозяева Двуликих (Светлана Суббота, «Свобода Зверя»).

2.5

Форос отошёл поставить бокал на столик, а обернувшись, захлебнулся приказом, готовым сорваться с губ – недавно серые, глаза обеих девушек светились холодным рыжим пламенем.

– От некоторых даже защищаться приходится, – продолжила как ни в чём не бывало близняшка справа, сделав глоток и слизнув каплю с верхней губы.

– Чему только не научишься, если нас похищают для гарема богатенького извращенца, правда, Герти? – тут же подхватила вторая.

– Жаль, только опыт борьбы, хм, против потных рук приходит скорее поздно, – скривила ротик подковкой первая.

– О да, опыт пришёл, но немного задержался в пути, – девчонки перебрасывались репликами непринуждённо и даже игриво, будто изображая светскую беседу где-нибудь в гостях за чашечкой чая. Змей зачарованно переводил взгляд с одной на другую и пока не знал, как реагировать. – Однако нам и одного раза хватило!

– Кое-что мы всё же потеряли.

– Но ведь и приобрели тоже!

– Ну да, опять же опыт, – грустно улыбнулась Герти. – Скажи, Форос, а ты всегда берёшь женщин посредством гипноза?

– Тех, кто приходит добровольно, желая тебя, тоже? – уточнила Берти, не дав вставить и слова.

Впрочем, Змей всё равно задерживался с ответом. Он вообще нечасто и немного разговаривал с самками, какого бы вида они не были, в основном только по делу, «подай-принеси» служанкам, отчёты наёмниц… А сейчас ему задавали вопросы, весьма личного свойства к тому же, и кто? Его будущие постельные подружки? В этом, правда, пришлось засомневаться. И в себе усомниться – привычная за века тактика дала первый сбой.

Девочки ждали ответа, с серьёзными лицами, прямо и пытливо глядя ему навстречу. Мозг было зацепился за «гарем», чтоб перевести беседу в другое русло, но ответ требовался другой. Форос, чувствовавший себя сейчас не примархом, а, скорее, щенком, которого ткнули носом в лужу его собственного щенячьего производства, отчаянно искал слова. Казалось бы, вот они, игрушки, просто пожелай, а всё-таки точила мысль, что не сработает ни гипнотический талант, ни голос примарха. Кто они такие, визиамские человеческие отродья, на раз опознающие в нём Двуликого? И что, в частности, могут ему противопоставить? Какая сила стоит за пылающими очами? Проверять не хотелось. Хотелось вернуться в начало дня и не слышать ни о каких близнецах, пусть и самых расчудесных.

В молчании Змей прихватил бокал и уселся в кресло напротив. Снова взглянул на девушек и решился начать:

– Я не привык отказывать себе в аппетитных игрушках, но не каждая человеческая самка может принять меня без боли и травм. Не припомню ни одной добровольно желающей…

– Мы пришли, – просто сказала Берти, сжав ладошку сестры. – Добровольно. Желая тебя.

– Вот так просто? – мрачно уточнил Форос.

– А что ещё тебе нужно? В чём сомневаешься, что хочешь знать? – прозвучало так уверенно, словно для Герти и Берти не существовало тайн в этом мире и своё решение они уже приняли.

Змей покрутил пустой бокал, встал, наполнил свой и долил девушкам. Подумал, отодвинул столик подальше, в особую нишу, чтобы не смести во время трансформы. Сделал глоток, наклонил шею, будто разминая её в одну сторону, в другую, расправил плечи, делая выбор:

– У вас есть ответы на все вопросы? – улыбнулся им примарх, настроение стремительно поднималось, зверь-змей внутри раздувал капюшон. – Меня ещё ни разу не покупали женщины. Но на такую цену сссоглассссен. Это будет интерессссный о-о-опыт. Нравлюсссь?

– Я уж думала, – допила вино и со вздохом заявила в этот раз первой Берти. Она передала бокал близняшке, на обратном движении закидывая прелестную ножку на подлокотник дивана. Провела-погладила её от щиколотки до бедра, одновременно собирая подол широкой юбки, так что обнажились и колени сестры, и начала медленно освобождать чулок от подвязки под разгоравшимся взглядом Фороса, – что наш гаремный опыт не пригодится!

– А я уж думала, – освободившись от бокалов и начиная расстёгивать блузку сестры, отозвалась в тон Герти, – что мы так и не получим своего первого мужчину! Так долго выбирать лучшего, найти и уехать ни с чем – стало бы возмутительно обидно!

– Перв… – Змей раскашлялся, подавившись вином, которое потягивал в ожидании шоу. А что оно будет – даже не сомневался. Девчонки не переставали удивлять. – А как же опыт? Который гаремный?

– Ооо, ты всегда можешь попробовать приобрести его сам! – зазвенел от сдерживаемого смеха голос Герти, которая сейчас спускала с плеча выпрямившейся Берти лямочку рубашки. – В провинциях такие затейники водятся, ты точно глянешься кому-нибудь из них!

Форос зарычал и встал, принимая форму полузмея, отчего брючная ткань лопнула и опала лоскутами, комната наполнилась чешуйчатыми кольцами, шелестящими при перетекании одного в другое. Такое замечание могло моментально вызвать вспышку гнева и ярости, привести к полной потере сексуального интереса. Обычно, но не сейчас. И не с этими самками. Зверю они однозначно нравились, зверь их хотел, что вполне явно демонстрировал полной готовностью к спариванию. Новый опыт? Пусть так!

– Не стоит забывать, что чужой опыт – тоже опыт! – пропела полураздетая близняшка, поворачиваясь к нему, и шумно вздохнула: – Ты и правда прекрасен!

– Сила и красота. И умммм… – послышалось от второй такое же восторженное. – То, что надо!

Примарх прервал любование расцветающей закрасневшейся парой, когда Берти, потянувшись к сестре, чтобы освободить ту от блузки, опустила босую ступню на одно из колец змейского хвоста, которые были повсюду. Полузмей вздрогнул всем телом и одним движением навис над диваном, заявив, что красиво раздеться – они ему разденутся в другой раз… А потом…

*

Потом, примерно через пару месяцев, Форос решал философскую задачку: допустим, есть некое всемогущее существо. Может ли оно создать такой груз, который не сможет поднять? Ответом стала выстраданная формула самогипноза, применив которую, он забыл о близнецах.