После брака. Ненужная бывшая жена

Глава 1

— Это Раиса, согласись, красивая? — Медленно произнёс Павел и развернул ко мне мобильник.

На экране была миловидная девица лет тридцати, с правильными чертами лица и вздернутым носиком, светлые кудри спускались ниже плеч. И вообще вся обстановка казалась такой романтично-трепетной…

Я нахмурилась.

— Это ты к чему? — Тихо спросила я мужа и приподнялась на локтях, села, опёрлась спиной о подушку.

Павел посмотрел на меня со смесью лёгкого раздражения и снисходительности.

Он так иногда делал, когда я задавала глупый вопрос по его работе. До него не всегда доходило, что некоторые серьёзные вещи я просто не понимала, тем более профильные вещи, так и здесь.

— Ну так красивая? — зачем-то уточнил Паша, заставляя меня напрячься.

И напряжение это словно изморозь стало подниматься почему-то от ног все выше, выше и выше. Оно сосредоточилось между рёбрами.

— Красивая. — Согласилась я, проглатывая вязкие слюни.— А почему ты у меня это спросил?

В спальне было прохладно и сумрачно.

Паша любил, чтобы перед сном проветривалась комната. Он говорил, что так спится лучше, и голова чистая утром. И поэтому, может быть, меня холод и не сковал, просто действительно слишком долго окно открыто.

Паша тяжело вздохнул, медленно приподнялся на руках, подсунул под спину так же, как и я, подушку. Склонил голову к плечу, глядя на меня в упор, и чуть ли не по слогам произнёс:

— Мы с тобой разведёмся.

Это явно не те слова, которые хочет услышать женщина больше чем после двадцати пяти лет брака, лёжа в одной постели с единственным любимым супругом.

— Причём здесь… Ты о чем? — Заикаясь, произнесла я, находясь в шоке от комбинации фраз, слов и действий мужа. За столько лет я привыкла к тому, что у любого, даже очень глупого поступка Павла имеется своё обоснование.

Но шутником он не был никогда, скорее это можно было сказать про любого мужчину, но только не про моего мужа. Шутки для него всегда воспринимались с долей того, что в них есть правда.

— Танюш, — вздохнул Павел и запрокинул голову назад, хохотнул.

Хохот этот отлетел от стен, заставляя меня вздрогнуть.

Господи, какой развод, о чем вообще Паша говорил? Не могло быть такого. У нас две чудесные дочери. Взрослые, самодостаточные. Обе с нами уже не живут. Внучка самая чудесная. Господи, о каком разводе вообще шла речь?

Я ощутила, что по горлу прокатилась горячая волна, и неприятное такое чувство на корне языка осело, как будто бы меня вот вот вырвет. Слюни стали кислыми.

— Паш, паш, ты что такое говоришь? Паш, я не понимаю тебя, — прошептала я сквозь боль в стиснутом горле.

— Тань, при всем моём уважении к тебе, сейчас эта наивная глупость абсолютно не к месту. — Медленно целя каждое слово, сказал муж. И отбросил мобильник на середину одеяла. — У нас с тобой был очень долгий брак. Ты прекрасно знаешь, что я тебя на самом деле люблю. Ты стала для меня больше, чем женой, ты стала причиной моего успеха. Я все это прекрасно понимаю.

— Ты зачем мне это говоришь? Такое говорят только перед прощанием.

— Мы прощаемся, Тань. — С циничной правдивостью произнёс Павел. И в моё сердце влетела тысяча осколков, разрывая его на куски. — Мы с тобой разведёмся, потому что я понял, что я не хочу жить с тобой всю старость. У нас была с тобой хорошая молодость, хорошая зрелость, но я не хочу доживать с тобой свои последние дни. Я поступаю предельно честно. У меня появилась другая, и я пришёл об этом тебе честно сказал.

Это была не честность, это было что-то похожее на казнь.

Он меня каждым словом казнил, приговаривал то к гильотине, то к повешению.

И в груди жгло.

Так, как будто бы бензином сначала плеснули туда, а потом бросили спичку.

— Ты хорошая жена, самая лучшая, но давай будем откровенными…

Павел откинулся на подушку, запрокинул руку за голову, по лицу его скользнула тень, как будто бы его очень досадовал нынешний разговор. Он даже кривил губы. Как будто бы что-то проговаривая в уме. И брови то сходились на переносице, то приподнимались.

— Танюш, я не хочу доживать с тобой старость. Мы с тобой прекрасно прожили такое большое количество времени вместе. У нас с тобой есть общее прошлое. Но я не хочу будущего нашего с тобой общего. Мне нужен кто-то помоложе, кто-то поактивней. Я хочу не ощущать себя отцом взрослых дочерей и дедом маленькой внучки. Я хочу себя ощущать половозрелым, здоровым мужиком. Поэтому мы с тобой разведёмся, Тань.

— А как же я? — Только я спросила, ощущая, как все слова из головы вылетели, ощущая, что сердце забилось в несколько раз сильнее. Горечь стояла не только на языке, но и по всему телу, как будто бы спирт пустили вместо крови, и он обжигал своим холодом.

— А что ты? У тебя есть чудесное хобби. У тебя есть прекрасная работа. Я уверен, тебе будет весело провести жизнь без меня, но я хочу другую.

— Она? — только и спросила я, кивнув на телефон.

— Она молодая, сочная, живая… Путёвку на Майорку взял. С тобой далеко не полетишь, у тебя давление.

А я подумала, что и с ним далеко не полетишь, у него сосуды.

И, наверное, это было даже как-то логично, что однажды наш брак придёт к такому завершению.

Кому нужна старая ненужная жена на пике собственного величия?

Трясущейся рукой я медленно подняла одеяло. Спустила ноги с кровати.

— Тань…

Я не откликнулась, я не повернулась.

— Я тебя любила всю жизнь. Я ради тебя себя не помнила. Ты у меня был печатью на сердце выбит. Паш, я так тебя сильно любила, что о себе никогда не думала. Мне казалось, да что там подумаешь, устала, подумаешь все плохо. Зато Пашка у меня самый лучший. — Произнеся это, я все-таки не выдержала и приложила ладонь к дрожащим губам.

— Ну, тебе было бы проще, если бы я продолжил изменять втихую?

Слезы потекли по глазам.

Я ничего не ответила, а вслед мне донеслось:

— По поводу развода не беспокойся, я все сделаю в лучшем виде.

Глава 2

Двенадцатое июня.

— Мамулечка красотулечка, — потянулась ко мне Ксюша и обняла, прижала так сильно к себе, как только могла. — С днём рождения, родная, мамуль.

Дочь постаралась вручить мне большой букет пышных лиловых хризантем. Но в этот момент внучка не выдержала, подпрыгнула и дёрнула меня за край платья.

— Бабулечка красотулечка, с днём рождения. Я тебя люблю сильнее всех!

Слезы счастья закипели на глазах, я села на корточки и обняла свою малютку. Самый чудесный ребёнок. Моя Маргаритка…

Зять прошёл ко мне, склонился, поцеловал в щеку.

— С днём рождения, мам. — Произнёс он и, чтобы не отвлекать меня от внучки, сделал несколько шагов и двинулся в сторону террасы.

—Бабулечка красотулечка, я тебе подарок приготовила, — прошептала Рита мне на ухо.

Я кивнула и погладила ее по пушистым русым волосам.

— Он в машине, мама сказала будем дарить, когда будем поздравлять за столом.

— Хорошо, зайка моя, хорошо.

Я подняла внучку на руки и прижала к себе как можно сильнее.

Прошло чуть меньше шести месяцев с момента развода.

Никто лучше адвоката Павла Градова не мог оформить развод.

Муж был прав, да, поэтому оформлял он его сам.

Сеть чудесных пекарен Кренделёк осталась мне. Квартира осталась мне. Недвижимость. Земля, которую Павел сдавал в аренду какому-то предприятию.

Себе он оставил свой бизнес, часть какой-то недвижки.

В тот же вечер я собралась и уехала в старый загородный дом родителей.

Это сейчас он стоял внутри элитного посёлка из-за того, что землю не удалось выкупить.

А много лет назад отец его переделал из дачного садового домика в почти коттеджный и приехав спустя столько лет, открыв дверь я как только могла, громко заплакала.

Родители давно этим домом не пользовались, платили все взносы, приглашали на уборку участка и самого дома каждые несколько месяцев нанятых людей, потому что сами предпочитали быть исключительно в городе, потому что возраст.

Я позвонила и спросила, могу ли я переехать в это место.

Я не сбегала ни от кого, я просто не хотела находиться рядом с бывшим мужем.

И, лёжа на влажных простынях, которые я вытаскивала из старого трехстворчатого шкафа, я молилась, чтобы только меня отпустило, чтобы только мне стало полегче.

Но Павла это не устроило.

Буквально через неделю он заявился ко мне с каким-то мужиком, который ходил по сугробам, замерял все на участке и что-то писал в папочку.

— Таня, то как ты поступаешь, по меньшей мере глупо.

— Я не хочу ничего. Если ты каким-нибудь волшебным образом можешь вернуться назад в наши восемнадцать лет, когда мы поженились, и не делать мне предложение, сделай, сделай это. А твои подачки…

— Господи, Таня, очнись, твою мать, какие тут подачки, подачки это брошенные алименты в тридцать штук. А ты получаешь половину всего имущества.

Как меня трясло при этих словах, я не понимала, почему он оценивает в какую-то материальную долю всю мою боль, всю мою жизнь.

— Градов… У тебя там новая избранница, вот иди и рассказывай ей про то, сколько ты отдал жене. И как она из-за этого недовольна осталась.

Павел тогда уехал недовольный, взбешённый, и так, что разворотил половину дороги, выезжая своим внедорожником через сугробы, а спустя несколько дней появился тот самый мужик с папочкой.

— Татьяна Андреевна, мы строительная компания Фридом и Ко, и у нас заказ, мы этот дом должны переделать в хороший коттедж.

Я тогда бешено ворвалась в кабинет Павла и швырнула в него папкой с бумагами.

— Не надо лезть в мою жизнь. — Хрипло произнесла я, давясь болью.— Ты сам ушёл, сам подал на развод. Не надо сейчас каких-то строителей мне нанимать и все прочее.

— Молчать… — не поведя бровью, сказал Павел. — Я не собираюсь смотреть на то, как ты возишься в этом дачном домике, а потом свалишься с пневмонией, и упаси боже, если не с мышиной лихорадкой, поэтому уж как-нибудь договорись со своими оскорблёнными чувствами и прими рациональное решение: ремонту быть. Хочешь жить в этом богом забытом посёлке…

— Это коттеджный посёлок, — зачем-то произнесла я.

— Тем более хочешь жить в этом коттеджном посёлке, значит, дом должен выглядеть так как соседские, а не как клочок старой деревни посреди мегаполиса.

Мы ругались с ним на протяжении полутора месяцев, пока шел ремонт. Павел звонил и ставил меня в известность о том, как происходит там стройка рассказывал о том, что он заказал для этого дома, я не понимала, зачем, и задавала ему вопрос:

— Тебе заняться больше нечем?

— Если я сказал, что разводиться буду красиво, значит, я развожусь красиво. Павел Градов…

— Я знаю, — всхлипнула я в трубку, — я знаю, что Павел Градов слов на ветер не бросает.

Мне кажется, у него это было девизом компании, самая лучшая адвокатская контора, скандально известная контора. И это по факту из-за того, что просто много лет назад никому не нужный студент взял и смог, резко взобрался наверх и начал уже выбирать сам, с кем ему работать.

А в то время, пока, Паша учился, я старалась вытянуть семью, как могла. Он не мог толком устроиться на подработку, потому что большую часть времени проводил именно за учёбой. А я тогда поскольку училась на повара- кондитера могла подрабатывать после учёбы. Брала смены то на хлебозаводе, то в столовой. А потом ещё и забеременела. И когда забеременела, родила, чтобы как-то хоть выгребсти в нашей малосемейке, рано утром в четыре уходила на смену, оставляя дочку со спящим Павлом, потому что знала, что ему надо будет позже вставать на учёбу.

Он к тому времени все-таки вышел и подрабатывал в одной конторе, где толком то и не платили, а дел было немерено.

Выбрались, вытянули, а потом оказалось, что смысла не было в этом.

Но почему-то вспомнив об этом, я вдруг осознала, что Павел он не делал чего-то мне назло. Он поступал иначе.

— Я своей карьерой обязан тебе. — один раз когда мы с ним столкнулись в этом старом доме, произнёс Паша. Он приехал проверять стройку. Я просто приехала. — Я всем обязан тебе, ты была со мной рядом, пока я получил образование, пока я брал первые заказы. Ты одна прекрасно знаешь, как это было тяжело. И, поверь уж, в разводе я не буду тем чмырем, который зажал копейку женщине, которая была рядом, пока он становился на ноги, так что нравится, не нравится тебе здесь ремонт, терпи, моя красавица. Считай, это дивиденды за твой большой вклад в мою карьеру.

Глава 3

— Ты что это делаешь? — Одними губами прошептала я, глядя на мужа, который приблизился ко мне и, распахнув объятия, поймал меня. Паша прижался ко мне щекой и хрипло шепнул:

— Как это что? Я приехал поздравить тебя, нравится машина?

Я натянулась вся, как струна.

— Что? Не нравится, цвет не тот? Ты скажи, я быстро поменяю.

— Паша, это, это очень…

— Я знаю, это очень экспрессивно с моей стороны, не надо было, конечно, такую помпу делать из этого подарка, но ничего не мог с собой поделать. В конце концов, я тебе эту машину обещал поменять ещё год назад, а тут вроде бы как бы развод туда-сюда, пока все улеглось, уже как бы не к месту. Ну, думаю, ты моя единственная жена, имею право я сделать тебе большой подарок или нет?

— Паша… — Дрожащим голосом произнесла я.— А ее то зачем приволок?

Я не понимала, как Павел вообще додумался до такого, чтобы притащить свою девку на моё день рождения, что у него в голове было?

— Да ты не переживай. Раиса очень хотела тебя поздравить лично, но мы ненадолго.

Паша чмокнул меня в щеку, развернулся к грузовику, и тот начал выпускать небольшой трап для того, чтобы спустить машину.

В этот момент ко мне подбежала Раиса с огроменным букетом белых роз и прыгнула на меня, обнимая.

— Татьяна, Татьяна, я от всего сердца поздравляю вас с днём рождения, держите, это вам.

Она протянула мне букет, я зачем-то взяла его в руки, и в следующий момент Раиса показала мне бархатную белую коробочку-футляр.

— И простите, я… Я очень сильно нервничаю, если честно, но я хотела вам подарок подарить прям от всего сердца. Вот смотрите, — она открыла футляр, и я увидела на гладкой атласной подложке ожерелье и тоненькие серьги с капельками камней на кончиках.— Я просто… Я сама изготавливаю бижутерию, и я очень долго у Паши спрашивала, что может понравиться, не знаю, угадала ли или нет. Ну, я очень хотела прям от всего сердца поздравить вас.

Раиса хлопнула футляром, вложила его в мою руку, а я только моргнула глазами.

— Я понимаю, мы вообще по-ужасному сейчас, наверное, выглядим. И, если честно, я себя чувствую не в своей тарелке, потому что, ну, не имела права находиться здесь, вообще приезжать, потому что все-таки бывшая жена, ну, ну… Честное слово, я прекрасно вижу, сколько места вы занимаете в жизни Павла, и я не хотела бы никогда никакой конфронтации. Татьяна, я бы очень хотела, чтобы у нас с вами не было никакого недопонимания. Мне действительно важно ваше благополучие. И простите, я, наверное, слишком много говорю, но я просто очень переживаю. Извините, конечно, что мы приехали без приглашения, но это я уговорила Павла ехать, потому что, ну это все-таки ваш день рождения, вы столько лет прожили вместе, и Паша обязан был просто вас поздравить. И я знаю, мы не к месту. Паша к месту, я вот вообще не к месту, мы очень быстро, только поздравить вас.

В этот момент машина наконец-таки заехала внутрь, и Паша, выйдя к нам, взмахнул руками.

— Ну что вы встали, давайте бегом к столу, уже все собрались.

Паша развернул меня, как хрустальную статуэтку, и подтолкнул в сторону двора.

Я даже не могла сказать, что вы здесь не к месту, потому что, блин, что Паша, что эта его Раиса, выстроили ситуацию таким образом, что я в любом случае буду выглядеть как тварь последняя.

Я тяжело задышала.

В этот момент ко мне подбежала Ксения, перехватила букет.

— Мам, ты чего?

— Нафига он её сюда притащил? — Дрожащим голосом произнесла я, растерянно осматривая всех гостей и, в частности, Павла, который тут же пошёл пожимать руки давним знакомым и представлять Раису.

— Мама, это вообще трында. Я не знаю, может быть, они быстро уедут?

— А ты чего молчала, Ксюш?

— Я в таком шоке, что я даже не знаю, что ещё сказать.

Паша начал застолье, бдительно глядя за тем, чтобы я оказалась за столом.

— Так, поскольку мы здесь гости незваные, нежданные, я хочу чтобы не смущать никого, просто сказать тост в честь своей супруги, поздравить её с очередным днём рождения, пожелать всего самого наилучшего, самое главное крепкого здоровья. Здоровье нужно всегда, будет здоровье, будет все остальное. Танюша, поздравляю тебя с днём рождения. Ты самый чудесный человек, которого я знаю. У тебя безумно большое сердце, и ты всегда держала его открытым. За это тебе отдельная благодарность! С пожеланием крепкого здоровья, хотелось бы добавить, что пусть тебе сопутствует удача и счастье не покидает стены твоего дома. За тебя, родная, с днём рождения!

Гости, немного сконфуженные тем, что здесь появился бывший муж, все равно начали поднимать бокалы, зазвенела посуда, а я просто сидела и кивала.

Когда наконец-таки гости вкусили первых блюд, случилась небольшая заминка: все начали расползаться по углам, и в этот момент ко мне пристроилась сбоку Раиса.

— Татьяна, чудесный праздник, вы такая замечательная хозяйка. Все безумно вкусно.

— Спасибо, — сквозь зубы процедила я, не понимая, чего она ко мне прицепилась.

— Татьян, я, если честно, впервые оказалась в такой ситуации, чувствую себя капец как глупо.

Раиса покачала головой и опустила глаза.

Я тоже.

— Но в любом случае, рано или поздно мы бы все равно познакомились…

— С чего вы взяли? — хрипло уточнила я, осматривая гостей и отсчитывая секунды до того, как Павлу надоест этот спектакль и он соберётся и уедет.

— Ну как? Вы для Павла такая большая часть жизни. Я же прекрасно знаю, что, ну, вообще вся ситуация достаточно по-дебильному выглядит, потому что он любит вас и любит меня. И понимаете, мы ничего, ну как бы хорошего не сделаем тем, что все будем находиться в конфронтации и в каком-то вечном стрессе. Поэтому мне показалось правильным, чтобы мы с вами познакомились именно с позиции добра.

Я туго сглотнула, не представляя, что ещё в этой голове творится, и выдохнула.

— В любом случае, Татьяна, я бы все равно так и так рано или поздно с вами познакомилась.

Глава 4

Таня

Павел

Раиса

***

Родные мои, рада видеть вас на страницах новой истории. Надеюсь вам понравилась Танюша и мы вместе приведем ее к счастливому финалу.

Буду рада поболтать в комментариях, а если Таня очень понравилась, то поставьте ей звездочку, это очень много для нас значит.

Люблю до луны и обратно. Ваша Аня.

Глава 5

Сказать, что я была ошарашена, это вообще ничего не сказать.

Я стояла, смотрела на Раису тем самым взглядом, каким обычно санитары провожают больных.

Она мялась, прятала взгляд от меня под пушистыми ресницами.

— А ты себе, — потеряв все остатки какого-либо воспитания, перешла на «ты» я. — Фигуру, так понимаю, портить не хочешь?

Раиса подняла на меня взгляд, и в нём взметнулось плохо контролируемое пламя.

— Татьяна, вы все не так поняли. — Постаралась отшатнуться она от меня, но я сделала шаг наоборот к ней.

— С чего бы, что непонятного во фразе? Я как-то могу иначе интерпретировать эти слова? — Произнеся это, я перехватила её за запястье.

Раиса тяжело задышала, стараясь вырваться у меня из рук, но я сцепила пальцы так сильно, как только могла. — Сколько тебе тридцать? А мне за сорок. Или что ты считаешь, Паша настолько много отдал мне в разводе, что он не в состоянии оплатить суррогатную мать?

— Я… Татьяна, я не знаю, сколько он вам отдал во время развода…

— А мне почему-то, кажется знаешь, если ты умудрилась пролезть в его документы и увидеть мою медицинскую карту,— голос был ровный, только внутри я орала. Орала так, что сорвала голос. Но никому здесь из присутствующих этого знать не нужно было. Мне кажется, у меня даже взгляд остекленел, стал подозрительно неживым, таким как будто бы уже у человека не было никакого пульса. — Раиса, я конечно, из воспитания пропустила момент, когда вы с Павлом умудрились оказаться на моём празднике, но это перебор, это настолько перебор, что если бы здесь не сидели мои дети пролилась чья-то бы кровь. Надеюсь, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю…

— Татьяна, вы неправильно поняли. Я уверена абсолютно в том, что у Павла есть возможность оплатить суррогатную мать, — стала оправдываться Раиса, а я заметила, что её голос дрожал, только не от смущения, трепета или чего-то такого, а он дрожал, как струна, туго натянутая и получившая удар кончиком ногтя.

Дребезжание. Раздражение.

— Я больше чем уверена, у Павла есть возможность оплатить не одну и не две суррогатных матери, но вы сами должны понимать, если я хотя бы об этом заикнусь… — залепетала Раиса.

— А вот с этого момента поподробней. — Произнесла я, проводя языком по нижней губе. — А вы что же надеялись как-то обстряпать это мероприятие таким образом, чтобы Павел ещё и не узнал об этом?

Раиса тяжело задышала, её грудь стала вздыматься, а глаза стали бегать.

Я усмехнулась.

— Ну-ка, подождите, тут у меня есть несколько вариантов. Либо вы, принеся его биоматериал за щекой, попытаетесь в клинике оплодотворить собственную яйцеклетку. И уже после мне, соответственно, нужно будет приехать туда, чтобы подсадить её, правильно? Или вы на какой формат взаимодействия рассчитывали? Может быть, на тот, что по доброте душевной я соглашусь лечь в постель с бывшим мужем, а потом отдать вам своего ребёнка? Какой формат вы предполагали?

У Раисы на щеках выступили пятна.

— Татьян, я вообще не об этом. Я пыталась объяснить, что если мы придём к такому решению, то лучше вас кандидатуры не найти. Вы же близкий человек, и вам Павел стопроцентно доверяет, он вам доверяет, несмотря ни на что, несмотря на развод. Вы человек номер один в его списке, — затараторила Раиса, заставляя меня поморщиться.

— А на что был расчет? Раиса, на что был расчет? — хрипло произнесла я, наступая на любовницу мужа и тем самым отодвигая её от центрального места событий, мы уже оказались позади летней кухни вблизи малинника.

Раиса заметалась взглядом по моему лицу, пыталась как-то выхватить у меня из захвата свою руку, но я не собиралась сдаваться.

— А вот скажите мне, Раиса, а может быть, ещё есть такой вот идеальный расчет, то, что сначала, как суррогатная мама, я буду использована, а потом может быть, как нянька ребенку своего бывшего мужа? Такой вариант рассматривали, чтоб совсем, так сказать, отойти от должности матери и пользоваться и вкушать только плоды замужества?

— Татьяна, вы все не так поняли, — задрожал снова голос у Раисы.

Я наконец-то отбросила её руку.

И хрипло произнесла:

— Я все так поняла. А теперь хочу, чтобы и Павел кое-что понял…

Глава 6

— Татьяна, Татьяна! — схватила на этот раз уже меня за руку Раиса и потянула на себя. — Татьяна, я действительно не хотела вас обидеть, ни в коем случае! — затараторила она, но я дёрнула рукой, откидывая прикосновения. Татьян, пожалуйста. — Произнесла нервно и слишком сбивчиво Раиса, заставляя меня засомневаться в логичности всей этой ситуации.

Я вскинула бровь и произнесла сквозь зубы.

— Вы хотели только поздравить? Теперь думаю вам здесь уже не место.

Я стряхнула руку и сделала шаг в сторону, но Раиса попыталась меня остановить, и в этот момент у меня на глазах появилась Полина, и я, махнув рукой, позвала дочь к себе.

Полли быстро подбежала.

Я перехватив запястье Раисы протянула руку любовницы к дочери. И произнесла:

— Позаботься о гостье, она уже собирается уезжать, — произнесла я едко.

Паша скрылся от меня.

Я поймала взглядом семью Дегтяревых. И, вскинув бровь, спросила у Вадима:

— А Павел где?

— Он поднялся в дом, — кивнул Вадим и улыбнулся.

Я не знала, что крылось за этой улыбкой, поэтому просто пошла как танк, не видя ничего.

Не такой у меня уж был большой участок для того, чтобы идти до дома целых полчаса, поэтому буквально через несколько минут я взбежала по ступенькам. И открыла террасную дверь.

Глянув в гостевую, я никого не заметила, а обернувшись к своей спальне, замерла.

Паша стоял напротив комода и рассматривал фоторамку.

А я когда вещи собирала половину даже забыла, и фотка наша с ним с отпуска как-то сама затерялась среди коробок. А у меня все не доходили руки выкинуть.

Зайдя в спальню, я прикрыла дверь.

Тяжело дышала.

Паша поднял на меня незамутнённый взгляд, качнул бокалом, в котором плескалась минералка с дольками фруктов.

— Слушай, а все-таки хорошо получилось, — произнёс он слишком глубокомысленно, для того, чтобы не почуять моё настроение.

Значит, почуял, значит, знал, что сейчас будет не самый лёгкий разговор.

Я вздохнула ещё раз и медленно выпустила воздух через нос.

— Знаешь, такой немножко стиль прованса. Ну, тебе подходит.

— Слушай, — медленно произнесла я и поняла, что голос дрожит.

— Внимательно… — усмехнулся Павел, глядя на меня.

— Слушай, а ты машину подарил как раз из-за ребёночка? — выпалила это едко, зло и поняла, что руки затряслись.

Паша нахмурился.

— Ты о чем?

— А я о том, что Раиса сейчас подошла ко мне и верещала, такая интересная, про ляльку, про сыночка, которого хочет Паша. — Понесло меня на всей скорости.

Бывший муж напрягся так, что плечи стали каменными, взгляд похолодел, стал неживым, опасным. Слишком внимательным для человека, который приехал на праздник.

Таким взглядом, он обычно на оппонентов глядел.

— Какого ребёночка?

Не так часто на моей памяти были моменты, когда у Павла подрагивал голос.

— Обычного, вашего, судя по всему, — произнесла я и чуть ли не зарычала.

У Паши дрогнули губы, а потом руки.

Толстостенный бокал с минералкой и фруктами вылетел из его пальцев и, с грохотом ударившись о пол, разлетелся на несколько частей.

— Раиса беременна?

Глава 7

— Ты как-то печально выглядишь для счастливого отца, — произнесла я с той долей яда, которая была в каждой женщине.

— Это что, сейчас шутка такая не смешная? Татьян, я давно говорил, что ты с этим как раз завязывай.

— Твоя грубость сейчас абсолютно неуместна, если в браке я это терпела, потому что тебя безумно любила.

— А сейчас что не любишь? — вспыхнул Паша и сделал шаг ко мне. Под ногами хрустнули осколки. И бывший муж замедлился.

— Конечно. Я же тебя так сильно люблю, что готова сожрать абсолютную ересь. Вот, чтобы ты не предложил, чтобы ты не сделал, я же настолько тебя сильно люблю, что даже в разводе, в унизительном разводе…

— Тань, ты сейчас вот издеваешься? Какой мог быть унизительный развод? Я тебя что, чем-то обидел? Я тебя чем-то обделил?

А я не понимала, какого черта он сейчас опять приплетает деньги.

Да, не спорю, я вредничала, потому что у меня был единственный фактор, который хотя бы немного мог разозлить Павла — финансы, но он не злился. И поэтому я быстро бросила это дело.

— Ты себя совестью обделить успел, — произнесла я и упёрла руки в бока, потом психанула, отпустила ладони вниз, потому что была похожа на нервную селянку, когда вставала в такую позу. — Ты себя обделил совестью, когда умудрился в мой день рождения приехать ко мне со своей любовницей. Я бы ещё, может быть, поняла, если бы я там была при смерти. Или, может быть, у нас с тобой сохранились такие замечательные отношения, что мы друг другу желали настоящего добра.

— А разве ты мне не желаешь настоящего добра? — Возмутился Паша и все-таки, не выдержав, обошёл осколки и постарался перехватить меня за талию, чтобы провести к небольшому диванчику, который стоял вдоль коридорной стены. Но я только дёрнула локтем и закачала головой.

— Паша, развод был унизителен тем, что после стольких лет брака я поняла, что ты со мной жил из какой-то жалости!

— Тань. Я не жил с тобой из жалости, — нахмурился Павел и покачал головой.

Сейчас его речь была ровной. Он вернул себе самообладание, и поэтому вёл себя соответствующе.

— Да, а тогда что же за твои такие идеальные слова посвежее, помоложе? Женщина, что, по-твоему, тебе манго, здесь бочок подпортился, все в утиль, а там пока красное, сочное, нормально?

— Так я вообще не понимаю, о чем сейчас мы с тобой разговариваем.

— Я о твоей совести, которую ты где-то умудрился потерять после развода со мной. — Заметила и взмахнула рукой, стараясь отдалиться от Павла, но он, как привязанный следом двигался за мной.— Я о том, что тебе хватило наглости взять и приехать на мой день рождения.

— Тань, это не наглость, это элементарное проявление уважения.

— А то есть любовница на моём празднике это такое уважение? Я прям должна сильно себя чувствовать важной для тебя, да?

— Прости, я не должен был брать её с собой. Это вышло случайно.

— Господи, да что ты оправдываешься какими-то нелепыми словами. Ты, в конце концов знаменитый адвокат Градов. Какая случайность. Никаких случайностей в твоей жизни никогда не происходит. Не надо мне рассказывать сказки. У нас дети чуть ли не по часам рождались, потому что случайностей в твоей жизни никогда не было.

— Да, хорошо, я сглупил. Я посчитал, что мы с тобой достаточно осознанные два человека, которые могут себе позволить нормально принять отношения другого.

— Нет, Паш, мы недостаточно осознанные два человека, которые могут принять отношения другого из-за того, что я тебе не изменяла. Я к тебе не пришла и не сказала: «Ты знаешь, я нашла себе хорошего, красивого молодого мальчика, потому что я стариться с тобой не хочу, потому что я не хочу рядом видеть дряхлого старикашку, у которого морщины будут сворачиваться, как у мопса на щеках». Я тебе этого не говорила.

— Я тебе тоже этого не говорил, — вспыхнул Паша и все-таки не выдержал, схватил меня за руку и потянул на себя, сдавил запястье с такой силой, как будто бы старался кости переломать, но его прикосновение больше обжигало, по коже побежал разряд, который передавался от клеточки к клеточке. И я ощутила, что у меня этот ток добрался аж до лица, щеки покраснели, шея покраснела, и дышать стало трудно.

— Не трогай меня, — выдохнула я зло и прикрыла глаза, стараясь успокоиться.— Ты мне не так сказал, но смысл был у этих слов именно такой.

— Тань, ты сейчас спустя полгода для чего мне решила высказать эти претензии? Когда я тебе об этом говорил ты встала молча и вышла. Ты даже не стала ночевать со мной в одной квартире. И сейчас ты вдруг решаешь, что настало время. Надо именно сейчас устроить весь этот разбор полётов.

—Конечно, я решила устроить именно сейчас этот разбор полётов, потому что ты притащил на мой день рождения свою девку, которая умудрилась предложить мне побыть вашей суррогатной матерью. — Ляпнув это, я тяжело задышала, грудь стала высоко вздыматься, а Паша от растерянности притормозил.

Он как стоял, разведя руки в разные стороны, так и не смел шевельнуться.

— Что?

— Что ты сейчас на меня так смотришь? Паш, ещё скажи, ты был не в курсе. И этот цирк с конями Раиса у тебя устроила самостоятельно.

— Какая суррогатная мать?

— Ну вот не знаю, какая суррогатная мать. Вы вот три месяца ходите, не можете забеременеть, и она посчитала, что бывшая жена после сорока самое то для того, чтобы стать суррогаткой. Мне интересно, ты все бабло мне отдал во время развода, и поэтому сейчас не можешь нанять профессионального человека, который родит вам ребёнка.

— А так ты за мои деньги, значит, печёшься?

— Я не за твои деньги пекусь. Я пытаюсь понять, где была твоя совесть, когда вы этот план гениальный обдумывали с Раисой.

— Никто никакой план не обдумывал с Раисой. И вообще мне непонятны твои претензии. Человек сказал, ты дала ответ, все, конфликт исчерпан.

— Нет, ни черта, Паш, конфликт не исчерпан. В конце концов, я имею право на то, чтобы злиться, злиться на тебя, презирать её…

Глава 8

— Последний подарок… — Задохнулась я от возмущения. — Паш, ты сейчас издеваешься, я тебе и так сделала шикарный последний подарок нашего брака. Я просто ушла. Я не стала ни трепать нервы, я не стала ничего доказывать. Я просто ушла.

— Ой, лучше бы ты иногда хотя бы попыталась потрепать нервы вместо твоего постоянного холодного ледяного молчания. — Выдохнул Павел и запустил пальцы в волосы, прошёлся кончиками, зачёсывая их назад.

Я восторженно выдохнула, поражаясь его наглости.

— А теперь ты хочешь, чтобы я ещё родила ребёнка? А для чего? Для того, чтобы ты впоследствии на меня его скинул? Ты что, считаешь, что если она сейчас озаботилась вопросом материнства, которое собирается скинуть на суррогатку, то дальше она будет шикарной матерью? Нет уж, спасибо.

— Вот я так и знал, что в тебе нет никакой доли чего-то здравого и рационального,— жёстко обрубил Павел, и я, растерявшись, прошептала:

— О какой рациональности может идти речь, Паш? Мы развелись. Твоё появление здесь сейчас говорит мне не о рациональности, поэтому не надо меня упрекать в её отсутствии. Ты просто захотел, ты просто сделал, и тебе плевать на то, что дальше начнутся разговоры о том, как это так мы развелись, вот он же там на праздники приезжает. Развелись, это значит, умерла, понимаешь?

Паша тяжело задышал, сканируя меня взглядом, и покачал головой.

— Ты мне знаешь что, такими вещами не разбрасывайся.

— Паш, если ты надеешься на то, что у нас с тобой сложатся хорошие отношения, то нет, они не сложатся. Поэтому забирай свою девку, забирай свои цветы, забирай машину, разворачивайся и уезжай. Сам этого не сделаешь. Завтра я пришлю эвакуатор вместе с тачкой к тебе под окна офиса.

— Только попробуй. — Тут же ощетинился на меня Паша, и я вздохнула.

— Не надо мне сейчас угрожать. Вместо того чтобы рассказывать о том, какая у тебя Раиса красивая, ты мог просто по-человечески уйти, разведясь и не вдаваясь в подробности, что у тебя была любовница…

Паша фыркнул, закатил глаза.

— Давай здесь ты сейчас не будешь придумывать и наговаривать.

— Она у тебя уже была! Билеты на Майорку просто так не покупаются. И, кстати, по поводу Майорки, то я тебе слишком стара для того, чтобы лететь с тобой черт пойми куда, то оказывается, что я ещё ого-го раз ребёнка родить смогу. Ты как-то определись в этой всей ситуации.

Паша запальчиво взмахнул рукой, словно пытаясь мне во что-то прям тыкнуть, а потом, облизав губы, произнёс:

— А знаешь, я вот, пожалуй, сейчас все-таки выскажусь, я сейчас выскажусь. Да, моё глупое дебильное предложение на грани абсурда, оно, может быть, лежало абсолютно из другого контекста, нежели чем сегодняшний разговор….

— Что? — Фыркнула я, складывая руки на груди.

— А то, что, дорогая моя Танюша, иногда случаются такие ситуации, когда просто по-человечески хочется сына!

Слова саданули меня больнее, чем удар пощёчины, и я, растерявшись, сделала несколько шагов назад.

— Ах ты, лицемер, — задохнулась я словами и зажмурила глаза.

— А что лицемерного? Что лицемерного? То есть, получается, девчонок родили, могли, значит, как-то и на пацана раскошелиться.

— Я же спрашивала, я же говорила.

— Знаешь, на тот момент, когда ты спрашивала, у нас у самих было ничего для того, чтобы ещё третьего ребёнка заводить, но в перспективе вполне, понимаешь, в перспективе вполне можно было родить третьего ребёнка.

— Ещё скажи, что ты поэтому от меня ушёл!

Паша задохнулся, взмахнул рукой.

— Так прекрати, хватит. Дурацкий разговор, дурацкие мысли, одна придумала, сказала, а другая прибежала, начала мне тут же это все засовывать за шиворот.

— А, то есть ты даже не в курсе о том, что у тебя там такую масштабную работу провела Раиса, и что она в твоих документах порылась, раз нашла мою карточку? И да, кстати, будь уж так добр, раз тебе все равно теперь моя медкарта не нужна, которую я забыла, пришли её мне по почте, а то так, упаси боже, соберусь лететь на Майорку и не смогу даже сказать своему терапевту, почему мне туда нельзя.

Паша прикусил губу, провёл пальцами по щетине и замотал головой.

— Вот что у тебя за язык?

— Нормальный у меня, Паш, язык, нормальное у меня, Паш, воспитание, мне бы в голову не пришло приехать и поздравлять тебя со своим новым мужиком. Так что давай ты здесь не будешь играть в благодетеля, не будешь здесь красоваться перед нашими знакомыми, что ты такой весь правильный и экологичный, приехал, несмотря ни на что, и все-таки вручил жене долгожданный подарок. Не надо, и подарков мне не надо, и поздравлений твоих не надо.

— Неблагодарная, — бросил Паша, тяжело вздохнув.

Он развернулся, резко шагнул к двери, а я, словно в запале, умудрилась крикнуть.

— Благодарной буду, когда из красного дуба закажу подарок!

Глава 9

Слова влетели Паше в спину, и он, затормозив, медленно обернулся.

— Из красного дуба? — произнёс он чуть ли не по слогам, запрокинул голову и хохотнул. — Ты уж так не раскошеливайся, родная моя, мне вполне и сосна сгодится, — фыркнул он, а я поджала губы.-- А знаешь что, ты для начала просто место купи. Чтобы в случае чего было где, — надменно бросил и я только собиралась приоткрыть рот, чтобы осадить его, но Паша пожал плечами и задумчиво протянул:— хотя, может быть, сам куплю. Парное, с тобой вдвоём, а в завещании напишу, чтобы лежали рядом.

Я стиснула ладони в кулаки так, что ногти впились в кожу.

— У тебя совсем ничего святого нет, ни в Бога, ни в дьявола не веришь, — произнесла я шёпотом, как говорила моя бабушка. И почему-то чаще всего про отца, слава Богу, она не сильно много была знакома с Пашей, а то бы поговорка переметнулась к нему.

Но Паша фыркнул и заметил:

— Приедь на днях в офис, подпиши документы на землю, я долго буду за тобой бегать?

— Иди ты знаешь, куда со своей землёй…

— Знаю. Знаю. Место там надо еще купить,— хохотнул Паша и заметил: — Прекрати мне здесь устраивать истерики, я ничего противозаконного не сделал. Если бы эта дура не открыла рот, мы бы спокойно, мирно уехали через десять минут. Но нет.

Я скрипнула зубами.

— И поэтому, когда я говорю, что надо что-то сделать, Таня, значит, надо это сделать, если я сказал приедь, подпиши документы на землю, значит, приедь и подпиши документы на землю!

— Зачем ты вообще мне все это покупаешь? Зачем ты мне переписал половину имущества? Ни один нормальный мужик, который собирается строить жизнь с молодухой, не будет одарять бывшую жену подарками несусветными.

Паша склонил голову к плечу и восторженно выдохнул.

— То есть ты вот такого обо мне мнения, да? То есть то, что мы с тобой прожили столько лет в браке тебя даже не смутило? Ты мне близкий и родной человек. Ты для меня безумно важна и от того, что мы не живём вместе, от того, что мы с тобой не спим, я не стал тварью последней, которая будет ходить и трястись за серебряные ложечки. Так что давай мне тут заканчивай показывать характер, у нас двое дочерей. Прекрасно же, сама понимаешь, что пока одна в браке, а другая ещё не замужем, я ничего толком сделать не могу, потому что объекты дарения хоть и не подлежат разделу, но всегда можно по разному эту ситуацию вывернуть. Не мне тебе рассказывать. А что-то дарить только Полине, извините, в таком случае Ксюша будет обижаться и думать, что папа про неё забыл. Поэтому давай уж ты как-нибудь разберись со своими загонами и приедь подпиши, кому мне ещё, кроме тебя, дарить.

Паша тяжело вздохнул, зажал пальцами переносицу и качнул головой.

— Спасибо, дорогая жена, спасибо и прости, что испортил праздник, в следующий раз буду умнее.

— Не будет никакого следующего раза. Паш, не надо…

— Тебя не спросил, — коротко бросил бывший муж и развернулся в сторону лестницы.

Я тяжело выдохнула, ощущая, что нос заложило от того, что глаза постоянно слезились.

— Мам, что у вас произошло? - Ксю подлетела, когда я спустилась.

— Да ничего особенного, — пожала я плечами не желая сейчас размусоливать эту тему.

— Я, короче, не знаю, что там у Полины произошло, но она эту Раису вывела за забор, и, по-моему, она там сидит, ждёт в машине.

Я кивнула, ну и слава Богу, а то ещё кому-нибудь расскажет дебильные фантазии по поводу детей и так далее, век потом не отбрехаемся.

Павел вышел буквально через пару минут и, проходя мимо, перехватил меня за руку. Кивнул дочерям, а притянув меня к себе, зашипел:

— Только попробуй мне машину обратно прислать, Таня, Богом клянусь, я её тут же в металлолом сдам, не жалеешь моего подарка, пожалей денег, потраченных на этот подарок. Всегда знай ты можешь продать эту машину, дочерям деньги отдать, так что не надо мне здесь устраивать спектакли с эвакуатором и так далее. Машину подарил? Подарил. Распоряжайся так, как посчитаешь нужным. А мне вот это вот «я тебе обратно все верну» ни черта не упёрлось. Ты меня поняла?

Мы дошли до калитки, я её распахнула перед бывшим мужем, желая намекнуть, что я думала по поводу его напутственной речи, но Паша застыл, сложил руки на груди, выжидательно уставился на меня.

— Таня, ты меня поняла.

— Я не собираюсь с тобой спорить сейчас на эту тему. Если бы если тебе так важно узнать, что я думаю по этому поводу, то вот тебе моё заключение: совесть пытаешься успокоить поэтому и подарки, и земли. И дом этот, никому не нужный построил. Потому что сам понимаешь, что внутри ты не человек, а…

Паша нахмурился, и я поняла, что у него все лицо потемнело, как будто бы туча заслонила солнце.

Он дёрнул подбородком и тяжело выдохнул:

— Как знаешь. Как знаешь, пусть я плачу за спокойную совесть, но только посмей мне разбрасываться подарками и не забудь, надо документы на землю подписать.

Я качнула головой и произнесла:

— Целоваться не будем. — презрительно скривила губы, Паша закатил глаза, но в этот момент загораживая всю парковку, остановился внедорожник.

Из него вышел мужчина.

— Татьяна, душа моя, я не только с поздравлениями, но я ещё и с предложением!

Глава 10

— Добрый день, — тихо произнесла я. И в этот момент Павел шагнул вперёд, оставляя меня у себя за спиной.

Я не могла видеть, что у него было написано на лице, но по тому как он резко и внезапно выбросил руку вперёд, я поняла, что он однозначно зол.

— Здравствуйте, Антон Дмитриевич Разумовский, пятьдесят один год. Я ведь не ошибся? — лениво произнёс Павел тем самым своим голосом, которым обычно он общался с оппонентами, только немного лениво. Пресыщенно.

— Добрый день, не ошиблись. — Антон Дмитриевич в ответ протянул руку, и свершилось крепкое мужское рукопожатие. — С кем имею честь?

— Павел Градов, бывший супруг Татьяны Андреевны. А вы, так понимаю, и есть наш самый знаменитый землевладелец?

Я знать не знала о том какая информация есть у Павла.

А как по мне Антон приятный мужчина, достаточно обходительный в общении. Но я не понимала, откуда у Паши эта информация и зачем она ему вообще нужна была.

— Ну, собственно, так и есть, владелец посёлка, точнее, строительной фирма, которая строит посёлок. Вы же знаете, мы сейчас не в аренде.

— Это, конечно, спорный вопрос, взять хотя бы тот момент, когда перекупались садовые участки. — Медленно произнёс Павел, и я поняла, что на Разумовского у моего мужа однозначно есть папочка в сейфе, но я не понимала, зачем он сейчас акцентирует на этом внимание…

— У нас все было проведено в самом лучшем виде.— Усмехнулся Антон Дмитриевич.

— Нет, было у вас несколько участков, которые, скажем так, оставляют вопросы, потому что земля не была приватизирована старым владельцем. Покупало её юрлицо, которое по определению не может оформить отчуждение. Так что я вам рекомендую озаботиться этим вопросом уже сейчас, Антон Дмитриевич, — с таким нажимом протянул Павел, что мне стало не по себе.

Но Разумовский никак не отреагировал, только усмехнулся и заметил:

— Благодарю за совет, однако ваша осведомленность, будь я неподготовленным человеком, вероятнее всего, пугала бы… — Разумовский вскинул бровь.

— Не стоит, я должен был точно выяснить, где у моей жены будет летняя дача.

— Понятно, — Разумовский цокнул языком и перевёл на меня глаза.

Букет здоровых георгин он так и держал в руках, а Павел как будто бы не осознавал дебильность момента и стоял на своём, никуда не двигался, никуда не уходил.

— Паш. Тебя ждут.

Я проводила его ничего не понимающим взглядом и только покачала головой, глядя на то, как он выезжает с паркинга.

— Однако эпатажная личность, — произнёс Антон Дмитриевич.

— Простите, у нас сегодня немножко странный день.

— Да, я вас умоляю. Дни у всех бывают странные, это вам… — букет протянул. — Не знал, если честно, что подарить более личного, поэтому решил остановиться на селекционных георгинах.

— Спасибо, они очень красивые. Пройдёте? — смущено уточнила я.

— Если позовёте.

Антон Дмитриевич усмехнулся и сделал шаг вперёд, пропустил меня в калитку и, закрыв её за собой, хмыкнул.

— Однако я не знал, что ваш супруг настолько осведомлён.

— Бывший супруг, и, вероятно, у него просто не было повода об этом сказать. Но это вполне в его духе…

— Даже так. И как же вы с ним разводились?

— Нормально, — пожала я плечами.

— А что вы говорили по поводу предложения? — Остановившись возле столиков с закусками, спросила я. И в этот момент ко мне подошла официантка, забрала букет, я благодарно кивнула.

— Ах, о предложении. Ну, знаете, в контексте нашей сегодняшней встречи я бы мог смело сказать, что это предложение руки и сердца.

Антон Дмитриевич улыбнулся, а только с моих губ слетела улыбка.

Я тяжело вздохнула и бросила косой взгляд на дочерей.

— Татьяна, если вы видите, что шучу я очень глупо, то не стоит молчать.

Я вздохнула и пожала плечами.

— Вы лучше озвучьте предложение.

Антон Дмитриевич улыбнулся, потёр кончиком мизинца левую бровь.

— А знаете, что я от вас хочу, Танюша…

Глава 11

Если Антон Дмитриевич сейчас что-то скажет по поводу детей, я буду орать как чайка.

— Татьяна Андреевна. Я же знаю, что у вас есть пекарня, Кренделёк, правильно?

Я благосклонно кивнула, желая услышать продолжение всего этого.

— А у меня в этом посёлке есть торговые площади. И вот как-то так вышло, что в целом я сейчас могу их выставить на продажу, либо заняться просто арендой. Один сектор у меня уже покупают. Один забирают под торговую точку. И вот третий сектор, там как раз несколько помещений, которые в принципе подходят под пекарню. Я подумал, почему бы нам не разнообразить наш посёлок. У нас здесь и так бассейны, клиники, детские кружки будет ещё и пекарня. Что вы по этому поводу думаете?

Я вздохнула.

— Я не знаю, Антон Дмитриевич,— вздохнула я и пожала плечами. — Я не рассматривала никакую теорию того, что мне надо расширяться, и ваше предложение, оно звучит для меня сейчас очень неожиданно.

— Ну, вы подумайте.

— В любом случае я буду думать не день и не два, потому что, во-первых, мне нужна квадратура этой площади, рентабельность места. Я не буду открывать пекарню на посёлок в гость сотен домов просто потому, что место пустует, это не так выгодно, как вам кажется.

— Ну отчего же? Вот, предположим, на Айской у вас вообще внутри жк есть пекарня.

— Да, но суть в том, что там больше нигде нет ни супермаркетов с возможностью приобрести хлебобулочные, ни каких-либо кафешек. И поэтому условно на несколько кварталов у меня у одной там есть местечко. Да, там есть ещё какой-то супермаркет продуктовый, но свежей выпечки там нет, поэтому там это выгодно. А у нас на весь посёлок есть масса супермаркетов и поэтому я не думаю, что это очень необходимый сейчас для меня шаг.

— В любом случае я ни на чем не настаиваю. У вас есть несколько недель, прежде чем я дам окончательный ответ. Вы можете подумать, посчитать, прикинуть, что к чему. Если возникнут какие-то вопросы по поводу того, что вам нужна инвестиция для открытия, вы можете полностью рассчитывать на меня. То есть я буду намного спокойнее, зная, что это помещение в аренде. Оно никуда не денется. Там спустя предположим, несколько лет я его также смогу перепродать.

Я вздохнула.

— Не знаю, Антон Дмитриевич, вы, конечно, пришлите мне все, что можете предложить, но я очень сомневаюсь в том, что буду как-то в этом плане двигаться.

Антон Дмитриевич наклонился ко мне, улыбнулся левым краешком губ и заметил:

— Татьяна Андреевна, да вы не переживайте, это ж просто предложение, а не требование немедленно заселиться. Так что подумаем.

Я проводила его к гостям, тут же стайка соседок, которые были в ближайшем кругу, обступили Антона Дмитриевича.

Я направилась в сторону Ксюши, которая играла с Маргаритой.

— Слушай, мне этот подарок не нужен, я его завтра отправлю отцу. Но поскольку отец уже сейчас дал понять, что такой вариант его не устраивает, я тут прикинула, и, может быть, ты заберёшь эту машину.

— Мам, а если с твоей машиной что-то случится? Мы же прекрасно знаем, что ей бы уже как раз уйти на покой.

Я присела на шезлонг, где сидела Ксюша, и Риточка сразу потянулась ко мне, залезла на руки, обняла. Чудесная девочка, самая очаровательная.

И вот ведь как будто бы плевок в душу Павла ни сыновей, ни внуков, только девочки вокруг.

— Просто, Ксюш, тут, может быть, ты заберёшь эту машину, а мне отдашь свою, ну а мою старушку мы продадим, как ты на такое смотришь? И то есть, ну, по факту, как бы этот щедрый подарок отец спокойно передал тебе.

Ксюша пожала плечами.

— Слушай, давай подумаем. Я как бы, конечно, не против, но перед тем, как это все сделать, мне тогда свою надо загнать в сервис и все такое, чтобы тебе отдавать её, ну, как бы не в нынешнем состоянии.

Я качнула головой.

Дети решили остаться со мной на ночь, потому что все были нервные, взбудораженные.

И утро следующего дня суматошное, нервное, когда Полина, оказывается, проспала какую-то очень важную встречу, а Ксюша психовала из-за того, что они не успели уехать до пробок.

Я ходила по дому, слышала тихие разговоры и понимала, что у меня сердце на месте.

С момента развода было крайне тяжело снова ощутить себя в семье, и сейчас это чувство грело внутри.

А вечером, когда дети все-таки разъехались, я села и открыла почту: несколько гневных сообщений от Павла о том, что я не приехала и не подписала документы. Коммерческое предложение от Разумовского.

Посмотрев на все это, я закрыла ноут и только собиралась подняться к себе в спальню, как на телефон пришло сообщение.

« Тань, Таня…Я знаю, знаю, что в принципе дурак. Может быть, мы с тобой, Тань, давай мы с тобой отмотаем все назад?»

Глава 12

Я перехватила телефон покрепче и, наплевав на то, что время позднее, набрала бывшего мужа.

— Ты там пьян, что ли? — Спросила я нервно и зло, не желая самой вариться в котле собственной злобы.

— Нет, — спокойно ответил Павел, и я чуть было не взорвалась.

— Паш, ты сейчас издеваешься?

— Нет.

— Ты это сообщение мне писал? — Спросила я очевидное, потому что ну, мало ли, вдруг он имена перепутал или ещё что-то. Может, у него вторую любовницу Татьяна зовут, я не знала.

— Да тебе, — спокойно ответил Павел.

— Паш, чего ты хочешь? — И тишина в трубке, молчание такое нехорошее. Как будто бы гусиным пером по позвоночнику провели, и кожа вся в мурашках.

— Спокойствия. — Тихо ответил Паша, и я, взмахнув рукой, едва не села мимо стула.

— Тебе спокойно жилось со мной, но тебе нужна была Майорка, молодая девка и вторая молодость. Не надо сейчас мне писать. Не надо мне говорить о том, что может быть, что-то нужно отмотать назад. Не надо ничего, Паша, отматывать назад…

— Тань. Я думал, что будет легко, но мне трудно.

Я задохнулась с возмущением.

Если ему было трудно, то каково было мне?

— Паш. Я не знаю, что тобой руководило, когда ты завёл себе любовницу. Я не знаю, чего ты хотел, когда поставил меня перед фактом того, что мы с тобой разведёмся, я не исключаю, что тебе сейчас на самом деле дерьмово, потому что дело оказалось не таким продуктивным, как ты рассчитывал. Но это не означает, что из-за того, что тебе трудно, я должна обесценить собственные чувства…

— Тань, ты не понимаешь.

— Да, Паш, я не понимаю. Ты мог сходить гульнуть от меня так, чтобы я даже не знала, и спокойно жить, быть в семье, но нет. Ты взял и развёлся. Сделал это демонстративно, сделал это громко, завёл любовницу. Ты все это вынес на всеобщее обозрение, а сейчас мне пишешь о том, что надо все отмотать назад.

— Тань, ты не понимаешь.

— Паш, ты говоришь одно и то же. Я же даже признаю, что я не понимаю. Поэтому не надо мне тупой и глупой звонить, писать с такими предложениями, я все равно их не оценю, у меня мозгов не хватит. Такая правда жизни у Павла Градова очень глупая и ограниченная супруга. Была!

Последнее я сказала намеренно жестко и бросила трубку.

Задышала тяжело.

Я действительно многих вещей не понимала. То есть даже если у него там что-то ёкнуло, стрельнуло на молодую девку, он мог все сделать тихо. Он мог сделать так, что я даже об этом бы не узнала никогда. Я бы годами с ним жила и не знала о том, что он гуляет. Ну нет, он же сам пришёл и сказал, значит, ему это для чего-то нужно было.

Самое очевидное было, он хотел развестись, он развёлся, потом что-то пошло не по плану, потом оказалось, видимо, что молодая любовница слишком многого требует, и это не деньги, это внимание, это энергия, это поступки и так далее.

А Павел слишком стабильный человек для того, чтобы совершать что-то вне его планов, стабильно было ходить нам с Пашей по средам в ресторан, стабильно было летать каждые четыре месяца в отпуск. Стабильно было отправлять родителей в те или иные места для того, чтобы они поправили здоровье.

Рано утром я поехала в город, чтобы объехать все точки. Потом заскочила в офис, забрала документы на подпись от бухгалтера, от юриста. Весь день провозилась и чувствовала себя немного загнанной белкой, а когда я заехала обратно в посёлок, то мне позвонил Разумовский.

— Я подъеду, — произнёс он, даже не собираясь что-либо объяснять, я тяжело вздохнула, покачала головой, и действительно, как только я оказалась у своих ворот, машина Антона Дмитриевича въехала на нашу улицу.

Разумовский вышел из тачки. Поправила рубашку. И, приблизившись ко мне, поздоровался.

Мягко пожал мою ладонь.

— Татьяна Андреевна, а что ж вы не сказали, что супруг, помимо того, что у вас бывший, так ещё и до ужаса злопамятный.

— Вы о чем? — Тихо произнесла я, нахмурив брови.

Глава 13

Разумовский усмехнулся и потёр указательным пальцем переносицу.

— Да я о том, что ваш супруг так резко и быстро действует, что мало кто успевает за ним. Представляете, он все-таки нашёл собственников этих нескольких несчастных участков, про которые он мне говорил. И выставил претензию о том, что было нарушено право отчуждения.

Разумовский сам говорил, сам посмеивался, как будто бы видел в этом какую-то забавную ситуацию.

Я пожала плечами.

— Ну, вероятнее всего эти претензии у него были готовы давно, если он с момента знакомства вам сразу о них сказал.

— Да вот странно даже, то есть, если они у него давно готовы, то с чего бы он сейчас решил вдруг это все обнародовать?

Я покачала головой.

— В любом случае, вам лучше съездить к самому Павлу и обсудить с ним решение этого вопроса как-либо мировым путём.

— Да это вообще не вопрос я думаю, потому что мои юристы прекрасно с этим справятся, но, однако, это было достаточно экспрессивно со стороны вашего бывшего мужа. Подозреваю, виной тому моё предложение, которое могли счесть непристойным.

— Почему?

— Потому что я же его не успел договорить при вашем супруге. — Разумовский усмехнулся и пристально уставился на меня. — Так что, вы подумали?

— Подумала, — выдохнула я, ощущая, как меня эта ситуация напрягала, я не готова, сдавайте, продавайте это третье помещение, но я не буду рисковать финансами и собственным временем для того, чтобы как-то помочь разрешить все это.

— Спасибо, Татьяна, я вас понял, — с легкой неприязнью прозвучало в ответ.

В пятницу вечером, выбравшись с Ритой в город, мы заехали в торговый центр, где я купила внучке новые вещи для дачи и двинулись в сторону супермаркета. Можно было заказать доставку, но в нашем посёлке ещё не было, это так развито, да и, честно говоря, я любила выбирать продукты самостоятельно, потому что я знала, что из хорошего молока получится хороший хлеб. Из хорошего масла будет достойная сдоба. И вот эти вот подходящие к финалу сроки годности меня жутко раздражали.

Когда мы стояли на кассе, Рита взмахнула ручками и протянула:

— Бабуля, бабуль…

Я отвернувшись от терминала, перевела взгляд на внучку.

— Что такое, родная моя?

Рита несколько раз дёрнула головой куда-то в сторону, и я посмотрела за неё. Возле лифтов стояла группка молодых девушек и о чем ты щебетала.

— Бабуль? А там не тётя Раиса стоит?

Ах, маленькая глазастая принцесса.

Я облизала губы и пожала плечами.

— Не знаю, родная, не знаю.

Риточка ещё раз повернулась, нахмурила бровки.

Я увидела в компании действительно Раису, но здороваться или что-то ещё у меня абсолютно не было никакого желания, поэтому, быстро погрузив покупки в пакет, я вместе с корзинкой и Ритой в ней двинулась в сторону эскалатора, но не успела и дойти до поворота, как мне в спину прилетело:

— Татьяна, Татьяна Андреевна.

Я делала вид, что не слышу и не вижу никого.

— Бабуль нас зовут, — по секрету, сказала мне Рита, наклонившись к моей сумке, она держалась руками за верх корзинки и балансировала.

— Ничего страшного, это не нас,— выдохнула я, понимая, что еще одной встречи с любовницей бывшего мужа я могу не пережить, а даже если я переживу, не факт, что она её переживёт.

— Татьян, Татьяна. — Голос стал приближаться, шаги торопливые тоже.

Я нахмурилась и качнула головой.

— Татьяна!

— Добрый день, — протянула я медленно, Раиса обежала меня и встала впереди корзинки, чтобы я затормозила.

— Вы, наверное, меня не слышали? — Тихо, немножко заискивающе спросила Раиса, и я хмыкнула, давая понять, что даже если и слышала, то не собиралась останавливаться. — Татьяна, я знаю, как все это выглядит, но я хотела бы просто извиниться.

Она взмахнула рукой и обняла себя за плечи.

— Я не должна была вообще разговаривать с вами на эту тему, и Паша мне уже сделал выговор, но я на самом деле не знала, как разрешить эту проблему, и мне показалось логичным обратиться к человеку, которому он больше всех доверяет, потому что даже если бы вы не согласились, да, сейчас я понимаю, это достаточно абсурдное предложение. Может быть, вы бы могли мне что-то подсказать?

— Раиса, это ваша жизнь. Давайте вы с Павлом как-то сами разберётесь. — Предложила я, поворачивая корзинку в сторону, Рита присела, чтобы не вывалиться, и я сделала шаг вперёд, но Раиса выбросила руку, перехватывая меня за локоть.

— Татьяна, я действительно не хотела ничего плохого.

Тонкий рукав платья съехал у неё от запястья к локтю, и я заметила отчётливые явные синяки.

По телу прошла дрожь.

Взгляд словно прикипел к руке Раисы, и я медленно подняла на неё глаза.

Она, смутившись, тут же дёрнула рукав и опустила глаза.

Нет, не может же быть, что Павел ещё и рукоприкладством занимается.

Нет, это же не про моего бывшего мужа, правильно?

Глава 14

Пять лет назад мы праздновали моё день рождения не в России, а в Италии.

Я почему-то именно сейчас вспомнила тот вечер, когда на мне было бежевое платье, и Паша, поджав губы, заметил:

— Тебе больше идёт красное.

— Я хотела немножко разнообразия, — честно призналась я и расправила несуществующие складки. Паша пожал плечами.

— Ничего страшного, просто переоденься…

Я переоделась, а на ужине Паша преподнёс мне подарок. Толстая золотая цепочка, которая больше была похожа на такой широкий прут.

Все дело в том, что после рождения Полины у меня гормоны вышли из строя и оперировали щитовидную железу, и шрам остался дурацкий, потому что это была не лапароскопия, а полостная операция.

Я этого очень стеснялась, потому что мне в том возрасте казалось, что это преждевременно появившийся момент старения, как кольцо венеры на шее. И, глядя на эту цепочку, которая как раз обхватывала шею, закрывала шрам, я ощутила себя дефектной, что ли?

А Паша пожал плечами и заметил:

— В раньше бы ты радовалась…

— Мне очень нравится, — соврала я и заметалась от собственных чувств. С одной стороны, он не хотел никак меня уколоть. С другой стороны это выглядело немного некрасиво, и вечером, вернувшись в гостиничный номер, Паша перехватил меня за руку, сдавил свои пальцы на запястье так сильно, что я зарычала.

— Что не так? — Холодно спросил он и, увидев в моих глазах взметнувшийся огонь, разжал пальцы.

— Все так… Только не надо мне делать такие подарки. Ты прекрасно знал, что я была бы рада любому знаку внимания от тебя, но не такому, который позволяет скрыть мой недостаток.

— Для тебя это важно, поэтому я подарил это.

— Я же не буду постоянно носить эту цепочку,— тихо выдохнула я и развернувшись, ушла в спальню.

Спустя полтора года я легла на косметическую процедуру по шлифованию шрама, и его почти не осталось.

Но воспоминания так резко и ярко всплыли в голове при взгляде на то, как на запястье Раисы были видны следы от рук, что я не могла абстрагироваться от этой ситуации.

— Вам плохо? — Спросила Раиса, наивно заглядывая в глаза, но я вскинула бровь.

— Нет, мне не плохо, мне безразлично.

Я сделала шаг в сторону. Рита тяжело вздохнула, перевела взгляд на Раису и собиралась что-то по-детски наивное ляпнуть, но не успела.

— Вам лучше не искать со мной встреч, тем более таких навязчивых, — произнесла я сквозь зубы и не стала дожидаться никакого ответа, а молча пошла в сторону выхода.

Вернувшись домой, меня не покидало чувство того,, что какая-то часть меня всегда подозревала, что Паша способен на такое. И в то же время я понимала, что может быть, Паша-то и способен на такое, но только не со мной. И гордиться этим, то ли просто принять за случившийся факт, я не знала.

Ксюша приехала чуть позже запланированного времени, из за того, что они попали в пробку, ситуация с машиной наконец-то разрешилась, они пригнали мне Ксюшино авто. И обещали забрать крокодила, которого подарил Паша.

— Слушай, мам, у тебя несколько пропущенных от отца, — сказала Ксюша, выходя на веранду и держа на руках Риточку.

— Забудь, — взмахнула я рукой и поморщилась. Переставила с места на место чашки с чаем и вздохнула.

Общаться не хотелось, не хотелось влезать снова в это болото, но Паша с настойчивостью дятла продолжал звонить. И поэтому, когда в одиннадцать вечера у меня сдали нервы, я все-таки взяла трубку.

— Вот ты можешь объяснить мне, в чем дело? — Хрипло выдохнул Павел. — Я, неужели так многого прошу, просто приехать, просто подписать документы. Если тебе что-то не нравится, ты можешь позвонить и сказать: Паша, я не буду этого делать. Но ты хотя бы уведоми меня в этом, а не оставляй сидеть и ждать у моря погоды.

— Знаешь что, Паш, — тихо произнесла я. — Давай ты как-то сам разберёшься со своими запросами, со своими желаниями.

— Нет, твою мать, Тань, я не могу сам разобраться, потому что это имущество должно принадлежать тебе. И, значит, ты должна приехать подписать все документы. Я не так многого от тебя хочу. Это на самом деле не сложно. Я прекрасно знаю, что ты была сегодня в городе. Я прекрасно знаю, что ты сегодня с Ритой выезжала в город. И поэтому заехать на десять минут ко мне на работу для того, чтобы чиркнуть и оставить свой автограф на бумажке это, поверь мне, не требует от тебя каких-то безумно сильных затрат, — начал срываться Павел, и я, сглотнув, почему-то произнесла.

— А что за неповиновение ты меня тоже воспитывать будешь, как свою Раису, которая теперь ходит и прячет синяки на запястьях, да?

Глава 15

— Через две недели я улетаю в Барселону, — бросил Павел, заходя ко мне в кабинет в пекарни.

Прошлый разговор не увенчался ничем.

Паша просто нарычал на меня, что я говорю глупости, и кинул трубку, и даже несколько дней ничего не было слышно от их семейной ячейки, и вот середина рабочей недели, разгар дня, Паша залетел ко мне в кабинет и положил перед носом документы.

— Подписывай.

— Объясни мне, пожалуйста, в чем твоё маниакальное желание напихать после развода мне побольше недвижки? Ты что, считаешь, что у меня на все на это есть деньги, чтобы платить налоги?

— Подписывай, я сказал. — Бросил Паша демонстративно и сложил руки на груди.— Я мечусь, как белка в колесе, ты не можешь приехать просто оказать мне услугу.

— Я не знаю, что я подписываю, Паша. — Произнесла я, медленно, вставая из-за стола. Бывший муж оскалился, озлобился.

— Слушай, помнишь ситуацию… Хотя нет, не так. Давай по другому. Семью Лики и Глеба помнишь?

Я нахмурилась, пытаясь понять, к чему идёт разговор.

— Так вот, они сейчас в процессе развода. Так вот, знаешь, почему они не могут развестись? Потому что Глеб зажилил какую-то недвижку Лике, а она хочет всего и побольше. Это нормальное, твою мать, состояние для женщины. Востребовать компенсацию за прожитые годы, тем более за такие годы, как у меня с тобой, либо как у Лики с Глебом. Так что я не понимаю твоего детского глупого желания просто противиться моим словам.

— Знаешь, что… — я до сих пор не могла вспомнить, про каких Лику и Глеба идёт разговор, но меня просто эта фраза будто бы ударила по лицу. — Может быть, у Лики и Глеба такие отношения, что у них есть возможность препираться по поводу недвижимости, но мне нахрен не усрались ни деньги твои, ни твоя недвижимость. Паш, верни мне мои годы, верни мне мою любовь, верни мне мои чувства, которые я тратила на тебя. Зачем мне все это бабло, если нет того, что у меня было раньше?

Я поняла, что у меня голос затрясся, потому что сказать я хотела другое…

Зачем мне нужны деньги, если нет тебя?

И от этого злые слезы проступили на глазах…

Как он не понимал элементарных вещей.

— Так, Таня, — Паша зажал переносицу двумя пальцами и качнул головой. — Мы снова возвращаемся в ту ситуацию, где мы друг друга не понимаем. Давай, подписывай документы, и я поеду дальше по делам.

— Я не буду ничего подписывать. Мне ничего не нужно, ты прекрасно нашёл себе девочку, чьё внимание, заботу, отношение к тебе можно купить. Покупай. Только от меня откупаться таким образом не надо. Ушёл и ушёл. Это не я вынудила тебя разводиться. Это ты нашёл любовницу, это не я обманывала. И поэтому давай ты за мой счёт сейчас свою совесть не будешь успокаивать.

— Таня, прекрати. Как ты не понимаешь, что это просто элементарное уважение…

— Уважение? Ты из уважения ко мне полез на молодую девку после стольких лет брака?— Зарычала я, дёргаясь вперёд. Тело натянулось, как струна, каждую мышцу сводило от боли. Это было страшно узнать в один момент, что человек, в которого ты верила, которому ты верила, признается в том, что не желает с тобой проживать жизнь.

Это страшно невообразимо, но ещё страшнее то, что этот человек пытается оценить твои моральные страдания в какой-то финансовый эквивалент. От того, что он мне напихал недвижимости, открыл счета, подарил землю, я не перестала чувствовать боль.

И чем больше мне он всего давал, тем больше мне больнее становилось от того, что он рассчитывал, будто бы деньгами сможет заглушить все мои чувства.

— Зачем тебе вообще со мной сохранять хорошие отношения? Разошлись и разошлись. Паш? — спросила я, отталкиваясь от стола, делая шаг к мужу навстречу.

— А как ты себе это представляешь? Мы с тобой прожили такую жизнь. У нас с тобой все было, у нас были взлёты, у нас были падения. Мы рожали детей, мы строили бизнес, мы покупали квартиры, у нас болели родители, у нас с тобой вся жизнь была вместе. Ты как себе вообще представляешь ситуацию после развода? Так, что каждый ушёл в свою сторону и больше не вспоминает об этом человеке. И все.

— Паш, вот именно так выглядит картинка после развода.

— Нет, Таня, так выглядит картинка «без любви». Не надо сравнивать хрен с пальцем. Если ты не понимаешь элементарных вещей, то я очень тебе сочувствую. Но просто люди, когда разводятся, рассираются, расплёвываются и уходят в разные стороны это говорит о том, что у них за столько лет брака нихрена в жизни не было, у них был какой-то общий быт, у них были какие-то общие трудности, но у них ничего больше не было. Эти люди просто не понимают, что может быть по-другому. Может быть, во имя того, что ты столько лет любил человека, остаться для него единственным и близким. Даже плевать, что не в браке. Как ты этого понять не можешь? Таня, почему ты постоянно ставишь мне палки в колеса? Я пытаюсь просто сказать тебе о том, что развод не говорит о том, что мы стали плохими людьми друг для друга. Развод это всего лишь бумаги, это всего лишь документы, но это не перечёркнутое наше с тобой прошлое!

Глава 16

Павел

Таня тяжело дышала, облизывала нижнюю губу, а глаза метали молнии получше, чем сам громовержец. Я постарался успокоиться, выдохнул через нос медленно.

Моя жена, моя ровня.

Самый идеальный для меня вариант, от которого я сам отказался.

— Просто объясни мне, — Таня упёрлась ладонями в стол. И сощурила глаза. Она всегда так делала, когда пыталась вывести меня на чистую воду. — Что ты от меня хочешь? Чего ты добиваешься этой недвижимостью и так далее. Надо — перепиши на детей.

Я поморщился

— Не надо мне сейчас советовать, что нужно сделать.

— Не надо мне рассказывать сказки, Паш, о том, что ты желаешь сохранить нормальные тёплые отношения.

— Это не сказки, Тань, — я тяжело вздохнул и перевёл взгляд на верхние полки.

После развода с Таней находиться было тяжело. Раньше все вопросы решались щелчком пальцев: подходил, обнимал, прижимал к себе, заставлял уткнуться мне в шею, гладил её по спине и нёс какую-то херню о том, что обязательно все будет хорошо.

Сейчас у меня не то что прав не было на эти действия, у меня даже язык не повернулся бы с такой лёгкостью произносить вещи, в которых я не уверен.

— Объясни мне, что это за недвижимость, что это за земля и так далее, и я подумаю…

— Документы лежат на столе, — медленно произнёс я, указывая ладонью на папку. — Думай, подпиши до того, как я должен улететь.

— Ты опять на меня давишь, — заметила Татьяна, и я скрежетнул зубами.

Да не давил я на неё!

Просто действительно хотелось закрыть многие вопросы и перестать уже носиться, как с хрустальным яйцом, с этой недвижкой. А Таня ведь ещё…

Нет, дело не в гордости, не в гордыне.

Таня ещё очень чувствительная, и все её состояние сводилось к тому, что зачем деньги, если нет тебя?

От этого в груди трещало.

И хотелось почесать сердце.

— Подпиши. — Произнёс я, ощущая, что снова треск противный начал давить на ребра изнутри. Не хотел этого чувства. И так все трещало с момента развода.

Я вышел из пекарни, пристально бросив цепкий взгляд на сотрудников, они меня боялись, потому что все трудовые договоры составлял я. Они прекрасно знали, чем обходится нарушение тех или иных обязательств.

Я никому не нравился.

встреча с Глебом совсем вымотала меня, что, выйдя вечером из офиса, первое, что я сделал, это набрал Раю.

— Ты у себя? — Спросил я лениво и обессиленно.

— Да, да, паш, ты приедешь?

— Да, приеду. — Выдохнул я, хоть и злился на неё. Тоже мне, выдумала херню какую-то нести суррогатное материнство, деточки, идиотка, но красивая, мягкая, покладистая, самое то стареющему адвокату.

Через двадцать минут я остановился у не самого нового жилого комплекса и поднялся в квартиру.

Я снимал здесь эту студию, и поэтому Рая переехала сюда.

— А я тебя уже не ждала, — сказала она, потирая ладони друг о друга.

— Ошибаешься. — Выдохнул я и поставил кейс на полку. Рая засуетилась, занервничала, помогла снять пиджак. Проводила к столу, но ужинать не хотелось.

Рая вертелась передо мной, как небольшая юла, заставляя в глазах рябить.

— Слушай, просто успокойся, пожалуйста.

— Паш, я очень виновата, я вообще не должна была, и мне действительно стыдно, — произнесла она, опускаясь на стул рядом со мной. Доверчиво взглянула в глаза и перехватила мою руку. — Пашенька, мы с тобой уже столько вместе. Я просто на самом деле переволновалась. Я действительно к твоей супруге не испытываю какого-то негатива или ещё чего-то. Для меня на самом деле ваши отношения являются каким-то образцом человечности.

Она говорила, тараторила, и чем дальше, тем сильнее я убеждался в том, что она врёт.

— И вообще, Паш, я понимаю, что я не имела права соваться никуда, но на самом деле, давай родим ребёночка. Пашенька, пожалуйста… Я детей от тебя хочу… — Выстрелом навылет, произнесла Рая.

И в груди снова затрещало.

Глава 17

Павел

С Раисой я познакомился за пару месяцев до развода. Про меня говорят фразу седина бороду, бес в ребро. Она была мила, симпатична и не напрягала никак. Я понимал, что мы с Татьяной все равно разойдёмся, и не видел смысла откладывать это в долгий ящик. Так и получилось, что после развода наши отношения уже стали более явными. И Раиса потихоньку стала пробираться в мою жизнь.

Вот только уж чего я не ожидал, это её глупого пассажа на дне рождении о том, что нужна суррогатная мать и так далее. То есть мы не сидели, не обсуждали эту тему. Я знать не знал о том, что Раиса преследует такую цель. И, соответственно, услышав все от Тани, я взбесился.

Посадил Раису в машину и всю дорогу до дома я сидел и читал нотации.

А сейчас...

— Паш, я понимаю, что, возможно, я неправильно изначально подала всю эту ситуацию, но мы с тобой уже столько времени вместе. Ну неужели тебе не хочется ребёнка?

Я вскинул брови.

У меня были дети.

У меня была Ксюша и Полина.

Других мне не хотелось.

— Ты вот зачем вот это сейчас спрашиваешь у меня? — задал я закономерный вопрос и поморщился, оттолкнулся от стола, встал, обошёл его и застыл напротив окна.

Раиса растерянно приоткрыла рот, как выброшенная на берег рыба.

— Паш, ну это же закономерно, неужели ты видишь что-то плохое в том, чтобы родить ребёнка?

— Рая, — я посмотрел на неё как на маленького ребёнка, которому приходилось объяснять какие-то прописные истины. — Давай мы с тобой уясним ещё раз один момент. Ты прекрасно знаешь, почему мы вместе. Ты прекрасно знаешь правила, которые я желаю, чтобы ты соблюдала. Это отсутствие других мужчин, это отсутствие разгульного образа жизни. Это отсутствие какой-либо скандальности. Ну и, как сама понимаешь, это отсутствие кого-то, кто может забирать твоё внимание у меня, если ты немножко не догадываешься, то я твоё внимание покупаю.

У Раи затряслись губы.

— Паш, ты не покупаешь моё внимание.

— Рай, я покупаю твоё внимание. Давай будем честными, что молодой девке нужно почти пятидесятилетнего старого хрыча?

— Ты не старый, — покачала головой Рая.— Ты очень сильно не старый.

Лесть не была засчитана.

— И в смысле, что может быть надо? А разве то, что мы с тобой вместе, не говорит о том, что у нас есть что-то большее…

— Рай, что у нас есть большее?

Я сложил руки на груди и перехватил пальцами правой подбородок, прошёлся по щетине, укалываясь, и подумал, что надо бы заскочить в салон и поправить все это дело.

— Мы же с тобой взрослые люди. Ты прекрасно понимала, на что ты шла, когда соглашалась на связь со мной.

— Паш, зачем ты так все выворачиваешь? Какая, твою мать связь, Паш? — Рая подалась вперёд, сжимая хрупкие плечи, и от этого ключицы проступили безумно сильно, так, что яремная впадина стала глубокой. — Почему ты называешь наши в принципе романтичные отношения какой-то связью?

— Потому что это и есть связь. Романтичные отношения подразумевают наличие этой романтики.

— А разве у нас её нет? Разве ты не помнишь, что буквально ещё месяц назад я устроила офигенный вечер в ванной с лепестками роз, со свечами, с массажем.

— Мне понравилось, — сказал я честно и пожал плечами. — Но в этом моменте есть такой нюанс, ты обязана это делать. Ты обязана меня развлекать. Ты обязана создавать ту атмосферу, в которой мне будет комфортно. У нас изначально с тобой были такие разговоры.

У Раисы затряслись губы, она по-детски округлила рот и стала похожей на щенка, которого пнули просто так.

— В смысле, это я обязана это делать? Я это хочу делать. Это большая разница, Паш.

Я тяжело вздохнул.

Очень часто правда воспринимается грубостью, очень часто честность принимают за цинизм.

— Рай включи голову, вытащи нахрен наушники из ушей, вату из мозгов и включи голову. Вот смотри мне почти полтинник. Вот скажи мне, пожалуйста, нахрена мне такой гемор в качестве ребёнка сейчас с тобой? Вот ты не видишь никаких проблем с тем, что взрослому, уже состоявшемуся мужику не усрались ни пелёнки, ни распашонки, ни детские крики по ночам. Ты этого не понимаешь, если у тебя хватает мозгов делать мне это предложение уже в который раз?

Глава 18

Павел

Повисла тишина, и я слышал в ней нечастые всхлипывания Раи, а потом низкий злой голос прошипел:

— Это из-за неё да, из-за неё?

Я закатил глаза, повернулся к Рае и хотел только сделать мину такую, что, мужики, дайте тазик, сейчас блевану. Но не успел.

Рая подорвалась ко мне, подскочила. Схватила меня за запястье и дёрнула на себя.

— Это потому что ты её все ещё любишь. Да? Поэтому ты так ко мне относишься, поэтому у тебя никакой любви нету?

— Ты сейчас думаешь, что говоришь? — брезгливо произнёс я, стараясь отодрать холодные пальцы с собственного запястья.

— Нет, я-то прекрасно думаю, но если ты её так любишь, если все у вас ещё по-настоящему, если ты до сих пор её ревнуешь ко всякому мимо проходящему мужику, зачем ты вообще с ней развёлся?

Я отшвырнул Раю от себя и хрипло выдохнул.

— Потому что ты не права! — Последнее я произнёс излишне резко и громко. — Не права, я тебе сказал.

Выдохнул тяжело, настроение все испоскудилось как не знаю что.

— И прекрати мне здесь все эти истерики. Ты прекрасно знаешь, что мне нравится и как мне нравится. Истерики в этот список не входят. Учись быть взрослой, учись принимать последствия собственных решений. Я тебе не в любви не клялся, не в жизни до конца своих дней рядом с тобой, и уж явно я не собирался заводить с тобой детей никаких. Мне полтинник, я свои пелёнки уже отстирал. Мне прекрасно хватает двух дочерей. Если у тебя есть какие-то другие на этот счёт планы, можешь разворачиваться и валить куда хочешь. Иди рожай от любого другого, от того Пети Скамеечкина.

Я разорался.

Психанул.

— Но только знаешь, в чем дело? — Я рыкнул, качнулся вперёд, и Рая боязливо обняла себя за плечи. — Знаешь, твою мать, в чем дело? От никого другого ты родить не хочешь, потому что прекрасно знаешь, что девка девкой, содержанка содержанкой, а доить папика зашибись целую жизнь! Доить папика самый лучший вариант при помощи ребёнка.

Я понял, что завёлся не на шутку и у самого аж в глазах потемнело от злости.

Твою мать.

Вот я принял осознанное решение, я изначально на берегу договорился о том, что не будет ничего такого, что нормально в обычных отношениях, в обычных отношениях я уже был. В обычных отношениях я уже менялся. В обычных отношениях я уже совершал подвиги…

Я нахрен запарился, я хочу просто жить сейчас так как я живу.

— Это все из-за неё… — упрямо стояла на своём Рая и бросала на меня косые взгляды. — Из- за неё, из-за неё, из-за неё ты её до сих пор! И я не знаю, что с тобой происходит каждый раз, когда ты её видишь, ты весь как будто бы сиять начинаешь изнутри. И если ты считаешь, что у тебя есть полное моральное право здесь ходить и тыкать мне то, что я выбрала какую-то определённую жизнь ради преференций… Да, может быть, ты и прав. Но Паш, это не говорит о том, что я позволю об себя ноги вытирать. Это не говорит о том, что я должна нормальна как истеричка из психбольницы смотреть, на то, как ты блин, цветёшь и радуешься рядом с ней. Нет. Ты думаешь только форматом того, что ты платишь, ты музыку заказываешь, но ты нихрена не думаешь о том, что у другого человека тоже могут быть чувства. И мне неприятно видеть, как ты… Как она тебе нужна.

А вот здесь меня садануло под ребро.

Мне Таня нужна была, я должен знать, что у Тани все хорошо. Я должен знать, что с ней никакая беда никогда не случится.

Просто это такой человеческий фактор, что мы очень долгое время находимся рядом и становимся одним организмом. И если с Таней что-то случится, это будет примерно сродни тому, что мне ногу прострелить, руку оторвать.

Да, я хочу, чтобы у Тани все было хорошо.

И вот эта фраза, которая сейчас вылетела из уст Раисы, заставила меня подобраться, напрячься.

Я шагнул вперёд, перехватил Раю за шею, дёрнул на себя, сжимая пальцами две точки у неё на затылке, вынудил запрокинуть голову.

— Слушай сюда, — хрипло произнёс я, стараясь взять эмоции под контроль, — если ты вдруг подумаешь, что для того, чтобы стать одной единственной, какой-то необходимой для меня, это значит каким-либо образом лезть к Тане, то я тебя с этого же балкона вытряхну, если ты вдруг подумаешь, что не своими руками тебе можно добиться того, что Таня будет не единственной, любимой женщиной у меня, то это будет самая главная твоя ошибка. Потому что я ненавижу, когда кто-то лезет в мою голову, в мои мысли и в мою жизнь. И самое спокойное, что тебя ждёт, это какая-нибудь деревня в жопе мира, там, где тебя по кругу будут иметь местные алкаши. Это самое спокойное, что тебя ждёт, поняла? А самое неспокойное будет в трех метрах ниже уровня земли. В разных пластиковых пакетах. Ты меня поняла? Я спросил!

Я тряхнул Раю как следует и медленно заглянул ей в глаза, чтобы увидеть животный ужас, страх.

— Твою мать, Рая, ты меня поняла? Я ещё раз задаю тебе этот вопрос.

— Пусти.

— Рая… — я сжал пальцы сильнее, чтобы Раиса запрокинула голову назад и тяжело задышала, грудь стала ходить ходуном. В глазах заблестели слезы. — Отвечай на вопрос, когда я задаю его!

— Пусти. —Выдохнула и облизала дрожащие губы.

— Если ты хоть на метр приблизишься к Тане, я с тебя всю шкуру спущу. Ты понимаешь это?

Глава 19

Павел

Раиса молчала, как партизан.

Твою мать.

Я отшвырнул её от себя и она потеряв равновесие, медленно сползла на пол. Села на колени и всхлипнула. Опустила голову, прижала подбородок к груди.

Так выбесила! Довела.

– Раздражаешь. – Произнёс я сквозь злость, через раз вздыхая. И тряхнул головой, чтобы выбить из неё все дурные мысли. –Так, я тебе сказал, ты меня услышала. Надеюсь прекрасно понимаешь, что я тебя по голове не поглажу если хоть волос упадёт у Тани. Если хоть раз мои дочери заплачут из-за тебя. Надеюсь, ты прекрасно понимаешь, что у нас с тобой взрослые, правильные отношения? Не отношения даже, а связь, которая подразумевает тот факт, что ты улыбаешься и машешь. А я, блин, делаю, что хочу. Если тебя не устраивает, родить можешь от любого ближайшего бомжа. Не держу. С квартиры съедешь тогда, когда посчитаешь нужным. Украшение оставь себе. Надо будет ведь жить на что-то первое время. – Я выдохнул. Растёр грудь и медленно вышел в коридор.

Рёв и истерика со стороны столовой была все явственней. Все слышней. Я медленно обулся. Взял портфель с бумагами. Подхватил мобильник, который лежал на полке и в этот момент со спины меня обхватила Рая. Уткнулась носом у меня между лопаток и заверещала:

– Нет! Нет! Пожалуйста, не уходи! Не уходи, пожалуйста. Паш!

Вот так всегда.

Коза.

Доведёт сначала, а потом орёт: “Не уходи! Не уходи! Паш!”

Какого черта, ничем не думала, пока я был ещё не на взводе, ни одним местом не сообразила, что не надо доводить терпеливого человека?

– Пусти. Мне пора. – Произнёс я, даже не желая ни читать нотации, ни вообще общаться на эту тему.

Понимал, что сейчас сам взбешусь и наворочу херни. А при всех недостатках Рая не была безумно ужасной бабой. Глупая? Да. Но глупость, ничего страшного. Я всю жизнь общаюсь с глупыми людьми, как-то же ещё не помер. И от одной бабы не помру. Правильно? Правильно!

– Пашенька, пожалуйста, не уходи! Паш, не бросай! Я ни от кого не хочу рожать. Я от тебя ребёнка хочу. – Затараторила Рая

У меня зубы свело от злости.

– Да ты задрала с этим ребёнком. – Прохрипел я, дёргая плечами и стараясь отбросить от себя Раю.

Она, вместо того чтобы отодвинуться, опустилась ниже. Схватила меня за штанину, обняла за колено. Уткнулась носом в бедро.

– Паш, не уходи! Пожалуйста, Паш! Паш, я тебя умоляю! Пашенька, пожалуйста! Паш, ну я не смогу без тебя! Я не хочу без тебя!Паш, я понимаю , что ты видишь эту ситуацию, так, что подумаешь, девку купил. Можно все, что угодно делать. Паш, меня пойми.

Елозила руками мне по ноге. Дёргалась, пыталась схватить за пряжку ремня.

– Пусти! – Рявкнул я, отбрасывая её ладони. – Хватит! Прекрати! Не унижайся! Никогда не смей унижаться перед мужиком, Рая.

– Я не унижаюсь. Когда любишь– это не унижение, Паш.

Она подняла на меня глаза. В них стояли слезы и при этом она как-то истерично и зло хохотала.

– Паш, это не унижение. Паш, я просто… Я просто люблю тебя, Пашенька.

Я прикрыл глаза.

– Успокойся!

Схватил её за ворот кофты. Оттащил от себя.

– Успокойся! Я сам решу, когда приеду.

Последнее я произнёс и тут же двинулся в сторону двери. Рая заверещала так, что все стекла должны былы уже потрескаться. А меня бесило. Просто раздражало. Вымораживала вся эта ситуация. Господи! Вот уже максимально прозрачные отношения. Вот никаких намёков. Никаких недомолвок. Вот все, что не нравится можно сказать. Все что нравится, тоже можно сказать. Какого черта бабам надо обязательно из всего сделать проблему? Ну что она прицепилась к этому, твою мать, ребёнку? Не собираюсь я никогда этих детей больше иметь. У меня есть две чудесные дочери и внучка. Мне на этом хватит. Я своё отделал, серьёзно.

– Паш! Пожалуйста, Паш! – Крикнула в закрывающуюся дверь Рая.

Я даже не посмотрел на это просто. Двинулся в сторону лифта. Спустился. Сел в машину.

Ощутил, что от этих баб одни проблемы.

Ощутил, что по мозгам раз за разом била мысль о том, что все это не просто так.

В один момент ещё как дебил поверил.

– Паш, давай вместе съездим, поздравим. Я хочу познакомиться с твоей женой. Она же у тебя такая хорошая. Ты же так хорошо о ней отзываешься.

Конечно, твою мать, я буду отзываться хорошо о моей жене, потому что это моя жена.

Не чужой человек.

Родной человек.

Часть меня.

Эта женщина родила мне двоих чудесных дочерей.

С какого черта я должен о ней плохо отзываться?!

Я то ей обязан всем, что у меня сейчас есть. Я то ей обязан даже тем, кто я сейчас есть. Это пока я получал образование, смотрел на то, как она гробит, свою молодость. Это из-за меня она в четыре утра вставала и уходила на смену, потому что прекрасно знала, что мой потолок, который я мог на тот момент взять, это подработки, за которые толком ни черта не платили.

А жить надо было как-то.

Взбешённый сел за руль.

Газанул, выезжая со двора.

Психанул.

Надо было с водителем ездить.

Хорош уже, хватит своё тоже откатался и лишний раз дёргать судьбу за усы тоже не было никакого смысла. Вымораживало. Все настроение было паскудное. Доехав до дома, поднялся в квартиру. Обрыгло все. Настолько обрыгло , что думал продать хату.

Потом запоздало вспоминал, что переписал её на Таню. Оформил все документы как бы она не козлилась и не противилась. И надо было, значит, самому съехать. А что-то все не съезжалось. Видимо тащило как преступника на место, где все произошло, но и жить уже не мог здесь.

Пройдясь по залу, упал на кресло.

Вытащил мобильник.

Крутанул его в руках.

Таня, Танечка, Танюша.

Как все дерьмово было.

Как все дерьмово было.

Вспомнив про выходные, набрал Ксюшку.

– Привет, родная.

– Привет, папуль. – бодро отозвалась старшая и я шмыгнув носом, произнёс :

Глава 20

Таня

Каждый разговор с Павлом, каждая встреча оборачивалась для меня каким-то адом. Я не представляла, что бывшему мужу надо. Что он носился с этой недвижимостью, как с тухлым яйцом в кармане.

Вот иначе не могла подобрать сравнение. И все это напрягало. Я видела счета, которые оплачивались с моего кабинета налогоплательщика. Да, это было с моей стороны достаточно глупо, что Паша до сих пор имел к нему доступ. Но все-таки эту недвижимость он мне напихали. Поэтому и ответственность пусть он несёт.

Я знала, что это прекратится в какой-то момент, но я не представляла как мне платить за такое количество единиц. Но думаю, что я в этом разберусь.

Психанув и забив на все, я вернулась к работе.

Документы так и лежали на столе, нервируя и раздражая.

Я не выдержала, дёрнулась, развернула бумаги. То, что я видела, было максимально прозрачно. Это не было ни каким-то способом уйти от налогов, либо благотворительностью. Нет. Все было правильно. Ровно так, как мог это сделать Градов.

Я потёрла переносицу.

Вечером вернулась домой. Засела перебирать остальные документы. Голова не варила. Пиликнул телефон, напоминая о завтрашней записи к гинекологу.

Бесило.

Господи, как бесило.

Я на самом деле переживала за своё здоровье.

Особенно после развода, потому что понимала , что на нервной почве какие только шишки могут не вылезти.

А сейчас у меня цикл сломался.

Постоянно скакал.

Это заставляло задумываться.

Ещё как плевок в душу, эти слова Раисы о том, что “вы же молодая”. Ага, я молодая, только нервная. Нервная из-за развода.

Утром приехав к своему лечащему врачу, которого я не поменяла, даже разведясь с Пашей, я забралась на кресло и у меня стали брать мазки. Мы ходили и наблюдались в этой клинике всей семьёй. Логично было бы как-то абстрагироваться. Порвать все контакты, но гинеколог, зубной и бухгалтер это те люди, которых не меняют ни при каких обстоятельствах.

– Татьяна, – подняла глаза Ольга Валерьевна и потянулась за пробиркой, – гормоны надо сдать.

– Хорошо. – Вздохнула я и потянулась поддержать зеркало.

Ольга Валерьевна благодарно кивнула.

– Обязательно давай проверим сейчас щитовидку. Не нравится мне, что она прооперирована и так далее.

Я покладисто кивнула. Ватная палочка коснулась слизистой. Я поморщилась.

– Все, все, все. Заканчиваю, заканчиваю. – Произнесла Ольга Валерьевна и тут же убрала зеркало. – Все. Давай, можешь одеваться.

Я вздохнула. Села, опустила юбку.

– Так, сейчас давай проверим грудь. Нет, все вроде бы хорошо. –Ольга Валерьевна стояла, ощупывала меня. – У тебя так никто и не появился?

Я закатила глаза и фыркнула.

– Тань, ну так нельзя. Я понимаю, что полгода в разводе. Ты вот сама видишь, как сейчас твой гормональный фон на все влияет. Он у тебя просто непредсказуемый. Бешеный. А ты понимаешь, что в нашем возрасте надо беречь себя. Особенно оставшиеся яйцеклетки.

– Для чего? – Фыркнула я и опустила кофту.

– Для молодости. Понимаешь, пока женщина остаётся способной к деторождению, она не стареет.

Ольга Валерьевна сделала шаг назад, сняла перчатки и ополоснув руки, прошла к столу.

– Давай садись. Сейчас напишу назначение и будем дальше думать.

На компе у неё что-то пиликнуло и Ольга Валерьевна, поморщившись, покачала головой.

– Что? – Уточнила я, наблюдая за своим лечащим врачом.

Она поджала губы, махнула рукой. Наклонилась, стала что-то быстро мне записывать на бланке. Я пожала плечами не понимая, в чем была проблема. Но Оля, которую я знала не первый год, все-таки не выдержала.

– Вон сейчас перенесли клиентку. Поменяли местами со второй.

– А что, не хотелось? – Спросила я и вытащила мобильник.

– Ой, да неприятная она такая. Ещё в первый раз пришла ко мне со своей матерью. Мать хабалистая. Давит на девчонку.

Я вскинула бровь.

–Там, как я поняла, она нашла очень состоятельного мужчину. Мать пришла с запросом вместе с этой девушкой,что пропишите какие-нибудь гормональные препараты, чтобы она побыстрее забеременела. Ну, девчонка, как я понимаю, сама хочет на пузо поймать папика. Ну, знаешь, особого энтузиазма я по её глазам не видела. А мать прям чуть ли не со скандалом, типа выписывай ей что-нибудь для того, чтобы она залетела. И все. Там столько времени, а все как бы зачать не могут. Вот хотя как по мне, по обрывкам разговоров я поняла, что мужчина в возрасте. Скорее всего дело не в девчонке. Я её могу напихать по самую крышечку этими гормонами, она будет с этими яйцеклетками носиться только как за здрасьте. Но дело в том, что если мужик не готов к деторождению, то ты тут уже ничего не попишешь.

Я тяжело вздохнула.

– Да, современный мир требует очень быстрой реакции.

– Ой, не говори. На самом деле это немножко противно выглядит.

Гинеколог упёрла локоть в стол и положила подбородок на запястье.

– Она ещё сидит такая, как будто бы не понимает что и для чего происходит. А мать языком мелет:” только так, надо забеременеть, надо родить”. Ой, Господи. Не знаю. Мне что-то ни беременность, ни роды не помогли.

Оля опустила глаза, вернулась к заполнению бланка, и я вздохнула.

– Ну да, мне тоже ничего не помогло.

Оля вытащила печать, быстро прошлёпала по всем листочками. Протянула мне.

– Ты не загоняйся. Все нормально. Все проверим. Все сделаем. Если хочешь, могу таблеточки прописать, чтобы цикл выровнять.

– Да Бог с ним, с циклом. – Фыркнула я, понимая, что мне уже сейчас не до этого.

– Тань, ну не говори. Не говори так. Надо всеми возможными силами сохранять молодость. Она у нас одна.

Поблагодарив Ольгу Валерьевну, поцеловав её в щеку, я засобиралась. Перехватила сумку, повесила её на плечо. Убрала все рекомендации внутрь. Открыла дверь кабинета и застыла в шоке.

Под дверями стояла Раиса.

Стояла, нервно потопывала ножкой. Поглядывала на кабинет моего гинеколога.

Глава 21

Павел.

После разговора с Ксюхой, у меня было состояние нестояния.

Ничего делать не хотелось.

Просто ощущал себя на какой-то обочине жизни.

Там вот она настоящая, нормальная, куда можно втиснуться, приехать, потискать внучку, поцеловать в лоб дочь. А я оказывается, где-то вообще за границами всего этого. И самое смешное, что я не думал, что будет иначе. Я знал, что так оно и будет. Но ощущать это, чувствовать эти эмоции, которые падали на меня с высоты многоэтажки, было неприятно.

Сам ведь прекрасно осознавал, чем я рискую и что будет дальше с семьёй.

Но мы же всегда считаем , что нас пронесёт.

У меня все клиенты так считают. А ещё каждый абсолютно уверен, что он умнее меня. Не спорю, есть умные. А есть такие как я, которые ошибаются.

Раисе из принципа не звонил.

Вообще рождались мысли о том, что все это дерьмо зря . Не надо было вообще ничего трогать. Все чаще и чаще, особенно после дня рождения Тани, возвращался к теме того, что сам все разрушил. Сам все разломал. А когда Таня ещё сказала там про сына, у меня вообще шарики за ролики залетели, потому что ну вот, действительно, в формате отношений с женой не такие мы и старые. Мы достаточно молодые, успешные. Можно же было бы родить ещё ребёнка. Можно, но только не в формате отношений с Раисой, потому что мне это уже не надо было.

И Ксюше не стал ничего говорить. Не стал давить на то, что мы же договаривались, ты мне обещала. Какие к чёртовой матери, обещания с предателем? А я именно предатель в их глазах. Я предал маму. Я сделал маме больно и после развода это было самое тяжёлое время. Такое, что я не мог нормально контактировать ни с одной из дочерей. Смотрел в их глаза, видел Таню. И как бы не было в этой ситуации правильно оставаться логичным и здравым но черта не выходило.

Раиса приехала на следующий день вечером. Поскреблась в дверь квартиры, а когда я распахнул её, застыла.

На ней был короткий чёрный тонкий плащ. Собранные на затылке волосы в тугой пучок, алая помада на губах. И туфли на высокой шпильке.

– Прости меня. – сказала Рая и опустила глаза, а руки в этот момент развязали поясок плаща. И он игриво распахнувшись, показал чёрное кружевное белье. Чулочки с идеально ровной резинкой на бёдрах. Такого перфоманса у меня ещё в жизни не было. Ну я не собирался как последний дебил за какой-то секс спускать с рук все, что произошло.

– Паш, прости меня пожалуйста. – Рая ещё раз подняла на меня глаза и в них застыли слезы.

Я опёрся ключом о косяк, прикусил ноготь на большом пальце и хмыкнул.

– Прощения прошу. Пожалуйста.

А я усмехнулся, закатил глаза и схватился за дверь свободной рукой.

– Нет. – произнёс я вредно и закрыл дверь.

Скреблись в дверь ещё добрых полчаса. А потом все затихло, и я понимал, что если я дам слабину, она потом посчитает правильным в какой-то момент совсем перейти границу. Завалится к Тане и устроит какой-нибудь перформанс. Мне это нахрен не надо было, поэтому пусть учится с первого раза. Должна прекрасно понимать– котлеты отдельно, мухи отдельно.

На следующий день Раиса тоже приехала. Уже без плаща, в обычном спортивном костюме, но в руках держала большой деревянный контейнер.

– Я пироги испекла. Как ты любишь, с луком, с яйцом и с капустой. Прости меня, пожалуйста.

Я тяжело вздохнул. Качнулся вперёд, забрал пироги и схватившись за дверь, произнёс:

– Нет.

Рая дёрнулась навстречу, попыталась втиснуться в щель между дверью и косяком, но я был сильнее и проворней.

Закрыл.

Это не было вредностью. Это не было каким-то садизмом, удовольствием. Я просто воспитывал её. А ещё тормозил, потому что все чаще и чаще в голове рождались мысли о том, что все это было зря и надо отмотать время назад.

Очень хотелось этого.

Очень хотелось обратно в семью.

Такой вот слабый, бесхребетный оказался я.

Несколько месяцев без жены и жизнь не мила, и краски потухли.

На третий день Рая приехала с пустыми руками. Стояла на пороге, всхлипывала.

– Прости, пожалуйста. Я правда не должна была лезть. Я не должна была с тобой разговаривать на тему детей. Прости пожалуйста, что я посчитала будто бы, что-то в этой ситуации может зависеть от меня, хотя я сама зависима от тебя. Паш, прости. Пожалуйста. Я понимаю, что ты злишься и ты мной недоволен. Я тебя разочаровала и у меня одна оплошность за другой. Я знаю, что я не дотягиваю, в принципе я не дотягиваю ни до жены твоей, ни до нормальной любовницы.

Рая вытерла левой рукой глаза и всхлипнула.

– Я больше никогда не подниму эту тему с беременностью. Я больше не буду никаким образом искать встречи с Таней. Обещаю тебе, что я не сунусь в твою семью ни при каких обстоятельствах. Паш, прости меня, пожалуйста.

Я задумчиво хмыкнул, провёл пальцами по щетине и вздохнул.

Глава 22

Павел

Я запустил Раису в квартиру. Она тут же засветилась. Забегала. Стала греметь кастрюлями в кухне. Я наблюдал за ней и испытывал какую-то не брезгливость даже, а очевидную неудовлетворённость.

– Не суетись. – сказал я, проходя следом.

– Столько времени, ты, наверное, только в ресторанах питался. – Раиса посмотрела на меня из-за плеча и опять хлопнула глазами, а ведь на мокром месте.

– Не суетись. — Повторил я и качнулся с пятки на носок. –Я надеюсь, что ты говорила мне это действительно искренне. Я очень надеюсь, что ты прекрасно оцениваешь возможности того,что если мне что-то не понравится в следующий раз я не буду так снисходителен к тебе.

– Паш, я обещаю тебе, что это в первый и последний раз. Ничего подобного не произойдёт, если я буду как-то даже совсем случайно сталкиваться либо с твоими дочерьми, либо с Таней, я буду максимально делать вид, что мы либо не знакомы, либо просто проходим мимо друг друга. Честное слово, Паш, я обещаю тебе.

У Раи из рук выскользнул пакет с тостовым хлебом. Она не сразу сообразив, успела поймать его, только когда он лёг на столешницу. Я вздохнул.

– Ты просто скажи, что хочешь.

– Я хочу, твою мать, спокойствия, понимаешь?

Рая порывисто несколько раз кивнула. Видимо, чтобы показать уровень своего понимания.

— Я не хочу выяснения отношений. Я не хочу никаких скандалов. Меня это выматывает. Меня это раздражает. Я не понимаю, зачем я это должен делать.

– Я знаю. Хорошо, я поняла тебя. Обещаю, что этого больше не повторится. Паш, честное слово.

Но верить людям на слово вообще дело дерьмовое, потому что все люди лгут всегда. Абсолютно всегда. Верить на слово я мог только Татьяне и то потому что знал , что она скажет, не то, что я хочу услышать, а она скажет даже самую зашкварную правду. То есть какое бы дерьмо не происходило,она это скажет. Не из-за того, что она так офигенно ко мне относится, и что я не достоин лжи. Нет, она это скажет, потому что она умная женщина. Она понимает, что апеллируя правдой, можно быстрее решить ту или иную проблему. Но почему многие люди этого просто не понимают?

— Мне надо поработать. Не шуми. – Бросил я и развернувшись, пошёл в кабинет.

Раиса медленно топала следом и когда я остановился и вскинул бровь, вопросительно намекая на то, что в сопровождении не нуждаюсь, Рая вздохнула и ещё раз спросила:

– Так что ты хочешь?

– Не знаю. Сними с меня ответственность хотя бы за ужин. –Произнёс я едко, потому что были такие моменты, когда и мужчина, и женщина разделяют ответственность в любой ситуации.

Таня была ответственна за быт, за детей. Я был ответственен за то, чтобы у моей семьи все было. Все — это не значит мешок картошки привёз на себе. Все это значит абсолютно все– лучшие отпуска, лучшие больницы, лучшее образование. И да, поначалу в нашем браке было все немного не так. Мы действительно с Таней делили все пополам. Я спокойно девчонок сам собирал. Я с ними оставался, пока Таня уезжала на смену. Потом уже, когда они слегка выросли, а я ещё не так твёрдо стоял на ногах, тоже были моменты, когда у нас ответственность за детей была поделена надвое. Но чем дальше, чем больше я становился серьёзней в плане своей профессиональной деятельности, тем меньше ответственности за какой-то быт и семейность оставалось на моих плечах. Потому что Таня ослабила ответственность со стороны безопасности семьи, в плане финансов. То есть ей не нужно было работать. Были такие промежутки времени, когда вообще все нормально было и Таня спокойно сидела дома. Это уже после того, как Полинка выросла, она решила, что можно открыть пекарни. А до этого времени все было настолько комфортно в семье, где жена именно домохозяйка, что я другого представить себе не мог.

Так и сейчас.

Рая не могла она нахрен ничего другого сделать, кроме как снять с меня ответственность хотя бы за ужин. И Рая не желая создавать ещё одну патовую ситуацию, быстро кивнула. Развернулась и пошла медленным шагом в сторону кухни. Вот однозначно же пожалею.

И на ужин была говядина веллингтон, которую если честно, я не особо любил. Ну уж ладно, сам скинул ответственность. Можно промолчать.

Рая вела себя нервно, суетно. Чуть ли не с ложки меня собиралась кормить. Я хмыкал, вскидывал бровь, намекая , что это уж явно лишнее, и в постели тоже все было немного суетно. Такое чувство, как будто бы она боялась, что я в последний момент перехвачу её за волосы и выставлю за дверь.

– Ну нет. Езжай к себе. – Сказал я после и вздохнул.

– Пожалуйста, можно останусь всего одну ночь? Просто страшно было. Мне казалось , что ты совсем, совсем ушёл.

– Рай, езжай домой. Я вызову сейчас такси.

– Можно я ещё с тобой немного полежу? Пожалуйста?

Я тяжело вздохнул.

Ну пусть лежит.

Все равно собирался ещё поработать. Взял мобильник, развернул письмо от клиента. Стал изучать документы, которые он прислал. A Рая лежала, как мышка тихо. Сопела мне в плечо. В какой-то момент я вдруг понял , что сам себе на морду уронил телефон.

Но было плевать.

Сон сморил настолько быстро, что проснулся я от того, что рука затекла, которую я закинул за голову. Телефон так и лежал на груди, а Раи нигде не было. Вздохнув, я потянулся. Дёрнул на себя одеяло, понимая , что она тихой мышью и уехала.

Потом что-то кольнуло.

Как-то неправильно.

Я посмотрел на мобильник, а на часах было начало второго .

Что было не так.

Что не так было?

Противная, жужжащая мысль не давала мне спокойствия, поэтому сон слетел по щелчку пальцев. Я нахмурился, встал с кровати. Поправил пижамные штаны и босыми ногами прошёлся по тёплому паркету.

Открыл дверь.

Что не так было?

Свет в ванной.

В наружной ванной.

Не в той, которая была в спальне.

Я двинулся. Дошёл до двери. Щёлкнул выключателем. Вышел в зал, осмотрелся. Заглянул в левый коридор,в кабинет.

Глава 23

Таня

Доехав до дома, я все ещё пребывала в шоке, Раиса решила поймать на пузо Павла.

Я не особо переживала и даже не видела смысла звонить и предупреждать об этом своего бывшего мужа. Во- первых, потому, что я уже один раз сказала ему о том, что она шарится в его документах. Во-вторых, он не глупее меня и прекрасно все это понимает. А ещё я подозревала, что он все просчитал уже на несколько ходов вперёд, и поэтому я ему какую-то офигительную новость однозначно не расскажу, поэтому, не стоило лезть на рожон и, соответственно, пытаться как-то повлиять на эту ситуацию.

Добравшись до дома, я ещё раз пересмотрела все препараты, которые мне назначила гинеколог, и, психанув, подумала, что так была сильно занята мыслями о бывшем муже, что забыла заехать в аптеку. Ближе к вечеру я все-таки выбралась из дома, доехала, купила все препараты, которые необходимы были, а потом мне позвонила Полина, сказала, что заедет с ночёвкой. Выходя из аптеки, мне попался Разумовский на своём внедорожнике. Он как раз закрыл выезд моей машине. И мне пришлось какое-то время походить вокруг парковки, чтобы дождаться, когда он закончит все свои дела.

— Татьяна, вы уж простите, — быстро сказал Разумовский и прыгнул в машину, приоткрыл окно и произнёс: — Торопился, места нигде не было. Думаю, вы уж не станете сильно злиться, что я вас закрыл.

— Да нет, нет, я, конечно, не злюсь. Дочка просто должна приехать.

Владелец посёлка сдал назад, выпуская меня, я села за руль и, поравнявшись с ним, поблагодарила. Но Разумовский придержал меня, взмахнув рукой и склонив голову к плечу, уточнил:

— А вы не хотите ко мне приехать завтра вечером на барбекю? У меня небольшие посиделки с соседями, вдруг вам будет интересно?

Я пожала плечами, не зная как реагировать на все это. Но все же выдавила скромную полуулыбку и призналась, что я, как только разберусь со всеми делами, сразу же смогу точно ответить.

Разумовский поблагодарил меня за честность и отправился по своим делам.

Полина приехала уставшая, замученная, рассказывала о том, как ей тяжело даётся учёба, и скорее бы это все уже закончилось, а я сварила суп из щавеля, испекла яблочный пирог.

Полина сидела, как зомби, над всем над этим и только бурчала о том, что сил её больше нет, у неё сейчас ещё и практика должна была начаться, поэтому то ли ещё будет, то ли ещё будет.

— Мама, ты вообще собираешься домой переезжать? — Спросила Поля, когда я убирала со стола.

— А зачем? — в непонимании уставилась на дочь. Не понимала, действительно, для чего мне возвращаться домой. Я не могла себе позволить такую роскошь, как вариться в воспоминаниях.

Здесь воспоминаний никаких не было.

А дома все пропахло им, дома каждый угол, каждая чашка будет напоминать мне о Паше, а мне так хотелось его вытравить из своего сердца, чтобы просто не болело, чтобы просто не было так тошно по ночам.

— Ну, мам, начнётся зима, ты же не думаешь, что ты будешь жить в этом домике.

— Если ты забыла, отец здесь сделал ремонт.

Полина вздохнула.

— Мам, я все понимаю, что у вас вот сейчас все такое достаточно острое с папой. Но и ты пойми меня, вместо того, чтобы после учёбы ехать к тебе, я сажусь сначала на автобус, потом пересаживаюсь на электричку и оттуда уже на такси до тебя. Нет, я не жалуюсь. Если бы не было времени, я бы не поехала. Но просто зимой что? Мы с тобой вообще раз в месяц будем видеться? И то, когда ты приедешь на работу.

Полина была младшей, слишком домашней девочкой, какой-то изнеженной. И понятно, что такие перемены её очень сильно триггерили. Мне даже казалось в какой-то момент, что она неосознанно, но старается развернуть ситуацию таким образом, чтобы мы как можно больше с Пашей виделись.

— Я подумаю над этим, — тихо сказала я, не желая сейчас спорить, но все же ловя рациональное зерно.

Я все-таки поехала к Разумовскому на небольшое барбекю. Были несколько соседей с его перекрёстка и две семейные пары с улицы, чуть дальше меня. Разумовский был хорошим хозяином. А я не понимала, зачем он обрастает вот именно этими связями если все равно после того, как достроится посёлок, он продаст этот дом, вернётся либо в город, либо в новый посёлок переберется. Но видимо, у всего был какой-то подтекст и так далее. Хотя я все-таки осмелилась и задала этот вопрос.

Разумовский усмехнулся, покачал головой.

— Да, знаете, если следовать вашей логике, то мне вообще общаться надо только с какими-то своими старыми друзьями. Но старые друзья, это же такая непостоянная величина. Кто-то с инсультом слёг, кто-то за границу улетел. А здесь вроде бы уже привык за столько времени, пока идёт строительство посёлка.

Разумовский пожал плечами, и я понятливо кивнула, но потом он, слегка наклонившись ко мне, тихо произнёс:

— А на самом деле, Татьяна, мне надо было просто найти какой-то повод, чтобы пригласить вас. Вы же не пойдёте ко мне в гости просто так. А тут вроде бы как бы со знакомыми, с соседями…

Краска ударила в лицо, и я быстро опустила глаза.

— Вот видите, зря сказал, теперь вы вообще будете от меня скрываться, а увидев мою машину, перебегать на другую сторону.

Я хотела что-то выдавить, но Разумовский не дал.

— Вы только, пожалуйста, сейчас не паникуйте, я же не приставил нож вам к горлу и не требую чего-то от вас, правильно? Просто смотрим. Просто наблюдаем.

Разумовский пожал плечами, подхватил со стола пустой бокал, налил мне в него лимонада и протянул, видимо, желая смазать эффект от его слов.

Я поспешно кивнула. И, уткнувшись носом в ледяной напиток, постаралась выдохнуть и весь следующий день я думала о его словах, о том, что вы ведь не пойдёте, вы ведь не согласитесь…

А он был прав, что я не пойду и не соглашусь, потому что…

Потому что дура.

В субботу вечером должна была приехать Ксюша привезти Риту, потому что сами они с мужем уезжали на день рождения одного из его партнёров. Но что-то пошло однозначно не так, потому что ближе к четырем часам дня нервная Ксюша позвонила мне и сказала, что они все отменяют.

Глава 23

Павел

Раиса сидела на коленках перед моим сейфом.

Что-то держала в руках.

Мне почему-то показалось, что заходить и начинать орать как-то глупо.

Я сделал шаг в сторону, склонил голову к плечу. Хотел рассмотреть, чем же она собирается заниматься. Пароля от сейфа нет ни у кого. И он точно закрыт, мне хватило одного раза, когда Таня сказала, что Раиса где-то увидела её медкарту, я подозревал, что просто на столе, а не из сейфа вытаскивала, потому что сейф я не оставлял открытым.

Дома я не хранил ничего такого, но мне достаточно было того, что там документы на недвижку, паспорта, всякая прочая лабуда. И поэтому у меня возникал закономерный вопрос: какого черта Раиса делает у меня в кабинете?

Она склонилась, зажала ладонями лицо и тяжело вздохнула, медленно встала, опираясь ладонями о стол.

У меня аж давление подскочило.

Стерва!

Кто её послал, Верещагин? Да не, Верещагину не до этого, он сейчас будет расхлёбываться со своими компаньонами. Может быть Лукин не перетерпел проигрыш? Хотя он всегда мог поступить иначе, просто обратиться ко мне за компетентным анализом ситуации. Нет, нет, нет. Врагов у меня каких-то таких не было.

Конкурентов…

Да, господи, когда забираешься на мой уровень уже не конкуренты, а партнёры становятся. Точнее это какая-то дикая смесь из вроде бы занятие совместным делом, но при этом преследования каждым собственного интереса.

Раиса вцепилась ладонями в крышку стола. И дошла до моего кресла, медленно отодвинула его и, склонившись, попыталась открыть верхний ящик.

Открыла, но я там ничего не хранил, кроме сигарет, ножа для бумаги и прочей мелочёвки наподобии скрепок и всякого такого дерьма.

Раиса двинулась в сторону книжных шкафов. Да, если честно, я даже не знал, что там лежит, потому что Таня собирала там всякие старые издания политических историй и всего прочего. Для меня это был просто декор. Да, вообще, какой нормальный бизнесмен будет хранить какой-то компромат на себя в своём же доме? Не, не, не, это слишком просто. То ли дело офис под сигналкой полностью, кабинет отдельно запирается и ставится на охрану.

Раиса сделала несколько нетвёрдых шагов вдоль книжного шкафа, распахнула стеклянные дверцы, постаралась что-то вычислить, присмотреться, но ей света катастрофически не хватало, потому что она ничего не включала внутри кабинета, боялась, что я увижу. И в конце концов, а просто ли так я уснул?

Я медленно коснулся висков и почувствовал лёгкое давление, дерьмово, не сейчас мне мучаться с головными болями. А если головные боли, то с чем там у неё говядина эта чёртова была, которую не проглотить? Я потер одно запястье о другое. Потом психанул, посмотрел и увидел красную сыпь.

Да твою мать! Разваливаюсь окончательно.

Психанув, я переступил с ноги на ногу и толкнул дверь, распахивая её и озаряя светом весь кабинет.

— Какого… — Спокойно спросил я. И Рая, отпрыгнув от шкафа, влетела в незакрытую створку, зазвенело стекло. — Я ещё раз спрашиваю какого черта тебе здесь надо, что предыдущий разговор тебя ничему не научил?

— Паш… Не надо, — тихо всхлипнула Рая и сделала несколько шагов вдоль стены, которая была с дверью.

Я, зайдя внутрь, обводил кабинет внимательным взглядом.

— Что искала?

— Паш, ты все не так понял, правда, ты не так понял, Паш? — Рая дёрнулась, постаралась выскочить из кабинета, но я сделал один шаг, заслоняя ей путь, и она обняла себя за плечи. — Пашенька, нет, я ничего не искала. Я не собиралась ничего открывать.

— Ты какого черта не уехала? — Спросил я нервно, ощущая, как ломота в висках стала подниматься все сильнее и сильнее.

— Паш, это недоразумение. На самом деле я ничего плохого не хотела. Я не могу по определению желать тебе чего-то плохого, ты же знаешь.

Я не знал, я не любил ситуации двусмысленные, ненавидел, когда лезли в мои игры. И однозначно я не собирался терпеть вот этого у себя под боком. Достаточно того, что она носилась с этой дебильной идеей зачать ребёнка, хотя я до сих пор не понимал каким образом она собирается это все провернуть. После Таниного дня рождения я был на чеку и уже не надеялся ни на противозачаточные, ни на что. Я все время был с презервативом, мне этого было достаточно. Надо бы ещё лучше вазэктомию сделать, старый я уже для того, чтобы детей заводить. А тут с гарантией, скажем так.

— Я не понял, что ты искала.

— Я ничего не искала. Я….

Рая все-таки дёрнулась и выскочила из кабинета. Я сделал несколько шагов следом за ней и ощутил, что перед глазами все немного поплыло.

Да, твою мать.

Проснись, Паха, в конце концов, ты не кисейная барышня, чтобы падать в обмороки!

Двинувшись следом, я залетел за Раей в спальню, и она в желании скрыться от меня попыталась запереться в ванной, но я со всей силы долбанул локтем в дверь и Рая тут же запричитала:

— Паша. Паш, я действительно. Я понимаю, как это выглядит. Это выглядит очень ужасно, но я не хотела ничего плохого, Паша, — она причитала, складывала руки в молитвенном жесте, склонялась, часто сглатывала.

— Ты что, меня каким-то дерьмом накачала?

— Что? — вспыхнула Рая и отшатнулась от меня, прижимаясь спиной к ящикам. — Ты о чем?

— Я о том, что с зренов я уснул в присутствии тебя.

Губы были сухие, дыхание горячим, как будто бы меня действительно, скорее всего, даже наркотой накачали.

— Паш, не говори глупостей. Я никогда бы не посмела поступить так с тобой!

— Да? А до этого ты, наверное, должна была меня заверить, что я никогда бы не посмела лазить по моему кабинету.

— Паш, это вышло случайно. Действительно, я…Я не хотела, Паш.

— А что? Вот что ты хотела? Что ты хотела? — Наступая на неё, рычал я и ощущал, что все сильнее и сильнее перед глазами двоится.

Твою мать.

Надо просто очнуться, надо просто проснуться.

— Что ты мне подсыпала, — рявкнул я. И тяжело вздохнул.