После измены. Найди меня, прошу

пролог

- Что замерла, как неживая? Присоединяйся! Я сегодня супер-жеребец, на всех сил хватит! – он манит меня пальцем, показывая стоящую колом эрекцию. - Иди, Кристиночка, иди сюда, помогите ей девочки, а то у меня жёнушка стеснительная слишком, в кровать только с выключенным светом и зашторенными окнами ложится, а ещё свою попону до пят надевает перед сном. Достала, клуша! У всех жёны, нормальные, а у меня, как из прошлого века. Да, вот так, тащите её сюда, сейчас все вместе учить будем, как мужа ублажать надо!

Он кричит это всё своим голосом, а у меня в ушах ощущение ваты. Это не я. Это не со мной происходит. Это не мой муж. Такого не может быть. Не может, это сюр, розыгрыш, подлог...

Чужие женские руки подхватывают меня под локти и пытаются втащить в комнату этого невообразимого разврата. Все голые, тела блестят, в воздухе стоит удушающий смешанный запах женских духов и мужского семени. Меня тошнит. Ноги дервенеют, я пытаюсь сопротивляться, но тело не слушается.

Меня подводят к кровати на которой вальяжно раскинулся он. Кто он? Я выходила замуж за Кирюшу, заботливого и умного мужчину, который долго ухаживал за мной и обещал прекрасную, наполненную любовью и радостью совместную жизнь. Я шла за ним, уверенная в его порядочности и доброте. Он показывал себя совсем другим, не таким, как сейчас. Кардинально не таким.

- А вот и моя жёнушка, сладкая и непорочная Кристиночка, нежный цветочек, который даже рукой боится потрогать мужа там, где должна ртом работать! Раздевайся, родная, давай быстрее, я уже готов снять с тебя эту маску целомудренной женщины. Сейчас ты наконец поймёшь, какой должна быть жена в постели.

- Нет, пожалуйста, нет! – я хриплю, в горле ком, мне страшно, я попала куда-то не туда.

Это не мой дом, это не мой муж, это вообще какой-то кошмарный сон.

Собираю все силы в кулак, вырываюсь из рук придерживающих меня двух обнажённых девушек и бегу вниз по лестнице к выходу. В голове карусель, перед глазами мельтешение блестящих искорок, вдогонку дикие и совершенно не сопоставимые со мной и моим образом жизни слова.

Нет-нет-нет. Это всё не со мной, это не я, прочь, это, наверное, сон, бегу, не замечая того, что на ногах вместо тёплой осенней обуви домашние туфли. Прочь отсюда. Как можно быстрее и как можно дальше. Не хочу этого видеть, не хочу этого слышать, хочу забыть, всё забыть, я не хочу это помнить.

Поскальзываюсь, падаю, встаю, снова бегу. Это не я, это не со мной, это не моя жизнь…

глава 1

На улице темно, крупные хлопья снега летят прямо в лобовуху, дворники не справляются, метаясь по стеклу из стороны в сторону и мешая сосредоточиться на дороге. На мгновение отпускаю руль и тру правой рукой глаза, заставляя их проснуться и быть внимательными.

Сегодня долго работал, надо было разгрести всё, поставить на место зарвавшуюся работницу, вывести её на чистую воду и уволить, к чёрту. Достали. Плачу нормально, работа не пыльная, а они всё равно умудряются своё выкруживать. Ничего, пусть теперь выкруживает в другом месте, а я новую найду, постараюсь найти.

На часах уже ближе к полуночи, дорога в наш коттеджный посёлок пустая. Двуполоска полностью засыпана снегом, белая, по краям лес, как ограничитель движения. Фары на дальний свет включать невозможно, в глазах от снега рябит, еду на ближнем, гоняю в голове своё и вдруг нога автоматом резко жмёт тормоз.

Чуть не наехал, задумался, ещё этот грёбаный снег, хорошо скорость маленькая.

Вылетаю из машины и обрушиваюсь на неё гневным ором:

- Жить надоело? Чего по дороге ночью ходишь?

Она медленно оборачивается на меня, словно в каком-то забытье, словно только что не было визга тормозов, и будто её это совсем не напугало.

- Извините, - пожимает плечами и смотрит мимо меня, под кайфом что ли?

- Ты кто? Куда идёшь? Нормально себя чувствуешь? – немного успокаиваюсь, рассматриваю девчонку: молоденькая, лет двадцать пять, симпатичная, глазищи огромные, только какие-то расфокусированные.

- Я не знаю, - тихо отзывается она на мой вопрос, хмурится, пытается сосредоточиться, морщится словно от боли и в бессилии повторяет, - я не знаю…

- Что ты не знаешь? – не понимаю я, как истолковывать её ответ.

- Ничего не знаю, - снова пожимает она плечами и вдруг начинает безудержно плакать.

Вообще теряюсь, подхожу ближе, беру её за плечо и принюхиваюсь. Не пьяная. На вид приличная, пальтишко правда в снегу, словно падала не один раз, а так общее впечатление нормальное производит.

- Где ты живёшь? Скажи адрес, я отвезу тебя домой, - предлагаю я ей вариант.

- Я не знаю, я не знаю, кто я, где я, куда я иду, я ничего не помню, ничего, - растирая слёзы по щекам, отчаянно шепчет она и начинает без сил осаживаться прямо на дорогу, я подхватываю и веду к машине.

На наркоманку не похожа, сажаю в салон на заднее, звоню Мазаю.

- Братан, выручай, тут на дороге девчонку встретил, странная какая-то, говорит, что ничего не помнит, плачет, по виду нормальная, только потерянная, ничем от неё не пахнет, что с ней делать-то?

- Домой отвези, - у Мазая голос сонный, видимо я его разбудил.

- Говорю же, не помнит ничего, не адреса, не имени.

- Телесные повреждения есть? Кровь, раны?

- Да вроде нет, что под пальто не знаю.

- Тогда скорою ей вызови или сам в больничку отвези, небось под дозой? Зрачки расширены?

- Хрен его знает, это ты у нас врач, я такое не определяю. Куда везти то?

- В любую ближайшую, сдашь и свободен, там её уже определят куда нужно, коротко даёт он мне подсказки и отрубает вызов.

Сажусь за руль, до дома оставалось ехать минут десять, теперь снова в другую сторону.

С заднего слышу тихие всхлипы.

- Проверь в карманах, может, есть документы с собой? – завожу машину и разворачиваюсь в сторону города.

- Нет, у меня ничего нет, я всё проверяла, - шмыгает она носом, а я глубоко вздыхаю.

На этой дороге скорую ждать не меньше часа придётся, учитывая погодные условия. Бросить как-то не по-человечески, довезу до больнички, как Мазай посоветовал, и домой спать.

Навигатор простраивает маршрут, мне несказанно везёт, ехать недолго. На входе в приёмный покой объясняю всё медсестре, сдаю девочку в руки медперсонала, подписываю бланк, оставляю на нём свой телефон и паспортные данные. Всё, свободен.

Она потерянная, оглядывается, ловит меня взглядом и умоляюще смотрит. Нет, дорогая, я на это не подписывался, сейчас тебя подлатают, укольчик сделают, и вспомнишь всё. Норм будет. Врачи помогут, мне здесь больше делать нечего.

Возвращаюсь в машину, завожу двигатель и туплю в темноту. Спокойно, Ромыч, у тебя у самого в жизни бардак, даже не думай в ту сторону смотреть. Девочка явно домашняя, найдётся быстро.

Выруливаю со стоянки и ощущаю внутри такую щемящую тоску, словно я не помог ей, а в лесу бросил. Зачем она на меня так посмотрела? Я ей вообще никто, и ничего не должен. К чёрту всё! Домой. Быстро домой!

На счастье снегопад заканчивается, без проблем доезжаю до своего дома, раздеваюсь и засовываю голову в холодильник. Пустовато. В магазин забыл заехать, даже погреть нечего. Ладно, до завтра доживу, иду в душ и в постель, проглатывая залпом стакан воды.

Щёка касается мягкой подушки, и я уже почти проваливаюсь в сон, как снова передо мной этот полный мольбы взгляд. Блин. Смаргиваю, переворачиваюсь на другой бок, взбиваю подушку, заматываюсь в одеяло, скидываю его с себя, ору в потолок: «Кто ты такая, чтобы мешать мне спать!», и всё равно не засыпаю.

Встаю, хожу по комнате, потом перемещаюсь на кухню, списывая бессонницу на голод, отрезаю себе бутер, запиваю водой, снова пытаюсь заснуть. Получается только после того, как клятвенно обещаю сам себе навестить её завтра.

* * *

- Бурцев Роман Владимирович? – раздаётся звонок ранним утром с незнакомого номера.

- Слушаю, - грубо отвечаю я в трубку, не выспался, желание послать всех на хрен и скорее закрыть глаза.

- Вы вчера девушку в больницу привозили?

- Я, - подтверждаю, понимая, что, скорее всего, это полиция.

- Сможете на опрос подъехать?

- Диктуйте адрес.

глава 2

Утро закручивается, как бешеная карусель: еду на опрос в больницу, отвечаю на звонок бывшей жены, атакуют звонками с работы, и вишенкой на торте Мазай.

- Ну чё? Как у тебя там?

- Норм, - отвечаю я другу, одновременно руля к своему офису.

- Ты меня извини, Ромыч, я вчера после суток был, вообще на автомате тебе отвечал. Нормально всё с девчонкой?

- Не знаю, она ничего не помнит, физических повреждений нет. Поправится.

Я отвечаю ровным тоном, а сам вспоминаю, как она на меня смотрела, когда мы на вопросы следака отвечали. Такой пронизывающий взгляд, до костей пробирает, словно я должен ей помочь, словно я ей единственный родной человек. Вспоминаю это, аж выть хочется.

- И чего ты с ней теперь делать будешь? – пытает меня Мазай.

- Я? Я ничего не буду. Полиция пусть разбирается. Что я могу?

- Ром, я сейчас тебе как нейрохирург скажу, но ты не спеши отказываться: если эта девочка память потеряла, то ты сейчас для неё играешь роль важного человека. Как мостик между прошлым и будущим. Ты можешь ей помочь, Ром. Она быстрее вспомнит, если будет в спокойном состоянии.

- Опять твои приблуды научные? Мне некогда таким заниматься, понимаешь ведь. Танюха вон звонила, нужно Савку на теннис везти, на работе хаос, а ещё у меня сегодня тренировка. Да и какой из меня помощник? Даже не предлагай.

- Зря отказываешься, ты же человек, люди друг другу помогать должны, а не отворачиваться в трудную минуту, - назидательно произносит мне в ухо Мазай.

- Даже не начинай мне читать свои проповеди. Некогда, - обрубаю я.

- Ну как знаешь, - прощается со мной друг, а я еду и успокаиваю себя тем, что скоро всё утрясётся, и её обязательно найдут.

Она же не брошенный котёнок, должны же быть базы, да и явно хватятся, когда она домой не вернётся. Найдут, уверен, ну а если… Никаких если, Ромыч, всё будет хорошо.

_________

Дорогие читатели!

Я рада вас приветствовать на страницах моего нового романа.

Вас ждёт интересная история о зарождающейся любви между двумя совершенно разными героями. Он бизнесмен, вечно занятый и обременённый грузом бывшего брака, она молодая, красивая девушка, но потерявшая память по неизвестной причине.

Им предстоит вместе шагать по страницам романа, встретиться с различными трудностями и конечно же прийти к хэппи энду.

Если история вас заинтересовала, добавляйте её в библиотеку. Особенное спасибо за звёздочки, они всегда греют душу автора и дают понять, что моё творчество вам не безразлично.

С благодарностью, ваша Саша.

глава 3

Весь день мыслями возвращаюсь к этой большеглазой потеряшке. Что-то в её взгляде было неуловимое, не просто растерянность и страх из-за сложившейся ситуации, а какая-то вселенская тоска и разрывающая душу боль.

Вечером не выдерживаю и, забивая на тренировку, еду в больницу, чтобы заглушить голос совести разбуженный во мне Мазаем. Вот жеж гад, сам недавно только говорил, что мир не стоит того, чтобы его спасали и вдруг «ты человек, а люди должны помогать друг другу». Одно слово – мозго..б.

Узнаю о возможности посещения, нахожу уже собирающегося домой лечащего врача, уточняю дальнейшую схему работы с незнакомой девушкой.

Врач объясняет, что по проведённым анализам и сделанному КТ головы сбой в памяти связан с микроинсультом. Опасности в состоянии девушки нет. Назначены к приёму определённые лекарственные средства. При должном уходе и изоляции от нервных потрясений, девушка быстро поправится и всё у неё восстановится.

- А что, за ней ещё никто не приходил? – спрашиваю, потому что для меня это странно.

Человек отсутствует уже почти сутки, а его до сих пор не нашли. Не могла же она убежать пешком от дома так далеко. Увезли? Но повреждений нет, как сказал врач. Странная история. Вообще не логичная. Столько не понятного.

- Нет, вы первый к ней сегодня, из полиции сведений тоже не поступало, но её фото отдали волонтёрам «Лиза Алерт», эти ребята работают быстро, думаю, найдут, - отвечает мне врач, извиняется и уходит.

Я иду по коридору к ней, разместили в палате с ещё двумя пациентками, заглядываю в дверь и спрашиваю разрешения войти.

Она смотрит на меня и узнаёт, во взгляде зажигается мимолётная радость, и мне от этого ещё хуже, такое ощущение, что она ждала меня весь день и теперь довольна моим появлением.

- Привет, - сажусь рядом с ней на стул, - помнишь меня?

Кивает, уголки губ приподнимаются в несмелой улыбке, а я тяну ей руку и представляюсь.

- Меня зовут Роман, а тебя как?

Не вышло, спонтанно не вышло, а ты на что надеялся Ромыч, она память потеряла, сама же тебе говорила.

Слабенько жмёт мою ладонь в знак уважения и пожимает плечами.

- У тебя ничего не болит? Разговаривать можешь? – осторожно спрашиваю я и снова получаю в ответ кивок головой.

- Скажи, ты хотя бы что-нибудь помнишь? Может, день перед тем как оказалась здесь, может улицу, дом, маму? – дохожу я до самого главного человека в жизни каждого, но одинокая скатывающаяся по её щеке слеза говорит о том, что ответ отрицательный.

- Я помню, что мне было очень больно и противно, я чувствовала во рту ужасный вкус подступающей тошноты и куда-то убегала. Мне жизненно важно было убежать. Это осталось в моей памяти, - проговорила она после того, как мы несколько минут просто сидели молча.

- А с чем была связана эта реакция и страх?

- Я не знаю, - снова качает головой.

- И что с тобой делать?

- Не знаю, - снова повторяет она, - волонтёры обещали найти меня. Наверное, нужно просто подождать.

В палату заходит техничка с ведром и шваброй и прямо выстреливает в меня гневным взглядом.

- Знаешь девушку? Так забирай. Чего ей в больнице, как брошенке. Совсем уже обнаглели, совесть потеряли, ничего человеческого не осталось, - бурчит она, намывая пол тряпкой.

Это второй человек, который так упорно взывает к моей совести, может, стоит прислушаться?

- Так как я её заберу, я чужой ей человек?

- А здесь думаешь много ей родных? – она снова пронзает меня своими почти выцветшими от старости глазами. – Всяко лучше в доме, чем в учреждении. Может и вспомнит быстрее. Прояви сострадание, вроде мужик серьёзный, не найдёшь ей угла?

Техничка заканчивает свою уборку и выходит из палаты, а у меня пульсирует мысль, которую в меня старательно вкладывают. В принципе она мне ничем не помешает, а противный голос совести внутри заткнётся наконец. К Мазаю отвезу её, пусть посмотрит, может, что дельное назначит. А что? Мне сейчас отчитываться не перед кем, с женой два года в разводе, новую пассию я себе так и не нашёл, позанимаюсь пока благотворительностью, так сказать. Может, что из этого и выйдет.

- Поедешь со мной? – спрашиваю у неё и вижу в глазах вспыхнувшие искорки, боится или не доверяет?

- Я не знаю, - из её губ этот неопределённый ответ вырывается уже в который раз.

- Давай сделаем так, - начинаю я на ходу придумывать новый план, - сегодня ты останешься здесь, вдруг за тобой уже едут. А завтра, если ничего не изменится, я заберу тебя к себе, как тебе такая мысль? У меня есть место, где тебя разместить, будешь жить в нормальной комнате, пока вся эта круговерть к логическому концу придёт. Согласна?

Улыбается, поджимает губы, вопросительно склоняет голову на бок:

- А я не причиню вам неудобств?

- Ну, если ничего противозаконного совершать не будешь, то норм. Возможно, та женщина права, находясь в более привычной обстановке, ты быстрее вспомнишь. У меня друг – врач-нейрохирург, он в вопросах связанных с головой нормально шарит, к нему съездим, в общем, найдём тебя, точно найдём, - уверенно киваю я головой и на душе легче становится, прям как камень с плеч, да – это верное решение, всё правильно идёт.

- Ну, если так можно, то я, наверное, не против, - улыбается она смелее. – Обещаю, что буду вести себя хорошо.

- Хорошо, договорились, приеду завтра после обеда, жди!

Прощаюсь, выхожу из больницы, дышать уже легче, ничего не давит. Звоню своему другу доктору:

- Когда к тебе на приём записаться можно?

- Тебе, как лучшему другу, хоть сейчас, - смеётся он в трубку. – Только лекарство захвати сам, думаю, нам ноль пять янтарного напитка и лимона хватит, для первичного осмотра.

- Да я на полном серьёзе, Вань. Девчонку тебе эту привезти хочу. Посмотришь?

- Боже, Ромыч, ты реально меня послушал? Не верю даже. Офигеть! Что зацепила тебя потеряшка? – усмехается он в трубку.

визуал

Дорогие читатели, сегодня я вас познакомлю ближе с героями моей новой истории:

Бурцев Роман Владимирович, 40 лет, разведён, сын от первого брака. Бизнесмен, владеет парой ресторанов в Москве и имеет небольшую строительную фирму в ближнем Подмосковье. Деловой, хваткий, по характеру одиночка.

Кристина (пока герой не знает её имени), ей 25, сирота, вышла замуж по любви (как ей казалось), но супруг оказался редкостным гавном недостойным никаких оправданий.

глава 4

Я сейчас живу в режиме доверия. Это сложно, очень сложно, но жизнь не предоставила мне на данный момент никакого другого выбора. Мне трудно расслабиться. Я постоянно напряжена, я смотрю, трогаю, слушаю, но не могу впихнуть себя в этот мир.

Нет, я не превратилась в овощ, я по-прежнему знаю, как устроена жизнь, я понимаю ход бытия, общие принципы, всё, что связано с действиями логичными и нелогичными. Но я ощущаю себя закинутой сюда с другой планеты: всё про всех знаю, про себя ноль.

- Ну а кто сейчас президент, помнишь? Какой год? Месяц? – пытаются меня разговорить соседки по палате, две взрослые женщины среднего возраста.

- Кажется две тысячи двадцать четвёртый? Зима?

- Ну вот, год знаешь, зима правда ещё не календарная, но конец ноября и снег уже улёгся. А попробуй имя своё вспомнить?

Я отрицательно качаю головой. На глаза наворачиваются слёзы, как это вообще может быть, что память отказывается выдавать такую простую информацию. Значит, год я помню, а имя и фамилию нет, почему?

- Ну, ничего, не торопись, тебе же назначили лекарства, они не сразу, но постепенно активизируют, всё нормально будет.

Я ложусь на койку и отворачиваюсь лицом к стене. Что для человека самое яркое воспоминание? Может детство? Пытаюсь нащупать в пустой голове, хоть какие-то отголоски. Ничего. Мама? Меня уже много раз о ней спрашивали, пытаясь как-то расшевелить мою мозговую активность, а я так ничего и не поймала. Забыла свою мать? Такое возможно? Ну хоть что-то я должна помнить…

Я пытаюсь представить, как меня обнимают родные руки, ну где же отклик тела? Нет? Мамы всегда обнимают своих детей. При мысли о детях у меня холодеет в груди, а вдруг у меня есть ребёнок, а я это забыла?

Что я вообще помню? Где начинается моя точка жизни в этом мире?

Напрягаюсь, но в голове только ночная дорога и снег. Я помню, что мне холодно и больно. У меня болела голова, сильно болела. Я помню, как я падала, как пыталась подняться, помню леденящий снег под пальцами, свет фар, визг тормозов и страшный крик, который выдергивал в реальность, не давая закрыть глаза и упасть снова.

Это моя отправная точка? Теперь моя жизнь начинается с этого момента?

- А давай мы тебе будем называть женские имена, а ты будешь их на себя примерять, а вдруг сработает?

Я поворачиваюсь лицом к своим соседкам и беспомощно улыбаюсь. Они хорошие, помощь предлагают, я должна быть им благодарна.

- Как тебе Аня? Это распространённое имя, послушай его, может что-то внутри зашевелится?

Я шёпотом несколько раз повторяю «Аня», чувствую слабый отклик, словно мне нужно кого-то позвать и я произношу это имя. Нет, оно точно не моё, но мне почему-то близко.

- Ну как? А Маша, Настя, Оля? – подкидывают мне варианты.

Я слежу за внутренним откликом, пока только Аня вызвала небольшое шевеление, голова начинает гулко гудеть, на глазах образуется тяжесть.

- Какие сейчас у молодёжи имена в моде? Милана, Алина, Ева?

Гул нарастает, всё мимо, только Аня вертится каруселью перед глазами. Я вижу эти три буквы, и чувствую, что за ними кто-то стоит, мне даже кажется, что я улавливаю движение силуэта. Глаза закрываются. Больно, в ушах звенит, морщусь и шумно выдыхаю.

- Потеряшке плохо, - слышу сквозь нарастающий гул отчаянный крик соседки по палате.

Меня осматривает врач, меряют давление, делают укол, и я проваливаюсь в беспокойный сон. «Аня» всё также кружится перед моими глазами, как графичная заставка на мониторе компьютера. Три буквы перемещаются сверху вниз, слева направо, по диагонали, переворачиваются вверх ногами и в зеркальное отражение. Охватывает слабость, проваливаюсь глубже в полную пустоту.

глава 5

Когда выбираюсь из сна в реальность, со мной не пытаются больше говорить, коротко обозначают, что доктор запретил меня трогать, и продолжают общаться между собой, перестав обращать на меня внимание.

Я предоставлена сама себе, что ж, если моя жизнь теперь начинается с дороги, нужно вспомнить, что там было. На меня кричал мужчина, который привёз меня сюда. Он был злой, но я не чувствовала от него опасности, я поехала с ним, и он не обманул.

Вспоминаю его глаза: напряжённые, тёмные. И лоб его помню, он хмурился, я его разозлила. Я сделала что-то плохое, за плохое наказывают, а он просто отвёз меня сюда. А потом он ушёл, и мне отчего-то стало грустно. Может, я его знаю? Просто забыла?

День тянется вечностью, я почти всегда лежу, голове так легче, хотя врач говорил мне, что нужно вставать, как только боль отпустит. Ещё один мужчина по мою душу, по разговору понимаю, что он тот, кто будет меня искать. Хорошо, вот только плохо, что я про себя ничего не помню и рассказчик из меня никакой. Меня фотографируют, заполняют бланки, а потом снова появляется он (тот самый мужчина с ночной дороги).

Он отвечает на вопросы полицейского о том, как и где меня нашёл, я подтверждаю его слова. Да он не врёт. Картинка ночи складывается по кирпичикам. Он чуть меня не сбил, потому что я шла по дороге (вот почему он злился и кричал), он отвёз меня в больницу, да сейчас я здесь, он готов помочь в поисках и оставляет свои контакты, и снова уходит.

Нет, я его не знаю, точно не знаю, но чувствую, что он относится ко мне как-то по-другому, не как все, более бережно что ли?

С потерей памяти моя чувствительность обострилась, организм будто хочет компенсировать пробелы в голове большим количеством того, что раньше мне, возможно, было недоступно. Я воспринимаю окружающих меня людей не только на визуальном и аудиальном уровнях, мне становится доступен какой-то непонятный волновой принцип. Словно чувствую волну от человека, который ко мне обращается. Защитная функция?

Проверяю замеченную особенность на докторе, на медсестре, на соседках по палате. Я не читаю их мысли, я считываю их ко мне отношение. И оно достаточно ровное, практически равнодушное. Нет, от меня не отмахиваются, помогают, если прошу, но это больше на автоматическом уровне, сострадания и желания помочь от них я не ощущаю, так, просто жалеют.

* * *

- Привет, - он снова пришёл, я смотрю в его глаза и читаю обеспокоенность и внутреннее смятение, он волнуется, и словно мечется внутри, - помнишь меня? Меня зовут Роман, а тебя как?

Жму его протянутую руку и несмело улыбаюсь, отрицательно качая головой на вопросы о моём прошлом. Он тоже пробует зайти через маму, не получается.

Разговор не клеится, и тут в палату с ведром и шваброй заходит уборщица. Уже пожилая женщина, старательно натирает полы и бурчит в адрес моего посетителя взывающие к совести речи. Я чувствую, что это первый человек, который реально хочет мне помочь, и напряжение в глазах Романа возрастает. Он принимает сложное решение, взвешивает, обдумывает, а чуть позже, выдаёт:

- Давай сделаем так, сегодня ты останешься здесь, вдруг за тобой уже едут. А завтра, если ничего не изменится, я заберу тебя к себе, как тебе такая мысль? У меня есть место, где тебя разместить, будешь жить в нормальной комнате, пока вся эта круговерть к логическому концу придёт. Согласна?

Я могу только доверять или не доверять. Ему я почему-то доверяю. При взгляде в его глаза, мне становится теплее и легче. Он не просто так снова пришёл, он тоже ко мне что-то чувствует. Может это поможет мне вспомнить?

- А я не причиню вам неудобств? – на интуитивном уровне я чувствую, что задать этот вопрос нужно.

- Ну, если ничего противозаконного совершать не будешь, то норм. Возможно, та женщина права, находясь в более привычной обстановке, ты быстрее вспомнишь. У меня друг – врач-нейрохирург, он в вопросах связанных с головой нормально шарит, к нему съездим, в общем, найдём тебя, точно найдём, - уверенно кивает он головой, и соглашаюсь.

- Ну, если так можно, то я, наверное, не против. Обещаю, что буду вести себя хорошо.

- Хорошо, договорились, приеду завтра после обеда, жди!

Он уходит, а я прислушиваюсь к своим внутренним ощущениям, в надежде, что память подкинет мне интересную ассоциацию из прошлой жизни. Я понимаю, что это мужской поступок, я вспоминаю, как должны себя вести мужчины, на кончиках пальцев ощущаю нежность от прикосновений к сильной руке покрытой жёсткими волосками. Мимолётное ощущение нежности неумолимо ускользает и на смену ему взрывом резкая вспышка страха с подкатывающей к горлу тошнотой.

Не понимаю, как трактовать это. У меня был мужчина? Не просто же так я вспомнила это прикосновение. Я его боялась? Чувство страха заставляет ускориться ритм моего сердца. Дышу ртом, вспомнив, как нужно успокаиваться. Напрягаю голову, получаю боль.

Стоп. Остановись. Подожди.

Боль – это ограничитель, значит мне туда рано, значит, пока буду на этом уровне. Врач сказал, что торопиться не следует. Буду придерживаться его показаний.

глава 6

(от лица Романа)

Тихая, улыбается, глаза голубые на пол-лица и почти всё время молчит. Мы едем по дороге к моему дому, и я мысленно гоняю, что я с ней буду делать. Решится забрать к себе - это действие, а вот жить и помогать поискам – это процесс, он не такой простой и быстрый, могут возникнуть любые трудности, я должен быть к этому готов.

- Сейчас заедем в магазин и купим еды, хорошо? Выбирай то, что тебе нравится, на цены не смотри, бери в руки, разглядывай, мозг штука очень сложная, на воспоминание тебя может натолкнуть всё что угодно.

- Хорошо, - скромно кивает она и снова вежливо улыбается.

Останавливаюсь возле магазина, заходим туда вместе, привычно беру тележку и катим её между рядами. Я иду медленно, позволяя ей выбирать направление, она продвигается к стойке со свежими овощами и фруктами.

- Можно? – ещё раз спрашивает разрешения и начинает по чуть-чуть набирать всего.

Я слежу за выбором: простые овощи, сезонные фрукты. Беря в руки хурму, она ненадолго зависает, я замечаю, как её пальцы дрожат, она оборачивается на меня и с восторгом в глазах шепчет:

- Я помню, как я её любила есть, помню сок, стекающий по пальцам, я сидела за столом на кухне, кухня просторная и светлая. Окно, за окном деревья или кусты.

Я не перебиваю, она видимо описывает то место, где жила до этого, жду большего, но она уже замолкает, перемещая пакет с хурмой в тележку.

- А ты жила в квартире или доме?

Пожимает плечами, ладно, разберёмся. После овощного отдела идём в бакалею, молочный, заворачиваем к мясу. Я накидываю то, что привычно мне, она выбирает то, что ей кажется правильным.

Возле ряда с алкогольной продукцией вижу, как нахмуриваются её брови, искажается лицо в отвращении, она прикрывает рот своей рукой и резко отворачивается оттуда в другую сторону.

- Что? Ты что-то почувствовала? Что-то вспомнила?

Она, молча, отходит подальше от этого места и лишь в отделе со сладостями выдыхает. Непьющая?

- Как тебе это?

Направляю её взгляд на витрину с шоколадными плитками, знаю, что девочки такое любят, и не ошибаюсь. Она подходит и среди целого вороха разнообразных ярких этикеток выбирает «Алёнку». Держит её в руках, рассматривает, и так улыбается, будто родного человека увидела.

- Ты тоже любила такую есть? – осторожно интересуюсь я.

- Да, давно, я помню, как нам такую приносили и разламывали по кусочкам, угощая всех.

- А кого всех?

- Мне кажется детей, мне кажется это из детства, я помню, что вокруг меня много детей.

- Ну, в принципе нормально, это может быть школа, там много детей.

Кивает, с любовью проводит пальцами по слегка рифлёной этикетке и оставляет в руках, в корзину не кладёт.

Ещё немного ходим, что-то выбираем, что-то обходим стороной, заканчиваем кассой, и она прикрывает глаза, когда кассир монотонно пикает товары. Слежу за её выражением лица, в уголке глаза слезинка. Так жалко становится эту девчонку, не представляю даже, чтобы я делал на её месте.

Каково это потерять себя? Тут мечешься целыми днями туда-сюда, времени не хватает, действия однотипные, ощущаешь себя, как винтик в системе, но система знакомая, привычная, от этого спокойно. Я знаю, что у меня есть, что будет, планирую, а она? Как она себя ощущает? У неё ничего нет, она как слепой котёнок тыкается, но найти не может. Бррр. Жесть.

Идём к машине, ставлю сумки в багажник, садимся в салон, едем дальше, шоколадка «Алёнка» до сих пор в её руках.

- Может тебе это имя знакомо? Может ты Алёнка? – пытаюсь я разрядить обстановку, добиться её улыбки, натолкнуть её на какие-то мысли.

Но она молчит, смотрит на этикетку, поглаживает пальцами мордашку круглолицей девочки и думает. Ладно, пусть думает, врач и Мазай сказали не торопить. Не буду.

Подъезжаем к моему дому, вылезаю, открываю ворота, загоняю машину во двор, закрываю ворота, потом подхожу к ней.

- Мы тоже это делали, постоянно делали, - шепчет она.

- Что делали? – не понимаю, что она имеет в виду.

- Вот это: открыть ворота, заехать, закрыть ворота. Похоже, я жила в доме, только я не помню в каком.

- Вспомнишь, если вспомнила ворота, то и дом вспомнишь, и того с кем жила, и всех-всех родных и близких. Всё будет хорошо, - приободряю я её и подаю руку, чтобы было удобнее вылезать из машины.

Она вкладывает свою ладонь в мою, и оказывается рядом, очень близко.

- Спасибо, - смущается, опускает глаза, я делаю шаг назад и жестом приглашаю на крыльцо.

Топает передо мной по заснеженной дорожке в туфельках. Только сейчас это замечаю, странное сочетание: пальто тёплое, одежда приличная, а туфли явно не по погоде. Надо будет её в магазин за парой тёплой обуви отвезти.

Открываю входную дверь дома, включаю свет в прихожей, приглашаю войти и наблюдаю. Вид у неё такой сказочный, прям как Алиса в стране чудес, вертит головой по сторонам, разглядывает.

- У нас была лестница, вот так заходишь и чуть правее. Лестница на второй этаж, - она проходит по предположительному расположению её дома и смотрит на потолок, словно ожидая увидеть там второй этаж, но его там нет.

- Вот видишь, ты уже вспомнила, что твой дом был двухэтажным, отличный темп. Пойдём сумки разбирать.

Показываю свою кухню, она проходит рядом с рабочими столами, рассматривает плиту с вытяжкой, навесные шкафчики, раковину, подходит к окну, за которым у меня с этой стороны дома гортензии. Танька посадила, когда ещё вместе жили, большой куст вымахал, сейчас весь снегом запорошенный.

Она опирается руками на подоконник и приближает голову ближе к оконному стеклу, разглядывая мой двор.

- Я чувствую себя неудобно, мне кажется, я отнимаю у вас слишком много времени, вы нянчитесь со мной, а я… - замолкает она, и мне хочется понять, что же там, на конце её фразы.

- А ты что? – подталкиваю я её к ответу.

- А я даже не могу вас ничем отблагодарить, мне стыдно, внутри ощущение, что я должна исполнять ваши желания, но это вызывает дикое сопротивление, я этого не хочу, - закрывает ладонями лицо, её плечи мелко подрагивают.

глава 7

Мы разбираем вместе то, что купили, попутно я ей показываю что и где на кухне лежит, она улыбается и передвигается по гладкой плитке мягко и грациозно, как кошка. Замечаю, как она поджимает пальчики на ногах, у меня пол с подогревом, но видимо этого недостаточно. Под тонкими капроновыми чулками виден аккуратный нежно-розовый педикюр.

Иду к себе и приношу ей носки, пусть они велики, но мне кажется, что ей так будет комфортнее, выбираю светло-серые, чёрный цвет слишком мужской, для этого нежного создания.

- Возьми, они естественно будут тебе велики, но можно или натянуть повыше, или закатать, - протягиваю, она берёт, в глазах благодарный блеск, тут же натягивает предмет моего гардероба и довольная возвращается к готовке.

Она уже намыла овощи, на доске лежит кусок мяса, из шкафчика достала несколько баночек со специями.

Милая такая, в моих носках её образ становится более домашним, рассматриваю её платье: простое, длиной до середины икры, слегка приталенное и со свободной юбкой, ничего особенного, но на вид не дешёвое, явно в хорошем магазине куплено. Нет, она не из бедных, волосы ухоженные, брови, реснички, маникюр.

Почему её не ищут? А может её выгнали, или она сознательно сбежала так, чтобы не искали? Загадка.

Я, наверное, слишком откровенно смотрю на неё, и, замечая это, она тушуется, замедляется и, наконец, спрашивает:

- Я что-то делаю не так?

- Нет-нет, всё в порядке, я просто задумался, - быстро произношу я, чтобы её успокоить.

- А ты один живёшь?

- Нет, - ловлю испуганный удивлённый взгляд, конечно же, она спрашивает про женщину, это естественно. – Сейчас я живу с тобой, - улыбаюсь я и вижу на её лице облегчение.

- Но так было не всегда?

- Ты хочешь узнать о моём прошлом? – встречный вопрос.

- Нет, если ты не хочешь, можешь не рассказывать, просто я подумала, вдруг меня твоя история на что-то натолкнёт.

Брошенныё на сковороду кусочки мяса громко зашипели, и она стала быстро помешивать их лопаткой.

- У меня была семья: жена и сын, мы жили здесь все вместе, но недавно Таня ушла от меня, - я даже поморщился от неправдоподобности сказанного.

Недавно? Таня ушла от меня больше двух лет назад, а для меня это всё ещё недавно, болван.

- Вы поссорились? – она спрашивает тихо и несмело, будто боится сделать мне больно лишними вопросами.

Задумываюсь. Поссорились? Да нет, особо не ссорились, у нас как-то в жизни так повернулось, что мы стали чужими. Жили-жили и раз: пустота.

- Нет, мы мирно разошлись, просто поняли, что слишком разные и разбежались. Я хотел традиционную семью, она была помешана на работе. Сын не спас наш брак. Всё как-то в одночасье рассыпалось, собирать мы не стали.

Сажусь за стол, прислоняюсь спиной к стене и откидываю голову назад, устремляя взгляд в потолок. Сколько раз я так сидел раньше, когда вечером, вместо того, чтобы греться в объятиях своей законной супруги, я получал от неё отворот по причине сильной занятости.

Я не пытался её под себя прогнуть, каждый человек имеет право заниматься тем, чем ему нравится (ну если конечно это не нарушает закон и моральные принципы). Танька ничего не нарушала. Она просто кайфовала от своей работы и на другое, не слишком важное, забивала. В список не слишком важного входил и я.

«Ром, ты взрослый мужчина, сделай сам», «Рома, я занята, не отвлекай меня», «Рома, я не могу, я готовлю важный договор, подожди».

Таня была юристом. До мозга костей юристом. Она даже наш брак юридически закрепила договором, потом также легко развела нас и поделила нажитое имущество. Большую квартиру в Зеленограде забрала себе и сыну, мне достался наш одноэтажный коттедж, в ближнем Подмосковье. Я не был против, и всё воспринял абсолютно спокойно, хотя иногда находило и хотелось громко покричать в уши этой женщины, но…

- А как же ваш сын? – прерывает мои размышления гостья.

- Савка в порядке, он с мамой, иногда со мной, он отличный мальчик, у него много интересов: школа, секции, кружки. Ему не скучно.

- А как же душевное родительское тепло?

При этих словах её голос приобрёл какую-то особую интонацию, он словно наполнился тоской, неужели ей реально жаль моего сына, которого она даже ни разу в жизни не видела.

- Ну, он, наверное, получает его от мамы. Я не знаю, - скомкано ответил, самому не понравилось, никогда не думал над этой стороной воспитания.

Она молчит, колдует над сковородой, до моих ноздрей доносится яркий запах поджарки, как в детстве у мамы, это явно не ресторанное блюдо.

- Что ты готовишь?

- Гуляш с картофелем, пока тушится, салат нарежу, - оборачивается ко мне, вид расстроенный, неужели разговор о сыне её так зацепил.

- Пахнет очень вкусно, - не сдерживаюсь я и отвешиваю жирный комплимент.

- Спасибо, - скромно принимает она его и задумчиво продолжает. – Я пока резала овощи, вспомнила, кое-что.

- И что же это? – уточняю я.

- Такое ощущение, что я люблю готовить, умею, хочу, но мне это запрещали делать. Словно ругали за это, позорили. Я не понимаю, как это объяснить, ничего конкретного не всплывает, но общее ощущение я поймала.

- Попробуй покрутить это чувство в голове, может, вспомнишь обрывки фраз или лица.

- Не могу, как только начинаю голову сильнее напрягать, то боль сильная, - извиняющимся тоном жалуется она.

- Боль – это нехорошо. Но я знаю, что нам нужно делать, подожди, - достаю телефон и набираю Мазаю, чтобы попросить друга о помощи. – Вань, приезжай в гости, да, прямо сейчас. Ужин с меня. Вкусный.

Мазай отказывается, спихивая причину на давно запланированные дела, но зато мы договариваемся о встрече в его клинике завтра утром. Ладно, завтра, так завтра. На всякий случай в больнице мы взяли список подходящих обезболивающих, что-то из списка точно есть в моей аптечке.

Ещё немного говорим о кулинарных предпочтениях: я озвучиваю свои, она свои. Немного даже спорим, смеёмся, а с ней легко, прямо приятно, она словно вписывается сюда на все сто. Потом приятная беседа перетекает в не менее приятный ужин. Искренне хвалю её, сытно, вкусно, горячо, кайфую.

глава 8

- Привет, вот и мы, - пропускаю в кабинет первой мою спутницу, автоматически хочется её представить, но …

Она садится рядом со столом Мазая, я чуть в отдалении, Ваня смотрит на девушку внимательным взглядом и начинает стандартный осмотр. После нехитрых манипуляций с телом, Ванька забирает её на МРТ.

- Ромыч, это не быстро, если хочешь можешь погулять где-нибудь, - предлагает он мне удалиться.

- А с вами нельзя? Ничего, посижу рядом, я не тороплюсь.

Ваня хитро улыбается, дёргает бровями, словно уже сделал для себя какие-то выводы и за спиной потеряшки показывает мне класс.

- В принципе можно, тогда пойдёмте, вам поставили микроинсульт, мне нужно увидеть в какой области мозга лопнул сосуд и понять, какое он оказывает действие на работу организма в целом. По сути, судя по движениям и тембру голоса – повреждения минимальные, но потеря памяти не может возникнуть просто так. КТ не показывает всё досконально, с МРТ картина станет яснее. Короче, пошли, будем твой мозг рассматривать, - улыбается он девушке и, подхватив со стола бланки, ведёт нас по коридору к аппаратной.

Моя гостья немного нервничает, для поддержки я беру её руку в свою ладонь и чувствую дрожь в тонких ледяных пальчиках. Смотрю на неё, улыбаюсь, пытаюсь подбодрить, она просто идёт, взгляд сосредоточенный, покусывает нижнюю губу, волнуется.

- Ромыч, ты здесь останься, - Мазай меня в кабинет не пускает, и я опускаюсь на обитое искусственной кожей кресло в коридоре.

Подожду, так будет лучше. Всё равно я полноценно сегодня уже не поработаю, утренние контрольные звонки совершил, в принципе можно до вечера быть свободным. Если что дам распоряжения своему управленцу, пусть он повкалывает как следует, нормально всё будет.

Время тянется как смола, я проверяю почту, отвечаю на важное, переписываюсь с новыми поставщиками, которых переодически находит мой менеджер по закупкам, параллельно просматриваю фото процесса стройки объектов. Помимо двух ресторанов у меня небольшая строительная фирма, там тоже контролировать процессы нужно, люди работают, но если запускать и не уделять должное внимание, они начинают лениться.

Иногда я отрываю голову от экрана телефона и тупо смотрю на дверь, за которой скрылся Мазай с моей подопечной, прислушиваюсь, но оттуда не доходит никаких звуков. Посматриваю на часы, процедура будет длиться ещё минут пятнадцать точно. Решай пойти в приёмную, взять стаканчик кофе.

Покидаю насиженное место и иду к кофемашине.

- Привет, Ром, - оборачиваюсь на знакомый голос и вижу Таню (мою бывшую жену).

- Привет, - выбираю напиток, жму кнопку, провожу оплату картой и смотрю на неё, нисколечко не изменилась. – Что здесь делаешь?

- А что ещё можно делать в клинике? На приём пришла, - она просто улыбается, такой улыбкой, словно между нами никогда не было долгих семи лет брака, словно мы просто знакомые, не имеющие ничего общего, холодная, её на меня совсем плевать. – А ты?

- Тоже похожая причина, - отвечаю я немного раздражённо.

Почему я в наших встречах всегда ищу прошлое? Почему я хочу вместе вспомнить наши годы жизни? Чего мне не хватило при разводе? У нас все было решено быстро и чётко. Мне нужен был ещё один шанс, я хотел попробовать заново, наверное… может быть… Но Таня даже не собиралась ничего для этого предпринимать: улыбнулась, сказала «пока» и исчезла из моей привычной жизни.

Ломало. Не от того ломало, что мы больше не вместе, я понимал, что наш брак зашёл в тупик, ломало от нечеловеческих механических действий, словно мы роботы, а не люди. Вот ручка, подпись здесь, госпошлину туда, свидетельство на руки и досвидос.

- Как дела? – чисто из вежливости спрашиваю я, и тут замечаю на её правой руке обручальное кольцо.

В одно мгновение внутри всё переворачивается, в глазах недоумениё, на губах немой вопрос, чуть хрипло выдавливаю из себя:

- Ты замуж вышла?

Она бросает мимолётный взгляд на свой правый безымянный палец и равнодушно кивает головой.

- Быстро ты, - в моём голосе сожаление, осуждение и злость смешиваются в единую едкую субстанцию.

- Да это рабочий брак, нужно было для дела, вот и расписались, а у тебя как дела?

Замечаю, что она тоже глянула на мою руку, но эмоций не показала. Да и какие у неё эмоции, она никогда ими не играла, в основном всё чётко объясняла, свои чувства описывала предельно понятно, вот на этом чётко и понятно мы и жили. И Савка тоже. Такая пластмассовая семья, не было в ней души, я пытался, но всегда разбивался о её принципы и чёткий порядок.

- У меня нормально, деловым браком похвастать не могу, живу всё так же один, хотя…, - в голову приходит идея поставить Таню в известность о потеряшке, а вдруг что-то подскажет, у неё опыт большой. – Таня, я тут чуть девушку одну не сбил на дороге, - начинаю я свой рассказ, и в глазах бывшей супруги появляется напряжение.

По порядку рассказываю историю от и до, бывшая расслабляется, кивает, и в конце моего рассказа говорит:

- На данном этапе я вам ничем помочь не могу, но если вдруг какие проблемы с документами, договорами всплывут, всегда можешь обращаться.

- Так у неё нет документов, - напоминаю я.

- То, что сейчас их нет, не говорит о том, что их не было. Сколько ей лет?

- Тридцати ещё нет, наверное, двадцать - двадцать пять.

- Она может быть в браке (что предполагает брачный договор), она может быть должницей банков, у неё могут быть ещё какие-то обязательства. Ты уверен, что хочешь в это ввязываться? Я бы не рисковала.

Татьяна переводит взгляд с моего лица куда-то за спину, я тоже оборачиваюсь и вижу приближающегося к нам Мазая с потеряшкой.

глава 9

– Танюша, привет, - Мазай здоровается первым и, широко улыбаясь, поглаживает её по плечу в дружеском жесте.

– Привет, Вань, это она? - быстро рассмотрев девушку, моя бывшая обращает взор на меня, я киваю в знак согласия. - Не похожа на бездомную, а ты её уже возил по ближайшим посёлкам? Может увидит - узнает? Пешком то она вряд-ли могла далеко убежать от дома.

– Она могла бежать не из дома, - тут же предполагаю я.

– Ты говорил, что на ней были туфли не по погоде, - Таня хорошо запоминает мелочи, я об этом почему то не подумал.

Сегодня перед поездкой к Мазаю мы заехали в обувной и купили ей зимние сапоги. Она тушевалась сначала, но потом адаптировалась и довольно быстро выбрала среди множества простую на вид, но очень удобную по описаниям продавца пару.

– Спасибо за подсказку, я воспользуюсь ей.

– "Лиза Алерт" регистрировались? - Таня по деловому уточняет информацию.

– Да, её фотографировали, обещали разместить в базе, - я снова ловлю в себе это бесючее ощущение гладкого пластика между нами, она бездушная, в глазах ни капельки сочувствия, для неё вся эта ситуация просто набор фактов, которые можно запротоколировать и разложить по полочкам.

– Ты проверял? Она появилась в их базе?

Я хмурюсь, нет, этого я не проверял, они уверили, что всё сделают, как надо, я даже не подумал проконтролировать. А надо было, ничего сегодня проверю.

– Тань, спасибо, дальше мы сами. Я обращусь к тебе если будет необходимость, хорошо? - мне уже быстрее хочется вырваться из одного с ней пространства, перевожу взгляд на Мазая и спрашиваю. - Удалось что-нибудь понять?

– Ромыч, ну ты быстрый, - усмехается он. - Часа через два приходите, будет готова расшифровка.

Таня уходит, она поняла, что я попрощался, дальше ей не интересно, она не из тех, кто слушает всё подряд, лишь бы быть в курсе. У неё своя волна и много странностей, которые не укладываются в рамки общепринятых норм, да и традиций тоже.

– Вань, тогда я сейчас по работе покатаюсь, а ближе к трем - четырем мы заедем снова, хорошо?

Я протягиваю руку моей подопечной, с приглашением пойти, Мазай идёт по своим делам, а мы в машину.

– Ты себя как чувствуешь? Не устала? Тебя домой отвезти или со мной покатаешься?

– Я лучше с тобой, чувствую себя нормально, - отвечает она с вежливой улыбкой, и я завожу мотор.

– Хорошо, тогда поехали заедем в Леруа и стройку смотреть, - планируя я исходя из своего набора действий, она соглашается.

Дорога до магазина занимает примерно полчаса, в это время я разрешаю моей гостье выбирать музыку на магнитоле. Сначала она стесняется, но потом, когда я ровным тоном повторяю, что это на благо её памяти, начинает нещадно перелистывать композиции, в поисках знакомой.

На некоторых песнях она вообще не задерживается, какие-то слушает чуть дольше, но судя по слегка отстраненному выражению лица, она не меломан, и прослушивание композиций её ни на что не наталкивает.

Надо будет вечером новости включить, или какую-нибудь популярную телепередачу, вдруг она смотрела раньше.

Паркуюсь на стоянке возле Леруа, по плану метизы и заход за пропиткой, Юрка-прораб обычно в чат скидывает, что нужно купить, потом либо сам едет, либо я покупаю, если возможность есть. Сегодня как раз такой случай. Отписываюсь в чате, что привезу на объект минут через сорок, ставит на моё сообщение одобряющий смайлик.

У нас индивидуальное строительство каркасников, по личным проектам заказчиков, много не набираем, сейчас работают две бригады, одни уже на этапе внутрянки, другие только собрали каркас и переходят к обшивке и утеплению. К ним и поедем.

Не смотря на разгар рабочего дня, в магазине куча народа. Мы идём по ряду в нужном мне направлении, я стараюсь не спешить, она с любопытством разглядывает всё вокруг.

– Мне кажется, я в подобных местах не бывала, - улыбается она, разглядывая стеллажи с самыми разнообразными строительными материалами.

– Возможно тебе и не кажется, - отвечаю я, выбирая канистры с огнеупорной пропиткой и ставя их в тележку.

Пока я наклоняюсь, беру и удобно располагаю пластиковые ёмкости, что-то происходит. Она прижимается к моему боку, судорожно цепляется пальцами в ручку тележки магазина и смотрит куда-то в толпу испуганным взглядом.

– Что там? - я пытаюсь отследить направление, куда она смотрит, но ничего опасного там не вижу.

– Я не знаю, - шепчет она, - я правда не знаю, но вот тот мужчина вызывает у меня страх, я как будто его знаю, но вспомнить не могу.

– А почему страх? Он сделал тебе что-то плохое? Какой именно? В чёрной дубленке?

– Нет, другой, в сером пальто, - она не показывает пальцем, но описывает стоящего к нам спиной среднего роста мужчину, полноватого телосложения.

– Подойдём ближе? Вдруг он тебя знает?

– Нет, пожалуйста, - она хватает меня за руку, чтобы остановить, и я чувствую, как она напряжена.

– Хорошо, давай не будем подходить к нему, но зайдём с другой стороны, чтобы увидеть его лицо, хорошо?

Кивает. Обходим стеллаж с другой стороны, нам везёт, мужчина тщательно выбирает товар из корзины и никуда не уходит.

– Это не он, - с облегчением выдыхает она, - не он. Слава Богу ...

– А кто он то? Ты кого-то вспомнила?

– Не знаю, я не помню, мне показалось, что он опасен для меня. Извини, это наверное нервы. Чувствую себя дурочкой.

Она опускает глаза в пол, а я рассматриваю мужчину: вид середнечковый, растянутая горловина свитера, выглядывающая из под пол пальто, пухлое лицо, нос картошкой, разве такой вид может вселять страх? Это же скорее всего обычный мэнеджэр, может начальник какого-нибудь отдела. И живёт наверное с мамой, какой-то он не оформленный, неоперившийся, что ли. Может он ей напомнил кого-то?

глава 10

(от лица Кристины)

Он возится со мной, как с ребёнком. Утром накормил, предложив всевозможные виды завтраков и попросил вспомнить, что я люблю. Я вспомнила. С едой это у меня получается, вот с людьми и самой собой вообще беда.

Потом мы поехали в больницу к его другу, он вызвался провести обследование, я не против, принимаю заботу, чувствую себя не слишком комфортно, но он сам предложил, значит может и хочет это сделать, пусть делает.

По дороге он завёз меня в торговый центр, и мы пошли в обувную секцию. Отлично, я прямо почувствовала, как мои измученные холодом ножки наконец то ощущают приятную мягкость и тепло удобной обуви по сезону. Благодарю. Я всё время его благодарю, за всё, каждый раз, и не устану этого делать.

Мне спокойно с ним рядом, он такой простой, без напыщенности, без взглядов с превосходством, просто помогает и даже не просит ничего в оплату. Иногда смотрит внимательно, чуть дольше, и как-то теплее что ли, но я стараюсь этого не замечать. Может мне просто кажется, может хочется чтобы так было, я пока не могу нормально оценивать свои реакции.

После приёма и процедуры МРТ, мы встречаемся в холле клиники, где Роман разговаривает со своей бывшей супругой, про которую рассказывал мне накануне. Она симпатичная, хотя черты лица немного крупноваты: большой рот, нос тонкий и длиннее среднего, глаза тоже большие и какие то безжизненные, равнодушные.

Татьяна откидывает меня быстрым взглядом, мне кажется, что даже я её дольше разглядывала, объясняет Роману про то, что в её силах и уходит. Такая холодная, даже неприятно, хотя что я от неё жду? Она не обязана вписываться в рамки моих представлений.

Роман предлагает отвезти меня домой или покататься с ним в машине, пока он решает свои рабочие дела, я выбираю второе и снова подвергаюсь интересному опыту по активизации моей памяти. На этот раз в ход идёт магнитола и целый ворох самых разнообразных композиций. Листаю, прислушиваюсь, внутри ничего не ёкает.

От клиники Мазаева мы едем к магазину стройматериалов, вот здесь меня начинает немного потряхивать. Людей вокруг много, я заглядываю в лица, провожаю чужие профили взглядом, улавливаю слабые ощущения схожести с кем то, только с кем, не понимаю.

В определённый момент мой взгляд натыкается на спину мужчины, который наклонившись что-то достаёт из высокого сетчатого контейнера. Ничего особенного, мужская спина в сером пальто, кроме чуть полноватой фигуры я ничего не вижу, но одного этого достаточно, чтобы обратить всё моё тело в дрожащий от ужаса кусок плоти.

– Что там? - Роман замечает моё напряжение и смотрит туда, куда направлен мой взор.

– Я не знаю, - голова начинает болеть, подкатывает тошнота, у меня словно блок, я даже пошевелиться не могу, - я правда не знаю, но вот тот мужчина вызывает у меня страх, я как будто его знаю, но вспомнить не могу.

– А почему страх? Он сделал тебе что-то плохое? Какой именно? В чёрной дубленке? – пытается разобраться в моей реакции Роман и понять кто же меня так напугал.

– Нет, другой, в сером пальто, - шёпотом отвечаю я, боясь, что он нас услышит и обернётся .

– Подойдём ближе? Вдруг он тебя знает? - поступает от него вполне логичное предложение, но я крепко хватаю его руку, не желая даже приближаться к этому человеку.

– Нет, пожалуйста, - как завороженная смотрю на эту спину и в голове чётко оформляется желание бежать, бежать куда угодно, без оглядки и прямо сейчас.

Пытаюсь сама себя успокоить, поговаривают мысленно, что я в безопасности, пытаюсь что-то нащупать в своей памяти, но с каждым усилием получаю лишь нарастающую головную боль..

– Хорошо, давай не будем подходить к нему, но зайдём с другой стороны, чтобы увидеть его лицо, хорошо? - я понимаю Рому, он всё правильно делает, он ищет подходящий компромисс, в принципе я согласна с правильностью этого действия, но как же страшно.

Не смотря на дикое сопротивление я соглашаюсь. Мы обходим стеллаж с другой стороны, нам везёт, мужчина тщательно выбирает товар из корзины и никуда не уходит.

– Это не он, - с облегчением выдыхаю я, увидев совершенно незнакомое лицо, - не он. Слава Богу ...

Тело вмиг отпускает всё только что державшее меня напряжение, ноги слабнут, если бы не коляска, за которую я до сих пор держусь, я бы наверное села прямо на пол. Странные ощущения, ни с чем не сравнимые, словно только что ты был на грани жизни и смерти и вдруг тебя отпустили.

Дышу глубоко, пытаюсь через дыхание снова почувствовать своё тело, постепенно получается.

– А кто он то? Ты кого-то вспомнила? - конечно же ему интересно, поэтому и спрашивает, вот только для меня это тоже загадка, причём не простая, а вызвавшая такую бурную реакцию.

– Не знаю, я не помню, мне показалось, что он опасен для меня. Извини, это наверное нервы. Чувствую себя дурочкой, - лепечу я какой-то бред, опускаю голову вниз и мы продолжаем наш путь по магазину в сторону кассы.

– Как себя чувствуешь? Ты сильно побледнела в магазине, как голова? - спрашивает он меня, когда мы возвращаемся с покупками в машину.

Я слабо улыбаюсь ему в ответ, отвечаю, что немного болит, но уже лучше.

Роман обещает долго на стройке не задерживаться, отдать купленное и сразу в клинику. Я благодарю и откидываю голову на подголовник, прикрывая веки.

Кто ты? Кто ты? Кажется, что где-то в тумане сознания рисуется смазанный образ мужчины. Чётких черт нет, просто силуэт, чуть полноватая фигура, вместо лица пустота, движения медленные, вальяжные, уверенные в безнаказанности, почему-то к желанию бежать прикрепляется жажда мести. Он точно сделал мне что-то плохое, именно поэтому я так реагирую, но что это было я не могу даже ухватить.

Тру виски, морщусь, тянусь рукой к бутылке с водой и делаю несколько больших глотков. Отпускает. Нужно расслабиться, а то от этих мыслей пульс, как барабанная дробь стучит в ушах. Смотрю в окно, выезжаем из города, вдоль дороги деревья, впереди и позади нас много машин. Начинаю считать встречные, мозг переключается, чувствую облегчение. В дебри сознания лезть не хочется и, чтобы не сидеть в полной тишине, спрашиваю у Романа, что за стройка, на которую мы едем.

глава 11

(от лица Романа)

– Ну смотрите, - усадил нас за стол Мазай, после того, как мы вернулись в клинику, и обложил снимками. - Как я и говорил, повреждения минимальны. Вот видите, - он тыкнул пальцем в маленькую темную точку на одной из картинок.

– Видим, только ничего не понимаем, объясни по-человечески, - отзываюсь я, следя за перемещением пальца Вани с одного снимка на другой.

– Лопнул маленький сосудик, это не несёт за собой никаких нарушений в мозговой деятельности. В принципе мы это и видим: девушка адекватна, понимает где находится, логично выстраивает речь, координация не нарушена, всё прекрасно.

– Всё, да не всё, - перебиваю я своего друга. - Почему память потеряла? Что там произошло в её мозге?

– А вот этого я сказать не могу. Возможно причиной потери памяти стал сильный стресс, и кстати он же мог спровоцировать разрыв сосуда, от чего у пациентка могла кратковременно терять сознание, равновесие, испытывать сильную головную боль. Ты не замечал в её поведении ничего необычного? Повышенную тревожность? Какие-то страхи?

– Было, - сразу вспоминаю я сегодняшний случай в магазине стройматериалов.

– Расскажешь? - Мазай вопросительно смотрит на потеряшку и ждёт ответа.

– Я не знаю, что рассказывать? - пожимает плечами она. - Ты имеешь ввиду того мужчину? - уточняет она у меня, и я киваю.

– Какого мужчину, ты что-то вспомнила? - спрашивает её Мазай.

– Нет, я не вспомнила, вернее мне он показался знакомым, фигура словно похожая. Но лицо не то, точно не то.

– А что ты почувствовала, когда его увидела? Ты его испугалась?

Она молча кивает, низко опуская голову.

– Вань, там не просто страх был, там в глазах такой ужас отражался, я сам перепугался. У неё пальцы побелели, как она за тележку держалась.

– Интересно, её осматривал гинеколог, когда ты её в больницу привозил?

– Без понятия, - со стыдом признаюсь я.

– Скажи, - обращается он уже к потеряшке, - ты не будешь против, если наш доктор осмотрит тебя на наличие повреждений и гематом?

Она испуганно поднимает глаза, но соглашается. Мазай быстро организует осмотр гинеколога, доктор подтверждает, что повреждения отсутствуют, покровы в норме, гематом нет, при пальпации боли отсутствуют. Изнасилование или избиение исключается.

– И что теперь делать? Я честно говоря на тебя надеялся, думал лекарства выпишешь, может проколоть что-то нужно, посоветуешь что-нибудь? - я смотрю на Ваньку, как на последнюю надежду.

– Можно гипноз попробовать, - задумчиво произносит он. - При блоках психологического характера это может помочь расслабить пациента и вытащить наружу то, что его мозг надёжно закрыл.

– А зачем он это закрыл?

– Может она увидела или услышала что-то страшное и шокирующее, и чтобы психика не страдала, этот сектор памяти надёжно заблокировался. В принципе он может и сам постепенно вскрыться, может во сне, может отдельными внезапно-возникающими видениями. Как угодно, но медленно, так безопаснее, бережнее к пострадавшему, но когда времени на это нет - применяют гипноз.

– У тебя есть к кому обратиться? - спрашиваю я.

– Если нужно будет, поищу. Но тут важно её согласие. Если пациент против, гипнолог работать не будет. Ты готова попробовать вспомнить себя и свою жизнь под действием гипноза? Хочешь этого?

– Наверное да, или нет, я не знаю, мне страшно, - она почему-то начинает плакать.

– Страх - это нормально, не переживай. Давайте мы с вами так поступим: я поищу по своим каналам специалиста, а вы пока успокоитесь, поговорите, примите решение. Хорошо?

– Да Вань, спасибо тебе, тогда нам можно пока ехать домой? - уточняю я.

– Да, Ром, отдыхайте. Можете куда-нибудь заехать погулять, вообще, если хочется вспоминать не спеша, то я бы вам посоветовал посетить как можно больше мест и много трогать и пробовать на язык, известно, что тактильная и вкусовая память сильнее и быстрее проявляется.

– Это мы уже поняли, она сегодня вспомнила, что любит кушать по утрам.

– Ну вот, хорошие новости! Старайтесь не игнорировать такие воспоминания, если что-то всплывает - можно даже записывать, всё поможет, - Мазай жмёт мне на прощанье руку, и мы с моей подопечной уходим из клиники.

Она идёт не быстро, такое ощущение, что хочет что-то сказать, но не решается. Иногда поднимает на меня нахмуренный взгляд и сразу обрывает зрительный контакт. Я не хочу спрашивать первым, боюсь её сбить, вдруг она что-то прямо сейчас вспоминает.

В машине мы тоже молчим, ближе к центру города предлагаю ей выбрать кафе и выпить по чашечке кофе. Останавливаемся у "Легенды" и заходим внутрь. Не знаю почему она выбрала именно это место, но интерьер совсем не соответствует уровню. Это эконом класс. Дешёвая мебель, затемнённой зал, ленивые официанты, стоящие кучкой у барной стойки.

Садимся, я разглядываю то, что нас окружает, и вижу её сосредоточенный взгляд.

– Расскажешь, о чем думаешь? - обращаюсь я к ней, и она, немного помедлив, шепотом произносит.

– Мне очень знакомо это место, кажется я здесь была, часто, очень часто, но я не помню что я здесь заказывала, и что мне здесь нравилось. Какое-то двойственное чувство, понимаешь, будто была, а словно и нет. Может я здесь не ела?

– Интересно, - задумываюсь я, - сейчас мы официанта пригласим, у него и спросим. Уважаемый, подойдите к нам, пожалуйста!

Когда молодой человек подходит к нашему столику, приготовив в руках ручку и блокнот, я спрашиваю, не узнаёт ли он мою спутницу и кратко описываю нашу ситуацию.

– Я совсем недавно работаю здесь, если хотите, могу позвать администратора, может она вам поможет. Заказывать будете?

- Принесите нам кофе, и позовите администратора, если не трудно.

глава 12

(от лица Кристины)

– Добрый день, я Анна, администратор этого кафе, как могу к вам обращаться?

Молодая девушка лет тридцати смотрит сначала на Романа, а потом поворачивает голову ко мне.

– Кристина?

– Аня? – самопроизвольно вырывается у меня изо рта, а дальше в голове образуется такой вихрь из образов и обрывков воспоминаний, что я обхватываю голову двумя руками, зажмуриваю глаза и мычу от внезапно накрывшей меня волны боли.

– Что с ней? – я слышу испуганный голос Ани, но ответить не могу, слишком больно, и всё кружится, сейчас я немного посижу и мне будет легче.

– Здравствуйте, Анна, меня зовут Роман, а вы знаете Кристину? – в разговор включается Рома, хорошо, пусть сам всё скажет, а я как раз немного привыкну к тому, что на меня обрушилось.

Я вспоминаю это кафе не со стороны зала, я работала на кухне, сначала мыла посуду, потом помогала повару, перед глазами возникает образ полного улыбающегося Семёна. О, прогресс, я вспомнила человека и вспомнила его имя. И Аня, я хорошо её помню, теперь точно помню.

Ещё перед глазами проносятся лица второго повара Арины, бармена Жени, и бесконечно сменяющихся официантов. Сколько я здесь работала? Год или два? Я попала сюда после училища, а училась я на ... Повара?

Я повар? Поэтому я люблю и умею готовить? Но мне не давали этого делать, только помогать разрешали. Почему я не ушла отсюда в другое место? Ох, сколько вопросов.

– Конечно я её знаю, она здесь целый год проработала, трудовую книжку получала после своего ПТУ. Кристин, ты что? Плачешь?

– С тобой всё в порядке, – Роман легко проводит своей ладонью по моей руке, сразу становится спокойнее и легче.

– Да-да, сейчас наверное пройдёт, голова кружится и болит, – отвечаю ему не открывая глаз.

– Кристина потеряла память, она ничего не помнит из своей прошлой жизни. Ваше кафе привлекло её внимание и мы решили зайти, теперь, благодаря вам, знаем, что её зовут Кристина, – объясняет Ане Роман.

– Кошмар! – по голосу я понимаю, что Аня этой новостью просто ошеломлена. – Она даже имя своё забыла, обалдеть, а что с ней случилось?

– Пока не знаем, но очень надеемся, что она это вспомнит. Скажите, у вас случайно не сохранились копии её документов? Когда я нашёл её, при ней ничего не было.

– Конечно есть, личные дела ещё хранятся, сейчас схожу в кабинет и принесу, подождёте?

– Да, принесите, пожалуйста, будем очень вам благодарны.

Цокающие по кафельной плитке каблуки возвещают меня о том, что Аня ушла. Я усилием воли заставляю себя открыть глаза и сразу натыкаюсь на заботливый сочувствующий взгляд Ромы.

– Как ты? Получше?

– Я чувствую себя словно на карусели: всё кружится, меня атакуют тысячи картинок, что-то я вспоминаю, что-то продолжает кружить, не находя себе места в моей голове, – выдавливаю из себя улыбку, но чувствую, что она выглядит совсем не бодро.

– Не переживай, всему своё время, сейчас мы возьмём твои данные и я отвезу тебя домой отдохнуть, хорошо? Как тебе твоё имя? Отзывается?

Произношу про себя «Кристина», но на языке оно видоизменяется в «Крис», может так сокращали?

– Мне привычнее Крис, – озвучиваю я свои наблюдения Роме.

– Хорошо, пусть будет Крис, я рад, что теперь могу обращаться к тебе по имени. А вот и Аня, сейчас мы всё узнаем, – он снова касается моей руки, эти лёгкие прикосновения действуют на меня волшебным образом: я меньше боюсь, внутренняя дрожь становится почти незаметной, появляется хоть слабая, но уверенность в том, что всё закончится хорошо.

– Я сняла вам копию её паспорта и прописки, я конечно не знаю, живёт она по этому адресу сейчас или нет, но всё же это что-то, – улыбается администратор кафе. – Здесь она работала три года назад.

– Аня, скажи пожалуйста, мы же с тобой не дружили? – осторожно проверяю я свои робкие воспоминания.

– Ну, на самом деле я ни с кем из подчинённых не дружу, – улыбается Аня, – а если ты вспоминаешь мои строгие правила, то это было на благо заведения, отсутствие чётких правил – расхолаживает персонал.

Киваю. Да, я не помню, чтобы мы с ней разговаривали по душам, вспоминается больше то, что она ругается или даёт распоряжения. В принципе, для наших профотношений это было вполне нормальным.

– А Семён и Арина ещё здесь работают? – интересуюсь я теми, кого вспомнила.

– Нет, с тех пор, как ты уволилась, коллектив сменился полностью, все новенькие, – отвечает она с улыбкой.

– А почему я уволилась? – до этого момента моя память пока ещё не восстановилась, но уже очень хочется узнать.

– Ты искала где лучше, это нормально. Наверное нашла, во всяком случае сюда больше не возвращалась.

– Анна, спасибо вам огромное за помощь, Кристина себя не очень хорошо чувствует, так что мы пожалуй пойдём, ещё раз благодарим, – Роман сворачивает разговор, потому что видит, как мои глаза снова закрываются и руки тянутся к вискам.

– Всего вам доброго, рада, что смогла помочь. Если будет необходимость – обращайтесь, вот моя визитка, можете звонить в любое время, – она протягивает Роману карточку, а он помогает мне подняться из-за стола и, поддерживая под локоть, бережно ведёт к выходу из кафе.

Когда мы усаживаемся в салон авто, Роман разворачивает копии документов и читает:

– Тимохина Кристина Андреевна...

глава 13

– Словно из другого мира, – робко примеряю я на себя свои полные ФИО.

– Почему? – удивляется Роман.

Я пожимаю плечами и пытаюсь сосредоточиться на том куске памяти, который так неожиданно вернулся ко мне в кафе.

– Ладно, привыкнешь. Теперь, когда у нас есть твои документы, нужно съездить и проверить их на подлинность. Ты со мной, или тебе лучше отдохнуть? – заботливо интересуется он.

– Если тебе не трудно, я бы хотела отдохнуть, голова пухнет от этих воспоминаний. Они в обратную сторону пошли. После работы в кафе мне лезут в голову воспоминания из училища: как я на повара училась, как хотела работать в ресторане, но после ПТУ редко куда в хорошие места берут, даже если помощником, – вздыхаю я, словно из прошлого вытаскивая это разочарование реалиями.

– Так вот откуда у тебя любовь к кулинарии и желание готовить, – догадывается он и почему-то долго смотрит мне в глаза, будто взвешивает, какое-то трудное решение. – Ладно, поехали домой, пока ничего обещать не буду, но думаю, что я смогу помочь тебе применить полученные в училище знания.

– Рома, а почему документы нужно на подлинность проверять? Думаешь, я могла их подделать, – возвращаюсь я мыслями к своему паспорту.

– Не в этом дело, паспорт получают в 14 лет, меняют в 20 лет, но ещё возможна замена документа в случае замужества. Судя по дате рождения – тебе 25 лет, возраст вполне подходящий для брака, – спокойно произносит он свои объяснения, а я впадаю в тихую панику.

Если рассуждать логично, то была бы я замужем – меня бы точно искали, не может же муж просто так игнорировать исчезновение супруги на несколько дней. А судя по тому, что меня никто не ищет, скорее всего я ещё не вступила в брак. А как же родители?

– Ром, а про родителей по паспорту можно узнать?

– Вообще по-хорошему, я бы по адресу твоей прописки съездил. Но только после того, как отдохнёшь. Помнишь, как Мазай говорил? Лучше медленно и бережно к себе. У тебя уже в голове процессы запущены, возможно ты поспишь и ещё что-то вспомнишь.

Он спокоен и уверен в своих словах, я растеряна и чувствую слабость. Да, сейчас я не способна ни на какие новые старания, итак в сознании хаос. Мне нравится его план, действительно хочется отключиться, а вдруг это и впрямь поможет.

Роман ведёт машину в направлении выезда из города, я прикрываю веки и расслабляюсь, не хочу ни о чём думать. Мы нашли ниточки ведущие к моему прошлому, теперь осталось по ним пройти до самой моей жизни.

Вроде должно становиться спокойнее, но меня что-то будто напрягает. Ощущение можно трактовать так, словно я не хочу находить это прошлое. Но почему? Что в нём такого страшного? Что же со мной случилось?

__________________

(от лица Романа)

Кристина устала, видно, что вся эта кутерьма с нахлынувшими на неё воспоминаниями не слабо её вымотала. Но с другой стороны – мы уже очень близко к тому, чтобы её найти, и для меня странно отсутствие эмоций с её стороны.

Я думал, что увижу радость в её глазах, предвкушение, нетерпение, думал, что она будет сейчас просить меня немедленно лететь в полицию, по адресу, да куда угодно, лишь бы найти свой настоящий дом. Но как ни странно – она молчит и словно чего-то боится, ссылается на боль и усталость и просит отвезти её отдохнуть.

Дома она извиняется передо мной, за то, что очень хочет спать и буквально уползает в комнату, которую я для неё выделил. На часах почти шесть вечера, прикидываю, что в полицию ехать поздновато, да и не чувствую я в этом срочной надобности. Но куда-то хочется идти. Решаю пойти прогуляться по нашему посёлку, просто подышать, пока Кристина спит. Думаю часа ей хватит, да и мне тоже, одеваюсь потеплее, выхожу на променад.

Сегодня полдня шёл снег, в городе он практически растаял, плотное движение и реагенты превратили его в мокрую грязь, а у нас здесь всё белое и чистое. Красиво. Улыбаюсь сам себе и иду в сторону магазина, наверное зайду, куплю что-нибудь, а может мимо протопаю.

В кармане вибрирует телефон, чей-то незнакомый номер, смахиваю зелёную трубку вверх и подношу аппарат у уху:

– Слушаю, – безучастным и совершенно незаинтересованным голосом отвечаю я.

– Добрый день, – отвечает с той стороны вежливый мужской голос, – мне дали ваш номер в больнице, я ищу свою супругу, её нет дома, хотя все вещи и документы на месте, мне сказали, что вы привозили девушку подходящую под мои описания. Кристина с вами?

Морщусь, у него тенор, достаточно высокий мужской голос, режет слух и сильно подбешивает. Фу.

– Добрый, – тем не менее заставляю я себя ответить, – не поздновато ли спохватились?

– Понимаете, я в командировке был, думал, что она просто трубку не берёт, обиделась или что там ещё у женщин бывает, а сегодня домой вернулся, а её нет. Я звонить, а телефон дома. Вообще не знал куда бежать, начал с больниц, там ваш номер дали.

Объясняет слаженно, вроде как такое вполне могло случиться, уехал в командировку, а у жены дома что-то произошло, что она сбежала в одних туфлях. Но почему-то его голос не вызывает во мне доверия.

– Кристина сейчас отдыхает, она потеряла память и испытывает в связи с этим сильные головные боли. Если хотите, давайте пока без неё встретимся, – предлагаю я ему разумное решение, мне не хочется так сразу отдавать этому неизвестному девушку, а вдруг он вообще ей никто и разводит меня.

– В смысле без неё? Она моя жена, вы не имеете права её удерживать. Назовите мне свой адрес, я сейчас же приеду, – от этого резкого, срывающегося в некоторых местах на фальцет голоса у меня в ушах звенит, отодвигаю трубку подальше от уха и жду, когда он закончит доказывать права на свою женщину.

– Я озвучил свои условия, сначала вы докажете мне, что Кристина ваша супруга, потом я сам привезу вам её по нужному адресу, – грубо и жёстко ставлю я своё условие.

– Я заявлю на вас в полицию! – сыпет угрозами мой собеседник.

– Имеете право, но если вы сейчас умерите свой пыл и раскинете мозгами, вы поймёте, что я поступаю вполне благоразумно, – спокойно дожимаю я его, почему-то по голосу рисуется образ трусливого мальчика, который ещё не научился действовать быстро и пасует перед неизвестностью.

глава 14

Иду к контрольно пропускному, сегодня там Андрюха работает, поболтаем пока этот крендель едет. Пока шагаю, прислушиваюсь к себе, внутри такое разочарование и стонущие звуки тоски.

Нет, я всё понимаю, это должно было случиться, она симпатичная, вот и муж нашёлся. Ну и что, что он меня по одному голосу бесит, не мне же с ним жить, это был её выбор. Сейчас проверю у него документы, возьму адрес и привезу сам. Чёт не хочется прямо здесь с ней расставаться. Сошлюсь на её боли. Будет меня прессовать – пригрожу, вроде адекватный.

Ловлю себя на мысли, что дико не хочется её отпускать. Вроде чужой человек, ко мне никакого отношения не имеет, но словно пустующее место заняла. С ней так хорошо. Энергия от неё такая тёплая, приятная.

Вспоминаю Танюху, свою бывшую. Как мы с ней вообще сошлись? Страсть? Ну да, наверное. Потом беременность, и покатило по накатанной.

Кристина другая. Она вообще другая. Такая мягкая улыбка, пухлые губы, доверчивые глаза, нежные руки. Послушная, податливая, такую хочется гладить. Повезло её мужику.

– Здорово, Андрюх! – охранник нашего посёлка на улице снег гребёт от дороги, разгибается, узнаёт меня, салютует.

– А вы почему пешком? Случилось что? – интересуется он.

– Да нет, сейчас сюда должен крендель один приехать, разговор у меня с ним, – видимо на моём лице отражается совсем не та эмоция, которая должна бы там быть, во всяком случае, Андрюха понимает по-своему.

– Подстраховать? – предлагает свою услугу.

– Неа, думаю нужды не будет, но постоим мы там, за шлагбаумом, сюда его впускать не нужно, ок?

– Понял, не тупой, – хмыкает охранник. – Если что, буду на улице, можете крикнуть, помогу.

– Лады, договорились, – киваю ему и смотрю на экран смартфона.

Судя по времени и тому, что муж Крис стоял возле той самой больницы, куда я её возил, то с минуты на минуту он будет здесь. Точно, ещё немного побродив возле шлагбаума, замечаю яркий свет фар подъезжающей машины. Из окна высовывается одутловатое лицо (хотя по возрасту гораздо меня моложе) и кричит:

– Это вы Роман? Я муж Кристины, скажите, чтобы меня пропустили.

Я жестом показываю ему, чтобы он парковался снаружи, немного даёт заднюю и пристраивается правее, чтобы не помешать проезжающим в посёлок. Машина дорогая, значит с деньгами умеет управляться, да и на Кристине вещи были хорошие. Похоже благополучная семья. А то, что он толстячок, то это дело вкуса. Я например айву люблю, а многие её вкуса вообще не понимают.

Подхожу к машине и без разрешения открываю переднюю пассажирскую дверь. Муж хватает с кресла какие-то пластиковые папки и кидает их назад. Протягивает мне руку и представляется:

– Кирилл. Петров Кирилл Павлович, муж Кристины.

Пальцы у него как сосиски, мягкие, безвольные, рукопожатие совсем не мужское, так – одно название.

– Роман, – представляюсь я в ответ. – Можно посмотреть ваши документы?

Удручённо сопит, поворачивает своё тело назад, тянется за кожаной наплечной сумкой, вынимает из неё свой паспорт и паспорт Кристины.

– Вообще-то, вы не уполномочены проверять мою личность, – раздражённо произносит он, но терпит, пока я сверяю фото с его фэйсом, ищу отметку о браке, потом просматриваю странички её паспорта.

Она его жена, сомнений нет, бегло заглядываю на разворот с детьми и ловлю в себе облегчение, увидев пустые строки.

– Окей, верификация пройдена, пишите мне смс-кой адрес, как проснётся, я вам её привезу, – жёстко проговариваю я ему свой план.

– А не проще будет её разбудить, и мы просто уедем вместе, не причиняя вам больше беспокойства, – выкруживает он.

– Не проще, ваша жена ещё не восстановилась, врач сказал относиться к ней бережно, резкое пробуждение плохо отразится на её мозговой деятельности, – собираю я в кучу всё что можно, чтобы мои объяснения выглядели более весомо.

– Я подожду пока она проснётся, я не тороплюсь, – настаивает он.

– Я сказал «нет», значит «нет», – обрываю я его, чуть повышая голос.

– А-а-а, я понял, вы вознаграждение хотите, вот я дурья башка, сразу не разобрался. Скажите, сколько вам перевести? Мне за Кристиночку ничего не жалко, сколько? – он хватает свой телефон и тыкает в экран пальцами, видимо заходя в банковское приложение.

Открываю дверь авто и вылезаю на улицу:

– Мой номер у вас есть, шлите адрес и ждите нас дома. Я напишу вам, как Кристина проснётся.

– Вы не имеете права! – снова кипишует он, тоже вываливаясь на свежий воздух. – Ваши действия сейчас можно расценить как похищение и удерживание в заложниках.

– За базаром следи, – оборачиваюсь я, – будет так, как я сказал, хочешь по-другому – езжай в полицию, там тебе помогут, пока!

Взмах руки на прощание и я больше не оборачиваюсь на этого явно офисного работника. Костюмчик уже маловат, рубашка на пузе оттопыривается, наверное грезит похудеть и по привычке старый размер покупает, дурак.

Слышу, как он пытается пройти за шлагбаум, но Андрюха не пускает без пропуска, хорошая у нас охрана, сознательная, улыбаюсь.

Каким-то боком даже жалею этого чудака в костюме, я бы на его месте уже шлагбаум снес и морду сам себе набил, а он пасует, заводит движок и просто уезжает. Интересно, в полицию или всё же домой?

На телефоне пикает смс с домашним адресом и приписка «жду сегодня». Ага, жди, ждун ...

визуализация

Дорогие читатели, сегодня я вам покажу мужа Кристины: Петрова Кирилла Павловича.

Ему 32, начальник отдела продаж в крупной мебельной компании. Педант, расчётливый, умеет себя подать с нужной стороны. На Кристине женился по личным соображениям: жена сирота, родственников нет, делить ни с кем и ничего не нужно.

глава 15

Захожу домой и с облегчением слушаю тишину. Спит. Хорошо. Значит подольше со мной побудет. Может завтра её отвезти, она сегодня итак столько всего пережила: волну воспоминаний в кафе, а до этого магазин...

Стоп. Магазин. Тот человек которого она испугалась по фигуре очень напоминал её мужа. А что если во всём виноват этот Кирилл. Не зря же такая острая реакция.

Задумываюсь, пытаюсь анализировать тот короткий разговор, что произошел между мной и её мужем. По мне - он валенок. Я бы с таким даже дел иметь не хотел. Почему она его выбрала? Типаж явно маменькин сынок, причем крепко обиженный на жизнь, прям в глазах сквозит "вы все у меня поплачете". Надеюсь, кроме него её дома не ждёт свирепая свекровь во всю защищающая своего сыночка.

Сажусь на диван в гостиной, включаю что-то на телеке, бездумно смотрю за мельтешащими картинками, щёлкаю каналы, можно бы было также мысли перещелкивать. У меня сейчас одна в мозгу засела и никак с места не двигается.

– Я проснулась, - Крис заходит тихо, улыбается, шлепаю рукой по дивану рядом с собой, приглашаю сесть.

– Как твоя голова? Не болит? - смотрю на неё внимательно, к своему стыду больше всего на свете жду жалобу на здоровье, но её не следует.

– Нет, я чувствую, что мне как-то не по себе, но уже не болит. Я, наверное, пойду нам что-нибудь на ужин приготовлю?

Даже не села рядом, просто мило улыбается, а в глазах благодарность, как её отпускать? Ещё не просто отпускать, отдавать в эти мягкие пальцы-сосиски, под липкий взгляд его бегающих глазок из под полных щёк. Он же будет её трогать. А может не только трогать. Бррр... Остановись, Ромыч, даже не представляй это.

– Я с тобой, - у меня не хватает сил огорошить её сейчас новостью об объявившемся муже.

Признаюсь себе, что боюсь увидеть в её глазах радость. Не хочу, чтобы она радовалась ему.

– Хорошо, будем готовить что-нибудь быстрое, сытное и несложное из того, что есть в наличии.

Я чувствую в ней подъём, словно за время этого недолгого сна, что-то поменялось, что-то в её сознании передвинулась, она словно ближе стала, родней что ли, или я это специально придумываю.

Вместе идём на кухню, она открывает холодильник, доставая оттуда всё нужное на её взгляд. Я принимаю из её рук, перемещаю на стол и в раковину, задумываюсь о том, что было бы прикольно пустить Кристину на кухню своего ресторана.

Я конечно не могу пока оценить степень её мастерства, но шеф поймет сразу, а по его реакции уже можно будет делать выводы. Если станет использовать, как всех обычных, значит Крис знает, умеет, но без особых талантов. А вот если начнёт мне разные вопросы не по теме задавать...

– Вот это мы слегка обжарим, а потом потушим, картофель запечем с карри, и салат с рукколой и брынзой сделаем.

Кристина порхает по кухне, я не могу оторвать от неё взгляда, прямо светится, лёгкая такая, затискал бы.

– Скажи, что тебе снилось? Судя по глобальной пропасти между твоим настроением до и после отдыха, предположу, что что-то феерическое, - режу полукольцами лук, который она мне подсунула вместе с доской и ножом.

– Я не помню, что мне снилось, но знаешь, внутри какая-то уверенность, что всё очень скоро будет хорошо. Не знаю с чем это сравнить, может интуитивно это ощущаю? Мы же сможем завтра съездить по адресу моей прописки?

Я наверное слишком долго молчу, по её лицу пробегает тень растерянности, она ждала быстрого и утвердительного ответа, а я про её мужа думаю.

– Роман, если ты занят, я понимаю. Во всяком случае адрес у меня есть, я и сама смогу туда добраться, - она по своему трактует мою заминку, - я итак у тебя отняла кучу времени, но мне показалось, что ты добровольно на это согласился.

Волшебное ощущение радости до этого витающее в воздухе кухни тихо оседает к полу.

– Нет-нет, конечно же добровольно, даже не думай ничего такого, - пытаюсь выправить я ситуацию, и на лице Кристины снова появляется улыбка. – Мне совершенно не трудно отвезти тебя.

И если первая фраза вселяет в неё надежду и уверенность, то вторая получается какой-то оборванной, недоказанной и со сквозящем в ней подтекстом.

– Но? - берёт она у меня доску с нашинкованным луком и ловким движением отправляет его на сковороду.

– Что "но"? - переспрашиваю я.

– Мне показалось, что ты продолжишь. Тебе не трудно отвезти меня, но... Есть какое-то условие или препятствие?

Чувствует, она же женщина, они с подкорки считывают, если им что-то важное не договаривают. Ну же, Ромыч, вскрывайся, не можешь же ты вечно тянуть, потеряешь момент, потом последует вопрос "почему ты сразу не сказал?"

– Крис, пока ты спала, приезжал твой муж...

Деревянная лопатка, которой она помешивала лук в сковороде, падает на пол. Кристина оборачивается от плиты и смотрит мне в глаза не верящим взглядом.

– Я проверил его документы, твои документы, подлога нет, всё по-честному. Петров Кирилл Павлович. Отметки о браке присутствуют у обоих, - она беззвучно говорит что-то губами, судорожно впиваясь пальцами в стол, и я запоздало добавляю. - Прости, я должен был сразу сказать.

Лук на сковороде шкворчит и наполняет кухню характерным подгорающим запахом. Я отодвигаю посудину на негорящую комфорку, чуть приобнимаю Кристину за плечи и направляю к стулу, одновременно мягко отцепляя её пальцы от стола.

– Кирилл? - вопросительно поднимает она на меня глаза.

– Да, - коротко отвечаю я.

Никак не могу уловить, что сейчас с ней происходит. Чем-то похоже на реакцию в кафе, но она другая. Кристина не морщится от боли, она словно дезориентирована. Я сажаю её на стул и наливаю стакан воды.

– Он на улице? Он меня ждёт? - короткие вопросы, произносимые недоверчивым голосом. - Ты не пригласил его сюда? О, боже, Роман, я ничего не понимаю...

– Крис, успокойся, всё хорошо, он понимающе отнёсся ко всей этой ситуации, я рассказал ему про твою потерю памяти, про рекомендации врача, попросил не давить и обещал отвезти тебя домой, как только ты проснешься, - я закрываю её дрожащие пальцы своей рукой, медленно поглаживаю их, пытаюсь, через прикосновение передать то, что я рядом и беспокоиться не стоит.

глава 16

– Крис, во-первых, ты человек, – пытаюсь я её и успокоить и вселить уверенность одновременно. – В твоём текущем положении совсем не обязательно играть ролями «жена» и «муж». Это может подождать. Гораздо важнее твоё здоровье, что сейчас откликается у тебя внутри? Я вижу твоё напряжённое лицо, расскажи, как ты себя чувствуешь?

Она растерянно поднимает на меня глаза и видно, что внутренне мечется между решениями. Я сажусь рядом, ободряюще поглаживаю её предплечье, хотя дико хочется обнять, прижать к себе и сказать: «К чёрту этого мужа, потом разрулим, оставайся со мной». Но так будет неправильно. Это должно быть её решение, и пользоваться своим выигрышным положением с моей стороны будет подло.

– Я не понимаю... Мне кажется, что я должна испытывать хоть что-то, но у меня пустота. Я просто головой знаю, что если он мой муж, то по сути я должна быть с ним. Это же логично?

Киваю.

– И вообще, логичным бы было ему меня забрать, а не ждать, когда это сделаешь ты. Почему он уехал?

– Я побоялся за тебя и убедил его поступить именно так. У тебя был трудный день. Я не хотел тебя будить.

– Тоже логично, хотя странно, он нашёл меня, знает, что я у чужого мужчины и оставляет? Бред какой-то, – еле слышно отвечает она и опускает своё лицо в ладони.

– Подожди, Кристина, давай отложим логику, давай послушаем твой внутренний голос, что ты хочешь? Не думай ни о чём другом, услышь себя, ответь себе на вопрос «едем сейчас» или «едем завтра».

– Сейчас, – шепчет она после недолгих раздумий, и я с камнем на сердце принимаю её ответ.

– Хорошо, решение принято, пойдём одеваться, – я пытаюсь делать невозмутимый вид, чтобы не сбить её своими переживаниями.

В конце концов, я не брошу её там, если вдруг что-то пойдёт не так, заберу обратно.

– Ой, – вдруг вздрагивает она.

– Ты что-то вспомнила?

– Я же обещала тебе ужин, но не приготовила, продукты уже достали, лук сожгла, – с извиняющейся улыбкой, Крис поджимает губы.

– Если для тебя это важно, можешь пригласить меня к себе, я с удовольствием поужинаю в твоём доме, как ты на это смотришь? Заодно поближе познакомлюсь с твоим Кириллом, – на ходу придумываю я отличный ход.

А что? Её законный супруг предлагал мне вознаграждение, выбираю такое.

– Хорошо, я согласна, думаю он тоже не будет против, идём?

Кристина веселеет, хочется думать, что ей тоже не хочется со мной расставаться, но это вряд ли. Хотя, возможно, она чувствует себя неуверенно, а моё общество хоть немного, но поддерживает её. Одеваемся в прихожей, выходим из дома, садимся в мою машину, и я завожу двигатель.

Переживаем оба, я внутри, она нервно теребит пальцами папку со снимками МРТ. Ехать не очень далеко. Хотя такое расстояние от дома до дороги, на которой я её нашёл быстро пешком вряд ли преодолеешь. Странно это всё. Ладно, надеюсь разберёмся.

– Ну как? Вспоминаешь свой дом? – останавливаюсь рядом с двухэтажным кирпичным особняком за высоким забором.

Качает головой. Набираю номер его мужа, сообщаю, что мы подъехали. Помогаю ей вылезти из машины, веду в сторону калитки, которая уже гостеприимно открывается нам навстречу.

– Кристиночка, боже мой, как ты меня напугала, – Кирилл, не обращая на меня внимания, тянет руки к своей жене с желанием обнять, но Крис отступает назад и упирается спиной в мою грудь. – Ты меня не узнаёшь?

Возникает неловкая пауза, во время которой я могу наблюдать только за выражением лица Кирилла. Он пытается изобразить на своём лице сочувствие, но бегающие туда-сюда глазки не дают мне покоя. Может он в принципе такой? Без контекста.

– Давайте пройдём в дом, – предлагаю я, на что получаю хмурый, вопросительный взгляд из-под бровей.

– А вы разве не поедете к себе?

– Я пригласила Романа на ужин, в благодарность за то, что он обо мне заботился эти дни, ты же не будешь против? – она подала голос, несмело, хотя к концу фразы я почувствовал лёгкий вызов (словно проверка мужа на прочность).

– Ну хорошо, раз ты так решила, то ладно, проходите.

Заходим втроём во двор, рассматриваю обстановку вокруг, ничего особенного. Наблюдаю за Кристиной, она держится от мужа на расстоянии, спина прямая, в движениях чувствуется напряжение. Перед ступенями крыльца она задерживается, будто пытается что-то вспомнить, но разочарованно выдыхает и поднимается вслед за мужем, я иду последним.

В прихожей Кирилл помогает Кристине снять пальто, и мне кажется, что я в её глазах вижу отчаянное «помоги», но наверное я слишком перенапряжён. Кирилл ведёт себя спокойно, никаких компрометирующих действий, немного нервничает, и это видимо из-за моего присутствия.

– Кирилл, кухня там? – закусывая губу спрашивает Крис у мужа.

– Ты даже это забыла? Да, там. Что же с тобой случилось? Где вы её нашли? – обращается он уже ко мне.

– На дороге к моему посёлку, – сухо отвечаю ему, а сам пристально наблюдаю за Крис, она прошлась по гостиной, посмотрела в окна, подошла к каждой картине, которыми здесь украшены все стены, долго смотрела на напольную вазу с искусственной пальмой в углу и, пройдя мимо, переместилась в кухню.

– И что она вам рассказала? Хотите что-нибудь выпить, я просто нервничаю, волнуюсь, вот и..., – пытается он пояснить своё поведение, быстро проговаривая оправдания в свою сторону.

– Я за рулём, – отказываюсь я и иду в сторону кухни, за Кристиной.

глава 17

– Это всё не моё, – шепчет она, – вообще никаких ассоциаций, здесь нет моих вещей, всё чужое.

Я смотрю на неё: на глазах слёзы, в руках какая-то фигурка, которую она взяла с каминной полки в гостиной. Кристина беспомощно оглядывается по сторонам, словно ищет хоть что-то знакомое, у неё не получается, сжимает губы в тонкую напряжённую линию, рвано дышит, часто моргает и наконец не выдерживает, бросается ко мне на грудь и отчаянно плачет.

Глажу её по спине, боковым зрением вижу, как подрывается с кресла Кирилл и поспешным шагом идёт в нашу сторону.

– Кристиночка, ну успокойся, ты всё вспомнишь, я уверен, иди ко мне, – он пытается протянуть к ней руки, но Крис дёргается от него, как от огня, прячась за мою спину.

– Я не могу, не могу... – всхлипывает она, – я его боюсь, я не знаю почему, я всего здесь боюсь, это не мой дом, я не могла здесь жить, я не могу ничего здесь вспомнить, такое просто невозможно...

– Кристина, ты ведёшь себя как ребёнок, если у тебя проблемы с памятью, то это решается у врача, мы тебя вылечим. Но сейчас ты должна поверить, просто поверить, что твоя жизнь здесь! – Кирилл переходит на повышенный тон, в котором моментами проскальзывает его визгливый противный фальцет.

– Не ори на неё, – рыкаю я так, что он тут же затыкается. – Где её комната? Где личные вещи? Веди!

– Роман, вы же понимаете, что вы сейчас здесь находитесь потому что я вам это разрешил. Если вы будете проявлять по отношению ко мне и Кристине агрессию, я попрошу вас удалиться, – он прищуривает свои глазки за пухлыми щеками, поправляет очки и приглаживает волосы.

Если там, возле КПП в мой посёлок он мне показался в своём костюме полноватым, то здесь я вижу ещё и небрежность и неухоженность во внешнем виде. Домашняя футболка и длинные то ли шорты, то ли бриджи, с торчащими из под них волосатыми икрами. Ступни в домашних шлёпках, бледная кожа, многочисленные родинки, ни одного изгиба и очертания мышц, вялое безвольное тело.

– Кирилл, я здесь нахожусь потому, что меня пригласила Кристина, и поверьте, я не уйду, пока она сама и добровольно не попросит меня об этом. Где её комната? – в моём голосе сталь, глаза прищуривать я тоже умею, давай Кирюша, веди нас.

Кирилл злобно сопит, но тягаться со мною видно стремается, и правильно делает, жестом приглашает нас подняться на второй этаж. Идём, Кристина впереди, я следом, он замыкающий. Чувствую, как сверлит меня взглядом, оборачиваюсь и меряю его испытывающим взглядом. Отворачивается, взгляда в глаза избегает. Трус.

На втором этаже две комнаты, гардеробная и туалет. Кристина заглядывает в спальню и тут же отшатывается от неё, словно увидела там что-то ужасное. Вторая комната не производит на неё никакого впечатления, по внутренней обстановке она напоминает гостевую. Идём в гардеробную.

– Это мои вещи? – уточняет она, даже не поворачивая голову в сторону мужа.

– Да, все твои, и ещё в этих ящиках, – указывает он на комод.

– Я не помню их, – она медленно перебирает вешалки, иногда подолгу разглядывая какую-то вещь, а в другой раз даже не удостаивая её взглядом. – Я ничего не помню.

Опускается на корточки, здесь полки с обувью, она приоткрывает картонные коробки, смотрит, закрывает, доходит почти до угла и вдруг её лицо озаряется радостной улыбкой, она берёт коробку и протягивает мне.

– Рома, смотри, это точно мои, я их помню, – проводит пальцами по старым потёртым роликам, в глазах слёзы застыли, такая милая, но видимо тяжко ей сейчас всё даётся.

– Да она эти ролики из своей старой квартиры притащила, говорил ей, давай новые купим, а она упёрлась, чем-то они ей дороги были, не помню уже чем, – при моём строгом взгляде Кирилл осекается и немного отступает назад, словно боится, что я его сейчас ударю.

– Кирилл, начинай рассказывать: где и при каких обстоятельствах вы познакомились, кем она была до вашего знакомства, кто её родители, адреса, телефоны, – я теряю терпение, он мог бы помочь ей, направить, напомнить хоть что-то, а этот тюфяк стоит и молчит.

– Роман, мне кажется, вы перегибаете, - злится он.

– А мне кажется, что ты недопонимаешь в каком положении она сейчас. Хоть на минутку поставь себя на её место, каково бы тебе было? - бесит он уже, пытается мне палки в колеса вставлять, размазать хочется.

Крис тем временем изучает содержимое ящиков комода. Судя по её лицу там тоже всё чужое, но она упорно ищет.

– Мы познакомились на улице, она очень спешила, бежала, упала, а я из магазина выходил. Помог подняться, предложил подвезти. И как-то всё завертелось, - задумчиво вспоминает он. - Я предложил помощь в одном, в другом, у неё с деньгами проблемы были, а мне она понравилась. Короче я её вытащил из передряг, а она согласилась стать моей женой.

– То есть, любви не было? - сам себе не верю, но спрашиваю именно это.

– Ну почему же? Я очень люблю Кристиночку, забочусь о ней, она даже не работает, дома всё время, ведёт хозяйство, - на этих словах Крис на мгновение замирает и прислушивается. - И Кристина меня любила, во всяком случае так говорила.

– А кто её родители? Родственники? Есть у тебя их контакты? - она хмурится, ждёт ответа, лицо застыло, готовое к новым волнам воспоминаний.

– Так она сирота, детдомовская, у неё никого кроме меня нет.

Кристина вскидывает свой взгляд на меня, в глазах боль, тянет руки к вискам, всхлипывает, по выражению лица вижу, что последние слова произвели на неё ошеломляющий эффект.

– Тебе плохо? Как себя чувствуешь? - это должен спросить он, он её муж, он её любит и заботится, во всяком случае он говорит об этом, но Кирюша молчит, а Кристину спрашиваю я.

– Да, мне очень плохо, мне душно, я больше не могу здесь находиться, я не хочу здесь быть, это не мой дом, - она буквально стонет от боли и плачет, плачет, беззвучно плачет.

– Пошли, - решаю за неё я и вывожу из гардеробной.

– Куда вы её ведёте? - возмущается её муж.

– По-моему, Кристина дала четко понять, что находиться здесь не желает, - поясняю я свои действия.

глава 18

– Послушай, муж, – повышаю я голос с предупредительным жёстким тоном и немного отхожу от Кристины в сторону лестницы, на которой он сейчас стоит. – Всё то время, пока мы здесь находимся, я не увидел ни единого жеста с твоей стороны в её сторону. Ты утверждаешь, что любишь её, приплетаешь законный статус, но даже не помогаешь вспомнить. Смотри, ей плохо, что ты сделал, чтобы облегчить её боль? Вызвал полицию, чтобы выставить меня отсюда?

– Если бы вы тут не вмешивались и не пугали своим присутствием, я бы давно повёз её в больницу, в хорошую больницу, не сомневайтесь, я могу себе это позволить. Там бы её обследовали, выявили причину, вылечили, – хорошо, что я внизу, а не рядом с ним, кажется, что он так и брызжет слюной от злости.

– Пока ты был в своей командировке, мы съездили в больницу. В хорошую больницу. Представь себе, я тоже могу себе это позволить, а ты даже не поинтересовался этим. Ты вообще ничем не поинтересовался. Тебе на неё и её самочувствие плевать! – чеканю я каждое слово, доказывая свою правоту.

– Что вы себе позволяете? Кто дал вам кричать на меня и обвинять в том, чего не было?

– Спускайся сюда, и говори со мной, как мужчина с мужчиной, или ты так и будешь тяфкать сверху и ждать людей в форме на втором этаже?

***

(от лица Кристины)

И это моя жизнь? Я познакомилась с ним на улице и сказала ему, что люблю? У меня нет родителей, каких-либо родственников, вообще никого из родни, только он?

Я чувствую, что силы покидают меня, снова накрывает волна воспоминаний, и на этот раз она из детства и подросткового возраста. Я помню зелёные обшарпанные стены, длинный коридор с рядами дверей в общие спальни по обеим сторонам, помню вечный шум и гам, строгость и несправедливость воспитателей, вечные стычки между воспитанниками, голод, нехватку одежды и обуви, тоску выгрызающую в сердце огромную дыру.

Это ощущение захлёстывает меня, оно, как стремительный поток, подхватывает, несёт и, не разбирая дороги, бьёт о выступы на поворотах. Смутно вспоминаю день своего выпуска, мне помогли с оформлением документов, я получила ключи во взрослую жизнь, и вместе с этим полную дезориентацию.

Обхватываю голову обеими руками, пытаясь физически сдержать скорость восстанавливаемой в памяти информации, но это не помогает. Мужчины рядом о чём-то спорят, я слышу их крики, но смысл высказываний до меня не доходит.

Я сейчас в своём мире, в своём маленьком ограниченном мире, который со всех сторон бомбит видениями прошлого, голосами и ещё всякой-разной подобной информацией.

Откидываюсь на спинку дивана, закрываю глаза, зажимаю уши ладонями, слушаю то, что происходит внутри, то что снаружи пока мне неважно, опущу это, вернусь позже, сейчас бы разобраться с возникающей перед глазами хронологией.

Вспоминается моя квартира в небольшом городке, голые стены, нет даже стула, чтобы присесть. Где взять хоть что-то никто не научил, единственное что мне дали – это образование и аттестат.

Потом я искала хоть какую-то работу, набрала кредитов, купила самую необходимую мебель и одежду, устроилась посудомойкой. Моя работа позволяла мне не голодать. После детдома и его кухни, мне не было противно собирать объедки. Своей маленькой зарплатой я пыталась гасить то, что взяла в долг, но проценты росли быстрее самой суммы долга.

Понимая, что посудомойка – это не потолок, и мне нужно развиваться, я нашла вечерний колледж, где обучалась на повара. За учёбу тоже приходилось платить. Постоянная перекредитация выматывала, я не вылезала из долгов, а всё глубже погружалась в них.

«Легенда» наконец-то встала в строй моих последовательных воспоминаний. Здесь зарплата была больше, мне казалось, что я смогу показать свои умения и их посудомойки вырваться в повара. Я хотела, я могла, но больше чем помощника мне не дали.

И вот тогда появился он. Сейчас в моей голове вспышкой осветилось появление Кирилла. Я опаздывала, бежала, упала, а он...

Он показался мне добрым, хорошим, щедрым. Красиво ухаживал, предлагал решить все мои проблемы, говорил, что я ему очень нравлюсь, нежно целовал руки...

– Кристиночка, соглашайся, нам будет хорошо вместе, – слышится в ушах его предложение.

Я согласилась. Теперь я точно помню, что я согласилась. Всё стало постепенно налаживаться. Мы планировали скромную роспись в ЗАГСе и небольшое путешествие к морю. Море пришлось отложить из-за работы Кирилла, а роспись состоялась. Я переехала к нему.

– Я вспомнила, – грустно произношу я после долгого молчания, – я вспомнила всё: как мы познакомились, как расписались, как я сюда переехала...

– Ты вспомнила, что он твой муж, и как ты с ним жила? – мне кажется, что в глазах Романа сквозит сожаление и надежда на то, что я сейчас откажусь от сказанного.

– Я вспомнила, как согласилась стать женой, помню нашу роспись, немного помню начало нашей совместной здесь жизни, дальше пока не дошло, – повторяю я.

– Вот видите! А вы думали я вру? Развели здесь балаган. Она всё вспомнит, я помогу ей, я не чужой, не переживайте. Завтра же утром запишемся на приём в клинику. Спасибо вам за помощь Кристине, но дальше мы сами, – Кирилл начинает спускаться по лестнице со второго этажа.

В это же время в дверь раздаётся звонок. Хозяин спешит открыть дверь, и в прихожую заходят два полицейских.