После измены. Одна прописка на троих

Глава 1

– Ты собираешься сказать ему, что беременна?

Моя подруга Вита поднимает этот вопрос каждую неделю.

– Нет.

Ответ мой не меняется.

– Ребенку нужен отец. Особенно мальчику, Эль.

– Он в СИЗО, Вит, и ты знаешь, по какой статье. Чему он его научит? Как морды направо-налево бить? – морщусь я, а сама отворачиваюсь и нарезаю пирог.

Я всё пытаюсь чем-то занять руки, чтобы подруга не заметила, как я дрожу. И не увидела выражения моих глаз. Часто-часто моргаю и глубоко дышу, пытаясь прогнать пелену от надвигающихся слез.

В последнее время я эмоциональна и куда чувствительнее, чем обычно. И терпеть не могу, когда Вита напоминает мне о бывшем муже. Не будь у меня к нему чувств когда-то, может, и не было бы такой реакции. А так у меня возникает болезненный спазм в груди, и приходится с силой тереть ее, чтобы снять болевой синдром.

– Мы обе знаем, по какой причине его арестовали, Эль. И тебя волнует не это. Иначе бы ты не прятала от меня свой взгляд.

Вита как всегда проницательна, и я молчу. Не хочу вступать с ней в полемику.

По кухне распространяется аромат груши, и я сглатываю вязкую слюну, надкусываю пирог и с наслаждением ощущаю на языке приятную вязкость груши.

Вита помогает мне накрыть на стол и садится следом за мной, с тревогой наблюдая за тем, как неуклюже я устраиваюсь на стуле.

– Эль, беременность протекает тяжело, тебе нужны его деньги. Подумай хотя бы о ребенке. Что если он родится… не совсем здоровым?

Вита осторожничает и пытается подобрать слова, но иногда эти попытки бессмысленны. Вот как сейчас. Фразы могут быть разными, а смысл от этого не поменяется.

– Скрининги и инвазивные тесты показали, что мой сын здоров, – резко отвечаю я и кладу ладонь на живот.

– Ни один анализ не даст стопроцентной гарантии, Эль, – качает головой Вита, и я поджимаю губы. Не хочу развивать эту тему, и подруга по моему лицу понимает, что сказала лишнее.

Эта тема для меня болезненна, и я бы не пошла на риск, оставляя беременность, если бы не была уверена в том, что всё будет хорошо. Я хотела этого ребенка так сильно, как Вита и представить себе не может.

Три выкидыша за пять лет.

Диагноз с нарушенной структурой хромосом, который практически уничтожает мои шансы иметь здорового ребенка.

Неприжившиеся эмбрионы при ЭКО…

– Я могу рассчитывать на тебя, Вита? – спрашиваю я у подруги, ловлю ее взгляд на лету. Вижу в нем жалость, но стараюсь абстрагироваться.

– Ты знаешь, что я не стану ничего предпринимать за твоей спиной, Эль, просто я о тебе беспокоюсь. Ради лишней копейки ты вынуждена по чужим квартирам ходить на таком сроке и уколы незнакомцам делать. И это в то время, когда отец твоего ребенка, который, между прочим, несет равную ответственность за него, купается в миллионах.

Вита злится. Но за что я люблю ее, так это за честность.

Не будь я беременной, она бы и не заикнулась о деньгах моего бывшего мужа. Пусть вслух этого не говорит, но ее коробит, что после нашего с ним развода полгода назад я не получила от него ни копейки. Словно и не было у нас пяти лет супружеской жизни.

Меня же радует, что я осталась при своих вводных. Двушка, доставшаяся мне от родителей, позволяет мне экономить деньги на съеме жилья, так что хотя бы до родов мне нет нужды беспокоиться о крыше над головой.

– Мы ему не нужны, Вита. У него есть, на кого тратить деньги, – шепчу я, когда в этот раз Вита не отстает и разглядывает меня пристально.

Она словно надеется, что ей удастся убедить меня поступить разумно и достаточно меркантильно. Вот только ей не понять, как это больно – когда твой любимый человек тебя предает. Бьет в оголенную спину и осуществляет вашу общую мечту завести ребенка. Но не с тобой. С другой женщиной.

И всё, чего мне сейчас хочется – это никогда больше не видеть Льва. Стереть его из памяти и сделать вид, что мы с ним никак не связаны.

– Не думаю, что он считает также, – качает головой Вита.

– Что ты имеешь ввиду?

– Утром мне звонил Сёма.

Вита делает паузу, и я напрягаюсь, когда она упоминает своего брата, который работает в органах. И не зря.

– Льва сегодня отпускают.

Какое-то время мы обе молчим, и я с силой вцепляюсь пальцами в бедро. Опускаю голову и слышу, как часто стучит сердце.

– Его оправдали? – слышу я свой сиплый голос.

– Смягчили приговор. Сёма сказал, Самойлов будет оставшийся срок отбывать под домашним арестом. По месту прописки.

Меня моментально отпускает. Я даже выдавливаю из себя улыбку.

– Тогда не о чем волноваться, Вит. Пока он будет под домашним арестом, я рожу и уеду из города. Он и не услышит больше обо мне и ребенке.

Моя улыбка тает, когда Вита невесело кривит губы.

– В постановлении суда о мере пресечения указан твой адрес, Эля. Жить Лев будет с тобой.

Глава 2

– В постановлении суда о мере пресечения указан твой адрес, Эля. Жить Лев будет с тобой.

Я всматриваюсь в лицо подруги в надежде, что она пошутила. Но проходит минута, две, а она всё не смеется и не признается, что хотела меня разыграть. Неудачно.

– Ты серьезно?

Мой голос сипит, и я делаю большой глоток чая. Кашляю, ощутив, как обожгло кипятком горло, открываю рот и хватаю им воздух.

– Горячий же, Эль. Черт. Сейчас-сейчас.

Из глаз брызжут слезы, и я обмахиваю лицо рукой, пока Вита суетится позади у раковины. Подносит мне стакан с холодной водой, и я делаю несколько глотков, чтобы остудить гортань. Неприятно, конечно, но эта мимолетная боль ни в какое сравнение не идет с неприятной новостью, которую вывалила на меня подруга.

– Скажи, что ты шутишь, подруга, – говорю я, когда, наконец, обретаю дар речи.

Вита снова садится напротив и качает головой, не оставляя мне и шанса на иллюзии.

– Я бы не стала такими вещами шутить, Эль, ты что, плохо меня знаешь?

– Прости, я просто… Не ожидала, что… Я ведь и забыла, что Лев здесь прописан.

Кидаю лицо на ладони и зажмуриваюсь, надеясь, что когда открою глаза снова, реальность окажется иной. Что время отмотается назад, и Вита не скажет того, что сказала. А мне не придется чувствовать себя, как на пороховой бочке, в ожидании приезда бывшего мужа. Последнего человека на земле, которого я хотела бы видеть.

– Может, тебе лучше съехать на время? Ну, пока всё не уляжется.

Вита ведет рукой в воздухе, а я откидываюсь на спинку стула и хмурюсь. Судорожно раздумываю, что могу в таком случае предпринять.

– Ты же знаешь, мне некуда идти, Вит. Не к тебе же в общагу. Без обид.

Подруга морщится, но мои слова не оспаривает. От отца ей и ее двум братьям досталась трехкомнатная квартира, которую они делят впятером. Вите приходится жить не только с единокровными братьями, с которыми не особо ладит, но и с их скандальными женами.

Как бы я не хотела избежать встречи с Львом, ни при каком раскладе не поселилась бы у Виты. Помню ее братьев еще со школьных времен. Те еще отморозки. Уверена, Виту не выселили еще только благодаря тому, что ее старший двоюродный брат по матери Семен работает в органах.

– Ты уверена, Эль? Вдруг Лев агрессивный и на тебя нападет.

– Нет, – качаю головой. – Меня он не тронет. К тому же, ты сама сказала, что ему смягчили приговор. Только полный идиот станет нарушать закон, чтобы снова оказаться в тюремной камере. А Лев хоть и вспыльчивый, но не дурак. Далеко не дурак.

– Тогда какой у тебя план? Что думаешь делать?

Вита выглядит обеспокоенной, а вот мне нечего ей сказать. Я нахожусь в шоке и пока не отошла от неожиданной новости, так что несколько минут молчу. Собираю мысли в кучу и пытаюсь понять, что могу предпринять для того, чтобы не пускать Льва в свою квартиру.

– Мы ведь разведены, Вит. Я могу выписать его из квартиры, как единственная собственница, – подрываюсь я с улыбкой на лице.

Чувствую ликование, что решение нашлось такое простое, да еще и так вовремя.

– Слушай, Вит. Можешь позвонить Семену и спросить, можно ли отсрочить приезд Льва до того, как я выпишу его из квартиры?

– Да, конечно.

В глазах Виты горит облегчение, но когда она ждет ответа брата, раздается трель дверного звонка. В моей груди поселяется тяжесть, и я на ватных ногах выхожу из кухни. Трель звучит снова, гораздо громче и настойчивее, словно кто-то нетерпеливый топчется на лестничной площадке.

Мне даже в глазок смотреть не надо, чтобы понимать, кого я там увижу, но я всё равно приникаю глазом к глазку. Вижу мужчину в полицейской форме и вся цепенею, чувствуя, как тело трясет от стресса. Сердце совершает кульбит и стучит так, что пульс грохочет в ушах.

Открываю дверь нехотя и вопросительно смотрю на офицера.

– Что-то случилось?

Всё еще лелею надежду, что кого-то на этаже обокрали, и теперь органы проводят допросы жильцов. Но когда мужчина достает из кожаной на вид папки документ, все мои чаяния моментально рушатся.

– Самойлова Элла Витальевна? – равнодушный голос незнакомца режет слух.

– Крапивина.

Прокашливаюсь. Голос у меня какой-то высокий и писклявый.

– Моя бывшая жена, – звучит вдруг до боли знакомый низкий голос, и я едва не отскакиваю от двери. Ладонь соскальзывает с ручки, и я прижимаю ее к груди.

Этим сразу же пользуются и раскрывают дверь нараспашку, открывая мне второго офицера, рядом с которым стоит тот, кого я хотела бы навсегда забыть. Вытравить из памяти и жить дальше.

– Принимайте нового жильца, Элла Витальевна, – хмыкает второй офицер.

Они оба представляются мне, но я не запоминаю их имена. В голове вата и сумбур, и я во все глаза таращусь на Льва.

За месяцы в следственном изоляторе он изменился.

Лицо осунулось, глаза стали тусклее. Рост остался тот же, но он немного похудел, отчего стал выглядеть не так угрожающе, как раньше. Вот только я слишком хорошо знаю, какими смертельными орудиями могут быть его пудовые кулачищи.

На голове короткий ежик-однерка, а былая улыбка больше не сверкает на его лице. Вместо нее саркастичная усмешка, которая некрасиво кривит губы.

Сердце бахает о ребра, и я насилу отвожу взгляд на старшего офицера, даже самой себе не готова признаться в том, что Лев всё так же красив, как и прежде. И только я знаю, какая она ядовитая и болезненная. Эта его красота.

– Что происходит? Зачем вы… привели его сюда? – глухо спрашиваю я, нервно провожу языком по губам.

Мне что-то говорят, но я ловлю только самое главное.

– Домашний арест гражданин Самойлов Лев Русланович будет отбывать по месту прописки, – равнодушно говорят мне.

– Но мы в разводе! Он живет в другом месте, – пытаюсь я выпроводить их, хоть и понимаю, насколько это бесполезно.

Лев вдруг делает шаг вперед, и я отшатываюсь, хватаясь рукой за тумбу. А вот бывший муж уверенно и нагло вваливается в мой коридор и кивает конвоиру, мол, всё в порядке.