После измены. Я всё смогу

Глава 1

– Кирюшкин, я тебе что сказала?– грожу пальцем вихрастому мальчишке, местному хулигану, а он уже заталкивает телефон в карман пиджака.

– Не помню, Василиса Сергеевна, – врёт и нагло улыбается. Прикидывается дурачком.

– Я говорила телефоны на уроке не доставать, они мешают мне вести урок, – сдержанно повторяю заученную фразу, которую приходится повторять практически на каждом уроке.

Как только замолкаю, на весь класс разносится громкая писклявая мелодия звонка. Сначала обвожу взглядом класс, пытаясь вычислить очередного нарушителя, а через секунду до меня доходит, что этот звук исходит из ящика письменного стола, где лежит мой телефон.

– Василиса Сергеевна, а у вас телефон звонит, – тут же тыкает меня Кирюшкин. – А почему вы звук не выключили? У нас же урок, нам ваш телефон мешает.

Я точно знаю, что отключала звук. Так почему он трезвонит не умолкая? Открываю ящик стола, беру телефон, а на экране вижу бывшую своего мужа. Кирпичного цвета помада, чёрное платье и сверху накинут плащ, будто на свидание собралась. Она стоит перед нашим подъездом. И только тогда я понимаю, что это сработало новое приложение видеодомофона, которое муж вчера установил на мой телефон, чтобы я могла присматривать за сыном, когда он гуляет во дворе.

Руки не слушаются, я даже не знаю, куда нажать, чтобы отключить этот противный звук. Мои щёки полыхают огнём, стыдно перед классом и, чтобы не позориться до конца, я выхожу в коридор. Едва не срываюсь на бег, сдерживаю себя, чтобы сохранить остатки достоинства. И как раз в этот момент звук прекращается.

Значит, Паша дома и открыл ей дверь?

Теперь меня бросает в холодный пот.

Он вчера даже словом не обмолвился, что у него с бывшей встреча назначена. Да даже если и так, какого хрена он приглашает её в нашу квартиру?

Не могу собрать мысли в кучу. В голове самый настоящий хаос. Ведь Паша от меня ничего никогда не скрывал. Всё было хорошо. Даже телефон не паролил. И сейчас он должен был быть на заводе. А он дома. Ещё и его бывшая теперь у нас.

Руки трусит мелкой дрожью, и я едва не роняю телефон.

Первый порыв: тут же позвонить мужу.

– Василиса Сергеевна, у вас что-то случилось? Опять третий “Б” расшумелся? – мимо меня проходит Зинаида Никитична, учительница начальной школы так же, как и я.

Её слова напоминают мне об учениках, и что урок ещё не закончился.

– Нет-нет. Всё хорошо. Просто…важный звонок. Извините. – Через силу выдавливаю улыбку.

– А, понятно. Ну бывает, – кивает Зинаида Никитична, заговорщически подмигивает и проходит мимо.

Смотрю на часы, до конца урока ещё двадцать минут. Как его довести до конца в адекватном состоянии, ума не приложу.

Все мысли сейчас дома.

Не хочется верить в страшное, но других причин для встречи я не нахожу.

Отсчитываю десять секунд, делаю глубокий вдох и вхожу в класс. Дети уже творят что попало, кто-то тряпкой кидается, кто-то бегает по классу. Мне приходится собрать всю свою волю и выдержку, чтобы спокойно довести урок до конца. Даю домашнее задание, звенит звонок, и я впервые вылетаю из кабинета самой первой.

Я хочу сейчас только одного – поскорее оказаться дома.

Глава 2

У меня сейчас как раз окно, я должна успеть. До дома идти минут десять. Не помню, как лечу до дома. Сердце то замирает от страха, то снова несётся вскачь. А перед глазами уже встаю картинки, как я застаю их в постели. На секунду замедляю шаг, просто становится страшно. А если это правда, если я их сейчас застану вместе, то, значит, всё? Конец нашей семейной жизни?

Подхожу к дому. Первый подъезд, второй. Прикладываю ключ и взлетаю по ступенькам на второй этаж. Дёргаю дверь – закрыта. Открываю своим ключом.

Аккуратные чёрные туфли на шпильке стоят на обувной полке и кажутся там настоящим чужеродной вещью, от которой так и веет пошлостью.

Теперь мне не страшно.

Горло душит горечь предчувствия. Из зала доносится смех, я заставляю сделать себя несколько шагов на негнущихся ногах в сторону комнаты. Заглядываю внутрь. Диван разложен, на нём постелено покрывало, а сверху лежит мой Паша в трусах, и его бывшая жена в моей футболке кормит его виноградом. Виноградом, который я вчера купила для нашей семьи.

Что говорят в такой момент? Что делают?

Я не знаю.

Просто стою и смотрю на самое большое предательство в моей жизни. Сколько раз слышала фразу: “Мир рухнул в один миг” и до конца не понимала, а теперь прочувствовала кожей.

Мой мир не просто рухнул, он рассыпался в пыль, словно замок из песка.

Паша чувствует мой взгляд и поднимает голову.

– Вася…а ты чего тут? – тут же садится.

– Только не говори, что ты её пригласил, чтобы она тебя виноградом покормила, – я не хочу плакать, но в груди так жжёт от обиды, оттого, что я знаю, чем теперь обернётся его измена.

Больно. Очень больно осознавать предательство любимых. Физическую боль можно вытерпеть, раны на теле со временем затягиваются, а вот душевные раны остаются на всю жизнь.

Паша тянется за брюками, молча надевает их. Он даже не пытается оправдаться, просто молчит. Зато Снежана встревает в наш разговор.

– Василиса, ты только не обижайся, – она виновато смотрит на меня, пожимает плечами. – Мы и сами подумать не могли, что вот так получится.

– Замолчи, – шепчу я, хочется заткнуть уши, чтобы не слышать её. Зачем она вообще влезла в нашу жизнь?

– Почему ты молчишь? – снова обращаюсь к Паше. – Неужели за восемь лет брака я не заслужила объяснений?

Меня пугает его отстранённость и равнодушие. Будто он уже всё решил для себя.

Паша накидывает футболку и, наконец, поворачивается ко мне.

– Вась, успокойся. Я с тобой. И никуда не ухожу.

Его спокойный тон просто взрывают во мне вулкан возмущения.

– То есть ты думаешь, что я буду терпеть твоё блядство? – и снова я вместо того, чтобы закричать, говорю спокойно, хотя голос дрожит. Лучше бы накричать, выпустить эмоции, чтобы они не сожгли мои внутренности, но я не могу. Привычка сдерживаться и держать свои чувства под контролем въелись в моё сознание настолько прочно, что даже сейчас я не могу выпустить их на волю.

– Это не блядство. Не ругайся матом, тебе это не идёт.

– Как захочу, так и буду говорить. Ты больше не имеешь права указывать, что мне делать! И если ты думал, что я останусь после этого, то ты ошибаешься.

Оцепенение спадает. Я иду в шкаф купе, достаю чемодан. Сама не знаю, что я буду делать. Ехать мне некуда. Ещё и сына из садика забирать, но я всё равно собираю вещи, закидываю их в чемодан. Свои и Лешкины.

– Что ты делаешь? – Паша заходит в спальню.

– Как что? Собираю наши вещи. Насколько я поняла, ты уходить вслед за своей Снежаной не собираешься. Значит, уйдём мы. И я подам на развод.

– Разводиться не обязательно, – снова шокирует муж своим признанием.

– То есть это как? Мне Алёшке теперь надо объяснить, что у него теперь две мамы будет? Гарем решил завести себе?

– Прекрати язвить. Нам давно уже надо было поговорить, – он упирается плечом о шкаф и складывает руки на груди. – Я сына люблю. Сама подумай. Куда ты сейчас пойдёшь? У тебя ведь ни подруг, ни родственников. И я всё понимаю, Вась. Вот и ты пойми меня. Мы ведь со Снежаной женились по глупости, сразу после школы. Какой из меня был муж, а из неё жена. Мы гулять хотели. Вот и развелись. А теперь всё как-то сошлось ,как пазл встало. Она меня понимает, а ты всё время со своей школой носишься, с учениками. Понимаешь? Я хочу нормальную семью. Хочу вечера с женой проводить. Тепла и ласки хочу. А у тебя одни тетради и контрольные на уме.

– То есть ты хочешь сказать, что это основная претензия ко мне? Я тебе ласки недодала? Замечательно. Тогда нам действительно нет смысла быть вместе.

– Не надо всё преувеличивать. Ты Снежану знаешь. Это ведь не шалава подзаборная. Она чистенькая, ухоженная. Просто она иногда будет приходить к нам. Ты даже знать не будешь. Зачем рушить семью? Просто если ты не можешь дать мне то, что мне нужно, пусть тогда Снежана это сделает.

Слушаю и не верю, что он мне сейчас всё это говорит.

– Так если у вас всё как пазл сложилось, и всё так идеально – женись на ней. В чём проблема?

– Мы не хотим рушить наши семьи. У Снежаны тоже есть муж и сын.

Что за бред я сейчас слышу? В голове не укладывается.

– Нет, дорогой. Я не готова участвовать в вашем Содоме и Гоморре, мне бы свой ад пережить. Я лучше буду одна, чем с кем попало. И да это кто попало как раз ты.

Паша перехватывает моё запястье и больно сжимает.

– За языком своим следи. Или забыла, как с мужем надо разговаривать?

________________

Рада приветствовать вас на страницах моего нового романа, который написан в рамках литмоба "Учителя тоже любят"

Если история заинтересовала, не забудьте добавить её в библиотеку.

Ваша поддержка бесценна. Каждое сердечко, каждый ваш лайк придаёт мне уверенности, что я пишу не зря.

Визуал

Василиса Сергеевна Петрушина, учительница начальных классов, по образованию филолог. Любит своё дело и детей. В браке с Павлом Петрушиным 8 лет. Есть сын Алексей 7 лет.

Павел Викторович Петрушин, 30 лет (работает инженером на заводе). Муж Василисы

Алексей Петрушин 6 лет, должно исполниться 7. Сын Василисы и Павла Петрушиных. Непоседа, хулиган, нарушитель спокойствия везд, где появляется.

Снежана Миронова 28 лет бывшая жена Павла. Зарегистрировали брак сразу после школы, но, не прожив и года, разбежались. Она замужем, есть сын, работает в МФЦ главным консультантом.

Глава 3

– Отпусти! Мне больно! – вскрикиваю я. – Я не вещь, чтобы ты мог мной распоряжаться. Ты сделал выбор, теперь выбор делаю я. И не твоё дело, куда я пойду.

Мы несколько секунд сверлим друг друга взглядами. И хоть мне безумно больно, а в груди такая боль, что, кажется, грудную клетку сейчас разорвёт, решение я не изменю. И Паша сдаётся.

– Хорошо. Иди. Держать не буду, – выпускает мою руку. – Я терпеливый. Подожду, когда обратно прибежишь. Забыла, наверное, как от зарплаты до зарплаты жить и без хлеба сидеть.

Бьёт в самое больное. Я в порыве откровенности делилась с ним воспоминаниями своего детства. Как часто маме не хватало на булку хлеба и она пекла драники, чтобы расходовать меньше муки. Не думала, что Паша опустится до такого.

– Мне не привыкать, – горло сдавливает тисками.

А ведь когда-то он обещал, что никогда не предаст. Говорил, что будет всегда рядом. Теперь я вижу, что грош цена была его словам.

Отворачиваюсь и окидываю полки взглядом. Здесь столько вещей. В одну сумку всё не влезет. А ещё вещи сына, и книги, и школьные принадлежности.

Внутренности скручивает от страха. Я ведь действительно не знаю, куда мне идти. Мама умерла три года назад, отец уехал от нас к другой семье, когда мне было восемь. Мама всю жизнь звала его предателем. А подруг близких не стало, когда их заменил Паша. Ему не нравилось, что я ухожу на встречи с ними без него.

К кому идти?

Делаю вдох, чтобы не заплакать. Считаю до десяти. Не позволю этой подстилке считать, что она выиграла. Я должна держаться достойно. Слышу, как в комнату входит Снежана, мягкие шаги как у кошки.

– Паш, я лучше пойду. Не буду вам мешать. Хорошо? – нежным голоском отпрашивается у моего мужа, словно меня здесь нет. Хотя нет, теперь уже наверно не моего?

Я слышу звук поцелуя, он выбивает во мне дрожь. Закусываю губу, лишь бы не расплакаться от обиды. Это настоящее издевательство – целовать другую на глазах своей жены.

Но это придаёт мне решимости, которая только, что трещала по швам. Ничего страшного, много вещей. Свои сложу в эту сумку, Алёшкины в спортивную. Сейчас конец мая, студенты заканчивают учиться, и квартиры освобождаются. Надо поискать квартиру на Циане или Авито, ещё есть и другие приложения. За день что-нибудь найду. А оставаться с Пашей в одной квартире не хочу. Мне противно здесь находиться. Противно видеть его и прикасаться. На раздел имущества можно подать вместе с заявлением о разводе. Вроде бы.

Пока я складываю вещи, мысли несутся вихрем. Успокаиваю себя и уверяю, что всё будет хорошо. Заталкивая подальше образ растерянной маленькой девочки, которая так и не может понять, за что с ней так поступили. Я ведь не заслужила предательства. Опять... Сначала отец, теперь муж.

Нет, нет. Я не буду сейчас об этом думать. Потом, когда останусь одна, я дам себе поплакать, но только чтобы никто не видел: ни муж, ни Снежана, ни сын.

Сумка уже забита под завязку ,а я ещё даже обувь не сложила. Ну ничего, положу в пакет. Чувствую, как-то что-то мягкое скользит по моей ноге. Опускаю взгляд вниз, а это наш кот Сёма трётся об мои ноги. Приседаю, чешу ему за ухом, а он мордой ко мне в лицо лезет, на руках примоститься пытается, будто чувствует, что хозяйка его бросить собралась.

– Сёмка, я взять тебя пока не могу, – шепчу ему, а он будто понимает, мяукает и в глаза заглядывает.

Найти квартиру за один день – это та ещё проблема, а с животным в два раза сложнее.

Но мне не хочется становиться для кота такой же предательницей, как стал для меня муж. Беру кошачью переноску и расстёгиваю её.

– Ну заходи, если хочешь поехать со мной.

Решаю так: если сам зайдёт, значит, заберу, а нет – пусть остаётся. И кот, который терпеть не может переноску, влетает туда пулей. Вот и верь после этого, что кошки никого не любят и не преданные создания. Ну что ж, придётся теперь искать квартиру с возможностью держать животного.

Паша всё это время наблюдает за мной с видом оскорблённого достоинства, будто это я его обидела и предала. Но я не поддамся на его манипуляцию. Выхожу из дома нагруженная сумками, она в руках на колёсиках, другая через плечо, а третья в другой руке. Так и иду до школы. Надеюсь, директриса не выгонит меня с моими пожитками и разрешит постоять вещам в учительской.

На моё счастье, она уехала в администрацию и сегодня её уже не будет.

Урок я веду с переменным успехом, когда увлекаюсь новой темой, ненадолго забываю о том, что случилось, а когда вспоминаю. Даю ребятам самостоятельные примеры.

Я всё думаю, как скажу сыну о нашем переезде, и что теперь не будем жить с папой. Время тянется невозможно долго, каждая минута словно час. Наконец, звенит звонок, и я облегчённо вздыхаю. Ещё ни один урок не был таким сложным.

Иду в вестибюль, чтобы встретить сына после уроков и рассказать, что домой сегодня не идём. Замечаю рядом с учительской скопление учителей. Подхожу ближе. Дверь в учительскую открыта, а центре комнаты стоит директриса, уперев руки в бока.

– Чьи это вещи, я спрашиваю последний раз? – визгливо спрашивает она. У меня внутри всё холодеет. Надо признаться, а я языком пошевелить не могу. Я не выдержу сегодня ещё и выговора от директора. А если она ещё и премии лишит, мне тогда действительно придётся на хлебе и воде весь следующий месяц жить.

– Я сейчас же выкину вещи на улицу, если никто не признаётся, – снова грозит директриса.

Делаю глубокий вдох и поднимаю руку.

– Это мои вещи, – мой голос звучит тихо, и, мне кажется, его никто не слышит, повторяю громче. – Это мои…вещи.

Толпа расступается, пропуская меня вперёд, и я остаюсь с директрисой один на один.

Глава 4

– Что это? – директриса тычет пальцем в сумку с котом. Сёма забился вглубь, только видно, как чёрный хвост нервно дёргается.

– Это мой кот, – отвечаю спокойно, хотя у меня внутри настоящее землетрясение, всё трясётся и раскачивается.

– Вы ничего не перепутали? Это школа, а не приют для бездомных животных.

– Мой кот не бездомное животное. Я оставила его здесь на один урок. Сейчас заберу. Не вижу причин для паники.

Моё спокойствие раздражают директрису ещё больше. Ей привычнее общаться с мямлящими учительницами, которые тут же раскаиваются и рассыпаются в извинениях. Или просто начинают оправдываться. Я не раз видела подобные ситуации, когда директриса отчитывала учителя как неразумного школьника.

– Не видите причин для паники? – переспрашивает она с нервным смешком. – А я вот очень даже вижу причины, и одна из них – ваше увольнение. Вы нарушили сразу несколько правил и даже не понимаете, что подвергли опасности ваш коллектив и учащихся.

У меня от такой постановки вопроса удивлённо взлетают брови, будто я не кота принесла в переноске, а тигра оставила без присмотра.

–Увольнение? За что? Разве я плохо выполняю обязанности? На меня есть жалобы учителей или родителей?

– Представляете, да.

Её ответ буквально расплющивает меня об пол.

На меня жалуются? Кто?

– Жду вас у себя в кабинете с заявлением на увольнение.

Она проходит мимо меня, победоносно задрав подбородок. И как только исчезает за дверьми своего кабинета, жизнь в школе продолжается. Все расходятся по своим делам, несколько коллег подходят ко мне подбодрить.

– Василиса, ты не переживай. Ты же знаешь, она всегда так. Сейчас в кабинете поговорите, извинишься, и всё нормально будет, – они меня успокаивают. А у меня сразу возникает вопрос: “Хочу ли я извиняться? “

Нет! Я ничего не сделала. Да, я понимаю, что мне сейчас без работы никуда. Мне нужна зарплата. Но и терпеть подобное отношение к себе больше не хочу.

Ощущение, что жизнь решила меня придавить, чтобы я даже не смела голову поднимать. Слушалась мужа, принимала его бредовые идеи о том, что иметь любовницу – это нормально. Слушалась директора, заткнулась и молчала. И оставшуюся жизнь жила, не решаясь поднять головы. Но в душе поднимается мощное сопротивление.

Нет! Я больше так не хочу. Не хочу ни от кого зависеть. Хочу уважения и любви. И если я сейчас промолчу и соглашусь, то всё так и останется.

Смотрю на Сёмку, который всё так же сидит в самом углу и с недоверием взирает на чужих людей. Он напоминает меня, загнанную в угол обстоятельствами, и только от меня зависит, буду я продолжать сидеть дальше в своей клетке, или сделаю что-то, чтобы изменить отношение.

Решительно беру листок и пишу заявление на увольнение, а через пять минут оно уже лежит у директрисы на столе. Она несколько секунд смотрит на заявление.

– Вы серьёзно? – недоумевающе спрашивает она.

– Да вполне.

– А как же ваши ученики?

– Я думаю, они справятся с моим уходом.

– Если вы думаете, что я вас буду умолять остаться, то ошибаетесь.

– Мне этого и не надо. Просто подпишите.

Гонор директрисы в этот раз срабатывает мне на руку, она подписывает заявление и отпускает без отработки, специально чтобы показать насколько я для неё и школы ненужный специалист. И намекает, чтобы сына я тоже забирала.

Стоя на крыльце, с сумками наперевес. Состояние будто я балансирую на краю пропасти, и стоит мне сделать одно неверное движение, свалюсь туда со всеми своими скудными пожитками. За сыном в садик к шести и у меня есть четыре часа на поиск квартиры.

Для начала мне надо где-то остановиться и подумать. Недалеко от школы есть торговый центр и там есть хорошее тихое кафе. Я там иногда сидела раньше, когда надо было выждать время, пока Алёшка освободится с тренировки. Надеюсь, с котом меня оттуда не выгонят. Решаю такси не вызывать, прогуляться даже полезно. У меня во время ходьбы всегда думается легче.

Колёсики чемодана легко катятся по ровному асфальту. Сёма вроде ожил ,как только оказались на улице. Его тоже надо накормить и выгулять. Хорошо, что поводок взяла. Теперь я впервые радуюсь, что приобрели поводок для кошек, когда Алёшка несколько дней ныл, что хочет с Сёмой на улице погулять.

Расскажи кому, что я ушла от мужа и уволилась с работы, наверно, сочтут меня сумасшедшей. И я сама не понимаю, как решилась только на это. Страх неизвестности пугает, предательство мужа отдаётся болью в душе, но я стараюсь не думать сейчас ни о чём, кроме решения проблемы.

Потому что иначе, боюсь, моя нервная система не выдержит, и я просто расплачусь. А я не привыкла плакать при других, для этого мне нужен тёмный уголок и одиночество. И, пока этого у меня нет, я должна быть сильной.

Добираюсь до торгового центра за двадцать минут, вхожу в просторный холл с потолком высотой с пятиэтажку, и останавливаюсь, чтобы передохнуть немного. Сёма жалобно мяукает, и я в который раз сомневаюсь, правильно ли я сделала, что взяла его с собой.

– Сёма, потерпи. Скоро выпущу.

– Василиса? Привет, – слышу женский голос, поворачиваюсь к его источнику и узнаю свою знакомую Риту. Наши дети ходят в одну группу. Как раз благодаря Алёшке мы с Ритой и стали общаться. Вернее, благодаря тому, что он не мог пройти спокойно мимо Лизы, дочери Риты. Хорошо, что она оказалась адекватным родителем, а не принеслась ко мне фурией, обвиняя, что моего сына надо наказать ремнём и поставить на колени в угол, потому что девочек нельзя обижать. Разобрались, выявили с ней, что и Лиза не без греха. А потому решили просто объяснить детям, что так делать нельзя.

– Привет, – киваю ей.

Она окидывает меня взглядом, понимая, как я сейчас выгляжу, опережаю её вопросы.

– Не спрашивай. Всё равно не поверишь.

– Ну почему же. В наше время может случиться всё что угодно. Ты сейчас куда?

– В кафе хотела забежать.

– И я. Пойдём. Ты в “Энитайм”?

Глава 5

Мы несколько секунд молчим.

– Ну да. Наверно, ты права. Но я даже не представляю, как ты решилась на это. Ладно бы ты была одна. А как Алёшка отреагировал? – спрашивает Рита.

– Алёша ещё не знает. Что-нибудь придумаю, – заставляю себя улыбнуться, чтобы не выдать всю степень своего отчаяния.

– А где ты квартиру искать хочешь? Рядом с работой?

– Нет. Для меня сейчас неважно. Я к работе не привязана. Уволилась сегодня.

Рита даже глоток не успевает сделать, так и застывает с чашкой у рта.

– То есть ты решила прям полностью с прошлым порвать? Или ты уже места нашла?

– Нет. Не нашла. Директриса за мои вещи в учительской устроила мне прилюдную порку словами. Пригрозила увольнением. А я…знаешь, я так устала от токсичных людей вокруг меня. Кто им дал право надо мной издеваться? Не хочу больше. Да и тем более, я уже хотела уходить, она просто ускорила это. У нас город большой, школ много. Неужели думаешь, не найду себе место?

– Найдёшь, конечно. Уверена, что всё будет хорошо. Просто всё равно вот так бросить всё и уйти, можно сказать, в никуда…это очень смело.

– И сумасбродно? – смеюсь немного нервно.

– Ну да. А ты имей в виду, если тебе нужна помощь, вдруг сегодня не получится найти квартиру, можешь остановиться у меня, – предлагает Рита, а у меня в разодранной груди становится тепло. Будто она с моего кровоточащего сердца кровь обтёрла. Всё так же больно, но вера в добрых и небезразличных людей ещё осталась.

– Спасибо за предложение. Для меня это очень ценно, Рита. Когда есть поддержка не так страшно жить.

Мы ещё полчаса сидим в кафе. Рита звонит нескольким знакомым, которые раньше сдавали квартиры, я листаю предложения квартир в приложении.

В итоге у нас есть три варианта. Однокомнатные квартиры в разных районах. Мне нравится больше тот, что ближе к центру, там новостройка. Квартира-студия. И всё есть, заезжай и живи. Вот только там дороже на пять тысяч и лифт не работает, ещё не запустили, а этаж восьмой. Совсем в убитую квартиру заезжать я не хочу, тем более один из критериев – возможность держать животное.

Рите уже надо бежать, мы прощаемся, но я ей безумно благодарна за то, что не отмахнулась, а помогла. Да то, что просто выслушала и не начала вправлять мозги на место, уже за это ей огромное спасибо.

Звоню на первый номер той квартиры, которая мне понравилась. Очень удачно договариваемся встретиться через полчаса на месте и, чтобы не мучиться поездками в автобусе, вызываю такси и еду на адрес.

Забег на восьмой этаж даётся не очень легко, но я успокаиваю себя тем, что не каждый же день я буду с чемоданами гулять.

Встречает меня приятная женщина пятидесяти лет. Риелтор. А это значит к стоимости квартиры мне ещё пятьдесят процентов ей отдать надо. Непомерные расходы для меня. Терпеть не могу, давить на жалость или торговаться. Мне проще заплатить и не мучиться, но сейчас другая ситуация.

– Вы уже с чемоданами? – улыбается Клавдия. – Так решительно настроены?

– Решительнее некуда. Но я вам сразу скажу, чтобы голову не морочить. Мне квартира очень нравится. Всё устраивает. Деньги есть, но только за квартиру. Вам я смогу заплатить, когда меня рассчитают на работе. Я сегодня ушла от мужа и уволилась с работы. И вот…в общем, вот так.

Я готова провалиться сквозь землю, за то, что манипулирую своим положением, пытаясь вызвать сочувствие. И к счастью или, к моему стыду, Клавдия Николаевна проникается.

– Хорошо, давайте знаете, как тогда сделаем. Я поговорю с хозяином квартиры. Если он согласится подождать часть денег, вы тогда внесёте ему часть платы, оплатите мне, а оставшуюся часть отдадите, когда получите деньги. Как вам такой вариант?

– Устроит. Мне ведь нет разницы, кому в первую очередь платить.

Жду долгие пять минут, пока она звонит хозяину и объясняет ситуацию. И получаю положительный ответ.

Я готова сейчас прыгать от радости. Для меня это хоть и маленькая, но победа. И она придаёт мне сил.

Квартира действительно очень хорошая и, наверно, стоила бы больше, если бы работал лифт.

Подписываем договор. Рассчитываюсь с риелтором и хозяином. Клавдия Николаевна вручает мне ключи, поздравляет, желает удачи в новой жизни и уходит.

А я остаюсь одна и опускаюсь на диван, который стоит посреди комнаты. На котором нам и предстоит спать с Алёшкой. Выпускаю Сёмку, наливаю воды бедному коту. Ещё надо в магазин сходить, купить лоток и наполнитель ему. Да и продукты для нас тоже надо.

В голове такой хаос сейчас. Слишком много событий за один день.

Я ведь ещё утром считала, что у меня счастливый хороший брак. Сейчас на часах полпятого, а я уже застала мужа с другой, уволилась с работы ,нашла квартиру. Осталось ещё работу найти, и я тогда полностью уверюсь , что сделала всё правильно. И словно очередное подтверждение – звонок от Риты.

– Ну что? Как дела? – спрашивает она.

– Отлично. У меня есть жильё. Квартира хорошая. Уже договор на полгода подписали, и оплатила, и ключи получила. Так что прости пижамную вечеринку придётся перенести на следующий раз, – смеюсь и Рита, оценив мою шутку тоже.

– Слушай, ну это круто. Очень рада. Я, кстати, тоже с новостями. В школе, где я работаю, требуется учитель по литературе. У тебя же, если я не ошибаюсь, профиль русский и литература?

– Да, – киваю, не веря в происходящее.

Если я ещё и на работу устроюсь сегодня, это точно будет самое быстрое начало новой жизни.

– В общем, я рассказала нашему заучу про тебя, что ты хороший специалист. А у нас на пенсию учитель как раз уходит. Так что завтра как штык в девять ноль-ноль к директору. Не опаздывай. Адрес тебе сейчас скину.

– Спасибо. Спасибо большое. Я даже не знаю, как тебя благодарить.

– Ты подожди. Может, тебе ещё не понравится. У нас частная школа и …директор у нас очень строгий. Ему нужны только лучшие. Может придраться к чему-нибудь, чтобы проверить твои нервы или выдержку. Так что настройся, что легко не будет.

Глава 6

Ночь на новом месте проходит прекрасно. Алёшка воспринимает нашу ночёвку, как новое приключение. И мне даже, кажется, он не особо скучает по отцу. Во всяком случае, даже не вспоминает о нём, весь занят игрой на телефоне. Я отступила от своих правил полтора часа в день с телефоном и дала ему на весь вечер. Чему он, конечно же, был безумно рад и не замечал вообще ничего. Утром отвела его в детский сад и отправилась на собеседование.

Но сегодняшний день продолжил мою череду неудач. В автобусе мне наступили на ногу, расплющив носок на моей лодочке. А ещё пошёл дождь, и мне пришлось идти под мелким накрапывающим дождём пять минут. Промокла я не очень сильно, но все мои красивые локоны в один момент распрямились. Пришлось их просто собрать в хвост. Надеюсь, директор будет оценивать меня не по внешности, а по моим качествам. И в довершение всего позвонил Паша.

– Что ты хотел? – начинаю разговор сразу с вопроса. У меня совсем нет времени молчать обиженно в трубку.

– Привет. Где ты ночевала? – интересуется муж.

– А тебе какое дело? Беспокойся о своей Снежане, а не обо мне.

– Ты моя жена, и я беспокоюсь о тебе.

– Оставь свои слова для другой. Мне этого не надо. Я тебе уже вчера сказала, что между нами всё кончено, – раздражение становится всё сильнее. Не надо было вообще трубку брать.

– Я за тобой сегодня подъеду на работу. ДАвай поговорим. Если хочешь, в кафе посидим. Обговорим всё.

– Развод? Или раздел имущества?

– Всю ситуацию, которая произошла. Я понимаю, что сделала тебе больно. Ты была не готова.

– А разве к такому может быть готовой? Ты прекрасно знал, что я придерживаюсь традиционных моральных ценностей. Мне шведская семья не нужна.

– Да при чём здесь шведская семья? Снежана…

– Не хочу слушать про твою долбанную Снежану. Хватит. Надоело. Любите друг вот и любите, меня, пожалуйста, в это не втягивайте, – срываюсь и кричу в трубку. Скидываю звонок. Внутри всё кипит и плавится. И вот как сейчас идти на собеседование?

– Вы находитесь на территории частной школы, так что попрошу разговаривать тише, – поворачиваю голову, мимо меня проходит высокий мужчина в деловом костюме. Папка подмышкой, дорогие часы на руке. Он кидает на меня строгий взгляд из-под густых бровей. Но меня сейчас настолько всё бесит, что вместо того чтобы промолчать отвечаю:

– Рядом со мной нет детей. И я не сказала ничего плохого.

– Либо вы соблюдаете правила нашей школы, либо вас выведет охрана, – затыкает мне рот незнакомец.

Ох, сколько нелестных фраз роятся в моей голове. Раздражает в нём буквально всё, потому что сразу видно везунчик по жизни. Деньги есть, работа, скорее всего, стабильная, одет с иголочки, даже стрижка будто только из парикмахерской. Уверена, он каждый день ходит в тренажёрный зал, чтобы любоваться собой любимым и своим идеальным телом. Куда ему понять проблемы смертных, таких как я.

Только моя выдержка и не любовь к скандалам заставляет меня остановиться.

А незнакомец проходит мимо, больше не удостоив меня взглядом.

“Козёл!” – мысленно обзываю его и посылаю все волны негативной энергии. И к моему удивлению, он запинается на ступеньке, едва удерживает равновесие.

“Вот так-то, меньше будет важничать,” – и прохожу мимо него с гордо поднятой головой.

На входе меня останавливает охранник, записывает в тетрадь посещений. И только потом объясняет, как дойти до кабинета директора.

– Василиса Сергеевна? Да вас уже ждут. Проходите, – сообщает мне секретарь.

А у меня будто специально слабость в теле оттого, что перенервничала. Страшно. А если там дедушка какой-нибудь, профессор и начнёт меня знания по литературе спрашивать. Например, из университета что-нибудь. Про “Мадам Бовари” у Флобера или “Тошнота” у Сартр. Я как раз через тошноту и читала, ни черта не помню. Сама не знаю, откуда у меня такие мысли, но учитывая, как жизнь ко мне в последнее время “благосклонна” я жду подвоха с любой стороны.

“Так, Василиса, успокойся. Вздохни поглубже. Как говорится, перед смертью не надышишься. Вот и сейчас отступать и медлить нет времени и возможности,” – взбадриваю мысленно себя и решительно иду в кабинет директора.

– Можно?

– Да, входите, – отзывается мужской сильный голос.

Значит, директор не дедушка. И судя по мужской фигуре, у окна далеко не дедушка.

Он поворачивается ко мне лицом. Ну да, эпик фейл, как бы сказал Алёшка.

Тот самый незнакомец и есть директор.

– Присаживайтесь, Василиса Сергеевна, –он показывает мне на стул глазами, и сам, не спеша, подходит к своему директорскому креслу и садится.

Стараюсь не впасть в панику, хотя моё сердце уже отбивает чечётку, а кровь шумит в висках так, что боюсь не услышать то, что говорит директор. Я, как назло, его отчество забыла. Как к нему теперь обращаться? Лев…Лев Артурович, кажется, или Борисович.

Не помню, кошмар!

Иду к стулу и усаживаюсь на край.

– Итак, Василиса Сергеевна. Вы хотите устроиться в мою школу. Как вы считаете, почему я вас должен взять? – он сцепляет пальцы перед собой и откидывается на спинку кресла.

Мне кажется или он на самом деле смотрит на меня с усмешкой?

– Я…хороший специалист, – начинаю неуверенно.

Что там ещё говорила Рита? Ему нужны стрессоустойчивые.

– И ещё я спокойная, справедливая, стрессоустойчивая.

– Ну насчёт вашей стрессоустойчивости я бы поспорил, – замечает директор и меня тут же бросает в жар от стыда. – Что, по-вашему, хороший специалист?

Он продолжает допрос, а мне кажется, что он уже для себя всё решил. Не возьмёт он меня. Не тяну я на статус их школы.

Неприятно это осознавать. И весь наш разговор, скорее всего, пустая трата времени. Ну и хрен с тобой, дорогой Лев Артурович, отвечу как есть. И не буду даже выдумывать, чтобы вам угодить.

Я расправляю плечи, сажусь на стул, перекинув ногу на ногу, и смотрю в его карие глаза.

– В оме понимании хороший специалист тот, кто делает всё для того, чтобы достичь цели и выполнить своё дело отлично. А так как я учитель, то моей главной целью является донести знания до моих учеников. И не просто донести, но сделать это так, чтобы им самим нравилось учиться, изучать. Хороший специалист не заставляет насильно, а зажигает своим огнём детей. И я со своим делом справляюсь. Подтверждение тому – мой третий класс. Они все читают, ведут дневники чтения и наперебой рассказывают книги, которые прочитали. И мне есть с чем сравнить. У других классов моей школы результаты намного хуже.

Глава 7

– Не сошлась характером с директором, – отвечаю честно. – Она отчитала меня прилюдно в школе за проступок. Я считаю, неважно, что произошло, но выносить на всеобщее обозрение, тем более, когда рядом находятся ученики недопустимо. Высказать всё можно было и в своём кабинете, с глазу на глаз можно было отчитать, лишить премии, но не на людах, просто разрушив мой авторитет в глазах учеников. Заслужить уважение и поставить себя правильно и так довольно сложно.

Директор слушает меня внимательно, прищурив глаза.

– Вы осознаёте, что подобная жалоба на вашего работодателя – это дурной тон. И характеризует вас не в самом выгодном свете? – спрашивает неожиданно прямо, без каких-либо намёков. И я также честно отвечаю:

– Да, понимаю. Но превозносить человека, лицемерно рассказывать какой замечательный человек… Простите, но это не в моих правилах. Я уверена, вы уже запросили рекомендацию с моего места работы, и вряд ли эта рекомендация хорошая. И, скорее всего, меня не возьмёте, так хотя бы я уйду от вас с чистой совестью, что не предала саму себя.

Пусть будет, что будет, – решаю я.
Продолжаю смотреть в глаза директору. Не знаю, откуда во мне такая смелость, я всегда была стеснительным человеком, и никогда не позволяла себе долго смотреть в глаза мужчине. Подобное поведение люди воспринимают по-разному: кто-то может посчитать это за флирт, а кто-то за агрессию. Но мне сейчас настолько безразлично, что он обо мне подумает.

– Вы правы, Василиса Сергеевна, ваша рекомендация с прежнего места работы, мягко говоря, не самая хорошая. Поэтому мне и стало интересно, что скажете вы сами. Ваша честность похвальна, но я беру не за честность, хотя это важное качество. Для меня важны также ваши знания предмета, строгое соблюдение дисциплины и умение вести себя достойно, без скандалов, – низкий голос директора звучит тихо. Он отводит взгляд первым, смотрит куда-то в сторону. И я понимаю, что мне сейчас откажут. По двум параметрам я ему точно не подхожу. Тем более эта встреча перед собеседованием тоже сыграла роль в принятии решения. А повела я себя не сдержано, но объяснять ему, что у меня сейчас сложный период, муж изменил и поэтому я вся на нервах, не буду. Чувствую, что ему абсолютно всё равно, даже распинаться не стоит.

– Я вас поняла. Спасибо, что уделили мне время, – встаю со стула.

Тяжёлый взгляд директора снова сосредотачивается на мне.

– Сядьте, – командует он. – И научитесь дослушивать человека, кстати, это неплохое качество для учителя.

Сажусь на краешек, пристыженно опускаю глаза.

– У меня несколько кандидатов на эту должность. И ещё два собеседования сегодня, поэтому только познакомившись со всеми претендентами, я смогу принять решение. К концу недели вас оповестят, прошли вы собеседование или нет.

– Хорошо. До свидания.

И получив короткий кивок, наконец, вылетаю из его кабинета.

Напыщенный индюк.

Руки потряхивает, и в коленях всё ещё слабость. Дохожу на деревянных ногах до лавочек в коридоре и тяжело опускаюсь.

Мне надо немного прийти в себя.

Руки опускать нельзя, но немного выдохнуть всё же надо.

Сейчас поеду в квартиру. Покормлю кота, выпью чашечку кофе и просмотрю ещё какие-нибудь варианты. Пусть не такой крутой школы и не с такой зарплатой. Работала же я до этого в обычной. А потом ещё можно какие-нибудь факультативы взять, чтобы денег хватило. Заодно надо съездить в суд, подать на развод. Или завтра съездить? Что-то сегодняшнее собеседование вытянуло последние силы. Я ведь ещё хотела заехать в нашу квартиру и вещи кое-какие взять. Фен, полотенца, обувь. Паши, как раз не будет, он вроде должен на работе быть.

Ещё пять минут сижу и, наконец, встаю, а на улице ливень, и приходится вызвать такси. Опять непредвиденные расходы. Еду до нашей квартиры. Когда открываю дверь, понимаю, что мои надежды не оправдались. Паша дома. По квартире разносится аппетитный запах выпечки, а в коридоре вижу женские туфли. Значит, они всё-таки решили съехаться.

Не знаю, почему у меня такое возмущение, я ведь вчера приняла решение, что мы расходимся, но меня разрывает от желания высказать ему всё, что вчера не высказала.

Прохожу по коридору к залу, там расстелен диван, его, похоже, и не заправляли даже. Из ванной доносится шум воды. Может, и к лучшему, что не увидимся. Собираю в пакет вещи, а вот фен у меня в тумбочке в ванной.

Я готова малодушно сбежать и заехать в следующий раз. Но снова останавливаю себя уже на пороге.

Если я так и буду всего бояться, то и жизнь не изменится. А в новой жизни, если я хочу её изменить, то и вести должна себя по-другому. И как бы страшно мне ни было, я должна встретиться со своим страхом лицом к лицу.

Ставлю пакет и возвращаюсь к ванной. Открываю дверь.

Мой Паша, несмотря на сегодняшний звонок и попытку помириться, сейчас стоит в ванной и, загнув Снежану раком, вбивается в её белые ягодицы.

– Вася? – хрипит он. – Блядь, ты же сказала…

Снежана выпрямляется, раскрасневшаяся, немного растерянная, прикрывает рукой грудь.

– Я более мерзких людей, чем вы, ещё не встречала, – перебиваю его и отрезаю, как скальпелем. – Даже не смей мне больше звонить. Ни на какие переговоры я не соглашусь. Теперь общение только через адвоката, –

Прохожу к тумбе, достаю фен и выхожу из ванной.

Не помню, как обуваюсь и вылетаю из квартиры, как иду в неизвестном направлении, просто чтобы идти и не думать о муже, о них, об этой Снежане.

Как вообще ей совесть позволяет гулять от мужа? Неужели он всё знает и сам разрешает?

Что тогда это за мужчина такой, что разрешает себе рога наставлять.

Я никогда не была мстительной, но сейчас мне безумно хочется, чтобы она пожалела. Мужа Снежаны я не знаю, но знает свекровь, они со Снежаной всё это время общались.

Останавливаюсь на остановке. Несколько минут смотрю на экран телефона, убеждая себя, что это низко. Но моя взбунтовавшаяся Васька внутри требует мести.

Глава 8

Свекровь берёт трубку сразу после первого гудка.

– Да? Василиса?

– Здравствуйте, Мария Андреевна! – здороваюсь, а в уме прикидываю, как и с чего начать разговор. – Как у вас дела?

– Всё хорошо. На ноготочках вот сейчас. Такого мастера нашла замечательного, Снежана посоветовала. Просто чудо.

При одном упоминании Снежаны глаза закатываются сами собой. И тут она тоже. Оккупировала нашу семью.

– Снежана? Понятно, – заставляю себя натянуть улыбку. – Как у неё дела, кстати?

– Ой, у неё всё хорошо. Вот недавно с мужем приехали из Казахстана. Она вчера звонила, рассказывала, фотки присылала. Красота там, конечно. Надо Пашеньке сказать, чтобы всем вместе съездить. Хотя с Алёшей разве съездишь, он же опять что-нибудь напакостит.

Пропускаю мимо ушей весь её лепет, чтобы не заводиться, особенно про Алёшку. Не ради этого я сейчас позвонила.

К счастью, я уже научилась не слушать её, когда она начинала делиться слухами, сплетнями и прочей ерундой, которая мне была абсолютно не нужна и только засоряла мозг.

– А Снежана одна путешествовала по Казахстану? – интересуюсь как бы между делом.

– Нет, с мужем, конечно. Её Ескен это что-то с чем-то. Такой заботливый, замечательный.

– Ескен? Интересное имя.

– Ага, и не говори. Сама первый раз услышала. А отчество какое – язык сломать можно, – смеётся свекровь. – Сейчас подожди, вспомню. Кажется, Атымтаевич.

– Ескен Атымтаевич? Звучно. Он казах, что ли?

– Да. Байкеновы. Не слышала про таких?

– Нет, – качаю головой, как будто она может меня увидеть.

– Ой, ты что. Это же такая семья знаменитая в Казахстане. Я вообще удивилась, когда Снежана сказала, что замуж за него вышла.

Мы ещё немного разговариваем со свекровью, чтобы она не поняла, для чего я звонила. В принципе, если семья известная мне и телефон у неё узнавать не надо. Сама в соцсетях поищу. Прощаемся, потому что вижу, что подходит мой автобус. А в общественном транспорте разговаривать не очень люблю.

Уже, когда приезжаю домой, устало приземляюсь за стол с чашкой кофе и круасанчиком, открываю соцсеть и вбиваю имя.

То, что предстаёт перед моими глазами, полностью отвечает на вопрос, почему Снежана спит с моим мужем. Ескен Байкенов мужчина около сорока, лысый, пузатенький. Зато жизнь у него насыщена путешествиями и отдыхом. Фото на яхте, в окружении молодых девушек. А чтобы уже до конца узнать, кто же это такой параллельно гулю про семью Байкеновых в новой вкладке.

Байкенов Оман Оспанович – глава семейства. У него есть три сына, прям как в сказке. И эти три оболтуса живут припеваючи за счёт денег отца.

И я понимаю, что писать, звонить, жаловаться на его жену, пустая трата времени. Как бы мне ни хотелось отомстить Снежане, но пусть лучше с ней сама судьба и бумеранг разбираются. Я в это всё лезть даже не хочу. Слишком уж тянет от этого всего грязью.

Блокирую телефон и убираю его в сторону.

Чёрное покрывало депрессии, которое преследовало меня несколько дней, теперь накрывает меня с головой.

Лежу на диване, вставать не хочется. НИчего не хочется вообще. Чувствую себя разбитой, раздавленной, выжатой.

Даже слёз нет. А мне ведь так хотелось поплакать в одиночестве. Может, если бы я разрешила себе плакать, когда хотелось, сейчас бы не было такого надлома. Но в глазах ни слезинки. Даже Семка, который всегда чувствует моё состояние, лежит на мне, не может прогнать эту чёрную тоску и безразличие.

Он мурлыкает, лезет мордой ко мне в лицо. Единственный мужчина в моей жизни, который рядом и пытается поддержать, – отстранённо размышляю я.

ЗНаю, что надо искать работу, знаю, что нельзя опускать руки, ведь это был мой выбор уйти. И я должна быть сильной. Но я продолжаю лежать, не в силах заставить себя действовать дальше.

Только осознание, что надо идти за сыном, поднимает меня и я, натянув на себя трико, иду за ним.

Мне абсолютно всё равно, как я выгляжу и, что про меня подумают. Надоело постоянно об этом переживать.

Да, на следующий день я беру себя в руки. Снова натягиваю улыбку, отбираю несколько вакансий, рассылаю резюме, но везде получаю отказ. Чёрное покрывало становится ещё чернее.

Я знаю, почему мне отказывают, даже на последнем звонке спрашиваю, это случайно не из-за отзыва директрисы мне отказывают. На что получаю почти утвердительный ответ с кучей извинений.

Значит, директриса решила добить меня, специально всем рассылает про меня ужасную рекомендацию. И судя по тому, как Лев Борисович отозвался о нём ,там действительно всё плохо. Вот сейчас я действительно понимаю, что нахожусь в полной жопе. И Лев Борисович единственный, кто решил встретиться со мной лично, не доверяя рекомендациям. Я даже проникаюсь к нему уважением за то, что не поддаётся чужому мнению, а строит его сам.

Вот только я сама вела на собеседовании слишком дерзко.

К пятнице я совсем отчаиваюсь и начинаю смотреть вакансии продавцов. Там-то неважны школьные рекомендации. Но возвращаться в школу и молить о прощении я не буду.

В пятницу с утра раздаётся звонок. Сначала я не хочу брать трубку, номер незнакомый, а через пару секунд приложение, которое определяет номера, выдаёт мне имя Козёл Козлович.

Очень странно. Но меня что-то дёргает внутри, и я беру трубку.

– Василиса Сергеевна? Здравствуйте, – узнаю в мужском голосе директора Льва Борисовича.

– Добрый день! – стараюсь говорить спокойно, чтобы не выдать своё волнение. Даже дыхание задерживаю.

– Вы прошли отбор. Завтра со всеми документами подойдите в отдел кадров. Вы будете приняты на испытательный срок три месяца. Первый месяц зарплата будет ниже заявленной, но если в течение стажировки подтвердите свой уровень преподавания и сможете сработаться в коллективе, зарплата будет повышена.

– Хорошо, – только и могу ответить я.

– До свидания, Василиса Сергеевна.

– До свидания.

Господи! Неужели мне всё-таки повезло?

Глава 9

(Спустя 2 месяца)

Актовый зал быстро наполняется народом. Здесь много учителей мне незнакомых и тех , с кем уже приходилось общаться. Оказалось, даже несколько знакомых девочек. Например, Маринка Самохина учитель по математике, теперь Марина Владимировна, а помню её ещё с университетской общаги, когда жили в соседних комнатах. У неё вечно под окнами кто-то серенады пел.

Ещё из новых лиц вроде физрук, и учитель географии.

В этом году много новых учителей взяли, меня взяли на место учительницы по литературе, которая на пенсию ушла, а ещё трёх учительниц на место декретниц. За два месяца работы и подготовки школы к учебному году я узнала немного про директора. И хоть многие за спиной называли его тираном и самодуром, но мне в какой-то степени даже нравилось, что есть чётко прописанные правила, которых должны были придерживаться все без исключения. А уж как ты будешь выполнять эти требования, зависит только от тебя.

Здесь надо быть высокоорганизованным человеком, не нарушать дисциплину, и тогда никаких конфликтов не будет. Два месяца я продержалась без выговоров и замечаний, но это скорее потому, что директор редко находился на месте, а в конце июля улетел в отпуск. Поговаривали, что с любовницей.

С женой он разошёлся вроде бы год назад. Но я старалась воздерживаться от подобных сплетен и слухов. Хотя даже представить сложно, какая женщина может устроить такого мужчину.

Идеальная модель с картинки?

Наконец, в зал входит сам Лев Борисович.

Да, всё-таки его зовут Борисович, и как хорошо, что на собеседовании я не назвала его Лев Артурович.

Проходит мимо всех в своей неторопливой манере. Как будто у него времени вагон и он никуда не спешит. Поднимается на сцену к микрофону.

На первом ряду сидят учительницы, которые обожают директора, ну или делают вид, что готовы ради него на всё. Лицемерят, лебезят, я с такими не особо люблю общаться, всё-таки мне ближе нейтральная позиция. Когда работодатель – всего лишь работодатель, а не объект для обожания.

– Дорогие коллеги! – начинает свою речь директор. – Рад приветствовать вас в полном составе. В этом году я принял на работу несколько новеньких, но не менее опытных учителей. Надеюсь, вы вольётесь в коллектив без каких-либо проблем. Хочу напомнить правила для всех вас, также надеюсь, что отходить от них никто не будет.

Лев Борисович перечисляет, что запрещено в школе, и именно в этот момент начинает звонить мой телефон. Я вздрагиваю от неожиданности, роняю телефон на пол, и он улетает под ноги в передний ряд передо мной.

Взгляды всех присутствующих прикованы ко мне, все оборачиваются, а я готова провалиться на месте. Почему я забыла выключить телефон?

Сползаю вниз, пытаюсь высмотреть где мой телефон. А динамики разрывает песня Серябкиной:

Бывшие всегда за спиной говорят плохо

А мне так похуй

Они думают, что без них будет мне одиноко

А мне так похуй

Не оставляя сомнений, что мне звонит Паша. Я на него специально эту песню поставила.

Наконец, мой телефон поднимают и передают. Жму скорее кнопку громкости, и он затыкается.

Кто-то хихикает, учителя постарше прожигают взглядом.

На сцену даже смотреть боюсь.

– Итак, вернёмся к правилам.

Поднимаю голову, а взгляд директора сверлит меня и не обещает ничего хорошего.

Щёки горят от стыда. Чувствую, что просто так это незамеченным не пойдёт.

Надо же бы позвонить мужу. Он мне и так все нервы вымотал за эти два месяца. Всё вернуть пытается. Как понял, что не приползу обратно, так пороги перед домом обивает. Выяснил, куда я на работу устроилась, приезжает периодически с букетами цветов. Требует сына на выходные. А у меня к нему будто всё перегорело. Мне, оказывается, без него замечательно живётся. Не думала, что буду так наслаждаться свободой и тишиной.

На днях должен пройти суд по разводу, вот он и активизировался снова.

Клянётся, что со Снежаной всё покончено ,а у меня перед глазами до сих пор картинка, как он трахает её в ванной.

Теперь ещё и этот звонок всё испортил. Паша умудряется портить мне жизнь, даже сам не подозревает об этом.

Наконец, летучка заканчивается. Хочу поскорее выскользнуть из зала. Может, уже все забыли про мой конфуз. Но негромкий голос директора разносится по залу.

– Василиса Сергеевна, зайдите в мой кабинет через десять минут.

Смотрю на Риту, та плечами пожимает.

Неужели премии лишит? – проносится в голове.

Но премия-то ладно. Лишь бы не уволил.

Глава 10

Шторы плотно задёрнуты, отчего в кабинете стоит полумрак. И первое ассоциация, которая появляется у меня, когда я захожу, будто меня в пыточную привели.

Лев Борисович сидит в своём кресле как надзиратель.

Ему бы ещё хлыст в руку для полноты образа.

– Итак, Василиса Сергеевна, – произносит медленно, не отрывая глаз от документов, которые просматривает. – Что будем с вами делать?

Наверно, ответ – “понять и простить”, его вряд ли устроит, а ничего другого в голову не приходит, поэтому просто стою молча.

Проходит несколько минут, и, мне кажется, что он забывает о моём присутствии.

– Ну так что? – поднимает на меня глаза.

Пожимаю плечами. Он действует на меня как-то неправильно. Я вообще всегда считала себя адекватной женщиной, которая умеет держать себя в руках. Но под его взглядом начинаю нервничать, поправляю серёжку, поправляю рукав, приглаживаю волосы.

– Понимаю, что это моя вина. Надо было поставить на беззвучный. Обещаю впредь следить за своим телефоном, – проговариваю почти скороговоркой, но вместо убедительной речи, полной раскаяния, получается не очень убедительная речь.

– Так может ваша ошибка не в том, чтобы выключать звук на телефоне, а в другом? – отвечает директор спокойно. А мне кажется, он точно издевается. Уже выписал бы штраф и отпустил, без лекций и выяснения ошибок. Взрослые ведь уже.

– И в чём же? – скрещиваю руки на груди.

– Не стойте там Василиса Сергеевна, проходите, присаживайтесь ,нас предстоит долгий диалог.

Делаю, как он говорит. Сажусь, не разрывая зрительного контакта. Он, может, хочет, чтобы я первая опустила глаза, но я продолжаю смотреть. Гордость не даёт сдаться первой.

– Вы же понимаете, что подобные песни не должны звучать в стенах этой школы.

Какой же он зануда, – так и хочется тяжело вздохнуть и глаза закатить.

– Понимаю.

– Так зачем вы поставили эту музыку на звонок?

– Потому что эта музыка стоит только на моём муже, с которым я развожусь, – не выдерживаю я.

Хочет знать, пусть знает.

– Понятно. И что действительно про вас плохо говорит?

– Нет. Скорее вторая строчка мне больше подходит.

Мне, кажется, я даже вижу, как уголки его губ поднимаются вверх. Но тут же снова сжимаются в строгую линию.

– Рад, что вы к этому так относитесь ,но мелодию всё же советую сменить. И наказать вас тоже придётся.

– Наказывайте. Я же понимаю, что сама виновата.

– Хорошо. Тогда подпишите распоряжение, что вы ознакомлены…

Лев Борисович не успевает договорить, а я уже встаю со стула и подхожу к его столу. Хочется поскорее покинуть его кабинет.

– Дайте, пожалуйста, ручку, – прошу его.

– И что даже не прочитаете?

Пробегаю глазами текст. Там написано, что меня штрафуют на пятьсот рублей. В какой-то степени я довольна, это такая мелочь по сравнению с тем, что я уже нафантазировала.

Директор протягивает мне ручку, а когда я беру её, наши пальцы соприкасаются. От неожиданности я одёргиваю руку, вместо того, чтобы её взять. Ручка падает на стол, катится на край стола и сваливается на пол, прямо под ноги директора.

– Простите, – извиняюсь ,краснею до корней волос.

И чтобы искупить свою вину, опускаюсь на пол, чтобы поднять её. Шарю рукой под столом. Директор отъезжает, чтобы мне было легче искать её и, когда я, наконец, нащупываю её и поднимаю победно руку с добычей, а заодно и голову, взгляд упирается в ширинку директора. И только сейчас я осознаю, как выгляжу со стороны. Голова в опасной близости к ногам директора и в довершение ко всему, когда я поднимаю взгляд к его лицу, меня встречает сердитый взгляд Льва Борисовича.

– Петрушина, у вас что-то с руками? Раз вы всё роняете, – цедит сквозь зубы.

Я тут же вскакиваю на ноги.

– Простите, я просто волнуюсь. Боюсь сделать что-то не так. И постоянно так делаю.

Расписываюсь. Аккуратно кладу ручку на стол и отхожу подальше от стола.

– Свободны, – рявкает директор, а вылетаю из кабинета, в спину доносится “и музыку смените”.

Я ещё работать с детьми не начала, а меня уже оштрафовали.

А что дальше будет?

Даже не представляю.

Достаю телефон и меняю мелодию на стандартное пиликанье. И очень даже своевременно. Мне тут же звонит Паша.

– Да? Чего ты хотел? – спрашиваю его раздражённо.

– Я хочу увидеть сына. Могу подъехать за тобой сегодня и вместе зайдём в садик за Алёшкой.

– Я тебе уже говорила. Не надо за мной заезжать. А вечером нам некогда, мы в гости идём, – отвечаю резко.

Видеть Пашу вообще не хочу. И чем больше я не хочу его видеть, тем прилипчивее он становится.

– И к кому?

– Тебе какая разница? Всё мне некогда.

Скидываю звонок.

– Чего это ты злая такая стоишь? – ко мне подходит Марина Самохина. – Выговор уже получила?

– Ну да. Штраф пятьсот рублей.

– Ой, так это ты легко отделалась, – улыбается Марина. – Он и за меньшие проступки увольнял.

– Спасибо, успокоила, – кривлю губы в улыбке.

– Кстати, мы с девочками хотим встретиться в кафе пятого, посидеть, поболтать, отдохнуть . Присоединишься к нам? – приглашает Марина.

– Даже не знаю, что-то нет настроения совсем. Тем более с кем мне сына оставить?

– А муж, что не может?

– Не знаю. Надо поговорить с ним.

– Давай говори, пристраивай сына и приходи. Нам всем надо немного развеяться.

Мне даже звонить не приходится Паше, он уже ждёт меня перед школой. В очередной раз игнорируя мою просьбу.

Глава 11

Когда выхожу из школы, машину Паши вижу издалека. Он припарковал её за железным забором на парковке.

Может смогу проскользнуть незаметно? Смотрю по сторонам в поисках путей отхода, но взглядом натыкаюсь на Пашу, он идёт мне навстречу. Видимо, уже давно ждёт. Большой букет в руках, сам в новом костюме. Не помню такого.

– Привет, – протягивает букет красных роз. – Это тебе.

– Ты думаешь, что цветами сможешь заставить меня забыть твою измену? – даже брать не хочу. Сколько лет в браке прожили, а до сих пор не запомнил, что я красные розы не люблю.

– Вась, ну ты чего опять начинаешь? Я не хочу ругаться. Просто вот с хорошим настроением приехал.

– Зачем? – спрашиваю его, глядя прямо в глаза.

– Я же тебе по телефону уже сказал. Давай сходим все вместе куда-нибудь. Лёшку заберём из садика. Может, в игровую сводим? Или в кинотеатр? Там вроде сейчас мультик какой-то крутят. А потом в пиццерии посидим.

– А что твоя мадам сегодня на работе? Скучно стало?

Взгляд Паши меняется, из доброго становится злым.

– Тебе не надоело издеваться надо мной? – зло цедит сквозь зубы.

– Это я ещё и издеваюсь? – моему удивлению нет предела.

– Я уже и так хрен знает, сколько раз извинился. Веники тебе ношу эти, ты ещё лицо недовольное делаешь. Может, хватит уже? – ещё больше распаляется Паша.

– Что хватит? Хватит быть гордой или свободной? Хватит быть сильной? Хочешь, чтобы я опять стала куклой твоей, которой можно мозги пудрить? Нет уж. Я сыта этим по горло. И веники свои можешь не таскать. Мне они абсолютно не нужны. Снежане подари. Можешь ей ванну с лепестками устроить, она оце…

Удар по щеке звонко разносится по территории. А у меня из глаз и звёзды, и слёзы одновременно. Прижимаю ладонь к горящей щеке. Лицо Паши искажено бешенством. Хватает меня за предплечье, и тащит за собой.

– Заебала уже умничать. Я тебе сказал, ты идёшь домой сейчас же, а завтра заберёшь заявление. Ты поняла? – не орёт, говорит тихо, чтобы слышала только я, но в голосе столько злости, что мне становится действительно страшно.

Я упираюсь ногами.

– Не трогай меня…

– Покиньте территорию школы, – вижу, как мне на помощь спешит наш охранник – дядя Вова. – Я сейчас кнопку нажму. Отпустите ВАсилису Сергеевну сейчас же.

– Старик, лучше не лезь. Это наши дела.

– Я последний раз предупреждаю, – кричит бесстрашный охранник ,а с виду бы никогда не подумала, что он такой храбрый.

– СЕйчас уйдём с территории школы, и тебе дела не должно быть. Ясно? Пиздуй отсюда.

А у Паши будто крышу сорвало, он продолжает тащить меня. Хоть я и упираюсь ,каблуки царапают асфальтовую дорожку, бороздят, Пашу ещё сильнее злит. Он обхватывает меня за талию и поднимает над землёй. Теперь я даже упираться не могу. Сейчас бы закричать изо всех сил ,но горло так сдавило, что даже пискнуть не могу.

Когда проходим уже калитку, делаю последний рывок, хватаюсь за железные прутья. Паша тянет изо всех сил, матерится, но ему приходится поставить меня. Он начинает разжимать мне пальцы. За всей этой суматохой мы не замечаем, как к нам подходит не только охранник, но и директор.

– Вы сейчас же отпустите Василису Сергеевну и уедете, либо я напишу на вас заявление в полицию и приложу видео с территории школы, – говорит он негромко стальным, не терпящим возражений, голосом.

Мы с Пашей одновременно поворачиваем головы.

– Это моя жена, и вы не имеете права мне запрещать её забрать домой. Это я ещё в суд пойду и заяву на вас накатаю, – задирается Паша, как бойцовский петух.

– Предупреждаю последний раз.

– Ну и что ты мне сделаешь?

– Для начала позвоню в полицию, найму лучшего юриста и придам общественности ваше поведение. Я сделаю всё, чтобы про вас узнал весь город.

То ли спокойный голос Льва Борисовича, то ли угрозы, наконец, подействовали на Пашу, но он перестаёт дёргаться.

– Это моя жена, – он показывает пальцем на меня. – А я её муж.

– А я директор школы, и ваша жена преподаёт в моей школе уроки. Мне нужен здоровый сотрудник. А я за своих сотрудников руки вырву. Так что предупреждаю, ещё раз поднимете на Василису Сергеевну руку, боюсь, от железной решётки отдирать уже будут вас.

– Ну мы ещё посмотрим, кто окажется прав, – Паша отступает, а когда проходит меня, злобно шипит. – Не думай, что он спас тебя.

Я всё так и продолжаю стоять, вцепившись в прутья. А когда он уезжает, напоследок показывает мне кулак, меня прорывает.

– Т-ш-ш. Всё хорошо, – успокаивает меня Лев Борисович, гладит мои напряжённые пальцы. – Надо пальчики разжать, Василиса Сергеевна. Вот так, хорошо. А теперь идёмте ко мне в кабинет, я вам воды дам.

– Нет. Я…я не пойду, – давлюсь слезами, упираюсь, но мысль, что меня могут увидеть вот такой в школе ученики, останавливает. – Туда не пойду.

– Вова, водичку мне сюда принеси и валерьянку в аптечке, – обращается к охраннику. ЧУвствую сквозь тонкую шелковую ткань блузки осторожное прикосновение его рук. Он берёт меня за плечи и ведёт к чёрной машине, которая стоит немного дальше.

– В машине посидите?

Киваю.

Открывает дверь и помогает сесть, даже на корточки присаживается передо мной. Руки растирает.

– Вы теперь меня уволите, да? – ещё больше заливаюсь слезами.

– Из-за мужа козла я не увольняю.

– Спасибо, – шмыгаю носом.

Постепенно успокаиваюсь, а он продолжает растирать мои руки, гладит ладошки своими пальцами, и мне становится немного щекотно. Удивительно, что директор вообще вмешался. Мог бы вообще проигнорировать.

– В полицию вас отвезти?

– Нет. Не надо, – качаю головой.

– Почему?

– Не знаю. Как-то неудобно.

– Так давай, не будем про неудобно. Ему бить тебя удобно была, а тебе заявление неудобно писать.

– Вы видели?

– Тебя это должно волновать в последнюю очередь.

Дядя Вова приносит валерианку, одноразовый стаканчик и бутылку воды. Директор наводит мне валерьянку, даёт выпить.

Глава 12

Позор!

Самый настоящий позор перед директором и школой.

Как теперь ему в глаза смотреть? Не представляю.

– Вам теперь хоть охрану нанимай, – говорит Лев Борисович. – Что скажете, Василиса Сергеевна, нужна вам охрана?

– Нет, – качаю головой. – Вы не подумайте ничего такого.

– А что тут думать. Все факты налицо. Он вас не уважает, может ударить. Значит, может повторить. Разве нет?

– Нет…Не знаю, – закрываю лицо руками, но, видимо, уже лекарство начало действовать, слёз нет. – Он никогда так не делал. Мы хорошо жили. Пока он не изменил…и я решила, что не смогу простить, и подала на развод. А он пытается меня вернуть.

– Не самый лучший способ он выбрал. А ты если ему сейчас с рук это спустишь, то он продолжит портить тебе жизнь.

– Я понимаю, – бормочу под нос, который после слёз не дышит совсем, с удивлением отмечаю, что он перешёл на “ты”. Но сейчас это не кажется столь важным.

– Ну вот поэтому, Василиса Сергеевна, и надо написать заявление. Может, и развод вам быстрее дадут.

На заявление у нас уходит около получаса. Лев Борисович ведёт себя уверенно, люди это чувствуют, стараются ему угодить, помочь. Будь я одна, мне, скорее всего, пришлось провести здесь не один час в очереди.

Пишу заявление, с указанием, что видеоматериалы можно взять со школьных камер. Лев Борисович подтверждает и даёт разрешение.

К четырём часам мы уже выходим из полицейского участка.

– Спасибо вам большое, Лев Борисович! Даже не знаю, как вас благодарить, – искренне говорю ему то, что у меня на душе.

– Самая лучшая благодарность – разведитесь с мужем и выполняйте свои обязанности качественно. Чтобы подобных представлений перед школой не было, – отвечает директор отчуждённо, будто между нами мгновенно выросла стена. – До свидания, Василиса Сергеевна! Жду вас первого сентября в хорошем настроении и без синяков.

Он, не спеша, разворачивается и идёт к своей машине.

Я, конечно, понимаю, что я ему никто и он мне ничем не обязан, но почему-то вот эта холодность цепляет сильнее, чем если бы он отчитал меня.

А ведь ненадолго он показался мне вполне хорошим человеком.

Ощупываю щеку, скула болит, кровоподтёк всё-таки небольшой есть, надо будет тоналкой замаскировать.

*** ***

(Первое сентября)

Тёплые лучи солнца приятно касаются моей кожи, я стою на площадке перед школой, рассматриваю в толпе первоклашек своего Алёшку. Он у меня вроде не мелкий, но всё равно за букетами цветов, сложно разглядеть его белобрысую голову.

Мы ещё специально вчера с ним в парикмахерскую сходили, ему модную стрижку сделали с выбритой стрелой, я тоже обновила стрижку.

За что люблю первое сентября: мир будто обновляется. Наконец, приходит время надеть новую форму, новую обувь, чтобы выглядеть на линейке с иголочки. Музыка, которая играет из больших динамиков, тоже напоминает и о прошлом, и о будущем.

Буквы разные писать тонким пёрышком в тетрадь

Учат в школе, учат в школе, учат в школе

Вычитать и умножать, малышей не обижать

Учат в школе, учат в школе, учат в школе

Вычитать и умножать, малышей не обижать

Учат в школе, учат в школе, учат в школе

Я раньше в детстве, не понимала, почему мама, глядя на меня, всегда плакала. А сейчас и сама едва держусь.

Да, вот в такие минуты и осознаёшь, как коротка жизнь ,когда видишь своего повзрослевшего ребёнка, а ведь, кажется, совсем недавно в роддоме лежали, а я любовалась кричащим краснолицым мальчуганом.

И так не хочется тратить свою жизнь на пустое, на людей, которые не любят и не уважают. С каждым годом начинаешь ценить жизнь и отведённое время. Вот и сейчас, думаю про развод и что всё-таки правильно, что ушла от мужа.

Сегодня у нас в четыре суд. Последний. И я, наконец, буду официально свободна. Хочу сразу фамилию поменять. Алёшка сам пусть решает, какую носить отцовскую или дедовскую, а я Петрушиной больше не хочу быть.

появление директора отвлекает меня от собственных мыслей.

Вокруг меня много других учеников – кто-то весело переговаривается, кто-то просто улыбается. Сегодня и погода прекрасная: не слишком жарко, лёгкий ветерок приносит с собой сладкий запах цветов, растущих в школьном саду.

Школьный двор украшен яркими флагами и шариками, создавая радостную атмосферу. Я оглядываюсь – вижу, как первоклассники в своих белых блузках и ярких бантах с трепетом стоят рядом со своими родителями. Все они выглядят такими взволнованными и счастливыми.

Наконец, несколько минут спустя, директор школы начинает свою речь. Его голос звучит уверенно и громко, и я невольно прислушиваюсь к каждому слову. Он говорит о начале нового учебного года, о том, как важно учиться и стремиться к знаниям. Его слова полны вдохновения, и я чувствую, что весь наш класс активно слышит его, впитывая каждую фразу.

– Сегодня начинается новая глава! – говорит он серьёзно. – Это время новых открытий, дружбы и достижений. И воспользуетесь ли вы возможностями или нет, зависит только от вас. Пусть у нас будут самые лучшие учителя и самое совершенное оборудование, но если вы не будете стремиться быть лучшими и достигать поставленных целей, никто не сможет вам помочь. Когда директор завершает свою речь, аплодисменты заполняют двор.

Для меня этот день, этот момент — как новый старт, полный надежды и возможностей.

После линейки забираю Алёшку и едим с ним в суд, где у нас будет проходить слушание. Когда подходим, Пашина машина уже стоит на парковке.

Собираю волю в кулак. Мы после того случая ещё не виделись, и я не знаю, что меня там ждёт. Я добавила его телефон в чёрный список, забанила во всех соцсетях. Не брала трубку с незнакомых номеров, чтобы сто процентов не разговаривать с ним. И дать ему возможности извиниться.

А когда заходим в зал, вижу Пашу и свою свекровь, которая при виде меня строит такое лицо, будто я не с мужем развожусь, а её предала.
только наличие судьи и мысль того, что нахожусь в общественном месте, придают мне сил, и я прохожу на своё место.

Глава 13

– Изучив материалы дела, доводы искового заявления, суд пришёл к выводу о том, что продолжение совместной жизни супругов и сохранение семьи невозможны, – судья оглашает решение, а я не верю своему счастью. Неужели это всё закончится, хотя бы ненадолго. Ведь ещё предстоит раздел имущества. Просто я до последнего ждала подставу от Паши и его мамы.

Я даже удивлена, что он не подкупил никого, чтобы мне напакостить.

Судья сообщает, что выписку о принятии решения можно будет получить через три дня, а вот вступления в законную силу этого решения придётся ждать ещё месяц.

И как только судья заканчивает свою речь и сообщает, что мы свободны. Я спешу поскорее выйти из зала, только Алёшка упирается. Папе машет.

– Мама, там папа. Ты что не видишь? Я хочу его обнять, – просит сын, и я не в силах ему отказать. Так ведь неправильно лишать сына отца и запрещать видеться.

Свекровь налетает на Алёшку так, будто не видела его лет пять. Целует его в лоб, в щёки.

– Алёшенька, миленький мой, хорошенький мой и как ты теперь будешь-то без папки.

– Бабушка, да хватит уже, – морщится сын.

– Всё хорошо с ним будет, – отвечаю. – Я ведь не запрещаю им видеться.

– Змея ты, Василиса, не ожидала от тебя такого. Сейчас ещё и на алименты подашь и Паши тянуть будешь.

– И подам, – цежу сквозь зубы. – Только не для себя, а для сына. Алименты ведь ребёнку выплачиваются.

Терпеть не могу, когда люди так быстро переобуваются. Ещё месяц назад Алёшка был ужасным внуком с придурью в голове, а теперь хорошенький, миленький. И алименты, оказывается, я тянуть для себя буду, и вообще, если послушать свекровь я ужасный человек.

– Паша сам виноват, – добавляю так давно крутящиеся в голове мысли.

– Ой, посмотрите-ка гордая какая. Ну, переспали они со Снежаной и что? Не с кем-то ведь ,а с бывшей женой. И ведь из семьи не ушёл, и ради тебя прекратил с ней все отношения, чтобы тебя вернуть. Ухаживал, цветы дарил. А ты…

– Мама, перестань, – наконец, отзывается и сам Паша. – Если она решила, что я ужасный человек, зачем пытаться её убеждать. Пусть сама поживёт, помыкается, а как зарплаты не станет хватать так поймёт, что не такой уж я и плохой был, – Паша смотрит на меня, прищурив глаза ,а голос полон издёвки и насмешки.

– Вот честно, Петрушин, я, даже если голодать буду, к тебе не вернусь, тем более после сегодняшних слов, – отвечаю мужу и поворачиваюсь к Алёшке. – Обнялся с отцом? Тогда пошли.

Алёша слушается беспрекословно, наверно, чувствует, что я на пределе. Мы выходим из суда и идём подальше от него. Не хочу ждать такси на виду у бывшего. Лучше быть от него подальше.

Ощущение будто из колодца с дерьмом вынырнула. Осталось ещё с квартирой разобраться и тогда совсем от грязи отряхнусь. Вот только я чувствую, что с разделом имущества будет всё намного сложнее.

*** ***

Пятое сентября подкрадывается так быстро, что утром я даже не сразу вспоминаю о приглашении на вечеринку. Только уже в школе, когда Марина подходит и напоминает мне о встрече, я хватаюсь за голову. Алёшку-то я никуда не пристроила. С ним идти не вариант.

О том, чтобы просить Пашу или свекровь даже думать не хочу. Единственное, что приходит в голову, это позвонить двоюродной сестре. У неё, правда, своих трое сорванцов, да и живёт она на другом конце города. Но все, кого я могла бы попросить ещё, будут вместе со мной на вечеринке. Можно, конечно, и никуда не идти, но я так устала за лето от нервного напряжения, что хочется просто обычного женского общения. Хочется неформальной обстановки и хотя бы на час забыть обо всех проблемах.

К счастью, сестра без каких-либо отговорок соглашается. И после уроков я везу сына к сестёр.

– Ты меня завтра заберёшь? – спрашивает сын.

– Конечно. Неужели я могу тебя забыть или оставить надолго. Я же скучать по тебе буду, – прижимаю голову сына к груди, глажу по его светлым волосам. В такие минуты я забываю обо всех его проказах, он становится для меня самым лучшим ребёнком на свете.

– Я тебя люблю, мама, – бормочет сынишка тихонько. Уже немного стесняется проявлять чувства.

– И я тебя очень сильно люблю, малыш.

Прощаемся минут пятнадцать, и если бы сестра не забрала его и не отвлекла на игры, я бы уже наверно и никуда не поехала. Ухожу из квартиры с тяжёлым сердцем. Хотя понимаю, что ничего плохого не сделала. Он просто останется у тёти переночевать. Так ведь многие мамы делают. Да? Моя мама тоже оставляла меня и у подруг, и у сестёр, когда ей надо было уехать по делам.

Встряхиваю головой, заставляю себя переключить мысли.

Я ведь тоже человек. Правильно? Правильно. И хочу отдохнуть.

А ещё счастливая мама – счастливый ребёнок, – вспоминаю слова из книги по психологии.

Еду домой, привожу себя в порядок. Сегодня я решаю надеть облегающее синее платье, туфли лодочки, чтобы было удобно передвигаться. И вообще, я хочу сегодня от вечера получить максимальное удовольствие, поэтому волосы оставляю распущенными, немного подкрашиваю глаза. Видом в зеркале остаюсь довольна.

Когда приезжаю в ресторан, девочки уже сидят за столиком. Я думала, будут только Марина и Рита, ну, может, ещё кто, а тут настоящий девичник, несколько новеньких учителей, с которыми я ещё пообщаться даже не успела.

Проскальзываю за стол на свободное место, а мне уже бокал в руки Марина суёт.

– Давай, давай, пей. Расслабляйся. Ты мне сегодня весёлая нужна.

Киваю Маринке и осушаю бокал вина. Оно проскальзывает в меня, словно вода.

Не напиться бы мне такими темпами, – думаю я, а рука уже тянется к ещё одному бокалу.

______

Дорогие читатели, приглашаю вас в ещё одну книгу нашего литмоба отАлисы Марсо

БЫВШИЙ. ОСКОЛКИ ПРОШЛОГО

https://litnet.com/shrt/hGr3

Глава 14

Постепенно я расслабляюсь, алкоголь действует успокаивающе. Второй бокал идёт помедленнее. Я прислушиваюсь к разговорам за столом. Новенькая учительница, которая совсем недавно устроилась в школу, представляется Татьяной, она у нас географию в школе преподаёт. Немного скромная, застенчивая, а грустный взгляд скрывает наверно не менее грустную историю.

Ещё одна рыжеволосая новенькая сидит рядом с Ритой. Я её не видела никогда, и если я правильно запомнила, её Таисия зовут.

У меня всегда была проблема с именами. С первого раза редко запоминаю.

Наша зажигалочка Марина, которая всех и собрала, уже вовсю рассказывает причину, по которой мы здесь собрались. Оказывается, не только, чтобы отметить начало учебного года, но и отпраздновать её помолвку.

Марина протягивает руку вперёд, показывая колечко с бриллиантами, а я восхищённо рассматриваю, как красиво играет свет, преломляясь на гранях. Судя по кольцу, жених у Марины довольно обеспеченный.

Поднимаю тост за богатого и замечательного жениха и взаимопонимание жениха и невесты.

Я за Марину рада, и всё равно немного завидую. Вот есть же настоящие мужчины, которые и кольцо подарить могут, и на руках носить. Ещё и весь наш разгульный девичник предложил оплатить.

А я только рада. У меня с деньгами сейчас не очень, так хоть здесь сэкономить. Смотрю на девчонок, на Марину и становится стыдно за свои немного низкие мысли.

Напротив меня сидит наш библиотекарь, МарьВанна, как дети называют её за спиной. Тоже с рыжими волосами и веснушками на лице. Выглядит совсем молоденькой. Замечаю, как она морщится, когда задевает запястье, которое перемотано бинтом, но не решаюсь спросить, что случилось.

Мы немного разговариваем с Ритой, и она тоже рассказывает про своего мужа о наболевшем. А после того, как ей кто-то звонит, она срывается с места и убегает. Надо будет завтра спросить, что случилось. Да и мне уже наверно пора закругляться, но мне так хорошо, что я решаю ещё немного задержаться.

Атмосфера за нашим столиком очень располагающая. И хоть мы не все хорошо знакомы, но общение происходит очень гармонично. Никто никого не перебивает. Вежливо выслушиваем друг друга. А через час мы уже общаемся как настоящие подруги. Оказывается, у нас много общего. Например, Таня тоже устроилась в школу потому, что решила изменить свою жизнь после измены мужа. Когда Таня делится своей историей, Инна, милая миниатюрная блондинка, тоже говорит, что ушла от мужа изменника и приехала из другого города.

– Девочки, вы не поверите, а я тоже мужа с другой застукала. А сегодня, наконец, получила решение суда. Ещё месяц и я буду свободна, – тоже делюсь наболевшим.

– Долго вас разводили? – Спрашивает Таня.

– Почти три месяца, у меня же сын, вот они и тянули. Давали время на примирение. А какое примирение может быть с ним, если он со своей бывшей у нас жил. Ещё впереди раздел имущества. Чувствую, нервы он мне помотает.

– Всё будет хорошо. Мы же девочки. Мы сильные. Давайте выпьем за нас, – поднимает бокал Инна.

Давно я так не сидела. Уже и забыла, когда последний раз в кругу подруг общалась в тёплой обстановке. Когда всё вот так, с открытой душой друг к другу. Это одновременно и расслабляет, и будто груз с души снимает. Я чувствую, что не одна такая. И наверно дело даже не во мне, а в полигамности мужчин, которые по-настоящему любить не умеют. Ведь если любишь, разве захочешь изменять? Скорее всего, нет.

Время пролетает незаметно. Смотрю на часы, а там уже десятый час. Я даже не заметила, как четыре часа прошло. Но пора закругляться. Мне ещё до дома доехать, такси вызвать надо.

Прощаюсь с девочками, договариваемся повторять такие посиделки почаще, хотя бы раз в несколько месяцев.

– Может тебе такси вызвать? – спрашивает Марина, но я качаю головой.

– Я сама…всё норм -ик- ально.

Вроде пили все одинаково, а я, похоже, самая пьяная. И главное, мысли у меня трезвые, а вот тело ведёт себя совсем нетрезво.

Выхожу на улицу, а на свежем воздухе меня ещё больше развозит. Открываю приложение по вызову такси, но перед глазами всё плывёт.

Так. Не паникуй, – уговариваю себя. – Надо просто позвонить в такси. Где-то у меня номер был записан.

Листаю телефонную книжку. Вот написано “Такси Браво”. После гудков в трубке раздаётся приятный мужской голос.

– Слушаю.

– Э. Здравствуйте! Мне машина нужна к ресторану “На крыше”. На ближайшее.

– ВАсилиса Сергеевна? – спрашивает оператор.

Вот ведь молодцы какие, своих постоянных клиентов по имени-отчеству знают.

– Да. Это я. Вам адрес назвать или у вас есть?

В трубке молчание.

– Алло. Вы слышите меня? Мне такси надо срочно.

– Говорите адрес.

Диктую название улицы и номер дома, а в ответ не очень вежливо звучит:

– Минут через двадцать буду.

– А почему так долго? – возмущаюсь я.

– Потому что пятница, – резко отвечает оператор и бросает трубку. Псих какой-то.

Может другое вызвать? А этого послать? Вдруг не адекват.

Но мне так лень опять возиться с телефоном, и я просто жду. Возвращаться в ресторан тоже лень.

Мне кажется, что проходит совсем не двадцать минут, а меньше, когда передо мной останавливается чёрный автомобиль.

Я уверенно открываю дверь и сажусь на заднее сиденье.

Наконец, можно выдохнуть. И расслабиться. Голова едет неимоверно. Откидываюсь на спинку, закрываю глаза. Машина трогается с места.

Глава 15

(Лев Борисович)

Я даже ничего сказать не успеваю, а Петрушина уже забирается в салон и мгновенно засыпает.

Я думал всегда, что так засыпать могут только либо мужики после секса, либо после тяжёлой изнуряющей работы. Но чтобы пьяная учительница…То, что Петрушина не трезвая, я понял ещё по телефону.

Не успела из одной ситуации выпутаться, уже решила влипнуть в другую. Судя по тому, как она умудряется их себе притягивать, сегодняшний вечер не стал бы исключением.

Отворачиваюсь к лобовому стеклу, завожу машину. Хорошо хоть адрес сказала, а то не добудился бы.
К себе бы я точно её не повёз. Итак, приехал за ней.
Спрашивается зачем?

Ради того, чтобы не вытаскивать её из очередной передряги, – отвечаю себе.

Вот только мой внутренний голос неодобрительно ворчит.

Ну да, ну да. Хорошенькая голубоглазая девушка.
И всё.
Правда, и ноги у неё красивые, стройные, особенно когда ту юбку надевает. Надо запретить ей в юбках ходить, и вообще в любой обтягивающей одежде. Это чересчур залипательно, наблюдать, как кружево бюстгальтера просвечивает сквозь тонкий шёлк блузки.
А ещё лучше форму ввести не только для учеников, но и для учителей.

Сзади звук какой-то, смотрю в зеркало, а она клубочком на сиденье свернулась и что-то бормочет сквозь сон. Невольно улыбаюсь её детскому поведению.

Сейчас главное – довезти её в целости и сохранности. Дома наверняка кто-то есть. С Алёшкой же кто-то сидит. Этого парнишку оставлять нельзя одного, он за первые дни уже успел шороху навести. Заодно посмотрю, в каких условиях живёт мальчишка.
Снова смотрю в зеркало на пассажирку, размышляю, как буду её будить и вести домой.

Надеюсь, сын уже спать будет, нехорошо, когда дети видят родителей в таком состоянии. А в понедельник на ковёр выволоку, отчитаю так чтобы вообще забыла, что такое алкоголь. Одно дело разборки мужа и жены перед школой, хотя я и от них не был в восторге, другое дело пьянство учителя.

Наконец, впереди виднеется нужная новостройка, заезжаю во двор, паркуюсь.

Теперь осталось самое сложное – доставить груз в квартиру.

Открываю заднюю дверь, трясу Петрушину за плечо, она даже не реагирует. Что надо было пить, чтобы в таком состоянии оказаться?

Подхватываю на руки, в салоне неудобно, едва помещаюсь, чтобы вытащить её оттуда на руках. А она, как только, оказывается, на воздухе, мою шею руками обвивает, щекой прижимается.

Так, тело от этой нежности напрягается, как каменное становится. Пытаюсь отодвинуть её от себя, а она ещё ближе придвигается.

Придётся потерпеть. Тяжело вздыхаю.
Свет уличного фонаря освещает площадку перед подъездом. Очень удачно попадаю вовнутрь с молодым парнишкой, даже не приходится ключ в её сумочке разыскивать.

Иду к лифту.

– Лифт ещё не запустили, – осведомляет меня парнишка.

Прекрасно, слов нет.

Нет, я завтра не только выговор ей устрою, но ещё и поручу документы отнести на третий этаж... раз десять, чтобы отработала каждую ступеньку, которую мне пришлось пройти до её квартиры.

Когда поднимаюсь на восьмой этаж, немного пот пробивает, а желание наказать Петрушину возрастает вдвойне.

В квартире темно и совсем не чувствуется, что кто-то её ждёт. Прохожу по коридору, запинаюсь обо что-то мягкое и едва не падаю вместе с моей ношей. А из-под ног обиженное мяуканье.

– Вот придурочный кот, такой же, как хозяйка, – цежу сквозь зубы, удерживая равновесие.

Включаю свет. В центре гостиной большой диван, там я и собираюсь уложить разгульную учительницу и свалить в закат. Что-то эта учительница причиняет мне много хлопот.

Я аккуратно опускаю её на диван, пытаюсь расцепить скреплённые на моей шее руки, она открывает глаза и тянется ко мне.

– Лев Борисович, какой вы хороший, – шепчет тихо. А у меня от её слов какое-то странное чувство нежности и мурашки вдоль позвоночника. – Вы только не уходите, посидите со мной ещё немного.

– Петрушина, ты не наглей. Я и так тебя домой привёз, – говорю специально грубо, может, это приведёт её в себя.

Она опять распахивает свои голубые глаза, жмурится от света, улыбается.

– Это вы ко мне в сон пришли, значит, должны слушаться то, что я вам скажу делать.

Можно, просто силой отцепить её от меня, можно, грубо ответить и потрясти, чтобы она пришла в себя, но я продолжаю стоять коленом на диване, нависая над ней.

– У вас такие губы красивые, – шепчет Петрушина, приподнимается и целует меня робким нежным поцелуем, так что у меня внутри всё переворачивается. Мне требуется вся сила воли, чтобы не поддаться и не сделать то, о чём будем жалеть и она, и я особенно.

Глава 16

Не зря говорят: “Утро добрым не бывает”.

Именно так я себя и чувствую, когда открываю глаза. В комнате серо, за окном слышу, льёт дождь. А окно открыто.

Это я его открыла, что ли?

Кутаюсь в мягкое одеяло, как-то пустовато там…под одеялом. Я сплю ведь всегда в пижаме. Алёшка-то растёт. Приподнимаю одеяло, а на мне только трусики.

Это вчера меня, видимо, с трёх бокалов вина так накрыло. Ни черта не помню.

Нет. Вечер помню.

Как с девчонками болтали, помню. Как в такси села…помню, а дальше нет. Только отрывки. Кто-то помог мне подняться. Таксист?

А ещё помню горячие губы и мужской запах.

Если бы от стыда можно было загореться, я бы уже давно полыхала бушующим пламенем.

Неужели таксиста соблазнила?

Дожилась. Мужиков уже с улицы снимаю. Капец какой-то.

А самое паршивое, что я слышу звук воды из ванной. Там кто-то душ принимает.

Господи ,пожалуйста, пусть там будет нормальный мужик, чтобы хоть не стыдно было. А то я себя уважать перестану. Я и так себя после этой ночи уважать перестану.

И пока я сижу на расстеленном диване, прикрывшись одеялом, вода в ванной перестаёт литься. И то, что мне надо накинуть хоть какую-нибудь одежду, до меня доходит слишком поздно.

Я даже встать с дивана не успеваю.

Дверь открывается. А моя челюсть опускается.

– Лев Борисович? – со свистом вылетает воздух из лёгких.

Он стоит передо мной с обнажённым торсом, надо заметить просто охрененным торсом. Я бы и не подумала, что под пиджаком и рубашкой может прятаться такое…тело, а на узких стройных бёдрах обмотано моё полотенце, которое даже колен его не прикрывает.

А у него и ноги, оказывается, красивые, мускулистые икры и бедра и…там, куда смотреть неприлично очень прилично выпирает мужское достоинство.

Я точно проснулась? Может, я просто ещё сплю. Бывают же такие кошмары ,когда оказываешься раздетым перед толпой, а у меня, видимо, особый вид извращения.

– А как же “мой хороший”? – спрашивает директор, а на лице ни тени улыбки. Будто он передо мной стоит полностью одетый и готов отчитать за очередную ошибку.

– В смысле? Я не понимаю, – лепечу я и натягиваю одеяло до самого носа.

Прислушиваюсь к своему телу.

Было или нет?

Судя по ощущениям нет, не было. Иначе бы между ног сто процентов болело. А как тогда объяснить его присутствие?

– Как это не понимаешь? Разве не помнишь, что вчера было? – подходит ближе, а, мне кажется, у меня сейчас сердце выпрыгнет через рот и ускачет в неизвестном направлении.

Вот это энергетика у мужчины. Он одним взглядом мог бы целый квартал подзаряжать.

– Я не совсем…немного не помню. Где мы с вами встретились?

– ДАже так? – усмехается директор, и это первая вообще улыбка за всё время, что я с ним знакома..

– Простите. Мы вчера с девочками отмечали помолвку…и я немного выпила …и наверно, меня развезло.

– С девочками? Помолвку? – тёмная бровь взлетает вверх. – Ты мне об этом вчера не рассказала.

О господи ,неужели это всё правда?

– Да. Коллективом. А как мы с вами…пересеклись?

– Ты мне сама позвонила. Сказала, чтобы я забрал тебя и отвёз домой.

– Я?! – то ли вскрикиваю, то ли взвизгиваю. – Да быть такого не может. Я бы ни за что не стала вам звонить.

– То есть я вру? – директор всё ещё стоит в метре от дивана, а полотенце всё так же бесстыже очерчивает красивый бугор, на волосатой груди поблёскивают капельки воды. Тёмная дорожка волос спускается по мускулистому животу вниз и прячется под полотенцем.

О чём я сейчас вообще думаю? Поднимаю взгляд к его лицу и понимаю, что он наблюдает за мной.

– Наверно нет. А почему вы приехали? Могли бы ведь отказаться и не ехать. И наказать меня…ой. Оштрафовать.

– Как же я мог оставить свою коллегу в беде.

К моему ужасу, он встаёт коленом на диван, полотенце опасно натягивается. Если оно сейчас упадёт, я точно не смогу работать в его школе больше никогда. Я же каждый раз при встрече буду вспоминать его…член. А это неправильно. Директор должен быть бесполым.

Он надвигается на меня, я откидываюсь назад, чтобы не встретиться с ним лицом к лицу.

– Тем более ты так страстно прижималась ко мне и лезла целоваться.

Хочется спрятаться с головой под одеяло от смущения.

Если я сегодня умру от стыда, то наверно это будет самая прекрасная смерть, под телом красивого мужчины.

– Не может быть…– голос у меня стал совсем высоким, больше писк мыши напоминает. – Я не могла.

– Могла Вася, могла.

Ложится набок рядом со мной и не сводит взгляд своих серо-карих глаз. Раньше они казались мне холодными , а сейчас будто кто поленьев костёр подкинул. Тёплые, полыхают.

– Значит, мы… переспали?

Тянет одеяло вниз, но я крепко держу его. Так, крепко, что пальцев не чувствую.

– А ты бы хотела?

Какой опасный вопрос, и вот как на него ответить? Чувствую себя как будто на экзамене.

– Вы довольно красивый мужчина…

– И?

– И пожалуйста, не увольняйте меня.
– А на что ты готова пойти, чтобы остаться?

Глава 17

Я даже дышать перестаю от его вопроса. Вглядываюсь в его глаза, может, он шутит. Но Лев Борисович смотрит прямо, я бы даже сказала пристально. Ждёт ответа.

– А что бы вы хотели? – спрашиваю осторожно. Вдруг это я пошлячка, и неправильно его поняла.

– Я бы хотел, чтобы ты проявила собственную инициативу. И доказала, что я не зря взял тебя на работу.

Чёрт, не прокатило.

– Я могу сделать вам массаж, – это единственное, на что я готова и могу согласиться.

Я вообще очень скромный человек. Я с мужем-то не всегда могла раскрыться. Минет, как и куннилингус для меня табу. Это ведь не гигиенично.

– Ещё что?

Да перестань уже на меня так смотреть! Иначе…иначе…

Мой взгляд соскальзывает на его губы. Красивые. Ни трещинки. У него, похоже, всё идеально, перфекционист чёртов.

А губы всё ближе.

– А ещё могу вам кофе приносить каждый день, – пищу я и зажмуриваюсь. – Пожалуйста, Лев Борисович, я не мучайте меня. На большее я не соглашусь.

В комнате тишина, но я чувствую, как он всё ещё рядом. Его тело будто излучает ощутимую электромагнитную волну. Мне даже смотреть не надо, чтобы чувствовать его присутствие, даже если бы он стоял в другом конце комнаты.

Когда он прикасается пальцами к моей щеке, я вздрагиваю всем телом и распахиваю глаза.

– Ну что, Василиса Сергеевна, испугалась? – тихо спрашивает директор.

Сглатываю. Киваю.

– Ещё раз вызовешь меня по телефону или устроишь очередное шоу перед школой, уволю. А потом сделаю с тобой всё то, о чём ты сейчас думала. Поняла?

Киваю, но смысл доходит не сразу.

– Идея про кофе мне понравилось. Имей в виду до Нового года теперь это твоя обязанность.

Он резко встаёт с кровати и идёт к стулу, на котором висит его аккуратно сложенная одежда. СКидывает полотенце, я даже зажмуриться опять не успеваю, как передо мной предстают во всей красе директорские идеальные ягодицы. Да и зажмуриваться уже поздно, всё равно увидела.

Слава богу, что это всё всего лишь розыгрыш, потому что я чуть не умерла от страха.

Лев Борисыч надевает чёрные боксеры, судя по резинке на них, какие-то брендовые. Наверно они одни стоят дороже, чем весь мой гардероб.

И всё равно в душе гадкое, пакостное чувство. Ощущение, что он просто посмеялся надо мной. Ну конечно, такой мачо не стал бы даже спать с обычной учителкой. Обидно.

Всё время, пока он одевается, я слежу со своего места, словно из укрытия. У него даже рубашка с запонками.

Я вот своему Паше обычные рубашки покупала. А этот, что не вещь так всё лишь бы выпендриться, показать свой статус.

Похоже, я начинаю нашего директора тихо ненавидеть.

Лев Борисович на секунду останавливается перед зеркалом, окидывает себя взглядом и переводит на меня.

– До понедельника, Василиса Сергеевна! Я люблю чёрный без сахара.

И выходит.

А я отмираю только спустя несколько минут.

В теле такая слабость, будто я марафон пробежала. Хочется зарыться в подушку и уснуть, а потом проснуться и ничего не помнить.

Но часы на стене пищат, оповещая, что уже десять. А я обещала Алёшке, что заберу его утром и мы сходим в кино.

С горем пополам заставляю себя собраться. Ощущений от похмелья нет, а вот последствия Воротынского недовторжения есть. Хочется шоколадку и поплакать. Про на ручки даже стараюсь не думать. Нет, рядом со мной сейчас никого. Может, ещё и в этом причина, что мне так плохо. Ещё и дождь моросит уныло.

Единственная радость – это реакция сына. Как только я вхожу к сестре, он летит ко мне со всех ног.

– Мама, мама. Я так скучал по тебе.

Бросается на шею, и я обнимаю его.

– Я тоже скучала, малыш. Очень, очень сильно.

От объятий сына становится немного легче. Всё-таки есть у меня мужчина, который любит меня такой, какая я есть.

– Скорее собирайся и пойдём.

– Что даже на чай не останешься? – спрашивает сестра.

– Прости. В следующий раз. У нас уже через час сеанс, пока доберёмся. Как Лёша себя вёл?

– Довольно терпимо. Если не считать, что они подстригли Барсика, то всё отлично.

– Мама, ему было очень жарко, – кричит в свою защиту сын.

– Надеюсь, ваш кот нас простит.

– Да всё норм. Отрастёт.

Мы прощаемся с сестрой и несёмся в кинотеатр.

Затариваемся попкорном и колой и идём смотреть фильм.

Воскресенье у нас с Лёшкой проходит в режиме ленивых тюленей. Всё потому, что у меня, как оказалось, ПМС. И всё своё депрессивное состояние я списываю на него.

А ещё мне всю ночь снился директор. И мне безумно хотелось вновь ощутить его прикосновение и узнать, насколько он хорошо целуется.

Глава 18

(Лев Борисович)

– Приедешь сегодня? – спрашивает Люба, и я вспоминаю, что сегодня обещал заехать к ней. С этой Петрушиной из головы всё напрочь вылетело.

– Да. Приеду. Через час.

– Хорошо, буду ждать. Может, какие-то пожелания будут на ужин?

– Особо не заморачивайся насчёт еды. Я ненадолго.

– Хорошо, – хоть она и соглашается, но слышу недовольные нотки в голосе.

Люба хорошая девушка. Красивая, следит за собой, не дура, раз не высказывает своё недовольство вслух. Но чувствую, что уже иногда пытается манипулировать мной. А я этого не люблю.

Откидываюсь на спинку кресла. В гостиной уже темно. В квартире тихо. После напряжённого дня это идеальное место, чтобы расслабиться и ни о чём не думать.

С удовольствием бы никуда не поехал. Сам виноват, в следующий раз надо держать язык за зубами и не давать обещаний.

Смотрю на часы, без пяти восемь. На секунду прикрываю глаза, чтобы продлить это чувство комфорта и расслабления. Вот только перед глазами в десятый раз за день появляется растерянное лицо Васи. Её припухлые губки, глаза синие. У Любы карие глаза и губы пухлее, но не настоящие. Я сегодня утром с огромным трудом удержался, чтобы не прикоснуться к губам Васи.

Хорошенькая. Не уродина и фигура красивая. Когда помогал ей раздеться ночью, оценил, какие у неё длинные и стройные ноги. А от мысли, как они могли бы обнимать меня за талию, всё внутри напрягается.

И меня это раздражает. Люблю, когда всё под контролем. А из-за неё теряю его. Очень сложно находиться рядом с ней и продолжать быть директором.

Глубоко вздыхаю, чтобы привести мысли в порядок.

Мне просто необходимо расслабиться. Последние недели две были сложными. Эти учительницы могут любого свести с ума. Хотя грех жаловаться. Как учителя все хорошие. Только у каждой свои проблемы. И решать их лучше сейчас. Чем я и занимаюсь. Поэтому поездка к Любе сейчас нужна.

Встаю с кресла, накидываю пальто и спускаюсь во двор нашей высотки. Вадим Викторович охранник на посту, вежливо кивает и поднимает шлагбаум. Дорога до Любы занимает минут двадцать. И я точно знаю, что встречать она меня будет в новом нижнем белье и тонком халатике поверх. За последние полгода это уже стало традицией. Она зовёт в гости, я приезжаю, снимаю стресс. Мы немного разговариваем, если у меня есть время, я остаюсь на ужин, но чаще уезжаю. Для меня так удобно, а она ждёт предложения. И это чувствуется в каждом её взгляде.

Останавливаюсь возле цветочного магазина. Покупаю самый шикарный букет, чтобы хоть немного заглушить собственную совесть.

Знаю, что надо уже сказать ей, что жениться на ней не планирую. Скажу, но не сегодня.

Когда звоню в дверь, всё происходит так, как я и жду. Чёрный пеньюар, взгляд из-под опущенных ресниц, невесомые прикосновения.

– Голодный?

– Нет.

– Я скучала, – тянется к губам, и это спасает от ответа, потому что я совсем не скучал.

Она тянет меня за руку в свою спальню, толкает в кресло.

– Хочу тебе что-то показать, – шепчет мне. Включает музыку и встаёт передо мной в сексуальную позу.

– Стриптиз, – хмыкаю я.

Неплохой сюрприз. У Любы красивое натренированное тело, она каждый день ходит в тренажёрный зал. Движения отточены, ритмичны, но только расслабиться не получается. Мозг словно в насмешку подставляет вместо Любы Петрушину. Интересно, а если бы Вася станцевала мне стриптиз…это было бы не так профессионально, но очень женственно. Грудь у Василисы упругая, соски небольшие, розовые. А у Любы – грудь маленькая первый размер. Раньше мне было всё равно, а теперь понимаю, что с удовольствием бы помял Васину грудь.

Люба садится на мои колени, полностью входя в роль танцовщицы. Обвивает руки вокруг моей шеи, прижимается всем телом. Часто дышит.

Прижимается губами. Сегодня я отдаю инициативу Любе, разрешаю ей себя любить. Откидываюсь назад на спинку кресла, просто отключаю мозг, отдаваясь чувствам.

В какой момент я теряю над собой контроль?

– Какая ещё Вася? – гремит надо мной обиженный голос Любы.

Открываю глаза, не понимаю, почему всё прекратилось.

– Что случилось?

– Ты меня Васей назвал. Кто это? Тебе мужчины нравиться стали?

– Я?

– Нет, я.

Поднимает с пола свою одежду. А я эту Васю разорвать готов, за то, что настолько в мои мозги пролезла. И ведь все объяснения будут выглядеть тупо.

Встаю с кресла, застёгиваю ширинку.

– Прости, Люб…– договорить не успеваю, слышу, как звонит телефон и по мелодии понимаю, что это Аринка.

– Сейчас подожди, – говорю Любе и беру трубку. – Доча, привет! Что-то случилось?

– Да, пап. Меня отчислили из школы, – признаётся Арина и даже не пытается сделать вид, что ей хоть сколько-то жаль.

– Ничего страшного, Арин. Я завтра твоему директору позвоню и разберусь.

– Не надо. Я не хочу здесь учиться. Забери меня.

– Доча, мы же с тобой уже разговаривали об этом…

– Ну и что! Я не хочу здесь жить. Не хочу здесь учиться. Я хочу к тебе. Папа. Забери меня, пожалуйста.

В груди режет и болит от её расстроенного голоса. Мне и самому тяжело даётся наша разлука, но я хочу дать ей лучшее образование.

– Арин…

– Нет, нет ,нет. Не хочу тебя слушать. Ты специально избавился от меня, чтобы я тебе не мешала. Так и скажи, что не нужна тебе, – уже всхлипывает дочь. И я сдаюсь.

– Хорошо, завтра я прилечу за тобой. Вернёмся в Россию.

Глава 19

– Я к директору, – говорю секретарю, указывая взглядом на чашку кофе в руках.

– Льва Борисовича ещё нет.

– Как нет? – резко останавливаюсь, едва не расплескав драгоценный кофе, который я отвоевала в кофейне. – Время ведь восемь, он уже в это время всегда на работе.

– Да, но сегодня у него форс-мажор. Вот звонил недавно, сказал, что скоро будет.

– Понятно.

Стою в нерешительности. Не знаю, что делать. То ли уйти, то ли всё-таки оставить ему этот кофе. Чтобы он потом не смог меня упрекнуть, что я забыла.

Да, лучше оставлю. Пусть будет холодным подтверждением того, что не надо опаздывать на работу.

Толкаю дверь. Вхожу в его кабинет. И это действительно его кабинет. ДАже аромат парфюма не выветрился за выходные. Тёмные шторы всё так же задёрнуты, оставляя небольшой просвет, от этого в кабинете полумрак.

Подхожу к его столу. Там идеальный порядок ни папок, ни ручек, всё разложено по местам. Ставлю стаканчик на середину стола, чтобы сразу заметил. Веду по подлокотнику его кресла, оно тоже полностью отвечает характеру Льва Борисовича. А прошитая кожа на спинке напоминает о его твёрдом прессе. На секунду я присаживаюсь в его кресло. Сама не знаю для чего. Просто…просто хочется снова почувствовать энергию сильного мужчины. Как же мне хочется, чтобы он так же мучался, как последние две ночи мучилась я.

Обнимаю себя, закрываю глаза, представляю себе, что к спине прижимается не спинка кресла, а грудь Борисыча.

Слышу щелчок замка, вздрагиваю. Сердце взлетает к горлу. Я ещё не открыла глаза ,а уже понимаю, что опять встряла. Приоткрываю глаза. Сердце из горла бухает вниз. Так и есть, у порога стоит Борисыч, уперевшись плечом в косяк, смотрит на меня.

– Чего, чего, а от вас не ожидал, что вы хотите сместить меня, – низкий голос проносится по кабинету, попадая острой стрелой в моё сердце.

Боже, какая же я дура. Зачем я вообще села в это кресло?

Медленно поднимаюсь с него.

Обдумываю, как оправдаться. Но в его присутствии в голову совсем ничего не идёт. Я ведь была умной до встречи с ним. Ещё и всегда могла за себя постоять ,а когда он появляется, мозг просто отключается.

– Простите, и в мыслях не было. Просто кресло ваше нравится, хотела себе такое купить, вот и попробовала…посидела. Ну…чтобы понять мягкое или нет.

Это, конечно, бред, но единственное, что придумалось.

Лев Борисович выпрямляется, снимает чёрное пальто и вешает на изогнутую вешалку у входа.

– Ну в таком случае могу порекомендовать фирму, где заказывал его.

– О, отлично, – улыбаюсь, но чувствую, как от напряжения подрагивают губы. – Буду очень рада, если подскажете ещё и цену.

– Легко. Фирма “Easy chair” стоимость сто двадцать девять тысяч.

– Ой, дороговато для меня. Ну ладно, буду искать что-то похожее.

Директор подходит ближе, и опять у меня появляется ощущение мыши перед удавом. Шагаю в сторону, чтобы освободить ему место.

– Там есть и дешевле, – вместо того, чтобы сесть на своё место, он шагает ко мне. Мне даже отступить некуда, с одной стороны, шкаф, с другой – стена. Хотя он не должен ничего такого сделать, мы же на работе. Вроде не должен. Но почему тогда продолжает стоять и давить на меня своим “шармом и обаянием”.

Сглатываю нервно.

Высокий, мне надо голову задрать, чтобы увидеть его глаза. Но я и без этого уверена, что в них насмешка.

– А я вам кофе принесла, – дёргаюсь в сторону стола и хватаю кофе со стола, прикрываюсь им, словно щитом.

Он переводит взгляд с меня на картонный стаканчик, и снова смотрит на меня.

– Я надеялся, что ты сама приготовишь, – его голос почему-то звучит хрипло.

– Я…я не умею.

– Так научись.

– Хорошо, – лепечу и смотрю в сторону двери. Скорей бы сбежать. Ощущение, что между нами сейчас молнии летать будут.

Хочу поставить стаканчик обратно на стол, но руки так дрожат, что стаканчик выскальзывает из рук, а я в попытке его поймать прижимаю рефлекторно к себе. Крышка от давления соскакивает и обдаёт волной кофе мою кипенно-белую блузку.

Писец!

– Петрушина, ей-богу, я тебе медаль выдам за твою рукожопость, – спокойно комментирует директор мой фейспалм.

– Спасибо, я как-нибудь без этой медали обойдусь.

Теперь бежать из кабинета директора не так просто. Блузка прилипает к груди, облепляя её, замёрзшие соски тут же превращаются в твёрдые горошины.

Тяну ткань от себя, отцепляя её от кожи. А директор уже промокает полотенцем, стекающую жидкость по моей юбке.

Я застываю. Его прикосновения мягкие, невесомые. И от этого ещё сложнее их выдержать. А когда он перемещается к груди, я поднимаю голову и утопаю в его серых глазах. Грудь – моё слабое место, а Пашка всегда её обделял вниманием, зато сейчас я против воли наслаждаюсь прикосновениями. И плевать, что полотенце в другой руке, а директор просто сжимает мою грудь. Она идеально ложится в его ладонь.

– Вася, у тебя шикарная грудь, – шепчет хрипло Лев Борисович и, наклонившись ко мне, целует в губы.