После него

Пролог

Я не верила своим глазам.
«Регистрация закончена» светилось на всех экранах над пустыми стойками.
Раз за разом я сверяла номер рейса. Букву за буквой, цифру за цифрой.
Смотрела на время.
А потом на строчку: «Регистрация заканчивается за час до вылета».
И снова на время.
Почему, ну почему, ну почему я решила, что за полчаса?!
Это же международный рейс!
А я за последние несколько лет привыкла летать только внутренними, вот и приехала в упор, потому что терпеть не могу скучать в зале ожидания и местный кофе по заоблачным ценам.

Ну не дура ли?
Со всей силы я пнула свой чемодан жизнерадостного желтого цвета.

— И ты еще бесишь! — прошипела я, толкая его к стене и швыряя на пол.

С размаху плюхнулась сверху и уткнулась головой в колени. Но дешевый желтый пластик подо мной не выдержал такой нагрузки и хрустнул, впившись осколками в самую мякоть.

— Аааааааыыыыыыыыыыаааааа!!! — взвыла я, запрокинув голову к потолку, уже не в силах выражать свои мысли членораздельно.
— С вами все в порядке? — предупредительно-раздраженный женский голос над ухом хотелось послать нахрен прямым текстом.
— Нет! — рявкнула я. — Да! Остановите самолет!
— Извините, этого мы не можем…
— Тогда оставьте меня в покое!

Реветь на глазах у всего зала аэропорта было стыдно, но не реветь не получалось. Размазывая злые слезы вперемешку с тушью по лицу, я вытащила из кармана телефон и полезла искать контакт Ланы.

«Я дура!!! — напечатала я вслепую. — Я опоздала на самолет!»
«Куда летишь?» — мгновенно пришел ответ, и я успела удивиться, что она не спит в два часа ночи.

А потом бросила взгляд на заголовок чата и покрылась с ног до головы ледяным потом.

«Уже никуда! Сорри! Промахнулась! Прости, больше не повторится!» — быстро напечатала я и удалила предыдущее сообщение. Но было поздно.

«Бывший муж печатает…» мигало в заголовке окна.
Как вообще его контакт мне попался под руку? Я что, не удалила его из папки Избранное?

«Так куда собиралась?» — Максим мог быть на редкость упорным, если ему надо.
«В Аргентину. То есть, сначала в Стамбул, а потом в Аргентину», — призналась я.

А из Аргентины - обратно в Стамбул. Только на этот раз — океаном. На огромном белоснежном лайнере…
Этот круиз мне чудом нашла подруга-турагент, когда Максим от меня ушел.
Я в те дни бегала по стенам, висела на потолке, била посуду, ломала мебель, напивалась и уходила гулять среди ночи в надежде, что на пустой улице меня нападет какой-нибудь маньяк. Но маньяки шарахались от пьяной истерички, которая выла от невыносимой душевной боли прямо на огромную луну в черном зимнем небе.

Лана тогда спросила:
— Хочешь оказаться как можно дальше от него?
— Хочу! — не думая, ответила я.
— Две штуки евро есть? Могу устроить круиз через Атлантику, три недели, почти все время в море. Буэнос-Айрес-Стамбул. Судно перегоняют на европейские маршруты на лето, стоянок будет мало, развлекательная программа на троечку, но все остальное — по первому классу.
— Есть две штуки! — заорала я, хотя у меня не было. — Все есть! Даже загран есть! Только визы нет! Никакой!
— Она и не нужна, — успокоила меня Лана. — Только напишешь потом статью про этот лайнер, я тебя оформлю как свою сотрудницу по договору. Развеешься, успокоишься. Может, роман закрутишь с каким-нибудь красавчиком.

Деньги я заняла у родителей, отпуск на работе выбила шантажом. Только предвкушение встречи с Атлантическим океаном не давало мне сойти с ума и сорваться в штопор долгие недели ожидания круиза.
И вот теперь…

«И ты опоздала на самолет? Как всегда, понадеялась, что лично тебя будут ждать? — пришло сообщение от бывшего мужа. — Что ж, теперь я чувствую себя отомщенным за все те разы, что мы по твоей милости бегом неслись за поездами».
«Ну ты и козел…» — написала я и едва удержалась от того, чтобы шарахнуть телефон об пол. Откинула голову, стукнувшись затылком о стену и закрыла глаза, чувствуя, как из-под век сбегают горячие слезы.

Я его любила. Все еще любила.
Еще сильнее от того, что я сама все испортила.
В один прекрасный день мне вдруг показалось, что в последнее время он стал уделять мне меньше внимания. Да и вообще как-то охладел. Я решила его взбодрить — и объявила, что хочу развестись.
Он ответил: «Хорошо, завтра идем в загс подавать заявление».
И мы пошли.
«Воспитывает», — подумала я, подписывая документы и хитро улыбаясь.
У нас ведь будет целый месяц, чтобы выяснить отношения и забрать заявление назад.
Он еще будет просить у меня прощения за этот день!

Но когда мы вернулись из загса домой, он начал собирать вещи.

— Ты что? — обалдела я. — Серьезно решил уйти от меня?!
— Ты самый близкий мне человек и навсегда останешься самым близким человеком. — сказал тогда Максим. — Но я тебя больше не люблю. Нам и правда лучше развестись.

Он уехал в тот же вечер. И больше с того момента со мной не общался. Сказал, что мне так будет лучше. Чтобы отболело.
Не отвечал на тысячи истерических сообщений, на сотни звонков.
Просто молчал. До сегодняшнего дня.

«Ты там ревешь?» — мигнуло сообщение в чате.

Я словно услышала его слова наяву — знакомым ворчливым тоном.
Он слишком хорошо меня знал.

«А что мне еще делать?» — напечатала я и уже собралась выключить телефон, но чат мигнул снова.

«Скинь фотку паспорта».

1. Самолет

Фотку паспорта? Я пожала плечами и скинула ему скан.
Терять-то уже нечего. Вряд ли он решит взять на мое имя кредит.

Прикрыв глаза, я откинула голову и еще немного постучалась затылком о стену. Дура, дура, дура! Ну как можно было умудриться продолбать такой важный рейс? Мне ведь всегда везло! Даже когда я опаздывала на поезд, кто-нибудь останавливал состав, чтобы мы успели добежать.
А в аэропортах достаточно было помахать посадочным талоном — и нас пропускали в самых диких очередях.

Мне всегда и во всем везло. И с Максимом тоже повезло. Красивый и успешный мужчина почему-то женился на едва-едва окончившей институт взбалмошной девице. Больше всех удивилась моя мама. Она-то была уверена, что с моим характером я никогда не найду себе мужа.

А мы жили вместе спокойно и счастливо. Максим не заставлял меня упахиваться по дому, я понятия не имела, какая у него зарплата и во сколько он вернется домой. Он не забывал дарить цветы без повода и подарки на праздники, а я никогда не требовала отпуск на Мальдивах или новенькую машинку.

Работала я только для удовольствия — устраивала корпоративы и благотворительные концерты для крупного холдинга.
Чистоту поддерживала уборщица, еда приезжала из доставки.
Поводов ссориться даже как-то и не было — несмотря на мой характер!
Детей мы пока откладывали — жизнь была хороша и без них, пока не хотелось ничего менять. Думали, что всегда успеется, торопиться некуда.

Теперь, получается, детей у меня не будет.
Потому что мне не нужны дети ни от кого, кроме Максима!

А вдруг…
Я даже замерла от внезапно пронзившей меня идеи.
Вдруг мое опоздание на самолет — это второй шанс? Моя удача?
Сама судьба задержала меня тут, чтобы мы могли встретиться и поговорить? Не зря же муж откликнулся на мое сообщение именно сегодня?

В ответ на мои мысли телефон толкнулся в ладонь вибровызовом.

— Ты где? — спросил Максим, и я чуть не прослезилась, услышав его голос. Так соскучилась!
— Возле стойки регистрации, номер 112, на полу, — послушно отчиталась я.
— Ага, — он ничуть не удивился. Привык, что я вечно валяюсь на коврах и газонах и предпочитаю любым скамейкам примоститься на краешке ограды. — Сейчас к тебе подойдут проводить на паспортный контроль и к самолету. Тебе очень повезло, что наш директор как раз собирался вылетать в Стамбул. Он согласился взять тебя на борт. Там пересядешь на свой рейс в Аргентину.
— А я успею? Там пересадка всего полтора часа!
— Теперь это тебя вдруг начало волновать? — проворчал Максим, но тут же смягчился: — Успеешь, успеешь. В VIP-терминале досмотры без очереди, еще и раньше своего рейса приземлишься.

В груди толкнулось что-то теплое и нежное. Я уже успела забыть, как это здорово — когда кто-то решает все проблемы. Без мужа у меня за три месяца жизнь буквально рассыпалась на кусочки.

— Спасибо огромное! — я хлюпнула носом.
— Постарайся не опозорить меня перед начальством. Потерпи, не исполняй свои обычные номера хотя бы пару часов, окей?
— Я не…

Он отключился, даже не дослушав мои оправдания.
Я посмотрела на телефон, закусив нижнюю губу.
А вдруг у нас не было все так хорошо, как я думала?

— Агата Брусницына?

Передо мной остановилась девушка в облегающем брючном костюме с планшетом в руках.

— Д-да? — подняла я голову.
— Можно ваш паспорт?

Она быстро пролистнула загран, что-то глянула на планшете и улыбнулась:
— Пойдемте со мной!

По служебным коридорам аэропорта мой треснувший чемодан катился с таким скрежетом и грохотом, что мне каждую секунду хотелось втянуть голову в плечи и попросить прощения.
Но улыбка девушки, открывавшей дверь за дверью служебным пропуском, оставалась неизменно доброжелательной.

Последняя дверь привела нас в просторную комнату с приглушенным светом и негромкой музыкой. Там стоял настолько мягкий на вид диван, что я едва поборола искушение прыгнуть на него и свернуться калачиком, как кошка. На журнальном столике россыпью лежали газеты и журналы, на стене беззвучно работал телевизор, транслирующий новостной канал.

— Пожалуйста, располагайтесь, Агата, — сказала девушка, ловко перехватывая у меня чемодан. — Сейчас подойдут сотрудники таможни и паспортного контроля. Ваш багаж проверят и упакуют для удобства. Хотите чая или кофе?
— Н-нет, спасибо, — я вертела головой по сторонам, умирая от любопытства.

Так вот, значит, где проходят все предполетные процедуры богатые и знаменитые? Не стоят в очередях, не ищут свободные поддоны для рюкзаков и курток, а спокойно попивают свой кофе, пока все формальности улаживают специальные люди?

Примостившись на подлокотнике кресла, я не удержалась и написала Максиму:
«Я тебя ненавижу, но я так тебя люблю! Спасибо-спасибо-спасибо!»

В ответ он прислал только смайлик.
Но и это показалось мне хорошим знаком.
Чувствуя, как холодеющее сердце подскакивает к горлу, я рискнула:
«Очень хочу, чтобы ты был со мной».

Никогда не любила этих тонких игр настоящих женщин. Максим говорил, что именно это его во мне и покорило. То, что я не скрывала, как он мне нравится, не притворялась, что у меня заняты все вечера, когда он хотел позвать меня на свидание, и с аппетитом поглощала за ужином стейки и пасту вместо скромных салатиков из трех листочков.

Но сейчас он не ответил.
Даже смайлик не прислал.

Весь мой интерес к VIP-терминалу тут же погас. Ну диваны и диваны. У меня дома тоже есть диваны. И чай. И кофе. Поэтому я просто дождалась, пока девушка с планшетом пригласит меня к выходу на летное поле. Оттуда черный минивэн доставил меня к трапу маленького остроносого самолета с золотистой окраской.

Паспорт мне вернули перед самым трапом, и симпатичный молодой стюард в фуражке и сверкающих ботинках занес мой позорный чемодан с зияющим в нем проломом в самолет.

Дверь закрыли прямо за моей спиной, и я прошла вслед за стюардом в салон. Там на роскошных белых диванах расположились несколько мужчин в деловых костюмах. При виде меня они замолкли, опустив бокалы с шампанским и коньяком, что держали в руках, и я остро почувствовала свою здесь неуместность.

2. Неловкость

— Очень приятно… — пробормотала я.

Мне казалось, что мир вокруг плывет в жарком мареве, дрожащем над раскаленным асфальтом. Уши заложило, как будто мы уже набирали высоту, а ноги стали ватными, словно чужими.
Я попробовала отступить, но пошатнулась.
Тимур дернулся ко мне, но стюард успел первым.

— Давайте я вас провожу к вашему месту, — он подхватил меня под локоть и поволок в хвост самолета.

Широкое кресло, в которое он меня усадил, было развернуто спиной к салону, а оборачиваться было неудобно.

— Воды? — он уже открывал бутылку минералки и наливал ее в пузатый бокал. — Хотите перекусить?
— Нет, нет, спасибо! У меня все в порядке, — я чуть не смахнула бокал со столика передо мной и решила на всякий случай ничего не трогать.
— Тогда давайте я помогу вам пристегнуться, мы скоро взлетаем.

Едва слышный гул моторов и вправду стал громче, самолет дернулся и покатился по взлетному полю, за иллюминатором замелькали разноцветные огни.
Стюард проверил мои ремни и отправился помогать другим пассажирам.
Из-за шума я не слышала, о чем там шла речь. Надеюсь, они выловили несчастный рамбутан из коньяка!

Шум двигателей стал громче, натужней, самолет бежал по взлетной полосе все быстрее и наконец я почувствовала, как он отрывается от земли. Ощущения были совсем иными, не такими, как в «Боингах». Ближе, острее — как будто я пересела с автобуса в спортивную машину.
За всей этой суетой я даже забыла восхититься, что в первый раз в жизни лечу частным джетом! Эх, почему я не попросила шампанского? Сделала бы красивое селфи. Мне, правда, некуда его выкладывать, в соцсетях у меня только рабочие аккаунты.
Зато можно похвастаться девчонкам в чате! В четвертом часу утра они еще спят, зато когда проснутся, у меня будет куча новостей.
Главная из которых — Максим снова со мной разговаривает!

Более того — он совершил подвиг, спас мой круиз, не постеснявшись попросить о помощи своего начальника! Так не ведут себя с людьми, которых больше не любят.

Вообще, начальство своего мужа я представляла себе иначе. О его работе я знала довольно мало — он не любил делиться проблемами или на кого-то жаловаться. Все, что я знала — он занимается строительством элитной недвижимости. Клубные дома, премиальные поселки, загородные поместья.
Иногда он работал сутками, иногда уезжал в командировки — проследить за качеством материалов можно было только лично.

Я скучала по нему и не любила засыпать одна, поэтому у нас была традиция созваниваться перед сном, где бы он ни был. С момента, как мы стали жить вместе и до ухода Максима не было ни дня, чтобы я не поговорила с ним хотя бы полчаса.
Две тысячи дней засыпать под его голос… Неудивительно, что последние три месяца у меня была такая ломка, словно я слезала с героина, а не разводилась.

Про других мужчин я даже не думала.
До сегодняшнего дня.
Точнее, ночи.
Точнее — до взгляда в глаза совершенно незнакомого мужчины по имени Тимур.

Невозможность обернуться и узнать — он все еще на меня смотрит или уже занялся своими делами? — отдавалась зудом в кончиках пальцев. Я схватила бокал с минералкой, выпила его залпом и поставила обратно.
Точнее — думала, что поставила.
Каким-то невероятным образом я умудрилась промахнуться мимо подлокотника.
Бокал покатился по полу, к счастью, не разбившись — спасибо мягкому ковролину. Невесть откуда появившийся стюард тут же ловко его подхватил.

С каждой секундой полета я чувствовала себя все более неловко.
Такие приступы неуклюжести случались со мной в любой незнакомой обстановке. Максима это только забавляло. Он неизменно напоминал мне не надевать белые футболки, когда мы шли есть борщ, а в отпуск брать с собой духи только в небьющихся флаконах, чтобы не мыть гостиничные полы дорогущей «Баккарой».

— Простите… — пробормотала я, зажмурившись от смущения. — А где здесь туалет?

Мне срочно требовалось хотя бы пять минут уединения и немного ледяной воды в лицо.

Местные удобства меня разочаровали. Почему-то я ожидала увидеть на частном джете если не полноразмерную ванну, то хотя бы душевую кабинку. Тем более что в первом классе некоторых авиакомпаний они давно есть.

Но туалет здесь оказался таким же тесным и неудобным, как в любом эконом-классе. Не спасала даже золоченая фурнитура и полированные деревянные панели.
Жидкое мыло пахло дорого, вместо бумажных полотенец лежала стопка махровых, зеркало занимало всю стену, однако я умудрилась удариться локтем о раковину, чуть не взвыв от боли в задетом нерве.

Выскочила наружу я злая и взъерошенная, рывком дернув дверь — и лицом к лицу столкнувшись с Тимуром!

Что вообще положено говорить в таких ситуациях?
Думаю — ничего.

— Там… свободно! — выпалила я, в ту же самую секунду взмолившись о том, чтобы мой язык намертво прилип к нёбу.
— Спасибо… — задумчиво отозвался он, окидывая меня странным взглядом, от которого захотелось снова спрятаться в туалете и не выходить до самой Турции!

3. Пересадка

Старательно не глядя Тимуру в лицо, я медленно отступила в сторону, словно он был хищником, которого прямой взгляд или резкое движение могли спровоцировать на атаку.
Не поворачиваясь спиной, сделала шаг назад, к своему креслу… И заскочила в него, подобрав ноги и закрыв лицо руками.
Кажется, из всех хищников я назначила Тимура кем-то вроде крокодила, от которого можно скрыться, забравшись повыше.

Дверь туалета щелкнула, закрываясь, и я смогла поднять голову.
Ну что за детский сад, а! Почему я веду себя как полная идиотка?
Неужели за пять лет брака я настолько разучилась общаться с мужчинами? Или все дело в том, что Тимур — начальник Максима? Интересно, что он обо мне рассказал…
Искренне надеюсь, он не признался в том, что я его бывшая жена. Ради его собственного же блага!

Услышав, как дверь туалета снова открывается, я моментально забыла только что принятое решение попытаться вести себя адекватно и дернула к себе плед, висящий на спинке кресла. Тимур сейчас пойдет обратно на свое место и, если чуда не случится, я снова что-нибудь «исполню». Мой идиотизм просто не поддается контролю!
Поэтому единственное умное решение, что пришло мне в голову, было — закрыть глаза, притворившись спящей.

Мягкие шаги были почти не слышны, я ощутила лишь колебания воздуха, когда Тимур прошел мимо меня.
Точнее — не прошел.
Он почему-то остановился.
Совсем рядом, я остро ощущала его присутствие кожей. И чувствовала направленный на меня взгляд.
Надо было накрыться пледом с головой! А то сейчас меня выдаст дрожь ресниц, и станет еще более неловко. Хотя куда уж дальше.

Ну иди же, куда шел!
Но он почему-то так и стоял возле моего кресла.
Сложнее всего было контролировать дыхание. Мне хотелось вдохнуть поглубже, чтобы ощутить запах мужчины, стоящего так близко. Но приходилось дышать ровно и ритмично, как спокойно спящий человек.
Вдох… медленный выдох.

Что будет, если я попробую подглядеть из-под ресниц? Если он смотрит на меня, то я моментально спалюсь!
Глу-у-у-у-убокий вдох…
Выдох…
И-и-и-и-и-и….
Снова вдо-о-о-ох…

Проснулась я от резкого толчка.
Вскинула голову — в иллюминатор светило солнце, и наш самолет бодро катился по посадочной полосе.
В салоне было шумно, в воздухе плыли запахи свежевыжатого апельсинового сока и выпечки, одно за другим звякали приходящие уведомления о сообщениях.

Самолет катился все медленнее и медленнее, пока наконец совсем не замер. В то же мгновение передо мной появился стюард.

— Мы немного отстали от графика из-за погодных условий и прибыли в Стамбул с опозданием, — виноватым голосом начал он, и я с тоской подумала, что не судьба — это значит не судьба.
Похоже, круиза мне все-таки не видать.

— Поэтому у трапа ждет машина, она доставит вас прямо к вашему самолету до Буэнос-Айреса, — продолжил стюард. — Вылет задержали, но ненадолго, постарайтесь собраться побыстрее.

Соображала я примерно одну миллионную долю мгновения.
А потом моментально впрыгнула в кроссовки, запуталась в пледе, натянула кофту задом наперед. Губы пересохли от кондиционированного воздуха, волосы спутались от сна в неудобной позе и наверняка размазалась тушь, но я, разумеется, даже не заикнулась об умывании.
По трапу я слетела, чуть не навернувшись из-за незавязанных шнурков, обняла свой многострадальный чемодан как самого дорого друга — и маленькая шустрая машинка помчалась по взлетному полю прямо к аэробусу «Туркиш эйрлайнс».

Битком набитый салон самолета встретил меня крайне мрачными взглядами. Несколько сотен пассажиров совершенно правильно догадались, из-за кого они до сих пор так и не взлетели. Чемодан пристроили куда-то на верхнюю полку, меня проводили к моему креслу — увы, не настолько удобному, как в джете и самолет начал разгоняться, отправляясь в полет над Атлантикой, которую я уже завтра отправлюсь покорять на настоящем круизном лайнере!

Только когда нос самолета пробил ватный слой облаков, и меня снова начало вырубать от стресса и усталости, я сообразила, что забыла попрощаться с Тимуром… и остальными.
Невежливо как-то.
Хотя, с другой стороны, зато я поздоровалась с ними на все деньги!

Вновь проснувшись через добрый десяток часов, я оказалась в совершенно другом мире. В огромном шумном салоне самолета хныкал младенец, болтали соседи по ряду, визжали герои мультиков в планшете у мальчишки впереди меня. В туалеты выстроились очереди, стюардессы развозили тележки с напитками, лысоватый дядечка в спортивном костюме пытался делать зарядку в узком проходе — в общем, все выглядело так, как должно выглядеть на долгом рейсе.

Никакого тебе элитного коньяка, минералки в стекле, широких кресел и бизнесменов в шелковых галстуках. Можно попросить у стюардесс кофе, включить какое-нибудь кино и снова погрузиться в предвкушение удивительного отпуска на борту корабля.

Однако зря я думала, что на этом мои приключения закончились.
Прилетели мы в Буэнос-Айрес за двенадцать часов до начала посадки на круизный лайнер. Меньше было нельзя — я и без того рисковала опоздать. Что, кстати, почти случилось!
Лана забронировала мне номер в скромной гостинице недалеко от порта и даже выдала подробные инструкции, как добраться туда из аэропорта.
Вот только…

— Простите, мисс, все номера заняты! — развела руками смуглая и белозубая девушка на ресепшене.

4. Бар

— В смысле — все номера заняты? — не поняла я. — Но, постойте, у меня же забронировано!

Достать телефон дрожащими руками было непросто. Найти в нем документы еще сложнее. Мне ведь Лана присылала все документы, где они?
Черт, у меня же нет интернета в роуминге! А я понадеялась, что найду в переписке и ничего не скачала! И что теперь?
Двенадцать часов в незнакомом городе с разломанным на куски чемоданом — не катастрофа, но мало приятного.

— К сожалению, случился овербукинг и ваш номер уже занят, — продолжала девушка, не переставая улыбаться. — Мы приносим глубочайшие извинения, иногда такое случается.

У меня даже в носу защипало от обиды! От долгих часов в узком кресле самолета мой позвоночник свернулся в букву «зю», и с момента выхода из аэропорта я только и мечтала о том, чтобы наконец вытянуться во весь рост.

— Что же мне делать?.. — спросила я растерянно, от усталости попытавшись опереться на ручку чемодана. Но угрожающий скрип намекнул, что это плохая идея.

— Если желаете, мы поселим вас в другой отель нашей сети! — радостно предложила девушка.

В первую секунду я даже не поняла, что катастрофа откладывается. Только еще больше растерялась, ища подвох в ее словах.

— Но мне утром нужно ехать в порт… — я нахмурилась. — Как я доберусь туда из другого отеля?
— Не беспокойтесь! Этот отель находится прямо рядом с портом! Вам будет даже удобнее!

Мне оставалось только кивнуть, и меня с чемоданом со всеми почестями загрузили в автомобиль и выгрузили уже у входа в другой отель.
Совсем другой.
Предыдущий был скорее из серии «просто переночевать». В этом хотелось жить.
Жить, ужинать в ресторане, ходить в спа и бассейн, проводить конференции и приглашать друзей похвастаться.

Мраморные полы отражали свет хрустальных люстр, швейцары в мундирах с золотыми пуговицами распахнули передо мной двери и передали багаж носильщику. Подтянутый седоватый мужчина поспешно, но с достоинством вышел мне навстречу из-за стойки и обратился на идеальном английский с британским акцентом:
— Рады приветствовать вас в нашем отеле! На ваш счет уже начислены бонусные баллы в качестве извинения за накладку. Ваша комната еще готовится, но вы можете подождать в баре, где вас с радостью угостят лучшим кофе. Сюда, пожалуйста!

Лучший кофе — это хорошо, но гораздо больше мне хотелось принять душ и переодеться!
Правда, выбора все равно не было, поэтому я поплелась в бар.

Логично, что в таком шикарном отеле и бар выглядел шикарно: лиловая и золотая подсветка подмигивали друг другу, меняя местами зеркальный пол и потолок, вокруг дизайнерских столиков из черного стекла водили хороводы причудливой формы стулья, с потолка свисали гроздья золотых и серебряных трубок, а стойка выглядела как консоль космического корабля.

— Кофе, пожалуйста, — попросила я, усаживаясь за край этой консоли и жалобно улыбаясь кудрявому бармену. — И можно ли у вас зарядить телефон?
— Конечно! Одну минуту!

Даже бармен выглядел куда роскошнее меня. Было немного неловко за свои джинсы и свитер, в которых я провела уже сутки. Устраиваясь на высоком табурете я попыталась как-нибудь незаметно понюхать себя — насколько все плохо?
Мой маневр заметила девушка, сидящая на противоположном конце стойки.
Она скрыла улыбку, отпивая коктейль через трубочку, но я поняла, что смеется она надо мной.

Девушка выглядела как мое отражение. Такого же роста, такой же комплекции, с тем же цветом волос и, кажется, даже глаз. Она почти не отличалась от меня — и отличалась кардинально.
Уверенной позой, изящными жестами — как она обнимала накрашенными губами трубочку! Обтягивающим платьем с открытыми плечами и разрезом, ненароком демонстрирующим всю бесконечность ее стройных ног.
Неброскими, но стильными украшениями — золотой браслет на правом запястье, маленькие женские часики на левом, тонкая цепочка с подвеской на шее.

Она не выглядела вызывающе или как-то особенно шикарно одетой, но здесь она была на своем месте. В отличие от меня. И наше сходство только подчеркивало мою неуместность.

Мне было не впервой пить кофе в каких-то пафосных местах, но все-таки раньше я попадала в дорогие рестораны при полном параде. В вечернем платье, накрашенная и под руку с Максимом, природная грация и харизма которого позволяла носить даже треники с майкой-алкоголичкой с таким видом, будто это последняя коллекция «Баленсиаги».

С мужем мне вообще было везде спокойно. Он выглядел и вел себя как «настоящий взрослый». Мог договориться о чем угодно, никогда не стеснялся задавать вопросы или требовать положенного. А я в свои двадцать восемь ощущала себя легкомысленной студенткой. Которая так и не повзрослела, даже когда он меня оставил одну.

И что теперь? Если Максим меня больше не любит — я не имею права находиться в дорогом баре?! В конце концов, может, я сильная и независимая женщина!
А та мадам на другом конце стойки — вообще, может, проститутка и работать сюда пришла, а не отдыхать. Как я.

К черту кофе!
Я постучала кончиками пальцев по стеклянной стойке, привлекая внимание бармена и тут же стыдливо спрятала руку, заметив, что на одном из ногтей ободрался лак.
Черт! Когда я успела?

— Будьте добры… — я одновременно улыбалась молодому бармену и пыталась вспомнить название коктейлей на английском. — Сделайте, пожалуйста, мне… — я запнулась. Больше ничего в голову не приходило: — «Секс на пляже»!

Кудрявый бармен сощурился и игриво мне подмигнул, а я зажмурилась, переживая приступ неловкости. Почему я «Мохито» не вспомнила?

— За мой счет, — раздался за моей спиной бархатистый голос.

И чуть-чуть сдвинув мою в сторону, через стойку протянулась мужская рука с «Ролексом» на запястье и кредиткой, зажатой между пальцами.

Я резко крутнулась на барном стуле, чуть не сверзившись с него. Уверенная рука легла мне на талию, помогая удержаться.
Развернувшись, я оказалась лицом к лицу с…

5. Коктейль

Опять из легких куда-то делся весь воздух, но я изо всех сил постаралась вдохнуть — и зря.
Вместе с кислородом в меня ворвался дразнящий аромат алкоголя, резковатый парфюм Тимура и его собственный запах. Запах горячей мужской кожи — терпкий, будоражащий и заманчивый.

— Что будете пить? — как ни в чем ни бывало спросил бармен Тимура.
— Виски, — не поворачиваясь, ответил тот. — Безо льда.

Его темные глаза не отрывались от меня.
Такая близость нервировала. Я неглубоко дышала, стараясь не наполнять легкие чересчур привлекательным запахом, и от этого сохли губы.
Машинально облизала их — и взгляд Тимура мгновенно переместился на мой рот.
Он смотрел так, что мне хотелось дать ему пощечину за непристойное поведение. Даже если бы он пялился на мою грудь, это не ощущалось бы настолько развратно, как подобный пристальный взгляд в упор на губы.

— Как… как вы здесь оказались? — спросила я.
— Ты.
— Что? — не поняла я.
— «Как ты здесь оказался?», — поправил Тимур.
— Мы еще не…
— Агата… — безжалостно оборвал он меня. — Это важно?

В сущности…
Если по-честному…
То нет.
Прям совсем нет.

Мне, конечно, было интересно, как он здесь оказался.
На своем джете? Но тогда почему не взял меня с собой?
Нашел он меня намеренно или эта встреча случайна?
Стоит ли мне заподозрить его вину в овербукинге?
Надо ли задуматься, о чем еще попросил его Максим?

Но не так интересно, как то, что он сделает в следующую секунду.
Куда посмотрит.
Снова в глаза?
Или продолжит рассматривать мои губы, пока они не начнут зудеть?
Уберет тяжелую ладонь с моей талии и отстранится?
Или…

Я сглотнула и приоткрыла рот, вновь набирая воздуха в легкие, потому что старый уже куда-то делся. Темные глаза Тимура сощурились, он склонился ко мне еще ближе, и на одно очень долгое мгновение, я поверила, что он сейчас меня поцелует.
И совсем не была против.

На стойку перед нами со стеклянным звоном приземлились два бокала.
Один томно изогнутый, с черной трубочкой ало-оранжевым слоистым коктейлем.
Другой — квадратный с толстым дном и наполненный виски на два пальца.

Я дернулась, смутившись от того, что бармен застал нас так близко — и чуть не смахнула со стойки обе бокала. Тимур вновь спас ситуацию, ловко придержав мой локоть.

Теперь одна его рука уверенно удерживала меня за талию, а другая…
С локтя она переместилась выше, обняв плечо. Потом пальцы скользнули по шее, вызвав ворох горячих мурашек, погладили меня по щеке.
Тимур едва заметно улыбнулся, когда я не отстранилась, и его большой палец дотронулся до моей нижней губы, упруго надавил на нее, вынуждая приоткрыть рот.

Что он себе позволяет?!
Что я ему позволяю?..

Завороженная молчаливым напряжением между нами, я разомкнула губы, подчиняясь его бессловесному требованию. И заметила, как сгустилась темнота в глазах напротив.

— Твой «Секс», — проговорил Тимур, и бархат его голоса шершаво прошелся по моим обнаженным нервам.

Он повернулся к стойке, взял бокал с коктейлем и вручил мне в руки. Я машинально стиснула пальцы, обжегшись о холодное стекло. Поймала губами пластиковую трубочку и сделала глоток.

Кисло-сладкий коктейль растекся по языку прохладой, смочил пересохшие губы, утолил жажду. В голове чуть-чуть зашумело. Последний раз я ела в самолете за несколько часов до приземления. Это была вареная курица с рисом, которая не вызывала аппетита, поэтому я лишь немного поковыряла ее пластиковой вилкой и отставила в сторону.
Поэтому алкоголь мгновенно всосался в пустом желудке, влился в вены, заставляя расслабиться и перестать тревожиться.

Я делала вид, что увлечена коктейлем, поэтому не поднимаю на Тимура глаз. Он стоял рядом — я сидела на высоком стуле и так мы были на одном уровне. Но я помнила, что в реальности он на голову выше.
Помешивая трубочкой звонко стучащиеся друг о друга льдинки, я украдкой рассматривала его из-под ресниц.

Смуглая кожа, плотно натянутая на скулах, густые темные брови, прямой узкий нос. Острую и четкую линию челюсти подчеркивает тень щетины. Густые и короткие ресницы очерчивают глаза, словно сурьмой, придавая восточного шика.
Губы…

На губах я зависла, и мне даже пришлось сделать еще глоток, потому что в горле вновь пересохло.
Темные, гладкие, нижняя чуть пухлее узкой верхней.
Почему-то мне казалось, что на вкус губы Тимура будут похожи на его запах — горьковато-терпкие, горячие.
Наверняка очень уверенные и напористые.
Как он сам.
Поэтому, боюсь, что только поцелуем все не ограничится.

На одно мгновение я вскинула глаза, но встретившись с его острым взглядом, вновь опустила их, старательно рассматривая коктейль в своем бокале. Осознав, о чем я сейчас подумала, я сделала большой глоток, на этот раз прочувствовав крепость водки в нем по полной программе.
Горячая мелкая дрожь прокатилась по всему телу, и Тимур, почувствовав ее, привлек меня к себе еще чуть ближе.

За три прошедших с нашего расставания с мужем месяца у меня никого не было. Я даже подумать не могла, что позволю прикоснуться ко мне кому-то, кроме Максима.
Но не это было главной проблемой.
А то, что и до него у меня никого не было.

Сама не знаю, как так вышло, что до мужа я даже ни с кем не целовалась и почти не бегала по свиданиям до конца института, хотя предложений было достаточно.

Максим очень удивился, поняв, насколько я неопытна.
Представляю, как удивится Тимур!

Я судорожно втянула через трубочку коктейль. Неужели я все решила? Или это алкоголь делает меня настолько отвязной?
Трубочка неожиданно издала скворчащий звук — на дне бокала почти не осталось жидкости. Медленно я поставила его на стойку, усиленно глядя куда угодно, только не на мужчину рядом со мной.

— Допила? — спросил Тимур.

Я неуверенно кивнула.
Он взял со стойки свой бокал, залпом опрокинул в себя виски, отставил его и крепко взял меня за руку.

6. Душ

Голова кружилась, легкие горели, но пальцы в руке Тимура, наоборот, были чистым льдом.
Я выпила всего один коктейль, но казалось, будто напилась в хлам. Перед глазами плыл радужный туман, а звуки доносились словно из-под воды.
Тихий звон открывшихся дверей, разговор на английском, из которого я не уловила ни слова. Замирание под ложечкой, пока лифт едет вверх.

Время то растягивалось до бесконечности, и одна гласная в приветствии лифтера длилась несколько этажей, то сжималось, как пружина — и длинный коридор до двери номера промелькнул со сверхсветовой скоростью.
Только прижатая к стене сразу за дверью, ощущая властные руки на своем теле и пахнущее виски дыхание на щеке, я поняла, что прямо сейчас оно случится.

Оно — что?
Грехопадение?
Измена?
Шаг в новую жизнь?
Или — мгновение между прошлым и будущим, которое ничего не значит?
Утром я отправлюсь в путь через Атлантический океан, и никому меня не догнать.

Руки Тимура задрали свитер и коснулись голой кожи. Я вся покрылась мурашками — и встрепенулась, возвращаясь в реальность и трезвея.

— Мне… мне надо в душ! — выпалила я, упираясь ладонями ему в грудь.

В лицо смотреть было невыносимо, поэтому я не открывала взгляда от острого кадыка, выделяющегося на смуглой коже.

— …конечно. — Тимур выдохнул это слово после недолгой, но отчетливой паузы. Сделал шаг назад. — Сюда.

Он распахнул дверь, за которой я увидела стопку белоснежных полотенец на краю мраморной раковины и огромное зеркало с подсветкой. Не поднимая глаз, боком, снова опасаясь повернуться к нему спиной, я юркнула в ванную и захлопнула за собой дверь.
Вот только — увы! — замка на ней не было.
Но я же и не собиралась прятаться?
Скорее — наоборот…
Просто заниматься сексом с почти незнакомым мужчиной после суток в дороге — так себе идея.

Когда зашумела текущая из душа вода, я почему-то почувствовала себя намного спокойнее. Словно этот шум создавал завесу между мной и опасным, но притягательным мужчиной за дверью. Я стянула свитер, джинсы, отложила их в сторону. Поколебавшись, выскользнула из трусиков, смущенно спрятав их под груду одежды.

И шагнула под исходящие паром струи, едва удержавшись в первый момент от блаженного стона. Горячая вода барабанила по плечам, стекала водопадом по телу, унося с собой напряжение и усталость долгого путешествия. Волосы оживали, пропитываясь влагой после высушенного воздуха самолетов, аэропортов и автомобилей.

Потянувшись к полочке, на которой стояла батарея разноцветных флаконов, я вздрогнула, поймав в зеркале обжигающий взгляд.
Тимур стоял на пороге ванной в расстегнутой рубашке, под которой виднелась покрытая темной порослью загорелая грудь. Не отрывая от меня глаз, он расстегивал манжету на левой руке — медленно, словно завороженный.
Я даже не услышала, как он открыл дверь. Меня закрывала лишь затуманенная от пара стеклянная дверца душа.

Застыв на половине движения, я наблюдала, как он расстегнул одну манжету, вторую, стянул рубашку с плеч и, не глядя, отбросил в комнату. Он уже был босиком, так что оставались только брюки. Звякнувший пряжкой ремень тоже полетел за дверь. Но когда Тимур потянулся к пуговицам на брюках, я зажмурилась и отшатнулась в угол.

Несколько мгновений ничего не происходило, только брызги воды обжигали мою кожу, но тут что-то заслонило свет. Шум воды изменился, и я рискнула приоткрыть глаза.
Тимур стоял под душем прямо в промокших насквозь брюках, которые он так и не снял.
В руках у него был флакон с гелем для душа. Он открыл бутылочку, вылил на ладонь несколько капель и потянулся ко мне.

Его ладони легли мне на плечи, оглаживая их осторожно, будто бы без опасных мыслей. Скользили по мыльной коже медленно и нежно, давая мне привыкнуть к ощущениям. Я стояла, замерев, позволяя ему мыть меня. Смотрела в упор на твердый подбородок, покрытый темной щетиной, не осмеливаясь ни встретиться взглядом, ни опустить глаза ниже, чтобы проверить, как на него действует происходящее.

Ладони Тимура прошлись по моей шее, по ключицам, огладили руки, размазывая гель с тонким запахом по коже. Так и не коснувшись груди, он вернулся к плечам и развернул меня спиной. Прошелся по мышцам, разминая их сильными пальцами, и я прогнулась, подставляясь поудобнее.

Дошла очередь и до живота, и пока мужские руки массировали его со всей возможной нежностью, я чувствовала, как внутри зарождается горячая дрожь.
По ягодицам он прошелся быстро, не останавливаясь.
Приподнял мое бедро, чтобы намылить ногу целиком. Проделал то же самое с другой ногой.

Я подчинялась ему безмолвно, только каждый раз замирая, когда он приближался к самым чувствительным местам. Когда широкие ладони прикоснулись к внутренней стороне бедер, я ощутила, как внутри все сжалось и запульсировало.

В груди давно уже жгло и не хватало воздухи, и теперь этот огонь спустился вниз, к животу, еще ниже…

Тимур прижался к моей спине, а его руки осторожно обняли мою грудь, округлыми движениями размазывая мыльную пену по коже. Я дышала быстро и часто, приоткрыв рот и умирая от предвкушения и тревоги одновременно.

Потом одна его рука скользнула вверх, сжав мое горло властным ожерельем, а другая — вниз, коснувшись нежных складочек между ног.

Я инстинктивно, не задумавшись ни на секунду, развела бедра, позволяя ему накрыть мою промежность ладонью и чуть согнуть пальцы, касаясь того местечка, где сейчас в такт сумасшедшему пульсу вспыхивали короткие вспышки возбуждения.

Откинувшись спиной на грудь Тимура, я вжалась в него всем телом и ощутила, что под влажной тканью брюк скрывается нечто горячее и упругое. Я потерлась об это нечто попой и услышала бархатное рычание прямо над самым ухом.
Горячие губы коснулись моей шеи, а следом острые зубы прихватили тонкую кожу — и сжали.

По телу прокатилась жаркая судорога, вспыхнув огнем между ног — как раз там, куда уже добрались его пальцы. Я закусила губу, чтобы не застонать, но это не помогло. Волны дрожи пробегали одна за другой, заставляя выгибаться и тереться о его пальцы.

7. Постель

Мне хотелось зажмуриться, до того непривычно было смотреть на член совершенно чужого мужчины. Так сильно отличающийся от того, что я видела у мужа, словно Тимур и Максим были из разных пород.
Такой темный… И другой формы.
А когда я попыталась обхватить его рукой, пальцы не сомкнулись вокруг головки, хотя я и сжала посильнее.

Тимур втянул воздух сквозь сжатые зубы, и я подняла на него взгляд. Темнота в глазах, смотревших на меня, затягивала в себя до головокружения. Все так же глядя снизу вверх, я высунула язык и дотронулась самым кончиком до гладкой кожи.
Тимур дернулся, словно его пробило электрическим разрядом, и уперся кулаком в стену.

Меня и саму трясло так, будто слабый ток пропустили по коже. Все ощущалось нереальным и далеким. Какой-то иной мир, похожий на бред или сон, в котором я обнимаю губами член почти незнакомого мужчины, имени которого я не знала еще сутки назад.
И все жду, что сейчас ударит гром, и небеса покарают меня за блядство.
Не может быть, чтобы подобное поведение оставалось безнаказанным!

Но гладкая кожа, которой я касаюсь языком, налитая плоть, которую обнимаю губами, напряженные мышцы бедер, в которые вонзаю ногти — все это реально.
Настолько пронзительно по-настоящему, что становится страшно.
Что же дальше?

А дальше Тимур отстраняется и выключает воду.
Избавляется от брюк, помогает мне подняться, закутывает в халат и подхватывает на руки.
Спальня за соседней дверью — всего два шага до кровати, куда он укладывает меня и тут же разворачивает махровую ткань, как подарочную упаковку.

Я тянусь к нему, стоящему надо мной на коленях, уверенная, что сейчас и произойдет все самое главное. Собираюсь обнять его, притянуть, ощутить внутри себя…
Но он сопротивляется.
Вместо того, чтобы накрыть меня своим телом, Тимур спускается ниже, разводит мои колени в стороны и накрывает горячим ртом истекающие влагой складки.
Его язык так точно и остро бьет сразу в нужное место, что я выгибаюсь навстречу с возгласом протеста, перерождающимся в громкий стон.

Мои пальцы скребут по туго натянутым белоснежным простыням, когда очередное движение языка запускает пронзительную волну возбуждения, заставляет низ живота пульсировать сладко-щемящим чувством.
Задыхаюсь, все никак не могу набрать воздуха в легкие, потому что язык движется все быстрее, не позволяя затихнуть одному всплеску, прежде чем на его место приходит другой.

Я настолько теряюсь в этих ощущениях, что не могу сосредоточиться на собственном оргазме. Для этого надо собраться, напрячься, сжать все мышцы до предела. Но то, что делает этот мужчина у меня между ног, напротив, заставляет расслабиться, ощутить, как волна за волной томление растекается во всем теле.

Не могу прекратить стонать, не могу не выгибаться на каждое прикосновение, перестаю считать волны пронзительного прибоя — а он все продолжает и продолжает!

— Хочу… — выдыхаю, собравшись. — Тебя хочу. Внутрь.

Он надвигается, накрывает тяжелым телом, приближает свое лицо к моему. Смотрит так внимательно, словно хочет увидеть что-то невысказанное.

Придвигается вплотную, губы к губам:
— Так?
И его пальцы врываются в меня, расплескивая пронзительно-сладкие волны, заставляя все мышцы скрутиться в жгуты. Трахает меня двумя пальцами, большим задевает пульсирующий клитор — и меня подбрасывает на кровати, как одержимую, я кричу в голос, хриплю, рву связки, рыча и захлебываясь, когда напряжение взрывается внутри.
Только когда судороги проходят, оставляя меня мокрой от пота и усталой, Тимур наклоняется и наконец касается губами губ.

Первый поцелуй после первого оргазма.
Он отводит мои влажные волосы от лица, целует глубже, вытягивая из самой глубины почти погасшую искру возбуждения.
Улыбается, глядя темными глазами:
— Продолжаем?

Не слишком болтливый мне достался любовник. Но это даже хорошо. Мне вдруг становится очень и очень легко. Мы тут собрались не беседовать, а совсем для другого. Можно не париться о том, что он обо мне подумает. Не беспокоиться, не сочтет ли слишком легкомысленной. Все уже случилось, я уже попробовала его на вкус, я уже впустила его в себя, я уже позволила его рукам распоряжаться моим телом.

Наши тела отлично общаются и без слов. И без нас.
Как хорошо, что к утру все закончится и продолжения не будет!
Это просто секс — тот самый, что без любви.

— У тебя есть?.. — это единственный вопрос, который меня сейчас волнует.

Я бросила пить таблетки два месяца назад. Не видела больше смысла, раз секса у меня больше нет. Кто же знал!

— Конечно.

С любопытством кошусь на круглую упаковку презерватива. На ней нарисовано что-то интересное, но в тот момент, когда мужчина раскатывает по крепкому, направленному прямо в зенит члену полупрозрачный латекс, как-то неудобно просить посмотреть.

Тимур нависает надо мной, сплетает наши пальцы, смотрит прямо в глаза и медленно входит, изгоняя все лишние мысли, словно бесов. Я обнимаю его ногами за пояс, поднимаю бедра, прижимаюсь ближе.
Глубже, глубже, глубже!
Но он двигается медленно, размеренно, в своем темпе.
Хочется быстрее!
Бесполезно.

Зато из этого темпа вдруг разгорается едва заметный огонь прежнего возбуждения. Вновь прокатываются сладкие волны по всему телу, растекается остро-пронзительное удовольствие, доходя до кончиков пальцев.
Когда я вновь дохожу до состояния, когда каждая волна так расслабляет, что оргазма не достичь — он резко выходит, переворачивает меня, ставит на четвереньки и резко вбивается на полную длину.

Я снова кричу, хриплю, надсадно вою, срывая голос, царапаю пальцами простыни.
Ощущаю, как глубоко внутри меня растягиваются мышцы, непривычные к такой толщине, отвыкшие от резких, жадных движений.
Тимур накрывает меня горячим телом, прикусывает нежное местечко на шее и хрипло рычит на ухо, содрогаясь всем телом.

8. Продолжение

Я бы ушла прямо сейчас, чтобы доспать у себя в номере, но так вымоталась, что не было сил даже пошевелить рукой. Мышцы сладко ныли, а кожа была такой чувствительной, что прикосновение накрахмаленного пододеяльника почти причиняло боль.

Тимур деловито подгреб меня поближе, устроил мою голову у себя на плече и лежал, глядя в потолок, на котором скрещивались круги света от ночников у кровати. Одну руку он закинул за голову, другой задумчиво оглаживал мое бедро.

С мужем мы в такие моменты начинали самые важные, самые сокровенные разговоры: о детстве, о мечтах, о будущем. Сейчас же у меня даже мышцы языка устали и сил пошевелить им не было. Мысли ворочались в черепной коробке неповоротливыми пандами.

Я даже не сразу заметила, что мужская ладонь на моем бедре стала наглее. Касания из расслабленных стали целеустремленными, и цель их находилась там, где между ног было все еще влажно. Горячие губы скользнули по виску, задержались на мгновение…

Повернув голову к Тимуру, я встретила тот же пристальный взгляд, которым он меня окидывал в самолете.
Оценивающий.
Нет, не так.
Приноравливающийся.

В этом взгляде отчетливо читалось, что сейчас будет второй раунд, и Тимур уже прикидывает — как именно он меня развернет, в какую позу поставит и что конкретно сделает.
Это что же — в самолете он уже о таком думал?!

Ладонь скользнула на внутреннюю сторону бедра, собственнически накрыла мой лобок, а губы уже переместились к моей груди. Тимур развернулся, нависая надо мной и сначала втянул ртом левый сосок, а потом прикусил острыми зубами правый.
Этот укус сработал словно сигнал к пробуждению всего тела.
Огненные ракеты разлетелись по венам, заставляя кровь вскипеть, ноющие мышцы с наслаждением потянулись — и я вместе с ними, скрещивая лодыжки на пояснице Тимура.

Он снова внутри, и я подчиняюсь ритму — медленному, снова быстрому, опять медленному. Распахиваю глаза, когда уверенные пальцы находят припухший клитор и неторопливыми движениями заставляют огонь внутри разгореться до предела.

Между нами нет слов.
Но есть взгляды, прикосновения, стоны, рычание, хрип, отклик кожи на кожу.
Кажется, я больше не смогу, но он выходит из меня, поднимает мои бедра так высоко, что приходится почти встать на мостик — и впивается губами, засасывает, теребит клитор языком, и я кончаю еще раз, выгибаясь круче и выше.

Пока безжалостный оргазм выворачивает меня наизнанку, Тимур входит снова, крепко держа за бедра и нанизывает на себя мощными длинными движениями.

Это так хорошо, что спазмы удовольствия длятся и длятся, пока он не кончает, впиваясь в мягкую кожу железными пальцами. Выдыхает и переворачивается, устраивая меня поверх себя и накидывая одеяло.

Я лежу, чувствуя щекой мягкую поросль у него на груди, бездумно обвожу пальцами колечки, следую за ними до самого живота, где они сходят на нет. От пупка и ниже спускается только узкая густая дорожка волос — до самого паха, где вновь завивается колечками.

Живот у Тимура твердый, плоский, хоть и без прорисованных мышц. Но ему бы и не пошло. Он такой мощный, большой, и видно, что следит за собой. Больше харизматичный, чем красивый, я бы сказала так…

Хотя нет, когда он требовательно смотрит на меня темными глазами, опушенными густыми ресницами, я чувствую, как от восхищения все внутри сжимается.
Восхищения вперемешку с легким ужасом.
Что — опять?!

— Хочешь есть? — бархат в голосе царапается хрипотцой.
— Мммм…

Он тянется к телефону на тумбочке и делает заказ на испанском.
Немного завидую — даже мой английский оставляет желать лучшего, учить испанский я и не мечтала. А язык красивый. И очень Тимуру идет, словно он сам немного аргентинец.

Пока ждем еду, я дремлю, устроившись у него на груди, а он листает что-то в телефоне. Надо бы тоже проверить сообщения. Мой телефон остался…
Распахиваю глаза. Я забыла забрать его из бара!

— Что случилось? — Тимур мягко удерживает меня, когда я пытаюсь подскочить на кровати с дикой паникой на лице.
— Телефон! Поставила на зарядку в баре и забыла! Надо сбегать!

Оглядываюсь по сторонам, но из одежды только халат, валяющийся на полу. Или можно спуститься в бар, завернувшись в одеяло. Интересно, есть ли там дресс-код?

— Ничего страшного, — Тимур обнимает меня за плечи, и его мягкой силе физически невозможно сопротивляться. — Проснемся и сходим за ним.

Укладываюсь обратно, но пальцы все еще подрагивают от тревоги.
А если мы проспим? Опоздать еще и в круиз было бы чересчур!

Кстати, я почему-то упорно не рассказываю ему, что с утра сбегу из дворца, как Золушка. И даже туфельку не оставлю. Мы как-то вообще ничего такого не обсуждаем, и мне кажется неуместным сообщать ему о своих дальнейших планах. Думаю, он и не собирался посвящать меня в свои.

Стук в дверь вырывает меня из сладкой дремоты. Тимур идет открывать, не удосужившись даже завернуться в одеяло, и я любуюсь игрой мышц на его широкой смуглой спине и идеально подтянутыми мускулистыми ягодицами.

Воплей ужаса от двери не слышно, значит, персонал к подобному стриптизу привык. Возможно, даже считает это бесплатным бонусом.

Он возвращается с подносом и ставит его прямо на кровать. Под блестящими крышками на тарелках гора жареных креветок, хищные щупальца осьминога, украшенные зеленью, запеченные под сырными шапочками огромные мидии. В серебряной чаше — кусочки нарезанных фруктов. И рядом графин с ярко-желтым соком.

Довольно легкая еда. Кажется, Тимур со мной еще не закончил…

8.2 Утро

Я закутываюсь в одеяло и смотрю, как Тимур устраивается на животе рядом со мной, с вожделением глядя на поднос. Еще недавно он так смотрел на меня!

— Будешь? — кивает он на тарелку.

Мотаю головой, но через мгновение передумываю и тянусь за долькой апельсина. Я совершенно не голодна, хоть и устала. Мне больше нравится смотреть, как большой голодный мужчина поливает соком лимона щупальца осьминога и пожирает их, восполняя силы.

Закончив с осьминогом, он подхватывает креветку за хвостик, окунает в соус и подносит к моему рту.

— Давай, давай, — хмыкает он. — Ты потратила достаточно калорий, можешь себе позволить даже торт.

Я качаю головой, но он даже не предполагает ответа нет. Темные глаза сверкают, и я подчиняюсь, опасаясь его фантазии. Открываю рот и ловлю креветку.

Она такая свежая и вкусная, что, клянусь, ей даже в кошмарах не снились глубокие морозильники «Ашана», где ее сестры спят вечным сном в ледяных панцирях.

Тимур подносит к моим губам вторую креветку, и я открываю рот, уже не сопротивляясь. Едва заметная улыбка пробегает по его лицу. Кажется, он мной доволен — настолько, что я сама тянусь за следующей порцией, лишь бы увидеть это удовлетворение в его глазах.

— А ты знаешь… — я стираю соус из уголков губ кончиками пальцев под пристальным предвкушающим взглядом. — Какой эффект у морепродуктов? Ты специально их заказал?
— Знаю.

От его прямого взгляда вспыхивает кожа.

— И сок ананасовый специально?

Я не знаю, какой там сок, но мне нравится провоцировать его — такого большого, горячего и… нежного.
Тимур наливает сок в стакан, отпивает сразу половину и, глядя мне в глаза, говорит:

— Именно так.

Меня пробирает горячая дрожь. Разговор намеками, но слишком откровенный. Я как будто сама напрашиваюсь на продолжение.

Мой взгляд невольно перемещается к его бедрам. Ох, он уже в полной боевой готовности!
Вот неутомимый!

Подрагивающий от напряжения налитый темный член притягивает к себе взгляд помимо моей воли. Я сдвигаюсь чуть ниже, и Тимур все понимает, разворачиваясь так, чтобы мне было удобнее.

Ну не пропадать же ананасовому соку…

Засыпаем мы еще не скоро. Он действительно неутомимый.
У меня щиплет краешки губ от излишнего энтузиазма, с которым я принялась проверять теорию про сок. У меня проступают синяки на бедрах и засосы на шее. Я успеваю расцарапать Тимуру спину и оставить след от укуса на мускулистой ягодице.

И все же несколько часов сна мне достается.

К утру Тимур просыпается и берет меня еще раз. Нежно, неторопливо, обнимая со спины и рисуя горячие узоры языком на шее. В момент своего оргазма он прикусывает кожу сильнее, и неожиданно для себя я тоже кончаю от этой острой и сладкой боли.

Кажется, у меня сегодня секс за все три месяца воздержания разом.

— Я в душ! — сообщаю я, уволакивая за собой халат.

По пути бросаю взгляд на телефон Тимура и ахаю — времени до начала круиза совсем не осталось, надо торопиться!

Споласкиваюсь целиком, с сожалением смывая с себя запах этого мужчины. Заворачиваюсь в халат, собираю свою одежду и выхожу в комнату, намереваясь объясниться. Мне нужно в свой номер, чтобы переодеться в свежее, собрать остатки вещей, спуститься за телефоном — и на корабль.

Наверное, стоит как следует попрощаться. Жарким поцелуем или бессмысленным обещанием как-нибудь созвониться? Хотя нет, это уже лишнее.

Но в тот момент, когда я открываю рот, звонит телефон. Тимур смотрит на экран и нажимает кнопку ответа:
— Да! Слушаю! Да, я. Почему?

Он делает мне знак подождать и уходит в спальню, прикрывая за собой дверь. Сквозь нее ничего не слышно, только невнятные интонации, но тон не оставляет сомнений — разговор действительно важный и срочный.
Проходит минута.
Вторая.
Третья.

Стоять посреди номера с грязной одеждой в руках становится все более неудобно.
Перехватываю ее поудобнее и нащупываю в кармане джинсов ключ.
Ну…
Похоже, судьба все решила за нас.

Тихонько прикрываю за собой дверь, спускаюсь на пару этажей и нахожу свой номер.
Чемодан и аккуратно застеленная кровать смотрят на меня с порицанием.
Стараясь не думать, как называются женщины, которые приходят домой под утро в синяках и засосах, я быстро переодеваюсь и выкатываю чемодан к лифту.

Заторможенный ночной портье в лобби кивает мне, когда я кладу ключ на стойку и даже не проверяет, не пользовалась ли я мини-баром и не смотрела ли порнуху на платном канале. Я и не смотрела, я в ней участвовала!

Надо бы спросить, далеко ли до порта, нужно ли вызывать такси или доберусь пешком, но решаю, что не стоит задерживаться. Слишком красиво я ушла, жаль будет испортить прощание случайной встречей в холле, когда Тимур пойдет завтракать.

Отель действительно совсем рядом с портом, а круизный лайнер видно издалека. Огромный, белоснежный, высоченный — задрав голову, я пересчитываю палубы, но сбиваюсь уже на десятой.
Меня встречают на пристани, забирают багаж и объясняют, как пользоваться кондиционером, карточкой гостя, баром, куда идти завтракать и обедать, какая будет развлекательная программа и что делать на остановках.

От новой информации и недосыпа кружится голова, в ушах гудит, мир снова кажется нереальным.

Выхожу на палубу, чтобы посмотреть на отплытие. Высоченные красавцы-матросы ловко сматывают канаты, корабль дает прощальный гудок — и вот уже ширится полоска воды между причалом и бортом.
На берегу машут на прощание, играет музыка, летят туда и обратно воздушные поцелуи. А я все всматриваюсь в толпу в поисках крепкой мужской фигуры.

Все-таки женщинам вредно смотреть мелодрамы — у нас мозг разжижается и мы начинаем верить, что после одной-единственной жаркой ночи красивый и богатый мужчина так влюбится, что примчится с букетом алых роз наперевес и остановит самолет, поезд, теплоход — лишь бы забрать тебя себе.
И тут же сделать предложение, встав на одно колено и достав кольцо с огромным бриллиантом, которое купил где-то в перерывах между оргазмами.

9. Круиз

Берег уже скрылся из виду, и туристы, собравшиеся на прогулочной палубе, разбрелись по своим делам, а я все еще стояла на корме лайнера и всматривалась в линию горизонта.
Мир делился на две части: половина синего неба и половина синего океана. А между ними — белый корабль и я. Невыносимо крошечная по сравнению с огромным миром.

Чувства меня одолевали странные. Сосущая под ложечкой тоска и ностальгия, словно я отправлялась в неизведанные земли из родного дома и неизвестно было, вернусь ли обратно.
Пришлось даже напомнить себе, что это развлекательный круиз, а не ссылка.

Хуже всего было то, что я догадывалась, откуда у меня эта тоска, и мне это не нравилось! Привязываться к случайному любовнику совершенно не входило в мои планы, как бы хорош он ни был. Но Тимур за одну ночь умудрился вонзить в меня слишком много зазубренных крючков.

Развернувшись спиной к далекому берегу Аргентины, я отправилась осваивать свою каюту.
Мне повезло — изрядная часть кают на лайнере были «внутренними», без окон. Но я даже представить себе не могла, как можно жить в чулане. Мне кажется, я бы задохнулась в первый же час. И хотя за иллюминатором была прогулочная палуба, а сам он не открывался, это было все равно лучше.

В одноместной каюте экономили на чем только можно. Душ висел прямо над унитазом, в стол был встроен маленький холодильник, а узкая койка исключала всякие мысли о романтических приключениях на моей территории.

Шкаф был всего один и, конечно, все мои шмотки, рассчитанные на целый круиз, туда не поместились. Лана предупредила, что на ужинах принят вечерний дресс-код, поэтому я взяла с собой все пять своих роскошных платьев, которые покупала к каждому новогоднему корпоративу. Но этого было, разумеется, мало!

Классические брюки, кожаные в обтяжку, легкие палаццо, спортивные лосины, подчеркивающие попу так откровенно, что я сама пугалась. Что-то около полусотни топиков, три купальника, пляжное платье, сарафан для завтраков, узкая юбка и черная шелковая блузка для казино, драные джинсы и оверсайз худи, теплый свитер для прохладных вечеров… \
Для всего этого места не хватило, и белье пришлось запихивать в навесные шкафчики, но все равно половину вещей пришлось вернуть обратно в чемодан, чтобы произвести ротацию, когда плавание перевалит за середину.

Душ я приняла, томно изогнувшись и идеально вписавшись во все выпуклости местного санузла, а вот одеваться пришлось уже снаружи.
На входной двери висело зеркало в полный рост, и я замерла, рассматривая себя с ног до головы. Моя кожа была испещрена следами страсти, оставленными Тимуром.
Несколько засосов на груди, один — самый яркий! — на шее, там, где он крепче всего сжимал зубы. Отпечатки пальцев на бедрах и запястьях и след зубов прямо на попе — его месть за мой укус в то же место.

Ничего, зато у него еще и царапины!
Я сладко зажмурилась, почувствовав, как сжимается внизу живота при воспоминании о том, что он со мной делал в тот момент, когда я оставляла эти царапины на мощных загорелых плечах.
Так, стоп!
Что было — то прошло.
Наслаждаться воспоминаниями буду на пенсии, рассказывая внучкам о том, какие были в мое время мужики.
А пока у меня еще есть время набраться новых впечатлений!

Я успела только натянуть тонкие розовые трусики и задуматься, какой наряд мне сегодня подходит под настроение, когда внезапно над головой у меня захрипел встроенный в потолок динамик и тут же взвыла сирена.
От пронзительного звука закладывало уши и ныло что-то в самой глубине костей, разливаясь по венам холодным ужасом.

Что происходит?!
На нас напали сомалийские пираты?
Мы врезались в айсберг и тонем?
Террористы захватили капитанскую рубку и рулят в Америку?

— Внимание! Внимание! Внимание! На корабле объявлена учебная тревога! — сообщил динамик в потолке густым мужским басом. — Просьба всем пассажирам надеть спасательные жилеты, которые вы можете найти в шкафу, и выйти из кают. Оставайтесь на месте до тех пор, пока члены команды не подойдут к вам, и не отметят присутствие. Подчиняйтесь всем распоряжениям членов команды! Внимание! Внимание! Внимание! На корабле объявлена учебная тревога…

После того как сообщение повторили на трех разных языках, сирена продолжила выть. Почему-то то, что тревога учебная, меня не успокоило. А где гарантия, что при настоящей тревоге они об этом честно скажут?
В панике я распахнула шкаф и, раскопав гору своих пакетов со шмотками, вытащила со дна ярко-оранжевый жилет. Ремешки, защелки, резинки… Я вертела его в руках и не могла понять даже, куда совать голову.

Потом вспомнила, что я в одних трусах — час от часу не легче! — и накинула первую попавшуюся футболку.
Кое-как обмоталась ремешками, что-то застегнула и выскочила за дверь.
В коридоре уже стояли обитатели соседних кают.
Дисциплинированные, нормально одетые и в спасательных жилетах.
Я рядом с ними выглядела реально как жертва кораблекрушения в борделе.
Но вроде бы жилет прикрывал все лишнее.

Мне так казалось. Пока в коридоре не появились члены команды — бодрые широкоплечие парни под два метра ростом. Они тоже были в спасжилетах поверх футболок с коротким рукавом, не скрывавших мощные бицепсы. По очереди подходя к пассажирам, они поправляли тем жилеты, перестегивали ремешки, шутили и улыбались.

Ну хорошо. Наверное, мы все-таки не тонем!
Ко мне подошел белобрысый парень с серыми глазами. Окинув меня взглядом, он ухмыльнулся и сообщил:
— Мадам, вы тут неправильно застегнули! — и полез расстегивать.

Под прикрытием оранжевого пенопластового жилета, его пальцы как-то так ловко прошлись по моей груди, прикрытой лишь тонкой футболкой. Когда он перестегивал ремешки, он и вовсе схватил меня за бедра, разворачивая поудобнее.
А потом поправил жилет, стоя прямо напротив, и нагло мазнул взглядом по засосу на шее.

— Мадам хочет фото на память?
— Что?!

10. Обед

— Сорри, мадам! — нагло заявил вломившийся в каюту белобрысый матрос. При этом на лице у него не было ни следа раскаяния. — Мне сказали, что у вас проблема с кондиционером.

Я отступила назад, потому что он продолжал надвигаться. И смотрел вовсе не на кондиционер!

— У меня нет никаких проблем, я не жаловалась, — поспешно ответила я. — Спасибо за беспокойство, у меня все хорошо.
— Вы уверены, мадам? — по лицу белобрысого расползлась препохабная ухмылка.
Он остановился — и вовремя, потому что еще шаг, и я бы уже начала орать. Благо дверь каюты оставалась приоткрытой.
— Абсолютно! — заверила я.
— В таком случае… — он еще раз окинул меня плотоядным взглядом, задержавшись на задравшейся на животе футболке. — Извините за беспокойство. Но если захотите, можете обратиться на ресепшен, и меня сразу пошлют к вам что-нибудь починить…

Он окинул меня — точнее, мою грудь! — прощальным взглядом, развернулся и вышел из каюты. Я тут же метнулась, чтобы запереть дверь, а потом еще на всякий случай натянула джинсы. Хотя что уж тут стесняться! Все, кто хотел — уже все рассмотрели!

Я только успела прийти в себя и вместо предательской футболки натянуть топ с высоким горлом, закрыв самый выдающийся засос, как по корабельному радио объявили время обеда.

При посадке мне вручили карточку с названием ресторана, где меня обещали кормить в круизе, но как его найти, я понятия не имела. К счастью, выйдя в коридор, я увидела, как обитатели соседних кают муравьиной цепочкой тянутся по коридору в одну сторону.
Вероятно, туда мне и надо было.

Среди пассажиров, которые направлялись обедать вместе со мной, большую часть составляли седовласые старушки, сухонькие и едва переставляющие ноги. Они выглядели так, что, кажется, ткни в них пальцем — рассыплются в прах.
Иногда этих старушек сопровождали не менее древние старички, от которых на весь коридор пахло модными парфюмами.
Ну, теперь понятно, почему на меня так матросы отреагировали.

За столом в ресторане, куда меня проводили девочки в форме, уже сидели две мои соседки на весь этот круиз.
Первой была шикарная дама лет шестидесяти в меховом манто. Хотя, может, и не шестидесяти — на ее лице было немало следов вмешательства хирургов. Кроме мехов на ней было черное платье с внушительным декольте, в котором покоилось золотое ожерелье со сверкающими зелеными камнями.
Дама беседовала с официантом по-испански, заказывая что-то из меню, и я было приуныла, решив, что пообщаться мне будет не с кем.

— Привет! Ты русская?

Но нет! Вторая соседка была существенно моложе — примерно моего возраста, даже помладше. Крашеная блондинка с яркими розовыми тенями, в розовых шортах и белой майке с алым сердцем из пайеток во всю грудь — она как будто сбежала с премьеры «Барби» пару лет назад и с тех пор не пересматривала свой стиль.

— Да! — Обрадовалась я. — Меня зовут Агата!
— Ксюша! Я из Ульяновска, но вообще путешествую. Занимаюсь криптой, консультирую по заработкам на ней. В круизе за вдохновением! А это… — она перешла на английский так легко, будто он был для нее родным. — Сильвия, она из Аргентины.
— Очень приятно, — кивнула дама в мехах. — Из Аргентины, но всю жизнь прожила с мужем в Техасе. Недавно он умер, и я отправилась в круз развеяться.

Пока нам несли заказанные блюда, Ксюша с Сильвией вели светскую беседу на английском, а я в основном улыбалась. Понимала я почти все, но вставить удавалось только какие-то совсем простые фразы вроде «Да, я тоже люблю, когда хорошая погода».
Зато когда перед Сильвией поставили огромную миску зеленого салата, она царственно махнула нам рукой и сообщила, что не расстроится, если мы поговорим по-русски.

К концу обеда мы с Ксюшей почти подружились. Она оказалась большой поклонницей японской косметики, а я только недавно о ней узнала, поэтому с интересом слушала лекцию о том, как надо подпитывать кожу изнутри, а не снаружи.
Сильвия, управившись с салатом, больше ничего есть не стала и степенно пила кофе, поглядывая на нас.

— После обеда урок бачаты на солнечной палубе! — обрадовала нас Ксюша, переходя вновь на английский. — Давайте пойдем все вместе? Покажем, как надо зажигать! Сильвия, я уверена, вы умеете!
— О, я прекрасно танцую, — уронила та с тонкой улыбкой. — Но в моем возрасте после обеда полезнее спать.
— Я тоже спать, — призналась я. Глаза уже слипались немилосердно, что неудивительно после вчерашней бурной ночи.

Тщательно заперев каюту, я упала в койку и сама не заметила, как проспала почти до самого вечера. Проснувшись, я потянулась за телефоном, чтобы посмотреть, сколько времени…

И вспомнила.
Я все-таки оставила его в отеле!
Ах, Тимур! Как-то дорого ты мне обошелся!

Как же я теперь? Без телефона в наше время как без рук. Надо ведь сообщить Лане, что я благополучно отправилась в плавание. Передать привет маме и подругам. Сказать спасибо Максиму, в конце концов! Если я не выйду на связь — они не начнут меня искать с вертолетами?
Я полезла в программу круиза, чтобы посмотреть, когда у нас ближайшая остановка.
К счастью — скоро. Но — в Уругвае.
Ведь там можно будет купить телефон?

Чтобы не сидеть в каюте, проклиная себя за глупость и гонять по кругу мысли о том, что могла бы и заскочить за телефоном, если бы кто-то не вытрахал из моей головы все мозги, я переоделась в платье и отправилась погулять по палубе.

Уже стемнело, как это часто бывает в южных странах. Несмотря на то, что лайнер сиял миллионом огней, за бортом — руку протяни! — царила непроницаемая ночь. Шум волн где-то далеко внизу, фоновое гудение моторов корабля, отголоски музыки с верхних палуб — все это не мешало ощущать себя потерянной в слишком огромном для меня одной океане.

Я прошлась вдоль борта, то и дело пытаясь выглянуть, чтобы увидеть звездное небо, наверняка ошеломительное здесь, вдалеке от засветки больших городов. Но слишком яркие огни на верхних палубах не давали насладиться видом. Дойдя до носа, я наконец оказалась под темным небом и запрокинула голову, открываясь бездне небес.

11. Флирт

Надо же, еще и первый день круиза не закончился, а я уже нарвалась на кучу приключений!
Не зря народная молва гласит, что на запах мужика слетаются и другие мужики.
Надо брать, пока дают!
А то пройдет пара дней, и запах Тимура выветрится. Не факт, что я найду себе столько поклонников без таких козырей. Женщина после хорошего секса, говорят, по-особенному светится.

Тем более, что вот этот внезапный поклонник — очень даже ничего! Насколько я могла разглядеть его в полутьме.
Подкативший ко мне красавчик был одет в белые брюки и белую рубашку с коротким рукавом. Черные волосы были зачесаны назад, на смуглом лице — аккуратная бородка-испаньолка, как у Роберта Дауни-младшего.

— Девушка просто ждет ужина, а не страдает от одиночества,— кокетливо сообщила я. — Но, уверена, в компании ждать приятнее.
— Конечно, приятнее! — с энтузиазмом заверил меня красавчик. Выглядел он горячим мачо из Латинской Америки, но мог быть и испанцем. — Почему я не видел вас на коктейль-пати с офицерами?
— Я спала, — пожала я плечами. — А что? Там было интересно?
— Конечно, интересно! Там был я! Там вы бы меня разглядели при свете дня и влюбились, не пришлось бы соблазнять вас бессмысленной болтовней. Тем более, что английский — не ваш родной язык, да и не мой. Нам было бы проще объясниться на языке тела…

И он вальяжно оперся на перила, между делом придвинувшись ко мне поближе. Черные глаза сверкали даже в темноте, выдавая пылкую натуру.
Ого! Вот так откровенно ко мне давно не подкатывали!

— Так вы офицер?
— Энрике Роша, главный судовой врач к вашим услугам, — он склонился к моей руке, намереваясь то ли поцеловать, то ли пожать ее, но между делом ласкающими движениями пробежался по обнаженной коже.

— Если там все офицеры были такие галантные, зря я туда не пошла! — воскликнула я, незаметно отодвигаясь, чтобы вернуть пристойную дистанцию между нами.
Впрочем, я была вполне искренней — если все офицеры красавчики в духе этого Энрике, стоило бы присмотреться. Но все же я больше хотела его подразнить, легонько уколоть, чтобы не зазнавался.

Вечер, шум океана, звезды над головой, играющий моими волосами легкий ветерок и фривольности, которыми мы обмениваемся с горячим мачо — разве это не лучшее занятие в круизе?

— Поверьте, лучше меня вам не найти. А я нашел вас сам! — Энрике прижал ладонь к груди, подхватывая игру. И снова потянулся к моей руке.

На этот раз я позволила его губам коснуться тыльной стороны кисти. Он сделал это медленно, глядя мне прямо в глаза, и я почувствовала горячий кончик языка на коже.

Воу-воу, как-то быстро я качусь по наклонной! Еще утром я была в постели со вторым мужчиной в своей жизни, а тут уже очередной претендент норовит занять теплое местечко.
Четвертый, если считать белобрысого матроса.

— Неужели вы меня искали? — хихикнула я.
— Искал по всему кораблю! — он снова прижал ладонь к груди. — Не знал, чего ищу, но чувствовал, что сокровище рядом!

Ох, язык-то у него без костей.
Уверена, что не остается одиноким ни в одном из круизов.
И сейчас нацелился на меня. Вопрос в том — надо ли оно мне?
После развода во все тяжкие?
Нагуляться от души?
Или стоит все же искать новую любовь?

— Что ж, корабль большой, — признала я. — Выходит, вы потратили немало сил на поиски.
— Я ведь заслуживаю награды? — мурлыкающий тон стал еще слаще.

Энрике переступил с ноги на ногу легким танцевальным движением — вроде бы случайным, но так он оказался вплотную ко мне. И его ладонь опиралась на перила за моей спиной так, что это уже больше походило на объятие.
Устремив огненный взгляд на мои губы, он стал медленно наклоняться…

Я ускользнула из его объятий буквально в последнюю секунду.
Сложила руки на груди и спросила капризным тоном:
— Разве мое общество не награда само по себе?

Он расхохотался, запрокинув голову.
Белоснежные зубы сверкнули в темноте ярче звезд.

— Горячая штучка! Мне нравится! Может быть, я смогу насладиться вашим обществом на танцах после ужина? Дискотека будет на верхней палубе рядом с бассейном.
— Ой, знаете, я не очень люблю такие развлечения.
— Не любите танцевать? — изумился он. — Такая страстная девушка избегает возможности проверить поклонников в деле?
— Люблю, но не в такой большой компании, — твердо ответила я.

Энрике ощутимо приободрился.
Он решил, что это намек, что я хочу потанцевать с ним тет-а-тет?

— Тогда я вас встречу после ужина и мы пойдем смотреть вечернее шоу? — предложил он. — Будем сидеть в первых рядах рядом с капитаном!
— Честно говоря, для меня там будет шумновато, — сморщила я нос, вспомнив турецкие отели и их буйную анимацию. — Может, выберете что-нибудь поспокойнее?
— В музыкальной гостиной будет выступать джазовый квинтет. Саксофонист мой близкий друг, мы попросим его сыграть только для нас этой ночью!

Какой настойчивый!
Я нервно отодвинулась в сторонку, стараясь держать дистанцию между собой и этим горячим латиноамериканским парнем. Но шаг за шагом мы уже почти обогнули нос и переместились на другой бок корабля.

— Не слишком люблю джаз, — развела я руками. — Мои музыкальные вкусы весьма примитивны.
— Честно признаться, я тоже с трудом понимаю музыку без четкого ритма. Ритм в моей крови! — тут же согласился Энрике. — Но от прогулки под звездами с бокалом шампанского вы не откажетесь?

Я повернулась, чтобы взглянуть ему в глаза. Такая настойчивость от мужчины была для меня непривычна. Неужели подобные мачо всегда такие упорные?
Может быть, все-таки согласиться?
Что я теряю, даже если это снова будет только секс?
Ведь он может быть великолепным — доказано Тимуром!

— Хорошо! После ужина, — сдалась я на милость победителя.

Энрике мгновенно просиял и даже промурлыкал какую-то фразочку на испанском. Жаль, что я не знаю язык.
Он достал из кармана телефон и предложил:
— Оставьте мне ваш номер, прекрасная незнакомка. Корабль слишком велик, я рискую искать вас снова всю ночь. Кстати, как же ваше имя?
— Э-э-э-э-э… Меня зовут Агата… — пробормотала я.

12. С бокалом шампанского

Я перевела ошалелый взгляд со своего телефона на лицо того, кто его держал.

— Тимур!
— Ты кое-что забыла в отеле, я решил догнать и отдать, — небрежно сообщил он, глядя мне прямо в глаза. — Вдруг тебе понадобится дать свой номер какому-нибудь красавчику. Не портить же такую прекрасную ночь.

Я потрясенно молчала. Его появление было шоком. Еще большим шоком — то, что я чувствовала прямо сейчас.

Меня тянуло к этому мужчине с такой бешеной силой, будто мы прожили лет двадцать вместе, вросли друг в друга, а потом надолго расстались. И вот — встретились, хотя и не чаяли.
Но мы были знакомы всего сутки и расстались только этим утром.

Мне хотелось расплакаться и броситься ему на шею, чтобы он обнял меня покрепче и больше никогда не отпускал. Но я держалась. Лишь смотрела на него во все глаза.

Тень щетины, подчеркивающая твердую линию челюсти стала темнее — он явно не успел побриться с утра. Волосы в беспорядке, словно причесаться времени тоже не было.

Зато белоснежная рубашка, расстегнутая на груди и строгие, идеально выглаженные брюки подчеркивали его собранность на фоне расслабленного Энрике.

Тимур так же жадно разглядывал меня — его взгляд скользил по бедрам, обрисованным легким платьем, по груди, по шее, где он явно пытался рассмотреть следы своих преступлений. Но я слишком хорошо замазала засосы тональником.

Рука Тимура с зажатым в ней телефоном все еще была протянута ко мне. Я осторожно забрала телефон из его пальцев. Но вместо того, чтобы отдать его, Тимур вдруг перехватил запястье и притянул меня к себе.

Ровно две секунды — тик-так! — я смотрела в его темные глаза.
А потом он меня поцеловал.

Хоровод звезд свернулся в вихрь и рванул к нам, закручиваясь вокруг тайфуном, ноги подкосились, в груди разверзлась черная дыра, в которую и всасывался сияющий вихрь. Я бы покорно упала в объятия Тимура, если бы не успела прислониться к борту корабля. Жесткие бедра вдавили меня в него, алчные пальцы скомкали ткань платья, задирая его и вжимаясь ровно в те места, где еще не успели пройти синяки.

Тимур атаковал мой рот так агрессивно, будто хотел уничтожить любое сопротивление. Он жадно всосал мой язык, сплетая его со своим, вынуждая подчиниться.
Он так мало целовался прошедшей ночью — и теперь я понимала, почему. Его поцелуи были запрещены всеми международными конвенциями, как слишком жестокое и опасное оружие.

Я не знаю, где нашла в себе невероятную силу воли, чтобы последняя работающая клетка мозга успела скомандовать оттолкнуть его.
Жадно хватая соленый воздух ртом, я спросила:
— Откуда ты опять появился?!

Я быстро огляделась — Энрике совершенно правильно понял ситуацию и куда-то успел испариться за те секунды, что мы целовались.
Если это были секунды…
Потому что я была совершенно не уверена.

— И снова спрошу, так ли это важно? — хмыкнул Тимур.
— Конечно, важно! — меня было не сбить. — Ты вообще понимаешь, насколько это странно? Сначала мы расстаемся в Стамбуле, и ты появляешься в Аргентине! Потом расстаемся в Аргентине — и вот ты на корабле! Ты меня преследуешь? Зачем? Ты хочешь меня убить?
— Убить. И съесть, — он кровожадно ухмыльнулся. — Угадай, откуда я начну?

Мое запястье все еще сжимали его сильные пальцы, и подчиниться ему было легче, чем сопротивляться.
Начал он с моих губ.
Раздвинул острым кончиком языка, вонзился внутрь, чувствительно прихватил зубами, вытянул весь воздух из легких…

— Нет, хватит! — я снова совершила невозможное. Оторвалась от него, вывернула руку и отскочила в сторону. — Тимур! Это уже не смешно! Почему ты меня преследуешь?
— Нужна причина, чтобы преследовать красивую женщину, которую хочешь?

Все равно я не чувствовала себя в безопасности. Его тело было напряжено и готово к атаке в любое мгновение. Но что хуже всего — я была готова окончательно сдаться. Тоже в любое мгновение.

— Нужна! Если эта женщина… — я запнулась. Медленно выдохнула и постаралась успокоиться. — Кстати, а как Максим объяснил, кто я такая? Кем он меня представил?
— Интересный вопрос… — Тимур потер пальцами щетину на подбородке. — Какая связь?
— Вряд ли ты всех, кто опоздал на рейс, забираешь в свой самолет и отвозишь в Стамбул!

Он выдержал паузу в несколько секунд, пристально глядя на меня.
Слишком пристально. Под этим взглядом хотелось поежиться и признаться во всем. Даже в том, чего не было.

— Не всех, — ответил он наконец. — Максим сказал, что ты его хорошая, но безалаберная знакомая. И что он чувствует за тебя ответственность. Если тебе не помочь — ты пропадешь.
— Вот как… — выдохнула я. — Как интересно… Такая бестолковая бедочка, да?

Это уязвило. Максим сам признал, что при всей моей безалаберности, расплата настигла меня только сейчас! До сих пор я всегда везде успевала. Бегом, ценой нервов — иногда чужих! — но успевала.

— Да. — Тимур сощурил темные глаза. — Поэтому мне и приходится тебя преследовать. Вдруг попадешь в неприятности.
— Я так и поняла, — фыркнула я, складывая руки на груди.
— Так и кто же ты ему?

Он спросил это без улыбки, настолько серьезным тоном, что я не успела придумать, что соврать и надо ли вообще врать.

— Бывшая жена.

Тимур замер.
Его ладонь крепко сжала перила ограждения.
Он медленно смерил меня взглядом — тем самым, из самолета. Очень пристальным, очень внимательным, очень измеряющим. Я бы не удивилась, что теперь он легко мог бы сказать, какого объема у меня бедра и какой размер лифчика я ношу.

— Вот как… — уронил он тяжело.

Захотелось набрать побольше воздуха в легкие. Кислорода в том, что уже был, явно не хватало. Но это было больно — так глубоко вдохнуть.

— Поэтому ты понимаешь, что все что произошло… — я снова попыталась вдохнуть поглубже, и снова не вышло. — …происходит между нами — странно!
— Ты даже не представляешь — насколько, — мрачно отозвался Тимур.
— Ты его начальник, а я… И он еще просил за меня, то есть, должен… — продолжала оправдываться я, пока не осознала, что он сказал: — Что? В смысле — «насколько»?
— Неважно! — он отмел мой вопрос резким взмахом руки. — У меня есть к тебе предложение, Агата.
— Что?.. Какое?

13. Под звездами

В одной руке у Тимура мой бокал шампанского, другая стискивает мое бедро. Я прижимаюсь к нему плотнее и чувствую твердость в его брюках. Хочется тереться об нее, как похотливой кошке, наплевав на все приличия.

Запускаю пальцы в его волосы и приникаю к его губам, чувствуя, как начинает кружиться голова от такого знакомого вкуса.

Его рука нагло путешествует у меня под платьем, исследуя все не прикрытые трусиками нежные места. И между поцелуями я всхлипываю от нетерпеливой дрожи, жадно хватаю ртом воздух и вздрагиваю, когда его пальцы касаются нежной плоти.

Внутри меня становится влажно, а когда его палец проникает туда, преодолевая легкое сопротивление сжатых мышц, меня прошивает захватывающей дух судорогой.

Сейчас мне не нужны никакие предварительные ласки и подготовка. Сейчас мне нужно, чтобы Тимур взял меня прямо здесь. Растянул под себя, трахнул как следует, не дав ни единой мысли задержаться в голове.

Даже мысли о том, как позорни я по нему скучала, изо всех сил отгоняя это чувство, не признаваясь в нем даже самой себе. И как меня захлестывает желание и радость от того, что его руки прикасаются ко мне, от того, как резко и часто он дышит, от того, как его взгляд пронзает меня насквозь.

Я распахиваю его рубашку, обрывая с нее парочку пуговиц, со стоном провожу острыми ногтями по заросшей темными зарослями груди, еле удерживаясь от того, чтобы вонзить их в его горячую кожу, пор-р-рвать ее на кровавые полосы, впиться клыками в свежее дымящееся мясо.

Во мне клокочет безумие, я сама это понимаю, но не хочу ничего с ним делать. Прикусываю нижнюю губу Тимура до крови — и получаю в ответ такой же животный горловой рык.

Бокал с шампанским летит в сторону, с еле слышным звоном разбиваясь о палубу.
Вторая рука получает свободу — чтобы мять мою грудь под шелестящей тканью. Искать твердый сосок, выкручивать его до боли.

Я вскрикиваю и разукрашиваю его грудь десятью красными полосами.
В ответ Тимур резко задирает мое платье прямо до пояса, и уже два пальца врываются внутрь меня. Закусываю губу и пережидаю острую волну горячей дрожи, пробежавшей по всему телу.

Но мне мало его пальцев! Мое тело жаждет невыносимой наполненности, которую дает только его член. Поэтому нетерпеливыми пальцами расстегиваю его ширинку и со вздохом облегчения обхватываю упругий ствол ладонью.

Это странное чувство — будто именно такого движения, такого ощущения пульсирующей в руке горячей плоти и не хватало мне для счастья. По телу растекается тепло и спокойствие, в вены впрыскивается супердоза окситоцина.

— Трахни меня, — выдыхаю я, глядя прямо в темные, еще темнее окружающей ночи его глаза. — Трахни меня как свою…

Не договариваю, потому что Тимур запечатывает мне рот голодным хищным поцелуем. Член в моей руке становится каменно-твердым, и его хочется сжать изо всех сил, чтобы проверить, испытать эту твердость.

Пока мой язык сражается с языком Тимура в яростной битве, отвоевывая свою территорию и захватывая его, он достает презерватив и убирает мою руку, чтобы раскатать его по стволу.

Не могу не думать о том, что у уборщиков с утра будет та еще картина — осколки бокала и упаковки от презерватива.
Надеюсь, тут нет камер!
Но эта мысль проскакивает слишком быстро, чтобы испортить мне настрой.

Потому что Тимур уже полностью готов, он подхватывает меня двумя руками, вжимает спиной во что-то твердое позади — и нанизывает на себя. Голой кожей спины я чувствую холодную гладкость стали, но внутри — внутри так горячо, словно меня заполняет жидкая лава.

Я обнимаю Тимура за шею, висну на нем, ахаю ему прямо на ухо и, в тот момент, когда он входит до конца, впиваюсь в его шею ртом, чтобы заглушить громкий стон.

Он приподнимает меня и опускает обратно, заставляя вновь и вновь растягиваться для него как я и мечтала. Медленно, хоть я и мокрая — но я все еще не привыкла к настолько… объемному органу внутри себя.

Могла бы. Но прошлая ночь так далеко, словно была десять лет назад и все заново, все внове, все как в первый раз.

Запах соли, краски, дерева, чего-то смолянистого, брезента, которым укрыты спасательных шлюпки, железа и — совершенно дурманящий аромат мужчины, который я слизываю с его кожи.

— Смотри на меня, — велит Тимур, и я резко откидываю голову, ударяясь затылком о стальную опору позади.

В темноте почти не видно глаз — но взгляд, о, его взгляд ощущается всей кожей, для этого достаточно и света звезд, который обрушивается нас, пронзая своими острыми иглами.

Я обхватываю Тимура ногами за пояс, скрещиваю лодыжки на пояснице, плотно вжимаюсь в него, но это только замедляет его движения. А я хочу быстрее! Хочу бури! Хочу нетерпения!

Он чувствует мое лихорадочное нетерпение и выходит из меня, опускат на палубу, но не дает одернуть платье, хоть я и собираюсь это сделать. Вместо этого разворачивает спиной к себе, давит на поясницу, прогибая до предела, и врывается сзади, жестко ударяя крепкими бедрами.

Так он входит глубже, и я, упираясь ладонями в стальную поверхность, прикусываю губы, чтобы не закричать в голос. Над водой голоса разносятся далеко, я рискую порадовать всех, кто на палубу ниже и выше нас.

Хотя шум волн заглушает даже влажные шлепки, с которыми сталкиваются наши тела, все равно я чувствую, что мы слишком громкие — наше судорожное дыхание, непроизвольные стоны, хрипение, вырывающееся из глотки Тимура.

14. Босиком

Тимур таранит меня безжалостно и сильно, выходя почти до конца и вонзаясь обратно резкими ритмичными движениями. Я едва держусь на ногах, голова кружится и, кажется, с минуты на минуту я потеряю сознание от переизбытка ощущений.

Его ладонь хлестко шлепает меня по заднице, добавляя в фейервек ощущений горящую кожу и колючие искры, взрывающиеся в мышцах. Долго вытерпеть такое я не смогу. Это чересчур! Я сорвусь и улечу в космос. Или вывернусь наизнанку. Или…

Не знаю, что. Но я так больше не могу!
Закрываю глаза, открываю — ничего не меняется.
Могу.

Тимур наматывает мои волосы на руку и оттягивает голову назад, давая мне возможность увидеть яркие звезды над головой.

— Давай, кончай! — хрипит он мне на ухо, обдавая кожу адским дыханием.

Я бы и рада сказать ему, что надо еще кое-что сделать для этого, кроме того, чтобы долбить меня, как отбойный молоток — но не успеваю, потому что резкая судорога скручивает низ живота и выстреливает молнией по позвоночнику, рассыпаясь каскадом звезд в глазах.

Сразу становится так много влаги, что от движений Тимура внутри раздается неприличное хлюпанье, и по внутренней стороне бедер течет смазка.

Я чувствую, как Тимур напрягается всем телом и последними движениями буквально впечатывает меня лицом в стену. Руки подгибаются, и я щекой касаюсь холодного металла, только сейчас понимая насколько горячая у меня кожа.

Тимур прижимается к моей спине и тяжело дышит, а потом склоняется и касается губами и горячим языком того местечка на шее, с которого он уже слизал всю тоналку, и отпечаток зубов горит огнем.

Нам требуется некоторое время, чтобы прийти в себя.
Наконец он тяжело отталкивается, освобождая меня, и я разворачиваюсь, одновременно одергивая платье.

Несколько секунд неловких копошений по приведению себя в порядок, и тут же рядом с моей головой в стену утыкается ладонь Тимура.

Он склоняется ко мне, поправляет волосы, приводя их в порядок, оставляет легкий поцелуй, жгущий губы, и совершенно спокойным, чуть насмешливым голосом интересуется:
— Ты всегда так страстно прыгаешь на незнакомцев?

Сначала я даже не поняла о чем он! Но через мгновение сообразила, вспомнив о нашей игре в первую встречу.

Задрала подбородок и дерзко ответила:
— В темноте не считается. И если я не знаю твоего имени — тоже не считается.
— Меня зовут Тимур, — тут же сообщил он.
— Эй! Я думала, мы договорились! — возмутилась я.
— О чем?
— Что мы незнакомцы!
— Мы и были… несколько минут назад.

Фыркнув, я с трудом выпрямилась и сделала несколько шагов в сторону. Тимур перехватил мою руку и удержал, не давая далеко уйти.

Расправил мое платье на груди, одернул подол, провел большим пальцем по губам, и я с трудом удержала себя от порыва обхватить его ртом.

— А тебя как зовут? — спросил он с улыбкой.

Ах, ты все-таки хочешь поиграть?
Могу и поиграть!

Я выдернула у него руку.
Темные глаза сдедили за мной чуть настороженно, но по-прежнему проницательно.
Я медленно, по одной, сняла с себя туфли на каблуках. Они очень красивые, но не слишком удобные.
В глазах Тимура сверкнул явный интерес пополам с любопытством.

Взяла туфли за ремешки…
И бросилась бежать!

Выскочила за дверцу с запрещающим знаком, вихрем пронеслась по палубе, скатилась вниз по трапу и на несколько секунд скрылась в нише, чтобы отдышаться. Чуть не сбила с ног парочку старичков — убедилась, что Тимур меня не преследует и нырнула в приоткрытую дверь. Стуча босыми пятками пробежала по коридору, укрытому ковром, заскочила в лифт и спустилась на свою палубу.
Там на цыпочках прошла по коридору и наконец спряталась в своей каюте.

Возбужденно дыша, прислонилась спиной к двери. Уронила на пол туфли одну за другой.
Свет пока включать не стала — на случай, если Тимур знает, где я живу. Так и стояла, пока глаза не привыкли к темноте и только тогда боком скользнула к иллюминатору и задернула шторку.

Упала на койку и медленно выдохнула, уговаривая сердце перестать так суматошно стучать. В крови продолжал кипеть восторг вперемешку с отголосками возбуждения, и шальная улыбка против воли расплылась по лицу.

Я прижала ладони к щекам и зажмурилась, на мгновение возвращаясь к ощущению глубоких толчков внутри моего тела. Волна жара снова поднялась из низа живота, заставляя прикусить губы от острой вспышки возбуждения.

Грезы прервал короткий писк телефона, лежащего на столике. Уходя, я воткнула его в розетку, и он сам включился, когда полностью зарядился. Пару часов назад он едва ловил сеть, а сейчас на нем горели уверенные пять делений.
А на экране блокировки висело сообщение.
От контакта «Бывший муж».

Чтобы увидеть, что в нем, надо было нажать на экран, но я медлила.
Только что распиравшая меня радость вытекала, как из треснувшего кувшина.
Я возвращалась в реальность. Словно выходила на свет из темного кинозала после окончания лучшего в мире фильма. Или сползала с американских горок на подкашивающихся ногах, с трудом понимая, почему земля пытается ускользнуть из-под подошв.

В глотке комок, внутри тошнота, и то, как желудок подскочил к горлу — не так прикольно, как на аттракционе, когда поезд делал мертвую петлю.
Безжалостный свет реальности и твердость земли под ногами возвращали меня в мою жизнь неотвратимо и беспощадно.

Тоска по Максиму, ставшая за последние три месяца частью меня, моей личности, вновь растекалась чернильной лужей в груди. Я почти сутки не думала о нем.
О том, как все сама испортила.
О том, что своими руками разрушила наше счастье.
О том, что он больше никогда не захочет со мной общаться.

И все-таки я должна быть рада тому, что он сам мне написал.
Но почему-то когда я взяда в руки телефон и нажала пальцем на сообщение, меня охватило дурное предчувствие.

15. Завтрак

Утром меня разбудила музыка. Пока я сообразила, зачем мне в ухо играет что-то бодрое и кто рассказывает про температуру за бортом, сон окончательно слетел. Добравшись до выключателя бортового радио, я постояла, подумала… И решила, что раз уже встала, то можно пойти в душ и чистить зубы.

Но в следующий раз надо не забыть выключить к черту все эти развлечения. Кто вообще в круизе встает в такую рань? У меня отпуск! Я хочу выспаться!
Пока возилась с макияжем и выбирала одежду, уже пришло время завтрака.
Нет, ну в принципе неплохое расписание, жить можно.

На завтраке оказался шведский стол. Причем хороший, богатый, с огромным выбором, что сделало ситуацию еще хуже. Не знаю, как нормальные люди, а я с утра еще недостаточно проснулась, чтобы принимать такие жизненно важные решения, как выбор между апельсиновым и яблочным соком, яйцами-пашот и всмятку и какую булочку взять — с абрикосом или с шоколадом!

А там еще были йогурты, каши, пара десятков хлопьев, шариков, колечек и прочих подушечек, всевозможные намазки для бутербродов и даже целый отдельный стол, посвященный английскому завтраку. К счастью, тут проблема выбора не стояла — кровяная колбаса и фасоль всегда казались мне странноватым вариантом для утра.

Слава богу, хоть кофе было всего три стандартных разновидности, так что я решила позавтракать именно им. Ну и половинкой грейпфрута.

Устроившись в одиночестве за нашим столом, я положила рядом с собой телефон и тут же покосилась на него — блики утреннего неба отразились от экрана и мне показалось, что он включился.
Нет, ни одного нового сообщения. Только одно старое от Максима.

«Что у тебя там происходит? Что ты натворила в самолете?»

Я даже не стала открывать это сообщение, прочитала с экрана блокировки. Пусть думает, что я сплю. Очень уж не хотелось портить такой дивный вечер.
Хотя он все равно уже был испорчен. Я так и легла спать, не придумав, что ответить бывшему мужу на странную претензию. Но с утра идей так и не появилось.

В дверях ресторана появилась Ксюша — при полном параде, в короткой джинсовой юбке и топике, открывающем животик. Приспустив с носа солнечные очки, она подмигнула официанту, который тут же споткнулся и рассыпал целый поднос с сосисками.

Довольная собой, она гордо прошествовала мимо пунцового парня, собирающего сосиски с пол и приземлилась на свое место.
— Доброе утро! Как спалось? Я уже выпила кофе и встретила рассвет на палубе — обалдеть, как красиво!
— Доброе… — вяло отозвалась я. Ох уж эти жаворонки.

Но почему-то именно в этот момент я решилась и взяла в руки телефон.
«Тимур что-то тебе рассказал?» — задала я Максиму прямой вопрос, устав от предположений.

— Мальчик, мальчик, подойди, пожалуйста! — Ксюша замахала все тому же официанту, который в ужасе стал оглядываться, надеясь, что это не ему. — Мальчик, принеси овсянки мне, пожалуйста! Только без соли и сахара. И добавь в нее банан!

Официант снова покраснел, но быстро кивнул и скрылся в кухне.

— Овсянка — это очень полезно, — назидательно сказала она мне. — Обволакивает желудок и помогает от гастрита. А бананы — прекрасный источник триптофана.
— Как интересно… — вежливо заметила я и придвинула свой грейпфрут поближе. К счастью, тут нашлась даже ложечка с острым краем, которой можно было добывать мякоть.

Не прошло и пяти минут, как официант уже несся к нашему столику с мисочкой овсянки в руках. Он так трогательно оберегал ее от пассажиров, чуть было не столкнувшихся с ним, что я просто умилялась.
Он поставил овсянку перед Ксюшей и, когда та поблагодарила его, положив руку на локоть, снова залился краской. И сбежал. Но — оглядываясь на каждом шагу.

— Ой, люблю молоденьких! — засмеялась Ксюша, когда он наконец скрылся из виду. — Они такие старательные!
— Да ты и сама не старая, вроде.
— Я-то нет, но меня просто обожают всякие стариканы! — она сморщила маленький носик с розовым пятнышком блестящих румян на кончике. — А деньги именно у них! За таких вот мальчиков приходится самой платить.
— Ну у тебя же есть деньги, — отколупывая кусочки грейпфрута, заметила я. — Можешь себе позволить.
— Наивная ты… — усмехнулась она вдруг как-то очень цинично, словно только что не изображала нежную принцессу.

«Агата! Расскажи, что натворила!» — мой телефон даже завибрировал как-то особенно агрессивно, когда пришло сообщение от Максима.

Ксюша, увидев, как я изменилась в лице, уже хотела что-то спросить, но тут к нашему столику причалила Сильвия.
Меха на завтрак она надевать не стала, зато мочки ушей оттягивали длинные, почти до плеч, серьги, а на шее было в несколько рядов намотаны жемчужные бусы.

По пути она успела прихватить стопку квадратных тостов и горсть упаковочек с соленым сливочным маслом. Поставила перед собой тарелку, взяла первый тост, открыла масло и принялась намазывать хлеб.

— О чем болтаете, девочки? — спросила она дружелюбно.
— Я говорю Агате, что выбирать между стариками и молодыми очень сложно. Молодые резвые, зато старики умеют ухаживать. Правильно я говорю? — тут же привлекла ее к спору Ксюша.

Я взяла со стола телефон, перечитала сообщение от Максима и снова отложила.
Что я натворила?

Ничего особенного. Провела роскошную ночь с полузнакомым мужчиной. А потом еще разок трахнулась с ним под звездным небом.
Почему моего бывшего мужа вообще волнует, что там у меня с Тимуром?

— В моей молодости деление шло не по возрасту, — сказала Сильвия. — Американские мужчины были с деньгами, но скучные. Говорили только о бизнесе, мечтали только о том, как купят дом или машину. Зато наши были веселые, обожали танцевать и целоваться. Но они были нищие. Сложный выбор.
— И кого вы выбрали? — рассеянно спросила я, снова косясь на телефон.

Ксюша и Сильвия посмотрели на меня совершенно одинаковыми взглядами.
Теми, которыми взрослые смотрят на симпатичного, но не очень умненького ребеночка.

Я снова взяла телефон, нервно отпила глоток кофе, глядя на него, но потом все же решилась и написала:
«Я тебя не опозорила».
Надеюсь. Кажется, Тимуру все понравилось.

16. Заблудилась

Общаюсь ли я с Тимуром?
Можно ли дикий секс назвать общением?

Пока я думала, что ответить бывшему мужу на сообщение, Ксюша уже доела свою эксклюзивную овсянку, а Сильвия принялась намазывать следующий бутерброд. Судя по количеству тостов перед ней, завтрак обещал быть плотным.

— Девочки, вы идите, гуляйте без меня, не ждите, — заметила Сильвия, переходя к следующему кусочку хлеба. — Я сейчас закажу шампанского и буду неспешно завтракать — это надолго!

Шампанское и тосты с маслом? Возможно, я что-то не знаю про традиции Техаса и Аргентины! Но они мне уже любопытны.

— Ой, приятного аппетита! — Ксюша подскочила с места и чмокнула Сильвию в щеку, вогнав ту в некоторый культурный шок. — Агата, идешь курить?

Курить я не собиралась, но тоже предпочла вежливо отступить.
По пути на корму, где на нашей палубе была устроена курилка, я все пыталась придумать, что ответить Максиму, чтобы не врать напрямую.

«Нет, сейчас нет», — написала я в сообщении, в принципе не слишком погрешив против истины.

Я не раз замечала, что курилки в приличных местах часто устроены так, что некурящим остается только завидовать. Вот и на этом корабле в нашем распоряжении оказался роскошный вид на океан, ротанговые кресла, небольшой бар и весьма симпатичная компания.
Качнув головой, я отказалась от предложенной сигареты. Нет, курить я из-за этого не начну, но провести время — почему бы нет.

Рядом с нами за круглым столиком два морщинистых как шарпеи мужика в ярких шортах и гавайках курили вонючие сигары и играли в шахматы.

Чуть поодаль у борта стайка азиатских дам преклонных лет в ярком макияже щебетала на своем языке и время от времени пыталась отогнать подальше свою подружку, которая пришла с кислородным баллоном на колесиках.

Еще две девчонки лет пятнадцати на вид курили одну самокрутку, передавая из рук в руки и поминутно оглядываясь. Я даже подозрительно принюхалась — но нет, это был обычный табак.

— Предупреждали меня, что тут одни пенсионеры, но я почему-то надеялась, что найду кого покрепче, — прокомментировала Ксюша контингент, не понижая голоса. Я вся сжалась от неловкости, но никто даже не повернул к нам головы.

— Вон бармен какой красавчик, — кивнула я на парня, который от безделья разучивал трюки с шейкером. Перед курильщиками сигар, конечно, стояли бокалы с виски, но, судя по всему, уже давненько.

Ксюша затянулась, сканируя его оценивающим взглядом, но скривилась и покачала головой:
— Да ему и двадцати нет. Мне бы постарше кого. И из другого социального слоя.
— Тебе же не замуж! А развлекаться можно с кем угодно.
— Развлекаться да, но я хотела поработать…
— Поработать? — удивилась я. — С криптой? Тогда...
— Забей! — фыркнула она. — Не, ну если не найдется кого получше, то и старички сойдут.

«Что он у тебя спросил про меня?» — воспользовавшись паузой в разговоре, я написала Максиму. Любопытно было до зуда в ладонях.

— Пойдем на йогу? — предложила Ксюша внезапно, не отрывая взгляда от горизонта.
— Куда?! — изумилась я, на всякий случай тоже посмотрев на горизонт.
— Сейчас будет занятие по йоге для начинающих. Любишь йогу?
— Да как-то пофиг, — засомневалась я.
— Ну, тогда переодевайся и пошли!

Я посмотрела на экран телефона.
«Бывший муж печатает…»
Печатает…
Печатает…
Три точки плясали в заголовке мессенджера, дразня меня.
Я смотрела в экран, не отрываясь, боясь пропустить, что он мне ответит.
Вот они пропали… А вот снова появились.
«Бывший муж печатает…»
Что он там за трактат пишет?!

— Черт с тобой, пошли!

Ну вот и пригодятся те самые лосины, которые делают красивую попу. Йога — лучший повод их надеть. Волосы я собрала в высокий хвост, качнула им из стороны в сторону, повертелась перед зеркалом, любуясь собой.
Кроссовки, телефон — и побежала.

Осталось вспомнить, в каком зале будет йога.
Телефон молчал, но я все равно поглядывала на него и время от времени тыкала в экран, чтобы проверить, не пропустила ли я ответ Максима.
Но он молчал.

Меня и радовало, и беспокоило, что бывший муж стал со мной общаться. Я ужасно по нему соскучилась и на самом деле сейчас с трудом удерживалась, чтобы не завалить подробностями своей жизни. Какие чайки за иллюминаторами, какие волны с белыми барашками поверху, что было на завтрак, как мне спится на такой узкой койке в каюте, какая прикольная Ксюша и какая странная Сильвия…

Но вряд ли его интересует круиз и его развлечения. А ведь тут еще казино где-то есть!
Волнует Максима только Тимур.
Это — ревность?

Хотелось бы верить, что за три месяца он не успел остыть ко мне настолько, чтобы посторонний мужчина рядом со мной его вообще не волновал.
Но почему-то мне казалось, что дело в другом.

По пути в зал я благополучно заблудилась между лестницами, палубами и коридорами. Надо было спуститься на главную и оттуда уже начинать путь, но я поленилась и теперь стояла посреди непонятно какого коридора и ждала, пока появится кто-нибудь из команды.

Как назло, именно тут никто не появлялся, хотя на моей палубе постоянно была беготня.
Толстый ковер складывал шум шагов, тихонько гудели двигатели.
Видимо, именно поэтому тут устроили мини-библиотеку — стоял диван и пара кресел, а рядом шкафчик с книгами на разных языках.

И вот как раз за шкафчиком я заметила наконец план корабля!
Добравшись до него, я поднялась на цыпочки и нашла место, отмеченное красной точкой.
Ага, я тут… А зал…

В этот момент чьи-то чересчур наглые лапы легли мне прямо на задницу!
Она, конечно, в этих лосинах аппетитная, но это же не повод!
Я резко развернулась, намереваясь по меньшей мере влепить пощечину, но пока удерживаясь. Вдруг там старичок лет ста пятидесяти, я ж его прибью!

Но я встретилась взглядом с проницательными темными глазами.
Голодными — словно Тимур забыл сегодня позавтракать.
Или что-то другое забыл — не завтрак…
Ни словно ни говоря, он снова облапал мою попу, крутнул на месте и упал в ближайшее кресло, роняя меня к себе на колени и тут же впиваясь в губы.

17. Йога

Я обвила руками шею Тимура, запустила пальцы в его волосы. Его губы были голодными и настойчивыми, словно он все никак не мог насытиться нашим поцелуем.
А у меня из головы вылетело все напрочь — Ксюша ждет? Ничего страшного, подождет.

Хотя нет — у меня в голове не было вообще никакой Ксюши.
Только этот офигительный мужской запах, окутывающий меня в его объятиях, эти властные твердые руки, которые держали меня крепко, по-хозяйски, словно не было никаких других вариантов, кроме как сидеть у него на коленях и быть его женщиной.
Здесь. Сейчас.
Только рваное дыхание — мое, его.

Тимур оторвался от моих губ, но не для того, чтобы прекратить это безумие. Взамен он впился ртом в мою шею, добрался до любимого своего местечка и обновил на нем засос.
Я откинула голову, подставляя ему беззащитное горло, доверяя полностью, потому что в этот момент иначе было нельзя.

Мужская ладонь легла мне между ног, чуть-чуть нажала, вжимая шов в промежность, и я почувствовала, как по коже пронеслась волна жаркой дрожи. Захотелось сжать бедра сильнее, запереть его руку между ними.
Я прильнула всем телом к мужчине, который целовал и лапал меня совершенно беззастенчиво и нагло, будто имея на это право. И в тот момент мне казалось, что только он и имеет.

Но все кончилось гораздо быстрее, чем мне бы хотелось.
Тимур нарисовал извилистый узор кончиком языка на шее, вернулся к губам, засосал их, куснул напоследок и…
Снял со своих коленей и поставил на ноги.

— Беги, куда бежала, — ответил он на мой удивленный плывущий взгляд. — У тебя же свои дела. А у меня свои.

И демонстративно поправил бугор в штанах.
А я могла бы остаться! И осквернить это уютное местечко непристойными действиями!
Даже сейчас я едва удерживалась от того, чтобы встать на колени и доказать ему, что у женщин есть такая власть, что способна преодолеть любую мужскую решительность.

Но он был прав — если я сейчас не появлюсь, Ксюша начнет мне названивать и все равно нас прервет.
Так что я развернулась к нему своей красивой попой и, нарочно ею виляя, отправилась вдаль по коридору. Вслед мне донесся мучительный вздох.

Завернув за угол, я резко ускорилась, потому что, судя по времени, уже опаздывала к началу. Так и оказалось — когда я ворвалась в зал, там все уже стояли попами вверх и усиленно сопели под размеренный голос высокой и худой тренерши.

Я подхватила ближайший коврик и, найдя Ксюшу по самым коротким шортикам самого розового цвета, пристроилась рядом. Позу в этот момент велено было сменить на более приличную, поэтому я сразу скрестила ноги, вытянулась вперед, склонилась вбок — в общем, делала вид, что мои мысли заняты исключительно подвижностью суставов и растянутостью мышц.
А не мужчиной, оставшемся в коридоре с могучим стояком.

Ксюша покосилась на меня и хихикнула:
— Тебя так йога возбуждает, что соски аж встали? Или я чего-то интересненького не знаю? Хотя жопа у тебя в лосинах ничего.

К счастью, в этот момент как раз потребовалось сложиться пополам, так что мое вспыхнувшее лицо она не увидела.

На себя бы посмотрела!
Весь зал — в лосинах той или иной степени развратности — и только Ксюша в таких обтягивающих мини-шортах, что для фантазии там не остается места. И в топе, едва прикрывающем грудь. Когда она сворачивалась кренделем, все это перекручивалось и сползало, откровенно обтягивая стратегические места.

Возможно, это и было причиной, почему бармен в углу зала, который до этого жонглировал апельсинами и нарезал фрукты и овощи для будущих смузи, отложил все свои дела, подпер кулачком подбородок и беззастенчиво пялился в нашу сторону все занятие.

Под конец тренерша разрешила начинающим полежать отдохнуть в шаванасане, зато продолжающим устроила хардкор, сворачиваясь в разные позы так, что я перестала понимать, в какую сторону у нее сгибаются суставы. Худая и длинная, она казалась мне гигантской змеей, которая просто сворачивалась и разворачивалась кольцами.

— Все, девочки, все молодцы! — закончила она занятие. — Жду вас всех утром на зарядку! На рассвете йога особенно прекрасна!
Я передернулась, представив, что встаю на рассвете, чтобы позаворачиваться в колечки.
Но Ксюша захлопала в ладоши с таким энтузиазмом, что я решила выключить на ночь телефон, чтобы меня не потащили за компанию.

Мы отнесли коврики на место, и девчонки оккупировали бармена, требуя свежевыжатых соков. Ксюша тоже на него покосилась, но решила действовать другим путем, не участвуя в конкурсе.
Она просто жадно пила воду из бутылки, щедро проливая ее на себя. Капельки катились по ее загорелой коже, насквозь пропитывали футболку, и почему-то у меня тоже пересыхало во рту.

— После обеда прибываем в Уругвай, — сообщила она. — Пойдешь куда-нибудь на экскурсию?
— Там разве виза не нужна?
— Не, вообще нет.
— А какие варианты экскурсий?
— Ну, обзорка, местный рынок с набережной, винный тур и что-то там про танго.
— Вот, знаешь, — очень серьезно сказала я. — Когда ты сказала про винный тур, внутри как будто что-то щелкнуло, и потусторонний голос сказал, что это судьба.
— У меня тоже на вине щелкнуло, — в тон мне серьезно ответила Ксюша. — Значит, надо брать. Нельзя игнорировать знаки судьбы.

Мы засмеялись и выкатились на палубу, где уже вовсю шпарило полуденное солнце, в самом прекрасном настроении. Но разве так могло продолжаться?
Конечно, нет.
Я почувствовала, как в кармане завибрировал телефон, вынула его и уставилась на надпись «Бывший муж звонит».

— Ксюш, ты иди… — вяло махнула я рукой, вдруг почувствовав слабость в ногах.
— Так встретимся на обеде? Тебя записывать на винный тур?
— Да, да, конечно…

Мне было не до Уругвая.