После развода. Бывшая любимая жена

Глава 1

— Я на развод подал.

Слова, как крошево стекла, влетели в спину.

— Устинья, я на развод подал, — холодный голос, заморозил всю кровь у меня в венах.

Устинья.

Вчера счастливая жена и мать двоих детей. Взрослых детей: Назара и Родиона.

Первому двадцать четыре, младшему двадцать два. У старшего жена беременная ходит, третий месяц. А у младшего дочке три годика.

Я медленно обернулась, стараясь вглядеться в лицо Адама.

Только там застыла холодная маска. Жёсткие черты лица, хищный разлёт бровей. Крылья носа трепетали, втягивая аромат разлитого чая.

— Это тебе по бизнесу надо, да? — жалко, тихо произнесла я. Ведь верила своему мужу.

Любила его той любовью, которая надеялась. Любовью, которая долго терпела. Все переносила, которая не раздражалась, не гордилась.

А оказалось, что у него любовь была другая.

Убийственная…

Та, которая сейчас втаптывала меня в грязь. Вдавливала во влажную сырую землю безымянной могилы.

— Нет, мне это не нужно по бизнесу, мне это нужно, потому что я больше не хочу…

— Чего ты не хочешь, Адам? — и голос как перезвон льдинок.

Слезы потекли по щекам.

А в голове всплыли картинки…

Бабушка прижимала меня к себе. Заправляла мне волосы за уши.

—Деточка моя, деточка, он не тот, с кем ты должна быть, понимаешь? Деточка моя, он не тот, с кем ты должна быть. Но он любого за тебя убьёт. Любого, кто появится рядом.

А мне тогда было семнадцать, и мне казалось, что бабуля просто преувеличивает, и вообще, какой девчонке не хочется услышать, что он никого к ней не подпустит.

А он ведь не подпускал.

Яркие фары светили дождливой осенью в дверь моего подъезда.

Приезжал.

Ждал меня, караулил.

А ещё такая глупая была, у бабушки отпрашивалась сходить поздно вечером в магазин. Только магазина никакого в округе не было, а бабуля качала головой, заправляла седые пряди под косынку и повторяла.

— Деточка моя. Он тебе не пара.

И отпускала.

— Я все уже не хочу, Устинья.

— Не называй меня так. — попросила я, стараясь задавить слезы глубоко внутри.

Устинья. Бабушка так называла меня. Для всех остальных я была Тиной. Меня только по имени отчеству в клинике называли и пациенты, а дома я была Тиной.

— Что случилось, — тихо произнесла я, не зная, как себя взять в руки, какой тут возьмёшь себя в руки? Они висели, словно плети обмороженного девичьего винограда.

Он же уехал всего лишь на пару дней в командировку в Москву, он же уехал всего лишь для того, чтобы подписать новый договор с бизнес партнёром, он уехал всего лишь на пару дней, которые разделили нашу жизнь пропастью. На одной стороне я в слезах, в отчаянии, со своей никому не нужной любовью.

А на другой стороне он.

В чёрном костюме, в чёрной рубашке. С золотыми украшениями на запястье.

И без обручального кольца.

— Ничего не случилось. И ты будешь очень сильно лукавить, если вдруг скажешь, что это были плохие двадцать пять лет брака.

— Адам, я не понимаю тебя… — слова — шорохи, дыхание — сорванное, грудь сдавленная плитой обреченности.

— Тебе не обязательно меня понимать, можешь сделать несколько шагов? — и протянул руку, стараясь вытащить меня из лужи чая.

Но я шагнула.

Шагнула и показалось, что наступила на стекло.

Мне казалось, вместо того, чтобы стопы разрезать эти стекла кромсали сердце.

— Я развестись хочу, потому что мы с тобой своё отжили, двадцать пять лет. Это много, Устинья. Это почти целая эпоха для одной маленькой семьи. Неужели ты считаешь иначе?

Да, я считала иначе.

— Зачем тебе это? — Тихо спросила я.

Я поняла, что я всю жизнь за ним бежала, как по лезвию. Следовала, шла нога в ногу, шаг за шагом.

По лезвию. За ним одним.

А сейчас порезалась...

— Давай, только без слез, взрослые люди, взрослое решение, нам не по двадцать лет, чтобы разыгрывать драму. Давай будем откровенными. Ты бы никогда не сделала этот шаг…

— Потому что я люблю тебя. — Слишком глупо выдохнула я. — Потому что ты мой.

— Я не твой, — улыбнулся Адам и покровительственно потянулся ко мне, провёл большим пальцем по щеке, вытирая слезы. — Успокойся, жизнь не кончается.

Моя жизнь кончилась.

Именно сейчас и кончилось.

— Подготовим документы, быстро разведёмся.

— Я не понимаю почему.

Я закачала головой, не было же ни предпосылок, не было разговоров.

— Почему ты вообще считаешь, что необходим ответ на этот вопрос? Почему ты не предполагаешь, что всякое может случиться в жизни и люди просто перестают любить?

Это его «перестают любить» засело внутри головы шрапнелью.

Я постаралась набрать полную грудь воздуха, чтобы закричать.

Но не смогла.

Адам сделал шаг в сторону.

— Ты, пожалуйста, не переживай, у нас с тобой не такой брак, что мы расходимся на злости на какой-то или ещё на чем-то. У нас с тобой такой брак, что мы расходимся, как два цивилизованных человека. И уж мы-то с тобой в разводе сможем договориться.

— О чем?

— Обо всем, о недвижимости, о бизнесе.

Любовь моя ненужная, проклятая, распятая лежала перед ним на последнем издыхании.

А перед глазами все также мелькали картинки пузырящихся от крупного дождя луж.

Осень в мои семнадцать.

Его улыбки.

— Приходи, приходи в себя, успокаивайся, выпей валерьянки и поговорим.

Адам выпустил мою ладонь из своей руки. А я просто глядела перед собой.

Словно бы в немой истерике не могла ничего произнести.

Он медленно вышел из кухни.

Открылась дверь кабинета, и я зажала ладонями лицо.

Наплевав, что вокруг чай разлитый, осколки, ноги подкосились. Я упала на колени, чуть не разбивая их в кровь, потому что…

Потому что в кабинете, на столе…

И зубы свело.

И мышцы натянулись.

И быстрые шаги стали приближаться.

Глава 2

Он со мной был всегда максимально искренен.

Адам был со мной честным даже в мыслях.

— Я не хочу видеть твоих слез. — Рубанул он одной фразой, а я поняла, что я не могу встать.

Я поняла, что у меня сил нет.

— Откуда эти бумаги? — Его голос звучал над ухом.

Я, не поднимая глаз, уже знала, что он присел на корточки, склонился ко мне, и дыхание горячее обжигало мою щеку.

— Откуда бумаги, — повторил он, надавив на меня.

А бумаги оттуда, что у меня случилась задержка, а в сорок три это намёк на менопаузу.

Я со всех ног рванула к своему врачу.

Она похлопала меня по ладони. И тихо прошептала:

— Ты же хотела девочку. Рожай.

Я приготовила эти чёртовы результаты анализов для того, чтобы, когда Адам вернётся с Москвы, сказать ему, что беременна, сказать, что может быть, у нас будет девочка.

А оказалось…

— Устинья… — позвал меня холодно муж, а я закачала головой.

Любовь-то всегда у Адама была ломаная, рваная, с которой даже иногда больно становилось.

— Устинья.

Я подняла заплаканные глаза на него.

— А вдруг это девочка?

— Не будет никакой девочки.

Он дышал мне прямо в губы, пальцами вытирал щеки.

— Аборт сделай.

Стекла осколками впивались в колени.

— Я не буду, я не хочу, я не буду. — Заплакала я ещё сильнее и горше. — Я не буду. Нет!

— Зачем тебе ребёнок в нашем возрасте? Зачем? Что ты собираешься с ним делать? Я тебе десять минут сказал про развод, какой ребенок? Ты связь видишь, мы разводимся. Ребёнку, значит, не надо рождаться.

— И разводись, — тихо прошептал я, обнимая себя за плечи и раскачиваясь на одном месте, мне только смирительной рубашки не хватало.

И Адам отпрянул от меня, резко встал, хлопнул себя по коленям.

— Господи, Устинья, не делай из всего трагедию,

Любовь его неправильная, жестокая.

Любовь его, которая заставляла сердце биться тройными рывками, заставляла кипеть от чувств.

— Я не вижу смысла в этой беременности, как ты этого понять не можешь!

— Еще несколько недель назад ты видел смысл в том, чтобы ложиться со мной в одну постель? Теперь ее греет другая? — Тихо прошептал я.

— Устинья это глупо. Я приезжаю, говорю о разводе. Ты мне говоришь о беременности. Где взаимосвязь? Я хотела ему сказать о беременности, но если бы знала о том, что он приедет с разводом…

Какая, к чёртовой матери, разница, что со мной происходит, если я уже и так мертва?

— Устинья. Да прекрати ты плакать, ты же знаешь, я не могу, не могу видеть твои слезы, Устинья. — Зарычал Адам, снова подорвался ко мне, схватил за плечи, попытался поднять, а у меня ноги скользили по влажному кафелю.

Любовь его неправильная.

Болезненная, которая отравила меня.

И заплаканными глазами я смотрела в лицо мужу, который когда-то мне очень много лет назад, в ту мою семнадцатую осень, шептал.

— Я для тебя все звезды соберу. Ты заслуживаешь намного больше, чем миллионы роз.

А сейчас, словно наотмашь бил меня по щеке раз за разом фразами, которые выжигали душу.

— Что я тебе сделала? Я тебя недолюбила? Я тебя не…

— Ничего ты мне не сделала. Но это вопрос ко мне, это я разлюбил.

И в памяти всплывали обрывки фраз.

— Такую, как ты, не отпускают. Такая, как ты, одна на миллион, а все, что до тебя просто цифры. Понимаешь?

Я тогда так верила в то, что я действительно особенная, я действительно одна на миллион.

А сейчас выходило...

— Почему мы разводимся?

— Почему я тебе уже объяснил? Я не чувствую, ничего не горит у меня внутри, ничего, понимаешь?

— Двадцать пять лет горело. А сейчас все сожжено дотла.

Ломкий надтреснутый голос.

— Устинья, не выворачивай ты мне душу, я приехал к тебе и сразу поставил вопрос, так как он должен стоять.

— А если бы ты знал заранее, что я беременна?

И этот вопрос оказался куда удачнее предыдущего, потому что Адам бросил на меня тяжёлый взгляд. Дёрнул подбородком так, как будто бы собирался ответить.

Но я закрыла ладонями глаза.

И прошептала.

— Ты бы сразу уговорил меня сделать аборт.

И что-то горячее липкое стало утекать из меня.

Вероятнее всего, жизнь.

Словно в пьяном бреду, опираясь тяжело о стол, я поднялась.

За мной следы тянулись с алыми разводами, потому что прошлась по стеклу.

Потому что жизнь с моим мужем была выстлана этим стеклом.

— Сделай аборт, Устинья. — Крикнул в последний раз Адам.

Я прикрыла глаза.

Не надо аборта. Оно само все…

Глава 3

После развода. Июнь.

— Устинья Анатольевна, вы поправились? — Тихо спросила моя пациентка и легла на кушетку.

Я тяжело вздохнула и поправила на себе медицинский халат.

Наверное, где-то поправилась.

В одном определённом месте, потому что во всех остальных местах я умудрилась похудеть.

Когда за Адамом закрылась дверь квартиры, когда пришли документы на развод, когда мы встретились в суде, когда была подчёркнуто вежливая, выверенная речь о том, что имущество будет делиться не поровну, как это предполагает закон, а так, как мы договоримся, муж стоял, смотрел на меня, глазами задавал вопрос «сделала ли я аборт».

А я молчала.

Мне казалось, ничего страшнее в моей жизни не может в принципе произойти.

Мне казалось, что развод с Адамом это что-то сродни концу света.

Я металась как сумасшедшая по квартире.

Мне было настолько больно, что я забывала, как меня зовут.

Я не знала, как рассказать детям о разводе.

Адам сделал это за меня, просто поставил всех перед фактом.

Назар ходил, разводил руками, тяжело вздыхал, говорил, что все образумится, он не бросит, он поможет. Он уже был взрослым мальчиком. Хоть ещё все тем же моим шалопаем. Родион стискивал зубы. А однажды, когда понял, что я схожу с ума, начал кричать:

— Он не достоин, не достоин тебя, как ты этого понять не можешь, прекрати реветь, мама, он не достоин тебя. Ушёл и скатертью дорога. Ушёл и молодец. Надо быть чудовищем, чтобы после стольких лет уйти в никуда.

А по ночам было так страшно, что я запрокидывала голову, стискивала зубы. И тело натягивалось, как струна.

По ночам было так жутко, потому что, поворачиваясь на другой бок, я видела его очертания в полумраке спальни. Заходилась слезами, прижимая к себе его свитер.

У этого развода не было причин, потому что Адам не смог их назвать, у этого развода не было никакого основания.

А я не верила в то, что можно разлюбить, невозможно же щёлкнуть пальцами и сказать все разлюбил, проклятие сошло.

— Да, набрала немного, — произнесла я сдавленно и, отвернувшись к стойке, вытащила ампулы и шприцы.

— Мы сегодня делаем биоревитализацию, помните?

— Да, помню. — Произнесла я своей пациентке. И постаралась вытряхнуть все воспоминания.

Но в душе все равно саднило так, как будто бы её кошки раздирали на клочки. И клиника, да, клинику открывал Адам. Я была просто одним из ведущих косметологов и по документам во время развода вышло так, что клиника тоже принадлежит ему.

Но муж с барского плеча бросил, что никакого дела ему до моего игрушечного бизнеса нет, переоформлять документы не будем. Чтобы не создавать лишних юридических поползновений. А я знала, что если он так сказал, то рано или поздно все равно произойдёт какой-то апокалипсис, поэтому всеми возможными силами копила деньги, чтобы выкупить долю. Выкупить долю и если даже не получится, просто чтобы переехать, потому что помещение тоже принадлежало Адаму. Я планировала собрать всех своих девочек и просто сесть в другое место. Клиентская база все равно пойдёт за нами, за косметологами, за массажистами, за специалистами.

Никто не останется при в новом коллективе, потому что люди не доверяют.

А ещё да, ещё я была беременна.

И никак не собиралась менять эту ситуацию. Наверное, потому, что я любила его слишком сильно, чтобы избавиться от его ребёнка. Наверное, потому, что у меня сил не было сесть и приехать к врачу и сказать, чтобы мы прервали беременность.

Когда я закончила процедуру и вышла на ресепшен проводить клиентку, администратор Диля выждав момент, подхватила меня под локоть и тихо произнесла.

— Вам надо в главную клинику съездить, переподписать договор. Сегодня звонили из отдела кадров. Заскочите.

Да, это была не единственная клиника. Адам был бизнесменом, а не врачом, но все это открывалось для меня. Я вот осталась в последней клинике, потому что по душе она мне пришлась, потому что здесь коллектив был хороший.

Адам нанимал управляющих, специалистов.

Я поспешно кивнула и пообещала, что заеду после смены. А смена у меня закончилась в четыре часа. Я села за руль, вырулила в сторону центра. Добралась буквально за пятнадцать минут, бросила машину на дальней парковке, потому что перед зданием не было места, как обычно.

Заскочила на второй этаж и прошла в административный корпус.

Переподписав бумаги я замешкалась в холле, бросила косой взгляд на стеклянную дверь и застыла.

Адам стоял возле своей машины, которую припарковал поперёк парковки. Стоял, склонившись к рыжеволосой девушке. Что-то говорил. А она при этом поглаживала уже заметный живот.

Я не поняла зачем, словно бы заколдованная, вышла из клиники и, спустившись по ступенькам крыльца, двинулась в сторону бывшего мужа. И только приблизившись, я сообразила, что у развода была самая банальная и глупая причина.

У него была другая.

Желание аборта было продиктовано тем, что у него уже была одна беременная женщина.

— Устинья… — Насторожённо произнёс Адам, когда я, спустившись со ступеней, повернула в сторону своей машины. — Устинье!

Быстрый бег.

Локоть прострелило болью.

Адам дернул меня на себя.

В глазах огонь и примесь злости.

— Обманула… — выдохнул он, глядя мне на живот.

Глава 4

Устинья

Адам

А теперь ребята 25 лет назад

Милые мои, добро пожаловать в новую историю жизни супругов после развода.

Надеюсь вы полюбите Устинью и проживете с ней книгу до конца, а про Адама надеюсь, что у него случится инфаркт, инсульт, ну можно заворот кишок…

А вообще в этом деле мне никуда без ваших советов и поддержки. Буду рада поболтать в коммах. Особенно сейчас, когда я на нервах)))

А если вам не трудно, то за звездочку книге и добавление в библиотеку вообще растекусь лужицей.

Спасибо, что вы рядом, без вас мне было намного сложнее, без ваших голосов, поддержки и участия.

Люблю до луны и обратно, всегда ваша Аня.

Глава 5

Я смотрела глазами, наполненными слезами на Адама, а слышала другое.

То, что он говорил мне за двадцать пять лет до серебряной свадьбы.

— Давай, ныряй ко мне в мои объятия, ныряй. Не смейся!

— Моё сердце навсегда навек твоё, забирай.

— Кричи, кричи на меня за все время, что мы не вместе, кричи на меня!

Только сейчас он кричал.

И другое…

А я видела те картинки прошлого, которые сменялись и не могла состыковать реальность и воспоминания.

— Ты обманула, обманула, — рычал Адам и, потеряв терпение, притянул меня к себе.

Его ладонь легла мне между рёбер. И спустилась вниз, очерчивая едва появившийся животик.

— Как ты могла? Я же тебе говорил. Нам с тобой не по пятнадцать лет, чтобы такие фокусы выкручивать, Устинья.

Я с трудом его понимала, какие фокусы. О каких пятнадцати годах он говорит?

На самом деле это все было из-за того, что мой взгляд как магнитом, был притянут к той рыжеволосой, которая стояла, сложив руки на груди возле его машины. На ней было платье цвета болотной ряски. И оно очень красиво контрастировало с её цветом волос. И даже румянец на щеках был не вульгарным, а таинственно женственным.

Какой срок у неё?

— Устинья, Устинья. Ты вообще в курсе, сколько тебе лет? Ты для чего это делаешь? Ты что, считаешь, что это нормально? В нашем возрасте не рожают детей, в нашем возрасте воспитывают внуков.Устинья, ты можешь мне сказать хоть слово? Почему ты себя ведёшь, словно бы кукла?

Он раздражался, и раздражение я ощущала горьковатым привкусом ромашкового чая, в который вы ещё меда цветочного бахнули, только испортив весь напиток.

— Я же тебя просил, я тебе говорил сделай аборт.

И слова снова больно били я почти пришла в себя, перевела взгляд на Адама, нахмурила брови.

Но это буквально на секунду, а потом снова к ней.

— Устинья… Так у меня сейчас нет времени с тобой это все разворачивать, но я сегодня приеду. Ты обманула меня. Я посчитал, что мы с тобой два взрослых человека, которые прекрасно могут договориться, но ты обманула меня. — Прохрипел Адам, и я закачала головой, наконец-таки смогла собрать всю волю в кулак и произнести:

— А ты предал.

Слова, как пощёчина, влетели в бывшего мужа, он отшатнулся от меня так, что даже от растерянности выпустил мои руки из своих.

Я этим воспользовалась.

Я не бежала, не оступалась, я просто развернулась и медленно пошла к своей машине, а когда дошла, я вдруг услышала, что шаги позади приближаются и снова его голос.

Я прыгнула в машину и завела движок. Сдала назад, выезжая с паркинга, и сама не поняла, в какой момент оказалась заперта кармане из-за того, что Адам стоял, перегораживая мне дорогу.

— Немедленно вылези из машины, и мы договорим, — сказал он хрипло и ткнул пальцем на улицу, показывая мне моё место.

Я включила передачу. Вывернула руль слегка в бок, чтобы объехать его, и нажала на газ.

Но я совсем не ожидала того, что он возьмёт и прыгнет на капот, и уж тем более я не ожидала того, что он со всей силы ударит по лобовому стеклу кулаком.

— Устинья!

Я резко затормозила, и Адам спрыгнул с капота, отряхивая одежду. Начал тяжело дышать так, словно бы бежал стометровку, а потом сделал шаг в сторону, решил приблизиться и открыть мою дверь.

Но я покачала головой. И все-таки ударила по газу ещё раз, выезжая с парковки, так что чуть не зацепила противоположный ряд машин.

До дома доехала за полчаса, трясло до невозможности.

Шок. Осознание. Отчаяние.

Я сидела, раскачивалась в кресле в его кабинете до тех пор, пока не завибрировал мобильник.

— Алло, да, — с запинкой выдохнула я, увидев незнакомый номер.

— Устинья Анатольевна, — зазвучал в трубке голос Дили, нашего администратора. — Устинья Анатольевна, что за беда? Я сейчас открыла документооборот. А ваше заявление, которое вы сегодня ездили переподписывать… его не подписали, понимаете? Устинья Анатольевна, я же не могу по факту вести запись человеку, который, получается, не работает в клинике.

Глава 6

В голове зазвенело, затрещало, стало все разрываться фейерверками.

—Диля, — произнесла я, нахмурив брови и ощущая, как пульсация головной боли спустилась к глазам. — Диля, у меня лежит в сумке второй образец договора. Что у тебя там не высветилось в документообороте, я не понимаю…

— Да?— Вздохнула администратор и засуетилась. Было слышно, что она перебирает и пытается найти что-то на столе, потому что шуршали бумаги. — Просто обычно сразу все отображается. Обычно я не парюсь на этот счёт, а у меня открыт полностью документ по сотрудникам и у вас не висит зелёным строка. —Начала объяснять Диля, а мне это не понравилось.

Мне это настолько не понравилось, что я поняла, тянуть больше бессмысленно.

Я не могла надеяться теперь на Адама.

Больше терпеть нет смысла.

Уговорив себя не нервничать ради малышки, я, правда, надеялась, что это будет девочка, ещё не было скрининга, но я, правда, думала, что это девчонка. И ради неё, уговорив себя успокоиться, закрывшись в спальне, я постаралась уснуть, а рано утром уже сидела за рабочим столом у себя в кабинете и перепроверяла карты пациентов. Копировала себе на флешку. Дублировала в облачное хранилище. Но моё задумчивое поведение не ушло от внимания. Со мной разговаривала одна пациентка через призму того «Устинья, что у вас случилось». Со мной разговаривала вторая пациентка «Устинья. Что у вас случилось?» Со мной разговаривала третья пациентка.

Ближе к вечеру я сдалась.

— Наверное, скорее всего, я буду переезжать, — сказала я молоденькой девочке, которая приезжала ко мне на чистки и на препаратные витаминные коктейли.

— А куда? Если в центр, то это было бы вообще круто.

— Я ещё не знаю, но, скорее всего, это произойдёт…

— Но вы нас только не бросайте, ладно, Устинья Анатольевна?

Она вздохнула, и я поняла, что да, бросать не стоило. Но когда через три дня, через пять и даже через десять дней моё заявление по-прежнему висело в программе неподтверждённым, я поняла, что тянуть бессмысленно.

Маша Лукина была записана рано утром, она вообще была тем человеком, который готов в шесть утра приехать к косметологу для того, чтобы весь день у неё был свободен, а делала она много, не только процедуры с лицом, но и очень часто лечебные сеансы, восстановление кожи, удаление воспалений по всему телу.

—Устинья, ты придёшь ко мне на осенний бал? — Деловито спросила Маша, разглядывая своё отражение в зеркале.

Я покачала головой.

— Нет, Мария, у меня немного другие планы…

— Какие? — Любопытно уточнила Лукина, владелица сети ювелирных салонов. И пристально всмотрелась мне в лицо.

— Я же в разводе. — Тихо произнесла я понимая, что если хотела сделать какую-то очень экстравагантную вещь, то по адресу обратилась.

— Да, да, да, — Маша подалась вперёд, делая губки бантиком и кивая мне, чтобы продолжила.

— У меня есть предположение, что в скором времени я не смогу работать в этом салоне, мне придётся уйти.

— Откуда такие предположения? Вы же хорошо разводились с Адамом.

Маша была не звездой сплетен, не королевой сплетен. Она была тем человеком, который ни про кого ничего никому никогда не рассказывает, но при этом как-то умудряется обо всех все знать.

— Да, но есть почему-то такое подозрение…

Маша вздохнула, взмахнула руками и тихо произнесла.

— Знаешь ты, главное, не переживай. Ты не бойся, ты прекрасно знаешь мою позицию, что, конечно, я не люблю в окружении незамужних людей. Но я тебе могу сказать одно, как только на что-то решишься, сразу обращайся ко мне, я во всем помогу. У нас такое хорошее помещение есть на Ленина, если ты найдёшь инвестора, который быстро оформит тебе все под косметологию это же вообще будет замечательно, так что не бойся, не бойся.

Маша похлопала меня по ладони и, угнездившись на кушетке, произнесла:

— Ну а теперь давай за уколы.

Вечером я собрав вещи, вышла из клиники. Но дойти до машины не успела.

Адам перегородил дорогу, сложил руки на груди.

— А можно узнать, — произнёс он, медленно растягивая слова и проводя пальцами по шее себе. — Ты с каких это пор считаешь правильным выносить сор из избы?Я все мог понять. Я мог понять наш развод. Я мог понять твоё маниакальное желание не делать аборт, несмотря ни на возраст, несмотря ни на анамнез, который у меня и у тебя с годами стал появляться. Я все могу это прекрасно понять. Я не понимаю одного. Ты какого черта моё имя в грязи извозила?

— Отпусти меня, — тихо прошептала я, стараясь вырвать руку из захвата пальцев, но добилась противоположной реакции.

Адам побагровел и потянул меня на себя с такой силой, что я подумала, он мне либо сейчас конечность оторвёт, либо кости раздробит пальцами.

— Знаешь что? Садись-ка в машину. — Зло рявкнул бывший муж и развернул меня к своему авто.

Глава 7

Адам потянул меня на себя и открыл дверь машины. Я упёрлась в проем руками и махнула ногой, стараясь попасть мужу по щиколотке.

— Никуда я с тобой не поеду. — Сказала я тихим сдержанным голосом.

Адам подхватил меня на руки и, лишив возможности упираться, быстро засунул внутрь хлопнул дверью, обошёл машину, пристально глядя на меня через лобовое стекло.

Я чисто из вредности это сделала, просто нажала на кнопку и заблокировала все двери, когда Адам подошёл к водительской.

Я тяжело вздохнула, он тут же выхватил ключи и попытался снова снять машину с сигналки, но я опять нажала на кнопку блокировки и так делала до тех пор, пока машина не стала хрипеть и разрываться от сигнализации.

Адам вышел из себя и ударил по своему окну кулаком.

— Устинья прекрати, — перекрикивая звук воя сигнализации, выдал Адам. А я покачала головой. Поэтому, когда он все-таки прекратил пытаться открыть машину и поднял руки, я медленно потянулась и разблокировала двери, вылезла наружу, даже не стала поворачиваться и что-то ему доказывать, либо о чем-то с ним разговаривать.

Я ненавидела его так, как ненавидит только слепо любящая женщина.

— Устинья! Да прекрати ты! — Адам догнал меня. Забежал вперёд, желая остановить.

Я смотрела на него исподлобья.

Молчание — серебро, слово — золото. Не хотела разбрасываться последним.

— Ты можешь мне объяснить, какого черта происходит? Я все прекрасно понимаю, мы разошлись с тобой, но разве я тебя чем-то обидел?

Я отвела глаза.

— А предательство это не обида, а двадцать пять лет брака это видимо, просто цифра.

— Если ты что-то хотела, ты могла это все взять. Я не лезу в твою работу. Я не лезу в твою жизнь. Я оставил тебе ровно все то, что ты запросила. Мы с тобой не срались, ложки не делили. Я не выказывал никакого недовольства, даже если бы ты сказала о том, что хочешь все поделить по закону.

— Но ты сказал мы не будем делить по закону.

— Потому что я не вижу смысла! Зачем сейчас мы будем создавать юридические проблемы для того, чтобы все было у нас законодательно закреплено. Если ты что-то хочешь, ты всегда можешь об этом попросить.

— А я не хочу просить. — Выдохнула и сделала шаг в сторону.

— Устинья, да прекрати ты. И в конце Концов. Ладно, хорошо, предположим, я чего-то недопонял в нашем разводе, да, сказал, что ничего не будет делиться у нас по закону, но только это исключительно из того, что я прекрасно знаю, что ты не разберёшься во всем этом. И опять нам придётся контактировать, да?

— А тебе очень тяжело контактировать с бывшей женой, которая забеременела от тебя, а ты, как последняя скотина, взял и решил отправить её на аборт, ведь у тебя там беременная девка? Девка в какой-то момент стала ценнее двадцати пяти лет брака?

— Сейчас мы сядем в машину, я тебя отвезу домой, и во время дороги мы с тобой все это прекрасно обсудим.

— У меня своя машина за углом стоит. Так что не беспокойся.

Я перехватила его запястье и постаралась отодрать от своей руки.

Не получилось.

— Зачем ты решила трясти грязным бельём?

— Я не трясу грязным бельём. Просто уже все знакомые, которые есть в округе, оказывается, прекрасно знают о том, что я дура набитая. Они прекрасно осведомлены, из-за чего произошёл развод, и, видимо, наконец-таки выждав определённое время для того, чтобы у меня траур прошёл по нашему браку, все начало всплывать.

— Знаешь, как-то они очень прицельно ждали, ровно до момента, пока тебе не станет все известно.

Я пожала плечами.

Как я могу сейчас сказать что-то о действиях людей? Просто так случилось, просто так сложилось, просто когда мне было очень больно, появилась возле Маша Лукина.

— Оставь в покое меня. Ушёл и ушёл, я не бегаю за тобой, не цепляюсь за ремень брюк, не висну на коленке. Оставь меня в покое, если бы не твоя дурацкая инициатива переподписывать договоры, я бы на днях не увидела тебя с твоей девкой. Так что в исходе всего того, что происходит сейчас, виноват только ты.

Адам тяжело задышал, казалось, как будто бы он очень быстро и резво соображал, как бы вывернуть ситуацию.

— Так пошли, все-таки я тебя довезу до дома.

Адам развернул меня, а я понимала, что в нём больше ста килограмм, причём это не какой-то хиленький жирок, это сто килограмм мышц. И упираться было бессмысленно.

Он все-таки усадил меня на переднее пассажирское сиденье. Обошёл машину, плюхнулся на своё место завёл авто и выехал с парковки.

— Откуда Лукина все знает?

Я пожала плечами и перевела взгляд в сторону проезжей части.

Забытый токсикоз напомнил о себе, и я тяжело задышала, попыталась найти в сумке бутылку с водой, но ничего не было.

— Что? — Недовольно спросил Адам.

— Тошнит.

— А я говорил, а я говорил, что в нашем возрасте уже не рожают.

Я перевела на него тяжёлый взгляд и пожала плечами.

— Да, конечно, я, значит, стара, чтобы родить ребёнка, а ты у нас, отец молодец, третьего заделал мимо проходящей шлюходеве.

Адам сдавил руки на руле с такой силой, что готов был его промять.

— Останови, я выйду или заблюю тебя весь салон, — произнесла я нервно. И посмотрела на поток машин. Адам выругался, свернул с дороги, ударил по аварийке.

— Сиди, сейчас принесу воды.

Он выскочил из авто и забежав в ближайший супермаркет исчез за холодильником с напитками.

Мобильник мужа, который остался в кармашке дверцы, задребезжал так, что у меня заложило уши.

Я наклонилась, выхватила телефон. И перевернув его экраном к себе увидела фотку рыжей.

Повинуюсь какому-то глупому чувству, я приняла вызов и, заблокировав экран, бросила телефон, в подстаканник.

Когда Адам открыл дверь, я отчетливо произнесла:

— Родной, ты так обо мне заботишься, я так тебе благодарна.

Адам чуть не выронил бутылку с водой и воззрился на меня с диким шоком.

Набрав побольше воздуха, чтобы меня точно было слышно, я продолжила свой аудиоспектакль.

Глава 8

Адам все-таки выронил бутылку из рук и, резко наклонившись, попытался её нащупать возле поребрика.

Я потянулась и дважды нажала на кнопку блокировки телефона, тем самым сбрасывая вызов.

Когда муж поднял на меня глаза, я холодно посмотрела на него и покачала головой.

— Ты что, надеялся, что я тебе сейчас это скажу?

Я точно могу сказать, что такого шока на лице своего супруга я ещё ни разу в жизни не видела.

— Это сейчас вообще что такое было,— хрипло произнёс Адам и, сев в машину, все-таки положил мне на колени бутылку с водой.

Я пожала плечами.

— Ты вот считаешь, что раз у нас развод был не по закону и все что я запрошу, могу взять. И, видимо, ты на такую благодарность рассчитываешь за каждое своё барское разрешение?

Адам скосил на меня глаза и все-таки вырулил с парковки и поджал губы.

— Очень нелогичное поведение, — произнёс он, — я же говорил, что беременность в нашем возрасте это всегда риски.

Я свернула крышку с бутылки и отпила воды.

— И вообще, ладно, хорошо. Даже предположим, что вся эта ситуация выглядит максимально мерзкой с моей стороны, я не исключаю, ты имеешь право сейчас на свою злость, ты имеешь право сейчас на раздражение.

— Я ещё имею право на пятьдесят процентов от нашего имущества.

Молчание повисло в машине такое, что его можно было резать ножом и вместо масла размазывать по брускетте.

— Я вообще не к этому. — свернул с темы Адам и повернул в сторону моего дома. — Я к тому, что ты не стала делать прерывание беременности, ты решила рожать… Вот скажи мне, пожалуйста, в этом контексте, что это мой ребёнок почему я не имею права даже об этом узнать?

— Ты не имеешь права об этом узнать, потому что ты приговорил этого ребёнка к смерти, — тихо произнесла я и услышала слова бабушки…

Он за тебя ведь любого убьёт...

Это было так символично, что у меня затряслись губы.

— Не говори глупостей. Не говори глупостей, Устинья. Я пришёл, сказал тебе про развод. Только потом я узнал о твоей беременности. И логично, что в разводе никакой беременности быть не может. Но ты считаешь, что стать разведёнкой с прицепом…

— Господи, я и так разведёнка с прицепом. У меня двое детей. — перебила я Адама.

— Это взрослые дети. Как ты этого понять не можешь? Мы уже не ответственны за них. Рождая маленького ребёнка, ты попадаешь в другой статус.

— И что ты хотел от меня? Вот ты увидел, что я не сделала аборт. Вот ты сейчас высказываешь претензии о том, что я бы могла тебя об этом предупредить. Для чего? Что ты бы каждый день стоял у меня под дверьми квартиры и ворчал о том, что так нельзя, так нельзя.

— Давай посмотрим на твою медкарту и, может быть, все-таки придём к выводу о том, что нам надо избавиться от ребенка...

— Для чего?

Я сама не заметила, как стала повышать голос и как он нервно звучал.

Адам выдохнул, тяжело ударил со всей силы ладонью по рулю, посмотрел на меня и покачал головой.

— Ты сводишь меня с ума, ты не можешь ничего сделать нормально. Ты из всего делаешь какое-то непонятное представление.

У меня затряслись губы.

— Знаешь что? Я не понимаю твоих претензий, я не понимаю, зачем ты приехал и ждал меня возле работы, но я прекрасно понимаю тот факт, что если ты до сих пор не подписал моё заявление…

— Твою мать, какое заявление? — Вспылил Адам, поворачиваясь ко мне.

— То самое, которое я на днях приезжала переподписывать в главный офис, где столкнулась с твоей будущей женой. Я так понимаю, не подписываешь ты моё заявление только исключительно из-за того, что тебе надо подарить клиники этой деве, да?

— Какое дерьмо ты несёшь. Причём здесь это? Я вообще не знаю, что там подписано, что не подписано. У нас есть регламент, который мы соблюдаем, и все на этом. Я не знаю, почему ты претензию высказываешь мне, вместо того, чтобы позвонить в отдел кадров. — Адам рычал на меня, показывал, как он недоволен, но я ему не верила, ничего в этом мире не происходит без указаний вышестоящих людей. Если у меня было неподписанное заявление, значит, Адам точно знал об этом. — И не надо мне рассказывать другую версию событий.

— Я посчитала, что это ты все сделал, и решил таким образом меня вынудить сделать аборт, я права?

— Нет, ты не права.

— Тогда я тем более не понимаю, зачем ты приехал.

— Я приехал обсудить с тобой, что мы будем делать с беременностью.

— У тебя нет никакой беременности. Ты с этой беременностью расстался в тот момент, когда сказал мне о том, что её надо прервать. Так что это не твоя головная боль. Не надо здесь казаться лучше, чем ты есть на самом деле. Тебя уже никто не осудит!

И по сведённым бровям, по тому, как заиграли желваки на его скулах, я поняла, что осудят. И осудят так, что он сейчас из-за этого психует.

— Останови. Мне надо выйти. У меня заказ в пункте выдачи. — Я это произнесла, когда машина свернула на перекрёсток дома, и Адам ударил по тормозам.

— Ты можешь успокоиться, и мы с тобой все обсудим.

— Да нечего нам обсуждать, — сказала я нервно и вышла из машины, и весь вечер я провела в состоянии того, что у меня в руках все горело, и я не понимала какие цели он преследовал, но было ясно одно: даже если он действительно не знал, что там затупила какая-то программа или ещё что-то, рано или поздно эта ситуация возникнет, станет более явной, и поэтому утром, когда я только открыла глаза, я тут же набрала Лукину.

— Мария, доброе утро, — сдавленно произнесла я, потому что никогда не любила просить. — Я, знаешь, по поводу чего звоню?

Я хотела уточнить у неё про помещения, которое она предлагала.

Я хотела работать на опережение.

Я понимала, что в дальнейшем можно подать на раздел имущества. И уже через суд все это решить. Но на данный момент мне важно было отстоять своё право заниматься тем, чем я жила.

— Ой, как хорошо, что ты мне позвонила, — вспыхнула Маша Лукина, — ты представляешь, вчера такой скандал был. Если бы я сама не слышала это от девочки, которая наблюдала за этим, я бы сроду не поверила. Ты же что мне не сказала, что вы с Адамом сходитесь?

Глава 9

– Маша, я не понимаю, если честно, в чем дело? Я вообще не по этому поводу звонила. – Постаралась перевести тему.

Я вздохнула, а Маша не дала мне вставить даже слово.

– Да нет, нет. Я просто так подумала , что наверное, это же хороший знак.

– Нет, Маш, не в этом дело. Я хотела уточнить по поводу того помещения, про которое ты говорила.

– А зачем тебе сейчас помещение? – Искренне удивилась Мария и охнула.

– Я все-таки не исключаю тот факт, что мне нужно будет переехать и я бы хотела поговорить с собственниками на темы по поводу аренды. – Мягко заметила я.

Маша тут же стала причитать:

– Да подожди ты говорить. Вдруг сейчас вся ситуация вообще развернётся так, что никто тебе и не увольняет. И вообще, тебе не надо будет покидать свою клинику.

Я тяжело вздохнула, понимая , что Маша таким мягким образом давала мне понять , что с помещением какой-то облом.

– Да, действительно, наверное я тороплюсь. Спасибо огромное.

– А вообще, я тебя очень поддерживаю. Я понимаю , что такая ситуация, она выбивает из колеи.

– Да, да, спасибо Маш.

– Но тем не менее, как мне сказала девочка, муж твой был вчера вообще не в самом хорошем расположении духа, потому что после нескольких очень звонких реплик своей спутницы он психанул. Рассчитался по счёту и исчез. Так что ты подумай над этим. Подумай

– Я обязательно над этим подумаю. Спасибо. – Сдавленно произнесла я и покачала головой.

Быстро позавтракав, я стала собираться на работу. Затормозил опять чёртов токсикоз. Пришлось выблевать свежий чай и на трясущихся ногах доползти до кровати. Перед глазами все плыло. Трубка завибрировала в момент, когда я была готова сама набрать администратора и сказать, чтобы подвинули утреннюю запись.

– Устинья Анатольевна, – снова в трубке раздался голос Дили, – тут такая ситуация. У нас полностью слетела вся система записи. Мы сейчас экстренно обзваниваем клиентов, потому что вся база с сегодняшнего дня потеряна. Мы утреннюю девушку перенесли на послезавтра. Поэтому не торопитесь.

– Что? В каком плане?

— В том плане , что у нас сейчас такая неразбериха. У нас же счётчик сам отправляет напоминание клиентам и сейчас у нас в холле столкнулись четыре девушки, которые оказались записаны к одному массажисту на одно время. Мы быстро сейчас обзваниваем вручную весь сегодняшний день , чтобы утрясти и подтвердить все записи. На всякий случай отменяем, чтобы не было паники никакой.

– Глупости какие-то. – Нервно произнесла я и поняла что, когда мы только открывались, у меня было очень много полномочий связанных именно с обустройством работы. Это потом уже, когда клиники встали на рельсы постоянного потока, я стала обычным косметологом. Я понимала , что с открытием новой клиники так не получится. Я не смогу просто сидеть косметологом, я должна буду быть руководителем. И это конечно, тоже накладывало своеобразный отпечаток. Доехав все-таки до работы к полудню, я увидела весь этот кошмар, который происходил в холле. Сама искренне приносила извинения. Управляющая, немолодая статная женщина, ходила злая и созванивалась с IT отделом, по поводу настройки новой базы. Она повернулась ко мне и заметила:

– Кстати, Устинья Анатольевна, вероятнее всего, именно поэтому ваше заявление до сих пор висит зелёным. Тут у нас ещё несколько девочек оказывается, с неподписанными договорами. Вы бы доехали все-таки до отдела кадров, утрясли, потому что проблема идёт от них. У нас одна база. У нас вся система связана.

Я поспешно кивнула и приняв несколько пациенток, которых не успели перенести, все же собралась и поехала в отдел кадров. Как я поняла, там тоже все было достаточно нервно, потому что на меня нарычали, сказав , что это проблема не только со мной одной и вообще, надо будет приехать намного позже. Мне пришлось показать зубы и сказать , что я не собираюсь мотаться здесь, как девочка на побегушках. Как только придёт в норму вся система по работе с клиентами, сами пришлют мне образец подписанного договора.

Выйдя из отдела кадров, спустившись на один этаж, я быстро прошмыгнула мимо ресепшена и столкнулась в дверях с Адамом.

И мне казалось очень странным , что он так зачастил в клинику. В нашем браке он вообще никаким образом, не присутствовал при работе клиники.

– Аааа, не понял, ты что здесь делаешь?

А я не понимала, что он здесь делает и у меня был соответственно только один вариант : он подготавливает клинику к передаче её другому человеку.

В руках его пассии.

Я посмотрела на него исподлобья и коротко бросила:

– Заявление на увольнение приезжала подписывать.

–Устинья. – Недовольно выдохнул Адам и перехватил меня за руку.

Потянул на себя, разворачивая, а я, совсем обозлившись на него, сквозь зубы процедила:

– В декрет ухожу. Понял?

Глава 10

Вырвавшись из рук Адама, я развернулась и быстро выбежала из больницы. Прыгнула в свою машину и не стала смотреть, что он шёл следом.

Много чести.

Созвонившись с риелтором, я быстро перестроившись, поехала смотреть помещение.

Я поехала в центр Косметологии и Эстетики при фитнес клубе Зорге Лэнд. Встретившись с управляющим, мы быстро обсудили условия работы, которые нам выставляли и попытались договориться по поводу своеобразного арендного буфера, то есть они нам предоставляли просто оборудованные помещения по цене суточной аренды, которая у них есть. Это было дороже. Но хотя бы не так страшно, как вляпываться в аренду почти в полмиллиона в месяц и при этом ещё и ремонт делать за свой счёт.

Я оставила этот вариант самым правильным и вернувшись домой застыла, потому что провернув ключ в замочной скважине, поняла , что дверь закрыта на внутренний замок.

Тяжело задышав, я подолбилась в дверь, понимая , что могла приехать моя мама, либо свекровь. На крайний случай, Назар с женой мог заскочить.

Но дверь мне открыл Адам.

– Я думал уже не дождусь. – Произнёс он нервно и отхлебнул из моей чашки кофе.

Я это поняла по запаху, который растекался по всей квартире.

– Ты что здесь делаешь?

Адам ещё раз отхлебнул кофе и бросив косой взгляд на кухню, заметил:

– Ужинаю.

А у меня такая злость поднялась внутри , что я только смогла прохрипеть.

– А тебе что, кусок в горло не лезет, когда ты со своей пассией находишься?

По блеснувшему огню в глазах я поняла , что Адам прекрасно понял, что я в курсе вчерашних его посиделок, нахмурил брови.

– Вообще-то я хотел с тобой поговорить, но тебя дома не было.

– И ты посчитал , что у тебя есть права заходить в мой дом просто так?

– А с чего ты решила, что у меня нет прав? Это моя квартира, так же, как и твоя.

– Нет, нет, Адам. Это моя квартира.

Я зашла, поставила сумку на полку. Быстро стянула балетки, наклонилась, убирая их в ящик и ощутила, как низ живота потянуло.

В туалет.

Дёрнувшись в сторону, я чуть было не толкнула Адама плечом, создавая ситуацию того, что весь кофе окажется у него на рубашке и бывший муж только нервно выдохнул:

– Да господи, что ж ты за неугомонная женщина.

Я вздохнула, зашла в туалет и поняла, что меня аж потряхивало от злости.

Сделав все свои дела. Я вышла из туалета и вскинув бровь, уточнила:

– С чем пожаловал?

– Я все пытаюсь понять, что у тебя за нервная и дерзкая манера со мной сейчас общаться.

– Я не понимаю, что ты ко мне пристал? Я не понимаю, почему от одного моего появления вблизи твоей любовницы, ты вдруг вознамерился тут же контролировать мою жизнь? Не бойся, Адам, я не собираюсь нападать на неё в подворотне и абортировать старым мясницким ножом.

Муж фыркнул.

– Успокойся, я не собираюсь звонить ей и доказывать , что ты по-прежнему мой муж и так далее.

– А вчера что было? – Нахмурил он брови и я закатила глаза, не удержалась.

– Если есть возможность подшутить над дураком, грех не пользоваться.

Я не уточняла, про какого дурака шла речь, и поэтому Адам оскорбился.

–Устинья, вот мы с тобой хорошо разошлись.

– Мы с тобой? Если ты считаешь, хорошо разошлись, когда ты оставил меня сидеть на осколках, то вынуждена тебя разочаровать. Мы дерьмово разошлись, Адам! Если ты считаешь хорошим развод, в котором идёт почти красной строкой фраза о том, что нужно избавиться от ребёнка, то это дерьмовый развод! Если ты считаешь , что ситуация, где ты можешь завалиться в квартиру бывшей жены и сидеть ужинать едой, которую приготовила она, это все ещё не говорит о том-то, что развод был хорошим! В следующий раз, оставляя что-то приготовленное, я буду слабительным посыпать, чтобы ты за свою несдержанность и наглость отвечал.

У Адама заиграли желваки на скулах. Он дёрнулся ко мне, перехватил и со всей силы вдавил в стену. Я ощутила, как его большой палец лег мне на яремную впадину. Дыхание коснулось кожи на лице.

– Ты злишься, – произнёс он шёпотом, – а если злишься, значит, неравнодушна. А если неравнодушна, значит ты по-прежнему моя. И поэтому прекрати вредничать. Стань послушной ласковой девочкой. В конце концов, я тебе ничего плохого не сделал. Ты меня слышишь?

Адам слегка подался вперёд, прижимая меня всем телом к стене. Его горячее дыхание опалило мою кожу вновь и я вдруг с каким-то ужасом поняла , что он собирается меня поцеловать.

Вот этими губами, которыми он недавно целовал свою другую женщину.

И в последний момент, когда оставались наверное, микроны между нами, я резко дёрнулась и демонстративно отвернулась. Брезгливо скривила губы.

Хриплый Рык.

– Ах ты стерва!

Глава 11

Я не шелохнулась.

Я не обратила внимания ни на его резкий выпад, ни на то, что он зарычал, и ни на то, что он назвал меня стервой.

— Адам, ты не имеешь права здесь находиться. Все твоё внимание, которое ты оказал за последние дни, оно наталкивает только на одну мысль… — хотелось чтобы сталь в голосе, яд…

— На какую? — Вскинув брови и сложив руки на груди, произнёс бывший муж, заставляя меня заскрипеть зубами.

— Тебе просто неудобно сейчас, ты просто не знаешь, как так раскорячиться, чтобы при плохой игре сохранить хорошую физиономию.

Бабушка, конечно, говорила эту поговорку намного грубее и с более похабным смыслом, но у меня как-то язык не повернулся, а может быть, стоило…

— Нет, Устинья, я просто не понимаю какого черта тебе взбрыкнуло рожать ребёнка в сорок с лишним лет. Я не понимаю, чего ты добивалась своим выпадом во время звонка, и уж тем более я не понимаю, к чему эти громкие фразы об увольнении и о декрете. Я пытаюсь в этом разобраться, потому что ты для меня не чужой человек, ты для меня близкий человек, с тобой что-то происходит.

Со мной беременность происходила, вот в чем все дело.

— Если ты поужинал, разворачивайся и уходи. Я не вижу смысла с тобой обсуждать все эти темы.

— Устинья... Если бы ты была более собранной, более логичной, возможно, мы могли бы с тобой договориться… — ласково, почти участливо прозвучал голос бывшего.

— Зачем нам эти договоры?

— Ну хотя бы затем, что, если ты все-таки решила сохранить ребёнка, то это уже другой род отношений.

— Нет. Я тебя не ставила в известность, я тебе ничего не говорила про этого ребёнка, потому что ты от него отказался ещё до рождения. Тебя этот ребёнок не касается.

По лицу Адама мелькнула злая тень, и показалось, как будто бы над бывшим тучи нависли.

— Ты понимаешь, как это выглядит со стороны?

О да, я понимала, как это выглядело со стороны: он ушёл, бросил беременную жену, которая все-таки, несмотря на возраст, несмотря на осуждение, взяла и родила.

Не самая красивая картинка.

— А тебя так волнует общественное мнение?— Тихо спросила я и опустила глаза, выдохнула, оттолкнулась от стены, сделала несколько шагов вперёд. — Адам, успокойся. Ты в этом городе можешь купить любого, купи молчание, которое тебе так необходимо.

Купить-то он мог любого, но вот что делать со слухами, что делать со сплетнями, которые навинчивались словно на тугую спираль, он не знал.

Адам вообще предпочитал вместо информационной войны обычную. И это минус в современном мире, но я не хотела ему ничего подсказывать.

— Я не думаю, что тебе стоит чего-то опасаться. Ушёл и ушёл. Закрыли тему. Если ты пытаешься надавить на меня тем, что я должна сделать аборт, то вынуждена тебя разочаровать. Я ничего не буду делать по твоей указке. Не из вредности, не из того, что я хочу тебе досадить. Но я хотела этого ребёнка. Я молилась об этом ребёнке. Я мечтала, чтобы это была девочка...

И голос дрогнул.

— Уходи, — произнесла я хрипло и подняла глаза на мужа.

Он стоял, буравил меня взглядом, словно бы собираясь придушить.

Любовь его на самом деле убийственная.

Я глубоко вздохнула, заталкивая поглубже токсикоз, и качнула головой.

— А вообще, Адам, если ты так боишься дерьмовых слухов, то давай ты как-нибудь абортируешь свою девку. А то ведь скоро начнутся разговоры не такие, что он ушёл от беременной жены, а такие, что он обрюхатил какую-то девку и ушёл от беременной жены. Понимаешь, немного другой смысл. Согласись?

Я оскалилась и усмехнулась, ощущая, как злость, копившаяся в моём бывшем муже, стала расползаться по комнате.

Глава 12

Я прошлась надменным взглядом по мужу, а потом решила добавить.

– Хотя знаешь, ещё больший интерес и вопросы вызовет ситуация того, что ты, так желающий избавиться от моего ребёнка, в итоге дашь своей девке родить. Но только малыш окажется не от тебя. Это будет прям самым лучшим ударом бумеранга тебе в пах.

– Стерва. – Покачал восхищённо Адам головой и развернувшись, быстро дёрнулся в сторону прихожей.

Дверь хлопнула оглушающе так, что у меня половина статуэток в прихожей на полках попадали.

Я зажала пальцами глаза.

Упала на диван и свернулась клубом.

Вечером позвонила свекровь, у нас с ней были хорошие отношения, такие в которых можно было относиться друг к другу, как к матери, либо как к дочке.

–Привет, Уся.

Она единственная называла меня Усей. Говорила , что это детская производная от имени Устинья. И поначалу я вздрагивала, а потом уже привыкла.

– Привет. – Тихо выдохнула и улыбнулась.

– Ты как? Ты кушаешь? Давай я тебе привезу пироги с ревнем или лучше со щавелем?Ты что больше любишь?

Я любила и со щавелем, и с ревнем, и с яблоками. Но сейчас мне не хотелось.

–Ничего не надо, мам. Все равно токсикоз. Все равно мучаюсь.

–Ты уж, пожалуйста, звони мне почаще, а то я переживаю и боюсь набрать, вдруг не вовремя. Вдруг помешаю.

– Все хорошо. Все хорошо, мам. Не переживай.

– А Адам что? Адам говорит?

Я тяжело вздохнула.

– Давай не будем об этом. Он все равно ничего дельного не скажет во всей этой ситуации.

– Ну как это не скажет? Ты носишь его ребёнка. Он же не может просто, как холодная машина, закрываться от этого всего.

Я пожала плечами.

– Наверное может. Наверное ему нормально. Я не знаю. В любом случае мне сейчас не хотелось бы, чтобы он вмешивался в мою жизнь, потому что я и так все воспринимаю нервно, а тут ещё он.

– Понимаю, понимаю. Но все равно, если у вас что-то определится, ты дай знать.

Утром я созвонившись с администратором, все-таки выяснила , что все в порядке с записью и с моим заявлением, которое теперь горело зелёным. Выдохнула и собралась на работу.

День прошёл в штатном режиме. А потом, когда я уже вернулась домой и собиралась готовиться ко сну, пришло сообщение от бывшего мужа.

Оно заставило похолодеть.

“Если ты не прекратишь плести против меня интриги, я буду очень зол и начну обижать тебя в ответ. Поняла?”

О чем он?

Глава 13

Я посмотрела ещё раз на сообщение от Адама и нахмурив брови, просто заблокировала его контакт. Мне только не хватало того, чтобы он продолжил мне дальше мотать нервы.

Нет, я не готова рисковать.

Ближе к выходным я наконец-таки раздобыла номер телефона Татьяны Градовой, которая несколько лет назад делала у меня шлифовку шрама, после удаления одного из узелков щитовидной железы.

– Доброе утро, Татьяна. – нервно произнесла я, набрав номер старой клиентки.

– Здравствуйте, Устинья. Я ведь не ошиблась? – С заминкой уточнила Татьяна и я выдохнула.

– Да, да, вы правы. Я ваш косметолог. Несколько лет назад мы с вами очень плотно общались.

– Рада слышать. Как у вас дела?

– Все неплохо. Вы как?

– В целом тоже неплохо. Вы ко мне по делу? Что-то произошло?

– Татьяна, я даже не знаю как обратиться к вам, но у меня произошла неприятная ситуация. Я развелась с мужем и мне необходима помощь квалифицированного специалиста. От общих знакомых я знаю , что ваш супруг…

– Да, я понимаю. – Перебила меня Татьяна и я закусила губу.

Голос у неё был такой, как будто бы она даже если и понимала, то не совсем была рада чем-либо мне помочь.

– Знаете, я вам сейчас скину контакты компании мужа. Вы позвоните администратору. Он вас попробует записать и вероятнее всего, к моему мужу вы в ближайшее время пока что не попадёте. Если случится чудо, тогда все будет. Но пока что вам придётся отдать все документы и все данные по разводу, скорее всего его помощнику.

А в выходные, как и обещал Родион, он привёз ко мне Машеньку. Ей было три. Она была милым, достаточно контактным ребёнком. Из-за того, что развод произошел на момент, когда Маша взрослела, становилась интересной, я не сильно много участвовала в её жизни последнее время, из-за этого конечно, я винила себя и корила.

– Бабуля! –иДотошно уточнила Мария, подходя ко мне, когда я стояла на кухне и готовила ей обед. – А может быть, мы сегодня съездим куда-нибудь?

– Куда, родная моя? – Спросила я, ощущая диссонанс: бабуля-мама-беременная бывшая жена!

На самом деле такое комбо надо ещё постараться поймать.

– Не знаю. Папа говорил, что у нас цирк приехал или может быть, у нас сегодня в парке будут выступления гимнастов.

– Хорошо. Я посмотрю. А пока давай будем готовиться к обеду.

Но к обеду мы подготовиться не успели. Анна Владимировна, моя свекровь, позвонила в дверь и принесла вместе с пирогами с ревенём и яблоками ещё большой переполох.

– Уся, девочка моя! Ты ни о чем не переживай. – Хлопотала она, таская на себе Марию.

– Все хорошо, мам.

– Нет, неихорошо. Иди отдыхай. Я сейчас с Машенькой всем займусь. Ты не переживай, я ещё сейчас тесто на блины поставлю. У меня здесь с собой капуста. Может быть, пирожки домашние с капустой? Давай пирожки ещё испеку?

Я покачала головой, улыбнулась.

После обеда я пошла укладывать Машу на дневной сон. Рассказывала ей сказки.

Я почти уложила Машеньку спать, когда в дверь раздался звонок. Выругавшись, я ещё раз похлопала внучку по попе, чтобы она крепче уснула. А в следующий момент я поняла , что свекровь уже торопится к прихожей, чтобы встретить визитёра.

Все пошло немножко не по плану, потому что этот визитёр взревел, как раненый зверь.

– Какого черта? Ты почему меня игнорируешь?

Я прикрыла глаза, тяжело вздыхая, понимая , что это Адам и он был вне себя от злости. В этой своей слепой злости даже не обратил внимания ни на то , что здесь его мать, ни на то, что здесь его внучка.

Я накрыла Машу тонким вязаным пледом и быстро юркнула из спальни, чтобы он не разбудил внучку. Пробежала по коридору, выскочила в прихожую и застала картину маслом.

Адам стоял как оплёванный.

Напротив него, тяжело дыша, стояла свекровь с тазиком, уже пустым, в котором она делала начинку для капустных пирогов.

Собственно, сама начинка свисала с Адама и особенно эпичным выглядел тот лоскут капусты, который качался, словно серёжка на ухе у моего бывшего мужа.

Глава 14

Была настолько звенящая тишина, что я боялась даже вздохнуть. Но слава Богу, Адам не боялся.

– Да вы что здесь устроили? Вы что себе здесь позволяете? –Тихим хрипящим шёпотом он произнёс и передёрнул плечами, а шматы капусты упали ему под ноги. – Твою мать. – Выдохнул он восторженно и зло. – Господи, родная мать. Родная мать решила на меня вывернуть чан с капустой.

– А все почему? – Свекровь тяжело вздохнула. У неё затряслись губы. Руки сжали почти до синевы тазик и махнув им поперёк воздуха, свекровь все-таки выдохнула. – Все потому, что вырастила не мужчину, а засранца.Потому что настолько засранец , что жену беременную бросил.

– Так, не смей лезть не в своё дело. – Хрипло выдохнул Адам, глядя на меня, но обращаясь к матери. – Ты в этом разводе не играешь никакой роли. Никто не собирается сейчас выслушивать ни какие-то твои упрёки, ни какие-то нотации.

– Нотации выслушивать не хочешь? А что же ты тогда, когда я тебе говорила не трогай, не трогай эту девочку, тоже не послушал? Не послушал! Вот теперь давись тем, что я могу тебе сказать. Глядишь, если бы поступил тогда, как я хотела, может быть, сейчас бы я и не высказывала тебе ничего. А я знала , что ты её сломаешь. Я все прекрасно знала, Адам. Я знала , что ты ни до чего хорошего не до ведёшь её. Мало того, что она тебе всю молодость живот твой штопала на маленькой засранной кухне, потому что ты то с одними братками цеплялся, то с другими. Мало того, что она тебя выхаживала после твоих разборок, и одному Богу известно сколько бы ты ещё наделал делов, прежде чем она не вынудила тебя бросить это все. И если ты сейчас думаешь , что я буду с закрытыми глазами смотреть на то, как ты измываешься над Устиньей. Нет, Адам, я не буду на это смотреть. Она мне сына спасла! Она мне сына вытащила с того света не раз! Она уберегла от каторги тебя! Сейчас бы чалился где-нибудь на зоне и ладно бы, если бы мать родную вспоминал. А так глядишь, хороший такой бизнесмен, уважаемый. Много у него торговых центров. Много у него торговых площадей. Конечно! А где бы ты был, если бы не твоя Устинья?

– Мам, пожалуйста. – Тихо прошептала я, но свекровь дёрнула плечами, сбрасывая мои руки и показывая , что нифига она меня не будет слушать ни сейчас, ни когда-то.

Она наконец-таки решила все это высказать своему сыну.

– Где бы ты был, если бы не она? Либо помер, как пёс бродячий под забором. Либо сейчас с какими-нибудь продажными телками сидел. А так нет! Она тебя своими ручками вылечила. Вымолила тебя у Бога. У дьявола тебя отобрала. А ты такой паразит, ещё смеешь мне здесь говорить о том, что кто-то чего-то не имеет никаких здесь прав? Нет, Адам. Нет.

Я поняла , что свекровь теряет контроль. Её трясло уже настолько сильно, что эта вибрация расходилась по всему телу.

– Мам, пожалуйста.

– Если ты думаешь , что я здесь сейчас буду стоять и выслушивать все то, что ты собираешься сказать Устине. Нет, Адам. Нет. Либо ты сейчас разворачиваешься и уходишь к чёртовой матери отсюда. Либо ты сейчас стряхиваешь с себя всю капусту, идёшь и извиняешься перед своей бывшей женой. Потому что она человек, который спасала тебя всю жизнь. Не смотрела ни на кого. Ты думаешь, её родителям было хорошо отдавать её замуж за такого, как ты? Это я была спокойна, потому что знала, что Устинья вытащит. Устинья сбережёт моего сына. А они отдавали свою дочь непонятно за кого! За бандита! Если ты думаешь , что ты здесь, ничем никому не обязан, то ты глубоко ошибаешься. И с чего ты начал разговор, зайдя в квартиру? Ты это оставь там! За порогом. А сюда не смей заявляться с такими речами. Ты меня понял?

У неё из глаз потекли слезы. Я нервно вздохнула. Постаралась её развернуть к себе, но Адам с психу швырнул с себя остатки капусты.

– Вы у меня все здесь… Вы у меня все здесь, вспомните своё место. И чтобы я больше даже не смел услышать , что со мной кто-то в таком тоне разговаривает. – Он произнёс это злым, дрожащим голосом.

Его тоже разрывало от гнева. А в следующий момент он резко качнулся и вылетел за входную дверь. Адам ничего не успел сделать, потому что свекровь хватанула губами воздух. Сделала два шага назад и стала медленно оседлать.

– Мам! Мама, мама! – Позвала я, поймав её за плечи и вместе с ней усаживаясь на пол. – Мам! Мамочка! Мама!

Глава 15

Скорая приехала в течение десяти минут.

Десять минут, которые для меня показались адом.

Соскочила Маруся. Стала носиться по квартире, вереща, в слезах пыталась звонить Родиону. Тот что-то нечленораздельное говорил. Не мог понять в чем дело, а я не могла выпустить из рук свою свекровь.

– Мам, пожалуйста. Мам, успокойся. – Тихо шептала я, а у неё лицо все побледнело и испарина холодная выступила на лбу.

– Все хорошо. Все хорошо, Устинья. – Сквозь зубы цедила свекровь.

Время тянулось.

– Уся, что случилось?

Да, мама тоже переняла от свекрови эту привычку называть меня Усей.

– Мам. Мам, присмотри за Машей.

– Господи, что с Аней? – Вспыхнула мать, пытаясь схватить свекровь за руку и всмотреться ей в глаза. Но свекровь уже не реагировала. Прикрыла глаза и только тяжело дышала.

– Мам, мы во всем разберёмся. Обещаю. Присмотри просто за Марусей. Я сейчас в больницу и там уже мы все решим.

Я прыгнула в машину скорой. Ощупала сумку на наличие документов, телефона и всего прочего. Слава Богу, все было со мной. Тяжело задышала, хваталась за похолодевшую ладонь свекрови.

–Мам, пожалуйста. Мам, успокойся. Все хорошо, мам. – Шептала я.

А сама чувствовала, как у меня низ живота схватило таким спазмом, будто бы там комок образовался и давил.

Спустя тридцать минут, наконец-таки в коридоре прозвучали шаги.

– Устинья Анатольевна. – Обратился ко мне молодой медик. – Вы с матерью?

– Да, да. Что там? Это инсульт? Скажите мне, это инсульт или инфаркт? Что?

– Слава Богу, ничего. Слава Богу, это всего лишь нервное. Был скачок давления, но никакого истончения стенок сосудов не было. Просто подскочило давление. Это не инсульт и не инфаркт. Успокойтесь, пожалуйста. Она же гипертоник.

– Да, она гипертоник. – Честно призналась я, выдыхая. – Но почему, раньше такого никогда не было…

– Сильно переволновалась. Либо ещё что-то. Чем вы были заняты до того, как случился приступ?

Я покачала головой.

– Она с сыном поругалась.

Врач отвёл глаза.

– Здесь, видимо все наложилось. У неё давление сто восемьдесят. Ей поэтому плохо стало. Но не беспокойтесь, это не микроинсульт. Мы посмотрели сразу. Отправили на Мрт. Все хорошо.

– Но она ничего не говорит.

– Не переживайте, такое бывает. Все эти функции, они восстановятся. Если вы сильно переживаете, то мы можем порекомендовать один из инновационных препаратов.

– Да, да, вы можете порекомендовать один из инновационных препаратов. — Тихо прошептала я, дёргая врача за полу халата.

– Так, давайте сейчас пройдём в мой кабинет. Я быстро напишу назначение. У нас этот препарат есть в аптеке на Горького. Вот купите, мы сразу начнём колоть, чтобы повторных таких приступов не было.

– А с мамой? С мамой..

– Она побудет у нас. Мы пока поставили сейчас капельницу с магнезией. Для того, чтобы давление спало…

Тряслись губы, тряслись руки. Вся сама тряслась. Была ещё и без машины ко всему прочему.

Прыгнула в такси.

Бешено колотилось сердце.

Забежав в аптеку, я быстро сунула провизору назначение. Постаралась максимально поторопить её, а она ещё такая медлительная была. Ходила от одной стойки к другой.

– Пожалуйста, девушка, пожалуйста. Я вас прошу, пожалуйста, быстрее. У меня мама в больнице.

– Секунду, секунду. – Нервно отвечала мне фармацевт и поджимала недовольно губы, как будто бы я её просила черт пойми о чем

Вернувшись через час с лишним в больницу, я полетела на лифте на этаж терапии. Выскочила в коридоре и не разбирая дороги, побежала к палате. Свекровь лежала одна. Я попросила специально отдельную палату. У неё была капельница ещё с одним непонятным раствором. Следом за мной тут же в палату зашёл врач. Я всучила ему пакет с препаратами. Он поблагодарив, постарался заверить меня , что обязательно все обойдётся.

Но ничего не обошлось!

Когда я вышла из палаты, в коридоре меня ждал Адам.

– А ты что здесь делаешь? – Вызверилась я тут же.

– Врачи позвонили. – Вздёрнул подбородок бывший муж.

А я не удержавшись, фыркнула.

– От капусты, что ли успел отмыться?

У Адама сдали нервы. Он резко качнулся ко мне, перехватил меня за плечи и снова вдавил в стену.

– Знаешь что, меня твои выкрутасы уже по горло достали. Ты сейчас хотя бы можешь не раздражать меня? Не бесить меня. Не злить меня.

– А ты можешь исчезнуть? Просто не лезть ни в мою жизнь, ни в жизнь моих детей, ни в жизнь моих родителей.

Адам, словно бы получив пощёчину, отшатнулся от меня. Я прямо сказала про все, что осталось.

— Это всё моё! Мои родители! Мои дети! Мои внуки. Ничего твоего здесь нет.

Я подчеркнула , что от него семья отказалась. Его наличие и присутствие здесь сейчас вообще не к месту. Адам нахмурил брови и зло процедил.

– Ни один адвокат этого города не возьмётся вести наш раздел имущества. Так что, как бы ты не пыжилась, пытаясь попасть на приём к Градову, тебе ни черта не светит. А за то, что ты посмела так поступить…

Глава 16

Адам не успел ничего договорить потому, что в коридоре звучали шаги и окрик :

–Пап.

Я резко обернулась, увидела Назара, который вёл под руку свёкра. Тот был бледен, того гляди, сам ляжет возле свекрови.

– Анечка, Анечка, что с ней? – Взмахнул руками свёкор и я перехватила его за ладони.

– Пап, все хорошо. Это не сердечный приступ. Это не инсульт и не инфаркт. Все хорошо. Мама просто переволновалась.

У отца на щеках проступили розоватые пятна.

– Почему? Что случилось? Она же поехала пирожки печь.

– Пап, все хорошо. Просто так случилось.

И в этот момент прозвучал голос Адама.

– Она со мной поругалась. Точнее, я с ней.

Свекор воззрился на родного сына с таким ужасом, как будто бы тот сказал о прилюдном преступлении.

– Адам, как ты можешь? Это же твоя мать.

Адам отклонился от нас, запрокинул голову, уткнулся затылком в стену и тяжело вздохнул.

– Мне можно к ней, Уся? Мне можно к ней?

– Да, да, конечно. Её там капают. Она немного дремлет, но думаю проснётся, когда ты зайдёшь.

Я перевела взгляд на старшего сына. Тот махнул рукой.

– Родион в соплях ничего объяснить не может. Быстрее, быстрее начал звонить бабуле. Она сказала , что вы уехали в больницу, но я деда подхватил да поехал.

Сын качнулся ко мне, обнял, поцеловал в висок.

– Ты сама то как? Нормально?

– Да, да. Сходи к бабушке, проведай.

– Да, сейчас деда выйдет.

Адам остался стоять, не шевелясь. И после того, как свекор поговорил со свекровью, как сын поговорил, я толкнула бывшего мужа в бок.

– Иди и ты скажи что-нибудь. – Произнесла я зло.

Но Адам качнул головой.

– Не надо. Она не хочет меня видеть.

– Ты даже не заглядывал. – Произнесла я едко.

– Заглядывал, пока тебя не было. Раскричалась. Сказала, чтобы я вышел. Давление сразу стало скакать. Я и вышел.

– Когда я пришла, тебя здесь не было…

– Я спускался. Ходил к врачу.

Я тяжело вздохнула. Снова появился в поле зрения доктор и я побежала быстрей к нему.

– Сейчас вы начали капать? Капать лекарства начали? – Спросила я дотошно, снова пытаясь схватить его за руку..

– Устинья Анатольевна, пожалуйста, успокойтесь. Все хорошо с вашей мамой. Мы оставляем её, надо до конца прокапать, надо стабилизировать состояние. Через пару дней сможете приехать, забрать. Сейчас лучше езжайте по домам. Мама ходячая. Маме не нужен присмотр.

– Нет, – закачал я головой, – нет, я останусь.

– Не надо. Не стоит.

Я облизала губы.

–Ну нет, давайте тогда, если я не могу остаться, можно мне медсестру какую-нибудь? Я оплачу все, чтобы мама была под присмотром.

– Устинья Анатольевна, побойтесь Бога. Ваша мать не лежачая. У неё ничего не случилось. Не надо так остро реагировать.

– Нет, я ей все равно не доверяю. Вдруг она пойдёт ночью в туалет, оступится или ещё что-то? Раз вы говорите , что я не могу остаться…

– Уже само наличие вас здесь, говорит о том, что мы нарушаем. У нас не пропускают в отделение. Но из-за того, что здесь такой острый случай и ваш муж, нам пришлось сделать исключение.

Я покосилась на Адама, подозревая, какое исключение Адам сделал во всей этой ситуации. Скорее всего стал орать и угрожать.

– Давайте медсестру все равно.

Попрощавшись с матерью, я ещё раз чмокнула её. Сказала, чтобы звонила мне в любом случае: хоть ночью, хоть днём, без разницы. Вышла из палаты.

Адам стоял все на том же месте. Назар увёз деда обратно домой. Тот сильно переволновался и поэтому сын сказал , что он присмотрит и попросит жену сегодня ночевать с дедулей, они приедут. Я поблагодарила старшего и посмотрела с сомнением на Адама.

– Ты все? Давай отвезу домой? Ты же на скорой приехала.

– Не надо. Я на такси уеду.

– Не трепи нервы, идём.

Адам открыл дверь машины и когда я попыталась скользнуть мимо, перехватил меня за руку.

– Садись давай уже. – Устало произнёс он и тяжело вздохнул.

Я замешкавшись, все-таки качнула головой и Адам почти взбесился.

– Устинья, хватит!

Я прошла, села в машину и до дома мы ехали молча. Висела неприятная, тянущая тишина, которая заставляла и меня, и Адама периодически переводить друг на друга взгляды.

Когда муж затормозил возле подъездов, я положила ладонь на ручку двери и слегка наклонилась вперёд, чтобы выйти, но Адам перехватил меня за левую ладонь.

Тишина стала ещё осязаемей, ощутимей. На коже проступил пот.

– Тина… – Почему-то с какой-то усталостью, горечью прозвучал голос мужа.

Я посмотрела на него искоса.

– А ты… — Адам, тяжело вздохнул, набрав полную грудь воздуха и снова продолжил. – А ты по поводу беременности..

В душе вспыхнул огонь ярости и я уже даже оскалилась для того, чтобы нанести новый удар.

Но Адам качнул головой…

— Ты точно решила, что будешь сохранять беременность?

– Сам, как думаешь? – Зло выдохнула и все-таки открыла дверь машины, но Адам не выпустил руку.

Молчание длилось.

И секунды перетекали в минуты.

– Тина, если ты уверена, что беременность стоит сохранить…

Я внимательно присмотрелась к бывшему мужу. Он отвёл глаза, как будто бы боясь показать истинное отношение к ситуации .

– Если ты уже решила, что ребенок родится, тогда нам стоит сойтись. — припечатал веско Адам, а я выронила сумку из рук.

Глава 17

— В смысле сойтись? — переспросила я, глядя глазами полными ужаса на своего бывшего мужа.

— Без смысла, — холодно бросил он. — Ребёнок это не игрушка, ребёнок это не куколка поиграть, ребёнок не может жить и расти в неполной семье.

Выпалив все это, Адам перевёл на меня взгляд и вскинул бровь.

— Если ты решила рожать, значит, нам надо сойтись.

— Знаешь что? — с затаенной злостью произнесла я, ощущая, что все связки напряглись. — Сойдись лучше со своей беременной девкой. Хорошо? А меня оставь в покое, мать свою оставь в покое.

Я потянулась, перехватила сумку, но в этот момент Адам схватил меня за плечо.

— Я не шучу. Если бы я увидел бумаги о беременности до того, как сказал про развод — никакого бы развода не было. Да, возможно, был бы аборт, и только потом развод. Но в контексте, что ты не собираешься избавляться от ребёнка…

Я не выдержала и оттолкнула его от себя.

— Избавляются от вшей. Понял меня? — прошипела я. — Про моего ребёнка не смей ничего подобного говорить, ты никто ему и звать тебя никак, и поэтому Никак не надо влиять на ход моей беременности и на дальнейшую жизнь.

Я резко отшатнулась и вышла из машины.

Адам следом выскочил за мной, громко хлопнул дверью.

— Устинья постой.

Мы так долго провозились в больнице, пока всех ждали, и так далее, что на улице уже смеркалось, и поэтому мягкое тепло сменилось живительной прохладой, и эта прохлада резко ударила мне в лицо, притащив с севера мелкие капли летнего дождя.

Я зажмурилась.

— Ты прав не имеешь никаких. Сиди со своим гаремом. Развлекайся, детей там делай, но ко мне больше не лезь и не подмазывайся. Не надо. Я прекрасно знаю тебя. Я за столько лет выучила тебя, — произнеся все это, я перепрыгивая через ступеньки, долетела до подъезда, открыла дверь и добежала до лифта.

Напрягла низ живота, прислушиваясь к собственным ощущениям, вроде бы не тянуло, а потом облокотилась о стенку и ударилась затылком.

Мама была у меня.

Когда я зашла в квартиру, она стояла возле окна и смотрела вниз.

— Знаешь, в таких случаях хочется вспомнить бабушку.

Я разулась и медленно прошла в зал.

— Ты о чем?

— А я о том, что время позднее, на улице дождь, а он сидит и ждёт тебя в машине даже сейчас.

Я вздрогнула от того, что эти примерно слова говорила бабуля в мою семнадцатую весну.

Мама быстро уточнила, как там дела у свекрови, честно призналась, что останется ночевать со мной, Родион заезжал, забрал Марусю не так давно, весь перепуганный, тоже собирался ехать к бабушке. Но мама отговорила, сказала, что сегодня и так ей много посетителей.

Рано утром я сидела в кабинете у гинеколога.

— Не девочка уже, — произнесла врач, наклоняясь ко мне, — хватит прыгать, спокойствие, только спокойствие. Устинья хватит, это просто лёгкий тонус. Моё дело положить тебя на больничный.

Я понятливо кивнула.

Позвонила на работу, сказала, чтобы отменили мне запись на ближайшую неделю, потому что да, я полежу.

Врач назначила капельницы, надо было приезжать, капаться по утрам, либо остаться в стационаре.

Я ещё не решила.

После гинеколога я поехала к свекрови.

Та уже сама сидела спокойно завтракала, качала головой.

— Мам, ты только не расстраивайся, — тихо попросила я. — Все будет хорошо…

— А с тобой как будет? — Спросила свекровь и покачала головой. — Нет, так дела не пойдут Устинья. Наверное, и мужем он был плохим и человеком, я его вырастила таким себе.

Я прикусила губу, попыталась переубедить свекровь. Но она только махала на меня рукой и буквально через полчаса выгнала из палаты, аргументировав тем, что мне самой надо за собой следить.

На больничном отлежалась нормально, капельницы на третий день уже стали действовать, и я ощутила, что у меня даже голова просветлела. Гинеколог назначила внутримышечные уколы, но, слава Богу, с этим я справлялась самостоятельно.

Мама не хотела упускать меня из виду, поэтому периодически приезжала и проверяла, а свекровь на пятый день выписали. Домой она не поехала, заехала ко мне. Осталась с ночёвкой. А к концу недели на пороге стоял Адам с цветами.

Здоровый букет белых хризантем с ромашками.

Бывший смотрел на меня в упор.

И взгляд был дикий, а потом он честно признался:

— А я ведь ругаться приехал, понимаешь?

— Да ладно! А я думала исповедоваться…

И толкнула входную дверь на закрытие.

Глава 18

Адам не дал мне закрыть дверь. Он дёрнулся вперёд и просунул колено между косяком и полотном, но я все равно не упустила возможность как следует приложить дверью бывшего мужа.

Он взвыл, но никак иначе не проявил своё недовольство, только перехватил дверь со своей стороны и оттолкнул от себя, открывая её чуть ли не настежь.

Букет тут же оказался у меня в руках.

Адам, причём его ещё с таким недовольным видом мне всучил, как будто бы я его вынудила гулять со своей сумочкой и все вокруг оборачивались и хохотали над тем, какой он бесхребетный подкаблучник.

–Не надо. Девке своей отвези цветы!

– Тебя не спросил, что кому надо возить.

– Ругаться я с тобой не собираюсь. – Произнесла я, глядя ему в глаза.

–Спасибо. Мне наши скандалы обходятся безумно дорого.

Адам дёрнул верхней губой, словно бы у него случился нервный тик, но потом все же выдохнул и произнёс:

– Хорошо. Будем не ругаться, а разговаривать, как два взрослых человека. Честное слово. Я в гробу видал все эти твои игры с клиниками, с косметологией и прочее.

– А, так поэтому, меня не пойми как переоформляют. Не пойми что мне говорят в отделе кадров и вообще ни в какие ворота меня не ставят.

Я была дома, поэтому одета была по домашнему и от пристального внимания бывшего мужа не выдержала и все-таки запахнула на себе длинный тонкий кардиган, который накидывала на плечи, когда садилась что-то делать по работе, чтобы не мёрзнуть.

– Вот именно. Вот именно. Почему к тебе в отделе кадров относятся так, как будто бы ты девочка с улицы? Ты, твою мать, вообще-то хозяйка.

– Хозяйка. – Усмехнулась я, запрокидывая голову, зажала пальцами рот. – Адам, очнись, какая хозяйка? Хозяйка, которая не имеет права подписи, или может быть хозяйка, которая не имеет права уволить управляющего? А может быть, я такая хозяйка, что сама контролирую все рабочие процессы?

– Вот именно. Устинья. Ты ни черта этого не контролируешь, поэтому и хозяйка из тебя выходит плохая, что мне постоянно приходится этим всем оперировать. А если ты не забыла на секундочку, мы с тобой в разводе, если ты не забыла на секундочку, медик у нас в семье ты. Да, я понимаю, косметолог это не то, что медик. Это примерно как стоматолог, но тем не менее все аргументы для управления клиниками на руках у тебя, а не у меня, который знает максимально, как выглядит иголка, которой раны штопают. И я сейчас узнаю о том, что у нас начинаются какие-то проблемы по клиникам. И жена, вместо того чтобы этим всем заниматься, ладно, плевать, ушла на больничный, ничего страшного в этом нет. Беременная женщина, может уйти на больничный. Но тут хуже. Выясняется ситуация , что помимо больничного, жена носится по городу оказывается и снимает помещение. Нахрена ты снимаешь помещение? Тебе этих клиник мало? Ещё одна нужно? Так ты скажи, я тебе в лаунже на северо-заводской отдам верхний этаж: там шикарные кабинеты могут быть с видом на реку. Согласись, крутое место?

Я растерянно взмахнула руками, не понимая, что Адам мне пытался сказать.

– Ты сейчас о чем вообще? Ты сказал ничего не делится при разводе. Ты забрал клиники себе.

– Твою мать. Как я могу забрать их себе, если я просто номинальный владелец, если я даже не понимаю, что там у вас происходит? Клиники полгода на самообеспечении каком-то работают. Я максимально могу разобраться только в бухгалтерских отчётах и то потому, что их проверяет перед этим мой бухгалтер, и пока дело не работает в минус, конечно, у меня нет вопросов. Но извини, когда я узнаю о том, что вместо того, чтобы контролировать то, что уже имеется, жена где-то ползает и пытается ещё что-то новое открыть, для меня это просто ни в какие ворота не лезет. Я реально этого не понимаю.

– Ты не давал мне управлять клиниками.

— Ты даже не пыталась! Я думал это очевидно. Понятно , что если мы разводимся, то все переходит связанное с твоим бизнесом исключительно тебе в руки. Ну, думаю, ладно,первый месяц она сидит наверное в шоке. Второй месяц тоже, наверное, в шоке. Третий месяц– ну, как бы уже можно было бы шевелиться. Ты вроде бы начала шевелиться, стала выходить на работу. Отлично думаю, все, дело сейчас устаканится. Полгода проходит и я понимаю , что она ищет новое помещение. Устинья! Я все могу понять. Если тебе клиники не нужны, скажи. Я найму управляющего главного, он будет это все контролировать. Если тебе клиники не нужны, скажи, я их продам.

Я растерянно взмахнула руками, не понимая, к чему шёл весь этот разговор.

– Ты что мне пытаешься сейчас сказать?

Адам посмотрел на меня и покачал головой.

– Я пытаюсь тебе сказать: во-первых – что у тебя есть клиники. Ты ими не занимаешься, несмотря на то, что у нас нигде в разводе не прописано, кто что получает. Мне казалось , что девчачьи куколки остаются у девочек, мальчишечьи игрушки остаются у мальчиков. Согласись, это закономерно, да?

А я вдруг поняла, что Адам такой лицемер. Адам такая сволочь, что у меня аж слов не нашлось.

– Ты, – выдохнула я затравленно. – ты совсем чокнулся? Да? Когда я думала о том, что получу какое-то право управлять клиниками, в этот момент я натолкнулась на твою вездесущую тяжёлую руку. А сейчас ты мне говоришь , что я просто лентяйка, которая ни черта не делала эти полгода.

Адам поморщился, зажал пальцами переносицу и покачал головой.

–Так, давай будем откровенны. Тебе клиники нужны? Нужны! По глазам вижу нужны. Загрызёшь, если я ещё раз спрошу про то, что продаю я их или нет. В среду после полудня встречаемся и переоформляем документы. Я не собираюсь быть даже номинальным владельцем этой сети.

Он что-то задумал.

Богом клянусь!

Он что-то задумал.

Я подозревала самое худшее, что на клиниках висят огроменные долги и он пытался это втюхать мне.

Глава 19

– Ты чего это притихла ? – Резко спросил Адам, делая шаг ко мне.

– А что это ты вдруг так резко переменил свои решения?

– Я передумал, Устинья. Начнём с того, что я и не думал о том, чтобы отбирать у тебя клиники. Я давал логичное время на тот счёт , что ты приходишь в себя. Понятно же?

– Понятно.

– Но когда я смотрю , что уже на протяжении последних нескольких месяцев дело не двигается с мёртвой точки, у меня возникают вопросы. Сегодня я приехал эти вопросы задать. Я никуда не переобуваюсь. Это вполне закономерно и логично , что когда у меня возникли бы непонятки с бизнесом, с той частью бизнеса, которая принадлежит тебе…

– И ты сейчас хочешь его переписать на меня, правильно? – Медленно спросила я, ходя по самому лезвию, по краешку.

– Мне показалось , что тебе для того, чтобы руководить клиниками, необходимо какое-то веское условие. Думаю, что когда твоё имя будет стоять в качестве владельца, генерального директора, это сподвигнет тебя на какие-либо решения.

Адам махнул рукой. Показывай мне , что он согласен на все что угодно, только чтобы его не касались дела косметологии. А я сложила руки на груди.

– Я аудит буду заказывать.

– Господи, да хоть камеральную проверку. – Фыркнул Адам и закатил глаза. Сделал несколько шагов и пошёл в сторону кухни.

– Ты что, опять голодный?

–Да! Представляешь себе?

– У меня ничего нет.

– Конечно. С чего у тебя что-то будет? Если мать уехала, не успев ни блины поставить, ни пироги испечь. Капуста-то на мне висела. – Съязвил Адам и открыл дверь холодильника. Вытащил грудинку и овощи.

– Прекрати ходить ко мне столоваться.

Адам уже успел засунуть один кусок бутерброда себе в рот и поэтому смерил меня укоризненным взглядом. Дескать, куска хлеба пожалела.

– Дело не в том, что я тебе чего-то пожалела. – обиделась я. – Дело элементарно заключается в том, что ты не имеешь права здесь находиться. Ты не имеешь права себя так по-хамски вести.

– Где я тебе нахамил? – С набитым ртом спросил Адам. – Я приехал. Да , я сказал будем ругаться, но я приехал с цветами. Ты прекрасно знаешь, что я не умею с тобой ругаться.

– Мне казалось сейчас разговаривать о чем бы то ни было бессмысленно, по крайней мере до тех пор, пока у меня не будет документов с аудита на руках. Я должна точно знать, что он мне пытается втюхать.

– И вообще, на твоём месте, я занялся вопросами клиники уже несколько месяцев назад. Я не понимаю, чего ты ждала, того, что я начну их продавать или как?

— У меня нет никаких прав на эти клиники. Что ты надеялся, что у меня хватит наглости…

– Да, представляешь. Я надеялся , что у тебя хватит наглости. Ты моя жена…

– Бывшая.

– Какая к черту разница бывшая, нынешняя. Сам факт. Ты жила со мной столько лет. Неужели ты не поняла, как ведётся бизнес? Неужели ты не видела на моём примере, как строятся отношения в мире денег?

Адам фыркнул. Подавился очередным куском бутерброда и посмотрел на меня зло.

– Точно пожалела куска хлеба.

– А знаешь что. – Вдруг резко сказала я.–Знаешь что, мы никакие документы переоформлять не будем.

– Ага, то есть так сейчас у нас устроена ситуация? Мне значит надо расхлёбываться с клиниками самому? Человеку, который в этом ни капельки не сведущий? – Адам поджал, выражая все своё отношение к этой ситуации.

Но я все же продолжила.

– Нет. Не в этом дело. Я прекрасно справлюсь с клиниками сама, но на данный момент я не собираюсь ничего брать на себя посредством какого-либо переоформления.

– Это ещё почему? – Нахмурился бывший муж и отвлёкся от кофе.

– Потому что я получу эти клиники согласно разделу имущества. Только в таком формате я готова их принять, но никак не в качестве подачки и переписывания на меня и задним числом.

У Адама дёрнулся глаз.

– Какого раздела имущества?

– Того, который будет. – Честно призналась я, глядя на мужа. Непроизвольно, слегка заступила за стул, прикрывая живот.

– Нет, никакого раздела имущества не будет. – Очень серьёзно и достаточно чётко выдал Адам. –С чего ты решила, что будет какой-то раздел имущества? Я тебе сказал уже все, что хотел. Мой ребёнок в неполной семье жить не собирается. Это во-первых . Во-вторых – значит мы с тобой снова распишемся. Я не собираюсь быть опекуном для собственной дочери или сына.

– Я не буду с тобой расписываться. – Тихо произнесла я, глядя на него исподлобья.

– Нас через две недели ждут в загсе. Будешь, не будешь, это уже дело не столь важное.

Адам так взбесился, что забыв про свой кофе, резко прошёл мимо меня. Дошёл до входной двери и крикнул.

– Две недели. Две недели и мы должны быть в загсе. Услышала меня, Устинья?

Глава 20

Адам хлопнул дверью так, что у меня зашатался маленький столик для корреспонденции, который стоял в прихожей.

Я обвела взглядом пустую квартиру в непонимании, что сейчас вообще произошло?

Какой распишемся?

Какой ребёнок не будет жить в неполной семье?

Он от этого ребёнка избавиться хотел.

На следующий день я выбралась в главный офис. Прошлась по нему, рассматривая всех сотрудников и все же решила побороть свой страх. Дверь в кабинет Адама была заперта. Я спустилась на ресепшен и протянула руку.

– Ключ.

Слава Богу на ресепшене сидела молоденькая смышлёная девица, которая быстро протянула мне требуемый объект.

Я зашла в его кабинет. Открыла все ящики, полки, стала вытаскивать документы, но здесь были платёжные ведомости, отчёты о потраченных деньгах на препараты. То есть ничего криминального не было и я беглым взглядом могла уже оценить , что в принципе все чисто. Но мне нужно было залезть ещё во все бухгалтерские документы. Я поднялась в отдел кадров и попросила сверку за последние полгода. Девица, которая моталась с моим договором, который никак не переоформлялся, закатила глаза. Я почему-то вопреки собственному воспитанию, не выдержала и ляпнула.

– Не надо закатывать глаза. Вы с начальством общаетесь, а не с девочкой с улицы.

И вроде бы я произнесла это не агрессивно, не зло, но тем не менее, в кабинете повисла гробовая тишина. Более смекалистая Алла Васильевна, которая отвечала за юридическую часть, тут же вышла из-за стола и подхватив меня под локоть, произнесла:

– Хорошо, Устинья Анатольевна. Я сейчас сама проконтролирую, чтобы все документы были у вас на столе.

Я поспешно кивнула, подозревала , что Адаму уже позвонили, наябедничали, рассказали , что тут я устроила непонятное действо. Но он молчал.

К шести вечера я поняла , что у меня в голове все дымится от изобилия цифр, счетов и ячеек. Поэтому собравшись домой, сложив в портфель все бумаги, я вышла из больницы и сев в машину, развернулась в сторону дома. На перекрёстке Ленина я притормозила, увидев идущую вдоль ресторанного дворика Сонечку – жену Назара. Быстро припарковавшись, я вышла из машины и взмахнула рукой.

– Привет, родная. – Произнесла я и Соня немного смутившись, растерянно посмотрела на меня.

– Добрый вечер. Не думала вас здесь встретить.

– Я из главного офиса ехала.

– А, понятно. А я вот гуляю.

Она была беременна. Обнимала живот и вид имела весьма меланхоличный. Жена у Назара в принципе была достаточно закрытой девушкой. Никогда не лезла ни в какие скандалы. Почти ни с кем толком не общалась и поэтому отношения у нас были натянутые. Неплохие, но натянутые. Мы каждый раз не знали, что друг другу сказать.

– С бабулей все хорошо? – Спросила Соня и я кивнула.

– Да. Она сегодня вечером ко мне приедет.

– Хорошо.

– Может быть тебя подвезти?

– Если вам не сложно.

Мы подошли к машине. Уместились, угнездились.

– Ты как? Нормально дохаживаешь?

– Да. Все хорошо. Все равно тонус есть и я частый гость медицинских центров.

Я кивнула понимая , что с третьей беременностью я тоже буду частым гостем. И с одной стороны, меня сейчас гложило такое чувство, что я делала что-то неправильно. Я была беременна, я собиралась судиться с мужем за имущество, я собиралась управлять клиниками.

А где в этом во всем мысли о том, как я буду в третий раз мамой?

Это тяжело.

Это сейчас все нормально , пока я не чувствую.

А дальше будет хуже.

– А вы как?

Да, дети знали , что я тоже беременна. Назар как-то проигнорировал это. Родион сказал , что он в любом случае примет любое моё решение.

– Нормально. На сохранении лежала недавно.

– Да, я знаю. Назар рассказал. Простите, что не приехала. Я сейчас не самый хороший собеседник.

– Да все нормально. – Махнула я рукой.

Я остановилась возле дома Назара и Софьи и потянулась чмокнуть сноху в щеку.

– Вы, если что приезжайте к нам, ладно? – Скромно произнесла София. – С нетерпением буду ждать встречи на празднике.

– Хорошо.

Доехав до дома, я затормозила на несколько подъездов раньше, чем следовало и нахмурилась, увидев машину Адама. Когда я все-таки дошла до подъезда, то поняла , что он опять засел в квартире. Даже не поднимаясь, я вытащила мобильник и нашла горячий вызов мастера слесаря, чтобы поменять все личинки.

Когда же я поднялась в квартиру, то застала картину лишённую какого-то смысла.

Цветы стояли во всех свободных вазах.

Гвоздики, хризантемы, розы, лохматые пионы.

Адам сидел на диване в зале, перебирал какие-то документы и увидев меня улыбнулся.

– А я знаешь что приехал? – Взмахнул он рукой и потёр подбородок. – Надо же решить, что нам делать с Родионом. Тебе не кажется , что даже если мы сейчас с тобой находимся в состоянии войны, то это не повод для того, чтобы забивать на детей?

– А что с Родионом? – Спросила я, обнимая себя за плечи.

– Ну как это что? Вот присаживайся. Я накидал варианты того, что мы можем ему подарить. Ты ведь не против, если подарок я сделаю от нас с тобой Устинья?

И все бы ничего…

Если бы Адам не рылся в моих документах…

Глава 21

– Чего ты от меня хочешь? – Спокойно спросила я и положила портфель на диван.

Адам подвинулся, закинул пиджак на спинку и развёл руками.

– Я тебе уже сказал. Через две недели мы встречаемся с тобой в загсе и расписываемся.

Я устало выдохнула и присела на боковушку.

– Прекрати. Ты не шут, ты не герой дешёвого любовного романа, который воспылал чувствами к бывшей жене. Я тебя умоляю, объясни чего ты хочешь.

Адам тяжело вздохнул, посмотрел на меня искоса.

– Вот понимаешь, какая ситуация. Когда я говорил о разводе, я не знал, что ты беременна, но ты оказалась беременной. Сразу поступило предложение сделать аборт, потому что зачем нам ребёнок, который будет расти вне брака, который будет в неполной семье и все из этого вытекающее. Предложение осталось без ответа. Спустя несколько месяцев я понимаю , что ты не делаешь аборт и собираешься рожать. У меня есть принципы – мои дети не растут без отца. Значит я не должен изменять своим принципам.

– Адам, ты в принципе не должен был изменять. – Произнесла я и ощутила , что как бы я не запирала в себе все чувства, они все равно лезли наружу. Вот эта злость, вот это чувство униженности, предательства от его поступка, оно выпрыгивало несмотря на то, что я себя контролировала.

Потом я скосила глаза на чайный столик, и меня прошибло потом.

– Как ты посмел?

Адам усмехнулся, наклонился, потянулся и подобрал с пола ежедневник.

– Знаешь , оказалось очень занятное чтиво. – Он как будто бы специально открыл на закладке ежедневник и зачитал вслух. – «Бабушка всегда говорила , что он любого за меня убьёт. Но, я не представляла , что убитой окажусь я». Ты действительно считаешь, что я мог так с тобой поступить?

– Ты и поступил со мной так, и вообще отдай сюда мой ежедневник и не суй свой нос в мою жизнь.

Я резко дёрнулась, схватила записную книжку. Но Адам не отпустил, потянул на себя так, что я не удержав равновесие, все-таки упала и оказалась на диване. Адам перехватил меня под грудью и притянул к себе.

– Знаешь в чем твоя проблема? – Тихо выдохнул он на ухо. – Ты не меняешься. Вот этот ежедневник, он следствие того, что ты не меняешься. Ты как была той девушкой, которую я ждал во дворе, так ты и осталась ей. Ты не повзрослела. Точнее, ты повзрослела, у тебя мудрые мысли, у тебя здравые, логичные поступки. Я даже сейчас тебя понимаю. На твоём месте я бы тоже скалился и не давал подойти. Но ты не повзрослела эмоционально.

Я резко дёрнулась, стараясь ударить Адама в ребра локтем, но он не позволял. Спеленал меня своими объятиями.

– И вот ты знаешь, может быть, если бы ты эмоционально доросла, я бы сейчас не поступал как мудак, как шут, как самый жестокий палач для тебя. Вот если бы я чувствовал, что эмоционально ты вывезешь свою беременность, эмоционально ты вывезешь клиники, эмоционально ты вывезешь наш развод, возможно я бы не пытался сейчас прогнуть тебя под то, что нам надо сохранить семью. Я же не дурак. Я же прекрасно понимаю , что сохранить то, что я разрушил, невозможно, но ты эмоционально не готова.

Я постаралась успокоиться, только чтобы не показать , что его слова задевали.

– Поэтому ты сейчас находишься в той точке, где я тебя оставил. Не надо никого в этом винить. Ты просто по-другому не умеешь. А если ты не умеешь, значит мы все равно будем вместе.

– Давай ты будешь вместе со своей девкой, которую обрюхатил примерно в то же время, что и у меня.

Тело Адама напряглось, я почувствовала спиной, как закаменели его мышцы.

– Там тоже твой ребёнок, понимаешь? И он будет расти без отца. Что ж ты сделал выбор то впользу старой, ненужной жены? Иди новую выбирай. Она явно этого достойна. Ты ведь аж её в клинику возил, показывать видимо будущие владения. Да что-то пошло не по плану. Лукина сорвалась, стала разносить и трепать языком о том, что ты последняя сволочь, которая лишила жену всего и она бедная бегает, побирается, пытаясь снять помещение под новую клинику. Вот что тебя остановило. Ты насквозь испорченный, пропитанный лживыми поступками и такими же действиями. И пара тебе как раз та самая девка, которая посмела взглянуть на женатого мужика и махнув хвостом увести его из семьи.

– Ты что, думаешь меня можно на цепочечки куда-нибудь утащить? – Прохрипел мне на ухо Адам.

– Да, примерно так и думаю!

– Устинья! Просто иногда бывают случаи, когда например не надо мужа перед поцелуем гнобить за то, что он зубы не почистил, твою мать!

Глава 22

– Ты куришь. – Выдохнула я, ошарашенно и шокировано от того, что мне прилетела такая претензия.

– И что? Ты прекрасно знала столько лет назад , что я курю и тебя это ни капельки не смущало. Ну нет. У тебя в последнее время: то один загон сменял другим, то ещё что-нибудь отжигала интересное. – Прохрипел мне это на ухо, стискивая ещё сильнее в своих объятиях.

Я постаралась вывернуть локоть так, чтобы упереться ему в солнечное сплетение.

– И ты… Ты считаешь , что это какая-то претензия, которая сейчас может звучать в рамках нашего развода? – Выдохнула я восторженно и вместе с тем зло.

Он сейчас что мне пытался сказать, что моя излишняя чистоплотность привела к измене?

— Это именно та претензия, которая может звучать в рамках развода, потому что, например, когда мужчина приходит и хочет поцеловать в засос свою женщину, и она в этот момент начинает козлиться и говорить о том: что, ой от тебя пахнет, ой, ты зубы не почистил. Это говорит только об одном, что её в принципе раздражает запах любимого мужчины. И да не надо мне сейчас строить здесь такие глазки. Особенно после того, что ты устраивала каждый раз перед нашей с тобой постелью: “а ты точно сходил в душ, Адам? А ты точно нормально помылся?” Нет. Я мылся квадратно-гнездовым способом. – Рявкнул так Адам, что у меня мурашки побежали по коже.

Я просто не могла сейчас интерпретировать адекватно его слова.

– Так скажи спасибо , что я тебя перед тем как целовать, в душ гнала, иначе бы после твоей девки такой букет сорвала , что ни о какой беременности и речи быть не могло.

И слова эти ударили его так больно , что он отпрянул от меня. Разжал руки, соскочил с дивана и прошёлся вдоль столика.

– Ты серьёзно? То есть ты считаешь , что я последний придурок и настолько мог пожертвовать безопасностью, что спал с кем-то без гандона?

– Судя по тому, что она беременна, то да! – Честно ответила я, растирая ребра. Медленно приблизилась к спинке дивана и постаралась аккуратно встать, но Адам вспылил.

– Я всегда знал , что ты у меня особенная, но чтоб на таком делать загон? Это надо ещё, знаешь, постараться. Единственное оправдание, которое могло быть в этом случае, тебя просто воротило от меня. А потом вдруг начинается удивление:” ах, с чего это муж изменяет? Ах, как так получилось?” Да, обычно получилось, потому что если я пришёл, увидел тебя, то я тебя захотел и мне абсолютно плевать: была ты в душе, не была ты в душе. Я просто тебя хочу, но ты делала из этого какой-то спектакль. Цирк с конями устраивала. Сходи в душ, помойся этим мылом, помойся тем мылом.

– Ты сейчас просто себя оправдываешь. – Хрипло произнесла я, глядя на мужа надменным взглядом.

– Нет, блин, Устинья. Я себя не оправдываю. Я просто говорю о том, как это выглядело по-идиотски в нашем с тобой браке и не надо после этого рассказывать мне о том , что у нас все было нормально. Ни черта у нас не было с тобой ничего нормального! Если бы у нас с тобой было нормально, не появилась бы третья участница этого «нормально». Я не железный и поверь, иногда загоны твои доводили чуть ли не до трясучки. Ты меня готова была, как телёнка на поводке держа за причинное место водить каждый раз в душ. Да не хочу я в душ! Я к тебе хочу! Вот в чем была проблема.

– Ты глупец. – Выдохнула я и зажала ладонью рот в шоке от того, что смогла это сказать ему в глаза. В шоке от того, что у меня вообще язык повернулся.

– Да, твою мать, я глупец! Нажрался, накушался всей твоей педантичной фигнёй. Даже в самом крепком браке случаются моменты, когда все идёт через одно место. Но почему-то только у тебя всегда возникали такие идеи, что если что-то идёт не гладко, то значит надо это все бросить.

– Не надо мне сейчас здесь притягивать несуществующие вещи к нашему браку. Если бы я каждый раз бросала то, что меня не устраивает – мы бы с тобой разошлись ещё черт знает когда. – Едко выдала я, понимая , что если у меня был пунктик на гигиене, то у Адама характер в принципе был не сахар,и я достаточно хлебнула с ним всякого, чтобы иметь своеобразные преференции. Например в вопросе того, что не надо ко мне лезть после сигареты. Не надо ко мне лезть после алкоголя.

Я считала , что я в своём праве настаивать на маленьких уступках в отношении жизни со мной.

Но видимо, для Адама это была неподъёмная цена, которую он просто выстрадывал.

– Так ты так делала каждый раз.

Я воззрилась на него со злостью.

– Не надо врать. – Произнесла я по слогам, но Адам, выставив палец на меня, резко рявкнул:

– Назару было два года. Ты встала и ушла.

Глава 23

– Если бы я не забрала сына и не ушла, то через год я бы стояла на твоей могиле. – Произнесла я звенящим голосом от боли и шока.

Смотрела на Адама, стискивала ладони в кулаки.

– Если бы я тогда струсила, то мне бы через несколько недель нужно было поехать на освидетельствование в морг. Так что не надо мне здесь говорить о том, что я поступила как-то неправильно.

– А по твоему это правильно, да? — взбесился Адам. – По твоему это правильно, когда жена встаёт и уходит от мужа?

— Потому что муж не знает, что такое хорошо и что такое плохо. Я на коленях тебя умоляла, чтобы ты прекратил. Чтобы ты остановился. Я тебя просила ещё после первого раза, когда ты приехал домой в заляпанной рубашке кровью. Я тебя умоляла ради сына прекратить. Ну нет. Тебе хотелось всего и сразу. Ты хотел идти по головам и плевать , что эти головы были уже у трупов. Так чего ты ждёшь от меня? Того, что я скажу, что я не права? Я права была Адам .

Я резко соскочила с дивана и поняла , что меня всю трясёт настолько сильно , что я даже не могу это контролировать.

– Я была права. Если бы я тогда не забрала Назара и не уехала от тебя, то никакого «сейчас» у нас не было. Я бы не родила Родиона.

– Ты бросила меня!

– Я поставила тебе выбор: либо я и твой сын, либо твои компаньоны, которые непонятно куда тебя бы завели!

– Никуда бы они меня не завели. Ты думаешь у меня не было никогда головы на плечах?

– У тебя всегда была голова на плечах. А ещё непомерные амбиции. – Обрубила я, желая прекратить этот спор и наконец-то вырваться из плена воспоминаний.

Зима была. Холодно было .

Я знала , что он сотрудничал с какими-то не то чтобы бандюгами, но явно людьми не самой честной профессии.

Тогда шёл вопрос о переоформлении каких-то бумаг на большое промышленное помещение. Я знала , что скорее всего будет рейдерский захват. Я как одним местом чуяла , что из этого ничего хорошего не выйдет. Я его столько раз умоляла.

– Адам, пожалуйста не надо, я тебя прошу. Адам, это опасно, Адам, я не хочу. Я не хочу такой жизни.

– А хочешь по-прежнему скитаться по съёмным хатам? – Спросил тогда зло муж.

Я отвела глаза знаешь.

– Лучше по съёмным хатам, чем к тебе раз в месяц на свидание.

Я очень хотела, чтобы он не лез в криминал.

Я собрала Назара. Сверху комбинезона укутала его в бабулину шаль. Я не помнила, почему уже автобусы не ходили, хотя сейчас подозреваю , что просто по времени было слишком поздно. И я шла с одного района города в другой, к своей бывшей однокурснице. Я знала , что Настя точно сможет приютить меня на пару дней. Я не хотела беспокоить своих родственников, либо мать Адама, потому что она бы обо всем догадалась.

Я шла. Снег в лицо, Назар плачет.

Я очень хотела, чтобы Адам одумался и поставил точку во всех этих отношениях.

Он нашёл меня через четыре дня. Упал на колени. Тыкался носом мне в живот и умолял вернуться. Говорил , что мы самое дорогое, что у него есть.

И мы вернулись, при условии того, что больше не будет никакого чёрного бизнеса, никаких денег, лежащих в шифоньере на полке и перетянутых резинками.

Сейчас, стоя я перед Адамом, понимала , что этот поступок был правильным, потому что если бы я сломалась - стала бы женой бандита.

Все было бы намного, намного хуже.

– Ты ушла. – Ещё раз повторил Адам, зло глядя на меня. Губы в узкой полоске, мышцы шеи напряжены. Разлёт хищных бровей. Крылья носа трепетали.

– Я ушла, потому что ты не смог сделать выбор. Если бы, когда я тебя просила остановиться, ты сказал : “ради вас все”, никто бы никуда не уходил.Сейчас не смей мне припоминать этот случай. Если бы я прогнулась под тебя, то все было бы не так радужно. Но если ты считаешь иначе, если ты в отместку за тот мой поступок пошёл по шлюхам, то у меня для тебя дурные новости.

Адам напрягся, стиснул челюсти.

– Что? –скрип зубов расслышала я, даже через расстояние в несколько вытянутых рук.

– Если ты мне своей изменой мстил – это я сделала неправильный выбор, посчитав, будто бы выхожу замуж за мужчину. А оказалось за капризного избалованного засранца! Мальчика с травмированным эго. Вот и все Адам!

Глава 24

– Если бы я был капризным, избалованным засранцем, тогда бы ничего сейчас не было. Но я единственный в этой ситуации поступаю как взрослый, уравновешенный человек, как состоятельный мужчина и будущий отец, но тебе конечно на это наплевать. У тебя есть в голове картинка, которая складывается, раскладывается и только ты властна над ней. Тебе абсолютно без разницы, как будет жить наш ребёнок в неполной семье.

– Наш ребёнок? – Охнула я на такую отповедь. - А что же ты о гипотетическом нашем ребёнке не думал, когда на другую бабу лез? Это во-первых и во-вторых, Адам, а что ж ты, раз такой правильный, такой у нас осознанный, такой гиперответственный,что ж ты тут тогда ко мне привязался? У тебя там тоже ребёнок есть или что там не считается?

Адам бросился ко мне, перехватил меня за запястье, потянув на себя. А я махнув руками, постаралась вырваться.

Не получилось.

И вместо того, чтобы как-то разрядить обстановку, я только её сильнее усугубила тем, что вздохнула поглубже и со всей силы, что было мочи вцепилась зубами в место чуть выше запястья.

– Стерва. – Выдохнул муж, отшатываясь от меня и потряхивая ладонью.

– Инфантильный, неуравновешенный циник. – Произнесла я чуть ли не по слогам. – Если ты считаешь, будто бы пришёл здесь такой красивый, рассказываешь мне о том, что у нас с тобой будет семья, у нас с тобой будет ребёнок и поэтому я должна на все согласиться, подо все прогнуться, то нет, Адам, так не бывает. Если ты мне сейчас говоришь о том, что ты взрослый человек, то у тебя как-то не бьётся эта ситуация с тем, что там ходит беременная девка. Что ж ты туда-то не приходишь и не рассказываешь о том, что она обязательно должна выйти замуж за тебя или что, на того ребёнка плевать? То есть выборочная ответственность работает у тебя или как ты это себе представляешь?

–Не смей об этом вообще говорить. – Выставил на меня палец Адам.

Меня затрясло от злости.

– Ах, не сметь! А что же ты тогда со своим ушибленным эго постоянно вьёшься вокруг меня, зная, что я буду задавать разные вопросы и эти вопросы обязательно тебе будут не нравиться. Потому что, извини, в той ситуации, в которой я оказалась, мало кто выдержит и будет сохранять спокойствие китайского императора. Не надо мне здесь что-то запрещать, что-то указывать и говорить, как я должна поступить. Я буду поступать так, как я считаю нужным для себя и для своего ребёнка. Которого ты не хотел! От которого ты хотел избавиться. Поэтому не надо делать хорошую мину при плохой игре, Адам. У тебя все равно ни черта не выходит. Если ты приходишь и рассказываешь мне о том, что у нас должна быть с тобой полная семья, у нас родится ребёнок, и поэтому я не имею права на собственное мнение, то ты ошибаешься. Я имею право на собственное мнение, хотя бы потому, что от него будет зависеть, как этот ребёнок будет жить, в какой семье он будет жить. В семье с предателем я не хочу, чтобы мой ребёнок жил. Мне достаточно того, что у меня дети жили в семье с криминальным авторитетом.

– Криминальным авторитетом? – Выдохнул Адам восхищённо и зааплодировал. – Что ж, поздравляю тебя, Устинья. Мне ещё никогда такого не вменяли. Мне говорили многое, что я там что-то наворовал, я там что-то кого-то обыграл. Мне говорили много, но чтобы меня подняли на одну ступеньку с Аль Капоне! Это надо было ещё постараться.

– А что ты мне предлагаешь делать? – Выдохнула я, стискивая зубы до скрипа.

Адам бросил на меня злой взгляд, понимая , что и я уже перешла черту, и он уже перешёл черту, и мы просто не разговариваем.

Мы орём друг на друга, высказывая все претензии.

–Знаешь, что Устинья? Я по горло сыт вот этими постоянными тычками в то, что я делал когда-то! Что-то неправильное. Да! Я делал неправильное! Я этим не горжусь. Но это было то время, когда мне действительно не оставалось никакого выбора. Я старался для тебя и для детей.

– Иди к черту! – Проревела я, понимая , что у меня пульс скакнул до небес. – Ты не для детей старался. И не для меня. Ты для себя старался. Тебе было важно взять иномарку. Тебе было важно показать офигенное жилье. Не мне. У меня была ситуация – “ с милым и рай в шалаше”. Я была готова с тобой таскаться по съёмным хатам. Мне было абсолютно на это плевать. Но у тебя поджимало, что кто-то там чего-то быстрее и больше добился, чем ты. Поэтому не надо здесь делать из меня виноватую. И да, пока ты не собираешься отвечать мне на вопрос, какого черта ты решил сделать выбор между мной и любовницей в мою пользу – я с тобой тоже в принципе не собираюсь разговаривать. Пока ты не ответишь с какого перепугу у тебя работает выборочная ответственность – мне остальное все будет неинтересно.

– Прекрати вообще на эту тему размышлять и думать. Если я пришёл к тебе, значит я выбрал тебя.

– Выбрал меня? После этой девки? Спасибо огромное. – Я театрально поклонилась и взмахнула рукой.

– Хватит передёргивать! – Вспылил Адам, зажимая переносицу пальцами. – Хватит! Хватит. Хватит! – Рявкнул он. – Если ты считаешь, будто бы имеешь право….

– Да, я имею право! Или ты надеешься на то, что ты сейчас такой деловой сделаешь мне предложение, я сопли, слюни развесила, побежала с тобой в загс заново оформлять брак, а потом ты такой хрясь через сколько там, какой у неё срок, шесть-семь месяцев, принесёшь мне в подоле своего нагуленного ребёнка и я опять-таки раскинув сопли, буду его растить, то ты ошибаешься.

Повисло такое молчание , что мне стало не по себе. Я бросила короткий резкий взгляд на Адама и поняла, что я его сейчас убью.

– Ты так и собирался сделать, Адам! – Крикнула я, теряя контроль.

Глава 25

– Прекрати. – Хрипло и резко выдохнул Адам. – Прекрати. Не надо здесь рисовать какие-то непонятные картины. Ты к чёртовой матери не абстракционист. Прекрати. Ты просто выверяешь какую-то непонятную линию поведения для меня, которая отдаёт безумно жёстко женской логикой. Хватит. Если ты считаешь, будто бы у меня хватило бы жестокости поступить так с тобой, то ты ни черта меня не знаешь. За столько лет ты меня даже не попыталась узнать.

Мне показалось , что на меня вывернули ушат ледяной воды. Он так говорил, как будто бы снова пытался укорить меня в том, что я недостаточно хорошая жена, недостаточно хорошая его половинка.

– А что мне остаётся делать? Ты непонятно что выплясываешь здесь. Непонятно как себя ведёшь. Что мне остаётся делать? У меня какие должны быть мысли и доводы на этот счёт? Но знай Адам, если только ты заикнёшься о том, что там тоже ребёнок растёт и надо что-то делать, то я не просто тебя из своей жизни вычеркну, я из семьи тебя вычеркну. Хотя в принципе я это и так уже сделала. Но поспешила, ты безумно хорошо справился с ролью того человека, который настроил против себя абсолютно всех.

Адам тяжело задышал, захрипел.

–Так вот, в этой ситуации я буду поступать как взрослый, умный и уравновешенный. Выдыхай, успокаивайся. Завтра пришлю каталоги со свадебными платьями. Выбери такое, чтобы живота не было видно. – Он резко качнулся от меня в сторону, двинулся к коридору.

Я развернулась, шокировано глядя вслед. Набрала в грудь побольше воздуха, собираясь крикнуть что-то обидное. Как назло, на ум ничего не приходило.

–Каталоги свадебные, ювелиры, частные кареты, лошади белые – старому бизнесмену самое то, устроить этот фарс, чтобы ещё партнёры приехали, поаплодировали! – Я не смогла сдержаться.

Когда он закрыл за собой дверь, я дёрнулась, ударила в неё кулаком. Сползла потом по ней же. Притянула колени к груди и тяжело задышала. Буквально через десять минут с той стороны постучали. Паникуя от того, что это мог снова быть Адам, резко дёрнулась, распахнула дверь и увидела застывшего в каком-то ужасе незнакомого мужчину.

– А вы кто? – Спросила я нервно.

– Так вызывали же слесаря.

Я выдохнула.

Рабочий закончил примерно через два часа. Выдал мне новый комплект ключей. Я ещё подумала о том, что надо бы один экземпляр отправить матери, другой свекрови, может быть Назару либо Родиону – кому-то понадобится.

Но главное, не Адаму.

А утро моё началось безумно рано и немного суматошно. Свекровь приехала, не смогла попасть в квартиру. Расстроилась, распереживалась и пока я открыла дверь, она успела передумать три десятка вариантов.

– Усечка, что случилось?

– Да так. Сейчас я ключи дам.

Свекровь мимо меня прошмыгнула быстрее на кухню. Загремела посудой.

– А я думаю, дай приеду. Дай тебе пончиков творожных привезу. Сама пекла утром.

Я посмотрела на часы. Время было начало девятого. Какое ж утро тогда у моей свекрови было?

– Мам, спасибо. Я сейчас приведу себя в порядок.

– Давай, давай.

Она была какой-то нервной, безумно дёрганной и мне это не понравилось.

Выйдя из ванны, а потом из спальни, уже полностью готовая к работе, я прошла на кухню и застала свекровь за тем, что она запускала посудомойку.

– Мам. Что случилось? – Спросила я, ощущая неладное.

Свекровь отмахнулась, придвинула ко мне кружку с чаем и на тарелке два творожный, здоровенных пончика, с какой-то ягодной внутренностью.

– Ты кушай, кушай. Сама худенькая, как не знаю кто. А тебе ребёнка вынашивать.

– Мам, что происходит?

Свекровь поймала мой взгляд и не смогла уже отвести глаза.

– Ты знаешь, Адам вчера приехал.

Я напряглась. Вся сжалась, как пружинка.

– Сказал , что если я не помогу, не уговорю тебя, чтоб ты простила его, то можно считать, у нас нет сына, представляешь?

– А ты что, мам? – Замирая от ужаса, спросила я.

Свекровь пожала плечами.

– Усь, а как там на самом деле все было? Ты совсем простить его не можешь, да?

Я поняла , что сын у свекрови останется.

А у меня мама — нет.

Глава 26

– Мам, мам, мам, ты чего? –Спросила я дрожащим голосом.

Одно дело предательство мужа, другое дело – предательство всех остальных, безумно близких, дорогих людей. Свекровь зажала ладонью глаза, всхлипнула, поднимая лицо к потолку.

– Усь да ты не думай , что я как будто бы ничего не понимаю. Я все понимаю. Но знаешь, я в этой ситуации понимаю , что я между молотом и наковальней. У меня с одной стороны – ты, дочка беременная, ходишь, смотришь на все эти его выкрутасы. А с другой стороны – он и это эго.

Прозвучало так, как будто бы она уже оправдала его. Я поняла , что мне кусок в горло не полезет, а чёртов токсикоз проснулся в безумно неудобное время.

– Усь, вот смотри, мужья уходят, бросают своих детей, бросают грудничков, беременных жён бросают, если они там находят новую любовь или ещё что-то и ты ни на каком домкрате не притащишь их обратно. А здесь, согласись, странно это, если он ушёл, если он ничего не чувствует к тебе, то что его так плющит? Зачем ему нужно опять с тобой сойтись? Я не верю в то, что у него есть какие-то глупые замашки наподобии того, что моя жена не будет ни с кем, кроме меня. Да нет. Нет, Усь, ну не может он уходить и возвращаясь, делать вид, как будто бы ему все равно. Не все равно, если возвращается, Устинья, значит любит, как бы сейчас глупо не звучали мои слова. Особенно после того, что было у нас недавно. Ну не бывает такого. Мальчики они как обрадуется чему-то новому, а потом вроде бы надоело, вроде бы уже и не радостно, а ничего поделать не могут. Так и этот. Что ты думаешь, Адам отличается от других мальчиков? Да нет. Такой же. И поэтому я и спрашиваю что там у вас случилось? Объясни мне. Расскажи, как так произошло , что он ушёл…

Я облизала пересохшие губы.

– Как получилось?

Если бы свекровь знала о том, что он мне сказал, когда уходил, она бы прям тут слегла.

– Мам, я думала , что он меня все эти годы любил, а он потом взял и заявил, что хочет развода. А потом взял и появился у меня перед глазами со своей беременной любовницей, а сейчас задёргался, занервничал, потому что я подала на развод и я нашла адвоката, который возьмёт дело о разделе имущества в свои руки. Мам, не надо обольщаться. Не надо считать, будто бы у Адама есть чувства, поэтому он возвращается. Нет.

Говорить это было неприятно, как будто бы я по живому матери резала. Она всхлипывала все чаще и старалась вытереть глаза так, чтобы слезы не размазывались по лицу.

– Он-то, может быть, мам, и хороший, но только ничего хорошего он в своих поступках сейчас не делает.

Произнеся это, я тяжело задышала. Задрожала и дыхание рваное было, ненормальное.

– Усь, ну может ты с ним поговоришь. Может, вы что-то придумаете? Ну что он носится как оголтелый, как будто бы курица с отрубленной головой. К тебе дёргается. Ты не пускаешь. Ко мне лезет, а я злюсь. Сам же все разрушил. Может вы подумаете?

Я была бы с радостью готова подумать, но только не о том и не в контексте того, что у нас с ним есть какое-то общее будущее. Только думать Адам не хотел. Он носился и рубил наотмашь все. Он даже не понимал, что мне в беременности никакие перемены не нужны. Была б моя воля, я бы его даже в графе отец не прописывала, но пропишут же. По закону пропишут ведь.

— А может быть, он подумал , что ребёночек не от него Устинья, а?

И в этот момент я ощутила , что по крови разогнался адреналин. Мне самой никогда эта мысль даже не лезла. Но когда свекровь произнесла её, мне стало дурно от того, что вообще, у кого-то могла родиться такая идея.

– Мам, ты о чем? – Голос не дрогнул. Голос стал холодным. Ледяным.

–Да, я о том, что может быть, все так и произошло. Ты же ему сказала о беременности, а он сказал о разводе. Я подумала, вдруг он считает, будто бы ребёночек не от него. Вдруг он подумал, будто бы ты ему изменяла?

А мне вместо того, чтобы развенчать эту догадку, в голову ничего не пришло, кроме как злого и нервного вопроса.

– Мам, ты действительно считаешь , что я бы могла так поступить?

И вот это выжидательное молчание, которое повисло между мной и свекровью, оно оказалось хуже, чем самый острый меч.

– Усь, ты не подумай. Я ничего такого не говорю.

Я сделала шаг назад.

– Нет, мам, я не подумала. Не переживай. – Произнесла я, стараясь не выдать, как эти слова больно ранили.

Стараясь не показать насколько мне было неприятно что ли слышать такое от свекрови.

– Я, мам ничего не подумала. — Задавливая обиду, постаралась выровнять голос я. -Но если так, подумал Адам, так подумала ты. Кто знает? Может быть, у этого были какие-то основания?

– Усь, я не хотела. Усь. – Свекровь дёрнулась ко мне через стол и попыталась схватить за руку.

Но я сдерживая слезы, тихо шепнула:

– Ладно, я на работу поеду. Ключи на полке лежат новые.

***

Милые, принесла первую скидку на историю Олеси. Историю немного ироничную, несмотря на мудака изменника мужа, историю теплую, вкусную, с ноткой настоящего волшебства.

ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ https://litnet.com/shrt/9Q8h

Глава 27

Я разревелась в машине.

Я смогла отъехать буквально до конца дома и затормозив возле соседского палисадника, разревелась навзрыд.

Я ревела минут двадцать . Списывала все на то, что это чёртовы гормоны, что я просто сейчас неуравновешенная и вообще этот чёртов токсикоз. Все под одно короче.

Потом все-таки собралась с силами и поехала на работу. У меня сегодня была запись до двух часов дня, а потом я собиралась обратно в главную клинику для того, чтобы сесть и заняться административной работой. Я должна понимать, что я буду забирать и было бы неплохо, если бы конечно я все-таки определилась с юристом, который будет вести раздел имущества.

Первой клиенткой была Лукина. Она мотрела на меня с выжиданием, как будто бы ей требовались какие-то подробности.

– Внутреннюю сторону бёдер прорабатываем? – Меланхолично спросила я, намекая на то, что я не готова разговаривать на темы развода. И Лукина пошире развела ноги и кивнула.

– Прорабатываем.

Я покладисто кивнула.

Даже когда я вернулась в главную клинику, у меня мысли нормально не вставали в ряд. Управляющая мне объясняла все о проблемах работы, о наших клиентских базах. Я делала пометки себе в ежедневнике, стараясь ничего не упустить. Но вместе с тем осознавала , что я сегодня однозначно не работник. Но из упорства, из понимания того, что за меня это никто не сделает, я все равно просидела чуть ли не до восьми вечера за бумагами и ещё домой забрала себе документы. Хотелось какой-то конкретики.

Был номер Градова, но мне до сих пор так никто и не перезвонил. А из-за постоянных демаршей Адама у меня даже не было времени, чтобы обратиться к какому-либо другому юристу.

Когда я перешагнула через порог, поняла , что свекрови не было в квартире – обиделась и тоже уехала. Зайдя на кухню, увидела приготовленный борщ, а в духовке стояла шарлотка. Чтобы видимо не остыло. Я села на край стула, положила сумку и папку с бумагами на стол и тяжело вздохнула.

Мобильник разрывался уже третий раз от входящего вызова, но пока я поднималась, пока у меня руки были заняты, не до того было.

Вытащив телефон, я посмотрела на аватарку младшего сына и в непонимании нахмурилась.

– Привет, родной. – Выдала я тихо и выдохнула. Потянулась, щёлкнула кнопкой чайника.

– Мам, привет. Слушай, здесь какая-то непонятка с днём рождения происходит.

– Что такое? — Напряглась я.

– Ты знаешь, папа сегодня Даше позвонил и ну понятно же , что мы ни тебе, ни ему приглашения не шлем. То есть по факту родители в принципе присутствуют же, правильно?

– Ну, предположим. – Медленно произнесла я.

Родион с Дашей были молодыми. У них была маленькая дочка. Я все равно относилась к ним, как ещё не к выросшим детям. Поэтому какие-то вопросы, связанные с организацией и всем прочим, я старалась все равно контролировать.

– Ну и ты представляешь, он позвонил, уточнил на сколько гостей у нас праздник. Даша уже давно списки подготовила. Все как бы чистенько. А он такой: нет, у меня плюс один . Мам, он о чем? Какой плюс один? Вы с ним помирились, и он так решил об этом нам сказать. Или..

Я тяжело вздохнула, стараясь не зарычать от злости

– Или Родион…

Глава 28

– Мам, ты что думаешь… – начал Родион, но я только нахмурилась.

– Да я не думаю. Я прямо тебе говорю, для чего ему нужен этот плюс один.

– Мам, да нет. Ну ты что? У вас же с папой хорошие отношения. Он бы не посмел.

– Так, у меня-то с папой хорошие отношения, только вот у папы со мной, видимо отношения не очень. Родион, все нормально. Какая разница, с кем он придёт, кого он приведёт…

– Мам, ну это же ни в какие ворота. Мам…

– Родион, ты не переживай. Всякое в жизни случается. Ну что теперь умереть, не встать? Нет. Поэтому давай мы не будем затягивать эту ситуацию. Готовитесь ко дню рождения? Готовьтесь. Если вам нужна будет какая-то помощь, я помогу вообще без вопросов. Но вот это, что там папа сказал и сделал, лучше со мной не обсуждать. Хотя, а почему он Даше звонил? – Спросила я вполне закономерно.

– Да, он до меня дозвониться не мог, поэтому сразу ей начал трезвонить. Ну, ты же знаешь, Дашка все равно мне все рассказала.

Даша у него тоже была очень специфичной девушкой. Скоропалительный брак, тут же беременность. Я вообще подозревала , что сначала была беременность, потом уже брак. Вот уже когда, родив Маруську, у Даши была чёткая позиция того, что девочек надо баловать и она к этому относила не только дочь, но и себя тоже. Поэтому у них тут же появилась няня, домработница. Хотя Родион сам толком нормально не работал, потому что ещё учился, а Даша ушла сразу в академ, как только забеременела. Возвращаться на учёбу, как я понимала, она не собирается и поэтому ничего удивительного в контексте того, что Адам звонил Даше не было, потому что Родион был все равно очень сильно привязан и зависим от отца, скажем так, даже несмотря на то, что он высказывал своё мнение очень отрицательно в конфликте нашего развода.

– Понятно. Ладно, не заморачивайся. Не захламляй себе голову ненужными мыслями. Готовьтесь к празднику. Все будет хорошо.

Попрощавшись с Родионом, я положила трубку и вернулась к вопросу шарлотки, которая стояла в духовке.

Рано утром мне позвонили с незнакомого номера. С сомнениями я все-таки приняла вызов и услышала невнятный голос какого-то паренька, который говорил о том, что Павел Градов готов со мной встретиться сегодня после обеда. Параллельно со всем этим мне на телефон от Адама приходили невнятные сообщения, которые больше раздражали и травмировали. Слава Богу теперь он просто так приехать ко мне в квартиру не мог. Одно радовало , что замки поменяны. В этих сообщениях я периодически видела образцы украшений, колец и меня аж трясло от этого.

Когда я добралась до офиса юриста и прошла приёмную, меня отправили по коридору до самого дальнего кабинета, который располагался в торце. Я двинулась слишком медленно, словно бы испытывая какое-то волнение. Но как позже я подумала , что это было не волнение, а предчувствие.

Я не дошла до кабинета Градова буквально два десятка метров, когда с левой стороны из-за двери вышла рыжеволосая девица.

Та самая!

Мы столкнулись с ней чуть ли не нос к носу.

Но предпочли сделать вид, как будто бы друг друга не замечаем. Только я все равно скользнула взглядом по её фигуре и сегодня не было такого, что был обтянут живот. Платье летнее, от груди расклёшенное.

Мы прошли мимо друг друга, как два дуэлянта, высчитывая секунды до выстрела.

Какого черта она здесь делала?

Что ей необходимо в офисе Градова?

Зачем она здесь?

Дойдя до кабинета, я медленно обернулась и поймав взгляд любовницы мужа, поняла – это он её скорее всего послал, ведь дойдя до поворота, она тоже остановилась, склонила голову к плечу и зло усмехнулась.

Глава 29

Я стояла, смотрела вслед ушедшей девице и не понимала…

Он, что её следить за мной, блин, отправляет или как? Откуда-то же он знал, что я обращалась к адвокатам, что я искала специалиста.

Ну не может же быть такого, что у меня по всей квартире стоит прослушка от Адама.

Нет, не может, однозначно не может.

Я тяжело вздохнула и все-таки шагнула к двери кабинета Градова, но не успела положить ладонь на ручку, как та самая дверь открылась, и в проёме застыл мужчина.

У него было сосредоточенное, недовольное лицо.

— Завадская? — Мелодичный бархатный баритон прозвучал громом среди ясного неба, потому что я слишком глубоко ушла в свои мысли.

— Да, здравствуйте.

— Очень приятно, Павел, — представился он, протягивая руку и отходя в сторону, чтобы я смогла пройти в кабинет.

Я шагнула, пожала широкую ладонь и слегка смущённо представилась.

— Устинья.

— Чудесно, чудесно. Проходите, присаживайтесь.

Я сделала несколько неуверенных шагов по кабинету и заметила, что Павел, выглянув наружу, огляделся.

Что он искал, кого он ждал, или у него была назначена встреча, или что?

— Устинья, давайте мы сейчас с вами пробежимся по основным тезисам. У нас бракоразводный процесс завершился, но не было раздела имущества. Все верно?

— Да. — Выдавила я, присаживаясь в кресло для посетителей, Павел обошёл стол, сел за него, открыл ноутбук, положил рядом планшет, быстрыми проворными движениями начал что-то печатать на клавиатуре.

— Так, ваш супруг Адам Федорович Завадский, владелец торговых центров и экспо площадок . Неплохо, неплохо…

— В каком смысле? — Растерянно уточнила я, потому что головой я все ещё была в моменте, когда встретилась с любовницей мужа.

Я не понимала, что она здесь делала, ну не пришла же она сюда за консультацией, а если пришла, то за какой, что ей нужно? Да мало ли что ей могло быть нужно. Вдруг у неё там, может быть, какое-то наследство или ещё что-то.

— Прекрасно в том плане, что ваш супруг хороший бизнесмен, честный…

Слышать это было немного странно, особенно в ключе того, что я знала с чем жила первые годы брака.

Недовольная улыбка не скрылась от глаз Градова, и он, посмотрев на меня поверх ноута, уточнил:

— В чем дело?

— Нет, ни в чем. Просто я не настолько уверена в его добропорядочности, как вы сейчас сказали.

— Ничего страшного, мы все проверим, так что мы хотим делить? — уточнил Градов, и я полезла в сумку, вытащила документы.

— Это на данный момент то, что я точно знаю. Сеть клиник Адам открывал для меня, но, соответственно, я немного не в курсе, что у нас с ним по факту. Он мне говорит, что ничего меня не лишал. Я могу пользоваться всем, чем хочу, и то, что клиники полностью принадлежат мне, но документально у меня это никак не подтверждено. Он говорит, что спокойно, без раздела, перепишет на меня всю сеть, но я сейчас не хочу торопиться без вашего мнения.

— Да, да, совершенно верно. — Градов как-то поспешно что-то вбил в документ и рассеянно посмотрел перед собой. — Это абсолютно верно, но не переживайте, мы закажем все проверки, и ничего нам не надо делить до процесса раздела имущества. Это, конечно, очень широкий жест со стороны вашего мужа, но давайте мы все-таки по закону. По закону у нас все имущество, нажитое в браке, делится пополам, если не было в основе создания юридических лиц норм иного характера. брачный договор?

— Нет, у нас не было никакого брачного договора, мы когда поженились, у нас в принципе ничего не было, на что было составлять брачник?

— А поженились вы…

— Мы давно женаты. У нас взрослые дети, и я беременна третьим ребёнком.

— А как же вас развели? — Усмехнулся Градов.

Я пожала плечами.

— Я сама подала на развод.

— То есть вы не решили воспользоваться правом того, что в принципе могли не подавать на развод и ещё и обеспечить себе содержание последующие полтора года?

— А это нужно было? — смущённо уточнила я, потому что даже об этом не думала.

— Ну, как вам сказать, это однозначно не лишнее, но в таком случае, если вы беременны, то мы ещё будем рассчитывать на содержание малыша. — Медленно протянул Градов и потрогал кончик носа, а я все никак не могла переключиться.

Все, что говорил сейчас Павел, для меня было каким-то нагромождением, мыслями я все равно возвращалась в коридор.

И пыталась понять, какого же черта ей понадобилось здесь.

— Так, а что касательно по имуществу…

— Вот это то, что я знаю, что у него есть, но я подозреваю, что я о многом не догадываюсь.

— Как так? Вы же супруги были. Неужели с вами не обсуждалось и ничего не оформлялась на вас?

— Нет, — честно призналась я. — Даже если Адам что-то покупал, то чаще всего он не ставил меня в известность. Я, например, знаю о том, что у него постоянно были в покупке какие-то земли под торговые площади, но я не знаю, что это за земли. И опять-таки я не знаю, принадлежат они его компании или лично на себя он их оформлял.

Градов поморщился, видимо, что-то его раздражало, такая брезгливая, нехорошая нотка.

— Хорошо, с этим понятно. Ничего страшного, я это сам проверю.

Я поспешно кивнула.

— Так, а что мы по факту хотим?

— По факту мы хотим нормального законного раздела имущества, потому что это трое детей и я не знаю… В общем, мы разошлись на почве того, что он сказал, что нам нужен развод. Потом он узнал о беременности, сказал, чтобы я избавилась от ребёнка. Через полтора месяца я увидела его в компании с девушкой, у которой, как я понимаю, тоже есть ребёнок, она беременна.

Градов прикрыл ноутбук и посмотрел на меня пристальным острым взглядом.

— И Павел… Эта девушка только что вышла из одного из кабинетов вашей компании.

Брови Градова взметнулись вверх, и он резко встал из-за стола.

— Да что вы говорите, какой кабинет?

— Третий от вас по правую руку.

Глава 30

Я осталась стоять в непонимании.

Почему он не дал мне зайти, почему я должна стоять под дверью?

В конце концов, это касается меня.

Я медленно вытянула руку и костяшками пальцев постучала по полотну двери. Но мне никто не ответил, хотя буквально через пару мгновений дверь открылась, и Градов посмотрел на меня с едва скрываемой улыбкой.

— Все хорошо, возвращаемся в кабинет.

Мы прошли в кабинет и я снова вернувшись в кресло, уточнила:

— Зачем она здесь была?

— Можете об этом не переживать. — Вздохнув, Павел расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и кашлянул, как будто бы ему что-то мешало.

— Нет, мне просто любопытно. Я не понимаю вообще, что происходит. То ли она преследует меня, то ли ещё что-то.

— Нет, нет, никто вас не преследует. Но я смею вас заверить, что конфликта интересов не будет. Всю эту ситуацию я беру под свой контроль. Мы с вами будем постоянно на связи. Если не со мной, если я буду вне зоны доступа, то вас прекрасно сопроводит Аркадий. Я доверяю ему только очень ценных и важных для меня людей. Так что вы не должны переживать о том,, что Галина Анатольевна Старовойтова будет как-то мешать вашему разделу имущества.

Теперь хотя бы я знала её имя.

Галина Анатольевна. Осталось узнать возраст, хотя я не понимала, зачем мне это.

— Павел, но что она здесь делала?

— Это никак не относится к нашему делу. Но смею заверить, что такого клиента в нашей компании обслуживать не будут, мы все-таки относимся к выбору наших подопечных с большим уважением. А поскольку вы обратились ко мне очень давно, вы в приоритете.

Я поморщилась было, видимо, что-то такое в том, зачем эта Галина приехала на общение с юристом, о чем Павел не хотел мне сейчас говорить, и из-за этого я чувствовала себя то ли обманутой, то ли такой, как будто бы мне не доверяли.

— Устинья, все хорошо. Это никак дело нас не коснётся. Давайте быстренько накидаем план действий. Я попробую сейчас на месте посмотреть, что у нас можно ещё по имуществу разделить. Что вы скажете, кстати, по банковским счетам?

— Они однозначно есть. — Выдохнула я, стараясь переключиться.

— Это хорошо, это очень хорошо.

— Плюс я не знаю, на кого действительно у него оформлены дочерние предприятия, может быть, на него, может быть, на родителей, либо на нашего старшего сына.

Я тяжело вздохнула, но Павел меня немного успокоил.

— Не переживайте, вам сейчас это не нужно.

Просидев с Павлом ещё сорок минут, обсуждая всю эту ситуацию, я, нервная и взвинченная, вышла из офиса.

Состояние было похожее на приближение чего-то скандального.

Я огляделась по сторонам и ощутила, что в сумке вибрировал мобильник, вытащила, увидела номер Адама, причём он уже не стесняясь, звонил по видеосвязи.

Я не хотела с ним разговаривать, но когда я сбросила звонок, начали сыпаться одно за одним сообщения о том, чтобы я обязательно перезвонила, что он очень сильно переживает.

Когда я дошла до машины количество входящих меня уже довело до крайней степени психа, поэтому, сев за руль, я все-таки взяла мобильник и перезвонила.

— Что?

Адам поморщился, видя моё недовольное лицо, и покачал головой.

— Ты во сколько дома будешь? Я заметил, ты замочки сменила.

— А вот тебя это абсолютно не касается…

— Как это меня не касается, у нас с тобой свадьба. И все в таком духе. И меня это вдруг не касается. Я, конечно, понимаю, что после моего косяка ты однозначно не должна встречать меня с караваем, но уж и замки менять, Устинья, это низко.

— Никакой свадьбы. Прекрати, я не собираюсь никак продолжать какие-либо отношения.

— Мы с тобой муж и жена, мы с тобой мать и отец. У нас родится третий ребёнок.

Мне по мозгам почему-то так сильно ударило, что злость взметнуламь.

Да, у нас родится третий ребёнок и назначенное мне узи на определение пола пройдёт в одиночестве.

Я буду одна, а мне очень хотелось, когда я только узнала, что я забеременела, чтобы он был всегда со мной, чтобы это не было похоже ни на первую беременность, ни на вторую. Когда он был то в разъездах, то в командировках.

Я очень хотела, чтобы третья беременность была другой, чтобы она была только моей, чтобы он обо мне заботился. Чтобы он держал меня за руку, когда я буду лежать в кабинете узи.

Ничего у меня этого не будет.

— Иди к черту, — всхлипнула я и отключила вызов, медленно убрала мобильник в сторону и завела машину.

Состояние разбитое заставило меня притормозить, я облизала губы и огляделась по сторонам, и, в общем-то, зря я это сделала.

Из машины, которая стояла по другую сторону дороги, вылезла та самая Галина.

Я почему-то знала, что она прицельно шла в мою сторону.

Шла, ухмылялась.

А дойдя опёрлась плечом о водительское окно. И в приоткрытую щель произнесла:

— Ну, может быть, наконец-то познакомимся? И вообще, мне кажется, нам столько много нужно обсудить.

**

Девочки много запросов на истории где наша девочка не приняла изменника. У меня они тоже есть. И вот одна из них. Специально для вас со скидкой

https://litnet.com/shrt/9H2d

Глава 31

Я перевела недовольный взгляд на эту Галину и дёрнулась рукой для того, чтобы закрыть окно.

— Не надо, — произнесла она спокойно и размеренно. При этом она даже не глядела на меня. — Я не та чокнутая баба, которая будет лезть в драку. Стараться толкнуть на проезжую часть и вообще…

— Нам не о чем говорить, — выдала я таким же отстранённым тоном, точно также не глядя на неё, а глядя исключительно впереди себя.

— Ошибаетесь. У нас есть одна такая большая тема по имени Адам. Не думайте, будто я не понимаю, что он сделал больно вам. Он сделал непонятно мне. Я никогда не отличалась излишней сентиментальностью для того, чтобы прийти к жене любовника и рассказывать о том, как у нас все с ним гладко и шикарно, нет. Я из тех людей, которые придут для того, чтобы выяснить и разрешить какие-либо конфликты.

— У меня, у вас и у Адама конфликтов нет. Он ушёл от меня к вам. Поэтому я не вижу смысла что-либо здесь обсуждать…

— Вы ошибаетесь. — Тонкие пальцы дотронулись до стекла, оставляя влажноватые отпечатки. — Он не уходил от вас. Но тем не менее оказался в моей постели. Так происходит с мужчинами после сорока. Так происходит с мужчинами после сорока, у которых в семье какие-то проблемы. Я не хочу здесь выступать каким-то психологом или ещё кем-то подобным. Мне просто важно, чтобы на данный промежуток времени вы не усугубляли ситуацию.

— Мне нет дела ни до какой ситуации. — Чуть ли не по слогам произнесла я, испытывая раздражение и злость.

Стоит здесь такая правильная, экологичная, совсем ни капельки не жаждущая какого-то реванша, либо ещё чего-то такого. Но только я-то прекрасно чувствовала, что если бы все было у них там хорошо, она бы мне подошла поговорить. Смысл этого разговора, какую ситуацию, какой конфликт я должна была помочь разрешить? Я лично ни с кем не конфликтовала. Мне прекрасно жилось и без знания того, что у Адама есть любовница.

Точнее, нет, мне дерьмово жилось тогда, я винила себя в разрушенном браке. Тогда я считала, что это моя вина. Я где-то недоглядела, где-то недолюбила.

Да, любовница убрала все эти предположения, но я ни с кем не конфликтовала.

— Мне пора ехать, — произнесла я и потянулась к кнопке, чтобы завести авто.

— Вы даже не выслушали, — хрипло рыкнула Галина, разворачиваясь и становясь прямо перед окном. — Не поступайте как глупый пубертантный подросток, выйдите из машины и давайте поговорим. Я прекрасно понимаю, какие цели сейчас будет преследовать Адам, но я не считаю, что он вправе так поступать со мной и с вами.

— О каких целях? О каких поступках вы вообще сейчас рассуждаете?

Я не поворачивалась к ней.

Я не хотела цепляться взглядом.

Мне это было не нужно.

— Вы думаете, что я пытаюсь как-то залезть в ваши отношения, вы ошибаетесь. О скандале, который произошёл в ресторане после того, как я не сдержалась и подсластила пилюлю его измены? Ну так… — усмехнулась. — Милые бранятся только тешатся, вам то что переживать об этом?

— Все совсем не так, как вы думаете. Да, ему было хорошо со мной. Видимо, намного лучше, чем с вами. Иначе бы я не забеременела. Но сейчас я нахожусь в ситуации, когда все это не к месту. Если вы проявите должную мудрость, возможно, мы все трое сможем выйти из этого конфликта, каждый при своём, вы при нормальном имуществе. Ну а я…При хорошем мужчине.

Нет, это было невыносимо.

Я резко обернулась, толкнула дверь машины, вышла наружу.

— Что вы от меня хотите?

— Прекратите его дёргать. Я не знаю, зачем вы это делаете.

— Я его не дёргаю. Я не собираюсь выяснять отношения за мужчину. Я сделала все возможное, чтобы у вас была расчищенная взлётная полоса. Я с ним развелась. Глупо приезжать к бывшей жене и требовать от неё какой-то мудрости. Если вы не можете любовника своего держать возле себя. Это не значит, что виноваты все вокруг, это значит виноват либо любовник, либо вы. Поэтому давайте мы закончим этот разговор. И да… — я сделала небольшую паузу для того, чтобы подобрать правильные слова. — Факт появления вас в офисе Градова меня сейчас беспокоит куда намного более сильно, нежели чем ваши с Адамом постельные игры. Так что не думаю, что вам стоит переживать о том, держу я его или нет, он не телок и не бычок, чтобы я его на поводочке за собой таскала. Не облажайтесь, у вас есть все шансы стать будущей госпожой Завадской.

Глава 32

Галина хотела мне что-то сказать, но я только качнула головой и снова вернулась в машину, завела авто и, дождавшись, когда она сделает несколько неуверенных шагов, чтобы я имела возможность выехать.

Повернула руль.

Галина провожала меня взглядом.

Это было вообще какое-то запредельное гадство.

Не дёргайте его…

Я его не дёргаю.

Я сделала все возможное для того, чтобы у нас с ним не было никаких контактов, я не рассказывала ему ни о своей беременности, ни о том, как мне живётся в разводе.

Я вообще ничего не делала.

Но почему-то ей казалось, что я представляю какую-то опасность.

Глупости.

Не знала почему, но, приехав домой, ощутила, что стало совсем не по себе.

Этот разговор, Градов и вообще вся ситуация возле развода отдавали какой-то фантасмагорией.

Бешено стучало сердце.

Настолько все было паршиво, что я не могла успокоиться.

Писал Назар о том, что не знает, что подарить Родиону, высказал предположение, что самый лучший подарок это деньги, хотел уточнить по поводу суммы. Я написала, что сколько хочет, пусть столько и дарит.

А потом позвонил ближе к восьми вечера Родион.

— У нас все в принципе готово.

— Хорошо, родной, я рада.

— Да, спасибо. Спасибо… Мам...

Я не знала, для чего позвонил сын, но все-таки уточнила.

— Какой ты подарок хочешь?

Родион замялся.

— Ну ты знаешь, я даже не думал об этом, в принципе. Что хочешь, то можешь подарить.

— Но ты же не обидишься, если я подарю тебе конверт?

Родион усмехнулся.

— Нет, мам, не обижусь, но я просто позвонил спросить, а ты мне полсотни в долг не дашь?

— А что случилось?

— Да, немного не подрасчитали. С банкетом вышло чуть подороже.

— Не переживай, сейчас отправлю.

Родион действительно брал взаймы, и как бы я не хотела, чтобы эти деньги были просто даны ему, он всегда возвращал. И я понимала, что ему не очень легко. Из-за учёбы у него был укорочённый рабочий день, и поэтому он очень часто оставался намного позднее всех остальных сотрудников. Плюс молодая жена, маленькая дочка, это все равно оттягивало много сил.

Я переживала за него.

У Назара все было как-то более правильно, что ли. Свадьба, потом только беременность. Назар сам по себе был другим, более основательным молодым человеком, а за Родиона я боялась, переживала.

— Во сколько тебя ждать? Вечер начинается в семь, — напомнил Родион, когда я перевела деньги.

— Значит, к семи подъеду.

— Ты с бабулями или как?

— Нет, ты знаешь, я, наверное, одна приеду. — Вздохнула я понимая, что со свекровью тоже надо было что-то решать. Но на данный момент пока никаких сил на решение не находилось.

Я, пообщавшись с сыном, положила трубку и все-таки уговорив себя не паниковать, попробовала пораньше лечь спать.

А в дверь звонили.

Часто, настойчиво.

Видимо, первый бастион моей охрана в виде домофона и шлагбаума на въезде Адам взял силой, поэтому осталась квартирная дверь.

Я даже не стала проверять, потому что была точно уверена, что это он.

Рано утром, когда я поехала на работу и открыла входную дверь, увидела, что весь коридор заставлен букетами роз.

Пошло, глупо. И абсолютно не нужно, особенно после того, что его любовница приехала поговорить о том, что желает, чтобы я его отпустила.

Сегодня был важный день. В середине рабочего дня я ехала на узи.

И так стягивало горло болью от того, что я ехала на узи одна посмотреть на пол малыша.

И, наверное, это оказалось закономерным, что, лёжа в кабинете у узиста, я нервничала и паниковала.

— Ну, не бойтесь, не бойтесь, — повторила врач и снова провела датчиком. — Все никак поворачиваться не хочет.

Я погладила живот сверху, желая, чтобы малыш дался посмотреть и прикусила губы.

Не заплакать стоило больших трудов.

Такая наивная дура!

Когда были готовы результаты, что я беременна, у меня было совсем немного времени со своей глупой, ненужной ему любовью для того, чтобы сойти с ума и представить, что вот третий ребёнок и Адам сам привезёт меня в больницу, встанет рядом, когда мне будут делать узи, и будет насторожённо всматриваться в экран, чтобы понять, кто у него родится девочка или мальчик, а на деле оказалось все не так.

На деле оказалась я одна, бросающая осторожные взгляды на экран, чтобы понять повернулся малыш или нет.

— Так, стоп, а это что? — встревоженно произнесла врач.

Звон в ушах.

И у меня перехватило дыхание.

Глава 33

Допрыгалась.

Это была первая мысль, которая посетила меня настолько отчётливо, ярко и невыносимо больно , что я сжала ладони на своей кофте, что на коже остались заломы.

Дыхание сорвалось и я прикусила щеку изнутри.

Как ударом звучали слова Адама в памяти, что надо сделать аборт.

Проклял?

– Что там? – Онемевшими губами произнесла я.

Хотелось соскочить с кушетки и психанув, вылететь за дверь, только чтобы не слышать диагноза.

Узистка чуть-ли не ткнулась носом в экран. Постаралась вывернуть датчик не под самым удобным углом, что он упирался мне куда-то чуть ниже кишечника и от этого некомфортно было.

Слезы выступили на глазах.

Но я терпела.

Это же моя детка. Я обязана все выдержать. И что бы я сейчас не услышала, я смогу, я переживу и вытащу свою кроху.

Мою самую важную сейчас кроху.

И Адам еще потом пожалеет что когда-то ляпнул про аборт. Я его этими словами давиться заставлю.

Он не смел!

Не смел…

И лучше бы моя детка никогда не узнала про такого отца.

– Устинья Анатольевна, – тяжело вздохнув, произнесла узистка, медленно поворачивая ко мне экран, – а это… Это оказалась не девочка.

Узистка улыбалась немного смущённо и глупо.

Я закрыла глаза от шока, от счастья.

– Здоровый? – Выдохнула я, понимая , что голос дрогнул.

– Здоровый. Видите, мальчик.

Она заставила меня ещё раз посмотреть на экран.

Мальчик.

Третий мальчик.

Здоровый мальчик и только мой.

Слезы выступили и потекли по щекам.

Я провела ладонью между ребрами стараясь погладить моего разбойника маленького.

И память проклятая, разблокировав воспоминания, подбросила картинку: у нас висели детские деревянные качели в коридоре в первой из съёмных квартир.

Адам вешал.

Назар катался. Не мог забраться сам, потому что высоковато было, но кряхтел, показывая пальцем на качели.

А сейчас у самого маленького третьего мальчика не будет качелей.

Но будет самая лучшая мама, которая все сделает ради него. И два брата старших, которую будут оберегать и помогать.

Да, все будет хорошо. Только отца не будет.

– Ну что вы, не плачьте, Устинья Анатольевна. – Тихо спросила узистка и я закусила нижнюю губу чуть ли не до крови.– Все хорошо. Мальчик, это же тоже прекрасно.

– Это чудесно. – Согласилась я, не желая рассказывать о том, что когда шок от страха, что с ребёнком могло что-то произойти, схлынул, голова подкинула порцию воспоминаний.

– Все хорошо. Так, сейчас мы ещё посмотрим.

На этот раз датчик уже не так сильно давил на низ живота. Узистка быстро что-то замеряла, диктовала размеры ассистенту и смотрела на меня, повернувшуюся слегка в бок, чтобы хоть краем глаза цеплять, как малыш плавал у меня в животе. Наверное это самый лучший день с того момента, как я узнала о разводе и обо всем остальном.

Я все же не выдержав, вышла из клиники, обнимая себя. А когда села в машину, долго наглаживала живот.

– Ты мой хороший. – Шептала я сквозь слезы. – Ты у меня будешь самым лучшим. У тебя уже есть два чудесных брата и ты будешь таким же. И никто нам с тобой не нужен будет. Правильно? Правильно, родной.

Я не понимала, зачем я сама себе задавала вопросы, хотя и так знала на них ответы – никто нам не нужен был.

Отработав весь день, заехав забрать в главную клинику подготовленные документы, я потом сразу отправилась домой.

Не включала основной свет, а только настольные лампы и подсветку по плинтусам. Передвигалась на кончиках пальцев. Наводила тёплый чай с земляникой и гладила себя по животу. Сегодня был только мой день. Сегодня было только то, что я делилась со своим малышом своей радостью.

Мальчик.

Наверное Мишей назову. Красиво же будет звучать– Михаил...

И сама себя останавливала, когда дело доходило до отчества.

Дура!

Взрослая дура, которая считала будто бы любовь у Адама нерушимая, необъятная, ни с чем не сравнимая, а оказалась гнилая.

Эту гнилую любовь я не пущу больше ни в свою семью, ни к своему ребёнку.

В начале девятого завибрировал мобильный.

Он звонил, звонил, звонил. Видимо хотел узнать про подробности встречи с его любовницей, а я подняв трубку, намеревалась сказать о том, что пусть не переживает, никто его не собирается держать, все равно застыла.

– Тина. – Бархатными нотами прозвучал его голос. – Ты дома?

Я молчала, только тяжёлое дыхание могло ему подсказать , что я все ещё на связи.

– Идём поужинать съездим просто так. Если хочешь, можем даже не в ресторан, а возьмём что-нибудь на вынос и на набережную поедем. Давай?

А я против воли на одних эмоциях прошептала:

– Мальчик. У меня будет мальчик.

Глава 34

Адам ничего не сказал. Мне вообще показалось , что он даже не знает, что в таких случаях можно произнести, нужно ли поддержать, нужно ли порадоваться. Поэтому я просто отключила вызов.

Рано утроми выехав на работу, я поняла , что меня отпустило, что вся эта ситуация, как бы она не разворачивалась, не имеет никакого значения перед тем, что у меня будет сын.

Третий.

Только мой.

Я не собиралась искать виноватых. Я не хотела высказывать никому никакие претензии. Я просто решила оставить эту ситуацию на откуп Градову, пусть Павел сам общается с Адамом, пусть они сами договариваются– я в это дело больше не полезу. Мне достаточно того, что я уже лежала на сохранении. Мне достаточно того, что Адам признался, что надо сделать аборт– это для него нежеланный ребёнок. Так что все, что будет происходить дальше, исключительно в формате разговоров, только о разделе имущества.

Отработав день и отвезя документы с ремарками в главную клинику, я поехала в банк и сняла наличку Родиону на подарок. Не знала как подарить, поэтому не стала что-то придумывать, просто взяла хороший крафтовый конверт с Винни-Пухом. Да, для матери сын, даже взрослый, даже у которого есть дети, все равно будет оставаться ребёнком. Убрала наличку и развернувшись, поехала домой. Завтра был очень важный день и я понимала , что опять возможно какие-то накладки, но относилась к этому уже со смиренным спокойствием.

Плевать! Абсолютно плевать!

Мой парикмахер, визажист рано утром приехали собрать меня. Я не собиралась выглядеть какой-то самой красивой, самой стильной, просто хотела выглядеть достойно женщиной своих лет. Немного миловидной. Поэтому на мне было бежевое платье с высокой талией и юбкой немного ниже колена. Парикмахер собрала волосы мне в аккуратную ракушку на затылке. Помогла с украшениями. Визажистка особо ничего не делала, только выровняла тон лица, добавила яркости глазам и бровям. И уже ближе к пяти вечера я была целиком и полностью готова.

Звонила свекровь, но я пока не знала, как диалог с ней строить, поэтому тихо подтверждала , что ей нужно было узнать. Да, я появлюсь у Родиона на дне рождении. Да, все хорошо.

Такси приехало в начале седьмого и я не забыв переложить конверт с подарком в золотистый клатч, спустилась и села в авто. До ресторана было не так много по расстоянию, больше мы простояли в пробках. Выходной, вечер лета. Все куда-то едут и это нормально.

Я не знала, почему Родион с Дашей выбрали настолько пафосное место. Мне почему-то казалось , что они поступят немного иначе и вообще только с друзьями посидят, но они захотели прям банкет. Их право.

Но возвращаясь назад я понимала , что в своей молодости я была более сдержанна в желаниях и уж явно до такого не доходило.

– Мам, привет. – Назар приблизился ко мне, когда увидел , что я зашла в холл. Протянул руку, приобнял меня и чмокнул в щеку. – Ты сегодня красивая!

– Спасибо огромное. Как Софушка?

– Недовольна. Сегодня низ живота тянуло, предлагал вообще никуда не ехать. Ну ты что, мероприятие, как она пропустит?

Нормальная у него была София, просто я понимала , что первая беременность – это все равно тяжело и страшно. Причём страшно больше от того, что ты не знаешь, что будет происходить в родовой. Со второй беременностью страшно уже потому, что знаешь , что будет происходить в родовой.

– Все будет хорошо, не переживай.

– Да, я знаю, знаю. Просто иногда очень сильно не понимаю женскую логику. – Усмехнулся Назар и я пожала плечами.

– Ну, а где наш именинник?

– В главном зале. Там как раз с конферансье что-то решает.

– Надо пойти поздороваться.

Назар погладил меня по плечу и отпустил на поиски Родиона.

Я зашла в главный зал. Столы были расположены в форме полуарки, какие-то отдельные стояли по центру. Ко мне тут же подскочила свекровь.

– Привет, привет, родная моя.

Я наклонилась, приобняла её, желая ощутить какую-то фальшь, что ли. Не доверяла. Теперь не доверяла. Шмыгнула носом. Свекровь видимо, что-то почувствовав, мягко отстранилась от меня и провела ладонью по щеке.

– Мальчик?

Я кивнула. Знала она это от Адама однозначно. Никто же другой не знал.

– Мальчик. – Свекровь ещё раз потянулась меня обнять и погладила по спине. – Ты ж моя хорошая.

Я не стала прерывать объятия. Я только вздохнула, ощущая , что уже все сломано и так, как раньше не будет. А иначе мы ещё не научились.

– Хотела с Родионом увидеться, поздравить. – Мягко заметила я.

– Да, он сейчас как раз возле сцены.

Я медленно обернулась, ища взглядом сына, но наткнулась на его жену. Даша стояла немного вдали от столиков, в тени тяжёлых портьер. Стояла, что-то недовольное высказывала, а когда я дошла взглядом до её собеседника, то нахмурилась.

Адам нависал над ней, что-то выговаривал, а в конце концов резко дёрнул за руку, так что Даша зажмурила глаза.

Какого черта?

Его что, с плюс один не пустили?

***

Милые, принесла вам скидку на историю измены, где наша девочка не струсила, а на огурцах и помидорах показала изменнику, что его ждет.

Читать здесь https://litnet.com/shrt/9z22

Глава 35

Мне не дали досмотреть пантомиму, которую разыгрывал Адам и Даша. Свекровь меня потянула на себя.

— Идём, идём. Вот, Родион.

И я действительно отвлеклась, посмотрела на сына, распахнула объятия.

— Привет, родной, с днём рождения, — тихо прошептала я, тыкаясь носом сыну в шею.

— Мам, привет. Я так рада тебя видеть. Ты такая красивая, — восторженно выдохнул сын, и я провела ладонью ему по волосам. — Давайте, не стойте здесь как в гостях, проходите, присаживайтесь.

И он действительно нас проводил к столику. Я сидела не в ряду, а за одним из столов, которые были отдельно от всех. Со мной рядом сидела свекровь, и я только скосила глаза, желая увидеть, кто мой другой сосед. Соседом оказалась моя мама, которая ещё не приехала.

Я обвела зал с гостями взглядом и нахмурилась: мне почему-то казалось, что Родион в большей степени захочет позвать кого-то из друзей, но нет, здесь были партнёры по работе. Я знала, что Синицын работал с поставками и снабжением, и то, что он здесь оказался было для меня немного шоком. Но, как я поняла больше этот праздник был собран как раз-таки для партнёров, для коллег и для будущих связей.

Я провела по залу взглядом и заметила маму, спешащую ко мне вместе с отцом, свекор где-то задерживался, но когда все гости расположились за столами, наконец-таки появился в поле зрения.

Конферансье рассказывал о том, какой сегодня чудесный день, а я, немного отвлёкшись, попыталась найти взглядом Адама.

Он сидел за соседним столом в компании нескольких бизнес партнёров. Я так понимала, что он окучивал народ на будущие вложения, что в принципе было логично и закономерно.

— Устинья, что ты как в гостях сидишь? Давай попробуй вот этот вот салат, тебе должен он понравиться, — прошептала мне на ухо свекровь и потянулась придвинуть ко мне тот самый салатик.

Мама навалилась с другой стороны.

— Устинья, Устинья. Как ты думаешь, мы вот Родиону решили подарить деньгами? Он не сильно обидится?

— Нет, мам, он не сильно обидится. — Прошептала я.

Первая часть вечера прошла достаточно мило, я все опасалась, что в какой-то момент Адам появится со своим «плюс один» и испоганит мне настроение, но никого рядом с ним не видела. Он в основном ошивался ласковым котом рядом со своими партнёрами, поэтому я даже выдохнула.

Пришёл черёд произносить поздравления, и конферансье, подпрыгнув ко мне, всучил микрофон в руку.

Я встала, вздохнула, глядя на Родиона, который сидел в компании Даши и малютки Маши, и, улыбнувшись, произнесла:

— Сын, родной мой, дорогой, я поздравляю тебя с самым важным днем, с твоим днём рождения. Я желаю тебе самое главное, чтобы ты был самым здоровым, потому что будет здоровье, будет все остальное. Ещё в копилку пожеланий можно добавить успеха. Личных побед, счастливой семьи, любящей супруги, заботливой дочурки.

Маша, поняв, что я о ней, засмущалась, хохотнула и уткнулась Родиону в грудь.

Я произносила речь, и у самой голос дрожал.

Такой большой, совсем большой.

Я же помнила его ещё на тех самых детских качелях, которые висели в коридоре сначала для Назара, а потом для Родиона, или вот, когда он в ходулях начал передвигаться, тоже помнила…

А сейчас сидел такой взрослый, солидный, со своей семьёй.

— Я поздравляю тебя, хочу, чтобы все у тебя было только самое лучшее, чтобы твоя супружеская жизнь складывалась по самому хорошему сценарию. Хочу, чтобы в вашем доме всегда была верность, теплота и забота. Обнимаю тебя, родной мой, обнимаю и люблю, — мягко закончила я, и гости, подорвавшись со своих мест, начали аплодировать.

Родион пересадил Машу к жене на колени и подошёл ко мне, распахивая объятия.

— Мам, ты такая у меня… Такая… — дрогнул голос сына, и я погладил его по спине, а через минут десять конферансье вручил микрофон Адаму.

Он был привычен к публичным выступлениям, поэтому, обойдя столик, встал сбоку и начал свою речь.

— Сын. Я поздравляю тебя с днём рождения, желаю тебе самых грандиозных побед, желаю тебе упорства, силы, хитрости, желаю тебе, чтобы с каждым годом твоё благополучие только росло. Желаю, чтобы твоя семья была счастлива. Желаю, чтобы любое дело, которое бы ты не начал, всегда заканчивалось победой, это в духе семьи Завадских. Я горд, что ты мой сын, и от всей души я поздравляю тебя с твоим днём рождения.

Поздравление было по-мужски скупым, твёрдым, но все равно возымело шикарный эффект: гости также подорвались, начали аплодировать, Родион встал из-за стола, пошёл обниматься с отцом.

Адам немного смущённо и, отведя глаза, похлопал его по плечу. И что-то мне в этом жесте не понравилось, как будто бы он что-то скрывал от Родиона. Как будто все было не так, как казалось всем. И будь мы с ним в других отношениях, я бы обязательно подорвалась уточнить, что означали эти отведённые глаза.

Но конферансье закружил по залу, тут же передали микрофон свекрови, она нервничала, сбивалась, но все равно поздравляла, потом присоединился свёкор, дальше мои родители.

И в принципе, я бы могла бы выкинуть из памяти этот взгляд бывшего мужа. Но какая-то червоточина сидела глубоко в душе.

За спинами Родиона с Дашей висел большой проектор. И периодически на нём высвечивались фотографии и видеозаписи из их семейной жизни: Маруська маленькая или вот кадры со свадьбы.

Я знала, что это подготовила Даша, чтобы сделать своё поздравление супруга более ярким, что ли, и сентиментальным.

И гости иногда на мгновение притихали, когда видели новый хронометраж кадров.

Был небольшой перерыв, после которого снова весь народ стёкся в основной зал.

Конферансье начал с какой-то шутки, которая перетекла к старшему брату, Софа огляделась в поисках Назара, но развела руками, намекнула, что старший брат ещё не подошёл.

— Ну что ж. А пока…

В этот момент София встала и взмахнула рукой, давая понять, что готова сама сказать тост.