После развода. Дочки-витаминки от бывшего мужа

Глава 1. Шишка & Компот

– Мы тут кафе открыли, мам! – машет мне Амина. – Шкоро открытие.

– У нас суп из листьев березы и шишки на десерт! – машет лопаткой.

Где Амина нашла шишки в нашем дворе остается только догадываться. У нас новостройка, тут кусты только растут и молоденькие березки.

– Шишки не ешьте, супом не обливайтесь. Остальное – одобряю.

Пока они рисуют свои "столики" на плитке и выдумывают меню из воздуха, я краем глаза листаю объявления о работе.

На электронке очередной отказ в "очень благодарим за интерес к нашей вакансии".

Ага. Благодарят они. За лицо, которое даже не видели.

– Тась, ты же повар, ну не может быть, чтоб нигде не взяли, – сочувственно говорит Лена, соседка с третьего подъезда.

– В теории – не может. На практике – "ой, мы уже нашли".

– Я хочу кофе, – постанывает Вера и качает коляску, чтобы ее трехмесячный Арсений не проснулся.

– Тебе нельзя, Вер. Ты кормишь, – напоминаю ей.

– Да знаю я, но трындец, как хочется. Чего никто не откроет тут кофейню какую-нибудь на улице с кофе для кормящих мам. В супермаркетах так напичкают везде, а тут… где мамам нужен допинг никто не догадается. Тай, может, ты откроешь? И все, будешь нас подпаивать и работой себя обеспечишь заодно.

Я потеряла работу повара пару месяцев назад, когда в пиццерии вскрыли недостачу продуктов – и почему-то вся вина легла на меня. Сказали, что на камерах видно, как я выношу огромный пакет в тот вечер. И правда – я уносила форму домой постирать. Пакет и правда был битком, только не колбасой и сыром, а фартуками.

Я пошла разбираться – думала, объясню, все прояснится. А вместо диалога на меня подали заявление, мол, пусть полиция разбирается. И даже если дело в итоге закрыли, слухи пошли по всем точкам. Когда захотела добиться оправдания – уволили с записью в трудовой.

Теперь – черная метка. Ни одна нормальная кухня не берет. Даже в доставке отказывают. И ведь крыса у них точно была – просто умная, тихая.

– Мама, мам, – бежит ко мне Амина, – а Вита сказала, что я шкалопендра малая.

– Вит, ну что за слова. А? Шкалопендра? Это что вообще такое?

Вита шмыгает носом.

– Ну шкалопендра! – машет руками.

– А ты шапливый кактуш.

– Не кактуш, – передразнивает Вита, – а кактус.

– Тсс! Воспитанные девочки так не говорят. Если вы продолжите, то мы пойдем домой.

– Мы уже помирилишь, мам.

На фоне шелест покрышек по асфальту.

– Подождите, сейчас машина проедет и пойдете.

– Как ты их отличаешь? – тянет Вера и кивает на моих четырехлетних близняшек.

– Я на них смотрю – и они вообще разные, если честно, – улыбаюсь. – Вита – она из "отряда спецназначения". Ходит в шапке даже летом, обожает машинки, всегда с разбитой коленкой и с планом побега из сада. У нее в рюкзаке не кукла, а рулетка и изолента.

– А Амина?

– Амина – это розовая вселенная. Юбочка с фатином, бусики, туфельки с бантом. Она умеет капризничать так, что ей на площадке уступают даже старшие.

– Класс, – смеется Кира.

– Я их и в темноте различу, – говорю, – по походке, по запаху волос, по тому, как Вита всегда бежит вперед, а Амина отстает, потому что любуется цветами на клумбе.

– Мам, мы пошли?

Проверяю, что машина уже не едет и отпускаю их.

– Я тут с одним, – зевает Вера – еле справляюсь, как ты с двумя…?

Набираю побольше воздуха, чтобы очередной раз рассказать им…

– Мам…! – поднимает вой на весь двор Амина .

– Амина, – говорю девчонками и подскакиваю, со всех ног бросаюсь туда. Как будто ее там машиной придавило.

Белый хромированный внедорожник нагло въехал на тротуар, туда, где только что было кафе "Шишка & Компот", проехался колесами по элитным блюдам заведения и детским рисункам.

– Он раштоптал мой дешерт, – подвывает Амина.

Я оглядываюсь.

Только вижу, как в подъезде скрывается мужчина в костюме. В такую жару в костюме? Серьезно? Заехал еще один круч в наш новый жк. И походу детей у него нет. Придурок.

– Вот козлина натуральная. Как будто парковки ему мало, – возмущается рядом Кира, - тротуар подавай его высочеству. Карета поджимает.

– Он раздавил наше кафе, – говорит Вита и срывает с головы кепку. Лицо у нее – как у прокурора с папкой доказательств. – А за это, между прочим, месть.

– Вита... сделаем новое кафе.

Она складывает недовольно руки на груди и надувает губы.

– Девчонки, а давайте ГАИ вызовем. Пусть его оштрафуют, – подъезжает с коляской Верунчик.

– Да у таких, – киваю на тачку, – денег столько, что мы еще заплатим за ложный вызов.

И тут я слышу скрежет. Противный, пробирающий скрежет, как камнем по стеклу.

Поворачиваюсь и вижу, как Вита выводит на машине “ХУ”.

– Вита! Твою…

Выхватываю у нее камень.

– Ты что делаешь?

По позвонкам обдает холодным потом. Теперь еще и за машину рассчитываться.

– Вита… ну кто тебя так учил?

– Деда сказал, если меня обидели, я могу дать сдачи.

– Ты не дала сдачи, а испортила вещь.

Не успеваю опомниться, как она замахивается и ногой врезает по крылу автомобиля.

– Вита! – хватаю за руку и оттягиваю, но поздно.

Машина взрывается воем. Срабатывает сигнализация.

Убегать бесполезно. По камерам меня найдут за час. Если не быстрее. Так еще хуже будет, что скрылась с места преступления.

– Валить надо, – оглядывается по сторонам Ленка.

– Девочки, вы идите, я сама тут.

– Нет уж, мы своих не бросаем, – вступается Кира, – Борь, аккуратно, – кивает сыну.

– Эй, ты че творишь?!

Мужской голос, злой, звонкий. Знакомый какой-то очень.

– Ты зачем мой бампер царапаешь, мелочь?!!

Я резко оборачиваюсь. К машине идет тип в пиджаке, дорогие очки, телефон в руке. Что ты!

Глава 3. Малолетка с условкой

Иду с девчонками через двор – Вита вся на взводе, как будто у нас не внедорожник, а космический корабль вражеский приземлился.

Что я там предупредила… Как Моська перед слоном поблефовала.

Следи теперь только за ней. А то ведь может еще чего-то начиркать на машине. Или хуже. Дописать то, что не успела. Смысл не знает, читать не умеет, но зрительная память, что надо.

– Вита, нельзя портить чужие вещи, если даже испортили твои.

– Можно!

– Нет. За это дают штраф.

– А что такое штраф? – идет рядом и заглядывает в глаза Аминка.

– Штраф – это когда нарушаешь какое-то правило, тебя ловят и за это надо заплатить. Ну, например, представь, что кто-то испортил твое любимое розовое платье с блестками. Прям, нарочно взял и вымазал его в грязи.

– Я бы заплакала, – шепчет Амина.

– Вот. А теперь этот человек должен тебе купить новое платье. А чтобы купить – он отдает свои деньги. Или любимые ботинки. Или всю коллекцию игрушек из киндеров. Это и есть штраф. Чтобы запомнил – и больше не баловался.

– А если он не отдаст? – морщит лоб Вита.

– Тогда приходит полиция, и он отдает в два раза больше. Или садится в угол. Надолго.

Вита молчит. Думает.

Я надеюсь, думает, как не нарваться на этот самый угол.

– Вот у вас игрушки, а у него взрослая игрушка – машинка. Вы ее испортили. Значит, кто-то должен заплатить за это. А так как вы еще не работаете, то платить надо будет мне.

– А он пусть тогда за нашу кастрюльку рассчитается. Он тоже ее сломал! – надувает губы Вита.

– И за шишку, – поддакивает Амина.

Девочка моя…

Вздыхаю.

Если бы ты знала насколько тут разница в ценнике… Я бы сама тебе завтра съездила в лес на бизнес-такси и привезла корзину шишек.

Мамский десант уже ждет меня возле качелей. Кира качает своего забинтованного после перелома Борьку, Лена на другой Стасика, Верка оставила коляску в стороне.

Уже и кофе никому не надо. Все проснулись.

– Тай, а ты его знаешь? – накидываются сразу с расспросами.

На автомате оборачиваюсь назад.

Давид стоит возле машины. Рассматривает. Говорит с кем-то по телефону.

Надеюсь не с ГАИ.

– Так… – говорю дочкам, – идите со Стасиком с горки покатайтесь. Только без драк и "шкалопендр". Вита, помни, что есть очередь и ее надо соблюдать. Амина, ты за старшую.

– Я всегда за старшую! – возмущается Вита.

– У тебя условка.

– Что?

– Не что, а за что. За "ХУ".

Девочки срываются с места, и Вита ускоряется, чтобы обогнать Амину.

– Ну?.. – Лена прищуривается. – Ты его знаешь?

– Мягко говоря, – кручу в воздухе пальцами. – Это мой бывший муж. Давид. Не виделись лет пять.

– Та-ак… – протягивает Кира, делая глоток воды. – А как он тут?

– Живет, – пожимаю плечами. – Еще и в одном подъезде с нами.

– Мда… – тянет Ленка. – Такое себе удовольствие. Стасян, – зовет сына, – аккуратно там. Девочки все-таки.

– А знаете, что хуже всего?

Смотрят выжидающе.

– Это… – перехожу на шепот и киваю на своих. – Его дочки, но он не знает.

– Да ладно, – смеется Кира, – прям как у меня.

– Вы в какой-то неправильной фазе Луны рожали, точно вам говорю, – поднимает указательный палец вверх Лена, – я вам составлю натальную карту.

Кому что…

– И что, он алименты не платит? – снова идет Вера к кряхтящему в коляске Арсению.

– Я его не вписывала в отцы. Поэтому и не платит.

– На такой тачке… эх… тебе можно было бы и не работать.

– И зависеть от него? Нет уже. Думаю, девчат, надо искать просто работу не по специальности. Хотя с такой записью, фиг уборщицей даже не возьмут.

– Вот они придурки. Не могли просто уволить тихо?

– Если бы я не стала залупаться с ними, может, и уволили бы. Я же хотела доказать им… Доказала на свою голову. А без трудовой устраиваться такое себе.

– А чего развелись-то?

– Сейчас, может, и не развелись бы, – опускаюсь на лавку рядом и и смотрю на девчонок своих. – Договорились, может быть. А тогда молодые были. Никто не захотел пойти другому навстречу. Его родители еще надавили. Время поджимало. На эмоциях все больше было. Когда деньги есть и делить особо нечего, тогда развестись проще, чем расписаться. Потом уже узнала, что беременна.

– И ты ему не сказала?

– А что? Написать: "Привет, ты теперь папа, но это неважно, наслаждайся солнцем и налогами в Европе"? – вздыхает Кира, такая же как я. Только ее бросили беременной.

– Да уж... – Тянет Вера. – А теперь “почему твой ребенок царапает мне бампер”? Да? А выкуси! Надо было самому воспитывать.

– Или нет, – Лена прыскает, – это твой ребенок, братан. Ты и плати.

– А реально, если выставит тебе счет, – все на автомате поворачиваем голову в сторону машины и следим взглядом, как он переезжает на освободившееся место. – Выставит счет, а ты ему, вот и плати. Твои дети.

– А я не хочу ему говорить, что его. Фиг ему. Отдыхал там, балдел, жил в удовольствие пока я тут не спала ночами. К тому же мои его ненавидят, – усмехаюсь сама себе, – он их суп из шишек испортил. Это вообще где видано? В кафе прям на своей машине заехал? Ни воспитания, ни манер.

– Как ты вообще за него замуж вышла, за такого хама? – кивает Лена.

Давид как раз выходит из машины и стреляет в нас взглядом.

Ой. Спалил.

Мы все разом отворачиваемся.

– Любовь зла, полюбишь и шкалапендру эту.

– Мам! – кричит с горки Амина. – Вита не дает нам кататься.

Ну, правильно, как катиться, когда тот, кто должен был стать в конец очереди, скатился, а теперь лезет вверх по горке, чтобы снова съехать первой.

– Вита! Пойдем домой сейчас же!

– Шестерка, – шипит на сестру Витка.

– Дамы, – подходит к нам Давид, – у меня уже не только уши горят, но и все остальное…

– Можно без твоих интимных подробностей? – тут же осекаю.

– Пошли отойдем, поговорить надо, – кивает мне.

Глава 4. Извинись за “наезд”

– Обнять тебя хочу, никак лет пять не виделись, – расправляет руки, ждет, что я брошусь в его объятья.

– Мой муж не очень будет рад, что я с тобой тут обнимаюсь.

Вру и, мне кажется, даже не краснею.

– Жаль, – опускает руки, отшучиваясь, – пошли присядем.

Разворачивается и идет к свободной лавочке.

Я оборачиваюсь к девочкам, они скептически смотрят в его спину.

– Пойду узнаю, что хочет.

Выдыхаю и иду за ним. Широкие плечи обтянуты хорошо скроенным пиджаком. Брюки тоже сидят так, что и не облегают попу, как у… тех самых, но и вроде подчеркивают заднее достоинство.

– Что ты хотел? – поторапливаю его.

– Как жизнь?

Давид опускается на ближайшую скамейку и разваливается. Колени врозь, руки раскидывает по спинке, будто это все его тут.

– Отлично.

– Как родители?

– Живы, здоровы.

– Ммм… оно того стоило?

– Конечно, как променять людей, которых знаешь всю жизнь, на тех, кого всего два года. А твоя мама как?

– В порядке.

– Весь яд из нее выдавили или что-то осталось?

– Тебя, я смотрю, тоже, какой-то скорпион укусил.

– Что ты хочешь, Давид? Узнать, как я живу? Нормально живу, не жалуюсь. Все? Могу идти?

– Слушай, у нас вопрос один не закрыт. Вы мне испортили машину, я, вообще-то, могу заявить на тебя. На всю вашу банду.

Я смотрю на него и поджимаю губы, чтобы не рассмеяться. Это был бы анекдот года. Байка отдела. Он бы мемом стал. Может быть, даже проснулся бы завтра знаменитым.

Пришел заявить, что дети ему испортили машину, а потом бы выяснилось, что это его дети.

Если прижмет, то молчать не буду. Я штраф такой не потяну. Пусть сам расплачивается, что не занимался их воспитанием.

– Не веришь?

– У тебя другое воспитание: ты не отбираешь – ты бросаешь.

– Это было обоюдное решение. И ты подала документы, если забыла.

– А ты сделал так, чтобы нас развели за три дня.

– Ты ждала, что я передумаю?

Может, и ждала. Любила же идиота.

– Нет уж… два раза в одной реке ноги не мочу.

– Ладно, это все лирика. Давно тут живешь?

– Давно.

– Этот дом сдали в прошлом году.

– Если знаешь, зачем спрашиваешь?

– Так сколько?

– Ну год где-то и живу.

– У меня к тебе дело есть.

– Неинтересно.

– Ты даже не выслушала.

– С тобой никаких дел иметь не хочу уже на берегу.

– Я забуду про то, что вы с девочками сделали с машиной…

– Зачем забывать? Не забывай. Помни об этом. Это я еще успела ее остановить, – и машинально перевожу взгляд на Виту.

Она уже с Борей и Аминой что-то в траве рассматривают.

– Эта, в кепке, за словом в карман не полезет.

– Есть в кого.

– При правильном подходе это исправляется, – губы растягивает в улыбке и кончиком языка облизывает нижнюю губу.

Да уж…

После развода я с ума сходила. Нельзя же вот так просто отрезать все и забыть. Чувства закопать, полить это место бензином и поджечь, чтобы все к чертям выгорело.

Но со временем, вся любовь к нему сместилась на детей.

Сейчас… сейчас, кажется, и ничего уже не осталось.

Чужой.

Хотя, засранец, все так же хорош.

– Никаких дел у нас с тобой не будет.

– Да ничего делать не надо. Просто… на пару вопросов ответишь.

– Зачем?

– Надо собрать анализ целевой аудитории.

– Кого?

– Целевой аудитории.

– А ты с какой целью интересуешься? Ты не из милиции случайно?

Он ведет бровью, а я снова поджимаю губы, чтобы не рассмеяться. Вчера только пересматривали Простоквашино.

– Нет.

– Ну, спрашивай.

– Не тут, у меня там анкета. Ее заполнить бы.

– Где это там?

– Дома.

– Пфф. Сначала рассказывай, что тебе надо. Может, ты меня в криминал хочешь втянуть. И я ничего о тебе не знаю, – машу головой, – выкладывай.

– Ладно. Я хочу тут кафе открыть. Район мне нравится, место нашел, но нужен общий срез по населению.

– То есть твой наезд на детское кафе был спланирован, да? – встаю в позу, как мама на родительском собрании, когда узнала, что Вита назвала воспитателя "шестеркой".

– Нет.

– Да.

– Я серьезно.

– Я тоже.

– Тая.

– Сначала ты должен извинится перед моими дочками.

– За что?

– За то, что наехал на их кафе. И теперь еще хочешь свое открыть рядом.

– Ты серьезно сейчас?

– Когда дело касается бизнеса, да.

Он на секунду прикусывает губу. Смотрит на меня так, будто не верит, что я это всерьез.

Держусь из последних сил, чтобы не рассмеяться сейчас и держать покерфейс. А что он вообще думал? Порядки тут свои наводить ему никто не даст.

Конечно, мои не правы. Но он… он козлина на пять лет свалил. Ни разу не позвонил и не написал, не спросил как я. И еще много чего! Так что никто ему тут все на блюдечке подносить не будет.

– Мама, – ко мне подбегает Амина и тянет за руку, чтобы я наклонилась. – А что, нам дядя штраф хочет дать? – шепчет.

– Нет, он хочет извиниться, что сломал твою шишку и наехал на ваше кафе.

По виду не готов еще. Вот и проверим, правда ли то, что тут про кафе заливает.

Спасибо вам за поддержку и звездочки

Промики к истории "Сделай мне ребенка" Наслаждайтесь

https://litnet.com/shrt/Ph3g

01Iar9h7

Глава 5. Как тебя называть, дядя, “папа”?

Амина подозрительно прищуривается и косится на него. Он на нее.

Только бы не догадался и не узнал. Хотя… куда ему. Внешне дочки в меня, такие же блондиночки. Глаза если только папины, но это такая мелочь.

– Извини, что раздавил твою шишку и наехал на кафе, – серьезно говорит Давид, доигрывает роль.

Что там за анкетирование такое, что извиняется даже.

Амина чуть приподнимает голову и смотрит на него свысока.

Ну принцесса, не меньше. Горошины только не хватает.

– А ты новую найдешь?

– Найду, – кивает, медленно моргая.

Амина идет к нему и протягивает руку. Но не жестом, чтобы пожал ее, а чтобы ручку ей поцеловал.

Где они этого набираются только?!

Давид ухмыляется уголком губ, но берет своей лапищей ее маленькую изящную ручку и наклоняется.

Но взглядом выхватывает меня и прищуривается, как кот, что приценивается к добыче. Он вообще видел кольцо, которое я для него надела на безымянный палец?

Едва касается губами тыльной стороны ладони.

– Аааа! – узнаю теперь вскрик Виты.

Да что ж за утро?!

Там что-то непонятное происходит, поэтому оставляю Давида и иду к Вите и Боре.

На пальце у Виты краснеющий укус и уже намекающий на отек бугорок.

К нам сюда же идут Амина с Давидом и мои подружки. Намечается консилиум.

– Тебя укусил кто-то?

– Пчела.

– Это была не пчела, а оса, – поправляет важно со знанием дела Боря.

– У нее аллергии нет?

– Я не знаю, ее никогда не кусали осы.

– Ну наблюдай тогда, у меня в детстве вот была аллергия на укусы. Один раз на скорой увезли.

А если это по наследству передается? Черт.

– Не хочу я в больницу.

Палец на глазах начинает распухать.

– Нет, давай все же покажемся.

Раз папа еще с таким анамнезом.

– Поехали, отвезу, – предлагает Давид.

– Я с ним не поеду, – сводит брови Вита.

Вот нашла время капризничать, шкалопендра малая.

– Другие варианты есть? – кивает мне Давид.

– Такси.

Закатывает глаза, делает шаг к Витке и обхватывает ее за живот одной рукой, прижимая к боку.

– Поехали, Тая, если аллергия, то надо быстро.

– Тай, давай я Амину пока к себе возьму, чего вам ее таскать по больницам.

– Спасибо, Лена.

Витка брыкается, но по сравнению с Давидом как хомяк надувается на экскаватор. Да… меня на руках носил, тут что-то не так пошло. Ну точно на Вите ген женственности сломался.

Бывший открывает одной рукой дверь и опускает Виту на сидение. Та еще выкручивается на ходу, но залазит.

– Маааам, у меня тапок пропал! – вопит Вита, залезая на сиденье с ногами.

– Что значит "пропал"? Ты же только что была в нем!

– Он упал. Под машину.

– Прекрасно, – бурчит Давид. – А я мечтал залезть под машину после утреннего кафе и "ХУ". Вишенка на торте.

– Это был не торт, это шишковый суп! – напоминает Вита с таким взглядом, будто сейчас снова ногтем что-нибудь нацарапает.

Давид присаживается.

– Вот твой кед. Закатился ж еще…

Опускается на руки, будто собирался отжиматься. А потом держа себя на одной руке, второй лезет под машину. Ткань пиджака прям натягивается на спине. Вот-вот лопнет. Но не успевает.

Вау-эффект произвел.

– Держи, – протягивает Вите.

– Фу, она грязная! – морщится та в ответ.

– Надевай. Ты не на бал собираешься, а в больницу.

Кивает мне и подает руку, чтобы села. Игнорирую. Одной рукой упираюсь на ручку двери, отталкиваюсь и забираюсь.

– Не на дверь опираться надо. Ты еще за царапину не рассчиталась.

– Обещала, значит, рассчитаюсь.

Довольно улыбается и сам захлопывает нам дверь.

Дверь закрывается не "хлоп", а чпок, как будто я не в машину, а в сейф залезла. Все вокруг – темное, гладкое, блестящее. Панель как в "Звездных войнах", подсветка, экраны, всякие кнопочки с подсказками для жизни. Даже запах будто особенный: не "пахнет машиной", а "пахнет успешным успехом".

– Кресла у меня нет, поэтому поедем так, – заводит машину, – Может, пронесет?

– А мама говорила, что если без кресла, и тебя поймают, то придет штраф и посадят в угол, – Вита щурится, но говорит серьезно.

– Мамы иногда преувеличивают, – бурчит Давид и смотрит в зеркало заднего вида на меня. – Куда ехать?

Я называю адрес и машина выезжает со двора, прыгает через лежачих полицейских, а я все смотрю на Витку. Она молчит. Подозрительно. Губы чуть побелели.

– Давид, а как проявляется аллергия?

– Ну, если начнет задыхаться, опухает что-то больше обычного, пятна пойдут…

– Она и так опухла, – тычу в палец. – И лицо бледное.

– Бледное? Покажи, – уже готова встать и на ходу лезть к Давиду посмотреться в зеркало.

– И не давай ей спать.

– А ты води быстрее!

Командует Вита.

И он ее слушает. Притапливает. Так, что проскакивает на желтый, который почти красный.

И тут сзади сирена.

– Ну нет! – Давид прикусывает губу, и уже тормозит у обочины. – Твою мать.

– Не ругайся, тут ребенок вообще-то.

– Прячь ее.

– Куда?

– Под сидение!

– Я не полезу туда.

– Вита, пожалуйста. А то дядя полицейский заберет. Ты же не пристегнута была.

– Ой.

– Давай, – подталкиваю ее, чтобы села между сидений сзади. – И тихо.

Сама с любопытством разворачиваюсь к окну.

К нам подходит инспектор. Смотрит в окно, но у Давида чуть тонированные стекла, сильно внутри ничего не рассмотреть.

– Ваши права и документы на машину.

– А можно быстрее. Мне… девушку оса укусила, у нее аллергия.

– Вы проехали на запрещающий сигнал светофора.

– Да знаю я, спешил, говорю же. Давайте подпишу, что надо и.. правда срочно в больницу надо

Но у них быстро все. Через пару минут его отпускают с предложением оплатить кругленькую сумму штрафа.

Глава 6. Мущ-щинам нельзя верить

– Вита! – одергиваю дочку, чтобы не ляпнула лишнего. И про папу, и про дядю.

– Так а как мне его называть? – пожимает маленькими плечиками. – Если ему “дядя” не нравится?

– А давай я буду звать его… – церемонно прикладывает пальчик к уголку губ и поднимает глаза, придумывая.

– Давид, – отзывается сам. – Можешь звать меня просто Давид.

– Я таких имен не знаю.

– Теперь знаешь. Вот черт. Тут ремонт дороги. Придется объезжать.

Включает поворотник.

– А ты точно знаешь, куда ехать? – подозрительно тянет Вита с заднего сиденья.

– Все я знаю, – бурчит Давид и медленно вклинивается в едущий поток, чтобы перестроится. – Сейчас объедем.

– А почему ты ванигатор не включаешь? Или телефон забыл?

Но Давид напряженно лавирует между машинами в потоке, чтобы скорее привезти нас в больницу, не отвечает сразу.

– Без телефона нормальные довители не выезжают, – продолжает сама с собой Вита. – А то вдруг жена позвонит. А ты не ответишь. Она волноваться будет.

– Нету у меня жены. Никто волноваться не будет.

– Пфф… – выдыхает Витка. – Тебе грустно, наверное, одному.

– Почему? У меня кот есть. Он знаешь… какой?

– Какой? – Тут же оживает и заглядывает ему через плечо. – Как Матроскин? Все умеет?

– А то.

Кот? Давид и кот? Это что-то, конечно…

Вита слезает с моих колен, садится рядом.

Давид снова ускоряется. Хочет успеть проскочить за машинами мигающий зеленый. В итоге посередине перекрестка он уже переключается на желтый, а въезжаем на красный.

– А ты точно взрослый, Давид? – осматривает его Вита.

– В смысле, точно?

– Потому что я, хоть и маленькая, правила знаю, а ты – нет. На красный идти и ехать нельзя!

– Это форс-мажор.

– Это штраф! – прищуривается и грозит пальцем. – Тебе сначала надо правила учить, потом права покупать.

– Чего?! Я сам сдавал.

– Эх, напокупали прав, а водить не умеют.

У деда уже, наверное, наслушалась.

Вита вздыхает и ложится головой мне на колени. Неестественно горячая.

Проверяю ладошкой лобик. Температура поднимается.

Вот же спасибо за гены, дорогой бывший муж.

– Давид, она… горячая.

Он смотрит в зеркало, напрягается.

– Сейчас.

Он сразу бросает взгляд в зеркало.

– У меня есть жаропонижающее и антигистаминное, но взрослые дозировки. Нам лучше к врачу, чтобы они смотрели.

– Мам, у меня ручка болит, – притихает Вита.

И это первый признак, что с ней не так что-то.

Он достает еще одну бутылку из подручного мини-холодильника под сиденьем. – Приложи ей ко лбу, к щекам.

С холодной бутылкой как будто полегче чуть-чуть.

Наконец добираемся до поликлиники.

Вита совсем вялая. Поднимаю и беру ее на руки.

– Взять? – кивает мне Давид на Виту.

– Я с мамой хочу, – обнимает меня сильнее Витюша. Тяжелая уже, конечно, кобылка маленькая.

Вита прижимается ко мне горячей щекой. Уже не язвит и не умничает.

– Здравствуйте, ребенка укусила оса. И температура поднимается. Можно нам к аллергологу?

– Детского аллерголога нет сегодня, – ровно говорит девушка. – Давайте направим вас к педиатру, если состояние стабильное.

– Куда-нибудь направьте уже.

– Так… талонов к педиатру уже нет. Идите в двадцатый кабинет. Там по живой очереди.

– Она не высидит по очереди.

– Значит, скажите, что ребенку плохо, вас пропустят.

Ага. Пропустят. Она как будто не поднималась никогда сама к кабинету педиатра во время приема. Где мышь не проскочит печать на справке поставить.

Но мы поднимаемся. Как раз начало приема. Там человек двадцать очередь.

– А кто последний? – спрашиваю в надежде, что может быть вся эта очередь куда-то еще.

– Я, – поднимает руку девушка в голубой футболке.

– Нет, мы стоять тут не будем. Идем, – Давид идет к двери, там ему в спину возмущаются, но он игнорирует. Вообще никому ничего не объясняет.

Как раз из нашего кабинета выходит женщина с мальчишкой.

– У нас экстренное, – Давид говорит всей очереди и заступает так, чтобы прошла только я.

– Здравствуйте, мы без талона.

– В конец очереди тогда, – чеканит педиатр.

– Ребенка укусила оса. У нее отекла рука и поднимается температура. Какой конец очереди?

Давид заходит за мной в кабинет. Становится в дверях, не пуская больше никого.

Врач осматривает Витину руку – уже виден выраженный отек, кожа горячая, на сгибе покраснение лезет по локтю вверх.

– До анафилаксии далеко, но промедление может быть опасным, – сухо бросает педиатр, доставая карту. – Ирина, – кивает медсестре, – выпиши направление внутримышечно дексаметазон. Вес какой?

– Двадцать один килограмм, – подсказываю.

– Пять миллиграммов. И супрастин, один миллилитр. Потом наблюдение минимум сорок минут. Если хуже будет – ставим капельницу.

Нас отправляют в процедурный кабинет.

– Может, лучше капельницу сразу? – Давид напрягается, глядя на Виту.

– Не перегибайте. Это стандартная схема. Если не пойдет улучшение – переведем. Пока динамика контролируемая. Пульс у нее не учащен, дыхание ровное.

– А температура?

– Реактивная. На укус. Если после инъекции не спадет – жаропонижающее. Но пока без лишнего. Пусть организм борется.

– Поднимитесь в тридцатый кабинет, это процедурная, с направлением туда.

Пока я забираю бумажки, Давид берет на руки Виту. Она уже не сопротивляется и не спорит. Я только успеваю открывать им двери.

Очередь в коридоре опять возмущается на нас, но я не реагирую уже. Если бы их ребенок был на месте Виты, они бы также поступили. А я бы также пропустила.

Благо тут очереди нет. Я передаю медсестре направление от врача.

– А что тут будут делать?

Осматривается Вита. Крутится на руках у Давида.

– Садитесь сюда, – показывает им медсестра, с умилением глядя на них. А там есть чем полюбоваться, конечно, он темноволосый, высокий, родинка на шее, в которую тогда я, наверное, влюбилась раньше, чем в него. И на руках этот белокурый умирающий лебедь.

Глава 7. Женщина ростом с табуретку

Давид возвращается минут через десять, в руке – белый пломбир на палочке в шоколадной масляной глазури.

Подает ей, как трофей.

Вита берет и смотрит на мороженое. Потом на него.

– На палочке?.. – тянет, как будто это самое крупное разочарование всего лета. – Почему не в стаканчике?

– А в чем разница?

Она закатывает глаза и глубоко вздыхает, как будто вот он такой дылда огромный не понимает элементарного.

– На палочке же всегда падает! А если оно упадет, я не доем. А если я не доем, оно пропадет. А если оно пропадет… – делает трагическую паузу. – То зачем вообще было колоться?

Давид моргает.

– Не успеет упасть, быстро съедим.

– В смысле съедим? – прищуривается и поджимает губу.

– Мы с мамой тебе поможем, чтобы не упало.

– А я тебя не знаю, чтобы с тобой слюньками обмениваться. Может ты заразный?

– Не заразный я.

– А справка у тебя есть? – косится на него.

Я беру у нее мороженое и разворачиваю.

Давид кидает на меня быстрый взгляд и переводит на Виту.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.

– А тебе кто про справки рассказал от заразности?

– Бабушка. Это как котиков. Погладишь их, они тебя полижут и заразят. Им всем нужны справки. Так что, если ты хочешь есть мое роможеное, то нужна справка.

Давид издает какой-то задушенный всхлип. Видимо, от смеха.

– Ладно, справки у меня нет, с мамой тогда ешь мороженое. Ей же справка не нужна, надеюсь?

– Нет, мама у меня домашняя, – смотрит на меня дочь, довольно улыбаясь.

Зайка моя…

– Держи, Вит, только по чуть-чуть.

Она опускает глаза на мороженое и снова надувает губы.

– Я такое не люблю.

– Ты сказала, что тебе надо мороженое, – указывает пальцем Давид.

– Надо! Только правильное!

– А это что неправильное?

– Нет, оно черное, я люблю белое.

Глубо вздыхает. А что ты думал, легко? А их двое между прочим.

Я сгрызаю мягкую шоколадную глазурь. Мне нравится и отдаю Вите остатки белого пломбира на палочке.

Она медленно и старательно ест. Вкусно конечно, но чтоб она признала это…

– Надо было все равно в стаканчике брать, – облизывает кончиком языка перепачканную в мороженое губу.

– Я запомню, – ворчит Давид. – Белый пломбир в стаканчике. Без шоколада. Со страховкой от падения.

– Надо было сразу думать, – фыркает Вита, но ест.

Давид качает головой и устало смеется.

– Прекрасно. Меня учит выбирать мороженое женщина ростом с табуретку.

– Эй, я не табуретка.

– Табуретка-табуретка, – усмехается ей.

– Тогда ты… – надувается вся и не может ничего придумать. – Тогда ты…

– А я Давид.

Она со злостью откусывает кусочек мороженого… который, как и предсказано, соскальзывает с палочки и шлепается на пол.

Тишина.

– Ну вот… а я предупреждала.

Я вытираю ей рот салфеткой. Палочку она не отдает. Сначала облизывает, потом держит во рту, как соску.

– Судя по тому, – Давид поднимается и садится рядом, – что она уже язвит, то оживает. Слушай, Тая, раз мы уж тут сидим и ждем. Можем сейчас анкету пройти, про которую я тебе говорил.

– Ну, давай.

Витка ложится на лавку, голову кладет мне на колени.

Давид достает свой телефон.

– Ваш возраст, – читает с какого-то документа.

– Серьезно? Ты не помнишь мой возраст? Даже говорить с тобой дальше не хочу, – чешу Вите волосы.

– Четыре, – отзывается Вита.

– Что четыре, табуретка?

– Мне четыре, – бубнит Вита.

Вита, блин… Давид что-то просчитывает в уме.

– Двадцать девять мне, не напрягайся.

– Нет, подожди, ей четыре. Ты родила после развода.

Опачки.

– А ты думал, я тебя ждать буду? Встретила нормального мужчину и родила от него. Много времени, что ли, надо? Зато тебя быстро забыла.

– Ваш пол?

– У нас малинат, – опережает меня Вита.

– Что у вас? – наклоняется к ней Давид, переспрашивая.

– Ламинат. Что не понятно. Ты спросил какой пол. Тебе ответили – ламинат, – натягиваю улыбку.

У меня самые умные дочки. Ну правда. А по выносу мозга мужчинам не будет равных.

Давид поворачивает ко мне голову и скользит взглядом по лицу, на шею и тормозит на груди. У меня хоть и накинута легкая рубашка на облегающий топ, но он, конечно, все видит.

– Ясно все с полом.

– Что-нибудь умнее у тебя там есть? – киваю на телефон.

– С кем ты живешь? Одна, с семьей, с детьми, с пожилыми родственниками, с друзьями?

Звучит, как скрытый повод узнать про меня что-то.

Я как бы не спешу с ответом. Вита явно тоже хочет поучаствовать в дурацком опросе.

– Я живу с мамой и…

– Мы живем с семьей, – перебиваю Витку.

Прям вся правда ему не нужна же.

– Ходишь ли ты в кафе/кофейню в вашем районе? Регулярно, иногда, редко, нет.

– Да каждый день хожу в кафе, – киваю, Давид что-то помечает.

– А я и моя сестра им владеем, – гордо заявляет Вита. – Правда, один каблажан его растоптал, но откроем другое.

– Тая! – выключает телефон. – Я серьезно! Мне это для работы надо.

– Тебе для работы надо знать сколько мне лет и с кем я живу? Что ты из меня дуру делаешь!

– С этого начинаются любые анкетирования. Дальше отвечай.

– А ты на мою маму не кричи, – поднимает голову Вита.

– Понял? – уточняю у бывшего.

– Молчи, табуретка.

– Сам… сам…

И снова не находит, как так пообидней его обозвать.

– Так про кафе? Ходишь?

– Иногда с девчонками ходим.

– Что больше всего нравится в хороших кафе? Вкусная еда, атмосфера, цены, меню для детей, музыка-тишина, быстрое обслуживание, возможность работать или учиться, Wi-Fi и розетки, игровая зона, возможность прийти с коляской?

– Возможность прийти с коляской и игровая зона. Бесплатно.

– Мда…

– А ты что хотел услышать?

Глава 8. Плохая идея

– После работы все идут домой. А там жена, и малыш, и хочется отдохнуть, потому что ночью он не спал, у него болел живот. На выходных да, можно куда-то выйти, если бабушка с дедушкой отпустят. А если нет… то никто тебя с коляской и грудничком в пиццерии особо не ждет.

– Я не думал об этом.

– А ты утром выгляни в окно и понаблюдай за двором. Кто во сколько выходит, в каком состоянии и подумай, чего им надо. И, если ты хочешь клиентов, ориентируясь не только на себя.

– Так что, здесь одни мамочки с колясками?

– Вот понаблюдай, много ли пап ты тут увидишь до восемнадцати ноль-ноль.

– Дети постарше в сад, в школу. Нам что, питание для грудничков вводить?

– А мамам, думаешь, питаться не надо? Сделай меню для кормящих.

– Тая, ну кто кашу будет покупать?

– Тот, кто заколебался готовить. Во многом важна не формулировка там… каша. А каша на кокосовом молоке для… чего-то там. А для детей важны подача и фирменное название.

– Какое?

– Каша для феи, например…

– Розовые пуки единорога, – бурчит полусонная Вита.

– Вита…

– Если это будут покупать… – смеется Давид.

– Пицца это больше по выходным, чтобы отвлечься. А ты ориентируйся на то, что требуется каждый день. Детям важно, чтобы вкусно и с идеей, родителям – чтобы полезно. А тебе – чтобы прибыльно. А если объединить?

– Ммм. А еще?

– Еще? Удобные стулья, детские стульчики, возможность забронировать стол, доставку. У нас тут все рядом, можно за пятнадцать минут завтраки разносить. Окно на кухню – дети любят смотреть что и как. Для них как кино. И простые блюда с понятным составом. Для самых капризных никаких комочков и кусочков, все протертое и упакованное в тюбики, как у космонавтов.

– Ты с ума сошла?

– Я двух малоежек так выкормила. Я знаю, о чем говорю. И еще – крошечная игровая. Не огромная, как в торговых центрах, а маленькая – коврик, книжки, кубики. Мамам нужен отдых и перезагрузка.

– Ты как будто уже это все себе представляешь.

– Мы ходим гулять с мамами, у всех одни и те же проблемы. Я просто тебе их озвучиваю. Большинству и не надо сидеть в кафе, им надо купить то, что им надо и идти гулять. Но в магазине ты купишь что? Йогурт, булочку, хлеб. А тут сырник навынос или каша жидкая в кружке, вместо кофе, – сама с себя смеюсь. – Ладно, это перебор. Но ты можешь дать им то, чего у них нет. А значит, они будут возвращаться. И пиццу можешь оставить, кто-то и ее захочет заказать.

– И мороженое в стаканчике, а не на палочке, – зевает Вита.

– У тебя как вообще с работой, Тая, не хочешь пойти ко мне шеф-поваром?

Ого!

– А то я не хочу набирать команду поварят без главного повара.

– Ты мне главной предлагаешь быть?

– Ага, так много идей накидала, я все не запомню, и у тебя явно еще есть.

– Нет уж, я на тебя работать не буду.

– Не бесплатно, конечно.

На пол падает палочка от мороженого. Давид наклоняется, поднимает.

– Она уснула.

– Позови кого-нибудь, пусть посмотрят.

Через пару минут возвращается с врачом, который нас осматривал.

– Отек спал, температура тоже, можете ехать домой.

Выписывает нам еще антигистаминное в придачу.

Давид отыгрывает роль папы уже до конца. Берет ее на руки, несет в машину.

Интересно, как бы он себя вел, если бы знал, что это его дочка? Хотя с другой стороны, что он сделал не как отец? Только что на больное место не дул, и не целовал.

И предложение его заманчивое, если бы не “но”. Он не был бы бывшим, а у меня бы не было этой записи в трудовой. Поймет же сразу, что я от безысходности к нему пришла. Потом будет манипулировать.

– Так что, как мое предложение на счет работы? – отъезжаем от больницы, он опять возвращается к своему вопросу.

– Нет. Работать с родственниками и бывшими это плохая идея.

– Называй, сколько хочешь?

– Сколько я хочу?

– Да.

– Пятьдесят тысяч.

– Хорошо.

– Что, серьезно? Можно было больше называть.

– Я же спрашивал, сколько ты хочешь.

– Сто.

– Хорошо.

– Ты прогоришь с кафе, если такие зарплаты платить.

– Помоги придумать, как не прогореть и столько заработать.

Я, конечно, такую зарплату где еще найду. А с моей трудовой, где я вообще работу найду.

– То есть мне еще в костюме банана бегать перед кафе и зазывать посетителей?

– Можно просто рекламу дать в соцсетях. Ну? Соглашайся.

– А с чего ты будешь такие деньги платить?

– Это уже не твои проблемы.

– Ограбил кого-то или убил? И вернулся?

Прыскает со смеху.

– Тая… Давай семьдесят пять и ты мне во всем помогаешь.

– С восьми до пяти.

– Хорошо.

– И соцпакет. Больничный, отпуск.

– Хорошо.

– Тогда поехали, посмотрим помещение?

– Вита спит.

– Пусть спит. Меньше комментариев будет, что там все не правильно сделано.

– А зря… Она критикует, но со своей позиции. А она между прочим, твоя целевая аудитория. Так, что если хочешь успеха, то пройди через строгий контроль моих критиков.

Глава 9. Владелица кафе

– Приехали, – Давид тормозит в соседнем дворе, возле пустующего здания. До этого тут был игровой клуб, но что-то не прижился.

На вывеске написано: “Pérola”.

Как бы намекает, что здесь не шаверма на углу, а вкусы, изыск и взрослые разговоры.

Выбираемся из машины.

– А куда мы приехали? – оглядывается Вита. – Это не наш двор.

– Давай ты на качелях…

– Вита, – перебиваю Давида, – давай мы с тобой поиграем. Ты владелица кафе. Настоящего кафе для взрослых и детей. Что бы ты тут хотела добавить или убрать?

– Что, правда?

Так и подмывает сказать, что ты вообще-то прямая наследница…

– Да.

Она осматривается.

– А что там написано? – тычет пальцем на вывеску.

– Перола. Что за слово вообще такое? – киваю Давиду.

– По-португальски – это жемчужина.

– Перола-пердола, – тут же подбирает рифму дочка.

– Вита! Ну что за слова?

Как скажет… Как будто я учу такому.

– Мне такое название не нравится, – машет головой и кривится. – Туда никто ходить не будет.

– Я его менять не буду, я уже зарегистрировал и вывески сделал, – категорично заявляет Давид.

– Тогда я в твой кафе не пойду! – упирает маленькие кулачки в бока Витка.

– А я тебя не звал, я маму твою звал.

– А мама без меня не пойдет, – складывает руки на груди.

– Все, табуретка, – Давид растопыривает пальцы и перед глазами у Виты собирает их в кулак. Как бы намекает, чтобы прекращала. – Хватит комментариев.

– Давид, ну правда, а чего не сделать название наше, русское? А то не понятно, ты там чем собрался кормить? Перилами какими-то?

– У меня есть бизнес-план, проект куплен, я ему следую.

– А зачем ты тогда просил отвечать на вопросы, если все уже решено?

– Скорректировать.

– Тут надо все репеделывать, – вздыхает глубоко и по–взрослому Витка. – И я бы назвала, – дочка поднимает руки вверх и разводит в стороны, – ВИТА.

– А губа у тебя не треснет?

– Не знаю, – наивно так пожимает плечами.

Она и правда не знает.

А я знаю. Не треснет.

– Ладно. Давай зайдем внутрь.

Давид открывает своим ключом дверь.

Внутри еще стоит упакованная мебель. Только пару столиков разложены. Как будто оценивали, как это смотрится.

Светлые стены. Панорамные окна. Цветы с большими зелеными листьями. Высокая барная стойка.

В общем мне нравится, но для детей, конечно…

– А где качели?

– Это кафе, Вита, а не площадка, – объясняет Давид.

– Ну и что, – Вита пожимает плечами, – здесь скучно. Даже табуретки противные. С них упадешь – лоб расшибешь.

Я усмехаюсь, но согласна с ней.

– А я бы здесь повесила качели и качалась бы и ела роможеное.

– Мороженое, Вит, – поправляю ее.

– Ну а вообще, ты бы хотела сюда приходить каждый день? – спрашивает Давид, но видно, что ему нравится все. Мне в общем-то тоже, если ходить сюда без детей.

– Нет.

– Почему?

Вита поджимает губу, думает, вертит головой по сторонам.

– Ну... пуфики. И карандаши. И бумага. И чтобы мультик какой-нибудь в углу. И чтобы автомат был такой, как у взрослых, но детский. Монетку бросил, а тебе шоколад. И чтобы кто-то там на него уже подул, и он не горячий был.

– Вот тебе бесплатные бизнес-идеи.

– Дети тут все разнесут за день.

– Они же не одни сюда ходят, а с родителями. Безопасность, конечно, должна присутствовать, но за детей отвечают родители.

– А пицца? – наконец спрашивает Давид. – Хотел сделать нормальную, как в Италии.

– Да, и пиццы можно. Только, добавь пиццу-фею, которая исполняет желания. Но только если доедаешь корочку, – подмигиваю Вите.

– А что, правда есть пицца-фея?

– Ну вот у Давида есть, если он откроет свое кафе. Я бы две зоны вообще сделала. С детьми и без. Так ты два сегмента закроешь. Некоторые не любят, когда дети крутятся рядом. А кому-то все равно.

– Там в принципе дальше пустое помещение, пока никто не арендовал, могу забрать.

– Забирай, если что, потом все продашь.

– Я не собираюсь ничего продавать.

– И набери официантов, которые умеют показывать фокусы.

– Ты серьезно?

– Да. Все это любят.

– Да где таких найдешь…

– Я тут на… в общем, они есть.

Я когда искала работу, каких только вакансий не видела.

– А тут туалет есть детский? – дергает нас Витка.

– Нет.

– А куда писать? – возмущается Вита. – Я владелицей такого кафе не буду. Что как котики все по углам что ли?

– Взрослый есть.

– Надо, чтобы там ступенька была? И мыло не воняло. Я один раз руки мыла – пахло дедушкиной бородой.

Я поджимаю губы, чтобы не расхохотаться.

– Дед, я смотрю, у вас по всем фронтам успевает.

Ага… еще все тебе обещает навалять, что бросил нас. Ну ладно, чего тебя зря волновать.

– Вопрос с туалетом, кстати, важный. Потому что мальчишкам там просто, вынул и… все как бы. А девочку надо усадить и, знаешь ли, в общественных местах садиться не очень.

– Ну как-нибудь уж…

– Это важно. Если ты хочешь, чтобы возвращались.

– Тая, у меня через неделю открытие, а ты говоришь, что надо половину переделать.

– И что, ты хочешь, чтобы сюда со своими стульями, что ли, ходили?

– И это вообще только я сказала, а если опросить других…

– Вот именно, я тогда каждый день перестраивать тут все буду. Всем не угодишь.

Я на Виту, она – на меня.

– Эх, я столько кафе открыла. И владелицей была там, и поваром, и кассиром, но это… кто так кафе открывает… Ладно, – вздыхает, – так и быть, за еще одно роможеное, я нарисую тебе нормальную вывеску.

Глава 10. Витаминки

Я захожу к Лене за Аминой.

– Ну что, как Вита? Как ручка? – присаживается к Ленка.

– Хорошо.

– Да, уже лучше, Лен. Укол сделали, отек и температура спали.

– Вы долго, я уж подумала случилось что.

– Нам там укол сделали и мы долго сидели, ждали, когда легче станет.

– Амина, собирайся, пошли домой, – зову.

– Мааам, еще минуточку!

– А с бывшим что? – допытывается дальше Лена.

– Работу предложил.

– Что? Серьезно?

– Серьезно. Хорошо платит. Ему плевать, что у меня в трудовой. И это рядом с домом.

– Работать с бывшим… А что делать-то надо?

– У меня такая ситуация, что и к бывшему пойдешь. К тому же я думаю мы особо встречаться не будем. Он тут хочет кафе открыть. Зовет меня поваром. Ну, и помогать по кухне.

– А что за кафе?

– Ой… Короче, он хочет что-то пафосное, пиццерия там, роллы. А я ему предложила открыть детское кафе, сырники там, блинчики.

– Как мы хотели?

– Да.

– Здорово.

Амина наконец выходит их комнаты. На ногтях наклейки. удто маникюр себе сделала.

– О боже…

– Надо было чем-то занять.

На лбу и на висках тоже какие-то наклейки с цветочками.

Возвращаемся к себе. Девчонки уходят играть, я набираю маму.

– Как дела?

– Виту сегодня укусила оса.

– Да? И что?

– Рука опухла, я ее к врачу возила. Укол там сделали.

– Бедная моя девочка… Как она?

– Да ничего уже. Это еще не все.

– Мама, – бежит ко мне Вита с бумажкой. – А напиши “Вита”.

– Что там моя бусинка хочет.

– Твоя бусечка рисует.

Быстро пишу “ВИТА” и отдаю.

– Короче, мы сегодня утром, знаешь, кого встретили?

– Баскова?

– Ну, мама… какого Баскова?

– Николая.

– Нет, мы встретили Давида. Он вернулся.

– Надеюсь он там позеленел от икоты?

– Нет, не позеленел. У него все прекрасно. Кафе открывает. Цветет и пахнет. А еще он сегодня видел Витку с Аминой, но ничего не понял.

Девчонки там что-то делят, но я не вмешиваюсь. Должны сами разобраться.

– Я книги читаю, так там два типа мужиков. Одни или ничего не понимают, тугодумы, вторые – по родинке на попке и цвету глаз видят своих.

– Он из первых. У него, кстати в детстве была аллергия на укусы и это он предложил…

– Мама! – теперь бежит Амина. – А напиши “Амина”.

Пишу. АМИНА.

Убегает.

– Короче, у него была аллергия. Я сообразила, что у Виты может быть. Не зря поехали. Ей в дороге стало хуже, но в больнице быстро сделали укол и пронесло.

– Пусть лежит и отдыхает.

– Уложишь ее.

– Я!

– Нет!

– Я старше!

– Ладно, мам, делят что-то. Пойду разберусь.

Откладываю телефон. Иду в детскую.

На полу раскатан рулон обоев, которые я им купила рисовать, чтобы не сдерживали фантазию.

Вита большими буквами выводит “ВИТА”.

– Мое кафе теперь будет называться "Вита"! – гордо говорит Вита.

– А я? Я тоже хочу, мам!

– Ну назовите “ВИТА и АМИНА”. Амиш, смотри, Вита свое дописала, а ты дальше пиши. и свое разрисуй. И будет у вас одно большое кафе.

– Ладно… – нехотя соглашается Вита, – пусть будет "Вита и Амина".

– Мам, а почему она первая?

– Потому что я старше!

– А ты шиводня наказана!

– Вот заноза мелкая.

– Амиш, ее сегодня оса укусила, ей укол делали, давай мы сегодня Вите уступим, а следующий раз ты первая будешь.

Вита все зарисовывает цветочками и сердечками.

– Ну ладно, – Амина берет свои фломастеры, Вита отодвигается на коленях в другую сторону.

Какая хорошая идея им для занятий. На полдня теперь. Пока все раскрасят, украсят, закрасят…

Можно спокойно попить чай.

Достаю из заначки твикс, ставлю чайник.

Чай… Твикс… кайфуша… Спасибо, Давид, хоть на этом.

Я заканчиваю, убираюсь немного, иду к ним посмотреть, что получилось.

И это вау. ВИТАМИНА.

Все в цветочках, сердечках, блестках. Над буквой А корона. Видимо, королевы кафе все же на поделили чья корона.

– Мам, красиво?

– Очень красиво. Теперь свое кафе назовем “Витамина” или лучше “Витаминка”

– “Витаминки”, – хлопает в ладоши Амина.

– Мам, а пошли к Давиду, обменяем теперь на роможеное.

– Мороженое, шкалапенда. Выучить никак не можешь. Два мороженых. Мы же вдвоем ришовали.

Вот это я понимаю название для кафе. А то пергола какая-то. Или как там ее.

Глава 11. Ты еще не понял, с кем связался?

– Вита, Амина, не надо никуда ходить.

– Почему? – скручивает со своей стороны плакат Вита.

– А куда мы идем? – шепчет ей Амина.

– Менять рисунок на .

– Мороженое, – поправляет Амишка.

– Давайте, я вам куплю по мороженому сама, какие выберете, но мы никуда не пойдем.

– А как же его кафе?

Дети – удивительные. Он утром растоптал их кафе и шишку, а после обеда они уже все забыли и готовы даже помочь ему.

– Вита, он не будет ничего менять. Сказал же, что уже все сделано.

– Будет! Мы уговорим.

– Девочки… – вздыхаю. – Давайте мы лучше дома откроем кафе “Витаминки” и поиграем.

– Ну мама! Он же плохо все сделал! – машет руками Вита. – Никто туда ходить не будет.

– Не будет он брать ваш рисунок, потом плакать будете.

– Если не возьмет, мы пойдем к другим. – Амина складывает руки на груди. – Он пожалеет.

– И к кому вы пойдете?

– Ну мам… ну, пусти… Мы быстро. Мы тебе тоже попросим мороженое.

– Не надо мне мороженое. Вот вы сами подумайте, зачем вы туда пойдете? А если он занят.

– Отвлечется. Мы не просто так пойдем.

– Ты сама сказала, что я владелица кафе, я хочу другое название!

Вот сказала на свою голову.

У меня чешется веко. Знак, что скоро сорвусь.

– Ладно. Идите. Не отстанете же.

– Ура!!!

Давид живет этажом выше, поэтому я вывожу девчонок на лестницу. Они держат вместе плакат и поднимаются.

Я с ними не иду. Жду их внизу. Не хочу встречаться лишний раз с бывшим.

Под дверью слышу, как спорят, кто будет говорить. Стучат в дверь, потому что до звонка не достают. Он им открывает, но не с первого раза.

– Вам чего?

– Мы пришли по делу! – говорит Вита.

– Очень важному делу, – добавляет Амина.

– Нам надо с вами поговорить. Это срочно.

– Это… – Амина поднимает палец вверх. – Это проект.

– Проект?

– Для твоего кафе.

– И что за проект?

– Мы нарисовали…

– Я пока не просил ничего рисовать, – перебивает их.

– Но вы должны это увидеть, – Вита гордо вытягивает руки. – Это будущая вывеска. – Ами, отходи, – шуршат своей растяжкой.

Могу только представлять его выражение лица и улыбаюсь сама себе.

– Это что? Аптека?

– Нет, – одновременно говорят обе.

– Это имя!

– Наше!

– Надо так назвать кафе. Витаминки.

– Я так кафе называть не буду.

– Почему? – возмущается Вита.

– Потому что… звучит как аптечка. Витаминки, сиропчики… еще и на детском. Серьезно?

– Мы штаралищь.

– Молодцы. Но мне этого не надо.

– А роможеное? Ты же сказал, что я владелица.

– Я такого не говорил. Слушайте, я не просил никаких плакатов и названий. У меня все уже сделано. Я просил улучшения к тому, что уже есть, а не переделывать все.

– Я всем во дворе и в саду расскажу, что у тебя плохое кафе и никто к тебе не пойдет!

– Баклажан! – ругается Амина.

Он что делает?! Нормальный вообще так с детьми разговаривать!

Спускаются ко мне с этим свернутым свитком мечты.

– Он сказал… что это аптека, – шмыгает носом Амина.

Вита молчит, но на лице уже план мести проступает.

– Я вас предупреждала, – пропускаю в квартиру, – что у него уже готово все. Он не будет переделывать.

– А давайте ему разрисуем дверь! – разувается Вита.

– Да. И напишем, что он баклажан, – поддакивает Амина.

Тут они единогласны.

– Так. Мы двери, машины и все остальное не трогаем. Понятно?

Кивают, но глаза прячут.

– Вита, посмотри на меня.

Стреляет глазами в меня.

– Ну что, разве это не красиво? – разворачивает плакат свой в блестках, сердечках.

Все наклейки извели на эту красоту, а ему… мог бы, в конце концов, как-то и помягче.

– Очень красиво.

Но вел себя как придурок, будто к нему не дети пришли, а дизайнеры-неудачники на защите диплома.

И вообще, если такое отношение. Пусть сам свое кафе открывает. А еще такую рекламу сделаю, что все побегут оттуда.

– Я сейчас, девочки, пойду схожу к дяде и скажу, что мы ему помогать не будем. Сам пусть свое кафе открывает.

Обуваюсь и поднимаюсь на этаж выше.

– Тая? – открывает мне дверь.

Уже переоделся в домашнюю одежду. Свободная белая футболка, на которой несколько пятен воды. Влажные волосы. Свободные светло-серые домашние брюки. Босые ступни.

Откашливаюсь. Сглатываю. И смотрю в глаза.

– Зайдешь, может… – кивает мне.

– Нет. Я отказываюсь с тобой работать.

– Причина.

– Ты не дал им ни шанса. Можно было просто сказать: "девочки, классная идея, но давайте подумаем еще". Ты их обесценил. Они старались, вообще-то.

– Я не просил и сразу сказал, что переделывать ничего не буду.

– Они дети!

– Бизнес – это взрослая тема. Слушать детей тут…

– Знаешь что! Сам готовь там и делай по своему вылизанному правильному проекту. Будь как все и будешь сто пятьсот тысячным в списке элитных кафешек.

– И буду.

Соглашается.

Просто берет и соглашается.

Как будто моя речь мимо прошла.

– Вот и будь.

– Ты не понимаешь, что сомнительный проект может выстрелить, а может, и нет. А проверенный – это точное попадание в боль людей.

– Подумай над тем, что кто-то, например, обожает рыбу, но если ты с этой рыбой придешь на рынок, где люди ищут фрукты, то ты пойдешь… лесом со своей элитной рыбой. Мы продадим свою идею кому-нибудь еще! И вообще! Тебе машины мало было? Ты еще не понял, с кем ты связался?

 Глава 12. Адвокат и прокурор

– Все спать, Витаминки, – целую и накрываю одеялом дочек. Завтра рано вставать в сад.

– Спокойной ночи, мамочка.

Выключаю свет и выхожу.

Завариваю себе еще чай перед сном, параллельно звонит Женя.

– Как день…? Ммм… Укусы, уколы, детские бизнес-проекты, эмоциональный крах… все в одном флаконе.

– Ого. Звучит… насыщенно. Что за эмоциональный крах?

– Да… не важно, в общем...

– Хочешь, завтра выгуляю тебя и твою команду?

– Куда-то нас приглашаешь?

– На озеро, покупаться.

Мы с Женей познакомились месяц назад. Туда-сюда, сначала переписывались, потом сходили на свидание, потом первый поцелуй. Потом я сказала, что у меня двое детей и я мать-одиночка. Женя как-то сразу стушевался от неожиданности, потом сказал, что ему все равно. Этим, наверное, подкупил.

Но я все равно не спешила их знакомить. Вносить в их детские сердечки мысль, что это может быть их папа, я не готова до тех пор, пока сама не буду уверена в этом человеке. Все же это очень волнительно и тонко. А месяц слишком мало.

– Пора бы уже познакомиться нам.

– Жень…

– Только не вздумай отнекиваться. Мы поедем на озеро, ты говорила, что девчонки любят воду. Возьмем фрукты, булочки, я могу бутеры наготовить, термос. Просто отдохнем.

– Женя, это мило… правда. Просто…

– Просто ты сомневаешься, да?

– Я не хочу торопить их. И тебя тоже.

– Да это же ни к чему не обязывает.

– Они спросят, кто ты. Надо будет что-то говорить.

– Скажешь, что дядя Женя. Друг.

– Это так неожиданно. Я подумаю, хорошо?

– Думай. Но сразу хочу все бонусы выдать. В запасе у меня зефирки, плед, и даже спасательный круг в форме пончика.

– Грязно играешь, – смеюсь.

Прощаюсь с Женей.

Выкидываю заварившийся чайный пакетик.

Как будто между двух миров. Один – тот, где есть Женя, озеро, плед и кто-то теплый рядом. Спокойно, уютно, робко. Второй – где вечно не вовремя Давид, эмоции, мороженое на палочке и вывеска из обоев. Эмоционально, на драйве, со спорами.

Только сажусь за стол и достаю заначку с шоколадкой, как звонок в дверь.

Проверяю в глазок. Давид.

Ну, конечно. Кто еще может явиться в полдесятого вечера, когда дети уже спят?

Защелкиваю цепочку и только потом открываю дверь, не снимая цепочку.

Знаю, что это еще с черти каких времен и сейчас такое не ставят. Но когда живешь одна, с дочками, то лишняя безопасность не помешает.

Щель узкая, но его лицо видно хорошо.

Он наклоняется, прищуривается.

– Ты серьезно? Цепочка?

– Так и знала, что когда-то она мне пригодится.

– Тая, мы можем поговорить?

– Я все сказала, – закрываю дверь, но она упирается во что-то.

Опускаю взгляд, там его босая нога в сланце.

– Я подумал… что слишком резко отреагировал.

Гляньте на него… Он подумал…

– Ты разбил детскую мечту.

– Я не сказал, что идея плохая. Просто название…

– "Витаминки" – это прекрасно.

– Я не спорю, я… – он чешет затылок. – Может все таки впустишь, а то на площадке как-то.

– Сейчас, ага… Говори, что хотел и уходи.

– Пойми ты, у меня через неделю открытие. Через неделю. Я уже дал интервью местному каналу, блогеры в графике, фуд-фотограф прилетает. Там афиши висят, сторис висят, все анонсировано. Я не могу сейчас менять вывеску, концепцию, меню под детсад.

– Ну так не меняй. Кто тебе мешает?

– Мне мешает, что мне нужен надежный человек, а его нет.

– Это я надежный? Знаешь, сколько у меня причин тебе отомстить?

– Да, знаю. И знаю, что ты можешь. Но не такая ты.

– Ты меня столько лет не видел. Откуда знаешь, какая я теперь?

– Потому что я знал тебя до. Ты не делала гадостей, даже когда имела право. Ты была прямой, резкой, но честной.

– Люди меняются.

– Тая… У меня подписаны договора на съемки. Если я сейчас все разворачиваю – то все деньги просто сгорят. Люди не придут. У меня даже наклейки на стаканчики заказаны. Я не могу все свернуть.

– Мам… а там кто? – слышу за спиной и оборачиваюсь.

Амина с Витой выглядывают из своей комнаты.

Как же без них тут… адвокат и прокурор.

Глава 13. Маме цветы дарит папа

Ааа… это шкалапендра, – машет рукой Вита. – Я спать, – и уходит.

Аминка так и сидит, подсматривает.

– Амин, иди тоже.

– Угу, – и сидит дальше.

Так, ладно, надо заканчивать с этим, а то мы так и до полуночи не ляжем спать, а потом утром будет не поднять.

Разворачиваюсь к Давиду. Он улыбается.

– Что ты лыбишься?

– У нас тоже могли быть дочки.

Могли бы, конечно… Если бы не был таким эгоистичным, то и были бы.

– Короче, ты если хочешь покорить столичный бомонд, то пожалуйста. Открывай тогда сразу пятизвездочный ресторан.

– У тебя вот из крайности в крайность, Тая.

– Ты думаешь к тебе на завтраки и поесть пиццу со всего города поедут? Слышал про горячих и холодных покупателей? Так вот это все, что ты будешь делать на холодных. Да, про тебя поговорят. Но ты… черти где. а пиццу можно поесть и в доставке. И что дальше? Твои горячие покупатели тут, в нашем районе. Ты лучше сделай нормальное кафе, напечатай флаеры. Заплати лучше школьнику, он тебе расклеит и в почтовые ящики разбросает.

– Слушай, сейчас на всех подъездах домофоны. Ну какие почтовые ящики. Проще голубями.

– А вот это, кстати, хорошая идея. Голуби у нас активные, это может сработать. И листовки больше людей приведут, чем все твои блогеры вместе взятые. Потому что вот тут люди, которым это надо. А не блогерам твоим и критикам.

– Поможешь?

Я? После всего?

– Ты за один день нанес моим дочкам двойную обиду. Как я после этого должна с тобой работать? Ты растоптал их кафе. Потом назвал их рисунки "это что такое", обесценил их вывеску, на которую ушел целый вечер. И потом еще просто взял и выгнал их.

– Я их не выгонял.

– Смысл был, что тебе плевать на то, что они делали для тебя. – Смотрит мне за плечо. – Я не ожидал просто. Думал, они шутят.

Тяжело как…

– Давай так, если они тебя простят, то, может быть, тогда я соглашусь.

– Хорошо, я решу с ними вопрос. Тогда по рукам?

Протягивает в щель руку, чтобы пожать, а я слегка придавливаю его в ответ дверью. С другой стороны.

– Сначала реши.

Мне нужны деньги, а чем он там торговать будет, мне все равно. Хоть огурцами.

– Чтоб ты понимал, мне все равно придется иногда брать их к тебе в кафе. А они не пойдут, если там им будет плохо.

– Я понял.

– Девочки, ну пожалуйста, быстрее!

Амина сидит на полу перед зеркалом, разложив перед собой шесть одинаковых на вид резинок и не может выбрать какую завязать.

– Мам, щердечки или звездочки?

– Звездочки были вчера.

– Точно! Тогда возьму ш блештками, – решает и выбирает вообще третий вариант.

Вита, уже заплетенная, роется в ящике под кроватью, выкидывает оттуда раскраски, ищет что-то.

– Мам, а где та с котенком и речепахой? Хочу ее взять.

– Вит, вон же у тебя в рюкзаке "Мир акул", бери и пошли!

Усаживаю Амину на стул и заплетаю косу.

– Нет! Эту Амина ее мазюкала! – возмущается Вита и вытаскивает новую – с феей. – Вот эту возьму!

– Это моя!

Амина уже подрывается, чтобы слезть и отобрать.

– Сидеть! – хватаю за плечо и возвращаю назад.

Как в мультике про маму-обезьяну…

Уже опаздываем. Сад не школа, конечно, но все равно там зарядка, завтрак, порядок нарушим и все день не задался.

Заканчиваю с прической.

– Так, все, выходим! Пока мама не начала дышать, как бык на арене!

– А это как? На арене?

– Лучше вам не видеть, – предупреждаю.

Вылетаем из квартиры, хлопаем дверью, спускаемся в лифте, выходим… и замираем.

У подъезда стоит Давид.

Черная футболка, джинсы, в одной руке крутит ключи.

Осматривает нас, будто кто-то еще должен с нами появится.

– Привет, касатки.

– Кто? – возмущается Вита.

Приоткрывает дверь машины.

– … И табуретка.

– Давид, мы спешим.

Прям вот вообще он не вовремя со своими извинениями.

Из машины достает два маленьких, но невероятно ярких букета. Мелкие розочки, много зелени. Все перевязано ленточками.

Он присаживается на корточки и вручает Вите и Амине.

– Это вам, – он протягивает букеты, – я был неправ.

Амина открывает рот от восторга и даже не знает, что делать. Смотрит то на меня, то на Виту.

Он, конечно, всегда умел производить эффект. Особенно на женщин.

Амина наконец берет свой и тут же утыкается носом в цветы.

– Ой, пахнут как клубничка!

– Это тебе, табуретка, – протягивает.

– Мне не нравится.

– От тебя другого не ожидал. Честность твое второе я, да?

– Какое второе я?

– Не важно. Что с букетом не так? – смеюсь сам с себя, что не все предусмотрел. – Он если упадет, то не рассыплется, я проверил, он крепко и надежно связан.

– Он завянет и его выкинут.

Откашливается и на меня поднимает глаза.

Старался же.

Я пожимаю плечами. Сам пусть выкручивается.

– Есть секрет, если поставить в воду и каждое утро с ним здороваться, то не завянет.

– Не верю.

– А ты проверь.

– Ладно, – забирает букет, не показывает восторга, но поджимает губы, сдерживая улыбку.

А Аминка и так уже поплыла.

– Это… – откашливается Давид, – я про ваш плакат. Он очень крутой, девчонки. Я тогда глупость сказал… Не рассмотрел. На самом деле, я бы хотел повесить его у себя в квартире. Как вдохновение. Можно?

Он говорит это почти серьезно. Но Вита дергает головой.

– Нет! Это не для квартиры! Это для кафе, дурак!

Я кривлюсь. Ловко, Виточка. Спасибо за "дипломатию".

– О, – Давид слегка моргает. – Ну, ладно. Тогда пусть будет в кафе. Главное, чтобы он был. Он мне правда понравился. Давайте повесим в кафе.

Я на часы.

– Давид, спасибо за цветы, мы опаздываем, я побегу, потом поговорим.

– Садитесь, я вас отвезу.

– Да тут близко.

– Ну так опаздываете же.

Он уже сам открывает дверь. Подает руку Амине, помогает сесть. Потом Вите.

Глава 14. Прощальщицы

– Так, ну что, – перебиваю их, уводя от темы “папы”, – продаем плакат Давиду?

Амина довольно кивает, Витка сомневается.

– Ладно, пусть забирает. За два роможеных.

– Каждому, – добавляет Амина.

– Без палочек и белое, я помню.

– А я в рожке люблю и розовое или желтое, – пять копеек вставляет Амина.

В ответ слышу тяжелый вздох. Вот так и живем…

– Не перепутай. Вон то здание, – показываю на бежево-персиковое здание с крышами, как у замков.

Давид паркуется.

– Все, прощальщицы, бегом, у нас пять минут осталось.

Давид выпускает их из машины и присаживается.

– Пока, витаминки, – кивает им.

– Пока, – Амина протягивает первой руку, как королева.

Давид усмехается, но подыгрывает, целует. Потом жестом просит уже и руку Виты, та хлопает, дает “пять” и разворачивается.

– Пока, спасибо, что подвез, – киваю на прощание и веду девчонок в группу.

Быстро переодеваемся, успеваем даже на зарядку.

А когда выхожу из здания, вижу на том же месте Давида.

– Ты что тут делаешь?

– Тебя жду, едем на работу.

– Уже?

– Через неделю открытие. А ты когда собиралась начать работать? В день запуска?

Он открывает пассажирскую дверь рядом с собой, как будто это все само собой разумеется.

– Нет… но я как-то не готовилась, – сажусь, пристегиваюсь.

– Там все уже сделано, с большего. Кухня осталась и меню. И поворята, – садится рядом.

– Вс? Ты вчера даже вывеску не принял, – бурчу.

– Тая…

– Тая… я не отрицаю, что в твоей идее возможно что-то есть. Но у меня вся готово и оно идет вразрез с тем, что ты предлагаешь. Я физически не успею. А все должно быть идеально.

– Я тебе не предлагаю перестраивать здание. Пару деталей и все…

– Мне вывеску делали две недели.

– Значит, найдем, кто сделает быстрее. Вон, у Лены муж занимался этим раньше, сможет договориться, я думаю.

– Название уже зарегистрировано.

– Другое зарегистрируй. Передумал.

– Так у тебя все просто!

Он тормозит на светофоре.

Легкий толчок машины, и я машинально поворачиваю голову к нему.

Пересекаемся взглядами. Всего секунда – может, меньше.

Но я вижу его глаза. Эти самые, карие, с тенью иронии и вечно прячущейся усталостью.

Смотрит внимательно. Не нагло. Не вызывающе.

Я отвожу взгляд и отворачиваюсь к окну, будто там что-то невероятно важное. Сейчас пусть думает, что я равнодушна.

Хотя я помню, как он смотрел на меня после первого поцелуя. Помню, как он касался моего лица, будто я – лучшее, что у него было.

И я это любила. Я любила его. Сильно. По-настоящему.

Потом я научилась не любить. Долго закапывала это все в себе, забивала гвоздями, бетонировала изнутри. Потому что если дать себе слабину – не выберешься.

Я сейчас где-то под слоем железобетона все еще живет тепло.

Дрянь такая. Выжила, что ли?

– Это не реально…

– Давай так, если реально, то ты…. мне еще сотку платишь. По рукам? – протягиваю ему руку.

– Расскажи сначала свое видение.

– Вывеска раз. У Лены муж когда-то этим занимался, думаю, я думаю, у него остались связи.

– Дальше.

– Интерьер у тебя на сорок процентов напоминает стоматологию. Холодные цвета.

– Это стильно.

– Это не уютно. Не обязательно рисовать на стенах Винни-Пуха. Сделай хотя бы зону с теплым светом и подушками. Уют и тактильность – ключ к сердцу родителя.

– Не хочется превращать кафе в детский сад.

– Ты заработать хочешь или тебе деньги отмыть надо и плевать, что там будет?

– Ну какое отмыть, Тая…

– Тогда выдели уже из бюджета на коврик, пару пуфов и ящик с игрушками – игровая зона готова. Телевизор можно, чтобы крутить утром мульты, а вечером клипы там, музыка… Это нравится.

– Допустим, меню?

– То, что ты планировал оставляем на вечер, но добавляем завтраки. Сырники, там, блинчики, молочная каша, морсы, компоты, какао. Про названия я тебе уже говорила "Блинчик-паровозик", "Каша для феи", "Компот для дракона". И лучше все в картинках. Для них порой подача важнее. И порции небольшие.

– Сколько тебе надо, чтобы меню сделать?

– День, чтобы продумать, заказать продукты тоже в принципе не проблема.

– Помощники?

– Сколько можно взять?

– Сколько нужно?

– Давай начнем с одного, но думаю лучше двоих.

– Бери сразу двоих.

– Ну, и название… Ты сам послушай. Витаминки… Это же ярко, просто, запоминается.

– Аптеку не напоминает? Или еще чего?

– Ты криминальных новостей перечитал что ли?

– Во что я ввязываюсь… Ладно, по рукам, – протягивает ладонь.

Я кладу свою на его и сжимаю.

А Давид тянет к себе мою руку и касается тыльной стороны ладони шершавыми губами.

Глава 15. Торгаш компотами для мам

– Я… взрослый дядька… и торгую компотами.

– Слушай, Кока-кола, по сути, тот же компот. Погугли, сколько они зарабатывают на этом компоте. Так что… Можно акции разные проводить. Или купи пончик, кофе в подарок. Все любят такое. Или третья пицца в подарок.

– Вы меня разорите.

– А если купить телевизор, то утром можно крутить мультики,а вечером уже клипы там, музыку, приглушенный свет, и вуаля, уже взрослое кафе.

– Так все у тебя просто.

– Верунчика я попрошу, она у меня дизайнер, сделает тебе флаеры новые, распечатать не проблема. Расклеим по району. Вот тебе и результат, лучше блогеров всяких.

– Она согласится?

– Договоримся. И еще хорошо твои анкеты размножить и раздать. Посмотреть, что еще людям надо.

– Такое ощущение, что ты уже не одно кафе открыла.

– Это я еще кофе не пила. Подожди чуть-чуть, гений, разгоночка только пошла. Давай, узнавай насчет названия. Как его там сменить можно? Одним окном явно не отделаешься.

Давид достает телефон и набирает кого-то, переключается с “громкой связи” на обычную.

– Здоров… Слушай, такой вопрос. Если я хочу название в налоговой одно, но открытия кафе еще не было – можно переименовать?... Угу… Да… - на меня быстро взглядом, – есть другие идеи. Хочу сделать что-то с русским названием.

Кивает, сворачивает на перекрестке.

– Я же в спальном районе, хочу и для детей, и для взрослых.

Слушает долго что-то, кивает.

– Понял тебя, все добро, давай.

– Название сменить можно без проблем, пока не было открытия и в налоговой нет чеков. Только уведомить налоговую.

– Ну, отлично, – киваю.

– Но…

– Что "но"?

– Антоха говорит, не мешать взрослое кафе с детским. Типа "уголок" для детей и латте для мамочек – фигня это все.

– Почему это?

– Либо надо строить все вокруг детей, и тогда это понятная история: меню, интерьер, персонал, даже туалеты и музыка. Либо под взрослых. Потому что как только в кафе появляется уголок с пластмассовыми качельками, туда уже не пойдут, ни пары на свидание, ни деловые обеды.

Давид смотрит на меня с какой-то надеждой, что я передумаю. Как будто ждет, что я соглашусь с Антохой и скажу: "Да, давай делать брутальный кофе-бар с кирпичами на стенах и плейлистом из 2007-го".

– Ну, где-то там, – машу рукой в неизвестном направлении, – где твой Антоха, может быть. А у нас тут кто живет? Молодежь с ипотекой и детьми. Мамы в декрете, папы с колясками. После трех – дети из садиков, после шести – школьники. Тут дворы полны родителей, которым хочется нормально попить кофе, пока дети заняты. А кому-то эта готовка вот тут, – показываю на шею, – проще купить два сырника.

– Если целиться в обе аудитории – ни одна не останется. Мамы будут шарахаться от "взрослых" с их шумом и запахами. А взрослые – от детского визга, крошек, памперсов и пены из-под какао.

– Поэтому мы и разведем их по времени.

– Можно подумать после восьми с детьми никуда не ходят.

– Нет. После восьми с ними уже уроки делают или спать укладывают. Ты согласился уже. Все.

– Главное, не пожалеть.

– Назовешь мне хоть одно кафе в этом районе, где маме с ребенком было бы удобно?

– Да везде можно зайти.

– Можно в магазине купить йогурт и булочку. А удобно где?

Пожимает плечами.

– Вот именно. Одно есть на втором этаже торгового центра, одно с бургерами. Ну, дети конечно это любят, но мамы таким их предпочитают не кормить, это не идет на пользу. Мы не в центре. Здесь не пойдут в бар с пастами-сэндвичами и трипл-рафом. А в "Витаминку" пойдут.

– Звучит, как столовая, – вздыхает и чуть улыбается.

– Звучит по-нашему, по родному. А не твоя эта… пергола или как ее…

– Слушай, ты так мне помогаешь, подозрительно. Тебе муж денег, что ли, не дает? Или он не в курсе?

Глава 16. Археологиня

Муж?!

Ой-ей-ей.

Муж…

– На машину новую собираем, – ляпаю первое, что в голову.

– Ммм… А со старой что?

– Сломалась. Дым пошел. Прямо из-под капота, как из чайника. Все никак не восстановить.

– Ммм… – Давид щурится. – Из чайника пар валит, а не дым.

Что-то он часто "мммкает", как будто догадывается о чем-то.

– Он был за рулем или ты?

– Это что, допрос?

– Нет.

– Просто… что-то я не видел его с вами ни разу. Ни на лавочке не сидел. Ни разу детей не забирал. Он что, прозрачный?

– Он работает много.

– Ммм… на машину зарабатывает.

– Да.

– А ты, значит, решила помочь?

– Да, а что такого?

– Ничего, я бы такую жену не отпустил работать с бывшим мужем.

– Потому что ты решаешь все быстро. Если не по твоему, так сразу развод. А бывает по-другому. Представляешь?

– Или ты ему не сказала?

Нет, ну вот пристал.

– Он мне доверяет.

Давид недовольно покусывает внутреннюю сторону губы.

– А ты что, не женился еще раз?

– Одного раза хватило.

Даже приятно, что один. Так тебе и надо.

– Предпочитаю встречаться с девушками без брака.

Предпочитает он…

– Приглашай тогда мужа на открытие.

Теперь мне надо еще и мужа нанять… Опять расходы.

– Он не любит такие заведения, – натягиваю улыбку.

Паркуемся, наконец, возле кафе.

Давид идет к зданию, я чуть притормаживаю и набираю Лену, договариваюсь, что ее муж сделает нам новую вывеску.

– Я сейчас тебе пришлю, как девчонки нарисовали, может оттуда какую-то идею взять.

– Давай.

Потом набираю Веру. Полдевятого. Она уже не спит. Арсений у нее утром жаворонок. Вечером – сова.

– Это ты для бывшего своего так стараешься?

– Нет. То есть да. Но за деньги. Хорошо платит.

– Оу. За деньги да, – смеется надо мной.

– За деньги, да. Тебе тоже заплатит.

– Я бы тебе и бесплатно сделала.

– Нечего его баловать бесплатным.

– Слушай, а давай ты мне лучше абонемент на кофе сделаешь утренний.

– Договорились.

– Уже?

А я поднимаю глаза на Давида, смотрю, как возится с тумбой какой-то. Ну чего его спрашивать, если я все равно его уговорю согласиться.

– Да.

– О боже! Я уже вижу шрифт и блестки, – пищит она будто это я кафе открываю.

– Ты нарисуй главное, я сама распечатаю, потом найду, кто расклеит и в ящики раскидает.

– Могу и расклеить за завтраки, все равно гуляю с коляской без дела.

– Ммм… договорились. Я все пришлю.

Отключаюсь и захожу в кафе.

– Все. Вывеска новая будет. Флаеры – тоже.

– Быстро ты. Мне бы так с поставщиками.

Натягиваю улыбку и достаю блокнот.

Прохожусь по помещению и записываю сразу, что нам надо докупить. Цветок какой-то надо.

– А ты нашел кассира там…

– Да.

– Хорошо. Повара есть. Уборщица?

– Одну нанял.

– Хорошо. Я дома поработаю над меню, потом тебе покажу варианты, – вырываю лист из блокнота. – Это список, что нам надо бы прикупить для детей, хотя бы на первое время.

Берет, читает.

– То есть ты мне предлагаешь купить вот это все?

– Да. Или ты хочешь, чтобы я покупала?

– Поехали, я один в этом не разберусь.

– Давид, ну что там разбираться.

– Поехали, сказал.

С ним что-то покупать, конечно…

А это зачем? А точно надо? А если вот это…

Короче, что можно было сделать за час, мы делаем за три.

Расплачивается на кассе за наш заказ. Я его конечно немного пощипала. Но… это инвестиции. Окупится. Заказывает доставку на вечер.

– Пообедаем?

– Нет. Это уже перебор и в должностные обязанности не входит.

– Как это не входит? Входит. Надо провести анализ конкурентов. Обследуем территорию, – кивает на фудкорт.

– Это не наша тема.

– Проведем обследование территории противника. Найдем плюсы и минусы.

– А что, у тебя есть разрешение на раскопки, обследователь?

– Нет, но у меня есть одна археологиня. Очень умная. Говорит, что витамины могут спасти любую концепцию.

Вдыхаю аромат этой запрещенки вредной, но желудок побулькивает и просит сжалиться.

– Ладно. Только быстро. И только по делу.

– Я весь из дела. И немного из кофе. Точно муж не будет против?

Глава 17. Силач-невротик.

– Нет, мы же тут по работе.

– Ммм… что тебе заказать.

– Салат какой-нибудь и десерт.

– Занимай столик.

Киваю и сажусь. Вера уже скидывает мне варианты. Боже… они все классные. Какой выбрать…

Я: “А давай на втором корону пририсуем, как на третьем”

Вера: “сейчас попробую”

Вера: “ а может там акцию какую-то написать”

Вера: “например второй пончик бесплатно или что-то еще”

Я: “можно, да, надо подумать”

Вера: “лучше позвоню”

Перенабирает меня и тут же с подносом подходит Давид.

Я принимаю вызов от Веры и улыбаюсь.

– Привет, любимый, – томно тяну в телефон.

Давид ставит медленно поднос на стол.

– Это я, Тая, Вера.

– Ты уже пообедал? – мурлычу и одновременно ставлю с подноса себе салат и чизкейк. Мило киваю Давиду, благодаря за заказ.

– Эээ… ты чего? – терроризирует меня Вера.

– Да, я тут со знакомым старым обедаю.

– С каким это знакомым?

– Да я рассказывала тебе про него. Давид, помнишь?

У Давида аж глаза округляются.

– Муж твой бывший, что ли? – догоняет теперь Вера.

– Да-да-да. По работе.

– Тааааая… ааа, я поняла… ты так его ревновать хочешь заставить.

– Да, я тоже очень скучаю. Вечером увидимся.

Накалываю и жую салат. Давид резко берет вилку, накалывает мясо и отправляет в рот.

– Оеей… Так что с флаерами, Тайсон? – уточняет Вера. – Вечером перезвонить?

– Слушай, классная идея. Я думаю, надо ее обязательно воплотить.

– Воплощу уж.

– Да, надеть то платье?

– Да, детка, – томно подыгрывает Вера. – Надень его. Я уже вся горю.

– А куда мы пойдем?

– Я надаю тебе по попе, плохая девочка, нельзя так жестоко с сердцем бывшего, – тихо смеется Вера, чтобы не выдать меня.

– Ладно, любимый, я тут работаю. Мне твоя идея очень нравится. Сделай на свой вкус, я тебе доверяю.

Давид накалывает запеченный картофель так сильно, что зубья вилки создают противный свистяще-скребущий скрежет по тарелке.

– Хорошо, дорогая, я тогда еще со слоями поиграю.

– Только не забудь нижний слой, тот, что полупрозрачный… как мне нравится.

У Давида дергается уголок рта.

– И я тебя люблю.

Давид роняет нож с грохотом и тут же поднимает обратно.

Отключаюсь, убираю телефон и спокойно, как будто ничего не произошло, ем свой салат.

– Вы что, меня обсуждали? – Давид сжимает крепче вилку и нож.

Не разломал бы хоть.

Силач-невротик.

– А что? – говорю спокойно, но вилка будто тяжелее становится. – Зачем мне скрывать, что я была замужем? Сразу и это обозначила, и то, что теперь избегаю мужчин, которые… все решают сами, без диалога, и считают только свое мнение правильным.

– А он, значит, любит упрямых женщин, которые не готовы на компромиссы?

– Там не было компромисса, там было только подчинение.

– Раньше женщины за своими мужьями в Сибирь уезжали…

Проглатываю помидорку.

– В Сибирь, может, и поехала бы, а в твои хваленые Штаты… еще и со свекровью, нет уж, спасибо, увольте.

У меня звонит снова звонит мобильный, прерывает наш “душевный” разговор.

Женя. Черт. Теперь как выкручиваться? Потому что с ним так мурлыкать, как с Верой, я не могу.

– Да.

– Кира, привет, как мое предложение на вечер, ты согласна?

Предложение? Какое предложение?

Листаю в памяти, что он там предлагал. Столько событий…

Ах… озеро.

– Жень, я тут сейчас на встрече, давай я тебе попозже позвоню.

– Хорошо, что за встреча?

– Это по работе.

– Ааа, понял, собеседование?

Глаза поднимаю на Давида. Уже почти все доел. Собеседование… да. О прошлом только.

– Да, – отвечаю Жене.

– Хорошо, позвони, как освободишься. Удачи.

Отключаюсь и убираю телефон.

– Подружка.

Зачем-то говорю Давиду.

– Тебе и работать некогда будет. Только на телефоне сидишь.

– Не волнуйся, – натягиваю улыбку. – Если не будет задержек в зарплате, то не будет и простоев.

– Если твоя идея сработает, то не будет. Как тебе тут? – кивает на кафе. – Что скажешь?

– Мило, но у нас другой формат, что тут сравнивать… Надо было идти в детское кафе, тогда бы посмотрели.

– Ты сказала, что у нас будет не детское кафе.

– У нас…? А ты меня в учредители вписал, что ли?

– Таисия! – слышу уже совсем рядом знакомый ядовитый голос. – Это ты, что ли? – К нам подходит мой бывший начальник.

Протягивает Давиду руку, вежливо кивает и знакомится.

И так неожиданно все, что я не успеваю ни уйти куда-то, ни спрятаться, чтобы избежать этой встречи.

Глава 18. Вот так встреча!

– Мы обедаем, вы нам мешаете.

Уж точно любезностями с ним обмениваться я не собираюсь.

– А я иду, смотрю, ты - не ты? Ты, – игнорирует мои слова.

– Я обедаю сейчас, не хочу аппетит портить.

Я накалываю помидорку и отворачиваюсь. Говорить с ним не хочу. Неужели не понятно.

– Так я не портить, интересно узнать, как ты? Нашла работу?

Интересно ему. Придурок.

Вздыхаю и поднимаю глаза на Давида.

Я не знаю, как он это делает, но как-то понимает. Откладывает вилку и нож.

– Нашла она работу, все нормально, еще что-то надо, мужик?

Черт! Давид… ну зачем же про работу.

– Ааа… у вас работает, что ли?

– Это не ваше дело.

– Я предупредить хотел…

– Жену свою предупредите… – выдыхаю резко, не дожидаясь, пока он разойдется. Я помню, как он умеет орать. Слюни, багровое лицо, дерганье века. И все это – при всех.

Сейчас не дам. Не перед Давидом.

– Ну, в общем, не зря тебя уволили и выгнали. Уж не знаю, за какие заслуги… вы ее взяли, – строит ехидную ухмылочку, намекая на постель, – но вы поаккуратней, характер там…

В голосе бывшего шефа столько яда, что можно было бы дезинфицировать все кафе разом.

Я выдыхаю.

Кладу вилку.

Закрываю глаза, упираюсь лбом в ладонь.

Не сегодня, пожалуйста. Только не сегодня.

– Сначала улыбнется, потом сковородкой. Вот видите шрам, – показывает на лоб.

– О, прекрасно. Именно таких мне и не хватало. Улыбка – для клиентов. Сковородка – для конкурентов, – серьезно отвечает Давид, я прикрываю рот ладонью, скрывая улыбку.

Бывший начальник дергает бровью.

– А вы, вообще, знаете почему ее уволили?

– Знает он, Сергей Эдуардович, – перебиваю. – Идите, куда шли.

– Она воровала, – выпаливает, будто козырь из рукава достал. Глаза сверкают, губы кривит в победной ухмылке. – Продукты списывала, домой уносила.

– Неправда, и вы это знаете!

– Тая? Воровала? – Давид поднимает бровь, глядя на него с видом человека, которому только что сообщили, что его кошка грабит банкоматы. – Скорее, просрочку выносила, чтобы вам не прикрыли лавочку.

– Смейся-смейся! Потом не удивляйся, почему у тебя убытки будут!

– Подождите… – Давид театрально щурится. – Вы серьезно считаете, что эта хрупкая девочка, -- кивает на меня, – одна, в одиночку, утащила полсклада так, что у вас минус по отчетности? Если у сотрудника достойные условия и оплата, то не будет желания терять работу. А тут либо у вас проблемы, либо вы наговариваете.

– Я вас предупредил. Всего хорошего, Таиса, – натягивает улыбку.

– А вам всего худшего.

Наконец оставляет нас.

Хотела оставить без комментариев, но куда уж теперь.

– Так что случилось? – кивает Давид, когда мы наконец остаемся наедине.

– Он тебе все рассказал.

– Ну, что-то я не особо верю, что ты прямо воровала.

– Подставили меня. Кто не знаю, да и все равно.

– А чего это все равно? Давай разберемся.

– Да ну их. Эта крыса там же все равно осталась. Он сам себя накажет тем, что этот человек все равно предаст его. Может, чуть позже просто.

– Слушай, а давай-ка мы с тобой сходим в кафе пообедать на неделе? Заодно проанализируем, как там что?

– Я не хочу там появляться. Чтобы вот так, как сегодня выслушивать.

– Ты не одна будешь, со мной. И если нам что-то не понравится, то мы это все изложим им письменно куда надо. Неужели у тебя нет желания чуть-чуть им отомстить.

Подло так играет моими тайными желаниями поджечь это место.

– По глазам вижу, что хочешь, – улыбается Давид.

– Давай сначала откроемся, наладим все, потом по кафе разъезжать будем.

– Резонно, – лезет в карман и достает телефон.

Говорит с кем-то по доставке.

– Там у них загруженность большая сейчас, только к пяти привезут все, что мы заказали. Ты вечером можешь подойти помочь расставить, просто это твоя была идея с уголком и детской, не хочу двойную работу делать.

Да уж… он там наделает. Все наоборот.

– Ты как вечером, свободна?

– Я свободна. Но со мной будет два эксперта. Если тебя это не смущает.

– Им тоже платить надо?

– Ну, там… возможно отделаешься мороженым.

– Ааа… – улыбается, – а муж не может с ними посидеть?

Муж? Ах, муж… точно…

– Муж все равно допоздна на работе.

– Рано уезжает, поздно приезжает. Когда же вы видитесь?

– Вся ночь для этого есть.

– Хорошо, приходи со своими экспертами. Будет им мороженое.

Глава 19.Медуза Грагона

– Слушай, интересно. Ты тут до этого говорила, что с мужем вечером куда-то собираетесь. А сейчас говоришь, что он допоздна на работе. Как будто где-то не договариваешь.

Вот черт.

Говорила мне мама, что вру я так себе. Потом все забываю и палюсь, как первоклассница.

– Так… отложу уже вечер ради работы.

Блин, сейчас точно что-то поймет.

Вечером, как и обещала Давиду, приходим в кафе.

Девочки резко останавливаются еще у входа.

Вита мгновенно скрещивает руки на груди.

– Ну, все. Я в это кафе не пойду.

– Мы же договорились помочь.

Амина смотрит на сестру, потом на меня, затем опять вверх. Складываются в разочарованный бантик.

– Мам, а где Витаминки?

Ах… вот оно что.

– Девчонки, вывеску обязательно поменяют, это временно, тети Ленин муж сказал нам сделает по вашему рисунку. Просто еще не успели.

– Вау, – губки-бантики у Аминки сразу веселеют.

– А дед говорит, что когда временно, то это навсегда, – Вита тяжело вздыхает и качает головой, как маленький мудрец.

– Эту точно заменим, я сама тут работать не буду, если па… Давид, не поменяет вывеску.

– Если он не поменяет, я сама возьму маркер и напишу там "Витаминки". И пусть только попробует стереть!

– Ну что? – выходит Давид, – Решаете, а не оставить ли это?

– Нет, решаем, что если не поменяют, то придется рисунок на обоях приклеить, – натягиваю улыбку и мимо него иду в кафе.

Амина первой срывается с места и начинает носиться по залу, размахивая руками.

– Мааам, крашота! Прям как у пьинцешшы! – проносится мимо Давида.

– Амина, осторожно, не разбей ничего!

Вита молчит. Стоит у входа с таким видом, словно оценивает ремонт не по дизайну, а по уголовному кодексу. Все ли тут соблюдены меры безопасности. Точно юрист будущий.

– Что скажешь, прокурор? – Давид присаживается перед Витой и улыбается.

Она медленно оглядывается и хмурится.

– Столы слишком близко. У нас в саду так стояли, так все толкались только.

Я переглядываюсь с Давидом. Он сдерживает улыбку и поднимает брови.

– Исправим.

– И самое главное, – продолжает моя экспертша, – где игровая зона?

– Вон там, – Давид показывает угол с небольшим ковриком и парой игрушек.

Вита медленно разворачивается и смотрит на него с таким выражением лица, что я даже вздрагиваю. Откуда в ней столько суровости?

– Это не зона, это позор. Ты вообще с детьми общался когда-нибудь? Тут две игрушки и коврик. Как они это делить будут. Надо такое, чтобы все могли играть. Фломастеры там…

Я прикусываю губу, а Амина несется к нам.

– Мам, шмотри, какой миленький зайка!

– Это не зайка, это жалость одна, – вздыхает Вита.

– Ты шкалопендра, – надувает губы Амина. – Он мягкий и красивый.

– А ты… а ты… медуза грагона, – отвечает ей Вита.

– Сама грагона.

– Цыц, – пристунивает их Давид, – вон там коробки картонные видишь? – кивает Вите.

– Да.

– Выбери оттуда то, что считаешь надо положить в игровую зону.

– Я?

– Ну ты же у меня эксперт по детским кафе?

– Да!

– Беги, грагона.

Витка оживает и убегает.

– А я? – надувает губы Амина.

– И ты иди, будешь помощником прокурора. Все мне докладывай, – подмигивает ей.

Она немного по-детски, но тоже подыгрывает и щурит один глаз.

– Дай пять, – протягивает ей руку, а Амина в ответ кладет ему свою на ладонь.

“Пять” мы не даем, мы же прынцессы.

Давид подносит ее ручку к губам и целует. Разбалует мне их.

Амина убегает за сестрой.

– Аристократка растет, – Давид поднимается и разворачивается ко мне, – ну все, я со всеми договорился. Может, кофейку выпьем?

– Сколько?

– Что сколько?

– Стоит сколько?

– Обижаешь. Сотрудникам бесплатно.

– Давай.

– Идем, покажу, как пользоваться.

Я ставлю сумочку на стойку и слышу, как там вибрирует телефон.

Женя.

Еще чуть-чуть и я окончательно спалюсь, что никакого мужа у меня нет.

Глава 20. Чары

– Жень, привет, да я звонила, – выхожу на улицу. – Слушай, меня взяли на работу, я сегодня вечером занята.

– Поздравляю, куда?

– Да… тут кафе открывается рядом, пошла туда поваром.

– Ты рада?

– Да, на первое время отличная подработка.

– А дальше?

– Ну, как у них тут пойдет. Сам понимаешь, новое место, как люди отреагируют.

– Понятно, так ты по вечерам теперь занята будешь?

– Нет, просто сегодня попросили помочь тут все сделать. Открытие скоро, а у нас не все готово.

– Ну, хорошо, удачи тебе. Целую.

– И я тебя.

Возвращаюсь в кафе.

Амина опять уже сидит недовольная.

– Она говорит, что тут не хватает теперь еще фотозоны. Она не красивая на фотографиях.

– Кстати, хорошая идея.

– Тая, это не фотоателье.

– Амина права, фотозона нужна, и тут ее явно не хватает.

– Еще и фотозона… – вздыхает, едва сдерживаясь.

– Взрослые без нее, может, и проживут, а мы нет, – выпаливает Амина. – Мы вообще-то тоже клиенты!

– Вообще-то это мое кафе, – говорит Давид. – Я тут решаю, что нужно, а что нет.

– Ты плохо решаешь, – Амина упирает руки в боки. – Надо по-другому. Голосуем?

– Я против, – поднимает руку Вита, – это отнимает место у игровой зоны.

– Вот, прокурор дело говорит.

– Я тоже, – поднимает руку Давид.

Мы с Аминой не поднимаем. В принципе как вариант может и не плохо было бы.

– Предательница! – тычет пальцем второй руки в сестру.

– Раз мнения разделились, то решает директор, – опускаю руку. – Нет!

Вита убегает дальше раскладывать игрушки, а Амина подходит к Давиду и что-то шепчет на ухо.

Я украдкой наблюдаю за ними. Как он внимательно ее слушает, потом усмехается чему-то, потом чуть поворачивает голову в ее сторону.

– Давай позже вернемся к этому вопросу. Откроем кафе, посмотрим, как пойдет, потом подумаем.

Прынцесса, довольно улыбается. Угодили.

– Ну, беги, – отправляет опять к Вите разбирать игрушки, мы садимся пить кофе.

– Ты проиграла, баклажан, – дразнит сестру Вита.

– Кто проиграл? Я? Он даже не понял, что через неделю фотозона тут будет, – Амина уверенно ей заявляет.

И даже не понимает, что мы их слышим.

– Ты слишком легко ведешься на их чары. Не заметишь, как отожмут у тебя кафе.

– И в кого только они у тебя такие вроде одинаковые, а вроде разные?

– Не представляю, – пожимаю плечами.

На игровой зоне и на игрушках договариваемся. Вита практически все одобряет. Я помогаю дораспаковать стулья, сдвинуть столы, чтобы они не так близко были друг к другу по рекомендации прокурора.

В общем-то, кроме вывески и нет больше претензий к внешнему и внутреннему виду.

– Завтра меню займемся, я же могу сюда поваров пригласить на собеседование?

– Приглашай.

– Часикам к десяти.

– Ты прям за ночь найдешь?

– Там конкуренция такая, что я за час найду. С девчонками подумаем, накидаю меню и пришлю тебе.

– Хорошо.

Идем в сторону дома. Амина и Вита впереди, что-то обсуждают.

Летний теплый вечер, полумрак, легкая усталость.

А на меня что-то накатывает, что хочется рассказать ему все. С другой стороны, я уже завралась немного со своим мужем, которого нет. Это тогда надо будет признать. И… а надо ли ему это? Знать, что у него есть дети?

Нет, все же надо. Но не сейчас. Потом расскажу. После открытия кафе, когда все эта суматоха уляжется и наладится работа.

Заходим в лифт и нажимаем свой этаж, Давид следующий.

– Я уже шпать хочу, – зевает Амина.

– Я первая мыться, – теснится к двери Вита. Как будто сразу из лифта собралась прыгать в ванну.

– Нет, я, – хочет ее оттолкнуть Ами.

– Амина, – присаживается и берет ее за руку Давид, – у тебя такое имя красивое, как у принцессы. А принцессы себя так не ведут.

Она сразу расправляет плечики и поднимает подбородок. Ну точно свекровь моя.

– А кто тебе такое красивое имя дал, мама или папа? – неожиданно спрашивает Давид.

Она смотрит на него, как на дурака. Даже Вита оборачивается.

Глава 21. Свекровь

Я, кажется, даже физически чувствую, как вспыхивают мои уши.

Амина уже открывает рот, а Вита делает вдох и вот-вот "у нас папы нет" соскользнет с губ.

– Девчонки! – перебиваю, хлопнув в ладоши, – кто первой дойдет до двери дома, та сегодня выбирает мультфильм на вечер!

– Я! – Амина срывается с места и первая прижимается к дверям лифта.

– Так нечестно! – отпихивает ее Вита.

– Жестко у вас, – усмехается Давид, но вопрос больше не повторяет.

Дома укладываю их спать. Вита засыпает быстро, Амина крутится, просит "еще одну сказку", но я стою на своем. В итоге они обе мирно сопят, а я открываю ноутбук и залипаю в подбор поваров. Нахожу пару толковых анкет, приглашаю.

Потом открываю заметки и начинаю набрасывать меню. Через час получился шедевр, который я тут же скидываю в наш чат с девчонками. Давид такой себе ценитель…

Детское меню "Витаминки":

Суп "Петушиный привет"

Пюре "Облако счастья"

Котлеты "Ежики в тумане"

Паста "Спагетти-обнимашки"

Блинчики "Солнечные зайчики"

Какао "Обнимашки в кружке"

Мороженое "Единорог в тапочках"

Пицца "Хочу все и сразу"

Вера: "А почему нет салата “ШкалаПендра”?"

Лена: "Супер! Только мороженое переименовать в “Пломбир без границ”!"

Кира: "И добавь напиток “Чупакабра-кола”!"

Мы еще минут десять ржем над Лимонад “Шипучий таракан”, потом я все-таки отправляю Давиду.

Ответ приходит быстро.

Давид: “Петушиный привет” сразу нет.

Я: “почему?”

Двид: “не хочу, чтобы в моем кафе мне кто-то кричал: "Мне два петушиных привета!"

Я: “ок. “Хрюндель на обеде” пойдет?

Давид: “Слишком по-детски все. Представь, солидный мужик вечером заказывает “Единорога в тапочках”. Он либо уйдет, либо потом меня убьет”.

Я закатываю глаза.

Я: “Хорошо, а если сделать электронные ценники? Утром – детские названия, вечером – обычные”.

Он на секунду зависает в переписке, потом присылает смайлик с поднятым большим пальцем.

Давид: “Договорились”

К девяти в кафе подтягиваются трое претендентов. Одна женщина лет под сорок, и один паренек, явно только что после кулинарного колледжа. Ну и чуть постарше женщина, как я.

Отправляю их на кухню, прошу приготовить что-то из моего списка: сырники, пшенную кашу с тыквой и пудинг.

– Мне важно, чтобы еда была не просто вкусная, а еще и такая, чтобы дети это ели, а не плевались в стену.

Мальчик нервно кивает. Женщина в синем фартуке снисходительно улыбается – видимо, мысленно уже поздравляет себя с этим местом.

Я еще шлифую названия в меню. Поглядываю, кто как готовит.

– Сынок, привет.

– Мам? – слышу за стеной голос Давида. – Ты что тут делаешь?

– Да заехала посмотреть, как тут у тебя дела?

– Почему не предупредила?

– Сюрприз хотела сделать. Мило у тебя тут.

Черт. Встречаться со свекровью я хочу меньше всего.

Давид вообще говорил ей, что я тут работаю с ним или нет?

Оглядываюсь по сторонам, чтобы придумать, куда спрятаться от этой встречи.

– А тут у нас что?

Не успеваю.

Ирина Марковна заезжает в кухню на инвалидном кресле и мне остается только приподнять подбородок, расправить плечи в встретиться со бывшей свекровью.

В бежевом плаще, с идеально уложенной прической и тем самым прищуром, от которого передергивает.

– Доброе утро, Таисия, – выдавливает улыбку, будто прыщ, который нарывает.

Но не удивлена, значит, Давид сказал, а ей не терпелось посмотреть.

– Здрасьте, – я с нее перевожу взгляд на Давида.

– Тут у нас кухня, мам, Тая тут выбирает повара, не будем мешать, потом все посмотришь. Идем.

– Нет, Давид, я хочу попробовать, что она приготовила.

Я на Давида. Взглядом прошу это остановить. Тут же, если даже шедевр будет, она все запорет.

– Нет, мам. На открытие придешь и попробуешь.

Выпроводи ее теперь.

– Ой, – театрально хватается за грудь, – что-то душно тут.

– Пойдем на свежий воздух.

– Надо, но я еще не все тут рассмотрела, – опускается на свободный стул. – Тая, расскажи, как ты все эти годы жила?

– Хорошо, Ирина Марковна, только я занята. Вы, если хотите, можете тут все рассмотреть, но у меня люди.

Натягиваю улыбку и отворачиваюсь к своим поварам. Мне еще выбирать лучше.

– Мам, идем. Тае сегодня надо закрыть вопрос с поварами… – у него в кармане играет мобильный, – давай не будем мешать. – Достает телефон. – Да… Что говоришь? Подожди… Идем кивает матери. Та медленно поднимается.

Давид выходит из помещения, а Ирина Марковна, конечно, не упускает возможности, чтобы не высказать свое драгоценное мнение пока сына нет.

– Ну что… ты научилась готовить-то? – кивает мне.

– Я и не разучивалась, – смотрю ей в глаза.

Откашливается, мол, “как сказать…”

Она разворачивает указательным пальцем планшет с меню.

– Ты придумывала?

– Я.

Вздыхает.

– Чувствуется безвкусица и это все никак не сочетается с названием этого элитного заведения.

– А Давид не говорил, что мы меняем название.

– Нет, – приоткрывает тонкие губы и напрягается. – На что меняется.

– Теперь кафе будет называться “Витаминка”.

Кривится, будто я матовым выругалась.

– Что?

– Да. Давид просто не успел вам еще сказать.

– Мальчик мой…. Ты его опоила что ли чем-то? Как можно было “Перола”, – говорит с европейский акцентом, заменить на “Витаминка”. Это же…. Проезжает дальше и заглядывает в приготовленные блюда.

Накалывает вилкой сырник и пробует.

– Этот водянистый… Этот слишком сладкий, этот… подгорел.

– Вы все нам не подходите, – взмахивает пальцами Ирина Марковна. – Можете быть свободны.

Мои кандидаты начинают собираться.

– Нет, подождите. Это я тут решаю, кто подходит, а кто нет. Ирина Марковна, если вы посмотрели, то можете идти.

– Может, мой пудинг попробуете, – пытается договориться самая старшая женщина. – Я двадцать лет в детском саду отработала могу его с закрытыми глазами сделать.

Глава 22. "Мама"

Я выпрямляюсь, будто у меня за спиной не вытяжка и кастрюли, а корона и мантия. Вежливо ей улыбаюсь.

– Я только рада за Давида, – говорю спокойно, почти ласково. – Наконец-то он будет счастлив с достойной его матери девушкой.

У Ирины Марковны дрогает уголок губ. Не знаю, это попытка улыбки или спазм от слова "достойной". Женщины замирают, паренек из колледжа перестает скрести венчиком по миске. Все слушают.

И, кажется, им действительно надо отказать. Сотрудники, которые любят сплетни больше, чем свою работу, не вызывают доверия.

– Да, долго пришлось искать.

И тут меня накрывает воспоминание – такое яркое, будто я открываю духовку, а оттуда жаром в лицо.

Я стою у их двери с тортом, который сама испекла, в руках и нелепым букетом, который на самом деле был по акции. Я репетирую в голове: "Здравствуйте, я Тая", хотя Давид уже десять раз говорил, что все будет хорошо, "они тебя полюбят, я знаю".

Но все равно. Он не принц Датский, конечно, но я повар в детской столовой, а он сын успешного в городе бизнесмена.

И вот нам открывают дверь. На пороге – она. Ирина Марковна. Идеальная укладка, бежевый кардиган, брошь с жемчужиной, взгляд – как сканер в аэропорту.

– Мам, привет, – Давид пропускает меня в дом первой. – Это Таисия.

– Очень приятно познакомиться, – мягко тянет она. – Какой торт. Спасибо, конечно, но у меня непереносимость глютена, я такое не ем. И на гортензию у меня аллергия.

На гортензию бывает аллергия?

Я натягиваю улыбку и неловко пожимаю плечами.

Я элементарно не знала, потому что Давид мне ничего такого не говорил.

– Ты со своими аллергиями, мам… Сорок лет жила и не было ничего, а тут вдруг аллергия на все.

– Ты до моих лет доживи, потом и будем мериться болячками, сынок, – переводит все в шутку.

Потом вроде бы она сгладила первое неудачное впечатление. Отец Давида недавно умер, поэтому теперь мать живет в доме одна, на деньги, что остались от бизнеса мужа.

– А кто ваши родители?

Мне кажется этот вопрос стал решающим потом уже во всем, что произошло дальше.

– Мама учительница, папа – электромонтер.

– Кто? – переспрашивает и смотрит на Давида.

Мне надо было расстаться с ним в тот же день и больше никогда не встречаться. Но как расстаться, когда мы любили друг друга.

– А какая разница, кто ее родители, мам? Я не с ними буду жить, – переплетает наши пальцы.

– Ну… в общем… вы же не собираетесь еще жениться?

– Собираемся, – тут же отвечает Давид, – я сделал Тае предложение.

– Как? Уже? – театрально кладет ладонь на грудь. – Так быстро?

На языке у нее прям вертится… “может, еще надо к кому-то присмотреться”. Будто новое платье себе выбирает. Именно себе.

– А чего тянуть? Это моя женщина и я другую не хочу.

Тогда я глупая была. Нет, я поняла, что я не очень-то нравлюсь, но она живет своей жизнью, мы – своей. Ну потерпим как-нибудь друг друга на дне рождения ее сына раз в год.

Открыто она Давиду про это ничего не говорила. Но постоянно вскользь, а вот Ульяна у Зиминых перспективный врач-кардиолог, а вот Анна у Орловых стала Мисс-столица. Короче все вокруг были вау, кроме меня.

Мама ничего и не могла с этим сделать. Напрямую ссориться с сыном она не хотела, а на намеки он отвечал категорично:

– Мам, не заставляй меня выбирать между вами. Тебе спасибо и отцу, что вырастили, дали неплохой старт в жизни. Но дальше я сам. Я эту девушку выбрал, я ее люблю и кто там ее родители, кем она работает, вообще не важно.

Мы поженились. Мы были влюблены и счастливы. Мы хотели детей.

А ее настолько задевало и раздражало, что Давид ее не слушал и женился, что с того момента начался маленький ад.

Мелочи, которые тогда казались случайными. "У нас ножи так не кладут". "Салфетку – вот так, в треугольник". "Сметану сюда не добавляют, ну что ты". "Маникюр – аккуратнее, ярковато для девушки твоего уровня".

Это сейчас я ничего не боюсь и на ее реплику могу и ответить. Тогда я не хотела ругаться и ссориться с мамой своего мужа. И их ссорить не хотела.

Я не знаю, в какой момент у нас все пошло не так. Но его мамы становилось все больше в нашей жизни. И вроде как она помогала, но ее помощь никто не просил. То сервиз какой-то притащит огромный, который обязательно надо поставить на видное место, то чайник заменить.

Сейчас мне кажется, что она меня раскачивала эмоционально, чтобы я не выдержала и бросила Давида сама.

А потом эта болезнь.

Иногда мне кажется, что она сама себя довела до этого.

Я не знаю как, но спровоцировала у себя болезнь, чтобы нас разлучить. Если такое вообще возможно.

Глава 23. Мастер-класс

Бывшая свекровь ездит по кухне в своем кресле, как главный ревизор планеты. Поднимает крышки, тычет вилкой в сырник на манер кондитеров из кулинарного шоу. Также, сложив губы, чтобы не дай бог не стереть с губ помаду, морщится и показывает всем свой высокий статус эксперта.

Спокойно, Тая. Один, два, три…

– Ирина Марковна, пожалуйста, не мешайте.

– Так я же помогаю, – мягко-ядовито.

Четыре… пять… шесть…

– Вот у этой сырники разваливаются, у той манка сырая, а этот мальчик у нас вообще музыку слушает вместо того, чтобы работать.

Семь… восемь… девять…

– Мы справимся, – выдыхаю.

Десять… одиннадцать…

– Да у меня тут опыта больше, чем у всех вас вместе взятых.

Нет. Дыханием тут не отделаться.

Бросаю на стол полотенце, разворачиваюсь и иду к выходу. В зале отлавливаю Давида, который все еще говорит по телефону.

Смотрю на него так, что он быстро сворачивает разговор.

– Послушай. Я тебе не жена больше, чтобы улыбаться ей, кивать и стараться угодить. Если хочешь, то сажай ее на кухню, пусть она тут всем командует и готовит. Я место уступлю.

– Спокойно, Тай, не надо никому угождать, – кладет руку мне на поясницу и подталкивает назад к кухне. – Сейчас я ее заберу.

– Можно как-то еще сделать так, чтобы во время ее приезда меня здесь не было? Предупреждай, что ли.

– Хорошо, я ей скажу.

Давид открывает дверь в кухню. И тут же на нас вылетает старшая кандидатка из садика.

– Мне такая работа не нужна! Чтобы мне указывали, как пудинг варить!

Черт. Она так всех мне разгонит.

– Подождите…

Но она не оборачивается и уходит.

Заходим – картинка маслом: Ирина Марковна уже у плиты рядом со второй женщиной и учит ее замешивать тесто правильно. Цедит что-то про "золотистую корочку" и "слишком влажный творог". Парень в наушниках вообще в своем космосе, делает шоколадные маффины, на нас ноль внимания.

Я перевожу взгляд на Давида. Он чуть ведет уголком губ вверх. Для него это шутки, смешно ему. Сейчас разбегутся все, будет сам кашеварить.

– Мам, все, тебе пора, – подходит к ней, берется за ручки ее коляски. – Тут все уже умеют готовить, нам надо только отобрать лучших.

Откатывает ее инвалидное кресло.

– Я лишь хотела, чтобы… – делает невинные глаза.

– Я знаю, – мягко перехватывает ее исповедь, – но сейчас ты мешаешь.

– Давид, ну хоть эту девушку поправлю, – оборачивается на ходу Марковна, – у нее сковорода холодная!

– Давид, они же… сейчас хорошего повара найти…

– Мы найдем. Ты не волнуйся. Отдыхай, дыши свежим воздухом.

– С таким уровнем у вас завтраки не взлетят!

– Взлетят, – говорю я ей в спину. – Особенно, когда нам не будут мешать с советами.

– Так, девочки, – басит Давид, – не ссорьтесь, – и наконец вывозит ее из кухни.

Что-то еще там рассказывает ей о том, что в кафе сделали. Я не слышу, что она отвечает, но там все ей не особо нравится.

А у него железные нервы, чтобы не нагрубить ей. Мама, конечно, а родителей не выбирают.

Дверь закрывается. На секунду – тишина. Я ловлю воздух, как после нырка. Оборачиваюсь к оставшейся кандидатке и к парню.

– Все, что тут говорила эта женщина, можете забыть. Делайте так, как делали. И запомните, ваше дело тут готовить, а не собирать сплетни.

Они продолжают работать. Я медленно успокаиваюсь. Через пару минут возвращается Давид – один, без мамы. Кивает мне на выход, мол, поговорить.

– Она уехала. Я предупредил, чтобы не приезжала без предупреждения, но… не могу обещать, что она послушается.

– После "мастер-классов" твоей мамы они все так разбегуться.

– Это был тест на стрессоустойчивость, – усмехается в ответ. – Один человек не прошел. Ну, как те, кто остался?

– Надо пробу снимать.

– Тогда приглашаю тебя на завтрак.

Глава 24. Знакомство

Женя меня ждет в кафе. Кроме как днем, по-другому с ним встретиться и не получается.

– Это тебе, – протягивает букет хризантем, нежно целует в щеку.

– Очень красивые, – утыкаюсь носом в цветы, вдыхаю нежный аромат. – Спасибо.

– Ты уставшая какая-то, садись. Будешь что-нибудь?

– Насыщенный был день. Но я не голодная, мне только кофе, но ты обедай.

Делаем заказ.

– Рассказывай, – Женя подается ко мне. – Как работа? Завертелось?

– Завертелось, – улыбаюсь так, чтобы не выдать, где именно центр этой воронки. – Кафе рядом с домом, через неделю открывается. Меня взяли вести кухню: меню, закупки, отбор поваров. Знаешь, такое семейное кафе. Днем более детское, вечером уже взрослое.

– Ну и отлично. Тебя там и покормили?

– Мы сегодня поваров отбирали, тестировали, что они наготовили.

– И как?

Про то, что одна женщина сбежала, умалчиваю, это надо будет рассказать про мать Давида, потом про него самого.

– Женщина и парень пришли. Парень мне понравилось, как готовил, а женщина не очень. Скорее всего его оставим и еще кого-то будем искать.

Нам приносят заказ. Мне кофе, где на густой пенке присыпано сердечко.

– А владелец кафе адекватный? – кивает Женя, берет вилку и начинает есть.

Глотаю кофе. Не давлюсь – но очень близко.

– Нууу… в общем, да, – выбираю безопасное слово. – Мой знакомый старый.

– Насколько старый? Старый старый или молодой старый?

Или рассказать? Чтобы уже потом не было вопросов.

Ревновать же будет. Хотя и повода нет. Ну нет, конечно, одно то, что бывший муж – уже большой повод.

– Чуть старше меня.

– Если будут проблемы, говори.

– Да все нормально, Жень, я разберусь. Спасибо.

– Тая… мое предложение все еще в силе. На озеро или просто погулять. Я детей не боюсь и хотел бы больше времени проводить с тобой.

– Да, посмотрим, – повторяю. И сразу чувствую укол вины где-то под ребрами. Потому что "посмотрим" – это мой аккуратный щит между "давай" и “я еще не готова”.

– Боишься, что я им не понравлюсь? Или не уверена во мне?

– По правде, Жень, разного опасаюсь. Что мне понравишься, а им нет. Или им понравишься, а мы, например, ну… у нас что-то не сложится.

– Тая, ты усложняешь, мне кажется. Не представляй меня, как “девчонки, это ваш новый папа”. Пусть буду просто дядя Женя. Я не тороплю. Правда. Просто мне нравится быть рядом с тобой. Мы можем вместе куда-то сходить или хочешь, могу просто, например, встретить вас случайно после сада. Ты же не прячешь их от других мужчин, они понимают, что мама с кем-то дружит, общается.

Вот тут он прав. Даже Давид, и то знаком уже с девчонками. И как-то независимо от моих желаний ближе, чем я хотела бы. Он просто нагло и без предупреждения ворвался в нашу жизнь. Перезнакомился, кому-то понравился, кому-то нет, но они же не воспринимают его как отца. Для них он Давид. А тут пусть для них будет Женя.

– Хорошо, давай познакомлю вас. Но, как ты говоришь, не специально, а случайно встретимся. Без официальной части.

– Хорошо. Где устроим случайную встречу?

– Я вечером их забираю после сада. У нас во дворе слишком будет людно. Давай в парке нашем. Я туда их позову поиграть.

Вечером забираю девчонок из сада и веду в парк. У Виты в рюкзаке: испачканные колготки, рисунки, потерявшаяся еще зимой варежка, пять камней "самых красивых". У Амины – цветок, который притащила с прогулки и футболка, которую второй раз она надевать уже не будет.

Мы часто ходим в парк, поэтому они не удивляются, что идем туда сразу. Вита скидывает рюкзак и бежит на детскую площадку к самой высокой горке. Амина садится на лавку поправлять корону-из-заколок и прикидывает, кто сегодня будет ее подданными.

Женя подходит к нам минут через пять с двумя стаканчиками кофе. Только это могло бы не спасти нас от провала, но благо дочки еще слишком мелкие, чтобы такую цепочку построить.

– Волнуешься? – садимся на скамейку.

– Нет, чего волноваться. Я не строю иллюзий, – отпивает кофе, – как будет, так будет. Сейчас я просто хочу познакомиться с ними. Но думаю, что раз они твои дочки, то мне однозначно они должны понравиться.

Женя кивает на площадку.

– Так где твои девчонки? Покажешь?

– Вон, смотри, – киваю на горку. – Та, что в шортах, с пластырем на коленке и кепкой, козырьком назад – это Вита. У нее в карманах всегда есть шишки, камни или какой-то болт.

– Вижу.

– А вон та, в фиолетовом платье, – киваю на качели, – Амина. У этой наоборот, юбка с фатином, белые сандалии с бантом, ободок с короной.

– Такой контраст у них, – отпивает кофе Женя.

– И характеры тоже.

– Шорты и кепка – Вита, юбка и корона – Амина. Запомнил.

– Вита тоже платья надевает. Но по праздникам и для особых случаев.

Вита в этот момент съезжает с горки на животе, тормозит кедами и оглядывается. Амина раскачивается и на ходу еще поправляет ободок-корону.

– Мам, а можно мне… – к нам бежит Вита, но когда замечает, что я говорю с Женей, тормозит.

– Привет, – Женя здоровается первым.

– Здрасьте.

Я наклоняюсь и смахиваю с коленок песок, поправляю ей кепку.

– Это тебя оса укусила недавно? – кивает ей Женя и лезет в рюкзак.

– Да-а-а… – заинтригованно на него смотрит Витка.

– Держи, это тебе, – потягивает ей небольшую металлическую коробочку.

Она смотрит на меня. Сама брать не решается.

– Можно, Вит, – киваю ей.

Она берет и тут же открывает.

– Это такой маленький тревел-кейc.

– Что такое травелкейс?

Я тоже заглядываю, там салфетки, мини-гель, пластыри с яркими детскими рисунками, холод-пак, наклейки.

– Это такой набор на случай, если снова укусит кто-то.

– Спасибо, – застенчиво улыбается Жене.

Ой, ну все. Она если не спорит, значит, понравился. Попал прямо в сердечко со своим подарком.

И я за ней внутренне расслабляюсь тоже.

Глава 25. Дегустация пап

– А вы зачем их сравниваете? Что хотите выбрать?

– Папу, – заявляет Амина.

– Не нужен нам никакой папа! – хмурится Вита. – Мне и с мамой хорошо.

– А мне нужен!

– Чтобы тебе ручки целовали, да?

– Это очень мило. И не завидуй, что тебе не целовали.

– Так, девочки, разным людям могут нравиться разные люди. Это нормально, – увожу их от темы папы.

– Если выбирать папу… я бы взяла Женю…

– А я Давида, – сразу Амина. – С цветами, мороженым и поцелуями ручек.

Я спотыкаюсь о воздух. Сердце делает "прыг" и зависает где-то у горла.

– Девчонки… – выдавливаю. – Какие еще "папы"?

– Ну ты же шпросила, кому кто нравится, – невинно моргает Амина. – Мы прошто решили. Чтобы ты не мучилась.

– Мы взрослые, – солидно добавляет Вита. – Нам виднее.

Я зажмуриваюсь на секунду и считаю до трех. Кто бы мне объяснил, как я пришла "показать знакомого в парке", а вышла с мини-референдумом по папам?

– Ладно, – выдыхаю, пытаясь вернуть голос на землю. – Домой. Ужин, душ, сказка, спать. А все… государственные вопросы – завтра. На заседании кабинета министров.

– Я тогда принесу корону, – серьезно кивает Амина.

– А я повестку, – столь же серьезно кивает Вита.

Идем дальше. Они уже спорят, чья очередь нажимать кнопку в лифте. А у меня в голове мигает красным: "Срочно: разработать стратегию. Как объяснить, что папы – это не меню".

И если бы обоим понравился Женя, то было бы проще. А тут одной Женя, другой Давид. И мне надо как-то перетянуть на нашу с Витой сторону Амину.

Запускаю дочек домой, сама разогреваю им ужин и параллельно набираю Лену.

– Таюшь, мой сказал, что у них срочный государственный заказ, надо вывеску для нового роддома сделать. Он постарается успеть тебе.

– Лен, а может он кого-то еще посоветует, кто может сделать?

– Да успеет он, Тая.

– Так ее же повесить еще надо.

– У них там есть машина. Открытие когда?

– В субботу.

– В пятницу все будет.

Если не успеем, то Давид меня убьет.

– Точно не надо никого искать?

– Точно, я ему макет уже скинула. Мало ли, получится пораньше. Амина, Вита, – идите ужинать.

– Хорошо бы.

Хоть с меню более-менее разобрались. Набираю Веру.

– Я макет нарисовала, теперь ищу, кто может отпечатать. Сроки такие короткие, конечно, у всех запись уже на несколько дней. Хоть ты на принтере печатай.

Если у нас не будет вывески и флаеры на листах а5 Давид меня точно прикопает и убьет. Нет. Сначала убьет, а потом прикопает где-то.

– Поищешь еще Верунь, или мне подключиться?

– Да поищу. Возможно, по цене будет дороже.

– Да я понимаю. Пиши, если будет предложение какое-то.

Целый вечер занимаюсь не дочками, а решаю чьи-то проблемы. Хотя, если с другой стороны посмотреть, я же эти проблемы ему и создала. Ну, открыл бы он эту перолу. Какая мне разница? Пусть прогорит. Не мои же деньги.

А если бы хорошо зашла? А мой вариант, наоборот, не прокатит? Тогда что делать? М-да…

Звонит Давид. Только бы не спросил, как у нас дела. потому что обрадовать его особо нечем.

– Да, – но отвечаю так, будто все под контролем.

– Привет. Чем занимаетесь?

– Кто?

– Ну, ты и девчонки.

– По интересам.

– Ясно. Слушай, я не хочу мешать, но есть предложение.

– Какое?

– Встретиться. Сейчас. Мне только что привезли образцы мороженого. До завтра надо выбрать поставщика. Поможете? Там минут десять дегустации – и я исчезаю.

– Поздно уже.

– Да я знаю, но очень надо.

Я заглядываю в комнату к экспертам.

– Кто хочет мороженое?

– Яяя! – хор витаминок слышит и Давид.

– Ладно, приходи. Только не долго и без сюрпризов, – выхожу в коридор, на автомате смотрю на себя в зеркало. Поправляю домашнюю блузку и волосы.

– А твой… муж не будет против?

Черт.

– Он на работе, – говорю тише. – И при дочках не надо про него спрашивать, хорошо? А то они переживают, что редко его видят.

– Я понял. Через пять минут буду.

Отключаюсь и снова заглядываю в комнату к девчонкам.

– Сейчас Давид придет, хочет чтобы вы протестировали разные виды мороженого. Выбрали самое вкусное. Хорошо.

– Ага.

Амина тут же бежит в коридор. Берет свой блеск, красит на скулах и на руках.

– Мам, я красивая?

– Очень.

– Подлиза, – дразнит ее Вита.

– Вита, некрасиво так, – одергиваю ее.

– Мне платье надо другое.

– Амина, нормальное у тебя…

Не договариваю, потому что в дверь звонок.

– Проходи… – открываю дверь Давиду.

– Обувь снимай, – командует Вита, – у нас тут чисто.

– Я боюсь этого ее взгляда, – кивает на Виту, но смотрит, улыбаясь, мне в глаза, – будто сейчас мне штраф выпишет, – отдает мне термосумку с мороженым.

Давид, будто невзначай, скользит взглядом по прихожей. Там: мои кроссы, детские кеды, две розовые куртки и ни одного мужского ботинка. Я чувствую, как у меня внутри поднимается тревожный флажок: не пялься так, пожалуйста.

– Тебе повезло, что она еще не умеет писать. Идем. Амина… мы тебя ждем.

Иду на кухню, Вита за мной, Давид следом.

Витка садится за свое место за столом.

Давид садится на свободное, осматривается.

Я раскрываю сумку, достаю белые бумажные стаканчики. Там, на крышечках – наклейки: "ваниль", "клубника", "шоколад", "манго", "фисташка", "чизкейк".

– Ух ты… наконец выходит Амина в платье до пола. Нам его отдали и Амине оно еще длинновато, но очень красивое.

– Подлиза, – дразнится Вита.

– Баклажан, – тут же получает ответочку.

– Какое у тебя платье красивое, Амина, – отмечает Давид и она прямо тает. Щеки заливаются румянцем, губы поджимает.

– У меня еще вот тут блеск, – вытягивает руки вперед.

– Очень красиво. Так. Раз все в сборе. Правила такие, – объявляет сам. – Каждый пробует по одной ложке каждого вкуса. Между ними – глоток воды. Не миксовать!

Глава 26. Обложили меня

Давид как-то странно на меня смотрит.

А-а-а!

Догадался, что ли? Или нет? Но уже явно что-то чувствует.

– Амина! Ну, посмотри, какое ты пятно посадила на платье, – переключаю внимание на дочку.

– Где? Ааа!

Хватает салфетки, локтем задевает воду. Та проливается на стол, стекает Давиду на брюки.

Вита над ней смеется.

Я хватаю полотенце и начинаю вытирать стол.

Амину отправляю в ванную, Вита остается с нами.

– Давид, я просила, – грозно шепчу ему, – не начинать эту тему.

– Какую тему? – громко переспрашивает Вита.

– Тебе какое мороженое больше всего понравилось?

– Мне никакое.

– Вита, ты же любишь обычный пломбир.

– Нууу… оно какое-то другое.

– А тебе, Тая?

– Да мне вот в этой коробке больше понравились. И они, – киваю на дочек, – такие себе дегустаторы. Сегодня им это нравится. Завтра нет.

– Итак, протокол дегустации: победила коробка номер 2. Замечания получили "манго – как шампунь у воспитательницы" и шоколадное – получило сахарный штраф.

– Ну, если все, то можешь идти.

– Спасибо, ухожу.

…и тут из ванной:

– Мааам! Вода не уходит! – Амина уже на полтона до трагедии.

– Сейчас… – бросаю мороженое и иду посмотреть. Ванна набрана на треть, Амина помылась, а воронка лениво крутится, как улитка на пенсии.

– Засор? – заглядывает Давид, Аминка прячется за шторку.

– Засор. Все, Давид, давай, пока. У меня дела.

– Давай я помогу.

– Сейчас вода стечет и я засыплю средство.

– Стечет, а потом опять все останется. Надо прочистить. Давай ведро и тряпку, – кивает мне.

– Подожди, этого зайца надо спасти, тонущего, – киваю на Амину.

Расправляю полотенце и кутаю ее.

– Сама беги, ты тяжелая уже. Пижама в шкафу.

– А можно Давид? – и смотрит на меня просяще.

– Давай, – он сам меня отодвигает и берет кокон из полотенца и Амины.

– Куда тебя нести?

– Туда, – она вытаскивает ручку и королевским жестом показывает на свою комнату и обхватывает его за шею ручкой. О чем-то шепчутся.

И это… так мило, что я почти готова ему рассказать все.

Достаю ведро и тряпку. Вантуз. Что-то пытаюсь им сделать. Вроде как даже немножко, но быстрее вода стекает.

Когда он возвращается, закатывает рукава, снимает шланги под ванной. Амина уже в пижаме забегает к нам и тоже заглядывает.

Изнутри вылезает эпический комок – волосы, нитки и блестки. Амина, покраснев, хлопает ладошкой.

– Ой, это мои блештки и бантики.

– А зачем ты корону в воду опускала?

– Чтобы блештела.

– Немножко Вселенной каждой принцессы, – сухо резюмирует Давид, промывает детали под водой. – Так. Еще фильтр-сетку прочистим… и – внимание – у вас тут гибкий шланг подтекает, видишь? – кивает мне на тонкую блестящую струйку у накидной гайки.

– Серде-е-ечно, – тяну, – обожаю сюрпризы по вечерам.

– Пять минут, – повторяет. – У меня в квартире есть фум-лента и ключ. Я быстро.

Давид исчезает, а девчонки начинают закидывать меня вопросами. А что сломалось? А это страшно? А мыться теперь нельзя? А кто виноват…

Когда Давид возвращается с маленьким чемоданчиком, Вита встает рядом, как младший механик:

– А это что? А это зачем? А почему так?

– Это – разводной ключ. Им чинят все, что можно починить быстро, – терпеливо объясняет Давид. – А это – лента, чтобы вода не капала. Как скотч, только для взрослых.

Затягивает гайку, подматывает, собирает шланги назад. Сидим и ждем все, когда наберется вода. Потом ее спускаем. Она бежит бодро, не подтекает. Воронка воды, как в рекламе моющих средств.

– Готово, – поднимается неожиданно так резко, что я не успеваю отойти, и прижимает меня к стиралке.

Заглядываю в его глаза и как на паузу ставит. Как будто все так, как было до развода. Только теперь у нас еще есть дети.

Выдыхаю, а сделать новый вдох забываю.

– А вы сейчас целоваться будете? – вклинивается Вита.

И меня тут же выдергивает из этого гипноза.

– Что я тебе должна? – зачем-то на автомате спрашиваю, будто он сантехник.

Давид усмехается, на Витку переводит глаза.

– Ну, мне с прокурора деньги-то брать неудобно. Аукнется еще потом. Это так… – подмигивает мне, – бонус. Еще там какую-то емкость под ванной поставь на всякий случай на ночь. И завтра гляну в магазине, нормальные прокладки куплю, заменим обе – и забудешь.

– Спокойной ночи, девчонки-витаминки, – обувается Давид.

– Спокойной, – хором.

Я открываю дверь, чтобы дать ему выйти.

– На минуту выйдем? – кивает на площадку.

Я соглашаюсь, но тревожно как-то. Все было понятно до этого вечера. Сейчас – нет.

Но я выхожу.

– Тая, они уже второй раз как-то странно спрашивают про папу. Он вообще есть?

Обложили меня… обложили…

– Есть! И вообще это не твое дело. Спокойной ночи.

Быстро разворачиваюсь и открываю дверь в квартиру.

Козявки мои стоят под дверью и подслушивают.

– Это что такое, чего не спим?

– А о чем вы шушукались? – Вита.

– Вы целовались? – с надеждой смотрит Амина.

– Спать, быстро! – взрослые разговоры детям слышать не обязательно.

– Вот увидишь, Давид будет нашим папой, – шепчет громко Амина.

– Маме нравится Женя, она с ним гуляет, поэтому посмотрим еще, – шипит в ответ Вита.

Черт. Хуже и не придумаешь! Они разделились во мнениях.

Глава 27. Жаль, что у тебя есть муж… 

Я с головой в списках: закупки, чек-лист по кухне, “утро/вечер” в электронных ценниках, раскладка по полкам. Из кухни тянется божественный запах пробной партии ванильных сырников.

Давид появляется бесшумно, как совесть, облокачивается на стойку и кивает в сторону входа.

– У нас новая концепция? “Кафе безымянное”. Стильно, лаконично, – ведет бровью. – Четверг, Тая, вывески нет.

– Это называется саспенс, – не поднимая головы, делаю вид, что спокойна. – Все будут заинтригованы и придут. – Оборачиваюсь к нему.

– А если не успеют? – в голосе легкая шутка, но глаза нервно щурятся. – Я чего гостям скажу? Идите на запах компота?

– Ну, адрес то есть, он точно не поменяется, – натягиваю улыбку, а внутри тянет холодком. Вдруг и правда не успеют?

Открываю наш чат.

Я: Лен, как там вывеска?

Лена: Мой сказал, что в работе. Держим кулачки.

Я: Держу все, даже брови.

Вера: На крайний случай сделает баннер из листов А3. Скотчем к фасаду прилепим и ждем настоящую.

Смотрю на Давида.

– Все делают, скоро будет.

– Когда скоро?

– Все, Давид, не отвлекай.

– Ладно, с меню что? – втягивает носом воздух, – как будто горелым воняет.

Я на автомате втягиваю за ним.

Черт.

Срываюсь и на кухню. Там стоит дым.

– Кто? – басит у меня за спиной Давид. – Кого уволить?

– Меня! – оборачиваюсь, – это я хотела пожарить себе яйцо и забыла.

Вздыхает.

– Я еще не завтракала.

– Сделайте ей завтрак. А мне кофе.

– Да я сама могу.

– Может она, – берет за локоть и выводит из кухни, сажает за стол. Сам напротив. – Что там с меню?

– Так. Сырники – детский размер и взрослый. На рикотте понежнее, на твороге погуще. Дети обычно первые любят, взрослые вторые. Сметана, джем, соленая карамель, ягодный кули.

– Пойдет.

– Каша пшенная с тыквой. Подача “Паровозик”.

Параллельно Вера кидает в чат превью флаера: “Суббота – открытие “Витаминки”. Завтраки с 8:00. Детская зона. Скидка 20% с флаером”.

Я: “Печатаем 500”.

Вера: “Ок. Я с коляской иду в рейд по подъездам”

Лена: “Я по детсаду-чатам разошлю”

Я: “Люблю вас. Вам пожизненные завтраки бесплатно”

Вера: “согласна на пожизненно бесплатный кофе”

– С кем переписываешься? – Давид.

Не поднимая головы, отрываю от экрана только взгляд и медленно перевожу на бывшего мужа.

– Расписание диверсий обсуждаем.

– Тая, вот мне не смешно.

А я расплываюсь в улыбке.

– Да расслабся. Флаеры готовы, Вера еще расклеит тебе объявления. По чатам кинем.

Что-то я не видела, чтобы белки по собственной инициативе так куролесили в колесе целый день, как про это говорят. А я вот на разрыв.

Давиду звонит кто-то, он быстро кивает, соглашается на что-то. Идет в выходу.

– Я сейчас выйду и покажу, – отключается, – Тая, там баннер привезли установить. Пойду проверю.

Киваю. Сама выглядываю в окно.

“Витаминка” → Завтраки с 8:00.

Витаминка… хоть бы успеть эту витаминку сделать и прицепить. А то точно надо будет детский рисунок.

Опять дорабатываем меню.

Сырник “фея” – мини-форма, легкая сметана, ягода.

Каша “облако” – без сахара, сироп отдельно.

Морсы – четыре цвета, без сахара, подсластитель – финиковая паста.

– Ну все, – возвращает Давид, – знак, где нас искать установлен. – Не хватает только вывески.

– Будет тебе вывеска.

– Экран над кассой живой? – кивает наверх.

– Да, – беру пульт и включаю. – Вот расписание “Утро/Вечер” и акции.

– Хорошо.

– Сюда же добавим “первые 30 какао бесплатно”.

– Люблю, когда мне дорого обходятся ваши идеи.

– Это ты еще не видел счет за шарики, – подмигиваю. – Завтра с утра закажу арку ко входу.

Я делаю фото кафе, отправляю в чат, что в субботу в 10 открытие.

Телефон пикает. Лайки, сердечки, вопросы “а будут ли оладьи без глютена?”, “можно с коляской?”, “есть пеленальный столик?”. Я быстренько отвечаю “да/да/да” – и в голове щелкает: мы почти у цели.

Шесть. Мне пора за девчонками. Лена молчит о вывеске.

– Давид, мы все равно открываемся.

– Угу…

– Название можно и голосом сказать. Ладно, я сохранила вариант с обоями.

– Тая!

– Все, убежала.

Мы гасим свет. За стеклом висит теплый баннер “Витаминка”, рядом – маленькая стрелка “Завтраки с 8:00 →”.

Суббота уже дышит в затылок. И я – странное дело – спокойна. Даже если металл не успеет, наш голос и запах сырников объявят нас лучше любой вывески.

Забираю девчонок. Сегодня гуляем одни. Вита спрашивает, почему нет Жени, Амина все высматривает Давида.

Я просто хочу побыть в тишине.

Часам к девяти вечера звонит Лена.

– Вывеска готова.

– Вау. Но есть проблема.

– Нет, я сама ее буду держать.

– Ну не настолько. Короче. Машина, которая устанавливает и рабочие заняты днем. Сказали, если доплатите, то могут ночью поставить. Выбирай сегодня или завтра.

У меня в животе делает кульбит все, что ела за сутки.

– Сегодня. Рисковать не будем. Сегодня, Лен.

– Хорошо, тогда даю ваш адрес. На месте там рассчитаетесь наличкой. Я скину, что они там насчитаю.

– Хорошо. Так, надо тогда девчонок опять собирать и пойдем туда.

– А чего тебе идти?

– Надо проверить, что все хорошо, а то меня Давид съест

– Ну, давай я с твоими посижу, приводи ко мне. Если что и спать уложу.

– Спасибо, Ленусь.

Набираю Давида, параллельно говорю, что сегодня в гости к тете Лене идем. Мои довольны. Любят в гости ходить.

Теперь Давид не отвечает. Я и без него справлюсь, но оплатить-то надо. Скидываю ему сумму, которую надо привезти. Опять молчание. Спит, что ли?

Перезванивает минут через десять.

– Привет, Таюш, – голос легкий, веселый, как после второго тоста.

– Ты что там, отдыхаешь?

Глава 28. Черепаха Тортилла

От Давида пахнет ночным воздухом, свежесваренным кофе и тем самым игристым – не перегар, а еле уловимые "пузырьки" в голосе.

Расстояние одного неправильного решения томно сокращается.

– Я скучал по тебе, Тая, – шепчет мне в шею, щетиной царапает мою щеку.

Упираюсь кончиками пальцев в его грудь. Где-то там пульсирует сердце.

Дыхание перехватывает. Нервно облизываю губы.

Невольно провожу ноготками по жесткой ткани рубашки. Божечки-кошечки… остановить это надо.

Отступаю на шаг назад и упираюсь спиной в стойку.

Давид наоборот делает полшага ко мне, ладонью опирается на столешницу рядом.

– Зря тогда не забрал тебя.

– Давид, прекрати. Мне домой надо, там Лена с девчонками сидит.

– А муж?

– Давид, у нас остался день до открытия, – выдавливаю сбито, – у тебя слишком несерьезный настрой.

– С тобой рядом вообще сложно держать настрой серьезным, – пальцами едва-едва задевает мое запястье, соскальзывает туда, где бьется пульс.

Кожа сбрасывает искры мурашек к локтю, будто в кафе потянуло сквозняком. Не тянуло.

– Ты пьян, завтра стыдно будет за то, что делаешь.

– Мне? Стыдно? Скажи, что нет никакого мужа.

Шершавое тепло от его дыхания пробегает по ключице к плечу. Сердце спотыкается. Раз. Два… Пять.

– Есть. Давид, если ты не прекратишь, то я завтра уволюсь и сам открывай тут все.

– Пусть тоже приходит на открытие.

– Он занят.

– Или его нет?

– Давид…

– Я тебя знаю, Тая, – облизывает губы и берет пальцами кончики моих волос, перебирает их. – Если бы у тебя был муж или мужчина, которого ты любишь, то ты бы вот так с посторонним не стояла в полуобнимку в кафе.

Резко наклоняется. Касается влажно моих губ.

Пальчики сначала подгибаются, а потом выпрямляются. И вжух – я влепляю ему пощечину.

– Аў.

Отталкиваю его.

– Я увольняюсь, – выскальзываю из его рук.

– Тая, ну извини, – наперерез мне. – Больше такого не повторится.

– Конечно, не повторится, потому что я тут больше не появлюсь. Приставания пьяного начальника я терпеть не буду!

– Я понял! – поднимает руки ладонями ко мне. – Больше не буду.

Хоть и полумрак, но глаза его вижу.

– Обещаю, больше не буду. Ну, подожди, – отходит от меня, где-то роется, бренчит связкой ключей. – Держи. Сделал тебе дубликат.

– Это чтобы я приходила в пять утра, а потом в двенадцать его закрывала?

– Это чтобы ты могла в любое время прийти и уйти, – вкладывает в руку, – даже если меня тут нет. Идем домой, я провожу.

– С тобой идти опасней, чем встретить тут кого-то.

– Ну сказал же, не буду больше. Повело… – ухмыляется.

Закрываем кафе. Идем в сторону дома.

– Знаешь, много думал тогда, как правильно было поступить.

– Все равно кто-то бы проиграл, поэтому “правильно” нет. Каждый сделал так, как ему удобно и выгодно.

– Делал, да, но что в итоге потерял…

Если смотреть так, то да. Он потерял меня и детей. Я только его. Три против одного. Так-то да, он больше в проигрыше.

Дома Лена уже уложила всех детей спать, сама лежит и залипает в телефоне.

– Ну, как там? – шепчет в коридоре, чтобы никого не разбудить.

– Все супер, Ленусь, спасибо, – стягиваю кроссовки, – вывеска это что-то. Теперь точно можно открываться.

– Я рада. А этому твоему как?

– Тоже понравилось. Он еще после бара был, так вообще на все согласен был.

– Тай, Стасик тут у тебя уснул.

– И ты оставайся.

– Саня сейчас вернется, надо встретить его с работы.

– Ну, так встречай, – играю бровями, – я утром Стасика приведу.

Им в их однушке порой бывает сложно нормально “встретить мужа с работы”.

– Спасибо, Таюш.

Проверяю детей, умываюсь, ложусь в кровать.

Вокруг тишина и темнота.

Только сейчас расслабляюсь. Начинаю чувствовать.

Его губы на своих. Остатки его аромата. Как он будто маски все свои сбросил сегодня и снова тот же Давид, за которого я выходила замуж и которого любила.

Мне бы тоже маски сбросить и понять, что я чувствую.

Но додумать не успеваю и засыпаю.

Сдаю Виту с Аминой в сад, целую в макушки и иду в кафе. Хоть оно не мое и не у меня открытие завтра, но все равно как-то не по себе. Давид скидывает сообщение, что ему надо что-то уладить с документами. Ни слова про вчерашний вечер.

Хорошо, если все забыл.

Хотя не верится что-то.

Но теперь у меня есть ключи от этого места. Включаю свет, кофе-машину. Пока делается кофе, снова пробегаюсь, проверяю, что все готово и ничего не пропустили.

Салфетки – есть, морсы – в холодильнике, сиропы, флаеры…

Все равно же что-то забудем, но пусть это будет минимально.

Готовлю себе два сырника, как слышу стук в дверь.

Кого еще там принесло?

Вытираю руки и иду. Мы забыли растяжку, что мы открылись. А так да, не понятно. Работаем мы или еще нет.

Зато, когда выхожу в зал и смотрю на стеклянную дверь. Внутри сразу встает дыбом встают все ворсинки.

Ирина Марковна. На коляске. Охает, ахает, что-то там причитает за дверью. Рядом с ней лощеная брюнетка примерно моего возраста: идеальная гладкость волос, строгая блузка, машет что-то Марковне в такт.

Еще и Давида нет. А значит, это будет совсем не “визит вежливости”. Я же просила меня предупреждать, если она приедет.

Открываю им.

– Доброе утро, Таисия, – протягивает каждую букву Ирина Марковна, как сдачу. Вкатывается на своей коляске, как черепаха Тортилла.

– Здравствуйте. Давида нет.

– Еще нет? Ай-ай-ай. Надо срочно его найти. Лилечка, звони. Это же какой позор, – театрально хватается за грудь в предынфарктном состоянии.

Лилечка… со мной не здоровается. Собирает губы уточкой и с “видом спеца” осматривает тут все.

– А что случилось, Ирина Марковна?

– Ты видела эту вывеску? Это кто прилепил? Это… вот не уследишь, все, там такого наделают. Нам перепутали что-то. Сняли нашу и прицепили не пойми что.

Глава 29. Гормональный сбой

– Звони Давиду, Лилечка.

Девушка набирает.

– Ирина Марковна, а вы зачем приехали?

– Посмотреть, как тут все. А тут… ох… ах…

Я же просила его предупреждать!

– Давид сказал, что у него нет администратора. Вот, я привезла Лилечку. А тут такое. Открытие под угрозой.

И она еще завтра тут будет. Мы точно завалим открытие. Куда бы ее сослать. И Лилечку эту.

Мы что-то с Давид не обсуждали, что ему надо администратор. Хотя, по хорошему, наверное, нужен. Но никак не протеже Ирины Марковны.

Лилечка, не спрашивая разрешения, обходит стойку, наклоняется к кассе, стучит ноготком по меню на экране.

– Ирина Марковна, посмотрите, тут иконки на меню детские, – кидает на ходу. – И что это за "Компот для дракона"? Это тестовые называния, да? – с надеждой спрашивает у меня.

– Нет, постоянные. И “Витаминка” это новое название кафе.

Приходится отбиваться одной тут.

– Ирина Марковна, вам не кажется, что это несолидно?

Меня она вообще игнорирует, только с мамой Давида говорит.

– А Давид знает, что вы… здесь? – уточняю, не двигаясь с места.

– Конечно, – откидывается Ирина Марковна, – я сказала, что заеду. – Сын сказал, что один не справляется. Вот Лилечку привезла – она у нас умница, отличница. Работала уже в похожих заведениях.

– Да, – наконец удостаивает мне внимание Лилечка, – я вела зал в "Ривьере" и "Скарлетте". Работала с расписанием, мотивацией, негативом, – короче ни с чем конкретным, – но начинать надо с фасада и подачи. Вот, например, флаеры – на мелованной дешевке, это бросается в глаза. И название… – она прикусывает губу, – ну… это по-детски. Но вечером мужчины… Закажут "дракона" и будут хохотать. Унизительно.

– Вечером у нас "Витаминка: вечер", – отрезаю спокойно. – И электронные названия переключаются. Флаеры печатались в цейтноте – это раз. Два – я рада, что вы так инициативны, но сейчас, на пороге открытия, мы не меняем концепцию. Мы ее выполняем. Если хотите – присылайте резюме, кейсы, контакты прошлых мест. Сдадите тест и выйдете на пробную смену.

Лиля моргает. Свекровь тонко щурится.

– Ты тут никто, Таисия.

– Я тут работаю. Сервис, оформление, кухня, запуск – все на мне. За найм отвечает Давид. Любое "да" он говорит сам. Без него – мы ничего не подписываем и не переставляем.

Мне бы психануть, уйти и все бросить, но я не могу за день до открытия так сделать и испортить все. Оставить это на них, чтобы они всю мою работу обесценили окончательно.

– Лилечка, а как тебе это кафе для свадьбы?

– Ну, если на время свадьбы вывеску Витаминка прикрывать чем-то и убирать эти игрушки, украсить, то почему нет…

Чьей свадьбы?!

– Вот есть место для фото-зоны…

– Невеста в белом, все в светлом… Лилечка, ты же хотела пастельно-розовую гамму?

– Да, и тут неон можно сделать – "D ♥ L", – мечтательно. – Но я бы тут не заказывала еду, а то наделают ежиков в тумане, это так неэстетично. Короче, чтобы свадьба не превратилась в детский день рождения, надо постараться.

– Опять растраты…

– Как там тебя, Мелиссия… сделай мне матча латте на кокосовом, – кивает, задрав подбородок, Лилечк.

– У нас меню без матчи. Кокос – да. Могу предложить капучино на кокосовом или какао.

Также, как Марковна, театрально вздыхает.

– Давай капучино…

Делаю. Но не для того, чтобы угодить, а чтобы протянуть ей и сказать:

– С вас двести рублей

– Что? Я тут работаю.

– Я ничего об этом не знаю.

Тут уже вопрос принципа. Пришли тут со своими указаниями. Что одна, что вторая.

– Указаний, что вас надо кормить бесплатно, у меня нет.

– Я тоже, может, гость? – подъезжает Марковна, – меня тоже бесплатно нельзя?

– Давид ничего не говорил по поводу вип-клиентов. Бесплатные напитки мы будем раздавать завтра в десять утра. Приходите пораньше, а то там ограничен набор.

Ее аж перекашивает.

– Ирина Марковна, вы меня простите, но я тут работать не смогу. Столько негатива и ненависти.

– Лилечка, милая, не переживай, Давид ее уволит. Я тебе обещаю.

– Вот когда уволят, тогда приходите и делайте тут себе кофе бесплатно, сырники по своим рецептам жарьте, а пока я тут – платите.

– Не зря он с тобой развелся. Правильно сделал!

Я на Лилю, та не удивлена. В курсе, значит, кто я.

– Правильно, да? А вы и довольны!

– Очень довольна! Вот Лиля хорошая невеста будет, заботливая, внимательная, кофе гостям продавать не будет.

Лиля сияет, как самовар, который начистили и всем презентуют.

– Лилечка, я рада, что вы такая гостеприимная, но будьте осторожны с Ириной Марковной. Если вы ошибетесь, то она вам яд в кружку подольет или укусит.

– Что?!

– Хорошего вам дня, – сама отпиваю кофе, за который они не хотят платить. – Если вам нужен Давид, то подождите его на улице, а у меня нет времени на вас.

– Мы его тут подождем.

Мне уже хочется бросить все и уйти, но не могу, пока его тут нет. Эти две тут революцию сделают.

– Мне работать надо, а вы отвлекаете.

– Хочу посмотреть, что ты тут такое уже важное делаешь, что он тебе платит.

Раз, два, три… выдыхаю.

– Ладно, делайте, что хотите,

Разворачиваюсь, чтобы уйти дальше проверять, все ли у нас есть.

Как за спиной разносится хлопок двери, шумные быстрые шаги.

Оборачиваюсь.

– Ты тут делаешь? – Давид кивает матери.

Я пока притихаю, не знаю еще как дальше себя буду вести.

– Давид, сынок, ты же сказал, что администратора еще нет, я Лилечку привезла. Она сказала, что поможет, а твоя эта…

– Кофе даже не угостила и требует за это деньги! – вставляет пять копеек Лилечка.

– Какой нахрен кофе?! Администратор! Я просил искать кого-то? Я вообще сказал предупреждать, если поедешь.

– До тебя не дозвониться, Давид.

– Значит, занят.

– Не кричи на мать!