После развода. Муж бывшим не бывает.

Глава 1

— Сопли собери… — Муж наклонился ко мне и положил на стол стопку салфеток.

Я всхлипнула и прижала ладонь к лицу.

Зажала нос.

— Лика, я тебя прошу, ныть прекрати, а? — Это Глеб произнёс уже с раздражением и с едва заметной злостью.

Правда, бабушка говорила, что пути господни неисповедимы.

Утром я не знала, что, заехав в северный район города, для того, чтобы забрать из типографии пригласительные на детские дни рождения, я столкнусь с самым настоящим кошмаром.

Машина Глеба затормозила недалеко от типографии. Я не могла ошибиться, только у него был эскалейт с наглухо тонированным лобовым стеклом.

Даже если я не рассмотрела номер, то это был мой муж, потому что он вышел из машины и, обойдя её, открыл заднюю дверь.

На руках у него оказался мальчик примерно двух лет.

В груди что-то треснуло.

Как будто кости ребер.

У меня тогда слезы перед глазами встали.

Глеб обошёл машину и пересёк улицу, остановился возле низкопузой темно-зелёной мазды, и из неё вышла девушка блондинка возрастом дочери.

Глеб наклонился, что-то сказал, мальчик взмахнул руками, а потом муж передал ребёнка девице.

И разговор о чем-то продолжился.

Я стояла как вкопанная возле своей тачки, которая была припаркована за углом типографии, потому что места у главного входа не было.

Стояла, прижимала к себе гору этих приглашений и не могла сдвинуться с места, как будто бы ноги вросли в землю. Я даже сквозь тонкие весенние сапожки из бежевой замши чувствовала, как холод от земли проникал в меня. И замораживал все тело.

Это же было слишком очевидно для того, чтобы подумать, что Глеб взял и просто помог там какой-то своей сотруднице, ребёнка забрал или ещё что-то.

Да я вас умоляю.

У Глеба было несколько помощников, и только с ними он разговаривал лично, и ни у кого из этих помощников не было длинных волос и ног от ушей. И груди, которая вырывалась из-под тонкого пальто.

Я смотрела за тем, как муж, договорив с девушкой. Засунул руки в карманы. Склонил голову к плечу, а потом, все-таки качнувшись вперёд, наклонился и поцеловал мальчика в щеку. Малыш взмахнул ручками, потянулся. Дотронулся кончиками пальцев до щеки Глеба, радостно захохотал.

А у меня все звуки исчезли.

Его имя сейчас было набором бесполезным букв.

Чувство самосохранения и какой-то трусости заставили меня сделать несколько шагов назад, упереться спиной в водительскую дверь своей машины.

Я почти на ощупь сведёнными пальцами открыла авто и упала внутрь.

Мне было семнадцать лет, когда мы познакомились с Глебом. В восемнадцать я уже была замужем. А в девятнадцать я родила двойняшек.

Вся наша жизнь была настолько правильной, что появление мужа с мальчиком, который младше наших внуков, толкнуло в какую-то бездну боли, шока и паники.

Я не знала, как доехала до дома, не помнила, видимо, на автомате заученные движения позволили мне пересечь почти весь город и добраться до дома в целости и сохранности, а не влететь в ближайшую машину на встречке.

И, закрывшись в квартире, я сидела и раскачивалась на диване, обнимая себя за плечи.

Мне было сорок пять.

У меня за спиной больше двадцати пять лет брака.

Двое взрослых детей и двое маленьких внуков.

Тоже двойняшки.

Дочка постаралась.

А у моего мужа вторая молодость.

Маленький ребёнок и молодая любовница.

Я ждала Глеба с работы и не знала, что скажу ему.

Но почему-то когда дверь открылась и муж стянул с плеч пальто, поставил рабочий кейс на полку и прошел в зал, все понял.

Взгляд стал острее чем бритва.

Почему мне показалось, что он все понял?

Потому что вздохнул протяжно, расстегнул пиджак, стянул его с плеч и кинул на кресло, которое стояло наискось от дивана, где заледеневшей статуей я пыталась сохранить остатки жизни.

Глеб прошёлся по квартире, зашёл на кухню и со злостью выдернул из пазов ящик, где лежали влажные салфетки, бумажные полотенца, платочки.

Выхватил стопку, вернулся и бросил передо мной на столик.

— Сопли вытри, Лика. — Хрипло произнёс он.

Я была лучше него, не гордая…

Такая, которая могла бы бежать за ним босиком по улицам сырого города…

Могла бы…

Но сейчас подняла на него глаза и спросила.

— Когда ты мне собирался сказать о второй семье?

Глава 2

По сведённым на переносице бровям, по хмурому взгляду и тяжёлоому дыханию я поняла, что Глеб не собирался ничего говорить о второй семье.

Глеб так и продолжил бы жить между несколькими женщинами.

— Сопли вытри, вот что ты истеришь, — произнёс он и опустился в кресло. Широко расставил колени, упёр в них локти, а пальцы сцепил в замок. — Вот скажи мне, в чем проблема?

— Это твой сын? — Голос был слишком неуверенный. Такой, как будто бы я хотела услышать, что «нет, Лика, это не мой сын, ты все неправильно поняла». И я действительно хотела получить сейчас эту ложь. Многие же живут во лжи и счастливы. И эта игра с моим собственным сознанием, игра с моей совестью она не продлилась долго, потому что потом взрослая часть меня рявкнула о том, что надо собраться, не надо надеяться на что-то.

— И что? — спросил муж, заставляя моё сердце забиться чаще.

Он не отрицал.

— У тебя другая семья… Ребёнок двухлетний, младше наших внуков, представляешь?

Я дотронулась кончиками пальцев до искусанных губ. И обожгла их собственным дыханием горячим.

— Я не вижу никакой проблемы, что ты мне сидишь, констатируешь факты, что ребёнок младше, чем внуки.

— Тебя ничего не смущает?

Язык заплетался, как у умирающего с голода нищего на церковной площади.

Я не понимала, зачем надо было объяснять что-то Глебу, это же очевидные вещи.

— А что меня здесь должно смущать? Я человек взрослый, ответственный. У меня есть семья, есть двое взрослых детей. Зачем мне сейчас с тобой сидеть и обсуждать, что есть какая-то женщина, у которой двухлетний ребёнок?

Его голос, его взгляд…

Он прибивал меня, словно бабочку к бархатной подложке. А каждым словом втыкал по игре в тонкие пергаментные крылья.

Не видел, что я вою от боли.

— То есть, по-твоему, эта ситуация нормальная?

— А я не вижу что здесь ненормального… — Зарычал Глеб, встал с кресла и ещё раз бросил: — Слезы утри. Ничего фатального не произошло, никто никого не грохнул, никто никого не свёл на тот свет, всякое бывает в жизни, что теперь хоронить себя заживо. Или вот как ты сидеть давиться болью.

— Как ты мог?

Но Глеб ничего не ответил.

А я, спустив ноги с дивана, встала и нетвёрдой походкой прошлась за мужем.

— Папиком захотел себя почувствовать, да? — Только и спросила я, восстанавливаю в памяти картинку того, как он наклонился к девушке.— У неё же буфера и ноги от ушей, а ты как раз в том возрасте, когда на молодое мясо тянет, правильно?

Я не хотела быть злой, я не хотела быть грубой, но слова помимо воли рвались у меня из горла.

— Давай не будешь ты сейчас здесь практиковаться в остроумии. — Произнёс Глеб и все-таки скрылся за дверью кухни.

А я двинулась следом.

Унизительно, что мне разговаривать приходилось с ним, догоняя.

— А что такое? Я же задала обычный вопрос. Всесильным себя хотел почувствовать, мяса молодого. Все-таки столько лет в браке, да? Это ведь так принято, да, в наших кругах? Жена для статуса, для картинки красивой, а там, на оборотной стороне жизни, в тени, молодая соска, у которой из достоинств чудесно разработанные три отверстия. На это повёлся?

— Рот закрой, — холодно бросил Глеб, оборачиваясь на меня через плечо.

— Нет, — задрожал мой голос, как будто бы серебряные струны звякнули. — Рот не закрою, хватит. Столько лет молча на тебя смотрела, а надо было, видимо каждый раз доказывать и проговаривать, как тебе повезло со мной…

— А мне с тобой повезло, — выдал зло Глеб, разворачиваясь ко мне и складывая руки на груди. — А что ж не повезти то, хорошая жена, умная. Перспективная бизнес-леди, прям все идеально. Детей двоих родили! Что не повезло-то?

— Но тебе этого, видимо, было мало. Если ты пошёл, как кот помойный, шарохаться, искать себе кого-то…

— Я с ней уже не сплю! Тебе этого достаточно? — рявкнул на меня Глеб, подходя ближе и я уловила аромат его туалетной воды. Тяжёлые древесные ноты с каплей корицы и горького кофе.

Отпрянула, словно бы передо мной стоял не муж, а страшное чудовище.

Отгородилась столом от Глеба.

— Мне что, теперь тебе поаплодировать? Не спит он с ней, а дети из-за чего рождаются? От того, что за руки держались?

— Я тебе ещё раз повторяю, я с ней уже не сплю. — Глеб упёрся ладонями в стол и хрипло выдохнул. — С ней не сплю, ребёнку помогаю. Знаешь, как-то нихрена не по чести, когда у тебя рождается мелкий, а ты жопишь лишнюю штуку на то, чтобы проверить его у логопеда. Так что не надо мне здесь строить из себя обиженную. Я тебя не предавал, я не пришёл и не сказал, слушай, у меня здесь лялька родилась давай-ка я тебе сейчас его притащу. Будешь воспитывать. Сделаем такой, знаешь авангардный кульбит для общества. Ах, посмотрите, мы такие смелые. Мы решились на еще одного ребёнка после стольких лет брака. Так что не надо мне здесь меня обвинять в чем-то и казаться самой себе правой. Я не поставил тебя ни перед каким выбором, у меня возник косяк, я его исправлял так, как мог. Не надо здесь стоять, сопли на кулак наматывать, я тебя ни в чем не обидел. Я с тобой не пришёл и не развёлся, ни одна живая душа нахрен не знала об этом.

Я тяжело задышала, испытывая чувство паники и злости от того, что Глеб на меня орал, как на какую-то девку.

— Ну, спасибо, — выдохнула я не зная, что ещё сказать. — Действительно спасибо. Думал, что скрыл от меня все это, и герой! Ты не герой, ты предатель!

— Предательство, Лика это когда муж нагуленного ребёнка жене притаскивает и говорит, что ничего не случилось, ты теперь его мамой будешь! Предательство, Лика, это когда жену без штанов оставляют в разводе. Предательство, Лика это когда девку ставят на один пьедестал с супругой.

— Ты мне врал столько лет, как давно ты с ней? — задыхаясь, спросила я.

— Какая, к чертям, разница и что значит твоя фраза ты мне врал? А что надо было прийти поселить её через стенку в соседнюю квартиру, тогда бы твоя душенька была спокойна?

Глава 3

Слова саданули под дых и я не понимая и не узнавая человека, с которым прожила большую часть своей жизни прикрыла глаза.

Вспомнила все с первого дня как все у нас было.

И как работали вместе, и как с ума сходила, когда родились дети…

Я же молодая была девятнадцать лет. Глупая как не знаю кто, а у меня вместо одного ребёнка сразу двое родились. Я вообще первый год из жизни детей я не помню, потому что это было ещё тем адищем.

Денег ни черта не было. И в съёмной квартире стиральная машинка была малютка, не автомат, нет. А Глеб приходил с работы запаханный. Он тогда ещё не был тем человеком, который сейчас рядом со мной. Он был простым инженером на авиационном заводе. Это только уже сильно потом он и открыл свою фирму подрядную. А тогда он работал наравне со всеми, приходил, сбрасывал с себя рабочую форму, которая насквозь была пропитана ароматом железа и пота. А у меня двое детей, машинка эта малютка не прекращала стирать.

И его форму надо было стирать.

Я закрывалась в ванной, чтобы только в тишине в какой-то побыть. Развешивала пелёнки по сушилке. А он с детьми сидел.

Тяжело было, а когда стало легко оказалось, что у него вторая молодость.

Девица красивенькая. Не уставшая. Не замученная.

Она-то не знала, как это пелёнки в малютке стирать. Ей он, наверное, и квартиру нормальную снимал, и все у неё было.

От этих мыслей меня ещё сильнее затапливала горечь.

Дрожащими пальцами собирала документы, вещи. Скидывала все в один чемодан, а когда появилась в зале, то снова услышала насмешки.

— Господи, Лика, я тебя умоляю, что ты собралась кому доказывать?

— Никому и ничего. — Произнесла я. И вытолкала чемодан к входной двери. — Детям ничего не говори, сама скажу. — выдавила я, потому что действительно мне надо было говорить. У сына жена беременная на шестом месяце. Дочка с двумя детьми.

И тут такое, мама с папой разводятся, у папы семья другая.

— Да я вообще никому ничего не буду говорить. Нагуляешься, одумаешься и домой вернёшься. — Хрипло произнёс Глеб, выходя в коридор, посмотрел на меня прожигающим взглядом.

— Я не одумаюсь. — Выдохнул я и развернулась к двери, щёлкнула задвижкой.

— Лик, я хоть раз дал тебе подумать, что я тебя не люблю. — Прилетело мне в спину злое.

— Да. — Честно ответила я, не понимая вообще, что происходило в моей жизни, что творилось. Мне казалось, что мой муж особенный, такой человек, который сидит у меня глубоко в сердце. Кровь моя пропитана им. А близко так, что под кожей друг у друга. — Когда ребёнка с другой женщиной родил. Тогда и дал подумать о том, что не любишь.

Я шагнула за дверь, ощущая как за спиной, с грохотом, брызгами, каким-то воем железа рушились мосты.

А детям-то как это сказать, как объяснить им?

Я вышла из подъезда, тащила за собой чемодан, не понимала, что надо поставить его просто на колёсики, и он покатится. Нет, я его тащила, дошла до своей машины, открыла багажник, швырнула чемодан в него. Села за руль и поняла, что не знаю, куда ехать.

Был загородный дом. Ну нет, нет.

Я почему-то завела машину и выехала в центр. Остановилась возле высокого здания гостиницы. Не забирая чемодана, прошла в холл. Положила на стойку карточку.

— Мне номер. Любой. — Произнесла, едва шевеля губами.

Метрдотель, администратор, как его звали, черт знает, улыбчивый парнишка возраста сына, быстро начал оформлять меня.

— Хотите спецобслуживание? — улыбаясь, спросил он. А я покачала головой.

— В бар хочу. — Произнесла я сама от себя такого не ожидая.

Получив ключи от номера я направилась в левую сторону от лифтов. Бар-ресторан. Улыбающийся бармен, который ставил мне один за одним бокалы с вином.

Пила, не чувствуя вкуса.

Только горечь стояла на корне языка.

— Вас проводить? — Когда я появилась снова в холле, уточнил администратор, но я махнула на него дрожащей рукой.

Услужливый.

Женщина сорока пяти лет с безлимитной картой в кашемировом пальто от французского бренда. Да, такую интересно было бы проводить, но только мне было плевать.

Зайдя в номер я первым делом открыла дверь ванной. Набрала до краёв джакузи и, побросав одежду на пол, опустилась чуть ли не в кипяток.

Закричала, прижимаясь лбом к коленям, а потом набрала полные лёгкие воздуха.

Я опустилась под воду.

И лежала так до тех пор, пока у меня лёгкие не свело. Пока они не стали полыхать, словно бы внутри переливалась вулканическая лава и тогда вынырнула.

Я кричала чуть ли не в голос.

Это была граница.

Безнадёжность.

Это был шаг в никуда.

Вместе с каким-то страхом животным наваливалась боль, которую невозможно было вытравить ни хорошим красным вином, ни кипятком в ванной.

И даже тем, что через неделю мы встретились с Глебом у его адвоката.

— Мне нужен развод. — Тихо произнесла я, стеклянными глазами глядя на мужа.

— Развод хочешь, — усмехнулся Глеб, пожимая плечами. — Хорошо, подписывай.

И бросил мне бумаги на стол.

Я оскалилась.

Глава 4

Милые мои, глава визуалов

Лика

Глеб

Безумно рада вас приветствовать в новой истории. Она немного будет отличаться от остальных. Лике больно, но она боец, она будет возможно немного нас удивлять, но в любом случае я держу за нее кулачки и желаю ей счастливого финала.

А если вам понравилась история, то буду благодарна, за звездочку книге и добавление в библиотеку.

И по классике, буду рада с вами поболтать в комментариях.

Люблю, Аня.

Глава 5

Этим же вечером

— И чем тебе не понравился договор, что ты его аж разорвала? — Стоя в дверях, прорычал Глеб мне в спину.

А я сидела на полу спальни возле гардеробной и складывала остатки своих вещей.

— То есть, по-твоему, эти нищенские условия, которые ты мне там выставил, они достойны моего внимания? Нет, нет, Глеб. — Произнесла я и вытерла запястьем нос.

Мы все делили пополам: горести, беды, радости…

Все…

А вот имущество Глеб решил не делить вовсе.

В договоре, который мы должны были приложить к исковому, мне оставался мой бизнес, моя машина. И квартира на проспекте Невского. Маленькая, в новом жк, а все остальное оставалось Глебом.

То есть его бизнес, который исчислялся не десятками миллионов. Его бизнес, который он строил, пока я сидела в декрете, потом, пока я работала в несколько смен, пока я воспитывала детей. Пока я давала ему право реализоваться, он строил этот бизнес и сейчас считает, что я должна уйти и ничего не забрать, ну нет. Это нечестно.

— Ну, ты могла хотя бы не рвать договор и не бросать мне его в лицо. — Над головой прозвенел голос Глеба, и я подняла на него глаза.

— Я думала, что ты как честный человек, который не стал утаивать от меня ничего, все-таки в деле с разводом поступишь более рационально, нежели чем понадеешься на авось, что меня устроит, что ты предложил…

— А что тебя не устраивает, ты все равно в моём бизнесе ничего не понимаешь, — пожал плечами Глеб и, отшатнувшись, уселся в кресло.

Я хлопнула крышкой чемодана. И навалилась сверху, чтобы закрыть его.

— Я, может быть, в твоём бизнесе ни черта и не понимаю, но половину ты мне этого бизнеса отдай, потому что я не собираюсь смотреть как то, за что я боролась, получит какая-то другая девка и её ребёнок. Нетушки. Я так играть с тобой не собираюсь, Глеб. Эти деньги и это имущество я прошу не для себя. Не надо здесь меня выставлять какой-то алчной идиоткой. Это все, что будет положено нашим детям. А вот уж твоя половина пусть потом делится на столько наследников скольких ты успеешь наплодить.

— Я не понимаю, что ты такая змея, — сквозь зубы процедил Глеб, заставляя меня вздрогнуть.

Я тяжело задышала, покачала головой.

— Нет, Глеб. Я не змея, я не стерва. Во мне просто говорит голос разума, и этот разум мне подсказывает, что как бы ты не пытался выставить эту ситуацию так, что «я с ней уже не сплю, я только деньгами помогаю», деньгами ты помогаешь, которые должны были быть у наших детей. Поэтому это уже потенциальное воровство. Ты Моих сына с дочерью и моих внуков обваровываешь. Так что не надо здесь быть белым и пушистым, рассказывать, что я стервозно себя повела.

Я замерла, прислушиваясь к своему состоянию и к тому как бешено колотилось раненое сердце.

Слегка мутило и в голове туман какой-то.

Но я встала.

— Я жду от тебя нового договора. Если послезавтра он не будет лежать у меня на столе, я тебе пришлю свой. И не факт, что он тебе понравится, но я его продавлю.

Глава 6

— Ты так и будешь от меня бегать? — хрипло произнёс Глеб, идя за мной по пятам, когда я выскочила из подъезда и поволокла чемодан к своей машине.

— Я от тебя не бегаю, я не понимаю, зачем нам нужен диалог. Как будто бы то, что я увидела, этого всего недостаточно.

Я сглотнула, открыла багажник, снова запихала другой чемодан внутрь и развернулась к Глебу…

— Лика, ты ведёшь себя как курица с отрубленной головой. Развод тебе подай, пол бизнеса отдай, дальше что будет, почку мою попросишь?

Мне было больно от этих слов.

— Глеб, если бы у нас не было двоих детей, я бы у тебя ни копейки не попросила, мне ничего от тебя не надо. Но! У нас есть дети. И поэтому я как-то придушу свою гордость. И все-таки стребую то, что мне полагается по закону.

Глеб тяжело выдохнул и покачал головой.

— Ты зачем стремишься все разрушить? Вот у нас с тобой хороший брак, Лик, брак хороший, мы давно с тобой вместе, ну, облажался, с кем не бывает. Ну что ты прям как будто бы не знаю, что случилось. Ну, спал с девкой, ну залетела, ну не проследил. Самому надо было на аборт тащить, а она появилась, когда уже ребёнок в люльке лежал. Ну что ты мне сейчас предлагаешь сделать? Развернуться, бросить два косаря детских и типа я не я и хата не моя?

— А со мной спать, значит, не хотелось? — Спросила я, поднимая воротник пальто и закрывая голую шею. Ветер апрельский саданул в лицо, принеся с реки, которая была чуть ниже, морской воздух, пропитанный ряской, а ещё немного холодным, грязным льдом.

— И с тобой спалось… — Вздохнул Глеб и запустил пальцы в волосы. — Вот я просто не понимаю. Да, косяк, да облажался. Но это не значит, что я тебя не люблю, или то, что меня самого устраивает эта ситуация. Что ты от меня хочешь? Ну вот объясни мне, что ты от меня хочешь. Как я должен был поступить, тебе принести ребёнка или что? Или упасть тебе в ноги и орать: я все просрал, прости меня, родная, давай мы разведёмся. Ну нет, я же не дурак.

— От тебя я сейчас хочу просто документов на развод. — Произнесла я и, развернувшись, пошла к водительской двери.

Глеб перехватил меня за руку, больно дёрнул на себя и вдавил всем телом в бок машины.

— Лик, прекрати. — Он упёр одну руку, локтем в стекло возле моего лица, навалился на меня всем телом. Так, что у меня угол зрения сузился до его лица. — Прекрати, я тебя прошу. Я не понимаю, зачем нам все сейчас разрушать. Ну давай оставим эту ситуацию как данность, тебе эта девушка никак не мешает, тебе этот ребёнок никак не мешает. Я что, тебе за последние несколько лет хоть в чем-то отказал? Сказал, что у нас нет на это денег, нет? Все, что хочешь. Новый салончик, блин, вообще без проблем. Конечно. Лика, открывай, выбирай. В аренду возьмёшь помещение или купим? Новое оборудование? Да вообще ни о чем. Конечно, Лика, бери все, что хочешь! Что, доченьке машину новую купить, подарить? Да любой каприз, родная. Что сыну на рождение ребёнка подарок надо сделать? Решай какой, я все устрою. Я тебя ни в чем не ограничивал. Ты ни разу не почувствовала, что я какую-то другую финансовую нагрузку несу, потому что я эти деньги не из нашего бюджета вытаскивал. Не эти деньги, не которые должны были пойти на наших детей. Это другие деньги. Которые я зарабатывал, потому что у меня появилась ещё одна зона ответственности. Давай будем честны друг с другом. Я не вор, не лжец и не мудак, чтобы своих детей без копейки оставить, а нового ребёнка во всем обеспечивать не надо?

Я упёрла одну ладонь ему в грудь и покачала головой.

— Я не буду жить с предателем. Одно дело если бы ты с кем-то переспал, потому что пьяный был, уставший, чистая случайность, формальность, какая-то эскортница, которая пришла и ушла. Нет, ты методично спал с этой девушкой. Ты знал, что тебя дома ждёт жена. А ехал к ней.

У меня мороз прошёл по коже от мысли, которая в следующий момент ударила в голову.

Я всхлипнула, запрокинула голову к потемневшему небу и прикрыв глаза, тихо спросила:

— А сколько раз, Глеб, ты после того, как трахал её, приезжал и меня лапал? Сколько раз?

По лицу мужа прошла тень, которая заставила его губы сложиться в узкую линию, а глаза утонуть в бездне.

— Ну же, Глеб, ты так делал, да? — Дрожащим голосом спросила я. — Ну же, Глеб, заводила такая жизнь, да?

Глава 7

— Лика, — холодно произнёс муж так, что у меня от его голоса по коже прошли мурашки. — Вырвать бы тебе твой язык острый и злой.

Я никогда не была такой с острым языком, со злым языком. Все время Глебушка, родной мой, любимый мой. Ты самый лучший отец. Ты самый лучший муж, Глебушка.

— Да как ты мог? Я прикасалась к тебе по её поцелуям. Я трогала тебя по следам её касаний. С её запахами.

— Лик, ты все утрируешь. Не так это было.

— А как было, мне уже без разницы.

— Лик. Ну прекрати. Ну мы с тобой взрослые люди. Ну давай, хорошо. Вот давай мы хотя бы сейчас уберём часть эмоций и поговорим с тобой чисто как партнёры. Брак это ведь партнёрство. Вот как партнёра я тебя предал? Ты попала в какую-то трешовую ситуацию или ещё что-то? Нет, не предал. Так чего ты тогда меня кидаешь?

— Я не хочу быть твоим партнёром, Глеб, я была твоей женой больше двадцати пяти лет и хранила тебе верность. Я любила тебя так как никакая другая не сможет. Я воспитывала наших детей. Забивала на все. Я жизнь свою положила на алтарь нашей любви. Я нихрена тебе не партнёр, Глеб. Я твоя униженная, оскорблённая, бывшая супруга.

Я все-таки дёрнулась, открыла дверь. Глеб не успел меня затормозить, я прыгнула внутрь авто и резко потянула на себя ручку двери. Пальцы Глеба соскользнули с торца, так , что я их по всем законам физики должна была придавить, но он успел вовремя отпрянуть, тяжело задышал, а потом со всей силы долбанул в стекло кулаком.

— Открой! — Рявкнул муж, но я зажала ладонями уши и покачала головой.

Я завела машину, я мотор игриво заурчал. Глеб ещё раз со всей силы ударил мне в боковое стекло. А я, вместо того, чтобы хоть как-то отреагировать, нажала педаль газа, переключила скорость и, вывернув руль чуть ли не на девяносто градусов, выехала с парковки.

Наощупь нашла мобильник в кармане пальто.

— Девочка моя родная, — тихо произнесла я дочери и зажмурила глаза, — приедь, пожалуйста, в ресторан гостиницы Метрополь.

— Мам, что случилось? — Серьёзно и собранно отозвалась дочь, а я только прикусила губы.

— Я тебя прошу, приедь, пожалуйста, надо поговорить.

— Ну почему, я могу домой приехать?

— Не надо домой приезжать, я хочу встретиться с тобой в ресторане.

Я припарковалась возле гостиницы.

Вытащила чемодан, подтолкнула его к зоне ресепшена тут же появился батлер, быстро перехватил, поставил на каталку и направился в сторону лифтов, я наклонилась над стойкой и тихо прошептала:

— Столик, пожалуйста, через пятнадцать минут можно забронировать?

Дочь позвонила через двадцать минут.

— Я приехала. Ты где? — уточнила Кристина.

— Сейчас.

Я накинула на плечи тонкий молочный кардиган. Вступилась за ботиночки.

Крис сидела за одним из боковых столиков напротив панорамного окна. Я присела напротив, и дочь тут же потянулась поцеловать меня, я погладила её по щеке и грустно улыбнулась.

— Мам, что происходит, что случилось, у вас что ремонт? Вы переехали в гостиницу жить или что?

— Дети где? — Спросила я нервно и облизала губы. Саша и Лера тоже как и Кристина с Костей были двойняшками.

— У матери Ромы, сегодня её очередь. Да и вообще они так редко видятся, что мне кажется, не стоит мешать их общению.

Я понятливо кивнула и, набрав в грудь побольше воздуха, хотела уточнить и объяснить всю ситуацию, но дочь меня перебила:

— Ты что-нибудь будешь заказывать? Я, если честно, не отказалась от итальянской кухни.

Я нахмурилась, но все же кивнула. К нам подошёл официант, быстро забрал заказ и уточнил про вино, шампанское.

— Мам? — дочка посмотрела на меня вопросительно, вскинула бровь, но я только качнула головой.

От вина голова становилась тяжёлой и мысли в ней были паршивые.

— Родная, я должна тебе кое-что сказать.

Крис упёрлась локтями в стол, сцепила пальцы в замок и пристально посмотрела на меня.

— Недавно я узнала о том, что…Я не знаю, как тебе это правильно объяснить, но мы с отцом разводимся.

Слова, произнесённые в тишине ресторанного зала, замерли и повисли между мной и дочерью.

— Я уж думала, ты никогда на это не решишься. Давно пора было. В конце концов так дальше продолжаться не могло. Вам бы по уму, уже лет десять назад развестись нужно было…

Хруст в ребрах я расслышала даже сквозь голос дочери.

Саднящая, тянущая боль потекла по венам.

— О чем ты, Кристин?

Глава 8

Сердце сковало инеем, и я вдруг поняла, что все это время находилась и жила в полной лжи.

— Кристин, ты о чем сейчас?

— Мам, давай будем честными. Вам по уму и правильно, наверное, было бы уже лет десять назад развестись.

— Кристин, ты что такое говоришь? Ты что хочешь сказать…

— Мам, я хочу сказать, что ваш брак был похож на тот самый чемодан без ручки. Да, может быть, вы где-то друг друга и любили. Но если раньше, даже те же самые лет десять назад, это ещё не ощущалось, то последние года вы просто были мамой и папой. А не мужем и женой. Это лично моё мнение, он постоянно куда-то уезжает в какие-то командировки, а ты то с одним салоном запариваешься, то с другим салоном запариваешься. И так получалось, что вы встречались по вечерам и обсуждали, как прошёл день, но при этом в кухне висела пустота.

Нет, нет, Кристина была не права, нет.

— Кристин, ты что, хочешь сказать? Что мы давно не любили друг друга?

— Мам, если и любили, то просто как ну, я не знаю... Как лучшие друзья. Как одна семья. И если вы разводитесь, то, мам, наверное, это правильно. Наверное, это правильно, потому что в твоём сердце ещё может появиться мужчина, который будет достоин твоей любви. И папа, может быть, ещё кого-то себе сможет найти. Вы же не взрослые настолько, что вам только могилки на кладбище покупать, у вас же вся жизнь впереди, и поэтому в контексте вот наших отношений, я думаю, что ты поступила очень правильно и мудро, что решила поднять вопрос о разводе.

Нет, нет, нет, Кристина, была не права.

Может быть, ей слишком эмоциональной, слишком молодой это так и казалось, но внутри у нас с Глебом всегда все было иначе.

Мы действительно любили друг друга.

— Кристин, это неправда…

И дочь опустила глаза.

— Я не берусь судить, но если вы решили развестись, то, наверное, так оно и правильно.

Я тяжело задышала.

В носу противно хлюпнуло.

— Кристина, это неправильно.

Я сейчас столкнулась с ситуацией, когда дочь говорила одно, по факту у нас с Глебом было другое.

Официант принёс салаты.

Кристина, мягко улыбнувшись, поблагодарила.

А я все-таки, набравшись смелости и какого-то безрассудства, тихо произнесла:

— У него женщина другая.

Я подняла глаза на дочь, которая застыла словно бы каменное изваяние, у неё из пальцев выскользнула вилка и с дребезжанием упала на кафельный пол.

В моих глазах стояли слезы. И казалось, как будто бы я из-за них ничего не видела.

— У него женщина другая. Молодая. Я не знаю. Наверное, ваша с Костей ровесница, может быть старше чуть-чуть…

— Мам, замолчи, — попросила Кристина и туго сглотнула.

Проходящий мимо официант повернулся, чтобы что-то уточнить, но Кристина, выбросив руку в сторону, перехватила его за запястье и прохрипела:

— Вина принесите. Нет, коньяка.

Она моргнула дважды, у неё из глаз полились слезы.

— Черт возьми, просто водки принесите. — Произнесла с такой горечью дочь, что я не смогла сдержаться и быстро подхватила салфетку со стола. Приложила к уголкам глаз.

— Прости, я сама недавно узнала, — тихо произнесла я, и Кристина, заворожённо глядя на меня одними губами, задала вопрос.

— Ты поэтому живёшь в гостинице?

Я нервно кивнула.

— Я просто не могу, я не могу никуда приехать там, где жили мы. Я не знаю, как я с этим справлюсь. Но сейчас я не могу…

— Мам, как так, почему?

— Наверное, потому что, может быть, ты правду сказала, мы уже лет десять как должны были развестись, — сказала я с горечью и поняла, что это не вся правда на сегодняшний вечер.

Официант приблизился, поставил бутылку красного вина, я покачала головой, а Кристина, прижав пальцы к губам, тяжело задышала.

— Кристин. У него ребёнок. Два годика примерно.

Я не помнила, как мы закончили с ней ужин, я только видела перед глазами её заплаканное лицо, какая-то граница истерики.

— Как он мог?

И ничего более.

Я поднялась с ней на этаж, её муж вышел.

Но слава Богу, к этому моменту Кристина с горем пополам успела успокоиться, и я поцеловал дочь в щеку, чтобы не беспокоить внуков, медленно скрылась в лифте. А когда доехала до гостиницы, то телефон уже разрывался от входящих сообщений.

Я вытащила мобильник. Не глядя, смахнула экран.

Я услышала на аудиосообщении голос Глеба.

— Ты нахрена это сделала? Ты чего добивалась этим?

И следом пересланное сообщение от Кристины:

— Как ты мог, как ты мог так с мамой, как ты мог так с нами? Что думаешь, у тебя молодая шлюха появилась и на семью плевать? Нет, папочка. Нифига. Ни я, ни Костя не дадим вам жить спокойно!

Глава 9

Я тяжело вздохнула, посмотрела ещё раз на экран. Там продолжали сыпаться голосовые от Глеба, но я смахнула мессенджер и поняла такую очевидную вещь.

Кристина не сдержалась.

Стены дома помнили слишком много всего, когда Кристина родила, это было жесть. Да, у неё была нянька, но я прекрасно знала, как тяжело с двойняшками. Только у меня ни няни не было, никого. И мы пригласили их пожить тогда в наш загородный дом и, несмотря на наличие ещё сторонних людей, которые присматривали и так далее, мы с Кристиной тогда просто валились с ног, потому что У Саши было лютое несварение и чуть ли не аллергия на молоко.

Глеб работал, Рома у Кристины тоже все время пропадал на работе. Он хоть и был её старше, но двойняшки это двойной груз.

А потом по вечерам, когда мы все собирались, Глеб брал на руки маленькую Лерочку, которая была изначально поспокойней, и долго ходил её, укачивал по залу и только потом приносил в детскую.

Эти воспоминания, они сводили бы меня с ума. Раз за разом я бы пересматривала картинки того, какая моя жизнь была всего несколько лет назад и какой у меня тогда был муж. Поэтому я не рисковала никуда ехать.

На чужой территории, в незнакомых декорациях, мне казалось было легче.

Но это был обман, потому что, как только я закрывала глаза, перед ними вставала картинка того, как Глеб несёт на руках двухлетнего мальчика.

Следующим утром я наконец-таки собралась с силами и все-таки поехала в салон.

— У вас все хорошо, Лика? — Катя склонилась над моим столом и вздохнула.

— Да все нормально. Все хорошо, Кать, — вздохнула я и покачала головой. — Все хорошо.

— На вас лица нет.

— Это пройдёт, — заметила я скупо и, откинувшись на спинку кресла, щёлкнула кнопкой мыши, открывая запись мастеров. Сейчас у меня помимо парикмахеров было несколько косметологов, девочки маникюристы. И да, это большой труд собрать и чтобы это работало без тебя, особенно когда ты уже не мастер. Но мне нравилось этим заниматься, мне нравилось, что мои салоны были одними из лучших в городе, и блогеры сами писали о том, чтобы устроить съёмку.

Мне все это нравилось, но сейчас я была в таком состоянии, то что умереть не встать.

Вот реально лучше бы лежала.

Ближе к середине рабочего дня в коллективе прошло какое-то оживление, я это услышала из-за приоткрытой двери и медленно вышла в главный зал. Катя стояла на стойке ресепшена, мило хихикала и улыбалась моему мужу, который стоял, что-то уточнял и держал в руках здоровенный букет цветов.

Увидев меня, он вскинул бровь и сделал несколько шагов навстречу.

Когда между нами оставалось расстояние в вытянутую руку, он протянул букет мне. А я сложила руки на груди. Чтобы не показывать недовольства, Глеб вздохнул и потащил меня в сторону кабинета, завёл, положил букет на стол.

— Может быть, хоть спасибо скажешь.

— За что? — Произнесла я, глядя на цветы.

— Ну за подарок.

— Благодарить тебя будут теперь в другом месте. Ко мне лучше с этим не приезжай.

— Лик... Давай поговорим, как взрослые люди. В конце концов, эта ситуация, она бьёт по нам обоим. Ну вот чего ты добиваешься? Хорошо. Вот сейчас мы с тобой будем разводиться, делить имущество и так далее по списку. А дальше что? Ну вот, представляешь, начнётся разбирательство по доходам, по прибыли. Тебе придётся что-то закрыть из салонов.

— Я ничего не буду закрывать из салонов. Стоимость твоего бизнеса в разы выше. Я ничего не потеряю.

Мне смотреть на него было больно.

Я с этим человеком прожила столько лет, я этого человека любила до дрожи.

С именем его засыпала.

А просыпаясь, смотрела, как он хмурится во сне.

— Лика, я тебя прошу, давай будем взрослыми людьми.

— Глеб, дверь знаешь где?

Муж вздохнул.

— Я по-прежнему жду от тебя документы на развод.

Я развернулась, подняла букет, мне его было безумно жалко, цветы были ни в чем не виноваты, но тем не менее, чтобы уколоть супруга, я шагнула к мусорной корзине. И соцветиями вниз бросила в неё букет.

Глеб хлопнул дверью.

Я не поняла, как прошли несколько дней остатка недели, и очнулась только в пятницу вечером, когда Кристина позвонила мне и позвала на субботний обед.

И в выходной я заехала за любимым тортиком внуков и направилась к дочери.

— Привет, мам. — Хрипло выдохнул зять и потянулся забрать у меня коробку с тортиком.

Я отдала, он поставил его на полку в прихожей, а потом перехватил у меня с плеч пальто.

— Как ваши дела? — Спросила я для поддержания великосветской беседы.

Рома отвёл глаза, и мне в этом что-то не понравилось, как будто бы от меня что-то скрывалось…

— В любом случае, мам, прости, — произнёс зять и ушёл с дороги, пропуская меня в зал.

Глава 10

За что простить?

Я не поняла, к чему была произнесена фраза, и нелепо застыла в дверях в зал, но зять ничего не ответил, только приобнял меня за плечи и подтолкнул вперёд.

Я, ещё надеясь на какой-то спасательный круг, посмотрела на Рому и уточнила.

— А где дети?

— Дети? Сегодня они у моей матери, — слишком сдержанно для тёплого общения, произнёс Роман, и мне это показалось совсем неправильным.

Я сделала ещё шаг и через зал увидела, что в столовой маячил Глеб.

Я дёрнулась назад, но Роман перехватил меня.

— Все хорошо, — произнёс он на ухо и вздохнул, — проходи, никто тебя здесь не укусит. Отец здесь не для того, чтобы выставлять какие-то условия.

— Зачем он вообще сюда приехал? — Затряслись у меня губы, Рома отвёл глаза.

— Мам, давай будем здравыми. Кристина очень недовольна всей этой ситуацией. И она хочет разговора.

— Ну, со мной-то зачем разговаривать? Она же все и так знает из первых уст.

— Добрый день, Лика. — произнесла невестка скромно и, помявшись, все-таки шагнула и обняла меня за плечи.

С ней мы ещё не могли перейти на ты и на что-то более тёплое.

— Рада тебя видеть, родная, — произнесла я сдержанно и провела ладонью по её волосам. Дина мягко улыбнулась и качнулась в сторону, а Костя, обогнув супругу, обнял меня. И я на ухо ему прошипела: — Что вы здесь устроили?

— Мы хотим поговорить. Все вместе одной семьёй, пока она ещё есть.

— Спасибо, что приехала, — выдохнула дочь и в этот момент я столкнулась с взглядом с Глебом.

Спустя буквально десять минут все сели за стол. И место во главе стола было занято, как обычно, Глебом.

Кристина начала первая.

— И что нам теперь делать? — Произнесла она нервно и опустила ложку в тарелку с лапшой.

— А что вы собираетесь делать? — Хрипло спросил Глеб, упираясь локтем в стол. — Мне казалось, что ситуация обыденная до глупого.

— Нет, пап, ситуация не обыденная до глупого, — произнесла нервно Кристина, и Рома опустил свою ладонь и, как я поняла, сжал ей колено.

Кристина тяжело задышала и подняла на меня глаза.

— Мы же в курсе всего…

— Конечно, мама же вам все рассказала. — Неприязненно выдал Глеб и бросил на меня цепкий взгляд, — но, надеюсь, она также рассказала о том, что я не собираюсь вообще ничего менять и не планирую никакой развод.

Кристина подняла медленный взгляд от тарелки на отца.

— А что же ты планируешь, пап, однажды привести нам своего внебрачного ребёнка и сказать, что это наш братик, надо теперь его воспитывать?

— Кристин, ты забываешься.

Костя молчал.

Я не понимала, почему он молчит, может быть, выбрал просто такую позицию, и нападающая сторона здесь исключительно Крис, но все равно было странно.

— Я же, в свою очередь, — начала я подрагивающим голосом, — настаиваю на разводе и разделе совместно нажитого имущества. Ваш отец почему-то посчитал, что мне после брака с ним ничего не нужно.

У Кристины взметнулись брови ко лбу, она вспыхнула, в глазах проскользнул просто дьявольский огонь.

— Это правда, пап? — Вполне миролюбиво спросила дочь, и Роман опять сжал её коленку, видимо, не давая разойтись на полную мощность.

— Я не считаю необходимым оправдываться за те или иные свои поступки, особенно перед вами, ты же прекрасно знаешь, Кристина, что яйца курицу не учат.

У Кристины вспыхнули щеки, а я отложив кусочек бриошь, произнесла:

— Глеб, ты не имеешь права сейчас так разговаривать.

Но муж бросил на меня косой вопросительный взгляд.

— Лика, я как был главой семьи, так и остаюсь главой семьи. Если кто-то считает иначе, он может мне высказать все претензии. Но поскольку все молчат, я по-прежнему глава семьи, поэтому, как я скажу, так и будет.

— Глеб, мы разводимся, семьи нет.

— Это в твоих влажных мечтах мы разводимся, и я не собираюсь это обсуждать при детях.

— Но дети как раз-таки и хотят это обсудить, — заметила хрипло Кристина. И поправила салфетку на коленях.

Я скосила на дочь глаза, не понимая, чего она добивалась, чего она хотела.

— Я даже не спрашиваю, пап, как так получилось. Мне казалось, что люди все взрослые и понимают значение безопасного секса.

Я опустила глаза, это было неприятно слышать от дочери, но она как будто специально этого и добивалась.

— Кристина, не забывайся, я тебя только не спросил о том, как мне себя вести и что и с кем делать. — Нервно бросил Глеб, а в следующий момент, вытерев губы салфеткой, положил её чуть ли не в тарелку. — Я вашей матери уже сказал, что эта ситуация никак не меняет моё отношение к браку и к семье. Я ничего противозаконного не сделал, никто из вас не пострадал от этого. Я не понимаю, почему вы решили вдруг собраться и спустить на меня всех собак. Я вообще не считаю, что кто-то, кроме нас с матерью, должен лезть в эту историю.

Кристина была другого мнения.

— Если бы эта история касалась только тебя и мамы, я бы ещё это поняла, но давай побудем откровенными. Ни один ребёнок не любит своего родителя за то, что он богатый, статусный. У него там тридцать три машины или ещё что-то. Каждый ребёнок любит своего родителя, потому что это свой родитель, счастливый, радостный, который в детстве на качелях катал и воздух подбрасывал. Но мы живём в реальном мире, а в реальном мире у тебя вдруг оказалось три наследника. Поэтому нет, пап, это не только твоё с мамой дело.

Глава 11

Слышать такое от дочери было просто лютым шоком. Я как сидела с занесённой ложкой над тарелкой, так и не могла пошевелиться. И, с одной стороны, можно было бы понять, что Кристина давит на то, что сейчас разговор будет состоять исключительно в рамках бизнеса и имущества, то есть разговор бизнесмена с бизнесменом. Но сама подача сейчас выглядела такой, как будто бы дочь просто красным цветом подписывала собственную финансовую заинтересованность.

— Да ты что, Кристин, — холодно сказал Глеб и сложил руки на груди.

Ему уже было плевать на обед.

— Ну, понимаешь, если ты не озаботился тем, чтобы у тебя не было наследников, то последствия будем в случае чего растаскивать мы с Костей.

Но Костя молчал, смотрел на отца волком и молчал, как будто бы был всего лишь сторонним наблюдателем.

— Кристин, позвала я дочь, — по закону мы делим имущество пополам.

— Мы ещё не решили, что и как делим, и вообще, нужно ли это деление. — Произнёс таким голосом Глеб, что в воздухе повисла холодная ледяная изморозь.

Я дёрнула подбородком, не желая признавать, что мы чего-то там не решили, мы все уже прекрасно решили.

— Хорошо, пап. Как мама говорит, все нажитое делится пополам. Но только давай мы сейчас вот на этом моменте зафиксируем такую ситуацию. Мамина доля это мамина доля, а твоя доля остатка — половина имущества это доля меня и Кости. Я хочу, чтобы это было у нас документально заверено. Вот на момент на сегодняшний все то имущество, которое остаётся у тебя после развода, оно принадлежит исключительно нам в наследство, но никак так, что появится третий, четвертый, пятый шестой наследник и мы потом должны будем с этим как-то жить.

Звучало меркантильно, немного отталкивающе, но в логике Кристине я не могла отказать.

— Ты слишком много на себя берёшь, — сказал Глеб и перевёл взгляд на зятя. — Роман, тебе не кажется, что у тебя жена невоспитанная?

Но Рома сделал морду кирпичом, как обычно, привык себя вести в любого рода конфликтах и пожал плечами. У Ромы специализация такая — с людьми договариваться. Он владел торговой компанией. Точнее, у него отец владел торговой компанией, а Рома на данный момент был исполнительным директором. И поэтому все, что касается того, как надо разговаривать с людьми, о чем и для чего Роме было известно, а в его привычках и темпераменте всегда скользила такая неформальная дипломатия, а дипломат в первую очередь хорош тем, что он всегда слушает, но почти никогда не говорит.

Глеб тяжело вздохнул, и у него завибрировал мобильник, он бросил короткий взгляд на экран, перевернул телефон так, чтобы не было видно входящих вызовов.

— Пап, ты как смотришь на эти условия?

— Они абсурдны, — холодно сказал Глеб. И коснулся кончиками пальцев щетины. — Еще не было здесь такой ситуации, чтобы дети меня к чему-то склоняли, принуждали и учили.

— Твои дети просто обеспокоены. — Парировала Кристина, тем самым заставляя меня ещё сильнее нервничать. Она же не по-настоящему, правда? Она же не хочет сказать, что при живом отце собралась делить все?

Мне это было дико слышать, потому что, разводясь с Глебом, я была в своём праве. Я забирала половину, которая достанется моим детям, Кристина же ставила ситуацию так, что ей не нужна только моя половина. Ей нужна. Половина и половина второй половины. И никак иначе.

— Кристин, для начала, чтобы обсуждать эту тему, мы как минимум должны с матерью развестись. На данный момент мы ещё не в разводе, и поэтому я не считаю правильным обсуждать эту тему сейчас. Кто знает, день, два, неделя, месяц и, возможно, никакого развода не будет.

Кристина тяжело задышала, я подняла взгляд на мужа, качнула головой.

Мобильник снова завибрировал, заставляя лежащие вблизи приборы тихонько звякнуть.

Глеб не повёл и бровью.

— Логика в словах Крис есть, — медленно произнёс Костя, сложил руки на груди, копируя позу отца.

— И ты, Брут? — усмехнулся Глеб, переведя взгляд на сына. Костя пожал плечами.

— Знаешь, для такого человека, как ты, крайне недальновидна ситуация с тем что у тебя после стольких лет брака появился какой-то внебрачный ребёнок.

— Вас этот внебрачный ребёнок никак не касается. Ни один из здесь присутствующих никоим образом не пострадал от наличия этого ребёнка. И поэтому я не считаю правильным обсуждать какие-либо вопросы в отношении будущего наследства. Я помирать ещё не собираюсь.

Костя положил ладонь на руку супруги и сжал кончики её пальцев.

— А знаешь, пап, мы вот вообще не вечные. У меня, например, недвижка переписана на Дину. Потому что я не знаю, садясь самолёт, долечу ли я до места или нет. Ну и, например, ещё даже в машину садясь, не факт, что мы доедем. Никто не желает тебе ни болезни, ни смерти. Твои дети желают элементарного — получить безопасность, потому что появление профурсетки с твоим сыном на руках никому, поверь, здесь не нужно.

Глеб прошёлся взглядом по нам всем, ощущая, что здесь нет ни одного человека, который был бы с ним солидарен, возможно, Дина, но она молчала.

А в этот момент у мужа снова завибрировал телефон. Он бросил на него короткий взгляд, а я, вздохнув, произнесла:

— Возьми трубку, Глеб. Я так понимаю, на этом обеде желает присутствовать твоя избранница с сыном?

***

Хотите завтра проду вне графика?

Я ее уже написала и хочу попросить вас добить 1100 звездочек на книге, пожалуйста, мне очень нужна ваша поддержка и я буду безмерно вам благодарна)))

Глава 12

Кристина среагировала первой.

Дёрнулась в сторону отца, хотя её отделял от Глеба супруг, и попыталась перехватить мобильник.

Но не вышло.

— Да, это она звонит. — Тут же вступила на тропу войны Кристина.

Глеб чуть ли не зашипел.

— Тебя это не касается. Вообще ни одного из вас здесь не касается кто мне звонит. Давайте мы придём все-таки к выводу о том, что я взрослый человек, и я умею нести ответственность за свои поступки. Вы сейчас здесь поступаете как стая голодных шакалов, что абсолютно вас не красит.

— А то есть тебя дети на стороне красят? — Спросила с надменной злостью Кристина, заставляя Глеба заскрежетать зубами.

— Я вообще никак не считаю, красит это или не красит, факт остаётся фактом. Вы спокойно жили несколько лет, и вас не волновало ни наличие какого-либо ребёнка, ничего более. Я не собираюсь никак аргументировать всю эту ситуацию, особенно если учесть, что вы ни разу не пострадали от этого факта. Но ведёте себя как сторона потерпевшая. Хотя чего вы терпели, я так понять не могу. У вас у всех был хороший, заботливый отец, внимательный. У вас был хороший тесть, который подсказывал что-то в делах работы, у вас даже был хороший свёкор, который просто так в подарок мог спокойно взять и отвезти сватов в какой-нибудь загородный санаторий. Ну чисто для того, чтобы здоровье поддержать. А ещё у кое-кого был шикарный муж, который ни словом, ни делом никак не оскорбил. И после всего этого вы устраиваете это шоу с запиныванием ногами и надеетесь на то, что я буду здесь послушным болванчиком кивать и на все соглашаться. Нет, ребят.

Глеб медленно встал из-за стола и, подхватив мобильник, убрал его в карман брюк.

— А вы, конечно, очень молодцы, что не отменяете никакие семейные посиделки. Но именно с таким подтекстом я в них участвовать не собираюсь, либо вы играете по моим правилам, либо мы не играем вообще никак. И да, рекомендую каждому из вас вспомнить что вам даёт моё хорошее настроение…

Глеб прошёлся по всем оценивающим взглядом, а на мне коротко усмехнулся и покачал головой.

— Лика, Лика… — нараспев произнёс он и сделал шаг в сторону выхода. — Не провожайте. Я не настолько стар и немощен, чтобы не найти выход.

Мы сидели и смотрели друг на друга.

Когда хлопнула дверью я тяжело выдохнула:

— Кристин, это выглядело ужасно…

— Ужасно? — Спросила дочь и зло усмехнулась. — Мам, ужасно после стольких лет, после того, как вы жили вместе, растили детей вместе, терпели трудности? Я, поверь, до сих пор прекрасно помню, как это было, когда, вместо того, чтобы после садика играть, мы тихонько, с Костей были закрыты в спальне, потому что в зале у тебя кто-то сидел на стрижке. А ещё, знаешь, я прекрасно помню те моменты, когда родственники привозили какие-то вещи, и у нас ничего не было по размеру. Я ходила в колготках, которые приходилось два раза складывать на талии, чтобы они до шеи мне не дотягивались. А у Кости, помнишь ботинки, которые дядя из Сургута прислал ребе на мальчика восьми лет? Угу. Только Косте было пять. И после этого всего, мам, я не считаю, что я выгляжу меркантильной. У нас было, по меркам того времени, хорошее детство. По меркам нынешнего времени у нас его не было. Ты можешь сказать сейчас абсолютно все, что угодно, что все так жили. Вот так пусть и его наследничек тоже так поживёт. То есть, значит, как поношенные колготки носить мне. А как жопу салфеточками дорогими влажными вытирать это к другому. Нет, мам, так дело не пойдёт.

В чем нельзя было отказать Кристине, так это в логике.

Я тяжело вздохнула, встала из-за стола.

— Знаете, я, наверное, поеду, мне надо это все переварить и утрясти. — Произнесла я сдержанно, и на меня уставились четыре пары недовольных глаз, как будто бы я сделала что-то противозаконное. Но я только качнула головой.

Когда я дошла до двери, Крис все-таки вышла меня проводить и, перехватив мою руку, зашептала:

— Ты что, считаешь, я не права?

— Я позвоню попозже, — только и произнесла я, а потом, чмокнув дочь в щеку, вышла за дверь.

Я спустилась на лифте, вышла из подъезда и тяжело задышала, стараясь прийти в себя.

— Хороший спектакль был, поаплодировала им в конце?

Я не стала ничего отвечать, молча открыла дверь машины, но Глеб, приблизившись, схватил меня за руку.

— А знаешь, вот что во всей ситуации меня всегда бесило?

Я не отвечала.

— Ах, измена. Как все плохо. Он такой мудак, он такой козёл. Но только почему-то ни одна баба ни разу не спросила себя а что я сделала такого, чтобы он мне не изменял.

Я задохнулась и в этот момент у Глеба завибрировал телефон.

Оскалившись я дернулась и вырвала мобильник из рук Глеба.

Экран мигнул.

«Мы приехали, куда подходить?»

Глава 13

Я оскалилась и ткнула телефоном в грудь мужа.

— Ну ты времени зря не теряешь конечно, — едко выдавила я.

Глеб медленно прошелся глазами по сообщению и побагровел весь. Вместо глаз два провала, лицо напрягшееся.

— Это не то…

— Да да, любимый, не то, — хохотнула я.

Я не хотела разговаривать с Глебом сейчас, потому что он был зол, взвинчен, и он на меня сейчас определённо должен был вывалить ведро дерьма.

Я дёрнулась, стараясь сесть в машину, но Глеб не дал.

— Все не так!

Я поджала губы. Сырой ветер хлестанул по волосам, растрепав их,.

Я поморщилась.

— Ты же даже не хочешь узнать, что произошло!

Воротило меня от его слов, хотелось зажать ладонями уши и закричать.

— И кстати Лик! Ты ни черта не сделала, чтобы у тебя муж не гулял. Поэтому давай ты сейчас не будешь играть в оскорблённую невинность и посмотришь правде в глаза — в любой измене виноват не только изменщик, но также и страна, которой изменяют.

Язык превратился в жало.

Я все-таки плюнула в мужа ядом.

— Ну что ж ты мой такой тогда потерянный, недолюбленный. Стоишь передо мной, распинаешься. Может, мне тебя ещё пожалеть? — оскалилась я понимаю, что перешла какую-то незримую границу, а Глеб зарычал.

— Стерва! Заразой была заразой и осталась!

— Тебя эта зараза столько лет устраивала… — Протянула я сдавленно, стараясь держать лицо, стараясь сохранять этот надменный язвительный тон. А в глубине души орала.

Почему так происходит, что тот, кому безоговорочно веришь, в кого безоговорочно веришь чаще всего всегда и предаёт, не справляется с соблазном, когда в руках держит чью то жизнь.

— Знаешь, что меня всегда бесило? — Выдохнул Глеб, пряча мобильник. Я дёрнула на себя руку, стараясь вырваться, и, как ни странно, мне удалось это с первого раза. Его пальцы разжались у меня с локтя и муж, поправив пальто едко произнёс: — Ты никогда не задумываешься о причинах, ты всегда видишь только последствия и пытаешься их, ну, скажем так, нейтрализовать.

— Что думаешь, что я буду разыскивать твою девку для того, чтобы повырывать ей все космы? Ошибаешься, — ехидно произнесла я и, развернувшись в машине, потёрла руки друг об друга. Для более яркого эффекта наклонилась, выхватила из кармашка двери влажные салфетки и демонстративно обтёрла ладони.

Глеб прекрасно понял намёк — мне отвратительны его прикосновения.

— Но знаешь, что самое смешное? Мне абсолютно плевать на то, кто она, как ты с ней спал, в каких позах ты с ней спал и что ты для неё делал? Хоть на коленях стоял, хоть раком нагибал, мне абсолютно без разницы, понимаешь? Единственное, что сейчас для меня имеет значение, это чтобы мои дети не пострадали во всей этой ситуации, это чтобы мои внуки знали, что они по-прежнему любимы. Но все, что касается тебя, для меня теперь просто пустой звук.

Сама говорила, сама себе не верила.

— Так что, Глеб ты зря пытаешься здесь воззвать к голосу разума. Не слышу уже ничего. И кляче своей позвони, а то Кристина ей сейчас супницу на уши натянет.

Я прыгнула в машину и снова дёрнула на себя дверь. Вместо ожидаемой попытки как-то меня остановить Глеб позволил мне закрыть авто, даже завестись и уехать вниз по двору.

А меня вот хватило буквально на весь этот дом. Невозмутимость кончилась ровно в тот момент, когда я оказалась за шлагбаумом.

Я, остановив машину, упёрлась лбом в руль и тихо заскулила.

А на пятый день меня из оцепенения и сомнамбулического сна вырвал звонок Кристины.

— Ты где? — Нервно спросила дочь, и я покачала головой, пытаясь сообразить, что хочет узнать от меня Крис.

— В загородном доме, на работу собираюсь.

— О, отлично. Давай, собирайся быстрей и обязательно заедь в кафе Маленькая Рига.

Я нахмурилась, не понимала, для чего это, поговорить мы могли с ней по телефону.

— Что ты задумала?

— А я ничего не задумала, — зло хохотнула дочь, — ты приезжай и посмотри на эту кралю. Посмотри пока еще есть на что смотреть, а то, боюсь, не удержусь. Отцу на уши тарелку с пастой натяну. И его пассии.

Глава 14

Я оторопела после последней фразы Кристины и в непонимании нахмурила брови.

— Кристин, ты что такое говоришь?

— Я что такое говорю, сидят здесь, красивая, счастливая семеечка, сейчас я им устрою семеечку, — едко протянула дочь, говоря чуть ли не голосом своего отца.

— Кристин, успокойся, пожалуйста. Не надо лезть в это дело — раз! Не надо пытаться выставить себя хуже, чем ты есть на самом деле — два! Ты не базарная хабалка, не торговая тётка, чтобы сейчас на весь ресторан устраивать побоище с тарелками и пастой. Кристина, имей гордость. Отец сделал свой выбор. Ты можешь его принять, либо не принять, но это не означает, что ты должна вести себя как необразованная дикарка.

— Ты сейчас что такое говоришь? Тебе что, совсем наплевать? — вызверилась на меня дочь, но я прикрыла глаза.

Состояние было нестояния, такое чувство, как будто бы меня через мясорубку проворачивали все эти дни. Я не говорю о том, чтобы как-то нормально функционировать в контакте с социумом. Я как марионетка, приезжала на работу, работала и уезжала, и на этом все. И поэтому происшествие, которое мне сейчас описывала Кристина, выходило за рамки моего мирного, какого-то сонливого течения жизни.

— Мне не плевать, мне Кристин, очень больно, мне так больно, что кожу содрать хочется. Давай мы с тобой отринем всю ситуацию эмоций и посмотрим в итоге на то, что у нас перед глазами: у него есть вторая семья, он её не бросает, как бы он не говорил о том, что он только помогает деньгами. Мы сейчас с тобой видим, что это не так. Так не надо быть, как он, не надо быть такой же лицемерной и наглой девкой, развернись и уедь.

— Нет, мам, я тебя не понимаю.

— А я тебя не понимаю, Кристин. Зачем тебе нужен этот скандал? В очередной раз сказать своё фи? У тебя ещё три десятка тысяч раз будет возможность это сделать. Неужели ты считаешь, что, разведясь со мной, он возьмёт целибат? Да нет, я тебя умоляю. И вскоре он приведёт её и будет называть будущей супругой, а тебе, видимо, предложит называть её мамой, так что своё фи ты сможешь высказать сотни тысяч раз. Но не делай это на людях, не позорь себя в первую очередь.

— Ну, знаешь, — протянула Кристина, тяжело дыша мне в трубку, она сопела с такой интенсивностью, как будто бы у неё нос был заложен.

— Нет, Крис, я не знаю, я просто не понимаю. Зачем надо лезть? Зачем надо усугублять ситуацию? И так же все уже понятно. Ну что ты, как ты повлияешь своим скандалом на поведение отца? Ты что, думаешь, один раз поскандалила, и он стал такой паинькой? Ну, я тебя умоляю. Это твой отец. Он в противовес тебе будет вредничать.

— Мне бы твою выдержку, знаешь ли, мам, — произнесла Кристина, и в трубке что-то затрещало.

— Это Кристин, не выдержка, это боль. — Произнесла я вполне чётко и постаралась переключить тему. — Как дети?

— Все хорошо, — неприязненно выдала крис, явно недовольная исходом нашего с ней разговора.

— Я рада. Я очень сильно рада, родная. Надеюсь, в выходные вы сможете приехать ко мне? Я уже в загородном доме живу.

— А как вообще собирается идти дальнейшее дело? Что происходит?

— Ничего не происходит. Твой отец не хочет делить имущество. Все. Значит, теперь законодательно все будет происходить, и никаких договоров до развода.

— А кто у тебя будет юристом?

— Я ещё подумаю. Я не хочу ошибиться с выбором. Я хочу выбрать достойного соперника.

Кристина вздохнула, и через пару минут мы закончили разговор и положили трубки.

Я все-таки выехала на работу, заперлась у себя в кабинете, сидела, перебирала бумаги, стараясь не обращать ни на что внимания. Просто абстрагироваться, смотреть исключительно только на документы. Но каждый раз мысли возвращались к тому, что Глеб врал не только в том, что изменял. Он врал в том, что говорил, будто бы он не общается ни с кем, он только даёт деньги на ребёнка.

Нет, он с этим ребёнком куда-то ездит, отвозит его к врачам, к логопедам и так далее. Он принимает активное участие в жизни этого ребёнка и, значит, там больше, чем просто дают деньги, и это било по сознанию хуже, чем серебряное долото.

Ближе к шести вечера я наконец-то раскидалась бумагами и, переведя взгляд на экран ноута открыла список адвокатских контор.

Фемида.

Небесный суд.

Господи, какие названия дебильные.

Я листала одно за одним до тех пор, пока мне в дверь не постучали.

Администратор заглянула и тихо спросила:

— Лика, ты занята?

— Что случилось? — Подняла я глаза поверх экрана.

— Ну просто, понимаешь, к тебе сейчас посетители…

Я нахмурилась.

Посетителей я никаких не ждала, а в контексте того, что меня мог ждать сюрприз абсолютно с любой стороны такие ситуации вызывали оторопь, а потом немного панику.

— Я тогда приглашу.

Я помедлила.

Кто?

Божеее… нет, только не его малолетка.

Это даже по-дурацки предсказуемо.

— Приглашай, — произнесла я тихо и мысленно, собралась, сжалась в тугую пружину для того, чтобы, если и возникнет какой-то спор, тут же его решить на ходу, а не оттягивать и не перекладывать ни на кого ответственность.

Кончики пальцев жгло.

Сердце билось с перерывами.

Я набрала в грудь побольше воздуха и практически замерла, когда дверь кабинета открылась.

Глава 15

Сначала в поле зрения появились аккуратные короткие полусапожки пудрового цвета из замши. Потом юбка плиссе. И далее непосредственно зашла сама свекровь.

Мы застыли друг напротив друга, я пожала плечами, наблюдая за матерью Глеба, она вздохнула.

— Я так понимаю, видеть ты меня сегодня не особо рада? — Произнесла надсаженным, слегка усталым голосом свекровь, и я вздохнула.

Да, вечер обещал быть томным.

Марта Ивановна.

Ей было семьдесят три года, и на моей памяти было все, что только может быть между невесткой и свекровью. Она приезжала помогать с детьми. Я отпаивала её после операции на по удалению миомы. Она возила моих детей, когда они уже стали постарше в Геленджик. А я дарил ей удивительно большие гортензии для сада.

Да, нормальные у нас всегда были отношения, не тёплые, ни холодные, обычные.

Все у нас было по-обычному, но сейчас это обычное стало вдруг подёрнуто стеклянными трещинами.

— Мама Марта, присаживайтесь, — произнесла я и вздохнула, указала ладонью на клиентский стул и свекровь, помедлив качнула головой. Потом все-таки решилась и прошла в кабинет, медленно опустилась на кресло, поправила свою бежевую плиссированную юбку, а на плечах тонкое кашемировое пальто.— Какая птичка, на каком хвосте принесла вам что? — Спросила я, вздохнув, понимая, что избежать разговора со свекровью мне однозначно не удастся и как в этой ситуации будет происходить разговор я не представляла.

Я была не восемнадцатилетней девочкой для того, чтобы выслушивать чьи-то обвинения.

Свекровь у меня была не сорокалетней женщиной для того, чтобы терпеть девичье хамство.

— Ну… Костя рассказал, — произнесла свекровь и покачала головой. Она положила на колени тонкие велюровые перчатки. И вздохнула. Они с Диной ко мне приезжали вчера вечером, уж больно я хочу дождаться и его деток.

Я кивнула.

— И как-то так слово за слово, и выяснилось, что, оказывается, мама с папой разводятся, мама с папой в большой беде.

—О причинах он рассказал? — Медленно спросила я, потому что испытывала какой-то страх, разочарование, что ли, от того, что сейчас придётся выслушивать оправдательную речь в пользу Глеба, и ладно бы от кого бы то ни было, но не от свекрови. Потому что ситуация выглядела очень некрасивой.

— Конечно, у моего сына вторая семья, где есть двухлетний ребёнок, — свекровь поджала губы, перевела взгляд на окно. Темно-каштановые локоны были уложены в аккуратную улитку на затылке и подколоты шпильками с хрустальными наконечниками. — Сразу скажу, Лика, я не пришла оправдывать своего сына, я не пришла просить за него, рассказывать, что его опоили, одурачили. Одурачишь его, как же! Он за столько лет ни разу не облажался, а уж про то, что он в шесть умудрялся обыгрывать своего деда в карты, я вообще молчу. Ну и остаться в стороне в этой истории тоже, знаешь, как-то некрасиво будет. Я то понимаю, что у него там ребёночек и так далее. Но это же не отменяет, что у него тут двое ребёночков, правильно? И внуки. Да. Я пойму, что вы разводитесь, это закономерно.

— Спасибо, — вклинилась в медленную речь свекрови я и пожала плечами.

— Да не за что, Лика, не за что, я понимаю, что разводиться будете плохо.

— А почему вы так думаете? — Сдерживая неправильный всхлип, спросила я и все-таки зажала тыльной стороной ладони рот.

— Да потому что если бы он не любил, все дал бы, что попросила, и ушёл. Да только этот же дурачок любит. До одури любит. Так что за столько лет брака ни словом, ни взглядом нельзя было по тебе пройтись, вообще грозился всем языки поотрывать, если в твою сторону кто-то что-то скажет. Так что разводиться будете долго и тяжело, Лика. И не встану я ни на его сторону, ни на твою, вообще не будем мы с отцом лезть в это дело. Потому что и он не прав. И без тебя уже как-то жить семье невозможно будет. Они же как мужчины — не выросшие мальчики. Увидел новую игрушку захотел. Ай яй яй, лоб расшибёт, но игрушку получит, а потом либо игрушка надоедает, либо, оказывается, игрушка не по силам. А все, ничего уже не сделаешь. Чек на месте. Оплата проведена. Так и здесь ничего же не сделаешь. Обратно-то он этого ребёнка не засунет, правильно?

Я вздохнула.

— Так, что нет, Лика, я не пришла тебя ни уговаривать, ни просить о чем-то. Единственное, что бы хотелось, ты детей против меня, против отца не настраивай. Разводитесь вы, а мы как были семьёй, так и хотим остаться ей.

— Марта Ивановна… — Вздохнула я, испытывая жгучий стыд от того, что я думала, что здесь сейчас будет выдвинута шикарная предвыборная речь в пользу Глеба, а оно вон как оказалось.

— Да ладно тебе, Марта Ивановна… — Махнула рукой на меня свекровь, медленно встала, опёрлась ладонями о стол и потянулась ко мне.

Я тоже привстала.

Свекровь погладила меня по волосам и поцеловала в висок.

— Не расстраивайся. У каждой дурости есть цена, свою заплатит, а ты не расстраивайся.

Чернз полчаса села в авто. И специально, не прибавляя газу, потому что сама в себе была не уверена, я двинулась в сторону выезда из города.

Надо что-то было делать, надо было, может быть, квартиру лучше снять.

Не знала.

Я так сильно задумалась, что пролетела на красный.

Пролетела и только в последний момент, сориентировавшись, резко ударила по тормозам, но вместо того, чтобы в машине затормозить, я вдруг поняла, что её поволокло вбок.

Здоровый внедорожник влетел мне в бочину с такой силой, что меня отбросило от руля.

Я из-за того, что была не пристегнута, почти перелетела на пассажирское кресло.

А в голове зазвенело.

Глава 16

Я пришла в себя от запаха то ли спирта, то ли какой-то настойки непонятной, а когда открыла глаза, надо мной стояла девочка фельдшер.

— Вы как? — Спросила она, глядя на меня испуганными глазами.

— Нормально, — выдавила я сквозь силу, пытаясь проморгаться, я не знала, почему меня отключило, то ли удар был сильный, то ли от испуга, да, вероятнее всего, пересралась просто.

Поморщившись, я ухватилась за приборную панель, но рука соскользнула, я попыталась сесть нормально и противно потянуло где-то под рёбрами с правой стороны.

Я посмотрела на подлокотник, через который меня перекинуло, и готова была выругаться.

— Я долго в отключке?

— Не знаю, мы приехали, вы уже были без сознания.

— А как машину открыли?

— Так у вас там дверь вся раскорежена. — Произнесла девушка и кивнула в сторону водительской двери, я перевела взгляд и тяжело вздохнула, но самое главное сама жива осталась.

Мутным взглядом обведя мизансцену, я нахмурилась: стоял аварийный комиссар, заполнял протокол.

Я медленно подошла к стоящим мужчинам возле здорового хищного внедорожника и тихо произнесла:

— Здрасьте, это я пролетела на красный…

Комиссар поднял на меня недовольный взгляд и покачал головой осуждающе, а когда я хотела посмотреть на водителя внедорожника, то меня испугал зычный громкий голос.

— Анжелика. Анжелика! — Прозвучало подозрительно знакомо, и я, ещё раз моргнув, попыталась сфокусировать своё зрение.

Выдохнула, приоткрыла рот.

— Кондр….

— Да, Артемьев, — усмехнулся высокий накаченный мужик моего возраста. — Не узнал. Не признал, пока лежала в машине,— усмехнулся Кондратий, который всю жизнь ненавидел своё имя, потому что его в школе за это дразнили, и поэтому, повзрослев, он просто представлялся Кондором. — Ты как, беда?

Он качнулся ко мне, распахнул руки в разные стороны и обнял меня за плечи, сделал это нарочито мягко и погладил по спине.

— Жива хоть?

— Да жива вроде бы, вот так встреча, — произнесла я, сдавленно ощущая, что в голове церковные колокола перезванивались.

— Да не говори, никогда бы не подумал, что влечу в машину одноклассницы. Тебе действительно нормально, а то ты что-то бледная стоишь. — Произнёс Кондратий, и я покачала головой.

— Что-то мне в подреберье стреляет…

— А ты не ребро сломала? — Убрав улыбку с лица, спросил Артемьев и тут же нахмурился.— Лика, ты чего подвисла?

— Думаю, — медленно произнесла и постаралась поглубже вздохнуть, но снова потянуло.

— Так, слушай, комиссар. Давай ты это как-то побыстрее шурши, мы здесь полюбовно разойдёмся. Ещё я одноклассниц своих не протряхивал на бабки. — Произнёс Кондратий и потянулся перехватить меня за плечо. Комиссар хотел что-то сказать, но Артемьев покачал головой. Нет, нет, нет, нам в больницу надо, давай быстрей, сейчас я два эвакуатора быстро вызову. Лик, я твою точилу отгоню тогда на парковку, к себе на работу.

— Хорошо…. — Медленно произнесла я и поняла, что во всей этой ситуации забыла об одной детали, о том-, что машина была оформлена на Глеба, и, вероятнее всего, ему уже позвонили. Или сейчас это не надо? Я по доверенности ездила, у меня страховка. Или как это делается?

Туго сглотнув, я зажмурилась, постаралась прийти в себя, и в этот момент Артемьев потянул меня в сторону своей тачки, приоткрыл дверь. И, перехватив за талию, усадил на сиденье слушай.

— Ты что-то мне вообще не нравишься, давай-ка мы сейчас на скорой сразу быстренько в больничку поедем.

— Да-да, — медленно произнесла я и зажмурила глаза. — Сколько времени прошло?

— Да минут двадцать, пока комиссар доехал, пока туда-сюда. Тут скорая приехала, начали тебя в чувство приводить. Я дёрнулся сам в тачку, но сама понимаешь, ты вроде сначала просто упала, а мне же не видно через окно толком. Ещё в сознании была. Я не понял, в какой момент ты отключилась, но тут уже скорая подоспела. Считай, пролезли к тебе.

— Дерьмово….

— А что такое на свидание опаздываешь? — Без улыбки спросил Артемьев. Я покачал головой.

— Нет. — Вздохнула тяжело и произнесла.— Ты не беспокойся. Сейчас, скорее всего, муж приедет…

Стоило мне это произнести, как из-за поворота выехал эскалейт Глеба.

Муж сбавил скорость и затормозил чуть ли не в самом эпицентре аварии, вышел из авто и прошёлся взглядом по моей раскуроченной машинке, поджал губы, двинулся в сторону комиссара.

— Жена моя где?

Комиссар в непонимании нахмурил брови, и в этот момент Глеб ещё раз прошёлся взглядом по всем участникам и, найдя меня в машине Кондратия, вскинул бровь.

Глава 17

Глеб двинулся в нашу сторону такой тёмной, здоровой тучей, что мне сразу поплохело.

— Ты как? — Переведя на меня спокойный взгляд, уточнил муж и прошёлся сканируя мой облик с головы до ног.

— Нормально, — сказала я, и они наконец-таки разорвали рукопожатие. Кондратий вздохнул. Глеб на этот вздох среагировал, перевёл глаза и хмыкнул.

— За тачку не беспокойтесь, все будет в лучшем виде.

— Да я не беспокоюсь, я как-то и не собирался особо беспокоиться, в конце концов, как-то негоже с одноклассницей по судам гоняться.

Здесь взгляд Глеба похолодел, стал более пристальным.

— Даже так…

— Да, даже так, Кондратий Артемьев. — Представился наконец-таки одноклассник, и Глеб вскинул бровь и ответил:

— Глеб Довлатов, приятно. Хоть и неприятно, что в такой обстановке познакомились.

— Я так думаю, комиссара мы сейчас отпустим, здесь никакого заговора или трагедии нету, а Лике бы неплохо в больницу наведаться.

Глеб ещё раз просканировал меня и наконец-то заметил, что я прижимаю ладонь к правой стороне рёбер, покачал головой.

— Родная, давай в машину пойдём. — Произнёс он, специально, выделив первое слово.

Я идти никуда не хотела, но понимала, что лучше действительно поехать в больницу. Не самой же мне переться на такси туда, когда дышать даже с опаской приходилось.

Я вылезла из машины, Кондратий тронув меня за локоть заметил:

— Ты хоть в соцсети напиши, чем дело закончилось, чтоб не переживал.

— Спасибо огромное. Мне очень повезло, что я тебе пересекла дорогу.

— Да не говори глупостей, все у всех бывает.

Переведя взгляд на моего мужа, Кондратий снова протянул руку, кивнул. И пошёл в сторону комиссара.

Глеб перехватил меня за локоть, и я ойкнула от того, что меня перекосило по основанию.

— Что? Что случилось? Как так? — начал тихо спрашивать муж.

— Я не знаю, как я была не пристёгнута, пролетела на красный. Не увидела, соответственно, перекрёсток и сам понимаешь…

— Чем ударилась? — Спросил Глеб, доведя меня до эскалейта и открыв дверь пассажирского сиденья. Помог залезть внутрь. Я юркнула, сжалась в комок и, нахмурившись, заметила:

— Документы все вытащи из моей машины.

— Да подожди ты, сейчас эвакуатор вызову.

Я тяжело задышала, ощущая, как по спине собираются капельки пота.

Спустя двадцать минут мою машину эвакуатор увёз на парковочную стоянку, а Глеб занял место за рулём.

— Так, все, давай в больницу едем.

А в больнице меня тут же отправили на рентген.

— Нет, нет, все хорошо, успокойтесь, это не перелом, это трещина, поболит и пройдёт. Назначим тугие повязки и обезболивающие, потом уже комплекс витаминов и минералов. — Быстро тараторил молодой очкастый врач и тут же писал назначения. Глеб качал головой, ему вся эта история не нравилась. Когда мы остались одни, он, замявшись, уточнил:

— Давай я тебя сегодня в городскую квартиру лучше перевезу.

— Не надо, я поеду домой.

— Нет, Лик, давай сегодня ты переночуешь в городской квартире, если тебе так обрыгло моё общество, я, конечно, куда-нибудь исчезну. Но, по правде говоря, с тобой, черт пойми, что может произойти и до дома пока доедет скорая, вызовешь ли ты вообще сама одна скорую, ещё неясно, в городской квартире хотя бы не так напряжно все это будет.

Он говорил логичные вещи, но что-то было мне не так.

— И вообще, Лик, это немножко глупо. Ты могла выбрать любую из квартир, которая есть в городе.

— Я не знала, какую выбрать. Ты же в любой мог поселить свою девку, — заметила я едко и все-таки сползла с кушетки, а Глеб проглотил и эту колкость, и ещё спустя сорок минут мы оказались на пороге нашей квартиры.

Я заходила в неё с ощущением того, что проникаю в давно богом забытый склеп.

— Конечно, продуктов нету, но всегда можно заказать доставку.

— Не надо, — произнесла я, стягивая аккуратно с плеч пальто.

Я набрала в грудь побольше воздуха и сделала несколько шагов по коридору в сторону зала.

В этот момент у меня под ногой что-то противно пискнуло, да так, что я вздрогнула, опустив взгляд.

Я прикусила губу, разглядев детскую игрушку: резиновая звёздочка с пищалкой.

Глава 18

Я остановилась, словно бы наступила на мину.

— Что там? — Нервно выдал Глеб, видимо, услышав писк игрушки.

Мне хотелось развернуться, садануть ему ребром ладони по шее и заорать о том, что он совсем охамел, притаскивать свою девку в мою квартиру.

— Лик, у тебя там что, голова закружилась? — Нервно спросил Глеб и, подойдя, положил ладонь мне на плечи.

По движениям включились настенные бра.

Я тяжело задышала, перевела взгляд на мужа, постаралась выдавить из себя милую улыбку, но, подозревала, что у меня перекосило тройничный нерв, но все же я сказала:

— Наверное, Лера или Саша игрушку забыли…

Я не собиралась скандал устраивать здесь и сейчас, когда я еле передвигаюсь, когда у меня при резких движениях голова едет.

Глеб перевёл медленный взгляд на пол и нахмурил брови.

Он не узнавал игрушку внуков. Но я махнула рукой и качнула головой.

— Забей, надо бросить к остальным игрушкам.

— Угу, — медленно протянул Глеб, и я поняла, что у него на лице, застыла холодная маска злости.

На кого злился?

На меня, что увидела, или на неё, что оставила?

— Может быть, ты есть хочешь или ещё что-то.

— Я не знаю. — Я медленно обернулась, входя в коридор, который вёл к спальням, и пожала плечами. — Клубники хочу… — я закатила глаза, тяжело вздохнула. — Слушай, а может быть, на ужин селёдочку с отварной картошкой и зелёным лучком?

Сочетание клубники и селёдки вызвало такую гамму эмоций на лице Глеба, что я чуть было не заржала в голос.

— Селёдку?

— Да. Знаешь, чтобы не такая, которая в масле плавает, магазинная. А вот помнишь, как мы брали, её ещё надо самому чистить, и вспарываешь брюшко, а там такая икорка шикарная. И клубнику лучше садовую, наверное, сейчас в супермаркетах это стопудово есть.

Мне просто нравилось наблюдать за тем, как зеленело его лицо.

— Клубнику. И селёдку..

— Да, родной. — Едко произнесла я, пожимая плечами.

— Хорошо, я сейчас посмотрю, что по доставке.

Дойдя почти до спальни, я крикнула:

— Ты мою сумку с документами забрал?

— Да забрал, забрал! В машине лежит, — раздраженно отозвался Глеб.

— Принеси, пожалуйста, у меня там журнал записи, надо скинуть админу.

Глеб что-то себе под нос произнёс, и я услышала, как хлопнула дверью.

Дойдя до спальни, я качнулась к своей тумбочке, вытащила зарядку и поставила телефон, чтобы быть всегда на связи.

Кобелина.

Не поняла, сколько в этом состоянии провела времени, потому что в следующий момент дверь снова хлопнула и прозвучали шаги по коридору.

— Сумка, — произнёс Глеб, заходя в спальню и замирая, видя картину из меня и кровати.

Я медленно кивнула.

— Да, спасибо, положи, пожалуйста.

— Слушай, в доставке нет нормальной рыбы.

Я бросила косой взгляд на мобильник и хрипло произнесла:

— Ну, доедь до любого нормального супермаркета, я пока картошку поставлю вариться…

— Какая нахрен картошка, Лик, ты чего, с ума сошла ? Ложись, отдыхай, у тебя, блин, трещина в рёбрах.

А я просто хотела уехать.

Поэтому пусть сваливает, ищет эту чёртову селёдку вместе с клубникой и оставит меня хотя бы на полчаса в покое, чтобы я смогла спокойно спуститься и вызвать такси.

Я насупилась, надула щеки.

— Да твою мать, селёдка, селёдка, сорок с лишним лет, селёдка, блять, селёдка и клубника, — пробурчал Глеб, выходя из спальни.

Я стояла, прислушивалась к тому, как он что-то ворчит, ходит по квартире, а в момент, когда уже замерла, приготовившись к тому, что он вот-вот возьмёт и все-таки, одевшись, выйдет в магазин, жёстко разочаровалась.

Глеб, заглянув ко мне, сложил руки на груди и склонил голову к плечу.

— Лик. Я, конечно, ничего не хочу сказать. Селёдка, клубника. А ты точно от меня ничего не скрываешь?

Я вскинула на мужа глаза.

— А сколько мы порознь живем. — риторически спросила я, дотрагиваясь до губ. — Недели две, да?

Глеб приподнял бровь.

— Ну так вот, даже если я что-то и скрываю, то явно не от тебя, — усмехнулась нагло я.

Глава 19

— Повтори, — абсолютно холодным и равнодушным голосом произнёс Глеб

—Не хочу, — произнесла я, испытывая какое-то мелочное удовольствие от реакции мужа.

— А ты не рано ли собралась не от меня что-то скрывать? И пары недель нет, и мы ещё не в разводе, так что фактически любой твой поступок будет считаться изменой!

— Испугал кота сметаной, — произнесла я хрипло и сузила глаза. — Про измену мне будет говорить человек, который предавал свою семью на протяжении нескольких лет. Ты что, действительно считаешь, что на фоне твоего косяка даже моя самая лютейшая измена, даже оргия с пятнадцатью мужиками будет выглядеть ещё более ужасной? Да нет! — Психанув, я толкнула Глеба в грудь и произнесла. — Клубнику и селёдку привези. С тобой не то что помереть нормально невозможно. С тобой даже ужин нормальный не приготовишь.

Фыркнув, я медленно зашла в свою гардеробную.

Тяжело задышав, я поняла, что перед глазами двоится, и в этот момент Глеб зло произнёс:

— А этот твой Артемьев…

— Что? — Тихо выдохнула я, оборачиваясь к мужа и глядя через плечо. — Что не так с моим Артемьевым? Школьная любовь, романтика, весна, сирень. Что тебе не нравится? У каждого свои кинки. Тебя вот на молодых ведёт. А вот у меня крыша едет походу по незакрытым гештальтам, так что все нормально. Мы два взрослых человека, которые просто собираются развестись для того, чтобы удовлетворить собственные потребности.

— Лика, — хрипло произнёс Глеб, дёргаясь ко мне в гардеробную, перехватывая меня за талию. Но в этот момент я закатила глаза. И осипшим голосом произнесла:

— Добить решил, да?

Глеб если и собирался что-то со мной сделать, то явно не в момент, когда я не оказывала никакого сопротивления, так ещё и вела себя до ужаса неблагонадёжно: то в обморок хлопнусь, то глаза закачу.

— Мы с тобой ещё поговорим об этом, — произнёс таким тоном Глеб, что мне хотелось рассмеяться ему в лицо.

Господи, о чем мы собираемся с ним говорить? Я тут адвоката хочу хорошего выбрать, а он все о старых ложках печётся.

Глеб отшатнулся, вышел из гардеробной, а я, вытащив самую большую косметичку, которая была, стала вытаскивать из пазов все украшения, пристально осмотрела ещё, нет ли нигде отпечатков.

Дождавшись момента, когда за Глебом закроется дверь, я тяжело вздохнула и выглянула в спальню, поставила косметичку рядом со своей сумкой. Открыла её. Вытряхнула ненужные блистеры, бутылку с водой и запихала косметичку внутрь.

Медленно дойдя до окна, я прижалась носом к стеклу и стала наблюдать за тем, как машина Глеба выкатится с парковки. Верхние этажи, ничего не поделаешь. Зрением надо было обладать соколиным, чтобы распознать знакомую тачку внизу, но я надеялась, что меня не подведёт моя чуйка.

Когда поднялся шлагбаум, я прищурилась и все-таки разглядела эскалейт Глеба, выезжающий с паркинга, выдохнула.

Передвигаясь, как улитка по квартире я забрала сумку, вытащила мобильник с зарядки и, дойдя до коридора, застыла, вызывая такси.

Машина обещала быть в течение восьми минут. Взгляд опять упал на игрушку пищалку, и у меня дрогнули губы.

Когда я была готова сделать шаг наружу по коридору разнёсся знакомый рингтон. Стандартная мелодия на всех фирменных мобильниках.

Я вскинула бровь.

Нет, Глеб же не мог забыть свой телефон…

Или мог?

Сделав шаг назад, я развернулась и, прислушавшись, попыталась вычленить, где трезвонил мобильник.

Не разуваясь, прошла, подхватила мобильник, номер неизвестный, а потом скинули, а следом с этого неизвестного номера прилетело голосовое сообщение.

Порывшись в памяти я вспомнила цифровой ключ. Он срабатывал вместо отпечатка.

— Глеб, привет. Ты же обещал приехать. Уже столько времени прошло. Мы в больнице на капельнице. Тебя ребёнок видеть хочет…

Глава 20

Облизав губы, я чуть было не выронила мобильник из рук, но потом все-таки пришла в себя и, гонимая чисто женской стервозностью, нажала значок микрофона и произнесла спокойным ровным голосом.

— Глеб не приедет.

Отправила.

Дождалась когда на сообщении высветится, что его прослушали, и удалила.

Ничего страшного, пусть понервничают оба.

Бросив телефон между подушек, я развернулась и пошла к двери. Доползла до лифта, спустилась и, постоянно озираясь по сторонам вышла на улицу сырой ветер опять саданул в лицо, и я поморщилась, когда уже эта погода устаканится, когда уже станет нормальная тёплая весна.

Первая весна без него.

Наверное, первая весна за столько лет, когда вместо весенних дождей будут литься мои слезы.

Я зажала пальцами глаза и хрипло выдохнула.

Зазвучал сигнал машины, и я вздрогнула, посмотрела на остановившийся комфорт плюс возле подъезда и двинулась навстречу, с трудом погрузилась в машину, выдохнула и произнесла:

— Добрый вечер, можем ехать.

Сидеть было неудобно.

Сидеть было больно.

К середине дороги я поняла, что не выдерживаю, и, отцепив ремень безопасности, попыталась улечься.

— Дамочка, пристегнитесь.

— Я не могу, у меня ребра с трещинами. Мне больно, а вы можете заглушку поставить?— Спросила я, и водитель поморщился, выказывая своё неодобрение, но все же передал стопор для паза ремней безопасности. Я воткнула его и тяжело задышала, каждое движение отзывалось в рёбрах трещащей болью, как будто кости хрустели.

Когда машина въехала в посёлок, я стала чувствовать себя безопаснее, но в это время начались входящие вызовы от Глеба.

Пока я не оказалась дома, я не собиралась как-либо контактировать с мужем.

Выйдя из машины, тяжело добредя до входной двери, я чуть ли не упала в коридоре, но все же, совладав с собой, закрыла дверь. И выдохнув прошла в гостиную. Набрала дочь.

— Привет, Крис, — выдохнула я, и на меня тут же налетела Кристина.

— Ты где? Что происходит? Что случилось? Папа сказал, что забрал тебя, а ты куда-то исчезла, — затараторила дочь.

Но я тяжело вздохнула.

— Да я сегодня машину разбила. Вот. Но не волнуйся, все в порядке. А папе передай, что его там молодая мадемуазель ищет ребёнок там у неё на капельнице.

В трубке повисла тишина, и я продолжила.

— У тебя, если будет возможность, заскочи завтра ко мне на всякий случай…

— Что, тебе там сильно плохо.

— Кристин, мне, в принципе, плохо, но на всякий случай, если вдруг мне станет хуже…

— Давай я сейчас вызову водителя, и пусть он тебя привезёт к нам.

— Я не хочу быть у вас. — Произнесла я слишком резко, и Кристина замолчала.

— Ну ладно, я приеду.

Поставив точку с дочерью, я вздохнула и перевела взгляд на входящие сообщения от Глеба.

Кристине я позвонила, чтобы просто поставить её в известность на всякий случай, если у Глеба перемкнёт что-то в голове и он решит обязательно доехать до меня и вернуть в родные пенаты, чтобы хотя бы Крис понимала, что с мамой что-то не то, мама куда-то исчезла.

Устав слушать жужжание мобильника, я все-таки подняла трубку.

— Селёдку тебе и клубнику? Да? — зло выдохнул в трубку Глеб.

— А что, вкусную купил? Думаешь, стоит вернуться? — Переспросила я и усмехнулась. — Господи, Глеб, давай будем объективными. Если бы я хотела жить с гулящим мужем, я бы палец о палец не ударила для того, чтобы подать на развод и разорвать многолетний брак, связывающий нас…

— Лик. Ты понимаешь, что ты ведёшь себя как малолетний неуравновешенный подросток. Я два рынка объехал, чтобы найти эту чёртову клубнику!

— А ты представляешь, я больше двадцати лет подарила тебе, чтобы однажды узнать, что у тебя оказывается вторая семья. Ты понимаешь, что сейчас любые твои обиды звучат как минимум глупо…

— Лик, я же тебе уже объяснил. Я не хочу с тобой разводиться, честное слово, я люблю тебя.

И Глеб говорил это проникновенно низким голосом, а я, прикусив губы, сморгнула набежавшие на глаза слезы и произнесла:

— Знаешь что, для любящего мужа ты как-то непоследователен. Сначала ты в мой дом, в мою квартиру, приводишь свою девку с нагулянным ребёнком…

— Лика, я…

— Пищалка! Я прекрасно знаю, какие игрушки у Саши и Леры. Пищалка не их, ты приводил их в мою квартиру. Результат твоего косяка, твоей ошибки, твоего предательства ходил, прикасался к стенам. К моим стенам! Трогал мои вещи. Я не удивлюсь, что и духами моими пользовалась…

— Ты все не так поняла.

— Я не собираюсь слушать от тебя никакие объяснения, но чтобы ты понимал, там ребёнок на капельнице, езжай, ты там очень нужен. Им нужен. А мне нет.

***

Милые мои, родные, я попискиваю от радости. Теперь скидки у меня доступны на весь каталог книг! На вееееесь!

Если вы давно хотели что-то прочитать, но ждали скидки, то сегодня впервые скидка на историю Анечки, которая смогла…

Смогла сбежать от предателя.

Пережить ложь лучшей подруги.

И найти дорогу к счастью

Читать здесь https://litnet.com/shrt/g89c

Глава 21

Глеб пытался мне что-то сказать наверное, это было для него очень сильно важно, но я просто положила трубку, отключилась, и следующие два дня я, как граф дракула, выползая на свет, только шипела.

Когда приехала Кристина, мне стало даже в какой-то момент полегче, я попросила её все-таки затянуть мне нормально повязку, дочь покачала головой и тут же нашла приходящую медсестру, которая будет каждый день ставить капельницы с обезболивающим и витаминами. Ну и, соответственно, проверять тугую повязку.

Глеб появлялся несколько раз, стоял под воротами дома, но я мстительно не открывала.

Он пытался заговорить со мной сквозь домофон, и ему один раз даже это удалось.

— Ты хотя бы можешь поступить по-человечески. Я приехал, чтобы позаботиться о тебе.

— Господи, Глеб, успокойся, мне твоя забота абсолютно не нужна. Я в том возрасте, когда самостоятельно могу решить абсолютно любую проблему…

— Ты в том возрасте когда собираешься вытворить несусветную глупость. Лик, ну я тебя прошу, открывай.

Я не открыла, но за время пока я лежала на больничном и раздавала указы по работе, умудрилась найти юриста.

Высокая статная женщина приехала ко мне. Это было для неё нонсенсом, обычно она встречалась только в своём офисе, но, выяснив всю ситуацию, она как будто бы почуяв сенсацию, все-таки согласилась и приехала сама.

— Галина Викторовна Свиридова, — представилась она, протягивая мне руку. Я постаралась в своём нынешнем состоянии выглядеть лучше, чем могла, то есть вместо треников и широкой футболке. Я все же переоделась в домашнее льняное платье и проводила Галину Викторовну в кабинет. Мы обсуждали с ней детали развода на протяжении нескольких часов, я спокойно могла сказать, что есть по имуществу у мужа и высказала все свои пожелания относительно развода.

— Мне лишнего не надо. Я хочу, чтобы все, что моё осталось со мной, а все, что его было поделено, поровну, потому что у нас двое детей и двое внуков. Я не хочу, чтобы все это досталось какой-то внезапно появившейся девице. Ну и сами понимаете…

Галина Викторовна внимательно слушала меня, кивала в ответ и быстро что-то набивала на планшете.

— Я составлю исковое и сразу подам в суд. Вашему мужу придёт оповещение. Поэтому, думаю, никакого досудебного разрешения ситуации здесь не должно быть.

— Да, я понимаю, потому что досудебное муж предлагает абсолютно какую-то ересь и глупость. Меня это ни в каком из вариантов не устраивает, что он меня кидает, как подачку. Нет, я не готова на это.

И дело не в том-то, что я жадная или ещё что-то. Просто я не понимаю, почему мои дети, мои внуки, должны будут страдать из за того, что один старый ловелас вовремя не сделал вазектомию.

Галина Викторовна понимающе кивнула.

И да, когда через пару дней исковое поступило в суд, Глебу пришло оповещение, он был вне себя от злости, позвонил, пытался нарычать. Но чем прекрасен телефон, я всегда могла просто сбросить вызов, поэтому он остался абсолютно не услышанным.

К концу недели мне позвонила свекровь и заметила:

— Я приеду, поговорим. Кристина рассказала, что у тебя там за чп случилось…

— Хорошо. — Покладисто согласилась я, не видя повода для того, чтобы не общаться с родителями Глеба.

Еще с машиной было непонятно, Глеб её отогнал на свою стоянку. И пока я ждала оценщика, который обещал все сделать дистанционно, нервы вообще истончились до состояния волосков.

Свекровь приехала в компании большого тортика из профитролей и, по-хозяйски пройдя на кухню, тут же стала собирать на стол.

Я проползла за ней и устало села на стул, откинулась, ощущая опять треск в рёбрах.

— И как тебя так угораздило? — Фыркнула свекровь неодобрительно, качая головой.

— Сама не поняла, — честно призналась я и облизала губы.

— Ладно, хоть не убилась уже хоть что-то.

Я снова покладисто кивнула, не видя смысла спорить.

— В общем, Лик, тут такое дело. С девицей я этой познакомилась.

Ударом на вылет прозвучали слова свекрови.

Я туга сглотнула, не понимая, к чему идёт речь.

— Знаешь, я думала, что там все очень плохо, но нет, там оказалось все порядочно. — Заметила свекровь и, развернувшись, перехватила чашки со столешницы и поставила их на стол. Тут же появился рядом тортик, и мать Глеба опустилась напротив меня на стул. — Девочка воспитанная, выдрессированная, аккуратная, а самое главное понятливая. Ни на какого твоего мужа она абсолютно не претендует. Ни на какую недвижку она не претендует, все, что у них есть общего, это ребёнок. Тут как бы, даже если кто-то и хотел бы наживиться, то, ну как-то слабо она его крутила, если честно. Он ни квартиру ей не купил, ни машину. Вот, и как бы ей вся эта история с тем, что семья оказалась в курсе тоже не совсем нормально, потому что до этого они жили спокойно, а сейчас постоянно какие-то стрессы, какие-то нервы. В общем, по первому впечатлению я посчитала, что девочка, она в принципе неплохая.

— Вы сейчас что такое говорите? — Тихо произнесла я.

— Да я говорю, Лик, может, оно все зря? Может, нахрен развод этот в топку, да и жили бы, как раньше?

***

Милые, до финала осталось несколько глав в истории Веры. Если вы не успели прочитать В разводе с предателем, то сегодня скидка. Максимальная. Дешевле не будет.

Читать здесь https://litnet.com/shrt/gyMt

Глава 22

Я подняла глаза на свекровь и обескураженно покачала головой.

— Мам, мама Марта, вы что такое говорите?

Она тяжело вздохнула и опёрлась о стол руками.

— Лик. Ну вот, давай поговорим честно. На Глеба девушка не претендует. Она не претендует ни на какую семейность, она не претендует ни на какое его полное и постоянное нахождение рядом.

— Мам, она ему пишет, ребёнок под капельницей, приедь он не может без тебя, она уже претендует на то, чтобы он был постоянно рядом, — произнесла я и тяжело вздохнула, ощущая снова дурацкий треск в рёбрах.

До меня только сейчас дошло, что, вполне возможно, это никак не относится к трещине, а скорее всего, это просто межрёберная невралгия.

Но мать Глеба покачала головой.

— Слушай… Я понимаю, тебе сейчас обидно, я понимаю, и мне тоже обидно. Лика, я столько лет с тобой жила душа в душу. Мне не нужны вот эти все перемены. Я просто пытаюсь сохранить то, что у нас уже есть.

— Мам, как вот ты говоришь, не нужны перемены, но вместе с этим едешь и знакомишься с ней.

— Я обязана была это сделать, Лика. Какая из меня мать, если я пускаю ситуацию на самотёк? Я не хотела, чтобы в какой-то момент Глеб мне пришёл и сказал, она вторым беременна. Я не хотела этого. И для этого я должна контролировать ситуацию. Я приехала, познакомилась. Глеб дал её номер телефона, я съездила. Я не уверена, что он уже в курсе о том, что я приезжала, но факт остаётся фактом.

— Мам, ты понимаешь, что она тебе, вполне возможно, говорила, что ты хочешь услышать.

— Лик, какая разница, говорила она мне то, что я хочу услышать, или она действительно так думала? Сам факт. На данный момент она не претендует никак на Глеба.

— Мам, она претендует однозначно на Глеба, — произнесла я дрожащим голосом и отодвинула от себя чашку. — Чтобы ты понимала, я не успела исчезнуть с радаров, а она уже привезла своего ребёнка в мою квартиру, чтоб ты понимала она это сделала намеренно. Она намеренно оставила детскую игрушку, зная, что я это замечу. Так не поступает человек, который ни на что не претендует. Но сам факт того, что в этой ситуации ты пытаешься стать третьей стороной…

— А ты пытаешься меня заставить делать выбор! А как я могу делать выбор? Для меня все родные, для меня ты родная, для меня сын родной, для меня внуки родные. Ты не понимаешь, что просто не нормально заставлять нас всех делать выбор.

— А…то есть выбор должна сделать я? Либо уйти от вашего сына, либо остаться.

— Господи, Лик, вот столько лет, два года получается мальчику. Два года ты ни о чем не знала, и тебя даже эта тема не беспокоила. Почему ты сейчас так упираешься?

— Потому что я узнала. Потому что сегодня я узнала, завтра узнают об этом наши общие друзья знакомые, потому что послезавтра мне зададут вопросы. А как так? И что ты мне предлагаешь ходить с опущенным лицом, смотреть во все понимающие глаза знакомых, подруг и только кивать головой, когда мне начинают сочувствовать, или как ты это себе видишь? Может быть, мне стоит запереться в этом загородном доме и жить на отшибе, как ненужная старая жена?

Свекровь тяжело вздохнула, покачала головой.

— Лик вот… Я тебя всем люблю. Вот, чтобы ты не делала никто и никогда из родственников не смел что-то сказать. Лика у тебя там поступила неправильно. Лика у тебя там поступила как-то глупо. Потому что знали, что как только откроют рот, они не получат у меня никакого понимания, потому что моя Лика делала всегда все правильно.

— Мам, ну это неправильно, когда ты сначала мне говоришь о том, что не поддерживаешь Глеба, а потом едешь и знакомишься с его девкой. Я просто не понимаю, в какой момент ты так быстро сменила своё мнение…

— Я не сменила своё мнение. Я предлагаю тебе варианты.

Я покачала головой, медленно встала из-за стола.

— Мам, знаешь, здесь нет вообще никаких вариантов. Я... Я действительно не понимаю, для чего ты ездила, знакомилась, может быть, с будущей невесткой или как-то ещё. Но не надо меня заставлять делать выбор, мы не в мусульманской стране для того, чтобы Глеб чувствовал себя султаном и заводил вторую, пятую жену.

— Нет. Лик ну даже если посмотреть так. Помнишь ситуацию с Сулимановым.

У меня сердце противно сжалось при воспоминаниях о старом знакомом Глеба, который после того, как у них с женой не получилось родить сына, поставил перед фактом её, что он приведёт в дом вторую жену.

— И то есть ты считаешь, это нормально?

— Я считаю, что это выход, всегда есть выход. Ты упёрлась сейчас и не видишь ничего. Тебе плевать вообще на то, что происходит вокруг, а ты знать не знаешь, что у тебя дети там с ума сходят от того, что отец их предал. Ты знать не знаешь о том, что отец этот себе места не находит. Ты в любом случае хорошая, Лик, он плохой, и с этим надо что-то делать. Я даже не говорю о том, что не надо разводиться. Хочешь разводиться, пожалуйста, я просто предлагаю тебе подумать. Потому что ты останешься с семьёй, а он останется…

— И он останется тоже семьёй. У него молодая хорошая семья. А про то, что вторую и третью жену завести. Ну, простите, я себя не на помойке нашла, да даже если бы нашла себя на помойке, я бы никогда этого не допустила.

Произнеся это, я все-таки встала из-за стола, махнула рукой на угощение и прошла в зал.

Разговор со свекровью не заладился, поэтому спустя двадцать минут она уехала.

Следующие два дня я провела, пытаясь вообще устаканить у себя мысли по поводу того, что случилось между свекровью, Глебом, его девкой и так далее.

Я ушла в полный игнор и не то что даже не разговаривала с Глебом. Я вообще заблокировала его номер у себя.

В обед третьего дня домофон зазвонил, спустившись медленно со второго этажа, я включила камеру и увидела машину Кристины, разблокировала ворота, дочь заехала, свистя шинами по дорожке, и затормозила чуть ли не напротив дома.

Я уже успела открыть дверь к тому моменту, как она поднялась по ступенькам.

Глава 23

— Крис… — тихо протянула я и ощутила, что уже не ребра, уже сердце сдавило.

— Мам, прости. — Кристина махнула рукой, зажала пальцами переносицу, попыталась нащупать маленький пуф, на который обычно присаживались, чтобы разуться, переобуться, и закачала головой. — Блин, прости, да, виделась, но не так-то что здравствуйте, дорогая моя, я тут дочка вашего любовника нет, нифига. Виделась, и я не поняла, как это произошло. У меня есть вообще подозрение…

Кристина тяжело вздохнула и все-таки опустилась на пуфик, опёрлась затылком о стену и снова куснула губы, раздирая их до крови. Особенно нижнюю.

А в глазах стояли слезы.

— Кристина, она что, тебя ударила? — Задрожал мой голос, и я поняла, что если эта дрянь хоть пальцем дотронется до моего ребёнка, либо внука, я не посмотрю на то, что она там мать одиночка, которую потрахивает солидный бизнесмен и ребёнка по факту некуда будет пристроить, я просто приеду и разобью ей голову об стол.

Кристина тяжело сглотнула, зажала, зажмурила глаза с такой силой, что у меня сердце подскочило к горлу.

— Кристин…

— Мам, успокойся, пожалуйста, — тяжело произнесла дочь и вытерла слезы, которые бежали по вискам.

— Девочка моя, что случилось?

Я присела на корточки, перехватила её за колени, сжала.

— Крис. Что произошло?

— Господи, да что? Что произошло? У меня вообще подозрение, мам, что она шарохается специально по местам, там, где бывает папа, либо бываю я, потому что у меня другого объяснения вообще нет этой ситуации.

А голос у Кристины сорвался, стал нервным, злым, таким-то, что ещё чуть-чуть и окажется, что истерика произошла намного раньше, и Кристина, просто её зажав в глубине души, везла до меня.

— Я потому что я не знаю, как это объяснить, ты же помнишь французский ресторан Леруш, то есть отец туда постоянно ходит обедать, потому что он тупо находится напротив него. Ты же прекрасно знаешь, что я в этом ресторане заказываю на вечер всегда какие-нибудь десерты детям.

Кристина говорила, а сама все чаще и чаще вытирала глаза.

— Крис, объясни мне, пожалуйста, что произошло, я не понимаю, она тебя так расстроила или что?

Но Кристина закачала головой, как будто бы отказывалась отвечать мне именно на этот вопрос, но вместе с тем продолжила:

— И вот ты знаешь, у меня просто создаётся впечатление, как будто бы все это звенья какой-то одной цепочки, как будто бы нас ведут, как крыс по лабиринту к определённому выходу.

— О чем ты говоришь, доченька моя, девочка моя?

Я попыталась расстегнуть её тонкую дублёнку, чтобы Кристина разделась, и мы прошли в зал, но Крис только покачала головой, сама дёрнула за язычок замок и со всей силы потянула вниз, что зажевало меховую оторочку, которая шла по левому краю. Взвыла, запрокинула голову ещё раз назад и ударилась уже темечком об стену.

— Черт возьми, все через одно место, — произнесла она и дрожащими руками попыталась выковырять мех.

Я приподнялась, стала ей помогать.

— Я, мам, не знаю, я серьёзно не знаю. Не бывает таких дурацких совпадений. Сначала совпадение, что ты её увидела, потом совпадение, что она ему звонила, пока мы сидели, потом совпадение, что я с ней увиделась сначала в одном ресторане, потом совпадение, что я с ней увиделась в другом ресторане…

— Ты можешь объяснить, что произошло? Она тебя тронула? Она что-то плохое тебе сделала?

Кристина задышала так часто, что я думала, ещё секунда, и она сорвётся в рёв. Вот прям как в детстве, когда терпела, терпела, шла из садика, надувала щеки, а потом, доходя до дома, садилась на пол, запрокидывала голову и орала перемешивая слезы с соплями, но Крис повзрослела.

— Мам, я приехала забирать десерты для Лерки с Саней. Стою уже, получается, в зоне бара, мне вынесли контейнер, вот эту коробку с бантом. Я поворачиваю голову и понимаю, что это она, потому что я её уже видела с отцом в рестике. Ну, я понимаю, что это она, да, она была без отца, но самое смешное, мам, что она подняла на меня глаза, и она меня узнала, мама, она меня узнала! Я вспомнила о том, что ты мне говорила, и я не стала подходить, не стала ей эти десерты в морду кидать, хотя очень сильно хотелось.

— А почему ты плачешь? Почему ты плачешь? — Нервно спросила я, пытаясь добиться от дочери ответов на вполне элементарные простые вопросы.

— Да, твою мать. — Вспыхнула Кристина и, встав с пуфика, скинула с плеч дублёнку. Сделала несколько шагов вдоль холла, зажала запястьем переносицу.

— Кристин, объясни, пожалуйста.

Я осталась сидеть на корточках возле пуфика и просто развернулась к ней.

— Мам. Да, все потому что через жопу идёт. Абсолютно все идёт через жопу. Я, у меня, я не вывожу, у меня не хватает нервов… Я когда говорила о том, что, ну, окей, разводитесь хорошо, вы молодые, вы ещё можете построить свою жизнь. Я не имела ввиду, что эта жизнь уже где-то там существует.

— Крис, да успокойся ты, такое чувство, как будто бы что-то страшное именно у тебя в жизни получилось.

Кристина шмыгнула носом, я поняла, что он у неё полностью забит соплями, а в следующий момент домофон опять завибрировал, зазвенел, я дёрнулась, но Крис меня опередила, подняла трубку, активируя экран. Нажала кнопку открытия створок.

Господи, я даже не обратила внимания, кого она впустила на территорию участка, потому что была сосредоточена исключительно на ней.

— Крис, ты можешь объяснить…

— Мам, да что тебе объяснять? Ну что тебе объяснять, мам,— дрожащим голосом спросила она, останавливаясь напротив меня. — Мам, ну что ты хочешь узнать, что во всей этой ситуации какая-то жопа и цикличность происходит? Так я тебе прекрасно могу сейчас объяснить. Кто-то за грехи чьи-то отвечает!

— Кристин, девочка моя, что случилось?

У Кристины задрожали губы. А в уголках глаз собрались крупные градины слез.

— Он трахает свою юристку. — Произнесла она, опуская голову, и делай шаг ко мне.