После развода. Родишь мне сына

Глава 1

Я ставлю букет в вазу и невольно улыбаюсь. Белые розы. Мои любимые. Максим помнит такие мелочи, даже когда все свободное время проводит в переговорах и на встречах.

Он умеет делать так, чтобы рядом с ним все было правильно. Стильно. Безупречно.

На столе ужин, накрытый кем-то из домработниц, но Максим всегда делает вид, что это я. Говорит друзьям: «Анна обожает готовить». Я не поправляю. Пусть. Красивая ложь – часть его имиджа.

Я делаю коктейли. Он любит кислые, я – сладкие, но сегодня не спорю. В таких мелочах он видит уважение.

– Ты поздно, – говорит он, входя в столовую. Голос низкий, спокойный.

– Задержали в офисе, – улыбаюсь. – У нас презентация, нужно было остаться.

Он подходит ближе, кладет ладонь на мою талию.

– Ты не должна задерживаться. Скажу ребятам, чтобы работали без тебя, если снова не будут укладываться в сроки.

Я знаю, что он больше контролирует, чем заботиться. Но все равно киваю.

– Хорошо, – тихо отвечаю.

Он наклоняется, целует в висок.

– Не хочу, чтобы ты уставала. Женщина должна отдыхать, чтобы быть красивой.

Я усмехаюсь. Звучит почти как комплимент, если не обращать внимание на подтекст.

Он садится за стол, берет бокал.

– Как твоя мама?

– Лучше. После курса стало полегче.

– Надеюсь, ты не тратила на это слишком много, – Макс бросает взгляд на мой телефон, который я машинально кладу на стол.

– Я просто помогла с лекарствами, – объясняю. – Там немного.

– Все «немного» складывается в «немало», – мягко говорит он и улыбается. – Я все оплачу сам.

Я молчу. Он всегда оплачивает, контролирует, решает. Сначала мне все это казалось сказкой, теперь – золотой клеткой. Но клетка красивая, с брендовой одеждой, с курортами, с белыми розами в вазе.

Он ест медленно, с той самой уверенной неторопливостью, которая когда-то меня завораживала. Я тогда думала, что за этой сдержанностью – сила. Сейчас вижу, что это власть.

Играет тихая музыка. Я делаю глоток напитка. Его прохлада помогает дышать свободнее.

– Завтра приедет Павел с партнерами, – говорит он. – Я хочу, чтобы ты была рядом.

– В каком смысле «рядом»?

– Просто присутствовала. Ты умеешь держаться, Анна. Мне это нужно.

Он говорит это так, будто я – часть его образа. Элемент. Украшение.

– Во сколько?

– В семь. Надень то синее платье. То, в котором ты была на открытии фонда.

– Оно слишком яркое для делового ужина.

– Мне нравится, как оно сидит, – перебивает Максим спокойно.

Я отвожу взгляд. Раньше такие мелочи казались милыми. Теперь – это чувствуется, как отметины на теле, которые остаются, даже если их не видно.

После ужина Максим поднимается, подходит ко мне. Кладет руки мне на плечи.

– Ты опять не доела.

– Не голодна.

– Ты часто не голодна. Я волнуюсь, – он касается моего подбородка, приподнимает лицо. – У тебя похудели скулы.

– Все нормально. Я просто устала.

– Тогда отдыхай больше. Я не для того стараюсь, чтобы ты изводила себя.

Кажется, в его голосе забота, но я слышу там: “Ты принадлежишь мне, и ты должна чувствовать себя так, как я сказал.”

Он уходит в кабинет. Я слышу, как закрывается дверь, и как через пару минут он начинает печатать. Вечная работа.

Я поднимаюсь, иду к окну, смотрю на город. Там – шум, жизнь. Здесь – тишина и порядок.

Иногда мне кажется, что Максим строит идеальный музей. Все красиво, дорого, чисто. Но все... мертвое. И я – его ценный экспонат.

Хочу перегрузиться немного. Беру книгу...

Максим возвращается через час.

– Что читаешь? – спрашивает.

– Просто роман.

– И о ком он?

– О женщине, которая ушла от мужа-тирана.

Максим усмехается.

– Глупость. Умные женщины не уходят. Они умеют договариваться.

Я закрываю книгу, кладу ее на тумбу.

– Может, ты и прав.

– Конечно, прав, – Максим садится рядом, гладит меня по волосам. – У нас ведь все хорошо, правда?

Я смотрю на его руку. На идеально ухоженные пальцы, на часы, которые стоят дороже моей годовой зарплаты.

– Конечно, – говорю.

Он целует меня. Долго, настойчиво. Его поцелуи всегда такие. Как подтверждение власти.

Потом привычная близость. Я не сопротивляюсь, не отдаляюсь. Все по отлаженному сценарию. Он настойчивый, сильный, уверенный. Но внутри меня пустота.

Максим засыпает быстро, как будто выключается. А я лежу и слушаю его дыхание.

Потом переворачиваюсь, прижимаю подушку к груди. Тепло его рук все еще на коже. Но внутри я чувствую холод. Холод от того, что я начинаю понимать, что его любовь, которой я так гордилась, может просто быть формой власти.

Глава 2

С утра все кажется обычным. Кофе черный, без сахара. Его чашка стоит ровно по центру стола, как он любит. Ноутбук открыт, телефон рядом. Максим не смотрит на меня, пока я прохожу мимо. Словно я просто часть утреннего фона.

– Ты поздно уснула, – говорит, не поднимая глаз.

– Думала над проектом.

– Могла бы пожалеть себя. У тебя круги под глазами. Не красиво.

Я молча наливаю себе кофе. Капли падают на стол, я вытираю их салфеткой. Он замечает.

– Ты опять нервничаешь. Что не так?

– Ничего, – отвечаю.

– Ты врешь, когда говоришь «ничего». У тебя в такие моменты всегда дрожат руки.

Я сжимаю пальцы в кулак, чтобы они перестали дрожать. Он поднимает взгляд на меня. Оценивающий. Когда-то этот взгляд заставлял меня чувствовать себя особенной. Теперь мне кажется, что Максим постоянно ищет, где я допустила ошибку.

– Ты не ответила мне вчера насчет Павла, – напоминает он. – Я хочу, чтобы ты вела себя достойно. Без лишних комментариев, без эмоций.

– Я всегда веду себя достойно.

– Иногда ты улыбаешься слишком… свободно.

Я моргаю.

– Слишком свободно?

– Да. Мужчины могут воспринимать это неправильно. Особенно те, кто привык получать то, что хочет.

Я понимаю намек. Максим ревнует. Не к Павлу, не к кому-то конкретному. Вообще. К самой возможности, что я кому-то могу понравиться.

– Хорошо, – тихо говорю.

– Я просто забочусь о тебе, – он кивает, будто подводит итог. – Мне неприятно, когда на тебя пялятся.

Он снова возвращается к работе. Разговор окончен. А я стою с чашкой в руках и чувствую, как в груди появляется чувство беспомощности.

Вечером ужин с партнерами.

Я надеваю то самое синее платье. Оно действительно сидит идеально, но я все равно чувствую себя не в своей тарелке.

Максим доволен.

– Вот, – говорит он, проводя взглядом по фигуре. – Теперь я вижу ту женщину, ради которой я работаю.

Это звучит как комплимент, но мне становится неприятно.

Мы приезжаем в ресторан. Максим говорит уверенно, громко, шутит. Все смеются.

– Моя жена – эксперт по словам. Красиво говорит, но кофе варит так, будто мстит за что-то, – бросает он.

Все снова смеются. Я тоже. Механически. Щеки горят.

Максим смотрит на меня, оценивает реакцию.

– Ну что ты, не обижайся, – добавляет вполголоса. – Ты же понимаешь, я просто разряжаю атмосферу.

Я понимаю. Но все равно хочется исчезнуть.

После ужина, мы выходим на улицу.

– Не нужно было так, – говорю тихо.

– Как?

– Про кофе.

– Это просто шутка, Анна. Ты слишком серьезно все воспринимаешь.

– Мне было неприятно.

– Значит, надо научиться смеяться над собой. Это делает женщину умной.

Он улыбается и кладет руку мне на спину. Его ладонь теплая, а прикосновения уверенные. Но от его уверенности не становится легче.

Дома я снимаю платье, бросаю его на кресло. Максим в душе. На тумбе лежит его телефон. Экран вспыхивает. Сообщение. «Марина (офис)».

«Спасибо за вчера. Я все еще под впечатлением».

В горле пересыхает. Сердце стучит в висках. Я не открываю переписку. Просто смотрю на экран. Он гаснет.

Через минуту он выходит из ванной. Волосы влажные, дорогой запах парфюма.

– Что случилось? – спрашивает с подозрением.

– Ничего.

– Опять это «ничего»? – ухмыляется. – Когда ты врешь, у тебя взгляд становится стеклянный.

– Просто устала.

– Тогда иди спать, – он берет телефон со стола, быстро смотрит на экран. На мгновение его лицо напрягается, потом снова становится обычным. – Не мучай себя. И меня.

Максим уходит в спальню. Я слышу, как он закрывает дверь. Я же сижу в гостиной. Все, что раньше казалось прочным, вдруг становится зыбким. Я думаю: а если это и есть любовь? Не тепло, не нежность, а обычная зависимость. Привычка принадлежать…

На следующий день Максим ведет себя так, будто ничего не случилось. После работы дарит мне коробку духов. Те, что я давно хотела.

– Чтобы пахла счастьем, – говорит.

– Спасибо, – благодарю.

– Не за что. Просто хочу, чтобы ты улыбалась. Когда ты грустишь, я теряю концентрацию.

Он улыбается. А я думаю о том, как же он умеет переворачивать все так, что я чувствую себя виноватой даже тогда, когда разочаровываюсь в нем...

Сегодня я принимаю душ быстрее, чем обычно. Не по его плану. Максим не замечает, как я захожу в спальню – стоит у окна, говорит по телефону.

– Нет, не сегодня. – Пауза. – Да, завтра. На нашем месте.

Я не двигаюсь. Стою и боюсь вдохнуть. Он оборачивается, видит меня и мгновенно меняется.

– Анна. Ты давно здесь стоишь?

– Только пришла. С кем говорил?

– Это по работе.

– По работе? – повторяю.

­– Что за тон?

– Просто спросила.

– Когда женщина начинает задавать слишком много вопросов – это тревожный знак.

Он подходит ближе, кладет руку мне на плечо.

– Расслабься, – шепчет. – Все хорошо.

И в этот момент я понимаю, что нет, не все хорошо.

Ночью я не сплю. Возможно, он тоже. Слышу, как ворочается рядом. Запах его кожи, его дыхание – все так привычно. Но теперь все, что связано с ним вызывает тревогу.

Я тихо выхожу на кухню, набираю воду. В окне темно. Где-то мигает свет фар, кто-то идет по улице. Живет, смеется, дышит. А я стою в тишине и думаю, что, может, самое страшное – не предательство. Возможно, самое страшное – осознать, что ты живешь с человеком, который однажды перестал тебя видеть и слышать.

Глава 3

Глава 3

Я тихо открываю дверь. Стараюсь не издавать звуков, будто боюсь потревожить саму тишину или Максима. Часы на стене показывают без десяти восемь. Я задержалась на встрече, потом еще зашла в аптеку, купила Максиму его витамины. Те самые, в зеленой упаковке, которые он забывает пить, хоть я и ставлю их на видное место. Пакет шелестит в руке, и этот звук кажется мне слишком громким.

В квартире почему-то темно. Только из спальни, кажется, льется тусклый, рассеянный свет. Странно. Обычно Максим ждет меня на кухне. Включает тихую музыку, разливает напитки по бокалам, садится за стол и ждет меня. Сегодня все не так.

Я ставлю сумку на пол, снимаю каблуки, тихо, чтобы лишний раз не шуметь. Прохожу по коридору босиком. Пол холодный, гладкий, скользящий.

Из щели под дверью спальни полоска света...

Чувствую запах. Сначала слабый, потом все отчетливее. Духи. Не мои. Сладкие, тяжелые, с нотой жасмина и чем-то еще, приторным, дешевым.

Я останавливаюсь. Мурашки поднимаются от щиколоток до шеи. Дыхание сбивается. Я прислушиваюсь. Тишина. Потом короткий, глухой звук, будто кто-то двигает кровать. И шепот. Неразборчивый, но я различаю женский тембр. А потом я слышу смех.

Все внутри замирает. Я стою посреди коридора и не решаясь подойти. Смотрю на дверь, как на границу между привычной жизнью и чем-то, во что я не хочу верить. Я чувствую, если войду, случится непоправимое.

В горле першит. Хочется откашляться, но я не могу издать ни звука. Сжимаю кулаки, пытаюсь унять дрожь. Слышу скрипы за дверью. И они становятся все громче. Кто-то снова смеется. Приглушенно. Хрипло.

Я делаю шаг вперед. Потом еще один.

На стене возле двери спальни наше фото. Мы на море. Загорелые, довольные, я с мокрыми волосами, улыбаюсь в камеру. Мы тогда были счастливы, или мне так казалось… Взгляд цепляется за это фото, как за спасительный круг.

«Не может быть», – шепчу про себя.

Но запах чужих духов снова врезается в сознание.

Я иду дальше, медленно, как будто по чему-то омерзительно-вязкому…

Каждый шаг – как по лезвию.

Думаю, может, я ошибаюсь. Накручиваю себя. Может, он просто смотрит фильм. Кто-то говорит на экране, смеется... Но я понимаю, что это не так. Моя интуиция не ошибается. Я знаю этот холод в груди. Он приходит только перед бедой.

Подхожу к двери. Из щели под ней колышется полоска света. Кто-то двигается внутри.

Я стою, прижимаю ладонь к стене. Холодная поверхность «обжигает».

Вдох. Выдох.

Мозг лихорадочно ищет оправдание. Может, кто-то пришел по делу? Может, это соседка? Может… Но зачем соседке заходить в нашу спальню?.. И почему Максим не ответил на сообщение полчаса назад?..

В груди тупая боль. Как будто кто-то медленно проталкивает в нее нож. В голове обрывки – утро, его взгляд, рука, касающаяся моей спины и фраза: «Ты – мой воздух».

Я касаюсь дверной ручки. Она холодная, как лед.

Дышу часто, шумно, будто перед прыжком в ледяную воду.

Поворачиваю.

Щелчок.

На миг тишина становится звенящей. Я слышу собственное сердцебиение, кровь в ушах, даже шорох хаотичных мыслей. Пальцы сводит судорогой, но я не отпускаю ручку.

Свет режет глаза. Но я не закрываю их. И зря.

Максим стоит у кровати. Он не оборачивается на звук.

Его рубашка расстегнута, рука лежит на чьей-то талии…

Она смеется. Ее длинные, темные волосы рассыпаются по его плечам.

Она видит меня первой. И замирает.